Ленинградский панк

Про Сантёра и «Подряд»

– А чего ты так радуешься-то? Наша группа на сцене? Хрен там. Ты всегда был сбоку и немножко сзади. – сказал мне Сантёр, и я обиделся. Ровно на секунду. А потом снова слился с вопящей на Зимнем стадионе толпой. На сцене ладно гремела незатейливая музыка, и наш друг Коля Михайлов выводил своим медово-спиртовым, слегка надтреснутым баритоном:

^{– Режь серп, бей молот за нетрудовой доход!}

Сантёр был зол, что на сцене с гитарой стоит не он, а Юрка Соболев. Играет, гад, в его, Сантёра, группе «Бригадный Подряд» – только потому, что Сантёр не вовремя ушел в армию. Сантёр зол, но прав. Я действительно все время был сбоку, и к рождению «БП» и к их первому альбому никакого отношения не имел. Зато сбоку и сзади мне всегда было видно то, что вблизи легко могло потеряться из виду. Поэтому я попробую рассказать, как все это, а именно рождение и восхождение «Бригадного Подряда» выглядело со стороны. С моей стороны.

Мы жили с Сантёром – Сашкой Лукьяновым – в одном дворе в самом гопническом районе города: славном, спальном, пролетарском Купчино. Играли в футбик и в «Минус пять», плавали на плотах, и, конечно же, слушали в ужасном качестве рок, переписанный с одного бобинника на другой. Трясли под него лохматыми комсомольскими башками, играя на воображаемых электрогитарах. Однако уже в старших классах у Сантёра появилась настоящая, хоть и самодельная. А еще у него были друзья-музыканты. Ну как музыканты – самодеятельные гении. Мы учились в разных школах, и у Сашки в классе восьмилетки собралась совершенно гениальная компашка забулдыг-раздолбаев – Колька Михайлов, Димка Бабич, Вова Люлюкин и Макс Васильев, который и обучил всю эту шатию-братию игре на музыкальных инструментах. У них была настоящая группа. Играли какую-то свою хардятину, близкую к репертуару советских ВИА. Парни были простые, не мажоры типа Свиньи или Панкера, и денег на модные пласты у них не было. К тому же Коля обожал мелодику Маккартни и снимал любые аккорды влет, обладая идеальным слухом. Димон Бабич, профессорский сын с трижды сломанным шнобелем, имеющий с девятого класса официальный диагноз «алкоголизм», талантливый фотограф и чрезвычайно душевный человек, играл на басу. Компанейский весельчак Вова Люлюкин – на барабанах. Нескладная каланча Макс Васильев, прекрасный мелодист и тонкий поэт, пилил на гитаре. Коля Михайлов, бесшабашный увалень, художник от бога, с отличным слухом и офигенным голосом, тоже играл на гитаре и пел. А энергичный харизматик Сантёр… Сантёр с ними дружил и играл дома. Один. Без ансамбля. Сам, бля. Но это, естественно, до поры, до времени…

У меня среди одноклассников музыкантов не было, зато была Анька «Анти» Лаврова, сестра Федьки «Бегемота». Она дала мне в десятом классе послушать «братские» альбомы «Отдела Самоискоренения» и «Народного Ополчения», которые окончательно и бесповоротно разрушили мои мир и мозг. Это был настоящий панк-рок. Наглый, свободный, злобный и беспощадно веселый. Вернее так – я думал, что это был настоящий панк-рок, другого-то ни я, ни Сантёр, (которого я немедленно подсадил на эту музыкально-анархическую какофонию) тогда не слышали. Но другого нам было не надо – нас и от этого перло со страшной силой. А еще от «Странных игр» – талантливых эпигонов «The Madness». Это уже потом, когда мы с Сантёром на первых курсах наших институтов собрали группу, Федька дал нам послушать PIL и The Clash. Но нам как-то не очень зашло. «Отдел Самоискоренения» и «Народное Ополчение» были круче и веселее. Так нам тогда казалось. Альбом нашей домашней панк-группы «Беломор», первый и единственный, мы с Сантёром писали в квартире у Федьки на канале Грибоедова. Играть и петь мы не умели совсем. Слава богу, запись не сохранилась. Зато два текста из этого альбома Федюня Лавров положил на свою музыку, и они живы до сих пор. «Долой гопоту» и «Оптимист» попали потом в репертуар «Бригадного подряда» и «Бегемота». «Гопоту» спел на своем сольнике Горшок.

Но это все потом. А тогда, в 1984-м, мы с Сантёром под дурным влиянием Бегемота и Ко стали панками – одевались, как клоуны, бегали от дружинников и гопников, тусили на подпольных сейшенах и терпеливо сносили издевательства окружающих. В том числе насмешки от Сантёровских друзей – Кольки, Макса и Димона. И вдруг все поменялось. Бывшие гопорокеры в одночасье стали панками. Энергичный, харизматичный и деятельный Сантёр обратил их в свою религию и даже собрал в свою группу, которую они назвали по-честному, пролетарским купчинским именем «Бригадный Подряд». Люлюкин к тому времени ушел в армию, следом за ним, едва появившись в «БП», ушел Макс. Наглая троица из Купчино (Сантёр, Михайлов, Бабич) наведалась к Бегемоту, который не только зааранжировал им все песни и записал альбом, но еще и сосватал в группу веселого и безбашенного барабанщика Игоря «Саида» Сайкина. Про музло первого альбома «БП» много рассказывать не буду. Его же можно послушать. Бодро, нагло, задорно – а что еще нужно для панковского веселья? Году в 2011 на книжной ярмарке я познакомился с редакторшей одного лондонского издательства. У приличной взрослой дамы были крашеные в красный цвет волосы и сережки из пивных пробок с портретом королевы. Первое впечатление меня не обмануло – дама оказалась пункершей со стажем, кларнетисткой, когда-то в юности тусовавшейся с «Пистолетами». Я на радостях подарил ей сидюк с первым альбомом «БП». А через месяц она прислала мне на мыло письмо с охами и ахами. Писала, что слушает мой сидюк постоянно, что это офигенная корневая панкуха, которую даже в Англии больше не делают. Прямо ностальгию разбудили в тетеньке купчинские дворовые панки. Так-то вот. Отличный был альбомчик.

Сантёр, Бабич, Саид и Михайлов – это, значит, и есть изначальный «Бригадный Подряд». Сейчас в живых остался только Александр Лукьянов. И я очень рад, что этот лысый мосластый красавец до сих пор скачет козлом на сцене в группе, которая за тридцать восемь лет поменяла десяток музыкантов, но не поменяла название и мотор по имени Сантёр. Когда на кораблике, курсировавшем по Неве, Джонни Лайден подписывал Лукьянову его гитару, жал руку и говорил, что восхищается смелыми советскими панками, умудрявшимися существовать и играть свое музло при тоталитарном режиме, мне казалось это смешным и пафосным. Теперь я понимаю, что старичок Роттен был прав. Мы, и правда, были крутыми. Глупыми, бесстрашными и крутыми.

А я снова и снова возвращаюсь мыслями в 1988-й, когда мы с Сантёром, дембеля с отрастающими панковскими челками, в восхищении (и с завистью) смотрели, как Зимний стадион взрывается овациями после каждого короткого боевика друзей нашего детства. Наверное, это было самое яркое впечатлением моей молодости. Впереди были развал Союза и развал «Подряда», нелепые и страшные смерти Саида, Бабича и Коли, реанимация «БП», возвращение в группу Сантёра, «Подряд» с клоуном Конвисером, Горшок и Шевчук, поющие на стадионах песню «Подряда» на мои стихи, и, наконец, «Бригадный Подряд» дядюшки Сантёра, туры, фестивали, радиоротации – любимая игрушка вернулась к хозяину на долгие годы. Самая старая живая панк-группа родом из СССР, ну или самая живая старая панк-группа – кому как больше нравится.

Пожалуй, это все. Как-то так мне все это видится сбоку и сзади. Кривая получилась дорожка и извилистая. Извините, если что напутал и наврал. Это я не со зла. Маразм и склероз виноваты.