Летняя песня

Догоняя Маргери, Санса совсем запыхалась. Она выглядит просто потрясающе — недавно уложенные волосы растрепались на ветру, платье испачкалось, про туфли и вовсе лучше промолчать. Но и ее спутница выглядит не лучше — платье Маргери, несомненно, придется выбросить, пятна грязи перемешались на коже с веснушками, а листья увенчивали голову, словно корона. Тем не менее Маргери все равно оставалась потрясающе красивой, с ее порозовевшими щечками, подпрыгивающими при ходьбе кудрями и даже испачканным лицом. Роза Хайгардена кружится в вихре юбок на берегу реки, весело смеясь, и утягивает Сансу вслед за собой на землю.

— Я снова чувствую себя ребенком, — Маргери хватает Сансу за руку, и невозможно не разделить ее радость. — Наверное, так быстро я не бегала уже много лет!

— Не думаю, что бегала так быстро... когда-нибудь, — признается Санса, виновато улыбаясь. — Если кто-нибудь нас увидел...

— Тише, я запрещаю тебе беспокоиться об этом, — Маргери шутливо грозит ей пальчиком, вновь развеселив Сансу. — Я приведу тебя в презентабельный вид, прежде чем мы вернемся в Красный Замок, и ни мой брат, ни Золотые Плащи нас не побеспокоят.

Щеки Сансы рдеют при упоминании о Рыцаре Цветов, а еще сильнее — при мысли о том, что может представлять собой «придание презентабельного вида».

— Но... Сир Лорас и другие наверняка уже ищут нас... И у них есть лошади.

Маргери прикладывает палец к ее губам, успокаивая Сансу. На солнце ее светло-карие глаза кажутся золотистыми.

— Я не говорила, что они нас не найдут! Я сказала, что они не побеспокоят нас. Мой брат хорошо меня знает и понимает, как я истосковалась по свежему воздуху после стольких лет в городских стенах. Свежий воздух и немного времени наедине с моей подругой — поверь, он позаботится о том, чтобы нас не потревожили.

Маргери так близко, что почти прижимается к Сансе, она чувствует, что румянец не оставляет ее щеки, и снова улыбается. Леди Маргери хочет, чтобы она полюбила ее, и Сансе кажется, что она уже ее любит. Санса не уверена, что в этом ужасном городе она сможет избавиться от постоянного чувства страха и настороженности, но наедине с Маргери она может немного побыть собой, с ней легко и хорошо. Это почти шокирует — чувствовать себя хорошо.

Маргери наблюдает за ней, ее золотистые глаза будто горят.

— У тебя очаровательная улыбка, ты знаешь об этом? — Санса чувствует, как краснеют ее щеки, и хочет протестовать, рядом с Маргери совершенно забыв о манерах, даже о том, как леди следует принимать комплименты, но Маргери не дает ей ничего сказать, заправляя прядь волос за ухо. — Конечно, знаешь. Надеюсь, что в будущем я смогу видеть ее чаще.

Санса представляет яркие картинки великолепных садов, залитых солнцем арок и сверкающих длинных коридоров и кивает, чувствуя счастье и грусть одновременно.

— Я... Я тоже на это надеюсь.

Улыбка, сопровождающаяся появлением милых ямочек на щеках, — лучшая награда для нее. Маргери предлагает ей свой платок, чтобы вытереть непрошенные слезы, и не стыдит ее за проявление чувств, лишь нежно касается рукой ее спины. Они нечасто обсуждают будущее, но простое знание того, что Маргери рядом, кажется Сансе настоящим спасением.

— А теперь, — говорит Маргери, когда Санса возвращает ей платок, — не была бы ты так любезна, чтобы помочь мне с моим платьем? Боюсь, сама я совершенно беспомощна.

Санса недоуменно моргает. Румянец, который начал было оставлять ее щеки, снова заливает их, стоит только Маргери подставить ей спину, отведя в сторону свои каштановые локоны.

— Твоим платьем?

— Да, только с застежками, пожалуйста. Наверное, я умру, если не выберусь из него как можно скорее.

Возражения Сансы тают в воздухе от одного лишь милого взгляда золотистых глаз. Она возится с застежками сиреневого платья Маргери, и ткань под пальцами кажется гладкой, будто шелк. Когда Санса справляется с последней, она получает в награду благодарную улыбку. Маргери грациозно поднимается на ноги, и это кажется невозможным, но когда платье падает на землю, а за ним следуют другие предметы одежды, румянец на щеках Сансы становится еще ярче. Руки и спина Маргери покрыты капельками пота, ее кожа выглядит гладкой, словно фарфор, и Санса торопливо отводит взгляд, пока не увидела слишком много.

— Леди Маргери, — смущенно произносит она, и голос звучит не настолько шокированно, насколько бы должен. — А как же?..

Шорох последней упавшей на землю ткани сообщает Сансе, что будущая королева Вестероса стоит совершенно обнаженной всего в нескольких футах от нее.

— Просто Маргери, помнишь? — делает ей замечание она, и Санса, обернувшаяся было, чтобы извиниться, видит перед собой ее оголившуюся белую грудь и вновь отворачивается. — Не волнуйся, много времени это не займет. Деревья прикроют меня, и если наши охранники окажутся поблизости, они не успеют ничего разглядеть.

Санса смотрит на свои руки, просто чтобы куда-нибудь смотреть. Маргери говорит так, будто она уже заглянула в будущее и не обнаружила в нем ничего достойного волнения или беспокойства. Сансе хотелось бы быть такой же уверенной, как она.

— Я... Мне не кажется, что это хорошая идея.

Санса слышит, как Маргери подходит к ней, но не решается оглянуться ни когда пальцы гладят ее волосы, ни когда грудь касается ее плеча, ни когда маленькая королева целует ее в щеку. Однако ее дыхание становится более частым, настолько, что Сансе кажется, будто она могла бы заставить им трепетать ветви деревьев, и не видит, но знает, что Маргери улыбается у нее за плечом.

— Это будет очень быстро, я обещаю. Мне необходимо освежиться. Пока я хорошенько не искупаюсь, мне не станет лучше, и кроме того... Ты здесь, рядом, присматриваешь за мной.

Она снова целует ее в щеку и уходит, легко ступая по опавшим листьям к журчащей реке. Как бы Санса ни хотела быть властной над своим взглядом, вскоре она обнаруживает, что следит за каждым шагом Маргери, заходящей в воду. Стоя в ней по пояс, прикрыв глаза, она выглядит светлой и прекрасной, как летняя песня. Внезапно становится очень непросто дышать.

Санса снова отводит от нее взгляд и впервые пытается рассмотреть место, где они очутились. Спонтанная пробежка привела их в тихий уголок Королевской Рощи, где кроны деревьев были густыми и темными, но все же не укрывали небо полностью, и сквозь них на землю падал послеполуденный солнечный свет. Вода в небольшой речке журчит подобно музыке, эхом разносящейся в воздухе.

Маргери оказалась верна своему слову, искупавшись очень быстро. Санса даже не осознает, куда смотрит, пока не ловит себя на сомнении, завидует ли она ей или просто очарована упругой грудью другой девушки, дерзкими сосками, россыпью веснушек, совершенной белизной кожи. Будто не она, а кто-то другой размышляет об этом, в то время как Санса смотрит на нее со стороны. Она твердит себе, что должна чувствовать неловкость и стыд, но вместо этого чувствует лишь приятную легкость, любуясь поразительной красотой Маргери.

Выходя из реки, та стянула свои волосы в тугой узел за головой, чтобы не намочить их. Вода стекает по ее грудям, животу, золотисто-каштановым волосам между ног. Пятнышки грязи на ногах, руках и лице тщательно смыты, и кожа вновь стала чистой. Санса знает, что она смотрит на нее не так, как должны смотреть леди, но она не властна над своим взглядом. Над ним властвует Маргери, которая, кажется, наслаждается ее вниманием.

— Видишь? — спрашивает она с удивительно искренней улыбкой. — Разве я не была быстра, как рыба?

— Но гораздо прекраснее, — отвечает Санса, тут же смущаясь собственной смелости, но это стоит того, чтобы услышать довольный смех.

Это почти ранит — настолько оказаться в ореоле доброты Маргери, ее нежных улыбок, обнаженной, беззастенчивой красоты. Санса неуверенно встает и отправляется к реке, в то время как Маргери расстилает тонкую шаль в том месте, где деревья не препятствуют солнечным лучам, и она может спокойно обсохнуть в их свете, словно героиня какой-нибудь картины или песни. Хотя... Сансе кажется, что нет такой песни, которая была бы достойна Маргери. Умывая лицо и руки, она глядит на свое отражение в зыбком потоке. Конечно, их еще не создали, и каким же удовольствием было бы создать их.

Санса возвращается, как только чувствует, что достаточно овладела собой. Маргери еще лежит на спине, обнаженная и беззаботная, кажется, уже задремавшая. Санса смотрит на прикрывающие их деревья. Если Золотые Плащи уже здесь, то они надежно укрывают их. Маргери, возможно, не слишком заботится о приличиях, но Санса старается устроиться рядом с ней так, чтобы прикрыть будущую королеву собой, не загородив ее от солнечного света.

Невольно ее рука оказывается рядом с рукой Маргери, и, сравнивая их, Санса отмечает, как похожи их пальцы, тонкие и бледные. Различия между ними становятся очевиднее, когда ее взгляд поднимается по руке Маргери, задерживаясь на покрытых веснушками плечах, более округлых грудях, более темных сосках. Соски такие же темно-розовые, как и ее губы, сейчас слегка приоткрывшиеся — мягкие, будто облако. Рот Сансы еще слегка покалывает там, куда недавно Маргери приложила свой палец. Прикосновение к губам — настолько интимный жест, что Санса задается вопросом, осмелится ли когда-нибудь на такое она сама.

Сердце ее бешено стучит, когда она делает даже нечто большее. Прежде чем она успевает сказать себе, что это неправильно, Санса склоняется над Маргери, коснувшись ее груди, и целует в губы. Касание такое легкое, едва ощутимое, что она не до конца уверена в реальности происходящего, и сомневалась бы еще сильнее, если бы не чувствовала дрожь буквально в позвоночнике. Губы Маргери оказываются сладкими на вкус, словно хлеб с медом и вино, которыми они завтракали, остались на них до сих пор, а запах ее не смытых даже водой духов ударяет Сансе в голову.

«Об этом нужно сложить песни», — думает она, чувствуя странное волнение.

Санса так охвачена мыслями, так увлеклась, что когда чья-то рука хватает ее за запястье, она рефлекторно сжимает ее в ответ, и их руки переплетаются. Только потом она соображает, что это значит. Наваждение проходит, и она обнаруживает, что смотрит прямо в два безбрежных моря карего с золотистыми крапинками цвета.

— Я... Прости! — выдыхает Санса, резко отшатываясь и чувствуя, как жар снова разливается по щекам, обжигая их вместе со стыдом и паникой при отчаянной мысли о том, что она поцеловала Маргери так, как не должны целовать леди, и теперь они никогда не смогут дружить. — Я не должна была, не знаю, что на меня нашло...

Пальцы, сжимающие ее руку, напрягаются, и слова застревают у Сансы в горле. Маргери смотрит на нее своими пронзительными глазами, обнаженная и раскрасневшаяся, выглядящая такой любящей.

— Пожалуйста, не извиняйся, — едва слышно просит она, ее грудь мерно вздымается и опускается, что противоречит участившемуся сердцебиению Сансы, и улыбка Маргери согревает ее, словно солнце. — Я надеялась, что ты это сделаешь.

Рука тянет ее вниз, и Санса поддается, обрадованная и не смеющая надеяться, но нуждающаяся в том, что должно было произойти. На этот раз поцелуй взаимный, они дышат вместе, как единое живое трепещущее существо. На душе у Сансы становится так легко и чудесно, что сложно представить, будто разум обманывает ее. Руки Сансы касаются нежных грудей и торчащих сосков, и даже чувствуя, как краснеет, она не может отстраниться. Маргери касается ее лица руками, и это кажется самым лучшим сном, который Сансе приходилось видеть, только в тысячу раз лучше.

— Не хочешь ли полежать еще немного? — нежно спрашивает Маргери, откидываясь назад, ее ярко-красные губы влажные, и Санса смотрит на нее, не в силах найти слов.

Не дожидаясь ответа, Маргери улыбается и укладывает ее рядом с собой. Санса обнаруживает, что не беспокоится ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, что бы кто-то мог сказать. Она удивлена, но послушно ложится рядом и прижимается к Маргери. Та очень теплая, настолько, что Санса не решается снова прикоснуться к ней сама, но она кладет ее руку себе на бедро и напевает нежную мелодию.

«Я бы хотела спеть для нее тысячи песен», — сонно думает Санса, глядя на свою маленькую ладошку, лежащую на изгибе бедра Маргери. Плеск воды убаюкивает, и Санса погружается в сон.

Когда она просыпается, над ней стоят два Тирелла, оба полностью одетые и улыбающиеся. Санса садится и протирает глаза, пытаясь прогнать румянец со щек. Солнце еще ярко светит, она отдыхала не так уж долго.

Сир Лорас протягивает руку, желая помочь ей встать, но она смотрит лишь на Маргери. На ней белый плащ брата, надетый поверх порвавшегося платья, она выглядит прекрасной и хорошо отдохнувшей. Она тоже протягивают руку Сансе, и она берется за нее, словно обещая сохранить их тайну, и еще чувствуя, как покалывает губы.

Тиреллы отмахиваются от ее извинений, и находится еще один плащ, который ложится на плечи Сансы, чтобы прикрыть изодранный подол ее платья. Сир Лорас указывает дорогу и утверждает, что уже скоро они выйдут к лошадям и остальным стражникам.

— Брат, может быть, споешь нам, чтобы дорога стала приятнее? — предлагает Маргери, не отпуская руку Сансы.

Лорас улыбается нежно, но на его лице заметно легкое недовольство.

— Дорогая сестра, ты просишь меня опозориться перед леди Сансой. Ты же знаешь, что я не певец...

— ...а тот, кому песни обычно и посвящают, — непринужденно поддразнивает его Маргери, выглядящая очаровательной. — Санса, кажется, Лорас подвел нас. Как поступим?

Ее улыбка как всегда заразительна, и Санса не может придумать причин для того, чтобы оставить ее без ответа.

— Спеть могу я, — отвечает она и улыбается.