Леди Некромант

Глава 26

После свадьбы прошла без малого неделя, и за это время Эстас Фонсо разговаривал с виконтессой последний раз в тот день, когда показывал ей крепость. Общение свелось к чопорным пожеланиям доброго утра, приятного аппетита и спокойной ночи. Во время трапез леди смотрела в тарелку, глаз не поднимала, изредка вполне миролюбиво благодарила служанок. Но чем дальше, тем меньше она разговаривала.

Дошло даже до того, что сегодня за обедом она трижды не ответила на вопросы Тэйки, будто не услышала их. Это было особенно обидно, ведь Эстас много сил потратил, уговаривая дочь хотя бы попытаться завязать с виконтессой разговор.

Леди Россэр, пугавшая солдат и прислугу сияющими потусторонним светом глазами и шевелящимися волосами, вообще последние два дня разговаривала только с Джози. Горничная, понимающая хозяйку с полуслова и полувзгляда, следовала за виконтессой повсюду. Они разлучались только ночью и во время трапез.

Именно Джози отгоняла людей, когда леди Россэр, спускаясь на внешнюю сторону крепостной стены по веревочной лестнице, прибивала в нескольких местах черепа. Именно Джози объясняла всем любопытствующим, что нельзя мешать некроманту, чертящему какие-то знаки на плитках у часовни. Именно Джози втолковывала поварихам, что появившаяся как-то ночью украшенная черными перьями жуткая деревянная маска на кухне просто необходима. Именно Джози утешала Тэйку, когда леди Россэр заперлась в детской. Именно Джози пришла к командиру с требованием как-то вразумить Агату.

Здесь Фонсо отдавал виконтессе должное. Она подгадала время так, чтобы нанести руны незаметно для Тэйки, пока та занималась в библиотеке. Если бы служанки не стращали ребенка сказками о злых ведьмах и проклятиях, дочь проще отнеслась бы к защитным рунам. Если бы Агата не рассказала ей, что темная колдунья зашла в детскую, Эстасу не пришлось бы потом битый час успокаивать заплаканную дочь, решившую, что ей срочно нужно искать другое место для ночлега.

Болтливым женщинам командир пригрозил денежными взысканиями и увольнением, если не прекратят говорить о колдунье гадости. С солдатами, недовольными темными ритуалами и «бесовщиной этой злыдни», вел разъяснительные беседы. Было бы, конечно, значительно проще, если бы виконтесса Россэр изредка снисходила до разговоров хоть с кем-то, кроме Джози. Но рыси для некромантки будто не существовали.

Отец Беольд, к счастью, согласился провести внеочередную службу в крепостной часовне и растолковать людям, что виконтесса права. Что две с лишком недели до Нового года — опасное время, когда незримое зло и духи умерших гуляют по земле.

Леди Россэр тоже была на службе. Причем, что примечательно, когда командир попросил некромантку присутствовать, она отказала, сухо бросила, что ей некогда. Тогда он, следуя совету Дьерфина, попросил Джози посодействовать. Та разговаривала с командиром Фонсо явно через силу, хмурилась, поджимала губы, но его доводы выслушала. Так ни разу и не посмотрев собеседнику в глаза, горничная обещала поговорить с госпожой и подчеркнула, что сделает это не ради него, а ради леди.

В итоге виконтесса на службу пришла, держалась со священником приветливо, заняла

причитающееся ей почетное место рядом с мужем и большую часть проповеди проспала.

Фонсо, конечно, понимал, что Ее некромантскому Сиятельству церковь и служитель в принципе безынтересны, но все не мог взять в толк, зачем это нужно было так подчеркивать!

Повезло, что отец Беольд целиком отдавался внимательной и ценящей его пастве, люди слушали прекрасного оратора, рассказывающего интересные и поучительные истории, а виконтесса, опирающаяся подбородком на руку, ухитрялась дремать так, чтобы не кивать. Эстас утешался тем, что вопиюще неуважительное отношение леди к годи осталось, скорей всего, незамеченным.

Первые несколько дней после свадьбы были еще более сложными, чем Фонсо ожидал. Он никак не рассчитывал на то, что навязанная жена так явно будет день за днем показывать, что не собирается налаживать хоть какие-то отношения.

— Леди Кэйтлин очень молчалива, — заметил Дьерфин, размешивая в чашке мед. — Я ее, конечно, вижу только по утрам и за ужином, но за последние дни она как-то замкнулась, что ли. Обратил внимание?

— Обратил, — хмуро согласился Эстас, вытянув ноги к огню. — Я бы хотел сказать, что виконтесса избегает меня, но она вообще избегает общения.

— Может, тебе поговорить с Джози? — глянув поверх чашки, спросил лекарь.

— Я ей очень не нравлюсь, — нехотя признал командир.

— Да, я заметил. Постарайся ее к себе расположить. Обычно как бывает? Служанка отражает настроение госпожи. В обратную сторону это тоже должно действовать.

Эстас вздохнул и решил не говорить, что, судя по отношению горничной, леди Россэр его ненавидит.

— Вы с леди Кэйтлин о чем-нибудь разговаривали? Ну, кроме некромантии, я имею в виду?

— Нет, — командир покачал головой. — Я же говорю, она всех избегает. Да и смысл с ней разговаривать? Она все превратно толкует и не поверит, если я буду ее разубеждать.

Дьерфин явно ждал подробностей, вопросительно подняв брови.

— Она попрекнула меня тем, что я поселил ее в маленькой комнате на своем этаже. Считает, это сделано для того, чтобы она была под надзором.

— Учитывая короткие волосы, это верное решение. Будем откровенны, не всех рысей остановит то, что она твоя жена, — хмуро одобрил Дарл.

— Она считает, я людей от некроманта отгораживаю, — Эстас досадливо махнул рукой и отвернулся к огню.

Лекарь вздохнул:

— Понятно. Я следующие две недели реже буду в Хомлен ездить, постараюсь познакомиться поближе с Джози. Кажется, против меня ни у нее, ни у леди Кэйтлин предубеждения нет. Попытаюсь через служанку втолковать, что к чему.

— Я буду только признателен, — вздохнул Эстас, не особенно надеясь на то, что объяснения Дьерфина помогут.

В дверь постучали. Фонсо подался вперед, глянул на висящие за раскидистым папоротником часы. Без малого одиннадцать.

— Так поздно? — удивился Дарл, тоже бросив взгляд на стрелки. — Кому-то совсем худо, не к добру.

Он встал, а командир в который раз пронаблюдал, как лекарь за какой-то десяток шагов полностью преображается. Пропала расслабленность, в движениях появилась твердость, решительность.

На пороге, к немалому удивлению Фонсо, стояла виконтесса Россэр.

— Миледи? — голос лекаря прозвучал не очень хорошо. Недоумение и настороженность чувствовались отчетливо.

Ясное дело, некромантка тут же подобралась, сложила руки на уровне талии, выражение лица стало жестче.

— Прошу простить за то, что мешаю отдыхать после рабочей недели, — официально, по-деловому сухо заговорила виконтесса, даже не посмотрев в сторону поднявшегося при ее появлении Эстаса. — Я искала командира Фонсо.

— Вы его нашли, — широким жестом указав на комнату, ответил Дьерфин.

— Я весь внимание, миледи, — подойдя к двери, командир досадовал из-за того, что лекарь не догадался не только жестом, но и словами пригласить виконтессу зайти. Поэтому она так и не переступила порог.

— Милорд, — взгляд ярко-зеленых глаз был спокойным и твердым. — Мы говорили с вами о том, что нужно поставить елку. И обговаривали дату. Необходимо успеть до завтрашнего полудня. Пожалуйста, запланируйте это дело на утро.

— Хорошо, — покладисто согласился Эстас. — Сразу после службы этим займусь.

Виконтесса коротко вздохнула, нахмурилась, а рубленные фразы выдавали раздражение.

— Служба начнется в девять. Продлится не меньше часа. За два оставшихся часа вы не успеете сходить в лес, найти красивое дерево, принести его и установить в библиотеке.

— До службы будет темно, — кивнул Фонсо, смиряясь с тем, что в этот раз рыси послушают отца Беольда без командира.

— Не вынуждайте меня идти в лес самостоятельно, — мрачно предостерегла виконтесса, смерив мужа тяжелым взглядом.

— И в мыслях не было! — поспешил заверить Эстас. — Вы составите мне завтра компанию? Мне еще не приходилось выбирать елки.

Он не удержался и добавил:

— А вам служба может опять показаться скучной.

— Думаю, вы справитесь без меня, — прежним тоном ответила некромантка. Казалось, она нисколько не смущалась из-за того, что проспала проповедь. — Я все равно буду занята. Но будет лучше, если вы не срубите, а спилите дерево. В таком случае я смогу потом, после Нового года, прирастить его обратно.

— Тогда мне понадобится помощник.

— Я пойду, — тут же вызвался Дьерфин.

Леди встретилась с ним взглядом:

— Благодарю. Это будет очень любезно, — губы виконтессы тронула улыбка. Небывалый знак расположения, которого не видели ни Тэйка, ни сам Фонсо, отозвался в душе досадой.

— Может, вы посидите с нами? — предложил лекарь. — Мне больная подарила изумительно вкусный фруктовый хлеб. К нему добавим горячий чай с медом, кресло, мягкий плед и вполне приятное общество.

Если в первых фразах ясно слышалась попытка соблазнить уютом, то последнее дополнение лучилось теплой улыбкой и намеком на подтрунивание. Эстас за все годы так и не научился противостоять такому тону и сердечности Дьерфина.

— Спасибо за приглашение, — бесстрастно ответила виконтесса, даже не глянув в сторону камина и кресел. Словно вообще не понимала, что такого замечательного может быть в вечере у камелька. — В другой раз, думаю, будет уместней. Неделя у всех выдалась непростая. Не хочу мешать вашему отдыху. Доброй ночи.

Она повернула остриженную голову, взглянула на мужа. Эстас в который раз удивился тому, что принцу Густаву понравилась женщина с такими жесткими и резкими чертами.

— Доброй ночи, милорд, — проронила леди и, не дожидаясь ответа, пошла по коридору к лестнице.

— Смотрю, без дерева в доме не обойдемся, — покачал головой Фонсо, когда Дьерфин закрыл дверь.

— Она ведь южанка? Может, у них обычай такой? — лекарь жестом предложил вернуться к камину.

— У Россэров поместье на западе, если мне память не изменяет. Южная внешность у нее, скорей всего, от матери, — снова усаживаясь и подпихивая под бок подушку, хмуро ответил Эстас. — Нет ни на юге, ни на западе такого обычая. Это все некромантские штучки. Она еще обещала, что елку украсит. Я с содроганием представляю себе увешанное костями и скелетиками крыс дерево.

Дьерфин усмехнулся, взял чашку. Но как и чай приостыл, так и удовольствие от отдыха в обществе лекаря у командира притупилось, поблекло. А все из-за виконтессы, так некстати явившейся с напоминанием. И что ей так поздно не спится?

— Леди Кэйтлин показалась мне очень бледной сегодня, — заметил Дарл.

— Виконтесса всегда бледная, — отмахнулся Фонсо.

— Она очень много времени на улице провела. Даже на стены лазила, подолгу там торчала. Рыси рассказывали. А уже холодно, да и ветрено. Снег лег, — Дьерфин бросил задумчивый взгляд на котелок, в котором уваривалась смесь для пастилок. — Как бы не простыла. В столице все ж теплей, куда теплей, чем здесь.

— Ты врачеватель, — буркнул Эстас. — Тебе по службе положено следить за здоровьем жителей крепости. Поинтересуйся при случае, как виконтесса к новому месту привыкает. На тебя она поспокойней реагирует. Даже вон улыбнулась.

— Не мне тебе рассказывать, что на балах все друг другу улыбаются, но цена тем улыбкам — медяк. Еще и гнутый, — вздохнул Дьерфин.

— Там хоть о приличиях переживают, здесь же и этого нет! — раздраженно бросил Эстас. — Она со мной в одной комнате не задерживается лишнюю минуту. Не разговаривает почти. А если и сподобится, то так, как сейчас.

— То есть называет милордом и не попрекает тем, что ты пренебрежительно отнесся к ее просьбе? — уточнил лекарь.

Фонсо насупился. Конечно, при особом желании можно было и так расценить беседу, но того, что виконтесса явно отмежевывалась ото всех, это не отменяло.

— Ты ж видишь, как ее тут приняли, — вздохнул Дьерфин. — Думаешь, она не понимает? И перешептываний не слышит? Ей тяжко на новом месте. Все чужое, а она еще и бурную деятельность развела. Отец Беольд говорит, не зря.

— Да понимаю я, что виконтессе нелегко, — командир сложил руки на груди, досадливо нахмурился. — У меня тоже жизнь не сахар.

— Просто постарайся относиться к ней помягче, хевдинг, — глядя собеседнику в глаза, попросил лекарь.

Обращение, к которому Дарл редко прибегал, напомнило, что виконтесса Россэр уберегла честь навязанного мужа, спасла от позорной славы домашнего изверга, хотя ничем не была ему обязана. Он всего лишь поступил так, как следовало. Жаль, не догадался сам, до того, как его носом ткнули в очевидные выводы.

Вспомнив ее руку на своем запястье, твердый взгляд зеленых глаз, Эстас устыдился того, что нарочно откладывал поход за елкой и все надеялся, виконтесса позабудет. Дерево в доме — небольшая цена за неплохое начало отношений. И стоило, пожалуй, выполнить просьбу сразу. Может, леди и оттаяла бы.