Литературное чтение. 4 класс. Учебник (в 3 частях). Часть 3

X. К. Андерсен. Оле-Лукойе. Перевод А. Ганзен

Никто на свете не знает столько сказок, сколько знает их Оле-Лукойе. Вот мастер-то рассказывать!

Вечером, когда дети преспокойно сидят за столом или на своих скамеечках, является Оле-Лукойе. В одних чулках он тихо-тихо подымается по лестнице; потом осторожно приотворит дверь, неслышно шагнёт в комнату и слегка прыснет детям в глаза сладким молоком. В руках у него маленькая спринцовка, и молоко брызжет из неё тоненькой-тоненькой струйкой. Тогда веки у детей начинают слипаться, и они уж не могут разглядеть Оле, а он подкрадывается к ним сзади и начинает легонько дуть им в затылки. Подует – и головки у них сейчас потяжелеют. Это совсем не больно, – у Оле-Лукойе нет ведь злого умысла; он хочет только, чтобы дети угомонились, а для этого их непременно надо уложить в постель! Ну вот он и уложит их, а потом уж и начинает рассказывать сказки.

Когда дети заснут, Оле-Лукойе присаживается к ним на постель. Одет он чудесно: на нём шёлковый кафтан, только нельзя сказать, какого цвета – он отливает то голубым, то зелёным, то красным, смотря по тому, в какую сторону повернётся Оле. Под мышками у него по зонтику: один с картинками, который он раскрывает над хорошими детьми, и тогда им всю ночь снятся чудеснейшие сказки, а другой совсем простой, гладкий, который он развёртывает над нехорошими детьми: ну, они и спят всю ночь как чурбаны, и поутру оказывается, что они ровно ничего не видали во сне!

Послушаем же о том, как Оле-Лукойе навещал каждый вечер одного маленького мальчика, Яльма́ра, и рассказывал ему сказки!

• 1. Что делает Оле-Лукойе, чтобы дети угомонились и заснули?

• 2. Глаза слипаются; он носом клюёт – о ком и когда так говорят?

• 3. Как одет Оле-Лукойе?

Для чего у него два зонтика?

– Ну вот, – сказал Оле-Лукойе, уложив Яльмара в постель, – теперь украсим комнату!

И в один миг все комнатные цветы выросли, превратились в большие деревья, которые протянули свои длинные ветви вдоль стен к самому потолку: вся комната превратилась в чудеснейшую беседку. Ветви деревьев были усеяны цветами: каждый цветок по красоте и запаху был лучше розы, а вкусом (если бы только вы захотели его попробовать) слаще варенья; плоды же блестели, как золотые. Ещё на деревьях были пышки, которые чуть не лопались от изюмной начинки. Просто чудо что такое! Вдруг поднялись ужасные стоны в ящике стола, где лежали учебные принадлежности Яльмара.

– Что там такое? – сказал Оле-Лукойе, пошёл и выдвинул ящик.

Оказалось, что это рвала и метала аспидная доска[1]: в решение написанной на ней задачи вкралась ошибка, и все вычисления готовы были распасться; грифель скакал и прыгал на своей верёвочке, как собачонка, он очень желал помочь делу, да не мог. Громко стонала и тетрадь Яльмара; просто ужас брал, слушая её! На каждой её странице в начале каждой строки стояли чудесные маленькие и большие буквы, – это была пропись: возле же шли другие, воображавшие, что держатся так же твёрдо. Их писал сам Яльмар, и они, казалось, спотыкались об линейки, на которых должны были бы стоять.

– Вот как надо держаться! – говорила пропись. – Вот так, с лёгким наклоном вправо!

– Ах, мы бы и рады, – отвечали буквы Яльмара, – да не можем! Мы такие плохонькие!

– Так вас надо немного подтянуть! – сказал Оле-Лукойе.

– Ай, нет, нет! – закричали они и выпрямились так, что любо было глядеть.

– Ну, теперь нам не до сказок! – сказал Оле-Лукойе. – Будем-ка упражняться! Раз-два!

И он довёл буквы Яльмара до того, что они стояли ровно и бодро, как любая пропись. Но когда Оле-Лукойе ушёл и Яльмар проснулся, они выглядели такими же жалкими, как прежде.

• 1. Расскажи, какой стала комната Яльмара с появлением Оле-Лукойе.

• 2. Как ты понимаешь выражение «рвать и метать»? Как сказать об этом иначе?

• 3. Почему Оле-Лукойе в первый день недели не рассказывал Яльмару сказок? Что он сказал об этом?

• 4. Что можно сказать о школьных успехах Яльмара?

Как только Яльмар улёгся, Оле-Лукойе дотронулся своей волшебной спринцовкой до мебели, и все вещи сейчас же начали болтать между собою: все, кроме плевательницы; эта молчала и сердилась про себя на их суетность: говорят только о себе да о себе и даже не подумают о той, что так скромно стоит в углу и позволяет в себя плевать!

Над комодом висела большая картина в золочёной раме; на ней была изображена красивая местность: высокие старые деревья, трава, цветы и широкая река, убегавшая мимо чудных дворцов за лес, в далёкое море.

Оле-Лукойе дотронулся волшебною спринцовкой до картины, и нарисованные на ней птицы запели, ветви деревьев зашевелились, а облака понеслись по небу: видно было даже, как скользила по картине их тень.

Затем Оле приподнял Яльмара к раме, и мальчик стал ногами прямо в высокую траву. Солнышко светило на него сквозь ветви деревьев, он побежал к воде и уселся в лодочку, которая колыхалась у берега. Лодочка была выкрашена красною и белою краской, паруса блестели, как серебряные, и шесть лебедей в золотых коронах с сияющими голубыми звёздами на головах повели лодочку вдоль зелёных лесов, где деревья рассказывали о разбойниках и ведьмах, а цветы – о прелестных маленьких эльфах и о том, что рассказывали им бабочки.

Чудеснейшие рыбы с серебристою и золотистою чешуёй плыли за лодкой, ныряли и плескали в воде хвостами; красные, голубые, большие и маленькие птицы летели за Яльмаром двумя длинными вереницами; комары танцевали, а майские жуки гудели: «Бум! Бум!»; всем хотелось провожать Яльмара, и у каждого была для него наготове сказка.

Да, вот это было плаванье!

Леса то густели и темнели, то становились похожими на чудеснейшие сады, освещённые солнцем и усеянные цветами. По берегам реки возвышались большие хрустальные и мраморные дворцы; на балконах их стояли принцессы, и всё это были знакомые Яльмару девочки, с которыми он часто играл.

Они протягивали ему руки, и каждая держала в правой руке обсахаренного пряничного поросёнка, – такого не купишь у торговки. Яльмар, проплывая мимо, хватался за один конец пряника, принцесса крепко держалась за другой, и пряник разламывался пополам; каждый получал свою долю: Яльмар побольше, принцесса поменьше. У всех дворцов стояли на часах маленькие принцы; они отдавали Яльмару честь золотыми саблями и осыпали его изюмом и оловянными солдатиками, – вот что значит настоящие-то принцы!

Яльмар плыл через леса, через какие-то огромные залы и города. Проплыл он и через тот город, где жила его старая няня, которая нянчила его, когда он был ещё малюткой, и очень любила своего питомца. И вот он увидал её; она кланялась, посылала ему рукою воздушные поцелуи и пела хорошенькую песенку, которую сама сложила и прислала Яльмару:

И птички подпевали ей, цветы приплясывали, а старые ивы кивали, как будто Оле-Лукойе и им рассказывал сказку.

• 1. Какими волшебными свойствами обладает спринцовка в руках Оле-Лукойе?

• 2. Можно ли из этой истории узнать, кого и что Яльмар любит, что ему хочется иметь? Объясни свой ответ.

• 3. Пряничный поросёнок каждый раз ломался так, что большая его часть доставалась Яльмару, а не девочке. Как ты считаешь: ему это нравилось или он был смущён, что всё время везло ему? Охарактеризуй Яльмара по его действиям.

Ну и дождь лил! Яльмар слышал этот страшный шум даже во сне; когда же Оле-Лукойе открыл окно, оказалось, что вода стояла вровень с подоконником. Целое озеро! Зато к самому дому причалил великолепнейший корабль!

– Хочешь прокатиться, Яльмар? – спросил Оле. – Побываешь ночью в чужих землях, а утром – опять дома!

И вот Яльмар, разодетый по-праздничному, очутился на корабле. Погода сейчас же прояснилась, и они поплыли по улицам, мимо церкви, – кругом было одно сплошное огромное озеро. Наконец они уплыли так далеко, что земля совсем скрылась из глаз. По поднебесью неслась стая аистов; они тоже собрались в чужие тёплые края и летели длинною вереницей, один за другим. Они были в пути уже много-много дней, и один из них так устал, что крылья почти отказывались ему служить. Он летел позади всех, потом отстал и начал опускаться на своих распущенных крыльях всё ниже и ниже, вот взмахнул ими ещё раза два, но… напрасно! Скоро он задел за мачту корабля, скользнул по снастям и – бах! – упал прямо на палубу.

Юнга подхватил его и посадил в птичник к курам, уткам и индейкам. Бедняга аист стоял и уныло озирался кругом.

– Ишь какой! – сказали куры.

А индейский петух надулся, как только мог, и спросил у аиста, кто он таков; утки же пятились, подталкивая друг друга крыльями, и крякали: «Дур-рак! Дур-рак!»

И аист рассказал им о жаркой Африке, о пирамидах и о страусах, которые носятся по пустыне с быстротой диких лошадей, но утки ничего не поняли и опять стали подталкивать одна другую:

– Ну, не дурак ли?

– Конечно, дурак! – сказал индейский петух и сердито забормотал. Аист замолчал и стал думать о своей Африке.

– Какие у вас чудесные тонкие ноги! – сказал индейский петух. – Почём аршин?

– Кряк! Кряк! Кряк! – закрякали смешливые утки, но аист как будто и не слыхал.

– Могли бы и вы посмеяться с нами! – сказал аисту индейский петух. – Очень забавно было сказано! Да куда, это, верно, слишком низменно для него! Вообще нельзя сказать, чтобы он отличался понятливостью! Что ж, будем забавлять себя сами!

И курицы кудахтали, утки крякали, и это ужасно их забавляло, но Яльмар подошёл к птичнику, открыл дверцу, поманил аиста, и тот выпрыгнул к нему на палубу, – он уже успел отдохнуть. И вот аист как будто поклонился Яльмару в знак благодарности, взмахнул широкими крыльями и полетел в тёплые края. А курицы закудахтали, утки закрякали, индейский же петух так надулся, что гребешок у него весь налился кровью.

– Завтра из вас сварят суп! – сказал Яльмар и проснулся опять в своей маленькой кроватке.

Славное путешествие сделали они ночью с Оле-Лукойе!

• 1. Яльмар с Оле-Лукойе совершают морское путешествие. Почему именно в эту ночь корабль подошёл прямо к окну?

• 2. Аист пытался рассказывать домашним птицам о жаркой Африке, о пирамидах и о страусах. Как ты думаешь, а сам Яльмар обо всём этом уже знал? Объясни ответ.

Как ведёт себя в этой истории Яльмар? Чью сторону он принимает: глупых и самоуверенных домашних птиц или аиста, гостя из далёкой Африки? Почему?

• 3. Что ты теперь можешь сказать о Яльмаре? Изменился ли он по сравнению с понедельником и вторником?

• 4. В сказке Андерсена есть персонаж-рассказчик. Где он себя проявляет?

5. Представь, что Оле-Лукойе пришёл к тебе. Придумай, в какие путешествия вы с ним отправитесь.

Р. Киплинг. Кот, который гулял сам по себе. Перевод К. Чуковского

Слушай, прислушивайся и внимай! Это случилось, и приключилось, и было, и произошло, когда домашние животные были ещё дикими. Собака была дикая, и свинья была дикая – такая дикая, как только можно, – и все они ходили по сырым диким лесам в своём диком одиночестве. Но самым диким из всех диких животных был кот. Он ходил сам по себе, и все места были для него равны.

Конечно, и человек – мужчина – был также дикий. Он был ужасно дик. Он начал выходить из своего дикого состояния, только когда встретил женщину и она сказала ему, что ей не нравится такая дикая жизнь. Она отыскала уютную, сухую пещеру, в которой было удобнее спать, чем на куче сырых листьев. И она усыпала пол чистым песком, и она развела хорошенький костёр в глубине пещеры, и она повесила сухую шкуру дикой лошади хвостом вниз, поперёк входа в пещеру, и сказала:

– Вытирай ноги, мой дорогой, когда приходишь. Теперь мы заживём своим домком.

В этот вечер они ели дикую баранину, зажаренную на горячих камнях.

В сырых диких лесах все дикие животные сошлись вместе, и смотрели на горевший вдали огонь, и удивлялись, не понимая, что это такое.

Потом дикая лошадь топнула своим диким копытом и сказала:

– О, мои друзья и мои враги, зачем мужчина и женщина развели в пещере этот большой огонь? Не будет ли нам от этого какой беды?

Дикая собака подняла свой дикий нос, и почуяла запах жареной баранины, и сказала:

– Я пойду туда, и погляжу, и посмотрю, и скажу. По-моему, в этом нет ничего, кроме хорошего. Пойдём со мной, кот.

– Нет, – ответил кот. – Я кот, который ходит сам по себе, и все места для меня равны. Я не пойду.

– Значит, мы никогда уже не будем друзьями, – сказала дикая собака и побежала к пещере.

Но только что успела она отбежать немного, как кот подумал: «Все места для меня равны. Почему бы и мне не пойти, и не поглядеть, и не посмотреть, и не вернуться, если мне вздумается?»

И он тихонько-тихонько пробрался за дикой собакой и спрятался в таком местечке, откуда мог слышать всё.

Подойдя к входу в пещеру, дикая собака приподняла мордой сухую лошадиную шкуру и понюхала чудный запах жареной баранины. И женщина сказала:

– Вот пришёл первый зверь… Что тебе нужно, дикий зверь из диких лесов?

И собака ответила:

– О, мой враг и жена моего врага, чем это так хорошо пахнет в диких лесах?

Тогда женщина взяла кость от жареной баранины, и бросила её дикой собаке, и сказала.

– Попробуй и поешь, дикий зверь из диких лесов.

Дикая собака начала грызть кость, и она показалась ей гораздо вкуснее всего, что она когда-либо едала, и она сказала:

– О, мой враг и жена моего врага, дай мне ещё.

И женщина ответила:

– Дикий зверь из диких лесов, помогай моему мужу охотиться днём и стеречь эту пещеру ночью, и я буду давать тебе столько костей от жареного мяса, сколько тебе захочется.

«А, – сказал себе кот, – это очень умная женщина, но она не так умна, как я».

Дикая собака вползла в пещеру, и положила голову на колени женщине, и сказала:

– О, мой друг и жена моего друга, я буду помогать твоему мужу охотиться днём и буду стеречь вашу пещеру ночью.

«А, – сказал себе кот, – это очень глупая собака».

И он пошёл назад через сырые дикие леса, помахивая своим диким хвостом в своём диком одиночестве.

Но он ничего не рассказал никому.

Проснувшись, мужчина спросил:

– Что делает здесь эта дикая собака?

И женщина сказала:

– Теперь её нужно называть не дикой собакой, а первым другом, потому что она всегда, и всегда, и всегда будет нашим другом. Возьми её с собой, когда пойдёшь на охоту.

На другой день вечером женщина нарезала большую охапку свежей зелёной травы с прибрежной лужайки и высушила её перед огнём так, что она стала пахнуть, как только что скошенное и высушенное сено. Привлечь этим запахом ей удалось сначала дикую лошадь, а потом дикую корову. И лошадь перестала быть врагом человека, а стала первым слугой, а корова стала первой кормилицей. Человек, собака и лошадь стали вместе охотиться, а корова поила тёплым белым молоком всю семью.

На другой день кот несколько времени поджидал, не пойдёт ли в пещеру ещё какой-нибудь дикий зверь, но так как никто не пошёл из сырых диких лесов, то кот отправился туда один, сам по себе. И он увидел женщину, доившую корову, и он увидел огонь, горевший в глубине пещеры, и он почуял запах тёплого белого молока.

И кот сказал:

– А, мой враг и жена моего врага, куда ушла дикая корова?

Женщина засмеялась и сказала:

– Дикий зверь из диких лесов, уходи назад в леса, потому что мне больше не нужно для нашей пещеры ни друзей, ни слуг.

Тогда кот прикинулся грустным и сказал:

– Неужели мне никогда нельзя будет войти в пещеру? Неужели мне никогда нельзя будет посидеть у горячего огонька? Неужели мне никогда нельзя будет выпить тёплого белого молока? Ты такая умная и такая красавица. Ты не поступишь жестоко даже с котом.

Женщина сказала:

– Я знала, что я умна, но я не знала, что я красавица. Хорошо, я сделаю с тобой уговор. Если я хоть раз когда-нибудь похвалю тебя, тогда можно будет тебе войти в пещеру.

– А если ты два раза похвалишь меня? – спросил кот.

– Этого никогда не случится, – сказала женщина. – Но если бы я два раза похвалила тебя, ты мог бы сидеть у огня в пещере.

– А если ты три раза похвалишь меня? – спросил кот.

– Этого никогда не случится, – сказала женщина. – Но если бы я три раза похвалила тебя, ты мог бы всегда, и всегда, и всегда пить три раза в день тёплое белое молоко.

Тогда кот выгнул спину и сказал:

– Пусть же эта занавеска у входа в пещеру, огонь в глубине пещеры и горшки с молоком, которые стоят около огня, запомнят, что сказал мой враг и жена моего врага…

Кот ушёл далеко-далеко и прятался в сырых диких лесах в своём диком одиночестве очень долго, до тех пор, пока женщина не забыла о нём. Только летучая мышь, – маленькая летучая мышь, висевшая вниз головой в пещере, – знала, куда спрятался кот. И каждый вечер она летала к нему и рассказывала ему все новости.

Раз вечером летучая мышь сказала:

– В пещере есть ребёнок, розовенький, и пухленький, и маленький, и женщина очень любит его.

– Ага! – сказал кот. – А что любит ребёнок?

– Он любит всё мягкое и любит, чтобы его щекотали, – сказала летучая мышь. – Он любит держать в руках что-нибудь тёплое, когда засыпает. Он любит, чтобы с ним играли, он любит всё это.

– Ага! – сказал кот. – Значит, моё время пришло.

На другой день вечером кот пошёл через сырые дикие леса и, спрятавшись около пещеры, сидел там до утра, до тех пор, пока мужчина, и собака, и лошадь не отправились на охоту. Женщина была в это утро очень занята стряпнёй, а ребёнок плакал и мешал ей. А потому она вынесла его из пещеры и дала ему горсточку камешков, чтобы он играл ими. Но ребёнок всё-таки плакал.

Тогда кот поднял свою мягкую лапу и похлопал ребёнка по щеке, и тот весело залепетал что-то. А кот начал тереться около его пухленьких ножек и начал щекотать ему шейку своим хвостом. И ребёнок засмеялся.

А женщина услыхала его смех и улыбнулась.

Тогда летучая мышь сказала:

– О, моя хозяйка, и жена моего хозяина, и мать сына моего хозяина, как славно играет с твоим ребёнком дикий зверь из сырых диких лесов!

– Это хороший дикий зверь, кто бы он ни был, – сказала женщина, распрямляя спину. – Я была очень занята сегодня, и он оказал мне большую услугу.

В ту же самую минуту и в ту же самую секунду занавеска из сухой лошадиной шкуры, висевшей хвостом вниз у входа в пещеру, упала – ух! – и кот преспокойно уселся в пещере.

– О, мой враг, и жена моего врага, и мать сына моего врага, – сказал кот, – это я. Ты похвалила меня раз, и теперь я могу всегда и всегда входить в эту пещеру. Но я всё-таки кот, который ходит сам по себе, и все места для меня равны.

Женщина очень рассердилась, и сжала губы, и взяла свою прялку, и начала прясть. А ребёнок опять заплакал, потому что кот ушёл от него, и женщина не могла успокоить его: он барахтался и толкался ногами, и личико его посинело.

А потом кот стал играть с клубком ниток. Он побежал за ним, и хватал его лапками, и кувыркался, и перебрасывал через себя, и ловил задними лапками, и делал вид, как будто выпустил, и потом снова кидался на него. А ребёнок смеялся так же громко, как прежде плакал, и ползал за котом по всей пещере, пока не устал и не улёгся, обнимая кота.

– Ну, – сказал кот, – теперь я спою ребёнку песенку, от которой он заснёт на целый час.

И он замурлыкал громко, и тихо-тихо, и громко, и мурлыкал до тех пор, пока ребёнок не заснул крепким сном. Женщина улыбнулась и, посмотрев вниз, на них обоих, сказала.

– Как хорошо ты сделал всё это! Нет спора, что ты очень умён, кот!

В ту же самую минуту и в ту же самую секунду дым от огня, горевшего в глубине пещеры, клубами спустился вниз с потолка – пуф! – потому что он вспомнил сделанный с котом уговор. А когда дым рассеялся, кот уже преспокойно сидел около огня.

– О, мой враг, и жена моего врага, и мать сына моего врага, – сказал кот, – это я. Ты два раза похвалила меня, и теперь я всегда, и всегда, и всегда могу сидеть около горячего огонька. Но я всё-таки кот, который ходит сам по себе, и все места для меня равны.

Тогда женщина очень-очень рассердилась и подумала, что ни за что не похвалит кота в третий раз. И мало-помалу в пещере наступила такая тишина, что крошечная-крошечная мышка осмелилась выскочить из уголка и побежала по полу.

– Ай, ай! – закричала женщина.

– Ага! – сказал кот, внимательно следя за ней. – Значит, мне не будет никакой беды, если я съем эту мышку?

– Съешь её поскорее, и я буду очень благодарна тебе.

Кот прыгнул и схватил маленькую мышку, а женщина сказала:

– Сто раз благодарю тебя: даже первый друг не так быстро ловит мышей, как ты. Ты, право же, очень ловок.

В ту же самую минуту и в ту же самую секунду стоявший около кота горшок с молоком треснул и раскололся на два куска – трах! – потому что он вспомнил о сделанном с котом уговоре.

– О, мой враг, и жена моего врага, и мать сына моего врага, – сказал кот. – Ты три раза похвалила меня, и теперь я могу всегда, и всегда, и всегда пить три раза в день тёплое белое молоко. Но я всё-таки кот, который ходит сам по себе, и все места для меня равны.

Тогда женщина засмеялась, и дала коту плошку тёплого белого молока, и сказала:

– О, кот, ты умён, как человек. Но помни, что ты не делал уговора с моим мужем и собакой, и я не знаю, что они сделают, когда придут домой.

Вечером, когда мужчина и собака вернулись в пещеру, женщина рассказала им о своём уговоре с котом, а кот сидел около огня и улыбался.

Тогда мужчина сказал:

– Всё это прекрасно, но он не делал никакого уговора со мной и со всеми настоящими мужчинами, которые будут после меня.

Потом он снял свои два кожаных сапога, и он взял свой каменный топорик (это выходит три), и он принёс кусок дерева и секиру (это выходит пять), и сказал:

– Теперь мы сделаем наш уговор. Если ты всегда, и всегда, и всегда не будешь ловить мышей, когда придёшь в пещеру, я буду швырять в тебя эти пять вещей всякий раз, как тебя увижу, и так же будут поступать после меня все настоящие мужчины.

А собака сказала.

– Подожди минутку. Кот не сделал уговора со мной и со всеми настоящими собаками, которые будут после меня.

И она оскалила зубы и сказала:

– Если ты всегда, и всегда, и всегда не будешь ласков с ребёнком, когда придёшь в пещеру, я буду гоняться за тобой, пока не поймаю тебя, а когда поймаю, укушу тебя. И то же будут делать все настоящие собаки после меня.

И с этого самого дня трое мужчин из пятерых всегда швыряют чем-нибудь в кота, когда встретятся с ним, и все настоящие собаки загоняют его на дерево. Но и кот исполняет то, что обещал по уговору. Он ловит мышей и ласков с детьми, если только они не слишком сильно тянут его за хвост. А сделав всё это, и в промежутках, и когда настанет ночь, и восходит месяц, он снова делается котом, который ходит сам по себе, и все места для него равны. Тогда он идёт в сырые дикие леса, или забирается на сырые дикие деревья, или карабкается на сырые дикие крыши, помахивая своим диким хвостом в своём диком одиночестве.

• 1. «Слушай, прислушивайся и внимай!», «Это случилось, и приключилось, и было, и произошло…» Что общего в этих двух выражениях? Укажи в них синонимы.

• 2. «Собака была дикая, и лошадь была дикая, и корова была дикая…» Зачем здесь несколько раз повторяется слово «дикая»? Найди в сказке другие речевые повторы. Зачем они используются? Какой они делают речь?

• 3. В сказке объясняется, как человек перестал быть диким. Что здесь всерьёз, а что в шутку?

4. В этом тексте нет подробного описания, как женщина смогла приручить лошадь и корову. Придумай разговор женщины с лошадью и с коровой. Пользуйся словами и оборотами речи из текста сказки.

• 5. Первую часть сказки по главному событию можно озаглавить: «Как человек перестал быть диким». Озаглавь по этому образцу все остальные части. Запиши получившийся план.

• 6. Докажи, что в этой сказке Р. Киплинга есть персонаж-рассказчик.

• 7. Сделай запись в рабочей тетради о других сказках Р. Киплинга. Отметь, ты взял книги в библиотеке или нашёл в Интернете.

Э. Лабулэ. Как петушок попал на крышу. Испанская сказка. В сокращении. Пересказ Т. Габбе

Жила-была на птичьем дворе прекрасная чёрная курица. На голове она носила маленькую корону, как испанская королева. А на ногах у неё были широкие штаны, как у турецкой султанши. По пятам за ней ходила дюжина цыплят – шесть курочек и шесть петушков.

Курочки были похожи на свою мать, а петушки – на отца, самого храброго и галантного петуха во всей Кастилии…

Но был у курицы ещё один сынок – тринадцатый. Вот уж этот нисколько не походил ни на отца, ни на мать. Сказать по правде, он ни на что не был похож, этот тринадцатый цыплёнок, – у него не хватало одной лапки, одного крыла и одного глаза.

Цыплёнок скакал по двору на одной ноге, размахивая одним крылом и посматривая вокруг одним глазом. Но это не мешало ему кричать громче всех и выхватывать из материнского клюва зёрна и червяков вдвое быстрее, чем это делали все его двуглазые и двуногие сёстры и братья.

Он никому не желал уступать дорогу, никого не удостаивал своей дружбой, ни с кем не хотел делиться ни добычей, ни подачкой.

Целыми часами простаивал он над какой-нибудь канавкой, полной воды, или над лужей, которая никогда не просыхает подле колодца, и, склонив голову набок, любовался своим отражением.

Если кто-нибудь из братьев нечаянно толкал его или выхватывал у него из-под носа червяка, он кричал:

– Всё зависть! Всё ку-ку-ревность! – и сразу кидался в драку.

Всякое чужое «ку-ку-ре-ку» выводило его из себя, но как он ни старался перекричать всех своих братьев – родных, двоюродных и троюродных, – это ему никак не удавалось: вокруг было слишком много петухов, ещё более горластых, чем он.

И вот в конце концов он решил попросту покинуть этот жалкий птичий двор, где только и умеют, что кудахтать да дремать, сидя на насесте.

– Матушка, – сказал он. – Испания мне надоела! Я отправляюсь в Рим.

– Что ты, мой мальчик, – сказала бедная курица, – ведь это страшно далеко! Ты заблудишься.

– Пустяки! – ответил цыплёнок. – Все дороги ведут в Рим.

– Предположим, – сказала курица. – Но будь уверен, что задний двор, на котором ты родился, стоит любого двора, даже королевского. Нигде на свете ты не найдёшь такого уютного курятника, выбеленного чистейшей извёсткой, таких тенистых шелковичных деревьев, под ветвями которых можно укрыться и от дождя, и от зноя, такой огромной, такой величественной, такой душистой кучи навоза!.. А сколько здесь червей! Ведь их и разыскивать не нужно – наклони голову и клюнь! Наклони голову и клюнь! Я уж не говорю о том, что здесь ты окружён любящей роднёй. Все петухи и куры вокруг – наши двоюродные и троюродные… И кроме того, три великолепных сторожевых пса днём и ночью охраняют нас от лисицы. Не забывай этого, дитя моё!

– Нет, и не уговаривайте меня! Я ни за что не останусь в этой дыре. Я хочу видеть свет и хочу, чтобы свет увидел меня!..

– Погоди же, погоди, дитя моё! – закричала курица. – Дай мне обнять и благословить тебя!

– Вы слишком чувствительны, матушка, – ответил цыплёнок. – А впрочем, если это вам доставит удовольствие… – И он наклонил голову.

– Выслушай меня, сын мой, – сказала курица, приподнимая лапку. – Два-три совета – это всё, что я могу дать тебе на дорогу. Во-первых, избегай поваров и поварят – их легко узнать по белым колпакам, передникам и ножам, которые они носят сбоку, за поясом. У этих людей нет ни стыда, ни совести. Они настоящие разбойники. Им ничего не сто́ит зарезать вас среди бела дня и ощипать до последнего пёрышка… Во-вторых, будь услужлив, приветлив и учтив. Недаром говорят: «Кто меняет в дороге коня на осла – сам осёл; кто меняет услугу на услугу – мудрец». Я сама помню один случай…

– Извините меня, матушка, – перебил её цыплёнок. – Всё это очень интересно, но мне, к сожалению, некогда, я должен спешить. Передайте моё нижайшее кукареку батюшке и прочей родне.

И с этими словами он распустил хвост по ветру, добежал до полуоткрытой калитки, перескочил через порог, и не успела курица опомниться, как он уже скрылся из виду.

Сначала путешествие его было очень приятно. Он скакал, летел, бежал, наслаждаясь утренней прохладой, останавливался, чтобы отдохнуть и подкрепиться несколькими зёрнышками, расклевать гусеницу или, как говорится, заморить червячка, а потом опять бежал, летел, скакал…

Но когда солнце поднялось повыше и стало припекать не на шутку, ему сделалось жарко и сильно захотелось пить.

Так как у него не хватало правого глаза, то он посмотрел налево, потом сделал полоборота, ещё раз посмотрел налево и закричал во всё горло:

– Река! Ку-ку-река! Ку-ку-река!

Но это была вовсе не река, а только маленький ручеёк, почти пересохший от зноя…

Однако же не зря сказано: «Где быку и не напиться, там петуху – утопиться!»

Для нашего странника и в этом ручейке было довольно воды…

И вот когда он наклонился к воде в последний раз, она вдруг пролепетала еле слышным от слабости голосом:

– О сеньор, по вкусу ли вам пришлось это питьё? Я бы рада была угостить вас получите, да нечем – это мои последние капли… Я сохну, умираю… Вы сами видите: два жалких листка стали для меня непроходимой преградой. Я не могу поднять их, чтобы унести с собой, и не могу обогнуть их… Умоляю вас, будьте милосердны, отбросьте куда-нибудь в сторону эти два листа! Одним движением клюва вы можете вернуть меня к жизни и открыть передо мной дорогу. После первого же дождя я расплачусь с вами!

– Что? – сказал тринадцатый цыплёнок и открыл свой единственный глаз так широко, как только мог. – Уж не принимаете ли вы меня за чистильщика канав? Стоило ли покидать свои родовые поместья, чтобы прокладывать путь в свет не себе, а другим! Что же касается дождя, то я не охотник до него. Я хорошо помню, как после одного ливня кто-то назвал меня мокрой курицей. Это меня-то! Курицей! Да ещё мокрой!.. Нет уж, справляйтесь сами как знаете. А я вам не слуга.

Тут он взмахнул крылом, оттолкнулся от земли шпорой и перелетел на другую сторону ручья…

– Ты ещё вспомнишь обо мне… – пробормотала вода.

К тому времени, когда солнце поднялось на самую середину неба и колокол на церковной башне отсчитал целую дюжину гулких, полновесных ударов, тринадцатый цыплёнок (для краткости мы будем называть его просто Тринадцатый) уже добрался до оливковой рощи.

Он нашёл себе уютное местечко в тени, затянул глаз плёнкой и задремал. Ему снился очень приятный сон – будто он занял высокое, самое-самое высокое положение в свете. Это он вместо солнца плыл по небу, светил направо и налево, жёг и припекал кого следует, а солнышко, опустив свой золотой гребешок и свернув лучистые крылья, дремало в роще олив. Да, это был очень, очень приятный сон!

Выспавшись всласть, Тринадцатый проснулся, подскочил на одном месте, крикнул «ку-ку-ре-ку» и отправился дальше.

Скоро он оставил позади оливковую рощу и вышел на укромную полянку, всю заросшую кустами диких роз.

– И кто только насажал здесь столько ко-ко-лючек! – сказал он. – Нет, надо удирать отсюда поскорее!

И он так сильно взмахнул крылом, что ветки вокруг него закачались, а в траве зашелестело. Он остановился и прислушался.

– Добрый сеньор, – шелестело в траве, – помоги мне! Я ветер – тот самый, который в хорошие времена вырывает с корнем оливковые деревья и сбрасывает с домов крыши… Видишь, что сделал со мной полуденный зной, – я почти без чувств и лежу на самой земле…

– Ах, так это вы, принц-невидимка? – сказал Тринадцатый, не кланяясь. – Вот уж не ожидал встретить ваше высочество так низко!.. Что же это с вами случилось?

– И сам не знаю, – чуть дыша прошептал ветер. – Должно быть, я слишком долго играл с розами, они вскружили мне голову…

– Так, – сказал Тринадцатый. – Чего же вы хотите от меня, ветреный принц?

– Ах, меньше малого! – зашелестел ветер. – Приподними меня чуть-чуть над землёй и взмахни разок-другой своим крылом, чтобы я мог прийти в себя.

– Не понимаю, – сказал Тринадцатый. – Разве можно поднять то, чего не видишь? А я вас не вижу.

– И не надо, – ответил ветер. – Вот рядом со мной лежит пушинка одуванчика. Подкинь её кверху и гони крылом. А уж я поднимусь вместе с ней. Чуть только я выберусь из этих зарослей, мои крылья сами собой развернутся, и у меня хватит сил долететь вон до тех белых облаков…

Но Тринадцатый только отступил назад на полшага и тряхнул гребешком.

– Сеньор, – сказал он, – ваше высочество! А помните вы, как однажды… вы изволили залететь в наши поместья и вволю позабавились, гоняя меня по всему двору и раздувая мой хвост, как будто это был не хвост, а парус! Все вокруг смеялись, даже самые желторотые цыплята, а вы – громче всех…

Сказав эту речь, Тринадцатый выгнул грудь колесом, напыжился, крикнул три раза «ку-ку-ре-ку» и побежал дальше.

На сжатом поле горкой лежали только что вырванные жнецами сорные травы. Лёгкий, чуть видный дымок выбивался из кучи стеблей и листьев.

Тринадцатый подошёл поближе и увидел маленький огонёк, который червячком извивался среди зелёных, ещё сырых стеблей, но никак не мог разгореться.

– Ко мне, дружище! – зашипел огонёк. – Скорей, скорей помоги мне, а не то я сейчас угасну. Я совсем пропадаю… Окажи мне услугу – принеси хоть несколько сухих соломинок, чтобы я мог немного подкрепиться. Уж я не останусь перед тобой в долгу!..

– Ку-ку-ре-ку, – сказал Тринадцатый. – Вы просите у меня всего несколько соломинок? Это, конечно, не много. Но не скажете ли вы мне сначала, ваша светлость, кто зажарил мою покойную бабушку Брамапутру и мою тётку Пулярду?

И с этими словами он вскочил на кучу сорной травы и так плотно придавил её к земле, что огонёк сразу перестал шипеть и последняя струйка дыма растаяла в воздухе.

А Тринадцатый взмахнул крылом и помчался дальше в пол-лёта, вполскока.

К вечеру он увидел перед собой городскую стену, черепичные крыши и высокую колокольню.

– Кук-ура! Ку-ку-Рим! Ку-ку-ре-ку! – закричал он и подпрыгнул так высоко, как только мог.

На самом деле это был вовсе не Рим, а просто маленький кастильский городок.

Но Тринадцатый… считал, что уже достиг своей цели и ему остаётся совсем немного – только занять высокое положение в свете.

Как же это сделать? О, это совсем не трудно. Надо только, чтобы вас заметили.

А как сделать, чтобы вас заметили? Надо кричать как можно громче.

И вот Тринадцатый побежал на самую большую площадь в городе – это была площадь перед церковью, – взлетел на паперть и принялся кричать что было сил:

– Ку-ку-ре-ку! Ку-ку-ре-ку! Ку-ку-ре-ку-у-у!

– Ты слышишь? – сказал своей жене церковный сторож. – Чей это петух заливается у нас на паперти?.. – и вышел посмотреть, кому это вздумалось тревожить добрых людей.

Он поймал буяна за хвост, перевернул вниз головой и потащил к себе на кухню.

– Погляди-ка, жена, на это диво! – сказал он. – За всю свою жизнь не видел я такого удивительного петуха!

– Да разве это петух? – сказала сторожиха. – Это просто полпетушонка. А ведь туда же – кричит, как настоящая птица!

– Ну что его разглядывать! – сказал сторож. – Давай-ка сюда кипятку, жена, да ошпарь его хорошенько, чтобы легче было ощипать.

Сторожиха сняла с очага целый чугунок кипятку.

– Здравствуйте! Здравствуйте! – заклокотала вода в чугунке. – Надеюсь, вы узнаёте меня, сеньор?

Ах, это была довольно-таки неприятная встреча!

– Помилуйте! Помилуйте, госпожа моя вода! – закричал Тринадцатый. – Чистая, сладкая, прекрасная вода!.. Вы лучше всего на свете – я так люблю вас, когда вы не кипятитесь! Сжальтесь надо мной, не обварите меня!

– А ты пожалел меня, когда я была слабее тебя? – ответила вода, вся бурля от гнева. – Ты даже не захотел ради меня лишний раз нагнуться…

И она выплеснулась на него с такой яростью, что ни одной пушинки не осталось у него на теле.

Тогда сторож посадил беднягу на вертел и поднёс к огню.

– Господин мой огонь! – закричал Тринадцатый. – Отец Света! Брат Солнца! Соперник Брильянта! Сжалься надо мной! Сдержи свою горячность, умерь своё пламя – не жарь меня!

– А ты пожалел меня, когда я был слабее тебя? – ответил огонь и засверкал от злости. – Ты не захотел подать мне в беде даже соломинку!

И он до того распалился, что одним дуновением превратил Тринадцатого от головы до шпоры в уголь.

– Ах, чёртова птица! – сказал сторож, вертя перед глазами чёрного, как сажа, и твёрдого, как палка, петуха. – И когда только она успела сгореть так, словно её поджаривали на адском пламени? Да пропади она про́падом! Не стану же я есть на ужин головешку!

Он схватил Тринадцатого за ногу, размахнулся и выкинул на двор – прямо на кучу навоза.

– Ветер! Милый ветер! – прошептал Тринадцатый еле слышно. – Пожалей меня – мне так горячо… Подуй на меня! Взмахни надо мной своим крылом!..

– А ты пожалел меня, когда я был слабее тебя? – зашумел ветер. – Пошевелил ради меня крылом? Ну, да уж ладно… Я, так и быть, подую на тебя, коли ты сам просишь. Да только я ведь теперь не прежний. Крылья у меня отросли. Я так на тебя стану дуть, что ты у меня завертишься!

Ветер дохнул один разок, и петух взлетел на верхушку колокольни – прямо на острую спицу. Дохнул другой раз, и петушок завертелся волчком.

Так он и вертится до сих пор. Куда ветер подует, туда и поворачивается однокрылый, одноногий петушок.

Все уже давно позабыли, что когда-то он скакал по земле и звался Тринадцатый.

Теперь его просто зовут ветряным петушком или флюгером.

– Ничего, – скрипит флюгер, когда сильный ветер кружит его на спице, – ничего!.. Пусть я прошёл сквозь огонь и воду, пусть ветер занёс меня под самое небо и вертит, словно на вертеле, а всё-таки я добился своего: занял высокое положение в свете!

• 1. Озаглавь каждую часть. Запиши получившийся простой план.

• 2. Главный герой имеет непривычный внешний вид. Почему сказочник сделал его таким?

• 3. С водой, ветром и огнём петушок встречается дважды. Сравни, как он разговаривает с ними в первый и во второй раз. Как это характеризует Тринадцатого? Расскажи о Тринадцатом. Какой он: заносчивый, глупый, высокомерный, самовлюблённый, злопамятный, хвастливый, лицемерный, спесивый, отважный, двуличный, считает себя выше всех, неискренний, зазнайка, упорный, придёт на помощь в беде? Выбери нужное и объясни свой выбор. Почему не подходят другие определения?

• 4. Что высмеивается в этой сказке?

• 5. Найди и прочитай, что приснилось Тринадцатому. Прочитай также последнее предложение сказки. Одинаковое или разное значение имеют в этих отрывках слова высокий и свет? Когда они имеют переносное значение?

• 6. Ответь на вопрос: как петушок попал на крышу? Для ответа используй план.

7. Не напомнила ли тебе эта испанская сказка одну из русских сказок, например сказку «Гуси-лебеди»? Если да, то чем?

Дж. Родари. Принцесса Веселина. Перевод И. Константиновой

Король Боемондо, правивший Брисландией, и его супруга, королева Розалинда, были женаты уже пятнадцать лет, когда у них родилась наконец дочь. Их радость была столь велика, что они решили назвать дочку Веселиной. По всему королевству был объявлен праздник, и огни фейерверка взлетали в небо три ночи подряд.

Маленькая принцесса, словно для того чтобы оправдать своё имя, очень скоро обнаружила живой и беззаботный характер.

Однажды во время торжественной церемонии при дворе она стала прыгать по ступенькам трона. Главный Камергер чуть в обморок не упал, так был шокирован её поведением. Он даже позволил себе сделать принцессе замечание:

– Ваше величество, но мы же не в цирке!

А король Боемондо только улыбнулся:

– Оставьте её. Разве вам не хотелось бы сбросить лет пятьдесят, чтобы поиграть с ней?

В другой раз, тоже во время какого-то торжественного приёма, принцесса Веселина прицепила картонную рыбку к фраку Первого Министра. Тот страшно обиделся и даже хотел подать в отставку.

Он жаловался королю:

– Что за шутки, до первого апреля ещё целых два месяца!

Однако Боемондо и его успокоил:

– Во всяком случае, вы должны согласиться, что рыбка сделана по всем правилам искусства.

Веселина имела обыкновение входить в королевский дворец и выходить из него только через окно.

– Ваше высочество, – сердилась гувернантка графиня Бибиана, – в этом дворце, слава богу, двести дверей, и воспитанные люди про это знают.

– Но так скучно входить через двери! – отвечала Веселина. – Куда интереснее лазить по подоконникам!

Беззаботно и счастливо жилось юной принцессе в её дворце, но, к сожалению, счастье так переменчиво. Наступили тёмные дни и для Веселины. Король Боемондо заболел и умер. А через несколько месяцев и венценосная вдова последовала за ним в королевскую гробницу, величественную, со скульптурными украшениями, но такую же холодную, как и все прочие могилы.

Веселине было шестнадцать лет, и ей казалось, что она умрёт от горя. Принцесса покорно согласилась на церемонию коронации и стала королевой.

Она участвовала в заседаниях Совета Министров сидела тихо-тихо, покорно слушая долгие споры о вещах, которые её нисколечко не интересовали. Она даже не пыталась в них разобраться.

Только горе, как и счастье, не бывает вечным. Постепенно придворная жизнь закрутила её в своём водовороте. Одно за другим следовали празднества, приёмы, балы, спектакли, концерты. Ну как тут будешь грустить! И Веселина стала озорничать, как прежде. Она дёргала за усы Главного Камергера, скакала по ступенькам трона, пряталась под кроватью, чтобы напугать графиню Бибиану. Народ был очень доволен своей королевой. Важные придворные сановники были довольны гораздо меньше.

Однажды королеву Веселину застали в тот момент, когда она вылезала в окно, не пожелав выйти в сад через парадную дверь, возле которой её ждут часовые, чтобы отдать честь. И разразился огромный скандал.

– Это не королева, а какая-то шалунья! – громко сказал Главный Камергер всем, кто хотел его слушать.

Особенно внимательно его слушал герцог Дориберто, двоюродный брат Веселины, который уже давно примерялся к трону, как говорят в таких случаях. Но, наверное, лучше прямо сказать, что он хотел украсть корону у своей кузины. Он полагал, что легкомыслие молодой королевы поможет ему достичь цели, а также рассчитывал на помощь некоторых сановников, наобещав им звания и богатство.

Кроме того, он уверял, что всегда будет выходить только через двери.

Однажды ночью Веселину внезапно разбудила её верная гувернантка:

– Ваше величество, одевайтесь! Нужно бежать! И как можно скорее! Герцог Дориберто провозгласил себя королём Брисландии. Вместо вас! И уже послал стражников арестовать вас!

– Дориберто – король? – Веселина расхохоталась. – Как же будет держаться корона на его вечно лохматой голове?

– Ваше величество, сейчас не до смеха. Вставайте, надо бежать!

– Вот замечательно! Это единственное, что мне ещё никогда не удавалось, а любой уличный мальчишка делает это сотню раз в день. Скорее, Бибиана, бежим, бежим!

И пока графиня Бибиана торопливо укрывала её плащом, Веселина продолжала смеяться и хлопать в ладоши от радости.

– Убегаю в лес, словно сказочная принцесса!

– Сейчас зима, ваше величество. В лесу много снега, мы можем замёрзнуть! Ох, мы несчастные…

– Глупышка, нисколечко не замёрзнем, потому что будем ходить на лыжах!

Такой уж был характер у Веселины – она, счастливица, ко всему относилась легко и беззаботно.

Беззаботно отнеслась она и к своей новой жизни, хотя на её месте любая другая королева, будь она хоть чуточку менее весёлой, плакала бы от унижения и страха. Веселина жила с Бибианой в хижине, укрытой в самой глубине брисландского леса.

К счастью, ей помогал первый слуга Грациано, который последовал за нею в это печальное изгнание. Он приносил еду и дрова для очага.

Три года прожила Веселина в лесу со своей славной Бибианой и добрым Грациано, и ни один день не проходил без игр и веселья.

Однажды Грациано, ездивший в столицу за продуктами, привёз волнующие новости.

– Похоже, армия недовольна королём Дориберто. Народ тоже устал и готовит восстание – уж слишком злым и жестоким было его правление! Народ требует, чтобы вернулась добрая королева Веселина. Говорят, новый Камергер разослал гонцов во все концы страны в поисках вашего величества.

– Какая прелесть! – обрадовалась Веселина. – Значит, возвратимся домой!

А ещё через два дня длинный кортеж знатных господ остановился возле хижины Веселины. Должно быть, кто-то давно знал, где она укрывается, но молчал, чтобы не повредить ей.

Веселина вышла к посланцам в самой скромной одежде, босиком и без шляпы. Знатные господа склонились перед ней в низком поклоне и приветствовали, как подобает приветствовать королеву.

– Ваше величество, вернитесь править нами на счастье Брисландии.

– Я готова, – ответила Веселина. – Поехали!

И она снова стала править страной, как всегда весёлая и беспечная, готовая в любую минуту подшутить над Камергером или дёрнуть за бороду Первого Министра, и чтобы не печалить её, ей даже не стали рассказывать о том, что происходило во время её отсутствия.

Она не знала, что Дориберто вовлёк Брисландию в жестокую войну с соседним герцогством Мировия, что были ужасные сражения и в них погибли тысячи молодых людей. Решили – пусть развлекается. Все были довольны, что она радует людей хорошим настроением и добротой.

Серьёзно с королевой поговорили только в тот день, когда ей исполнилось двадцать лет. Ей напомнили, что пора выбирать жениха.

– Это важное дело, ваше величество, – сказал Первый Министр. Чрезвычайно важное! Вы должны дать трону наследника. Позвольте мне попросить вас перестать смеяться.

– Я стараюсь, – ответила Веселина, зажимая рот платком, – но не получается, не могу не смеяться. Мысль о замужестве кажется мне такой смешной, что…

И она снова залилась смехом.

В тот день Совет Министров заседал особенно долго, гораздо дольше обычного. Наконец Веселина решилась.

– Ладно, – сказала она, хитро улыбаясь, – я согласна, выйду замуж. И чтобы вы убедились, что я говорю серьёзно, обещаю, что выйду замуж за того юношу, знатного или простолюдина, брисландца или чужеземца, который сумеет так признаться мне в любви, что я не засмеюсь. Если я останусь серьёзной, значит, вопрос решён – это и будет мой жених.

Министры согласились и на такие условия и поспешили объявить об этом по всему королевству.

В назначенный день и час площадь перед королевским дворцом заполнилась народом.

Все претенденты в женихи выстроились в первом ряду перед троном, поставленным на верху парадной лестницы. Это были знатные юноши, приехавшие из разных концов королевства и из-за рубежа. Каждый из них в глубине души был уверен, что сумеет заставить королеву сохранить серьёзность.

Наконец из дворца вышла Веселина. Громкими аплодисментами встретили её появление. Усевшись на трон, королева помахала своей короной, словно шапочкой или платочком. Рукоплескания вспыхнули с новой силой, и к ним добавились взрывы смеха.

Но вот прозвучал сигнал трубы, и вперёд вышел первый претендент. Он опустился перед королевой на колено и сказал:

– Ваше величество, кладу моё сердце к вашим ногам и…

И тут же, растерявшись, замолчал: Веселина, услышав его слова, вскочила и принялась что-то искать на земле.

– Могу ли я помочь вам? – робко спросил претендент.

– Да, – ответила Веселина, – помогите мне отыскать ваше сердце. Вы ведь сказали, что положили его сюда, но я не вижу его, здесь ничего нет…

И ну хохотать. А уж если она смеялась, можете себе представить, как смеялся народ.

Претендент покраснел, поклонился и удалился: пересёк площадь, вскочил на коня, и только его и видели.

Вышел второй претендент на звание жениха, такой ослепительно красивый принц, что люди даже перестали смеяться. По площади прокатилось громкое «ах!».

– Ваше величество, – сказал принц. – Моя любовь – это пламя, которое…

– На помощь! – вскричала Веселина. – Зовите пожарных! Или принесите хотя бы ведро с водой. Я не хочу, чтобы этот молодой человек подпалил любовным огнём свои усы.

И ну хохотать. Народ тоже покатывался от смеха.

Один за другим все участники соревнования сделали своё признание в любви, и один за другим ушли, осмеянные. А те, что ещё остались, уже боялись выходить.

– Иди ты, а я потом, – шептали они друг другу. Но никто не решался выйти вперёд.

И как раз в этот момент на красивом лице Веселины появилось вдруг странное, необычное выражение. Возможно ли? Веселина вдруг стала серьёзной, почти печальной. Все увидели, как она сделала знак Первому Министру, что-то спросила у него, выслушала ответ и принялась спорить с ним.

Дело в том, что, когда она смеялась над своими претендентами, она заметила одного юношу, простого деревенского парня, который за всё это время ни разу даже не улыбнулся. Веселина потому и обратила на него внимание. И вдруг она заметила, что у него нет руки – пустой рукав засунут в карман. Безжизненным был этот пустой рукав и печальным – лицо юноши. Кто он такой? Почему так печален? Как и где потерял руку?

– Это инвалид, – объяснил Веселине Первый Министр, быстро разузнав всё, что надо.

– Инвалид? А что это значит? – спросила Веселина.

И Первый Министр в большом смущении объяснил ей всё. Он рассказал про войну, про погибших в сражениях людей и про то, как страдает народ.

Веселина выслушала его, и чувство жалости, которого она никогда не испытывала прежде, больно сжало ей сердце.

Огромная площадь замерла. Люди поняли, что происходит что-то необычайное, и притихли.

– Почему вы скрыли от меня всё это? – рассердилась Веселина. – Как вы могли позволить мне веселиться и развлекаться, когда вокруг столько горя?!

Первый Министр забормотал какие-то оправдания, но Веселина уже не слушала его. Она не отрываясь смотрела на молодого человека, и он тоже глаз не мог отвести от неё. В его взгляде не было упрёка, а было только смиренное восхищение. И тут Веселина вдруг поняла, что любит его за все страдания, какие он перенёс, поняла, что юноша тоже любит её, потому что угадывает её сочувствие.

Веселина поднялась, медленно спустилась по лестнице на площадь и молча подошла к юноше. Она была бледна, в глазах стояли слёзы, но голос звучал твёрдо, и все услышали её слова:

– Хочешь быть моим мужем?

И молодой человек произнёс только одно слово:

– Да.

• 1. Веселину лишили трона, потому что она была недостаточно серьёзна для королевы? А хорошо ли правил страной герцог Дориберто, который не был таким весёлым? По какой же причине Веселину лишили трона?

• 2. Почему Веселина выбрала себе в мужья простого деревенского парня, инвалида?

• 3. Какая она, королева Веселина: искренняя, весёлая, легкомысленная, игривая, взбалмошная, жизнерадостная, капризная, своенравная, добрая, отзывчивая, с добрым сердцем, шутница, любит унижать людей, остроумная, оптимистка? Выбери то, что подходит для характеристики Веселины.

• 4. Чему хотел научить своей сказкой Дж. Родари?

• 5. Озаглавь части сказки по событиям.

• 6. Джанни Родари редко обходится в своих произведениях без доброй шутки, без юмора. А что позабавило тебя в этой сказке?

Прочитай четвёртую часть сказки. Какие шутки королевы Веселины построены на том, что переносные значения слов истолкованы в прямом смысле?

7. Знаешь ли ты русскую народную сказку о царевне, которая была прямой противоположностью Веселины? Вспомни, как её зовут. Что общего в их именах?

• 1. С какими ещё сказками X. К. Андерсена, Р. Киплинга и Дж. Родари ты знаком?

• 2. На примере любой сказки раздела покажи, что в этих литературных сказках, как и в народных, добро берёт верх над злом.

• 3. Какие из сказок раздела по-сказочному что-то объясняют?

• 4. В каких сказках есть персонаж-рассказчик?