Лёгкость этой стрекозы

Все мы с возрастом к мысли приходим,

Что к чему-то Господь нас послал

На земле этой сделать чего-то,

Чтоб не просто всю жизнь здесь проспал.

Как тебе моё сердце отдать,

Я тебе уже всё подарила,

И твоё в себя сильно забила,

Эти чувства уже не отнять.

Как понять, что же с нами внутри,

Мы взрываемся, мы полетели,

И внезапно на облако сели,

Где всё тихо и всё благодать.

Мы вас видим, мы здесь, мы парим,

Вы под нами, здесь воздух свободы,

Мы вас любим, но мы так хотим:

Лишь вдвоём и на долгие годы.

Тишина, прошептав мне на ухо,

Оглушила своей тишиной,

И октавою малость шершавою,

Зазвучала по ране больной.

Где-то там отразилась за звёздами,

И вернулась чуть-чуть оглуша,

И сижу в тишине той заброшенной,

И куда-то умчалась душа.

Как не важно бывает похмелье,

Может, песню в ночи заорать,

Чтоб соседям поднять настроение,

Чтоб вообще не могли больше спать.

Может, выкинуть фикус с окошка

На капот, что маячит в окно,

Пусть орёт, словно драная кошка,

Ведь не мой, значит, мне всё равно.

Только знаю, ворвутся гурьбою,

И намнут мне бока, как тогда,

Как бывает тоскливо порою,

Но в дурдом не хочу я пока.

Пять утра, за окном небо светлое,

Ночи белой остатки, видно, осень ещё далеко,

Тишина, лишь таксёрские тачки вдали, очень редкие,

По асфальту шуршат, разрывая туман – молоко.

Город спит, в дальнем доме окошки проснулись случайные,

Видно, кто-то бессоницей поднят иль просто судьбой,

Первый луч облака чуть подкрасил в тона обручальные,

И как редко бывает насладиться такой тишиной.

Не теряйте любовь, не теряйте,

Очень редко приходит она,

Постепенно её узнавайте,

В ней так много тепла и добра.

Не теряйте любовь, не теряйте,

Раз нашли – берегите её,

И друг другу её отдавайте,

В ней всё счастье, храните его.

Этот день мы запомним на долго,

Может лучше вообще на всю жизнь,

Гости дружно кричали нам: «Горько!»,

А нам сладко, родная держись.

Промелькнёт и когда-то мы вспомним,

Как дрожали за этим столом,

И слезинка скатится невольно,

Мы с тобою навеки вдвоём.

Этот день мы запомним надолго,

И, листая с годами альбом,

Фотографий, с которых довольны

И так счастливы были потом.

Тем так много, но с какой начать,

Может, как у женщин, всё про осень,

Про любовь, чтоб в паспорте печать,

Чтоб подруги лопнули от злости.

Может, лучше, как у мужика

Шли дела не валко и не криво,

Что уже свела его с ума

Та любовь, что не любила пиво.

Тем так много, но нужна одна,

Видно, все замучены настолько,

Ведь поэтов нынче всяких тьма,

Расхватали – пишут, пишут бойко.

Стало мало друзей, кто ушёл в мир иной

и надолго,

Кто скривился душой и отпал,

или скрылся в проёме дверей,

А других заводить,

лучше быть в одиночестве волком,

Когда время торопит и скребёт по спине

и всё шепчет: «Скорей».

Если были они, то остались,

куда от них деться?

В иной праздник нагрянут,

хоть это уж точно не грех,

И обнимут за плечи и скажут:

«Нельзя расставаться,

А иначе потом не собрать

и не вспомнить о всех».

Для своих мы бываем чужими,

Для чужих мы роднее своих,

И порою не ценим их имя,

И фамилии, после сменив.

Затоптав, что ценили годами,

Память предков отбросив назад,

А потом иногда вспоминали,

А ведь жили, мне имечко дав…

Прозреваем порой, прозреваем.

Про грехи вспоминаем с мольбой,

И к Всевышнему вновь призываем,

Чтоб открыл те врата пред тобой.

Может яблок насыплет он райских,

Иль чуть-чуть подтолкнёт вникуда,

Сколько грешников, сколько молящих,

Чтоб списал те грехи, только зря.

Не замолишь, зря лбы бить, уж поздно,

Надо было здесь зря не грешить,

А на входе встречает апостол,

И решает, где дальше нам быть.

За окном вдруг звезда промелькнула,

В чёрной ночи нарезала свет,

И под сердцем немножко кольнуло,

Вот и всё, может это конец.

Так гадала когда-то цыганка,

Ты когда-то увидишь её,

Не дотянешь, уйдёшь спозаранку,

И прихватишь чужоё бельё.

С детства был замучен аллергией

На собак, на кошек и на пух,

А теперь живу в своей квартире,

Ничего, хоть малость и опух.

У меня жена с двумя котами,

Я от них немного прибалдел,

Всё мечтал о жизни с пирогами.

Кто-то из котов их тихо ел…

Как приду уставший и неемший,

Под ногами крутятся опять,

Я чуть-чуть уже осоловевший,

Начинаю тихо оседать.

Из моей тарелки только кости

Мне махают сожранной ногой,

И грызу остатки я от злости,

Но люблю, что сделать с головой.

А вчера родная объявила,

Что в семействе будет голова,

Про мою немножечко забыла,

Привела дворнягу – вот дела.

Я с ума схожу от этой тяги,

На моей подушке три хвоста,

А жена меня чуть-чуть погладя:

«Ты прекрасен, я люблю тебя!»

Вот так пруха, я с утра с дворнягой

Обхожу знакомые дворы,

А соседи: «Надо ж бедолага,

Мужика как довели коты!»

Мы сегодня говорить не будем

О годах, какой же это срок?

Если рядом женихи, как мухи,

Молодым преподаёшь урок.

Глядя на тебя и не поверишь,

Что в тебе энергии на сто,

Ни о чём, наверно, не жалеешь,

Всё идёт по жизни хорошо.

Правнук, внуки, жёны и невестки,

С каждым годом шире этот круг,

Будь здорова, хорошо, что тесно

За столом, и тост – не просто звук!

Говорят, что манит и волнует,

А моё краснеет, как взгянЁшь,

А кого-то просто зачарует,

Для меня с утра, как острый нож.

Что за рожа, грязная, не мыта,

Под глазами чёрные круги,

Видно, со вчерашнего побита,

И вскочили дружно волдыри.

Говорят, на зеркало кивают,

Я в нём точно на себя похож,

Но, бывает, тоже искривляет,

Трезвый, но я знаю – это ложь.

Мальчик в пруд пошёл купаться,

Он не знал, что в том пруду,

Живут чёрные пиявки,

Прилипают на ходу.

Сдуру влез он с головою,

И никто не подсказал,

Что играет он с судьбою,

Мальчик чёрненьким вмиг стал.

Облепили бедолагу

И сосут со всех сторон,

Мальчик очень горько плакал,

Но до дома не дошёл.

К вечеру два рыболова,

Карася пришли ловить,

И нашли сухого Вову,

Хорошо им печь топить.

Сухо, сухо в лесу, дней пятнадцать

уж с неба ни капли,

И напрасно искать, из-под моха

не лезут грибы,

Вот брусника дошла и все кочки,

как красные тряпки,

А вокруг все любители кучно,

сыпят ягодки те в кузовки.

Голубики поменьше,

но тоже с избытком хватает,

Но народец, как видно, забыл

иль отвык от неё,

Клюква только чуть-чуть лишь

бока наливает,

Но к морозцу созреет,

это время ведь только её.

Лес осенний, он манит своим ароматом,

Как прекрасно пройтись и коснуться

дыханья его,

И случайную змейку проводить

чуть испуганным взглядом,

А под вечер взгрустнуть,

как же было в лесу хорошо…

Может, бросить писать?

Нынче рифмы всё криво,

И начать лишь читать

Тех поэтов, что пишут красиво.

Повторять неохота

И даже чуть пошло,

Есть же много других,

Для которых всё это несложно…

На даче Лень жила по выходным,

И просто наслаждалась своей ленью,

До трёх спала, а после, словно тень,

Рвалась к столу и ела с наслажденьем.

Зачем трудиться, можно просто так

Весь день на койке, ведь потом накормят,

А что другие пашут – то пустяк,

Ведь я же Лень, меня и так запомнят.

Года прошли, а лень та не прошла,

Уж дача покосилась и осела,

Вокруг неё высокая трава,

И потихоньку дача опустела.

Всем надоело эту Лень кормить,

Уж слишком выросла,

но всё на том же месте,

Не хочет даже ручкой шевелить,

А возраст прёт, пора уж быть невесте.

И грянул гром и молнией сожгла,

Что оставалось дачей за минуту,

Но Лень лежала тихо, как всегда,

Вдруг прибегут и вытащат отсюда.

Дом затрещал от пламени в ночи,

Народ дивился, даже не вскочила,

Зачем спасать, всю жизнь ведь на печи,

Наверно, Лень всё это заслужила.

Неохота под пьяного мужа,

А кому с перегаром-то всласть?

Как бы чистенькой пяточкой в лужу,

Как с кармана чужого украсть.

Храп терзает в ночи и тревожит,

Вдруг к утру он затихнет совсем,

И подняться, быть может, не сможет,

И во сне отойдёт от всех дел.

Подостывшее тело толкаю:

«Эй вставай!»… а в ответ тишина,

Я привыкла ложиться у края,

Он же ночью и всё втихаря.

Распластался, а я всё надеюсь,

Вдруг очнётся, а вдруг он живой,

Может, снова о тело согреюсь,

Поздновато…, ушёл на покой.

И сложив его руки под свечку,

Помолясь на икону в углу,

Прочитала, чтоб быть человечку

Хорошо на том свете в раю.

Вот так счастье, нагрянет внезапно,

Захлестнёт, одуреешь, взревёшь,

И ошейником стянет, накладно,

Но ты терпишь, молчишь и живёшь.

Но кому-то оно так и нужно,

Чтоб прочувствовать всё до нутра,

А когда ты очнешься под утро,

Счастье смылось, осталось лишь мгла.

От того, что считалося счастьем,

Что лелеяли оба в ночи,

На обоях лишь темные пятна,

На диванах лишь клочья шерсти.

Мне б немного назад, мне б лет тридцать

откинуть и вспомнить,

Как росли на глазах и тянулись ко мне на

плечо,

Но назад тяжело, только память мне

может напомнить

И альбом, где есть фото детства их и,

конечно, немножко моё.

Незаметно и быстро, уже выше ростом,

Рядом с ними не мы, а другие,

с которыми им веселей,

И уже не назвать, как когда-то,

подростком,

Повзрослели они, не теряют по жизни

хоть наших корней.

Иногда позвонят и напомнят, что живы,

Как живут – непонятно

и кто же живёт для кого?

Ну, а мы, как всегда, всё в себе терпеливо,

Ведь душой они рядом,

но всё же чуть-чуть далеко.

Они когда-то с нами были,

Но почему-то тихо сплыли.

Почуял телом тёплую кровать,

Где половинка ночью отдыхала,

А утром потихоньку убежала

На йогу, мне оставив одеяло,

Напомнив СМСкой, что вставать.

Осадок сор семейных на душе,

Печально гложет, не даёт очнуться,

Вчера, казалось, можно оглянуться,

И разглядеть любовь на том конце.

Какой-то мелкий и ненужный спор,

И всё порушено, не бита лишь посуда,

Но всё же боль всё мучает, покуда

Вновь на постель не устремляем взор.

Радуйтесь, просто радуйтесь,

Жизнь одна, каждый день как век,

И потом на судьбу не жалуйтесь,

Что проспали, а ведь был человек.

Прокрути свою жизнь чуть обратно,

Что достиг и к чему ты пришёл,

Да, детей поднял, это отрадно,

Но для всех это только лишь долг.

О себе хоть чуть-чуть позаботься,

Дети выросли и разбрелись,

Что осталось? Какие-то горсти,

Все дороги в пути разошлись.

И блаженной Матрёной по свету

Побредёшь, чью-то боль замоля,

Никому до тебя дела нету,

Вслед посмотрят, чуть-чуть укоря.

У иконы молясь, чтобы вышло,

Чтоб кому-то опять хорошо,

Вспомнишь молодость,

шепчешь: «Всевышний»,

Вдруг поймёшь, что твоё всё прошло.

Какое в старости блаженство,

В руке перо и тишина,

Ты отдыхаешь и надежда,

К тебе идёт издалека.

Ты счастлив, что вокруг всё тихо,

И муза может быть придёт,

Жена на рынке, где всё лихо,

А ты всё пишешь – идиот.

Незаметно, но как же прекрасно

Пролетели три лета подряд,

Видно, в жизни бывает и сказка

Про принцесу, не зря говорят.

Или с неба алмазная россыпь,

Всех мечтаний, вдруг вас ослепя,

Заискрилась на утренних росах,

Осчастливила всё же тебя.

Счастье есть, не на небе, а в жизни,

Только руку покрепче держи,

Чтобы вместе и вместе все мысли,

О любви, о любви, о любви…

И надо было умудриться,

В последний в сентябре родиться,

Когда пожухла вся листва,

И очень скучно от дождя,

И под ногами только лужи,

И, кажется, никто не нужен,

Но луч пробился к нам с небес,

Как-будто в нём какой-то бес.

И осветилась вся земля,

Встречайте люди – это я!

Я, та, которой выпал фарт,

Сентябрь закрыть и закричать:

Живите, радуйтесь, пляшите,

И даже в гости заходите,

Сегодня мой, конечно, день,

А кто забыл – тот просто пень!

Как всё же молодость прекрасна,

А с ней ещё и красота,

Ты не растрачивай напрасно,

По пустякам её пока.

Шёл человек, другим он не мешал,

Но вдруг внезапно человек упал,

Ничто не предвещало здесь беды,

Но сверху голос: «Всё, тебе кранты!»

Никто не знает, где он кончит путь,

Может, сгорит иль может утонуть,

Планировать ты можешь лет до ста,

Внезапность смерти – вот она беда…

Увидеть в женщине такую доброту,

Клубок морщинок с возрастом украсил,

А возраст этот чудно её красит,

Когда ты любишь эту красоту.

Ах, залысинки мои ранние,

Как преддверье большой беды,

Увядание иль прощание

С шевелюрой моей головы.

Скоро будет совсем плешивая,

Гладкой, белою, словно шар,

Отражаться в ней будут зайчики,

Как в начищенный самовар.

Предсказал, задумал, так и вышло,

Только вот ошибся на три дня,

Был диагноз – кулаком под дышло,

И теперь гадаю, кто же я?

То ль ещё жилец на этом свете,

Иль покойник, дышащий на том,

Вроде бы душой ещё я рядом,

Вон и ангел машет мне крылом.

Собаки лают – караван идёт,

Нет, не идёт, а он уже летает,

И Асаду, как может, помогает,

А всех всё это очень раздражает,

А русский с высоты на них плюёт.

Пусть гавкают, забыли про народ,

Они такую кашу заварили,

Потом вдруг обожглись и взвыли,

Ведь почернеют, сколько б их ни мыли,

Разбавят беженцы весь европейский род.

Нам как всегда расхлёбывать за всех,

Размазывать ИГИЛ по той пустыне,

И иногда на душу брать их грех,

Счищать с земли, кого они плодили.

Они забыли, что есть бумеранг,

Когда подчистим здесь от этой гнили,

Она взойдёт уже на их полях,

Европа вспомнит, что мы их просили.

Пока ещё спокойно в их домах,

Но две религии не смогут там ужиться,

Аллах Акбар у этих на устах.

И им уже нельзя остановиться.

Обаме тоже будет не до сна,

Два небоскрёба были просто пешки,

Несётся мир, пока не видя дна,

От их бездарности, всем хватит на орешки.

Помутузили друг друга,

Разбежались зимовать,

Где же гарная подруга,

Где же тёплая кровать?

Пока бились лбом о стену,

Гарна жинка уплыла,

На панели у соседа,

Польша – славная страна.

Принимает на подёнку.

За гроши полоть морковь.

Где же сало и сгущёнка,

И за что мы лили кровь?

Вот и хата покосилась,

Дров нема, свинарник пуст,

А зима не за горами,

Всё сидят, мотают ус.

Гривна по миру пустилась,

И в Россию не слетать,

Украина вся взбесилась,

Даже нечего украсть.

Кто повыше, тот с сумою,

И навыкате глаза,

Но не дружат с головою,

Все же родина была…

Кто же правит той страною,

Порошенко? Яценюк?

Это дядька, что за морем,

Для него они лишь – пук!

Семь утра, плюс один,

Мухи белые скоро нагрянут,

Тишина, кофе в кровь,

для поддержки седин,

А прошедшее лето, закутавшись,

молча помянут.

Все в преддверье зимы,

Кто-то срочно колёса меняет,

Но другой, как и мы,

На юга чемодан собирает.

Кто недельку, кто две,

Оторвётся под солнцем на пляже,

И помашет зиме

Из под пальмы, где всё так не наше…

Подрастаем, обрастаем,

Кто семейством, кто зверьём,

И порой не замечаем:

Новой жизнью уж живём.

Год назад не мог поверить,

Что другим пойду путём,

Всё аршином не измерить,

И всё сразу не поймём.

Всё в сравнении приходит,

Что откинешь, что возьмёшь,

Кто теряет, кто находит,

Незаметно ты растёшь.

Подрастаем, обрастаем,

Кто мозгами, кто шмутьём,

Но одно мы точно знаем:

Значит, правильно идём.

Шапок много у нас, закидать – это можно,

Вот игру показать, от которой

свело бы скулу…

А страна наблюдает, как аист молдавский

летит осторожно,

И от скуки всё гадит по кругу на эту игру.

Кое-как, чтоб в глазах не упасть,

и потом говорили,

Что собаки всю ночь выли нам упокой,

Что на стройке шабашники

в пять утра уже пили,

А на поле все вышли с затуманненой

за ночь больной головой.

Проползли, проскреблись,

а в концовке совсем затупили,

Только время спасло,

а спасёт ли оно нас потом?

Вы б ребята пред матчем грамм по двести

чуть-чуть пропустили,

Если влезем в Европу, жаль, смешает она,

извините за мягкость, с дерьмом.

Что за черти в этом болоте

Мутят воду, она так черна,

А народец почти уж на взводе,

И ему только нУжна узда.

Кучер тащит единой дорогой,

Завезёт, нет надёги назад,

А потом где же ждать нам подмоги,

Может, снова посмотрим парад.

На краснеющей от крови брусчатке,

И под взглядом с кремлёвской стены,

Где те гады лежат по порядку,

И считают: виновны лишь мы.

С каждым годом вновь вопросы,

Кто же счастлив в этот день?

То ли гости от застолья,

То ли ты от всех гостей.

Только к ночи ты присядешь,

Чуть с грустинкой: всё прошло,

И тихонечко заплачешь,

Как же всё же хорошо…

Раз в году хоть подфартило,

Не забыл тебя никто,

Вся в цветах, на сердце мило,

Жизнь прекрасна, как в кино!

Год какой-то обезьяны,

Отмечаем всем народом,

И зачем нам это надо?

Может просто хороводом

Вокруг ёлочки походим,

Песню старую затянем,

Про трусливого зайчишку,

Как он бегал здесь кругами,

Вспомним снег, за волка выпьем,

С Дед Морозом погутарим,

И курантов звон привычный,

Всё окутает сознанье,

Голос Главного с бокалом,

Всех своих поздравит гордо,

Может, точно обезьяны,

В красном все, наверно, модно.

Писать труднее, чем дышать,

Но если дышишь ты стихами,

То постарайся управлять

Дыханьем вместе со словами.

Давай порадуем друг друга,

Хорошим тостом в Новый год,

Чтоб этот тост пошёл по кругу,

И больше счастья нам принёс.

Чтоб звон столкнувшихся бокалов

Пропел нам звонко о любви,

Чтоб никогда не умирало

То, что храним с тобой внутри.

Чтоб всё плохое отвернулось,

Ушло на веки далеко,

И чтоб хорошее осталось,

Чтоб нам жилось с тобой легко.

Как всех поздравить, чтобы не обидеть,

Чтоб завтра не болела голова,

И чтобы свет, глаза открыв, увидеть,

А за столом лишь лучшие слова.

За тех, кто рядом, засверкав улыбкой,

Через бокал шампанского в ночи,

И чтобы тост не стал большой ошибкой,

И не чесались крепко кулаки.

Пусть каждый тост несёт вам только

радость,

И чтоб веселье длилось без конца,

Давайте выпьем, чтоб ушла усталость,

А бодрость в новом снова вас нашла.

Как можно всех соединить?

Четыре разные конторы,

Их надо просто напоить,

Чтоб слились в кучку разговоры.

В огромный и гудящий звук,

Где раздают халявно Евро,

Где фокусник, не покладая рук,

Ежа прессует ежедневно.

И голубь с голода присел

На темя, где обычно просо,

Давно уж клоун облысел,

А птицы гадят уж без спроса.

Всё ради вас и не со зла,

А лишь для вашего веселья,

Так с Новым годом, господа,

И пусть не мучит вас похмелье!

За Татьян хоть спозаранку,

У кого хватает сил,

Собираем самобранку,

Кто успел – уже налил.

У кого Татьяны в доме,

Лишний повод есть всегда,

Про студентов и не вспомним,

Только Танечки глаза!

Смотрят хитро и лукаво,

Вдруг забудет, дурачок?

Но напрасно, он с цветами —

И за стол, зубами – щёлк!

Жизнь удивительно прекрасна,

Ты ждёшь, не зная где найдёшь,

Она готовит не напрасно,

И вот она как летний дождь.

Вдруг с неба, как бы ненароком,

Судьба, лишь руки протяни,

Прекрасный ангел с большим сроком,

На плечи сел: вот я, прими!

Я так люблю тебя, родная,

За то, что ты со мною есть,

За то, что сила неземная,

К тебе несёт и не присесть.

Ни на минуту нет покоя,

Когда ты где-то не со мной,

В душе тревожусь, и не скрою,

Что я до смерти буду твой.

Вези-ка, кучер, нас в кабак,

У нас сегодня будет пьянка,

И ты получишь свой пятак,

И похмелишься спозаранку.

А хочешь, стой и жди нас тут,

Добавим, если всё ж дождёшься,

На улице такой мороз,

Но ты привыкший, перебьёшься.

Мы там с цыганами гульнём,

А половой тебе стаканчик

Столичной вынесет, хмельной,

Чтоб не дрожал, как одуванчик.

Такая жизнь, браток, пойми,

Хозяин, он и есть хозяин,

А ты на козлах хоть помри,

Он ничего не потеряет…

Нашей Питерской зимой

Мы то мёрзнем, то потеем,

То ныряем всей толпой,

Покрестясь, ведь так хотели.

Нечем питерцев пугать,

Гололёд или метели,

Мы привыкли, нам плевать,

А другие б околели!

Дождик нам под Новый год,

Мы до первого с зонтами,

А потом вдруг – Дед мороз,

Дружно все лопаты взяли.

Минус тридцать – хорошо,

Правда, очень не надолго,

И недели не прошло,

Мы на лыжах и – под горку!

Чтоб почувствовать чуть-чуть,

Что зима пришла к нам в город,

Заморозила б Неву,

Принесла под кожу холод.

Всё, конец, лишь две недели

Малость снегом подышали,

С крыш опять идут капели,

Ну, хоть трубы залатали…

Два года ждал, приедут ли соседи,

Замолвим слово о былых делах,

И коньячком чуть-чуть пригубим,

И, может, о судьбе поговорим.

Но, видно, судьбы разные у всех,

Кому картошку уж пора сажать,

Потом полоть, деревня ведь не грех,

И в ней приятней душу закопать.

Вот так и жизнь проходит и скользит,

Теряя чуть пригретых и родных,

Своя кольчужка, хоть мала порой,

Но ближе, чей порою новый стих.

Если б были слова у любви,

Ведь молчит, только нежно улыбкой,

Тихо шепчет, немножко юлит,

И душой говорит звуком скрипки.

Видно, любит, в себя всё забрав.

Иногда поцелуем одарит,

И на ушко: «Какой ты чудак,

Кто же счастье тебе всё подарит?».

Мы порой удивляемся жизни прошедшей,

Иногда улыбаемся, вспомнив момент,

Как же были порой

мы по-детски беспечны,

И всё верили точно

в хлебный город Ташкент.

И сейчас проходя по родной

с детства Ваське,

Ошарашен дворами, в которых я рос,

Мы свободно ходили и громко смеялись,

И никто не мешал, даже крепкий мороз.

Мы до дури катались,

к попе ранцы приладя,

А потом эскимо, пусть одно на двоих,

Мы счастливыми были, ничего не боялись,

Лишь бабулю с дедулей,

когда те заждались…

Мне не дают решать проблем,

Ведь я решаю слишком грубо,

Я с девяностых их все ем,

И люди дохнут от испуга.

Другие нынче времена,

Разводят грамотно и чётко,

И если нет на них суда,

Под суд идут так неохотно.

Но не боятся, что им суд,

Трояк впаяют, разве дело?

Украли лет на пятьдесят,

Смеются в лица очень смело.

Поймут обиженный народ,

Когда к височку ствол уткнётся,

И искажённый страхом рот,

Промолвит: «Грешен, вор, зачтётся…

Да, разводил… да, воровал,

Лохов доил, ведь их так много,

Но всё вперёд не просчитал,

Пора замаливать пред богом».

И на коленях, и ползком,

К терпилам, лишь прося прощенье,

А я, каким я был лохом!

Давал им бабки в заблуждении.

Не стоит их предсмертный вой,

Лишённых сна и тех всех денег,

Их поведёт на суд конвой,

Там примут правильно решенье.

Я бы звёзд бы набрал бы с небес,

Жаль сложить не хватает карманов,

И из тыщи прекрасных невест,

Всё отдал бы одной, не скрывая.

Пусть она, как звезда на звезде,

Засверкала в моём небосводе,

До сих пор называю женой,

Ту звезду, что поймал на восходе.

А мне обещанный минет

На свадьбу, только снился,

Но к девяносто двум годам

Вдруг взял и проявился.

Наверно, лучше, чем тогда,

Сравнить уж не сумею,

Но рот беззубый – это да,

От счастья только млею…

Может, душу согреть успеваем,

Лучом солнца иль моря глотком,

И наивность в себе сохраняем,

Этим только спокойно живём.

Если в старости совесть загложет,

За всю горечь, мы все ведь грешны,

Мы замолим пред Богом поступки,

Все грехи нам, Господь, отпусти.

Да, смеются наши дети,

Что дедЫ сошли с ума,

Дети нынче на планшете,

Мы с бумагой «на ура».

Мне милей простая ручка,

Что чирикает тетрадь.

Посмотрела криво внучка,

И пошла тихонько спать.

Маме в ушко нашептала,

Что дедок сошёл с ума,

Он, наверно, не учился,

И не знает ни черта.

Видно, к старости взбесился,

Сквозь очки в тетрадь писать,

А на утро отключился,

Надо ночью крепко спать.

Молодое поколенье,

Где ж за вами нам успеть,

Мы в тетрадь стихотворенье,

Вы в айфон, чтоб не потеть.

Мне немножко всё ж тревожно,

Что же будет после нас?

Вы случайно нас сотрёте,

Пальцем ткнув, глаз не продрав.

Тишина, лишь камышик встречает,

Первый лучик, кружок с поплавка…

Видно, озеро мне отвечает,

Что не мёртвая это вода.

Жизнь не замерла, только уснула,

Под блестящим щитом глубины,

А надежда уже промелькнула,

Кто-то клюнет из той темноты.

Разобьет резко тишь серебристым,

И, быть может, огромным хвостом,

Мы же с ним были очень так близко,

Одиночки, опять не вдвоём.

Тишина, лишь камышик встречает,

Первый лучик, поплав утонул,

Видно, клёв на меня наступает,

Я к утру беспробудно уснул…

Что кудахчем, не зная зачем,

Разобраться не может никто,

Заплутали в никчёмности тем,

И положим на всё тем концом.

Если мы уж не знаем в кого,

Вам вообще не понять никогда,

Лучше спите, не трогайте, всем

Будет лучше, пока мы живём.

Бедный Запад и тёмный Восток,

Середину забыли совсем,

Мы вас долбим, пока в пятачок,

Если встанем, хана, нет уж тем.

Всё сотрётся, где всех вас искать,

Где Европа и где США,

Только эхо разносит опять,

«Булава, булава, булава!»

Мне сегодня два годочка,

Я сыночек, а не дочка,

Я конечно всех люблю,

Если даже я в углу.

Это редко, но бывает,

Как Артём нахулиганит,

Но сегодня мне ведь два,

Торт вкуснейший для меня.

Папа, мама, я хороший,

И когда я подрасту,

Буду я на вас похожий,

Я вас искренно люблю.

Ты не знаешь, что в моих штанишках,

Жадно смотришь и чего-то ждёшь,

Может ты воспитана на книжках,

Но всё тело бьёт уж крупно дрожь.

Блеск в глазах, моё в них отражение,

Затекла томительно рука,

В тех штанишках, есть одно веселье,

Лишь бы не болела голова.

А с утра взглянув на те штанишки,

Потянулась телом и молчком,

Притулилась у него под мышкой,

Как же хорошо быть с мужичком.

Лучше б чаще он снимал штанишки,

Чтоб меня не мучил тот вопрос,

Где он прячет от меня сберкнижку,

Чёрт с деньгами, к ночи чтоб подрос.

Засолить решили рыбу,

Чтобы сделать малосол,

Каждый вычитал рецептик,