Ловушка

Глава 4

Мы последовали рекомендациям профессора. Помогли друг другу заменить баллоны со сжатым воздухом. Поспешили к выходу, взяв с собой пару запасных баллонов. Что там творилось снаружи? Боялись даже представить!

Грейс в гневе стукнула по своему шлему, обещая состричь волосы и начать носить короткие стрижки. С густыми длинными волосами ей теперь было жарко и неудобно.

Шлюзовая камера лаборатории не стала брать тайм-аут на фильтрацию воздуха. Нас выпустило просто так. Этот тревожный знак означал, что уровень «карантин» снят. Если в записке профессора говорилась правда, значит «биологическая угроза» распространилась по всему объекту, и безопасной зоны не было ни позади нас, ни впереди.

Мы шли к лифтам по пустынным, тонущим во мраке коридорам. Всепоглощающая тьма лишь сбрызнута тревожной краснотой слабенького, аварийного освещения. Был задействован энергосберегающий режим. Реактор накачивал энергией полноценно только зону «С» и Сферу Грейс.

Посмотрел я на всё это…

— Хорошо, что мы не стали спускаться сюда в будущем! — сказал я.

— Страшно представить! — согласилась Грейс.

Путь в зону «С» отмечала на полу жёлтая полоса с соответствующими векторными стрелочками. А вот синяя вела к лифтам из любой зоны. Код доступа требовался для вызова лифта.

Я ввёл «1111» по запросу системы, и вскоре мы поднялись на поверхность.

В главном здании всё было разгромлено так же, как мы наблюдали это в будущем. Всё чернело от копоти. Под подошвами скрипели угольки сожжённой мебели. А вот огромные стёкла вестибюля были пока ещё целые.

— Тут точно была война! — заявила Грейс.

Мы покинули сожжённое главное здание, направляясь к парковке. По пути обнаружили на фасадах построек яркие выразительные картинки граффити, которые видели во время нашего путешествия в будущее выцветшими, почти изведёнными временем. Строения на территории были разгромлены. Свежие дыры от пуль были чёткие.

Грейс задержалась возле стены одной из компактных, одноэтажных построек. Засуетилась, рыская в кармашках. Спустя мгновения она посмотрела на меня и в озадаченности развела руками:

— Помнишь, я выковыряла пульку из стены и положила в карман? Нет её!

Я кивнул:

— Нас предупреждали. Сувениры не брать. Вернётся то, что отправлялось.

Грейс покачала головой:

— А куда же она делась? Просто исчезла что ли?

— Видимо лежит там, в будущем, где ты находилась в миг возвращения.

— Для пульки я растворилась в воздухе? И она выпала из исчезнувшего кармана!..

— Пошли скорее! Некогда рассуждать о судьбе пульки.

Грейс не отреагировала на мой призыв. Вместо этого она принялась скрести стену при помощи нашедшейся под ногами железки. Я потянул Грейс за собой.

— Нет-нет! — возразила Грейс, сопротивляясь. — Подожди! Если я сейчас её выковыряю, значит не смогу выковырять её в будущем! Тогда что же я там выковыряла?

— Чтобы сейчас её выковырять, — произнёс я, — тебе понадобится отбойный молоток. Грейс! Пошли!

Подземная парковка встретила нас той же непроглядной темнотой, с какой мы столкнулись тут и в мире будущего. Электроэнергии в этой зоне не было. Чтобы рассеять царившую здесь тьму, пришлось зажечь химический светильник. Флуоресцентный зелёный свет лихо поглощался темнотой огромного пространства парковки с её высоким потолком и рядами толстых колонн. Джипа мы не нашли. Я вспомнил, в какой примерно части мы обнаружили внедорожник Молблана в будущем. Но и в том месте ничего не оказалось. Где же он?

Грейс указала в самый дальний тёмный угол, на последнюю колонну.

— Я бы спрятала машину от посторонних глаз где-то там! В самом углу!

Мы прошагали в том направлении. За колонной не оказалось ничего.

— Сомневаюсь, что машина могла сохраниться в таких погромах.

Грейс упрямствовала. Она бегала от одного «самого дальнего тёмного угла» к другому через всю парковку. Джип на самом деле дожидался нас в одном из таких местечек — «припрятанный». Без зеркал заднего вида, с растрескавшимся лобовым стеклом, со спущенными шинами. Похоже, побывал в аварии.

Запасные баллоны с воздухом положили под заднее сидение.

Грейс села за руль. Аккумулятор был скорее мёртв, чем жив. Разрядился и едва дышал. Мотор кое-как завёлся.

— Будет чудо, если автоподкачка шин сработает при таком-то дохлом аккумуляторе, — заявила Грейс.

— Проф заменил тут что-то, — вспомнил я , оглядывая салон. — Будет он тебе на заводских стандартах кататься, когда сам разрабатывает новые энергоносители?

— Помню-помню, — подтвердила Грейс. — Надеюсь, так оно и есть… Иначе поедем на голых дисках через поля!

Автоподкачка на внедорожнике Молблана справлялась, накачивая две пробитые шины с левой стороны. Бортовой компьютер показывал, что с правой стороны колёса были в порядке. А повреждённые, левые, непрерывно докачивались автоматически, несмотря на проколы. Так мы и поехали на юг к КПП.

Внедорожник под управлением Грейс аккуратно петлял по территории ди си эй среди повреждённых компактных построек, собравшихся тут как опята на пеньке. Мы остановились перед въездными воротами, сметёнными с креплений двумя крупными, разбившимися всмятку грузовиками. В будущем мы этих грузовиков не заметили, вероятно, из-за разросшихся к тому времени около ворот кустов. Видимо оба тут так и будут стоять, но со временем утонут в зелени.

Внутри нас множилась тревога.

Мы смотрели на город через трещины побитого лобового стекла.

Змейки густого дыма вздымались повсюду, сливаясь невысоко над крышами зданий в сплошной чёрный туман. В этой непроглядной занавеси на миг показался и пропал большой грузовой вертолёт. Грохотал он в небе, скорее всего, сильно, ну а мы здесь, в машине и в этих шлемах едва слышали отголоски реального шума.

— Грейси… — осторожно произнёс я, потыкав пальцем в потрескавшееся лобовое стекло. — Ты же вроде любишь путешествовать?..

Она в раздражении стукнула по рулю.

— Даже не начинай! Едем к отцу!

Я сглотнул, указывая себе за спину.

— Тоже рад тому, что нам на север, в поля. Но может… Для разведки к слетаем гостинице? Дадим кружок по краю города? Что там вообще делается?..

— Пешком иди куда хочешь! — отразила она. — Этот дым говорит, что ехать туда опасно.

— Кружок по ближайшей улице! — уточнил я.

Грейс поворочалась в кресле от неудовольствия и дискомфорта.

— Вот садись за руль и сам езжай.

— Но ты водишь в разы лучше меня.

Грейс энергично раскинула руки в стороны.

— Я не робот! В этом костюме даже педалей не чувствую! Пробитые шины на автодокачке! Стресс! В таких условиях десять метров проехать и то достижение!

Грейс возмущалась, но руль мне не уступала.

— В записке сказано о биологической угрозе, — произнёс я с тревогой, — а в городе как будто идут боевые действия. Что тут творится-то?!

Грейс без лишних слов ударила по газам…

Дом Молблана, точнее особняк, находился неподалеку от научного центра. Ехать к нему напрямик в северном направлении — несколько миль от города. Жил профессор в просторном доме, огороженном белым заборчиком, среди тех живописных полей, великолепием которых мы с Грейс любовались недавно в мире будущего. Но поехали мы всё-таки в противоположную сторону. В город.

Неприветливо встретил нас, казалось бы, привычный мир.

Поднимавшиеся отовсюду клубы чёрного дыма значительно ухудшали видимость. Однако строений, объятых огнём, мы не видели. Здания как здания, без следов разрушений. Откуда столько дыма?

Улицы были пустынны. Машины, сбитые в кучи на обочинах, как будто были вытолканы туда бронетехникой в качестве принудительной расчистки дороги на проспекте. Проспект — тот, который в будущем провалится под землю и засыплет линию метрополитена. Некоторые автомобили дымились. Проехали мы так несколько кварталов до гостиницы. На пути не попалось ни одной живой души, ни одной встречной машины. Дворники своими гипнотическими покачиваниями счищали липшие к стеклу частицы светлого пепла.

Грейс остановила внедорожник перед гостиницей, сверкающей под светом солнца, словно исполинский изумруд. Окна через дымовую завесу сверкали солнечными бликами.

— Даже не верится! — высказалась Грейс, не сдержав эмоций. — Минут сорок назад я видела эту же гостиницу, выпотрошенную временем так, как рыбак выпотрошил бы рыбёшку к обеду!..

Я погладил её руку, которая лежала на руле.

— Проедем дальше!

Площадь за проспектом…

Здесь нашим взорам открылась картина, мягко говоря, не совсем ожидаемая. Вся площадь была обнесена высоким забором из колючей проволоки. Внутри огороженной территории раскинулись сотни белых шатров и палаток. Вздувались они на ветру подобно парусам. По периметру выстроились десятки белоснежных фургонов с эмблемами ООН, ЕС, ВОЗ и красного креста. Висевший на колючей проволоке знак биологической опасности покачивался ветерком.

— Карантин? — ужаснулась Грейс. — Эпидемия?! Пандемия!

Я высунул (защищённую плотной перчаткой) руку из машины, чтобы провести пальцем по лобовому стеклу. Оно темнело от оседающих на него частиц пыли, сажи и светлого пепла. Я показал Грейс серое пятнышко на кончике пальца.

— Боюсь, я понял, что тут горит!

Грейс в напряжении схватила руль так крепко, будто он мог от неё сбежать.

— Не хочу в это верить! — в смятении бросила она.

— Поддай-ка газу туда! — попросил я. — Напрямик!

— В лагерь?!

— Да. Там ворота хлипкие. Сами отлетят. Осмотримся внутри.

— Ты в своём уме?! — воспротивилась Грейс. — Нельзя же так!

Я в эти мгновения воображал, как в размеренное течение обычной городской жизни внезапно вторгается заражение каким-то опасным вирусом или бактерией. Эпидемия набирает угрожающие темпы. Местные жители, разумеется, сразу же указывают на исследовательский центр ди си эй как на потенциальный источник заражения. Откуда ещё заразе взяться в наших краях? И невдомёк им, что работающие там физики не занимаются биологическими образцами. Так народный гнев записывает энерджи в главные злодеи. Зараза опасна! Ужасы пандемии нарастают! Разъярённые горожане с каждым днём всё агрессивнее. Вот они уже стремятся проникнуть на территорию исследовательского центра в желании наказать виновников. И однажды они порываются внутрь. Начинается стрельба. В ход идут коктейли Молотова. Парни из ЧВК крутые, но воевать с разъярённым городом… После разгрома, обитель зла разрисовывают мерзкими, жуткими тематическими картинками граффити… Вот так совпадение!

— Хватит! — Так я пресёк поток собственных мыслей. — Грейс! Погнали к твоему отцу!..

Между тем дверца одного из ближайших шатров зашевелилась. Оттуда вышли люди в белых герметичных комбинезонах. Это были облегченные, белые версии наших костюмов. Шестеро человек. Они о чем-то оживленно беседовали, жестикулируя. Спешили.

Грейс выскочила из машины, а следом за ней и я. Мы закричали, замахали руками, привлекая к себе внимание. Заметив нас, эти люди открыли ворота. Вышли из лагеря. Окружили нас кольцом и о чем-то спросили, но ни я, ни Грейс, их слов не разобрали. Один жестами указал на голову и переговорное устройство, которого при нас всё равно не было. Другой человек похлопал по эмблеме на плече Грейс. Двенадцать жёлтых пятиконечных звёзд, формирующих собой круг на синем фоне. Символ ЕС был нанесён на наши защитные костюмы, которые, я даже не знаю, где достал Молблан.

— Вы наблюдатели от Евросоюза?! — громко спросил незнакомец.

Грейс впала в ступор, не зная, что ответить.

— Да! — крикнул я, отодвинув Грейс в сторонку. — Радиосвязь вышла из строя! Говорите громче! Какова обстановка сейчас?!

Человек развёл руки в стороны и выразился одним словом, но таким нецензурным, что я даже опешил.

— Испанский стыд! — с горечью продолжил он. Боль, сожаление, унижение, самые худшие эмоции выплеснулись, искажая его бледное лицо. — Наши отряды в панике покидают город самовольно! Просто бегут! Мы оставшееся командование… — Он указал на обступивших нас людей в белых защитных костюмах. — Я даже не представляюсь. Записывайте в дезертиры весь состав нашего блока! Всех до единого. Бегут от собственного страха. Все всюду заражены. Везде одно и то же! Кроме, возможно, самых глухих местечек на планете, где люди вообще не контактируют с цивилизацией. Но вы и сами должны понимать! Мы бессильны. Все бессильны! Мы и не представляли себе что, отправляясь сюда, в очаг заражения, сами давно заражены. Я не могу винить никого из своих людей в пренебрежении субординацией, профессиональной этикой…

Пока человек говорил, его коллеги ушли к одному из фургонов. Завели двигатель. Выехали за ворота на дорогу и остановили машину в ожидании.

Грейс потеряла дар речи, а человек тем временем договорил:

— Мы уходим, чтобы провести остаток жизни с близкими, друзьями. С детьми, которые так же заражены, как и мы. Остаток жизни в ожидании лекарства, которого нет и, похоже, не будет. Приняв участие во всём том ужасе, что происходил здесь, от начала и до конца, мы заслужили это своё право. Карантинные меры, где бы то ни было, лишены какого-либо рационального смысла. Так и передайте!..

— Если вы заражены, — произнёс я, — зачем носите защитный костюм?!

Человек, который как мне показалось, был слегка не в себе, отсалютовал.

— Дым! — пояснил он, направляясь к коллегам. — Не хочу дышать людьми!

Вскоре белый фургон скрылся за поворотом в дымовой завесе. Мы с Грейс в растерянности стояли перед воротами опустевшего карантинного лагеря, глядели вслед уехавшим специалистам.

— Это что было-то?! — в недоумении спросила Грейс.

— Грейси, — сказал я. — Поехали к твоему отцу!

Мы запрыгнули в джип и в ещё большем замешательстве, чем это было до нашей разведывательной вылазки в город, отправились к дому Молблана.

В городе, поначалу казавшемся пустынным, произошло оживление. Быть может, дело в том, что начал подниматься ветер. Висящая среди улиц дымовая завеса потихоньку рассеивалась, приоткрывая скрытые прежде детали. То тут, то там возникали люди в белых защитных костюмах. По всей видимости, они в спешке покидали город. Запрыгивали в белые минивэны, грузовики, микроавтобусы и уезжали.

Грейс на обратном пути к проспекту пришлось ударить по тормозам. Под звуки оглушительных сирен мимо нас пронеслась широкая автоколонна, состоявшая из машин скорой медицинской помощи, передвижных лабораторий, военных грузовиков. Глядя им вслед, я зацепился взглядом за гору дымящегося мусора, которая тлела за гостиницей. Оттуда, из-за боковой стены вздымались клубы густого чёрного дыма. Я вышел из джипа и направился туда. Подойдя ближе, с ужасом распознал в мусоре истлевающие останки множества человеческих тел. Сотни! Тысячи!.. Уже догорали кости под воздействием температуры той горящей смеси, которой была обработана вся эта гора трупов от одного края гостиницы до другого. Теперь уж я точно понял статус нашего города. Это не «карантин»! Это — могильник! Весь город — крематорий под открытым небом!

Этому безумию не было конца! Голова шла кругом.

Завывающие звуки сирен автоколонны заставили больных людей, ещё не обессилевших окончательно, выйти из своих домов. Мы медленно двигались по дороге на джипе и в ужасе таращились по сторонам. Истощенные и измученные люди. С красными, распухшими лицами, с кожей желтовато-коричневого оттенка. Облысевшие. Любой заражённый так тяжело дышал, что каждый вздох отражался в рефлекторных движениях его организма. Грудь не вздымалась, а «вздувалась», руки — вздрагивали, а ослабевшие ноги подкашивались. Больные с унынием глядели напухшими глазами вслед покидающим город спецслужбам. Спасатели увозили с собой надежду на исцеление…

Мы с Грейс даже словом не могли обмолвиться, видя всё это. Так, в состоянии немого шока, и поехали к Молблану, прибавив скорости.

Цветочное море за северной окраиной в эту пору стало блеклее, теперь здесь не такой жёлтый «взрыв», какой бывает летом. К осени оно, как обычно, поредело. Разбавилось зеленью и сиреневыми цветочками, которые раскинулись продольными волнами, как будто застывшие в своём беге морские волны. Эту обширную территорию с полями купила энерджи ди си эй.

— Ну, папа! — воскликнула Грейс, ведя джип среди цветов по размытой грунтовой дороге. — Дом посреди поля сделал, а дорогу нормальную к нему провести не додумался! Папочка!.. — вскрикнула она тут же жалостливо. — Надеюсь, ты жив!..

Я погладил её правую руку, вцепившуюся в рычаг коробки передач.

— Грейси, — произнёс я, поглаживая. — Кроме твоего отца в этом чёртовом аду живут ещё мои родители и вся моя родня. Я хочу сказать… Мы оказались в ситуации нечеловеческой. Нам с тобой нужно… Вопреки всему не разваливаться, а поддерживать друг друга.

Грейс интенсивно закивала в тяжёлом шлеме.

— Да! Да! Согласна!..

Водить автомобиль было её призванием. Она вела джип по плохой дороге как-то совсем уж безошибочно, механично, хотя мыслями и вниманием явно пребывала в плоскости своих переживаний. С чем мы вскоре столкнёмся в доме её отца?..

Колёса давили росшие повсюду цветы. Дорога виляла то вправо, то влево, то падала вниз, то взмывала вверх. Держать внедорожник ровно на таком серпантине было почти невозможно.

Вскоре среди зелени, экспрессии розовых и жёлтых цветов выросли два небольших, по форме напоминавших куличики, домика из белого камня. Они стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Имели два этажа и покатую крышу, обделанную солнечными элементами. В каждом размещалось по четыре просторных комнаты (при этом холл был необъятен и там, и тут). Молблан отстроился так не с нуля. Для своего жилья он выбрал два домика-близнеца, стоящие впритирку. Старая, заброшенная ферма, где некогда хозяйствовали две семьи. Кое-где всё ещё пускали свои лозы запущенные виноградники. К настоящему времени всё заросло цветами. О фермерском прошлом этой земли говорило, пожалуй, только отсутствие деревьев на обширной территории. Полевые цветы заполонили собой всё. После покупки этих земель энерджи снесла старый фермерский забор и ветхие постройки. Дома-близнецы забрал себе для жилья и отремонтировал Молблан.

Первый дом-близнец стоял запертым. Мы побежали ко второму.

С силой толкнув калитку, я едва не снес её с петель. Входная дверь была не заперта.

Молблан имел своеобразный дизайнерский вкус. Минимализм. Только самое необходимое. Дом казался пустоватым. Профессор украшал интерьер сувенирными безделушками, которые привозил из каждой новой страны, где побывал. Так здесь можно было увидеть расставленные невпопад индийские вазы, композиции икебан в компактных горшочках, а также музыкальные инструменты наподобие балалайки, волынки…

Миновав внушительный холл, мы нашли профессора во второй комнате первого этажа. Старик лежал в больничном халате на кровати. Был укрыт пледом, наполовину сползшим к полу. Обвешан проводами, трубочками и приспособлениями особого медицинского оборудования. Смерть уже коснулась Молблана своим холодным дыханием. Лысый. Без бровей. Шелушащаяся кожа жёлто-оранжевого оттенка ороговела и отслаивалась. Голова напоминала раздутый шар. Знакомые мне черты в изменившемся лице Молблана теперь лишь угадывались. Рот профессора блокировали трубки аппарата искусственной вентиляции лёгких. Они проникали по гортани глубоко внутрь. Медаппаратура, которой была заставлена вся комната, позволяла ему жить и даже нужду справлять по трубочкам… А вот медперсонала или хотя бы сиделки-медсестры здесь не было.

Грейс с криком ужаса бросилась к отцу. Его веки дёрнулись, приподнимаясь. Красные глаза, в которых не было видно белков, приоткрылись и принялись следить за нами. Я опешил, видя человека в таком ужасающем состоянии и при этом пребывающего в сознании! Грейс прокричала «папа, папа!» — тут же из спящего режима вышел планшет, закреплённый перед кроватью на отдельной подставке.

Планшет поприветствовал нас прозвучавшим из настенных динамиков голосом Молбана:

«Дети мои! Вы всё-таки вернулись! Вдвоём! Очень рад вас видеть! Долго пришлось вас ждать! Сбылась моя последняя мечта! Увидеть вас вновь! Я до сих пор жив, иначе программа выбрала бы другой вариант ответа. Вы здесь оба. И в защитных костюмах! Прекрасно! Это фиксирует ИИ через вебкамеру. Как сами понимаете, от меня вы теперь ни слова не услышите. Состояние моё… Думаю, без объяснений видите своими глазами. Я успел создать эту программу, которая теперь передаёт мои, заранее записанные ответы, потому что сам я общаться не в состоянии. Как только вы что-то скажете, программа проанализирует вашу речь и по ключевым словам выдаст ответ, заранее мной заготовленный. Почему форма общения такая? Я был обязан систематизировать свой будущий контакт с вами. Мои дни сочтены, а у вас времени в обрез. Вы пока здоровы. Человечество заражено и вымирает. Задавайте свои вопросы. Получайте на них ответы и скорее действуйте! У вас двоих есть шанс выжить! Главное следуйте моим указаниям, но всё-таки не забывайте думать своей головой!»

Грейс не находила себе места.

— Папа! — выпалила она. — Папа! Папа!..

Созданная Молбланом программа строгим профессорским тоном потребовала:

«Грейс! Возьми себя в руки! Все умирают. Я всё равно умер бы рано или поздно. Тебе пришлось бы с этим смириться не сегодня, так завтра. Соберись! Создал машину времени я, но решать проблему придётся вам!»

Грейс раскинула руки в стороны, случайно ударив мне в живот — я стоял сбоку от неё.

— Папа, что здесь случилось?! — воскликнула она в волнении.

«Я вам отвечу, как думаю… Вернее, как думал во время создания этой программы. Вам нужно ответить сначала на мои уточняющие вопросы, чтобы мой ответ был точнее…»

Мне стало жутко. Страшно представить, как чувствовала себя сейчас Грейс! Я ничего не знал о судьбе своих родственников, но лучше незнание, чем столкнуться лоб в лоб с таким ужасом! Грейс стояла перед единственным для неё в мире родным человеком. Он, умирающий, общался с ней через систематизированные в компьютере записи!..