Лингвист

Никогда, слышите – никогда, не ставьте любимую мелодию на будильник или телефонный звонок, особенно если вам звонят по ночам. Как говорится: “Эти вещи нужно хранить отдельно”. Именно об этом я думал, пока трезвонил мой телефон, выдергивая меня из сна и пытаясь доказать, что реальность ближе, чем я думаю.

В какой-то момент я сдался и решив, что раз я уже третий раз подряд слышу, как Ангус Янг наяривает вступление из зандерстрак, пора бы уже поднять трубку и послушать, что там случилось и кто это такой настырный. Подслеповато посмотрев на экран, я увидел набор ничего не значащих цифр, а следовательно номер не значился в моем списке контактов.

Еще я заметил время – полчетвертого утра, что было более чем рано для деловых переговоров, после чего мои глаза закрылись сами собой.

– Да? – произнес я как можно вежливее, учитывая ранний час, получилось это не очень хорошо.

Телефон ответил мне очередной радостной трелью соло-гитариста в ухо, за что был грубо обруган плохими словами и отодвинут подальше. На этот раз, из двух глаз открыть удалось лишь левый, он и принял на себя удар яркого экрана. Разобравшись как поднять трубку, я повторил свой монолог:

– Да? Кто это? – хрипло произнес я.

– Алло, простите, это Евгений Александрович? – раздался женский голос, было отчетливо слышно, что девушка сильно смущалась.

Обычно меня звали Джон или Женя, в крайнем случае Гений – но это только хорошие друзья и исключительно в шутку, когда я занудствовал. Судя по обращению, я понял, что дело серьезное, и звонил кто-то с кем я лично был не знаком.

– Видимо да… – растерявшись пробубнил я.

– Простите за звонок в такое время, но дело очень срочное. Скажите, вы могли бы подъехать к нам сейчас?

– Прямо сейчас? Но да, могу, наверное. Было бы неплохо, если бы вы сказали, куда именно мне нужно приехать и зачем, – начиная соображать уточнил я.

– У вашего подъезда уже ждет машина, к сожалению я не могу сказать куда именно и зачем, но это связано с вашей работой. – быстро выпалила девушка, заранее отрепетированную фразу.

Я был лингвистом, точнее математиком, а если совсем уж точно, то математическим лингвистом. В основном мы искали закономерности в языках и старались связать их всех единой системой. В теории это должно было помочь разобрать надписи на любом неизвестном языке, основываясь лишь на том факте, что все мы являемся людьми. Для нас близко это ближе вытянутой руки, а высоко это выше нашего роста.

Не могу похвастаться великими открытиями на этом поприще, скорее мы находимся в самом начале и пытаемся разработать базу, по которой наши потомки смогут сделать настоящее открытие.

Я оделся, внимательно посмотрел в холодильник и ничего так и не придумав, спустился вниз.

Девушка не обманула, у подъезда действительно ждала заведенная машина, не что-то эдакое, а самое обычное такси. Как только я сел в машину, мы отправились в путь, судя по навигатору водителя, ехать нам было минут двадцать. Быть может, близость моего расположения и была главным фактором моего срочного вызова.

Машина была не новой, в салоне пахло старыми сигаретами, видимо водитель курил и искренне надеялся, что частое проветривание салона спасает от неприятного запаха.

Пахло старой пепельницей и какими-то женскими духами, по всей видимости, я не первый пассажир этой ночью. Духи были хорошие и дорогие, это чувствовалось по едва уловимому аромату, который не бил в нос, а лишь периодически напоминал о своем присутствии.

Мне всегда нравилось кататься по ночному городу, если я не хотел спать и меня не будили посреди ночи. В такие моменты улицы практически пусты, а редкие автомобили свободно разъезжаются на дороге, при этом сами светофоры кажутся избыточными. Завидев красный свет, водитель всегда сбрасывал скорость, надеясь докатиться до светофора в тот момент, когда тот переключится, иногда ему это даже удавалось.

Добравшись до места, я, так и не услышав ни единого слова от водителя, попрощался с ним и вышел на улицу. Как это ни странно, но меня никто не встречал, вокруг царила ночь, дул неприятный осенний ветер напоминая о том, что вот-вот может начаться дождь.

Оглядевшись, я не заметил ничего примечательного, тут не было громоздких правительственных зданий, как и новомодных строений архитектурного искусства, а потому я решил набрать тот самый телефонный номер, с которого мне звонила моя полуночная знакомая.

– Простите, меня привезли… Куда-то, но я не понимаю, что делать дальше, – попытался я как-то описать свое положение.

– Ой вы уже тут, да? Сейчас я вас встречу, простите у нас тут такая суматоха просто…

В трубке послышались шаги и шуршание какой-то одежды, по всей видимости она не стала давать отбой, а просто сунула телефон в карман. Я услышал как хлопнули двери, затем звук лифта и быстрые шаги по ступенькам. В какой-то момент я поймал себя на ощущении, что слышу один и тот же звук двумя ушами одновременно.

– Евгений Александрович? – послышалось в телефоне и в то же время, прямо у меня за спиной.

– Да, доброе утро, – пролепетал я, давая отбой на телефоне и рассматривая свою провожатую.

Девушка была ниже меня ростом в строгой юбке по колено, такой же официальной белой рубашке и легком плаще. Она выглядела как девочка, но вела себя очень уверенно, что резко контрастировало с ее внешним видом.

– Пройдемте со мной, – попросила она, держа дверь приоткрытой, видимо магнитный замок мог помешать ей быстро вернуться обратно. – Это со мной! – крикнула она куда-то в темный проем, за которым, по-видимому, сидел охранник.

Мы прошли турникет, на удивление похожий на те, что стоят в метро, и поднялись на пол этажа по лестнице. Лифт встретил нас ярким светом офисных зданий, и я смог рассмотреть свою спутницу подробней.

Она лишь ростом была невелика, но ее лицо и руки выдавали в ней зрелую женщину лет тридцати, впрочем, она продолжала выглядеть привлекательной, и я машинально приосанился, став еще выше.

– О чем, собственно, пойдет речь? – поинтересовался я, воспользовавшись паузой.

– Ой, спасибо, что напомнили. Вот вам договор о неразглашении, как только вы его подпишите, я смогу вам все объяснить, – девушка протянула мне листок с мелким шрифтом, судя по всему, весь текст старались впихнуть на одну страницу, жертвуя читабельностью.

Бегло осмотрев текст, я немало удивился, согласно договору мне нельзя было рассказывать даже про то, что я не спал в это время.

– Простите, а как надолго это мероприятие? – пробубнил я, пока бегал сонными и подслеповатыми, от яркого света, глазами по тексту.

– А мы не знаем, если честно… – с досадой протянула девушка.

– Просто по этому соглашению мне так много нельзя, что я начинаю сомневаться, стоит ли его подписывать.

– Не волнуйтесь, это просто формальность, вам все равно никто не поверит.

Ее слова заставили меня задуматься и еще раз переосмыслить свое положение. Быть может это и не плохо, что мне не поверят, но зачем тогда меня позвали? Или есть те, кто все же поверят и для таких ситуаций будет действовать это соглашение, а есть все другие, и они просто сами не поверят?

Надо было дать мне выспаться, нельзя требовать от человека рано утром принимать такие важные решения. Порой, я утром не могу решить, что сделать вначале: выпить кофе или сок. Или куда сходить: в туалет, или в ванную – почистить зубы? А тут – подписать договор о неразглашении, да еще и не простой, а с угрозами. Ну да ладно, договор все равно ни к чему меня не обязывал, кроме молчания, а мне и рассказывать-то особо некому.

Меня провели по коридору, такому же яркому и жизнерадостному, как и лифт, от чего создавалось полное ощущение, что люди тут работают круглосуточно. Окон нигде не было видно, даже в конце коридора стояло огромное растение, а за ним светилось явно искусственное окно.

Дверь, возле которой мы остановились, ничем особым не выделялась, на ней не было надписей или номера, обычная белая дверь с обычной металлической ручкой.

– Сейчас вы войдете, во-первых, не пугайтесь, там темно, – понизив голос пояснила девушка.

– А во-вторых? – уточнил я, давая понять, что первую часть фразы я услышал и переварил.

– Старайтесь молчать, все что надо, вам расскажут и так, если нужно что-то спросить, говорите только шепотом и лучше сначала как-то помахать рукой.

– Зачем?

– Ну, чтобы на вас обратили внимание и поняли, что у вас вопрос, – пояснила девушка таким тоном, словно это было очевидно.

Я кивнул, подтверждая принятие правил и полную готовность сотрудничать. Но, прежде чем мы вошли, меня все же заставили подписать бумагу, которую аккуратно упаковали в папку, после чего открыли передо мной дверь.

– А вы? – спросил я шепотом.

– Допуск есть только у вас, идите же, нельзя долго держать дверь открытой.

Я вошел, было и вправду темно, но, когда дверь за мной беззвучно закрылась, я принялся озираться. Еще из коридора я заметил небольшой тамбур, который уходил вправо, а значит это далеко не все помещение. Коснувшись стены рукой, я начал маленькими шажками двигаться в направлении, которое заранее приметил, держа руку перед собой, на случай внезапных препятствий.

Откуда-то из-за стены раздавался тихий голос, беседовало несколько человек, о чем именно они говорили я разобрать не мог, но тембр голосов отличался. Перемещаясь как можно тише, я скользил левой ладонью по стене, судя по ощущениям это была какая-то ткань натянутая на что-то твердое, как бархат приклеенный на гипсокартон.

В тот момент, когда стена кончилась, я сразу понял, где я нахожусь, я видел такие помещения много раз в кино, но даже не предполагал, что они существуют в реальности, да еще и посреди города. Передо мной была смотровая комната, отделенная односторонним зеркалом от комнаты допросов, собственно, поэтому тут и было так тихо и темно. Голоса могли заставить зеркало вибрировать, а это однозначно выдало бы наблюдателей.

В комнате стояло две видео камеры на штативах с разных сторон и обе были направлены в сторону зеркала, вплотную к зеркалу располагался не широкий стол, за которым сидели мужчина и женщина. Перед ними стояло два ноутбука, на которых выводились какие-то графики, судя по синхронным всплескам это было как-то связано с оценкой звука, каждый раз, когда за зеркалом кто-то говорил, экраны оживали и выводили затейливые разноцветные узоры.

Что именно они пытались оценивать, оставалось для меня загадкой. На экране также выводился текст беседы, видимо звук пропускали через какую-то программу распознавания речи и вели полную запись разговора, не только на видео, но и текстом.

По настоянию моей провожатой я молчал и ждал, пока мои глаза окончательно привыкнут к полумраку.

На столе также стоял большой студийный микрофон, мужчина нажал кнопку у его основания и негромко произнес:

– Сергей, пришел специалист, мы сейчас введем его в курс дела, ты пока постарайся просто побеседовать, без давления, – произнеся это он отпустил кнопку и нажал что-то еще и звук моментально пропал. – Доброй ночи, простите, что мы вас так срочно выдернули, у нас просто авральная ситуация и нам требуется специалист вроде вас, – повернувшись ко мне тихо произнес мужчина. – Меня зовут Михаил, а это Елена, она наш фониатр и психотерапевт.

– Здравствуйте, а я Евгений, можно просто Женя, я математический лингвист, – произнес я, понимая, что пауза затягивается и от меня явно ждут какой-то реплики.

– Отлично, Евгений, давайте я вкратце опишу ситуацию… – начала Елена, пристально рассматривая меня. – Там, в другой комнате, находится наш пациент, он обратился к нам несколько месяцев назад, жалуясь на голоса в голове. Человек очень уравновешенный, он понимал, что это ненормально и что с ним что-то не так. В момент обращения в его крови мы не обнаружили никаких посторонних веществ, и даже когда он находился у нас под наблюдением, кстати сказать, добровольным, он ничего не принимал. Мы провели курс лечения плацебо, но и это ни к чему не привело.

– Что значит курс лечения – плацебо? – удивился я.

– Ну да, это когда говорят, что лечат, но на самом деле дают не лекарства, – медленно пояснила Елена, явно сомневаясь в моей подготовке. – Мы использовали кое какие витамины и глюконат кальция.

– В смысле, я хотел спросить, зачем вы это делали? Разве это могло как-то помочь?

– Если бы у него было чисто психиатрическое заболевание, то да, могло сработать, но ничего не менялось. Он постоянно говорил, что голос в его голове несет какую-то чушь, а сегодня вечером, точнее уже вчера, он вдруг принялся говорить этим самым голосом и перестал адекватно реагировать на любые просьбы и вопросы.

– И что? По моему скромному мнению, перед нами самый обычный вид психа, просто у него обострение, разве нет?

– К сожалению все не так просто, мое мнение как специалиста – он совершенно здоров, а голоса в его голове скорее и вправду не его. Это не проявление его мозга, мы сделали МРТ и заметили, что его мозг бездействует.

– Он спит? – удивился я.

– Нет, во время сна наш мозг очень активен, а его мозг словно выключили. Никакие раздражители на него не действуют, мы пробовали яркий свет и различные звуки, он удивляется и разговаривает, но его мозг эти сигналы никак не обрабатывает.