Ларь со счастьем

Андрей Васильев Ларь со счастьем

– Таков результат за отчетный период – пробормотал я – Далее… А что далее?

Если бы знать раньше, что фонд – это не только интересное дело, но и бесконечное казенное слово, сроду бы под эту канитель не подписался. Лучше сидел бы дальше в арбатском подвальчике, слушал трескотню своих бабулек, которые сразу после завершения сбора и обработки осеннего урожая плодовых переходят к обсуждению того, как им внуков и внучек на новогодние праздники привезут да что они с ними будут делать, и тихонько печалился по поводу неизбежной личностной деградации.

Но ведь нет. Позволил я себя каким-то образом уговорить и принял под командование фонд с громким названием «Пересвет», основной целью которого является сохранение и преумножение наших национально-культурных ценностей. Нет-нет, никакой обналички, реставрации храмов или пикетов с плакатами, на которых кривыми буквами написано «Не дадим снести дом, в котором когда-то выпивали поэт Ракушкин с поэтом Устрициным». Мое дело документы, письма, дневники и даже, представьте себе, фото, связанные с ушедшим временем. Ведь огромное количество интереснейших документов разбросано по российским городам и весям, надо просто их найти. И речь сейчас не об архивах, где созданы хоть сколько-то приемлемые условия для хранения означенных бумаг. Какое там! Где только я не находил уникальные по своему наполнению, не побоюсь этого слова, артефакты.

Не так давно, например, довелось мне выбраться в один прелестный уездный городок, находящийся в трех сотнях с гаком километров от столицы. Так вот там, в подвале старинного купеческого дома, который нынче занимает массажный салон «Вероника», я обнаружил шесть коробок с документацией Русского географического общества, в основном датированные шестидесятыми-семидесятыми годами девятнадцатого века. Как они попали в этот город и в этот подвал, какими судьбами выяснить сейчас уже никак возможным не представляется. Уже то чудо, что я их нашел, а они меня дождались. Документы, в смысле. Да, некоторое количество сгинуло – время, мыши и сырость бумагу не жалеют, нет у них такой привычки. Но, хвала небесам, не всё превратилось в лохмотья, большую часть раритетов, в которую входили отчеты экспедиций, в основном колесивших по тогда безлюдным пространствам Сибири и Урала, а также переписка довольно известных путешественников со своими коллегами, мне удалось реанимировать. Невероятно интересно было копаться в этих пожелтевших от времени бумагах, разбирать иногда чудовищный по своей нечитаемости почерк давным-давно покинувших этот мир изыскателей, которые ради непомерного своего любопытства были готовы бродить по местам, куда не ступала нога человека, переправляться через бурные таежные реки, карабкаться по скалам и, что уж там, класть свою голову на алтарь географической науки. Фразы вроде «с прискорбием сообщаю вам, ваше превосходительство, что начальник нашей экспедиции, барон Карл Штилле, скончался 14 сентября сего, 1856 года, от скоротечной лихорадки, и был похоронен на месте, кое отмечено крестом на карте, прилагаемой к сему письму» редкостью не являлись. Штилле этот ведь барон был, елки-палки! Он, наверное, мог бы неплохо жить в Санкт-Петербурге, есть, пить, танцы танцевать, барышням головы дурить, ан нет, поперся куда-то в глушь, где среди сосен только лешие да варнаки посвистывают. Зачем? Ради чего? Только ли ради торжества Знания над невежеством? Или его и ему подобных вперед все же вело любопытство, то самое, которое отправляет иногда жадных до новизны и эмоций людей туда, куда Макар телят не гонял?

Что до документов – после их у себя, я, конечно, не хранил. Все они, за исключением нескольких особо для меня интересных писем, были переданы организации, которая, по сути, являлась наследником вышеозначенного общества, причем в торжественной обстановке и под вспышки фотокамер. Пиар штука хорошая, пусть будет. Ничего не имею против того, чтобы иногда посветиться в новостных лентах, это немного упрощает мою работу. Иногда показанная на телефоне фотка, где мне пожимает руку государственный муж, который то и дело излагает умные речи с экрана телевизора, в провинции открывает до того закрытые двери куда эффективней, чем денежная купюра.

Впрочем, деньги как были одним из самых удобных инструментов, так им и остались. Собственно, архив географического общества я заполучил именно благодаря им, причем обошлась указанная акция суммарно в пять тысяч рублей, не считая транспортных расходов. Две тысячи за указание точного адреса перешли к некоему малолетнему шустрику, который, собственно, это добро в подвале и обнаружил, о чем потом выложил сообщение в социальную сеть. Вернее, он разместил сразу десяток фото, среди которых нашлось место тому, на котором он лихо пинает ногой коробку с бумагами, а те валятся на сырой пол подвала. Вот по ней-то я сразу и понял – моя тема, такие вещи со временем я научился навскидку определять. Еще три тысячи достались охраннику массажного салона, который пустил меня в подвал и отвернулся тогда, когда я грузил коробки с бумагами в багажник автомобиля.

Социальные сети воистину бездонный источник информации, надо просто не лениться ее там искать, просматривая сотни постов ежедневно. Люди в большинстве своем даже не представляют, мимо каких сокровищ они проходят. Они их просто не замечают. Ладно тот паренек, который обнаружил архив, с ним все ясно, у меня самого в его возрасте больше двух мыслей в голове за раз не помещалось, да и те были о бабах. Но охранник? Уверен, что он в подвале не раз бывал, коробки видел, так что же в них не покопался? Бог с ними, с документами, куча грязных и заплесневелых листков любому мусором покажется, но там ведь еще пара книг лежала. И каких! Одна – первое издание «Краткой всеобщей географии» с личным автографом ее автора, Константина Арсеньева, вторая – один из нескольких томов, врученных Федором Вронченко Российскому Географическому Обществу, о чем свидетельствовала сделанная на форзаце запись, а также найденный мной после документально зафиксированный факт дарения. Ладно, про этих людей и подарок мецената охранник знать не мог, но вроде не совсем идиотом он выглядел. Мог же один и один сложить и понять, что книги, напечатанные в девятнадцатом веке, в любом случае что-то да стоят. Но не сложил же.

В результате первая книга сейчас у меня на полке в кабинете стоит, а вторую я на аукционе продал, из числа тех, о которых мало кто знает, и про которые в средствах массовой информации не пишут. Ну да, я иногда выставляю там кое-какие из своих находок. Существовать на что-то же надо? По ряду причин со стороны учредителей фонда финансирование у меня такое, что особо не разгуляешься, спасибо хоть арендную плату за помещение в центре столицы вносить не требуется, но остальные траты никуда не деваются. Зарплата трех сотрудников, коммуналка, накладные расходы, иногда очень ощутимые – это все деньги. Потому иногда толкаю кое-какие вещички из числа умеренно ценных и не опасных для окружающих, вот закрытых онлайн интернет-аукционах, где ты не видишь лиц тех, кто делает ставки на твой лот, слышишь только их голоса, и те чаще всего измененные при помощи специальной программы.

Кстати, один раз я ведь там с Шлюндтом столкнулся. Ну, я так думаю. Очень мне были знакомы интонации человека, который купил у меня брошь Юлии Вревской, ту, что невероятно очаровательной и умной русской аристократке подарил восхищенный Ференц Лист. Она попала ко мне в руки случайно, вместе с архивом дворянского рода Деревлянских, некогда знатного, а позже разорившегося, причем настолько, что многие его представители с радостью встретили революцию, поскольку она освободила их от долгов. Как эта брошь там оказалась, каким образом, почему ее не продали, как все остальные фамильные ценности – понятия не имею. Хотя могу предположить, что кто-то из Деревлянских участвовал в русско-турецкой войне, ставшей причиной безвременной смерти госпожи Вревской, и там данное украшение попало в его руки. Может, прекрасная баронесса сама ему данную ценность подарила, может, этот господин ее уже после смерти Вревской к загребущим лапам прибрал – не знаю. Говорить со мной брошь отказалась наотрез, а примучивать ее к этому я не стал. Не было в том необходимости.

Подлинность предмета подтверждало фото Вревской, где данная брошь была хорошо видна, акт экспертизы, подтверждающий возраст украшения и мое личное поручительство. Да-да, я набрал некоторый вес в коллекционерских кругах, и мое слово кое-что в них уже значило.

Участник аукциона, значащейся в списке под псевдонимом «Черный Ястреб» довольно быстро перебил все ставки, сделанные другими игроками, а под конец, когда прозвучала фраза «Лот продан», сказал, обращаясь именно ко мне:

– Иногда вещь стоит купить только из-за того, что ее продавец сам прекрасно осознает, с каким именно сокровищем он расстается.

И такие в этом скрипучем голосе, искаженным компьютером, прозвучали знакомые интонации, что я сразу понял, кто сейчас со мной говорит. Вернее – передает привет. Уж не знаю, дружеский ли, нет, но передает.

Что до моральной стороны вопроса – нет, меня не терзали муки совести по поводу того, что я отдаю в частные руки вещи, имеющие определенную историческую ценность. Сначала я, было, передавал их в музеи, но потом случилась пара неприятных историй, после которых я решил – ну нафиг. Ну да, пара раз не показатель, но лучше пусть мои находки у коллекционеров будут храниться, те хоть честно вносят их в каталоги и хранят в надежно закрытых помещениях. Ну, и, как я говорил уже, мне на что-то ведь существовать надо? Опять же – бумаги я все передаю по назначению, их в продажу не пускаю ни при каких условиях, даже когда очень просят.

Хотя и тут не без нюансов. Кое-какие документы, которые любопытны лично мне, не достаются вообще никому.

Вот в тех шести коробках с архивом Географического общества, например, лежали три письма, после осевшие в синей папке, той, что я хранится в моем личном сейфе с очень надежным кодовым замком и тремя наложенными проклятьями, которые шандарахнут любого, кроме меня. И, возможно, Стеллы, ведь это она их накладывала. В одном из документов речь шла о экспедиции, нашедшей в невысокой горе, стоящей у одного из притоков Оби, некую пещеру, в которой случайно обнаружился хорошо спрятанный ход, ведущий вниз и «полный чудес разных». Каких именно – не указано, но с учетом того, что люди, бродящие по тайге, редко страдают повышенной эмоциональностью, видимо что-то очень интересное в той пещере было. Только вот далеко члены экспедиции уйти по ходу не успели, поскольку на них напали воины из местной народности, именуемой «остяки», и сходу убили при этом добрую половину людей. Оставшиеся попробовали спастись бегством и потеряли по дороге к реке еще троих товарищей, остальных добили пороги Оби. Не утонул лишь один бедолага, которого на берегу подобрали и попытались выходить смолокуры, правда успеха никакого в этом благом деле не достигли. Холодная вода реки сделала свое дело, и последний участник экспедиции через три дня скончался от горячки, но перед этим успел надиктовать письмо крайне удачно заехавшему к смолокурам местному мелкому чиновнику, а уже тот переслал его по назначению, в Санкт-Петербург. Ну, а теперь оно попало ко мне.

Думаю, эти горемыки, сами того не понимая, наткнулись на путь, ведущий к одной из старейших загадок Сибири – «Золотой бабе». А та, если верить кое-каким книгам, является особой весьма капризной, взымающей с дерзецов, которые попробовали добраться до нее, плату в виде жизней. Она вообще такое любит – поманить простаков своим блеском, а после смотреть, как одни человеки других уничтожают ради нее.

Что до двух других документов, то там тоже были явные свидетельства того, что люди натыкались на клады, правда попроще, не такие культовые, как «Золотая баба». В одном случае паренька из экспедиции прикончило «облако чудное, внешне похожее на двухметрового гиганта-человека, только с головой лося», во втором на членов экспедиции, забредших в глухой урман, напал страх такой, что они чуть с ума не сошли, а после еще и в болото забрели. Наверняка там лежат очень старые и очень недобрые сокровища, почерк проклятых кладов здесь четко читается. И до сих пор, думаю, они там обретаются.

Вот таких писем, отчетов, рапортов у меня уже с полсотни накопилось, не меньше. Плюс десятка два разных украшений, которые ни в музеи, ни в продажу пускать нельзя ни в коем случае, чтобы беды не случилось. Эти, правда, находятся не в офисе. Они сложены в ларец и прикопаны за городом, с соблюдением всех правил кладоустройства. Тех, благодаря которым никто кроме меня этот ларец в жизни забрать у земли не сможет. Ну, разве что только другой Хранитель кладов. Да и то не факт.

– Отчетный период – повторил я, тупо глядя в окно – И что потом? Да елки-палки!

Последняя фраза относилась к смартфону, который своим сигналом окончательно сбил меня с мысли.

– Да? – недовольно ответил на звонок я – Стелла, что тебе надо? Говори кратко.

– Бриллиантовое колье – немедленно ответила ведьма – Я тебе про это уже раз десять говорила, но ты меня словно не слышишь. То, которое ты в Раменском взял, в проклятом купеческом кладе. Я же знаю, оно до сих пор у тебя. Золото ты все тогда расплавил, камни из украшений в реку выкинул, на радость водянику. Но не колье. Отдай его мне!

– Нет – твердо произнес я – И даже не проси. Впрочем, когда ты меня достанешь до такой степени, что я очень-очень сильно захочу, чтобы тебя не стало, то это сделаю. Но пока до данной критической точки я еще не дошел. Что-то еще?

– А я в ресторане – мурлыкнула Воронецкая – Сижу и жду тебя. «Оливье» целый тазик заказала, пирожки, котлеты с пюрешкой и соленым огурчиком. Короче, все как в твоем детстве. Помнишь, ты мне рассказывал, как вы с мамой ходили к твоей бабушке, и она…

– Я очень ценю то, что ты не только о себе думаешь, но и обо мне иногда вспоминаешь, но сейчас не до «оливье». Слушай, мне надо отчет сегодня обязательно закончить. Ты же знаешь, что это у страны праздники, выходные и все такое прочее, а мне уже третьего числа следует отчитаться перед руководством холдинга о работе, проделанной за минувший квартал в частности и истекший год в целом. Если я этого не сделаю, мне придется идти на уступки, а это не в моем характере. Я сорвусь, они тоже, опять начнется невесть что… Оно нам зачем?

– Никак отцы-командиры не угомонятся – вздохнула Стелла – Слушай, я тебе уже сто раз предлагала…

– Не начинай – попросил я – Лучше дай мне спокойно дописать отчет.

– Швецов, сегодня праздник! – возмущенно заявила ведьма – До Нового года осталось всего-ничего. Все радуются, веселятся, песни поют. Сама видела, когда в ресторан шла, как люди хоровод вокруг елки водили. Взрослые люди! И почти трезвые. Короче – долой отчет, я жду тебя в ресторане. Тем более что даже ехать никуда не надо, он находится в десяти минутах ходьбы от офиса. Да ты его знаешь. Это «Восход», помнишь, мы в нем осенью в себя приходили, после того как нас под землей какая-то черная образина чуть не сожрала?

Верно, было такое. Если бы не Нифонтов, который там невесть откуда взялся, то все могло бы закончиться минорно. Впрочем, иногда мне кажется, что ушлый оперативник из Отдела появился там совсем неслучайно, а в соответствии с ранее намеченным планом. Но тут как – не пойман – не вор. И должок мой перед ним никуда не денется, придется отдавать его по первому требованию.

– Ну Валееееер! – начала ныть Стелла – Ну пожааааалуйста! И потом – это нечестно! Новый год – это светлый праздник, а я, выходит, в твоей жизни настолько темное пятно, что в этот день ты меня даже видеть не хочешь! Я и обидеться ведь могу! И обижусь!

Причитаниями меня, конечно, не проймешь, но факт остается фактом – припоминать этот случай ведьма мне будет долго. До следующего Нового Года, вероятнее всего. Плюс – оливье, пирожки… Есть-то хочется.

– Ладно, через двадцать минут буду – произнес я – Уломала.

Народу в ресторане, как и следовало ожидать, было сильно немало. Так-то Новый год, конечно, домашний праздник, только вот количество женщин, которых можно назвать «хозяюшками», в последние годы в столице значительно поубавилось. Теперь проще тот же салат или селедку «под шубой» домой заказать, чем сделать самой. Ну, или просто пойти в ресторан, где тебя и накормят, и напоят, и еще песню споют.

Подойдя к столу, за которым находилась Стелла, я сразу понял две вещи. Первое – говоря о тазике салата, ведьма не соврала. На столе реально стояла декоративная емкость с салатом, причем весьма внушительного размера, содержимого в ней было килограмма на два, а то и больше. Второе – она в очередной раз втягивает меня в какую-то авантюру. Почему? Потому что компанию в застолье ей составили глава ковена ведьм Марфа, в чьем ведении она формально до сих пор находилась и Арсений, предводитель весьма влиятельного рода медведей-оборотней, с которым я свел знакомство этим летом при довольно любопытных обстоятельствах. Сам род и его патриарх, пятисотлетний Собеслав, обитали на Вологодчине, где давно и накрепко пустили корни в землю, но несколько его представителей на постоянной основе проживали в Москве, представляя здесь их интересы, как торговые, так и внутриполитические. Оборотни на редкость неуживчивые и быстрые на расправу ребята, потому то и дело Арсению и его сородичам приходилось разбирать инциденты, в которых были замешаны представители их общины. Москва в этой связи очень удобный город, поскольку таких же представителей, как они, здесь держат почти все старые рода оборотней, семьи вурдалаков и так далее.

Но это все лирика. Главное то, что эта парочка не просто так тут нарисовалась, а с вполне конкретными целями, которые мне сразу не нравятся.

Да. Еще одно – Стелла стерва.

– Сразу нет – вместо приветствия сказал я, садясь за стол и берясь за ложку, торчащую в тазике с салатом.

– С наступающим – подняла бокал Марфа – Добра тебе и счастья, Валера!

– И вам того же – сладко улыбнулся я, подхватив бокал, который сноровисто успел наполнить официант – Всем присутствующим удачи в наступающем году! Кроме тебя, Воронецкая. Врушкам Дед Мороз подарки под елку не кладет.

Бокалы звякнули, соприкасаясь, шампанское в них призывно зашипело.

– Валер, ты даже не представляешь, как неправ – с нежностью глянула на меня ведьма.

– Ты не врушка? – уточнил я.

– Она? – Марфа ткнула пальцем в сторону Стеллы – Врушка. Да еще какая! Как-то раз меня пыталась провести, и почти в этом преуспела. Но в данном случае речь о другом. Она имела в виду, что как раз сегодня Дед Мороз всем нам под елочку положит подарки. Ну, кроме Воронецкой, конечно. Она не заслужила.

– Мы твой подарок поровну разделим – немедленно пояснила Стелла – По-честному.

– Прости за банальность, но твои «поровну» и «по-честному» всегда имеют сальдо не в мою пользу – заметил я, беря из корзины треугольный пирожок – Но вообще я ничего не понял. О каких подарках идет речь? Куда Дед Мороз их положит? Вы о чем?

– Если совсем точно – добрый дедушка под елочку эти подарки уже положил – мягко пояснила Марфа – Уже много лет назад. И мы смело можем их из-под нее забрать. Мы же хорошо себя вели в этом году? Я – точно.

– Слушай, я вроде все знаю, о чем эти двое говорят, но начинаю путаться – пробасил оборотень – Короче. Дед Мороз, когда его в СССР отменили, очень сильно обиделся и спрятал счастье под одной из елок, стоящих в лесу. Каком – не знаю, это вон ведьма в курсе. Кто его найдет – тот молодец, тому хорошо станет.

– Какой развесистый бред! – восхитился я и глянул на наполовину пустой графин с прозрачной жидкостью – Тут точно водка?

– Точно – заверила меня Стелла и налила мне рюмочку означенного напитка – Сам убедись. Но Арсений прав, все так и есть. Сегодня мы можем пойти и забрать себе немного счастья. Не знаю как ты, но я от него точно не откажусь.

– Все так – подтвердила Марфа – Мороз Иванович характер имеет суровый, это у него не отнять. На детей его нелюбовь не распространяется, он им первый заступник, но взрослых, когда те дурью маются, он не жалеет никогда. Вот он и осерчал в свое время, когда его хулить начали, да еще и злодеем выставлять. Хотя его можно понять, кому такое понравится?

– Нас вот тоже вечно во всех бедах винят – пригорюнилась Стелла – Мол, и злые мы, и коварные, и жадные. А мы ведь не такие!

– Такие, такие – прервал ее я – Марфа Петровна, так что там дальше?

– А что дальше? – глава ковена взяла рюмку, которую наполнил водкой оборотень и лихо ее тяпнула – Осерчал он, сказал, что уходит, а после так и сделал. Мол – раз я вам не нужен, то и вы мне не нужны. Мерзните зимой в одиночку без душевной радости. А перед тем в заповедном лесу зарыл ларь с счастьем, сказав, что если людям оно ни к чему, то пусть его нелюди себе забирают. Соберутся вчетвером в заветную новогоднюю ночь, найдут нужное дерево, отыщут спрятанное, выкопают и после им владеют.

– То есть – счастьем? – переспросил я – Тем, которого много, всем и за здорово живешь?

– Ну, много его там или не много – не знаю. Но мы разделим честно, по двадцать пять процентов каждому. Доли Стеллы, как было сказано, в том ларе нет. Если хочешь, делись с ней своим счастьем. Или не делись. Лично я бы не стала.

– А кто тогда четвертый? – обвел я взглядом сидящих за столом.

– Лесовик – как-то даже удивилась моей недогадливости Марфа – Без него мы сейчас до нужного места просто не дойдем, в сугробах увязнем. Зима-то снежная выдалась. Или заблудимся. Арсений, конечно, в лесу как дома, только лес-то для него чужой. Зато силы в нем – за троих. Короче – звезды сошлись, Валера. Я про этот клад давно уж знаю, и только четвертого элемента не хватало. Тебя! Твое здоровье!

То, что еще пару минут назад звучало как бред, приобрело вполне себе реальные очертания. В первую очередь, потому что Дед Мороз превратился в сурового Мороза Ивановича, в реальности которого я не сомневался, поскольку знал тех, кто с ним сталкивался лично. Хотя все равно не очень представлял себе, как выглядит счастье. В смысле – какова его материальная форма? Оно выглядит как что?

– Еще один момент – глянул я Марфу – Речь шла о нелюди. Каким боком я к ней отношусь. Я же человек?

– Ровно настолько же, насколько и я – парировала глава ковена – Технически мы оба люди. А по факту… Тебе же в нашей компании выпивать интереснее, чем в любой людской, верно? С нами ты о насущном поговорить можешь, найти массу общих тем и знакомых, а с ними что? Вот и думай, насколько ты человек, а насколько нет.

– Так едем? – бухнул как кулем о лед Арсений – Или нет?

– Едем – взял в руку рюмку с водкой я – Счастье такая штука, которую игнорировать никак нельзя. Оно ведь, как тот Мороз Иванович, тоже может обидеться, и начать игнорировать меня.

– Хорошо сказал – заметила Марфа – Время есть, сидим, выпиваем, закусываем. Последнее – обязательно, чтобы нас сильно не развезло, все же три часа на машине трястись.

– В смысле? – тряхнул головой я – Время есть, хоть ехать три часа?

– Так ларь непростой – пояснила Марфа – Понимать должен. Он в руки дастся только тогда, когда часы в новогоднюю ночь двенадцать пробьют, не раньше. И не позже, у тебя от силы час будет на все, про все. А то и меньше. Я просто точно не знаю. Может, вообще минут пять, как в той песне.

– Там про «до», а не про «после» – хмуро сообщил ведьме я и немедленно выпил.

Ничего меня в машине и не развезло. Меня в ней разморило, а это немного другое. Причем настолько, что после того, как я в нее сел, немедленно уснул, не обращая внимания на шуточки как всегда прелестной Васьки о том, что она меня ведь и в Петербург может отвезти. Можно подумать, что меня городом на Неве испугаешь, особенно после пары телефонных разговоров, в которых мне пришлось объяснять, почему я буду отсутствовать за семейным столом во время боя курантов.

Само собой, ничего такого не случилось, и после пробуждения я увидел не шпиль Петропавловки, а суровый заснеженный лес, обступивший машину со всех сторон.

– Все, дальше на своих двоих – бодро заявила Марфа – Валенки в багажнике.

– Валенки? – поморщилась Стелла.

– И носки шерстяные – подтвердила глава ковена – Нет, ты, если хочешь, можешь идти в своих… Этих… Как твоя обувь называется вообще? Это же даже не сапоги, а какое-то недоразумение. Так вот – тебя не жалко. А Хранителя очень. Плюс, если он по моей милости одно место себе отморозит, то может затаить злобу, а мне это ни к чему.

– А тулупа нет? – глянул я в окно машины – Сдается мне, там температура стоит сильно ниже нуля.

– Тулупа нет – открыла дверь Марфа – Жилетка вроде есть какая-то. Если желаешь – бери.

Предчувствия меня не обманули, мороз стоял изрядный. Это в Москве зимы нет, там везде трубы с горячей водой под землей протянуты, автомобили пыхтят выхлопными газами и прочие блага цивилизации градус нагоняют, потому там хорошо в относительно легкой одежде бегать. А тут все как при пращурах в это время года было – колотун такой, что зубы пляшут, небо черно-синее и елки в снегу.

Так что я и жилетку вязаную на себя натянул, и треух замызганный, невесть откуда в багажнике взявшийся, на голову нахлобучил. Ну да, выгляжу смешно, зато уши в тепле.

– Апчхи! – оглушительно чихнул кто-то рядом с нами, да так, что с лап ближайшей елки снег вниз упал – Ох, напасть!

Оказалось – Лесной Хозяин. Причем он, как и я, тоже выглядел французом под Москвой зимой 1812 года – драная шапка, перетянутая женским пестрым платком, не менее ветхая шубейка, из-под которой виднелась синяя олимпийка. Завершали ансамбль ватные штаны, дырявые детские варежки и раздолбанные в хлам валенки. Причем с галошами.

– Подсуропила ты мне, ведьма докуку – ворчливо сообщил он Марфе – Сто разов пожалел, что в осень на твои посулы согласился. Все мои сородичи сейчас дрыхнут, седьмые сны глядят, весны ожидают, один я, как медведь-шатун, по лесу брожу. Холодно мне, голодно и тоскливо. Мне уж никакого счастья даром не надь, мне за него сойдет в пень забраться, в листву зарыться и заснуть. Ничего лучшее на свете нет! Кабы слово свое тебе тогда не дал, даже ждать сего дня не стал бы!

– Не ворчи – попросила его глава ковена – Еще рассвести не успеет, а ты уже спать заляжешь до весны. А как она наступит, я тебе сюда три бригады рабочих за свой счет на пару дней пришлю, чтобы они весь сухостой с опушек собрали и вывезли. Если надо, то и деревья ненужные поспиливают, только скажи какие. Это тебе компенсация за неудобства.

– Это мне чего? – насторожился лесовик.

– Мзда – пояснила ведьма – Так яснее?

– Так да – оживился старичок – Так оно чего же? Только ты слово свое дай, что обещанное выполнишь. Зима длинная, бабья память короткая…

– Клянусь Луной, что пришлю следующей весной тебе сюда таджиков для сезонных работ – немного раздраженно произнесла Марфа, не привыкшая к тому, что ее слову не верят без клятвы – С толковым бригадиром.

– Дело – приободрился Лесной Хозяин и снова оглушительно чихнул – Ну чего, пошли? Я уж все приготовил, время-то было. И снег вокруг ели расчищен, и тропку вам нынче зайцы протоптали. Узкую, но пройдете.

– Батюшка, вот прими подарок малый – вскочила из машины Васька с пестрым пакетом в руках – Праздник же!

– То у тебя, задрыги, праздник – проворчал леший, забирая все же у нее пакет – А я смену года по-старому числю, как отцы-деды с давних пор заповедовали.

– Это как?

– Так по осени – пояснил он, заглядывая в пакет – Оно ж разумнее. Как нивы пожелтели, грибницы родить перестали да лист вниз полетел – вот и год кончился.

– Ну, все равно – Васька очаровательно улыбнулась, на розовых от мороза щечках появились ямочки, а у меня внутри при виде этой милоты что-то прямо екнуло – Хочется, чтобы вам стало чуть веселее.

– Егоза – погрозил ей варежкой, на которой был изображен олень, старичок – Хитра! Но в лес мой заглядывай, если рядом будешь и безобразничать тут не станешь. Ягод-грибов тебе насыплю.

Он снова залез в пакет и стал там шарить рукой, потому не заметил, как Марфа и Васька обменялись взглядами, причем первая одобрительно кивнула головой.

Вот же они, конечно, прошаренные! Из любой мелочи максимум пользы выжимают.

Тропинка и правда оказалась такой узкой, что ее, считай, вообще не было, снега же в этом году нападало ого-го сколько. Нет, в Москве его почти не было, а те сугробы, которые уцелели, цветом и внешним видом больше были похожи на многослойный торт в разрезанном состоянии. Но хитрая Марфа пустила первым Арсения, а он, как выяснилось, запросто мог работать где-нибудь в Арктике ледоколом. После него такая тропа оставалась – хоть пляши. А ведь он еще на плече лом пер, и лопату.

– Марфа Петровна, вопрос можно? – спросил я у верховной ведьмы, которая несмотря на возраст бодро топала передо мной.

– Почему нет? Спрашивай.

– А почему Мороз Иванович по возвращению счастье обратно себе не забрал? Это же логичный поступок.

– Логичный – согласилась со мной она – Но не в его случае. Думаю, он про него просто забыл. Сам посуди, сколько всего на него в один год свалилось – и новое имя, и новый статус, и новые территории. СССР-то к моменту его возвращения увеличилось.

– Потом ему еще внучку дали – звучно сопя, добавил Арсений – Молодая девка – это всегда хлопотно, по себе знаю. Недавно женился, у меня падчерице четырнадцать лет. Характер такой, что пару раз думал уже – сейчас перекинусь в медведя и ее сожру.

– Вот-вот – подтвердила ведьма – На фоне всего этого что ему до какого-то ларя, который в лесу лежит?

Звучит логично. Может, даже так оно на самом деле и есть. А, может, и нет.

Если с тропинкой вышла незадача, то довольно-таки большую поляну, на которой в рядок стояло семь елей, одна выше другой, и впрямь от снега отчистили качественно. Местами аж до земли.

– Ну давай – показала мне на лесных красавиц Марфа – Твой выход, маэстро.

– Можно – согласился я, топая ногами, которые даже в валенках чутка замерзли. Морозец-то к тридцатке, поди приближается, не меньше – Сейчас попробуем.

– Не тяни особо – глянул на наручные часы оборотень – До Нового Года времени чуть осталось. А еще ж яму копать.

Я побродил между елками, остановился у средней, то, что была четвертой с любой из сторон и произнес про себя:

– Ну, и где же ты есть? Ау! Время просыпаться. Мы за тобой.

– Это кто здесь? – услышал я сразу после этого басовитый голос – Ты со мной, паря, говоришь никак?

– С тобой. Пора на волю, уважаемый. Условия выполнены – ночь сегодня та самая, что была назначена, и нас пришло четверо, как велено. Молодую ведьму можешь не считать, она так, за компанию приперлась.

– Четверо-то четверо, да только ты с какого бока припека? Ведьма, лешак, оборотень – все так, все верно. Ан ты-то человек!

– Который с тобой разговаривает – усмехнулся я – Много таких людей тебе попадалось?

– Ты первый – признался клад – Но я и до того ни с кем лясы не точил.

– Правильно. У других дара такого нет, подобных тебе слышать. И волю вам, кладам, давать, сильно не каждый может. Так что обычным человеком меня никак не назовешь. Ну что, пойдешь на волю? Или дальше будешь тут лежать, других нелюдей ждать?

– А пойду – залихватски заявил клад – Наскучило мне тут! Копайте!

И в тот же миг под соседней от меня елью сверкнула маленькая искорка.

– Арсений, тут рой – подойдя к этому месту, топнул по нему ногой я – Давай!

И снова я восхитился мощью этого великана. Я бы яму в этой промерзшей намертво земле копал… Даже не знаю, сколько по времени. Да я ее вообще не стал бы рыть, ну, разве что только под дулом пистолета. Арсений же, попеременно работая то ломом, то лопатой управился минут за двадцать, если не меньше. Он не оборотень. Он супергерой, Человек-Экскаватор.

– Оно, что ли? – спросил Арсений у меня, когда лопата ударилась о что-то твердое – Или нет?

– Оно – подтвердил я, увидев еще полускрытую землей деревянную крышку, несомненно приделанную к ящику – Доставай!

Само собой, за годы, проведенные в земле, с ларя сошла роспись, которая явно раньше присутствовала, да и выглядел он не сильно презентабельно. Но при этом остался таким же крепким, как и в тот день, когда его закопали. Ни одна дощечка не подгнила.

– Открывай – поторопила меня Стелла – Чего ждешь?

– А сколько сейчас времени? – спросил я у оборотня, оттирающего снегом руки от грязи.

– Без пяти двенадцать – глянул на часы тот – Почти Новый Год.

– Пять минут, пять минуууут! – пропела Стелла и крутанулась вокруг себя.

– Вот и подождем – подытожил я – Пять минут для нас ничего не изменят. Помнишь, что Марфа Петровна еще в ресторане говорила? Да и я и без нее сто же самое подтвердить могу – клады не люди, они любят точность во всем, что с ними связано. Шаг влево, шаг вправо и окажешься там, куда ворон кости не таскал.

– Смышлен – крякнул бас в моей голове – Молодец!

Мороз все крепчал, потому даже семижильная Марфа то и дело поглядывала на экран своего «айфона» и тихонько что-то шептала себе под нос. Надеюсь, не проклятия в мой адрес.

– Пора – через пять минут в один голос сказали обе ведьмы.

– Ага – подтвердил Арсений – Все. Часы сейчас двенадцать бьют. Россияне выпивают и закусывают.

– С Новым Годом – поздравил я всех присутствующих – Теперь можно!

Я стянул с руки перчатку, прислонил ладонь к холодной крышке и произнес:

– Ты свободен. Иди с миром!

Кино на этот раз мне не показали, как видно фильмы, связанные с неоднозначными сущностями предназначены только для ограниченного показа. Впрочем, я не расстроился совершенно, поскольку давно понял, что не все и не всегда стоит знать.

Огненный смерч ввинтился в еловые лапы, стряхнув на меня снежный водопад и исчез без следа.

– Все – я глянул на Арсения – Давай, открывай.

Тот лихо сковырнул массивный замок ломом, а после Марфа, обогнав всех, откинула с ларя крышку.

– Не поняла – секундой позже произнесла она, причем с какой-то просто детской обидой – А где? Это что ли счастье?

В ларе лежало четыре неказистых игрушки, две из которых были тряпичные, две деревянные. И те, и другие были сработаны грубо, явно не фабричным способом.

– Эва как – глянул внутрь ящика и Лесной Хозяин – Лучше бы я спать лег. Вот одна сумятица из-за вас, из-за ведьм. Тьфу.

Кукла, судя по косичкам, когда-то светлым, а теперь серо-грязным. Деревянная собака. Хотя, может, и волк, поди пойми. Деревянный же солдат с ружьем, более всего похожим на фузею. Тряпичный заяц. Не скажу, что набор странный, по идее именно такими игрушками, скорее всего, забавлялись дети девяносто-сто лет назад. Городские – нет, там уже индустрия работала, да и то, наверняка, в основном в столицах. А остальные вот такими куклами да солдатиками и играли.

И еще. У них всех есть петельки сверху, словно для того, чтобы…

Хитро придумано! Вроде все на виду, а поди, догадайся.

– Этот мой – я взял солдата – Надеюсь, никто не против.

Марфа коротко глянула на меня, насторожилась и цапнула из ларя куклу.

– Арсений, что тебе? – поторопила она оборотня, который чесал своей лапищей в затылке.

– Так вот, волчара. Они какая-никакая, а нам родня. Не зайца же брать?

– Заяц мой – согласился с ним лесовик, забирая последнюю игрушку – И чего теперь с ними делать станем? Тетешкать?

– Не-а – качнул головой я – На елку вешать. Что еще с игрушками в Новый Год делать?

Слова я подтвердил делом, и бравый гвардеец, покачиваясь, повис на еловой лапе.

Через минуту остальные куклы составили ему компанию, и как только заяц последним украсил елку, моя голова закружилась так, что я моментально перестал понимать, где верх, а где низ, а после вообще вроде как сознание потерял.

Продлилось, правда, это ощущение недолго, несколько секунд, но, когда чувства ко мне вернулись, я понял, что нахожусь совсем не на лесной поляне. Но и обычным то место, где я оказался, назвать было нельзя. Впрочем, и необычным тоже. Просто, потому что свой собственный дом необычным не является.

Только это был не тот дом, где сейчас жили мои родители, нет. Это была та квартира, в которой прошло мое детство. Мы уехали из нее, когда дела у отца пошли на лад, причем настолько, что его семье безопасней стало жить в частном доме. Его проще охранять. Но до того мы обитали вот здесь, в обычной квартире типового дома. Тут я начал ходить, говорить, здесь открывал для себя мир, испытывая первые детские радости и горести.

– Валерка, скоро папа придет! Он уже у подъезда – впорхнула в комнату мама, держа в руке массивную телефонную трубку с выдвижной антенной – Неужели хоть этот Новый Год мы встретим все вместе? Я уж и не надеялась!

Какая она… Молодая? Нет, она у меня всегда молодая, но я ее с такой прической почти и не помню. Разве что на фотографиях видел, тех, где мне года четыре или около того.

В этот миг мама, улыбаясь, подхватила меня под мышки, и мы закружились на месте. Вместе.

– Полетели, полетели – приговаривала она, улыбаясь – Да?

В полете я видел знакомую стенку, здоровенный телевизор с выпуклым экраном, тахту, на которой вроде любил играть в солдатиков и украшенную десятками шаров елку.

– Ну, кто тут весь год себя хорошо вел? – раздался из коридора голос отца, а следом за тем появился и он сам, держа в руке красный мешок – А?

– Валера! – гордо заявила мама, опуская меня на пол, причем выяснилось, что ноги меня не особо держат – Год – не год, а сегодня точно. Он кашу ел, спать днем лег вовремя, соседскую собаку не дразнил и снегом в девочку Катю не кидался.

– Молодец – очень серьезно сказал отец, достал из мешка большой красный автомат и протянул мне – Тогда вот тебе подарок. Вещь! Смотри, как настоящий!

– Опять ты ребенку оружие даришь – недовольно сказала мама – Валер, ну мы же говорили?

– Нормально – рассмеялся батя – Он мужик, хоть и маленький еще. Оружие самый тот подарок. Да вон, смотри, уже осваивать начал.

Батина ладонь опустилась мне на затылок, а мама в этот момент обняла его.

И в этот момент мне стало так хорошо, как, наверное, никогда в жизни не было. Вот только горло перехватило так, что дышать стало трудно. Узнал я этот автомат. Это и не странно, он для меня всегда ассоциировался с моим детством. Он и сейчас лежит в родительском доме, давно не стреляющий, да и не сильно красный, словно полинявший. Но я все равно его сам не выбросил и маме этого сделать не дал. Это же мне батя подарил, как можно? Нет, он мне потом еще много чего покупал, но именно этот автомат стал первым подарком, который я помнил. И самым важным, наверное.

Вспышка – и вот я снова на поляне, а рядом стоит Марфа, которая вытирает слезинки из уголков глаз, ошарашенный Арсений и отчего-то запечалившийся лесовик.

– Вы где были? – удивленно спросила у нас Стелла.

– Не соврал Мороз Иванович – ответил я за всех – Он на самом деле дал нам счастье, то, о котором каждый из живущих на свете хоть раз да мечтал. Только нам оно перепало, в отличии от остальных. Пусть немного, но все же.

– А что хоть за счастье? – спросила Воронецкая, которая отчего-то испуганно смотрела на плачущую Марфу.

– Мы смогли вернуться туда, куда нет возврата – шмыгнула носом Марфа – В свое детство. Просто, когда мы там были в прошлый раз, то не понимали, что вот это настоящее счастье и есть. Потом осознали, а уже все, поздно.

– Оно того стоило – подтвердил оборотень – Стоило.

– Верно – вздохнул лесовик.

И в этот самый момент елка, на которой все так же болтались четыре игрушки, вспыхнула разноцветными огнями.

– А это, надо полагать, бонус – рассмеялся я – Только уже не от Мороза Ивановича, а от Деда Мороза. Сдается мне, он уже в курсе, что его захоронку вскрыли, и рад тому, что те, кто на это отважился, поняли, что он им хотел сказать.

– Красота! – восхитилась Воронецкая и тут же сделала селфи на фоне сияющего всеми спектрами радуги деревом.

– Зови белок и зайцев, дед – улыбнулась Марфа – Станем хороводы водить, раз уж у нас такая сказочная ночь сегодня.

– А? – удивленно уставился на нее, было, лесовик, но в следующий миг кивнул и исчез из поля зрения.

– Арсений, а ты за Васькой сходи – велела оборотню ведьма – Пусть она из багажника пакет возьмет, там шампанское и фрукты. Для другого места готовила, да ладно уж! Будем праздновать!

– Будем? – спросила у меня тихонько Воронецкая, обнимая за шею.

– Будем – заверил ее я – Ведь Новый Год. Как по-другому?