Летчики на войне

Глава первая. Армия становится в строй

Весной и летом 1942 г. в Военно-Воздушных Силах Красной Армии происходили важные изменения. Война требовала сосредоточения крупных авиационных объединений на решающих направлениях для обеспечения успешных действий сухопутных войск. Прежняя структура ВВС, при которой силы авиации были распылены, изжила себя. Настало время коренным образом изменить ее, для чего весь парк самолетов армейской и фронтовой авиации сводился на фронтах в воздушные армии с непосредственным подчинением командующим фронтами.

В это время и позже формировались также авиационные корпуса резерва Верховного Главнокомандования — крупные маневренные соединения, которые в нужный момент на важных направлениях Ставка придавала воздушным армиям, усиливая их. Осуществление такой реорганизации стало возможным благодаря непрерывному росту производства самолетов новейших конструкций на авиационных заводах страны и наличию в советской авиации опытных кадров летчиков и командиров.

15-я воздушная армия находилась у исходного пункта своего боевого пути неподалеку от Ельца. Сюда в начале июля 1942 г. ехал на старенькой «эмке» с предписанием командующего ВВС генерал-майор авиации Иван Гаврилович Пятыхин.

В штабе Пятыхин застал заместителя командующего ВВС генерала Г. А. Ворожейкина, который из авиационной группы Брянского фронта, разделенного 7 июля на Брянский и Воронежский фронты, начал формировать воздушную армию.

Прошло немного времени, и генерал И. Г. Пятыхин возглавил армию, а прибывший полковой комиссар Михаил Николаевич Сухачев вступил в должность военкома.

Приказ перебазироваться на новые аэродромы армии первой получила 284-я бомбардировочная авиадивизия.

Немного времени потребовалось ей, чтобы выполнить этот приказ, потому что аэродромы дивизии были неподалеку. Вскоре к месту назначения отправились эскадрильи 286-й истребительной и 225-й штурмовой авиадивизий. Отныне они становились составными частями воздушной армии. В одно время с боевой техникой, а порой значительно раньше ее, строились в колонны бензои масло-заправщики, стартеры и летучки, радиостанции и полевые кухни частей трех районов авиационного базирования — 17, 21 и 71-го, чтобы под прикрытием короткой летней ночи как можно быстрее направиться в указанные им пункты.

Позже пришел черед других полков и дивизий войти в состав воздушной армии. Иным предстояло пройти в ней долгий боевой путь, измеряемый тысячами летных часов, иным — действовать только эпизодически.

Несхожими были судьбы этих полков. Одни сформировались в тревожные тридцатые годы на Дальнем Востоке и получили боевое крещение у реки Халхин-Гол; их перебросили на запад, когда война забушевала в Подмосковье. Другие начали сражаться в первые же часы войны над Каунасом и Лиепаей. Летчики успели сменить самолеты И-153 и И-16 на МиГ-3, а те в свою очередь на «яки». В исторические формуляры третьих вписывались только первые строки, а журналы боевых действий еще оставались нераскрытыми.

Боевой путь 32-го бомбардировочного авиаполка 284-й авиадивизии частица истории Военно-Воздушных Сил нашей страны.

Полк формировался в 1938 г. в Забайкалье. А «родословную» свою ведет с 1931 г. от 34-й эскадрильи, которая потом в Белоруссии была развернута в авиационную бригаду.

В Забайкалье летчики освоили скоростные бомбардировщики конструкции А. А. Архангельского. Факт сам по себе примечательный: в то время не было самолетов лучше СБ. На них наши летчики сражались в Китае. Потом на Халхин-Голе капитан Иван Семенович Полбин и майор Николай Матвеевич Комайкин водили в бой эскадрильи СБ. Овладение слепыми полетами и полетами ночью также вошли памятными страницами в историю части.

Война. Эшелон за эшелоном мчатся с востока на запад.

На Юго-Западном фронте летчики полка с ходу идут в воздух и беспощадно рассчитываются с врагом. За два месяца уничтожено более 130 фашистских танков, самолетов — 30. Эта запись уместилась на одной строчке истории полка, но она говорит о многом, потому что год шел тогда 1941-й…

Следующие месяцы отмечены многими боевыми вылетами, теперь уже над районами Касторное, Гремячье, Курск.

— Работали правильно, — односложно докладывал о деятельности полка майор Николай Павлович Щенников полковому комиссару Сухачеву, когда тот знакомился с частями дивизии, прибывшими в армию.

— Люди у нас что надо, — дополняет майора неутомимый военком полка Василий Федорович Журавлев. Радостная взволнованность чувствуется в его голосе, когда он называет имена летчиков Захара Иваненко и Петра Гаврилова, штурманов Николая Сергеенкова и Ивана Багрича, воздушных стрелков-радистов Дмитрия Никулина и Виктора Логинова, механиков старшин сверхсрочной службы Евгения Иваненко и Ивана Данильченко О бесстршных воздушных бойцах 32-го полка военком готов говорить без конца, но Сухачев деликатно останавливает собеседника:

— В дивизии ведь не один тридцать второй полк…

Начальник политотдела 284-й бомбардировочной авиадивизии батальонный комиссар Федор Никитович Тарасов спешит рассказать о том, что три недели назад самолет младшего лейтенанта Артюши Оганджаняна был подбит в районе Землянска, и молодой летчик-коммунист из 507-го полка направил горящую машину на фашистские танки, что командир экипажа 778-го полка младший лейтенант Николай Рослов и воздушный стрелок-радист комсомолец Александр Перцев прикрыли самолет своего однополчанина и спасли его от верной гибели.

Полковник Алексей Филиппович Обухов, командир 225-й штурмовой авиадивизии, созданной здесь же, на Брянском фронте в середине мая 1942 г., предельно краток в ответах на вопросы комиссара Сухачева. Командир подчеркивает, что полки созданы недавно: путь одного начался несколько месяцев назад, другому нет еще и года. Однако летчики в первых же боях показали, на что они способны. Не зря их танкисты недавно похвалили. И командир ссылается на сообщение из 26-й танковой бригады о том, что после отхода немцев обнаружено 23 разбитых орудия, несколько десятков пулеметов, много автомашин. Большая часть приходится на долю штурмовиков своевременно помогли с воздуха продвинуться вперед.

— Ведущий группы «илов», — рассказывает Обухов, — увидел в районе цели бой наших танков с немецкими. Принял молниеносно решение: атаковать. Сразу пояснил задачу ведомым и первым пошел в атаку. Штурмовики действовали грамотно, смело, решительно. Танкисты и пехота напрасно не похвалят.

В 286-й истребительной авиадивизии, по словам командиров, можно было положиться на каждого, хотя еще не все пилоты обстреляны. Многие из них участвовали только в учебных боях, «дрались» со своими инструкторами и получали от них четверки, а нередко и пятерки. Словом, ребята толковые, дерзкие, сметливые.

В полках не ошибались, высоко оценивая молодежь. В этом Сухачев скоро убедился, читая такие донесения: «13 августа 8 Як-1 провели бой с 6 Ю-88 и 16 Ме-109. Старший сержант Гаврилов, старший сержант Панин, майор Свириденко сбили 5 самолетов… Коммунисты Подволзан и Соболев — по одному Ме-109… Летчики-сержанты не допустили Ме-109 к нашим бомбардировщикам. В этом бою лейтенант Трихуненко уничтожил один самолет лично и один в группе».

И еще: «Истребители 171-го иап сопровождали штурмовиков на боевое задание. Группу возглавлял старший лейтенант Константин Длужицкий. Над территорией противника завязался воздушный бой. Наши летчики сбили четыре вражеских самолета. Но был подожжен и самолет тов. Длужицкого. Летчик направил его в скопище вражеских войск. Длужицкий погиб»[1].

Это произошло 16 августа 1942 г. 19 августа Константин Антонович Длужицкий был награжден посмертно орденом Ленина.

171-й истребительный авиаполк, созданный накануне войны, получил боевое крещение под Тулой осенью 1941 г. На Брянском фронте летом 1942 г. летчики этого полка вели напряженные воздушные бои. Тогда-то стало известно имя командира звена Константина Соболева. В конце июля над районом Гремячье звено Соболева отразило налет большой группы «юнкерсов». Одного пирата сбил командир. Потом последовали его новые успешные бои, отмеченные благодарностями Военного совета Брянского фронта, командующего воздушной армией генерала Пятыхина и первой правительственной наградой — орденом Красной Звезды. Личный счет Соболева и других летчиков-истребителей полка возрастал. Их позывные все чаще слышались в воздухе.

Между тем приближалось время начала боевых действий воздушной армии. Это чувствовалось еще в начале августа. Задачей номер один для всех трех районов авиационного базирования вместе с многочисленными бао (батальонами аэродромного обслуживания) была подготовка аэродромов. Работники тыла армии во главе с деятельным энергичным хозяйственником бригадным интендантом Павлом Михайловичем Ступиным заранее выехали в батальоны.

Для воздушной армии августовская операция войск Брянского, а затем Воронежского фронтов была первым серьезным экзаменом.

Прорыв немецких войск в сторону Волги и на северокавказском направлении резко обострил стратегическую обстановку на советско-германском фронте. Противник стремительно продвигался в глубь страны. В воздухе господствовала фашистская авиация. Исключительно тяжелые бои советские войска вели между Доном и северными предгорьями Кавказа. Реальной помощью им могли быть отвлекающие удары соседних фронтов. Такие удары наносились начиная с августа и вплоть до поздней осени 1942 г. Они в некоторой степени влияли на ход вооруженной борьбы на Нижней Волге и Северном Кавказе.

В боевые действия войск Брянского фронта с ходу включилась и воздушная армия. На авиацию возлагались задачи поддерживать 38-ю армию во время прорыва вражеского оборонительного рубежа, взаимодействовать с танковыми частями при вводе их в прорыв, прикрывать наземные войска с воздуха.

На рассвете 10 августа группы самолетов 284-й бомбардировочной и 225-й штурмовой авиадивизий в сопровождении экипажей 286-й истребительной авиадивизии нанесли удары по войскам противника в районе Ивановка, Ильиновка, Спасское. Здесь наши войска натолкнулись на упорное сопротивление врага.

В тот день выполнялось еще одно задание. По донесениям экипажей разведывательных самолетов на курском аэродроме скопилось около ста Ю-88 и Ме-109. Сразу же созрел план уничтожить вражескую технику. Осуществление его выпало на долю штурмовиков и истребителей. Действуя сравнительно небольшой группой в составе 7 «илов» и 15 ЛаГТ-3, участники вылета добились значительных результатов. Почти половина вражеских самолетов на стоянках была выведена из строя. Свою роль сыграли продуманные решения, умелая организация удара, его внезапность.

11 августа последовал еще один приказ за подписями командующего воздушной армией генерал-майора авиации И. Г. Пятыхина, военного комиссара полкового комиссара М. Н. Сухачева и начальника штаба генерал-майора авиации А. А. Саковнина. По этому приказу требовалось оказать поддержку наземным войскам, наступающим на вражеские оборонительные рубежи.

Сопровождая танковое соединение, штурмовики вылетели на задание 12 августа в 5 час. 30 мин. По белым стрелам, выложенным на исходных позициях танкистов, по зеленым ракетам — так было заранее условлено — летчики убедились в том, что под ними свои, и взяли курс на Малопокровку, Высочино и Дмитриевку. Здесь находились опорные пункты противника, насыщенные артиллерией и минометами. Одна за другой группы «илов» сбросили бомбы и встали в круг для последующих атак цели. До полудня штурмовики вылетали на задание еще дважды. Сюда же направились летчики 284-й бомбардировочной авиадивизии с истребителями 286-й. Истребители прикрывали также наземные войска. В этот день авиация противника многократно появлялась над полем боя группами от 7 до 15 самолетов. В небе разгорались воздушные бои. Как только закончились боевые действия на землянском направлении, начальник штаба армии доложил командующему о готовности предварительных итоговых материалов. Собрались впятером. Кроме генералов И. Г. Пятыхина и А. А. Саковнина на совещании присутствовали военком М. Н. Сухачев, заместитель командующего Д. Д. Попов и начальник политического отдела Г. А. Худяков. Генерал Саковнин оперировал в основном цифрами. За несколько дней армия совершила 1240 боевых вылетов, из них на разведку — 126, бомбардировку 362, штурмовые действия — 134, на прикрытие войск — 325 и на сопровождение — 293. Летчики уничтожили танков — 80, автомашин — 225. В 43 воздушных боях сбито 49 вражеских самолетов.

— Наступление наземных войск не принесло желаемых результатов, сделал вывод начальник штаба после анализа вылетов. — Причины этого известны: противник упорно сопротивляется, усилив свою группировку подкреплениями с других участков фронта; пополнил авиацию бомбардировщиками. Наши же летчики слишком увлекались воздушными боями с «мессершмиттами», скованные ими, упускали «юнкерсов». А ведь первая заповедь истребителей — видеть поле боя и, главное, уничтожать немецких бомбардировщиков.

— Хотя командование 38-й армии дало нам в общем неплохую оценку и летному составу объявлена благодарность, нет основания обольщаться результатами, — сказал начальник штаба. — Промахов допускали немало. Примитивными были тактические приемы истребителей: они не затягивали противника на выгодные для себя высоты, атаковали вяло. Не порадовали новизной приемов и штурмовики, которые мало задерживались над полем боя. Летчики робко пользовались радиостанциями.

— Выходит, первый блин комом? — спросил кто-то из присутствовавших.

— Не совсем так, — ответил Саковнин. — Однако многовато сучков и задоринок…

С таким мнением нельзя было не согласиться. Генерал Пятыхин мог объективно оценить как положительные стороны, так и погрешности в деятельности авиации, которые в немалой мере отразились на результатах боев наземных войск. В этом его убеждало также мнение генерала Н. Е. Чибисова, высказанное после перехода войск к обороне.

— Конечно, и несколько самолетов, атакующих врага на глазах у наступающей пехоты, воодушевляют ее. Порой авиация действовала хорошо, порой же мало силенок было над полем боя. К тому же иные летчики малоопытны. Вот почему авиация не смогла сорвать ударов немцев с воздуха. Старались, видно, крепко, но провести пехоту и танки в глубину обороны, подавить опорные пункты врага не сумели, как, впрочем, и артиллеристы.

Первые результаты боевой работы воздушной армии не были значительными. Но пусть число вылетов было более чем скромное, пусть хромало взаимодействие с 38-й армией, пусть, наконец, противник понес в воздухе не такие уж значительные потери, однако результаты все же обнадеживали. И главный из них состоял в том, что действия авиации происходили по намеченному плану, отличались организованностью и собранностью.

Назавтра итоги боев обсуждались с летным составом во всех трех дивизиях армии.

Короткая передышка использовалась для подготовки к новым боям. Они были не за горами.

Тревожные вести шли с юга-востока страны. На сталинградском направлении бои принимали все более напряженный характер и приблизились к Волге. Не утихали они и на других фронтах. Осложнилось положение наших войск и под Воронежем. Подвижные соединения противника вышли к железной дороге Касторное — Старый Оскол и охватили с севера дивизии 40-й армии. Предпринятыми усилиями соседнего с Воронежским Брянского фронта была сорвана попытка прорыва врага к северу от Воронежа, вдоль Дона. Тем не менее коренного изменения к лучшему здесь не произошло.

В первой половине августа 1942 г. войска Воронежского фронта в результате наступления форсировали Дон и захватили плацдарм на его западном берегу вблизи Коротояка. В сентябре они готовились нанести удар непосредственно на Воронеж.

Командование воздушной армии заранее было поставлено в известность, что большинство ее сил примут участие в наступательных действиях соединений Воронежского фронта вместе со 2-й воздушной армией, расположенной в районе Ельца. Этой армией командовал один из старейших советских авиаторов Степан Акимович Красовский.

С особенным напряжением в период подготовки наступления работал технический состав, стремясь отремонтировать все поврежденные в боях самолеты. В штурмовой дивизии засучили рукава и многие летчики.

А боевая работа в воздухе шла своим чередом.

Едва солнечный диск начинал опускаться за горизонт, экипажи ночников спешили на аэродром к своим машинам, чтобы еще раз осмотреть их, загрузить ящиками со взрывчаткой, медикаментами, пачками газет, автоматами, винтовками и патронами.

Самолеты направлялись в партизанский край, простиравшийся теперь на сотни километров. Авиация была надежным мостом между партизанами и Большой землей. Эту задачу выполняла особая группа, созданная в армии. Приближалась осень, но метеорологические условия благоприятствовали полетам, особенно ночью, и экипажи совершали свои регулярные рейсы к партизанам. Нередко на борту самолетов находились С. А. Ковпак, М. И. Дука и другие руководители партизанских отрядов.

Еще не пришли в движение войска Воронежского фронта, план наступательной операции еще только дорабатывался, а группы штурмовиков и бомбардировщиков двух воздушных армий уже начали выполнять его довольно существенную часть.

В конце лета на ближайших к фронту аэродромах сосредоточилось много немецкой авиации. Об этом доносила воздушная разведка, сообщали партизаны. Имея количественное превосходство в воздухе, фашистские летчики не особенно беспокоились о маскировке самолетов, тем более что аэродромы плотно прикрывались зенитными средствами.

Значительное количество фашистских самолетов, действующих против войск Брянского и Воронежского фронтов, базировалось на аэродромах Курск-восточный и Старый Оскол: на первом — до шестидесяти самолетов, на втором — до сорока. Было принято решение уничтожить их. Вслед за предварительным распоряжением штаба армии в ночь на 25 августа последовал приказ командующего. Согласно этому приказу 284-й бомбардировочной авиадивизии ставилась задача нанести удары девяткой Пе-2 в сопровождении пятерки истребителей ЛаГГ-3 по курскому аэродрому, второй девяткой под прикрытием шести истребителей — по аэродрому Старый Оскол.

Командиру 225-й штурмовой авиадивизии приказывалось до 16.00 перебросить две эскадрильи поближе к линии фронта и в 18.50 двумя девятками «илов» в сопровождении десяти Як-1 286-й истребительной авиадивизии направиться к Курску. Второй группой Ил-2 и восьмеркой Як-1 надлежало штурмовать аэродром Старый Оскол.

Ответственным за удар по курскому аэродрому назначался командир 286-й истребительной авиадивизии полковник И. И. Иванов, по старо-оскольскому аэродрому — командир 225-й штурмовой авиадивизии подполковник А. Ф. Обухов.

Выполняя приказ командования, группы в указанное время нанесли удар по обоим аэродромам.

Каковы же итоги налета, совершенного на исходе 25 августа?

— Значительные, — отвечали на этот вопрос из дивизий, подкрепляя фотоснимками донесения ведущих. «В результате бомбардировочного и штурмового ударов уничтожено до 40 вражеских самолетов»[2].

Очередь была за орловским аэродромом, переполненным «юнкерсами». 27 августа 810-й штурмовой авиаполк под командованием майора М. И. Сапогова появился над этой целью. Затем подошли другие группы штурмовиков дивизии. «Ильюшиных» прикрывали истребители. «Число уничтоженных немецких самолетов достигло 63», — сообщили из партизанского отряда.

В другом донесении партизан, полученном позже, содержались такие сведения: «В 6.30 29.8 на аэродроме Брянск сожжено 6 самолетов и несколько повреждено».

Это сделали летчики-ночники.

15 сентября войска Воронежского фронта начали наступательную операцию с целью освобождения Воронежа и ликвидации плацдарма противника на восточном берегу Дона. Части 15-й воздушной армии, действовавшие в интересах фронта, вступили в бой, поддерживая вместе с 2-й воздушной армией С. А. Красовского 38, 40 и 60-ю армии. Задача в первый день наступления заключалась в том, чтобы уничтожать мотомеханизированные войска противника в районах Губарева, Семилуки, Подклетная и высоты 171,0. В эти районы надлежало вылететь группам самолетов 225-й штурмовой и 284-й бомбардировочной авиадивизий под прикрытием истребителей.

Приказ генерала Пятыхина заканчивался словами: «Мой командный пункт Рябинки».

…С командного пункта воздушной армии не видны бои экипажей самолетов, но постоянно представляется обстановка в воздухе благодаря четкой работе телеграфистов и радистов на узле связи.

За телеграфными аппаратами сидят девушки в защитных гимнастерках. В минуты отдыха они называют друг друга Машей, Ритой, Ниной, но на службе слышится: «красноармеец Поротникова», «красноармеец Лаптева», «красноармеец Сямина». Странно звучат в тесных крестьянских избах будто сошедшие со страниц старинного романа имена Надя Франжоли, Марго Шахоян, Софья Муслимова, Нина Ау-зен, Филочка Кайгородова. К ним подружки питают большое уважение, но не за звучные имена, а потому что те работают красиво и уверенно.

Дни и ночи на КП и на узле связи напряжены. В назначенный час мгновенно привел в действие свою радиостанцию экипаж отличного специалиста сержанта Викентия Булыгина. Смена красноармейца Маши Поротниковой села за телеграфные аппараты, подготовленные к работе вездесущим воентехником Михаилом Нодельманом, и начали стремительный бег по клавиатуре натренированные пальцы Маргариты Лаптевой, а рядом, робея и смущаясь при одной только мысли, что ей поручили держать связь со штабом бомбардировочного полка, старается поспеть за своей опытной подругой Нина Сямина.

Никто даже и не подумает о том, что могут вдруг замолкнуть аппараты на телеграфном узле или ночью погрузиться в темноту КП. Связисты уверены в своих друзьях с зарядной станции. Когда на дежурстве ее начальник старший сержант Георгий Морозов и его помощники, все знают, что не откажут бензиновые электродвигатели.

На долгую вахту заступает юный сержант Иван Дроздов. Не отлучается и другой электромеханик — шофер, пятидесятилетний красноармеец Григорий Щербак. В полной готовности еще один электромеханик — Семен Бирюков. Прозвучит вдруг тревожный телефонный звонок, и он, с сумкой инструментов через плечо, с автоматом в руке, бросится туда, где случилась авария на линии.

В собранности и спокойствии связистов, в деловитости, с какой они трудятся, в размеренности и быстроте их энергичных движений чувствуется, что весь этот сложный механизм направляют способные и знающие командиры Г. С. Степкин, Н. М. Питкевич, Ф. П. Баран, И. X. Усвицкий, Е. Ф. Устинов, боевой комиссар полка связи Г. И. Гальперин.

На земле и в воздухе шли упорные бои. Острие своих контрударов противник направил на район, где наступала 38-я армия. Здесь действовали основные силы его авиации. Поэтому по заданию командующего воздушной армией сюда вылетали группы самолетов из всех трех дивизий. Истребители вели воздушные бои, а штурмовики и бомбардировщики поддерживали части, наступающие в направлении Ольховатка, Липовка, Репное, Коверья, высота Лысая.

Эта поддержка с воздуха оценивалась потом так: «Действия авиации были эффективными и точными относительно цели. Отрицательно сказывалось на ходе операции то обстоятельство, что не всегда появлялось в воздухе требуемое в заявке количество самолетов… Начальник штаба 38-й армии полковник Пилипенко, начальник оперотдела майор Креминин»[3].

Наступление войск Воронежского фронта продолжалось почти три недели. И хотя замысел командования полностью осуществить не удалось, войска фронта все же форсировали реку Воронеж, а также заняли южную и юго-восточную части города. Главное же состояло в том, что удары войск Брянского и Воронежского фронтов в августе и сентябре 1942 г. и активные действия на некоторых других фронтах сковывали крупные силы противника, не давали возможности гитлеровскому командованию маневрировать ими в то время, когда на сталинградском и кавказском направлениях фашистская армия ощущала нехватку резервов. Эти активные действия Красной Армии оказали большое влияние на исход оборонительных сражений на юге страны.

Глубокой осенью сражение на Волге приняло иной оборот.

Советские войска под Сталинградом двинулись в наступление, окружили здесь мощную немецко-фашистскую группировку и приступили к ее ликвидации.

В январе 1943 г. с новой силой развернулись бои и на Брянском фронте.

Среди задач, выполняемых в конце 1942 — начале 1943 г. воздушной армией, большое значение приобрели удары по вражеским аэродромам, в первую очередь по курскому аэроузлу, где базировались преимущественно фашистские бомбардировщики. К нему было приковано внимание командующего фронтом.

По приказу командующего в начале октября совершили налет на аэродром Курск-восточный эскадрильи штурмовиков. Чтобы приблизиться к объекту удара, они перебазировались на вспомогательный аэродром. Группы «илов» 225-й штурмовой авиадивизии сопровождали к цели, как обычно, истребители 286-й дивизии.

3 ноября штурмовики выполняли аналогичное задание. На этот раз вылетели три семерки и одна пятерка «илов» под прикрытием десяти «яков». Летчики уничтожили и повредили до 20 «юнкерсов». При этом был подавлен огонь 15 зенитных точек.

Вскоре состоялся еще один налет на тот же аэродром.

Экипажи 32-го бомбардировочного полка 284-й авиадивизии обнаружили, что ежедневно в середине дня здесь приземляются несколько десятков двухмоторных бомбардировщиков. Одновременно они установили, что аэродром прикрывается зенитными батареями и истребителями, патрулирующими на разных высотах. Цель была заманчивой, и, всесторонне оценив обстановку, командующий решил нанести по ней удар группой в составе 14 штурмовиков, сопровождаемых 12 истребителями.

Истребители и штурмовики переместились поближе к линии фронта на полевой аэродром около деревни Хухлово. При постановке боевой задачи генерал Пятыхин использовал фотопланшеты, подготовленные в 32-м авиаполку. На планшете курский аэродром был разбит на участки для индивидуальной обработки целей штурмовиками.

Удар наносился в 15 час. 10 мин. 9 ноября. Первая группа из восьми Ил-2 применяла в интересах второй зажигательные средства. Ею же был подавлен огонь зенитной артиллерии. Вторая группа внезапно атаковала аэродром с другого направления. Истребители противника появились лишь на последнем заходе штурмовиков и были атакованы летчиками 236-й авиадивизии.

«Уничтожено и повреждено 40 самолетов», — доложил штабу армии командир 225-й штурмовой авиадивизии. А из 32-го бомбардировочного полка подтвердили это донесение фотоснимками, сделанными экипажами капитана П. Гаврилова и младшего лейтенанта Г. Брегадзе[4].

Осенью этот полк часто выполнял задания по разведке. Выделялся среди других экипаж в составе летчика старшего лейтенанта Петра Гаврилова, штурмана старшего лейтенанта Никифора Евтушенко и воздушного стрелка-радиста, начальника связи эскадрильи старшего лейтенанта Дмитрия Никулина. Еще в июле и августе их Пе-2 почти ежедневно появлялся над пунктами Гремячье, Землянск, Верейка, Колпна, Мармыши, Урицкое, над Курском и Касторное.

В разведывательных полетах экипаж безошибочно обнаруживал то склады в лесах, то вражеские танки в копнах ржи и в оврагах, то замаскированные самолеты на аэродромах, не говоря уже об эшелонах на станциях и скоплениях автомашин на погрузке и разгрузке. В нужных случаях штурман нажимал на кнопку бомбосбрасывателя или включал аэрофотоаппараты. Воздушный стрелок-радист передавал ценные сведения о противнике на КП полка, а иногда непосредственно в штаб воздушной армии.

Никто в полку тогда еще не предполагал, что в скором времени новая область боевой деятельности станет для него основной. Но она, без сомнений, вызывала у летчиков и штурманов повышенный интерес. Экипажи находили себя в разведывательных полетах. Это не могло пройти мимо командования, и на исходе ноября, во время реорганизации 284-й бомбардировочной авиадивизии, 32-й полк стал отдельным разведывательным.

Летный состав быстро освоил новую военную специальность. Видно, не только Петру Гаврилову, Захару Иваненко, Никифору Евтушенко, Николаю Сергеенкову, Александру Потанину, Ивану Багричу, но и другим летчикам и штурманам на роду было написано стать воздушными разведчиками.

Боевой коллектив полка прилагал все силы, чтобы зоркими и всевидящими были глаза воздушной армии, добивался точности и оперативности воздушной разведки — этого наиболее маневренного вида разведки.

Партийный актив воздушной армии собрался впервые в самом начале нового 1943 г. С трудом вместил маленький сельский клуб всех его участников. Сюда прибыли с фронтовых аэродромов те, кто накануне и третьего дня летал в зимнем небе, слыша в наушниках шлемофона голос сидящего теперь рядом товарища.

Здесь было много коммунистов, чей стаж измерялся несколькими неделями. Они получали партийные билеты сразу после штурмовки стоянок «юнкерсов», нескольких удачных вылетов на разведку и фотографирование переднего края обороны противника, воздушного боя. Сюда пришли их техники — самые преданные друзья летчиков, готовые вложить свое сердце в мотор «ила» и «яка», лишь бы подготовленный к вылету самолет дошел до цели и возвратился на свой аэродром. Пришли коммунисты, которые несколько лет назад выступали на собраниях перед ударом по вражеской авиации на Халхин-Голе или слушали напутствия полковника Хулио — советского летчика-истребителя Петра Пумпура, возглавлявшего неустрашимых воздушных бойцов в небе Мадрида и Талаверы.

Здесь находились командиры эскадрилий и полков, комиссары, парторги эскадрилий, коммунисты из штабных партийных организаций, батальонов аэродромного обслуживания и районов авиационного базирования, из армейского полка связи.

Значимость вопросов, обсуждаемых на активе, еще более подчеркивалась присутствием члена Военного совета фронта И. З. Сусайкова и начальника политуправления А. П. Пигурнова.

Речь шла о том, каких результатов добилась воздушная армия в прошедших сражениях с сильным и коварным врагом. Но самое большое внимание актив уделил обсуждению тех задач, которые предстояло решить в ближайшем будущем. Все понимали, что близки новые бои, к ним необходимо тщательно готовиться.

К этому сводилось каждое выступление коммунистов, представляющих на активе партийную организацию воздушной армии.

Еще одно памятное событие произошло в жизни армии за два дня до окончания 1942 г.: заключительный концерт художественной самодеятельности. На сцене, созданной трудами начальника армейского Дома Красной Армии известного кинорежиссера Я. Б. Фрида и его помощника М. И. Сульского, соревновались штурмовики, истребители, разведчики, связисты. Неважно, кто побеждал. Скрипач ли, командир звена Александр Потанин, исполнитель лирических песен лейтенант Саша Оленкин, несравненный гитарист вооруженец Евгений Манов, коллектив 32-го разведывательного полка или хор девушек-связисток. В конце концов выигрывали прежде всего благодарные зрители: летчики, штурманы, механики, связисты, шоферы.

В морозные январские дни, когда армии Донского фронта уничтожали окруженную под Сталинградом вражескую группировку, развернулось наступление советских войск на Верхнем Дону, состоявшее из двух операций: Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской.

Осуществление второй операции Ставкой возлагалось на войска Воронежского фронта и левого крыла Брянского фронта. Их действия обеспечивали две воздушные армии. Эта операция началась 24 января ударом 40-й армии с юга на Касторное. Используя ее успех, соединения 60-й армии перешли к преследованию вражеских войск, отходящих под угрозой окружения Воронежа, и ранним утром 25 января полностью освободили город.

Затем 60-я и 38-я армии Воронежского фронта нанесли удар на Касторное с юго-востока и северо-востока, а с севера навстречу 40-й армии начала наступать 13-я армия Брянского фронта. 26 января она прорвала оборону противника и стремительно продвигалась вперед. На этом направлении действовала 15-я воздушная армия, усиленная 3-м бомбардировочным корпусом резерва Главного Командования (командир А. З. Каравацкий, замполит А. Г. Рытов). Генерал Пятыхин с оперативной группой расположился на ВПУ (вспомогательном пункте управления) вблизи КП командующего, а авиапредставители — на КП командиров соединений 13-й армии. Цели были распределены накануне по плану взаимодействия с 13-й армией.

Свою задачу выполнил 32-й разведывательный авиаполк. Еще в середине января экипажи этого полка сфотографировали район Касторное. Топографический отдел фронта по снимкам разведчиков изготовил карты целей и до начала операции снабдил ими все части.

В первый день наступления 13-й армии на ВПУ поступило донесение из 32-го разведывательного авиаполка от экипажа Пе-2 старшего лейтенанта П. И. Гаврилова: «На станции Мармыжи пять эшелонов. Два с паровозами под парами. Направление — Касторное». Командующий радировал Обухову: «Срочно выслать „охотников“». На второй день тот же экипаж доносил: «Движение до 100 автомашин из Ольховатки в Касторное». Пятыхин вызвал к телеграфному аппарату начальника штаба армии генерала Саковнина. Было принято решение немедленно штурмовать колонну.

…Группы штурмовиков 225-й авиадивизии в четком строю идут в район, где вот-вот должны двинуться вперед полки 13-й армии. Между реками Олым и Кшень к северо-западу от Касторное, по данным разведки, вчера скапливались немецкие танки.

А вот и они. По команде ведущих летчики начинают обработку целей. Основное задание выполнено. Но две пятерки «илов» получают приказ направиться к шоссейной дороге. Там — интенсивное движение, и его нужно парализовать.

Эффективными были вылеты штурмовиков 26 января.

Одних танков уничтожено более двадцати, но самое главное — разрушен мост через реку.

Накануне всю ночь напролет не давали фашистам покоя летчики 284-й дивизии. Командир дивизии подполковник Ф. С. Пушкарев утром доложил командующему о том, что четыре полка на самолетах У-2 бомбардировали колонну механизированных войск противника на марше, аэродромы, железнодорожные станции и командные пункты, подходя к цели с приглушенными моторами. Наиболее подготовленные экипажи сбрасывали на цели зажигательные авиабомбы, остальные с планирования наносили удары по очагам пожаров.

Неутомимы разведчики. Они держат под наблюдением дороги Касторное Курск, Мелехово — Тим, Горшечное — Старый Оскол. Каждый день над районом боевых действий на Верхнем Дону обязательно появляется экипаж Петра Гаврилова. 27 января он обнаруживает 15 «мессершмиттов» на аэродроме к западу от Старого Ос-кола и около пятидесяти автомашин, движущихся из Мармыжей в Липовчик. На другой день после полудня от внимания разведчиков не укрылось 300 автомашин, следующих из Кшени в Мармыжи; 29 января Гаврилов доставляет данные о передвижении войск противника из Тима к развилке дорог у Становое, причем на маршруте отбивает атаки двух Ме-109 в районе Кшень.

Штаб 32-го авиаполка сообщает о том, что стремительно наступающие части 13-й армии гонят врага на запад через Кшень и Тим. В этом направлении по приказу с ВПУ вылетают штурмовики. 810-й авиаполк ведет на цель его командир майор М. И. Сапогов. Ведущий шестерки старшина Шаромов слышит в наушниках знакомый голос:

— Танки и броневики на окраине Мелехово. Атакуйте!

Шаромов переводит «ил» в пикирование, сбрасывает бомбы, затем открывает пулеметно-пушечный огонь. Один за другим ведомые повторяют его маневр, и группа замыкает круг. На земле дымят танки, загораются бронемашины, которые только что своим огнем пытались задержать стрелковую дивизию 13-й армии. Сколько внизу костров? Шесть? Восемь? Двенадцать? Это зафиксируют фотоаппараты, которые впервые установлены на «илах».

Заход за заходом, снаряд за снарядом. На небольшой высоте хорошо видно, как перекрещиваются цветные трассы вблизи домов на окраине населенного пункта, как пехота устремляется вперед. Ни у Шаромова, ни у его ведомых уже нет сомнения в том, что гитлеровцы не сдержат натиск наступающей пехоты. После пятнадцатиминутного пребывания над целью ведущий командует «домой» и разворачивается на свой аэродром. Задание выполнено…

С самого начала действий 13-й армии большую нагрузку несли истребители 286-й авиадивизии, которой командовал подполковник Иван Иванович Иванов. В те дни вражеская авиация активизировала свои действия, появляясь в воздухе группами по 10–12 самолетов. Не утихали воздушные бои. Противник потерял в них 78 «мессершмиттов».

Генерал Н. П. Пухов и его штаб высоко оценили работу экипажей ночных бомбардировщиков. По отзыву командующего 13-й армией они сыграли также исключительную роль в управлении войсками. Ночники вылетали в любую погоду, действовали безотказно, являясь временами единственным средством связи с далеко выдвинувшимися вперед 132-й и 280-й стрелковыми дивизиями[5].

Большим успехом наступающих войск был их стремительный прорыв в сторону Касторное. 28 января подвижная группа 13-й армии при содействии частей 38-й и 40-й армий ворвалась в населенный пункт. Поддержка этих войск с воздуха оценивалась так: «Летчикам-истребителям и штурмовикам воздушной армии, принимавшим участие в боях по освобождению Касторное 27–28 января 1943 г., за мужество и отвагу, проявленные в воздушных боях и штурмовках, объявлена благодарность Военного совета Брянского фронта»[6].

В последующие дни войска Воронежского фронта вели борьбу с окруженной ими юго-восточнее Касторное крупной группировкой немецко-фашистских войск в составе

10 дивизий. Между тем соединения Брянского фронта продолжали продвигаться на запад. К 4 февраля они освободили Золотухино и Щигры. Советским войскам открывался путь для наступления на Курск.

В итоге Воронежско-Касторненской операции был ликвидирован воронежский выступ противника, освобождена большая часть Воронежской и Курской областей, включая города Воронеж, Старый Оскол, Тим, разгромлено более 11 вражеских дивизий. Наступление закончилось окружением, уничтожением и пленением крупной вражеской группировки. Фронт противника оказался прорванным от Ливн до Купянска[7].

12 февраля 48-я и 13-я армии Брянского фронта вновь перешли в наступление. Их продвижению содействовала 15-я воздушная армия вместе с 3-м бомбардировочным авиакорпусом РГК. Корпус с января 1943 г. находился в оперативном подчинении командующего армией.

Плодотворным было это содружество, продолжавшееся до середины марта. Генерал Пятыхин в одной из своих телеграмм командованию корпуса писал: «Летчикам и техникам Каравацкого, принимавшим участие в боях, за хорошее выполнение задания объявляю благодарность».

В другой телеграмме говорилось: «По наблюдениям и отзывам наземного командования, авиация работала на поле боя отлично. Противник понес большие потери в живой силе и технике»[8].

К этим телеграммам следует добавить и солдатское «спасибо», адресованное истребителям 286-й авиадивизии, которое не раз передавали им ведущие группы Пе-2, возвращаясь после вылетов в дни наступления из района Преображенское, Глазунове, Похвальное, Заря Жизни.