Ложь

Глава 1

Англия. Лондон 1854 год.

– И кто же он, этот Билл? – пытливо спросил Джон.

– Я не знаю, дорогой, – ответила Элизабет.

– Они встречаются?

– Джон, ты ведь знаешь, как мало мне известно о кавалере сестры.

– Люси тебе ничего не рассказывала?

– Нет! – с лёгким раздражением ответила Бет.

– Неужто вы с сестрой не обсуждаете такие вещи?

Элизабет остановилась и с пристальным вниманием посмотрела на мужа.

– Джон, ты ведь знаешь мою сестру и наши с ней отношения. К чему ты задаёшь мне эти вопросы?

Джон взял жену за руку. – Прости, не знаю, что на меня нашло. В душе какое-то беспокойство, тревога.

– Ты просто волнуешься, – сказала Бет, прислонившись к плечу супруга.

– Может быть…

– Право, не похоже на тебя, – заметила она с улыбкой.

– Что я слышу? Моя жёнушка считает меня «бесчувственным»?

– Ни в коем случае, ты весьма чувственный мужчина. Просто я никогда не замечала, чтобы ты испытывал страх или волнение… Тем более перед знакомством с избранником моей сестры.

– Я ощущаю себя отцом, к которому пришёл давний друг семьи, чтобы просить руки моей дочери, – проговорил он с лёгкой грустью. Бет громко рассмеялась. – Я чувствую себя стариком, – добавил он с улыбкой.

– Перестань, какой же ты старик? Люси – младшая сестра, но не настолько, чтобы ты мог считать её своей дочерью.

– Необходимо поспешить, чтобы не опоздать на столь значительное мероприятие.

– Зная характер своей сестры, я не могу поверить, что подобное происходит с ней. Наше общение не отличается близостью… Точнее сказать, она не выражает ко мне особой симпатии. Возможно, причина кроется в том, что родители неизменно высказывают ей своё недовольство, в отличие от меня? Она часто предъявляет им претензии по этому поводу.

– Мне кажется, дело не в этом. Люси прекрасно осознаёт своё недостойное поведение, особенно в отношении родителей. Тут кроется что-то иное.

– Право, не знаю. С тех пор как я покинула Бейквелл и отправилась в Лондон, наши отношения с Люси стали натянутыми. В течение многих лет мы оставались чужими людьми. А когда я стала твоей супругой, мне кажется, её неприязнь ко мне усилилась.

– Почему ты так полагаешь?

– Когда я приезжала в отчий дом, матушка замечала, что Люси предавалась неукротимым приступам гнева. Матушка утверждала, что причина этих вспышек – ревность. С юных лет Люси питала ко мне чувство зависти. В детские годы она ревновала отца, который проявлял ко мне чрезмерную благосклонность. Люси не уставала напоминать мне, что отец не является мне родным отцом. Она твердила, что он никогда не сможет полюбить меня так, как родную дочь. Слова её глубоко ранили моё сердце, и я, подобно изгнанной тени, удалялась на чердак, где, свернувшись калачиком в тёмном углу, проливала горькие слёзы, а затем погружалась в сон. Люси, не жалея слов, повторяла мне, что я неродная, и отец наш никогда не полюбит меня. Эти слова, словно яд, проникали в мою душу, и я верила ей, ибо казалось, что она права. Но в действительности Виктор, человек добросердечный, не делал различий между нами. Он видел, как Люси пыталась унизить меня, и не мог оставить это без внимания. За её поступки она получала от него справедливое наказание, что лишь усиливало её злобу ко мне. В юности Люси отличалась своенравным и мятежным нравом. Она стремилась доказать родителям и мне, что не похожа на меня, примерную дочь. Но я всегда понимала, что её протест – лишь защита от боли. Люси, добрая и чувствительная по натуре, облачилась в непроницаемый панцирь, не желая его снимать. И в этом была моя вина. Я должна была осознать, что слова Люси – плод её ревности и душевных терзаний. Я должна была помочь ей преодолеть эти чувства. Но вместо этого я пряталась на чердаке, убегая от проблем. Теперь я стараюсь быть более чуткой и понимающей. Я стремлюсь помочь Люси справиться с её болью и ревностью. Я стараюсь быть внимательной к её чувствам и нуждам. Я верю, что со временем мы сможем преодолеть все преграды и стать ближе друг к другу.

– Нет, Бет, не вини себя. Благодаря моему опыту и умению разбираться в людях, и когда в первый раз я увидел твою сестру в вашем доме, понял одно: утрата матери стала следствием её замкнутости и внутренней холодности. Не знаю, что именно привело её к такому состоянию, но вижу, как это повлияло на неё, будучи ребёнком. В столь юном возрасте лишиться той, кого ты любишь и к кому привязан всем сердцем, – тяжкое испытание. Осознавать и привыкать к тому, что матери больше нет и она никогда не вернётся, – тяжело. А когда её отец вступил в брак с твоей матерью, это задело Люси. Она посчитала, что отец предал память её матери. В этом обида на отца. Вы с матерью стали для неё символом этого предательства. Видя, как вы близки, быть может, она желала того же. И когда Шарлотта пыталась согреть её материнской лаской, она отталкивала её, потому что боялась предать память своей ушедшей матери.

– Дорогой мой, ты говоришь весьма разумные вещи. Она в детстве не раз обижалась на отца и называла его предателем. Но после, кажется, она наладила отношения с матушкой, да и сейчас всё вроде бы хорошо.

– Это потому, что она стремится к счастью.

– Когда она мне написала, что едет в Лондон, хочет увидеться и соскучилась, я была весьма удивлена. Я не могла представить, что её приезд не будет сопровождаться злыми намерениями. Я опасалась, что не знаю, как она себя поведёт. Начнёт ли вновь высказывать мне неприятные речи?.. Но нет, она словно преобразилась, стала другой. Такой любящей и нежной.

– Да-да, я помню, как ты была поражена, когда Люси с объятиями накинулась на тебя.

– О, точно, я не могла поверить в происходящее! Но как же я была счастлива, что моя сестра, которую я всем сердцем люблю, наконец-то заметила меня и признала во мне родную кровь. Однако подозрения относительно её намерений всё ещё не покидают меня. Должно быть, это лишь отголосок прежнего недоверия, словно предчувствие, что она вновь выкинет какой-нибудь неблаговидный поступок. И этот ужин – не исключение… Ресторан – это всё на неё не похоже: Люси лучше предпочтёт кабак или какое-то другое питейное заведение…

– Быть может, этот самый Билл настоял на этом ресторане? Может, он и в самом деле достойный человек?

– О, если бы это было так! Но поведение Люси давно перешло все мыслимые границы приличия. Её легкомыслие и порочные связи бросают тень на нашу семью. Боюсь, что её поступки могут привести к гибели наших дорогих родителей. Отец уже глубоко страдает от стыда и не желает видеть свою дочь. Но мы всей душой желаем ей утешения и истинного счастья. Пусть в её жизни появится достойный человек, который сможет искоренить её безрассудство и стать для неё опорой.

– Так и будет, поверь, всё наладится. Тем более чем старше мы становимся, тем мудрее. Эти её колючки уже должны отпасть.

Повозка остановилась у парадных дверей ресторана. Бет, слегка дрожа, взяла мужа за руку. Джон, ощутив её волнение, с теплотой произнёс:

– Не переживай, всё сложится наилучшим образом. Я твёрдо в это верю. Пойдём, не будем тревожить Люси без надобности.

Лакей отворил дверцу экипажа. Джон, грациозно спустившись на мостовую, подал руку Элизабет. Бет, с нескрываемым восхищением, окинула взглядом супруга в новом одеянии, которое он столь не любил. На нём был фрак из тончайшей ткани высокого качества, цвета тёмной багровой крови, плотно облегающий фигуру и подчёркивающий мужественные черты. Под фраком виднелась белоснежная сорочка, словно сотканная из облаков. Чёрный жилет из атласного шёлка, украшенный изящным узором из бордовых цветов, был вышит искусной рукой мастерицы. Брюки из саржевого хлопка, тёмно-серые, почти чёрные, в мелкую клетку. Шёлковый шарф эпонж, гармонирующий с цветом брюк, Джон нервно теребил в руках, чувствуя себя в этой одежде не совсем уютно. К такому образу, конечно, прилагался цилиндр, который Джон держал в руках.

Джон всегда предпочитал одежду, которая не привлекала излишнего внимания, но этот наряд напоминал ему о его благородном происхождении и обязанностях, связанных с этим титулом. Гордость за семью и фамилию наполняла его сердце, однако светские рауты и балы всегда были для него тяготой. Возможно, именно это стремление к свободе и независимости привело его к выбору пути комиссара и заставило отправиться в далёкие земли Африки, где он мог найти себя и обрести покой.

Элизабет, облачившись в наряд, который изящно сочетался с жилеткой супруга, явилась в общество с утончённым вкусом. В отличие от дам, следовавших моде, она предпочитала одеваться весьма необычно. Корсеты с жёсткими косточками и шуршащие атласные платья с необъятными юбками не находили отклика в её душе. Вместо этого она выбирала лёгкие белоснежные сорочки из тончайшего полотна, украшенные кружевами на воротнике и манжетах, и длинные юбки из плотной ткани, в данном случае бордового бархата. Сверху она надевала бордовый сюртук, сшитый по индивидуальному заказу, подобный тем, что дамы носили для верховой езды. Её волосы цвета горького шоколада были собраны в высокий узел, подчёркивающий её изящную шею. Два локона, завитые в лёгкие волны, обрамляли её лицо.

Войдя в ресторан, они были встречены метрдотелем, который с почтением проводил их к столику. За ним сидела рыжеволосая Люси в изысканном зелёном платье из шёлка, с глубоким декольте и пышной юбкой, украшенной тканым узором. Длинные рукава в стиле «фонарь» плавно спадали с её рук. Лиф со шнипом плотно облегал её талию и застёгивался сзади. Её кудрявые волосы были уложены в свободный узел, украшенный брошью в виде розочки и лентами в тон платью. Люси держала за руку мужчину, сидевшего рядом с ней, и её звонкий смех свидетельствовал о её глубоком увлечении кавалером.

Билл, коренастый молодой человек с коротко подстриженными волосами, был одет в скромный чёрный костюм, не блиставший изысканностью, но выглядевший опрятно. Его лицо светилось улыбкой, и он отличался лёгкостью в общении, что делало его весьма привлекательным для окружающих, за исключением сурового и малоэмоционального Джона.

С нежностью держа Люси за руку и поглаживая её ладонь большим пальцем, Билл располагал к себе. Пара была настолько погружена в свои чувства, что не сразу заметила прибытие гостей. Элизабет, наблюдая за их тёплыми отношениями, постепенно успокаивалась. В глазах Билла она видела искреннюю привязанность к Люси и уверенность в том, что он не причинит ей вреда.

Внезапно возникла неловкая пауза, и Бет пришлось деликатно кашлянуть, чтобы привлечь внимание влюблённых. Её уловка сработала: пара машинально посмотрела на неё и, смутившись, отпустила друг друга. Люси, увидев свою сестру, радостно улыбнулась и поднялась со стула. Её взгляд был полон нежности, когда она протянула руку сначала Джону, а затем и Элизабет.

Билл, с лёгкой растерянностью, задержал взгляд на Элизабет, изучая её лицо с большими светло-фиолетовыми глазами, столь редкими, что встречались лишь у трёх процентов населения планеты. Возможно, именно этот необычный цвет глаз привлёк его внимание. Джон заметил этот долгий взгляд и почувствовал лёгкое беспокойство за свою жену.

– Джон! – протянул он свою руку Биллу, чтобы отвлечь его от жены.

Люси также заметила пристальный взор своего кавалера. На её лице мелькнула неестественная улыбка, а в сердце закралось знакомое чувство ревности. Она взяла Билла под руку, и тот осознал, что привлёк недоуменные взгляды собравшихся.

– Присаживайтесь, – произнесла Люси с учтивой улыбкой. – Я рада, что вы пришли.

Джон отодвинул стул для своей супруги. Бет устроилась с удобством, а Джон сел рядом. В мыслях Билла звучало лишь одно: «Необходимо незамедлительно объяснить своё поведение».

– Прошу прощения за мой дерзкий взгляд, – обратился он к Элизабет, склонив голову.

– Не стоит беспокоится.

– Прошу, не подумайте дурного… Я просто был поражён, увидев вас.

– Отчего же? – спросил Джон, нахмурив брови.

– Вы столь непохожи на Люси, что я был удивлён. Я представлял вас иначе.

То, что воздыхатель Люси осмеливался помышлять о его супруге, приводило Джона в смятение и разжигало в его сердце пламя ревности. Джон был без памяти влюблён в Элизабет.

С первой же встречи на корабле пять лет тому назад он был очарован красотой задумчивой девушки, стоявшей на палубе. С восхищением она взирала на бескрайний океан. Джон, не смея приблизиться и представиться, стоял в оцепенении, пленённый её обликом. В тот миг он осознал, что безвозвратно покорён, что, словно юный безумец, влюбился в свои двадцать шесть лет. Заворожённый незнакомкой, он не мог допустить, чтобы их встреча завершилась без его имени в её памяти. Решительно он двинулся к ней, но остановился как вкопанный, когда к ней подошёл долговязый молодой человек в клетчатых брюках песочного цвета. Девушка улыбнулась ему. Джон был глубоко огорчён, ибо всегда считал себя неспособным на любовь, не мог представить себе это чувство, не знал, какие страсти обуревают влюблённых. Но десять минут назад, быть может, впервые в жизни, он почувствовал к кому-то иное влечение, что перевернуло его представление о женщинах. Когда он увидел брюнетку в нежно-сиреневом наряде, развевающемся на ветру, его кровь словно воспламенилась от смертоносной смеси эндорфинов. Джон никогда прежде не обращал особого внимания на дам, хотя, конечно, замечал красоту некоторых, желавших привлечь его взор. Но он не видел в них ничего, кроме внешнего облика, рассматривая их поверхностно. А теперь он был словно зачарован, обращая внимание на каждую деталь: на хрупкость девушки, кажущуюся ему миниатюрной леди; на платье из лёгкой ткани в стиле ампир с завышенной талией, украшенной шёлковой лентой, завязанной в бант; на воздушный шёлковый платок, изящно повязанный на её тонкой шее; на пухлые губы, которые она время от времени прикусывала; на её локоны, выбивающиеся из уложенной причёски. На ветер, который, словно подвластный её очарованию, обрисовывал линии её изящной фигуры, тем самым вызывая в нём те самые низменные желания. Даже ветер был очарован её красотой, но, в отличие от Джона, мог позволить себе прикасаться к ней и нежно ласкать её.

Молодой человек, ростом выше среднего, бережно убрал прядь волос с лица прекрасной незнакомки. Джон, наблюдая за этой сценой, предположил, что это её спутник. Опечаленный этим открытием, он уже намеревался удалиться, как вдруг услышал нежный голос незнакомки:

– Любезный, я здесь!

Джон не оборачивался, понимая, что эти слова обращены не к нему. Однако вскоре он ощутил лёгкое прикосновение к своей руке. Его охватило странное волнение, и он, подняв взгляд, начал внимательно рассматривать её. Когда их глаза встретились, Джон был поражён: цвет её глаз казался светло-фиолетовым, но не была ли это всего лишь игра света?

– Подыграйте мне, – тихо произнесла она, слегка потянув его за руку.

– Что вы имеете в виду? – растерянно спросил Джон.

– Прошу вас, подыграйте… – Она нервно оглядывалась по сторонам. Джон заметил, что к ним приближается тот самый долговязый юноша, с которым она разговаривала ранее. – Дорогой, утро столь восхитительно, – с лёгкой улыбкой произнесла она, накручивая прядь волос на палец.

Джон стоял, не в силах произнести ни слова. Он не знал, как себя вести в этой ситуации и как реагировать на её слова.

– Вы что, немы? – Слегка толкнула она его. – Скажите что-нибудь, иначе он догадается, что мы играем спектакль.

Джон начал понимать, что она имеет в виду под «спектаклем», и крепко сжал её руку.

– Дорогая, не соблаговолишь ли ты представить мне твоего спутника? – учтиво спросил Джон, заметив, как она нахмурила брови.

Элизабет, едва сдерживая смех, произнесла: – Что за нелепая идея? К чему знакомство с ним? Я прошу помощи, чтобы он оставил меня в покое.

Услышав эти слова, в душе Джона вспыхнуло ликование: «Она не его избранница, она свободна».

– И снова вы молчите!? – тихо спросила она, глядя на молодого человека, который с неприкрытой неприязнью смотрел на Джона. – Эдвард весьма молчалив… Не любит вести беседы.

– Эдвард? – повторил Джон, будто пробуя имя на вкус.

– Да, это вы. Сыграйте свою роль! Обнимите меня за талию… Ну же, смелее!

Такой неожиданной дерзости Джон не ожидал от той, кто показалась ему скромной особой. Нет, он почувствовал в ней истинную силу и характер. Мужчина не удержался от смеха, положил руку ей на талию и резко привлёк к себе.

Однако такое нахальство не понравилось девушке. Её негодование не знало границ, она готова была влепить ему пощёчину, но, сохраняя образ, лишь прищурила глаза и бросила на «Эдварда» гневный взгляд. «Сначала я избавлюсь от этого назойливого поклонника, а потом разберусь и с тобой», – мысленно угрожала она Джону.

Джон, не теряя времени, протянул руку молодому человеку.

– Эдвард! – произнёс он.

– Том, – ответил тот, протягивая руку в ответ. – Вы обручены?

Элизабет, с притворной улыбкой на устах, обратила свой взор на Джона, который вновь погрузился в молчание, поражённый необычайной прелестью её очей. Не успел он и слова вымолвить, как получил локтем в бок за свою очередную растерянность. Эта миниатюрная особа обладала силой удара, от которого Джон невольно поморщился от боли.

– Мы почти муж и жена, – произнёс Джон, пытаясь скрыть своё смущение.

– Вот как? – Том удивлённо поднял брови, глядя на Элизабет.

– Да, мы обручены, – подтвердила она, поддерживая обман Джона.

Том машинально взглянул на её руку в поисках кольца.

– Где же кольцо? – спросил он.

– Оно в каюте, – ответила Элизабет, – боюсь, что могу его потерять или случайно уронить за борт в океан.

Том понимающе кивнул.

– Дорогая! – начал Джон, вновь позволив себе прижать её к себе.

– Да, дорогой Эдвард! – произнесла она сквозь зубы, улыбаясь.

– Ты не забыла про наш совместный завтрак, который нас ждёт?

– Конечно, не забыла.

– Я всё понял, я вас задерживаю. Хорошего вам дня! – С этими словами Том удалился, оставив Джона и Элизабет наедине. Как только его фигура скрылась за углом, Элизабет, словно освободившись от невидимых пут, отстранилась от Джона и с презрением посмотрела на него.

– Что вы себе позволяете? Как вы посмели меня так обнять? – её голос дрожал от негодования.

– Позвольте мне объясниться, – начал Джон, стараясь сохранять спокойствие. – Я всего лишь обнял вас за талию, как вы и просили.

Элизабет хотела возразить, но Джон не дал ей возможности.

– Кроме того, я обнимал свою будущую супругу, – продолжил он, – и если вы рассердились из-за этого, прошу прощения. Я сделал это ради достоверности.

– Вы хам! – воскликнула Элизабет, скрестив руки на груди и надув губы.

– Хам? – переспросил Джон, слегка наклонив голову. – Я лишь помог вам избежать неприятной ситуации. Вы вцепились в мою руку, заставили меня лгать, а я, возможно, никогда не лгу…

На мгновение их взгляды встретились, и Элизабет почувствовала, как её сердце забилось быстрее. В её душе бушевали противоречивые чувства, среди которых была и симпатия к этому загадочному мужчине.

– Все люди лгут, и вы не исключение, – произнесла она, стараясь скрыть свои эмоции.

Элизабет стояла, отчитывая мужчину, который, несмотря на все обстоятельства, оказал ей помощь. Да, он позволил себе столь вольное поведение с девушкой из благородного сословия, прижав её к себе, но этот жест не только не вызвал в ней отторжения, но, напротив, пробудил в её сердце странное, волнующее чувство. Когда Элизабет ощутила, как его сильные руки коснулись её, она не почувствовала ни малейшего стеснения. Сердце её забилось быстрее, а в душе зародилось нечто новое и трепетное. И сейчас она осознавала, что должна поблагодарить его, а не укорять.

Однако на мгновение она замерла, прильнув к незнакомцу взглядом. Перед ней стоял высокий молодой человек с благородной осанкой, присущей военным. Светлые волосы цвета лесного ореха были аккуратно собраны в хвост. С первого взгляда Элизабет поняла, что он человек серьёзный, замкнутый и не склонный к веселью. Его речь была резкой, а манеры – уверенными. В её жизни уже был подобный мужчина – её отец, и она знала, что за внешней суровостью может скрываться доброта и забота.

Но ещё больше её поражало его хладнокровие. Несмотря на все нападки, он оставался удивительно спокойным, что для многих было бы поводом для гнева и даже ярости.

– Кто он? Почему вы стремились избавиться от него? – спросил Джон, не обращая внимания на её колкие слова.

– Какое вам дело? – ответила Элизабет, продолжая сохранять свою холодную отстранённость, хотя ей и хотелось удержать его рядом.

– О, моя дорогая, вы втянули меня в эту неприятную ситуацию, и теперь я имею полное право узнать все подробности вашего спектакля, – произнёс он с лёгкой усмешкой.

От ласкательного слова «дорогая», произнесённого им, Элизабет почувствовала странное, почти волшебное тепло внутри. Впервые в жизни она услышала такие слова в свой адрес, и это вызвало в ней странное, почти детское волнение. Но радость быстро сменилась грустью, когда она поняла, что эти слова были всего лишь игрой.

– Я вам не «дорогая»… – пробормотала она, пытаясь скрыть смущение.

– Вот как? Что ж, в таком случае, дорогая, вам придётся побыть моей «дорогой» спутницей в течение четырёх дней, – ответил он с улыбкой.

– Что вы имеете в виду? – возмутилась Элизабет, не понимая, к чему он клонит.

– Если вы обратили внимание, мы находимся на корабле посреди океана, и ваш ухажёр Том также находится здесь. Нам предстоит ещё четыре дня пути, и, боюсь, нам не раз придётся столкнуться с ним. Если вы начали эту игру, то будем играть до конца, – произнёс он, глядя на неё с лёгкой насмешкой.

Элизабет стояла, словно окаменев, с раскрытым от изумления ртом. Она хотела возразить, но язык не повиновался ей. Этот незнакомец вновь не позволил ей высказаться, что было весьма необычно для её кавалеров. Впрочем, это даже льстило её самолюбию – никто прежде не обращался с ней так прямолинейно и бесцеремонно. Возможно, причина крылась в том, что он не находил её привлекательной. Эта мысль больно уколола её сердце, задев самолюбие. Элизабет привыкла к восторженному вниманию мужчин, хотя и не находила в этом радости, ведь каждый отказ приносил разочарование в их глазах. Это заставляло её чувствовать себя уязвлённой.

На мгновение Элизабет восхитилась этим странным человеком. Ещё ни один мужчина не осмеливался говорить с ней столь дерзко, разве что её отец. Но это восхищение быстро сменилось смятением. Он не был её отцом, и его поведение было совершенно неприемлемым. Она злилась на него, но в то же время не могла отвести от него взгляд. Что-то в его голосе, в его манерах притягивало её, словно магнит.

Она пыталась понять, почему стоит здесь и слушает его? Почему не уходит? Что в этом человеке находит отклик в её душе? Элизабет тряхнула головой, пытаясь избавиться от этих мыслей. Но голос незнакомца продолжал звучать в её ушах, и она не могла отделаться от ощущения, что уже слышала его прежде.

– Вы меня слышите? – его голос прозвучал прямо перед её лицом, а рука взметнулась, щёлкая пальцами. Элизабет не выдержала и оттолкнула его руку, стремясь уйти. Но незнакомец схватил её за руку, останавливая.

– Как вы смеете? – воскликнула она, возмущённая его наглостью.

– Прошу прощения, если был груб, – его голос внезапно смягчился. – Это лишь привычка, отголосок моей профессии. Но вы так и не ответили на мой вопрос.

Элизабет задумалась, пытаясь вспомнить, о чём он спрашивал. Его слова и манера общения вновь вызвали в ней странное чувство.

– Как вас зовут? – продолжил он, слегка улыбнувшись. – Разве не полагается жениху знать имя своей избранницы?

Эти слова и улыбка заставили её сердце забиться быстрее. Элизабет почувствовала, как приятное тепло разливается по её телу. Этот человек был прав – она затеяла эту игру, и ей придётся довести её до конца, хотя бы ради собственного любопытства.

– Элизабет, – произнесла она, её голос смягчился, в нём появилась нежность.

Джона это весьма порадовало, ибо он не мог так заблуждаться в её истинном характере. В этой нежной девушке он узрел благородную леди, а не особу грубую и невежественную.

– Элизабет – это Лизи? – не подумав, спросил он.

– Элизабет – это Элизабет, и никаких «Лизи». Вам это понятно? – ответила она с холодной учтивостью, разбив в пух и прах его тонкое чутьё на составление характеров.

Эта юная особа была подобна дремлющему вулкану, что при пробуждении способен уничтожить всё на своём пути. За все свои двадцать шесть лет Джон не встречал столь импульсивных леди… Хотя нет, бывали особы лёгкого поведения и сварливые бабы, преступившие законы Англии, с которыми комиссару Джону Уильяму Скотту доводилось иметь дело. Однако девица, стоявшая пред ним, явно происходила из благородного семейства: её осанка, стать и гордо поднятый подбородок выдавали в ней воспитание высшего круга.

– Вы так со всеми грубы? Или только меня удостоили этой чести? – спросил он, пытаясь сохранить хладнокровие.

– Лишь с теми, кто позволяет себе вольности и непочтительность, – отчеканила она, словно высекая слова из камня.

Её слова, полные презрения, хлестнули Джона по лицу. Он был человеком порядочным и никогда не позволял себе недостойного поведения по отношению к дамам.

– О, Боже, и зачем я только ввязался в эту авантюру? – пробормотал он, развернувшись, чтобы удалиться от этой колючей особы.

Элизабет, в свою очередь, тоже не горела желанием продолжать разговор. Но в голове её мелькали мысли о Томе, который, без сомнения, вновь начнёт докучать ей своим обществом. Том будет болтать без умолку о своём состоянии и планах на будущее, в которых, без сомнения, видел её своей спутницей.

Она понимала, что этот грубиян – её спасение. Лучше вытерпеть его общество четыре дня, нежели терпеть общество Тома. Элизабет колебалась, не решаясь остановить Джона, который всё дальше удалялся от неё.

– Эй! – крикнула она, но Джон даже не обернулся, хотя, несомненно, слышал её голос. – Остановитесь же! – Она бросилась за ним. – Да остановитесь же, наконец! – Догнав его, она схватила за руку.

– Это вы ко мне обращаетесь? – спросил он с откровенной наглостью.

«О, я не выдержу его общество четыре дня! Но как можно общаться с таким грубияном?» – подумала она, хотя внешне сохраняла спокойствие. – Да, к вам, – ответила она, хотя внутри её всё кипело от негодования.

– С утра вроде меня звали Джоном, а не «эй»? – произнёс он с усмешкой.

«Джон – вот, значит, как тебя зовут. У такого хама такое порядочное имя». – Тебя задело, что я обратилась к тебе «эй»?

«И снова этот базарный тон». – Да с тобой невыносимо разговаривать. Давай так: ты сейчас меняешь свой грубый тон на сдержанный, мягкий, который идеально подходит к столь изящной барышне, и только тогда мы продолжим разговор.

Как же он сейчас раздражал её своей педантичностью, своим джентльменством. Элизабет скрестила руки на груди и не торопилась разговаривать с ним.

– Хорошо, перевоспитаешься – приходи, поговорим, – молвил он, вновь отвернувшись и направившись прочь.

Но Бет не могла позволить ему ускользнуть. – Нет уж, мы непременно побеседуем здесь и сейчас.

Джон резко схватил её за талию и вновь привлёк к себе. Бет, возмущённая до глубины души, готова была вонзить ногти в его лицо и немедленно удалиться.

– Наглец, как вы смеете! – воскликнула она, сверкнув глазами.

– Успокойтесь, играйте свою роль, ибо поклонник ваш уже на подходе, – произнёс он, приложив палец к её губам.

– Поклонник? – Бет повернула голову вправо, где действительно виднелась фигура Тома. При его появлении она мгновенно преобразилась, словно искусная актриса на сцене: положила руку на плечо Джона и устремила на него нежный, почти ангельский взгляд. Джона, наблюдавшего за её мастерством перевоплощения, забавляла эта игра. Он улыбнулся, словно довольный зритель.

– Ваш завтрак, наверное, уже остыл, – иронично заметил Том.

– Завтрак? – Бет на мгновение растерялась, словно забыв о реальности.

– Ваш завтрак! Эдвард пришёл за вами… – напомнил Том.

– Милая, ты вновь позабыла? Сегодня ты столь рассеянна, – с улыбкой заметил Джон.

– Ах, завтрак! Да мы так увлеклись этим восхитительным видом, что решили остаться на палубе подольше, наслаждаясь его красотой, – быстро нашлась Бет, изящно выкрутившись из неловкой ситуации.

– Понял вас. Вид и впрямь прелестный. Не стану вам мешать, – Том снял шляпу и слегка поклонился Элизабет.

Элизабет же, лукаво улыбаясь, поглаживала грудь Джона, словно бы невзначай, заставляя его мысли путаться и испытывать странное волнение.

– Кстати, чем вы намерены заняться сегодня вечером? – обронил Том, обернувшись.

– Что мы «делаем сегодня вечером»? – спросила она, вопросительно глядя на своего «кавалера» и давая понять, что нуждается в его помощи, чтобы придумать что-нибудь занимательное.

– Сегодня мы намереваемся собраться в ресторане и предаться игре в бридж. Эдвард, вы играете в бридж?

– Не слишком усердно, – признался Джон.

– Серьёзно? Все играют в бридж. Позвольте пригласить вас… Прошу вас пожаловать, там весьма весело.

– Мы не уверены, Том, мы желали бы провести вечер вдвоём, – отвечала Бет, пытаясь отклонить приглашение.

– Любуясь на океан? – с усмешкой предположил Том.

– И не только, – вымолвил Джон, не подумав, и снова получил лёгкий толчок локтем под ребро. – Прости, друг, мы не хотели быть невежливыми, но у нас назначено романтическое свидание.

– А-а! – улыбнулся Том загадочно. – Понимаю. Ещё свидимся.

– Непременно.

Элизабет отстранилась от мужчины, но сдержала себя в критике. Джон, видя её замешательство, решил сменить тему.

– И снова я вас спас, – заговорил Джон первый.

– Не льстите себе.

– Итак, Лизи, нам нужно узнать друг друга получше, – повторил он.

– Ещё раз назовёте меня «Лизи», и разговаривать нам не придётся, – предупредила она, нахмурившись.

– Почему вам не нравится «Лизи»? Очень красивое имя.

– Меня все называют «Бет», и я вижу, вы не отстанете, так что можете меня так называть, – вздохнула Элизабет, смирившись.

– «Бет», «Бет», и всё же почему имя «Лизи» у вас вызывает такие эмоции? – не унимался Джон.

– Это неважно. Такая информация не нужна вам. Тем более причалим в порт, и наши дорожки разойдутся, – отрезала Элизабет, отводя взгляд.

– Ладно, когда-нибудь вы расскажите, – ответил Джон, стараясь не зацикливаться на её словах. – Так что вы хотели мне сказать?

Элизабет помолчала, собираясь с мыслями. – Я уже и не знаю, начинать это или лучше четыре дня Тома потерпеть.

– Так вы определитесь поскорей, мне эта ложь тоже не по душе, – вздохнул Джон, глядя на неё с упрёком.

Элизабет отвела взгляд, понимая, что он прав. – Ладно, давайте попробуем, – решилась она.

– Попробуем что?

– Попробуем изобразить пару четыре дня! – произнесла она, возвысив голос.

– Вы так говорите, словно это я осмелился приблизиться к вам и принудить к участию в этой лукавой затее. Вы вынуждаете меня к лицемерию и обману, а я не привык к подобным вещам.

Ох, этот мужчина обладал даром возвращать с небес на землю. Элизабет ощутила укол стыда за своё поведение, ибо сама терпеть не могла лжи и столь грубого обращения. Её воспитание не позволяло столь дерзко разговаривать с людьми, за исключением разве что сестры. Столь бурная реакция на этого человека тревожила её душу, и она не могла понять, отчего её слова так резки и грубы?

– Прошу простить меня за то, что заставила вас лгать. Вы оказали мне неоценимую помощь, и я бесконечно благодарна вам за это.

Её слова, полные раскаяния, свидетельствовали о том, что она переступала через свою гордость. Джон же не верил ей, и его смех поразил Элизабет до глубины души.

– Ну ты и хам! Никогда прежде мне не доводилось встречать столь дерзкого человека.

– Какого же рода дерзость вы имеете в виду?

– Я уже множество раз говорила вам об этом.

– Желаю услышать этот рассказ вновь, миллион первый раз.

– Вы невоспитанны и ведёте себя неподобающе с незнакомой дамой.

– Смею заметить, вы не просто незнакомка, вы моя невеста, – прошептал он ей на ухо, словно тайну.

– Я не ваша невеста… Это всего лишь формальность, и скоро она прекратится.

– Однако ваш воздыхатель уже поверил в это.

– И, вероятно, счёл меня легкодоступной.

Такие слова из уст Элизабет заставили «чёрствого» Джона разразиться смехом.

– Какие странные мысли посещают ваш разум? Он не подумал о вас столь дурно. Поверьте, вы совсем не похожи на легкодоступную особу. Вы настоящая леди, – произнёс он с томной интонацией, сумев взволновать Элизабет.

– Итак, перейдёмте к делу. В течение четырёх дней мы будем изображать жениха и невесту, а после этого разойдёмся каждый своей дорогой.

– Мне нужно подумать.

– Вы издеваетесь надо мной?

– Успокойтесь, – развёл Джон руками, – прошу вас, только не начинайте вновь. Я готов помочь вам.

– Прекрасно, – произнесла Бет с высокомерием.

– Так мы сегодня отправимся играть в бридж?

– Вы же уверяли, что не играете?

– Но я и не собираюсь играть.

– Право, я не уверена в необходимости этого. Там будет множество людей, которые станут задавать вопросы. А что, если мы разволнуемся и не сможем ответить верно?

– Поверьте, это не их забота. Не стоит тревожиться и переживать.

– Откуда вам знать?

– Это лишь моё предположение, но я уверен в его истинности.

– Хорошо, я согласна. Однако прошу вас, избавьте меня от ваших фамильярностей.

– Это необходимо для убедительности.

– Коль вы джентльмен, то должны вести себя соответственно.

– Но тогда вам придётся научить меня быть истинным джентльменом.

– О, в этом нет нужды. Достаточно быть сдержанным, учтивым, приветливым, улыбаться гостям и целовать ручки дамам…

– О, это я с радостью исполню, – перебил он её с игривым поклоном, давая понять, что он настоящий ловелас, хотя это лишь притворство.

Элизабет нахмурила брови, услышав его слова.

– И почему вы оказались рядом именно в этот момент? – произнесла она с лёгким презрением, глядя на него.

– Прошу прощения, я не расслышал.

– Погода сегодня чудесная, не так ли? – сказала она, меняя тему. – Итак, прошу тебя, будь готов к семи часам. И не опаздывай.

– Все ли дамы столь неучтивы?

– О чём ты?

– Когда это мы перешли на столь фамильярное обращение?

– Ха-ха! В тот самый миг, когда ваша светлость бесцеремонно и без спросу коснулась моей талии.

– Ах, точно!

Девушка грациозно развернулась, намереваясь удалиться.

– Позвольте узнать, в какой каюте вы обитаете?

– Это вам предстоит выяснить самостоятельно.

– Однако же мне придётся полдня бродить по кораблю в поисках вашей особы. Поистине, это путешествие не сулит ничего доброго. Сердце моё чуяло, не стоило мне садиться на этот корабль. Следовало уступить место другу.

Джон, не скрывая насмешки, принял её же тактику.

– Будьте любезны, оденьтесь подобающе, – бросила она, слегка обернувшись.

– Подобающе – это как?

– Строгий костюм. Надеюсь, у вас найдётся подобное одеяние?

– Разве у такого хама, как я, имеется приличный костюм?

– Уф, вы сведёте меня с ума!

Бет поспешила покинуть своего нового знакомого, оставив его в задумчивости. Джон, засунув руки в карманы жилета, с лёгкой улыбкой наблюдал за её удаляющейся фигурой, не в силах отвести глаз. Эта дерзкая девица пленяла его своей красотой и утончённостью, но её острый язык начинал действовать на нервы.

«Хороша, вне всякого сомнения, – размышлял он, – но нрав её оставляет желать лучшего. Не каждый сможет вынести её общество. А мне предстоит терпеть её четыре дня… Впрочем, зато скучать не придётся. Нужно подготовиться».

Элизабет, вернувшись в свою каюту, не могла избавиться от мыслей о новом знакомом. Его внешность, несомненно, привлекала её – этот мужчина был в её вкусе, если бы не его манеры. Грубость и бесцеремонность отталкивали, но в то же время завораживали. Она не привыкла к таким людям, которые позволяли себе столь вольные действия, но в этом было нечто притягательное. В нём чувствовалась сила, мужественность, защита. За таким мужчиной можно было бы укрыться от всех невзгод.

«Его руки… Такие большие, грубые, не чета манерным аристократам, – она положила руку на талию, вспоминая его прикосновения. – Перестань думать о нём, Элизабет. Он всего лишь неотёсанный простолюдин, с которым ты больше не увидишься через четыре дня».

Юная леди Элизабет, облачённая в лёгкое утреннее платье, с трепетом открыла старинный сундук, хранящий изысканные наряды. Ей предстояло выбрать наряд для грядущего светского раута. Однако её мысли были полны тревоги за Джона, приглашённого на вечер. «Как же он будет выглядеть? – размышляла она, перебирая роскошные шёлковые и бархатные платья. – А если у него нет приличного костюма? Откуда у простого человека столь дорогие одеяния? В каком же виде он явится? Как отнесутся к нему гости? Не станут ли они насмехаться над ним? О, зачем я согласилась на этот вечер? Не в моих правилах выставлять людей в дурном свете, особенно тех, кто не принадлежит к нашему кругу. Это будет самый тягостный вечер в моей жизни».

Почему-то Элизабет по первому впечатлению решила, что Джон с нижней палубы, а если он с нижней палубы, то, возможно, он небогат. А вот Джон, напротив, сразу определил в девушке леди. Элизабет, воспитанная в благородной русской семье, была дочерью Григория Данилова, дворянина, владевшего обширным имением в окрестностях Санкт-Петербурга. Её покойный отец, человек чести и достоинства, покорил сердце юной английской леди Шарлотты, гостившей у своих родственников.

Григорий также был покорён красотой юной англичанки. Он приложил все усилия, чтобы она стала его супругой. Его чин и уважение в обществе убедили родителей девушки отдать дочь за него. Через год у них родилась дочь, которую они назвали Елизавета (Элизабет).

Семь лет счастья сменились трагедией: Григорий Данилов скончался, оставив всё своё состояние и герб матери Элизабет. Шарлотта не могла оставаться в поместье, где всё напоминало о любимом, и решила вернуться в Англию. Несмотря на это, боль утраты не утихала, и она страдала.

На одном из балов, куда её привела мать, Шарлотта встретила Виктора Кэмпэла, вдовца с четырёхлетней дочерью на руках. Их судьбы переплелись, и в обществе друг друга они нашли утешение. Виктор, лорд и представитель высшего британского общества, принял Элизабет как родную дочь, дав ей свою фамилию и регалии. Шарлотта же полюбила наравне со своей дочерью и дочь Виктора.

Элизабет, несмотря на богатство и роскошь, никогда не кичилась своим положением. Ей даже становилось немного стыдно, что у неё есть всё, а многие не могут себе позволить даже чашку супа в день. Её сердце сжималось от мысли, что Джон может стать посмешищем на этом вечере. Она не могла допустить, чтобы это произошло, и её душа была полна решимости предотвратить этот позор.

Девушка, исполненная решимости и благородного намерения, подошла к двери с грацией истинной леди. Её задачей было оказать помощь Джону в подборе гардероба и, в свою очередь, возвысить его в глазах окружающих. С изяществом, подобающим её положению, она распахнула дверь и замерла в изумлении: перед ней стоял Джон, но это был не тот человек, которого она лицезрела всего несколько часов назад на палубе. Нынешний облик Джона представлял собой разительный контраст: на нём был надет великолепный чёрный костюм, сидевший на нём с безупречной элегантностью, подчёркивая его благородное происхождение и высокий статус.

Однако, что поразило Элизабет более всего, так это стоимость костюма. Он был изготовлен на заказ у знаменитого лондонского портного, чьи клиенты принадлежали к кругу высшей аристократии. Именно у этого мастера шились все наряды для её отца.

«Откуда у него костюм от месье Генри Берроуза? Быть может, кто-то одолжил ему его… Или же он осмелился его украсть? Впрочем, это не столь важно, главное, что вопрос с костюмом улажен», – размышляла она, не отрывая взгляда от Джона. Её охватывало странное чувство, подобное наваждению: она не могла отвести глаз от его фигуры, словно заворожённая. Элизабет понимала, что подобное поведение ей не свойственно, и это смущало её, но она ничего не могла с собой поделать. Никогда прежде ей не доводилось видеть этого наглеца в столь изысканном образе, достойном герцога голубых кровей.

Она с трудом могла поверить, что этот величественный джентльмен и тот невежда, с которым она столкнулась на палубе, – одно и то же лицо. Элизабет была очарована им, но и Джон не остался равнодушным к её красоте. Даже её острый язык, который она обычно пускала в ход, на этот раз куда-то исчез. Перед ним стояла очаровательная молодая леди в роскошном платье из бархата цвета спелой вишни, которое выгодно подчёркивало её фигуру.

Джон заметил, что девушка явно пребывает в изумлении от его преображения. Он видел, как её грудь, заключённая в тесный корсет, вздымалась от глубокого дыхания. Это зрелище было столь соблазнительным, что невольно привлекало его взор, вызывая смущение, несвойственное его обычному поведению. Ему казалось, что он мог бы любоваться ею бесконечно.

Её волосы, убранные в изысканную причёску, украшенную изящной заколкой в виде листка с переливающимися драгоценными камнями, ниспадали мягкими локонами.

– О, как удивительно! – воскликнула она, не сдержав восхищения. – Я и не подозревала, что у вас есть такой костюм. Кто же оказал вам эту честь?

Джон засмеялся. Перед ним стоит очаровательная леди, кроткая, стеснительная, но, открыв рот, она становится той самой хамкой, которой называла она его.

– А вас, я смотрю, платья не меняют, – заметил он с лёгкой усмешкой.

– Почему же платья должны меня менять? – спросила она с вызовом.

– В этом наряде вы выглядите столь прелестно, столь благородно, словно настоящая принцесса…

Элизабет не смогла сдержать улыбку, услышав его комплимент.

– Но это лишь первое впечатление, которое может ввести в заблуждение, – добавил он с лукавой ноткой в голосе.

– Значит, в заблуждение?

– Ага.

– Ну что ж, вам к лицу этот наряд, – произнесла она, одарив его любезным комплиментом.

– Невероятно, вы умеете изъясняться как истинная дама!

– Я вполне нормальная. Это вы оказываете на меня столь не благотворное влияние.

– В таком случае прошу прощения. Вы готовы? – он учтиво предложил ей свою руку.

Бет устремила взор на своего кавалера и, с величайшим удовольствием приняв его предложение, грациозно оперлась на его локоть. В этот вечер Элизабет всё более проникалась стыдом за своё прежнее поведение по отношению к Джону. Она осознала, что глубоко заблуждалась, считая его неотёсанным простолюдином. Этот мужчина был не менее изыскан, чем все эти надменные аристократы. Более того, его безупречные манеры и знание тонкостей этикета вызывали у неё искреннее удивление. Бет начала сомневаться в своих первоначальных выводах.

«Несомненно, он не из крестьянского сословия. Кто же он такой? Необходимо выяснить это безотлагательно», – подумала она.

Бет приблизилась к группе мужчин и женщин, среди которых находился Джон. Она с интересом наблюдала за реакцией окружающих дам на её спутника. Было очевидно, что Джон выделялся среди этой избранной компании, словно звезда на ночном небосклоне. Мужчины с завистью взирали на него, а женщины, словно хищницы, не сводили с него глаз, пытаясь привлечь его внимание, несмотря на то что он был не один. Когда Бет подходила к Джону, дамы готовы были разорвать её на части от ярости и разочарования. Элизабет почувствовала, как в её сердце пробуждается нечто новое – собственничество и ревность. Она подошла к Джону и, нежно коснувшись его руки, прижалась к его плечу, нарушая все правила приличия и этикета. Джон был несколько ошеломлён таким поступком, он слегка отстранился, но руку не отпустил. Элизабет же, не обращая внимания на условности, наблюдала за реакцией своих соперниц, которые теперь были явно расстроены тем, что он не свободен. Её взгляд, холодный и пронзительный, как у волчицы, говорил им ясно: этот мужчина принадлежит ей, и им здесь нечего искать.

– Позвольте мне украсть у вас Эдварда, – обратилась она к собравшимся, получив в ответ учтивый кивок и едва заметную улыбку. Бет мягко потянула Джона за собой, словно он был её собственностью.

– В чём дело, дорогая? Соскучилась по мне?

– Не рассчитывай.

Бет завела его за угол, где никого не было. Джон растерянно огляделся по сторонам, не зная, чего ожидать от строптивой красотки на этот раз. Он знал её всего один день и пока не успел изучить все её особенности и понять, на что она способна со своим характером и какие неожиданные поступки может совершить.

– И зачем мы здесь?

– У меня возникло желание задать вам несколько вопросов.

Джон с недоумением смотрел на её руки, которые с небрежной грацией покоились на его груди и плече, словно она имела полное право на такое фамильярное поведение. Элизабет, заметив его взгляд, смутилась, осознав, что сама позволила себе вольности, столь же вопиющие, как и его. Она поспешно отдёрнула руки, будто обожглась.

– Ну так задавайте свои вопросы, если уж вы решились, – произнёс он с ноткой вызова в голосе.

– Вы не тот, кем кажетесь, верно?

– И кем же я кажусь?

– О, право, не знаю, – она замялась, чувствуя, как её щёки заливает румянец. – Тот, кого я видела утром на палубе, и тот, кто стоит передо мной сейчас, – это два разных человека.

Джон склонил голову набок, его глаза сверкнули насмешливым огоньком.

– Вам так кажется? – протянул он с лёгкой иронией. – Вы полагаете, что если я не позволяю своим рукам касаться вас, то я джентльмен до мозга костей? А стоит мне лишь коснуться вас, как я тут же превращаюсь в неотёсанного простолюдина с нижней палубы?

Элизабет ощутила, как её сердце сжалось от стыда. Именно так она и думала, но теперь её мысли были обнажены перед ним.

– Те, кто живёт на нижней палубе, тоже люди, – продолжил Джон, прижимая её к холодной стене. – У них нет богатых родителей, нет титулов, нет золота в карманах. Но у них есть то, чего нет у многих на верхних палубах. В них есть человечность, которую вы, возможно, не замечали. Они никогда не станут судить человека по его происхождению или кошельку.

Элизабет опустила глаза, чувствуя, как её лицо заливает ещё больший румянец. Она знала, что он прав, но не могла смириться с тем, что её слова могли быть восприняты так.

– Я так не считаю. И никогда так не считала. Я знаю, как нелегко живётся таким людям, что им сутками напролёт приходится работать, чтобы прокормить семью. И я… Я не хотела вас обидеть. Мне стыдно, что мои слова могли вызвать у вас такое впечатление. Просто в моей жизни ещё не было мужчины, который позволил бы себе подобное, – она указала на его руки.

– За это примите мои извинения. Мне следовало вести себя более учтиво, – промолвил Джон, отступив на шаг от прекрасной дамы.

– Ах, вот вы где, – их беседу прервал Том, входя в комнату. – Эдвард, повсюду вас ищу! Мы собираемся сыграть в бридж, не соблаговолите ли присоединиться к нам?

Джон бросил взгляд на Элизабет, и в её глазах промелькнуло нечто новое.

Бет, взяв его под руку, ответила:

– Мы уже следуем за вами, Том.

Том удалился.

– Сыграем в бридж? – с лёгкой улыбкой обратился Джон к своей спутнице.

– Отчего же нет, – ответила она.

Они проследовали в зал для игр, где уже собрались гости за четырьмя столами.

– Эдвард! – окликнул их Том, махая рукой.

– А вы вообще умеете играть? – тихо спросила Элизабет.

– В скором времени мы это выясним, – ответил Джон.

Бет остановила его.

– Вы не умеете? Может, вам стоит отказаться?

– Боитесь, что я опозорю вас?

– Нет.

– Джон! – внезапно раздался голос пожилого господина справа от них. Оба обернулись. Элизабет была удивлена, не зная этого человека, и ей стало любопытно, каким образом он знаком с Джоном. Она взглянула на своего кавалера, который, казалось, обрадовался встрече.

Пожилой господин, сопровождаемый дамой, подошёл к ним.

– Не ожидал тебя здесь увидеть, право слово! Разве ты не отправился в Африку?

«Африка? Кто он? Он явно не из низших слоёв общества. Должно быть, человек высокого положения», – подумала Элизабет.

– По прибытии в Лондон я намерен отбыть в Африку через несколько дней, – ответил Джон.

«Он отбывает в Африку? Надолго ли? А может, и вовсе навсегда? – сердце Бет сжалось от тревоги. – Какая разница? Сойдя с перрона, ты больше его не увидишь».

– А это что за прелестный ангел держит тебя за руку? – обратился к ней пожилой господин, устремив взор своих проницательных глаз.

– О, это Элизабет, моя…

– Хорошая знакомая, – поспешно поправила она, ибо слово «невеста» обрело для неё иной оттенок. Раз их пути расходятся, то и статус этот ей более не принадлежит. Джон с тревогой взглянул на Бет, словно умоляя её не совершить опрометчивого поступка. – Мы познакомились на этом корабле, и Джон оказал мне честь своим обществом сегодня.

– Джон, тот ещё кавалер, – представился пожилой господин с лёгким поклоном в сторону Бет и церемонно поцеловал её руку. – Джереми, к вашим услугам. А это моя супруга, Кэтрин.

Элизабет грациозно протянула руку даме, которая, несмотря на свои преклонные годы, сохраняла величественную красоту.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, – улыбнулась Элизабет.

– И я рада нашему знакомству, дорогая, – ответила Кэтрин с тёплой улыбкой.

– Джон, ты ведь посетил комиссариат в Санкт-Петербурге?

«Комиссариат? К чему ему туда являться?» – пронеслось в голове Бет.

– Да, моя поездка в Африку будет проходить в сотрудничестве с русскими. Мы обсудили планы дальнейших действий.

Слова Джона вызвали у Бет ещё большее недоумение. Кто же этот загадочный человек, с которым её свела судьба?

– Я рад, что тебя выбрали, ты заслуженный комиссар, – продолжил Джереми. – Элизабет, вам известно, сколько преступлений раскрыл ваш друг?

И вновь Бет ощутила укол стыда за свои недавние слова. Она не сумела разглядеть в Джоне того, кем он являлся на самом деле.

– О его работе мы не говорили, – опустила она глаза, чувствуя себя неловко.

– Что ж, у вас будет ещё много времени для бесед, – заметил Джереми с лёгкой улыбкой.

Джон украдкой взглянул на Бет. Втайне они оба мечтали о встрече после того, как покинут корабль, чтобы начать своё знакомство заново. Но это было почти невозможно. Бет понимала, что своим поведением только отпугнула его, и когда этот фарс закончится, он вздохнёт с облегчением и навсегда забудет её. И вряд ли ей ещё раз доведётся встретить такого мужчину. Снова придётся общаться с подобными Тому. Эта перспектива пугала её, хотя ещё вчера это была её обычная жизнь, кроме которой она ничего не знала. И все её страхи были лишь защитной реакцией её сердца, которое уже полюбило этого человека.

Джон, в отличие от Бет, тотчас увидел в ней ту самую, единственную, с которой желал бы разделить свой жизненный путь. Но осмелится ли она на этот шаг?

Три последующих дня Бет томилась печалью, ибо скоро их корабль должен был причалить в Англии. Душа её жаждала продолжить это удивительное путешествие, и в мыслях своих она молила небеса, чтобы корабль сбился с курса и затерялся в морских просторах. Не желала она расставаться с Джоном, как и он с ней.

В день разлуки они стояли на перроне, не в силах отвести глаз друг от друга. Ни один не решался произнести роковое слово «прощай». Каждый в душе молил, чтобы другой взял его за руку и никогда больше не отпускал.

– Элизабет, я безмерно счастлив нашему знакомству. Вы прекрасны, – молвил Джон.

– И я рада знакомству с вами, – ответила Элизабет с улыбкой. – Благодарю вас за то, что согласились на мою авантюру.

– О, такое впервые в моей жизни, – признался Джон, ответив ей улыбкой.

– И в моей, – подхватила Элизабет.

Они продолжали стоять, беседуя о пустяках, не в силах расстаться.

– Вы отправляетесь в Африку?

– Да, послезавтра я отплываю.

Бет опустила глаза в печали. Джон нежно приподнял её подбородок.

– Я уеду всего на три месяца, – произнёс он, и глаза Бет засияли от радости. – Если вы не против, после возвращения в Лондон я бы хотел пригласить вас на ужин или на прогулку, – добавил он.

– Согласна, – быстро ответила Бет.

– Прекрасно. Я напишу вам письмо.

– Буду ждать с нетерпением.

К ним подкатила карета.

– Это ваша, – Джон открыл дверцу.

– Погодите, я напишу вам свой адрес, – сказала Элизабет.

– Нет нужды, – ответил Джон.

– Как же я получу ваше письмо?

– Узнать ваш адрес для меня не составляет труда, – ответил он с улыбкой.

– Ах, я и забыла, что вы комиссар.

Джон подал ей руку, и она грациозно забралась в карету.

– До свидания, Элизабет!

– До свидания, Джон! Я буду ждать вашего возвращения, – ответила она, и карета тронулась в путь.

По истечении трёх месяцев Джон вернулся в Лондон, где его ожидала Элизабет. Девушка устроила ему приятный сюрприз: она встречала его на перроне. С того дня они уже не разлучались.