Лоно Заруны

Часть 7. Ахель-Итар. Секреты гернов

Часть 9. Ахель-Итар. Секреты гернов.

Итак, наша внушительная компания, состоящая как из моих спутников, так и зарнарян, покинула город. Покинула, скажу, в напряженном молчании, которое изредка нарушал вопросами достопочтимый «незнайка» Зунг. Воздух был тяжелым и сухим. Пот от жгучего зноя градом струился по голове и спине до самых пят. От этой жары у меня противно пищало в ушах и жгло бронхи. Однако, что весьма поражало, зарнаряне довольно спокойно реагировали на зной, будто вышли на вечернюю прогулку. Даже лоб их оставался сухим. Глядя на них, я вся изошлась зеленой завистью.

Долгое время нам пришлось идти по каменистой грунтовой дороге в сторону горного хребта, тянувшегося с севера на юг. Его синие вершины виднелись ещё когда мы только ступили на пристань Зарнара. Вокруг раскинулась узкая каменистая пустыня с редкими островками скудной пожухлой растительности. Она разделяла скалы и город, находившийся в низине у берега огромного водохранилища. Было странным созерцать пустыню после плодородных земель города. Зунг спросил Хим Дана об этом контрасте. Тот объяснил, что сие удивительное изменение связано с электромагнитными аномалиями поля. Город находился в яме, и это способствовало уменьшению воздействий этих самых аномалий. Нам оставалось лишь принять его объяснения. Все, что находилось за чертой защитного поля горного массива Градасса, было вне нашего понимания.

Далее мы спустились в глубокое тесное ущелье и по нему прошагали около часа. Как-то само собой получилось распределиться так, что зарнаряне начинали и завершали ход, а мы — посередине. Впереди меня шел Лахрет. Сзади Забава. Авангард нашего шествия возглавляли Старейшина Зарнара, Шихард, и его помощник Хим Дан. В арьергарде тоже были люди Старейшины. Люди вперемешку с ниясытями. Мэнона шлепал в самом центре, избегая попадать лишний раз на глаза зарнарянам. Он боязливо прятался за Рогора, которого я назначила личным телохранителем гадака. Нур сначала брезгливо сопротивлялся, но уступил под строгим взглядом Забавы, и приступил к выполнению задания с некоторым фанатизмом. За гадаком следовал Натон с Нараном. Фагот еще находился в бессознательном состоянии, поэтому его прикрепили ремнями к спине нура. Ята шла рядом. На лице ее читалось беспокойство смешанное со смущением. Сразу за ними пристроилась Милитана и следила за состоянием фагота. Она наковыряла в своем рюкзаке какой-то препарат и вколола последнему в мягкое место. Я так и не поняла разъяснений, для чего именно она это сделала (впрочем, медику виднее). Но препарат заметно ускорил возвращение в сознательный мир фагота, так что к концу ущелья он уже двигал глазами.

Как только мы отдалились от города на расстояние пяти километров, Забава сказала, что «тяжелый воздух вернулся» и теперь они не могут летать. Я переживала, чтобы зарнаряне не заметили этого, потому что хотела, чтобы они продолжали бояться ниясытей. Внутри у меня сохранялось стойкое чувство, что эти люди имели недобрые намерения. Об их нехороших мыслях я догадалась по предубежденным косым взглядам в сторону Мэноны и кривой физиономии «Главаря» с посохом, будто тот съел что-то тухлое.

Пока шли, то и дело вертели головами. Вверху синела узкая полоса неба, под ногами шуршал крупный гравий и песок, пахло плесенью и сыростью. Идти стало, конечно, намного легче после нещадного зноя пустыни. И вернулось здравое мышление. Высота отвесных 80-метровых скал, между которыми мы осторожно двигались, заставляла чаще стучать сердце. Вокруг изрезанные и истертые серые камни. По краям, словно перила, извивался давно высохший водопроводный желоб. Что это именно древний водопровод, сообщил Зунг. То тут, то там встречались высеченные в камне древние надписи, и даже целые ниши, вырубленные в известняке для отдыха. Если нам внушали волнение эти мелкие элементы трудов древних, то, что же тогда нас ожидало впереди?

По дороге я имела возможность немного пообщаться с Вэй Вэй и познакомить ее с Лахретом. Он отнесся к ней с теплотой и вежливостью, а мне мысленно сказал, что напрасно я согласилась взять ее с собой. Но не осудил.

Девушка большей частью жалась ко мне и боязливо смотрела в затылок Старейшины. Оказывается, это был ее родной дед, а Хим Дан — его сын. Именно поэтому она смогла выжить в строгих правилах города и иметь доступ к Хранилищу Истории, Святому Святых города, куда могут входить только избранные. Дед всегда был суровым к ней и почти никогда не разговаривал, чего не скажешь об отце. Хоть Хим Дан до коликов боялся Старейшину, но всегда становился в ее защиту и никогда не давал дочь в обиду. Имея такое родство, пусть ее и считали странной из-за способа появления на свет и экзальтированного поведения, она никогда не была жертвой жестоких насмешек. Ее не осмеивали, но и не общались. Она была неофициальным изгоем. Именно поэтому, когда с ней заговорил кто-то посторонний, Вэй Вэй этому неимоверно обрадовалась (пусть и говорили с ней на чужом языке). Кстати, язык наш она знала с детства, поскольку все, кто принадлежал к клану «хранителей» обязаны знать «чуждый» язык, язык Внешнего мира.

Хранителями в Зарнаре называли тех, кто имел непосредственный доступ к Хранилищу Истории и берег порядок в городе, как и полную согласованность со всеми традициями и правилами предков. Их боялись и уважали. Выбирали хранителей либо по способностям, определенным уже с самого рождения учеными, либо по кровному родству. Кстати сказать, родство это контролировалось соответственно расписанию и соизмеримо смертности. Каждый зарнарянин имел свой личный код и стоял в списке комитета рождаемости. Затем составлялись пары и вызывались на процедуру продолжения рода. Их гены совмещали, и эмбрион помещали в специальную капсулу, где плод созревал до момента появления на свет. Таким образом, предупреждалось вырождение общества, избегались смешанные браки и естественно проходил отбор лучшего потомства, как в селекции. Эта мысль меня повергла в шок. Люди — как животные! Однако в этом было больше здравого смысла, чем в моих эмоциях. А как по-другому избежать кризиса населения в изолированном месте, где нет дороги никуда? Разве что в пустынные земли, где почти что ничего не растет, и водятся опасные твари, которых, кстати, мы имели «удовольствие» лицезреть по пути в Зарнар.

Вэй Вэй говорила, что одно время даже подумывала сбежать в пустыню, лишь бы подальше от Зарнара. Однако не осмелилась. Был у нее еще шанс пойти жить в Окраины. Так называли зарнаряне поселение «вольнодумцев», живших у подножия гор. Там процветала преступность, насилие и многие другие грехи, о которых страшно подумать. Там можно было жить так, как хочешь. Никто не контролирует, не давит, не следит за тобой. Рожай, сколько хочешь и как хочешь. Но только вот проблема голода и перенаселения была самой тяжелой. Люди там выживали по закону джунглей.

В общем, узнала я за дорогу об этих местах много шокирующих вещей. И успела не раз порадоваться, что случай занес меня не в горы Градасса, а во Внешний мир на Заруне.

Но вот, наконец, впереди замелькал просвет — завершение расселины. Шихард обернулся, чтобы проверить, кто сзади и дал знак, что мы пришли. К тому времени проход уже достаточно расширился, и по нему можно было идти по трое. Старейшина подождал, пока подтянется весь коллектив, и предложил повернуть за поворот.

И вот тут мы почувствовали то потрясение, которое анонсировали нам надписи и ниши по пути сюда. Застыв, как маленькие мурашки перед великаном, мы взирали на невероятную громадину, высеченную в самой скале. Цельный каменный массив без каких-либо достроек выделялся на фоне серой стены потрясающим контрастом. Это же целый город в скале!

Постепенно состояние оцепенения сменило удивление от того, что такое сооружение можно вырубить прямо в камне. Перед входом стояли четыре огромные серые колонны, поддерживающие узкий антаблемент, над которым высился второй ярус колонн с подобным фронтоном. Под главным карнизом, скрытая по большей части в тени, высотой около десяти метров, за небольшой лестницей виднелась двустворчатая дверь. А между колоннами по бокам двери на высоких постаментах стояло две статуи полураздетых мужчин. Они смотрели вниз на лестницу серьезными глазами и сурово хмурили лбы, будто предупреждая, что там не место для туристов.

Позволив нам вдосталь насладиться видом сего монументального сооружения, Шихард поманил идти за ним прямо к парадному входу. Я шла на дрожащих ногах. Чтобы не упасть, вцепилась в руку мужа. Он понимающе улыбнулся и приобнял. Забава испытывала другие чувства, о которых она сообщила немного позже. Когда мы остановились прямо перед лестницей, она неожиданно остановилась и замотала головой.

— Что случилось? — удивилась я, расширив на нее глаза.

— Я туда не пойду.

— Почему?

— Там пахнет смертью. Там время перемешалось с пространством. Там тьма и холод. Мне страшно.

— Как, страшно? Забава! Ты меня удивляешь! Так что, туда нельзя идти?

— Тебе можно. Ты — человек. Мне нельзя. Пока там есть это, я не смогу пройти. Ты должна убрать его.

— Что это???

Но Забава не ответила, лишь отступила и замерла, ширя глаза на закрытую гигантскую дверь. Рядом стали и остальные ниясыти, с волнением оглядываясь по сторонам.

— Лирит то же самое говорит, — задумчиво протянул Лахрет, когда я перевела ему слова королевы. — Это место гиблое…

— Так что теперь будем делать? — я чувствовала, как страх от слов Забавы сковывал всё внутри. — Я теперь боюсь.

— Вы должны идти! — провозгласил Старейшина, глядя на нас с довольным прищуром.

Так и казалось, что он что-то удумал.

Зунг стал рядом с нами и произнес:

— Ниясыти не зря боятся. У меня кожа гуськами покрылась.

— Подождите, вы еще внутри не были, — шепнула нам Вэй Вэй, поёжившись.

От ее слов у меня невольно вздыбились волосы по телу и всё внутри оборвалось. Что же там такого, что заставляет так шарахаться ниясытей и наводит подспудный столбняк всех здесь присутствующих (ну, кроме старика с посохом)? Один только Старейшина сиял, как начищенная туфля. Его глаза торжественно сверкали, а неожиданно белые здоровые зубы в широкой усмешке можно было посчитать до самых зубов мудрости.

Шихард одарил внучку осуждающим взглядом за ее последнюю реплику и подошел к небольшой панели, размещенной на уровне груди, размером с ладонь. Поднес к ней руку. От прикосновения к панели, дверь вздрогнула, затрещала, и вдоль всей дверной щели посыпался песок. Затем со страшным скрипом и визгом створки отворились вовнутрь.

Войдя в Храм, мы очутились в просто невероятно огромном зале, продлившем потрясение от фасада. Изумительной красоты кремовые пилястры, выстроенные вдоль первой половины помещения, венчали золотистые филигранные капители. Ровный, идеально отполированный мраморный пол блестел в падающем из раскрытых дверей свете. Идеально ровный светлый потолок переливался золотистыми разводами, а затем… Ровно посредине зала, упираясь в ступень, эта аристократическая изысканность резко обрывалась. Потом она неожиданно превращалась в обитель питекантропа. Серая пещера с необтесанными стенами, выпирающими неровностями скалы, свисающими пучками не то растений, не то корней, покрытых пылью и паутиной, и неровным полом, резала глаз пугающим контрастом. По неизвестной причине, свет, падающий через вход, загадочным образом рассеивался на этой разделительной линии, оставляя в пещере лишь сумрак. А в центре противоположной от входа стены, звуча апогеем полярности Храма, виднелась высоченная черная мраморная плита. На ней, во врезанном рисунке лучистого солнца красовался барельеф герна, прижимавшего к груди книгу. Он смотрел на выход нахмуренным взглядом неестественно больших глаз, и, казалось, вот-вот оторвется от своей основы, и пойдет прочь из мрачного сумрака пещеры.

Но самым жутким и зловещим штрихом увиденной картины, навсегда въевшейся в память, останется россыпь человеческих останков на полу пещеры сразу за подъемом. Разбросанные почти везде возле ступени, кости пугающе белели в солнечном свете, напоминая о быстрой и суровой расправе над всеми любопытными смельчаками. Никто не осмеливался убирать их оттуда, до смерти боясь приближаться к гибельному месту.

Теперь понятно, почему Забава говорила, что здесь пахнет смертью. Она устилает собой пол! Я прижалась к Лахрету в поиске защиты. Тем временем остальные выражали свои мысли:

— Небеса и земля! Кто это?

— Почему кости раскиданы?

— Что здесь произошло?!! Почему их так много?!

— Надеюсь, это не наша будущая участь?..

— Да, хотелось бы попасть в Ахель-Итар целым. Желательно со всеми конечностями.

— Здесь какая-то ловушка? Она убивает всяк сюда входящего?

— Что-то меня тошнит…

— Ой! А там череп маленький! Неужели ребенок?!!

— Мне теперь неделю будут сниться кошмары…

Старейшина остановился около линии раздела и повернулся к нам, показав жестом, что дороги дальше нет. Затем он достал из кармана булыжник, припасенный им по дороге, и обратился ко всем громким голосом:

— Прежде чем что-либо объяснять, я хочу показать вам, из-за чего здесь так много человеческих останков.

Затем он замахнулся и закинул камень в сторону второй половины Зала. Долетев до незримой линии, камень на секунду очертился светом и, не задерживаясь, продолжил путь. Упал, отскочил от запыленной поверхности, подняв тучу пыли, и с гулким эхом поскакал еще на два метра вперед, пока не стукнулся о небольшой валун и не застыл.

Через считанные мгновения раздался тревожный визг со всех сторон, словно заработала пилорама, а потом!!! Я истошно завопила от неожиданности и даже не заметила, как повисла на шее мужа. Невероятно огромные горизонтального направления диски в трех равных уровнях возникли из едва заметных щелей в необработанном камне стен и, вращаясь с диким воем, устремились к центру «пещеры». Долетев до той же невидимой черты, ограждавшей первую половину Зала, они резко остановились и так же быстро вернулись обратно, в свои пазы.

Я чувствовала, как непроизвольно дрогнул Лахрет, услышала, как закричали некоторые из моих спутников, как кто-то громко рухнул в обморок (точно Зунг!), как кто-то другой виртуозно выругался и вспомнил всех предков до десятого колена. Но оборачиваться не стала. Полный паралич охватил мое тело от разыгравшейся фантазии о том, что могло бы быть…

Получив удовлетворение от реакции на увиденное, Старейшина самодовольно растянул рот до ушей. Потом продолжил с привычной напыщенностью свою речь:

— Именно поэтому до сих пор никто не мог вернуться назад в Ахель-Итар. Но согласно преданию Зарнара, когда придет Избранный, он легко преодолеет этот барьер и отворит проход в покинутый город гернов. В тот день исполнятся все пророчества, и завершится долгий путь Хранителей. Мир Заруны изменится.

Немного придя в себя от потрясения, я перевела взгляд на глаголющего. Я понимала, о чем он говорил и на что указывал, но идти туда точно не собиралась. Да и Лахрет никогда не позволит мне переступить черту Зала. Отлипнув от мужа, я обхватила руками голову и протянула:

— Вы намекаете, что я должна пойти туда??? Вы, верно, шутите?!

— Она никуда не пойдет! — строго отрезал Лахрет рядом, и задвинул меня за спину.

Затем он решительно повернулся назад, желая покинуть это черное место. Я еще смотрела на лицо Шихарда, когда старик кивнул кому-то стоящему у выхода. Тот час же, позади раздался треск и скрип затворяющихся дверей, и следом яркая вспышка от излюбленного парализатора зарнарян, эффект которого на себе еще испытывал Наран. Рука Лахрета вздрогнула и больно сдавила мое запястье. Я тут же обернулась в его сторону в тот момент, как суровое лицо мужа застыло маской. Он качнулся и, как подкошенный, повалился на пол, увлекая меня за собой. А снаружи раздался негодующий стон Лирита. Я видела его силуэт, спешащий внутрь Зала. «Не успеет!» — мелькнула в голове мысль, когда двери уже почти сомкнулись прямо перед носом нура.

— Лахрет!!! — выкрикнула я потрясенно, падая рядом с мужем на колени.

— Никому не двигаться! — заорал Старейшина, грозно глядя на дрогнувших в желании настучать кому-нибудь по физиономии мужчин. — Вы в ловушке! Ваши оружия не помогут! — в его руках блеснул такой же парализатор. — Ваш лидер у меня на прицеле. Еще одно движение, и он уже никогда не встанет!!!

Я же уже никого и ничего не видела вокруг, потрясенно таращась на обездвиженное тело мужа. Мысль о том, что его может не стать, лишала всяческих сил и мыслей. Лишь бы он дышал. Лишь бы он двигался.

— Лахрет! Лахрет! Ты слышишь меня? Ты жив? Лахрет! — причитала я над ним, не понимая, что происходит вокруг. — Как же так? Лахрет!!! Да что же это такое???

Высвободив запястье из цепкой хватки, я принялась ладонями ощупывать его в поисках ранения. Но ничего не повреждено. Он смотрел сейчас на меня так, как Наран. Вроде бы понимает, что происходит вокруг, но не может двинуть даже пальцем.

Вдруг, кто-то грубо оторвал меня от вселенски важного дела и бесцеремонно поставил на ноги. Это был Шихард:

— Ты слышала меня? — повторил он, а я смотрю и вижу лишь размытые контуры вокруг.

Все как в кошмарном сне или замедленной съемке. Гулкие протяжные голоса, смазанные движения, туман в голове, писк в ушах. И раскатистое: «Тук! Тук! Тук!» в висках. Я непонимающе вожу глазами из стороны в сторону. Отталкиваю назойливые руки и снова тянусь к лежащему на полу Лахрету. Мне уже на всё наплевать. Не нужен мне этот Ахель-Итар. Эта непонятная загадочная и такая сейчас нереальная некая Зарунская Рукопись (существует ли она вообще?) стала ненужной. Пропади оно всё пропадом! Пусть всё горит синим пламенем! Зачем мне эта жизнь, если нет рядом его???

— Лахрет… Лахрет… — хрипела я над ним, распластавшись на его груди, а он не двигается, не отвечает. — Очнись же, Лахрет! Ты слышишь меня? Очнись!!! Как же я без тебя?

В это же время дверь дрогнула от сильного удара снаружи. «Бубух!» — послышался удар снова. Обезумевший Лирит готов был лбом таранить массивные двери, чтобы защитить друга. «Бубух! Бух!» Я уже не знала, бился ли то нур о двери, или мое сердце эхом звучало в голове.

Затем меня снова жестко подняли на ноги и хорошенько встряхнули.

— Ты слышишь меня? Я сейчас убью твоего мужа, если ты сейчас же не пойдешь дальше! — на меня смотрели злые глаза старика, а над ним светился камень в посохе ярким голубым светом.

Эти слова заставили меня прийти в себя. Убить? Кого? Лахрета? Ноги непокорно подкосились, но тут же я была поймана снова грубыми костлявыми пальцами. А снаружи опять повторялось, как стук сердца: «Бух! Бух!».

— Убить? Он жив? — как обколотая, спросила я.

— Да. Жив. Но перестанет жить, если ты не закончишь начатое. Ты поняла меня?! — он хмурил косматые седые брови, отчего глаза становились еще злее.

Я попыталась в ответ кивнуть, слабо отцепляя жилистые цепкие руки.

— Что я должна делать? — все тем же сиплым голосом спросила я и повернула голову в сторону прозрачной занавеси, преграждавшей путь в город гернов.

— Ты знаешь, что, — неприятно оскалился старик.

Неожиданно я услышала сбоку взволнованный голос Зунга, нараспев повторившего слова подсказки из Комнаты Древних:

— Их страшит последний Страж. Верную службу несет он подле последней двери. Только одно спасет от гнева его. Что стоит перед сердцем, умом и душой? Что предшествует прощению? Если ты знаешь, увидишь Свет и постигнешь забытую Правду Заруны!»

— Что предшествует прощению… — эхом повторила я, шагнув в сторону ступени, разделявшей Зал на две полярные части.

Я двигалась, как воде. Медленно и заторможено. Уже не было страха. Не было волнения. Лишь пустота и жажда защитить самого родного человека на Заруне. Шаг. Еще шаг и еще. Я слышала, как протестующе за дверями ревела Забава, как Лирит продолжал ломить дверь, как к нему присоединились все ниясыти. Но что они могли сделать без своих сил? Они так же хрупки и бренны сейчас, как и люди, стоявшие рядом. Друзья опасливо оглядывались на окруживших по всем сторонам стражников Зарнара, которые слушались только приказов обезумевшего Старейшины. Он смотрел на меня горящими исступленными глазами, от которых холод шел по спине.

Вот я подошла к ступени. Протянула руку и почувствовала легкое жжение на линии раздела. Руку очертил желтый лучистый свет и послышался звук. Но не такой, как при камне. Другой.

— …Что стоит перед сердцем, умом и душой? Что предшествует прощению? Если ты знаешь, увидишь Свет и постигнешь забытую Правду Заруны! — эхом повторила я, бездумно рассматривая лившийся свет от очертившей руку желтой линии. — Любовь, вера и щедрость уже были. Что же это? Смирение? — спросила я и подняла взгляд на плиту, что находилась в противоположной стене.

На меня смотрел герн и словно спрашивал об этом. Не знаю, откуда пришла эта мысль, но она сейчас казалась такой ясной и понятной, как день. Я согласно качнула головой и медленно опустилась на колени.

— Смирение… — повторила я, не отрывая глаз от барельефа на плите. — За что я должна просить прощение? Я прошу. Кого просить? Прошу…

Лучистый свет всё ещё лился в стороны, но уже не от руки, а от всей меня, так как невидимый барьер теперь проходил через все тело. И странное дело, диски, еще недавно вырывавшиеся из стен, оставались недвижимы. Дверь дрожала под ударами ниясытей и грозилась в любой момент поддаться напору. Стражники боязливо косились на них, но не смели опускать оружия. Я обернулась на лежащего на полу мужа. Он смотрел строго на потолок.

— Лахрет… — едва слышно я произнесла его имя. — Прости меня… я должна… должна рискнуть ради тебя…

Затем я снова повернулась к барельефу и нахмурилась. Там, по центру книги, которую тот держал, что-то светилось красным светом. Этого я раньше не видела. И этот звук… он продолжал нарастать, как тогда, в пещере: «У! У! У!». А внутри рождалось чувство, что меня что-то зовет.

— Иди же! Что замерла?! — нетерпеливо воскликнул Шихард.

Я бросила на него возмущенный взгляд и поднялась на ноги. И тут свет в центре книги сразу исчез. Что случилось? И знакомый звук исчез. Так быть не должно. Тогда я сразу же упала на колени и все повторилось. Что теперь? Идти на коленях? Мелкий гравий пещеры вдавливался в кожу через тонкую ткань вакуумных штанов, надетых еще в секвойном лесу, когда я переоделась после купаний Забавы в лесной речушке. Я сделала шаг на коленях. Пещерный звук превратился в однотонное гудение, а свет из книги превратился в узкий луч, который устремился ровно в мой лоб. Я еще сделала шаг на коленях. Луч стал шире. Тогда я боязливо покосилась на стены, откуда должны явиться диски-убийцы. Но в ответ лишь пугающая тишина. Я снова шагнула, оставив позади невидимый заслон, и тут же наткнулась на берцовую кость. Заметив это, я невольно вздрогнула и брезгливо перекосилась, готовая вскочить на ноги. Все же удержалась, заставив себя снова посмотреть на яркий луч, теперь четко вырывавшийся из книги. Раздвигая насыпи костей, как ледокол лед, я пробиралась к цели, стиснув зубы и задрав голову, чтобы не видеть их. Желудок болезненно сжимался в позывах, в ушах стреляло, а в голове вертелось миллион мыслей о моей скорой кончине.

Когда я проползла почти до середины и оказалась в том месте, где заканчивалась россыпь костей, луч быстро заколебался, и прямо передо мной явилось изображение… герна Зарнара! Как в Хранилище Истории города. Он стоял и широко улыбался. А затем тихо произнес:

— Теперь ты можешь подняться. Ты поняла суть всех подсказок. Дальше идти будет проще. Ты достойна получить право контролировать НЕП. Сейчас же вставь кристалл памяти в его исконное место и отвори путь в город, — сказал он и исчез.

Я медленно подвелась на ноги, потрясенно ширя глаза. Опять загадочные фразы и скорое исчезновение. Не дал даже возможности переспросить что непонятно.

Секунду я еще смотрела на то место, где возник образ герна, потом обернулась к стоящим на пороге людям. Одни смотрели на меня, взволнованно вытянув лица, другие — с облегчением и радостью. Как только я поднялась на ноги, стук в двери прекратился: Забава почувствовала, что мы в безопасности и заставила всех отступить. Я слышала ее голос, как она причитает и ворчит, что так все произошло, а она струсила и не пошла вслед за нами еще в самом начале. Слышала возмущение Лирита и его требование выломать двери. Недоумение Рогора (в последнее время я начала слышать дикого нура все отчетливее и отчетливее). А в голове даже мелькнул образ стоящих у врат ниясытей. Они обступили закрытый вход в Храм и напряженно приподняли над телом полураскрытые крылья.

И уже потом мой взгляд упал на тело мужа. Сердце болезненно сжалось. Теперь его ждет та же участь, что и Нарана. Тот еще был недвижим и причинял другим немало хлопот (хорошо, что было кому его нести!). И во всем этом виноват безумный старикашка. Теперь на смену растерянности пришла дикая злость на Старейшину Зарнара. Значит, вот, чего он жаждал. Скорее всего, он думал, что мне не удастся пройти через линию смерти, и я погибну. Он так привык, что никто и никогда не проходил эту черту, что вероятность того, что я смогу, для него стремилась к нулю. Может быть, неизменность факта того, что Последний Страж никого никогда не пропускает, породила в сердцах жителей Зарнара веру, что ничего и никогда не изменится. Что так и будут они жить в заточении в городе столетиями (ведь уже прошло более пяти тысяч лет!). Что они будут бдеть укоренившиеся традиции и обычаи. И то, что могло пошатнуть веками устоявшийся уклад жизни, было неприемлемым и недопустимым явлением. Его нужно пресекать на месте, вырывать с корнем. А саму идею прихода Ищущего Правду держать для слабых умов как мираж вдалеке, чтобы не допустить бунта и легко ими управлять.

Вероятно, Шихард предполагал, что после моей гибели, остальные придут в смятение и растеряются. Тогда, уложив Лахрета, он считал, что легко покорит оставшихся. По разочарованному выражению его лица, было ясно, что замысел того не исполнился. А его вера в то, что жизнь никогда не изменится и веками хранимая заповедь не исполнится, с дребезгом разбилась о реальность. То, что он давно похоронил в своем сердце как иллюзию, стало явью.

Однако о его чувствах сейчас я абсолютно не думала, поскольку злость внутри возросла троекратно от того, что я поняла его умысел. Как он посмел так мною манипулировать?! Почему хочет моей смерти? Почему он отступил от повеления Зарнара? Или же оно в этом и заключалось: во что бы то ни стало, заставить Ищущего Правду пройти последнее препятствие? Как бы там ни было, сейчас я хотела убить старика на месте! За его безумие, за жестокость, за бессердечность.

Стоя все в том же месте, и глядя обиженным взглядом на главу Зарнара, я с силой сжала кулаки. Я не оставлю его действия безнаказанными. Но как?

Не успела я об этом подумать, смотря с дикой злостью на ликующее лицо главы города, как сзади, над его головой выскочила рука с чем-то тяжелым, и стукнула точно по темечку. Старик даже не успел опомниться, как тут же рухнул мешком костей на пол, выразительно закатив глаза. А рядом, угрюмо хмуря брови, стоял Хим Дан и держал в руках внушительный булыжник. Его ноздри напряженно раздулись, а взгляд горел праведным гневом. За ним, прикрывая спину, стоял молодой человек с модно выстриженной бородкой и ярко-синими глазами. Он поднял свой глушитель на уровень плеча и правил его в ряды облаченных в белое мужчин.

Стражники Зарнара растерялись, и в замешательстве переводили оружие с бунтарей на окруженных. Этим замешательством тут же воспользовалась Фиона и Рэнна. Двигаясь, как пантеры, они синхронно прыгнули в разные стороны. Прижались к полу, спружинили и четкие удары пятками по загривку и в живот мигом уложили двух охранников. Тем временем мужчины тоже не стояли зря. Йен и капитан Виктор навалились прямо на стоящих рядом и умелыми приемами завали еще двоих. Последние два парня успели вовремя сообразить, и, бросив глушители на пол, отскочили в сторону и подняли руки вверх. Исход боя закончился прежде, чем я успела моргнуть.

Вэй Вэй вскрикнула и подбежала к отцу, заглядывая в осунувшееся лицо большими улыбающимися глазами. По губам я прочитала, что она сказала ему что-то вроде: «Ты все сделал правильно».

Теперь преимущество было на нашей стороне. Хим Дан махнул рукой сдавшимся парням и велел им открыть входные двери. В зал ворвались ниясыти и распределились по периметру. Лирит прямым ходом побежал к Лахрету и принялся его обнюхивать. Ноздри нура взволнованно трепетали, а мехи-легкие активно работали, загоняя воздух в напряженное от недавних усилий тело. По плечу бежала кровь из глубокого пореза от основания шеи до предплечья, но он ничего не замечал.

Забава же ринулась было ко мне, но я жестом велела ей не шевелиться. Она застыла возле линии раздела и устремила на меня внимательный послушный взгляд. В голове возник взволнованный вопрос, цела ли я? Я заверила ее, что кроме содранных коленей, у меня нет никаких повреждений.

Потом я перевела взгляд на все еще стоящего над Шихардом Хим Дана. Он еще пару мгновений задумчиво смотрел на тело лидера, затем повернулся в мою сторону и кивнул. Я пыталась понять, что он этим хотел сказать? Может, можно ли им уже идти ко мне? Или теперь я могу вернуться без страха?

Я боязливо посмотрела на щели, где покоились смертоносные диски. Но они продолжали находиться в том же положении, что и всегда.

«Дальше идти будет проще», — вновь всплыли последние слова голограммы Зарнара. Вероятно, после того, как я преодолела это последнее препятствие, некий механизм запустил отмену работы дисков. Так ли это, можно проверить только одним способом.

Вздохнув и выдохнув, я сделала первый нерешительный шаг в сторону замерших возле подъема людей. Со страхом покосилась на другую сторону, готовая в любую секунду отпрыгнуть назад. Но ничто не шевельнулось. Ни звука, ни дуновения, ни шороха. Снова глубокий вздох и шаг. Ничего. И так до самого конца. Защитные механизмы этого зала-пещеры уже не реагировали на меня, как на опасность. Но будут ли они пребывать в таком же покое, когда пойдут другие?

Когда я переступила порог, все взволнованно окружили меня, спрашивая о моем самочувствии. Но я их не слышала. Растолкав всех, я протиснулась к лежащему на полу мужу. Над ним, отогнав взбудораженного нура, склонилась Милитана. Она проводила тщательный осмотр на повреждения.

— Что с ним? — спросила я медика.

— То же, что и с Нараном. Жить будет. Придет в себя через часов восемь. Зависит от крепости организма.

Я опустилась рядом на колени и взяла его руку. Его лицо застыло в суровом несогласии, а черные глаза смотрели перед собой строго в потолок.

— Но ведь это так долго, — грустно простонала я и подняла на доктора молящие глаза. — Он должен прийти в себя сейчас. Он нам нужен сейчас!

— Прости, но реанимационной капсулы здесь нет. Он…

— Извините, что вмешиваюсь, — над моей головой сзади раздался голос Хим Дана, — но я знаю один способ… поднять его.

Я запрокинула на него голову:

— Пожалуйста, сделайте что-нибудь! — казалось, мое сердце сейчас выпрыгнет от волнения.

— Я могу, но хочу предупредить, что это очень болезненная процедура. Очень. Очень болезненная…

— И это поможет?

— Это сразу же приведет его в чувство. Гарантирую.

Выбор был не из простых. Я засомневалась и снова перевела взгляд на окаменевшее лицо Лахрета.

— Какая процедура? — поинтересовалась рядом профессиональным тоном Милитана.

— На голове есть определенная точка. Если в неё ввести иглу, активируются резервные силы организма, которые выведут его из паралича. Сначала он ничего не почувствует, но потом, с каждой секундой боль будет нарастать до тех пор, пока не превратится в чудовищные, нестерпимые муки. Чувство будет такое, будто наживо сдирают кожу с мяса. Я знаю, что это. Переживал подобное… Если ты считаешь, Лана, что это необходимо, я сделаю.

— Иглоукалывание, — сжимая в руках теплую ладонь мужа, я понимающе кивнула.

Я знала, что Лахрет не побоялся бы боли. Он страшно ненавидел чувство, когда не мог контролировать ситуацию, и часто делал все возможное, чтобы этого избежать. Но видеть боль и страдания любимого человека… Это страшнее, чем твоя собственная. Поэтому я колебалась.

Не знаю, какими неимоверными усилиями он это сделал, но вдруг я почувствовала, как дрогнули его пальцы в ободрительном согласии. Внутри родилась уверенность, что он готов.

— Хорошо, — выдохнула я, еще немного посомневавшись. — Делайте.

Хим Дан опустился рядом на колени у изголовья Лахрета и достал из затянутого узла своих волос иглу. Затем склонился и пальцами нащупал нужную точку. Замер на секунду в раздумье, а потом уверенно вогнал иглу в выбранное место.

Все, окружившие нас, молча и напряженно, смотрели на процедуру. Казалось, никто даже не дышал. Я неотрывно смотрела на Лахрета, сосредоточившись на его мыслях и чувствах.

Сначала, как и говорил, Хим Дан, ничего не происходило. Но вот, прошло полминуты, и что-то вспыхнуло в глазах Лахрета. И тогда я это тоже почувствовала! Лирит истошно застонал, будто в его сердце вонзили кинжал, и припал к полу, безвольно уронив голову на землю. А у меня возникло ощущение, что в затылок врезался острый стержень и начал буравить мозги. Я ахнула, выронив ладонь мужа, и схватилась за голову. Потом этот стержень, вращаясь, врезался все глубже и глубже, пока не достиг лба, пронзив мозги насквозь. Просто безумная боль. Я никак не ожидала, что и меня так коснется эта процедура, от чего шокировано таращила глаза на лицо Лахрета.

Еще через минуту боль в голове из стержня превратилась в камень, точно бы в черепную коробку кто-то засунул руку и начал сжимать мозги все сильнее и сильнее. До тех пор, пока не стало тяжело дышать. Казалось, что глаза сейчас выпрыгнут из орбит, а тошнота вывернет все внутренности наизнанку.

И тут Лахрет прогнулся дугой в спине и громко захрипел. Пугающий эффект процедуры усилил душераздирающий стон Лирита, который, выпучив глаза, потащил голову по полу и перевернул ее макушкой вниз. А потом запрокинул ее и начал мотать из стороны в сторону и тяжело храпеть.

— Лахрет! Лахрет! — забыв о своей боли, я схватилась за грудки мужа.

От дикой боли он закатил глаза и отвернул искаженное гримасой боли лицо. Потом, словно прорвавшись сквозь некий барьер, он взмахнул руками и поймал меня за запястье. Сжал до едкой синевы так, что показалось, боль в голове сровняется с ужасной болью в руке. Все же я лишь стиснула зубы и терпела. Ему намного больнее.

Еще минута и Лахрет обмяк, расслабив каждую мышцу, а Лирит смолк и бессильно распростерся по полу, задев раскрывшимися крыльями кое-кого из стоявших недалеко людей. Из ноздрей нура вырвался облегченный поток воздуха, а легкие продолжали шумно работать, как меха кузнеца.

Хим Дан вынул иглу из головы и вытер о подол одежды.

— Все. Он придет в себя через несколько минут. Будет еще час мучить слабость, но это временно. И еще около часа небольшое покалывание в конечностях. Болеть больше ничего не будет, — он подвелся на ноги, продолжая смотреть на расслабленное лицо Лахрета. — Только я не могу понять, почему эта ниясыть так реагировала на процедуру, будто его кололи, а не Лахрета?

— Они связаны, — коротко ответила я, не сводя глаз с лица мужа.

— Связаны… хм… очень интересно. Дивные создания, эти ниясыти. Очень дивные, — задумчиво закачал головой хранитель и отступил на шаг, глядя на лежащего рядом Лирита.

— Лахрет?! — вздрогнула я, когда муж глубоко вздохнул и медленно поднял веки.

— Лана…

— Я здесь, любимый! Как ты себя чувствуешь?

— Будто по мне проехал грузовой состав. Что здесь происходит? — он попытался сесть.

Вышло у него это не сразу. Я старалась ему помочь, как могла. С другой стороны помогала Милитана. Последняя покосилась на хранителя Зарнара и задумчиво произнесла:

— У вас очень странные методы оживления. Это ваше иглоукалывание… ошеломляет. Мне у вас нужно поучиться.

Лахрет сел и, скривившись, потер плечо — место, куда попал выстрел.

— Кому я обязан за «приятные» ощущения? — обернулся он к Хим Дану.

Тот не ответил, лишь кивнул на лежащий у линии раздела белый ворох одежды с раскиданными конечностями и посохом вдоль тела. Лахрет нахмурился:

— Значит, мне это не почудилось, — качнул он головой и сурово посмотрел на меня. — Так ты все-таки пошла за черту?!

— Я должна была! Он грозил убить тебя, если я не пойду!

— И ты решила рискнуть собой и ребенком!

— А что я могла сделать?! Разве ты бы поступил иначе?

Он угрюмо отвернулся, согнув ногу в колене.

— Не сравнивай, — едва слышно буркнул он и вполне свободно поднялся на ноги.

— Но ведь всё же получилось! — прошептала я в оправдание, проводя его движения обиженным взглядом. — Я ведь прошла и вернулась. Теперь мы можем идти дальше! Я знаю, что нужно делать! Я вернулась за тобой и остальными!

Он шумно выдохнул и повернулся в сторону серой пещеры.

— Ладно. Идем. Нечего уже об этом спорить. Лучше скажи, что мы должны делать? Что говорит твой внутренний голос?

Я сглотнула комок обиды и направилась в сторону центрального порога Зала Храма-Врат. Все остальные молчаливо потянулись вслед за нами.

Первой в сумрак пещеры ступила я. Лучистый свет очертил мой образ и сомкнулся позади. Как и прежде, диски в щелях остались недвижимы. За мной шагнул Лахрет и замер на линии раздела. Сердце пропустило удар, и я зажмурилась, готовая лишиться жизни раз и навсегда. Все же ничего не произошло. Лахрет сделал еще шаг и еще, остановившись рядом. Тишина. Тогда он смело взял меня за руку и повел вперед. За нами в полной безопасности последовали остальные. Среди них были и зарнаряне, что еще находились в сознании (других они успели уложить у выхода и поспешить за нами). Завершающими топали ниясыти, настороженно оглядываясь по сторонам. Забава сказала, что до сих пор от нее не отступает пугающее чувство смерти. Последними шли Натон, на котором все еще лежал обездвиженный Наран, а рядом Ята. Наран уже начал понемногу приходить в себя. Он уже шевелил пальцами и двигал головой.

Когда мы подошли к плите, Зунг обвел ее носом со всех сторон. Обшарил ладонями все выступы и резные линии, смахнул пыль с барельефа и даже попробовал на вкус, желая выяснить состав материала, из которого была создана плита. Никакой надписи не нашел, в чем сильно разочаровался. Отошел на шаг и замер в замешательстве, скрестив руки на груди. Лоб исследователя прорезали морщины глубоких раздумий, а пальцы выбивали нервную дробь по предплечью.

— И что теперь? Лана ты знаешь? — повернул ко мне вопросительный взгляд библиотекарь. — Что тебе говорил здесь Зарнар?

Некоторое время я без звука стояла в трех шагах от изучаемого предмета, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Было такое чувство, что я что-то упустила. Что-то очень важное. Ответ крутился где-то совсем рядом, но уловить его никак не могла. В этих муках я засунула руку в карман запыленной дорогой туники и нащупала граненый предмет. Достала. Это был припасенный рубин «памяти» из Хранилища Истории Зарнара. Покрутила немного его перед глазами и механически вставила в центр книги, которую держал герн. Не знаю, почему я так сделала. Будто кто-то извне двигал меня. Вставив рубин в нужное место, вдавила его и отступила, глубоко удивляясь своим действиям.

— Так вот зачем ты забрала с собой «Память»! — понимающе протянул Хим Дан, стоя справа от Зунга и почесывая подбородок. — Удивительно… просто удивительно.

«Точно, удивительно», — подумала я и прислушалась к пещерной тишине.

Внутри плиты что-то щелкнуло и зашипело. А затем по периметру резко что-то пробежало, лязгая и разгоняя пыль, пока плита не вздрогнула и не начала двигаться вверх. Едва она оторвалась от пола, понизу пахнул холодный ветер, вздыбив тучи вековой пыли, лежавшей на всех возможных выступах и впадинах второй половины Зала Харама-Врат. Многие неприятно закашлялись и позакрывали носы и рты. Вместе с порывом ветра в щель проник яркий солнечный свет и удивительные звуки. Звуки природы, которые усиливались с увеличением щели. Первым я признала шум водопада и шелест листвы. Чем выше поднималась плита, тем громче они становились. Зунг не выдержал и присел. От увиденного он распахнул рот и восторженно присвистнул. Следуя его примеру поприседали и некоторые другие члены группы. Я же упрямо стояла, не в силах от волнения даже вздохнуть.

Плита двигалась медленно. Грохот и треск отражался от свода пещеры глухим эхом. Но вот она, наконец, поднялась на уровень глаз и отворила нам невероятный, восхитительный вид.

Мы стояли у выхода на небольшую пологую террасу посреди высокого плавного склона горного хребта. Склон покрывала густая невысокая растительность. По всей площади его виднелись скальные выступы, осыпи и много промоин. А рядом с выходом из пещеры между гладких бурых валунов шумел водопад. Срываясь с верхнего обрыва, вода белой поволокой падала вниз, натыкалась на уступы, отлетала, создавая молочный густой туман, и продолжала путь дальше, пока не собиралась в сине-зеленой заводи. Далее из заводи выходила узкая река, покрытая белесыми бурунами. Вдоль нее выстроились высокие раскидистые деревья, похожие на земную акацию. С их ветвей свисали неизвестные мне растения прямо до самой воды. Потом река с шумом спешила в удивительную зеленую долину. Она, окруженная высокими скалами, напоминала дно огромной чаши.

Вокруг щебетали птицы, сверчали насекомые, жужжали мухи (или что-то вроде них). Вокруг пахло розами и пионами, вперемешку с дикими травами. Воздух был просто невероятно чистым и приятным.

Раскинувшаяся впереди у подножия горного хребта просто немыслимых размеров зеленая долина, уходила вдаль к голубой дымке горизонта, где тоже виднелись горные вершины. Однако большее впечатление на меня произвело то, что находилось на дне долины у самого подножия утеса, на котором мы стояли.

Это был город! Город с замысловатыми строениями, обломанными воздушными мостами, бульварами и проспектами. Заброшенный, необитаемый. Множественные обломки зданий, затянутые вьющимися растениями, упрямо вырывались из земли и тянулись к небу. Кое-где можно было рассмотреть и нетронутые временем сооружения. Нельзя описать их какими-то геометрическими фигурами, они больше были похожи на всевозможные округлые формы с множеством норок по всей поверхности. К ним можно было бы добраться и по воздуху, и через мосты, или изнутри снизу.

Меня удивило, что дороги города даже с нашего места очень хорошо просматривались. Так, что сверху отлично было видно всю паутину магистралей. Будто кто-то за ними продолжал ухаживать до сих пор. Но кто тогда, если все герны вымерли много веков назад?

Все же самое большое недоумение вызывал широкий переливающийся розовым перламутром поток света. Он вырывался из центра города в самое небо. И где-то там, высоко в атмосфере, зонтом расходился во все стороны, пропадая за горизонтом над вершинами скал. Неужели это и есть источник защитного поля гор Градасса?!

— Я думаю, нам туда, — нарушил первым потрясенную паузу Зунг, указав вниз рукой.

Он уже пританцовывал в нетерпении что-нибудь поисследовать и открыть очередную загадку древних.

— Ну, раз туда, значит, туда, — криво усмехнулся Лахрет и ступил первым вниз.

Я, держась за его руку, потянулась за ним. Он все еще испытывал боль, но не показывал виду. Глядя ему в профиль, я могла лишь восхищаться его изумительной выдержкой и характером. Утешало, что боль уже очень скоро пройдет. И вообще, как он еще ни разу не пожаловался и не подал виду, что ему нелегко? Видно же было, как тяжело Лахрет двигался. Мне иногда казалось, что мой муж сделан из гранита.

Протолкавшись меж замешкавшихся зевак, из пещеры вылезла Забава и поспешила пристроиться рядом со мной, тут же заявив:

— Здесь нет тяжелого воздуха! Мне так хорошо! — сделала паузу, устремив взор на руины города. Потом задумчиво продолжила: — Но что-то здесь не так. Здесь тоже есть следы смерти. Они повсюду. Не такие, как в пещере. Я слышу голос смерти членов моего народа. Они в прошлом, но я чувствую этот голос через зияние…

— Слышишь смерть через зияние? Смерть ниясытей? Странно? Как они могли сюда попасть? И как ты можешь слышать их голоса через зияние???

— Просто могу… — ответила она и прикрыла вторые веки, продолжая рассматривать город и медленно переставлять лапы в темп нашему движению.

Сначала я недоуменно поглядела на клиновидный профиль королевы, потом передала ее заявление мужу и спросила его, что она этим хочет сказать.

Лахрет удивился, вскинув брови:

— Смерть членов ее народа? Разве здесь когда-то были ниясыти? Как они могли сюда попасть? Действительно очень странно. Хотя, — пожал он плечами, — пора бы уже привыкнуть к поразительному на каждом шагу. Хм…

Он крепко задумался, а через минуту все-таки прокомментировал слова Забавы, когда мы уже прошли приличную дистанцию от пещеры Храма-Врат (мы шли впереди всех на достаточном расстоянии, так что нас никто не слышал):

— Полагаю, это связано с гиперпространством. Так как ниясытям приходится пересекать его, они инстинктивно знают его. Ученые считают, что это место находится над пространством и временем. Ведь чтобы преодолеть такие немыслимые расстояния за считанные секунды, надо быть над временем. А значит, все, что проходит через него, не имеет временного описания. Время существует лишь в материальном мире, там, где мы с тобой живем. В зиянии его нет. Мы не знаем, каким образом ниясыти могут контролировать свое там пребывание. Они ведь на самом деле могут контролировать не только свое появление в пространстве, но есть предположение, что они способны видеть поток времени в нем, поэтому могут контролировать также и время выхода из него. Короткие дистанции в пределах планеты, я так полагаю, всегда занимают около десяти секунд. Стандартно. И скорее всего у них это заложено инстинктивно. Никто из существ на Заруне этого не может. А ниясыти могут. Особенно ясно видят время в гиперпространстве королевы… — он сделал еще одну паузу, роясь в закромах памяти, и через полминуты продолжил: — Существует предположение, что ниясыти вообще пришли на Заруну из другого мира. Хотя это лишь гипотеза, все же я думаю, что в ней есть рациональное зерно… может, поэтому нам сложно объяснить их способности. То, что привычно в их мире, поразительно для нас. Если же вернуться к прежней теме, то ниясыти умеют управлять гиперпространством и чувствовать его изменение и влияние на обычную материю. Раз Забава так говорит, она уловила некую связь между прошлыми событиями, этим местом и гиперпространством, которые оставили свой яркий отпечаток в потоке событий-времени. Значит, здесь что-то такое произошло, что отпечаталось на энергетическом уровне на всех мирах возле Заруны и слышно ниясытям через зияние.

— Ну, ты и закрутил… — расширила я глаза. — Я поняла только слова гиперпространство, Заруна, Забава, материя и время. А то, как ты все это связал, не поняла.

— Думаю, когда мы придем, ты поймешь.

— Угу, лет через тридцать.

— Не стоит себя недооценивать, Лана. Ты вполне способный ученик.

— Да, во сне.

Лахрет засмеялся, приобнял меня, никак не прокомментировав. И мы пошли уже дальше, молча, наслаждаясь приближающимся зрелищем.

Тут над нами мелькнула тень. Мы вскинули головы и увидели, как в небо взмыли все ниясыти, кроме, конечно, Забавы и Натона, который продолжал аккуратно нести на себе своего наездника. Радостно резвясь в воздухе, они вытворяли просто невероятные воздушные пируэты. Зарнаряне задрали головы и восторженно выпучили глаза. Такого зрелища они точно никогда в жизни не видели.

К нам подбежал Март и, учащенно дыша от бега, с широкой улыбкой на лице спросил Лахрета:

— Лахрет, позволь нам с Фионой слетать на разведку. Мы сверху оценим город и узнаем, откуда идет тот поток света. А также проверим, как туда добраться.

Лахрет согласно кивнул. Тогда Март мгновенно развернулся и побежал в сторону. В это же время Нук отделился от основной массы танцующих в воздухе, и спустился к земле, чтобы забрать своего наездника. За ним поспешила Брина, устремившись к Фионе. Вверху остались только одни Лирит и Рогор. Они парили высоко в небе, прямо над нами и всматривались вдаль.

Всадники уже летели в сторону города, когда Забава резко остановилась, так что Лахрету пришлось даже отшатнуться в бок, чтобы с ней не столкнуться.

— Что случилось? — спросила я ее.

— Опасность.

— Откуда? Какая?

Забава прикрыла вторую пару век и внимательно посмотрела в сторону пульсирующего потока света в центре города.

— Оно исходит оттуда. Там появилось какое-то движение. Нас заметили.

Вдруг она вздрогнула и, распахнув со звучным шелестом здоровое крыло, призывно простонала. Сразу же летевшие в сторону города ниясыти развернулись и направились назад, опускаясь все ниже и ниже к земле.

— Забава, что происходит? — спросила я ее вслух, чтобы Лахрет знал о моем вопросе.

Когда Забава действовала самостоятельно, это всегда означало, что обстоятельства требовали незамедлительных действий. И вот, она, не советуясь со мной, зовет разведчиков и, мало того, говорит, как именно им нужно лететь. Ее настороженность мгновенно передалась мне.

Проследив за шевелениями королевы, Лахрет озадаченно сровнял брови. После того, как Забава позвала улетевших, повернулась к нам и ответила:

— Я слышу пугающие стоны из прошлого… Они предупреждают о смерти и ненависти.

— Забава, ты опять пугаешь меня!

— Что она сказала? — спросил Лахрет, положив ладонь на приземлившегося рядом Лирита.

Интересно, слышат ли другие ниясыти то, что слышала Забава?

— Из центра города веет смертью, — ответила я мужу, в то время как внутри все заледенело. Страх королевы сразу же передался мне.

Забава задрала голову и расширила глаза. Грудь ее начала часто вздыматься, а поднятое высоко крыло, просвечивающееся розовым серебром на фоне солнца, наводило еще большее ощущение предчаяния беды. Сзади нас столпились остальные члены группы и переполошено переглядывались. Некоторые до конца не понимали, что означают движения настороженной королевы, но догадывались, что она почувствовала опасность и предупреждает о ней. Разведчики спешили назад, скользя почти над самой поверхностью земли.

И опасность не заставила себя долго ждать. Уже через минуту из центра города послышался далекий отголосок гула, как от пчелиного улья. А возле источника светового потока в центре в небо стало подниматься серое облако. Оно росло и увеличивалось, пока не превратилось в черный рой маленьких приспособлений, которых сложно было рассмотреть издалека. Облако пульсировало, надувалось, сжималось, меняло очертания и конфигурацию.

— Небо великое! Что это такое?!! — послышалось сзади.

— Мне одному только страшно, или еще кто-то есть такой как я, напуганный?

— Я.

— И мне чего-то не по себе.

— Что это может быть?

— Смотрите! Оно начало двигаться в нашу сторону!

— Бежим обратно в пещеру!

— Надо прятаться!

— А вы случайно не видели в пещере туалет?

— А ты на ходу…

— Йен! Как ты можешь юродничать в такой момент, как Март?

— Прости, случайно вырвалось.

— Так что? Бежим?

— Мужчины не бегут от опасности. Они стойко встречают ее лицом к лицу.

— Эти мужчины дураки и безумцы. А благоразумные — прежде изучают опасность, узнают, как с ней бороться, прощупывают слабые места, а потом уже идут к ней сразиться лицом к лицу.

— Зунг, тебя никто не держит. Беги. Мы недалеко ушли от пещеры. Нам нет пути обратно.

— Идем, я покажу!

Надо бы бояться, но страх внезапно отступил, и я лишь заворожено следила за пульсирующим облаком. Тем временем Забава сложила крыло и вытянулась в указывающей позе, подобно охотничьей собаке.

— Забава! Что ты ещё видишь?! — спросила я ее.

— Они не живые. Они несут опасность! Это они причинили в прошлом смерть моему народу! Много смерти… — потом она прогнула шею так, что теперь голова располагалась над телом, а глаза застелила пелена невыразимой печали.

В этот момент возле нашей компании приземлились Нук с Мартом и Брина с Фионой. Они скоро спешились и поспешили к нам.

— В чем дело? Почему вы вернули нас обратно? — недовольно спросил Март.

Ответом ему была поднятая в указательном жесте рука Зунга. Март повернул голову и остолбенел, распахнув рот.

— Мама моя родная!!! Нхуровы испражнения! Что это за нечисть такая?!!

Рой, постоянно меняя плотность и очертания, видом и звуком напоминая разъяренных пчел, стремительно приближался в нашу сторону. Шорох мелкого щебня позади и шелест травы сообщил, что некоторые решили проверить, не забыли ли они случайно что в пещере. Другие, затаив дыхание, ждали приказа. Лахрет повернулся ко мне и спросил:

— Лана, что ты чувствуешь? Ты должна знать руководство Зарнара. И что говорит Забава?

Я подняла на него глаза:

— Я не знаю… Это все еще лишь смутные ощущения. Забава боится.

Королева оторвала взгляд от роя и произнесла:

— Они точно несут смерть. Они уже однажды убивали здесь. Ими кто-то управлял из города. Ничто от них не спасает…

Я передала ее слова мужу. Лахрет повернул лицо в сторону медленно растущей искусственной тучи. Вроде бы нужно скомандовать всем уходить, но он медлил, как и я. Сощурился и поджал задумчиво губы.

— Что-то здесь не так, — качнул он головой.

— Постой, — удивленно выдохнула я ему в унисон. — Что-то тут не так. Что-то здесь есть… не могу понять… В голове что-то вспыхнуло.

— Что? Ты почувствовала подсказку?

Я вместо ответа оглянулась на Забаву. Та мотнула головой, словно прогоняя остатки наваждения, и сразу же послала мне дивный образ.

Внезапно я увидела ошеломляющее видение, не похожее на те, что часто передавала Забава. Немного размытое и мерцающее. Словно далекое чужое воспоминание. Давно забытое и растревоженное.

Это был тот же город, что и сейчас, только не заросший и разваленный, а совсем другой, обжитый. В центре еще не было потока света, устремленного в синее небо. Но недалеко от того места виднеются два обелиска, между которых, как полупрозрачное полотно натянуто нечто, подобное волнующейся рябью воде. Из него вылетают один за другим ниясыти и мчатся к небосводу. Они перепуганы и растерянны. И боятся чего-то. Потом они опускают взгляды вниз и видят небольшую толпу существ, подобных ящерам с толстыми хвостами. Те существа задрали головы и пораженно смотрят на них, будто совсем не ожидали их появления. Ниясыти некоторое время парят в небе. Разворачиваются и возвращаются к пелене меж обелисков, желая вернуться обратно, но это была дорога с одним концом. Назад она их уже не пускала. Они негодуют. Они хотят вернуться в родной мир, а дороги туда нет.

Дальше картинка меняется. Ниясыти гневаются и хотят убить ящероподобных существ, в которых я узнала гернов. Но только они начинают спускаться вниз, полные лютой решимости лишать жизни из-за того, что их вырвали из родного мира (а кое-кто даже успел задушить одного из крайних), как, вдруг, вокруг гернов разверзается земля черной широкой линией по периметру площади. И оттуда, из щелей начинают подниматься тучи мелких механизмов. Их контролирует один ящер, что стоит у основания обелисков. Лишь по одному движению его руки, эти маленькие беспилотные машины покорным потоком устремляются на крылатых гостей. Машины начинают убивать разгневанных ниясытей. И ничто не может их остановить. Ни защитное биополе, ни ультразвук. Ниясыти, как подкошенные, извиваясь, падают вниз и перестают дышать. Увидев, сколько полегло сородичей и что ничто не может спасти от страшного неведомого оружия, остальные ниясыти начинают бежать. Тогда машины мчатся за ними и ниясыти уходят в зияние. Кто успел уйти, спасаются, а кто нет — падают замертво. Их было так много, как звезд на небе. Стальные тела укрывают территорию города от площади на сотни метров. Одни распростерлись на проспектах, другие свисают с мостов, перекинутых через дороги. Третьи лежат на крышах и лужайках. Бездыханные и безжизненные.

Слезы побежали по моим щекам. Сердце больно сжалось от дикой жалости о смерти гордых и отчаянных повелителей небес. Столько мертвых ниясытей я никогда в жизни не видела. Никто не мог им помочь. И от этой жуткой неразберихи и вопиющей несправедливости душа безумно болела и горько плакала. Только один вопрос сорвался с моих губ: «Почему?» Я взмахнула руками от шока, вызванного видением, ноги подкосились, и, если бы не вовремя подставленные руки мужа, я точно бы рухнула наземь.

— Что ты увидела? — он догадался, что Забава мне послала какие-то образы.

Я поведала ему. А тем временем беспилотники уже почти приблизились к склону утеса. Небо медленно темнело от бесчисленного количества черных точек. Теперь они двигались ровным строем, равномерно в боевом порядке распределяясь в пространстве. Я оглянулась по сторонам. Все друзья смело взирали на приближающуюся беду. Никто не дрогнул (Зунг замер чуть поодаль в нерешительности, однако остался). Даже девушки стояли лицом к городу. Пусть в глазах их горел страх перед неизвестностью, но они не стали убегать, давно научившись за время нашего долгого похода встречать опасность лицом к лицу.

Рядом хмурил брови Лахрет, мрачно наблюдая за приближающимися маленькими машинами. Лирит, Забава и Рогор стали вокруг нас треугольником и приготовились стоять насмерть. Бежать уже было поздно. Да и внутренний голос меня постоянно останавливал. Но что этот голос хотел сказать? Снова в голове мелькнуло видение небесной баталии многовековой давности. И тот час до меня дошло! Точно! Герн, что руководил этими машинами! Тот, который был у обелисков! Он так походил на Зарнара в Хранилище Истории. Неужели это был он?

Гул от приближающегося роя уже стоял везде. От этого гула кое-где даже посыпался мелкий гравий и с шелестом поспешил вниз. А насекомые испуганно притихли. Лахрет достал свой плазмер из кобуры, другой рукой сжал мое запястье.

— Я поняла, что надо делать… — ровно произнесла я и поймала краем глаза на себе задумчивый косой взгляд мужа.

— Тогда пора действовать, — кивнул он.

Я, высвободив руку, обошла его и остановилась впереди в трех шагах. В голове крутились мысли об уроках пройденного пути.

«Вера, щедрость, смирение, любовь, самопожертвование… — шептала я. — У меня ключи от города гернов. Я должна ими воспользоваться. Зарнар в пещере сказал, что ˮдальше идти будет легчеˮ».

Тогда я начала думать о хорошем, о том, что пришла с миром и желаю всем только добра. Затем упала на колени и протянула к растущей черной туче руки. Неожиданно я почувствовала, как рядом присела Забава, и поняла, что она словно собирает в один узкий луч и усиливает мои эмоции. Теперь мы вместе. И от этой мысли стало легче. Ее верное плечо никогда не оставит, не покинет и не подведет. И в печали, и в радости…

Мало того, краем уха я услышала, как зашелестела трава, и почувствовала тепло за спиной. Лахрет положил ладонь на плечо, и в меня стремительным потоком потекло его спокойствие. Он тоже будет стоять рядом до самого конца. И если нужно, первым положит голову в этой неравной борьбе. Разве может быть иначе?

Все же я не хотела думать о плохом. Сердце верило в торжество добра над злом. В благополучное завершение нашей нелегкой миссии. Я закрыла глаза, сосредоточившись на желании остановить мчащиеся к нам беспилотники.

«У! У! У!» — пульсировал рой, заполоняя собой синее небо.

Надо бы бояться, но страха уже не было. Как будто в голове заговорил знакомый голос и указывал, что нужно делать. Главное, слушаться его. Вот, он шепнул, и я протянула руки, строго приказав вслух:

— Стой! — и тут же открыла глаза.

Рой, что еще миг назад стремительно приближался, резко остановился и завис в воздухе в десяти метрах от нас. Все вокруг замерло и притихло. Даже ветерок, казалось, дул слабее. Возникло пугающее ощущение ожидания. А все, что окружало нас, знало исход и приготовилось к кровавому исходу, будто такое уже было когда-то здесь и не раз.

Несколько минут ничего не происходило. Сзади, нервно покачиваясь, кашлянул Виктор. Прерывисто выдохнул Йен. Лирит поправил на спине сложенные крылья. Лишь эти звуки нарушали тишину. Да еще стук моего сердца в ушах: «Тук! Тук! Тук!». Или это билось сердце Забавы? Впервые я почувствовала, как от нее исходил благоговейный страх. Никогда моя королева еще так не трепетала перед опасностью, как сейчас. Еще ничто ранее так не внушало ей ужас, как эти маленькие механизмы, что висели в воздухе в десятках шагов впереди.

И вот, один из объектов отделился от общей массы и неторопливо направился ко мне. Опустив одну руку, я ждала, когда он приблизится. Чем ближе объект подлетал, тем лучше его можно было рассмотреть. Оно было незамысловатой формы: стержень его напоминал эллипсоид с заостренным концом, а по бокам треугольные крылья, крепящиеся по всей длине до хвоста. Всё. Однако впечатляло другое. По всей оливковой поверхности, изрезанной замысловатым золотистым рисунком желобков, в определенной периодичности от носа к хвосту отходила светящаяся полоса. Одна за одной, одна за одной.

Подлетев, объект завис прямо подле моей ладони. Тогда я, понукаемая тем же загадочным велением внутреннего голоса, коснулась округлого носа маленького (размером в две человеческие ладони), беспилотного истребителя. Ощущение касания было подобно прикосновению к пелене Грани. Гладкий и холодный атлас. Вдруг, световые полоски, перестав переливаться, устремились в одну точку под мою ладонь. Потом, спустя полминуты, беспилотник дал задний ход, и вернулся к общей массе. И больше ничего. Отчего я немного растерялась. Что с этим множеством самолетиков делать? Тут сверху послышался задумчивый голос Лахрета:

— Вели им опуститься на землю.

Я так и сделала, подумав в себе, что хочу, чтобы они приземлились. И потом механически сделала жест рукой «вниз». Тут же беспилотники послушно среагировали и равномерно распределились в одну горизонтальную плоскость. Потом опустились на большой площади горного склона так, словно на землю бросили рыболовную сеть.

— Невероятно!!! — наконец, позади подал кто-то смелый голос.

За ним продолжили шептать:

— Я чуть штаны не обмазал.

— И я думал это конец.

— Вот это безумные герны. Зачем они создали эти штуки???

— Как зачем? Для защиты города.

Тут от толпы наших спутников отделился Йен и, осторожно двигаясь, подошел к первому из «защитников» Ахель-Итара. Сначала кратковременно коснулся его, потом, после того, как тот не подал никакого признака жизни, поднял в руки.

— Хм… — пытливо протянул инженер, крутя в руках маленький летательный аппарат. — Какой странный рисунок фюзеляжа. — Попробовал поддеть ногтем резную линию. — Ничего… но мне кажется, что там под ним что-то есть…

Я все еще стояла на коленях, когда остальные начали подтягиваться к инженеру и проявлять пугливый интерес к лежащим объектам. Каждый начал выдвигать свои теории причин их создания.

— Мне кажется, что герны их создали не только как защитное оружие города, — начал рассуждать Хим Дан. — Мы их не видели в действии, поэтому трудно сразу определить их функциональные возможности и целевое назначение. Вполне вероятно, что это оружие способно причинять разрушения колоссального масштаба. Интересно, какие? И насколько эффективные?

— Мне интересно, как этот круглый нос может навредить кому-то? — буркнул капитан, любитель всех острых, колющих и режущих предметов.

— Разве только в этом может быть смертоносность? — пожала плечами Рэнна, знаток стрелкового оружия. — Возможно, из него могут выдвигаться маленькие пушки.

— И много может сделать такая пукалка??? — насмешливо фыркнул капитан и презрительно отвернулся. — Примитив какой-то.

— Я бы не сказал, что они такие уж и примитивные, — покачал головой Йен. — Я согласен с Хим Даном. Если вы не видели их в действии, это не значит, что они не могут навредить.

Я подвелась на ноги и направилась к остальным. И тут, на пятом шаге, я запнулась и застыла, повернув голову в сторону города.

— Лана, что ты думаешь? — спросил Хим Дан, задумчиво склонив голову набок, когда заметил мои движения. — Ведь ты смогла их остановить. Как ты это сделала?

Я ответила ему не сразу, так как перед глазами мелькнул странный образ. Мелькнул настолько стремительно, как вспышка молнии, что я не успела толком ничего разобрать. Лишь одно. Женский образ и вопросительный взгляд серых глаз. Так как это длилось не больше секунды, я решила не сосредоточивать на этом внимание. Перевела отрешенный взгляд на спрашивающего и протянуто ответила:

— Я слушала внутренний голос… А Забава дала мне способностей. Они подчиняются воле Управляющего… — почему я так сказала, я тоже мало понимала, словно знала это всегда и всё. — В древние времена им был Зарнар.

Остальные повернулись ко мне всем телом, и заинтересованно нахмурились. Все, что я сейчас говорила (и говорила я, чувствую, с лицом, далеким от спокойного состояния, словно вычерпывая чужую память), вызывало у них глубокий интерес.

— Откуда ты это знаешь?

— Я видела прошлое… из памяти Забавы. Она видела, как на Заруну прилетели ниясыти. Их было так много, что они заполонили собою все небеса. Они всё вылетали и вылетали из огромного портала, что создали герны. Герны испугались их и позвали Управляющего. Он запустил оборонную систему города и начал… убивать. Я никогда не видела столько мертвых ниясытей, — я говорила, глядя пред собой невидящими глазами, а голос печально дрожал. — Ниясыти пришли из другого мира… им открыли путь герны через межпланетный портал… — я вскинула на стоящего рядом Лахрета влажные глаза и потрясенно воскликнула: — Они убивали ниясытей! Убивали, потому что сильно испугались! Ниясыти пришли сюда с другой планеты! Они родом не с Заруны! Они тоже боялись, а герны были сильнее и умнее. Они убивали и убивали. Тела мертвых ниясытей лежали везде… везде…

Лахрет успокаивающе обнял меня, положив ладонь на голову, и прошептал, поглаживая по спине:

— Это было давно… их уже не вернуть…

— Кто такой Управляющий?

— Какой еще межпланетный портал?

— С другой планеты? Дальше всё чудесатей и чудесатей… что не шаг, всё фантастика.

— Как??? Откуда Забава узнала это?

— Она может «читать» историю, — оторвав лицо от груди Лахрета, ответила я. — Она говорит, что слышит ее через зияние. Тот день глубоко отпечатался там. Забава говорит, что после этого герны больше никогда не открывали свой Портал. Они начали бояться нашествия других существ из иных миров. Они не знали, кто такие ниясыти и чего они хотят. Те, кто выжил, ушли в зияние и навсегда остались в плену Заруны. А герны, боясь возвращения летающих убийц, запустили в своем поле специальную ловушку, мешающую ниясытям вернуться на земли гор Градасса. Вот, почему они не могут здесь летать. Это герны устроили эти электромагнитные аномалии, чтобы не пустить сюда ниясытей.

— Но как они могли убить ниясытей?! Ведь у них есть защитное поле!

Тогда я указала на беспилотник в руках Йена.

— Им ни по чем любое поле.

— А что тебе еще сказал этот твой внутренний «голос»? — снова спросил Хим Дан, глядя на меня благоговейными глазами.

Он верил, что так говорил с ними Зарнар. Конечно, никакого потустороннего «голоса» и в помине не было, но некая внесенная мне в мозг еще в карстовой пещере у Грани информация, продолжала руководить мною. Я повела плечами и ответила:

— Не знаю…

— Он тебе не сказал, зачем герны создали их? — спросил Зунг, состроив довольно забавную заинтересованную физиономию за спиной.

Грудь библиотекаря еще часто вздымалась от пережитого страха, но глаза уже привычно блестели любопытными искрами.

— Я же сказала, что Управляющий запустил оборону города. Значит, они ее создали, чтобы защищаться.

— От кого?

— От тараков! — осветил очевидное Хим Дан. — От кого же еще?

— Послушай, Лана, а ты там в этих… в воспоминаниях Забавы не видела тараков? Не ходили ли они там между гернов? — продолжил задавать вопросы Зунг.

— Нет. Герны были одни. И их было немного. Они стояли на огромной площади возле высоких обелисков, между которыми был открыт Портал и смотрели на появляющихся оттуда ниясытей. Тараков не было.

— Хм… интересно… Портал между обелисками… — заинтригованно почесал подбородок Зунг. — На площади… Значит, ниясыти пришли уже тогда, когда герны изгнали тараков из Ахель-Итара…

— Так вот откуда появились ниясыти! — торжественно воскликнул Йен. — Я так и знал, что они не из нашего мира! Это все герны!

— Так и люди не с Заруны! Забыл что ли историю, которую нам рассказал Хим Дан?

— Иронично как вышло… — качнула головой Рэнна. — Вызвав чужих на планету, они сами ее покинули навсегда…

Все дружно посмотрели на дочь капитана.

— Поэтично ты сказала. Даже непривычно от тебя такое слышать, — хмыкнул Йен.

— Я и не на такое способна! — презрительно скривила губы артиллерист корабля, оскорбленная невысоким мнением о себе.

В то время как остальные начали высказывать свои мысли об оружии гернов и удивительной истории ниясытей, я повернулась в сторону города и задумалась.

Где-то там до сих пор работают некогда запущенные гернами механизмы. Где-то там спрятана лаборатория Зарнара, которая находится в ожидании нашего прихода. Где-то там еще стоят обелиски Портала. Кто знает, может я смогу вернуться обратно домой, на Землю? Ведь через него когда-то ходили герны на мою родину и привели сюда людей. Вот только хочу ли я этого? Хочу ли вернуться туда, где я была никем? Туда, где я была нужной только маме и бабушке и с перспективой жить в большом миллионном городе, где всем всё равно, что происходит в твоей жизни. В городе, где ты пройдешь по улице, и никто не посмотрит тебе вслед. Хочу ли я в тот мир, где ничего не значу?

Мысли об этом захватили мой разум настолько, что не заметила, как лицо мое стало грустным. Предплечья коснулась теплая рука, и я обернулась. Лахрет нежно улыбнулся и поправил непослушный локон у виска, что трепетал на ветру. В этот момент я окончательно поняла, что не хочу обратно на Землю. Мой дом здесь, где Лахрет, где Забава. Я нужна здесь. Здесь меня любят и ценят. Здесь я чего-то, да, значу. Разве Земля может дать такое богатство? Лишь образ мамы и бабушки заставлял совестливо сжиматься сердце. А может, забрать их сюда? Да-да! Точно! Тут я о них смогу позаботиться, и они будут счастливы рядом со своей любимой дочерью! Эта идея засела глубоко в моей голове, и я решила поискать возможные пути ее реализации. Думаю, они будут не против пожить в этом мире. Конечно, сразу удивятся, но потом привыкнут. Этих мыслей Лахрет не увидел, а спросил о том, что больше всего волновало всю нашу группу: куда идти дальше?

— Ты можешь провести нас на ту площадь, что ты видела из воспоминаний Забавы? Думаю, это пока единственная разумная идея о том, куда нам идти. Если ты, конечно, не хочешь направиться в другое место. Что говорит твой внутренний голос?

— Пока ничего. Он у меня возникает в голове только тогда, когда мы сталкиваемся с чем-то из ряда вон выходящим или уже достигли нужного места. Будто он связан с этими важными точками.

— А можно вопрос не по теме? — неожиданно громко произнес Март и тем самым привлек к себе внимание.

— Какой? — первым откликнулся Лахрет.

— А как мы спустимся теперь в город? Эти штуки здесь везде, — махнул рукой в описывающем жесте брат. — И ступить негде. Вдруг мы кого-то нечаянно раздавим, и они решат защищаться?

Тогда все дружно перевели взгляды на усыпанный равномерным геометрическим узором склон горы. Это был действительно интересный и насущный вопрос. Полюбовавшись сим узором, они обратили молчаливые взоры на меня. Резонный вопрос брата заставил и меня крепко задуматься. А, действительно, как же управлять этими штуками? Я озадаченно наклонила голову и нахмурилась, глядя на маленькие летательные аппараты.

Смотрела, смотрела, пока в голове не стрельнула идея. Попросив Забаву усилить голос моих мыслей, я выпрямилась, подумала о том, что хочу, чтобы беспилотники поднялись в воздух, и сделала жест рукой «вверх». Сразу же послышался тихий гул и все аппараты разом, в гармоничном согласовании, взмыли в небо. Как всё легко оказалось!!! От удивления и детской радости, что у меня все вышло сразу и без напряжения, я пискнула и подпрыгнула. Вслед за моим движением волной колыхнулась и оливковая пелена в воздухе. От этого бурный восторг отозвался в груди скорым ростом. Влекомая этим порывом, я повела рукой вправо, а затем влево. Машины послушно последовали по указанному пути туда и сюда. Как же это меня раззадорило! Я снова восторженно пискнула и сделала круг рукой. Тогда летательные аппараты начали собираться в огромную горизонтальную воронку и по спирали кружить в том же направлении.

Если честно, наверное, я бы еще долго забавлялась так, если бы мою руку не поймал Лахрет и не привлек внимание. Его губы растянулись в понимающей улыбке. Всё же глаза его были серьезны.

— Думаю, их надо отправить на место, где они и находились все это время.

Я с готовностью закивала и сосредоточилась на том, что хочу, чтобы они летели в свой ангар, а рукой сделала жест от себя. Они начали по спирали разворачиваться в сторону города. На миг замерли, словно рассчитывали курс, потом послушно последовали приказу.

— Восхитительно! — протянул Зунг, соорудив на лице нечто подобное восторгу и удивлению — вышло что-то перекошенное.

— Надо же!

— Круто!

— Интересно, а почему эта штука не полетела с остальными? — послышался вопрос Марта.

У инженера в руках всё еще оставался аппарат, что тот поднял. Только теперь он активно переливался и гудел.

— А ты попробуй его отпустить, — предложил кто-то.

Он отпустил, и машина сразу же поспешила за остальными.

— Класс!

— Вот бы таких штук нам побольше, да, с тараками сразиться! — громыхнул капитан и тут же привлек внимание всех к себе.

— Так ты ж говорил, что эта ˮпукалкаˮ ничего не может толкового сделать!

— Мало ли! — недовольно насупился мохнатыми бровями капитан. — А вдруг, действительно могут!

— Интересно, а можно так? — спросил Йен и поглядел на меня.

Я пожала плечами.

— Ладно, путь открыт. Это не первостепенный вопрос. Помните, нам нужно найти лабораторию Зарнара. Для этого надо войти в город. Спускаемся! — скомандовал Лахрет и махнул рукой в сторону долины.

Теперь в глазах моих спутников не было страха. Лишь исследовательский интерес. Каждый понимал и грел идею, что теперь, когда нам подчиняется такая сила, как те летательные аппараты, ничего уже не страшно.

— Слушайте! Хочу внести предложение, как назвать те улетающие штуки! — громко воскликнул Март после пяти минут спуска.

— Как? Дрон? — улыбаясь, спросила я.

— Нет, «летунчик»… — криво усмехнулся Март. — Но мне больше нравится твой вариант! Все! Решено, будем называть их дронами!

— А почему дрон? — спросил Лахрет.

— Не знаю… Так, по-моему, у меня дома называли аппараты без экипажа.

— Интересно.

— Да, уж… — выдохнула я, поглядев на уменьшающийся рой беспилотников.

*** *** ***

Когда мы переступили границу города, Раголар уже почти коснулся горизонта. Шел к завершению шестой день нашего пребывания в мире гор Градасса. Красный круг солнца через разреженную атмосферу гор казался неестественно ярким. Зарево заката окрасило небо в самые насыщенные и жаркие тона. Ложась теплыми красками на белесые и серые стены замысловатых строений Ахель-Итара, лучи светила окрашивали все вокруг в согревающий уютный мир.

Идя по изумительно вычищенной каменной поверхности проспектов и бульваров города, я каждой клеточкой ощущала атмосферу забвения. Черные входы в покинутые жилища смотрели на нас бездонными зеницами. Заросшие игровые площадки с перекошенными снарядами усиливали эффект пустоты и заброшенности. Обломанные воздушные мосты, некогда соединявшие соседние здания, с оборванных краев которых свисали все те же вьющиеся растения, оставались ненужными сотни веков. Но, несмотря на это, глядя на округлые здания, которые росли из земли и закручивались в неопределенные формы, казалось, они продолжали жить своей тихой жизнью. Было такое чувство, что вот-вот кто-то выйдет нам на встречу и приветливо помашет нам рукой.

Если я увлеченно рассматривала заброшенный мир древних развалин, то другие жарко обсуждали дороги. Зунг все никак не мог осмыслить загадочность их чистоты. Как они могли выстоять против многовековой работы назойливых ползучих растений, да вездесущих семян и корений? Пришли к выводу, что, возможно, в городе существует некая механизированная автоматическая система очистки магистралей и поддержания ее в надлежащем виде.

Когда мы дошли до той самой площади, что я видела в воспоминаниях Забавы, Раголар уже почти скрылся за коричневыми очертаниями далеких вершин гор. О том, где находится эта площадь, подсказывал мне все тот же внутренний компас. Внутри было ощущение, что я уже была в этом городе. Была когда-то, очень давно. Словно я вернулась домой. Однако Забава себя так не чувствовала. Было заметно, как она нервничала и вздрагивала при каждом повороте, словно ей мерещились трупы умерших сородичей. Я лишь понимающе гладила подставленную переносицу и шептала ободряющие слова. Тогда она успокаивалась.

Только последний луч блеснул на горизонте, воздух дрогнул в тихом переливе звенящих колокольчиков. Воины нашей группы насторожились и заняли боевые позиции в готовности защищаться. Звук шел откуда-то из центра города, со стороны источника защитного поля гор. Перламутровый поток начал равномерно переливаться широкими желтыми полосами в сопровождении такого же синхронного звона колокольчиков.

Каждый из нас затаил дыхание в ожидании и неотрывно смотрел в ту сторону. А потом!!! Как же прекрасно было это зрелище! От каждой золотой полосы равномерно и по строгому порядку начали отделяться большие светящиеся шары. Каждый шар в положенной последовательности стремился в свою, известную только ему, сторону. Сначала я собралась пугаться, привыкнув к тому, что на каждом шагу нас встречают неожиданности и хотят остановить. Но эти шары летели не к нам. Распределившись равномерно по площади всего города, они застыли в замысловатых линиях. Затем, дождавшись, что остальные светящиеся объекты займут отведенное им место, начали так же синхронно опускаться вниз. Они опускались до тех пор, пока не остановились на высоте пяти метров над землей вдоль широких улиц и проспектов города. Теперь каждый закоулок и весь город был ярко освещен, как днем.

— Это же фонари!!! — воскликнул Зунг.

— Потрясающе!

— Как гениально придумано!

— Невероятно! Удивительное освещение города! Даже когда хозяева покинули его, он продолжает выполнять свою работу! А что же тогда чистит дороги?

— Может, скоро увидим и это чудо.

Большие шары диаметром около метра, висели над каждой улочкой без какой-либо видимой опоры. Некая удивительная программа, внесенная однажды проектировщиками города до сих пор неизменно, каждую ночь, выполняла свое дело.

Площадь, на которой мы стояли, была по периметру окружена десятью такими шарами. Так что беспокойство о том, что нам придется ˮисследоватьˮ в темноте, ушло в сторону. Впереди по центру площади стояло два высоченных, около десяти метров, обелиска. Их основания упирались в ровно скошенный круглый газон, а макушки венчали металлические кольца, сложенные друг в друга по принципу карданова подвеса. Мы стояли между ними ровно посредине и, задрав головы, рассматривали эти загадочные сооружения. В стороне стояло большое цилиндрическое здание с высоким куполом и антенной по центру, напомнившее мне здание цирка. Фасад строения смотрел строго на эти два обелиска. От газона, где стояли сии высоченные столбы, лежала широкая прямоугольная серая плита, очерченная глубокими желобами. Гладкая, как отполированный мрамор. Она немного поднималась над землей и смотрела на то здание узкой частью.

Наша группа распределилась по всему газону и рассматривала все неровности и вызывающие вопросы объекты. Ниясыти лениво вывернулись по его краю. Натон, с которого осторожно спустили уже пришедшего в себя Нарана, устало уронил голову на лапы и вырубился. Забава, вынеся мне по дороге мозг о том, что дико голодна, в конце концов, тоже отключилась только мы ступили на траву. Рогор остановился подле угла мраморной плиты и замер сторожевым истуканом. Мэнона, застенчиво вертевшийся возле нура в последнее время, старался как можно меньше привлекать к себе внимание. Так что, уразумев, что тот занял охранную позицию, гадак опустился на землю, обхватил руками колени и замер, боязливо оглядываясь по сторонам. Почему-то его пугало это место. Что именно, он сам не знал.

Я подошла к одному из обелисков и, обходя его по кругу, принялась искать на нем какие-нибудь надписи. Лахрет меня покинул, подойдя к Нарану, чтобы узнать его самочувствие. Там у них развязался долгий диалог, который я решила не прерывать.

Отдельной группой держались наши беловолосые спутники. В большей степени они осторожно оглядывались и молчаливо любовались городом, будто ожидая скрытых ловушек. Они не были особо любопытны. Чего нельзя сказать о моих спутниках. Они бесстрашно шумели с самого начала спуска с горы. А переступив черту города, вообще ничего не стеснялись. Иногда их комментарии вызывали у меня улыбку или даже приступы смеха.

Здесь, на площади обелисков, которую мы наименовали для себя площадью Портала, мы решили передохнуть, перекусить и подумать о том, куда идти дальше. Поэтому никуда не спешили. Некоторые уселись прямо на землю, достали сухие пайки, которых у нас почти не осталось, и принялись жевать. Через некоторое время Милитана спросила, глядя на здание, похожее на земной цирк:

— Интересно, а что то за здание такое?

— Думаю, это какой-то административный корпус.

— А я считаю, что это управленческий центр Портала. А эти колонны — лишь дверь. Все остальное управление должно осуществляться в стороне. Наверное, именно оттуда, так как это удобное расположение для наблюдений за всем, что на площади происходит, — с самым умным выражением лица произнес Март.

— Я с ним согласен, — кивнул Зунг, остановившись возле моего брата. — Это, скорее всего, и есть центр управления Порталом.

— А почему вы решили, что он должен быть обязательно в каком-то помещении?

— Искусственное соединение миров, создание необходимого контролируемого туннеля, я так думаю, требует удаленного доступа к самому месту прохода. Если учитывать рассказанную нам легенду о гернах, они должны были где-то совершать наблюдения и выводить телеметрию о тех местах, куда они посылали свои устройства для наблюдений.

— Логично. Может, нам туда пойти? Тогда мы больше узнаем, об этом месте…

— Давайте, — согласно кивнул Виктор. — Только, может, немного поспим, а завтра утром примемся за исследования. Все уже изрядно устали и нуждаются во сне. Смотрите, ниясыти уже дремлют. Ну, кроме этого… дикого. Он вообще, когда-нибудь спит?

— Капитан, этот нур уже давно не дикий. Сколько вам ещё повторять?

— И чей же он? Не может же быть наша Лана наездницей двух ниясытей? А если он ничейный, то значит, дикий.

— А почему вы решили, что Лана не может быть его наездницей? Он ее слушается во всем и носит на себе.

— Ее носят все ниясыти, стоит ей только попросить. Выходит, она наездница всех ниясытей? Такого не бывает.

В итоге, разгорелся горячий спор о том, что может быть, а чего быть не может. Устав от шума, я поднялась на ноги и снова направилась к обелискам. Что-то мне постоянно не давало покоя. Я знала, что мне что-то нужно здесь сделать, но что, никак не могла сообразить. А с того момента, как Забава задремала, почувствовала, что моя сосредоточенность значительно ослабла. Голова была тяжелой, а глаза непослушно закрывались. День был слишком насыщенным и тяжелым. Силы и нервы были на пределе. Все же от перенапряжения уснуть я не представляла себе возможным, тем более что-то меня постоянно заставляло двигаться. Будто мы достигли новой контрольной точки, за которой следует следующий шаг. Подошла к одному из обелисков и застыла, уставившись на белесую поверхность. Вдруг, в голове что-то вспыхнуло, и я снова увидела странный женский образ с серыми глазами, что видела еще на склоне по выходу из пещеры. На этот раз видение длилось дольше, чем в первый раз, будто мы стали ближе к какому-то особому месту. Но что означал этот образ? Кто эта девушка? Что она мне хочет сказать? Почему я вижу ее образ?

Я тряхнула головой, желая прогнать необъяснимое наваждение. Затем механически подняла руку и потянулась к основанию. В этот момент, я, как и было уже ранее, действовала по наитию, не осознавая, что делаю. Как только коснулась верхней плоскости квадратного основания обелиска, послышался звон как от разбитого стекла. Я тут же испуганно отпрыгнула назад.

— Что произошло?

— Это ты Лана?

— Опять она что-то запустила.

— Так. Куда бежать?

— Я думаю, вон в то здание… что больше всего похоже на пещеру.

— Что ты сделала?

Сразу же рядом возник Лахрет и принялся бдительно оглядываться по сторонам в ожидании очередной неожиданности. Я прижала перепугано руки к груди и уставилась на светлую поверхность монумента. Винить себя за необдуманные действия я уже давно перестала. Все, что я здесь делала, было следствием внесения в мой мозг нужной информации для преодоления расставленных по всему пути препятствий. Все же каждый раз такие действия во мне вызывали страх и сильный стресс. Иногда мне казалось, что я не справлюсь с возложенной на мои плечи обязанностью. Вот и сейчас. Изнутри волной накатило дикое волнение и ожидание неизвестного. Что на этот раз нам приготовил Зарнар?

Тем временем основание начало переливаться радужным перламутром и делало это в течение полминуты. А потом вернулось в прежнее состояние. И дальше ничего. Сейчас я была похожа на застывшую потрясенную статую. Так страшно было пошевелить даже пальцем. Вдруг, снова что-то зазвенит, задрынчит или заклацает?

В течение минуты ничего заметного не происходило. Пока кто-то не воскликнул:

— Что это там за движение возле центрального энергетического потока поля?

Со стороны центрального потока города послышался звон колокольчиков. Тихий и легкий. От середины его отделилась светящаяся полоса длиной около двух метров и потянулась в нашу сторону. Никто не двигался, заворожено глядя, как это светящееся нечто стремительно летело в нашу сторону. Никто просто не знал, что делать. Боятся или радоваться. Прятаться или бежать на встречу?

Когда полоса приблизилась настолько, что ее можно было хорошо рассмотреть, то мы увидели, что это не простой линейный поток света, а выстроившаяся в ряд стая маленьких светлячков! Они летели очень быстро. В тот момент, как они зависли в удивительном светящемся шаре у меня строго над головой, я уже собралась бежать. Но светлячки мирно кружили вверху и никак не угрожали моему здоровью. Где-то минуту они водили завораживающий, волшебный хоровод над нашими головами. А потом, все в том же прекрасном танце стали спускаться вниз. Они мило жужжали и вибрировали, заставляя от восторга сжиматься сердце. Затем они в медленном и спокойном движении облепили меня со всех сторон с ног до головы так, что я стала похожа на праздничное дерево в новогоднюю ночь. И куда бы я не повела рукой или головой, они следовали за мной.

— Что бы это могло значить? — озадаченно протянул Зунг, рассматривая меня как музейный экспонат.

— Что это?

— Почему они сюда прилетели?

— Что им надо?

— А они живые?

И тут позади послышался шорох. Я резко обернулась. Там, громко упав на колени, припав до земли, белели спины зарнарян.

— Чего это они делают?

— Кланяются, что не видишь?

— Зачем?

— Что вы делаете? — возмутилась я и подбежала к ним. — Немедленно встаньте!

Голову поднял Хим Дан и произнес:

— Легенды гласят, что, когда Зарнар уходил в свой последний путь во Внешний мир, его сопровождали светящиеся маленькие огоньки.

— Прикольно.

— А зачем они ему?

— Что же тогда значат эти штуки?

— Никто не знает, что он с ними делал, — ответил зарнарянин. — Но он любил с ними ходить.

Я озадаченно усмехнулась и поднесла к глазам ладонь, где вибрировали два маленьких светящихся шарика. Ни ручек, ни ножек, ни глаз, ни головы. Только свет и все.

— Что вы от меня хотите? — все так же умиленно улыбаясь, спросила я их.

Тут же, словно отвечая на мой вопрос, они дружно оторвались от моих одеяний и соединились, образовав некий остроносый эллипсоид.

— Мне кажется, или они хотят нам что-то показать? — все так же потирая подбородок, протянул Зунг.

— Наверное, они нам что-то указывают.

— Нам надо идти за ними?

— Лана, ты слышишь что-нибудь?

— Нет, — качнула я головой, не отрывая взгляда от маленьких «пришельцев». — Но мне кажется, что нужно идти за ними.

— Тогда, почему мы еще стоим?

— Так мы же собирались отдохнуть…

— Ты видишь здесь кого-то желающего отдохнуть?

Боковым зрением я заметила, что все, кто еще несколько минут назад устало растянулся на траве, окружили меня, и взволнованно рассматривали «гостей». Даже Наран уверенно держался на ногах. И у меня в голове все прояснилось, только появились эти загадочные светлячки. Сон как рукой сняло. И пусть прошедший день был настолько насыщенный, что и шевелиться не хотелось, все же каждый был готов идти дальше.

Поэтому я больше не колебалась. Ведомая ясным желанием идти в указанном направлении, я шагнула в сторону светлячкового облака. Они сразу двинулись дальше.

— Точно! Они нам указывают путь!!!

— Идемте за ними!

Начав шагать вслед за этими дивными шариками, я уже ничего вокруг не слышала и не видела. Остальные вереницей потянулись вслед за мной. Ниясыти, очнувшись еще при первом звуке, лениво пошлепали в арьергарде. В отличие от людей, они сейчас не испытывали бурного восторга от того, что кто-то прервал их сон.

Мы продвигались по светлым улицам на окраину города, вдаль от всех строений. Минув некогда прекрасный сквер, минут через десять ходу, мы пришли к очередному заброшенному ничем не примечательному зданию. Оно было некогда жилым и находилось вдали от главной дороги, так что свет от парящих фонарей сюда почти не доходил. Позади дома поднималась глинистая поросшая мелкой травой и кустарником крутая гора. По форме оно напоминало нагромождение шариков с чернеющими отверстиями. Главным входом служила арочная дверь из зеленого мрамора. Остановившись у входа, светлячки очертили его широким светящимся контуром. Теперь ее легко можно было рассмотреть. Справа от двери была черная панель размером с ладонь. Она едва виднелась меж свисавших со стен ветвей плетущегося растения, окутавшего почти весь дом.

— Наверное, это жилище Зарнара, — предположил кто-то.

— А зачем мы пришли именно сюда?

— Что мы забыли в этом черном дремучем лесу?

— Разуй глаза, это не лес, а сквер!

— Ага, пять тысяч лет назад это был сквер. А теперь это густой заросший лес с буреломом и хащами!

Все терялись в догадках, зачем светлячки привели нас именно сюда. А я никак не могла оторвать взгляд от черной панели. Вновь внутри возникло указывающее чувство. Однако я не решалась. Тогда один из светлячков, словно ощущая мою нерешительность, скользнул к этой панельки и круговым движением очертил его несколько раз.

— Думаю, оно говорит, что нужно приложить ладонь к той черной пластине, — предположил Зунг, стоящий сразу за Лахретом.

— Попробуй приложить туда ладонь, — согласился с ним муж и легко подтолкнул меня под локоть, после того, как сам проверил на безопасность сей объект.

Я послушно протянула руку и прижала ладонь к панели. Что-то за нею пискунло и вдоль нее пробежала горизонтальная светящаяся полоска, будто сканировала ладонь. Потом за нею что-то два раза пикнуло, и входная дверь затрещала, разгоняя многовековую грязь с поверхности. Через несколько секунд она двинулась в сторону.

— Надо же! Прямо как у нас!

— Я тоже себе недавно на дверях замок-сканер поставил!

— Круто!

— Ну что? Заходим внутрь?

Светлячки отделились от косяков дверей и скользнули в черноту образовавшейся щели. Когда они влетели вовнутрь, комната осветилась. Тогда мы вошли следом.

Здесь пахло сыростью, затхлостью и прелостью. Это действительно было жилищем. Заброшенным и захламленным, покрытым многолетним слоем грязи, пыли и обрывками корней и листвы растений. О том, что здесь когда-то жили, можно было догадаться по некоторым обломкам мебели, выглядывающим из хламных завалов. А в стене можно было различить даже камин!

— Ух ты! Как интересно!

— Это случайно не дом Зарнара?

— Наверное, здесь когда-то было уютно…

— Ой! Это случайно не остатки ковра? Интересно, какого он был раньше цвета?

— Какой корявый стол…

— А это, вероятно, когда-то было креслом…

Помещение было достаточно просторным, так что внутри могли поместиться почти все, кроме ниясытей, которые привычно остались снаружи.

Я остановилась у основания дугообразной лестницы, ведущей вверх, на второй этаж. О том, что это была лестница, можно было судить по некоторым фрагментам перил и ступенчатому подъему. Вверху темнела дверь — вход на следующий этаж. Смотрела вверх и думала, зачем же нас сюда привели эти светлячки? Пока что они только покрыли черный потолок и просто слабо освещали все помещение.

Неяркий свет ложился на разрушенные временем предметы интерьера и длинные тени падали на черноту замусоренного пола. Для меня это было какой-то древней заброшенной пещерой сказочного гнома со старинными стульями, креслами, торшерами, корзинами и сундуками. Фантазия бурно рисовала время, когда все еще здесь жил герн. Приходил уставший вечером домой. Зажигал одинокую свечу. Ставил ее на подставку у камина. Садился в уютное мягкое кресло. Брал в руки книгу и при мерном стуке настенных часов читал, пока не догорит свеча. Из камина доносился треск горящих дров, одаривая теплом уставшие конечности. Теплый, желтый свет из него освещал уютную комнату. А где-нибудь за креслом, свернувшись в клубочек в плетеной корзине, спало пушистое домашнее животное…

Конечно, это было не так. Ведь к тому времени, как Зарнар покинул город, его цивилизация достигла невероятных высот и какие могут быть тут свечи? Всё же я себе всё представляла именно так.

Представляя себе эту картину, я застыла у балясины лестницы и смотрела перед собой невидящими глазами. Остальные тем временем лазили по всей просторной комнате и изучали интерьер. Делились размышлениями и догадками. Я же уже ничего не слышала, отстранившись от окружения.

— Что теперь? — совсем рядом услышала голос мужа и вздрогнула.

Вскинула глаза и пожала плечами:

— Не знаю. Внутренний голос пока молчит. Может, я его плохо слушаю?

— Мне показалась, что сейчас ты именно его и слушала.

— Да? Нет. Я представляла себе время, когда здесь жил Зарнар.

— А ты уверена, что это именно его дом?

— Почему-то да.

— Ясно. Так у тебя нет догадок, почему мы здесь?

Я глубоко вздохнула, качнув отрицательно головой, и оглянулась.

— Может, здесь что-то находится, что необходимо для меня, но что?

Пожала плечами и тут же меня словно озарило. Камин! Что-то в нем не так! Тогда я двинулась в его сторону, сопровождаемая внимательным взглядом мужа. Камин, спустя десятки сотен лет должен был быть засоренным, но он зиял пустотой. До сих пор. Но почему?

Остановившись ровно перед чернотой топки, я потерялась в замешательстве. Тут же под боком возник любопытный Зунг и с горящими глазами спросил:

— Что? Заговорил внутренний голос? Что он тебе шепчет? Может, чем подсобить?

Однако я не ответила ему, словно оглохла. В ушах начало шуметь и громко тукать пульс. Меня охватило такое внутреннее волнение, что казалось сердце выпрыгнет из груди. И все же я продолжала стоять в остолбенении перед камином и ловить странные образы, возникающие в голове.

Вскоре за моей спиной собралась почти вся группа и начала с энтузиазмом рассматривать заинтересовавшую меня часть интерьера. У остальных уже давно сформировалась устойчивая привычка сразу же окутывать вниманием все, что хоть немного привлекло мое внимание.

В полусумраке комнаты зев камина казался пугающим и зловещим. Некогда декорированный п-образный портал давно обломился во многих местах, остался нетронутым временем только основной обод, сделанный из неизвестного мне гладкого камня. Что же в нем было не так?

Я стояла и смотрела. Через минуту безрезультатного стояния Наран, казавшийся самым свежим среди всех (фагот хорошо отдохнул благодаря паралитическому действию оружия зарнарян), склонился над топкой и заинтригованно хмыкнул.

— Что? — посунулся Зунг и положил руку на уцелевшую часть декора портала.

— Интересно, — протянул задумчиво фагот. — Из дымохода тянет сильным сквозняком.

— Что здесь интересного? Так и должно быть. Это же дымоход!

— Да. Но прошло уже несколько тысяч лет. Дом старый и засоренный. Дымоход по идее должен быть тоже засоренным…

— Почему должен быть? Может, его гении спроектировали. Герны вообще-то были очень способными инженерами, если ты не заметил.

— Ясное дело, но дом не спешит в первые ряды по гениальности инженерной мысли… Обычное простое жилище. Ничего сверхгениального. Даже весьма примитивно… — покачал головой Наран, продолжая рассматривать черноту топки.

— Значит, для Зарнара камин имел большое значение, — пожал плечами Зунг и выпрямился, заглянув мне в лицо. — Что думаешь, Лана?

Я бросила на него пустой взгляд, но ничего не ответила. Вместо этого шагнула ближе к порталу и положила ладонь на полку. В этот же миг светлячки, все это время висевшие под потолком, чтобы освещать темную комнату, ожили и тронулись с места. В процессе перемещения, они радостно защебетали, словно хотели подбодрить, что я двигаюсь в правильном направлении. Провожаемые любопытными взглядами, они собрались вместе в один шар и полетели к камину. Затем выстроились в ровную яркую линию точно над полкой и снова замерли. В комнате сразу стало темно, а над камином наоборот. Лица друзей осветились желтым светом светлячков, а позади осталась чернота комнаты.

— Мне кажется, они хотят сказать, что там за камином что-то есть, — вслух прокомментировал движения светящихся маленьких шариков библиотекарь. — Может, надо что-то здесь нажать или повернуть? — предположил он и начал носом водить возле серой пилястры камина.

Наран провел ладонью по карнизу, а Лахрет коснулся огневой коробки. Я продолжала стоять и смотреть на полку, словно там был ответ, который я никак не могла обнаружить из-за неясных образов в голове. Сердце продолжало взволнованно биться в груди, а в ушах пульсировать кровоток. Изнутри волнами наплывали странные картинки, похожие на давно забытые воспоминания. Однако что-то вычленить из них толковое я никак не могла. От этого пробрало раздражением, и вспотели ладони.

Тем временем друзья усиленно обследовали каждый закоулок всех возможных выступов и обломов портала камина. Остальные, кто не мог поместиться возле него, молчаливо стояли сзади и внимательно следили за каждым движением исследователей.

Я коснулась сознания Забавы, желая просить ее помощи. Каково было мое удивление, когда обнаружила сонный отзыв! Она спала! И Рогор тоже. Все ниясыти крепко заснули! Тогда я коснулась плеча мужа и сказала ему об этом. Он выровнялся. Нахмурил брови и кивнул, что точно все ниясыти спят.

— Странно, — вслух произнес он.

— Что странно? — выровнялся как болванчик Зунг, до этого сидевший у самого основания камина. — Ты что-то заметил?

— Нет. Ниясыти спят. Даже Рогор.

— Наш бдительный Рогор? — вскинул брови библиотекарь.

— Точно, — сидя на корточках у другого основания пилястры камина, кивнул Наран. — Натон тоже не отвечает. Спит.

— Что могло их всех усыпить? — Лахрет всем телом повернулся к распахнутому выходу.

Там, на фоне чернеющих ветвей прилегающего сада лежало шесть спящих свернувшихся клубочков ниясытей. Их глянцевая шкура ярко блестела в свете лун Заруны, а бока мерно вздымались в ровном дыхании.

— Я знаю только одну причину, что могла усыпить так скоро ниясыть, — свел брови Лахрет.

— Что?

— Техлону Алибистос.

— Чего?

— Это редчайший цветок, растущий в горах Нодсронского побережья. Когда он цветет, источает сильнейший аромат, который усыпляет ниясытей.

— Но я, кроме плесени и гнили, ничего больше не обоняю! — развел руками Зунг.

Остальные тоже оглянулись к выходу.

— Это тоже странно, — лоб Лахрета прорезала задумчивая морщина.

— С ними же все в порядке?

— Да. Они просто спят…

— Я пойду проверю, — вдруг ожил Мэнона, который все это время постоянно нервничал и с опаской оглядывался по сторонам, будто повсюду на него мог кто-то напасть.

Когда я спрашивала гадака о мыслях, он сказал, что сильно боится и не знает, почему. Рядом с ниясытями он чувствовал себя комфортнее всего. Мне даже смешно стало. Тарак! И прячется за ниясытями — природными врагами. Вот, что значит проведенные рядом с ними годы. Даже кот с собакой могут быть преданными друзьями.

— Хорошо, — кивнула я. — Заодно поправь перевязь Забавы, ладно?

— Да-да, конечно, — раскланялся гадак и поспешил на улицу, нервно оглядываясь на устрашающие силуэты мебели, будто оттуда мог кто-то выскочить и схватить его.

Я провела его задумчивым взглядом, и, в тот момент, когда за косяком скрылся черный силуэт хвостатого существа, в голове яркой вспышкой возникла четкая как день картинка.

Это был герн, что я видела в Зарнаре на голограмме Памяти. Он возник в проеме входа. Над ним роилась уже знакомая стая светлячков и издавала радостное щебетание. Герн прошел, не спеша, по комнате, заложив одну руку за спину. Во второй он что-то нес, похожее на тонкую коробку. Положил предмет на столик. Оглянулся на выход. Махнул рукой, и дверь сама затворилась. Затем он повернулся к камину, подошел к нему и коснулся середины полки. Надавил на нее и та часть, что находилась у него под ладонью, провалилась, как клавиша на пианино. Затем внутри что-то едва слышно заклацало, и полка камина вместе с прилегающей к ней стеной поднялась вверх до самого потолка, отворив вход в туннель. Он еще раз оглянулся к выходу, словно проверив, никто ли за ним не следит, и вошел вовнутрь. Затем видение как появилось, так же быстро и исчезло.

Все это время я с расширенными невидящими глазами, распахнув рот, следила за перемещениями гадака от входа до камина.

— Лана, что с тобой? Тебе плохо? — Лахрет обхватил меня за плечи. — Ты побледнела как снег.

Я слышала, как с хрипом из горла вырвалось мое дыхание, чувствовала как дрожали руки. Сколько еще мне находить повод для страха? Когда же это закончится?

— Я… Я… — засипел мой голос. — Вы это тоже видели?

— Что видели?

— Герна, что только что вошел?

— Нет. Мы ничего не видели. Ты что-то видела?

— Да. Я видела герна. Он вошел сюда в дверь… Это было так реально! Он был как живой! Вы точно ничего не видели??? — я повернула к выходу взволнованный взгляд и прижалась к груди мужа. — Что это было?

— Видение, — неожиданно ответил Хим Дан, стоявший дальше всех от меня и наблюдавший за происходящими со стороны, как, впрочем, и его спутники.

— Видение?

— Да. Такое бывает у некоторых из зарнарян. Ученые говорят, что это связано с последствиями вмешательства гернов в наши гены. Люди словно видят прошлое. Когда-то герны в ходе своих экспериментов, перед тем как использовать наш генетический материал, чтобы создать гибриды, вводили людям какие-то препараты, которые сближали их генотип с гернским. Потом это отразилось на многих по-разному. Одни видят прошлое. Другие — способности силы или телекинеза. Разве во Внешнем Мире не так?

— Нет, не так… — это ответил Лахрет, крепко прижимая меня к груди.

— Вероятно, — продолжил размышлять Хим Дан, шагнув ко мне поближе, — когда Лана получила ключ, чтобы пересекать границу, ей было внесено в ДНК небольшое изменение. Это позволило ей беспрепятственно проходить через все защитные барьеры гернов. Я думаю, Зарнар оставил именно свою генетическую особенность, чтобы открыть его секреты. Так что Лана видела прошлое, когда Зарнар был еще жив и жил в этом доме. А эти светящиеся шарики привели нас именно к нему домой.

— Логично, — кивнул Лахрет и заглянул мне в лицо. — Что делал этот герн в твоем видении?

— Он вошел в дом, закрыл за собой дверь и подошел к камину… потом он… он открыл вход в туннель через него…

— Как он это сделал?

Вместо ответа я шагнула к камину, протянула руку к тому месту, куда положил ладонь Зарнар, и так же надавила. Как и в видении, послышалось негромкое клацание, раздался неприятный визг несмазанных колес, и механизм поднятия тайной двери пришел в действие. Полка вместе со стеной начала медленно подниматься вверх. Туго, со страшным треском и визгом, она дошла до потолка и застыла. Потом задняя стена камина, покрытая многолетним слоем сажи, грязи и какой-то непонятной нарости, тихо отошла в сторону, открыв чернеющий проход куда-то вниз.

Неожиданно светлячки, все это время парящие над камином, защебетали, как в видении, и поспешили вниз, осветив длинную узкую лестницу так, чтобы мы могли свободно спуститься.

— Я думаю, нам туда, — заглядывая внутрь, протянул Наран.

— Я с тобой согласен, — кивнул Зунг, но, как и фагот, не двинулся с места.

— Кто первый? — подал сбоку голос Март, нерешительно чухая затылок.

Не дожидаясь энтузиастов, первым в туннель, ведущий куда-то вниз, шагнул Лахрет.

— Кто бы сомневался, — буркнул себе под нос Март, провожая ятгора все тем же нерешительным взглядом.

Когда он ступил на первую ступеньку, ничего не произошло. Путь был безопасным. Мало того сама лестница, в отличие от комнаты, не имела вид ветхости и разрухи. И еще, как только нога Лахрета ступила на лестницу, потолок прохода начал медленно набирать свет. Тогда светлячки, будто его почувствовав, закружились в радостном хороводе и поспешили вниз.

— Путь безопасен, — оглядываясь назад, произнес Лахрет и поманил всех за ним. — Думаю, ловушек быть не должно.

Я, оттолкнув было решившего идти вслед за Лахретом капитана, поспешила первой.

— Подожди! — почти крикнула я ему. — Почему ты так уверен, что ловушек не может быть?

— А зачем? Если бы остальные герны узнали о существовании лаборатории, они бы легко их преодолели. Они — не люди. Ума у них побольше будет.

Хотя мне слова мужа показались логичными, я все-таки опасливо оглядывалась на идеально отполированные каменные стены. Они контрастом смотрелись на фоне очень простого жилища Зарнара. Они были настолько гладкими и чистыми, что никак не вписывались в древний интерьер дома герна. Казалось, будто кто-то тщательно следил за тем, чтобы эта гладь и глянец сохранялись всегда, до скончания века. Не поверив глазам, я протянула руку и коснулась стены. Гладкая и холодная. Но ни привычного гула, ни вибрации не последовало. Простая стена и более ничего.

Продолжая пальцами скользить по стене, я поспешила за Лахретом. Другие неспешно последовали за нами.

Извилистая дорога вниз, длившаяся около пяти минут, действительно, оказалась спокойной и безопасной. Вскоре мы оказались перед тупиком на небольшой пятигранной освещенной площадке. Свет, как и в коридоре, лился сплошным потоком из потолка. Какого-то определенного оформленного источника света не было, будто белый потолок и был светильником. Причем, как только последний человек уходил с определенного участка, за ним сразу свет гас. Коридор словно чувствовал наше присутствие и реагировал на движения. Выходило так, что свет был только на том участке, где были люди. Только мы покидали отрезок лестницы, потолок темнел.

— И что дальше? — поинтересовался у меня Наран, глядя на все те же серые отполированные стены тупика. — Ты больше не видела видения?

— Нет, — качнула я головой, но мне уже и не нужно было никакого видения.

Пока мы спускались, внутри возникло твердое ощущение, что я здесь уже когда-то была. Подойдя к противоположной от лестницы грани стены, я положила на нее ладонь и сосредоточилась на мысли о том, что хочу войти. Стена, как и у скалы у второй печати, заволновалась и медленно растворилась, открывая вход в огромное помещение.

— Ясно, почему в этом месте нет ловушек. Вход здесь только по пропускам, — негромко прокомментировал Март за спиной.

Помещение, в которое мы попали, оказалось огромной лабораторией. Оно имело форму восьмигранника. У каждой грани по периметру стояла масса аппаратного оснащения, шкафы с медицинскими препаратами и медоборудованием. А одна стена была полностью пустой и отличалась особо глянцевой поверхностью и светлым тоном. Посредине помещения стояла большая горизонтальная капсула с прозрачной дугообразной крышкой.

В то время как многие разбрелись вдоль периметра, я прямиком направилась к ней. Внутри родилось устойчивое чувство, что она — и есть цель нашего путешествия. Она настойчиво манила меня и овладела всем вниманием. Все остальное было лишь бесполезным хламом. Только эта капсула имела для меня значение. Только она стояла в голове и манила. И чем ближе я подходила, тем сильнее было это чувство. Лахрет и Наран последовали за мной.

Когда я подошла, остолбенела.

Ещё у порога лаборатории я снова видела образ незнакомой женщины. Короткий, яркий и размытый. А теперь…

Там, на мягкой нежно-кремовой поверхности лежала женщина! Прекрасная как само небо, женщина. Та самая, что мерещилась все это время по пути. Но больше всего меня поразило другое. От потрясения я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Лахрет и Наран подошли ближе и слегка склонились над камерой. Фагот присвистнул от удивления:

— Невероятно!

— Как такое может быть? — лицо Лахрета искренне вытянулось в изумлении, а ладонь легла на стекло на уровне лица женщины. — Как же она похожа…

— Где?! Что? — тут же у центрального объекта очутился вездесущий библиотекарь. — Ого! Вылитая Лана!

Действительно, черты девушки очень сильно напоминали мои собственные. Вскоре возле камеры собралась вся группа.

— Кто это?

— А почему она так похожа на Лану?

— Разве такое может быть???

— Что это за женщина?

— Почему она спит?

— Она живая?

— Невероятно! Даже жутко как-то…

Некоторые начали оглядываться на меня, желая сравнить и убедиться, что им это не мерещится. А я тем временем медленно поднесла ладони к лицу и коснулась лба, носа, щек.

— Зачем мы здесь? Где подсказки?

— А тут нет никаких охранников? Мы сможем отсюда выйти?

Отойдя от первого потрясения, я шелохнулась и протянула руку к остову камеры. И только я коснулась его, раздался короткий шепот, и тут же рядом у изголовья возникла голограмма герна.

— Ааа! — подпрыгнул на месте стоявший рядом Зунг и поджал ногу к животу в защитном рефлексе, а руками прикрыл рот.

— Твою… — взмахнул рукой капитан и шарахнулся в сторону. — Нечисть какая! Так и обделаться можно!

Другие тоже воскликнули от неожиданности. Кто отпрыгнул, кто отшагнул в сторону. Лахрет механически загреб меня за спину и отступил от голограммы назад.

— Приветствую тебя, Ищущая Правду, — не замечая произведенного эффекта, произнесла уже знакомая голограмма Зарнара.

Да-да, это был именно он. Я узнала его сразу, и что самое поразительное, я меньше всего испугалась его явлению. Поэтому выскользнула из-за спины мужа и шагнула навстречу голограмме. Он смотрел ровно на меня.

— Позволь выразить удивление, что ты довольно быстро прибыла сюда после того, как преодолела первый Рубеж защитного поля земель Градасса. Не думал, что так скоро пребудешь к месту назначения. Это значит, что ты можешь прислушиваться к внутреннему голосу. Прости, что мне пришлось вмешаться в твой генном, однако по-другому бы ты не прошла. Наши барьеры очень сильны и могут пропускать только гернов. Нет-нет, ты не станешь герном… но теперь у тебя есть участок в ДНК, который необходим для запуска всех устройств, созданных моей расой. Это никак не отразится на твоих физических и биологических процессах. Спасибо, что решилась на такой смелый шаг и пришла в мой дом, чтобы завершить дело всей моей жизни. Ты уже должна была познакомиться с моими электронными уменьшенными копиями, которые привели тебя сюда. Я основная версия искусственного интеллекта, созданная Зарнаром, чтобы ввести тебя в курс дела и завершить начатое. Думаю, вначале я пока должен ответить на все твои вопросы, а потом говорить то, что ты должна знать. Спрашивай.

Сразу со всех сторон посыпался миллион вопросов. В лаборатории поднялся такой балаган, что в ушах зазвенело. Кто что спрашивал: начиная от ловушек на пути, и заканчивая оружием, что уничтожит тараков. Голограмма лишь обводила присутствующих безмятежным взглядом и молчала. И я молчала, да Лахрет с Нараном и некоторыми девушками. У меня всегда так. Только говорят слово «спрашивай» или «говори» начинается полное отупение.

Тогда Лахрет тронул меня под локоть и вскинул руку в жесте призыва к молчанию. Все сразу смолкли.

— Лана, он будет отвечать только на твои вопросы, — сказал он.

— А что мне у него спросить?

— Думаю, правильно будет спросить о цели нашего прихода.

— Об оружии против тараков?

— Да, — кивнул Лахрет и посмотрел на мерцающее полупрозрачное изображение герна.

Тот, услышав мой вопрос, видимо отнес к себе, и сразу ответил:

— Оно перед вами, — он жестом указал на спящую в камере женщину.

— Это и есть оружие??? — мне показалось, что этот вопрос все произнесли хором.

— Да, — коротко ответил герн.

— Кто это?

— Я назвал его «возобновляющийся». Разрабатываемое наноразмерное устройство, способное собирать из отдельных атомов или молекул сколько надо сложные конструкции по вводимому в него плану. На разработку программы для его создания я рассчитал, что нужно потратить все программные ресурсы этой лаборатории. Потом на его образование потребовалось энергии столько, сколько мог накопить генератор лаборатории из источника защитного поля около ста лет так, чтобы не вызывать вопросов у моих сородичей.

Возобновляющиеся? Я когда-то слышала это лет пять назад… что это было? А! в каком-то фантастическом фильме на Земле! По-другому их называли репликаторами. Но вслух эту мысль я не озвучила. А Зарнар продолжил:

— Я думаю, мне стоит сперва объяснить историю возникновения идеи, принцип и условия работы данного устройства, — он качнул головой в сторону женщины. — История довольно увлекательная.

Герн очень естественно хмыкнул, повел подбородком и нахмурил чешуйчатые брови. Ну, точно, как живой! Потом продолжил:

— В тот день, когда стало ясно, что наши дети… я имею в виду генетический гибрид Т-975 аналог прототипов АР-584 и АК-5, который мы сокращенно называли ТАРАК, начал подавать признаки агрессии, я понял, что мы создали чудовище, которое сможет нас истребить. Я, как член инженерной исследовательской группы, настаивал на том, чтобы уничтожить этот образец. Но меня не послушали, посчитав эту «деталь» незначительным минусом, с которым герны в состоянии справиться. Я думаю, причина была в том, что многие устали экспериментировать и ждали результатов. Первые пробы постоянно оканчивались провалами, а этот образец был не только жизнеспособен, но также мог самовоспроизводиться и развиваться. Многие торжествовали. Вскоре группа специалистов усиленно занялась «усовершенствованием» образца и внесением небольших поправок в его генотип. А потом запуск на полномасштабное воспроизводство. Из капсул Центрального Исследовательского Института генетической практики появилось на свет десять единиц «Потомков». Так мы их называли. Две матки и восемь трутней. Поселили в Специальный Воспитательный центр и начали пристальные наблюдения. Образцы подрастали и вели себя вполне адекватно. Матки проявляли особую сообразительность и смышленость. И уже через пять лет казались полноценными личностями. Еще через пять лет матки вступили в свой первый репродуктивный цикл, спарившись с трутнями, и отложили первые свои яйца. Кстати, хочу отметить, что они начали друг к другу проявлять странные агрессивные действия. И несколько раз даже дрались друг с дружкой, словно выясняя лидерство, так что пришлось их разделить.

Зарнар горестно вздохнул и продолжил:

— К сожалению, первый их помет оказался почти на девяносто процентов стерильным. Лишь десятая часть малышей проклюнулась на свет, и удивила нас не только внешним видом, но и слишком агрессивным поведением. Практически неуправляемым поведением. Их могли контролировать только матки. Это меня испугало не на шутку, и тогда еще больше утвердился в том, что мы создали чудовищ, которые со временем нас погубят. Тогда я начал втайне ото всех работать над оружием, способным уничтожить гибридов. А остальные тем временем, вместо того, чтобы их истребить, занялись вопросом контроля Потомков. Через время узнали о моей работе. Тогда Главный Совет вынес мне порицание и приказал прекратить работу. Я сделал вид, что согласился, а втайне создал эту лабораторию. Мне помогали друзья и соратники Партор и Гариратар. Первым я спроектировал СМУБАП — самоуправляемый беспилотный аппарат, — голограмма герна шагнула к чистой стене, где ничего не было, и махнула рукой.

Стена вспыхнула и на весь свой размер показала изображение летательных аппаратов, которые мы имели честь повстречать перед входом в город, и которых я наименовала дронами. Причем на экране был показан внешний вид, а также рядом его внутренняя схема, цифровые данные и чертежи. Все в помещении переглянулись и опять посмотрели на огромный монитор лаборатории. Зарнар стоял перед ней и задумчиво глядел на изображение. Мне показалось, или у него на лице мелькнула грусть? Потом он вновь продолжил:

— Помню тот день, когда Совет попросил воспользоваться изобретенным мною оружием. Тогда был запланирован очередной сеанс трансляции телеметрии с новооткрытой планеты через Червоточину — Портала в другие миры. Случилось непредвиденное. С другой стороны кто-то зафиксировал его, и в наш мир ворвалась неизвестная нам инопланетная агрессивная форма жизни, — голограмма снова махнула рукой и на экране задвигалась запись.

И я пораженно уронила челюсть, так как увидела именно то видение, что еще вечером показала Забава на склоне горы. Два обелиска со светящимися шарами над ними, волнующийся воздух, вращающийся по спирали, и оттуда вылетали ниясыти один за другим. Вылетали и приходили в неописуемую истерию. Они не понимали, что происходит. А внизу стояли странные существа, похожие на бежевых ящеров, которые смотрели на них с перепуганными лицами. Тогда, виня в непредвиденном, ниясыти, решив, что защищаются, начали нападать на гернов.

— Я запустил первую серию СМУБАПов и они легко атаковали эту форму жизни, — продолжал тем временем повествование Зарнар. — И хоть некоторые сумели сбежать, сумев создать самостоятельно портал, многих мы лишили жизни. Вскоре Портал удалось закрыть и больше мы не рисковали его открывать. Да и не до этого было. На тот момент в Воспитательных Центрах было около пятисот особей ТАРАКОВ. Тогда все и началось. Они подняли мятеж. Не буду описывать, как это происходило. Скажу лишь одно — они истребили почти всех гернов, оставшихся после вынесенного нам Создателем Приговора. Нас осталось около сотни. Благодаря созданному мною оружию, после пролития рек крови и безумия хаоса, мы прогнали тараков со своей территории. Потом мы создали и запустили защитное поле вокруг гор, где мы обитали, чтобы оградить свои последние дни от насилия. Я же понимал, что поле — лишь видимая защита и только для гернов. А люди, что попали во Внешние Земли, обречены на погибель или жизнь на выживание. Тогда я начал работу над планом спасения невинного человечества. Ведь мы были виновниками их беды, забрав их из родного мира. Оружие, которое прогнало тараков из города, имело один большой недостаток — малый объем аккумуляторов. Им необходима была постоянная подзарядка. Поэтому далеко от города они не могли улетать. И были защитой только для города. Необходимо было что-то универсальное и грандиозное, однако управляемое и надежное, чтобы не повторить нашей главной ошибки — восстания творения.

— Работа над новым прототипом усложнялась тем, — говорил Зарнар, — что я основал поселок, где жили спасенные мною и оставшиеся в горах Градасса люди. Когда-то они были исключены из программы ˮПотомокˮ еще в начале проекта из-за дефективности генома после влияния некоторых экспериментальных препаратов. Мне пришлось вытягивать их с того света. Там, в поселке, и родилась идея Пути человека из Внешнего Мира сюда, в Ахель-Итар. Спасибо преданной работе Партора и Гариратара. Они успели помочь мне с аппаратным обеспечением этой лаборатории прежде, чем покинули мир живых. Я кремировал их и запустил алгоритм программы. Также разработал условия использования Возобновляющегося андроида и внес главные директивы и протоколы передачи данных в центральную программу нанитов. Потом я планировал уйти во Внешний Мир. Если вы здесь, значит, мне удалось это сделать прежде, чем и я покинул мир живых. Теперь, Избранная, все в твоих руках. Ты должна справиться с возложенной на тебя задачей.

Так легко все и просто звучало в его устах. Так понятно. Все же что-то заставляло меня волноваться не на шутку. И тут я поняла, почему. Мэнона! А что будет с ним, если я запущу эту машину убийства? И вообще, как ею пользоваться, если я с трудом свои мысли контролирую, а если руководить мегасложной машиной? Как? Я не могу взять на себя такую ответственность! Я не справлюсь! Это замешательство ясно выразилось на моем лице.

Тем временем, когда Зарнар смолк, Йен отделился от основной массы зрителей и подошел к экрану. Его не на шутку заинтересовал первый защитный проект гадака. Этот маленький беспилотник, или как я его назвала, дрон, имел примитивный вид, но от увиденной на экране записи сражения, воображение дрогнуло. Если этот механизм свободно проникал за защитное биополе ниясытей, то, что тогда оно может сделать с тараками? От такого роя сложно защищаться излюбленным оружием ближнего боя тараков. Другими словами — это смерть для них. Эта мысль захватила умы пришедших. А если подумать, на что способна эта особа, что лежала в капсуле, учитывая возможности ее предшественников… Уму непостижимо.

В то время как другие шепотом обсуждали нашу находку, я все больше и больше приходила в смятение. Потом подняла глаза на голограмму и спросила вопрос, который, уверена, беспокоил каждого:

— Как это оружие действует?

— Принцип ее работы заключается в обнаружении врага и его полном обезвреживании.

— Как?

— Андроид способен расчленяться на множество частей, и проникать в предметы на наноскопическом уровне. Наниты могут воздействовать на ДНК живых организмов и влиять на их работу, как положительную, так и отрицательную. Другими словами, они разрывают объект на мельчайшие частицы, либо полностью изменяют его функции.

Здесь я поняла, насколько страшное и мощное оружие создал герн. Понятно, почему он переживал, чтобы оно не попало в злые руки. Потом я спросила:

— Как им управлять?

Изображение герна дрогнуло, и одобрительно кивнуло:

— Это самая важная часть. Чтобы обезопасить мир от непоправимого вреда влияния одной личности, я внес важные условия в его работу. Им могут управлять только два ума, действующие в полном согласии. Если же между ними будет хоть в чем-то мысленное расхождение, андроид перестает работать, входя в статическое состояние. В остальном процесс управления происходит в таком же порядке, что и все технологии гернов — мысленном, иногда — в жестовом. Система способна обучаться и прогрессировать в отдельных моментах, приспосабливаясь к обстоятельствам. Однако обучение ограничено главными директивами. Одна из них — беспричинное истребление. Основан он на мыслительных процессах живого организма. Если он излучает злобу и агрессию, это повод к решительным действиям. Важной задачей андроида является также защита его Управляющих, — голограмма вновь мигнула, и Зарнар шевельнулся так, будто вспомнил что-то важное. — Хочу отметить еще один важный момент, который не связан с управлением андроида. Так как эта система создавалась в основном для уничтожения тараков, как расы, не имеющей вообще права существовать на Заруне, хочу отметить один протокол, который я внес в ее функции.

Герн повернулся к экрану и вызвал на него другое изображение, заставив Йена разочарованно выдохнуть. Но я от новой картинки потрясенно вытянула лицо. На меня с экрана смотрел гадак! Такой же невысокий и сутуловатый, как Мэнона, и с такими же добрыми и спокойными глазами.

— Его звали Этона. Он был одним из первых, кто вылупился из яиц самого первого помета маток в самом начале эксперимента ТАРАК. В лаборатории после длительных наблюдений, его выбраковали по многим критериям. Он был физически слабым, его ментальные способности были на весьма низком уровне и он не мог производить потомства. Но у него был один невероятный плюс: просто феноменальная память и талант к математике. В то время как другие его забраковали, я решил, что именно эта черта важна в моих разработках, поэтому настоял на том, чтобы забрать его к себе в лабораторию. После долгих споров, мне уступили. Я был весьма рад, так как Этона мог решать такие задачи за считанные минуты, которые я высчитывал месяцами. Это ускорило мою работу над СМУБАПами. Однако не его невероятные возможности мозга в нем меня больше всего покорили.

Зарнар сделал паузу, продолжая рассматривать изображение гадака на экране, а его глаза выразили самую что ни наесть живую грусть. Потом выдохнул и продолжил:

— Меня покорила его человечность! Да-да, именно человечность. Игра генов обделила его не только физическими данными, но и главным недостатком тараков — агрессивностью. Этона был настолько душевным, преданным, покорным и человеколюбивым, что даже люди ему в этом уступали. Именно этот факт больше всего пугал меня, когда я решил разрабатывать новый проект. Ведь под угрозу истребления попадали и такие особи, как Этона. Я долго не мог решиться, но побудил меня к дальнейшей работе именно Этона. Он заверил меня, что лучше бы ему было не появляться на свет, чем жить и осознавать, что он — ущербный, и что, вообще, не должен был никогда вдыхать воздух Заруны. Его самопожертвование и понимание настолько тронули мое сердце, что я решил создать один важный обходной путь для Истребителя. Этот протокол защищает подобных особей, как личностей. Он запрещает истреблять таких, как Этона, так как дефективные, как их называли в лаборатории, не способны выражать агрессию во всех ее проявлениях. А поскольку они не могут производить потомство, их существование единичное и невосполнимое. Если они уйдут из мира живых, потомков они не оставят после себя. Так я думал. А после того, как Этона погиб во время Восстания тараков, защищая меня, я утвердился в том, что их нельзя просто так истреблять. Его смерть очень подкосила меня, и, как оказалась, была невосполнимой потерей. Это навсегда осталось моей болью и слабостью… — Зарнар смолк, словно этой паузой хотел выразить всю боль утраты, оставленной после гибели гадака.

Даже то, что это всего лишь электронная копия когда-то жившего герна, голограмма смогла выразить всю гамму чувств, испытываемых им. И я прекрасно понимала это, вспоминая Мэнону, что так преданно и неизменно следовал за мной, куда бы я ни пошла. Разве может это существо причинить кому-либо вред? До сих пор он даже мухи не обидел. Мало того, его гениальные способности принесли столько пользы обществу, что и не перечислить.

— Что же тогда? Они будут жить, пока природный цикл их не подойдет к концу? — произнес Наран.

Хоть голограмма не ответила на его вопрос, все понимали, что так и есть.

Лахрет коснулся моего плеча и сказал:

— Спроси у него, как активировать андроида?

Я спросила. Тогда Зарнар подошел к капсуле, где лежала женщина, и провел рукой над консолью управления у изголовья. Из нее выдвинулись две квадратные панельки, сверху которых выделялось нечто, похожее на силиконовые подушечки.

— Вам нужно определить второго кандидата, который вместе с вами будет управлять андроидом. Затем вместе положить ладони на ридеры. Они считают вашу генетическую информацию и соединят ее с основной системой андроида. Затем все элементарно и не требует дополнительных усилий. Совместные мысленные указания — и андроид будет послушно выполнять команды. Совместных указаний нет — он находится в спокойном состоянии. В отношении подзарядки — оно не требуется, так как подключена ротационная система самовозмещения энергии. Наниты черпают его из вакуума. На создание этого процесса ушло масса времени и энергозатрат. Но результат того стоит.

Зарнар нахмурил брови так реалистично, что у меня создалось ощущение, что с нами на самом деле разговаривает не искусственный интеллект, а живое существо. Он повернулся к экрану, будто смотрел на изображение Этона, и произнес, словно что-то снова вспомнил:

— И еще… предполагая, что система андроид может адаптироваться к новым обстоятельствам и изменениям окружающего мира, я продумал один важный для меня нюанс: спасение дефективных тараков. Я имею в виду возможность им выбирать, быть уничтоженными с истребляемой расой или стать… — он снова сделал паузу и посмотрел мне в глаза, — стать человеком.

— Как? — удивленно вскинула я брови.

— При помощи этой камеры, — тот головой указал на капсулу, где лежала женщина-андроид. — В нее внесены некоторые медицинские параметры, так что она может служить не только как камера создания нанитов, но и реанимационная капсула. Благодаря нанитам, способным проникать в самую клетку, возможен процесс воссоздания и изменения ДНК. Другими словами, наниты, имея заданную программу, могут вычленить из ядра клетки основные человеческие гены и восполнить недостающие, удалив гернские, словно бы очищая ее от смешения. Но это я оставил на желание самого дефективного. Захочет ли он стать человеком или нет — его личное решение и право, как личности. О последствиях очеловечевания я не знаю, так как эта программа эксперементальная, — пожал он плечами и снова повернул голову к изображению первого гадака на Заруне. Потом, голограмма печально вздохнула: — Как часто я думал о том, что было бы, если бы Этона дожил до того дня, когда я запустил в работу камеру. Кто знает, может, став человеком, он не страдал так от чувства собственной ущербности. Он никогда не говорил об этом, но я видел, как ему было тяжело.

Затем, повернув снова в мою сторону голову, Зарнар жестом указал на выдвинутые панельки, молчаливо призывая к действию. Я вздрогнула и оглянулась на мужа. Никто из здесь присутствующих не сомневался, что вторым для контроля андроида должен быть именно Лахрет. Даже он сам. Поэтому, в напряженной тишине мы встали у консоли управления камерой и одновременно положили ладони на силиконовые подушечки ридеров. Для меня никаких новых ощущений не последовало, а вот щека Лахрета едва заметно дернулась.

— Дождитесь сигнала, — следя за нашими движениями, продолжил руководить Зарнар.

Через полминуты в камере за панелью управления что-то тихо пискунло, и ридеры вернулись внутрь консоли. Загорелись на мгновение приборы и сразу потухли. С шипением поднялась прозрачная крышка камеры. Женщина открыла глаза и села.

— Я создал ее женского пола, так как тараки всегда питали слабость к женщинам людей. Не знаю, почему, — продолжил объяснять герн. — Тараки реже убивают женщин, чем мужчин. Эта система создана так, как реальная личность, и будет функционировать так же, как и все люди. Конечно, она не будет нуждаться в воздухе и пище, но во всем остальном она не будет отличаться от людей. Так что принимайте в свои ряды нового члена, господа.

Женщина оглянулась на окруживших ее людей и приветливо улыбнулась:

— Здравствуйте! Я система Н-721-ТРО. Рада приветствовать вас и готова к выполнению поставленной задачи. Жду дальнейших указаний.

Мы переглянулись с Лахретом и снова посмотрели на женщину. Заговорил Лахрет:

— Пока сопровождай нас. При достижении цели, мы дадим тебе необходимые указания.

— Слушаюсь, — снова мило улыбнулась она и выбралась из камеры, которая сразу же закрылась вслед за ней.

— А как ее зовут? — заинтересованно разглядывая так похожую на меня темноволосую женщину, спросил Март, предполагая, что общаться она будет, как и герн, только со мной и Лахретом.

На удивление, заговорила она сама:

— Меня зовут Н-721-ТРО, но если вы присвоите мне другое наименование, я буду откликаться и на него.

— Прикольно, — почесал затылок Март. — Я буду звать тебя Найтро, ты не против?

— Хорошо, — она согласно кивнула.

Воцарилась тишина. Каждый думал о своем, но в целом, об одном и том же. Девушка заинтересованно оглядывала присутствующих и мило улыбалась. Я задумалась над будущим. Лахрет хмурил брови, и я чувствовала, что его мысли тоже были впереди нынешнего времени.

Но вот тишину прервал Наран:

— Что дальше будем делать? Если продолжать по заданной еще в начале схеме наших действий, мы должны вернуться в Ир и на границу Иридании, чтобы использовать по назначению… эээ… Найтро.

Март при упоминании нового имени, которое выпала ему честь придумать, самодовольно растянул губы чуть ли не до ушей.

Лахрет кивнул головой на слова друга и оглянулся к экрану, откуда все еще смотрел на нас Этона.

— Ты прав, но здесь работа тоже не закончена.

— Надо выдвигаться в обратный путь как можно скорее. В Ире идет война, и продолжают гибнуть люди, — нахмурился фагот. — Мы должны вмешаться и остановить наступление тараков. У нас теперь есть действенное оружие! Ты же помнишь, сколько времени мы потратили на поход сюда? Нельзя медлить ни минуты!

— Я знаю… — недовольно поджал губы Лахрет. — Но действия без плана — могут привести к непоправимым последствиям. Нужно все продумать и…

— По пути продумаем! — с горячностью перебил друга Наран.

— А что, если нам в процессе понадобиться помощь Зарнара? Придется возвращаться?

Фагот хмуро осекся и повернул лицо к мерцающему изображению герна. Тот, очень реалистично заложил руки за спину, и следил за участниками спора. У меня еще возникла мысль, что он все-таки слышит остальных, но почему тогда он игнорировал их вопросы?

— Я думаю, — устало потерев глаза, произнесла я, — что сейчас самое лучшее, что мы можем сделать, это выспаться… — и в продолжение зевнула.

Лахрет глянул на меня и кивнул:

— Ты устала? — обнял за плечи. — Думаю, у нас действительно, был очень насыщенный и непростой день.

Вдруг, я почувствовала, с какой мощной тяжестью рухнула на меня усталость. Теперь, когда мы достигли цели своих поисков, хотелось пока только одного — хорошо выспаться. Лахрет обвел взглядом утомленные, хоть и оживленные лица друзей, и произнес:

— Думаю, сейчас, в самом деле, главное, что нам нужно сделать — это отдохнуть. Обо всем остальном будем думать утром. Поэтому сейчас поднимемся наверх, к ниясытям и там отдохнем.

Все дружно закивали и повернулись к выходу. На пороге, уходя одной из последних, я оглянулась на стоящую возле камеры голограмму. Зарнар все так же смотрел на меня и тепло улыбался. Мне даже показалось, что на лице его было облегчение. Будто голограмма понимала, что долгий его путь, наконец, пришел к своему завершению.