Лебединая песня

В низовьях Амгуни на притоке, вытекающем из большого озера, раскинулось старинное русское село Раздольное. Испокон живут в нем рыбаки и лесорубы, но деление это условное: нет рыбака, который бы зимой не рубил лес, а лесоруба, который осенью не лавливал бы рыбу.

На краю села — дом лесника. Толстые лиственничные бревна, прорезанные пятью окнами в деревянных кружевах, не потускнели от времени. Будто солнечные лучи, пробегая по срубу, так и остались на нем, и стоит он, отливая золотом в ясную и пасмурную погоду.

Жена у лесника давно умерла, оставив дочь Елену. Лесник баловал ее, приносил из тайги зверушек и птиц. Дочь выросла и стала учительницей в местной школе, но привычка ухаживать за животными осталась.

Однажды лесник принес домой лебедя.

— Может, Елька, выходишь птицу, — обратился он к дочери. — Крыло у нее перебито. Слыхал я, что лебедь к человеку привыкает, ручным становится, ежели к нему с лаской.

Очень обрадовалась Елена. Отец не держал никакой домашней живности, кроме лайки, с которой ходил в лес. Привязав собаку, она пустила лебедя во двор, насыпала в кормушку овса, налила воды в корытце. Волоча по земле правое крыло, лебедь отошел в дальний угол к сараю и начал клювом очищать помятые перья. Были они не чисто белыми, а имели дымчатый оттенок, словно испачкались в саже. Конец клюва и лапы отливали черным глянцем. Голову, покоящуюся на гибкой шее, украшали живые сторожкие глаза.

— Лебедь-то молодой, — заметил лесник, — доверчивый, а вот не ест. Гордая, видать, птица. К ветеринару снести бы его надо.

— Зачем к ветеринару? Я его лучше хирургу покажу.

Однако нести лебедя в больницу Елена постеснялась. Она пригласила молодого врача к себе, и тот не смог отказать миловидной учительнице. Он пришел к леснику после дежурства, внимательно осмотрел поврежденное крыло птицы, перевязал и, улыбнувшись, сказал:

— Кость цела. Заживет — летать будет.

Со всей нежностью девичьей души привязалась Елена к лебедю. Словно за ребенком, ухаживала за ним. Вдоволь кормила зерном и свежей сочной травой, часто меняла воду в корыте. И Снежок, так назвала она лебедя, начал поправляться. Когда видел Елену в белом платье, то ходил за ней по пятам.

Хирург Разумов, направляясь на дежурство в больницу, не раз останавливался возле дома лесника и спрашивал, завидя молодую хозяйку:

— Ну как, Елена Дмитриевна, поживает ваш Снежок?

— Хорошо, Александр Степанович, — отвечала она. — Видимо, скоро и повязку с крыла снять можно?

— Не торопитесь делать это. Я посмотрю «больного», а тогда и решим.

В первый же свободный день Разумов снова внимательно и осторожно осмотрел крыло Снежка.

— Отлично! — воскликнул он. — Лучше не бывает. Можно снять повязку, рана зажила. Смотрите теперь за ним хорошо, улетит он от вас. Поверьте, инстинкт к странствиям окажется сильнее привязанности.

Радость на лице Елены сменилась тихой грустью. Глаза ее ласково следили за удаляющейся птицей.

Ну что ж, чему быть, того не миновать. Но только не хочется верить в скорую разлуку, уж очень я привязалась к лебедю.

— Ах, Елена Дмитриевна! Если бы я мог стать для вас таким же предметом внимания и ласки, как Снежок, я бы навечно остался в Раздольном.

Елена в смущении опустила ресницы, понимая, что он шутит.

Шло время. Крыло у Снежка зажило настолько хорошо, что он уже не волочил его. Охорашиваясь, лебедь взмахивал им, как вполне здоровым, поправлял и укладывал на нем перья.

Невдалеке от околицы находилось небольшое озерцо. Елене казалось, что ее питомец очень тоскует по водному раздолью, и она решила отнести Снежка на это озерцо. При виде воды лебедь заволновался. Вырвавшись из рук хозяйки, он с нетерпением заспешил к воде. Как красив и гармоничен был его бело-дымчатый силуэт, плавно скользивший по водной глади на фоне темной прибрежной зелени!

Залюбовавшись лебедем, Елена присела на высокую кочку, задумалась. Ей вспомнились чудесные сказки детства о лебедях, уносивших на крыльях братца Иванушку, о прекрасной царевне-лебеди. Она не слышала шагов подошедшего сзади охотоведа и слегка вздрогнула, когда он произнес:

— Здравствуйте, Елена Дмитриевна! Охраняете своего лебедя? Стерегите, стерегите. Охотников у нас много, подстрелят невзначай.

— Да неужто найдется такой, у кого рука поднимется? Законом и сердцем запрещено убивать этих красивых птиц.

— За всех поручиться нельзя. — С этими словами Березин опустился на землю подле Елены.

— Куда это вы ходили с ружьем? Ведь охота запрещена.

— Вот поэтому и пришлось прихватить ружье. На охоте за зверем без ружья обойтись можно, за браконьером — без ружья делать нечего. У меня неподалеку солонцы, вот и решил проверить, не ходит ли на них кто. Вы и впрямь, я вижу, пасете лебедя.

— Да вот приходится беречь от вашего брата — охотника, да от собак. А то, гляди, и волк подскочит. Нынче их много развелось при вашем покровительстве, — усмехнулась Елена.

— Вы, Елена Дмитриевна, всегда идеализируете природу и делите животных, как людей, на добрых и злых?

— А что, разве это неверно? — недоуменно спросила она, подняв на охотоведа свои большие голубые глаза.

— Нет, неверно. В вашем представлении голуби и косули наделены святой кротостью, они у вас — символ миролюбия, нежной робости, а тигр и волк — олицетворение жестокости и коварства. Не так ли? А присмотритесь-ка к ним поближе! Увидев крадущегося тигра, не станешь сомневаться в его намерениях, а вот самец косули может играючи подойти к самочке и вонзить ей в бок острые рога — вот где настоящее коварство! Ведомо ли вам, что голуби, посаженные в клетку, способны убить друг друга?

— Какой же вы злой, Березин! — Елена решительно поднялась, давая понять, что такой разговор делается для нее несносным.

Охотовед простился с Еленой. Удаляясь, он досадовал, что не так повел разговор и вызвал гнев ее вместо расположения.

Тем временем Снежок, вволю накупавшись и наплававшись, вышел на берег, принялся охорашиваться, перебирая перья своим клювом, ярко-желтым у основания и черным в конце.

— Ну что, друг мой, пойдем обедать? — С этими словами Елена направилась к селу. Лебедь послушно следовал за ней. Возможно, что белое платье девушки напоминало ему собратьев, и потому он не отставал от нее.

Накормив Снежка вареной пшеницей и мелко искрошенными листьями капусты, Елена занялась домашними делами.

С этой поры Снежок каждый день стал бывать на знакомом озерке. То важно шествовал вместе с Еленой по знакомой ему теперь дороге, то поднимался на крыло и перелетал ложбину, отделявшую озеро от околицы, подолгу плавал и купался без всякой охраны.

Начались заморозки. Лесник вместе с охотоведом и врачом решили поехать на медвежью охоту. Обсудить охотничий маршрут, проверить, все ли предусмотрено, собрались в доме лесника.

— Рановато мы нынче едем. Комаров и мошки еще много в лесу — загрызут, — сокрушался Разумов.

— Мошке и мороз нипочем: свирепствует! — согласился лесник. — Да нам не привыкать, выдюжим. А то, может, у Ельки репудину возьмем?

— Кто как, а я не люблю мазаться репудином, — заметил охотовед.

— Березин не верит в химическую защиту, — улыбнулась Елена, — но тут на биологическую рассчитывать не приходится. Нет таких животных, которые пожирали бы мошку.

— Есть! — возразил Березин. — А стрекозы! Они до мошки охочи! Развести бы стрекоз, так их лягушки уничтожают. Правда, лягушками питаются многие змеи, да и у змей немало врагов. Например, душат их норки, а на тех в свою очередь нападают таймени да филины…

— Постой, постой, — прервал Разумов. — Неужели в природе все только и делают, что пожирают друг друга?

— Не совсем так, — спокойно ответил Березин. — В природе постоянно идет жестокая борьба за существование. Проявляется она не только в том, что одни животные нападают на других. Наравне с этим часто можно наблюдать взаимопомощь, терпимость друг к другу. Многие звери охотно питаются муравьями, а как одолеют их клещи, бегут к муравейникам, ложатся на них и покорно принимают «муравьиные ванны»: муравьи снимают с них паразитов. Всем кажется, что волки беспощадны. А один ученый наблюдал дерущихся волков. Он пишет, что побежденный подставляет победителю самое уязвимое место — шею, и тот не наносит ему последнего удара. Вот вам пример поразительной сдержанности у хищников, на которую не способны «миролюбивые» травоядные. Волк может быть великодушным «рыцарем», а косуля — беспощадно жестоким убийцей. И это объяснимо: природа, дав хищнику смертоносные клыки, наделила его инстинктом сдержанности, отказав в таковом травоядным.

— Вы опять начали хвалить своих кровожадных волков, — возразила Елена, — а я их все равно терпеть не могу!

Поддерживая в споре дочь лесника, врач добавил:

— Мне думается, что в оценке волка охотоведы из одной крайности впадают в другую. То они считают этого зверя бичом всего живого, то называют его чуть ли не селекционером. Роль санитара еще в какой-то степени допустить можно, но доверять отбор — это уже чересчур! Да и чем же тогда будете заниматься вы, охотоведы?

— Что же, не станем говорить о волках. А как, по-вашему, мышь — полезна или вредна?

— По-моему, тут не может быть двух мнений: хоть и безобиден на вид этот зверек, но вреден и опасен. Мышь не только переводит корма, но и разносит инфекцию…

— Так думают многие, но мы, охотоведы, никак не можем согласиться с этим. Большинство ценных пушных зверей — соболи и горностаи, лисицы и песцы, колонки и хорьки — перевелись бы, не будь мышевидных грызунов — их основной пищи. А тому, что у нас меняются взгляды на роль животных в природе, удивляться не стоит. Просто мы идем в ногу с открытиями науки, глубже познаем тайны поведения животных. Конечно, бывают в наших делах и ошибки. Взять, к примеру, уссурийского енота. Мы считаем его полезным: этот кроткий зверек дает человеку теплую пушистую шкурку, целебный жир, да и мясо съедобно. Переселили его на запад, а он стал там разорять птичьи гнезда, потому что не хватает привычного корма: лягушек, рыбы, ягод. Вот и объявили енота вредным зверем. Одно и то же животное в зависимости от условий может быть и полезным, и вредным…

Лесник обычно в подобные споры не вмешивался. Не потому, что плохо разбирался в природе, ему казалось, что обе стороны по-своему правы.

— Хватит, братцы, спорить. Время позднее. Утром грузимся и — к нерестилищам. — С этими словами лесник встал и направился во двор. Здесь он привязал лайку Тайгу: без нее ранний выезд мог не состояться.

Прощаясь с Еленой, охотовед вздохнул и крепко сжал ее маленькую ладонь.

— Зорко следите за Снежком, Елена Дмитриевна. Наступает пора осенних перелетов: как бы его не сманили лебеди.

— Снежок удивительно привязан к своей хозяйке, — заметил Разумов. — Но охотовед на этот раз, кажется, абсолютно прав!

После отъезда отца Елена стала еще больше уделять внимания своему питомцу: баловала его ягодами, зеленым горошком, подолгу гуляла с ним подле озера, даже обзавелась двумя гусями, считая, что они скрасят одиночество ее любимца. Белые гуси относились к лебедю с большим уважением, сразу признали в нем вожака, но Снежок с горделивым пренебрежением относился к их почтительному заискиванию.

Осень позолотила лиственничные боры, подступавшие к Раздольному. По утрам в ярко-голубом небе проносились косяки гусей. Они летели над самым селом, перекликаясь со своими отяжелевшими домашними родственниками. Снежок спокойно рассматривал их карим глазом, повернув голову к небу правой стороной, словно вслушиваясь в гортанное гусиное гоготание. Но однажды, когда на реке появились первые льдины, в стороне от села медленно проплыл в небе лебединый караван. Неторопливо взмахивая огромными крыльями, лебеди изредка переговаривались на своем музыкальном языке, услышав который, Снежок преобразился. Куда девались его величавость и степенность! С плотно прижавшимися к телу перьями и вытянутой шеей он побежал к реке. Гуси, следовавшие за ним, отстали, а он, набирая скорость, широко взмахнул ими и тяжело поднялся в воздух. Сперва он учащенно, судорожно работал крыльями, но вот встречные потоки воздуха, ударив снизу, подхватили его и высоко подняли в небо.

Никто из людей не видел, как огромная белая птица исчезла за приречным лесом. Напрасно Елена весь вечер искала Снежка, расспрашивая своих учеников, всех, кто возвращался с реки или из лесу: никто не видел лебедя. И тогда она вспомнила предостережение охотоведа. Елене было обидно: ведь она так любила, так внимательно ухаживала за лебедем! А он улетел от нее столь неожиданно, что она даже не смогла с ним проститься. Ей было жаль Снежка: сможет ли он, догнав других лебедей, преодолеть с ними громадное расстояние до стран вечного лета? Ведь он еще так слаб и так доверчив к людям!

А Снежок летел на Амгунью. В нем проснулся могучий инстинкт странствующих птиц. Он наслаждался воздушной стихией, но малотренированные крылья его не были подготовлены к длительному полету. Потеряв из виду лебедей и не слыша их криков, он еще долго летел над рекой. А затем, когда силы его иссякли, спланировал на первое попавшееся озеро.

Недалеко от озера, где сел Снежок, на берегу укромного залива Амгуни расположились охотники. Лесник и его молодые друзья подкарауливали на нерестилище медведей. Нерест кеты заканчивался, и косолапые рыболовы сновали вдоль берегов, прокладывая торные тропы. На них-то и поджидали зверя охотники. Охота усложнялась тем, что медведи, как правило, рыбачили ночью, а днем отдыхали в лесной чащобе. Пришлось перестраиваться и охотникам: ночью они караулили, а днем отсыпались. И, как это часто случается в жизни, счастье пришло к наименее опытному охотнику. Вернувшись на табор, Разумов рассказал, что медведь подходил к нему, ловил рыбу под самым берегом. Было слышно, как он фыркает в воде, шлепает по гальке. Только вот прицелиться в него врач никак не мог: то мешал кустарник, то было слишком темно. В конце концов медведь почуял его и убежал.

— Везет же тебе! — не скрывал зависти охотовед. — А ко мне, вот сколько сижу, ни один зверь не подходит. А вокруг следов свежих много.

— Не отчаивайся, — ободрил его лесник, — охотника девятая заря кормит.

— Долго ждать ведь нам нельзя: пойдет плотная шуга — на лодке не выберешься. Схожу я сегодня подальше.

После обильного завтрака все уснули. Первым поднялся охотовед. Он развел костер, навесил ведро и, когда закипела вода, опустил в него картошку, а затем несколько крупных кусков рыбы. Уха получилась на славу. Ели долго и сосредоточенно. После обеда все начали собираться на свои места. Охотовед выбрал отдаленную протоку, до нее было ходу часа полтора, но как подобраться к нерестилищу, чтобы не оставить следа и тем самым не напугать зверя? Долго раздумывал Березин и наконец решил пойти к озеру с одноместной резиновой лодкой. Там, надув ее, он спустится по вытекающей из озера проточке в Амгунь к нерестилищу.

Забросив за плечо карабин, Березин простился со своими приятелями. Солнце клонилось к тальникам, когда он тихо подошел к озеру. Каково же было его удивление, когда увидел там одиноко плавающего лебедя. «Сейчас заметит и улетит», — подумал охотник, выходя из-за прикрытия. Если бы ему нужно было подкарауливать зверя на озере, он никогда бы не спугнул лебедя. Звери хорошо знают: там, где плавает эта зоркая птица, не может быть опасности. К удивлению охотоведа, лебедь не собирался улетать. Он глубоко погружал в воду свою голову, доставая со дна что-то съедобное.

«А может, это Снежок? — мелькнула мысль. — Но как он попал сюда, за две сотни километров от Раздольного?» Сняв рюкзак, Березин достал резиновую лодку, надул и спустил на воду. «Неужели не улетит?» — подумал он и начал подгребать маленькими веслами-лопаточками. Но лебедь не только не улетал, он плыл навстречу. Приблизившись к птице вплотную и внимательно разглядев ее, Березин убедился, что перед ним Снежок. Поймать ручного лебедя и посадить его в лодку не представляло сложности, а для того чтобы он не вырвался, охотовед поместил Снежка в просторный рюкзак, выставив наружу его голову. Затем он стал спускаться из озера по речушке, прислушиваясь к каждому всплеску, всматриваясь в каждое темное пятно на берегу.

Издали доносился невнятный рокот переката на Амгуни, где находилось большое нерестилище, на которое часто выходили медведи. Солнце спустилось за сопки, но на небе долго еще не зажигались звезды. Притормаживая лодку, чтобы она плыла возле самого берега, охотник положил карабин на колени. Ему очень хотелось закурить, но разве можно было рисковать. Он хорошо знал, что из всех чувств обоняние у медведя — самое сильное.

Впереди показался широкий просвет. Деревья расступились, и маленькая речушка слилась с Амгунью. Усилившееся течение подхватило лодку и вынесло ее на стрежень. Берега Амгуни также были пусты. Неудача дальнего захода на этот раз не огорчила: ему посчастливилось найти Снежка, за которого ему, конечно же, будет очень благодарна Елена.

Быстро мелькали берега, поросшие высокими тополями. Где-то рядом просвистели крылья летящих навстречу крохалей. Темнота окутывала реку. Теперь, даже если медведь стоял на чистом берегу, его невозможно взять на мушку.

Вдруг эхо далекого выстрела нарушило тишину реки. Березин вздрогнул. «Видать, оборвалась медвежья жизнь», — подумал он и стал грести, ускоряя и без того быстрый ход лодки. Огонек костра показался очень близким, но прошло полчаса, прежде чем охотовед подплыл к биваку. Лесник с врачом сидели у костра, перебирая в памяти сцены охоты.

— Поди, завалили зверя, а я тоже не с пустыми руками, — и охотовед положил перед костром рюкзак, из которого высовывалась длинная шея и голова лебедя.

— Да как же ты, охотовед, мог руку поднять на эту священную птицу? — возмутился врач.

— Поднял, и притом сознательно. Ведь это же наш Снежок. А вот как он сюда попал, для меня — загадка.

— В самом деле Снежок! — изумился хирург, просовывая руку в рюкзак и осторожно ощупывая крыло лебедя.

Теперь все трое, обступив, рассматривали его, словно впервые видели перед собой эту птицу. Молчание прервал лесник.

— Чему тут дивиться, что Снежок слетел со двора. Время-то самых перелетов. Вот только как Березину подфартило его найти, чудно! Жить ему теперь с нами до конца. Ну, давайте ужинать, что ли!

— Скажите: убили вы медведя? — спросил охотовед.

— Да вроде бы, — уклончиво ответил лесник. — Целил-то я ему в убойное место. Завтра пойдем проверим.

Чуть свет, прихватив Тайгу, приятели направились к месту вечерней охоты лесника. Подойдя к нерестилищу, спустили со сворки собаку. Вскоре ровный лай Тайги, несшийся с одного и того же места, оповестил людей, что она нашла медведя и зовет их к себе. Медведь ведь ушел недалеко. Лежал он в кустарнике, уткнув нос в сырую землю. Теперь предстояло снять с него шкуру, расчленить тушу.

Смирившись, как ей казалось, с безвозвратной утратой Снежка, Елена с нетерпением поджидала возвращения охотников и была очень обрадована, когда во двор вбежала Тайга, приветствуя хозяйку громким лаем. Елена поспешила к берегу. Ей хотелось поскорее увидеть отца, но вместо него навстречу шел охотовед, бережно неся в руках что-то.

— Это вам, Елена Дмитриевна, — и он протянул ей рюкзак. — Берите, не бойтесь!

Елена неохотно приняла подарок. Любые охотничьи трофеи не обрадовали бы ее. Но когда, положив на землю, она развязала рюкзак и оттуда выглянул Снежок, Елена вскрикнула от удивления и, приблизившись к лебяжьей голове, нежно поцеловала ее.

— Милая моя птица, ты опять вернулась ко мне?!

Тем временем лебедь выбрался наружу. Расправив крылья, он обмахнулся ими и с достоинством, присущим всем лебедям, зашагал во двор к своей кормушке. Гуси приветствовали его громким гоготанием, низко опустив головы.

— Как же вам удалось найти его?

— Да я, по правде говоря, и не искал. Случайно встретились на озере. Вот и пригласил его вернуться домой.

Впервые на охотоведа смотрели огромные голубые глаза, полные благодарности и доверия.

Наступила зима. По утрам из кирпичных труб поселка поднимались в безоблачное небо высокие белые столбы пара, смешанного с дымом. Скрипели на все лады под ногами прохожих дощатые тротуары. Мороз был так силен, что даже куры и гуси не решались выходить во двор из своих теплых птичников. Снежок, хотя и страдал от лютой стужи, ежедневно покидал на несколько часов теплое убежище, прохаживаясь под окнами дома. Стоя на одной лапе, он, казалось, дремал, щурясь на солнце.

Лесник был занят в тайге отводом лесосек, и все заботы по хозяйству легли на плечи Елены. Иногда ее навещали врач и охотовед, и тогда они возвращались к своему давнему спору: есть ли разум у животных?

Однажды субботним вечером в дом лесника зашел Березин.

— На днях я лечу в Нимелен, предстоит трудная работа, до самой весны. Вот зашел попрощаться.

— Проходите, присаживайтесь. Я сейчас самовар поставлю. Да расскажите, чем вы там заниматься будете.

Слушая неторопливый рассказ гостя, Елена поняла, что не безразлична к судьбе охотоведа. Она исподволь рассматривала загорелое лицо Березина, открытый высокий лоб, слегка раздвоенный подбородок, умные колючие глаза, большие, крепкие руки, умеющие делать все. Елена представила, как ему подолгу приходится жить в лесу одному, и это ей казалось пределом мужества.

Как будто прочитав мысли Елены, охотовед встал. В его взгляде застыл немой вопрос. Ресницы девушки дрогнули и быстро опустились. Наступило неловкое молчание.

— Засиделся я. Доброй вам ночи! — торопливо простился Березин.

Через день рокот вертолета, поднявшегося с околицы, оповестил Елену, что охотовед улетел к далеким заснеженным хребтам.

Пришла весна. По Амгуни плыли голубые льдины. И хотя в оврагах лиственницы стояли еще в глубоком снегу, их ветви покрылись зеленой дымкой. Теперь Снежок почти не заходил в летнюю кухню, где зимовал. Он беспрестанно купался с гусями в лужах, возбужденно махал крыльями, зорко всматривался в небо, когда над Раздольным пролетали гуси или утки. Однажды утром над Амгунью появились лебеди. Они летели углом, оглашая землю трубными звуками. «Я здесь, а ты где?» — будто спрашивал впередилетящий. Как взволновался и насторожился Снежок, заслышав родные ему звуки! Он снова устремился к обрывистому берегу реки. Распахнув свои могучие крылья и оттолкнувшись от земли, поднялся в воздух. Набрав высоту, он во всю силу своих легких протрубил клич улетающим собратьям, и те отозвались на его призыв. Ускоряя полет, Снежок уверенно скользил в голубой вышине. Все слабее и слабее доносилась оттуда его ликующая песня. В ней слышались холодное завывание ветра, журчание весенних ручьев, тоска и радость. Долго летели лебеди. Снежок догнал их, потому что караван снизился над пустынным таежным озером для отдыха. Теперь никакая сила не смогла бы разъединить его со стаей. Радость наполняла его маленькое сердце, и он трубил и трубил. Это была его первая, но не последняя песня!

— Елена Дмитриевна, чем это вы так расстроены? Что случилось? — с тревогой спросил Березин учительницу, быстро вошедшую в его комнату.

— Опять пропал Снежок, помогите разыскать!

Охотовед накинул на плечи тужурку, и они направились к реке. Багряная заря отражалась в зеркальной поверхности залива. Пахло влажной свежестью. Где-то в вышине звучали тоскливые голоса перелетных птиц.

— Елена Дмитриевна, стоит ли искать лебедя? Пусть живет на свободе. На ближайшем озере его примут в перелетный караван, и, как знать, может, он найдет там себе лебедушку.

Березин заглянул в потемневшие глаза учительницы. Елена оперлась на крепкую руку спутника, и они молча побрели вдоль засыпающей реки.