Лилит. JFK

Мы приехали в аэропорт почти без багажа. Внутренний рейс. Я с камерой и рюкзаком, ты с маленьким чемоданом на колесах. Ты в тонкой белой шелковой рубашке, которая тебе очень идет. Белый цвет вообще идеален для твоей изящной фигуры, светлых волос, легких, быстрых движений. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты. И мой взгляд и моя камера ловят движение твоей груди под рубашкой. Она слишком тонкая для скромности. Слишком заметны под этой тонкой тканью твои возбужденные соски.

Тебя не пропускает взглядом ни один мужчина. На тебе большие темные очки с тонкими стальными дужками. Никто не видит твоих сумасшедших глаз. Только я знаю этот взгляд. Взгляд, когда ты можешь все что угодно.

Каждый твой шаг открывает длинные ноги. И тебе нравятся все эти взгляды. И ещё ты знаешь, что я рядом не пропускаю ни одного твоего движения, я конечно снимаю тебя. Снимаю движение плеч, которое натягивает ткань на твоей груди. Снимаю движение ног, когда юбка расходится в стороны. Снимаю, как опускает взгляд на твою грудь стюард при входе в самолёт.

Там в самолёт, когда ты садишься и набрасываешь на колени плед, ты расстегиваешь ещё одну пуговицу на рубашке. Чтобы моя рука могла легко добираться до твоей груди. И я делаю это. Я ведь не могу этого не сделать. Ты знаешь это и улыбаешься. Совсем чуть-чуть улыбаешься. Это контроль. Ты знаешь это и контролируешь мои эмоции, мое желание и мою эрекцию

Когда стюард разносит напитки, он замирает у нашего ряда. Ты провоцируешь его. Ты прижимаешь мою руку своей, когда я хочу соблюдать приличия. Тебе не нужны приличия. Тебе нужна провокация. И ты добиваешься своего. Форменные брюки молодого тонкого кубинца, брюки седеющего негра в темно-синем костюме слева от тебя, мои брюки – это все капитуляция. Ты ещё ничего не сделала, но каждый испытывает желание. Эрекция. Этого не скрыть. Это твои трофеи.