Ловушка безмолвия

Барбара Фритти Ловушка безмолвия Серия: Братья Сандерс — 2

Пролог

Парк «Золотые ворота», Сан-Франциско

Она умрет. От ужасающей мысли она споткнулась, и ее остроконечный каблук зацепился за трещину в тротуаре. Она резко упала, замедлив падение руками. Крошечные камешки цемента впились в ее ладони и колени. На мгновение она подумала о том, чтобы сдастся. Ей было очень холодно, к тому же она была такой уставшей, но если она остановится сейчас, то он поймает ее, и завтра не будет никакого второго шанса.

Заставив себя вновь подняться на ноги, она сняла туфли со сломанными каблуками и направилась глубже в парк. Трава под ее ногами была мокрой, полуночные щупальца тумана накрывали все в пределах досягаемости влажной дымкой. Волосы завивались вдоль ее лица, а влажные брызги смешались со слезами, текущими по ее щекам.

Она редко плакала, но сейчас события перешли все мыслимые пределы. Она никогда не чувствовала себя такой одинокой и в смертельной опасности.

Куда бы она ни свернула, он следовал за ней. Она, похоже, не выберется. Как он постоянно находит ее?

Даже сейчас она слышит шаги за спиной, треск веток, звук отдаленной машины. Это он?

Ей, наверное, следовало держаться городских улиц, но она решила, что высокие деревья и густые кустарники в парке смогут предоставить ей защиту и место, где можно спрятаться. Теперь она поняла, насколько пустынной была местность ночью. Здесь нет людей, нет тележек с товарами, на которые можно натолкнуться. Она осталась в гордом одиночестве, сама по себе.

Она вдруг начала задыхаться и резко остановилась, когда из подлеска вышла темная фигура. Ее сердце отбивало ритм в груди. Мужчина подошел к ней, вытянув одну руку. Его одежда была старой и порванной, и на лице — густая борода. На нем была бейсболка и рюкзак, перекинутый через плечо. Вероятно, он был одним из бездомных, что ночью останавливались в парке. А может и нет…

— Эй, крошка, подари мне поцелуй, — проговорил он, будучи нетрезвым.

— Оставьте меня в покое, — она подняла руку, чтобы оттолкнуть его, но он продолжал надвигаться на нее.

— Я просто пытаюсь быть дружелюбным. Давай же, детка.

Развернувшись, она изо всех сил побежала в другом направлении, при этом слыша, как мужчина зовет ее. Она не знала, пошел ли он следом за ней или нет, но была слишком напугана, чтобы оглянуться, поэтому сошла с тротуара и двинулась глубже в парк, ища маленький уголок, где можно было бы спрятаться. У нее начинались судороги, а ноги промокли. Ей срочно нужно найти какое-нибудь убежище. Ветви царапали ее обнаженные руки и лицо, но она продолжала идти. В густых зарослях было так темно, что она едва могла видеть ноги перед собой. Высокие деревья и туман полностью скрыли лунный свет.

К счастью, она успела вытянуть руку, когда наткнулась на цементную стену, что возвышалась в воздухе на несколько этажей. Должно быть, она наткнулась на стену одного из зданий парка. Сделав паузу, она отдышалась и прислушалась. Кроме собственного неровного дыхания она больше ничего не слышала. Может быть, опасность миновала, по крайней мере, на данный момент.

Откинувшись на холодный цемент стены, она обдумывала свой следующий шаг, но не знала, что делать, как сбежать. У нее не было выбора.

Как она дошла до такого? Борется за собственную жизнь и в одиночку? Все должно было пойти не так. Это Дилан во всем виноват. Он поставил ее в такую ситуацию, и, черт возьми, где он?

Но она не могла рассчитывать на него в вопросе своего спасения. Ей нужно найти способ выбраться из этого плена самостоятельно. Она не может позволить, чтобы все закончилось таким образом. Она и раньше боролась за свою жизнь, и она тогда выиграла. Она снова это сделает.

Ее сердце остановилось, когда рядом хрустнула ветка. Уверенный мужской свист пронзил тихую ночь. Кто бы ни шел, ему было все равно, услышит она его или нет. Кусты перед ней медленно разошлись. Ужас пробежал по ее телу. Бежать было некуда.

Глава 1

Двумя днями ранее — Озеро Тахо, штат Невада

Дилан Сандерс забрал у бармена стопку с Jack Daniels, наслаждаясь, как напиток, скользнув по горлу, обжег его. Осушив рюмку, он сразу же заказал новую порцию. Ему не нравились свадьбы, и он старался избегать их любой ценой, но эту он пропустить не мог, ведь он был шафером. И теперь он обрадовался, что с выполнением своих официальных обязанностей было покончено. А сейчас ему просто нужно было пережить целый час, прежде чем наступит ночь.

Осмотрев пространство, он увидел, как его старший брат Джейк и его невеста Сара танцуют свой первый танец на заднем крыльце Вудлейк-Маунтин-Лодж. В свете свечей и на фоне пурпурно-голубого сумеречного неба они выглядели чрезвычайно счастливыми, будто и не было прошедшего года со всеми возможными проверками их любви. Но они смогли пережить самые плохие времена. И начиная с этого момента, они отправятся в спокойное плавание — по крайней мере, Дилан надеялся на это. Он улыбнулся, когда одна из подруг Сары привела его племянницу Кейтлин на танцпол. Восемнадцатимесячный белокурый ангел молодоженов стала хитом свадьбы, и, как обычно, девочка захотела стать частью и этого первого действия. Джейк взял свою маленькую дочурку на руки, и все трое танцевали теперь, как полноценная семья.

Дилан опрокинул очередную стопку, отбросив нелепую мысль, что он завидует их счастью. Да, он любил своего брата, но сам о браке и семье он не мечтал, так как не собирался повторять опыт прошлых лет, когда ему пришлось расти в сломанной семье и при разбитом домашнем очаге. Хотя он абсолютно верил, что Джейк и Сара выше этого, что их история точно не закончится разводом и что они не откажутся от своей любви, как когда-то это сделали его родители.

Через открытые двери патио подул прохладный вечерний ветерок, вызывая мурашки на руках, но не ночной бриз нервировал его, а рыжеволосая красавица, которая скользнула на барный стул рядом с ним.

— Ты пьешь за счастье брата или что лишился в своей жизни очередного холостяка? — спросила Кэтрин Хиллиард.

Дилан положил рюмку на барную стойку. Кэтрин определенно похорошела с момента их первой встречи два месяца назад, когда помогала ему найти Сару. Сегодня на ее одежде отсутствовали брызги красок, да и вместо босых ног она была на очень высоких каблуках. На ней было великолепное, сексуальное черное платье с глубоким вырезом, подчеркивающим ее прекрасный бюст. Ему нравилось, как веснушки плясали у нее на груди, и у него внезапно возникло желание посмотреть, не покрывают ли веснушки все ее тело.

Он потянул за галстук, чувствуя стеснение в груди, едва непристойные мысли завладели его сознанием. Кэтрин была старой подругой его невестки и, как говорится, под запретом, не говоря уже о том, что она была слегка сумасшедшей с ее непонятной страстью рисовать мрачные картины и абсолютным убеждением, что она экстрасенс. Но, несмотря на ее эксцентричность, у Кэтрин было большое сердце и стойкая преданность своим друзьям, что он нашел особенно привлекательным.

— Привет, — позвала его Кэтрин. — Ты пялишься.

— Ты сногсшибательна! — произнес он, не в силах остановить вырвавшиеся слова.

— Неплохое начало для разговора, — улыбнулась ему девушка. — Такая прекрасная свадьба, не так ли? Джейк и Сара невероятно подходят друг другу. Думаю, они поймали удачу за хвост.

— Удачу? Какое завышенное одобрение! — сухо произнес он, при этом услышав ту же ноту цинизма, что проскочила в его голове.

Кэтрин пожала плечами.

— Я видела не так много счастливых браков, но раз кому-то удается стать счастливым, значит, и у других есть шансы.

— Ну, и как ты? Много рисовала?

— Каждую ночь. Даже тебя нарисовала. То еще было задание.

— Шутишь? — удивился он. — Могу я увидеть картину?

— Возможно, когда-нибудь, — ее улыбка стала шире.

— Но я не часто заглядываю на побережье. — Кэтрин жила в Сан-Луис-Обиспо, в трех часах езды от его места обитания в Сан-Франциско, где была хорошая буферная зона. Он должен был признать, что за последние шесть недель она не раз приходила ему в голову, но, к счастью, он был занят работой журналиста-расследователя для новостей телевизионного канала KTSF в Сан-Франциско.

Кэтрин приняла бокал шампанского от бармена.

— Я привезла портрет с собой. Хотела еще немного поработать над ним. Я на несколько дней остаюсь здесь, в поместье. Я поняла, что свадьба, проведенная в пятницу, может стать отличной возможностью, чтобы уединится в лесу на все выходные.

— А кто присматривает за твоим зверинцем? — поинтересовался он. — Не могу представить, что ты оставила их одних. — Кэтрин проживала в своем доме с двумя кошками, двумя собаками и очень раздражающей и говорящей птичкой. В некотором роде он даже завидовал ее маленькому зоопарку. Ему никогда не позволяли держать дома животных и, наблюдая за ней во время ее прогулок с золотистыми ретриверами на пляже за ее домом, он чувствовал, как был лишен подобной радости. Не считая домашних питомцев, он действительно многое упустил. Но это была наименьшая из его проблем.

— Моя соседка Лойс согласилась мне помочь, пока я в отъезде. Я скучаю по ним, но горы прекрасны, а я уже давно не покидала свой дом. К тому же, озеро обладает умиротворением, глубиной и тайнами, что привлекают меня. Хочу погрузиться во все это в ближайшие несколько дней.

Дилан не видел озеро так, как это делала она, но он всегда наслаждался Тахо. В течение многих лет он приезжал сюда вместе с Джейком и их друзьями, чтобы укрыться от властного присутствия их отца, который, к счастью для них, ни разу не покинул город. Дилан совершенно не удивился, что Джейк выбрал это место для бракосочетания. Это было хорошее начало его новой жизни, хотя Джейк и Сара ненадолго задерживались здесь. Уже сегодня ночью они улетали на Гавайи, где проведут свой медовый месяц.

— Что насчет тебя? — поинтересовалась Кэтрин, врываясь в его мысли. — Остаешься на выходные?

— Уезжаю утром.

— Ты уверен?

— Что все это значит? — прищурился мужчина.

В ее темно-синих глазах читалась загадка.

— Помнишь, я рассказывала о двух женщинах, что появятся в твоей жизни? Одна ввергнет тебя в опасность, другая подарит спасение? Кажется, все начнется здесь.

— Что начнется здесь? — начал было он, но затем быстро осекся. — Знаешь что? Не хочу знать. Я не верю в твои экстрасенсорные видения. Уж прости. Но дело обстоит именно так.

— Понимаю, — сказала она, поднося бокал к губам.

Ему совершенно не понравился ее взгляд, и он уговаривал себя забыть ее слова. Она просто пытается подловить его.

Кто-то занял место по его другую сторону. Аромат знакомых духов заставило его повернуть голову. Брюнетка широко улыбнулась ему. Бл*ть, кажется, он попал.

Кэтрин наклонилась и тихо прошептала ему в ухо:

— Будь осторожен, Дилан. Она одна из них.

— Кто? — поинтересовался он, когда она уходила. Кэтрин не ответила. Да это было и не важно. Ему казалось, он уже знал ответ. Но он не позволит словам Кэтрин достать его. Его жизнь налаживалась, и он точно не даст кому-то или чему-то изменить обстоятельства.

— Нам надо поговорить, Дилан.

Сандерс повернул голову и посмотрел в ярко-карие глаза женщины, которую, как он думал, больше никогда не увидит — Эрика Лейтон. Шесть недель назад они провели вместе ночь — довольно пьяную ночь, которую он предпочел забыть. Обычно он не спал со своими источниками, и ему не следовало делать это с Эрикой, но поздний вечер каким-то образом закончился в кровати. И теперь она была здесь с выжидательным выражением лица, не сулившее ничего хорошего, и ему не нужен был экстрасенс, чтобы сказать ему об этом.

Эрика вручила ему бокал шампанского.

— Что это? — спросил он.

— Мы празднуем свадьбу твоего брата. За молодоженов! — Эрика чокнулась с его фужером.

Он неохотно сделал глоток.

— Что ты здесь делаешь? Тебя не было в списке гостей.

— Я названивала тебе последние две недели, и ты не отвечал, — пожаловалась она.

— Я был занят.

— Когда тебе нужна была моя помощь, ты забывал о своих делах.

Он вздохнул от резкого тона в ее голосе.

— Я ценю твою помощь, Эрика, но, если ты ждешь чего-то большего, этого не будет. — Он был удивлен, что ему даже пришлось сказать ей это. Их единственная встреча обоим принесла удовольствие, но точно не являлась началом отношений. И Эрика это поняла. Он мог поклясться, что поняла. Он никогда не связывался с женщинами, которые не знали, что к чему.

Эрика нахмурилась, и ее лицо превратилось из красивого и точеного в жесткое и раздраженное. В ее глазах таился дикий блеск, от которого ему стало не по себе. Она что, под кайфом?

— Нам надо поговорить, — повторила она.

Внутри все перевернулось от тона ее голоса. Быстрый умственный расчет напомнил ему, что, когда женщина, с которой вы спали шесть недель назад, вдруг изъявила желание поговорить, появлялась большая вероятность, что это как-то связано с ребенком. Но они использовали защиту. Он сглупил, переспав с ней, но все же позаботился об этом. Тем не менее, его племянница, Кейтлин, была ярким примером того, что презервативы не всегда спасают. Он сделал еще один глоток шампанского.

Он не хотел сейчас разговаривать. Его карьера была на взлете. Он только что разгадал одну из самых больших историй в своей жизни, и был на пути к успеху. Все шло по плану. Последнее, что ему было нужно, так это осложнение… в виде ребенка. Его взгляд скользнул по телу Эрики. Она, как и всегда, выглядела такой же худой в этом коротком красном коктейльном платье, которое теперь приподнялось до середины бедра. Ее ноги были обнажены, кожа загорела, а ступни неплохо смотрелись в красных туфельках на шпильках. Легкий красный шарф был обернут вокруг ее плеч. Она не выглядела беременной, но, если это правда, он был готов столкнуться с этой новостью.

— Ладно, говори, — потребовал он, никогда не прячась от проблемы. Что бы это ни было, он справится.

Эрика заволновалась, она обвела взглядом комнату.

— Не здесь. Слишком людно. Давай прогуляемся.

Ему не хотелось никуда идти с ней, но и вести частную беседу на глазах у всех тоже не было желания. Кроме того, Дилан не желал беспокоить брата или расстраивать свадебный прием, втягивая его в этот странный бестолковый разговор с Эрикой. Она была не самой спокойной и самой разумной женщиной, которую он когда-либо встречал. Даже сейчас ее пальцы нервно постукивали по барной стойке, и она все время оглядывалась, словно боялась, что кто-то наблюдает за ней, следит за ними.

Может быть, он не при чем. Может, это даже не личное. Эрика могла сама по себе вляпаться в неприятности. Он очень хорошо понял это, когда она помогла ему связать сенатора штата с убийством, и Дилан должен ей за то дело. Меньшее, что он мог сделать, — выслушать ее сейчас.

— Это имеет отношение к сенатору Равино? — спросил он тихим голосом.

Она облизнула губы.

— Конечно, нет. Он в тюрьме, ждет суда.

— Знаю, а ты помогла мне и полиции отправить его туда. Он не пробовал связаться с тобой? Ты не чувствуешь угрозы жизни?

— Полиция сказала, что я в безопасности, но я знаю сенатора лучше, чем кто-либо. У него много связей вне тюремных стен.

— Что тебе нужно от меня?

— Надо поговорить, — сказала она довольно отчаянно. Она соскользнула со стула. — Ты идешь?

— Ладно, — он выпил оставшееся в бокале шампанское и поднялся.

— Там есть тропинка, по которой мы можем прогуляться, — произнесла Эрика, стоило им выйти из бара и оказаться в лобби поместья. — Она проходит вдоль горной гряды, откуда открывается прекрасный вид на озеро.

— А ты как об этом узнала?

— Я приехала сюда рано, было время осмотреться. — девушка бросила на него взгляд, который он не смог прочитать, а затем вывела его через боковую дверь.

Расположенный в Хай-Сьерра и окруженный высокими желтыми соснами, поместье «Вудлейк-Маунтин-Лодж» находилось на крутом склоне холма с видом на сверкающие воды озера Тахо. К главному зданию примыкали дюжина маленьких деревенских домиков.

— Вон там мой коттедж, — Эрика показала на близлежащее небольшое здание. — Мне не хотелось мотаться по горам ночью, поэтому я сняла комнату. Ты ночуешь в главном здании?

— Ага. Почему ты сюда приехала, Эрика? Ты могла бы связаться со мной в Сан-Франциско. Ты же знаешь, где я живу. — Все это не имело смысла — то, что она приехала на озеро Тахо только, чтобы поговорить с ним.

— Давай пойдем сюда, — сказала она, сворачивая по тропинке направо. — Я знала, что либо я тебе устрою сюрприз, либо ты снова найдешь причину и избежишь встречи со мной.

— Надо было подождать хотя бы до окончания свадьбы моего брата. Это большой день для него.

— Тебе плевать на брачные церемонии, Дилан.

— Если только это не бракосочетание моего брата.

Она закатила глаза.

— Ну, конечно, — произнесла она с долей цинизма в голосе.

— Слушай, — Дилан резко остановился, теряя терпение, — что бы ты ни собиралась мне сказать, говори это сейчас же. На улице темнеет, и у меня нет желания потеряться в лесу вместе с тобой.

— Давай просто дойдем до конца тропинки. Там есть скамейка, мы можем присесть, — и она продолжила идти, не ожидая от него ответа.

Цементная дорожка освещалась маленькими фонариками почти через каждые десять шагов, но едва тропинка лишилась своего бетонного покрытия, огоньки исчезли, и их окружили темные тени. Сандерс попытался крикнуть Эрике, чтобы та остановилась, но она двигалась довольно бодро, а его язык, кажется, распух. Должно быть, он выпил больше, чем предполагал.

Где, черт возьми, та скамейка, до которой хотела добраться Эрика? Его ноги чувствовали странную усталость, да и пейзаж перед глазами поплыл. Ему понадобились все силы, чтобы переставлять одну ногу за другой. Что происходит? Его вдруг начало тошнить. Он споткнулся и чуть не упал, но успел поймать себя в последнюю минуту. Дилан положил руку на ствол близлежащего дерева, чтобы выпрямиться.

— Эрика, — пробормотал он, еле выговаривая слова.

Она развернулась, чтобы посмотреть на него, но не сделала и шагу в его сторону.

— Помоги мне, — он пытался поднять руку, но она была слишком тяжелой.

— Ты сам виноват, Дилан, — упрекнула она. — У меня не было выбора. Я не знала, что мне делать.

Не было выбора? О чем она толкует?

— Каждый сам за себя. Ты ведь так говорил, да, Дилан? Что ж, теперь моя очередь быть самой за себя.

Она сделала несколько шагов назад. Девушка очень близко подошла к краю очень крутого утеса. Он хотел предупредить ее отойти, но не смог сказать и слова. Пейзаж принял еще один дикий оборот.

Она опоила его наркотиками, понял Сандерс, внезапно вспомнив чрезмерно сладкий вкус шампанского.

Зачем? Какого черта она хотела? Прежде чем он успел спросить ее, его ноги подкосились, и мир погрузился в темноту.

* * *

Кэтрин Хиллиард проснулась среди ночи: ее сердце бешено колотилось, а пот медленно стекал по щеке. Электронные часы показывали 4:44. В течение последних двух месяцев каждую ночь она просыпалась в ужасе, захлестывающий ее тело, подобно приливной волне, что угрожала схватить ее. Крики прошлого отозвались в ее голове, а также сводящий с ума образ, которого она боялась, что никогда не забудет, при этом полностью ни разу не вспомнив.

События одной ночи затерялись в ее подсознании на двадцать четыре года. Но каждые несколько лет кошмары возвращались, мучая ее неделями, а затем исчезая так же быстро, как и приходили. Хотя в этот раз все было иначе. Сны становились все хуже, и страх с каждой ночью неуклонно возрастал, словно что-то приближалось к ней, что-то ужасное.

Выбравшись из постели, она занялась единственным делом, что прогоняло страх. Она рисовала.

На мольберте ждал чистый холст. Она взяла кисти и открыла краски, находя утешение в знакомых действиях. Опустив кисточку в краску, она на секунду замерла, а затем повела кистью по холсту. Кошмар в ее сознании обернулся смелыми, темными полосками цвета: красного, зеленого, черного, синего. Она едва дышала, когда страх просачивался из нее с каждым движением. Она никогда не знала, что выйдет из ее подсознания. Наконец, потрясенная и истощенная, она опустила кисточку и отступила.

Картина, которую она нарисовала, вряд ли бы поняли остальные. Это был обычный беспорядок линий и форм, цветовые коллизии, но в абстрактных изображениях, Кэтрин считала, что видит лицо, преследуемое страхом, полные ужаса темные глаза и рот, просящий о помощи. И в глубине души она верила, что должна помочь, но не знала, как.

Сидя на краю кровати, девушка вздохнула, изучая свой рисунок издалека. Успокоившись, она пыталась проанализировать то, что нарисовала, как делала каждую ночь, но, как и всегда, в ее сознании был полный раздрай.

Ей было всего шесть лет, когда ее жизнь навсегда изменилась, ее реальность превратилась в кошмар и ей начали сниться дурные сны. Полиция очень хотела узнать, что она видела той ночью, но она не могла им рассказать. И тогда терапевт дал ей бумагу и карандаши и сказал ей рисовать, поэтому она рисовала, но изображения как были непонятны тогда, так и сейчас не несли какого-либо смысла. Но с того дня она не могла остановиться. Искусство стало ее убежищем, ее страстью и ее способом зарабатывать на жизнь. Если бы она не умела рисовать, она, скорей всего, не выжила бы.

В дневное время она рисовала красивые картины, пейзажи, цветы, счастливых людей… но ночью после того, как приходили сны, ее картины превращались в чудовищ, поскольку она была вынуждена проводить кистью по холсту в отчаянном стремлении освободиться от бесконечных кошмаров.

Кэтрин пыталась изменить свое окружение, но это не сработало. В детстве она жила в восьми разных приемных семьях, и ее всегда мучили кошмары. Став взрослой, она жила в трех разных городах и успела снять больше, чем несколько квартир, прежде чем обосноваться в своем нынешнем пляжном домике, но сны всегда возвращались.

Конечно, были месяцы, когда девушка спала спокойно. Она мечтала о ночах без сновидений и испытывала облегчение от их отсутствия. Самый длинный период без кошмаров длился шесть лет. Она думала, что они, наконец, закончились. Затем они снова вернулись, и она поняла, что никогда не избавится от них, пока не сделает…

У нее было чувство, что она должна была действовать определенным образом — только тогда она сможет убежать. Но что она должна была сделать? Она понятия не имела. Впрочем, как и не узнала ни одно нарисованное собственной рукой абстрактное лицо. Они звали ее, но она не могла ответить, потому что не знала, кто они.

Хотя сегодня вечером Кэтрин не могла не задаться вопросом — случаем лицо на ее картине не принадлежало ли незнакомке, которая подошла сегодня к Дилану в баре. Сходство есть, пусть и слабое. А может ей просто показалось. Или, возможно, она нарисовала лицо женщины, потому что видела ее в своей голове, когда ненадолго взглянула на будущее Дилана — будущее, которое, похоже, касалось и ее. Не то чтобы она хотела быть втянутой. Просто ее не покидало чувство, что Дилана ждут неприятностям, и последнее, что ей нужно было сейчас, — так это еще больше проблем в ее жизни.

Поднявшись с кровати, она подошла к окну и откинула занавеску. Ее комната была расположена на верхнем этаже трехэтажного домика с видом на озеро в нескольких сотнях ярдов ниже. Вода мерцала в свете полной луны. Высокие сосны, покрывавшие склон холма, качались на ветру, как гигантские монстры. По ее позвоночнику пробежала дрожь. Она верила в связи, в рок и судьбу. Ничего не происходило случайно. Всегда была цель. Когда-то давным-давно детский психиатр сказал ей, что в жизни иногда происходят и плохие вещи, и ей стоит прекратить искать причины, но Кэтрин не поверила врачу тогда, и не купится на эту философию сейчас. Вот почему она не могла игнорировать тот факт, что случилось нечто плохое.

Скрестив руки на груди, Хиллиард почувствовала, как сквозь тонкую майку и шелковистые шорты проскальзывает холод. Она надеялась, что ее чувство надвигающейся гибели не имеет ничего общего с Сарой. Ее подруга заслуживала счастья после всего, что пережила за последние несколько лет. И прямо сейчас Джейк, Сара и их дочь летели на Гавайи — в страну колышущихся пальм, мягких теплых ветров и голубого неба. Они были в порядке. Они должны были быть.

Девушка глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Она повторила действие еще несколько раз. Обычно живопись ее ночных кошмаров настолько утомляла ее, что она могла спать до утра. Хотя сегодня она все еще чувствовала раздражение, будто ждала, чтобы что-то произошло. Она подошла к чемодану у стены и вытащила еще одну картину, на этот раз портрет…

С картины на нее смотрел Дилан своими золотисто-карими глазами, в которых таились тайна, боль, веселье и цинизм. Она долго работала, чтобы точно передать сложность его взгляда, горделивый подбородок и намек на осторожность, что обычно присутствовал в его выражении лица, и, конечно, дерзкую улыбку, которая могла быть и доброй, но Кэтрин решила, что она вряд ли сможет передать ее такой. Два месяца назад они провели вместе несколько дней, когда Дилан попросил ее помочь найти дочь Сары и Джейка, но эти дни зацепили ее так, что она не до конца все поняла. Она просто знала, что они связаны. Была причина, по которой Дилан появился у ее порога.

Он прагматично ответил бы — все дело в их совместном прошлом с Сарой — тем самым закрыв эту тему. Но она подозревала, что их знакомство лишь начало. Было бы полезным узнать, какую роль должна сыграть женщина из бара, но ее видения никогда не были полными или открытыми, как она того хотела. Ей придется подождать, чтобы узнать, как все сложится дальше.

Отложив картину в сторону, она вернулась к окну. В свете луны образ Дилана снова промелькнул в ее голове. Она видела страх в его глазах, выражение шока и предательства. Она схватилась обеими руками за занавески, когда чуть качнулась с внезапным и полным осознанием того, что у Дилана проблемы.

Оглянувшись на часы, Кэтрин поняла, что прошел уже час с момента ее пробуждения из-за кошмаров. Было почти шесть. Ей просто нужно продержаться до рассвета, и тогда она будет в порядке. Как только взойдет солнце, она сможет расслабиться. Снова спокойно задышать. И она могла бы проверить Дилана, хотя хотела позвонить ему сейчас, но сомневалась, что он вряд ли будет рад, если его разбудят так рано.

Ее взгляд вдруг зацепился за красно-синие огни стробоскопа. Она повернулась к окну, напрягаясь при виде остановившейся перед домом полицейской машины. Девушка прижалась лицом к стеклу, наблюдая, как двое полицейских в форме входят в здание.

Ее страх усилился. Она разрывалась между желанием спуститься вниз и выяснить, что происходит, и желанием спрятаться в своей комнате.

Это не ее проблемы, сказала она сама себе. Ей не стоит вмешиваться в ситуацию, которая ее не касается. Держаться вдали от стражей порядка для нее стало привычкой. Они не могли защитить ее, когда она была ребенком, и едва она выросла, она поняла, что единственный человек, которому она может доверять, — это она сама… и уж точно не полицейские в форме, чьи ночные патрулирования улиц лишь усложняли попытки выживания.

Кэтрин отошла от окна и села на кровать, глядя на телефон. Она не могла избавиться от желания позвонить Дилану и выяснить, все ли с ним в порядке. Она не видела его с тех пор, как оставила его в баре с той женщиной. Она несколько раз искала его во время праздника, особенно когда Джейк и Сара хотели попрощаться с ним, но его нигде не было видно. Джейк пошутил, что его брату, вероятно, повезло, и Кэтрин тогда подумала, что он, возможно, прав. Но теперь ей стало интересно… связь Дилана и Джейка такая же крепкая, насколько близки сами братья. Неужели Дилан действительно свалил со свадьбы своего брата с женщиной? Это казалось невероятным.

Поддавшись импульсу, она подняла трубку и связалась с гостиничным оператором, чтобы узнать номер Дилана. Телефон набирал и набирал, наконец, уступая место голосовой почте. Она повесила трубку, ее рука дрожала. Он, возможно, просто глубоко заснул. Или он провел ночь с той женщиной.

Кэтрин заползла под одеяло и натянула его до подбородка. Она смотрела на часы, наблюдая, как тикает каждая минута. Она хотела спать, но понимала, что не может, пока не взойдет солнце и все ее страхи не исчезнут.

Глава 2

Дилан зашевелился, чувствуя, как что-то острое пронзает его спину. Голова казалось опухшей, тупая боль отдавалась, начиная в передней части черепа и заканчивая шеей и плечами. Его веки отяжелели, и ему потребовалась секунда, чтобы открыть глаза, и еще одна минута, чтобы понять, что он лежал на земле. Он протянул руку под спину и выдернул шишку, источник своего дискомфорта.

Солнце только начинало подниматься над высокими деревьями, которые окружали его, и вокруг чувствовалась прохлада, что тело обдало рассветным холодом. На голубом небе виднелись лишь несколько полосок облаков. Было утро, понял он, чувствуя себя глупым. Что, черт возьми, случилось? Почему он оказался на земле в лесу? Он напился и потерял сознание? Сандерс попытался сесть.

Брюки и рукава серого костюма были в грязи. Порез на его ладони распух, что кожа вздулась и покраснела. Взгляд на часы сказал ему, что сейчас семь пятнадцать утра. И последнее, что он помнил, было… что?

Мужчина глубоко вздохнул и призадумался. Представшая перед ним панорама напомнила ему, что он находится на озере Тахо и что Джейк только что женился. Дилан был на свадьбе, сидел в баре. Он беседовал с Кэтрин, а потом приехала Эрика. Она хотела поговорить с ним. Она дала ему шампанское. Они решили прогуляться… долго прогуляться.

Стоило резко подняться на ноги, как его пульс участился, и Дилан внезапно почувствовал слабость. Он огляделся вокруг, но не увидел ничего, кроме деревьев и склонов холма, что вели к краю обрыва… крутого обрыва над озером. Эрика привела его к этому месту. Она что-то говорила об отсутствии выбора, но остальные ее слова были размыты. Дилан вспомнил, что его тошнило, он сильно устал и еле передвигался, как будто его накачали наркотиками. Похоже, именно это и произошло. Эрика, должно быть, что-то кинула в шампанское. Но зачем она это сделала?

Он проверил свои карманы. Его кошелек был цел, как и пара сотен долларов. Она не забрала его деньги или часы, а больше ценных вещей у него не было — если только ей что-то не понадобилось в его комнате. Он снова похлопал по карманам, понимая, что у него нет ключей от машины. Он оставил их в доме? И если говорить о номере, то, где ключ от него? Он брал с собой ноутбук, чтобы поработать. Некоторые из его файлов и заметок по делу Равино были на нем. Эрике нужна была информация?

Поэтому она накачала его наркотиками и заманила в лес, чтобы иметь возможность попасть к нему в номер?

Дилан повернул голову, услышав движение поблизости. Это белки и птицы шелестят листьями и ветками или кто-то наблюдает за ним? Может, это Эрика? Она собирается привести в действие очередной свой план? Ему нужно вернуться в поместье, но где он находится… Ему потребовалась минута, чтобы понять, в каком направлении идти. Спотыкаясь о грязь и камни, он медленно пробирался сквозь деревья, в конце концов выйдя на тропу.

Прошло достаточно времени, прежде чем он добрался до особняка. Он так и не понял, как далеко они ушли прошлой ночью. Эрика, очевидно, хотела увести его подальше от дома, чтобы его никто не смог найти. Тем не менее, заманить его в лес и оставить там в наркотическом опьянении вряд ли считалось полноценным планом. Должно быть что-то еще.

То самое «что-то еще» он понял, когда увидел две полицейские машины перед домом. Что-то случилось. Ускорившись, он вбежал по ступенькам, а в голове промелькнуло множество страхов. Он столько времени потерял и понятия не имел, отправились ли Джейк и Сара в свой медовый месяц. Искали ли они его? Неужели волновались за него, поэтому и вызвали полицию? Или, не дай Бог, с ними что-нибудь произошло? Поэтому приехала полиция?

Войдя в вестибюль, он увидел полицейского в форме и человека в темно-сером костюме, стоящих у стойки регистрации. Они разговаривали с управляющим поместья, в то время как полдюжины сотрудников наблюдали за ними. Одним из работников был тот самый бармен, что накануне наливал ему. Едва их взгляды встретились, бармен поднял руку, указывая на Дилана.

— Это он, — произнес молодой человек. — Тот самый парень, который прошлой ночью ушел вместе с ней из бара.

Эрика. Похоже, речь идет об Эрике.

— Что случилось? — спросил Дилан.

Человек в костюме подошел к нему: ему было за сорок, светло-каштановые волосы с залысинами. Галстук болтался на шее мужчины, будто тот очень долго пытался его завязать, а румяный цвет лица свидетельствовал о человеке, что проводил на улице столько же времени, сколько и внутри. Увидев его значок, внутри Дилана все сжалось.

— Я детектив Ричардсон из департамента шерифа округа Уошо (штат Невада), — сказал он. — А вы…?

— Дилан Сандерс. Что происходит?

— Пытаемся узнать местоположение одной гостьи — мисс Эрика Лейтон. Вы ее знаете?

Его сердце пропустило удар.

— Да. Я ее знаю. Что с ней произошло?

— Это и пытаемся выяснить. Бармен, что вчера работал на свадьбе, сказал, что видел вас в баре с мисс Лейтон, и как вы вместе ушли оттуда. Это правда?

Взгляд детектива скользнул по его телу, и Дилан внезапно понял, как он выглядит, — грязь на рубашке, сосновые иголки, прилипшие к его рукавам. Он подавил желание не стряхнуть их, тем самым привлекая к себе больше внимания.

— Правда, — пробормотал он.

— Когда вы в последний раз видели мисс Лейтон? — спросил детектив.

— Прошлым вечером около семи тридцати.

— Где вы были?

— В лесу. Мы решили с Эрикой прогуляться. Она хотела поговорить со мной.

— О чем? У вас отношения с мисс Лейтон?

— Не совсем, — Дилан разволновался, его мозг, наконец, начал активно работать. Ему не нравился испытывающий блеск в глазах детектива и то, какие вопросы он задавал. — Почему вы спрашиваете?

— Как я и сказал, нас интересует местоположение мисс Лейтон. Вы провожали ее вчера до ее домика?

— Нет. В последний раз я видел ее в лесу.

— Где она хотела поговорить с вами о чем?

— Мы вместе работали над одной историей, которой я занимался несколько месяцев назад. Я репортер третьего канала KTSF в Сан-Франциско. Я полагаю, она хотела поговорить именно об этом, — ответил Дилан. Он не собирался обсуждать свои личные отношения с Эрикой, пока детектив не скажет, что происходит.

— Значит, мисс Лейтон была гостьей на свадьбе вашего брата.

— Нет, ее не приглашали. Она приехала на озеро Тахо, чтобы встретиться со мной.

— Вы сказали, что думали, будто она хотела поговорить с вами о той истории, над которой вы работали, но говорила она о другом, не так ли?

— Не уверен. Разговор не состоялся.

— Почему же?

— Она ушла.

— Вы поссорились? Расстроилась ли мисс Лейтон?

Дилан нахмурился. Он, черт возьми, не знал, что случилось с Эрикой, но должны быть какие-то доказательства, раз вызвали полицию, да и детектив не стал бы допрашивать его, как если бы он был главным подозреваемым в расследовании убийства. Его пульс подскочил при этой мысли. Эрика что, мертва?

Нет, детектив сказал, что его интересует ее местоположение, и это значит, что она пропала, а не умерла.

— Куда вы направились после того, как мисс Лейтон оставила вас? — продолжил детектив Ричардсон.

Как журналист, Дилан несколько раз работал с полицией, и он знал, что лучше сказать правду, но разум подсказывал, как будет звучать его объяснение, и он понял, что не самым лучшим образом. Но разве у него есть выбор? Ложь только отсрочит неизбежное раскрытие правды.

Неподалеку со звоном открылись двери лифта. Дилан удивился, заметив выходящую Кэтрин. На ней были синие джинсы и огромный кремового цвета свитер, ее рыжеватые светлые волосы были собраны в свободный хвост. Она внезапно остановилась, увидев офицера, на ее лице отражалась смесь облегчения и настороженности.

— Мистер Сандерс? — позвал Дилана детектив Ричардсон. — Мне нужно, чтобы вы ответили на мои вопросы. Куда вы пошли после ухода мисс Лейтон?

— Никуда.

— Простите?

— Сейчас соберусь с мыслями, — ответил Дилан, понимая, что ему нужно объяснить произошедшее с ним.

— Ладно, — детектив скрестил руки и ждал, пока тот продолжит свой рассказ.

Дилан отвел взгляд от Кэтрин. Ему необходимо сосредоточиться на одной проблемной женщине за раз.

— Эрика подошла ко мне в баре. Как я уже сказал, мы вместе работали над историей несколько месяцев назад. Для меня стало сюрпризом увидеть ее на свадьбе своего брата, потому что мы не общались уже в течение нескольких недель. Она подала мне бокал шампанского и сказала, что ей нужно поговорить со мной, но она не хотела делать это в баре, потому что там было слишком громко и людно, поэтому мы решили прогуляться по тропинке, что проходит перед поместьем. Через несколько минут мне стало плохо, появилось головокружение, будто я был пьян или под воздействием наркотиков. Но Эрика продолжала идти, уводя меня вглубь леса. Я не понимал, где нахожусь, и не знал, как далеко мы зашли. Я споткнулся, и это последнее, что я помню, пока не пришел в себя минут пятнадцать назад и не вернулся сюда. Полагаю, Эрика что-то подмешала мне в бокал.

— Погодите. Хотите сказать, мисс Лейтон накачала вас наркотиками? Зачем ей это делать? — поинтересовался детектив, покачивая головой из стороны в сторону и пронзительно вперившись в него задумчивым взглядом. — Я думал, вы друзья.

— Я тоже так думал. Понятия не имею, зачем она опоила меня. Я смутно помню ее слова о том, что у нее не было выбора, а все остальное как в тумане.

— Какая интересная история! — скептично произнес Ричардсон.

— Это правда. Именно это и произошло.

— Значит, мисс Лейтон была зла на вас.

— Не думаю, что говорил, что она злилась

— Да неужели? — парировал детектив. — Тогда зачем ей что-то подмешивать в ваш напиток? Вряд ли это было по-дружески.

— Она не казалось злой или расстроенной, когда подошла ко мне в баре. Единственная эмоция на ее лице была нервозность, — добавил он, вспоминая, какой дерганой была Эрика.

— Ваши отношения были не просто деловыми, не так ли, мистер Сандерс?

Дилан облизал губы, чувствуя, как на его шее затягивается удавка. Ему нужно было время подумать, но он сомневался, что детектив предоставит ему такой шанс.

— Мне что, нужен адвокат?

— Я не знаю. А нужен?

— Послушайте, меня накачали. Я понятия не имею, что произошло с Эрикой… если с ней действительно что-то произошло. Если вы мне не верите, я готов пройти тест на наркотики, — произнес он на эмоциях. Ему нужно было доказать свою невиновность, и это был идеальный способ. — Вот прямо сейчас и пройду.

— Вы согласны сделать это?

— На все сто. Мне нечего скрывать.

— Если бы вам нечего было скрывать, сомневаюсь, что вы бы спросили насчет адвоката, — сказал детектив, криво ухмыльнувшись. Он на мгновение остановился, а затем кивнул. — Вместе с вами я отправлю одного из офицеров в местную больницу. Он зафиксирует проведение теста. Простите, я отойду на минуту.

Дилан выдохнул, когда детектив пошел переговорить с офицером. Он надеялся, что не ошибся, согласившись пройти тест на наркотики, но не мог придумать лучшего способа доказать, что был не в состоянии причинить кому-либо вред. Повернув голову, он увидел, как Кэтрин наблюдает за ним через вестибюль, и Сандерс направился к ней.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила она. — У тебя в волосах грязь, и ты выглядишь, будто всю ночь провел на ногах.

Он провел рукой по волосам, смахнув дождь иголок на ковер.

— Похоже, что не в порядке. Что тебе известно об Эрике?

— О женщине в баре?

— Только не разыгрывай из себя дурочку, Кэтрин. Ты же знаешь, что-то происходит. Поэтому ты спустилась вниз. И ты предсказала приезд Эрики. Помнишь?

— Конечно, помню. Я никогда не забываю свои видения, — ответила она, встречаясь своими синими глазами с его острым взглядом. — Я знала ее лицо, но я не знала имени.

— Да неужели? — вопрошал он. — Ты сказала, мы все связаны. Почему у меня такое чувство, что ты меня подставила?

— И зачем мне это делать? Ты — брат Джейка, деверь Сары. Да она же меня убьет, если я наврежу тебе. — Ее глаза сузились. — Кстати, а по какой причине мне бы хотелось тебя подставить? Я едва тебя знаю.

О причине он не думал; он просто знал, что не до конца доверяет ей.

— Если ты знала, что Эрика навлечет на меня беду, почему ты вчера ушла? Почему не осталась и не помогла мне?

— Просто это не мое дело, и ты, похоже, был с ней знаком. Я не думала, что она опоит тебя и потащит в лес, если именно это и произошло. Я слышала, как ты об этом сказал детективу, — добавила Кэтрин. — Вы не больно-то тихо общались. Уверена, тут каждый услышал эту историю.

— Ну, это не секрет, — сказал он с раздражением, хотя теперь он жалел, что не поговорил с детективом в более уединенной обстановке. Работники поместья пялились на него с крайней подозрительностью.

Взгляд Кэтрин метнулся по комнате, как будто она ждала чего-то еще. Неужели она знает, что грядет? Неужели что-то видела?

Он никогда не верил в экстрасенсов или видения, поэтому и предсказание Кэтрин о том, что две женщины войдут в его жизнь и принесут проблем, казалось довольно смутным, чтобы в какой-то момент стать правдой. Ведь в его жизни было много женщин. Но его беспокоило, что Кэтрин опознала Эрику как ту самую, которую она видела в своем видении, особенно теперь, когда Лейтон пропала. Это была просто удачная догадка? Могло ли случиться так, что Кэтрин, завидев подходящую к нему Эрику, решила сказать ему, что это и есть та самая женщина из ее видения, чтобы все выглядело так, будто она действительно экстрасенс? Или в этих ее предполагаемых видениях действительно что-то есть?

— Итак, что теперь? — спросил он. — Учитывая, что ты у нас видишь будущее в отличие от всех остальных.

— Очевидно же, что ты мне не веришь, — огрызнулась она. — Понятия не имею, зачем я сюда пришла.

— Ну и зачем? Или просто скажешь, что направлялась завтракать?

Она занервничала.

— Я беспокоилась о тебе. Из окна в номере увидела полицейскую машину, и сразу поняла, что-то произошло.

— И ты решила, что произошло со мной?

— У меня было плохое предчувствие.

— Ну конечно, — протянул он устало. — Неужели нельзя просто прямо ответить?

— Это и есть прямой ответ. У меня сработали инстинкты, Дилан. И поверь, тебе есть над чем беспокоиться, нежели о том, почему я сейчас нахожусь здесь.

— Ага, повторяй это снова и снова, — он выдохнул. — Хотел бы я знать, что произошло с Эрикой, что пришлось вызвать полицию.

— Они приехали где-то час назад, — сказала Кэтрин.

— Так давно? А ты что делала в такую рань?

— Не могла заснуть.

По ее короткому ответу он понял, что многое из того, что она хотела сказать, она утаила, так как, вероятно, это было связано с ее плохим предчувствием.

— Я пыталась дозвониться тебе в номер, — добавила девушка, — но ты не поднял трубку.

— Потому что без сознания лежал в лесу, а значит, не так легко будет доказать это без свидетеля. Поэтому мне и нужно сдать кровь на анализ, чтобы подтвердить версию с наркотиками. — Он переместил свой вес, чувствуя беспокойство и раздражение. Ему не нравилось, что его застали врасплох, и что кто-то пытается его подставить. — Как там Джейк и Сара? Они улетели? Они хоть искали меня?

— Сара спрашивала, не видела ли я тебя, и я упомянула, что ты был в баре с женщиной. Джейка это рассмешило, а потом он сказал, что тебе всегда везет на свадьбах. Полагаю, он подумал, что ты неплохо проводишь время с кем-то.

— Везет мне… ага, я прямо так и чувствую это везение. Но я рад, что они уехали. Не хочу втягивать Джейка в свои проблемы. — Последнее, что хотел Дилан, так это испортить медовый месяц молодоженов. Он обрадовался тому, что они были далеко от этого бардака. Он выпрямился, когда детектив и полицейский в форме подошли к ним.

— Офицер Барнс сопроводит вас в больницу, — сказал детектив. — И когда получим результаты анализа, мы с вами поговорим. Надеюсь, у вас нет планов покинуть территорию.

— Сегодня я собирался вернуться в Сан-Франциско, — ответил Дилан.

— Будет лучше, если вы останетесь в городе, чтобы мы могли снова с вами пообщаться. Мы собираемся обыскать лес, но нам, скорей всего, понадобится ваша помощь, чтобы вы показали нам, где в последний раз видели мисс Лейтон.

Голос детектива звучал дружелюбно, но в нем все еще сквозила сталь. Если Дилан откажется остаться, Сандерс подозревал, что коп в любом случае найдет способ остановить его.

— Ладно. Я останусь, пока мы все не выясним.

— Хорошо. Теперь расскажите мне снова, куда вы направились, после того как вчера покинули бар.

— Перед поместьем проходит дорожка, мы пошли по ней, а когда она закончилась, оказались в лесу. Мы практически врезались в деревья, но когда я проснулся этим утром, то я оказался в десяти футах от края скалистого утеса.

— Сможете найти это место?

— Не знаю, — признался Дилан, понимая, что его ответ не поможет делу. — Я могу попробовать, но, когда я пришел в себя, я был слегка растерян, поэтому возвращаясь сюда, мог сделать несколько неверных поворотов, так что я не напрямую вернулся в поместье.

— Ясно. Посмотрим, как можно найти обратный путь. Давайте встретимся после вашего возвращения из больницы. — Детектив Ричардсон обратил свое внимание на Кэтрин. — Можно спросить ваше имя, мэм?

Кэтрин удивленно посмотрела на него, показывая всем своим видом недовольство, что ее втянули в разговор.

— Э-э… Кэтрин Хиллиард, — ответила она, запнувшись.

— Как вы познакомились с мистером Сандерсом?

— Моя подруга вчера вышла замуж за его брата.

— Так вы тоже были на свадьбе?

— Да.

— Вы общались с мисс Эрикой Лейтон?

— Понятия не имею, кто это, — сказала Кэтрин.

— Мисс Лейтон покинула бар с мистером Сандерсом, — подсказал ей детектив. — Нас интересует ее местоположение, и нам необходимо как можно быстрее ее найти.

— Я видела, что Дилан беседовал с некой дамой в баре, но не видела, как они уходили, и нас не представили друг другу, — произнесла Кэтрин.

В ее голосе чувствовалось напряжение, но Дилан восхищался ее короткими, лаконичными ответами. Большинство людей начинали болтать без умолку, когда их допрашивала полиция. Но Кэтрин сказала не больше, чем ее просили. Она, похоже, не хотела помогать властям. На самом деле, казалось, что она готова была сбежать.

Почему она так нервничает? Неужели ей есть, что скрывать?

— Спасибо за помощь. — Детектив бросил на Дилана пронзительный взгляд. — Мы поговорим позже, мистер Сандерс. Офицер Барнс ждет вас наружи. Он отвезет вас.

Стоило детективу уйти, Дилан развернулся к Кэтрин и на эмоциях попросил:

— Поедем со мной в больницу.

— Что? Почему? — удивленно спросила она. — Я не нужна тебе для этого.

— Мне нужен друг.

— Мы вообще-то не друзья, — напомнила она ему. — Если честно, минуту назад ты обвинял меня, что это я втянула тебя в неприятности.

— Я не это имел ввиду, — быстро ответил он. Он не знал, почему хотел, чтобы Кэтрин была рядом с ним, но он очень хотел этого. — Ты — единственный мне близкий человек здесь, и, может, ты поможешь мне разобраться с тем, что происходит.

Она нахмурилась, да и в глазах сквозило нежелание, когда она заговорила:

— Похоже, что могу.

— Отлично, тогда поехали, — сказал Дилан, хватая ее за руку, прежде чем она могла передумать.

Но стоило им выйти за двери особняка и направиться в сторону полицейской машины, как Кэтрин начала тормозить. Она вдруг остановилась и потянула руку из его хватки.

Дилан встревоженно оглянулся на нее и увидел, насколько бледным стало ее лицо.

— Что не так?

— Я не могу поехать в этой машине, — призналась она, поднимая руку, чтобы отдалиться от него.

— Нас повезет офицер, это ведь не так сложно.

— Нет, я не могу. Я буду ждать тебя там, — она покачала головой, отодвигаясь от него. — Я не полезу в эту машину, Дилан. Даже не пытайся меня заставить.

— У тебя было новое видение? — поинтересовался он. — Машина разобьется? Что? Что ты видела?

— Я видела кровь, много крови, и маленькую девочку, стоящую посередине этой лужи.

Он резко выдохнул.

— Кэтрин, о чем ты говоришь?

Его вопрос остался без ответа, когда она вдруг резко развернулась и побежала обратно к дому. Ее что-то напугало, но маленькая девочка в крови? Какого черта…

— Что случилось с вашей подругой? — спросил офицер, открывая заднюю дверь машины для Дилана.

— Она нас встретит там.

— Похоже, вы сами по себе, да?

— Да, — прошептал Дилан, проскальзывая на заднее сиденье.

Это был не первый раз, когда он оставался один, и не первый, когда оказывался в полицейской машине. Ему было семнадцать в тот знаменательный случай. Но тогда у него был Джейк, пришедший на выручку. Тогда он был глупым, безрассудным ребенком. Тогда он точно знал, какое преступление совершил. На этот раз он оказался в темноте.

Он понятия не имел, что Эрика хотела сделать с ним, а единственный человек, не считая ее, который мог бы пролить свет на этот вопрос, только что сбежал.

Глава 3

Во время пробежки по дорожкам перед поместьем Кэтрин вдруг остановилась, чтобы отдышаться. Ей не следовало оставлять Дилана, но она не могла снова сесть в полицейскую машину. Она все еще испытывала пузырящуюся в ее горле панику, и ощущала, как капли пота выступили на лбу. Прошлое, которое, как она думала, давно осталось позади, спешило обратно, как грузовой поезд, намеревающийся сбить ее. Зачем? Почему сейчас?

Она не хотела возвращаться во времени. Она не могла. Она едва выжила в первые десять лет своей жизни, а второе десятилетие было немногим лучше. Но ей уже тридцать лет, и она была счастлива. У нее есть работа, дом, питомцы, друзья, соседи и, самое главное, корни. Ей не следовало все портить, связавшись с мужчиной, который был для нее практически незнакомцем. Ничто не связывало их вместе, кроме Джейка и Сары.

Но в тот момент, когда эта мысль пришла ей в голову, она поняла, что лжет себе. Она была связана с Диланом гораздо глубже — более личным образом. Возможно, он не верит в ее видения, но она знала, что они настоящие и что они всегда сбывались. Кэтрин была частью всего, что с ним происходило. Но ей не обязательно участвовать во всем этом, напомнила она себе.

Она может сесть в свою машину и уехать домой. Через восемь часов она будет далеко, далеко от того беспорядка, в котором оказался Дилан. Она могла бы уйти. И она должна уйти. Ей стоит поехать в больницу и попрощаться. У Дилана наверняка найдутся другие родственники и друзья, которые приехали на свадьбу и могли ему помочь. Это не ее проблема.

Когда она прошла по дорожке в сторону домиков, примыкающих к главному зданию, она увидела желтую ленту, натянутую через переднюю дверь одного из бунгало. В дверях стоял детектив. Внутри работал другой офицер, наверное, собирал улики с места преступления. Но что именно там произошло?

Детектив сообщил, что они проверяют местоположение Эрики, а это может значить лишь одно — она пропала. Окно возле входной двери было разбито, а на земле осколки стекла. Кто-то вломился ночью?

Пульс Кэтрин начал учащаться. В голове она услышала звук разбивающегося стекла вкупе с криком. Но прозвучал ли этот крик несколько часов назад или это просто один из тех криков, преследовавших ее из прошлого? Сложно было выявить разницу.

Детектив обернулся и поймал ее взгляд. Девушка ускорила шаг, не желая попасть в ловушку и отвечать на новые вопросы, но было слишком поздно. Он уже шел к ней.

— Я думал, вы поехали вместе с мистером Сандерсом в больницу, — сказал полицейский.

— Я решила добираться на своей машине, — ответила она ровным и беззаботным голосом, хотя внутри ее трясло. Ей не нравились копы, и вряд ли когда-нибудь понравятся. И пусть этот человек был не в форме, она понимала, что он может навлечь на нее неприятности. А еще она знала, что самый верный способ привлечь внимание — отказаться от сотрудничества. Поэтому ей стоило сделать вид, будто она хочет помочь. — Эта женщина останавливалась здесь? — поинтересовалась Кэтрин. — Та, которая исчезла?

Детектив, проигнорировав ее вопрос, задал свой:

— Скажите-ка мне кое-что, мисс Хиллиард, у вашего друга характер вспыльчивый?

— У Дилана?

— Да.

— Я его не очень хорошо знаю.

— Но достаточно, чтобы отправиться вместе с ним в больницу и поддержать его?

— Он — деверь моей подруги. Она хотела бы, чтобы я помогла ему, чем могу, учитывая, что ее самой здесь нет. — Кэтрин замолчала. — Что, по-вашему, сделал Дилан?

— Не уверен. Поэтому и задаю вопросы.

— Дилан — хороший человек. Он не причинил бы вреда.

— Я думал, вы его не очень хорошо знаете.

Она поняла, с какой легкостью детектив подловил ее.

— И это правда, но моя подруга рассказывала о нем лишь самое хорошее. Я доверяю ее словам. А сейчас мне нужно идти.

— Секунду, — остановил ее детектив Ричардсон. В его руках появился пластиковый пакетик, внутри которого лежала золотая запонка. — Вы узнаете эту вещь?

Кэтрин видела такую запонку и раньше, когда помогала одному из друзей жениха надеть ее. Джейк раздал запонки всем своим шаферам, включая брата. Значит, Дилан был вместе с Эрикой в ее домике? Это он причинил ей боль? Он был единственным, кто был связан с ней. Да и что сама Кэтрин на самом деле знала об этом человеке?

Скорей всего, ее видение говорило об опасности, грозящей другому человеку. Может, она не Дилану должна помогать; возможно, она должна была помочь Эрике.

Но эта мысль даже близко не была правдой. Ей нужно перестать думать и полагаться на свои инстинкты.

— Мэм? — обратился к ней детектив.

— Нет, не узнаю, — ответила Кэтрин, понимая, что из-за заведомо сказанной лжи она больше не смеет отступить.

— Уверены?

— Абсолютно.

— Последний вопрос… вы случаем ничего не слышали ночью? Вы ведь оставались в главном доме, не так ли?

— А что я могла услышать?

— Именно это я и спрашиваю.

Она подумала о криках, что прозвучали в ее голове. Но она и раньше их слышала, и они не имели никакого отношения к реальному времени.

— Я ничего не слышала. Простите.

— В любом случае, спасибо.

— Не за что. — И девушка быстро направилась в сторону парковки, чувствую на себе пронзительный взгляд детектива. Он с подозрением относился к ней… из-за ее связи с Диланом, возможно, или потому что почувствовал ее ложь. Ей стоит быть более осторожной в будущем.

Забравшись в машину, Кэтрин не могла не задуматься о случившемся в том бунгало. Детектив явно не хотел говорить, но, должно быть, все очень плохо и, похоже, все произошло довольно громко, раз кто-то мог услышать.

Она надеялась, что поверила правильному человеку. Дилан должен быть невиновным. Ей необходимо найти его, посмотреть ему в глаза, взять за руку и заглянуть к нему в душу в поисках правды… если он, конечно, позволит.

Хотя она не провела с ним так много времени, она точно знала одно: Дилан скрывал и охранял свою личную жизнь. Он был человеком, привыкшим задавать вопросы, а не отвечать на них. Она сразу поняла это. У нее были свои эмоциональные стены — стены, таящее ужасное чувство, и которые Дилан мог сломать… если она разрешит ему, но она не собиралась этого делать. Уже очень долгое время никто не проникал в ее сердце, и только так все и должно оставаться.

* * *

— Когда я получу результаты? — спросил Дилан, как только лаборант закончил с забором крови. Он уже сдал анализ мочи, на всякий случай.

— Некоторые завтра, а через несколько дней, а то и больше, — остальные. Тест на ДНК может занять несколько недель в зависимости от загруженности лаборатории.

— ДНК? — повторил он, его сердце пропустило удар.

— Верно, — произнесла лаборант, доставая ватную палочку. — Еще один мазок.

— Неужели нельзя это проверить с помощью крови?

— Можно, но такой способ тоже подойдет, да и нам не нужно брать больше крови.

Черт! Почему он не подумал, что среди тестов будет и анализ ДНК? Он бы постарался себя настроить. Дилан посмотрел на свою руку. Порез, который он успел получить за ночь, был длиной около дюйма. Неужели Эрика порезала его, а затем залила кровью свое бунгало? Подобный ход был чересчур коварным для кого-то вроде нее. Она же не ракетостроитель, у нее едва ли было среднее образование. А значит, кто-то другой дергал за веревочки.

После взятия мазка, лаборантка отпустила его:

— Можете идти.

Дилан поднялся и, взяв пальто с ближайшего кресла, вышел за дверь. Он с облегчением выдохнул, вот только понятия не имел, что делать дальше, как доказать собственную невиновность, когда становилось ясно, что кто-то нереально старается создать ему проблем, чтобы его в чем-то обвинили.

Кэтрин ждала в коридоре. Она вскочила на ноги и осторожно улыбнулась:

— Как дела?

— Я здесь закончил. Но понадобится время, пока результаты будут готовы. Надеюсь, они покажут, что прошлой ночью я был не в состоянии сделать то, что они думают, будто я сделал.

Она кивнула.

— Уверена, так и будет.

Почувствовав сомнение в ее голосе, мужчина нахмурился.

— Тогда почему я не слышу уверенности в твоих словах?

— Прости. Я просто не выспалась прошлой ночью, и сейчас немного сбита с толку происходящим.

— Я тоже. Говоря о непонятках, какого черта это было с патрульной машиной? Что ты там несла… маленькая девочка, много крови, — напомнил он ей. По дороге в больницу Дилан размышлял над ее поведением и несвязной речи, что ему стало интересно, а не связано ли это с ним или Эрикой.

— Это тебя не касается, — быстро сказала она. — Прости, если ты именно это подумал.

— Так что за маленькая девочка?

— Не важно.

— Это была ты, да?

— Да. И это было давным-давно, но некоторые воспоминания не исчезают.

— Что тогда случилось?

— Я не хочу об этом говорить, — ответила Кэтрин, пренебрежительно покачав головой.

— Но…

— Никаких «но»! — перебила его. — Тебе нравится это делать… отводить внимание от собственной жизни, но в этот раз ничего не выйдет.

— Эй, это согласно твоим словам, наши жизни связаны. Что приводит меня к твоему видению, возникшему несколько недель назад. Что еще ты видела?

— Я уже все тебе рассказала.

— Неужели? — саркастично отметил он. — Я помню, как в ту ночь ты читала мое будущее по чайным листьям. Ты была полна энтузиазма поделиться со мной моим же будущим, и вдруг ты резко замолчала. Почему?

— Из-за оттенков, что окружали нас… темно-красного как кровь и черного как смерть.

Её драматический тон только еще больше расшатал его нервы.

— Значит, ты видела в моем будущем кровь и смерть, и даже не подумала остаться, когда Эрика подошла ко мне прошлой ночью? — спросил он.

Вспышка гнева осветила глаза Кэтрин.

— Что ты от меня хочешь, Дилан? Хочешь, чтобы я сказала, будто я все выдумала? Я могу это сделать. Я могу солгать. Ты не первый человек в моей жизни, который высмеивает мои видения. Я давно перестала пытаться убеждать людей. Мне наплевать, что ты думаешь. И, если честно, я пришла сюда, чтобы попрощаться. Решила вернуться домой и жить так, как жила раньше.

Кэтрин от негодования чуть не взорвалась: ее тело напряглось, глаза горели, а щеки вспыхнули красным. Она была прекрасна, и она была в бешенстве. Дилан понимал, что она всего в двух шагах от двери, и не мог ее отпустить.

— Прости, — извинился он, после чего все испортил, добавив:

— Но ты никуда не уедешь. Ты это начала, и теперь не можешь просто взять и уйти.

— Я ничего не начинала. То, что мне видение показало тебя и Эрику, не идет ни в какое сравнение с тем фактом, что прошлым вечером она подошла к тебе и якобы накачала тебя. Она это сделала сознательно.

— Нет никаких «якобы», — резко ответил он. — Это случилось, и ты должна помочь мне все прояснить.

— Я ничего не должна.

— Ладно, выбрал неверное слово.

— Или неправильный тон, — парировала Кэтрин.

Дилан выдохнул и склонил голову.

— Я снова прошу прощения. Понимаю, ты не обязана помогать мне, но я действительно хочу, чтобы ты согласилась.

В ее глазах плескалась нерешительность.

— Эрика твоя подружка?

— Черта с два! Конечно, нет.

— Но у тебя были отношения с ней.

— Давай поговорим об этом позже, — проговорил он, перебивая ее, едва завидев подходящего офицера Барнса. — Мы тут закончили?

— Похоже на то. Могу отвезти вас обратно в поместье, — предложил полицейский.

— Спасибо, конечно, но меня отвезет моя подруга, — произнес Дилан.

— Ладно, — кивнул офицер. — Детектив Ричардсон свяжется с вами чуть позже.

— Буду ждать, — Сандерс громко выдохнул, стоило копу оставить их. Ему нужно немного времени на раздумья, и у него наконец оно появилось.

— Я отвезу тебя в поместье, но потом ты сам по себе, — сказала Кэтрин.

— Не так быстро, — произнес он, когда она пошла по коридору.

Она остановилась, нетерпеливо постукивая ногой.

— Ну что еще?

— Я голоден.

— Ты голоден? — переспросила девушка, словно она не ожидала столь прозаичный ответ.

— Ага, и мне думается намного легче после еды. Давай поищем какую-нибудь кафешку.

Она заволновалась, на губах застыло недовольство.

— В поместье есть ресторан.

— Где полным-полно полицейских. Мне нужно перевести дыхание, и поставить мозги на место. Соглашайся, я угощаю.

— Хорошо, но потом я умываю руки.

— Ладно, — Дилан натянул свое пальто. Когда он закончил с одеждой, он заметил, что Кэтрин уставилась на его руку. — А теперь-то что?

— Ты потерял запонку, — ответила она напряженным голосом.

— Наверное, оторвалась, — сказал, осматривая рукав.

— Так и есть, — согласилась она, встретившись с его взглядом. — В домике Эрики.

— Ты откуда знаешь? — его желудок перевернулся от уверенности в ее глазах.

– Я проходила мимо ее бунгало, когда шла к машине. Я полагаю, что это был ее домик, потому что он был окружен желтой предостерегающей полицейской лентой, да и полиция сновала туда-сюда. Детектив Ричардсон показал мне запонку и поинтересовался, не узнала ли я ее. — Она замолчала. — Я сказала, что нет.

— Ты солгала? — спросил он, поражаясь ее поступку. — Почему?

— Не знаю, — произнесла она, смущенно качая головой. — Мне не следовало. У тебя разве нет друзей или родственников, которым ты мог бы позвонить? Уверена, там вчера на свадьбе найдутся те, кто с радостью тебе помогут.

— Эти люди по большей части друзья Джейка, его коллеги. Ну и несколько родственников, которые уже уехали прошлой ночью.

— Может, тогда позвонишь Джейку.

— В его медовый месяц? Я так не думаю. Я достаточно натворил дел в жизни моего старшего брата. Это дело не станет очередной проблемой для него.

— Что насчет вашего отца? — поинтересовалась она, когда они направлялись по коридору к лифту. — Я помню, как ты рассказал мне об уходе вашей матери, но может все-таки попросить помощи у отца?

— Мой отец даже воды мне не поднесет, будь я в огне, — усмехнулся он. — Так что, похоже, остались только ты и я.

Кэтрин нахмурилась.

— Сначала завтрак, затем ты сам по себе.

* * *

Кэтрин заказала много еды и исключительно из полезных для здоровья продуктов. Ее вегетарианский омлет был приготовлен из яичных белков, к нему прилагались пиала с кусочками фруктов и чашка зеленого чая, в то время как его блины были густо покрыты сиропом, а яичница с беконом определенно закупорят его артерии. Все это добро он дополнил кружкой крепкого, прекрепкого кофе.

Стоило Дилану поесть, как в желудке начала проходить тошнота, которая, вероятно, была результатом лекарств, коими Эрика напичкала его. Он все еще не мог поверить, что она сделала это. Он всегда думал, что достаточно хорошо считывает характеры, и хоть Сандерс не мог утверждать, что Эрика была девчонкой-скаутом, от нее такой подлости он не ожидал. Но, похоже, стоило. Она всегда заботилась о себе, и это единственное, что он знал о ней наверняка.

— Расскажи мне о своих отношениях с Эрикой, — попросила его Кэтрин, прерывая его мысли.

— У нас не было отношений, был только секс… одна ночь шесть недель назад. И все!

— Как вы познакомились?

— Я работал над одной историей — убийством известной светской львицы из Сан-Франциско, Деборы Равино, которая по совместительству была женой сенатора штата Джозефа Равино. Он проходил по делу об убийстве, но некоторые моменты в этом преступлении меня слегка смущали. Я начал копать, и в итоге всплыло имя Эрики. Оказалось, у нее не только была интрижка с Джозефом Равино, она также могла стать для него мотивом убийства жены. С помощью Эрики и моей истории против сенатора были выдвинуты обвинения. В настоящее время он находится в тюрьме в ожидании приговора. Это по всем новостям показывали. Ты должна была слышать о деле.

— Я редко смотрю новости.

— Что, прости? — удивленно спросил Дилан. Наверное, он неправильно ее услышал. — Новости — важная часть нашей жизни. Как еще ты можешь узнать о том, что происходит в мире?

— И что изменится, если я буду знать? Я все равно ничего не могу сделать.

— Но ты можешь повлиять. Я помогал сажать настоящих преступников, а не подставных, благодаря вниманию общественности.

— Ну, я тогда рада, что в мире есть люди, похожие на тебя, но это не про меня.

Ее безалаберное отношение просто шокировало его.

— А следовало бы. Это должно касаться всех.

От его тона ее глаза расширились.

— Не думала, что тебе так важна твоя работа.

— Это не просто работа. Речь идет о том, чтобы пролить свет на события, на которые стоит обратить внимание, и не дать плохим парням уйти от обвинения.

Едва Дилан услышал собственные слова, вылетевшие из уст, ему захотелось забрать их обратно. Они слегка приоткрыли его сущность. Он поднял свою кофейную чашку и сделал глоток. Напиток уже остыл, но ему было все равно, ему нужно было немного отдалиться от своего последнего комментария.

— Никогда не думала об этом в подобном ключе. Наверное, должна бы, ведь только Богу известно, сколько людей избегают наказания. — Девушка выдохнула. — Если честно, я не слежу за новостями, потому что там все слишком плохо. Я… — ее голос дрогнул, когда она посмотрела на стол, а стоило ей поднять глаза, как он увидел в них тени. — Внутри меня и так поселилась темнота, большего я просто не выдержу. Я уже переполнена.

— Откуда все это?

— Не важно. Она просто есть.

Дилан хотел было надавить, чтобы получить более точный ответ. Он просто хотел забыть о своих проблемах и погрузиться в ее. Но тогда он бы попросту использовал ее, дабы избежать того, с чем ему необходимо было столкнуться… собственной жизнью. Было намного интересней разбираться в чужих несчастьях, нежели иметь дело со своими.

— Возвращаясь к Эрике… вы вместе работали над историей, что в итоге оказались в одной постели. Верно? — спросила Кэтрин.

— После определенного количества рюмок победной текилы.

— Как же без этого?

— Очевидно же, это была не самая лучшая идея. Но это произошло. Не думал, что это прямо так важно.

Кэтрин подняла свою чашку и глотнула чаю, ее синие глаза казались задумчивыми.

— Может, для Эрики это было важно.

— Эй, она не какая-то невинная девочка. У нее был роман с Равино, и я абсолютно уверен, что в ее жизни было достаточно мужчин.

— Даже если так, у нее могли возникнуть чувства к тебе.

— Ага, поэтому она притащилась в Тахо и накачала меня наркотой.

Кэтрин поставила чашку и наклонилась вперед, положив руки на стол.

— Что точно она тебе сказала? У тебя ведь должны быть хоть какие-то мысли, о чем она хотела побеседовать.

— Она лишь сказала, что ей нужно со мной поговорить. Если честно, я сложил у себя в голове все прошедшие недели и подумал, что она хочет признаться мне в своей беременности. Поэтому, когда она настояла на личном разговоре, я согласился. Поэтому я пошел вместе с ней в лес. Мне не хотелось устраивать сцен посередине свадебного приема.

— Она беременна?

— Эрика так и не сказала, но мы даже не успели пообщаться. Она просто продолжала идти, а мне вдруг стало плохо, что я скорее свалился бы, чем смог выдавить хотя бы слово. Она что-то говорила о том, что теперь моя очередь платить по счетам. Следующее, что помню — я очнулся в лесу, и прошло почти двенадцать часов. — Мужчина замолчал, размышляя о потерянной запонке. — Что еще ты заметила, проходя мимо домика Эрики?

— Стекла на земле. Переднее окно было разбито. Казалось, что кто-то вломился.

— Или хотели, чтобы так выглядело. И внутри, конечно же, нашли мою запонку, чтобы подставить меня и обвинить.

— В ее исчезновении, — закончила его мысль Кэтрин.

— А это значит, я должен ее найти как можно скорее.

Он выпил оставшийся кофе, вливая новую дозу адреналина в собственное тело. Ему необходимо принять меры, вернуть контроль.

— Как ты собираешься найти ее? — поинтересовалась его собеседница. — Думаешь, она поехала домой? Она ведь живет в Сан-Франциско?

— Да, но я сомневаюсь, что она дома, учитывая, что она якобы пропала.

— Что насчет ее семьи? Где они живут?

Он на секунду призадумался.

— Бейкерсфилд. Но она говорила, что уже годами не ездила к родне и вообще отдалилась от родителей, поэтому не думаю, что она там.

— Ты можешь хоть что-то еще вспомнить из того, что она говорила тебе в лесу прошлой ночью?

Он с самого момента пробуждения ломал голову над этим вопросом.

— Эрика сказала, что у нее нет выбора. Ее поймали, и это был единственный выход. В этом деле есть кто-то еще. Мне нужно вернуться в поместье. На моем ноуте есть папки по делу Равино. Может, вылезет какое-нибудь имя. Если, конечно, мой ноутбук все еще в номере. Кажется, мой ключ пропал, — Дилан замолчал, ему совсем не понравилось то, как на него посмотрела Кэтрин. Ее взгляд был чересчур напряженным, что Сандерсу стало не по себе. — Что? — потребовал он. — Почему ты на меня так смотришь?

Вместо ответа, она протянула руку и накрыла его ладонь своей. Он почувствовал разряд электричества. Это что, какая-то экстрасенсорная связь или обычный инстинкт, нечто на сексуальном уровне? Его тело почти напряглось в ожидании. Дилан попытался взять над собой контроль — он уже в центре странного бардака, который связан с прошедшей ночью, и ему определенно не нужен новый.

— Кэтрин.

— Тсс… — она закрыла глаза.

Он думал, что почувствует облегчение от ее завораживающего взгляда, но ее прикосновение пустило через его тело волны тепла. Его сердцебиение участилось, а пальцы бессознательно сжимались вокруг ее. У него возникло безумное чувство, что он никогда не сможет отпустить ее, что она станет самой-самой важной для него, и это испугало его до чертиков. Он ведь одиночка и ему это нравится. Он наслаждался женщинами, но никогда не желал, чтобы кто-то из них остался дольше, чем на ночь или выходные. И сейчас он не собирался меняться, не для нее, да и никогда.

И все же, когда Кэтрин открыла глаза, он поймал ее дыхание в ожидании ее слов.

— Мы связаны, — прошептала она.

— Потому что ты держишь меня за руку, — он попытался пошутить над ее утверждением, дабы разрядить обстановку.

— Это больше, чем просто рука. — Она нахмурилась, будто ей это тоже не понравилось. — Все намного глубже. Даже не знаю почему.

— Как-то все слишком загадочно. Звучит словно белиберда, что порой несут всякие предсказатели.

Она столкнулась с его взглядом.

— Понимаю, ты хотел бы, чтобы все так и было. Где твой галстук, Дилан?

Его смутил столь резкое изменение темы разговора, но коснувшись шеи, он понял, что галстука нет.

— Наверное, потерял или Эрика сняла его. Может, он остался в ее домике вместе с запонкой.

Кэтрин покачала головой, в ее глазах вспыхнули тени.

— Он не в домике. В воде. Сплетенный с чем-то… чем-то красным.

Он тяжело сглотнул.

— С шарфом?

— Да. С тем, что был на Эрике.

Едва он взглянул в ее глаза, его сердце остановилось.

— Пожалуйста, только не говори, что ты увидела Эрику в озере.

Глава 4

— Нет, — быстро ответила Кэтрин, не потому что вопрос был надуманным, а потому что не хотела даже рассматривать возможность того, что Эрика была мертва. К счастью, короткое видение в ее голове показало только одежду в воде.

Вспышка облегчения промелькнула в глазах Дилана.

— Конечно, Эрики нет в озере. С ней все в порядке, — пробормотал он. — Это ведь она начала игру. И раз ее шарф находится в воде наряду с моим галстуком, то лишь потому, что таковой была задумка. И, скорей всего, Эрика разбила окно в своем домике, дабы это напоминало проникновение. — Он убрал руку со стола и потянулся к своему кошельку, чтобы оставить чаевые.

Кэтрин почувствовала холодок, когда разорвала между ними связь, и чувство разочарования встревожило и удивило ее. Она привыкла быть полностью самостоятельной. И так было лучше. А новые эмоции в ее жизни лишь развивали ее внутреннее смятение. Любая забота, любая близость с другим человеком только усугубляли ночные кошмары. Однажды из-за своих беспокойных сновидений она уже потеряла молодого человека — тех самых снов, что вскоре прекратились после его ухода. Она не знала, было ли это просто совпадением, но подозревала, что нет. Когда она увлекалась кем-то, ее любовь делала ее уязвимой, и именно поэтому ей необходимо было держаться подальше от Дилана. Потому что между ними была не просто эмоциональная связь; было еще и физическое влечение. Возможно, последние пару лет она и жила как монахиня, но девушка все еще помнила, каким может быть желание, и с Диланом это желание могло превратиться в нечто опасное и безрассудное.

Дилан бросил на стол несколько денежных купюр.

— Готова идти? Что теперь не так? — нахмурился Сандерс. — Ты покраснела.

— Все нормально, — она поднялась на ноги, остро чувствуя на себе его взгляд.

— Я тебя не до конца понимаю, Кэтрин.

— Ты не первый. Но тебе и не нужно меня понимать.

— Думаю, нужно. Кажется, ты просто уже въелась в мою жизнь. А мне нравится узнавать людей, с которыми я имею дело. Ты же настоящая загадка.

— Я не та тайна, которую тебе нужно разгадывать.

— Вот только я не уверен. И прямо сейчас я даже не знаю, кому могу верить.

— Тогда и держись за этот свой скептицизм.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что считаю, что тот, кто представляет для тебя опасность, он еще и важен для тебя, — ответила она. — Создается ощущение, что это что-то личное.

— Если ты хочешь сказать, что кто-то из моих друзей стоит за всем этим, то…

— Я ничего не хочу сказать. Я просто говорю то, что чувствую.

— Я больше доверяю фактам, нежели чувствам, — он развернулся в сторону выхода.

— Как и многие мужчины, — произнесла она.

Дилан посмотрел на нее так, что стало ясно, обобщение ему не понравилось.

— Давай вернемся в поместье. Хочу позвонить своему другу адвокату. Похоже, мне скоро понадобится один.

Кэтрин последовала за Диланом, выходя из здания больницы прямо на парковку. Было уже девять часов утра, да и солнце поднималось все выше, но утренний ветерок все еще был прохладным. Ей нравились горы, свежий, чистый воздух, высокие, словно небоскребы, деревья и окружающие их живописные вершины. Даже сейчас, в конце мая, на некоторых самых высоких точках лежал снег, напоминая, что не так давно была зима. Хотя для Кэтрин хмурая зима была почти душевным состоянием, а не временем года. Она мечтала о беззаботных летних днях, но ей никогда не удавалось избежать темных мест в своей собственной душе, какой бы теплой ни была погода.

— Не против, если я поведу? — спросил Дилан, направляясь к машине. — Я не самый хороший пассажир.

— Вот ведь удивил, — сухо ответила девушка, протягивая ему ключи и проходя к пассажирской двери. К счастью для Дилана, у нее не было проблем с контролем; на самом деле, она давно перестала пытаться контролировать свою жизнь. Теперь она просто была готова к гонке, какой бы дикой та ни была… а с Диланом, подозревала Кэтрин, она выйдет даже за рамки дикости.

Она пристегнула ремень безопасности, когда Дилан выезжал с парковки. Как и со всем остальным, так и за рулем, он вел машину нетерпеливыми, быстрыми, уверенными движениями. Тем не менее, несмотря на его браваду, она знала, что его уверенность из-за неожиданного поведения Эрики пошатнулась. Без всякого сомнения, мужчина злился за то, что позволил ей подставить себя, и теперь он пытался восстановить контроль над ситуацией, действуя, а не реагируя. И это была верная тактика, ведь лучшая защита — это нападение. Но Дилану, похоже, понадобятся боеприпасы, а у него, кроме собственного слова, больше ничего не было.

— Как только анализ крови будет готов, я смогу доказать, что был без сознания, когда произошло то, что произошло, — произнес Дилан, его мысли были созвучны с ее.

— Это действительно помогло бы, — согласилась Кэтрин. — Не считая того, что появятся еще больше вопросов, для чего Эрике понадобилось накачать тебя наркотиками. Детективы собираются подробнее изучить ваши отношения. Они захотят узнать каждую последнюю деталь, — она вдруг замолчала. — И я должна признать, что мне тоже любопытно. Ты сказал, Эрика была связана с человеком, чью историю ты расследовал, но какова ее история? — они были всего в нескольких милях от поместья, но Кэтрин хотела заполучить чуть больше информации, прежде чем они столкнуться с вопросами полиции.

— Мне немногое известно о прошлом Эрики. Она время от времени подрабатывает моделью, иногда работает администратором в одном частном мужском клубе, куда любил захаживать сенатор Равино. Она — обычная зажигалка, по ночам тусуется в клубах, все время вертится среди богачей. Она любит деньги. И любит мужчин с деньгами. Не считая тех случаев, когда заливает в себя текилу, в такие моменты ей все равно с кем спать, — добавил он, самоуничижительно пожимая плечами.

— Не думаю, что с тобою ей было все равно.

— Это что, комплимент?

— Посмотрись в зеркало. Ты ведь знаешь, как выглядишь.

— И то, правда, но я говорил о деньгах, а не внешнем виде. Да, я неплохо зарабатываю, но у меня нет того количества бабла, которое смогло бы впечатлить женщин, подобных Эрике. У нее довольно дорогие вкусы, и она точно знает, как получить желаемое, что не так уж и сложно, когда речь идет о мужчинах. Она красотка.

— Я заметила.

— Это все, что я о ней знаю. Когда мы говорили, мы в основном обсуждали дело, над которым я работал, и ее отношениях с сенатором. Это единственное, что меня интересовало.

— Пока вы не приняли на грудь пару дюжин рюмок текилы, — сухо проинформировала Кэтрин.

— Верно.

— Когда Эрика подсела к тебе в баре, я слышала ее слова, что она пыталась выследить тебя.

— Я получил несколько сообщений от нее, — признался Сандерс, — но ни разу не перезвонил.

— Почему?

— Потому что был занят.

— Ты хоть раз женщинам перезванивал?

— Только по делу, но с ней был просто секс, — нахмурившись, ответил он. — Слушай, Эрика подсыпала мне наркотики, не потому что была зла, что я ей не перезвонил. Есть нечто большее, и, скорей всего, это связано с Равино. Только это мне приходит в голову.

— Но почему она это сделала, а после оставила в лесу? Куда это ее привело бы?

— Подозреваю, что она не только это сделала, учитывая, что мою запонку нашли в ее бунгало. Она, похоже, пытается обставить так, будто я на нее напал или что-то в этом роде.

— Что-то в этом роде, — повторила Кэтрин.

— Думаешь, она хочет обвинить меня в убийстве?

— А ты так не считаешь? Я все никак не избавлюсь от видения твоего галстука и ее шарфа в воде. Если она хотела подставить тебя и притвориться мертвой, тогда кажется все логичным, если вдруг ее вещи обнаружатся в воде, а твои — в ее домике, тем самым связывая вас обоих.

— Я абсолютно уверен, что найденная кровь в ее домике — моя кровь, — он вытянул руку. — Этот порез у меня появился ночью. И тот факт, что я добровольно согласился на токсикологическую экспертизу, позволил полиции заполучить разрешение на проведение теста ДНК. Что-то подобное я и ожидал.

Девушка уставилась на совсем свежий порез на его коже.

— Это плохо, Дилан.

— И не говори.

Она откинулась на сидении, внезапно ошеломленная появляющимися доказательствами против Дилана. Как же ему теперь выбраться из этого?

— Мне нужна твоя помощь, Кэтрин, — сказал он, выделяя каждое слово, которые она не желала слышать.

— Эта ситуация меня не касается.

— Еще как касается. Ты сама сказала, что мы связаны. Помнишь об этом?

— Мы связаны, но я не могу помочь тебе, потому что ты не веришь в мои видения, а это единственное, что я могу предложить. Уверена, твой друг адвокат окажет тебе большую практическую помощь, чем я. Так зачем мне во все это влезать?

— Потому что ты обязана, — произнес он, быстро взглянув на нее. — И если ты согласишься, тогда сможешь уверить меня, что не имеешь никакого отношения к исчезновению Эрики и что сама не являешься частью плана.

— Мне нечего тебе доказывать, — произнесла она, раздраженная его нелепыми утверждениями. — До вчерашнего дня я ни разу не видела Эрику.

— Ты предсказала ее появление в моей жизни. Так что — либо ты врешь, что не знаешь ее, либо используешь ее, чтобы твое предсказание сбылось.

— Или у меня экстрасенсорное предчувствие касательно ее, что, впрочем, и произошло, — твердо заявила Кэтрин. — Можешь верить мне, можешь, не верить, но это не изменит самой правды.

— Если я соглашусь, что у тебя было видение, ты останешься и поможешь мне разобраться со всей этой чертовщиной?

Это были просто слова, дабы заполучить то, что он хотел, но Кэтрин знала — она не сможет уйти. Если ее кошмары когда-нибудь прекратятся, возможно, ей придется принять меры и поучаствовать в происходящем, по крайней мере, пока она не выяснит больше.

— Я не обещаю, что останусь надолго, но пока я здесь, — медленно произнесла она.

— Это обычно моя фраза, — сухо улыбнулся ей Дилан.

— Кто бы сомневался. Ты вряд ли придерживаешься обязательств, не так ли?

Дилан заехал на парковку близ поместья.

— Прямо сейчас я собираюсь доказать собственную невиновность в любом из преступлений, в котором меня пытаются обвинить.

* * *

Желтую ленту уже сняли перед бунгало номер семь, а большой кусок фанеры теперь закрывал разбитое окно. Полицейских не было видно, и стоило им остановиться перед домиком, как из поместья вышла группа гостей, которые смеялись и болтали, по-видимому, совершенно не подозревая, что на участке произошло что-то плохое.

— Может, мы все напридумывали себе, — пробормотала Кэтрин. — Все выглядит довольно нормально.

— Хотелось бы верить, что это правда, — ответил он, но фанера вместо окна лишь усилила тот факт, что в домике, где остановилась Эрика, случилось нечто из ряда вон выходящее. — Это хороший знак, что полиция уехала. Может, Эрика объявилась.

— Было бы здорово, — сказала Кэтрин.

— Да, уж точно, но ты ведь в это веришь не больше, чем я. А мне бы сейчас понадобилась сила позитивного мышления.

— Ну, наконец, это больше похоже на эмоции, — произнесла она колко и с улыбкой. — А то я начала думать, что тебе нужны лишь факты и ничего кроме фактов.

— Я просто не в своей тарелке.

— Это не правда. Ты вернулся в игру с момента собственного пробуждения в лесу. У тебя хватило ума попросить провести тест на наркотики, несмотря на их присутствие в твоей крови. Я сомневаюсь, что пошла бы на такое.

— Даже если так, я все равно отстаю по всем фронтам. Я на один или два шага позади Эрики. — Дилан поднялся по ступенькам домика и посмотрел в неразбитое окно, стараясь ничего не трогать. Последнее, что ему было нужно, это оставить свои отпечатки пальцев.

Свет внутрь почти не попадал, и Сандерс практически ничего не разобрал, не считая того, что покрывало на кровати было сильно скомкано, ночной столик и стул лежали перевернутыми, а на полу было разбросано много вещей.

— Что ты увидел? — подошла к нему Кэтрин.

— Похоже, в комнате полный беспорядок, — он взял ее за руку и прижал сильнее к себе. — Что думаешь?

— Не уверена. Вокруг лишь ужасная темнота.

— Я думал, ты способна видеть сквозь темноту.

— Я не Супермен, — нахмурилась девушка, — и у меня нет рентгеновского зрения.

— Прости, я не совсем понимаю твои способности.

Она с отвращением покачала головой.

— Я знала, что ты себя поведешь именно так… скептично и осуждающе. Я, наверное, сошла с ума, раз решила помочь тебе.

— Стой! Ну, прости меня, — он крепче сжал ее руку, когда она попыталась отойти от него. — Это была неудачная шутка. Я приму любые твои мысли. Правда. Любые размышления.

Кэтрин вздохнула и обратила все свое внимание на бунгало. Он довольно долго рассматривал ее профиль, отмечая медленный румянец, растекшийся по ее щекам, и услышал задержку ее дыхания, стоило пульсу девушки ускориться.

Затем ее пальцы сжали его, и тепло женской руки вызвало прилив жара к его телу. Он сам инициировал прикосновение, но теперь почувствовал внезапную отчаянную необходимость прервать ток, протекающий между ними, но Кэтрин, к сожалению, его не отпускала.

— Эрика была здесь. Она была напугана, — резко произнесла она. — Я чувствую ее страх. И она в шоке… словно ее застали врасплох, — Кэтрин посмотрела на него взглядом, который уже накрывали тени. — Она в беде.

Логически он понимал, что Кэтрин не сказала ему ничего из того, что можно было бы догадаться благодаря фактам — Эрика исчезла, ее домик обыскивали, а полиция разыскивала ее саму. Так почему же он чувствовал, что она видела то, чего не видел он? Она просто повторяла то, что они уже знали. И, возможно, ее пульс участился, а щеки заалели, потому что она притворялась.

— Тебе стоит беспокоиться не только из-за Эрики, — добавила Кэтрин. — Есть еще кто-то.

— Да, и это понятно. Сомневаюсь, что Эрика сама придумала свой гениальный план. Она не так умна, — Сандерс замолчал, когда Кэтрин в очередной раз осмотрела комнату. Ее тело напряглось, и она слегка покачала головой, будто она пыталась вытряхнуть что-то из собственного разума. Он почувствовал исходящее от нее напряжение.

— Мне… мне надо убраться отсюда, — резко выдала она, выпуская его руку. Она быстро развернулась и побежала вниз по ступенькам. Она уже была на полпути к поместью прежде, чем он успел поймать ее.

— Кэтрин, подожди, — Дилан схватил девушку за руку. — Что, черт возьми, происходит? Ты чего-то не договорила мне? — он начал изучать ее лицо, выискивая в ее глазах проблески страха. Она что, так играла? Его логически настроенный мозг отказывался признавать тот факт, что она обладает неким экстрасенсорным предчувствием, но ему следовало согласиться с тем, что она выглядела, словно почувствовала нечто мощное и сильное.

Она быстро заглянула ему через плечо, бросив взгляд на домик.

— Я почувствовала, как кто-то наблюдает.

— Наблюдает за нами? — повторил он, осматривая территорию в поисках того, кто мог укрыться за деревом или за главным зданием. Но, похоже, на лужайке они были одни.

— Нет… за Эрикой, — сказала она.

— Что это значит?

— Это случилось прошлой ночью. Я увидела лунный свет, проскальзывающий через открытое окно. Кто-то ждал, наблюдая за ней через то самое окно. Наверное. Не знаю, — пожала плечами. — Не хочу больше этим заниматься.

— Эй-эй-эй, ты не можешь начать говорить, а потом замолчать. Рассказывай остальное.

— Я не знаю об остальном. Я слишком сильно ухожу в себя, словно моя реальность и мои сны стираются. Я вне событий и в то же время нахожусь в них, — Кэтрин сделала глубокий вдох. — Ты ведь мне не веришь, не так ли?

— Сейчас речь идет не о вере. Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Внутри событий, вне событий… что это, бл*ть, значит?

— Это значит, что на мгновение я ощущаю себя Эрикой и вижу в тени человека, следующего за мной. Я чувствую ее страх, ее удивление, ее желание сбежать. Но секундой позже я уже нахожусь снаружи, прячась за тем деревом напротив домика, и ожидаю момента, чтобы добраться до нее, — голос Кэтрин прервался, и она отстранилась от Сандерса. — Я просто хочу уехать домой, я не могу тебе помогать. Прости меня, но это слишком трудно.

— Ты ведь не боишься сложностей, — напоминает он ей.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Я знаю, что два месяца назад, когда Джейк и Сара были в опасности, ты была настолько храброй, что просто вырубила человека бейсбольной битой. Ты показала намного больше смелости в столь сложной ситуации. Я был впечатлен. — До этого самого дня Дилан не раз размышлял о том, смогли ли бы они остаться тогда в живых, если бы Кэтрин не рискнула собственной жизнью и не сделала то, что сделала.

— Это немного другое. Я тогда отличала реальность от воображаемого… знала, кто хорошие, а кто плохие. Я действовала на инстинктах. И я не могу тебе помочь, если ты мне не веришь, а я вижу по твоим глазам, что это правда. Ты постоянно думаешь, а не обманываю ли я тебя или что-то там еще.

— Я человек логики. Я верю в то, что вижу.

— Иногда нужно иметь хоть немного веры.

— Я давным-давно потерял ее.

— Неужели ты ни в кого и ни во что не веришь?

— Я доверяю брату, так как он ни разу меня не подвел. Он единственный. А еще я никогда раньше не имел дела со сверхъестественным, поэтому прости, если все это звучит немного странно.

— Я понимаю. Ты не первый, кто осуждает меня. И сомневаюсь, что станешь последним. Если честно, я и сама-то порой не понимаю свои видения. Поэтому мне и нужно вернуться домой и оставить тебя разбираться с происходящим. Ты справишься и сам… без меня.

— Ты ведь не из тех, кто сбегает, Кэтрин, — он не понимал, почему так нуждался в ней, но все его инстинкты просто кричали остановить ее.

— Я убегаю всю свою жизнь. Ты понятия не имеешь, насколько я хороша в этом деле, — девушка встретилась с Диланом взглядом, и он не увидел ничего, кроме правды в ее глазах.

— Тогда самое время перестать убегать, — он потоптался на ногах, ища правильные слова. — Черт возьми, Кэтрин, ты первая начала это, предсказав, что Эрика ворвется в мою жизнь. Две женщины ты сказала, «одна — опасность, вторая — спасение». И если Эрика — опасность, тогда ты должно быть спасение. Прямо сейчас ты — единственная, кто подходит по всем параметрам.

— Ты всегда все умудряешься переворачивать так, как тебе надо, да? О, можешь не утруждать себя ответом. Это был риторический вопрос. Скажу одно — ты невероятно убедителен и очень хорош в проведении переговоров.

— Значит ли, что я убедил тебя остаться?

— Ненадолго. А потом увидим, — она подарила ему небольшую улыбку. — Чего ты реально не понимаешь, так это того, что, попросив меня остаться, ты поставил себя прямо в центр моих видений, поэтому, если у тебя есть какие-то секреты, не надейтесь их сохранить.

От ее слов ему стало не по себе, но Дилан сделал вид, что смирился с этим, ведь если он не верит в ее видения, ему нечего бояться. Она может быть чуть более проницательной, чем большинство людей, но он давно научился скрывать свои мысли и чувства. Он сможет удержать ее подальше от собственной головы, и не подпустит ближе, потому что внутри него была та часть, которую Сандерс никому не мог раскрыть.

— Итак, что дальше? — спросила Кэтрин.

Ее вопрос заставил его расслабиться. Они, похоже, снова в деле, и это то, что он делает лучше всего.

— Мне нужно проверить свой номер в поместье, убедиться, что Эрика не оставила для меня сюрпризов.

Войдя в здание, Дилан сразу почувствовал, что оказался в центре внимания. Мужчина и женщина, работающие на стойке регистрации, оба пристально посмотрели на него. А когда он попросил еще один ключ от номера, женщина выглядела так, словно хотела сказать «нет», но в конце концов она просто протянула ему ключ и попросила обязательно выехать из номера до одиннадцати часов.

— Я бы хотел остаться еще на одну ночь, — возразил он.

— Простите, но ваша комната уже забронирована на сегодня, — ответила женщина. — Вам нужно собрать свои вещи и съехать.

Дилан заметил твердую решимость в ее глазах. Похоже, администрация хотела расстаться с нерадивым гостем как можно быстрее. И он не мог их в этом обвинить. Нахождение в отеле возможного убийцы или подозреваемого в нападении может очень плохо отразиться на бизнесе и репутации.

— Ладно, тогда пойду собираться, — он замолчал. — Случаем, не появилась ли новая информация по пропавшей женщине? Департамент шерифа прочесали лес?

Женщина занервничала, но покачала головой.

— Знаю лишь, что ее искали, но не думаю, что нашли.

— Это плохо, — пробормотал он. — Спасибо.

— Нет проблем. Надеюсь, вам у нас понравилось.

— Было превосходно, — протянул Дилан, покидая стойку регистрации. — По-видимому, меня все будут считать виновным, пока я не докажу обратное, — проговорил мужчина, пока он вместе с Кэтрин пересекали холл, направляясь к лифту. — Администрации определенно не нравится, что я тусуюсь здесь.

— Зато шерифу нравится. И где ты теперь остановишься? — с недовольством поинтересовалась она, обратив на его едкую ухмылку. — Не со мной.

— Это ненадолго. Как только все прояснится, я уеду в Сан-Франциско, а ты вернешься к своей жизни.

— Но что, если ничего не уладится?

— Так как насчет соседа?

— Перспектива не радует. В моей комнате всего одна кровать, будешь спать на полу, — предупредила она.

— Раз настаиваешь… — Дилан улыбнулся, когда ее щеки покраснели. Все ее эмоции отразились на лице. Интересно, что ее так взволновало? Он знал, что должен был отступить, но ничего не мог с собой поделать. Ему нравилось видеть ее растерянной, одному в подобной компании, а именно, потерявших контроль, было одиноко. — Ты не доверяешь мне, Кэтрин? Или самой себе?

— Что? Думаешь, я не смогу устоять перед тобой?

— Хороший вопрос.

— Дурацкий вопрос. Может, если бы ты постоянно не думал о сексе, ты бы не попал в такую передрягу. Ты никогда не задумывался об этом? Если бы ты не переспал с Эрикой и не игнорировал ее звонки, она бы не стала помогать кому-то подставлять тебя и обвинять в убийстве.

— Я уже говорил тебе, она это сделала, не потому что я ей не перезвонил. Она не влюблялась в меня, у нас не было отношений, и мы оба это прекрасно понимали.

— Или ты так думал. Никогда недооценивай ярость оскорбленной женщины. Когда ты говоришь девушке, что перезвонишь, значит надо сделать звонок.

— Просто к сведению, я не обещал, что перезвоню, — Дилан вслед за рыжей вышел из лифта. — Я не даю напрасных обещаний. — Он вдруг замолчал. — Почему у меня ощущение, будто ты приплетаешь в наш разговор свой личный опыт. Что, не досчиталась нескольких звонков?

— Временами вы, мужчины, — такие свиньи.

Сандерс улыбнулся ее прямоте. Ему нравилось, как Кэтрин подбирала слова.

— Только не говори, что ты ждала телефонного звонка? — он подозревал, что она слишком гордая, дабы признаться.

— Когда была молодой и идиоткой, — призналась. — Но больше нет.

— Ты не слишком хорошего мнения о мужчинах, не так ли?

— Только о тех, кто был в моей жизни. Я пока не встречала ни одного, который остался бы рядом, когда все летело к чертям.

— Может, ты просто не встречала правильных мужчин.

— Ты, случаем, не о себе ли говоришь?

— Точно нет, — ответил он быстро, хотя и должен признать, что ему нравились подобные вызовы, и он бы с радостью доказал Кэтрин обратное. Если он захочет остаться, он так и сделает. По крайней мере, он думал, что сделает. Черт, ну кого он обманывает? Он понятия не имеет, если в нем эта потребность быть с кем-то рядом. Потому что его волновала не только та часть, где он остается, но и все остальное — выражение эмоций, близость, обмен мыслями и чувствами, постоянное давление, непрестанная потребность сделать кого-то счастливым. Бл*ть! Кому это вообще надо?

Стряхнув с себя отвлекающие мысли, он сунул карточку-ключ в замок и открыл дверь. Номер был не таким, каким он его покидал, где все лежало на своих местах, и все было чисто и аккуратно. Он прибыл в гостиницу только вчера всего за час до свадебной церемонии и пользовался комнатой только, чтобы переодеться.

И кто, интересно, устроил беспорядок на его кровати, разбрасывая везде покрывала, одеяла и подушки? Кто вытащил ноутбук из сумки и положил его на стол? Кто расстегнул молнию на его сумке и раскидал одежду на полу? Кто-то был в его комнате. Зачем? Чтобы найти что-то или подкинуть новые доказательства его вины?

— А ты тот еще неряха, — сказала Кэтрин.

— Это не я. Кто-то здесь побывал.

— Похоже на то. И что они искали? Или думаешь, это сделала полиция?

— Возможно. Но единственно ценная вещь в номере — мой ноутбук. И он все еще здесь. Проверю файлы, посмотрю, что открывали.

Он заново упаковал свою сумку, засунул ноутбук в кожаный футляр и в последний раз осмотрел комнату. На всякий случай, он проверил все ящики и шкаф и даже заглянул под кровать, надеясь не найти в комнате что-либо, принадлежащее Эрике. Как только он съедет, комнату обязательно обыщут. Конечно, возможных отпечатков пальцев он не увидит.

— Если Эрика была здесь и касалась вещей, ее отпечатки могут быть повсюду, что обязательно повлияет на мое алиби.

— То, что она была здесь, не значит, что и ты был тут. А тот факт, что на ресепшн ты попросил новый ключ от номера лишь докажет, что у тебя не было ключа.

— Согласен, но я могу представить, как шериф построит дело против меня, основываясь лишь на косвенных уликах. Все, что произошло прошлой ночью, было подготовлено заранее. У кого-то было достаточно времени, чтобы придумать, как подставить меня.

— Может, нам тогда следует протереть столы, дверные ручки и другие поверхности, — предложила Кэтрин, направляясь в ванную. Она схватила два полотенца и бросила ему одно, едва вернулась в комнату. — По крайней мере, сможем убедиться, что они не найдут здесь ее отпечатки.

— Хорошая идея, — согласился Дилан. — Ты раньше такое делала?

— Возможно, — ответила она, загадочно улыбнувшись ему. — Но прямо сейчас важно не это.

— Ты очень интересная женщина. А мне нравятся хорошие загадки, знаешь ли.

— Тогда ты должен быть сейчас в восторге от собственной жизни.

— Я обожаю тайны, когда они не касаются лично меня, — поправил он ее. — Мне больше нравится быть детективом, нежели жертвой или злодеем.

Они работали быстро, почистив всю мебель и дверные ручки; затем Дилан бросил полотенца в ванну и облил их водой — по какой причине он не знал, за исключением того, что это показалось хорошим завершающим штрихом. Вернувшись в комнату, он взял телефон у кровати и набрал номер ресепшн.

— Я освободил номер 304, — произнес Сандерс, когда ему ответили. — Оставлю ключ в комнате. — Вешая трубку, он еще раз осмотрелся, при этом вспомнив, что не нашел один предмет. — Похоже, Эрика забрала у меня ключи от машины, если только я не потерял их в лесу. Но, когда мы подъезжали, я видел свою машину на стоянке, значит, она не воспользовалась ею.

— Как будешь добираться домой?

— Подумаю об этом позже. Кажется, теперь можно идти.

— Мой номер в конце коридора, — сказала она, открывая дверь.

Комната Кэтрин была обставлена так же, как и его, только вот ее кровать была заправлена, и все лежало на своих местах. Очевидно, здесь побывала горничная. Едва Дилан положил свои сумки на кровать, как его взгляд привлекла картина на мольберте. Это была абстрактная белиберда темных оттенков, что сталкивались друг с другом в яростной, зловещей манере. Он уже видел другие подобные картины в доме Кэтрин и был поражен их напряженностью и страстью.

Кэтрин быстро закрыла картину собой.

— Не надо, не смотри, — сказала девушка, вытягивая руку. — Хотела убрать ее, но она не успела высохнуть, когда я решила спустить вниз.

— Знаешь, будет слегка невозможно не смотреть на нее, — ответил Дилан. — К тому же, я сталкивался с этим мраком в твоем доме. Я помню, что у тебя есть темная сторона. — Он обошел ее, встав перед картиной. — Когда ты нарисовала ее?

— Прошлой ночью. Стоит мне проснуться от кошмаров, как я начинаю рисовать, — произнесла она, глубоко вдохнув. — Она уродлива, не так ли?

— Уж точно не в моем вкусе. Что ты увидела во сне?

— Не помню, — покачала она головой. — Я никогда не помню. Иногда на мгновение я слышу крики в голове, только и всего. А затем просыпаюсь от ужасающей паники.

— Крики в основном женские?

Вспышка сомнения возникает в ее глазах.

— Наверное. Никогда об этом не думала. Но, да, я полагаю, всегда кричат женщины.

— Уверена, что прошлой ночью крики были не реальными? Если что-то случилось с Эрикой, ты могла ее услышать. Ее бунгало не так далеко отсюда.

— Это точно была не Эрика. Крики были в моей голове, вместе с… — она перестала говорить. — Вместе с другими жуткостями, что тебя не касаются.

— Я бы не был в этом так уверен, — он снова взглянул на картину. Наклонив голову, Дилан изучал линии, что вырисовывались в рисунок, в зависимости под каким углом смотреть и как падает свет. — Это ведь лицо, верно?

— Я не хочу это обсуждать или анализировать, — быстро произнесла она.

— Трудно, я понимаю, но ответь на вопрос.

Она нахмурилась, очевидно, раздраженная его требованием, но через секунду сказала:

— Я думаю, что это лицо, хотя и удивлена, что ты заметил.

— Кто это?

— Не знаю.

— Думаю, знаешь. — Он рассматривал портрет еще несколько минут, чувствуя, как что-то копошится в его мозгу, какие-то крошечные детали, которые он знал, но не мог понять. А затем вдруг пришло просветление — нечто похожее на маленький золотой крестик в центре хаоса цветов. — Эрика носила крестик на цепочке, — сказал он, указывая на крошечные золотые линии. — Я помню, как тогда еще решил, что это довольно странный выбор для женщины, которая даже не была религиозной. — Дилан посмотрел на Кэтрин и увидел ответ в ее глазах. — Это Эрика, не так ли?

— Полагаю, да.

Его пульс ускорился.

— Нет, ты не просто полагаешь, ты точно знаешь, что это она.

— Я думаю, что это она, — призналась девушка. — Но обычно я не узнаю лица, которые рисую. Они незнакомцы. Я ни разу не видела этих людей, а если и так, то не замечаю их. Но я постоянно ощущаю, как они меня зовут. Словно они боятся, и я — единственная, кто может их спасти. Но как мне это сделать, когда я даже не знаю, кто они такие?

Сандерс услышал отчаяние в женском голове, и даже, несмотря на это, до конца не понимал, о чем она говорит. Он просто понял, что она сильно обеспокоена тем фактом, что не в состоянии заставить свои видения или сны проявляться подобным образом, чтобы она могла помочь несчастным людям.

— Значит, пришло время твоего дебюта. Если это Эрика, тогда помоги ей.

— Не знаю как.

— Не сомневайся в собственных силах.

— Я не могу. Я уже долгое время живу с этими кошмарами, и знаешь, мне не очень хочется, чтобы это все продолжилось. Всю свою жизнь я просто хотела стать нормальной. Но это не происходит. Поэтому большую часть времени я пытаюсь не обращать на это внимание и не принимать все близко к сердцу.

— И как, это работает?

Она скорчила лицо.

— Очевидно же, что нет. Сейчас, я перефразирую. Днем все получается, но по ночам, когда мое подсознание берет надо мной верх, я теряю контроль. Мне просто приходится мириться с происходящим.

— Наверное, у тебя незабываемые ночи.

— Которые по утрам я даже не помню. Все, что мне остается, — очередная мрачная картинка.

— Кэтрин, нет полностью нормальных людей. Все слегка безумны. Уж поверь мне, я это знаю. За свою жизнь я столько сумасшествий навидался. И по шкале ненормальных, ты точно не в хвосте.

— Ты просто пытаешься меня успокоить.

— Я пытаюсь сказать тебе, что твои рисунки с ночными кошмарами не делают тебя безумной.

— Единственная разница — это то, что я считаю свои кошмары реальными… и надо же, все происходит по-настоящему. Это трудно объяснить, но иногда мне кажется, будто я нахожусь в голове кого-то, кто действительно… злой. И это, черт возьми, пугает меня. Довольно долго я боялась, что хожу во сне, и что в бессознательном состоянии покидала дом и убивала людей. Когда была помладше, я даже строила баррикады, дабы с утра убедиться, что я не выходила из дома.

— И ты не уходила, — сказал он, уверенный, что в ней нет ни капли жестокости.

— Правда, но я все еще чувствую себя свидетелем того, чего не помню. После своих снов я привыкла по утрам читать газеты, интересуясь новостями о каких-либо убийствах, что могли бы стать триггером для памяти, но все всегда кажется таким незнакомым.

Дилан хотел было сказать, что все это происходит, потому что ее сны не реальны, но она, скорей всего, опять все интерпретирует неправильно, и это лишь вопрос времени, когда она отшатнется от него и снова сбежит. А прямо сейчас она была единственным его союзником.

— Как думаешь, почему ты нарисовала лицо Эрики, особенно ее крестик? Ты что, его заметила, когда увидела ее в баре прошлым вечером?

— Точно не на подсознательном уровне. — Она приложила пальцы к вискам, будто Сандерс вызвал у нее головную боль. — Мы можем перестать говорить об этом?

— Как часто бывают кошмары?

— А ты упрямый, — выдохнула она.

— Да, мне говорили.

— Зависит от обстоятельств. Обычно, когда я вижу их, это длится несколько дней, а то и недель. Затем все заканчивается. Кажется, чем большее я общаюсь с людьми, тем чаще возникают кошмары. Словно я вскрываю какой-то эмоциональный передатчик, и уже не в состоянии отфильтровать хорошее от плохого.

— Когда начались кошмары в последний раз?

Она прикусила нижнюю губу.

— После того, как я увидела видение о тебе. Последние два месяца мои сны становятся все хуже и хуже, и с каждой ночью все только ухудшается. А это вообще первая картина, где я смогла обозначить лицо. Наверное, это что-то значит.

Он провел рукой по волосам, чувствуя, как теряет нить повествования. В картинах или снах Кэтрин он не найдет ответов касательно исчезновения Эрики. Надо быть реалистом.

— Позвоню адвокату.

Ему определенно нужна объективная оценка происходящего, а его давний друг Марк Сингер был просто адвокатом от Бога по уголовным делам. Он точно сможет сказать, что теперь делать дальше.

— Хорошая идея, — с облегчением протянула Кэтрин, убирая с мольберта картину.

— Что ты с этим собираешься делать?

— Убрать подальше. Мне не нравиться смотреть на нее, — она засунула картину в огромное портфолио и, наконец, выдохнула.

Дилан мог только мечтать, чтобы таким же легким способом избавиться от собственных проблем.

— Марк, — произнес он, стоило адвокату поднять трубку, — кажется, я конкретно попал.

Глава 5

Пока Дилан разговаривал со своим адвокатом, Кэтрин убирала свои краски. Она чувствовала волнение, поэтому дышала медленно. Дилан занимал слишком много эмоционального и физического пространства, а она была столь сильно настроена на него, что чувствовала напряжение в его теле, словно оно было ее собственным.

Часть ее действительно хотела сбежать от него, но тот факт, что она нарисовала лицо Эрики и что, возможно, — просто возможно — на этот раз у нее есть реальный шанс помочь кому-то из ее видения, не допускал и мысли об уходе.

Хотя ей и следовало бы задаться вопросом, почему она должна помогать женщине, накачавшей Дилана наркотиками и оставившей его в лесу на всю ночь. Была ли Эрика жертвой или злодейкой? Была ли она доброй или злой?

Когда Кэтрин вспомнила об охватившем ее страхе, стоило ей заглянуть в домик Эрики, она начала подозревать, что девушка, похоже, сама оказалась в той ловушке, в которую должна была заманить Дилана. Кэтрин была уверена, что прошлой ночью за Эрикой кто-то наблюдал. Но кто и почему? И действительно ли Эрика попала в беду? Или ее исчезновение было лишь частью плана с подставой Дилана?

Кэтрин взглянула на Дилана, едва он завершил звонок.

— Что сказал твой адвокат?

— Марк созвониться с офисом шерифа и попытается выяснить все обстоятельства дела, — ответил Сандерс. — Надеюсь, ему они предоставят больше информации, нежели мне. А, тем временем, я бы с удовольствием принял душ. Не возражаешь? Я слишком долго проходил в этой одежде.

— Пожалуйста.

— Ответишь на звонок, если вдруг телефон завибрирует? Думаю, Марк не скоро перезвонит, но все же не хотелось бы проморгать этот момент. Его зовут Марк Сингер.

— Ладно, — сказала она, испытывая облегчение, стоило Дилану схватить чистые вещи и уйти в ванную. Ей необходимо было передохнуть, понять, как помочь ему, а без Дилана в комнате это будет сделать намного легче.

Вернувшись к окну, девушка на мгновение застыла перед великолепным видом на горы и озеро. Она планировала остаться здесь, чтобы в течение нескольких дней порисовать. По крайней мере, собиралась. Хотя в глубине души она, возможно, все время знала, что останется в Тахо из-за Дилана. Кэтрин никогда не призналась бы в этом вслух, но она не смогла выкинуть его из головы с момента их знакомства двумя месяцами ранее. Он стал главной звездой в ее мечтах, а создание его портрета в принципе не помогало забыть мужчину. Она говорила себе, что это просто глупое увлечение или безрассудная влюбленность или неловкое притяжение, и что это пройдет со временем, но пока подобного не происходило. Когда она увидела его на свадьбе, стоявшего рядом с братом, такого привлекательного, ее сердце замерло. И это шокировало ее, особенно испытав желание в низу живота, что, впрочем, слегка напугало ее.

И в этом была настоящая причина, почему она оставила Дилана наедине с Эрикой. Она принимала присутствие другой женщины как знак для небольшого перерыва, возможности извиниться и установить некоторую дистанцию между собой и мужчиной, которого она не могла забыть. Она знала, что во многих отношениях Дилан ей совершенно не подходит.

Но, возможно, если бы она не позволила страху взять над ней верх, Дилан не оказался бы в той ситуации, в которой сейчас пребывает. Не то чтобы она могла предвидеть нынешний поворот событий.

Она выглянула в окно и, посмотрев на лужайку перед входом в особняк, заметила собирающихся там мужчин. Они походили на поисково-спасательный отряд, недавно пришедший из леса. Мужчины несколько минут поговорили друг с другом, а затем сели в две отдельные машины и уехали. Похоже, Эрику они не нашли, но может что-то еще?

Внутри Кэтрин все сжалось от большего беспокойства, едва ее взгляд скользнул по озеру, а сама девушка задавалась вопросом, какие тайны были спрятаны в его глубинах.

Наблюдая за мерцающей голубой водой, та, похоже, становилась все более бурной, на поверхности которой развевались белые барашки и волны, разрушая мирную красоту. Солнце исчезло. Темные облака закрывали горизонт. Тени превратили высокие деревья в ужасающие формы. Кэтрин с потрясением отвернулась.

Раньше днем у нее никогда не было кошмаров. Неужели монстр приближался?

* * *

Мужчина припарковал свою машину перед магазином в Тахо-Сити и вытащил свой мобильный телефон. Ему следовало бы сообщить об этом несколько часов назад, но половину ночи он провел в лесу, пытаясь найти эту чертовку. Он даже не понял, как она сбежала от него, но он найдет ее и закончит работу.

Ему ответили после третьего гудка.

— Она сбежала, — коротко сообщил он, признавая это с неохотой, но факт есть факт.

— Как это произошло?

Надменный и холодный голос напомнил мужчине, что неудаче нет оправдания.

— Вы говорили, что она не ждет меня, что ее можно будет застигнуть врасплох, но она была готова, — пожаловался он. — Она прыгнула на меня до того, как я успел войти в дверь.

— Значит, ты был неаккуратен, раз она услышала твое приближение. Я думал, ты — лучший в своем деле.

— Я и есть лучший, и в следующий раз я все спланирую заранее. — Ему понравилось, как он перевесил вину с себя на своего грозного оппонента, — этот маневр стер дурной вкус неудачи во рту и смягчил боль в затылке, куда заехала ему женщина железной каминной кочергой. Он намеревался отплатить ей за это. Теперь, зная, какая она дикая кошка, лишить ее жизни станет намного приятнее. Не было ничего похожего на убийство женщины. Каждый раз, делая подобное, он чувствовал сильный прилив удовлетворения — лучше, чем секс, лучше, чем все остальное.

— Кто-нибудь знает, что ты там был?

Вопрос вернул его в реальность.

— Конечно, нет. Я за собой следов не оставляю. — Как только он смирился с тем фактом, что женщина сбежала, он вернулся в ее домик и стер свою собственную кровь, чтобы не смешивать ее с уликами, оставленных в бунгало. Затем он протер кочергу и, на всякий случай, выбросил в озеро. Никто не сможет выйти на него, используя этот предмет. И никто никогда не узнает, что он был где-то рядом с поместьем.

— Где она сейчас?

— Есть у меня кое-какая идея, — ответил преследователь. — Не беспокойтесь, я найду ее.

— И убьешь, как и было запланировано. Она не должна дожить до завтра. Ты хоть это понимаешь, а?

Конечно, он понимал. Если он облажается, он не только не получит деньги, его скорей всего самого отправят на тот свет. Убей или будешь убит. Он всю жизнь живет под этим лозунгом. А убийство… ну, он действительно хорош в этом деле.

Эрика Лейтон умрет, но не ему отвечать за эту смерть. Иногда жизнь была прекрасна.

* * *

У Дилана появилось искушение задержаться в душе. Горячие брызги ослабили напряжение в шее и плечах, но все же он заставил себя отключить воду. Ему не следует терять время. Ловушка вокруг него сжималась, и ему нужно было быстро найти выход. Сандерс размышлял, чувствовал ли то же самое Джозеф Равино, когда понял, что Дилан добрался до него, когда увидел, что построенный им дом лжи начал рушиться. А еще возникал вопрос, цель этой игры — возвращение долгов?

Это в стиле Равино использовать Эрику — ту самую женщину, что предала его, чтобы подставить кого-то другого. Такая поэтическая справедливость. А Эрику, скорей всего, купили… в этом не было никаких сомнений. Или ей угрожали, может, шантажировали. Эрика точно не хотела бы оказаться на том свете, как это произошло с супругой Равино. С теми связями, что были у сенатора, даже будучи за решеткой, он мог отдавать приказы. Дилану просто необходимо узнать следующий шаг, который предпримут Равино или Эрика.

Выйдя из душа, Дилан вытерся толстым махровым полотенцем, после надел джинсы и футболку с длинными рукавами. Было здорово выбраться из костюма и вернуться к обычной одежде. В его голове тоже все прояснилось. Нечеткость от наркотиков, наконец, исчезла. Теперь он был готов столкнуться с проблемой лоб в лоб.

Когда он вернулся в спальню, Кэтрин, стояла перед мольбертом и смотрела на чистый холст с кистью в руке, которую, казалось, не спешила использовать. Полуденное солнце проникало через окно, добавляя блеска в рыжие локоны ее волос, подчеркивая изгибы ее тела, полной груди и легкого покачивания ее бедер.

Дилан практически сразу почувствовал возбуждение, прокатившееся по всему телу, которое он попытался унять, но ему уже было сложно контролировать собственные мысли. Он хотел прикоснуться к ней, снять с нее одежду и пройтись по этим изгибам руками и ртом. Хотел, чтобы ее голубые глаза потемнели от желания. Жаждал попробовать ее губы, развязать страсть, которая наполнила бы ее. Он видел это в ее глазах и слышал в ее голосе.

Кэтрин сама была сгустком сильных эмоций, и обычно он избегал эмоциональных женщин, словно те страдали чумой, но в ней было что-то настолько интригующе, что он испытывал соблазн послать все к черту и окончательно забить на осторожность. Он испытывал к ней безрассудное и опасное влечение, Сандерс это знал, поэтому и должен был избавиться от него. Кэтрин — чересчур сложная женщина, чтобы с ней связываться, и ему не следует превращать все в более личное, чем это было раньше.

Он сосчитал до десяти, сделал пару глубоких вдохов и попытался взять себя в руки.

Кэтрин повернула голову и поймала его взгляд. Ее глаза расширились, стоило ей увидеть его, и Дилан не мог не задаться вопросом, как много было написано на его лице — похоже, слишком много. Не то чтобы ученому-ядерщику понадобилось понять, о чем он думает, но сам Сандерс уже знал, что Кэтрин очень проницательна.

— Чем занимаешься? — спросил он быстро, надеясь, отвлечь ее.

— Что? Оу, — и бросила взгляд на кисточку в своих руках. — Думала, что порисую и попытаюсь вызвать видения из подсознания, но к огромному удивлению… ничего не вышло. — Она убрала кисточку. — Твой адвокат не звонил.

— Тогда на данный момент буду придерживаться идеи, что отсутствие новостей тоже хорошая новость. Уверен, Марк с нами свяжется, как только что-нибудь узнает. — Вытащив ноутбук из сумки, Дилан положил его на стол. Открыл крышку, нажал на кнопку включения и стал ждать, пока тот загрузится. — Я тут подумал в душе, что если за всем этим стоит Джозеф Равино, то он мог спокойно попросить своих людей связаться с Эрикой и настроить ту против меня.

— Значит, ты веришь, что это все-таки месть?

— Все чертовски выглядит именно так. Друзья Равино, как и его семья, верят, что я отправил в тюрьму невиновного человека, показав по телику провокационные репортажи и сфабриковав свои истории и улики. Кстати, я этого не делал. После его ареста я получил кучу писем с угрозами и оскорблениями, — Дилан присел на стул. — Этот человек не просто сенатор, он еще и благотворитель… ах, да, еще и убийца.

— Какая-то странная комбинация.

— Нет, если знаешь, что в их руках сама власть. Этот Равино — интересная личность. Около пятнадцати лет назад он основал передовую компанию по разработке программного обеспечения и заработал деньги на фондовом рынке. Затем женился на девушке голубых кровей. Семья его супруги Деборы даже связаны с потомками «Мэйфлауэр» (английский барк, который доставил в Новый Свет из Англии первых поселенцев, т. н. отцов-пилигримов). Ее семья была вдвое богаче самого Равино, так что эти двое создали просто невероятный союз. Они значились в каждом гостевом листе высшего общества. А после того, как Равино стал сенатором, его личность и эго раздулись до невозможного. Думаю, он начал верить в собственную непобедимость. Он и подумать не мог, что кто-то доберется до него. Ведь в его руках оказывалось абсолютно все, чего бы он ни пожелал.

— Тогда почему он рискнул богатством и положением, убив свою жену?

— Возможно, из-за денег. Финансовые активы Равино пострадали, когда рухнул фондовый рынок, поэтому он нуждался в деньгах Деборы, а также в ее супружеской поддержке для политических целей. Может, она пригрозила разводом. Она знала об его интрижках. У нее даже были фотографии сенатора с Эрикой, как доказательство, и она даже говорила Эрике, что использует их, если придется. В ее руках было оружие, способное уничтожить его карьеру. Он бы не позволил подобному случиться.

— А разве в процессе она бы не уничтожила и себя вместе с ним?

— Нет, если она лишь намеревалась использовать свои козыри для сохранения брака. Она, скорей всего, и не думала, что он попытается убить ее.

— Давай вернемся назад, и ты расскажешь мне больше об этом убийстве, — попросила Кэтрин, пересекая комнату и занимая место на краешке кровати, что стояла возле стола. — Как ты вообще влез в это дело? Только подробней.

— Около года назад Дебору Равино нашли мертвой в ее дорогущем доме на Ноб-Хилл в Сан-Франциско. Изначально была версия, что она случайно покончила с собой, увеличив инъекцию ботокса в четыре раза, что и привело к параличу мышц не только на ее лице, но и в дыхательной системе. В общем, она задохнулась.

— Смерть из-за ботокса? — спросила Кэтрин, на ее лице заиграла улыбка. — Давай скажи, что ты на это не повелся.

— Еще как повелся, — признался Сандерс. — Было сложно отрицать очевидное.

— Но почему доктор позволил ей сделать столько вливаний?

— А он и не давал разрешения. Похоже, миссис Равино самостоятельно приобрела набор уколов красоты через интернет, так как ее врач отказался выдавать дополнительные инъекции, а она была просто помешана на своем внешнем виде.

— Набор купила не она сама, а сенатор, — догадалась Кэтрин. — Так ведь?

— Этого так и не смогли доказать. Для покупки использовалась ее карта. А найденные отпечатки на шприце принадлежали исключительно Деборе. Сенатор дал довольно слезливо-трогательное интервью об одержимости его жены своим внешним видом, особо выделяя, как он любил ее вовсе не из-за красоты. Но я не купился на случайную смерть, поэтому решил капнуть глубже.

— И ты начал копаться в чужой песочнице, тем самым всех разозлив. И почему я не удивлена?

— Это моя работа, — склонил он голову, подтверждая ее мнение. — Да, я не всегда популярен, но этим я несу добро.

— Что было дальше?

— Сенатор Равино очень хорошо сыграл скорбящего вдовца. Его фотографировали, как он каждое воскресенье ходил в церковь со своими престарелыми родителями, сестрой, зятем и их детьми. Его также видели в приюте для бездомных, где он раздавал суп беднякам. В нем было что-то, что мне не давало покоя. Он был слишком хорош, чтобы быть правдой, понимаешь, о чем я?

— Кажется, да.

— Поэтому я начал изучать всю информацию о нем. Я побывал в Метро Клаб, где он якобы провел вечер, пока его жена совершила самоубийство ботоксом. Метро Клаб — это эксклюзивный и очень частный мужской клуб в Сан-Франциско, который существует с начала XIX века, место, где мужчины могут быть мужчинами, обсуждать политику и тому подобное. Также в клубе есть специальная комната, где джентльмены, как они любят называть себя, могут проводить время с довольно привлекательными женщинами. Я знал, что мне нужно было попасть туда и осмотреться. Но, к сожалению, вы должны быть участником, чтобы получить доступ, а я им не был.

— И что же ты сделал?

— Использовал связи… привлек отца. Хотя он понятия не имеет, что я пошел на это. Я остановился у него дома, пока его там не было, и стащил его клубную карту. Оставил заказ на ужин для нас двоих именно в тот вечер, когда он отсутствовал в городе. Я понял, что до его возвращения успею заполучить всю необходимую информацию.

— И что произошло, когда ты, наконец, оказался в клубе?

— Короче говоря, там я нашел Эрику. Она была одной из девушек, развлекающих этих господ. Поначалу она отказывалась говорить со мной. Скорей всего, боялась, что я пытаюсь выявить ее связь с Равино. В конце концов, смог до нее донести, что если она знает что-то, а ее дружок Равино все же приложил руку к смерти своей жены, то она тоже может оказаться в опасности. Ведь люди, подобные Равино, вряд ли захотят, чтобы их грязные секреты — а Эрика точно была одним из них — выплыли наружу. В итоге она сдалась и призналась, что у нее интрижка с Равино и она до ужаса боится факта, что могла спать с убийцей. Я убедил ее помочь мне доказать это.

— И она должна была прекрасно понимать, что раскрытие тайны, способной разрушить карьеру сенатора штата, наверняка подвергнет ее опасности.

— Ну, я могу быть убедительным, — произнес он, пожав плечами.

— Даже не сомневаюсь. Удивительно, что тебе пришлось дождаться конца истории, чтобы затащить ее в постель.

— Я никогда не занимался с ней сексом ради информации.

— Но мог бы, да?

— О чем ты пытаешься спросить меня, Кэтрин? О том, как далеко я могу зайти? — бросил ей в запале.

— Возможно. Я ведь не знаю тебя, Дилан. Ты попросил стать твоим напарником, союзником. Я лишь хочу узнать твои границы.

— У меня нет границ. — Ему не особо понравилось впечатление, которое она сформировала о нем, но он не мог отрицать, что может быть безжалостным в своем стремлении рассказать людям историю. — Я пойду на многое, чтобы добиться правды.

— А линии, которые ты не способен пересечь?

— Пока таких не было.

Она склонила голову, подарив ему задумчивый взгляд.

— Я тебе не верю, Дилан. Думаю, у тебя все же есть совесть, даже если ты не хочешь этого признавать. А еще верю, что ты волнуешься об Эрике, не из-за того, что она сделала с тобой прошлой ночью, а ради нее самой.

— Понятия не имею, откуда у тебя появились подобные мысли. Прямо сейчас мне хочется свернуть ей шею.

— Ладно. Ты гадкий и бессердечный… я поняла. Давай вернемся к делу Равино.

— Эрика рассказала мне, что Дебора знала об их романе, так как та приходила к ней на квартиру. Эрика, которая временами неплохо соображает на ходу, решила записать разговор без ведома миссис Равино, так как решила, что со временем ей эта запись пригодится. Во время разговора Дебора призналась, что поставила в известность сенатора относительно его интрижки с Эрикой и что у нее есть фотографии, которые она готова передать прессе, если он немедленно не прекратит свои свидания с любовницей. Кроме того, она собиралась развестись с ним, а согласно их брачному соглашению доказанная неверность обошлась бы ему в миллионы. По всей видимости, супруга сенатора отправилась к Эрике, чтобы привлечь девушку к сотрудничеству. Она даже предложила любовнице значительную сумму денег, чтобы та прекратила любые контакты с сенатором.

— Эрика взяла деньги?

— Она обдумывала предложение, когда миссис Равино убили. Записанный разговор, кстати, был принят в качестве мотива преступления со стороны сенатора. Но и этого было недостаточно, ведь не было никаких доказательств, что именно сенатор накачал жену ботоксом, пока на сцене не появился я.

Дилану было трудно скрыть в голосе хвастливую ноту. Он был чертовски горд своим достижением.

— Я выяснил, что когда сенатор вместе с несколькими другими членами конгресса штата ездил в Мексику, дабы обсудить проблемы торговли и иммиграции, он также побывал у одного мексиканского врача, предложивший свою собственную версию ботокса со скидкой. Получив новую информацию, кабинет коронера повторно провел исследование ткани и токсикологический анализ и обнаружил, что вещество, предложенное этим врачом, соответствовало тому, что было найдено в крови Деборы.

— Впечатляет, — сказала Кэтрин. — А учитывая, что Дебора не посещала никакой Мексики, только ее муж мог привезти в Штаты этот яд.

— Но и этого было недостаточно. Сенатор утверждал, что его жена просто попросила его купить лекарства со скидкой. К несчастью для него, я обнаружил денежный след, который показал, что сенатор заплатил мексиканскому врачу в пять раз больше действующего курса. Кроме того, я нашел подругу Деборы, готовую засвидетельствовать, что Дебора ни за что не стала бы употреблять какие-либо лекарства из Мексики. Оказалось, их подруга чуть не умерла от таблеток для похудения, купленных у того же врача.

— Вот, значит, как у сенатора возникла идея? — предположила Кэтрин.

— Лично я считаю, что да, — кивнул Дилан.

— Отличный способ убить свою жену, ведь даже имея все доказательства на руках, было бы не так легко, без всякого сомнения, объяснить мотив.

— Согласен. Ситуация настолько запутана, что лишь, когда разложишь все по полочкам и увидишь цельную картину, становится ясно, что же на самом деле произошло. Прокурору в любом случае нужно еще доказать вину обвиняемого.

— Теперь понятно, почему сенатор ненавидит тебя, учитывая, что ему удалось избежать ареста за убийство, пока ты не влез в это дело. Если он убил жену, что помешает ему сделать это снова? Но неужели он возненавидел Эрику так же, как и тебя… или даже больше? Она, в конце концов, предала его. Почему он использовал ее, чтобы тебя подставить? Почему бы ему не подставить вас обоих?

Кэтрин делала верные умозаключения, он тоже уже не раз задумался об этом.

— А может, он именно этим и занимается? — снова заговорила Кэтрин. — Возможно, Эрика думала, что подставляет тебя, когда на самом деле…

— Равино и ее подставил, — закончил Дилан предложение. — Если это правда, тогда Эрика… в опасности. — Он не мог заставить себя произнести слово «мертва». Он надеялся, что она еще жива, но и не мог отрицать, что факты ведут в другом направлении. И если все обстояло так, то это полностью его вина. Именно он нашел ее, он заставил говорить — сказал, что будет безопаснее пойти со своей записью в полицию, нежели держать рот на замке.

— Дилан, не делай этого, — сказала Кэтрин. — Не вини себя.

— Черт! — раздраженно выругался он. — Ты что, читаешь мои мысли?

— У тебя все на лице написано. Ясно же, ты начинаешь накручивать себя. Но тебе, по крайней мере, надо дождаться результатов твоих бесценных фактов и посмотреть, что из этого выйдет.

— К сожалению, у меня не так много доказательств, — пробубнил он.

Девушка замолчала, повернув голову в сторону компьютера.

— А теперь что ты ищешь?

— Точно не уверен. Во-первых, хочу удостовериться, залезал ли кто-нибудь ко мне в ноут и просматривал ли мои файлы. Это может навести меня на определенные мысли. Кроме того, хочу освежить память и вспомнить все, что знаю про Эрику. Если она да сих пор жива и сейчас находится в бегах, надо попытаться выяснить, где она может прятаться.

— Если она действительно намеревалась исчезнуть и обставить это похожим на убийство, она должна была уехать очень далеко, — предположила Кэтрин. — То есть должна была исчезнуть полностью: никаких контактов с друзьями, никакого пользования кредитными кардами и никаких набегов в собственную квартиру. Она обязана была заранее спланировать свою следующую остановку до того, как вообще приехала сюда.

Рассуждения Кэтрин — прямо в точку. Она была не просто причудливым художником-экстрасенсом с невероятно сексуальным телом; у нее еще были мозги. И она, казалось, понимала, как люди думают. Умная, красивая и таинственная — опасная комбинация.

— Мы должны думать, как Эрика, — продолжила девушка. — Будь ты ею, куда бы ты направился?

— Скорей всего, на какой-нибудь отдаленный остров в Южно-Тихоокеанском регионе.

— Думается мне, это прекрасная идея, — улыбнулась Кэтрин.

— Несколько коктейлей с зонтиками, и все, я готова прятаться, — ухмыльнулся он в ответ. — Уверен, что тот, кто подбил Эрику участвовать в этом заговоре, убедил ее, что ей может быть дарована роскошная жизнь с огромной кучей денег для ее собственного счастья, и всего-то нужно было сделать — подкинуть какую-нибудь дрянь в мой напиток и отвезти меня в лес. Проще простого.

— Возможно, кто-то ведет двойную игру, — произнесла Кэтрин. — Стоило бы этого ожидать.

— Ты умнее, чем Эрика, но, если честно, мы понятия не имеем, ожидала ли она подставы.

— То, что я почувствовала в ее домике, напоминало огромный сюрприз. Что-то неожиданное произошло прошлой ночью. Кто-то нарисовался у ее порога, тот, кто не был частью плана.

Слова Кэтрин имели смысл, но у него все еще не было никаких веских доказательств, подтверждающих ее теорию.

Девушка вдруг покачала головой, и ее глаза столкнулись с его.

— Ты такой скептик, Дилан. Неужели твоя интуиция ни разу не сработала, неужели у тебя никогда не было ощущения, которое ты не мог объяснить, и вдруг все сбывалось?

— Наверное, нет, — признался он. — Но не принимай это на свой счет. Просто я такой, какой уж есть. — Он повернулся к своему компьютеру, затем остановился. — А сейчас я хочу позвонить Эрике.

— Для чего? Она не ответит, и точно не захочет вызвать еще больше подозрений, когда копы доберутся до ее телефонных записей, которые они, скорей всего, проверят, если ее так и не найдут.

— Именно поэтому мне и нужно позвонить. С чего бы мне вдруг связываться с ней, раз уж я считаю, что она мертва. — Как и ожидалось, его перевели на голосовую почту. Он дождался гудка и заговорил:

— Эрика, это Дилан. Надеюсь, у тебя все хорошо. Перезвони мне, ладно? Я очень беспокоюсь за тебя и хочу узнать, зачем ты меня накачала наркотиками и оставила в лесу.

— А ты умен, — прокомментировала его поступок Кэтрин.

— В прошлом году я очень долго работал над уголовными делами. И нахватался нескольких вещей. Кажется, ты очень хорошо знакома с полицией для женщины, ведущей тихий образ жизни и проживающей на побережье, — произнес многозначительно Дилан, зная, что в ее прошлом таилось нечто гораздо большее, чем она показала.

— Не секрет, что я росла в приемной семье и на улице. Я не столь наивна, когда дело касается правоохранительных органов. Как и ты, я многому научилась за эти годы. Что насчет работы Эрики? Ее коллеги должны знать, где она могла бы остановиться, если ее нет дома.

— Позвоню им завтра. Ее модельное агентство не работает по воскресеньям, а Метро Клаб она покинула, когда появилось дело по Равино.

— А ее друзья? — спросила Кэтрин, поднимаясь на ноги. — Ты хоть кого-нибудь знаешь?

— Нет?

— Родственники?

— В основном, мы всегда говорили о Равино.

— Скорее, когда говорили, — сухо поправила она его.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свои ночные похождения, Кэтрин, — сказал он прямо. — Что было, то было.

— По крайней мере, ты честен, — ответила она, выдохнув. — Большинство мужчин притворяются, будто у них были серьезные намерения.

— Говоришь исходя из опыта?

— Возможно.

— Ты же явно не из тех, у кого были случайные интрижки.

— Не из каких тех? — поинтересовалась она.

— Ну, легкомысленных женщин. Насколько я могу судить, с тобой не все так легко.

— Ты вообще меня не знаешь.

Она была права. Он не знал ее, но очень хотел узнать. Она отличалась от всех, кого он когда-либо встречал, а еще он любил секреты. Выяснение правды — главная мантра его жизни. Он не мог пройти мимо тайны, не пытаясь ее разгадать, а Кэтрин определенно была для него загадкой.

— На самом деле, — добавила она, прерывая его мысли, — я думаю, что секс может быть легким. С близостью намного сложнее. Можно отдать свое тело, отключиться… но вот сердце, разум… это совсем другое.

— Никогда бы не подумал, что тебе хотелось бы одного без другого… секс без любви, любовь без близости. В тебе столько… Ты такая… — Дилан так и не смог найти правильных слов, чтобы описать ее.

— Во мне столько чего? — с любопытством поинтересовалась она.

— Страсти. Энергии. Глубины. Ты эмоциональная. Чувственная.

— Поэтому близость — это всегда трудно. Она забирает очень многое у меня. Раскрывает и делает уязвимой, — призналась девушка. — А энергия, что живет во мне… она пугает людей. В действительности никто не хочет знать своего будущего, даже тогда, когда думают, что хотят. В один прекрасный день ты тоже испугаешься и уйдешь, и будешь молить Бога, чтобы более не встречаться со мной.

— Ты уже меня пугаешь, а я до сих пор рядом, — напомнил он ей.

— Это лишь мгновение. Все станет хуже, особенно, когда ты начнешь верить в меня, чего ты пока не делал.

Она была права. Он все еще не доверял ее шестому чувству, так сказать, но сомневался, что это когда-нибудь случится.

— Почему ты пытаешь заранее меня предупредить?

— Потому что я и ты… нам не следовало быть связанными, — она замолчала, прикусив нижнюю губу и посмотрев на него своими синими глазами. — Даже если между нами…

— Между нами что? — спросил он, недовольный тем, как она сейчас на него смотрит — не как экстрасенс, а как женщина — женщина, которая хотела его. Его тело напряглось, а разум уже раздевал ее. Ей бы точно не понравилось, что он представляет ее обнаженной, и как ее красивые груди легко помещаются в его ладонях. Или, может, она уже знала, о чем он думает. В ее глазах было и знание, и желание.

— Даже если между нами притяжение. Я чувствую эту тягу, — спокойно ответила она. — А ты нет?

— Будь уверена, что да, — прочистил он горло. — Ты пытаешься сказать, что хочешь переспать со мной? — его тело словно запело от нетерпения.

Она занервничала, но все же дала ответ:

— Наверное, да. Но не сейчас, — она быстро развернулась и направилась к двери.

— Эй, ты куда собралась? Если ты не заметила, мы посередине чего-то серьезного.

— Мне срочно надо на воздух, пока я не сделала того, о чем потом пожалею.

— Ты и не пожалеешь, — уверил ее Дилан.

— Уверенности тебе не занимать, не так ли? — улыбнулась она.

— Нам будет хорошо вместе. Просто помни, ты сбегаешь, не я. Я тебя не боюсь.

— Пока не боишься, — прошептала она, после чего выскользнула за дверь.

Дилан выдохнул, едва она покинула комнату, чувствуя разочарование и, тем не менее, облегчение от того, что она ушла. Его тянуло к ней. А какого мужчину нет? Но, черт возьми, независимо от того, что он сказал ей, правда заключалась в том, что она его напугала. Ему нравились случайные отношения, секс без обязательств, никто не говорит «я люблю тебя» или «не бросай меня». Он не мог дать женщине ничего, кроме хорошо проведенного времени. И он никогда не притворялся.

Для него близость была практически невозможна. Единственный человек, о котором он когда-либо заботился, — Джейк. Он пытался любить своего отца, но тот выбил из него любовь. А его мать… ну, ее довольно долго не было рядом, чтобы кто-нибудь мог ее полюбить. Он такой же, как она, подумал он. Именно это на протяжении многих лет говорил ему отец, что Дилан попросту поверил в его слова.

Сандерс покачал головой, услышав, как суставы хрустнули от напряжения. Он устал, но отдыхать некогда. Ему нужно найти Эрику. Он должен выбраться из этого бардака, пока не стало хуже. Но, вперившись взглядом в ноутбук, он понял, что оказался в зыбучих песках и начал быстро тонуть. Он просто надеялся, что Кэтрин не ушла далеко, и подозревал, что ему понадобится ее помощь, дабы выбраться из этого дерьма.

* * *

Кэтрин намеревалась присесть на один из стульев на веранде с видом на озеро, но как только она туда попала, ей стало слишком беспокойно. Пройдя мимо, она направилась к дорожке, по которой прошлой ночью Дилан ушел вместе с Эрикой. Может, она смогла бы что-нибудь понять, если бы пошла по тому же пути.

Во время прогулки она мысленно возобновила свой разговор с Диланом. Конечно же, она не собиралась говорить ему, что хочет заняться с ним сексом. Но временами у нее была склонность выдавать свои мысли, совершенно их не редактируя, и этот диалог с Сандерсом определенно был одним из таких случаев. Ее слова напоминали выброшенную красную тряпку перед быком. Если бы она не убралась из номера, они бы с Диланом, вероятно, уже кувыркались бы на простынях. Эта мысль дала приятный маленький толчок ее либидо.

Несмотря на ее слова о том, что она считает секс легким, Кэтрин понимала, что секс с Диланом будет совсем не легким. Он бы попросил у нее слишком много. Он потребовал бы больше, чем она хотела дать.

Поэтому она будет держать дистанцию… пока не станет невмоготу.

Продолжив свой путь по тропинке, она сосредоточилась на Эрике. Прошлым вечером она едва ли посмотрела на нее, но образ этой женщины укоренился в ее мозгу. Почему Эрика заманила Дилана в эти леса? Неужели она хотела увести его из особняка, чтобы подстроить свое исчезновение? Ее публичное появление в баре, безусловно, подготовило почву для всех, кто увидел, как она уходит с Диланом.

Когда тропинка закончилась, Кэтрин продолжила путь в лес. Дилан говорил, что они отошли на достаточное расстояние от главного дома, поэтому она продолжила идти, дабы осмотреться. Особняк и прилегающие к нему бунгало были единственными зданиями на склоне холма на ближайшие милю или две в любом направлении. Часть ландшафта сохранилась в сельской природе этого места. Изоляция, безусловно, облегчила Эрике загнать Дилана туда, где никто не увидел бы, что происходит. Возможно, именно поэтому она не поехала к нему в Сан-Франциско, а вместо этого ждала возможности вытащить его из дома.

Продвигаясь дальше вперед, Кэтрин начала согреваться, и она подтянула рукава свитера до локтей. Полуденное солнце сияло сквозь деревья. Это был прекрасный день — день, когда казалось, что лето не за горами, день, когда должны происходить только хорошие вещи. Но едва девушка двинулась дальше в густой лес, она начала нервничать. До нее дошло осознание того, что произошло днем ранее, или внезапные тени пробуждали ее активное воображение?

Волосы на затылке внезапно зашевелились. Она быстро обернулась, ожидая увидеть кого-то позади нее. Ее что, преследует Дилан?

Там никого не было, и все же она чувствовала, как будто кто-то наблюдает за ней.

Каждый звук стал очень громким: хруст ветки, шелест в кустах, внезапный вопль птицы над головой. Это просто звуки природы… или же нет?

Кэтрин положила руку на ствол близлежащего дерева, чтобы успокоиться. Не помогло. Образы мелькнули в ее голове.

Земля под ногами пролетала в удивительном темпе, будто она бежала. Она слышала, как кровь стучит по ее венам. С каждым глубоким вдохом все сильнее болела ее грудь. Она споткнулась и упала на землю, затем поднялась на ноги, отчаянно пытаясь уйти. Он подходил ближе…

Но это была не она. Это были не ее туфли. Не ее руки… На пальце правой руки было кольцо со сверкающим опалом, что менял цвет из-за горячей кожи. Кем она была? И от кого бежала?

Резкий звук рупора испугал Кэтрин.

Изображения исчезли. Она снова стала собой. Солнце казалось ярче, тени стали светлее. Ее сердце начало замедляться. И снова послышался рупор. Кэтрин подошла ближе к краю обрыва, чтобы прислушаться к шуму. Вдруг несколько камней откололись от горной породы и полетели вниз в озеро.

Недалеко от берега прибились две лодки. На одной был логотип береговой охраны: кто-то был в воде — дайвер. Он поднял что-то красное, чтобы показать другому человеку на борту. Ее сердце замерло. Она точно знала, что это — красный шарф Эрики, шарф, который она видела на шее симпатичной брюнетки не только прошлой ночью, но и в своем видении.

Неужели в воде находилось тело?

Неужели Эрика убегала через лес, споткнулась и упала с отвесной скалы в холодные воды озера Тахо, разбившись? Или ее толкнули?

Глава 6

Дилан шерстил свои компьютерные файлы, когда зазвонил его мобильный телефон.

— Марк, что ты узнал? — поинтересовался мужчина в ожидании хороших новостей.

— Ты в полном дерьме, дружище, — ответил Марк.

Не то, что он хотел услышать.

— Что ты имеешь ввиду?

— В офисе шерифа я переговорил с детективом Ричардсоном. Он сказал, что Эрика Лейтон до сих пор числится пропавшей, и они чрезвычайно обеспокоены ее местоположением. Один из гостей, что расположился в домике по соседству, сообщил, что слышал вчера крик женщины. Охранник провел расследование и обнаружил, что бунгало, которое занимала Эрика, было взломано, и, по-видимому, там нашли доказательства борьбы, включая кровь, которую отправили на проведение анализа ДНК. Пожалуйста, скажи, что они не найдут твою ДНК на месте происшествия.

— Хотелось бы, но у меня на руке есть порез, возможно, появившийся ночью, пока я был в отключке, — ответил Дилан. — Подозреваю, это Эрика порезала меня, чтобы достать мою кровь, как часть подставы.

— Не самое лучшее объяснение, которое я слышал.

— Но это, правда, и любые другие доказательства, которые есть на руках у полиции, им подкинула Эрика. Анализ крови, который я сегодня сделал, надеюсь, докажет, что меня накачали наркотиками и я был не в состоянии кому-либо навредить.

— Кстати об этом. Какого черта ты не посоветовался со мной, прежде чем согласился на этот анализ? По крайней мере, мы могли бы не торопиться, и у нас появилось бы лучшее представление о том, с чем мы имеем дело.

— Да, понимаю. Я подумал, что пока наркотики содержатся в моей крови, то смогу доказать свою невиновность, но, похоже, я сделал только хуже. Черт, ненавижу ошибаться.

— Дилан, у нас больше нет права на ошибку. Все слишком серьезно.

— Поверь, я точно знаю, насколько все серьезно. Что еще детектив сообщил тебе?

— Не много. Они провели небольшой обыск в лесу, но ничего не нашли. Сейчас пытаются связаться с родственниками и друзьями Эрики с помощью полицейского управления Сан-Франциско. Завтра, если к тому времени мисс Лейтон не объявится, они планируют еще раз осмотреть лес. Тебе нужно ее найти. Если она жива, большинство твоих проблем исчезнет.

— Большинство? — переспросил Дилан.

— Они все еще могут обвинить тебя в нападении, взломе и проникновении, но хотя бы не предъявят обвинение в убийстве.

Мысль о том, что он может быть арестован за убийство, заставила Дилана похолодеть. Это не должно было зайти так далеко. Просто не могло зайти. Он невиновен.

— Не могу поверить, что это происходит. Я вчера сюда приехал на свадьбу своего брата, а теперь подозреваемый в расследовании убийства? Как такое возможно?

— У тебя неимоверно захватывающая жизнь. Думаю, мне нужно приехать к тебе. Я знаю, ты хотел бы справиться со всем самостоятельно, но эта ситуация уже чересчур. Даже если не ты убил женщину, то кто-то чертовски усердно старается, чтобы это выглядело именно так.

— Да уж. И все же на данный момент я буду придерживаться мнения, что Эрика не мертва, что это лишь часть плана. Мне необходимо ее найти, а еще заставить говорить.

— Если кто-то готовит подставу и пытается повесить на тебя смерть Эрики, — медленно произнес Марк, — у них тогда появляется отличная мотивация, чтобы действительно расправиться с ней.

Марк был прав. Но Эрика знала, как позаботиться о себе. По крайней мере, Дилан надеялся, что именно этим она и занялась.

— Мне нужно тут кое-что закончить, — добавил Марк, — но сегодня к вечеру я уже буду в Тахо. Ничего не делай и никому ничего не говори, Дилан. Просто оставайся на месте. И держи рот на замке. Давай, до связи.

Это был хороший совет, но Сандерс не был уверен, что сможет его принять. Он не хотел играть в защите. Ему необходимо найти способ перевернуть эту игру с ног на голову. Сунув телефон обратно в карман, он решил выключить компьютер. Похоже, до его документов не добрались, но он не мог быть в этом уверен. Иначе просто не имеет смысла, чтобы кто-то потратил свои усилия, дабы достать его ноутбук, при этом ничего не сделав с ним и не найдя нужных файлов — вот только доказательств взлома он так и не заметил.

Дилан едва убрал ноут в сумку, когда в номер ворвалась Кэтрин. Ее дыхание было тяжелым и быстрым, словно она пробежала несколько миль, да и волосы были спутаны, а щеки — ярко-красными.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил мужчина.

— Они нашли шарф, — ответила она. — Я прошла по той же тропинке, по которой ты ушел прошлым вечером, и увидела, как береговая охрана и полиция осматривали территорию недалеко от берега.

— Но тела ведь не было, да? — его грудь напряглась.

— Кажется, не было, но у меня был не лучший обзор. Дела плохи, Дилан. Как они вообще догадались искать ее вещи в воде?

— Кто-то что-то увидел и позвонил копам. План идеально продолжает работать, будто по маслу. — Он замолчал. — Мой адвокат считает, что они арестуют меня.

— Я тоже так думаю. — Ее взгляд зацепился за него, в женских глазах сквозили беспокойство и страх.

— Я не буду ждать, чтобы выяснить это, — вдруг внезапно решил мужчина.

— Ты и не должен, — согласилась с ним Кэтрин. — Ты не сможешь дать им отпор, если окажешься в тюрьме.

— Именно об этом я и подумал, — пробубнил Дилан, совершенно не удивляясь, что они были на одной волне. Он уже начал привыкать к мысли, что Кэтрин практически считывала то, что он собирался сказать, до того, как он высказывался вслух. — Поехали со мной.

— Что? Куда? — удивленно спросила она, очевидно не ожидая подобной просьбы.

— Для начала… обратно в Сан-Франциско.

— Я даже не знаю, Дилан, — занервничала девушка с сомнением на лице.

— Ты говорила, что поможешь мне, — напомнил ей Сандерс.

— Помогу найти правду, а не сбегать от полиции.

Она была права. Это не ее проблема, его. И ему всегда в поездках было легче одному. Но почему-то мысль отпустить ее беспокоила его.

— Ну, мне нужно выбраться отсюда. А ты делаешь то, что считаешь лучшим.

Он не мог поверить, что задумывается над тем, как уйти от копов, но каждый инстинкт кричал, что ему необходимо дополнительное время. Все слишком быстро завертелось. Шарф в озере казался еще одним шагом в заранее спланированной схеме по обвинению его в убийстве. Вероятно, его галстук тоже уже там. Если он сбежит, то тем самым признает свою вину, и тогда он может оказаться в еще худшем положении. Это был риск, но он должен был пойти на него. Дилан схватил костюм, в котором он был прошлой ночью, и сунул его в свой чемодан.

— Ты должен позвонить Джейку, — сказала Кэтрин. — Он твой брат. И захочет тебе помочь.

— Я не стану портить его медовый месяц. Впрочем, как и не хочу впутывать его во все это дерьмо. У него, наконец, наладилась жизнь вместе с Сарой и его малышкой. Он и так чуть многое не потерял. Я не стану втягивать его в свои проблемы.

— Как и я, — медленно произнесла девушка.

— Забудь, — он поймал ее взгляд. — Мне не следовало просить тебя поехать со мной.

— Но ты попросил. И, наверное, я поеду.

— Почему?

— А мне нужна причина? Ты попросил меня, и я согласилась.

— Я передумал. Это не твоя проблема, а еще это может быть опасно.

— Я еду, Дилан.

— Почему ты рискуешь жизнью, чтобы помочь мне? — задал он вопрос.

— Ну, я надеюсь, что все же не рискую, но правда в том, что я, кажется, увидела, как все может разрешиться. Когда я была в лесу, я снова связалась с Эрикой.

— Ты видела ее?

— В своей голове, — уточнила Кэтрин. — У меня было очередное видение. Думаю, оно касалось прошлой ночи. Эрика от кого-то убегала в лес, затем пряталась в деревьях. Она была напугана.

— Я думал, она была у себя в домике, когда за ней пришли.

— Возможно, она убежала в лес. — Кэтрин начала собирать свои вещи из комода, а после из шкафа вытащила чемодан. — Всю свою жизнь я избегала собственных снов. Думаю, самое время погнаться за одним из них.

— Если ты поедешь со мной, то станешь соучастницей преступления, — пришлось ему признать очевидное. Она была настолько захвачена событиями, происходящими в ее голове, что не видела картину в целом. — Тебя могут обвинить в пособничестве и посадить в тюрьму.

— Я приняла решение. Хочу, чтобы мои видения стали ценными, хотя бы раз. — Кэтрин замолчала, в последний раз осматривая комнату. — Кажется, все собрала. Идем выписываться?

— Когда ты собиралась уезжать?

— Планировала задержаться до вторника.

— Тогда не выписывайся. Если понадобится, я заплачу, но я бы предпочел, чтобы тебя никто не искал. — Дилан вздохнул. — Придется ехать на твоей машине, так как от своей у меня нет ключей. В любом случае, наверное, так будет лучше. Если я пожертвую ими, то это должно выиграть нам время. Хотя займет всего несколько часов, чтобы понять, что мы вместе. Детектив уже в курсе нашей дружбы. Тем не менее, я бы лучше отсрочил неизбежное.

— Значит, ты выйдешь с сумками через черный вход, а я пойду через главный, — заявила Кэтрин. — По пути остановлюсь у стойки регистрации и сообщу им, что мне захотелось прокатиться на лодке по озеру. Обязательно поясню, что планирую провести весь день на воде, тем самым никто не увидит, как я ухожу с тобой.

Ее слова снова удивили его, а также напомнили, что все, что случилось с ней в прошлом, научило ее думать наперед, особенно когда дело касается полиции. Похоже, он слишком долго смотрел на нее, так как девушка нахмурилась.

— В чем дело? Отчего это странное выражение на лице? — поинтересовалась она.

— Это называется восхищение. Не знал, что на ходу ты очень быстро соображаешь.

— Что есть хорошо для тебя. Кстати, говоря об этом, почему ты хочешь ехать в Сан-Франциско? — спросила она, когда они направились к двери. — Разве не там тебя начнет искать полиция?

— Да, но, если я начну оттуда, возможно, я смогу кое-что узнать об Эрике, что укажет мне правильное направление. Мне нужно найти ее живой, прежде чем полицейские смогут доказать, что это я убил ее. А я чувствую, беда уже надвигается.

***

Когда Дилан вытащил свой сотовый и набрал Марка, они уже были в 45 минутах езды от озера Тахо, хоть и оставались еще в горах. Просто Сандерс не хотел, чтобы его друг отправился в ненужную напрасную поездку в Тахо, но при этом не желал давать Марку возможности отговорить его от отъезда. Послышалась голосовая почта Марка, и Дилан почувствовал облегчение. Проще оставить сообщение и не пытаться объяснить.

— Марк, я самостоятельно собираюсь найти Эрику, — проговорил он. — Не могу просто сидеть и ждать в Тахо, пока все это окончательно по мне не ударит. Буду на связи. Просто держись там и жди моего звонка, ладно? — Он прервал звонок и убрал телефон на консоль между сидениями. Марк придет в бешенство, когда узнает, что Дилан сбежал, и, честно говоря, ненужные мысли уже начали его посещать, но было слишком поздно. Он не вернется.

— Как долго нам добираться до Сан-Франциско? — спросила Кэтрин.

— Около трех часов.

Сандерс проверил зеркало заднего вида. Было смешно думать, что полиция уже может быть на его хвосте. Они еще даже с анализами в больнице не закончили. К тому же не прошли еще двадцать четыре часа с момента исчезновения Эрики. Значит, у него было немного времени. Он просто должен использовать его с умом.

К сожалению, у него было лишь смутное представление о том, чем он займется, когда доберется до города. Он мог бы проверить несколько мест, которые, как он знал, часто посещал Эрика, но, скорей всего, ее там не было. Если бы она пряталась, она, вероятно, пошла бы туда, где он не стал бы ее искать. Она может быть где угодно. Если за всем этим стоял Равино, у него достаточно денег, чтобы Эрика исчезла. А если Равино не виноват, то кто еще стал бы использовать Эрику, чтобы его подставить?

За последние несколько лет он работал над многими историями, расследовал множество преступлений, сообщал об убийцах, насильниках, ворах, грабителях банков. Любой из них мог придумать план, чтобы убить его, но поскольку в это дело была вовлечена Эрика, то Равино был наиболее вероятным заказчиком. Он был единственным человеком, что связывал его с этой женщиной. Но Дилан не хотел совершать ошибку, сосредотачиваясь на одной цели, а затем спохватившись понять, что кто-то умышленно указывал ему неправильное направление.

— Хотел бы я знать, кто мой враг, — пробормотал он, — чтобы знать, с кем бороться.

— Кто еще, кроме сенатора Равино, в твоей жизни желал бы, чтобы ты так мучился? — поинтересовалась девушка.

— Мне это тоже интересно. Но я понятия не имею.

— Потому что, как по мне, это подстава с убийством нацелена на то, чтобы человек страдал долгое время, а не просто схлопотал пулю и мгновенно умер.

— Как же мило и здорово ты описала.

— Прости, но мне ясно одно — тебя кто-то ненавидит, Дилан.

— Ну, для меня это тоже очевидно. — Ее слова напомнили ему об одном человеке, но Дилан довольно быстро отмахнулся от этого образа.

Кэтрин поерзала на сидении, и он вдруг почувствовал жар ее взгляда. Его руки сильнее сжали руль. Он не хотел, чтобы она читала его мысли. Так как в нем была некая частичка, которую он не позволял никому увидеть, та самая часть, что была ранена давным-давно.

— Прекрати на меня таращиться, — попросил он ее.

— Я заставляю тебя нервничать. Но не мой взгляд тебя расстраивает. Кто тебя ненавидит, Дилан? Кто-то, кто довольно близок к тебе, — добавила она. — Скажи мне. Я в любом случае узнаю.

И ведь точно узнает! Он может быть и не купился на ее экстрасенсорные способности, но в том, что она довольно проницательна, сомневаться не приходилось. В конце концов, он ответил:

— Есть только один человек, кто ненавидит меня, и это мой отец. Но ведь смешно думать, что он потратит свое время, пытаясь подставить и обвинить меня в убийстве.

— Твой отец? Теперь ясно, почему ты не хотел говорить.

— Потому что он не причастен.

— Как думаешь, почему он тебя ненавидит?

— Я не думаю, я знаю, — твердо заявил он. — Ричард Сандерс никогда не притворялся, делая вид, что любит меня. Если уж на то пошло, то до шестнадцати лет, пока я не мог дать отпор, он выбивал из меня дерьмо. А затем он выгнал меня из дома, положив конец нашим недоотношениям.

— Это ужасно.

— Да уж, хорошо мне не было, — процедил Дилан сквозь губы. Он действительно не хотел говорить об отце. — К счастью, у меня был Джейк, иначе, я не думаю, что смог бы пережить собственное детство.

— Джейк защищал тебя?

— Насколько это было возможно. Он даже временами пытался брать на себя вину, но отец все прекрасно понимал. Он постоянно отрывался на мне.

— Ваш отец и на Джейка руку поднимал?

— Никогда не видел, чтобы он хоть раз ударил Джейка, но это не значит, что он не манипулировал им или находил способы заставить его чувствовать себя плохо. И все же именно я был главной целью нашего отца. После того, как он выгнал меня из дома, я жил с Джейком. В то время он учился в Беркли, Калифорнийском университете, и снимал квартиру с ребятами. Я спал на диване, а еще поступил в ближайшую среднюю школу и каким-то образом сумел получить аттестат. Джейк сделал все, чтобы я тоже пошел в колледж, и это он платил за мою учебу. Он работал на двух работах, брал кредиты, при этом пытался получить собственное образование. Я не знаю, как он это делал. Он всего на три года старше меня, но он больше напоминал суррогатного родителя, чем брата.

— А еще кто-то в семье не пытался вмешаться и помочь тебе уйти от отца?

— Для всех все выглядело идеальным — Ричард Сандерс точно знал куда бить, чтобы не вызывать подозрений. Кроме того, он богатый, социально-ответственный и довольно образованный мужчина. Никто ни за что не поверил бы, что он использует ремень на собственном сыне. Однажды я попытался все рассказать своей учительнице. Она вызвала отца на встречу. Он лишь сказал, что я — патологический врун. Следующее, что я запомнил. — собственное наказание. После этого случая я больше никому ничего не рассказывал.

— И понятно почему.

В ее голосе не было шока, только грусть и усталость, напомнившие ему, что Кэтрин не привыкать к насилию. Вероятно, она видела и похуже, проживая в приютах и у приемных родителей. Но он не мог не задаться вопросом, какова ее история, хотя сомневался, что она расскажет ему. Она была такой же скрытной, как и он — точнее как обычно, молча поправил он себя. Но рядом с ней он почему-то становился довольно болтливым.

— Понятия не имею, почему я все это тебе рассказываю, — бросив на нее быстрый взгляд, громко высказался Дилан. — Обычно я не делюсь подобным.

— Ты рассказал, потому что тебе это было нужно. Не беспокойся, твой секрет в безопасности.

— Это не секрет, это просто та часть моей жизни, которая прошла… по крайней мере, я считал, что прошла.

Возможно ли, что его отец в ответе за его последние проблемы? Они не виделись больше года, а их последний короткий разговор произошел только потому, что они случайно столкнулись в ресторане, и Ричард не желал казаться плохим перед своими старыми друзьями, проигнорировав собственного сына.

Каждый из них проживал свою жизнь. Джейк даже не пригласил отца на свадьбу. Для них семья — они двое, за исключением их бабушки, когда она была в своем уме и понимала, что у нее есть внуки, а в наши дни подобное было редкостью. И вот теперь у Джейка своя семья с Сарой и их дочерью Кейтлин. Он продолжил жить, и это был единственный верный путь. Возможно, действительно наступило идеальное время, чтобы отец мог ударить его в спину. Джейка не было и некому было вмешаться, дабы помочь Дилану, — никто другой не стал бы показывать пальцем в отца.

— Что случилось с вашей мамой? — спросила Кэтрин, врываясь в его мысли. — Ты говорил, что она ушла, когда ты был еще ребенком. Но где она сейчас?

— Понятия не имею. В последний раз я видел ее, когда мне было семь. Она оставила нам записку, где писала, что ей жаль, что ей не нравится быть матерью, и она думает, что с Ричардом нам будет лучше. Она больше не возвращалась, а в доме отца ее имя превратилось в табу. Если бы я громко называл его, то мог быть уверен, что меня накажут. Поэтому я и держал рот на замке.

— И ты никогда не пытался найти ее? — поинтересовалась девушка.

Он услышал нотки любопытства в ее голосе, и знал, что это не имеет никакого значения, что последние лет десять он пытался найти правду касательно жизни других людей, совершенно игнорируя собственную.

— Я подумывал об этом, — пробормотал он. — Но прошло много времени.

— Почему? У тебя ведь есть ресурсы, связи. Почему ты все-таки не пытался?

Множество веских причин пришло ему в голову, но он сказал ту, которая была правдой — простой, обычной, не приукрашенной истиной.

— Потому что она бросила меня. Я не нужен был ей, она даже не интересовалась мной и моей жизнью. Так почему меня должна волновать она? — По какой-то причине он не мог лгать Кэтрин, хотя его болезненные слова звучали так будто шли из уст настоящего слабака.

— Верно подмечено.

— Было бы верным, если бы не звучало, будто я какой-то бесхребетный чувак, — проговорил он, раздражаясь на самого себя.

— Ты не трус.

— Да неужели? Я боюсь найти мать, что бросила меня двадцать три года тому назад. Кажется, выглядит трусливо.

— А что Джейк говорит?

— Он принял ее уход. Думает, отец усложнял ей жизнь, поэтому она и ушла… чтобы выжить. Он помнит, как наши родители часто ссорились, а мама постоянно плакала. Он более отходчив, нежели я.

— Странно, что она не забрала вас с собой, когда бросила вашего отца. Она же понимала, за какого человека вышла замуж, учитывая, что они все время ругались.

— Поэтому я и не могу ее простить, — признался Сандерс. — Она должна была забрать нас.

— Может она не могла. Ваш отец, судя по твоим словам, довольно жесткий и могущественный человек. Что если она не могла противостоять ему?

— В этом весь он. И, если честно, возможно, именно он и разрешил ей уйти, но запретил забирать нас. Хотя я не понимаю, почему он сделал так, чтобы я и Джейк остались с ним. Ему плевать было на то, что он отец, впрочем, как и она не стремилась быть матерью. Этим двоим не следовало заводить детей. — Он замолчал. — Скорей всего, потеря семьи сильно повлияло бы на его репутацию, а ведь его положение в обществе для него значит всё. Уверен, друзьям своим он сказал, что у моей матери был психоз или нечто в этом роде. Или, с*ка, он мог заявить, что отправил ее в психиатрическую больницу. Сомневаюсь, что он когда-нибудь признался бы, что она бросила его.

— Тогда он точно не стал бы тебя подставлять, — сказала Кэтрин, покачивая головой. — Окажись его сын в тюрьме — это был бы сильный удар по репутации.

— Вот именно. Поэтому и говорю, что это не он. Просто ты спрашивала о человеке, который так сильно ненавидит меня, что готов замучить, вот его имя первым и всплыло в мозгу. Значит, это кто-то другой, скорей всего, Равино.

— Наверное, да.

На несколько минут они замолчали. Дилан взглянул на Кэтрин, которая, задумавшись, смотрела в окно. Мужчина задавался вопросом, о чем она сейчас думает, что вокруг уголков ее глаз появились эти крошечные морщинки. Она была вся такой мягкой — с красивой кожей, нежными губами — и никаких резких линий. Она словно состояла из чувств и эмоций. Время от времени он видел намеки на уставшую циничную сторону, но холодность и безжалостность обходили ее стороной, лишь немного грусти — прямо как сейчас. Он очень хотел забрать ее грусть, нести бремя ее прошлого, которое она, казалось, несла, как утомленный солдат, но Дилан понятия не имел, откуда взялась боль, а она не желала ему рассказывать.

Даже, несмотря на то, что он поделился своей историей жизни; свою она все еще старалась держать в себе. Когда все закончится, он обязательно узнает, что она скрывает. Сандерс собирался заставить ее поговорить с ним, и, возможно, каким-то образом, он сможет ей помочь, ведь он точно был должен ей.

Она внезапно повернула голову и поймала его взгляд. Вспышка осознания вспыхнула в ее глазах, и он почувствовал немедленный ответ — ту чертову связь между ними, о которой она постоянно говорила. Это определенно была она. Ему казалось, что Кэтрин наложила на него чары — не то, чтобы он верил в них, но она имела какую-то сумасшедшую власть над ним. Когда он не думал о том, чтобы спасти свою задницу, он не мог перестать думать о ней и о том, как сильно хочет исследовать ее рот, целовать изгиб шеи, обхватывать грудь руками и смотреть, как ее глаза темнеют от удовольствия — как они темнели в эту секунду. Либо у него все было на лице написано, либо она реально могла читать его мысли. Скорей всего, и то, и другое.

— Тебе стоит смотреть на дорогу, — подметила она.

— Ты намного интереснее, чем дорога.

— Как и ты.

Черт! Почему она это сказала? Ему срочно надо отвести от нее взгляд и сосредоточиться на вождении.

— Научись лгать, — произнес он мгновение спустя, внутренне борясь с безрассудным желанием потянуть ее за плечо, дабы узнать что-то еще о ее желаниях.

— Я знаю, как лгать, — парировала она. — Если честно, я довольно хороша в этом.

— Как такое возможно? На твоем лице отображается любая эмоция, что ты чувствуешь.

— Потому что я не пытаюсь спрятать их от тебя, но, если хочешь, я так и сделаю.

Он нахмурился из-за ее вызывающих и честных слов и понимал, что это последнее, чего он хотел. Его прошлые отношения были наполнены играми, недосказанностью и недопониманием — никто из них не говорил то, что имел в виду, никто не пользовался своими истинными чувствами, никто не пытался осчастливить другого человека. Он был довольно эгоистичен по отношению к женщинам, подумал Дилан, переживая момент самоочищения. Он оправдывал себя, говоря, раз они хорошо провели время, какие могут быть обиды. Но его текущая ситуация напомнила ему, что жизнь была короткой и наполненной неожиданными событиями, и ему не стоит тратить столько времени на людей, на которых ему наплевать. Не то чтобы он заботился о Кэтрин. Они провели вместе всего несколько дней, но было чувство, пусть и странное, что ее он знает лучше, чем людей, с которыми проводил время ни один месяц.

— Я привыкла прятать свои эмоции, — продолжила Кэтрин. — Пока я росла, я узнала, что показывать слезы или давать людям знать, что мне больно, делает меня слабой, ранимой. И мне пришлось подстраиваться, просто выбора не было. Либо пан, либо пропал. Я стала жесткой. А еще начала лгать… иногда, чтобы спасти собственную жизнь, и я была более чем готова сделать это. Но теперь я взрослая, и притворяться мне больше не нужно. Поэтому полагаю, что слегка подрастеряла этот навык.

— Похоже, у тебя было тяжелое детство.

— У нас много общего.

— Вот только у меня ощущение, что твое прошлое было намного хуже, чем мое, но ты ведь мне не расскажешь об этом, не так ли?

— Не сейчас, но я не говорю ни за что. Стоит мне бросить вызов самой вселенной и заявить, что не стану делать того или этого, судьба делает мне подножку и показывает, как сильно я ошибалась, будто могу управлять собственной судьбой, — добавила она небрежно.

— Я не верю в злой рок или судьбу. Мы сами в ответе за наши жизни. Ненавижу, когда люди говорят, что они лажают по какой-то причине, потому что каждая мелочь, происходящая в их жизни, — это часть некого организованного плана. Но может причина того, что у них кончился бензин, заключается лишь в том, что они забыли заполнить бак.

— Я не думаю, что каждое маленькое событие в нашей жизни запланировано. Мы делаем тот или иной выбор, что приводит к определенным действиям и последствиям. Но я верю в высшую силу — будь то Бог, злой рок, судьба или что-то еще. Я чувствую это своим сердцем и головой. Просто я прислушиваюсь к вселенной, ты — нет, так как до сих пор живешь иллюзиями, что способен контролировать абсолютно все.

— Очевидно же, что я не контролирую эту ситуацию, — ответил он.

— Возможно, ты должен выучить урок.

— Вот только не надо снова начинать. Эти уроки меня не касаются.

— А должны. Послушай, Дилан, я знаю, ты не веришь в то, чего не видишь, но как я не должна верить, раз вижу то, через что проходят другие люди? Когда я чувствую не свои эмоции, когда заранее знаю, что произойдет?

Дилан покачал головой.

— Я не могу объяснить… многое из того, что есть в наши дни. Может, это какая-то кармическая шутка. Но я считаю, что у вселенной есть некие человеческие помощники, и именно их я собираюсь найти.

Он едва закончил говорить, как зазвонил его телефон. Он схватил его с консоли и чуть не задохнулся, увидев номер.

— Твою ж мать!

— Кто это?

— Кто-то вызванивает мне из моей же квартиры, а единственный человек, у кого есть ключи, не считая меня, это Джейк, а он на Гавайях. Надеюсь, он не прознал про бардак, в котором я оказался, и не прилетел обратно. Но почему он поехал ко мне домой?

Осознав, что узнает больше, если ответит на звонок, Дилан нажал кнопку и заговорил:

— Алло? — по ту сторону трубки долго молчали, но он слышал чьи-то быстрые, короткие вдохи. — Кто это и какого черта вы делаете в моей квартире?

— Это я, — ответила женщина.

Его сердце чуть не остановилось, стоило услышать ему знакомый голос.

— Эрика? — выдохнул он. — Что происходит? Почему ты делаешь это со мной?

— Я совершила ужасную ошибку, Дилан. Кто-то хочет убить меня.

— Вот только ты выставила все так, будто я пытался тебя убить.

— Мне пришлось. Прости. Но у меня не было выбора.

— Зачем ты это делаешь, Эрика? Это Равино? У него на тебя что-то есть?

Она не отвечала.

— Эрика, поговори со мной. Во что бы ты ни вляпалась, я помогу тебе все исправить.

— О Боже, мне пора идти, — произнесла она, перейдя на шепот. — Кажется, кто-то идет. Не думала, что он сможет найти меня здесь.

— Кто? Эрика, черт возьми, скажи мне кто.

Но было слишком поздно. Она повесила трубку. Дилан не мог поверить, что снова потерял ее.

— Эрика у тебя дома? — удивленно спросила Кэтрин.

— Да. Она сказала, что кто-то пришел, а затем прервала звонок. И она попросила прощения. Но не сообщила, почему пошла на это. Бл*ть! — Он набирал номер снова и снова, но Эрика не отвечала.

— По крайней мере, мы знаем, что она жива, — проговорила Кэтрин. — Это уже что-то.

— Лишь пока, — согласился он, мрачнея. — Она сказала, что кто-то пытался убить ее и что он снова скоро найдет ее.

Глава 7

Кэтрин стало не по себе по мере приближения к Сан-Франциско. К моменту, когда Дилан проехал через пункт оплаты у моста Бэй-Бридж незадолго до пяти часов вечера, все нервы в ее теле были на пределе. Бухта, казалось, отражала ее настроение: синие волны, мерцающие белыми шапками, и смешение сильного ветра и холодного серого тумана, скользящего по дальнему концу города.

До этого дня она никогда не бывала в Сан-Франциско, поэтому не знала, почему ее охватило чувство, что она вернулась домой. Она видела фотографии Алькатраса, островной тюрьмы в середине залива, а также изображения города с его небоскребами в центре, крутыми холмами и знаменитыми канатными дорогами. Но это не объясняло той уверенности, что она видела эти достопримечательности раньше и что уже не раз проезжала через этот мост, направляясь в город.

С каждой милей ее душевная суматоха становилась все более хаотичной. Она схватилась за подлокотник, чувствуя отчаянную потребность успокоиться, но не могла найти свою опорную точку. Резко возникло головокружение, и в ее голове вспыхнули образы. Ее тело становилось то горячим, то холодным. Испытывая дрожь, она обняла себя за талию, пытаясь избавиться от ощущения, что ей грозит страшная опасность, но все равно не могла остановить терзающий ее ужас.

— Ты вся трясешься. Что не так? — спросил Дилан.

Его голос был едва ли различим от звука струящейся воды в ее голове.

— Кэтрин, — повысил он голос. — Что за хрень с тобой творится?

— Происходит что-то плохое. — Она испытала то же чувство, что и в лесу, — чувство, что за ней гонятся, что ей нужно бежать быстрее, иначе не сможет уйти от погони.

— Попытайся сосредоточиться на чем-то другом, — практически приказал ей Дилан.

— Я… я не могу, — ответила девушка, не попадая зуб на зуб.

— Расскажи мне о своих уроках по искусству. Ты все еще преподаешь?

Она знала, что он пытается сменить тему, но упоминание об искусстве вызывало у нее только яркие цвета. Она снова увидела черное и красное, затем голубую полоску, золотую вспышку и вдруг словно что-то ударило ее в грудь. Потянулась к шее, пытаясь понять, почему она чувствовала цепь на своей коже, когда там ничего не было.

— Кэтрин, ответь мне, — попросил Дилан. — Поговори со мной. Я не могу на мосту остановить машину, только потому, что ты ведешь себя ненормально. Расскажи мне о своих занятиях.

— Они пока прекратились, но в следующем месяце, когда начнется летняя сессия, их снова возобновят, — с трудом ответила девушка. — О Боже, не могу выносить это. — Атакованная непонятными эмоциями, она закрыла глаза.

— Не борись с этим. Дай им волю. Рассказывай, что происходит.

— Нет. — Она покачала головой, будто отчаянно пыталась защитить себя от натиска переживаний.

— Что ты видишь? — потребовал Дилан.

— Трава. Деревья. Здание.

Нечто похожее на купол появилось перед ее глазами. Пронзительно закричала стая птиц и после пролетела над прудом, словно что-то злое приближалось.

— Какое здание?

— Арки. Нечто похожее на королевский дворец.

Она увидела перед собой колонну. Пыталась протиснуться за ней. Ее сердце колотилось в груди. Шаги стали ближе.

— Что еще?

Она не могла говорить. Скажет хоть слово, он найдет ее. Она должна молчать и стоять очень, очень неподвижно. На землю легла тень. Она слышала его дыхание.

— Кэтрин, выбирайся оттуда.

Внезапно к ней пробился голос Дилана, а когда его рука опустилась на ее ногу, девушка открыла глаза. Она поняла, что они уже не на мосту. Дилан свернул на первом выезде и остановил машину в переулке. Он развернулся и обеспокоенно воззрился на нее.

— Что с тобой происходит? — поинтересовался мужчина.

Она тупо уставилась на него, его слова размылись в ее голове. Постепенно она начала улавливать окружение, проезжающие по улице машины, людей на пешеходном переходе, гудение машин на близлежащем мосту. Она больше не была в темном парке, прячась за колонной; она была здесь — в машине с Диланом.

— Кэтрин, — нетерпеливо прозвучал мужской голос. — Говори.

— Думаю, я снова связалась с Эрикой, — медленно начала она. — Она здесь в городе, и кто-то преследует ее.

— Скажи то, чего я не знаю, — попросил Дилан, раздражаясь.

— Он очень близок к тому, чтобы найти ее.

— Кэтрин, будь поточнее, пожалуйста. Что именно ты видела?

— Везде трава, вода, — она сильнее призадумалась. — Здание с огромным куполом, высокие колонны.

Он нахмурился.

— В городе несколько подобных мест. Одно из них — Дворец изящных искусств; другое — Консерватория цветов в парке «Золотые ворота». Было бы неплохо знать, где именно.

— Я никогда здесь раньше не была и ни разу не видела эти здания.

— Может, по картинке. В этих местах часто бывают туристы.

— Я видела местность в голове, а не на фотографии.

— Так какое из них?

Вздохнув, она открыла сумочку и вытащила блокнот и ручку. Без лишних мыслей она начала рисовать. Она не знала, что выйдет из ее головы — будет ли это так же неразборчиво, как большинство ее картин, или же рисунок подскажет им, где Эрика.

Через несколько секунд появилось грубое изображение: здание с высокими колоннами, куполом, внутренним двориком, травянистым участком вокруг пруда, какие-то брызги водопада и стая птиц. Она особенно затенила одну большую черную птицу, сокола или ворона, возможно, но, бесспорно, хищника, и где-то за колоннами спрятана сама добыча — тень женщины.

Дрожащей рукой она передала набросок Дилану.

Он недолго присматривался к нему, после чего произнес:

— Кажется, это Дворец изящных искусств. — Он завел машину. — В любом случае надо проверить. Это не далеко от моста «Золотые ворота» и что особенно важно — от моей квартиры. Если ты действительно как-то связываешься с Эрикой, тогда понятно, почему она именно там.

— Ты начинаешь мне верить, — проговорила она, несколько пораженная идеей.

— Не уверен, что уже дошел до этой стадии, но дворец — отличное место для старта поисков, чем всё остальные.

* * *

Дилан ехал по городу так быстро, как только мог, и все равно медлил, ведь улицы были переполнены уходящими с работы людьми. Он проскочил центр города и помчался по набережной Эмбаркадеро, что тянулась вдоль различных пирсов и причалов для лодок, граничащие с заливом.

Время от времени он смотрел в сторону Кэтрин. Теперь она казалась тише, когда спокойными глазами изучала местность. Он должен был признать, что ему стало легче. Она до чертиков напугала его, когда начала дрожать и потеть, будто находилась в каком-то трансе. Его циничная сторона хотела взбрыкнуть, заявляя, что девушка просто играла, придумывая все это, но если бы это было так, тогда она охренительно хорошая актриса. И ввиду их недавнего разговора о лжи он сомневался, что она его обманывает. Так что, если она не притворялась, то, возможно, у нее была какая-то странная телепатическая связь с Эрикой. Как бы то ни было… он был не в состоянии судить, анализировать или отталкивать ее.

Не то чтобы он хотел оттолкнуть ее. На самом деле, на секунду он почувствовал, что хочет соблазнить и подтолкнуть ее в свои объятия. И все же каким-то непонятным образом он боролся с искушением прикоснуться к ней, и это было хорошо. Кэтрин будто оголенный провод: если он подойдет слишком близко, его ударит. И, несмотря на это, он не мог не задаться вопросом, каково это находиться внутри всей этой страсти, суматохи и энергии. Почувствует ли он то же, что и она? Будет ли видеть то, что она видела? Он никогда не воспринимал секс как нечто мистическое, но у него было чувство, что с Кэтрин это будет, словно все происходит не в этом мире.

Прочистив горло, он включил радио, так как ему необходимо было что-то, дабы нарушить тишину и быстро нарастающее внутри него напряжение. Он искал новостную станцию, радуясь таким обычным темам, как закрытие улиц для воскресного рынка под открытым небом, а также последние новости о погоде и трафике. Оказавшись дома, он почувствовал себя сильнее, увереннее, почти нормально. Сан-Франциско был его городом. Теперь он играл на своем поле.

— Красивый город, — пробормотала Кэтрин. — Мне нравятся эти холмы и залив.

— Что меня совсем не удивляет. Ты живешь возле пляжа. Наверное, у тебя связь с водой.

— Так и есть, особенно с океаном. Он просто рядом, день за днем. Есть что-то успокаивающее в постоянстве. Ты здесь вырос, да?

— Да, — он кивнул. — Я прожил здесь большую часть жизни, не считая пару лет, что я провел вместе с Джейком по ту сторону залива, и трех лет в Сакраменто, где меня в первый раз выгнали из школы. Какое-то время я был не уверен, что вернусь сюда. Просто я считал Сан-Франциско городом своего отца, но я решил, что не позволю его присутствию в этом городе лишить меня возможности получить хорошую работу.

— А там что такое? — спросила Кэтрин, указывая на ближайший пирс с множеством ресторанчиков и магазинов, как и уличных артистов и различных экспонатов.

— Это Пирс 39, туристическое место, — кафе, бутики, карусели. Недалеко от пирса отходит паром, что возит людей до Алькатраса и обратно. Справа от тебя Рыбацкая пристань, одна из известнейших достопримечательностей в городе. Если бы у нас было время, мы могли бы остановиться и поесть крабов. Здесь можно добыть чуть ли не лучшие морепродукты в мире.

— Заманчивое предложение. Может после того, как мы найдем Эрику, отпразднуем здесь.

— Мне нравится, что ты говоришь когда, а не если.

— Пытаюсь быть оптимисткой.

— Но это не так?

— Почувствую себя лучше, когда мы доберемся до нужного здания.

— Это недалеко. — Он остановился на красный цвет. — Знаешь, когда я был ребенком, я часто тут катался на велосипеде. Ненавидел оставаться дома, поэтому и задерживался на улице, насколько это было возможно, особенно по выходным, когда отец мог оказаться поблизости. Я даже научился жонглировать и ходить на ходулях, чтобы подзаработать немного денег.

Ее глаза расширились.

— Ты снимал свою корону и подрабатывал?

— Когда мне было четырнадцать, — усмехаясь, ответил он. — Эй, я был хорош в этом деле. Туристы меня обожали, особенно девчонки. А я заработал деньжат.

— Даже не сомневаюсь. И куда ты дел деньги?

— Хранил на черный день, ждал, когда отец вышвырнет меня из дома. Я знал, что это случится. Все было очевидно. Если честно, это было настоящим облегчением. В тот день, когда я покинул родные стены, я почувствовал, как вся тяжесть ушла из меня. Я, наконец, ощутил себя свободным.

— Ваш отец больше не женился?

— Нет, хотя на протяжении многих лет в его жизни были женщины. Но при этом он редко приводил их домой. Точно не знаю, может он боялся, что мы его подведем или просто пытался держать их подальше от нас. Оглядываясь назад, я думаю, было и то, и то. Он просто не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, какой он дома, совершенно отличный от того, которого все знают на работе и светских вечеринках — человека с большой буквы. В прошлом году он начал встречаться с новой женщиной Рэйчел Монтгомери. Я знаю, лишь потому, что видел их пару раз на страницах газет в светской хронике. А когда несколько месяцев назад проезжал мимо дома, наша экономка, миссис Роджерс, сказала мне, что Рэйчел переехала в дом, так что, возможно, теперь она для него та самая единственная.

— И это тебя беспокоит?

— Мне абсолютно плевать. Хотя и надеюсь, что рядом с ней он ведет себя прилично. — Дилан замолчал, едва в поле зрения появился Дворец изящных искусств. — Выглядит знакомо? — спросил он, жестом показывая на конец улицы.

Кэтрин вздрогнула и выпрямилась на сидении.

— Кажется, это оно.

— Чувствуешь Эрику? — поинтересовался Дилан, совершенно не зная, как правильно построить вопрос.

— Нет, но я никогда не знаю заранее. Все происходит, когда я меньше всего ожидаю. И если честно, редко в дневное время. — Она сделала глубокий вдох. — Я очень боюсь, когда мой разум начинает плыть. Я не уверена в том, что увижу, и буду ли способна справиться с этими образами.

— У тебя все получится. Ты сильная. И если ты действительно связана с Эрикой, то сможешь спасти ее жизнь.

— Сделаю все возможное, Дилан. Но не обещаю.

— А я и не прошу обещаний, Кэтрин.

— Не просишь. Потому что только так можешь избежать разочарования.

Ее слова попали в цель. Она была права…снова.

Он остановился на парковке возле газона рядом с куполом. В этом районе было очень мало людей, только семейная пара с мальчиком, что забавлялся с игрушечной удочкой, то замахиваясь ею в озеро, протянувшееся вдоль одной стороны ротонды, то притягивая удочку обратно. Дворец изящных искусств с его греческой и римской архитектурой был построен в девятнадцатом веке для Панамо-Тихоокеанской международной выставки, но теперь в нем размещался Эксплораториум — интерактивный научный музей. Красивая территория, пологий газон, безмятежная лагуна, старая ротонда с куполом и высокими колоннами также часто использовались для проведения брачных церемоний. Даже сам Дилан пару раз в прошлом году бывал здесь на свадьбах. А теперь он едва мог поверить, что вернулся сюда в поисках женщины, подставившей его в деле об убийстве.

Кэтрин застегнула молнию на свитере, стоило им выйти из машины. Густой туман проникал дальше вглубь парка и скользил по крыше здания, загораживая последние лучи полуденного солнца.

— Это то самое место, что я видела в своей голове, — пробормотала девушка, оглядевшись.

Он положил руку ей на спину, пока осматривал периметр.

— Идем проверим.

Они быстро прошли к ротонде. Оказавшись под куполом, Кэтрин остановилась, дабы присмотреться к колоннам. После минутного колебания она подошла к одной из них, положив руку на прохладный камень. Сделала еще один шаг и затем скользнула телом в узкое пространство между колонной и зданием. Спустя секунду она выглянула, и ее дыхание стало коротким и быстрым.

— Эрика была здесь, спрятавшись именно за этой колонной.

— Тут же кругом люди. Кто пытался убить ее здесь? — задумался Дилан. — Чересчур многолюдно.

Кэтрин вдруг подарила ему долгий взгляд.

— Что-то упало. Я помню, как на моей шее затягивалась цепь, и… — ее голос дрогнул, едва она опустила глаза вниз.

Секунду спустя Дилан увидел то, что увидела девушка: лежащий на земле крошечный золотой крестик, что укрылся в темноте. Он его сразу узнал, и его сердце замерло.

— Это принадлежит Эрике. Она была здесь. — Он не смог сдержать изумления в собственном голосе. До этого момента он не понимал, насколько сильны его сомнения в отношении Кэтрин. Но Эрика была здесь, и Кэтрин как-то увидела это в своей голове. Ему нужно было неоспоримое доказательство ее телепатии, и вот теперь оно у него было, так как он не мог придумать иной версии того, каким образом Кэтрин могла бы поместить Эрику именно в это место. Он снова посмотрел на девушку и увидел пылающий на ее щеках огонь и сверкающий блеск в ее глазах. — Где Эрика сейчас?

— Я не знаю, — покачала она головой.

— Может, это поможет, — протянув руку, показал ей украшение.

Кэтрин даже не шевельнулась, чтобы забрать у него крестик. Возникло ощущение, что это было последнее, что девушка хотела бы сделать.

— Я не могу.

— Но это прямая связь к Эрике.

— И этого я боюсь.

— Тогда положи ладонь на мою руку. — Он сжал крестик в кулак и ждал. — Доверься мне, Кэтрин.

— А ты мне веришь? — посмотрела на него прямо.

— Я пытаюсь, — ответил он. — Но и ты тоже должна попытаться.

Она поколебалась еще секунду, а затем осторожно положила руку поверх его. Дилан почувствовал, как его пронзило электричество. Их взгляды встретились, столкнулись и вцепились. Он не мог отвести взгляд, но и она тоже. Этот момент стал нечто больше, чем просто крестик, чем сама Эрика. Речь шла о том, могут ли они рассчитывать друг на друга. И это шокировало его, когда он понял, что хочет положиться на нее. Он очень давно ни к кому ничего подобного не испытывал. У Дилана резко появилось искушение выдернуть руку, но он начал это, а значит и должен был закончить.

Кэтрин закрыла глаза.

— Я чувствую, как бьется ее сердце, — прошептала она. — Быстро, коротко и оно в ужасе. Она никогда не была так напугана.

Дилан почувствовал себя не в своей тарелке. Крестик в его руке становился горячим, обжигая мужчину сильным жаром. Неужели из-за своей связи с Кэтрин он почувствовал сердцебиение Эрики? Или это его собственное сердце угрожало выпрыгнуть из груди?

Кэтрин открыла глаза и опустила руку. Вот так легко была разорвана между ними связь.

— Она жива… пока что. — Кэтрин выпустила вздох облегчения. — Но ее здесь больше нет.

— Ты видела, где она теперь? — Крестик в руке стал холодным. Неужели он просто представил его жар? Бл*ть! Да что за хрень с ним творится?

— Нет, но она прячется. Это все, что я знаю. Прости. Понимаю, я не сильно помогла.

— Почти не помогла.

— Дилан, я говорила, что в моей голове не вырисовывается дорожная карта. Я тебе не GPS-навигатор. Я человек, получающий связь с не совсем обычными эмоциями. Но разве я не привела нас сюда?

— Я не знаю, как ты это сделала.

— Ты сказал, что пытаешься поверить мне. Неужели ты просто порол чушь, чтобы я прикоснулась к крестику?

— Нет, я, правда, пытался. Я просто злюсь, что ничего не сработало, — признался он, громко выдыхая. — Прости, что накинулся на тебя.

— Не делай так больше. Я твой напарник, и прямо сейчас у тебя никого нет.

— Я знаю.

Кэтрин вздрогнула, когда ветер подул сквозь ротонду.

— Становится холодно.

— Пойдем вернемся в машину.

— И что потом?

— Поедем ко мне домой, — быстро решил он за двоих.

— Тебе не кажется, что это немного рискованно?

— Эрика была там. Мне нужно удостовериться, что она не оставила мне какую-нибудь записку или еще что-то. Это всего в нескольких кварталах отсюда.

Они были на полпути к машине, когда у Дилана снова завибрировал телефон. Звонил его адвокат.

— Где тебя черти носят? — потребовал Марк. — Я же просил остаться.

— А я не мог. Мне нужно найти Эрику до того, как полиция запрет меня.

— Тогда тебе стоит найти ее очень быстро, потому что мне уже звонил детектив Ричардсон в поисках тебя. Он сообщил, что твоя машина на стоянке, но ты съехал из поместья, и уже несколько часов тебя никто не видел. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — вернуться в Тахо и разобраться со всем этим. Я подожду тебя там. Тебе не нужно проходить через это одному.

— Лучшее, что я могу сделать, — найти Эрику. Я знаю, она жива. Она звонила мне недавно.

— И что сказала?

— Что ей жаль.

— Это хорошие новости. Рад слышать, что она жива, но нам нужно нечто большее, чем просто твое слово о том, что она звонила. Что она еще сказала?

— Что у нее проблемы, и ее кто-то преследует. Затем она повесила трубку.

— И что это значит? Кто может ее искать, кроме тебя?

— Подозреваю, что тот, кто пытается подставить меня и обвинить в ее убийстве, поэтому и хочет убедиться, что она действительно мертва. И я полагаю, Эрика не понимала, что смерть ее будет реальной, а не фальшивой.

— Ну, прямо страсти, как в чертовых фильмах, — проворчал Марк.

— Хотел бы я сказать, что читал сценарий, дабы знать, что будет дальше. В любом случае, я не могу сдаться, пока не найду Эрику.

— Где ты?

— Лучше тебе не знать. Я не хочу превращать тебя в соучастника, Марк.

— Дилан, я должен сообщить тебе, что, если полиция соберет достаточно доказательств и получит ордер на арест, тот факт, что ты сбежал, сделает твою линию защиту намного сложней.

Все, что говорил Марк, было правдой, но он сделал свой выбор, и ему придется с этим смириться.

— Я позвоню тебе, когда найду Эрику.

— Стой. Не используй этот телефон снова. Его слишком легко отследить.

Марк был прав, черт возьми. Дилан уже должен был подумать об этом. Полиция, вероятно, уже выяснила, что он в Сан-Франциско.

— Спасибо за напоминание. Я найду способ связаться с тобой.

— Полиция ищет тебя, не так ли? — спросила Кэтрин, как только он убрал телефон.

— Они пытаются узнать, где я.

— А Марк хочет, чтобы ты вернулся на озеро?

— Да, но Эрика сейчас не там. Она в городе, и я не уеду отсюда, пока не найду ее. Но ты можешь вернуться, Кэтрин. С каждой минутой становится только хуже. Тебе еще не поздно исчезнуть со всех радаров. Ты можешь сказать, что я украл твою машину и силой заставил поехать с собой. Тебе не обязательно помогать мне.

— Ой, да, пожалуйста, хватит, Дилан, мы ведь уже договорились. Я в деле. И никуда не уйду. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Я знаю, что Эрика жива, и ты не убивал ее. Я не отступлю и не позволю засадить в тюрьму невиновного человека.

— Надеюсь, ты не пожалеешь о своем решении, — сказал Дилан.

— Я тоже.

Глава 8

Квартира Дилана находилась на втором этаже трехэтажного здания в округе Марина, в нескольких кварталов от Дворца изящных искусств. Едва они оказались возле двери, сразу стало ясно, что та открыта нараспашку. Оказалось, замок был сломан.

— Лучше подожди здесь, — мрачным голосом произнес Дилан. — Вдруг внутри кто-то есть.

— Там никого нет, — ответила Кэтрин, уверенная в собственных словах. — Они ушли.

— Ну, — Дилан бросил на нее быстрый взгляд, — просто чтобы убедиться, я пойду первым.

Она не стала спорить. Дилан должен был доверять своим собственным инстинктам так же, как и ее. Несмотря на его предложение подождать, девушка последовала за ним внутрь. Ей было любопытно посмотреть, где он живет и подходит ли ему его дом. Первое впечатление сложилось следующее — мужское, но при этом уютное, пространство. В гостиной были два мягких коричневых кожаных дивана, кресло с откидной спинкой в тон к ним и плазменный телевизор с большим экраном, который занимал большую часть стены над камином. У окна стоял стол с компьютером, стопкой газет и папками. Дилан, похоже, приносил свою работу домой. Стены были обвешаны фотографиями города, многие из которых, как она подозревала, были сделаны Сарой. Она и Кэтрин прислала несколько своих снимков; наверное, решила превратить свое давнее хобби в доходное дело.

Осматривая комнату, Кэтрин подмечала некоторые детали. В квартире был творческий беспорядок: пустая чашка на кофейном столике, баскетбольный мяч на полу, толстовка на кухонном столе. Но ей понравилось это ощущение дома Дилана. Все было непринужденно, неприхотливо, пусть даже у него и были самые современные высокотехнологичные устройства — чувствовался его стиль. И нигде она не заметила никаких признаков женской руки, что не удивительно. Младший Сандерс был скрытным человеком, которому нравилось контролировать свое окружение.

Возможно, ей было бы легче уйти, если бы он жил с какой-нибудь женщиной, нежели приглашал их сюда. Не то чтобы ей была интересна эта сторона жизни Дилана. Понятно, что это не ее дело, где он проводит ночи и в чьей постели. Но все же ей хотелось знать, так как по странному стечению обстоятельств этот мужчина ее привлекал, хотя Кэтрин понимала, что он не для нее. Ведь он бы перевернул весь ее мир, а потом просто ушел. А она устала прощаться с людьми, особенно с теми, кого она не смогла бы забыть, и Дилан определенно попадал в эту категорию.

«Сосредоточься на Эрике», — сказала она себе, наблюдая, как Дилан исчезает в своей спальне. Ей нужно попытаться связаться с Эрикой. Женщина была здесь, в этой комнате. Так почему же Кэтрин не чувствовала ее присутствия?

Должно быть, ее разум слишком загроможден. Ее чувства были сверхмеры настроены на Дилана, и ей было трудно впустить что-то еще в свою голову. Она глубоко вздохнула, ища хоть какой-то крошечный намек на запах духов — что-то, что связывало бы ее с Эрикой, но ничего не щелкнуло.

Мгновение спустя она вошла в спальню Дилана, осознавая, что это, скорей всего, не самое лучшее решение, но Кэтрин захотелось взглянуть на место, где он спал. Его кровать огромных размеров была не заправлена, одеяла валялись у подножья кровати, и, несмотря на две подушки, только на одной остался отпечаток головы. Прошлой ночью Дилан здесь спал один, и этот факт, как не странно, утешал ее.

Дилан подошел к окну и, прикрыв, запер его.

— Я никогда не оставляю его открытым. Пойду снова проверю гостиную. Может, Эрика оставила какие-нибудь подсказки.

Кэтрин стояла и смотрела в окно, пытаясь представить, как кто-то вылезает наружу или залезает в комнату, но мозг снова отказывался помогать девушке, и ее взгляд вновь упал на кровать. Едва она сосредоточилась на голубых простынях и мягких подушках, как ее пульс участился, и она внезапно испугалась, что та самая связь, которую она искала, произойдет прямо сейчас. Она знала, что шесть недель назад Дилан и Эрика провели ночь вместе. Было ли это на один раз? Последнее, чего она хотела, это последовать за Эрикой в постель Дилана. Она не могла смириться с мыслью, что может представить, как они занимаются сексом. Но как бы ей ни хотелось покинуть спальню, она не могла заставить себя отодвинуться или даже отвести взгляд от кровати.

В ее сознании она видела полуобнаженного Дилана, сидящего на кровати, с золотистыми волосками на его загорелой груди.

Он кого-то ждал. Его теплый взгляд карих глаз светился желанием. Он кого-то поманил рукой и похлопал ею по матрасу.

Она почувствовала, как ее тянет к нему: сила его уверенной улыбки, его пристальный взгляд, такой напряженный и полный желания и жажды — те же эмоции, что испытывала она сама. Она не хотела противостоять им, но, приближаясь к нему, она продолжала задаваться вопросом, не совершает ли она ужасную ошибку. Ведь он не хочет ее навечно, лишь на сегодняшнюю ночь.

Хотя, возможно, этого было достаточно.

Она же не чувствует, что это неправильно. Она возьмет все, что сможет заполучить. И не станет сожалеть. Ничто в ее жизни не длилось вечно. Почему сейчас все должно быть иначе?

Она присела на кровать, положив ладонь на его живот; тепло его кожи заставило почувствовать пожар, уже пронизывающий ее. Он был красивым мужчиной с крепкими, гибкими и сильными мускулами, человеком, который мог разорвать ее сердце одним поцелуем.

Он положил руку ей на затылок, притягивая девушку ближе, пока его дыхание не начало ласкать ее щеку. Ее сердце замерло в ожидании. Но он не торопился. Он погрузил пальцы в ее волосы; затем его губы коснулись ее щеки, вызвав бурю эмоций, но этого было недостаточно, совсем не достаточно.

Слегка обняв его за шею, она повернула голову, бесстыдно ища поцелуя. Когда ее рот прижался к его, внутри нее все сжалось от сладкого, горячего вкуса. Она хотела большего и целовала его до потери дыхания, пока ее руки беспокойно гладили его по спине.

Дилан застонал и, взяв на себя инициативу, одним быстрым движением уложил ее на спину. Ее ноги запутались в простынях, когда он взял в плен ее тело. Он обхватил ее лицо ладонями, прося нового поцелуя, и его язык скользнул ей в рот, требуя всего, что она должна была дать. Одна из его рук легла ей на грудь, разминая мягкую плоть, а его большой палец теребил сосок, сводя ее с ума от желания и делая ее нетерпеливой. Она никогда не чувствовала ничего подобного по отношению к кому-либо.

Но вдруг он отстранился, и его взгляд встретился с ней. Она боялась, что он уйдет, но затем увидела соблазнительную улыбку.

— Кэтрин, — прошептал он.

Услышав свое имя, Кэтрин пошатнулась. Она видела не Эрику и Дилана. Она увидела…

— Кэтрин.

Голос Дилана звал ее, и она удивленно вздрогнула. Он больше не был полуголым в постели. Он стоял прямо перед ней, полностью одетый, с не понимающим выражением лица.

— Что ты видела? Это было новое видение, не так ли?

У нее перехватило дыхание, и она изо всех сил пыталась замедлить свое бешеное сердце. Как же ей ответить на этот вопрос? Она же не могла сказать ему правду.

— Ты кого-то увидела в моей постели? Это была Эрика? — настаивал он. — Ты снова с ней связалась? — его хмурый взгляд изучал ее лицо. — Мне нужен хоть какой-нибудь ответ.

— Я думала, что это была Эрика, но все не так, — наконец, ответила она, надеясь, что он оставит ее в покое. — Ты что-нибудь нашел в другой комнате? Потому что если нет, тогда нам пора идти. — Она развернулась, дабы уйти, как вдруг он поймал ее за руку.

— Погоди-ка. Выкладывай, Кэтрин, нечего молчать.

— Я не видела ничего такого, что могло бы тебе помочь, — произнесла она, пытаясь уйти, но он крепко держал ее.

— Может, я решу это сам. Давай, говори!

— Я видела тебя в постели с женщиной, понятно? Мы закончили?

— Не думаю, — он склонил голову набок и задумался. — Я не приводил сюда Эрику. Мне показалось, что ты связалась с ней.

— Я тоже так считала.

— Как выглядела женщина?

Она долго смотрела на него. В его глазах плясали искры, что говорили ей, он задал верный вопрос, на который уже знал ответ. Она не собиралась говорить ему, но понимала, что Дилан не отпустит ее, пока не получит все, что хочет.

— Я видела нас… тебя и меня. Вместе. Теперь ты доволен?

— Не знаю… а я был доволен? — На его губах расплылась дерзкая улыбка.

— Ох! Мы не зашли так далеко. Просто поцеловались и все такое. — Кэтрин попыталась выдернуть руку, но он продолжал держать ее.

— Все такое? — повторил он. — Какое?

Ее соски напряглись, едва она вспомнила жар его прикосновения. Она прочистила горло, пытаясь справиться со своими эмоциями.

— Я не помню.

— Лгунья.

— Ой, да брось ты уже!

— Знаешь, я никогда ничего не бросаю. Значит, в будущем… я и ты… окажемся в одной постели? Ты говорила, что твои видения сбываются. И раз ты увидела нас вместе, тогда…

— Я просто все представила. Это было не видение.

Она уже было решила, что нашла нужное объяснение, но стоило словам вылететь из ее уст, как она поняла, что ничего не сработало. Потому что она вообще не должна была думать о нем в подобном ключе.

— Знаешь, тебе не обязательно представлять.

Взглянув в его глаза, она тяжело сглотнула.

— Дилан, — произнесла она, не зная, что еще хотела сказать. Стоит ли его попросить остановиться, отпустить или притянуть еще ближе, чтобы поцеловать так же, как он сделал это в ее видении?

Дилан не дал ей возможности решить, его рот со всей страстью накрыл ее губы. Реальность оказалась лучше, чем ее мечты. Она ответила ему, и их языки сплелись в жарком танце желания. Искра, что возникла с их первой встречи, вспыхнула в тот самый момент, когда она полностью обняла его. Она скользнула руками под его рубашку. Кэтрин хотела прикоснуться к нему, попробовать его, снять с него одежду. В ее голове кроме него ничего не осталось, и она наслаждалась чистым средоточием собственных мыслей.

Она разом избавилась от голоса разума, пытающегося достучаться до ее сознания, что тихо шептал о неправильности действий — не то место или время. Черта с два, она все правильно делала. Это именно то, чего она ждала всю свою жизнь. Она хотела его. Он хотел ее.

Тогда почему он отстраняется от нее? Так не должно быть.

— Боже, Кэтрин, нам нужно остановиться, — Дилан заставил себя отойти от нее, его грудь вздымалась от быстрых и рваных вздохов.

Она удивленно посмотрела на него, оставаясь в шоке от его поцелуя и совершенно не понимая, почему они больше не касаются друг друга.

Дилан убрал руки в карманы.

— Мы не можем сейчас отвлекаться на это.

Его слова медленно проникали в ее мозг. Смущение пришло вместе с осознанием того, что мгновением ранее она, кажется, полностью сошла с ума. Конечно, они не могли заниматься этим сейчас. Ведь Эрика пропала. Кто-то подставил Дилана с убийством. Господи! О чем она только думает?

А она не думала, и это уже проблема. Она просто набросилась на него и выставила себя полной идиоткой.

— Ты прав. Прости.

— Не надо извиняться, Кэтрин, и сотри этот чертов взгляд со своего лица. Я ведь тоже тебя хотел.

— Только ты вспомнил, где мы находимся, а я нет. Я потерялась в собственных мечтах.

— Но это были не мечты. Это самая настоящая реальность. И это обязательно случится между нами. — Дилан сделал глубокий вдох. — Но не здесь. И не сейчас.

— Конечно, — согласилась она и сделала шаг назад. Ей нужно было пространство, ей необходим был воздух. А еще она нуждалась в новых мозгах. Секс с Диланом не входил в ее планы; и не должен входить — ни сейчас, ни потом, вообще никогда, даже, несмотря на обещание, которое он только что дал. Его было слишком много для нее. А она, скорей всего, потеряется в нем, и больше не найдет обратного выхода. Она заправила волосы за уши и начала движение.

— Нам пора идти.

— Ничего не закончилось, — предупредил ее Дилан.

— Нет, закончилось. Это было временное помешательство. Обещаю, больше это не произойдет.

— Ты не сможешь сопротивляться, Кэтрин, — зловеще улыбнулся он. — Скажем так, у меня тоже было видение.

Она все еще пыталась придумать хороший ответ, когда Дилан прошел мимо нее. Спустя мгновение она последовала за ним в гостиную, и ее сердце, наконец, пришло в норму, хотя она все еще была покрасневшей и испытывала жар. У нее раньше никогда не было воображаемого секса прямо посередине дня и в мужской спальне, поэтому ее беспокоило то, что она была настолько сильно привязана к Дилану, что легко потеряла себя и связь с происходящим. Если бы Сандерс не остановился, она бы точно не остановилась.

Конечно, если бы он продолжил, она почувствовала бы себя спокойной и удовлетворенной, а не раздраженной. Ее бесило, что Дилан уже приступил к следующему заданию, как будто то, что произошло между ними, не имело большого значения.

— Я нашел свои ключи, — сказал Дилан. Он стоял рядом с телефонной тумбой, держа в руках связку. — Они лежали на полу. Я их не заметил, когда мы только вошли сюда. Полагаю, так Эрика и попала в квартиру. Она, наверное, вытащила их вчера из моего кармана, когда заполучила ключи от моего номера. Мне интересно, зачем она приходила сюда. Чего хотела? Что, как она думала, она сможет найти в моей квартире? Или она просто здесь пряталась?

Кэтрин глубоко вздохнула и медленно выдохнула, пытаясь сфокусировать свое сознание на происходящем.

— Она не собиралась здесь долго прятаться. Она знала, что полиция, в конце концов, обыщет это место.

— Значит, она просто хотела дать понять, что была здесь. — Дилан снова оглядел комнату. — Я не вижу ничего, что бы ей принадлежало, ничего из того, что она могла оставить здесь. Хотя я, конечно, не просматривал каждый ящик и шкаф.

— Может, у нее не было времени. Она явно уходила в спешке. Думаю, нам тоже пора.

— Я возьму одежду на случай, если не смогу в ближайшее время сюда вернуться.

Дилан ушел в спальню и вернулся через несколько минут с упакованной спортивной сумкой.

— Ну, и куда мы поедем? — спросила она, когда они покинули его квартиру и начали спускаться по лестнице. Кэтрин почувствовала облегчение, оказавшись вне дома Дилана. Она не хотела больше думать о том, что почти произошло между ними. Ей надо сосредоточиться на том, что им делать, дабы найти Эрику и вытащить Дилана из неприятностей, в которых он оказался.

— В дом к моей бабушке, — отозвался он, удивив ее своим ответом

— Ты серьезно? Мы не можем поехать в семейный особняк.

— Успокойся. Это идеальное место. У моей бабушки другая фамилия. Где-то лет десять тому назад она повторно вышла замуж и взяла фамилию своего второго мужа. Дом принадлежит ему, поэтому копам придется очень постараться, чтобы найти меня там. К тому же у нее есть машина, которой мы можем воспользоваться, учитывая, что от твоей нужно избавиться.

— Мы говорим о твоей бабушке, что сейчас в доме престарелых? — поинтересовалась она, соглашаясь с его планом.

— Именно. У нее небольшой домик в округе Сансет, в котором никто не живет. У меня есть ключ, так как я иногда бываю там, чтобы проследить за работой уборщиков и садоводов.

— Что случилось с мужем бабушки?

— Он умер три года тому назад.

— Ты близок с ней?

— В некотором роде. Она — хорошая женщина. Хотя трудно поверить, что у них с отцом одна кровь. Она верит во вторые шансы, а он — эгоистичный ублюдок. Ее единственный недостаток — то, что она не смогла увидеть истинное лицо отца, поэтому я никогда ей не рассказывал про то, как он поступал со мной. Я пытался несколько раз, но она отмахивалась. Думаю, бабушка просто боялась верить в подобное.

Кэтрин в понимании кивнула. Многие люди делают вид, что все в порядке, когда дело касается насилия. Никому не хочется видеть или признавать, что тот, кого ты знаешь, способен на ужасные поступки. И даже если Дилан вел себя непринужденно, ему точно было больно, когда он осознал, что никто не придет к нему на помощь. По крайней мере, у него был брат.

Дилан остановил машину на красный свет и посмотрел на нее.

— Кстати, ты не голодна?

Ее живот сразу же заурчал в ответ.

— Теперь, когда ты сказал об этом, я ужасно хочу есть. Завтрак был давным-давно.

— Недалеко от домика бабушки есть неплохой итальянский ресторанчик «У Антонио». Можем, по дороге заехать туда и что-нибудь захватить с собой.

— Было бы здорово. А что теперь ты планируешь делать со своей работой, Дилан?

— До понедельника мне не нужно на работу. Если к тому времени, мы не найдем Эрику, возьму больничный. Я лишь надеюсь, наши новостники не доберутся до этой истории.

— Озеро Тахо довольно далеко отсюда.

— Ага. Вот только главный подозреваемый в исчезновении женщины из Сан-Франциско на озеро Тахо — это известный репортер канала KTSF. Неплохой анонс, не так ли?

— Прикольно звучит. А еще я рада, что меня ты не упомянул.

Он бросил на нее внимательный взгляд.

— Я пытаюсь, Кэтрин, но я не могу обещать, что ты не окажешься в эпицентре событий. До того, как все это закончится, ты вполне можешь стать соучастницей убийства… или того хуже.

— Я даже знать не желаю относительно «хуже», — сказала она.

— Но уже представляешь, не так ли?

Видений не было, хотя интуиция подсказывала ей, что Эрика, возможно, не единственная, кто должен был умереть.

* * *

Спустя полчаса, когда молодые люди добрались до дома бабушки, Кэтрин, наконец, отвлеклась от своих негативных мыслей. Расположившись на углу, светло-голубого цвета домик был разделен забором с соседним домом. Коттедж находился примерно в полумиле от пляжа, и Кэтрин, едва выйдя из машины, почувствовала запах соленого морского воздуха.

В небе появилось некое зловещее чувство. Солнце уже село, и тяжелый туман сгущал воздух. Кэтрин казалось, будто весь мир сужался вокруг них, и с каждым мгновением ловушка становилась теснее. Она уверяла себя, что это просто параноидальные мысли, тем самым пустив свое воображение в свободный полет, но дрожь, поднимавшая волосы на затылке, почти никогда не обманывала. Что-то плохое должно было случиться. Она просто не знала когда.

Оказавшись внутри дома, Дилан включил небольшую лампу на столике рядом с дверью.

— Поедим на кухне, — предложил он. — Она в задней части дома, поэтому никто не поймет, что здесь кто-то есть, хотя соседи пожилые и вряд ли они заметят, даже если рядом будет грохотать вечеринка.

Бабушкин домик источал разные ароматы — где-то сладкие, а где-то грустные, подумала Кэтрин, входя на кухню. На прямоугольный дубовый стол, что стоял посреди комнаты, она положила пакеты с едой, которые они забрали из ресторана. Кухня была старенькой: поцарапанные и пожелтевшие белые шкафы, изношенная плитка, приборы десятилетней давности. Дом казался немного одиноким без хозяйки.

— Сколько времени прошло с тех пор, как ваша бабушка жила здесь?

— Почти год. Не думаю, что она когда-нибудь вернется. Альцгеймер в самом разгаре.

— Я удивлена, что ты следишь за домом. Электричество, вода, даже сад. Это требует определенных вложений.

— Не таких уж больших. Да, на данный момент мой отец владеет этим домом, но, честно говоря, он слишком занят, чтобы уделять время этому месту. Он просто собирается оставить все как есть, пока она не умрет. Он даже практически ее не навещает, — Дилан замолчал. — Если сильно голодна, то начинай есть без меня. Я пойду поставлю твою машину в гараж, а бабушкину выгоню на улицу.

— Может, тебе помочь?

— Не надо, я разберусь.

После того, как Дилан ушел, Кэтрин собрала на стол два контейнера, хлеб и масло, а также пакетики с сыром пармезан и острым перцем, но ничего не открыла. У нее появилось сильное желание исследовать дом. Не понимая, откуда возникла такая необходимость, она решила не игнорировать собственные инстинкты, а просто поддаться им.

Тихо пройдя через первый этаж, она заглянула в гостиную и столовую. Обе были маленькими, но безупречно аккуратными, со старинной мебелью и кружевными салфетками на журнальных столиках. Кабинет на первом этаже был оборудован темной мебелью и шкафами, полные книг — скорей всего, эта комната когда-то принадлежала хозяину дома.

Поднявшись на второй этаж, она обнаружила две комнаты и ванную. Девушка вошла в хозяйскую спальню и, включив маленькую лампу у кровати, вдохнула аромат лаванды, который до сих пор висел в воздухе. Цветочное одеяло, лежавшее у подножья кровати, отдавало дань очевидной любви бабушки Дилана к цветам, что были изображены не только на настенных коврах, но присутствовали и в отделке обоев.

Кэтрин остановилась у тумбочки, просматривая выставленные семейные фотографии. На одной из них, что заставила ее сердце пропустить удар, были изображены двое мальчиков и мужчина. Это Дилан, Джейк и их отец, поняла она. Дилан был худым и хрупким — уже не мальчик, но и не мужчина. На фото ему было около тринадцати. Человек, стоящий посередине, был одет в темно-синий костюм, его лицо было строгим, рука лежала на плече Джейка. Дилан стоял на расстоянии от брата и своего отца, словно считал, что он тут лишний, а выражение его лица было мрачным, почти умоляющим.

Нечто внутри нее хотело дотронуться до этого одинокого маленького мальчика, взять его на руки, сказать ему, что он никогда не останется один. Но она не могла вернуться назад в прошлое, а человек, которым теперь стал Дилан, никогда бы не признался, что был столь уязвимым ребенком. Теперь она понимала его нужду постоянно быть сильным — он просто пытался отобрать собственную жизнь у агрессора, что украл у него столько лет. Кэтрин подозревала, что именно эмоциональные барьеры не позволили ему впустить кого-то в его жизнь, даже если этот человек позаботился бы о нем. Он был не из тех людей, что могли довериться кому-либо или поверить во что-либо. И поэтому он не доверял ей — еще одна причина, по которой она не должна открывать ему свое сердце или дать доступ к телу. В отличие от Дилана, ей никогда не удавалось сдерживать эмоции, и они потом мучили ее.

Прошло четыре года с тех пор, как она была в отношениях с мужчиной, но этот человек оставил ее — впрочем, как и все остальные. Она сильно отличалась от остальных женщин: чересчур безумна, слишком горяча, сверх меры холодна. Она снова и снова слышала про собственные недостатки, пока почти не поверила, что действительно плоха. Но стоило ему уйти, и она поняла, что без него стала намного счастливее. У нее оставались ее питомцы, и было не так уж плохо — жить в одиночестве в прекрасном коттедже на пляже. У нее были ее картины, ее занятия, даже несколько друзей и хорошие соседи — те, кто любил ее издалека.

От этой мысли она улыбнулась. Да, людям она всегда нравилась на расстоянии. Но когда они подходили ближе, они понимали, что для них ее слишком много. Никто не мог справиться с ее видениями или кошмарами или криками, которые внезапно накрывали ее посреди ночи. Правда заключалась в том, что ее давным-давно уже сломали, и никому не хотелось заниматься этой поврежденной девушкой. Все стремились к идеальному, красивому, легкому, простому, а она никогда не соответствовала ни одному из этих критериев.

— Что ты делаешь? — спросил взявшийся из ниоткуда Дилан.

— Просто осматривалась, — ответила она, убирая фотографию на тумбочку и чувствуя внезапно возникшую вину.

— Все нормально. Можешь продолжать, — разрешил он.

— Я вторглась в личное пространство твоей бабушки, — произнесла она, прекрасно понимая, что не жизнь бабушки интересовала ее, а его — Дилана.

— Моя бабушка понятия не имеет, что происходит в мире, тем более что происходит в ее доме. А даже если знала бы, ей было все равно. Ей нечего прятать.

Кэтрин стало интересно, правдивы ли его слова.

— У всех свои секреты, Дилан. Просто некоторые их прячут намного лучше.

— Имеешь ввиду нечто конкретное? — мужчина долго всматривался в нее.

— Просто ощущение, что мы должны быть здесь. Словно мы что-то должны найти.

— Что такого может быть в этом доме, что помогло бы мне в ситуации с Эрикой?

— Я не знаю, — не могла объяснить Кэтрин. — Возможно, это как-то связано с тобой.

Дилан, раздраженно вздохнув, покачал головой.

— Я слишком устал и голоден, чтобы разбираться в этом прямо сейчас. Идем поедим.

— Я приду через минуту. — Кэтрин не хотела уходить. Она подошла к столику у окна, понимая, что Дилан не ушел. Он наблюдал за ней. А она сначала положила руку на стол, затем провела пальцами по второму ящику. Открыв его, девушка вытащила фотоальбом.

— Погоди, — резко остановил ее Дилан. — Тебе не обязательно лезть в мои воспоминания.

— Я и не собиралась, но думаю, тебе стоит.

— Кэтрин…

— Дилан, не ты ли говорил, что пытаешься довериться мне?

Она положила альбом на стол и открыла его. Большинство ранних фотографий принадлежали бабушке Дилана и ее семье, но по мере того, как Кэтрин переворачивала страницы, фото менялись и проживали жизнь. И вот она уже всматривалась в свадебную фотографию молодой пары — того самого мужчины, который был на снимке с Диланом, его отца. Руки мужчины обнимали красивую и смущенную невесту — женщину со схожими с Диланом чертами лица, а также его каштановыми волосами и золотисто-карими глазами.

Кэтрин обернулась к Дилану. Она знала, что он видел фото с места, где стоял в дверях, подбоченившись, с жестким, непреклонным и ненавидящим взглядом.

— Это твоя мама, да?

Ни один мускул не дрогнул на его лице, и на какое-то мгновение она решила, что он вряд ли заговорит.

В конце концов, он произнес:

— Не думал, что еще существует ее фотография. Отец избавился от всех ее снимков в тот же день, когда она ушла от нас.

— Она тебе нужна? Фотография?

— Нет. Я не нуждаюсь в фото женщины, что бросила меня. — Она хотела было что-то ответить, но он резко вскинул руку вверх. — Даже не начинай, Кэтрин. Моя мать к этому не имеет никакого отношения.

Рука Кэтрин коснулась фотографии, когда она начала закрывать альбом, и вдруг ее охватил прилив тепла.

Женщина плакала, ее сердце разрывалось надвое. Слезы капали на деревянное крылечко, покрытое песком. Рядом стояли детские сандалии, красное ведерко и оранжевая лопатка. Печально и болезненно скрипели качели. Вдалеке виднелось, как прибывали волны, что приносили еще больше сожаления.

Больше никогда ничего не будет как прежде. Она не могла вернуться. Она не могла изменить то, что случилось. И никто никогда не простит ее.

Кэтрин закрыла фотоальбом и убрала его обратно в ящик стола, ее сердце забилось в два раза быстрее. Похоже, она чересчур сильно настроена на Дилана, что способна чувствовать тех, кто связан с ним, включая его давно потерянную мать. Она была почти уверена, что той женщиной в видении была его мать — пусть даже не увидела, но почувствовала. В ее душе было столько боли, что она едва могла дышать. Что такого могло произойти, что привело к разрушению счастья, сокрытой на той свадебной фотографии?

Развернувшись, она заметила следящего за ней Дилана. В его глазах проскальзывала борьба. Он хотел все узнать, и при этом не хотел. В итоге, закрыв дверь, он просто ушел, словно таким образом ему удалось установить прочный барьер между собой и своим прошлым. Но это была лишь иллюзия. Как бы далеко он ни бежал, когда-нибудь прошлое настигнет его.

Едва Кэтрин вышла из комнаты, как она увидела Дилана, стоящего посреди коридора. Она думала, что он уже давно внизу.

— Почему ты полезла в ящик стола? — спросил он. — Почему именно этот стол? Этот фотоальбом? Эта страница?

— У меня просто появилось чувство, что я должна это сделать.

— Моя мама никоим образом не связана с этим делом.

— Она связана с тобой… как и я.

Он покачал головой, гнев плескался в его глазах.

— Я не собираюсь в это влезать, Кэтрин. Мне хватает и того, что есть. Может, в один прекрасный день я начну ее искать, но точно не сегодня. Она исчезла на целых двадцать три года. Может и подольше задержаться. Отныне тема моей мамы закрыта!

Затяжные рыдания матери Дилана потихоньку заполняли разум Кэтрин. Девушка не понимала, плакала ли эта женщина много лет назад или это недавние события. Но она точно знала, что мать Дилана несчастна. Она страдала, и ее сердце было разбито.

— Черт бы тебя побрал! — ругнулся Дилан. — Прекращай думать о ней! У тебя все на лице написано.

— Что именно? — с вызовом поинтересовалась она.

— Что ты хочешь мне что-то рассказать о моей матери. Впрочем, мне не интересно. Я дам тебе знать, когда изменю мнение. А до этого, держи свои видения при себе и молчи. Поняла?

Он не дождался ее ответа, просто сбежал по лестнице вниз, словно боясь, что не сможет уйти, хотя Кэтрин понимала — сбегал он явно не от нее.

Глава 9

Во время ужина Дилан пытался выбросить из головы свадебную фотографию родителей, но, чтобы он ни говорил Кэтрин, он не мог не думать о матери. Увидев влюбленных в друг друга отца и мать в самом начале их совместной жизни, Дилан разволновался. Он не помнил те дни. В памяти отсутствовало это прошлое. И он не был уверен, хочет ли он что-то подобное сейчас.

Почему Кэтрин приглянулся именно этот снимок? Она переворачивала страницу за страницей, будто искала только его. Одна его часть с цинизмом отметила, а не специально ли она это сделала и вдруг она часть какой-то подставы. Может, кто-то подкупил девушку, прямо как Эрику.

Этот план мог заключаться в том, чтобы Эрика исчезла, а Кэтрин мучала его тайными видениями о его прошлом. Возможно, она привела его во Дворец изящных искусств, так как знала, что именно там Эрика оставит крестик. Она могла работать на его врага, притворяясь другом.

Он взял свое пиво и сделал большой глоток, изучая ее лицо в мягком свете кухни. Дилан понял, что, даже, несмотря на свое нежелание верить ей или ее сумасшедшим видениям, он поддался… вопреки всему — логике и тому, что знал о жизни и мире. Нечто внутри него подсказывало ему принять сам факт, что Кэтрин была настроена на мир совершенно особенным и уникальным образом.

— Просто ешь, — попросила его Кэтрин. — Хватит так много думать.

— Ты сводишь меня с ума, — ответил он. — Я бы очень хотел, чтобы ты не находила то фото. Мои родители не являются частью происходящего, особенно моя мама, которая навсегда исчезла.

Едва Кэтрин закончила со своей пастой с овощами, она отложила вилку.

— Ты понятия не имеешь, кто в этом участвует. Необходимо быть открытым ко всему. Следуй за подсказками, куда бы они ни привели.

— А твое шестое чувство станет моим проводником, да?

— Пусть будет так, — произнесла девушка с улыбкой.

— Я должен положиться на свои собственные глаза и инстинкты, — запротестовал он.

— Я это уже поняла, Дилан. Но ты можешь использовать и меня. Я все равно уже здесь.

Она не хотела знать, насколько сильно он хотел воспользоваться ею.

— То есть… я не это самое имела ввиду, — быстро исправилась она.

Сандерс нахмурился из-за того, что она легко прочитала его выражение лица, но, с другой стороны, становилось все труднее выбросить ее из головы.

— Хватит лезть ко мне в голову! — приказал он.

— Если ты этого хочешь, перестань постоянно думать о нашем совместном сексе. Ты не настолько хорош в сокрытии собственных мыслей.

— А был… пока с тобой не познакомился, — пожаловался Дилан. — Я, между прочим, был лучшим игроком в покер в округе. В шестнадцать я подчистую обыграл друзей Джейка. Никто не смог тягаться со мной в искусстве блефа.

— Мы тут не в карты играем, — она подняла руку. — И, если ты собираешься сыграть в быстрый покер на раздевание, дабы испытать свой покер-фейс, подумай дважды.

— Ладно, — засмеялся он, — а ты хороша. Ты хотя бы раз играла в карты на раздевание?

— Нет, но я абсолютно уверена, что выиграла бы.

— Это почему?

— Я читаю людей. И на лице у каждого есть подсказка, рассказывающая, о чем они думают. Мой друг Энди был просто виртуозом-мошенником. Он научил меня считывать говорящие знаки о том, кто нервничает, кто уверен в себе или очень счастлив от того, что ему раздали карты. Например, у тебя, когда ты возбужден, появляется небольшая искра в глазах.

— Серьезно? Тогда, наверное, у меня из глаз фейерверки выстреливают, — заметил он, наслаждаясь румянцем на ее щеках. — А ты начинаешь краснеть, когда возбуждена или испугана. Какой из этих вариантов применим прямо сейчас?

— Не переводи на меня стрелки.

— Почему бы нет? — он наклонился ближе, положив локти на стол. — Передо мной ты разыгрываешь дурочку, но потом вдруг отступаешь, делая вид, что это не в твоем стиле — быть прямолинейной. Но это в моем.

— А еще ты обожаешь уводить разговор в сторону от себя к собеседнику, сидящего прямо перед тобой.

— Туше!

— И единственная причина, по которой ты флиртуешь со мной, — это попытка забыть ту фотографию, что лежит в ящике стола наверху.

— Не единственная причина. И тебе об этом известно.

Она встретилась с ним взглядом и неохотно кивнула.

— Я действительно знаю, но не хочу больше страдать.

— Больше страдать? — поинтересовался он, понимая, что это первый раз, когда она коснулась своей личной жизни.

— Давай продолжай лезть в мою жизнь, когда мы должны лезть в дебри твоей.

— Я не обижу тебя, Кэтрин. — Даже произнося эти слова, он пытался понять, насколько они правдивы.

— Я говорю не о физической боли, Дилан. Но ты мне нравишься, и, если я пересплю с тобой, я могу в тебя влюбиться, а тебе это вряд ли нужно. Ты просто уйдешь. И в очередной раз в моей жизни меня бросят. Я не хочу, чтобы подобное снова случилось со мной. Надеюсь, я была достаточно прямолинейна?

Едва он представил их вместе, как все внутри него сжалось. Кэтрин была не единственной, кто видел их в постели. Но, кроме этого, он также прекрасно видел свой уход, потому что не любил. Потому что ничего не обещал, не брал обязательств. Он не мог позволить себе отдать другому человеку власть над собой, особенно женщине, которая утверждала, что читает его мысли.

— Итак, возвращаясь к Эрике, — продолжила Кэтрин.

Он, если честно, не был готов обсуждать эту тему, но вот ее взгляд говорил совершено об обратном.

— Значит, возвращаемся к Эрике, — повторил он. Но его мысли были совершенно далеки от пропавшей брюнетки, он думал лишь о Кэтрин, о том, чего она недоговаривала, и о чем ему следовало спросить, даже если каждый инстинкт кричал не делать этого. — Когда ты коснулась фотоальбома, ты, кажется, что-то видела.

— Я думала, ты не хочешь говорить о своей матери.

— Просто скажи мне, пока я не передумал.

— Она была на крыльце дома, сидела на качелях и смотрела на океан. Она плакала. Она испытывала огромное сожаление и усталость, а еще она понимала, что уже не в силах изменить то, что случилось.

В груди все так сжалось, что он едва мог дышать.

— Уверена, что это была моя мама? — спросил он, с трудом выговаривая слова.

— Да.

Он отвел глаза от пронзительного взгляда Кэтрин, пытаясь понять ее слова. Он не мог соотнести то, что она сказала, и что он знал о прошлом. И часть его отказывалась подавить гнев, который он испытывал к матери. Он не хотел смягчать свое отношение. Он не хотел представлять ее грустной. Она заслуживала быть несчастной, сожалеющей, ведь она бросила собственных детей.

— Ну и пусть плачет, — резко произнес он. — Она никогда не считалась матерью года.

— Но ведь ты на самом деле даже не знаешь ее истории, — сказала Кэтрин с сожалением в глазах.

Он бы хотел сказать, что знал, но он помнил слишком мало о маме или жизни до того, как она ушла.

— Я знаю достаточно. Факты говорят сами за себя.

— Но факты не всегда раскрывают всю историю.

— Почему ты защищаешь ее? Я считал, что из всех людей ты лучше всего поймешь, каково это расти без матери, хотя ты никогда не рассказывала, что случилось с твоей. Она бросила тебя? Умерла? Какая у нее история? А что насчет твоего отца? С ним-то что произошло? Как получилось, что ты оказалась в приюте?

С каждым вопросом Кэтрин все сильнее сжималась на стуле. Ее лицо побледнело из-за этой внезапной агрессии.

— Дилан, прекрати!

— Хочешь копаться в моем прошлом, тогда я залезу в твое.

Он почувствовал приступ сожаления, когда в ее взгляде отразилась боль. Сандерс понимал, что вымещал на ней свою злость и страх, но не мог остановиться. Она привела его туда, где он не хотел быть, и он понятия не имел, как отсюда выбраться.

Спустя секунду Кэтрин выпрямилась: она подняла подбородок и сосредоточилась на его лице.

— Хорошая попытка. Ты отлично знаешь, как бить по самому уязвимому, не так ли? Но я не собираюсь из-за твоей матери становиться грушей для битья. Так что прекрати нападать на меня. Не я тебе сделала больно, а она.

— Прости, — выдохнул он.

— Вот теперь все правильно. — Она встала и отнесла пустой контейнер с едой к барной стойке. — Не знаешь, где мешки для мусора?

Это был настолько рутинный вопрос и столь резкая смена темы, что ему потребовалось время, дабы прийти в себя.

— Под раковиной должны быть.

Она вытащила белый пластиковый пакет и, открыв его, бросила туда контейнер. Вернувшись обратно, она все собрала со стола и вытерла его, бросив мешок на пол.

— Напомнишь захватить с собой мусор, когда будем уходить. Не думаю, что в ближайшее время сюда кто-нибудь заглянет.

— Хорошая идея, — и Дилан замолчал. — Прости меня. Ты права. Я набросился на тебя, хотя не должен был, но это не отменяет факта, что мне любопытно и я хочу знать твою историю.

Что-то промелькнуло в ее взгляде.

— Я никогда не делилась своим прошлым, ни с кем.

— Но я не никто, — ответил Дилан.

— Знаю, — согласилась она. — Но сейчас нам следует думать об Эрике и о том, как найти ее. — Кэтрин снова села за стол. — Что насчет друзей Эрики? Она же должна была кому-нибудь хоть что-то рассказать.

— Я думал об этом. Одна из девушек Метро Клаб — Джоанна — была соседкой Эрики. Скорей всего, они были близки. Хотя я не уверен, каков статус их отношений сейчас после того, как Эрика сдала Равино. Я точно знаю, что ее выгнали из клуба. Она могла перестать общаться со своими подругами. Никто не любит стукачей.

— Эрика рисковала многим, рассказывая все это тебе, — заметила Кэтрин.

— Потому что боялась за свою жизнь. Она думала, что Равино придет за ней, и в итоге, я полагаю, она просто сдалась.

Дилан удивился своим же словам, так как раньше никогда не думал об этом. Он так сильно желал заполучить этот материал, что помимо того, что Эрика сделала для него, он ни разу не задумался, насколько глубоко девушка увязла во всем этом. Чтобы докопаться до истины, он использовал ее, и это осознание оставляло горький привкус во рту. Похоже, в нем было многое от отца, чем Сандерс мог предположить. Это тревожное открытие заставило его схватить пиво и выпить все до последней капли.

— Не ты заставил говорить ее, — приободрила его Кэтрин.

— Пытаешься оправдать меня? — спросил он. — Почему бы тебе не сказать, что я жестокий и эгоистичный ублюдок?

— Мне и не нужно, — улыбнулась Кэтрин, — ты сам все сказал. Но какой бы ни была причина, Эрика сделала правильно, рассказав правду. Если сенатор Равино убил свою жену, тогда он должен заплатить. И ты должен быть доволен, что имеешь отношение к делу. Мне просто интересно, как сильно последствия повлияли на Эрику, что ей пришлось согласиться с этим планом и подставить тебя. Кто-то должен знать, чем она занималась последние два месяца. Я думаю, что мы должны поговорить с Джоанной.

— Согласен. Надо поехать на квартиру к Эрике и одним выстрелом убить двух зайцев.

Кэтрин нахмурилась.

— Ты же понимаешь, что ты рискуешь? Что если вдруг полиция следит за ее домом?

— Сомневаюсь. Даже если они приедут проверить ее, вряд ли они ворвутся к ней домой, учитывая, что она пропала меньше, чем двадцать четыре часа тому назад. У нас еще есть время. Но если ты захочешь остаться здесь, то я пойму.

— Шутишь? Я тут не останусь. Куда ты, туда и я. И кстати, если ты собираешься стучаться в дверь соседки Эрики, думаю, у меня это лучше получится. Ведь если Эрика страдала от собственного предательства, я даже не представляю, какой теплый прием может ожидать тебя от любого, кто работает в этом клубе.

— Верно подмечено.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарила Дилана девушка. — И у меня есть еще одна идея. Думаю, тебе надо замаскироваться. Тебя по телеку показывают, а, значит, быстро узнают, а это самое последнее, чего мы оба хотим. Как думаешь, здесь можно найти какую-нибудь одежду мужа твоей бабушки?

— Пойду проверю, — Сандерс вернул ей улыбку. Кэтрин определенно росла в его глазах в качестве напарницы. Он уже начинал задаваться вопросом, почему раньше ему нравилось работать в одиночку. — Посмотрю в шкафу, что в коридоре. Тебе тоже стоит надеть шляпу поверх своей великолепной шевелюры. Ее не так легко забыть. — Он заметил удивление в ее глазах. — Неужели ты не знаешь, как ты красива?

— Я не… не красивая, — ответила она, заикаясь в словах. — У меня веснушки и бледная кожа.

— А еще великолепная грудь, невероятные глаза и шикарные бедра.

Как он и ожидал, приятный румянец разлился по ее щекам. Ему было интересно узнать, могла ли также пылать и остальная часть ее тела.

— Прекрати это, — попросила она. — Ты очень плохой, Дилан.

— Мне нравится быть плохим, — рассмеялся он над ее выражением лица, полного любопытства и испуга одновременно.

— А ты умеешь красиво говорить.

— Я хорош во многих вещах.

Кэтрин закатила глаза.

— И хвалиться этим… не самая привлекательная твоя черта. Я тоже пойду поищу что-нибудь. Нам понадобится огромная шляпа, чтобы под ней могло поместиться твое непомерное эго.

Девушка встала со стула и направилась в коридор. Она уже рылась в одежде, когда он последовал за ней.

Дилан не удивился, увидев, что его бабушка хранила не одну, а полдюжины костюмов своего покойного мужа, а также бейсболки и рыбацкие панамки. Она всегда была хозяйственной.

Кэтрин вручила ему шапочку и коричневую вельветовую куртку. Сама она надела один из черных бушлатов бабушки и покрыла волосы синим цветочным шарфом.

— Сексуально, — саркастично подметил он, учитывая, что ее наряд добавил ей с десяток лишних килограммов и лет двадцать к ее возрасту. — А ты будешь красоткой, когда постареешь.

— Прекращай со мной флиртовать, дедуля, — поддела она его.

Он засмеялся, и впервые за последние двадцать четыре часа ему стало легче.

— По крайней мере, с этими нарядами мы будем неплохо смотреться на Форде Таурусе моей бабушки пятнадцатилетней давности.

— Только не гони. Иначе это разрушит иллюзию, — предупредила она его на выходе из дома.

— Эй, даже когда я стану стариком, я не перестану ездить по скоростной полосе, — предупредил он, пока они садились в машину. — Ничто не замедлит меня. — Кэтрин задумчиво посмотрела на него. — Что я такого сказал? — спросил он, желая тоже научиться читать ее мысли, как казалось, делает она.

— Я просто подумала о том, как сильно замедлила собственную жизнь и как долго живу отшельницей, — ответила Кэтрин.

Он удивился ее признанию и тому факту, что она практически позволила ему задать ей личный вопрос.

— Почему ты это делала?

— Не знаю, — пожала она плечами.

— Нет, знаешь. Ну, давай, расскажи мне.

— Наверное, я думала, что если спрячусь, то мечты не смогут меня найти, но они всегда находят. Я устала жить в тени, бояться выйти на свет, испытывать страх быть собой. В течение очень долгого времени я держалась вдали от быстрого потока. Но я снова хочу вернуться обратно. Может не сразу нырять в поток, а присоединиться, когда он замедлится на повороте. Это могло бы стать неплохим началом, — пояснила она.

Он улыбнулся и, поддавшись импульсу, наклонился и поцеловал ее. Возникло искушение не отрываться, дабы полностью разбудить ее, но, чтобы все было правильно, ему понадобится гораздо больше времени.

— Я так полагаю, в этом деле ты хочешь быть ведущей, — сказал он.

— О, ты мне разрешаешь? — спросила она с блеском в глазах. — Или тебя убивает, что ты можешь оказаться на пассажирском сидении?

— Это точно убьет меня, но ради тебя я на все согласен.

В этот раз Кэтрин сама наклонилась к нему и поцеловала его в ответ.

— Спасибо, но мне не это нужно. Я просто хочу, чтобы ты позволил мне сделать это — быть главной.

— Я, наверное, никогда не пойму, как мыслят женщины.

— Тебе и не нужно, — засмеялась она. — Поехали уже, старикашка. Мы моложе не становимся.

* * *

Двадцать минут спустя Дилан припарковался кварталом ниже от дома Эрики. Апартаменты находились в модном районе Саут-оф-Маркет, где в основном проживали молодые одинокие люди. Оставив машину, Дилан и Кэтрин пошли рука об руку, словно пожилая пара вышла на вечернюю прогулку. Проходя мимо входной двери кондоминиума Эрики, Кэтрин начала осматриваться, выискивая какие-либо признаки полицейской деятельности, но желтая лента на двери отсутствовала, полицейских машин поблизости видно не было, а внутри самой квартиры был выключен свет.

— Ты что собрался делать? — спросила Кэтрин.

— Вон квартира Джоанны, — ответил Дилан, указывая на дверь соседнего кондо.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. Внутри горит свет. Надеюсь, она дома. Ты готова?

— Абсолютно. — Кэтрин почувствовала легкое волнение от предстоящего испытания.

— Постарайся по максимуму раскрутить ее. Расспроси о друзьях Эрики мужского пола, ее финансовом положении, неожиданных гостях и ее семье. Не давай ей уклоняться от вопросов.

— Поняла.

— Что именно ты ей скажешь?

— Придумаю что-нибудь, когда она откроет дверь.

По недовольному лицу Дилана она поняла, что ему не понравился ее ответ.

— У тебя должен быть план, — настаивал он. — Давай лучше я это сделаю.

— Я разберусь. Доверься мне.

— Ладно, — медленно согласился он. — Я подожду тебя в кафе на углу. Оно называется «Джава хат».

— Закажи мне чаю и себе чего-нибудь. Ты чересчур на взводе, — Кэтрин легонько толкнула его.

— Да чтоб тебя и твой чай заодно! — проворчал он, уходя, и при этом выглядел явно моложе и бодрее, чем предполагала его одежда. И им всего-то и надо — оставаться в образе.

Решив, что самое время изменить свой внешний вид, Кэтрин сняла шарф и пальто, перебросив их через руку, и постучала в дверь Джоанны. Она хотела походить на сверстницу Эрики, а не на ее тетю.

Через минуту яркая блондинка с длинными ногами и впечатляющей грудью открыла дверь. Она была одета в джинсовую мини-юбку и ярко-красную майку, демонстрирующая ложбинку. Дилан умер бы и попал на небеса, подумала Кэтрин. Он, наверное, уже сожалеет, что именно ей доверил эту работу.

— Да? — спросила женщина.

— Вы Джоанна?

— А кто ее спрашивает?

— Меня зовут Кэтрин, я подруга Эрики, — ответила она. — Мы с ней вместе учились в старших классах, и я приехала аж из самого Бейкерсфилда, чтобы увидеть ее, но она дверь не открывает. А я жду ее уже целый час. Вот хотела узнать, вы случайно не в курсе, где она. Она как-то упоминала, что вы, кажется, подруги.

— Так и есть, — произнесла Джоанна, и ее беспокойное лицо слегка смягчилось. — Но я понятия не имею, где она или почему она попросила вас сегодня встретиться. Она говорила, что собирается уехать из города, когда мы с ней столкнулись недавно. Про какую-то там передышку до того, как начнется судебное заседание через пару недель.

— Точно, суд, — повторила Кэтрин. — Эрика рассказала, что у нее настоящий стресс из-за происходящего, но ничего про то, чтобы покинуть город. А вы не знаете, куда бы она могла поехать? Я бы попробовала ее поискать. Я так о ней беспокоюсь. В последнее время она сама на себя не была похожа. И еще… у вас случаем нет ключа от ее квартиры?

Джоанна застыла.

— Но я не могу позволить вам войти. Я же вас не знаю.

— Ну, конечно, не можете, — поддержала ее Кэтрин обезоруживающей улыбкой, понимая, что слишком поторопилась. — Тогда давайте вы проверите не оставила ли она каких-либо брошюр или подтверждения брони в своих записях или что-то в этом роде. — Она замолчала, изображая вид обеспокоенной подруги. — Наверное, я лучше обращусь в полицию и попрошу их поискать ее. Возможно, они смогут забрать у вас ключ.

Судя по затравленному взгляду Джоанны, она поняла, что последнее, чего бы хотела девушка, — полиция у ее двери.

— Не надо, — попросила Джоанна. — Я схожу посмотрю ее квартиру. Подождите немного. — Она подошла к тумбочке у входа и достала ключи из ящика, и прикрыв за собой дверь, повела Кэтрин в сторону кондо Эрики.

Кэтрин предпочла бы пойти одна, но так она хотя бы попадала в квартиру. И это хорошо. Едва Джоанна открыла дверь, как она почувствовала толчок адреналина. Если повезет, Кэтрин сможет найти подсказку к местонахождению Эрики. Ее оптимизм поугас, когда она увидела обстановку квартиры: перевернутая корзина для белья лежала на диване в гостиной, открытая дверь шкаф-купе показывала пустые вешалки. У Кэтрин было чувство, что Эрика в спешке собрала вещи и ушла.

Она подошла к дивану и подняла оставшуюся белую джинсовую куртку. Вдруг в ее голове вспыхнули образы, отправляя ее в прошлое.

Она рылась в корзине для белья, засовывая руку в карман каждой пары брюк и каждого пиджака. Он исчез. Ее накрыла паника. Она не могла потерять его. Затем страх сменился облегчением, стоило ее пальцам сомкнуться вокруг холодного металла. Она вытащила ключ. К кольцу был прикреплен маленький листок бумаги с цифрами 374. А еще небольшое примечание: сразу после моста, на Фэлкон налево, розовые цветы в горшке на подоконнике. Там она будет в безопасности. Никто не найдет ее. Она будет свободна, чтобы заново все начать.

Кэтрин моргнула, когда голос Джоанны привел ее в чувство.

— Вот, нашла на столе эту брошюру, — сказала соседка.

Кэтрин обернулась к женщине и взяла у нее из рук папку. Курорт на Гавайях. Не туда ли сбежала Эрика, в номер триста семьдесят четыре?

— Я пойду быстро осмотрю спальню, а потом мне нужно идти, — предупредила Джоанна.

Когда соседка исчезла в другой комнате, Кэтрин подошла к кухонному столу, ее взгляд остановился на блокноте возле телефона. Эрика записала номер, а имя отсутствовало. Это может ничего не значить, или же может быть важным. Кэтрин оторвала страницу и сунула ее в карман джинсов. Затем она увидела чековую книжку Эрики. Ее сердце забилось сильней. В банковской книжке можно найти того, кто заплатил ей. Кэтрин смахнула ее со стойки и еле успела спрятать в пальто, когда Джоанна вернулась в комнату, качая головой.

— Больше нечего, — отрапортовала та. — Она, наверное, сейчас на Гавайях.

— Я позвоню в этот отель, — ответила Кэтрин, подгоняемая Джоанной к входной двери. — Может, она просто забыла сообщить мне или спутала дату моего приезда.

— У нее действительно куча проблем, — заговорила Джоанна. — Если честно, совершенно не удивлюсь, если она не вернется сюда, особенно после произошедшего. Нельзя кусать руку, что тебя кормит, особенно когда эта рука принадлежит сенатору штата. Она рассказывала вам, что натворила?

— Ага. Она оказалась в такой неприятной ситуации, — медленно произнесла Кэтрин. — Эрика ужасно себя чувствует из-за случившегося.

— Ей вообще не следовало общаться с тем журналистом. Надо было держать рот на замке. Я думала, она умнее.

— Она просто боялась, что могла оказаться следующей, — ответила Кэтрин. — Надеюсь, с ней ничего не случится.

Впервые на глаза Джоанны набежала тень.

— Я тоже надеюсь, что все будет в порядке. Хотя я уверена, что она уже где-то там лежит на пляже, попивая «маргариту» и занимаясь собственным загаром. — Джоанна закрыла за ними дверь. — Если Эрика вернется, я скажу ей, что вы приезжали.

— Спасибо. Буду очень благодарна.

Едва Джоанна вошла в свою квартиру, как Кэтрин с облегчением вздохнула. Она быстро пошла по улице, вполне довольная собой. Впервые за последнее время она покинула собственную зону комфорта и рискнула, что было хорошо. Казалось, она снова живет, а не прячется в тени. И это было чертовски вовремя.

Добравшись до кафе, она увидела, как Дилан нетерпеливо прогуливается перед витриной.

— Что произошло? — потребовал он.

— Где мой чай?

Он указал головой на чашку на соседнем столике.

— Он, скорей всего, уже остыл. Ты довольно долго отсутствовала.

— Потому что я проделала отличную работу, — с гордой улыбкой заметила она.

— Я видел, как ты заходила в квартиру к Эрике. Как тебе удалось?

— Сказала Джоанне, что беспокоюсь об Эрике. Она нашла эту брошюру. Соседка сообщила, что Эрика собиралась в отпуск и, похоже, она намеревалась лететь сюда.

Дилан забрал флайер.

— Гавайи, да? Сомневаюсь, что она оказалась так далеко, но, возможно, она именно туда и направляется.

— У меня еще кое-что есть. — Эрика вытащила чековую книжку Эрики и увидела, как у Дилана заблестели глаза. — Не плохо, да?

— Совсем не плохо. С ее счетом мне удастся отследить поток денежных средств между ней и тем, кто заплатил ей за мою подставу.

— Это было написано на блокноте возле ее телефона. — Кэтрин передала ему листок бумаги. — Я не знаю, кому принадлежит этот номер, но, возможно, это важно. — Она быстро вздохнула. — И у меня было видение, как Эрика рылась в карманах в поисках ключа. К кольцу был прикреплен разорванный лист бумаги с цифрами три, семь, четыре. А еще были записи о месте: сразу после моста, на Фэлкон налево, розовые цветы в горшке на подоконнике, — отчиталась она, стараясь вспомнить каждое слово. — Я не знаю, от чего этот ключ… может, от номера на гавайском курорте. — Она открыла сумочку и вытащила блокнот, когда закончила говорить. — Мне лучше все записать, пока не забыла, — и Кэтрин взялась за ручку.

— А ты молодец! — с восхищением произнес Дилан.

— Знаю, — сказала она, не пытаясь скрыть нотки удовольствия в голосе. — И я думаю, что заслужила награду.

— Я уже заказал тебе чай.

— Я подумала о кое-чём более интересном.

— Неужели? И о чем же?

Она обняла его за шею и прижалась губами к его, отпуская себя, смакуя горячность его рта и испытывая головокружение при каждом поцелуе. Она не хотела отрываться, но пронзительный стук кофемашины по приготовлению капучино напомнил ей, где она находилась.

Отодвинувшись от него, с легкой улыбкой она произнесла:

— Спасибо.

Его глаза потемнели, стоило ему сжать ее талию.

— Почему ты благодаришь меня?

— Потому что позволил мне сделать все самой, хотя ты сам хотел обо всем расспросить Джоанну. Я, наконец, чувствую, что по-настоящему помогаю тебе. — Она замолчала. — Тебе, наверное, трудно поверить, но я привыкла бороться за себя с самого детства. Я была довольно напористой. Даже не знаю, что со мной случилось. Наверное, я устала. Я потеряла свой путь. Я просто позволила собственным кошмарам управлять моей жизнью. Я сдалась. Но сегодня, пусть и небольшой, я все же сделала шаг к тому, чтобы вернуть обратно свою жизнь. Потому что ты разрешил.

— Потому что ты попросила, — исправил он ее. — Я ничего тебе не позволял.

— Ты просто сейчас стараешься быть милым.

— Признаваясь, что я не слишком великодушный человек? — поинтересовался он, приподняв бровь.

— Позволив мне взять на себя всю ответственность.

— Ну, надеюсь, найденные тобой подсказки помогут нам обоим вернуть обратно наши жизни.

Глава 10

Спустя несколько часов оптимизм Дилана начал угасать. Телефонный номер, который Кэтрин нашла в квартиры Эрики, переводил на голосовую почту, где звучало стандартное оповещение службы автоответчика, а не личное. Вместо того, чтобы оставить сообщение, он попытался сопоставить имя с номером, используя Интернет, но ему снова не повезло. На гавайском курорте номеров на имя Эрики забронировано не было, что тоже привело к тупику.

Пока Дилан сидел за компьютером, Кэтрин просмотрела чековую книжку Эрики, выписывая все, что выглядело интригующим или подозрительным. После просмотра записей Дилан не смог найти никаких подсказок. Все сводилось к тому, что они даже на шаг не приблизились к Эрике.

Он откинулся на спинку стула и, издав усталый вздох, высоко вытянул руки над головой. Кэтрин, устроившаяся в кресле напротив него, зевнула, напомнив ему, что у них обоих был адски долгий день.

— Тебе бы поспать, — обратился он к ней, невинное предложение вызвало бурю эмоций внутри него, когда его разум мигом нарисовал Кэтрин в кровати с ее раскинутыми по подушке красивыми волосами. Сколько бы он ни пытался отвлечься, химия между ними продолжала нарастать. Что ж, придется попридержать лошадей и гореть на медленном огне. Ему нужно было сосредоточиться на поиске Эрики, и он прекрасно понимал, что хватит одного поцелуя с Кэтрин, способного вырвать ее из этой жуткой игры.

— Думаю, мне действительно пора ложиться, — довольно оживленным голосом согласилась Кэтрин, поднимаясь с кресла и избегая его взгляда. — Я займу комнату для гостей наверху, а ты можешь устроиться в хозяйской спальне.

— Значит, вместе не хочешь? — задал он провокационный вопрос, зная, что играет с огнем, но не в силах сопротивляться.

— Это плохая идея.

— Да неужели?

Его вопрос на какое-то мгновение завис между ними. Это было не всерьез сказано… или же он был абсолютно серьезен.

— Да, — наконец, ответила она.

Он почувствовал разочарование, которое быстро замаскировал, делая вид, что прочищает горло.

— Я останусь здесь. Мне и дивана хватит.

Последнее, чего он хотел, — это спать в комнате бабушке, где лежал тот чертов альбом. А еще он хотел держаться подальше от Кэтрин на случай, если вдруг передумает. Пол и потолок между ними — неплохая преграда.

— Если вдруг посередине ночи ты услышишь крики, не беспокойся, — предупредила его Кэтрин.

— Мне казалось, это ты слышишь крики. Не думал, что и ты можешь заорать.

— Это работает в обе стороны. По крайней мере, так мне сказал мой последний парень. Видимо, я несколько раз напугала его до чертиков. Он уходил практически сразу после занятий любовью, т. е. он почти не спал рядом со мной.

— Похоже, он был слабаком.

Кэтрин пожала плечами.

— Он был профессором искусств в Калифорнийском Политехе в Сан-Луис-Обиспо. Поначалу считал меня великолепной, а мои мрачные картины находил увлекательными. Но в итоге я оказалась чересчур безумной для него.

— Его потеря.

— Ага, конечно. Вот только не говори мне, что ты сам не сбегал от женщины после секса с ней. Спорим, что ты это делаешь постоянно.

— Ни за что не признаюсь, — улыбнулся он.

— Ладно, — улыбнулась она в ответ. — Храни свои секреты, пока можешь. Как долго ты еще собираешься оставаться на ногах?

— Не долго. Я не теряю надежды, что смогу найти хоть что-нибудь. Ненавижу тратить время на сон, когда понятия не имеешь, что уготовил нам грядущий день. Странно, что ты больше не связалась с Эрикой.

— Полагаю, я настраиваюсь на ее страх. Может, прямо сейчас она не боится.

— Я очень надеюсь, что она спряталась в надежном месте. А еще жду, что она мне перезвонит.

Его мобильный телефон последние несколько часов зловеще молчал.

— Тогда спокойной ночи. — Кэтрин было двинулась по направлению к двери, когда вдруг, остановившись, обернулась к нему. — Ты когда-нибудь был влюблен?

— С чего такой вопрос? — спросил он осторожно.

— Просто интересно стало. Эрика была девушкой на одну ночь. Я уверена, были и другие. Но что насчет настоящих отношений?

— Я не завожу отношений, — прямо ответил он.

— Никогда?

— Никогда. И не собираюсь начинать.

— Счастливый брак твоего брата даже немного не изменил твоего мнения?

— Из меня никакой будущий муж и тем более отец, — покачал он головой.

— Откуда ты это знаешь?

— Просто знаю. Яблоко от яблони недалеко падает.

— Ты не твой отец, — нахмурилась она.

— Его кровь течет по моим венам. Как бы мне ни хотелось верить в то, что мы разные, не думаю, что на самом деле это так. Иди спать, Кэтрин, и перестань убеждать меня или себя, что я не тот, кем являюсь.

Казалось, что она сейчас начнет спорить, но спустя минуту внутренней борьбы она покинула комнату.

Стоило ей уйти, Дилан вздохнул с облегчением и откинулся на спинку стула. Протерев глаза, он понял, что ему нужно отдохнуть от компьютера. Он встал и растянулся на диване. Несмотря на физическое истощение, его разум прокручивал различные вопросы, и все они сводились к самому главному — как, черт возьми, он вляпался в это дерьмо? Он проделал путь от полного контроля над собственной жизнью к тому, чтобы потерять весь контроль, от уважаемого репортера телевизионных новостей до подозреваемого в бегах, от жизни с определенным набором убеждений до незнания того, что было реальным, а что — нет. Черт, он начинал думать, как Кэтрин.

Она была еще одной проблемой. Девушкой, что пролезла к нему в душу. Он был не в восторге от того, как она легко читала его мысли или насколько она была проницательной, ведь ему нравилось оставаться тайной для остальных. Он предпочитал быть человеком, которого никто не мог понять, но Кэтрин продолжала бросать ему вызов. Она не купилась на его слова и поступки, и заставляла его задаваться вопросом, действительно ли он был тем, кем хотел.

Черт бы ее побрал! Покачав головой, он попытался выбросить из головы ее лицо, тело, прикосновения и поцелуй. Чуть ранее она так гордилась собой и была рада тому, что ей удалось попасть в дом Эрики. Она светилась как никогда раньше. В ее темно-синих глазах появилась новая искра. Она ожила. И он не мог дождаться момента, чтобы увидеть, как она пройдет весь этот путь.

Но не сегодня, сказал он сам себе, он не соблазниться и не пойдет наверх, чтобы втянуть их обоих в игру. Он знал, она не скажет «нет». Она может и дальше считать, что это не самая лучшая идея, но стоит им коснуться друг друга, и ни один из них не станет думать о последствиях.

Вздохнув, он отвлекся от Кэтрин и вернулся к Эрике. И к Равино, конечно же. Он довольно отчетливо помнил вспышку гнева в стальном взгляде сенатора при аресте, когда он посмотрел на Дилана и понял, что репортер раскрыл некоторые из его самых больших секретов. Равино с радостью мог отыграться. Единственной загадкой было не только почему, но как Равино заставил Эрику помочь ему. Если они связаны, то должно быть доказательство их разговора. Какой-то телефон где-нибудь должен был записать этот след, или должно быть отправленное электронное письмо, или, возможно, Равино использовал посредника, кого-то снаружи, — того, кто мог добраться до Эрики и убедить ее.

Конечно, идеальным сценарием стало бы убийство Эрики и подстава Дилана за это самое убийство — таким образом, избавились бы от обоих.

Ему точно надо завтра съездить в тюрьму и встретиться с Равино. Может, мужчина сам себя выдаст. Стоило попытаться.

Будучи беспокойным и взбудораженным, Дилан встал и вернулся к столу. Но когда его пальцы зависли над клавиатурой компьютера, он бросил взгляд на фотографию своей бабушки и отца на одной из книжных полок в комнате. Ему снова стало интересно, имела ли она понятие, что ее сын — ублюдок, и что именно она знала о его матери. Ему следовало за эти годы расспросить ее о ней, но она ни разу не поднимала эту тему, впрочем, как и он. Словно между ними было негласное правило.

Он никогда не следовал правилам, так почему на этот раз? Интересно, что его бабушка не избавилась от свадебной фотографии его родителей. Неужели она забыла об этом? Это казалось странным, особенно, после бардака, который устроил их отец по уничтожению всех доказательств существования их матери.

Поддавшись импульсу, Дилан начал открывать ящики стола, при этом задаваясь вопросом, поддерживала ли его бабушка связь с матерью. Были ли у них тайные отношения? Он смутно помнил, как они смеялись вместе. Казалось, они всегда ладили, когда он был маленьким ребенком. Но вот правда ли? Или он был слишком юн, чтобы помнить это?

Задвинув второй ящик, он открыл последний. Он нашел конверт, наполненный открытками, которые его бабушка получала на протяжении многих лет: поздравительные открытки, благодарственные письма, соболезнования в связи с кончиной деда. А в самом конце было несколько детских нарисованных от руки заметок.

При виде фигуры с коричневым плюшевым мишкой в руках, его сердце оживилось. Он медленно развернул бумагу и прочитал сообщение.

Дорогая бабушка, я чувствую себя лучше. Спасибо за медвежонка. Люблю тебя. Дилан.

Он вспомнил того мишку. Он спал с ним на руках все те дни, когда находился в больнице из-за какой-то инфекции. Он вспомнил все уколы, анализы крови, долгие ночи и свою мать, которая ни разу не отошла от него.

Дилан сглотнул при нахлынувших эмоциях. Она приносила ему мороженое и сок и держала его за руку, когда он был напуган. Она лежала рядом с ним на кровати, отказываясь уходить.

В конце концов, он поправился и вернулся домой. Через полгода его мать ушла навсегда.

Как она всего за несколько месяцев могла измениться от подобной любви к своим детям к полному отказу от них же? Что произошло между его родителями?

Он должен был выяснить. Когда все закончится, он получит ответы на вопросы, которые должен был задать давным-давно.

Вернувшись на диван, он немного успокоился и закрыл глаза. Вдруг в его мыслях возникло лицо матери — ее красивые каштановые волосы с запахом персиков, теплые карие глаза и ободряющая улыбка. Прошло так много времени с тех пор, как он видел ее изображение на картинке или образ в своей голове. Теперь он не мог от него избавиться. Шлюзы открылись. Он вспомнил и другие моменты из детства: как бегал за гамбургерами, когда его отец работал допоздна, как лежал в кровати с матерью и книжкой в руках, как летом ездил на острова, строил песчаные замки и играл на волнах, пока август не сменялся сентябрем, и не наступала пора возвращаться в школу. Это были хорошие времена, считал Дилан, времена, когда были только его мать, Джейк и он сам.

Вздохнув, он попытался совсем перестать думать. Теперь ему нужны были ясная голова и хороший ночной сон. Он верил, что, когда проснется утром, все будет хорошо. Эрика должна была объявиться. Обвинения против него будут сняты, и его жизнь вернется в прежнее русло.

И да, он все еще верил в Санта-Клауса.

* * *

Вероятно, ей следовало держаться городских улиц, но она решила, что высокие парковые деревья и густые кусты обеспечат ей защиту, точнее место, где можно спрятаться. Теперь она поняла, насколько пустынным был парк ночью. Здесь не было ни телефонных будок, ни людей, никаких лотков или трейлеров с едой. Она осталась совсем одна.

Она охнула и резко остановилась, когда из зарослей появилась темная фигура. Ее сердце сильнее забилось в груди. К ней с протянутой рукой шел мужчина. Его одежда была старой и порванной, а лицо покрыто густой бородой. На нем была бейсболка и перекинутый через одно плечо рюкзак. Похоже, он был из тех бездомных, что ночью оставались на ночлег в парке. Хотя… может, и нет…

— Эй, крошка, подари мне поцелуй, — произнес он, будучи нетрезвым.

— Оставьте меня в покое. — Она подняла руку, чтобы остановить его, но он продолжал надвигаться на нее.

— Я просто пытаюсь быть дружелюбным. Да ладно тебе, милая.

Развернувшись, она бросилась в другую сторону и побежала так быстро, едва услышав, как он зовет ее. Она понятия не имела, последовал ли он за ней или нет, к тому же она была слишком напугана, чтобы оглядываться, поэтому она сошла с дорожки и поспешила прямо в парк, ища маленький уголок, в котором можно спрятаться. В боку кололо, а ноги промокли. Она отчаянно искала какое-нибудь убежище. Ветви царапали ее руки и лицо, но она продолжала идти. Листва была настолько густой, что она едва могла видеть перед собой. Высокие деревья и туман полностью закрывали лунный свет.

К счастью, она успела вытянуть перед собой руку, когда наткнулась на бетонную стену, что высилась на несколько этажей. Кажется, она врезалась в стену одного из зданий парка. Остановившись, она отдышалась и начала слушать. Кроме собственного неровного дыхания она больше ничего не слышала. Может, она уже в безопасности, по крайней мере, на данный момент.

Откинувшись на холодный бетон, она обдумывала свой следующий шаг, но не знала, что делать, куда бежать. У нее не было выбора.

Как она оказалась в такой ситуации? Спасала собственную жизнь и осталась совсем одна? Все пошло не по плану, и в этом вина Дилана. Из-за него у нее появились проблемы, и, черт возьми, где этот гад теперь?

Но она не могла рассчитывать на него. Она должна была самостоятельно найти выход. Все не могло так закончиться. Она и раньше боролась за свою жизнь и побеждала. Она сделает это снова.

Едва услышав хруст ломающейся ветки, ее сердце остановилось. Уверенный мужской свист пронзил тихую ночь. Кто бы ни шел, ему было все равно, услышит она его или нет. Кусты перед ней медленно разошлись. Ужас пробежал по ее телу. Бежать было некуда.

Она закричала… и кричала, и кричала…

Кэтрин проснулась вся в поту и, дезориентированная, прямо села на постели. Ужасные крики все еще эхом отдавались в ее голове. Она была в доме бабушки Дилана, дошло до нее, наконец. Ее взгляд переместился на часы. Было 2:37. Что-то было не так.

Дверь резко открылась и она, защищаясь, прикрылась руками, после облегченно вздохнула, когда поняла, что это был Дилан.

— Какого черта это было? — потребовал он ответа с обезумевшим и обеспокоенным взглядом.

— Кошмар приснился.

Она убрала прядь влажных от пота волос за ухо и вздохнула. Как всегда беспокойная, неослабевающая энергия наполняла ее тело, внутри возникла отчаянная потребность освободиться от страха и тьмы. Она скинула ноги с кровати и встала. У нее не было красок, но ей нужно было найти способ освободить свои эмоции.

— Что ты делаешь? — поинтересовался мужчина.

Она подошла к своему рюкзаку и вытащила блокнот и цветные карандаши. Заняв кровать в позе лотоса, она начала рисовать — ее рука порхала по странице, выстраивая линии и углы, исходящие из ее подсознания. Она продолжала снова и снова, пока в какой-то момент ее рука не сжалась, и карандаш не упал на матрас. Кэтрин откинула блокнот на кровать и выдохнула. Сделав это, она поняла, что все это время Дилан, стоя у подножия кровати, наблюдал за ней.

Он наклонился и взял в руки блокнот.

— Этот рисунок не похож на предыдущие. Все намного отчетливее, появилась конкретика. Что это за место?

Кэтрин не обязательно было смотреть, чтобы припомнить, какие линии она нарисовала. Дилан прав: она вспомнила больше деталей, чем обычно, густые деревья и кусты, тень фигуры, присевшая перед стеной, что пряталась и испытывала страх. Когда пришло осознание, ее сердце забилось быстрее.

— Думаю, Эрика в беде. Я слышала ее крик.

— Уверена, что это была она? Ты раньше говорила, что тебе не раз снились кошмары, и ты всегда слышала крики.

— Сейчас все было по-другому. Обычно я просыпаюсь в 4:44.

— То есть?

— Все всегда происходит в это время, — ответила она, не желая рассказывать ему, почему именно эти часы столь важны для нее. Его это не касалось, так что ему необязательно знать.

Дилан взглянул на часы.

— А время не пришло, еще целых два часа. Что ты помнишь из своего сна?

— Кто-то меня преследует. Я столкнулась со стеной. Он продолжал наступать. Я почувствовала во рту страх. — Кэтрин прямо посмотрела в глаза Дилана. — Эрика — та самая фигура на рисунке. Она в ловушке.

— В парке? Прямо сейчас? Пока мы говорим? — уточнил он.

— Не могу точно сказать, сейчас ли это происходит, но в моем сне было темно. Парк пугает ее. Она поняла, что осталась одна в этом месте.

— В городе десятки парков.

— Он огромный. Она очень долго бежала. Затем сошла с дорожки. Деревья там высокие, да и кусты расцарапали ей руки. Она думала, что сможет спрятаться.

Дилан прошелся рукой по волосам.

— Мне надо ехать в парк.

— Но ты только что сказал, что не знаешь в какой.

— Самый большой — Парк «Золотые ворота». Он в самом центре города, и вокруг есть здания.

Кэтрин не хотела, чтобы он уходил. Не хотела, чтобы он столкнулся с опасностью, окружившая Эрику, но она знала, что не сможет остановить его. Дилан был человеком действия, и пусть даже Эрика разрушила его жизнь, он все равно рискнет, чтобы спасти ее.

— Расскажи еще что-нибудь об отличительных знаках, что ты увидела. Может теннисные корты, озеро, лодки, розарий… Черт, что еще может быть в парке?

Она на мгновение призадумалась, но образы исчезли из ее головы.

— Дилан, кажется, слишком поздно.

Он резко вскинул голову.

— Не смей так говорить. Не говори мне, что Эрика мертва. Я найду ее, — и выбежал из комнаты. Через несколько минут он соберется, ей следует пойти с ним.

Вскочив с кровати, она накинула длинный свитер поверх кофты и пижамных штанов, сунула ноги в теннисные туфли и поспешила вниз по лестнице. Дилан успел надеть толстовку и копался в тумбочке, что стояла в холле.

— Что ты ищешь?

Он ответил, вытащив фонарь, проверил его, и луч света запрыгал по полу.

— Работает. Ты едешь?

— Мы же напарники. Должны держаться вместе.

— Тогда поехали.

По мере приближения к бабушкиной машине, Кэтрин осторожно оглядывалась. Была середина ночи и вокруг одна тишина. В квартале не было движений, никаких признаков того, что кто-то сидит в машине и наблюдает за ними. Похоже, никто не знал, где они, по крайней мере, пока.

Оказавшись внутри, она быстро заперла двери, и Дилан завел двигатель. Девушка надеялась, что они успеют помочь Эрике. Возможно, ее видение касалось будущего, а не прошлого. Все было возможно. Она попыталась ухватиться за позитивную мысль, восхищаясь тем, что Дилан не отклонился от собственной цели. Он был полон решимости добиться успеха. Неудача для него не вариант.

За свою жизнь Кэтрин привыкла к неудачам, к разочарованию. До сих пор она не понимала, насколько низки ее ожидания в отношении себя и других. А Дилан устанавливал планку немного выше, и она стремилась не отставать от него.

Наступило три тридцать утра, на городских улицах было мало машин. Ее кошмар произошел почти час назад. Превратился ли сон в реальность? Она надеялась, что нет.

Они подъехали к парку со стороны Пасифик-Коаст-Хайвэй, минуя старую ветряную мельницу. Когда Дилан проезжал по извилистым улицам, Кэтрин поражалась размерам Парка «Золотые Ворота». Он был длиною в несколько миль, а его территория охватывала сотни акров. Здесь был стадион, два озера, японский чайный сад, музей, теннисные корты и карусель… как им тут найти Эрику? Она может быть, где угодно.

Деревья, кусты, растения… все они казались знакомыми, но Кэтрин не могла заставить себя точно определить точку нахождения. Они ехали молча уже пятнадцать минут, каждый осматривал территорию со своей стороны машины. Они проехали мимо нескольких бездомных: одни спали под деревьями, другие бродили по дороге.

— Не думаю, что мне хотелось бы остаться тут одной, — пробормотала Кэтрин.

— Может поэтому ты почувствовала страх Эрики. Она могла испугаться всех этих людей, а не потому, что кто-то добрался до нее.

— И такое может быть, — и Кэтрин почувствовала себя неуютно, она была в машине с закрытыми дверями и с Диланом, сидящим рядом. — Это место просто жуть. Такое темное и пустынное. Почему она пришла сюда?

— Знать бы еще, бл*ть. Если она думала, что кто-то пытается ее убить, ей следовало пойти в полицию.

Дилан сбавил скорость, когда перед машиной на дороге возник мужчина. На нем была бейсболка, а с плеча свисал рюкзак. Кэтрин вернулась в свой сон.

— Я видела его, — произнесла она. — Он ее напугал, и она от него убежала.

— От этого парня? — спросил Дилан. — Уверена?

Он остановил машину, и они увидели, как мужчина садится на обочине дороги и делает глоток из бутылки. Мгновение спустя он прилег. Кэтрин не знала, потерял ли он сознание или просто отдыхал. Кажется, этот человек не заметил, что за ним наблюдали.

— Что будем делать? — поинтересовалась она обеспокоенно. Она понятия не имела, почему чувствовала страх, но она действительно хотела убраться из парка. — Давай вернемся домой.

— Мы еще не нашли Эрику. Если ты видела во сне этого мужчину, тогда она может быть где-то рядом.

— Что ты собираешься делать? Она спряталась в кустах. Мы не увидим ее с дороги.

— Ты говорила, что она набрела на здание.

— Здесь их целая куча.

— Почему ты пытаешься забрать меня отсюда? — бросил он на нее озадаченный взгляд.

— Я боюсь, — призналась она.

— Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Не бойся. Я присмотрю за тобой.

Она хотела верить в него, но необходимость уйти все больше беспокоила ее. Она пыталась дышать сквозь панику, пока Дилан продолжал ехать по дороге. Через мгновение перед ними возник купол Ботанического сада. Это напомнило ей о куполе Дворца изящных искусств. Почему Эрика решила прятаться в этих туристических местах? Она же должна была понимать, что ночью эти районы пустынны. Похоже, у нее не было выбора. Она не могла пойти домой. Кто бы ни гонялся за ней, он знал, где она жила. Она уже побывала у Дилана, но ее там нашли. Преследовавший ее человек был хорош в своем деле.

Когда по коже рук побежали мурашки, Кэтрин вздрогнула. Секунду спустя они увидели две полицейские машины со включенными стробоскопами и скорую помощь. Мужчина, толкавший продуктовую тележку, стоял у дороги, наблюдая за активностью в кустах.

У нее внезапно перехватило дыхание. Вдалеке девушка увидела стену музея. Она была здесь раньше… во сне.

Дилан остановил машину.

— Что ты делаешь? — спросила она, схватив его за руку.

— Нам нужна информация. — Он спустил окно. — Эй, приятель, — обратился он к мужчине, вытащив двадцатидолларовую купюру и махая ею парню. — У меня вопрос.

Толкая свою тележку, человек подошел к машине. Его одежда была рваной и изношенной, а в тележке позвякивала куча бутылок, пригодных для переработки.

— Чего тебе? — Неизвестный остановился в нескольких шагах от машины, подозрительно покосившись на них.

— Что происходит? — Дилан помахал двадцаткой в воздухе.

— Нашли мертвую девушку, — ответил мужчина, уткнувшись в купюру.

— О Боже, — прошептала Кэтрин. — Отдай ему деньги и поехали.

— Можешь ее описать? — продолжал Сандерс, игнорируя ее руку на его плече.

Мужчина пожал плечами.

— Дилан, отдай ему деньги, — громче повторила она. — Просто сделай это. Пожалуйста. И давай выбираться отсюда.

Дилан замешкался, но все же отдал двадцать баксов мужчине.

— Кэтрин, я знаю, ты расстроена, но я должен выяснить, не Эрика ли это, — сказал он, медленно отъезжая от места происшествия. — Я просто припаркуюсь здесь и схожу…

— Дилан, включи мозги, — прервала она его. — Если ты туда отправишься и узнаешь Эрику, полиция захочет узнать, кто ты такой. И как, по-твоему, это будет выглядеть, когда они узнают, что тебя подозревают в убийстве Эрики на озеро Тахо, и вот ты случайно посреди ночи оказался в том месте, где ее только что убили?

— Это просто докажет, что я этого не делал. Это случилось здесь.

— Где ты сейчас и находишься. — Она увидела, как до него, наконец, дошел смысл сказанных ею слов.

— Черт! Я должен был подумать об этом, — пробормотал он.

— Ага.

Он выжал педаль газа и быстро свернул за угол.

— Обычно логика никогда мне не отказывает. Спасибо, что спасла мою задницу.

Она не могла говорить. У нее перехватило дыхание от осознания, что всего в нескольких ярдах от них была убита Эрика. Они опоздали. Ее видение было в реальном времени. Впервые в жизни она попыталась выследить собственный кошмар, и ей это не удалось. С таким же успехом она могла остаться дома, спрятав голову под подушку. А если бы они вышли раньше, сразу же, не останавливаясь на то, чтобы нарисовать парк…

— Это не твоя вина, — попытался успокоить ее Дилан. Она покачала головой и посмотрела в окно, будучи на грани срыва. — Это не обязательно она, — добавил Дилан. — Здесь в парке полно бездомных людей. Это может быть кто угодно.

— Не может. Господи! — Новое видение возникло в ее голове, но она не захотела смотреть. Только избавиться от него не получилось.

Одна красная туфля с высоким каблуком лежала на мокрой траве. Другая все еще была на ноге. Красный лак на пальцах ног смешался с кровью, стекающей по женской голой ноге. Короткое платье прилипло к бедрам, и лямочки от топа слетели с плеч. Каштановые волосы обрамляли безжизненное, бескровное лицо, в ее темных глазах все еще заметен ужас смерти.

Вместе с образом появилось странное чувство удовлетворения, победы, вкуса успеха. Это была хорошо сделанная работа.

Она больше не была в голове Эрики. Она была у него. Она смотрела глазами убийцы. И она знала, что он еще не закончил.

Глава 11

— Остановись! — закричала Кэтрин.

Дилан нажал на тормоз так быстро, что она врезалась бы в лобовое стекло, если бы не была пристегнута ремнем безопасности.

— Какого хрена с тобой творится? — потребовал он.

Девушка отстегнула ремень безопасности, выпрыгнула из машины и еле успела добраться до кустов, прежде чем ее вырвало. Мгновение спустя, избавившись от отвратительного, тошнотворного привкуса во рту, она почувствовала на спине руку Дилана.

— Как ты? — спросил он, когда приступ закончился.

Она вытерла рот краем рукава, более чем немного смущенная.

— В порядке. Лучше бы ты этого не видел.

— Мне приходилось видеть и похуже.

— Можем ехать.

— Кэтрин…

— Я просто хочу убраться отсюда. — Может, покинь она парк, то смогла бы установить некоторую дистанцию между собой и им.

Дилан обнимал ее за плечи, провожая обратно к машине. Через несколько минут они уже выезжали из парка. Кэтрин вздохнула с облегчением при виде витрин магазинов и многоэтажных зданий.

— Я сожалею об этом, — пробормотала она, боясь взглянуть на Дилана. — И крайне смущена.

— Не стоит. Ты думала об Эрике, да?

Она не знала, как ответить на этот вопрос. Она не могла рассказать ему о том, что видела. Видение было слишком ужасным, и что еще хуже, — чьими глазами она это представляла.

— Не хочу верить, что это она, — продолжил Дилан. — Если бы я увидел ее собственными глазами, возможно, поверил бы, но в данный момент мне это не представляется реальным. Невообразимо, что она мертва.

— Да, понимаю, — согласилась она.

Но она видела Эрику, и образ той женщины неизгладимо запечатлелся в мозгу Кэтрин. Она не знала, сможет ли когда-нибудь забыть ее лицо. Почему она не успела найти ее до смерти? Почему видения не привели ее в парк раньше? Кэтрин испытывала невероятную злость, раздражение, беспомощность и ей казалось, что она… грязная. Зловоние зла все еще витало в ее сознании. Она проникла в голову убийцы. Чувствовала его радость. Боже, он больной. И, возможно, она тоже.

Девушка впилась ногтями в бедра, чувствуя острую боль. Она жаждала этой боли. Хотела наказать себя или убийцу. Кто-то заслуживал боли. Кто-то, но не Эрика.

Дилан схватил ее за руку и переплел их пальцы. Он держал крепко, пока они не остановились перед домом его бабушки. Затем, наконец, отпустил. Они добрались до дома без происшествий, но Кэтрин не могла забыть мимолетную мысль, промелькнувшую в голове убийцы, — что пришло время перейти к следующей цели. Был ли это Дилан? Неужели опасность приближалась?

Дилан включил свет в прихожей и положил фонарик на стол. Кэтрин прошла на кухню и наполнила стакан водой из-под крана. Скоро рассветет, наступит новый день, время начинать все сначала. Она не могла дождаться рассвета. Может, утром все предстанет по-другому. Может, она просто думала, что проснулась, но на самом деле пребывала во власти другого кошмара.

Но Дилан ощущался настоящим, когда подошел к ней сзади и обнял за талию. Он опустил подбородок ей на макушку.

— Я могу помочь? — спросил он.

Кэтрин покачала головой, горло слишком сжалось, чтобы говорить.

— Позволь мне попробовать. — Он заставил ее развернуться, но не отпустил, скользнув руками к ее бедрам. — Я мог бы отвлечь тебя. У меня есть пара идей.

Мысль была более чем заманчивой, но она чувствовала себя слишком… грязной.

— Мне нужно принять душ.

— Кэтрин, что случилось? — Он впился в нее пронзительным взглядом. — Я не так хорош в чтении мыслей, как ты, так что тебе придется ввести меня в курс дела.

— Я не могу тебе сказать.

— Так, а теперь ты обязана рассказать мне, потому что я терпеть не могу секретов.

Ей следовало бы знать лучше, чем размахивать красной тряпкой перед Диланом.

Он поцеловал ее в лоб. Она закрыла глаза и пожелала, чтобы между ними все было проще.

— Не надо. — Кэтрин попыталась вырваться, но он зажал ее между собой и кухонной стойкой.

— Тогда говори.

— Я видела Эрику на земле. Кровь из пулевого отверстия во лбу стекала по ее телу. Кажется, он выстрелил ей еще и в сердце.

Дилан сделал быстрый вдох.

— Ты увидела это? Неудивительно, что тебя стошнило.

— Это случилось не только из-за вида ее тела, — продолжила она, зная, что должна закончить. Дилан должен был знать. — Я очутилась в его голове, в голове убийцы. Чувствовала его удовлетворение от успешно проделанной работы. Чувствовала, как его зло пронзило меня насквозь.

Кэтрин боялась посмотреть в глаза Дилану, страшась увидеть презрение, неприязнь или отвращение. Но он молчал так долго, что ей, наконец, пришлось поднять на него взгляд. Его глаза были задумчивыми, озадаченными, но не осуждающими.

— Ты мне не веришь, не так ли? — спросила она. — После всего, что я тебе рассказала, ты все еще думаешь, что я тебя обманываю? — Смущение сменилось гневом. — Как ты можешь так думать?

— Эй, притормози. Ты шокируешь меня слишком многим одновременно.

Она попыталась оттолкнуть его, но его хватка лишь усилилась.

— Я верю тебе, хорошо?

— Ты просто так говоришь.

— Я никогда ничего не говорю просто так. Ты уже должна понять это.

— А ты должен уже понять, что я не лгу.

— И я понимаю. Мне трудно принять твои экстрасенсорные способности, но я пытаюсь.

— Не имеет значения, принимаешь ты их или нет. Это мне с ними жить.

— Ты не злая, — попытался успокоить он ее.

— Нет, просто сумасшедшая.

— Как и я.

— Вряд ли. Ты нормальный и почти чертовски идеальный.

— Ты напугана, раз называешь меня идеальным.

— Я просто хочу помочь кому-нибудь с помощью своих видений. Невыносимо видеть, как умирают люди, а я не могу этого остановить. Почему я не могу настроиться на хороших людей, а не на убийц? — Задавая вопрос, она поняла, что знает ответ, и прежде чем успела скрыть выражение своего лица, глаза Дилана сузились.

— Ты знаешь, не так ли? — сказал он. — Ты сказала, что видения начались, когда ты была маленькой девочкой, и единственное, что я знаю об этой маленькой девочке, это то, что в какой-то момент ее окружала кровь, а затем ее увезли на полицейской машине.

— Я не могу говорить об этом, не сейчас. Мне нужно немного поспать, и тебе тоже. Через несколько часов наступит утро, и одному Богу известно, что произойдет дальше. — Она выскользнула из его объятий.

— Ты не сможешь убегать от меня вечно, Кэтрин.

Его слова преследовали ее, но она не остановилась, пока не добралась до спальни наверху. Она закрыла дверь и села на кровать, дрожа от силы своих эмоций. Дилан этого не знал, но, сбежав, она только что оказала ему огромную услугу. Возможно, она не сможет защитить людей в своих видениях, но она могла защитить Дилана. Последнее, что ему нужно, — это оказаться втянутым в ее кошмар.

* * *

— Дело сделано. Она мертва, — сказал мужчина, закинув ноги на кофейный столик перед собой и откинувшись на спинку дивана.

Он слышал, как волны разбиваются о пляж недалеко от его номера в мотеле. Мерный звук вторил теперь уже спокойному биению его сердца. Прошло совсем немного времени, но он уже соскучился по приливу адреналина. Он все еще видел ее лицо, глаза, расширяющиеся от осознания того, что она вот-вот умрет. Хотел бы он провести с ней немного больше времени, но она не была целью для удовольствия. Она была работой — работой, которую он хорошо выполнил.

— Полиция уже обнаружила тело, — продолжил он. — Новость должна выйти завтра.

— У тебя ушло на нее достаточно много времени.

— Я выполнил свою работу. Остальное имеет значения.

— Половину работы. Тебе предстоит устранить кое-кого еще.

Еще одно убийство? Ничего удивительного. Он придерживался гибкого графика. Пока ему платили, ему было все равно, сколько людей погибнет. И ему всегда нравился Сан-Франциско. Не то чтобы он где-то задерживался надолго. Он жил в слишком многих городах, чтобы считать, и его называли множеством разных имен. Человек, которым он когда-то был, исчез много лет назад, и он ничуть не скучал по нему.

Его беспокоило, что он даже сейчас думает об этом человеке. Целая жизнь прошла с тех пор, как он пытался оправдать ожидания, вписаться в мир, который хотел контролировать его. Теперь он был сам себе хозяин. Брался за ту работу, которую хотел. Командовал он, и за его услуги ему хорошо платили.

— Когда вы хотите, чтобы он умер? — спросил он.

На его вопрос последовало молчание. Наконец, ответ прозвучал.

— Я хочу, чтобы он страдал сильнее. Чтобы боялся, понимая, что ему некуда податься, некуда бежать. Что он в ловушке. И скоро умрет… как и остальные.

Со страстью в голосе звонивший дал дальнейшие инструкции и имя жертвы. Да, Дилан Сандерс нажил себе чертовски опасного врага.

* * *

Дилан проснулся чуть позже половины десятого утра. Он не мог вспомнить, когда в последний раз спал так долго, но опять же, прошлой ночью ему удалось выкроить на сон всего около трех часов. На самом деле, он удивился, что вообще заснул, когда столько мыслей носилось у него в голове.

Встав, он прыгнул в душ, обдумывая, что ему нужно сделать. Перво-наперво, крепкий кофе. Ему требовался кофеин и срочно. Одевшись, он прошел чуть дальше по кварталу и купил кофе, чай, рогалики и утреннюю газету. А также позвонил Марку из телефона-автомата, чтобы сообщить о том, что происходит. Когда он вернулся, в дом все было тихо, поэтому он решил, что Кэтрин до сих пор спит.

Он прошел на кухню и включил маленький телевизор на стойке, с нетерпением ожидая утренних новостей. К сожалению, было воскресенье, всего около одиннадцати утра, и единственные новости шли по национальным кабельным каналам. Он открыл газету, пробежался по заголовкам первой полосы. Сообщения об убийстве в парке «Золотые ворота» не поступало, что неудивительно, поскольку газета, вероятно, уже попала в печать до того, как полиция прибыла на место происшествия.

Черт. Он хотел знать, была ли та женщина в парке Эрикой. У него имелось несколько друзей в полиции, которых он часто использовал, чтобы узнать новости, но опасался объявлять о своем присутствии в городе, особенно полицейским. Однако, он мог бы рискнуть и позвонить на телестанцию. Для репортажа в вечерних новостях им потребуется информация.

Дилан надеялся, что в парке нашли не Эрику, но начинал доверять инстинктам Кэтрин так же сильно, как и собственным, а она говорила очень уверенно, как же он мог сомневаться в ней? Ему повезло, что Кэтрин была с ним прошлой ночью. Он мог совершить огромную ошибку, выйдя из машины и оказавшись на месте преступления. И все еще корил себя за то, что им управляли инстинкты, а не разум. Обычно он действовал практично, логично, вдумчиво — ну, может, не всегда. У него действительно была склонность сначала действовать, а потом думать, но не тогда, когда ставки так высоки и касались его лично. Больше такой ошибки он не повторит.

Дилан поднял глаза, когда в кухню вошла Кэтрин. При виде нее желудок сжался. Прошло много времени с тех пор, как он так остро реагировал на женщину. Последние два дня они проводили вместе почти каждую минуту, но побыв без нее пару часов, он почти испытал тоску по ней. Насколько это глупо?

Нахмурившись, он взял кофе, стараясь не смотреть на девушку, но не мог не заметить, что она приняла душ и переоделась в синие джинсы и майку, красиво облегавшие ее изгибы. Рыжевато-светлые волосы все еще были влажными после душа, концы завивались вокруг лица. Голубые глаза искрились и ярко светились, без намека на страх. Она пришла в себя после прошлой ночи. Хотел бы он сказать то же самое о себе.

— Как себя чувствуешь? — спросила она. — Удалось хоть немного поспать?

— Час или два. А тебе?

— Тоже. Должна признаться, я всегда испытываю облегчение, когда вижу восход солнца. Это чай? — спросила она, кивнув в сторону одного из бумажных стаканчиков на столе.

— Без кофеина, какое-то травяное пойло.

Ее улыбка стала шире.

— Спасибо. Очень предусмотрительно.

— Ага, не хотел слышать твоих жалоб.

— Когда это я жаловалась?

— Уверен, я бы от тебя это услышал.

— Ты раздражен.

— Нет, — отрезал он, зная, что вымещает на ней свое беспокойство. У него было два варианта: накричать на нее или поцеловать, и в данный момент кричать, вероятно, безопаснее.

Она села напротив него, сделала глоток чая и указала на газету.

— Есть что-нибудь об Эрике?

— Нет. И в утренних новостях ничего. — Он посмотрел на часы. — Хотя в одиннадцать должен быть выпуск с фрагментами того, что покажут в пять. До него около десяти минут.

Кэтрин вытащила из пакета рогалик и намазала его сливочным сыром, затем откусила кусочек.

— Ммм, вкусно, — пробормотала она, проглатывая. — По утрам я вечно умираю с голоду, наверное, из-за снов. Видимо, я сжигаю больше калорий, когда сплю, чем когда бодрствую.

Она сделала паузу, изучая его лицо.

— Жалеешь, что я остановила тебя ночью, когда ты бросился на поиски Эрики?

Мужчина покачал головой.

— Нет, ты была права. Я просто расстроен тем, что не знаю наверняка, мертва ли Эрика. Мысль о том, что кто-то действительно ее убил, шокирует.

— Потому что до сих пор ты думал, что это просто игра больного человека. Но все по-настоящему.

Кэтрин снова попала точно в цель. Ловушка казалась изощренной выдумкой, а не предзнаменованием реального убийства. Он беспокоился о том, что попадет в тюрьму, но теперь ему приходилось задаваться вопросом, выберется ли он отсюда живым… или кто-нибудь из них. Его взгляд вернулся к Кэтрин. Ему не следовало вовлекать ее в это дело. Он понятия не имел, в какую опасность втягивал ее.

Кэтрин отложила рогалик, ее глаза потемнели от волнения.

— Не беспокойся обо мне.

— Как же мне не беспокоиться? Эрика… мертва. — Наконец, он заставил себя произнести это слово. — Мы можем быть следующими.

— Или тот, кто стоит за этим, хочет, чтобы тебя обвинили в настоящем убийстве. Может, думал, что косвенных улик будет недостаточно. И если это так, подозреваю, в парке обнаружено нечто, связанное с тобой, чтобы убедить следствие в твоей причастности к преступлению.

Он предполагал, что Кэтрин права. Но его беспокоил мотив.

— Ты серьезно считаешь, что кто-то просто хочет, чтобы я попал в тюрьму? Не знаю. Почему не убить меня? Эрика уже мертва.

— Если хотят твоих страданий, тюрьма будет хуже смерти. Так будет дольше.

— Тебе следует вернуться домой, обратно в Сан-Луис-Обиспо, или остановиться у друзей.

— Я бы все время беспокоилась о тебе, и меня мучили бы кошмары. Я остаюсь с тобой, Дилан.

— Это слишком опасно. Тебе нужно убраться от меня подальше.

— Но я — проводник. Это у меня видения. Понимаю, до сих пор от меня было мало толку, но, возможно, это изменится.

— Или у тебя больше не будет видений. Раз Эрики больше нет, значит, твоя связь с ней прервана.

Кэтрин на мгновение задумалась.

— Мне кажется, я связана с тобой. Вот почему начала видеть сны после нашей встречи. И кроме тебя, у меня, похоже, связь с убийцей. Так что, возможно, в какой-то момент мне удастся увидеть его приближение. Считаю, нам следует подождать и посмотреть. — Она выдержала паузу, наклонив голову в сторону телевизора. — Эй, а вот и выпуск новостей.

Дилан прибавил громкость, когда ведущий воскресных новостей Блейк Говард перечислял анонс вечернего выпуска: последние события на Ближнем Востоке, подробности убийства в парке «Золотые ворота» и новейшее лекарство от выпадения волос.

— Черт. Имя не назвали. — Дилан на самом деле не удивился. Пока еще рано, и полиция предпочитала ждать уведомления ближайших родственников.

— По крайней мере, мы знаем, что нам это не показалось, — сказала Кэтрин.

— Лучше бы показалось.

— Итак, ты знаешь того парня — этого, в телевизоре?

— Блейка Говарда? К сожалению, знаю.

— Почему, к сожалению?

— Говард — симпатичная мордашка и идиот. Всего лишь говорящая голова.

— Раз ты так говоришь, — сказала она с улыбкой.

— Эй, ты сама спросила.

— Завидуешь ему?

Он фыркнул от нелепого вопроса.

— Вряд ли.

— Разве не все репортеры новостей хотят сесть за стол ведущего? Твоя цель не в этом?

Дилан заколебался от такого простого вопроса. Когда-то он сказал бы «да», но теперь не был так уверен. Последние десять лет он гонялся за одним повышением в должности за другим, не сводя глаз с главного приза, но до недавнего времени не задумывался о том, как именно отнесется к работе «в офисе».

— Безусловно, работенка денежная, — признал он. — На самом деле, Блейк находится на нижней ступени. Чего все действительно хотят, так это вести пятичасовые новости по будням на местном телевидении или выпуск в шесть тридцать на одном из крупных каналов. Но я боюсь, мне бы наскучило ждать, пока новости преподнесут мне на блюдечке. Мне нравится свобода добывать историю, расследовать детали, выходить на улицы, разговаривать с людьми, которых это непосредственно касается. Я еще не знаю, хочу ли от этого отказаться. К тому же, мне пришлось бы подстричься, напялить костюм и лизать задницы боссам, а я пошел в журналисты не ради этого.

Кэтрин улыбнулась с полным пониманием.

— Ты слишком бунтарь для ведущего, да?

— Я склонен выводить людей из себя. Мне нравится смотреть им прямо в лицо и будоражить.

— Я заметила, — сухо сказала она.

— Эй, ты поступила со мной также, — заметил он. — Влезла мне в голову. И я не могу избавиться от тебя, как бы сильно ни старался.

Она кивнула, встретившись с ним взглядом.

— Мы связаны.

Интересно, что бы она сказала, заяви он, что хотел бы быть очень связанным с ней на физическом уровне, хотел быть настолько близко, чтобы не знать, где заканчивается он и начинается она. Его пульс участился при мысли о них голых в постели. Ему не следовало позволять ей ложиться спать одной прошлой ночью. Он должен был принять эту чертову связь, возникшую между ними.

Кэтрин отвела взгляд, на ее щеках горели два огненных пятна.

— Дилан, время все еще неподходящее.

Он знал это. Черт, возможно, время никогда не будет подходящим. Так что ему нужно перестать думать о ней в этом ключе.

— Итак, что у нас по плану на сегодня? — спросила Кэтрин, меняя тему.

— Я позвонил Марку из телефона-автомата в Старбакс, поделился мыслями о том, что, Эрику, вероятно, убили прошлой ночью здесь, в городе. Утром он свяжется с управлением шерифа Тахо и проверит, как обстоят дела. Он не собирается рассказывать им о моих подозрениях, на случай, если они выяснят, откуда он получил информацию. Последнее, что я хочу сделать, это добавить еще одного соучастника к этому преступлению.

— Если в парке была Эрика, то что, по мнению Марка, тебе грозит?

— Ему не нравится мое пребывание в Сан-Франциско во время убийства. Это может отвлечь от меня управление шерифа Тахо, но полиция Сан-Франциско наверняка заинтересуется мной, как только узнает об инциденте на озере.

— Значит, ты по-прежнему остаешься главным объектом интереса?

— Думаю, да, — признал он. — И, как ты предположила, в парке, вероятно, подкинули что-то, что свяжет меня с Эрикой. Покинув Тахо и приехав сюда, я сыграл им на руку. Однако на данный момент никто, кроме Марка, не знает, где я нахожусь. Это может легко измениться, так как вчера я воспользовался своим мобильным в Сан-Франциско. Вероятно, у нас есть день или два, прежде чем полиция соберет все воедино и на достаточно веских основаниях получит доступ к записям телефонных разговоров и ордерам на обыск и/или арест. Теперь, при наличии тела, все пойдет быстрее.

— Будет трудно связать сенатора с убийством Эрики, поскольку он находится в тюрьме. Как, черт возьми, мы докажем, что это его рук дело?

— Если бы я знал. Утром я хотел наведаться на телестанцию. Я записал на пленку много своих бесед с Эрикой, когда занимался этой историей. Подробно расспрашивал ее о жизни Равино, о его друзьях, с кем он обедал, с кем разговаривал по телефону, кто входил в его ближайшее окружение. Может, она рассказала что-то о себе или Равино, что я забыл.

— Разве не рискованно появляться на публике?

— Ну, поскольку ни я, ни Эрика еще не попали в новости, сейчас для меня лучший шанс достать записи. Как только все укажет на меня, я не смогу свободно передвигаться.

— Хорошо, — сказала она, кивнув. — Я пойду с тобой. Мне бы хотелось увидеть отдел новостей изнутри.

— Там не так уж и интересно.

Она ухмыльнулась, вставая.

— Дилан, с тобой интересно каждое мгновение.

Он рассмеялся.

— Ты еще ничего не видела.

— Вот этого я и боюсь.

* * *

KTSF располагалась в скромном трехэтажном здании на окраине центра Сан-Франциско. Спутниковая антенна на крыше была единственным признаком того, что они входили на телевизионную станцию. Охранник остановил Дилана дл проверки, когда они подъехали к подземному гаражу. На мгновение Кэтрин затаила дыхание, гадая, не обрушится ли на них внезапно рой полиции, но охранник просто поднял шлагбаум и махнул им рукой, чтобы они проезжали.

Они получили такой же прием от охранника, стоявшего в вестибюле первого этажа. Дилана поприветствовали по имени и спросили, как прошли его выходные. Он ответил беззаботным «хорошо», и затем они оказались в лифте.

— В выходные здесь не так много людей, — сообщил он ей.

— Я думала, работа над новостями никогда не прекращается.

— Верно, но в выходные сотрудники освещают только дневные новости. В течение недели больше людей работает над длительными расследованиями, и, как правило, появляется больше политических и деловых новостей.

— Я и не знала, что репортеры следят за новостями на протяжении длительного периода времени. Думала, речь идет скорее о том, чтобы просто сообщать о текущих событиях.

— Такое может быть. Мне давали немного больше свободы для проведения более длительных расследований, что мне это нравится, потому что в любой истории обычно есть нечто большее, чем то, что видно на поверхности.

— Это точно.

Они вышли на третьем этаже. Миновав пустую стойку ресепшн, ¹вошли в главный отдел новостей, где работали несколько человек. Часть столов стояла посреди открытого пространства, а другая в кабинках, создавая, по крайней мере, видимость уединения, хотя Кэтрин подозревала, что в огромной комнате слышно практически все. Вдоль одной стены располагалось, по меньшей мере, десять различных телевизионных мониторов, каждый из которых был настроен на определенную станцию. Большинство из них были выключены, а диалоги шли строками в нижней части экранов.

Дилан указал на несколько больших кабинетов по периметру комнаты.

— Те, кто на высшей ступени, получают это. Как и некоторые продюсеры. Главная студия находится внизу, на втором этаже. В данный момент там ничего не происходит, но именно оттуда ведется пятичасовой выпуск новостей. На втором этаже находится отдел сбыта и распространения, а также бухгалтерия, отдел кадров и канцелярия.

— Разве не того парня мы видели недавно по телевизору? — прошептала Кэтрин, кивнув головой в сторону ближайшего офиса. Она чувствовала себя немного ошеломленной тем фактом, что находилась в телевизионной студии, а красивый ведущий утренних новостей стоял примерно в десяти футах от нее и разговаривал по телефону. С его приятной внешностью, темными волосами и голубыми глазами Блейк Говард мог бы позировать для обложки GQ.

— Ух, ты, — пробормотала она. — Мужчина умеет носить костюм.

Дилан бросил на нее полный презрения взгляд.

— Да, все девушки так говорят. Говард — сплошная вспышка, никакого содержания. Парень не может и слова связать без готового текста и телесуфлера.

— Может, я смогу придумать занятие получше, чем разговаривать с ним, — сказала девушка с усмешкой. — Порой все, чего ты хочешь, — это вспышка. Ты, конечно, иногда чувствовал такое.

— Не к Блейку. Он не в моем вкусе.

— Очень смешно.

— Черт, он меня заметил, — прошептал Дилан.

— О, боже, он идет сюда, — нервно пробормотала Кэтрин.

— Конечно, идет, — буркнул Дилан. — Ты — женщина, и он не удержится от возможности заговорить тебе зубы.

Конечно же, Блейк направился в их сторону. Он коротко кивнул Дилану, а затем одарил Кэтрин своей фирменной улыбкой. Его зубы были белыми, как у кинозвезды, кожа загорелая, волосы уложены. Безупречная внешность: ни одного изъяна на лице, ни одного выбившегося волоска. Он, вероятно, потратил на свой костюм больше, чем она на свою машину.

— Привет, я Блейк Говард, — представился он Кэтрин, протягивая руку.

— Кэтрин… Хиллиард, — пробормотала она, чувствуя себя немного ошеломленной улыбкой мужчины. — Я… я недавно видела вас по телевизору.

Его пальцы сжались на ее ладони.

— Так вы поклонница, — довольно произнес он.

— Она даже не живет в этом городе, — вмешался Дилан. — Она не поможет увеличить твой рейтинг. Что у нас сегодня? Есть срочные новости?

Блейк пожал плечами, его пристальный взгляд задержался на Кэтрин, когда он медленно отпустил ее руку.

— Все как обычно. Пара убийств, угон автомобиля, авария с участием автобуса, стандартная ближневосточная чепуха.

Кэтрин удивилась отсутствию у Блейка уважения или даже интереса к новостям. Он рассказывал о катастрофах, совершенно не обращая внимания на серьезность событий. Возможно, он так долго читал новости, что они перестали его трогать. Она никогда не смогла бы выполнять его работу, — или работу Дилана, если уж на то пошло, — ее слишком затягивала каждая история.

— Если хотите, могу лично устроить вам экскурсию по студии, — предложил Блейк Кэтрин. — Дилан не разбирается в работе ведущего.

— А в чем тут разбираться? Есть стол, стул и манекен, который на нем сидит, — парировал Дилан.

В глазах Блейка сверкнул гнев, казалось, он искал быстрый ответ, но по мере того, как секунды шли, его лицо становилось все краснее и краснее.

— Ну, — пробормотал он.

Кэтрин решила вмешаться.

— Разве нам не пора? — сказала она Дилану, схватив его за руку. — Было приятно познакомиться с вами, мистер Говард. Буду с нетерпением ждать выпуска с вами.

— Вы могли бы заполучить кого-то получше Сандерса, — вставил Блейк, снова кивая на Дилана. — Он никуда не денется.

— Кроме как уйдет подальше от тебя. — Дилан стряхнул руку Кэтрин со своей и быстрым шагом направился через комнату.

— Боже правый. Вы двое всегда так грызетесь? — поинтересовалась Кэтрин, устремляясь за ним бегом, чтобы не отстать.

— Я ему не нравлюсь. Он мне не нравится. Ни один из нас не страдает из-за этого бессонницей.

— Почему такая враждебность?

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Ему плевать на новости. Для него это шоу. — Дилан нахмурился. — Ты попала под его чары, как и все остальные. Я ожидал от тебя лучшего.

— Я не попала под его чары, — запротестовала девушка, зная, что отчасти это ложь.

Ее немного ослепил этот мужчина, но только на мгновение. Она быстро поняла, что Дилан сказал правду — без готового текста Блейк Говард, казалось, не знал, что сказать.

— Хорошо, я знаю, почему тебе не нравится Блейк, но почему ты не нравишься ему?

— Он считает, что я охочусь за его должностью. История с Равино дала мне здесь некоторое влияние. С тех пор мне достаются специальные задания и больше эфирного времени. Следующим шагом для меня стала бы работа ведущего выходных выпусков новостей.

— Но ты говорил, что не хочешь быть ведущим.

— Говард никогда бы в это не поверил. В новостном бизнесе каждый хочет быть ведущим.

— Помнишь, когда я спросила тебя, были ли у тебя враги…?

Дилан остановился и покачал головой.

— Блейк недостаточно умен, чтобы подставить меня.

— Уверен?

В глазах Дилана промелькнуло раздражение.

— Может, тебе просто хочется, чтобы это был Блейк, чтобы ты могла побыть с ним какое-то время, провести, так сказать, практические исследования.

Она услышала нотку ревности в его голосе, и это чертовски потрясло ее.

— Да, Дилан, именно поэтому. Как ты догадался?

— Я видел выражение твоего лица. Ты не можешь ничего скрыть от меня, Кэтрин.

— Не будь ослом. Здесь нечего скрывать. И ты позволяешь своему мнению о Блейке затуманивать свой разум.

— Ладно, я оставлю Блейка в списке подозреваемых, но на данный момент он в самом низу. — Дилан снова зашагал, не останавливаясь, пока не подошел к большому столу, за которым лысый мужчина средних только что закончил телефонный разговор.

— Сандерс, что ты делаешь здесь сегодня? — спросил мужчина.

— Привет, Рон, — поздоровался Дилан с теплой, дружелюбной ноткой в голосе, которая отсутствовала, когда он разговаривал с Блейком. — Решил провести для подруги экскурсию. Слышал, этой ночью в парке произошло убийство. Кто взял сюжет?

— Ирина ушла около получаса назад. Пока не звонила.

— Есть какие-нибудь данные о жертве?

— Хорошо одетая белая женщина лет двадцати — это все, что я знаю.

— Причина смерти?

— Неизвестна. — Рон вновь взял телефонную трубку. — Отдел новостей. Билл, спасибо, что перезвонил.

— Пойдем, поговорим с фактчекерами, — сказал Дилан Кэтрин, когда Рон продолжил телефонный разговор. — Возможно, Ирина позвонила им с просьбой добыть информацию о жертве.

— И там может всплыть твое имя, — заметила Кэтрин.

— Надеюсь, пока нет, но я хочу как можно скорее узнать, что есть у полиции. Я был так поглощен тем, чем смерть Эрики грозит мне, что не задумывался о том, что она значит для Равино. Без личных показаний Эрики, это, безусловно, может ослабить дело против него.

— Возможно, в этом и весь смысл? — предположила Кэтрин, в виду внезапно открывшегося нового ракурса. — Возможно, речь идет не о мести, а о способе Равино избавиться от того, кто готов раскрыть все его секреты.

— Это, конечно, вариант, хотя Эрика уже передала свой записанный на пленку разговор с Деборой в полицию и сделала заявление относительно своего романа с сенатором. Другие доказательства, связывающие Равино с врачом, который снабдил его ядовитым ботоксом, гораздо весомее.

— Это все равно может быть местью вам обоим, — вставила Кэтрин. — Равино мог заставить Эрику поверить, что, помогая ему прижать тебя, она защитит себя от расплаты.

— Когда все это время планировал ее убить.

— Двух зайцев одним выстрелом.

— Надеюсь, мне удастся убедить полицию рассмотреть данный вариант. У Равино, безусловно, больше мотивов, чем у меня, желать смерти Эрике.

— Кто-нибудь знал о вашем романе с Эрикой? — спросила Кэтрин.

— Не романе, а связи на одну ночь. Я никому не рассказывал. Эрика, возможно, проболталась. Кто знает?

— Вполне вероятно, потому что кто-то был уверен, что Эрика может заставить тебя плясать под ее дудку.

— Или Равино просто знал, что, поскольку я работал с Эрикой раньше, то доверял ей достаточно, чтобы пойти с ней в лес.

Дилан толкнул дверь в другой кабинет. Два из четырех столов были заняты. Комната была заполнена книгами, компьютерами и обычными телевизионными мониторами вдоль одной стены. Мужчина и женщина сидели перед компьютерами. На мужчине были наушники, его пальцы порхали по клавишам. Он даже не потрудился поднять глаза, когда они вошли в комнату. Женщина, однако, быстро обернулась.

— Привет, Дилан, — сказала она с удивленной улыбкой. — Что ты здесь делаешь? Я думала, ты в Тахо.

— Только что вернулся. Джули Бристоу, это моя подруга Кэтрин Хиллиард. Кэтрин, Джули — одна из лучших специалистов по проверке фактов в новостном бизнесе. Она уже несколько раз спасала мою задницу.

Джули снова водрузила на нос очки.

— Дилан полагает, что лестью добьется чего угодно.

Несмотря на то, что она обращалась к Кэтрин, Джули едва взглянула в ее сторону. Слегка полноватая брюнетка с волосами, собранными сзади в тугой конский хвост, казалось, была очарована Диланом. Кэтрин не могла не задаться вопросом, было ли у нее такое же ошеломленное выражение лица, когда Блейк Говард разговаривал с ней.

— Да! — внезапно закричал молодой человек, потрясая кулаком в воздухе. Должно быть, он осознал их присутствие, потому что снял наушники и обернулся. — Я, наконец-то, взломал код.

— Это его компьютерная игра, — раздраженно сказала Джули. — Хотя он должен работать.

— Эй, у меня перерыв. Остынь. Как дела, чувак?

— Не очень, Райан. Это моя подруга Кэтрин. Я провожу для нее экскурсию.

— Подруга, да? — сказал Райан, подмигнув. — Хотел бы я иметь подруг, похожих на нее.

— Это вполне выполнимо, если ты время от времени будешь выбираться из мира видеоигр.

Кэтрин не удивилась, узнав, что Райан помешан на видеоиграх. На вид ему было чуть больше двадцати, и с его длинными волосами, серьгой в ухе и парой татуировок на каждой руке он выглядел как парень, который скорее будет дома смотреть видео, чем проверять факты весь день напролет.

— Поздравляю со взломом кода, — сказала Кэтрин.

— Спасибо. Спасибо. Я лучше всех.

Джули закатила глаза.

— Он безнадежен, — заключила она.

— Я оживляю это место, — ответил Райан. — Ты уже водил Кэтрин в студию?

— Нет, — ответил Дилан. — Я слышал, прошлой ночью в парке произошло убийство. У вас уже есть что-нибудь по этому делу?

— Ирина позвонила около десяти минут назад и попросила проверить биографию женщины по имени Эрика Лейтон, — сказала Джули. — Я как раз собиралась приступить к этому.

Сердце Кэтрин екнуло, когда она услышала, что жертва опознана как Эрика. Она знала об этом с самого начала, но теперь это стало очевидным. Симпатичная брюнетка, которую она видела в баре с Диланом всего два дня назад, больше не дышала. В это, казалось, невозможно поверить, даже, несмотря на ее видения. Она все еще лелеяла тайную надежду, что ей приснился дурной сон.

— Что тебе уже известно? — спросил Дилан.

— Немного, — ответила Джули.

— Ирина сообщила причину смерти?

— Она не сказала, а я не спрашивала. Почему тебя это так интересует?

Дилан небрежно пожал плечами.

— Возможно, захочу рассказать об этом завтра.

— Хочешь отжать сюжет у Ирины? — изумленно спросил Райан. — Ты чем обкурился, чувак?

— Дело говоришь, — признал Дилан. — Ирина очень ревностно относится к своим сюжетам, — объяснил он Кэтрин. — Не любит делиться своими историями.

— Как и ты, — многозначительно заметила Джули. — Так в чем дело?

— Ни в чем. Простое любопытство.

— Хочешь, позвоню тебе позже, если что-нибудь узнаю? — спросила Джули.

— Было бы здорово.

— Не вопрос. А также не расскажу об этом Ирине, — добавила Джули с легкой улыбкой.

— Ты просто ангел. Спасибо

— Было приятно познакомиться, — сказала Кэтрин.

Райан кивнул и вернулся к игре. В глазах Джули промелькнуло что-то, но она быстро попыталась это скрыть, попрощавшись и вернувшись к компьютеру.

— Ты ей нравишься, — заметила Кэтрин, когда они вышли из комнаты.

— Кому? Джули? Я так не думаю.

— Ой, да ладно, Дилан. Она не могла отвести от тебя глаз.

— Она милая, но я не встречаюсь с коллегами. Все здесь об этом знают.

— Знание того, что ты не можешь заполучить кого-то, не обязательно мешает желать его. Разве ты не видел, как она на тебя смотрела?

— Она просто одна из таких, кто пристально вглядывается в людей, — сказал он. — Может, у нее зрение плохое, не знаю. Она всегда в этих очках с толстыми линзами.

— Не думаю, что причина ее пристального взгляда — плохое зрение.

Кэтрин замолчала, когда они направились к кабинке Дилана.

— Это здание наполнено эмоциями, — сказала она мгновение спустя. — Они витают вокруг — гнев, ревность, соперничество, страсть. Я чувствую их все. Как темное, густое облако. Я даже чуть задыхаюсь.

Дилан замер, его глаза сузились.

— У тебя очередное видение?

— Не видение, а мурашки, — объяснила она, вытягивая руки, чтобы показать ему.

— Телевизионные новости — безжалостный бизнес. Истории, которые стекаются сюда, могут быть ужасающими. Вероятно, их ты и улавливаешь. Мы здесь почти закончили.

Дилан зашел в свою кабинку и сразу же начал рыться в ящиках. Мгновение спустя он вытащил конверт из плотной бумаги.

— Вот они. — Открыв конверт, он вывалил на стол две кассеты. — Все еще целы. Наконец-то, поблажка.

Он положил кассеты обратно в конверт, затем остановился.

— Что это? — пробормотал он, поднимая футляр с компакт-диском. — Похоже, кто-то оставил мне подарок.

Нервничая, Кэтрин насторожилась, когда Дилан включил компьютер.

— Может, не стоит смотреть.

— Кто-то хочет, чтобы я узнал то, что есть на этом диске. И я его посмотрю.

— Вдруг, это часть плана. Вдруг, диск заминирован.

Его взгляд потемнел.

— Это всего лишь диск, а не бомба. И он может быть связан с одной из тех историй, над которыми я работал.

Она сомневалась в этом, но Дилана было не остановить.

Он вставил диск в дисковод, и мгновение спустя началось воспроизведение видео. Она придвинулась ближе, не уверенная, на что они смотрят.

— Это клуб Метро Клаб, — пояснил Дилан. — Наверное, видео с камеры наблюдения в задней комнате клуба.

Несколько мгновений они наблюдали за происходящим. В поле зрения появилась Эрика с двумя бокалами «мартини». Она пересекла комнату и поставила их на стол, за которым сидели и увлеченно беседовали двое мужчин.

Дилан втянул в себя воздух.

— О, боже.

— Кто они? — спросила Кэтрин.

— Слева — Равино, — ответил он хрипло. — А другой мужчина — мой отец.

Глава 12

Кэтрин не могла поверить своим ушам. Она прищурилась, чтобы получше рассмотреть мужчин на экране. Равино был светловолосым мужчиной лет сорока. Худощавый, с длинным и угловатым лицом. У отца Дилана было квадратное лицо, широкие плечи, как у футболиста, волевая и решительная челюсть. О чем бы они ни говорили, выражение их лиц было напряженным. Затем Эрика что-то сказала, и мужчины улыбнулись. Равино встал и последовал за Эрикой через комнату. Они остановились, чтобы поговорить с другим мужчиной, стоявшим спиной к камере, а затем кто-то прошел перед ними, закрыв их всех от посторонних глаз.

— Черт, — выругался Дилан, когда видео закончилось.

— Кто это был? — спросила Кэтрин.

— Не знаю.

— Воспроизведи снова.

Они молча смотрели запись. Когда видео дошло до последнего фрагмента, Дилан нажал на паузу.

— Это кольцо выглядит знакомым. Где я видел его раньше? — Он указал на кольцо на пальце мужчины, который теперь держал руку на спине Эрики.

К сожалению, ничего, кроме этой руки видно не было, так как кто-то на переднем плане загораживал обзор. Дилан снова нажал кнопку воспроизведения, и видео отключилось точно в том же месте. Дилан прокрутил запись еще три раза, нетерпеливо постукивая пальцами по столу при каждом просмотре. Кэтрин видела раздражение на его лице, когда он пытался опознать других людей, но единственным, кроме Равино, кого он точно узнал, был его отец.

Девушка не понимала, что это значит, но слишком многое указывало на отца Дилана, чтобы это игнорировать. Тот факт, что ее привлекла свадебная фотография в доме его бабушки, — даже тот факт, что они находились в доме его бабушки, — казалось, так и должно быть. Но неужели родной отец хочет, чтобы его сына посадили в тюрьму? Учитывая то, что она знала об этом человеке, — о его гордости, его громкой репутации — зачем ему рисковать, чтобы навредить Дилану? Или его неприязнь настолько сильна, что он поставил бы под угрозу все, лишь бы отправить Дилана в тюрьму?

— Почему он так сильно тебя ненавидит? — спросила она. — И не говори, что за все эти годы ты не задавался вопросом, откуда такая враждебность.

Дилан поколебался, затем пожал плечами.

— Я придумывал десятки причин, но кто знает правду? Мой отец — помешанный на контроле перфекционист. Он терпеть не мог беспорядок в комнате, пролитый чай, любой хаос, а я был ребенком, который всегда приходил домой в грязной обуви и порванной одежде. Это сводило его с ума, а Джейк лучше следовал правилам, чем я. Отец часто говорил, что если бы я не был таким тупицей, ему не пришлось бы постоянно преподавать мне урок.

Увидев боль в глазах Дилана, Кэтрин пожалела, что спросила. Она знала, что для жестокого обращения не бывает веской причины, и большинство насильников оправдывали свои действия, утверждая, что во всем виновата жертва. Очевидно, Ричард Сандерс поступал также. Она вздрогнула, когда образ отца Дилана снова промелькнул у нее в голове. Черты его лица неизгладимо отпечатались в ее мозгу, и в ее видении он представал холодным, жестким, безжалостным человеком.

— Ты была права, Кэтрин. Мне не следовало так быстро отмахиваться от отца в качестве подозреваемого. Хотел бы я знать, кто оставил мне этот диск. Должен ли он мне помочь? Указывает ли он на отца или кого-то еще?

Хотелось бы ей дать ему ответы, которые он искал, но Кэтрин не находила слов, никогда еще она не чувствовала себя такой растерянной. Девушка медленно покачала головой.

— Не знаю, Дилан.

Он выдохнул и расправил плечи.

— Что ж, остается только одно. — Он извлек диск и сунул его обратно в футляр.

Она почти боялась спрашивать.

— Что?

— Поговорить с отцом.

* * *

Видео с Равино и отцом снова и снова прокручивалось в голове Дилана, пока он ехал через весь город к дому отца. Двое мужчин склонились над маленьким столиком, погрузившись в беседу, а затем оба улыбнулись Эрике. Отец тоже знал Эрику. Неужели у него с ней был роман? От этой мысли его затошнило — что он и отец, возможно, спали с одной и той же женщиной… Его так и подмывало съехать на обочину и проблеваться, как Кэтрин прошлой ночью. Но на это не было времени. Ему нужно подумать. Он должен выяснить, что происходит.

Мысль о том, что отец может быть причастен к его нынешним неприятностям, ошеломляла, хотя Дилан должен был признать, что с того момента, как он очнулся в лесу Тахо, его не оставляло ощущение, что эта конкретная расплата была очень личной. Отец всегда ненавидел его. На самом деле, вопрос заключался не в том, зачем ему это делать, а в том, почему он этого не сделал? И если он знал Равино и Эрику… черт, в этом могли быть замешаны все трое.

Но зачем кому-то оставлять ему видео? И когда, на самом деле, произошла встреча отца с Равино — до или после того, как Равино убил жену? Как много вопросов. Но, по крайней мере, теперь есть, у кого их спросить. В воскресенье отец, вероятно, был дома, там, где Дилан вырос. Не то место, которое он выбрал бы для встречи; одно лишь присутствие в том доме заставит Дилана снова почувствовать себя уязвимым ребенком. Но он напомнил себе, что он, кто угодно, только не тот ребенок. И единственный способ победить — это вернуть себе контроль над игрой.

— Может, притормозишь, — предложила Кэтрин, когда он резко перестроился. — Последнее, что нам нужно, — чтобы копы остановили нас за превышение скорости.

Он убрал ногу с педали газа, удивляясь, как его сумасшедшая напарница-экстрасенс стала голосом разума, когда он обычно гордился тем, что действовал на основе фактов, а не эмоций.

— Ты знаешь, что хочешь сказать отцу? — спросила Кэтрин.

— Спрошу, не подставил ли он меня.

— Как один из вариантов, — сухо сказала она. — Или ты мог бы действовать более тонко. Если ты сразу же заставишь отца защищаться, он тебе ничего не скажет. Почему бы не задать вопрос о том, откуда он знает Равино… или Эрику? Скажи ему, что ты видел видео, где они вместе в Метро Клаб. Это может заставить его заговорить о Равино.

— Неплохая идея, — согласился он несколько неохотно. — Но ты не знаешь моего отца. Независимо от того, что я ему скажу, разговор за тридцать секунд полетит под откос. Нам никогда не удавалось провести дискуссию, которая не заканчивалась бы ссорой.

Он взглянул на нее.

— Поскольку Равино в тюрьме, я знал, что нам нужно связать Эрику с кем-то еще. Но и подумать не мог, черт возьми, на своего отца.

— Или связующим звеном может быть любой из дюжины других людей, которые были в комнате той ночью. Видео длилось всего несколько минут, — продолжила она. — Эрика и Равино разговаривали с другими людьми, в том числе с тем мужчиной с кольцом, которое показалось тебе знакомым. Может, не предполагалось, что твой отец должен быть в центре внимания этого видео.

— Конечно, предполагалось. Иначе я не получил бы этот диск. Я должен был увидеть, что Равино с отцом знают друг друга. — Дилан остановился на красный свет, в отчаянии ударив по рулю. — Что сводит меня с ума, так это вопрос: действительно ли поездка к отцу — именно то, чего они хотят. Я чувствую себя марионеткой. Кто-то дергает за ниточки, а я продолжаю плясать под их дудку.

— Хороший довод. Может, нам не стоит появляться в доме твоего отца?

— Я должен. Мне нужно, так или иначе, выяснить, является ли мой отец кукловодом. Тебе лучше пойти со мной. Мне может понадобиться свидетель… или кто-то, кто помешает мне убить его.

— Я больше беспокоюсь о том, что кто-то попытается убить тебя. Эрика мертва, Дилан. Ты можешь быть следующим в списке. И если твой отец ненавидит тебя…

— Вот почему я хочу застать его врасплох. Он не застрелит меня в собственном доме. Не в присутствии своей подружки или домработницы.

— Надеюсь, ты прав.

Дилан свернул с оживленных торговых улиц, проезжая через район высоких, величественных домов и особняков. Он остановился перед двухэтажной виллой в средиземноморском стиле с декоративным железным забором. За этим забором он часто чувствовал себя заключенным, и ему потребовались все силы, чтобы припарковаться и заглушить двигатель. За последние несколько лет он приезжал сюда всего один раз, и в последний, чтобы украсть карту отца в Метро Клаб. Он намеренно пришел в то время, когда отец был на работе. Экономка, миссис Роджерс, которая всегда питала к нему слабость, впустила его под предлогом того, что он хотел забрать несколько старых фотографий, где они с Джейком, для свадьбы брата.

Его отец, вероятно, уже понял, что он воспользовался его членством, чтобы попасть в клуб, и вполне возможно, миссис Роджерс не впустит его. Но он должен попытаться. Должен встретиться лицом к лицу со своим отцом. И мысленно Дилан дал себе пинка под зад за то, что вообще колебался. Теперь Ричард Сандерс ничего не мог сделать, чтобы причинить ему боль. Они оба взрослые мужчины. У его отца больше нет физического преимущества.

— Красивые дома часто скрывают уродливые секреты, не так ли? — пробормотала Кэтрин.

— Да, так и есть. Я хочу это сделать, но…

— Я знаю, — сказала она с понимающим блеском в глазах. — Будет нелегко. Но ты хорош в преодолении сложностей, Дилан. Ты можешь это сделать.

— Полагаю, у тебя нет никакого видения о том, что произойдет внутри?

— Прости. Похоже, мы оба узнаем об этом одновременно.

— То есть сейчас, — решительно сказал он. — Пойдем, пока я не передумал.

* * *

— Из моего знакомства с родителями парня никогда ничего хорошего не выходило, — сказала Кэтрин, когда они вышли из машины и остановились на тротуаре. — Я вечно не знаю, что сказать, как произвести на них впечатление. И то, что я говорю, обычно выходит неправильно и глупо, и я ставлю себя в неловкое положение.

— Это не такая встреча, Кэтрин.

— Ты хорошо знакомишься с родителями девушек?

— Я с ними не знакомлюсь. На самом деле, я обычно даже не спрашиваю, есть ли они у женщины, с которой я встречаюсь.

— Серьезно? А я первым делом спрашиваю парня о его родителях. Наверное, я всегда думала, что однажды встречу мужчину с замечательной семьей, и они станут и моей семьей тоже, и все снова будет хорошо. — Она бросила на него любопытный взгляд. — Ты никогда так не думал? Никогда не хотел заменить свой плохой опыт положительным?

— Слишком велик риск того, что следующий опыт окажется таким же плохим. — Дилан направился по дорожке, двигаясь все быстрее с каждым шагом. Кэтрин чувствовала, что он набирается сил для предстоящего противостояния.

Дилан надавил на звонок, и звук громко раздался по всему дому. Мгновение спустя входную дверь открыла пожилая женщина. Она была одета в черные брюки и белую блузку на пуговицах, а в волосах проглядывала седина. Ее темные глаза наполнились удивлением при виде Дилана.

— О, боже. Что ты здесь делаешь?

— Здравствуйте, миссис Роджерс, — поприветствовал Дилан. — Отец дома?

— Да, но он не захочет тебя видеть. Ты должен уйти. — Женщина бросила быстрый взгляд через плечо. — Он все еще негодует из-за того, что ты пробрался сюда несколько недель назад и воспользовался его членской карточкой Метро Клаб. Он чуть меня не уволил за то, что я впустила тебя. Мне нужна эта работа, Дилан. Я слишком стара, чтобы искать новую. И твой отец, несмотря на все его недостатки, хорошо мне платит.

— Не волнуйтесь. Я скажу ему, что вы не хотели меня пускать. — Дилан протиснулся мимо экономки. — Где он? В кабинете?

Кэтрин последовала за Диланом в прихожую, одарив экономку извиняющейся улыбкой, но беспокойство женщины было ощутимым. Она в волнении сцепила руки.

— Дилан, сейчас неподходящее время. В последнее время твой отец был очень напряжен. Он работает допоздна, принимает телефонные звонки даже после того, как приходит домой, проводит ночные совещания. Для него наступило напряженное время.

— Почему? Над чем он работает?

— Не знаю. Это его дело.

— Сенатор Равино когда-нибудь звонил сюда?

— Что, черт возьми, происходит? — потребовал отец Дилана, появляясь в фойе и прерывая разговор.

Несмотря на то, что Кэтрин видела этого мужчину на видео, она не была готова к его массивной фигуре. Он был высоким и широкоплечим, одет в серый кашемировый свитер и черные брюки. В его глазах вспыхнул темный огонь ярости, когда его взгляд остановился на младшем сыне. В сторону Кэтрин он даже не взглянул. Она чувствовала себя почти невидимкой, поскольку энергия сосредоточилась на двух мужчинах. Миссис Роджерс улизнула из фойе, очевидно, не желая участвовать в разговоре.

Дилан выпрямился, но все равно был на несколько дюймов ниже и на много фунтов легче своего отца. Он вздернул подбородок, расправил плечи и сказал:

— Я хочу знать, как ты связан с Джозефом Равино.

— Не твое дело, — резко ответил его отец. — А теперь убирайся отсюда.

Дилан стоял на своем.

— Нет, пока не ответишь на мой вопрос. Я видел видео, на котором вы вместе в Метро Клаб. Вы вели напряженный разговор.

— Мы оба члены клуба, никакого преступления в этом нет. Или ты пытаешься подставить меня, как подставил Равино?

Кэтрин наблюдала за отцом Дилана, надеясь уловить какой-нибудь знак в выражении его лица, который подсказал бы ей, говорит ли он правду, действительно ли считает, что Дилан подставил сенатора. Но Ричарда Сандерса было невозможно прочесть, его эмоции скрывались за очень холодным фасадом.

— Я не подставлял его. Равино убил свою жену. Я лишь помог полиции разобраться в этом.

— Думаешь, теперь ты важная шишка? — нападал Ричард. — Нет. Ты никчемный кусок дерьма, и всегда им был. А теперь проваливай, или я вызову полицию, и тебя вышвырнут вон.

— Я уйду, когда захочу. Ты знаешь Эрику Лейтон? И я бы посоветовал тебе подумать над своим ответом, прежде чем давать его.

Что-то промелькнуло в глазах пожилого мужчины, подумала Кэтрин. Мистер Сандерс действительно знал Эрику. Но насколько близко? Была ли эта вспышка вины, связанная со смертью Эрики, или что-то еще?

— Эрика Лейтон работала в Метро Клаб, — добавил Дилан. — Она была хостесс в задней комнате.

— Я знаю, — ответил отец Дилана. — И что?

— У нее был роман с сенатором. Она раскрыла его мотив убийства жены. А теперь она… исчезла.

— Почему меня это должно волновать? Она для меня никто.

Прежде чем Дилан успел ответить, по лестнице спустилась очень привлекательная женщина. Она была одета в белые укороченные брюки и розовую блузку на пуговицах, ее светлые волосы были убраны с лица. Подружка его отца, предположила Кэтрин. Женщина выглядела на добрых пятнадцать лет моложе Ричарда. Она обладала холодной, классической красотой, — идеальный аксессуар для богатого и успешного мужчины. Но, возможно, Кэтрин строго судила. Может, на самом деле они заботились друг о друге, хотя было трудно поверить, что суровый мужчина, стоящий перед ней, способен заботиться о ком-либо.

— Что происходит? — спросила женщина. — Ты Дилан, верно? Я узнала тебя из новостей.

— А вы, должно быть, Рейчел Монтгомери, — сказал Дилан.

— Откуда ты знаешь ее имя? — прервал Дилана его отец:

— Я слежу за твоими делами.

— Не лезь в них.

— Ричард, может, нам стоит предложить Дилану и его спутнице что-нибудь выпить, — сказала Рейчел.

Впервые отец Дилана посмотрел в ее сторону. Столкнувшись с его пронзительным взглядом, Кэтрин почувствовала внезапное желание убежать, но не могла оставить Дилана одного, не здесь, не с насильником из его детства. Вместо этого Кэтрин подошла к Дилану и взяла его за руку. Она не знала, нуждался ли он в ее поддержке, но его пальцы сжались вокруг ее пальцев, не отпуская их.

— Кэтрин Хиллиард, — представилась она, когда Дилан, казалось, не мог подобрать слов.

— Ричард Сандерс, — хрипло сказал мужчина. Он был слишком хорошо обучен не проявлять грубости к незнакомцам.

Теперь, поняв, что она стала свидетелем их разговора, он, казалось, смутился от ее присутствия. Вероятно, предпочитал держать свою ненависть к сыну в секрете.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить, может, кофе? — спросила Рейчел. — Где, черт возьми, миссис Роджерс? Удивлена, что она ничего вам не предложила.

— Мы в порядке, — отрезал Дилан.

— Они уже уходят, — добавил Ричард.

— Через минуту, — возразил Дилан. — Хочешь, чтобы я не вмешивался в твои дела, тогда держись подальше от моих, — сказал он отцу.

— Мне плевать на все, что касается тебя. Зачем мне это? Ты был ужасным сыном, огромным разочарованием. Ничего не изменилось.

Кэтрин почувствовала, как ее руки сжались в кулаки, когда ее охватило желание ударить Ричарда Сандерса в его надменное лицо.

— Дилан не разочарование, — возразила она. — Он невероятный человек, и вам повезло, что он ваш сын. Если вы этого не понимаете, то вы дурак.

Ричард захлебнулся от шока, его лицо покраснело.

— Как ты смеешь…

— Смею, потому что Дилан хороший человек, и вы должны видеть его таким, какой он есть.

— Значит, теперь ты привел женщину, чтобы она сражалась за тебя в твоих битвах, — сказал Ричард с усмешкой в сторону Дилана. — Очень впечатляет.

— По крайней мере, у меня есть женщина, готовая поддержать меня. Мама бросила тебя.

— Она не бросала. Я вышвырнул ее отсюда.

— Раньше ты говорил другое, — возразил Дилан.

— Но именно это и произошло.

— Почему? — потребовал Дилан. — Почему ты ее вышвырнул?

— Это мое дело, — парировал Ричард. — И я покончил с ним давным-давно. Как теперь покончил с тобой. Убирайся.

— Я выясню, что случилось с мамой. Я, черт возьми, даже разыщу ее и спрошу сам, — сказал Дилан. — Но сначала выясню, как ты связан с Эрикой Лейтон и сенатором Равино. Если ты причастен к исчезновению Эрики, лучше найми себе адвоката.

— Это тебе понадобится адвокат, если вернешься сюда, Дилан. Что касается меня, то у меня больше нет двух сыновей. У меня есть только один.

Дилан издал резкий, горький смешок.

— На самом деле, у тебя нет ни одного. Джейку на тебя наплевать. Он не пригласил тебя на собственную свадьбу. Ты это заметил?

— Он пригласил. Я решил не приходить, — сказал Ричард. — Но ты и я — между нами все кончено. Ты взрослый человек. Живи своей жизнью и держись подальше от моей.

Ричард развернулся и ушел по коридору. Мгновение спустя дверь захлопнулась.

— Простите. Он был немного напряжен в последнее время, — нервно сказала Рейчел, бросив быстрый взгляд вслед Ричарду. — Уверена, он не говорил всерьез то, что сказал. Он всегда говорит о том, как гордится своими сыновьями.

— Сыном, возможно, — поправил Дилан. — Почему он так напряжен? Что с ним происходит?

— Видимо, какие-то проблемы на работе. Он не рассказывал, но он плохо спит.

Кэтрин задавалась вопросом, не связана ли бессонница Ричарда с обвинением его сына в убийстве.

— Кто та женщина, о которой ты спрашивал Ричарда? — поинтересовалась Рейчел.

— Эрика Лейтон. Ричард когда-нибудь упоминал о ней?

Рейчел покачала головой.

— Не думаю. Тебе лучше уйти, пока он не вернулся.

— Я уйду, — согласился Дилан. — Вам тоже следует подумать об уходе. Он нехороший человек. Рано или поздно он покажет свое истинное лицо.

Дилан позволил своим словам осесть в ее сознании, затем открыл входную дверь и жестом пригласил Кэтрин следовать за ним. Она быстро попрощалась с Рейчел и вышла из дома. Она чувствовала напряжение Дилана, пока они шли к машине. Она знала, что он притворялся, и внутри, должно быть, испытывал боль. Но никогда бы в этом не признался.

Когда они добрались до машины, девушка оглянулась на дом и увидела, как в окне нижнего этажа затрепетала занавеска. Кто-то наблюдал за их отъездом — Рейчел или отец Дилана? Был ли Ричард Сандерс таким невиновным, таким непричастным, как он утверждал? Или стресс, от которого он страдал последнее время, был вызван тщательно продуманным планом раз и навсегда вычеркнуть сына из своей жизни?

— Ты в порядке? — спросила Кэтрин. — Может, мне стоит сесть за руль.

— Я в порядке. Последнее, чего я хочу, это сидеть на пассажирском сиденье и бить баклуши.

— Можешь повозиться с радио, — беспечно сказала она.

Дилан даже не улыбнулся, просто сел за руль и захлопнул дверцу. Она устроилась на пассажирском сиденье, щелкнув замками, как только они оказались внутри. Несмотря на желание Дилана быть за рулем, он не сделал ни малейшего движения, чтобы завести машину.

— Думаю, он мог бы это сделать, — сказал он мрачным голосом.

Встреча с отцом отняла у него много сил. Это были единственные отношения, которые он не мог исправить, не мог заставить работать, как бы сильно ни старался. И она подозревала, что, несмотря на ненависть к отцу, какая-то часть его все еще хотела отцовской любви, в чем Дилан никогда бы не признался.

— Он мог убить Эрику… может, не сам, так как не стал бы пачкать руки, но он мог нанять кого-нибудь, — продолжил Дилан. — У него много денег.

— Каков его мотив?

— Она слишком много узнала о нем. Возможно, он связан с Равино. Они могли действовать вместе.

— Или нет, — предположила Кэтрин. — Я наблюдала за твоим отцом. Он действительно знал Эрику. Я видела, как он дернулся, когда ты произнес ее имя. Но он не выглядел виноватым. Скорее казался нервным.

— Потому что убил ее.

— Не знаю, Дилан. Думаю, тебе трудно справедливо судить отца, потому что он так ужасно к тебе относится.

— И какого черта ты заступилась за меня? — раздраженно огрызнулся Дилан, поворачиваясь к ней. — Я не нуждался, чтобы ты ввязывалась в драку, которая тебя не касалась.

— Я не могла просто стоять в стороне и позволять ему говорить о тебе гадости.

— Я слышал их и раньше, много раз.

— А я нет, и он меня разозлил. Ты не какой-то никчемный кусок дерьма, Дилан.

— Я это знаю.

— Неужели знаешь? — с вызовом спросила она. — Твой отец очень хорошо поработал, чтобы убедить тебя в обратном.

— Я знаю, — согласился он, гнев из его взгляда улетучился. — У меня ушло на это некоторое время, но я, наконец, понял, что среди нас двоих говнюком был он, а не я.

— Хорошо. И ты должен поблагодарить меня, а не кричать. Я могла бы сказать этому человеку гораздо больше. Я даже еще не начала.

Медленная улыбка расплылась по лицу Дилана.

— Ты — нечто, Кэтрин.

— «Нечто» может быть хорошим или плохим.

— В данном случае это хорошее нечто. И ты снова права. Спасибо. — Он сделал паузу. — Итак, ты уловила какие-нибудь вибрации в доме?

— Твой отец солгал, когда сказал, что Джейк пригласил его на свадьбу. Думаю, его беспокоит то, что Джейк этого не сделал.

— Но он должен был сохранить лицо перед своей девушкой. Мне почти жаль ее. Он мудак, и рано или поздно она это поймет. — Он завел машину и отъехал от тротуара. — Точно так же, как это поняла мама.

— Ты серьезно говорил о том, чтобы найти ее?

— Когда все это закончится, — подтвердил Дилан. — Я больше не буду этого терпеть. Но сначала нужно выяснить, что случилось с Эрикой.

— Давай обсудим то, что мы знаем, — начала Кэтрин. — Не предполагая, что ее обманут, Эрика отправилась в Тахо с намерением накачать тебя наркотиками и заманить в лес, что она и сделала. Она взяла твой галстук и запонку и порезала тебе руку, чтобы оставить улики в своем бунгало, а также в озере. Но потом что-то пошло не так. Кто-то завился в бунгало посреди ночи и напугал ее. Она убежала, вероятно, пряталась до утра в лесу. Затем сбежала обратно в Сан-Франциско. А это значит, что у нее должна была быть своя машина. — Кэтрин сделала паузу. — Ее машина стояла у ее дома?

— Я не заметил. На самом деле, я не смотрел.

— Или машина может быть где-то в городе. Где еще была Эрика?

— В моей квартире, затем отправилась во Дворец изящных искусств, затем в парк «Золотые ворота», — закончил Дилан. — Почему тебя волнует ее машина?

— Что если у нее было что-то, что могло бы связать ее с тем, с кем она работала? Скорее всего, она держала бы это при себе или в машине, тем более, что мы ничего не нашли ни в ее доме, ни в твоем.

Дилан послал ей одобрительный взгляд.

— Хорошая мысль. Нужно найти ее машину. Она ездила на белой «Джетте», это я точно знаю. Может она осталась в парке. Это последнее место, где она была.

— Мне кажется, по парку она шла пешком, — предположила Кэтрин. — Когда я подключилась к ней в своем видении, она бежала и устала. У меня не возникло ощущения, что она туда приехала.

— Тогда повторим маршрут и начнем с моей квартиры. Мне следовало подумать об этом раньше.

— У тебя и так много чего на уме. Не кори себя за это.

— Обычно я лучше мыслю.

Она знала, что Дилан установил для себя высокую планку, но он был всего лишь человеком… не то, чтобы он признавал это. Они проехали через весь город в молчании. Когда свернули на улицу Дилана, Кэтрин стала изучать припаркованные машины. Они были почти в конце квартала, когда она заметила нужную.

— Вон она.

— Наконец-то, немного удачи, — с удовлетворением сказал Дилан, притормозив возле «Джетты».

— Подожди, — встрепенулась Кэтрин, когда Дилан уже хотел выйти из машины. — Вокруг никого? Никто не наблюдает из других машин?

Она посмотрела в зеркало бокового обзора, когда Дилан повернулся на своем сиденье, чтобы посмотреть назад. Она беспокоилась не только об убийце Эрики; но и о том, что полиция может следить за квартирой Дилана в надежде, что он там появится.

— Я никого не вижу, — сказал он. — Но когда выйду, поменяйся со мной местами и не глуши мотор, на случай, если нам придется быстро сбегать.

— Я начинаю чувствовать себя Бонни и Клайдом.

— Будем надеяться, что мы не закончим так же, как они, — заметил Дилан, закрывая дверцу.

Девушка переползла через рычаг переключения передач и села за руль, затем наблюдала за продвижением Дилана через зеркало заднего вида. Он подошел к машине, остановился, огляделся, а затем проверил дверцы. По ее телу пробежала дрожь, когда она увидела, как он коснулся дверной ручки.

Ее глаза закрылись, когда в сознании возник образ.

Воздух был холодным. Он пробирался ей под платье, когда она выходила из машины. Ужас прошлой ночи все еще был свеж в ее памяти, и она не могла не оглянуться через плечо. Никого. На данный момент она в безопасности. Когда она потянулась за сумочкой, ее мобильный выпал из бокового кармана и скользнул между сиденьями. Ругаясь, женщина попыталась достать его, но он застрял. Она заберет его позже. Ей нужно попасть внутрь.

Захлопнув дверцу, она быстро пошла по тротуару к дому Дилана. Теперь она обрадовалась, что стащила у него ключи, когда ей представилась такая возможность, хотя ее первоначальным намерением было только усложнить ему отъезд из Тахо. Дрожащей рукой она вставила ключ от входной двери и вздохнула с облегчением, когда замок повернулся. Она взбежала по лестнице в его квартиру почти на одном дыхании, пока не оказалась внутри. Прижав ладони к двери, на мгновение замерла, чтобы сориентироваться.

Теперь, находясь здесь, она не была уверена, что делать. Пройдя через комнату, сняла трубку и набрала номер мобильного Дилана. Ей надо рассказать ему, что происходит. Он бы разозлился, что она его подставила, но, в конечном счете, ему пришлось бы ей помочь. Для него важно, чтобы она осталась в живых, не говоря уже о ней самой.

Телефон зазвонил пару раз. Наконец, Дилан ответил. Она начала говорить, что ей жаль, что у нее не было выбора. Затем услышала, как повернулась ручка входной двери.

Ее сердце замерло. Кто-то пытался проникнуть внутрь. И это был не Дилан. Он разговаривал с ней по телефону. Она повесила трубку, его голос все еще звенел у нее в ушах. Она металась по комнате в поисках выхода, но была на втором этаже.

Кто бы за ней ни охотился, он до нее доберется.

Она побежала в спальню, чувствуя, что времени не так много. Распахнула окно и с облегчением увидела неподалеку ветви дерева. Если она промахнется, то может серьезно пострадать. Но какой у нее выбор?

Женщина вылезла из окна и прыгнула на дерево, руки соскользнули с ветки, но ей удалось удержаться. Затем она спустилась по стволу и приземлилась на ноги как раз в тот момент, когда услышала ругательство мужчины этажом выше.

Она пробежала через следующий двор, остановившись, когда оказалась на улице. Она видела, как мужчина вышел из дома Дилана. Он стоял между ней и ее машиной. Не имея возможности вернуться, она побежала по кварталу, стараясь держаться поближе к зданиям и скрыться из виду. Она не останавливалась, пока не добралась до парка у Дворца изящных искусств. Здесь можно затеряться в толпе, в здании, в тени.

«Пожалуйста, Боже, не дай ему найти меня», — молила она. Но в глубине души задавалась вопросом, слышит ли ее кто-нибудь. Какой же дурой она была, полагая, что должна только притвориться мертвой. Жадность втянула ее в эту историю, и теперь она заплатит.

— Кэтрин.

Кэтрин распахнула глаза, когда резкий голос Дилана проник в сознание. Он открыл дверцу со стороны пассажира и держал в руках женскую сумочку.

— Я нашел в машине ее сумку, — сказал он. — Но в ней нет ничего, кроме кошелька, пары ручек и косметики.

Кэтрин сглотнула, пытаясь вернуться к реальности.

— Ее мобильный в машине.

Дилан мгновение пристально смотрел на нее. Затем спросил:

— Где?

— Между сиденьями. Он выпал из ее сумочки, когда она потянулась за твоими ключами.

Он вздохнул, но не потрудился спросить, откуда она это знает. Дилан побежал обратно к машине Эрики, и девушка увидела, как он полез между сиденьями, наконец, вытащив ярко-розовый металлический прямоугольник. Он уже просматривал данные, когда вернулся к машине.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

— Не думаю, что это тебе поможет. Ты уже знаешь, что Эрика была в твоей квартире, и что кто-то вошел вслед за ней. Она выпрыгнула из окна твоей спальни и побежала к Дворцу изящных искусств.

— Ты снова установила с ней связь, хотя она мертва? Как думаешь, есть шанс, что женщина в парке — не она? — спросил Дилан.

Она тут же оборвала его взмахом руки, увидев, что блеск надежды в его глазах угас.

— Нет, прости.

— Тогда откуда взялось видение?

— Это из-за ее машины. Я наблюдала за тобой, и когда ты коснулся дверцы, внезапно увидела ее и все остальное.

Дилан сел на сиденье и захлопнул дверцу, затем уставился на сотовый в своей руке.

— Я не узнаю ни один из этих номеров, но, конечно, не против провести день, звоня по ним. У Эрики, должно быть, был какой-то контакт с тем, кто использовал ее, чтобы добраться до меня. Этот человек должен быть на этом телефоне. Мы приближаемся, Кэтрин. Я чувствую это.

— Надеюсь, что так. Но не думаю, что нам следует торчать здесь.

— Согласен. Похоже, ты, наконец-то, заняла место водителя. Когда доедешь до угла, поверни налево. Оттуда я направлю тебя обратно к дому бабушки.

— Как считаешь, мы все еще там в безопасности?

Дилан включил радио, переключая станции, пока не добрался до новостей.

— Пока мы не услышим моего имени, думаю, у нас все в порядке… по крайней мере, на несколько часов.

Кэтрин вздрогнула, почувствовав холодок, пробежавший по телу. У нее было отчетливое ощущение, что так долго они не протянут.

Глава 13

Напряжение отпустило Кэтрин, когда она отъехала от квартиры Дилана. Как только «Джетта» Эрики осталась позади, казалось, связь между ними разорвалась. На душе у нее снова стало легко, но она не могла отрицать затянувшуюся печаль. Видения перенесли ее в голову Эрики. Она испытала тот же страх, то же отчаяние, а теперь Эрика была мертва. Она проиграла свою битву, и Кэтрин ничего не могла с этим поделать. Возможно, Эрика совершила несколько серьезных ошибок, но она определенно не заслуживала смерти.

И это еще не конец.

«Битву еще только предстоит выиграть», — напомнила себе Кэтрин. Вот на чем ей нужно сейчас сосредоточиться. Спасти Эрику уже было невозможно, но она могла помочь Дилану, и девушка надеялась вместе с ним вычислить убийцу Эрики и убедиться, что он заплатит за свои злодеяния. Эрика заслуживала справедливости, даже если она не была полностью невиновна.

Мельком прочитав мысли Эрики, Кэтрин поняла, что женщину разрывали противоречивые чувства из-за совершенных ею поступков. Не то чтобы это оправдывало ее, но Эрика, очевидно, испытывала некоторое давление, чтобы подставить Дилана; она участвовала в этом по какой-то причине, и Кэтрин подозревала, что тот, кто принуждал или вовлекал Эрику, точно знал, как ею манипулировать. Этот человек был очень, очень умен. И им с Диланом придется действовать умнее.

Они почти добрались до дома бабушки Дилана, когда Кэтрин заметила супермаркет с гастрономом. При мысли о еде желудок заурчал, и девушка решила совершить короткую остановку. Время перевалило уже за час дня, и им требовалась подзарядка, чтобы действовать дальше. Когда она въехала на парковку, Дилан оторвал взгляд от экрана мобильного телефона.

— Продукты, — просто ответила она.

— Хочешь, пойду с тобой?

— Думаю, я справлюсь, и больше всего стоит беспокоиться из-за того, что нас обнаружат, опознав тебя.

— Я бы не был так в этом уверен. В вечерних новостях могут показать фотографию нас обоих.

Кэтрин остановилась, держась за ручку дверцы.

— Единственная моя фотография, которую они смогли бы раздобыть, — та, что на моих водительских правах. Эта мысль пугает.

— Не показывай права в магазине и пользуйся кредитной картой. Тебе нужны наличные?

— У меня есть. Я скоро вернусь.

Было удивительно нормально ходить по магазину, среди людей, которые выполняли свои обычные повседневные воскресные дела. За последние несколько дней произошло так много событий, что Кэтрин начала ощущать себя словно в вакууме. Теперь она снова могла дышать, дать мозгам отдохнуть, просмотреть журналы со сплетнями и послушать праздные разговоры людей, ожидающих очереди в кассу.

Перед ней стояли мама с маленьким сыном. Мальчику было около четырех или пяти лет, и он сидел в задней части тележки с покупками, держась за борта крошечными грязными ручками. Цветной лейкопластырь, украшенный красными звездами, пересекал его лоб, что его не радовало. Он все продолжал касаться яркой полоски. Мама пригладила золотистые кудряшки любящим, нежным жестом.

— Не трогай, — сказала она. — Мы же не хотим занести в ранку грязь.

Сердце Кэтрин забилось быстрее, когда в ее голове раздался другой голос, другой женщины, другого ребенка….

Маленький мальчик плакал из-за ободранной коленки. Мама присела рядом с ним на крылечке и наложила на ранку пластырь. Затем обняла ребенка и крепко прижала к себе. Ее желтое летнее платье развевалось на ветру.

— Все в порядке, Дилан. У тебя все хорошо. Мамочка поможет.

Кэтрин покачнулась, поняв, что видела Дилана с его матерью, женщиной, бросившей его много лет назад с жестоким отцом, женщиной, которая, как думал Дилан, ненавидела его. Но женщина в ее видении казалась ласковой и заботливой, нежной и доброй. Что-то в воспоминаниях Дилана не сходилось. Или, возможно, Дилан чего-то не знал о своей матери. Кэтрин чувствовала, что видение было в некотором роде важным. Оно всего лишь промелькнуло на краткий миг, но что-то да значило. Она должна выяснить, что именно.

Возможно, она установила связь с матерью Дилана, потому что они побывали в доме его отца, где хранилось так много воспоминаний Дилана. Или, возможно, она увидела воспоминания Дилана. Но это казалось маловероятным. Дилан был полон решимости забыть свое прошлое, а не возвращаться к нему.

Расплатившись в магазине, девушка вернулась к машине и обнаружила Дилана с телефоном возле уха. Нахмурившись, он отключился, когда она положила покупки на заднее сиденье, а затем скользнула за руль.

— С кем ты разговаривал? — поинтересовалась она.

— К сожалению, ни с кем. В третий раз попадаю на автоответчик без ответа и сообщений. Я думал, хоть этот номер окажется более полезным, до этого я разговаривал с женщиной из парикмахерской, куда ходила Эрика, связался с ее интернет-провайдером и дозвонился до пиццерии.

— Забавно, как эти детали заставляют ее казаться менее злой, более человечной, такой же, как мы. То, что с ней случилось, действительно ужасно.

— Да, — подтвердил Дилан отрывисто.

— Ты не позволяешь себе думать об этом, не так ли?

Он бросил на нее раздраженный взгляд.

— Какой в этом смысл? Если я буду тратить время и энергию на жалость к Эрике, могу закончить, как она.

Она знала, что Дилан не был таким бессердечным, каким притворялся. Ему было не все равно. Она видела это в его глазах прошлой ночью, когда стала ясна реальность произошедшего с Эрикой. Но Кэтрин могла понять причину необходимости держать свои эмоции под замком, по крайней мере, в данный момент. Позволь он себе расчувствоваться, возможно, не смог бы продолжать действовать так, как нужно.

Дилану гораздо лучше, чем ей, удавалось отгораживаться от своих чувств. Как журналист, он должен оставаться в стороне от происходящего. Сохранять дистанцию между собой и ужасами, о которых рассказывал. Так он сейчас и делал. Кэтрин же, напротив, казалось, что часть ее словно умерла прошлой ночью. И каждый раз, когда в ее голове прокручивался последний образ Эрики, она испытывала острую боль. И надеялась, что когда-нибудь сможет забыть об этом.

— За последние две недели Эрика много куда звонила, — сообщил Дилан со вздохом.

Кэтрин завела машину и выехала со стоянки.

— Какие-нибудь номера кажутся знакомыми?

— На прошлой неделе она трижды звонила на мою новостную станцию.

— Ну, ты говорил, что она пыталась до тебя дозвониться, перед тем, как приехать в Тахо, так что в этом есть смысл.

— Странно, не помню, чтобы получал от нее какие-либо сообщения на работе. Она оставляла сообщения мне на мобильном и домашнем телефоне, но не на рабочем.

— Возможно, не хотела, чтобы ты знал, сколько раз она звонила, и если не заставала тебя на работе, просто вешала трубку.

— Да, ты, наверное, права.

Кэтрин услышала в его голосе сомнение.

— О чем ты думаешь, Дилан?

— Не уверен. Просто плохое предчувствие. Дерьмо. Я начинаю говорить как ты.

— Тебе следует прислушиваться к своим чувствам, — сказала она, игнорируя его колкое замечание. — Если она звонила на станцию не тебе, то кому еще?

— Понятия не имею. — Он сделал паузу. — Может… Боже, интересно, Блейк Говард состоит в Метро Клаб? Это было бы так похоже на него — принадлежать к эксклюзивному мужскому клубу, где он мог бы общаться с богатыми и влиятельными людьми. Если это правда, и он знает Эрику…

— Тогда он — еще одно связующее звено между Эрикой и всеми игроками, которых мы вычислили на данный момент, — сказала Кэтрин с приливом нового волнения. — Это, безусловно, отвело бы подозрение от твоего отца. Как нам узнать, является ли Блейк членом клуба?

— Я позвоню его помощнице, Рите. Она узнает. Даже если он член клуба, маловероятно, что он стоит за этим. У Блейка не так уж много причин ненавидеть меня; и, как я уже говорил, он не настолько умен.

— Иногда люди намеренно прикидываются глупыми. Это позволяет им избежать ненужного внимания.

— Возможно. Я знаю, что он амбициозен, и к тому же богат. В его семье водятся деньги, удерживающие его на плаву. Не могу припомнить, чтобы он как-то особенно отреагировал на мою историю с Равино, хотя я никогда не спрашивал его мнения. Если он член Метро Клаб, то, вероятно, знал сенатора или надеялся на знакомство. — Дилан выдержал паузу. — У тебя хорошее чувство направления. Дом бабушки в соседнем квартале.

— Знаю. Я обратила внимание на дорогу, когда мы уезжали.

— Из тебя вышел бы хороший репортер, Кэтрин.

Она издала тихий смешок.

— Ни за что. Я не смогла бы объективно освещать новости. Слишком увлеклась бы и, вероятно, большую часть времени была очень подавлена.

— С годами ты становишься толстокожим. Вероятно, к тебе это не относится, — признался он.

— Спасибо.

— Это не оскорбление.

— Серьезно? Не могу представить, что тебе нравятся эмоциональные женщины.

— Мне не нравятся драматичные женщины. Но ты не такая. Ты просто… сложная.

— Отдам тебе должное, — сказала она, паркуя машину перед домом его бабушки. — И в любой день недели предпочту сложное безумному.

Выйдя из машины, Кэтрин поняла, что с момента их отъезда этим утром, район ожил. Дальше по улице мужчина поливал растения перед своим домом. На другом конце квартала двое детей играли в догонялки. Стоял прекрасный солнечный воскресный день, туман завис на краю горизонта, но до того, чтобы налететь с океана и накрыть город, оставалось еще несколько часов.

Она последовала за Диланом до дома, высматривая что-нибудь необычное, но все выглядело нормально. Сомнительно, чтобы кто-нибудь узнал, где они находятся, но рано или поздно новости об Эрике разлетятся повсюду. И, конечно же, к Дилану станут проявлять интерес или же отнесут к прямым подозреваемым.

— Как думаешь, тебе стоит снова позвонить своему адвокату? — спросила она, когда они вошли в дом.

— Марк сказал, что пришлет новости мне на электронку, так что я проверю ее через минуту.

Кэтрин поставила пакеты с едой на кухонный стол и начала распаковывать сэндвичи. На ужин она также купила жареного цыпленка и салат. Чем реже им придется выходить из дома, тем лучше.

— Ого, — сказал Дилан, когда она протянула ему сэндвич с индейкой, ветчиной и всевозможными начинками. — Я ожидал баклажаны и помидоры на цельнозерновом хлебе.

— Это у меня, — сказала она с улыбкой. — Как ты догадался?

— Должно быть, перенимаю часть твоих экстрасенсорных способностей.

— Наверное. Кстати, об этом…

Она села за стол, не уверенная, что хочет рассказать о своем последнем видении, но опять же, это может оказаться важным, и ей, вероятно, не удастся понять его значение без Дилана.

Он отложил сэндвич и бросил на нее настороженный взгляд.

— Почему у меня такое чувство, что я вот-вот потеряю аппетит?

— В очереди в супермаркете передо мной стояла мама с ребенком, у мальчика на лбу был пластырь. Внезапно мне предстала другая картина. Думаю, там были ты и твоя мама. Ты упал и поранил колено. Она сказала: «Все в порядке, Дилан. Мамочка поможет».

Дилан долго не моргал, а затем откинулся на спинку стула и решительно покачал головой.

— Это не могла быть моя мать. Она ничего не сделала, чтобы помочь мне в жизни.

— Ты был маленьким, может, лет пяти или шести, — продолжила Кэтрин, увидев в его глазах отголосок боли. — Кажется, вы были на крыльце дома. Летом. Дул легкий ветерок.

— Боже, — выдохнул он, положил руки на стол и опустил на них голову.

Кэтрин молчала, давая ему время собраться с мыслями. Наконец, он поднял голову и посмотрел на нее.

— Я упал на пирсе рядом с нашим пляжным домиком. Она заклеила мне колено пластырем. Невероятно, что теперь я это вспомнил. — Он перевел дыхание. — Почему ты это видишь? Эти события не имеют никакого отношения ни к Эрике, ни к ее убийце.

— Они имеют отношение к тебе. Может, я увидела это, потому что мы только что побывали в доме твоего отца. Возможно, я уловила там флюиды, сохранившие связь с твоей матерью, твоим желанием выяснить, что с ней случилось.

— Мама не переступала порог этого дома двадцать три года.

— Но она жила там когда-то и связана с тобой и твоим отцом. А также с этим домом. Наверху есть ее фотография.

— Как твое видение должно мне помочь? — бросил он резко. — И это еще не значит, что ты не могла все придумать. Каждый ребенок обдирает коленки. Каждая мать накладывает пластырь.

Девушка не дрогнула перед лицом его обвинения. Он потрясен воспоминаниями, и скорее набросится на нее, чем столкнется с тем, что ее видение может значить для него.

— Ты помнишь случай, который я описала, — тихо сказала она. — И понимаешь какой-то частью своего глупого, упрямого мозга, что я ничего не выдумала. Мы уже переступили эту черту и ушли далеко.

Он отвел от нее взгляд, уставившись на сэндвич. Через мгновение сказал:

— Даже если это правда, ну и что? Даже если она была добра ко мне тогда, даже если заботилась обо мне хоть минуту, сейчас это ничего для меня не значит. Так почему я должен беспокоиться об том единственном моменте?

— Должны быть и другие моменты, Дилан.

— Несколько, — признал он. — После возвращения с пляжа, мне стало плохо. Помню, что долго лежал в больнице. Но, в конце концов, я поправился, и следующее, что я узнаю, — то, что она ушла.

— Ты лежал в больнице? — спросила Кэтрин. — Раньше ты об этом не упоминал.

— Пустяки. Я выжил.

— Что с тобой было?

— Не помню, какой-то вирус или инфекция. Больше я этим не болел. Я все еще не понимаю, как твое видение должно мне помочь.

— Я не говорила, что оно поможет. Просто хотела быть откровенной. — Она знала, что Дилан хотел знать конкретную причину, по которой Кэтрин увидела краткий фрагмент из его детства, но не могла дать ответ. Она и сама не понимала. — По какой-то причине важно, чтобы ты ее помнил.

— Я не хочу ее помнить, — отрезал он, рывком поднимаясь на ноги. — Кэтрин, неужели ты не понимаешь? Большую часть своей жизни я провел, пытаясь ее забыть. Последнее, чего я хочу, — это вернуть ее обратно.

Он направился к двери.

— Куда ты? Разве ты не хочешь есть?

— Я потерял аппетит. Пойду проверю электронную почту и просмотрю на компьютере видео из Метро Клаб. — Он остановился в дверях. — Прошлое — не важно, Кэтрин. Важно настоящее и будущее — будущее, которое я не хочу провести в тюрьме. Почему бы тебе не сосредоточиться на нем на некоторое время и прекратить попытки собрать воедино мою развалившуюся семью?

Она не стала спорить, хотя и знала, что он был неправ. Он не сможет разобраться в своем настоящем или будущем, пока не смирится со своим прошлым.

* * *

Дилан взял материалы, которые забрал из офиса, в кабинет бабушки и принялся за дело. Пока ноутбук загружался, он, в беспокойстве и злясь, расхаживал по комнате. Он устал узнавать все последним. Даже Кэтрин, с ее чертовыми загадочными видениями, опережала его на шаг. Ему нужно найти способ вырваться вперед, поменяться ролями. Но как это сделать, если он понятия не имел, кто дергает за ниточки в этом кукольном спектакле?

Его отец? Равино? Блейк Говард?

Он сел в кресло и загрузил видео. Проигрывал его снова и снова, просматривал каждое размытое лицо на заднем плане в поисках подсказок. Когда он добрался до мужчины, держащего руку на талии Эрики, взгляд зацепился за кольцо на пальце. Он знал, что видел это кольцо раньше. Вероятно, у Блейка. На левой руке он носил кольцо колледжа Лиги Плюща — знак его значимости.

Достав листок бумаги, он записал несколько имен, оставив место под каждым. Первым значился Равино, затем отец, после — Блейк. Кто еще? Он постучал карандашом по столу. Дописал Эрику. У нее с Равино была очевидная связь, с его отцом и, возможно, с Блейком — через клуб. Эту ниточку он мог проверить прямо сейчас. Отложив карандаш, быстро напечатал электронное письмо помощнице Блейка, Рите Херриман, спрашивая, является ли Блейк членом Метро Клаб. Он сделал вид, что тоже заинтересован во вступлении в клуб и хочет найти поручителя. Так он мог получить прямой ответ, по крайней мере, на один вопрос. Дилан хотел спросить Риту, звонила ли Эрика когда-нибудь Блейку, но не заподозрит ли она неладное, когда узнает, что Эрика мертва, а он — главный подозреваемый.

Как это может навредить? Он напечатал вопрос и, прежде чем успел передумать, нажал кнопку «отправить». Как и большинство репортеров, Рита, без сомнения, проверит почту до конца дня.

Выйдя из почтового ящика, он вытащил записи своих бесед с Эрикой, вставил их в кассетный мини-проигрыватель и нажал кнопку воспроизведения. Нервный голос Эрики заставил его вздрогнуть. Было жутко слышать, как она говорит, зная, что теперь она мертва.

Выключив магнитофон, он поднялся и вернулся на кухню. Кэтрин читала газету.

— Схожу на угол улицы, — сообщил он ей. — Там есть телефон-автомат. От Марка писем не приходило, но я хочу связаться с ним.

— Хочешь, пройду с тобой?

— Я всего на пару минут.

— Будь осторожен, — попросила она с беспокойством в глазах. — Я почти боюсь выпускать тебя из виду. Это странно, потому что я уже много лет живу одна, но, вроде как, привыкла к твоему присутствию.

К своему удивлению, он чувствовал то же самое.

— Не волнуйся, я скоро вернусь.

* * *

Марк ответил после третьего гудка.

— Что происходит? — спросил Дилан.

— Я как раз собирался отправить тебе письмо. Женщина в парке была опознана как Эрика Лейтон. Департамент шерифа озера Тахо в настоящее время сотрудничает с Департаментом полиции Сан-Франциско. Они официально передали информацию нашим парням, включая косвенные улики, которые у них есть против тебя.

— Эти улики ничего не значат, поскольку Эрика погибла не в Тахо.

— К сожалению, нам придется дождаться отчета коронера, чтобы установить время и дату смерти, а также то, что ее не убили в другом месте, а затем оставили в парке. Это еще не все. Анализ на наркотики, который ты вчера сдал, показал отрицательный результат.

Дилан не мог поверить своим ушам.

— Невозможно. Эрика что-то подсыпала мне в напиток.

— Определенные лекарства довольно быстро выводятся из организма, не оставляя следов. К счастью, для получения ДНК потребуется некоторое время, так что, если твою кровь обнаружили в бунгало Эрики в Тахо или здесь, в парке «Золотые ворота», пройдет несколько недель, прежде чем это выяснится. Но должен предупредить, Дилан, полиция Сан-Франциско запросила ордер на обыск твоей квартиры, а значит, они считают, что у них достаточно улик, чтобы доказать твою причастность. Как только они проанализируют твои телефонные разговоры, станет ясно, что ты находился в Сан-Франциско, по крайней мере, в момент смерти Эрики.

У Дилана заурчало в животе. Он ожидал, что произойдет что-то плохое, и теперь это сбывалось. Он становится официальным подозреваемым в расследовании убийства.

— Я поговорил со своим другом из полиции Сан-Франциско, — продолжил Марк. — Он сказал, что ты должен сдаться как можно скорее, чтобы они могли очистить твое имя.

— Они не собираются очищать мое имя; они собираются очистить камеру с моим именем.

— Дилан, Эрика мертва. Полиция может быть наименьшей из твоих забот. Кто бы ее ни убил, возможно, следующим придет за тобой.

— Они хотят подставить меня, а не убить.

— Ты уверен?

Он совсем не был уверен. Он понятия не имел, каким будет следующий ход в этой игре. Но убийство Эрики, безусловно, повысило ставки. Кто-то играл наверняка, и в зависимости от того, кто стоял во главе, не исключено, что они также хотели его смерти.

— Ты знаешь что-нибудь о том, как была убита Эрика? — спросил Дилан.

— Застрелена… это все, что я знаю.

— На месте преступления обнаружены улики?

— Не то, чтобы кто-то жаждал поделиться этим со мной, но если убийство было частью плана, касающегося тебя, то, держу пари, там нашли что-то, что связывает тебя с преступлением. Дилан, не думаю, что у тебя есть выбор. Ты должен сдаться полиции.

— Пока нет. Мне нужно еще немного времени. Но, послушай, в следующий раз, когда будешь разговаривать со своим приятелем-копом, скажи ему, что есть еще один человек, у которого имеются веские причины желать смерти Эрике, и это Джозеф Равино. Она помогла полиции посадить его в тюрьму. Он легко мог захотеть отомстить, не говоря уже о том факте, что ее смерть, вероятно, ослабила бы обвинение против него, так она не смогла бы дать показания об их романе или разговоре с женой Равино. Вместо того, чтобы сосредотачиваться исключительно на мне, они должны работать и в других направлениях.

— Я передам. К сожалению, пребывание Равино в тюрьме, означает, что он не мог совершить это преступление сам.

— Он и жену убивал не сам. Просто убедился, чтобы ботокс, который она введет себе в лицо, убьет ее.

— Предположительно, — заметил Марк.

— Ну, единственное, что я знаю наверняка, — то, что я не убивал Эрику. А значит, это сделал кто-то другой.

— Кроме сенатора, у тебя есть какие-нибудь другие идеи?

Дилан замешкался.

— Недавно я обнаружил связь между моим отцом и Равино. Они оба общались в Метро Клаб.

— Неужели? Считаешь, твой отец в этом замешан? — изумленно спросил Марк. — Я знаю, что у вас не очень хорошие отношения, но подстава с целью обвинения в убийстве? Твой отец — добропорядочный гражданин.

— Внешне, но ты не знаешь его настоящего, — тяжело вдохнув, сказал Дилан.

— Но убийство? Способен ли он на такое?

Дилан даже не колебался.

— Безусловно. Я буду на связи, Марк, и ноутбук при мне, так что, если тебе понадобится со мной связаться, отправь сообщение.

Дилан повесил трубку. Он не мог поверить, что тест на наркотики оказался отрицательным. Петля на его шее затягивалась все туже. Он не знал, сколько еще пробудет на свободе; ему нужно использовать каждую секунду по максимуму.

* * *

— Вот и все, — сказал Дилан, закончив рассказывать Кэтрин о своем разговоре.

— Это серьезно, — ответила она с беспокойством.

Он кивнул.

— А значит, мне нужно быстро найти выход. Я буду в кабинете.

— Тебе нужна моя помощь?

— Нет, ты ничего не можешь сделать.

Кэтрин не удивилась, что он отклонил ее предложение. С тех пор как она поделилась видением о его матери, Дилан охладел к ней. Ему не понравилось, что она видела нежный момент между ними. Это шло вразрез с его мнением. Он представлял мать злой женщиной, бросившей своего ребенка, а ее видение пробило брешь в картине его мироздания. Он не хотел менять своего отношения. И не желал, чтобы она читала его мысли. Ей следовало держать рот на замке.

Каждого парня, который когда-либо был у Кэтрин, она, в конце концов, отпугивала. Она пыталась держать видения при себе. Пыталась вести себя как все нормальные люди, но потом наступал момент, когда она непреднамеренно открывала что-то, что вызывало дискомфорт или беспокойство. Дилану, вероятно, хотелось отправить ее собирать вещи. На самом деле, она не удивилась бы, если бы он предложил такое, но Кэтрин не собиралась уходить. Верил ли он, что она может ему помочь, или нет, она знала, что должна быть здесь. И больше не собиралась убегать от страхов. Если Дилан мог встретиться лицом к лицу со своими проблемами, то и она может.

Пока Дилан прятался в своем логове, она решила осмотреть дом его бабушки. Если удастся найти какие-либо подсказки к отношениям между родителями Дилана, это помогло бы ей понять семейную драму.

Начав с кухни, она обыскала каждый ящик, пытаясь открыть сердце и разум для вибраций и воспоминаний. Дух бабушки Дилана все еще витал в этих стенах, женщина была связана со всеми членами семьи. Хотя она не признавалась Дилану, вероятно, все же знала о жестоком отношении своего сына с внуком. Возможно, где-то в этом доме таились очевидные доказательства этого.

Кэтрин прошла через каждую комнату и, в конце концов, снова оказалась в хозяйской спальне. Это единственное место в доме, которое взывало к ней больше, чем остальные. Она достала фотоальбом, обнаруженный накануне вечером, и снова просмотрела фотографии, остановившись на свадебном фото. Теперь, увидев отца Дилана воочию, у нее сложилось лучшее представление о различиях и сходствах между мужчиной на фотографии тридцатилетней с чем-то давности и мужчиной, которого она видела сегодня.

Ричард Сандерс обнимал свою новобрачную. Он выглядел влюбленным, как и его жена. Мама Дилана была стройной и миниатюрной, с золотисто-каштановыми волосами, убранными под вуаль. Крошечные бриллиантовые сережки гармонировали с бриллиантовым ожерельем. Она была хорошенькой женщиной с искоркой в глазах, что напомнило Кэтрин о Дилане.

Почему она бросила Дилана и Джейка? И что не менее важно, почему так и не вернулась?

Может, на то не было веской причины. Кэтрин, конечно, выросла со многими детьми, которых бросили родители. История не нова и даже не необычна. Так почему же у нее возникло такое чувство, что в прошлом мамы Дилана таилось нечто такое, что требовалось выяснить? Дело, должно быть, в ее отношениях с Ричардом.

Отложив альбом в сторону, Кэтрин просмотрела остальные ящики комода, натыкаясь лишь на мусор, пока не добралась до последнего. Он был заполнен бумагами, конвертами и, самое главное, дневниками. Девушка принялась вытаскивать один за другим, понимая, что бабушка Дилана вела дневники всю свою жизнь.

Сев на пол, она прислонилась спиной к стене и стала читать. Первый дневник был датирован почти шестидесятилетней давностью, когда бабушка Дилана, Рут Монро, была маленькой девочкой. Кэтрин пролистала его. Очевидно, Рут родилась и выросла в Сан-Франциско. Ее отец владел хозяйственным магазином. Мама работала учительницей. Рут была старшей из троих детей и единственной девочкой, что часто заставляло ее ощущать себя чужой, поскольку ее братья были неразлучны.

Продолжая читать, Кэтрин начала чувствовать связь с маленькой девочкой, по кусочкам рассказывающей историю своей жизни. Ее сердце начало открываться, и она ощутила эмоции Рут, когда та окончила восьмой класс, пошла в среднюю школу, впервые поцеловалась, влюбилась, потеряла эту любовь и считала, что ее сердце разбито. Девушка последовала за бабушкой Дилана, когда ей было чуть за двадцать, на ее первую работу секретарем «Сан-Франциско Геральд» и желанию пройти путь до репортера, но вместо новостей попала в рубрику светской хроники и моды.

Кэтрин задавалась вопросом, знал ли Дилан, что его бабушка разделяла его страсть к журналистике. Или, может, именно поэтому между ними существовала такая близость.

В конце концов, амбиции бабушки Дилана усмирила любовь. Освещая светскую вечеринку, она познакомилась и влюбилась в Конрада Сандерса, исполнительного вице-президента страховой компании. Через год они поженились и ждали ребенка, девочку, которую назвали Элеонор. За рождением Элеонор последовали два выкидыша, и Рут отчаялась когда-либо подарить мужу сына.

Кэтрин вытерла глаза, чувствуя печаль и бремя женщины, как если бы они были ее собственными. Затем, пролистнув страницы, она улыбнулась при виде записи о беременности. Рут родит долгожданного мальчика. И назовет его Ричардом. Отец Дилана, безусловно, был желанным ребенком. И избалованным, по словам Рут, ведущей хронику своих материнских лет и чувствующей вину из-за желания дать все сыну, которого она так долго ждала, даже за счет предпочтения Ричарда Элеонор. К Ричарду во многих отношениях относились как к маленькому принцу, по-видимому, с раннего возраста взрастив в нем чувство собственного достоинства.

Взяв следующий дневник, Кэтрин поняла, что ей нужно включить лампу. День уступал ночи, и солнечный свет померк. Взглянув на часы, она поняла, что уже почти семь. Дневники настолько ее поглотили, что она потеряла счет времени. В доме, конечно, стояла тишина. Дилан, должно быть, все еще просматривал свои записи или работал на компьютере. Может, она прочитает еще один дневник, а потом пойдет посмотрит, что он делает.

Следующий дневник был датирован много лет спустя, и когда Кэтрин поняла, что Рут писала о том, как ее драгоценный Ричард попросил женщину выйти за него замуж, ее пульс участился. Молодую женщину звали Оливия Маршалл. Она только начала работать воспитательницей в детском саду. Отец Ричарда, Конрад, остался недоволен выбором сына. Он считал, что Ричард мог бы составить гораздо выгодную партию, чем воспитательница из неблагополучной семьи, в которой не текло ни капли голубой крови. Но Ричард был без ума от Оливии. Он даже сказал матери, что Оливия околдовала его. Рут написала в дневнике, что втайне была в восторге от этого брака, потому что считала, что Ричарду нужен кто-то, кто смягчит его, покажет другую сторону жизни, но в то же время она беспокоилась, что Оливия недостаточно сильна, чтобы справиться с ее сыном.

Неужели Ричард сломил дух Оливии? Так вот почему она сбежала? Кэтрин принялась перелистывать страницы, понимая, что если Рут писала обо всем, то наверняка написала бы о распаде брака сына. Но дневник закончился празднованием рождения Джейка, за много лет до того, как Ричард и Оливия расстались.

Отложив дневник в сторону, Кэтрин порылась поглубже в ящике и вытащила два дневника, перевязанных ветхой светло-голубой лентой. Держа дневники, по ее руке поднялась волна тепла, распространяясь по всему телу. Позвоночник начало покалывать. Здесь что-то было, что-то важное. Девушка попыталась развязать ленту, но та была затянута узлом. У нее в животе скопилась тревога. Она подняла глаза, удивляясь, почему тени на стенах стали длиннее. Пришло ощущение, что надвигается нечто плохое. Возможно, ей не суждено узнать правду. Узел упорно ускользал от попыток развязать его. Она уже собиралась отправиться на поиски ножниц, когда окно рядом с ней разлетелось вдребезги.

Взрыв отбросил ее назад к стене, а осколки стекла брызнули по комнате.

Потрясенная неожиданным нападением, Кэтрин замерла, пытаясь понять, что произошло. Кто-то бросил в окно камень? Бейсбольный мяч? Но на улице было темно, и не слышно, чтобы кто-то выкрикивал извинения.

— Дилан! — в панике позвала она, боясь сделать хоть шаг.

— Кэтрин! — крикнул он в ответ, его шаги ускорились, когда он взбежал по лестнице и ворвался в комнату. — Какого черта произошло?

— Что-то разбило окно.

Он двинулся вперед.

— Стой. — Она вскинула руку. — Не подходи слишком близко к окну. Вдруг это уловка, способ выманить тебя.

Дилан присел на корточки рядом с зазубренными осколками стекла на полу. Он поискал то, что разбило окно.

— Я не вижу ни камня, ни кирпича, ни чего-либо еще, — сказала Кэтрин.

Дилан встревоженно посмотрел на оконное стекло, а затем на нее.

— Думаю, кто-то выстрелил в окно.

— Нет, — охнула она, приложив руку к сердцу. Их преследовал тот, кто застрелил Эрику в парке?

Дилан схватил ее за руку и потащил из комнаты.

— Куда мы направляемся? — спросила она, когда они сбежали вниз по лестнице.

Прежде чем Дилан успел ответить, в гостиной лопнуло одно из окон; секунду спустя соседнее окно постигла та же участь. Однако звука выстрела не раздалось.

— Почему я не слышу выстрелов? — спросила Кэтрин.

— Должно быть, глушитель, — мрачно сказал Дилан, когда они укрылись в коридоре.

— О, боже, — пробормотала Кэтрин, напуганная больше, чем когда-либо в жизни.

— Оставайся здесь. Я сбегаю в кабинет, захвачу ноутбук, а потом мы уберемся отсюда к чертовой матери.

— Нам нужно позвонить в полицию.

— Если мы это сделаем, меня арестуют.

— Это лучше, чем быть мертвым.

— Просто жди здесь. Ладно? Одна проблема за раз.

Кэтрин приложила ладонь к стене, готовясь услышать звук разбитого окна, но все было тихо, слишком тихо. Сердце бешено колотилось в груди. Ей было трудно дышать. Голова слегка кружилась. Но она не могла упасть в обморок. Она должна бороться за свою жизнь.

«Думай», — сказала она себе. Если они пустятся в бега, ей нужна ее сумочка и деньги. Без всего остального она смогла бы жить. Ее сумочка стояла на столе в конце коридора. Держась ближе к стене, девушка бесшумно двинулась вперед. Она засунула дневники, которые все еще держала в руке, в сумочку и только успела перекинуть ремешок через плечо, как окно в столовой разлетелось вдребезги. Крик вырвался из нее без всякой сознательной мысли.

Дилан выбежал из кабинета, держа в руках ноутбук. Казалось, он испытал облегчение, увидев ее целой и невредимой.

— Я же сказал тебе оставаться на месте.

— Мне нужно было забрать сумочку. Как мы выберемся отсюда? Как только попытаемся уйти, он нас пристрелит. Вероятно, этого он и добивается: выманивает нас из дома.

— Знаю, Кэтрин, но если мы не уйдем, станем легкой добычей.

В столовой лопнуло второе окно. Стрелок играл с ними. Кэтрин сморгнула слезы ужаса.

— Гараж, — выпалил Дилан. — Возьмем твою машину. В гараж можно попасть через кухню.

С колотящимся сердцем она последовала за ним к своей машине. Он заехал в гараж задом, так что, по крайней мере, они будут двигаться вперед, когда гаражные ворота откроются.

Дилан бросил вещи на заднее сиденье, пока она пристегивала ремень безопасности. Затем нажал кнопку на боковой стене гаража, запрыгнул в машину и подождал, пока ворота откроются. Следующие две минуты будут самыми опасными.

— Ложись, — сказал ей Дилан. — На пол.

Она отстегнула ремень безопасности и попыталась втиснуться в пространство между сиденьем и передней панелью.

— А как же ты?

— Со мной все будет в порядке. Держись.

Она вцепилась в края сиденья и начала молиться, когда Дилан вдавил педаль газа, и машина рванула вперед. Окно над головой Кэтрин разлетелось вдребезги, и она закричала, когда машину занесло на подъездной дорожке.

Глава 14

Дилан гнал по улице, радуясь, что последняя пуля не задела ни его, ни Кэтрин. Взвизгнув шинами, он повернул, и когда машина выровнялась, посмотрел в зеркало заднего вида в поисках света фар. Конечно же, они были там. Это стрелок или просто случайная машина? Он не мог позволить себе принять неправильное решение, поэтому снова с силой вдавил педаль газа.

Кэтрин стряхнула осколки стекла со своего сиденья.

— Лежи, — коротко бросил он ей. — Кажется, он нас преследует.

— Можешь его разглядеть?

— Машина походит на фургончик.

Дилан повернул направо, затем налево, пытаясь уйти от преследователя, но машина крепко села на хвост. Он увидел силуэт мужчины в кепке, но больше никаких деталей разглядеть не удалось.

Наконец, он добрался до прибрежного шоссе, участка дороги, идущего вдоль океана. Движение там будет более интенсивным, с большим количеством транспорта, что, как он надеялся, помешает мужчине стрелять. Пытаясь оторваться от фургона, Дилан перестроился и направился на север. Миновал «Клифф-хаус», расположенный на берегу Тихого океана, петляя по обсаженным деревьями дорогам парка Президио, и, наконец, оказался на въезде к мосту Золотые ворота. Свернуть было невозможно, а учитывая оживленное движение на мосту, Дилан решил, что в любом случае лучше всего уехать из Сан-Франциско. Из-за слияния полос движения фургон, казалось, теперь отстал от них на дюжину машин.

Съехав с моста и снова выехав на четырехполосную автостраду, Дилан прибавил газу, надеясь использовать небольшое преимущество в своих интересах. С увеличением скорости ветер ворвался в разбитое окно, громко шумя в салоне. Он взглянул на Кэтрин, все еще скорчившуюся на полу. Ее голова покоилась на руках, прижатых к краю сиденья. Волосы закрывали лицо, так что он не мог видеть его выражения, но ее тело сотрясалось с каждым вдохом. Он хотел сказать ей, что теперь она может подняться, они в безопасности, но местность по эту сторону моста была окружена пустыми холмами, и если фургон догонит их сейчас, стрелок может выстрелить, проезжая мимо. Он не хотел, чтобы Кэтрин оказалась на линии огня.

Миля проносилась за милей, Дилан все это время поглядывал в зеркало в поисках каких-нибудь признаков фургона. Казалось, автомобиль исчез. Дилан хотел расслабиться, но не мог. На данный момент любой шаг, что он считал правильным, оказывался неверным. Останься он на озере Тахо вместо того, чтобы бежать в Сан-Франциско, его бы не было в городе на момент убийства Эрики, и с него сняли бы обвинение. Вместо этого он сыграл на руку убийце. Помог ему. Какой же он дурак.

И что теперь? Что будет дальше?

Кэтрин подняла голову, стряхнула остатки осколков с кожаного сидения и вскарабкалась обратно. Она устало вздохнула и вытянула затекшие ноги, насколько это было возможно в тесном пространстве. Затем откинулась на подголовник, позволяя ветру из разбитого окна развевать ее волосы.

Ее бледное лицо резко выделялось в ночных тенях. В огромных, широко распахнутых глазах читался испуг, но подбородок был поднят, а руки скрещены в почти вызывающей позе. Она не собиралась его бросать. Дилан мог на нее положиться.

Осознание этого с силой поразило его. Он почти боялся в это поверить. Кроме Джейка, он никогда не позволял себе зависеть ни от кого, но здесь рассчитывал, что Кэтрин останется с ним. Ей, конечно, не следовало этого делать. У нее не было перед ним никаких обязательств. Она бы нечего не приобрела, но могла бы потерять все. И все же она осталась. Даже сейчас девушка тихо ехала с ним, не требуя, чтобы ее высадили у ближайшего полицейского участка.

Дилан был удивлен ее преданностью, не зная, как с этим справиться. Хотел ли он вообще от нее таких жертв? Чего она ожидала взамен?

Наверное, слишком многого. Даже всего. А он не мог предложить ей ничего. Внутри он был сломлен. Дилан не часто признавался в этом даже самому себе, но Кэтрин заслуживала цельного мужчину, такого, который не страдал бы от своего прошлого. Она заслуживала этого. Ей самой пришлось нелегко, и хотя он не знал степени ее боли, но видел, что она глубока.

Следующие несколько минут пролетели в тишине. В данный момент у него не находилось слов, и, по-видимому, у нее тоже. Они спасались от неизвестного врага. Дилан всегда мог назвать плохого парня в каждой истории, которую освещал, от войн до похищений и убийств, но на этот раз дело обстояло по-другому.

Проблема заключалась в том, что он понятия не имел, как вычислить игроков, и чем дальше убегал, тем дальше удалялся от всех участников. Но он боялся остановиться. Так одна миля перетекала в другую. Он надеялся, что с расстоянием придет ясность и появится шанс перегруппироваться и составить план, который отправит их в наступление. К сожалению, датчик уровня бензина на приборной панели показывал, что горючее почти на исходе. На следующем съезде Дилан повернул. Последнее, чего он хотел, — чтобы у них кончился бензин, и они застряли на обочине шоссе.

— Почему ты свернул? — с тревогой спросила Кэтрин, бросив быстрый взгляд через плечо.

— У нас почти кончился бензин. За последний час я не видел никаких признаков фургона. Думаю, мы ушли от него на мосту.

— Ты уверен?

Отчаяние в ее глазах требовало только одного ответа.

— Уверен. Все будет хорошо, Кэтрин. Теперь мы в безопасности.

— Я знаю, что ты насмехаешься надо мной.

— Я ожидал, что ты так скажешь, — сказал он с усталой улыбкой.

— Где мы находимся?

— В округе Сонома, стране виноделия. Я видел указатель на Кловердейл, так что мы примерно в часе езды к северу от Сан-Франциско.

Дилан заехал на заправку и заглушил двигатель. С участившимся пульсом он открыл дверцу. В ближайшие несколько минут они будут чрезвычайно уязвимы для машин, въезжающих на заправку. Он надеялся, что действительно оторвался от хвоста.

Он вышел из машины, направился к кассе в минимаркете и отдал две двадцатки. Вернувшись к машине, вставил шланг в бак и глубоко вздохнул, собираясь с духом. Адреналин все еще бурлил в теле, мешая сосредоточиться. Но ему нужно было сконцентрироваться и подумать о том, как спасти их обоих.

Пока автомобиль заправлялся, Дилан взял стеклоочиститель и обошел машину со стороны Кэтрин. Он соскреб оставшиеся осколки стекла с оконной рамы, стараясь не задеть девушку.

— Если бы ты не сказал мне спрятаться, я могла бы погибнуть, — сказала она, привлекая его внимание к своим голубым глазам, которые излучали благодарность.

— Но ты спряталась, и с тобой все в порядке, — уверил он ее, чувствуя, что ей это нужно.

— Благодаря тебе. — Она сделала паузу. — У тебя кровь.

Он посмотрел на свою руку.

— Просто царапина от осколка.

— Тебе повезло, что пуля не попала в тебя.

— Знаю.

— Если бы ты не взял все в свои руки, я, вероятно, все еще сидела бы, съежившись, в коридоре дома твоей бабушки, не зная, что делать.

— Сомневаюсь. Ты уже взяла свою сумочку, ища путь к отступлению. Тебе нравится себя недооценивать, но я видел тебя в действии. У тебя есть мужество.

Она слабо улыбнулась ему.

— Ты очень добр ко мне.

— Главное, не благодари меня слезами, — резко сказал он. — Ненавижу, когда женщины плачут.

Кэтрин покачала головой, смаргивая слезы.

— Я никогда не плачу. Я — кремень.

— Вне всякого сомнения.

Дилан наклонился к окну и поцеловал ее в губы, думая, что делает это, чтобы утешить ее, заставить чувствовать себя лучше, но на самом деле это он нуждался в связи, в ее энергии, ее силе — силе, которую она так часто не видела в себе и не считала чем-то особенным. Ее губы были мягкими и сладкими на вкус. Он заставил себя отстраниться, борясь с желанием забыть обо всем и на следующие несколько часов, дней или недель просто раствориться в ее поцелуе.

— Кажется, все… бензин, — указала Кэтрин, прерывая его мысли.

Он вздрогнул, осознав, что пялится на нее как идиот.

— Точно. — Обойдя машину, он вынул шланг и поставил пистолет на место. Прежде чем вернуться к машине, еще раз огляделся, не увидев никаких признаков фургона. Открыл дверцу и сел за руль.

— Куда мы теперь? — спросила Кэтрин с выжидающим выражением.

— Нужно найти место для ночлега… мотель, полагаю. Мы должны выяснить их следующий шаг, — сказал он, поворачивая ключ в замке зажигания.

— Ты не имеешь в виду наш следующий шаг?

— Совершенно очевидно, что эту игру контролируют они, — сказал он, ненавидя это признавать.

— Только это не игра. — Кэтрин выдержала паузу. — Мы должны были умереть, Дилан. Почему мы еще живы?

Этот вопрос крутился у него в голове последние шестьдесят миль. Стрелок играл с ними, мучая ожиданием, пока решал, в какое окно выстрелить следующим. В любой момент он мог проникнуть через одно из разбитых окон и ликвидировать их с Кэтрин, но он этого не сделал. Для этого существовала лишь одна причина.

— Мы не должны были умереть, — ответил Дилан, отпуская сцепление и отъезжая от бензоколонки.

— Почему никто не вышел из своих домов, чтобы выяснить причину шума? Или вызвать полицию? — спросила Кэтрин. — Не понимаю. Неужели никто не слышал звук разбивавшихся окон? Грохот был оглушающий. Весь дом сотрясался.

— Пистолет, должно быть, был с глушителем. Выстрелов я не слышал, только звон разбитого стекла. Возможно, для нас это звучало громче, потому что мы находились внутри. Соседи — пожилые люди, вероятно, слабослышащие, и кто знает, были ли они вообще дома.

— Вероятно, — с сомнением сказала Кэтрин. — Я просто не могу поверить, что в нас стреляли посреди жилого района, и никто не пришел нам на помощь.

— Люди не любят вмешиваться. Что касается того, почему мы не мертвы, думаю, стрелок хотел, чтобы мы знали, что он может добраться до нас, что он рядом, ждет, наблюдает. Это была демонстрация силы и, возможно, также предупреждение.

— О чем?

Вот этого он не знал. Если за нападением стоял Равино, то какова цель тактики запугивания? Расследование Дилана тут не при чем. Он не собирался дальше заниматься делом Равино. Вся собранная им информация уже передана копам. И суд продолжится независимо от того, жив Дилан или мертв. Что возвращало его мысли к более личному мотиву: желанию увидеть его напуганным и в бегах.

В некотором смысле он сожалел, что покинул дом, но ему нужно было позаботиться о Кэтрин, не говоря уже о том, что он не был настолько эгоистичен или глуп, думая, что сможет победить человека с оружием и преимуществом темноты и внезапности. Для сражения ему придется дождаться другого шанса. И он настанет. Игра была еще далека от завершения.

— Полагаю, стреляли для того, чтобы заставить нас гадать, — размышлял он вслух. — Вывести из равновесия, отвлечь от мыслей об убийце Эрики.

— У них получилось.

— Несомненно. — Дилан остановился на светофоре, затем свернул на автостраду, направляясь на север.

Им не повредит отдалиться от города еще на несколько миль. Дилану стоит беспокоиться не только о стрелке, но и о полиции. Хотя, конечно, выбитые окна в доме бабушки сработали бы в его пользу и доказали бы, что кто-то пытался его подставить или, по крайней мере, был замешан в этом.

Почему организатор не предусмотрел этого? Или это его ошибка? Неужели им, наконец, представился шанс? Или план изменился?

— Интересно, как нас нашли, — в свою очередь размышляла Кэтрин. — Мне неприятно вновь вспоминать тебе об отце, но когда мы выходили из его дома, кто-то наблюдал за нами из окна.

— А мы приехали на бабушкиной машине. Если бы отец ее увидел, ему не потребовалось бы много времени, чтобы понять, где я нахожусь, — закончил ее мысль Дилан.

Он крепче сжал руль. Как бы ему ни хотелось верить, что это Равино или даже Блейк Говард замышляли против него заговор, имя отца постоянно всплывало. Кто еще смог бы вычислить, где они находятся?

— Что ж, должен отдать старику должное: если это его рук дело, он делает чертовски хорошую работу. И это так похоже на него — желать мне страданий перед смертью.

— Дилан, это всего лишь одна из теорий.

Он взглянул на нее.

— Ты не думаешь, что это он? Ты же сама только что указала на него.

Она пожала плечами.

— Да, но мне кажется, что я не совсем права.

— Тогда кто, по-твоему, это может быть?

Кэтрин на мгновение задумалась.

— Кто-то с действительно больным разумом. Повернутый. Темный. Одержимый.

— Ты только что описала моего отца.

— Серьезно? Он такой всегда?

Дилану было ненавистно, что она подвергала сомнению его суждения. Кэтрин говорила так же, как и другие взрослые, считавшие его сумасшедшим, когда он осмеливался намекнуть, что дома не все хорошо.

— Не верится, что ты сомневаешься во мне. — Он не смог сдержать обвинения в предательстве в своем голосе. — Думал, ты со мной связана. Что у нас с тобой эта ментальная связь, которая так честна и правдива.

— Ох, Дилан, я не сомневаюсь в тебе, — порывисто возразила Кэтрин. — Честно. Не следовало мне так говорить. Я просто сравнивала мужчину, которого мы встретили сегодня утром, с мужчиной, которого видела на его свадебной фотографии. Мне стало интересно, что случилось, что так изменило его. Вот и все. Я знаю, что он причинил тебе сильную боль. И верю тому, что ты мне рассказал.

— Забудь, — быстро сказал он, отмахиваясь от ее извинений.

— Не собираюсь я забывать. Я пережила кое-что из того, что пережил ты, и знаю, каково это — чувствовать себя одиноким, будто находишься в некой параллельной вселенной, которую никто другой не может видеть. Все считают, что знают, как ты живешь, но они ошибаются. Ты живешь в аду, но они считают это раем. Дилан, посмотри на меня.

Он бросил на нее быстрый взгляд, заметив мольбу в ее глазах. Может, она действительно понимала.

— Я не знаю, превратился ли отец в монстра после ухода матери, или всегда был таким. И никогда не узнаю, поскольку мы с Джейком — единственные, кто действительно видели его чудовищную сторону. Бабушка, тетя и двоюродные братья не видели его истинную сущность, или, по крайней мере, не хотели ее признавать.

— Воспоминания Джейка такие же, как у тебя?

— Не совсем, — ответил Дилан, переводя взгляд на дорогу. — Джейк часто говорил, что, по его мнению, отца ожесточил и сделал злым развод, но не все разведенные мужчины жестоко обращаются со своими детьми, потому что несчастны. Это исходит из какого-то другого места в душе.

— Да, из темного места, — согласилась она. — Некоторые люди больны и злы по натуре.

У него создалось впечатление, что Кэтрин говорит уже не о его отце.

— Ты не можешь выбросить из головы убийцу Эрики, да?

— Я пытаюсь.

Он знал, что она не хотела возвращаться к тому моменту, когда мельком увидела мысли убийцы, но он чувствовал себя обязанным спросить ее об этом.

— Когда ты оказалась в голове убийцы, то думала, что установила связь с самим киллером или с заказчиком убийства? Потому что, мне кажется, мы имеем дело с двумя разными людьми.

— С киллером… я была в его голове, — уверенно ответила Кэтрин. — Смотрела его глазами. Чувствовала его удовлетворение.

— И у тебя не возникло ощущения, что он работал на кого-то другого?

— Нет, не из его мыслей, но я согласна с тобой, что должно быть два человека. Но у меня создалось впечатление, что он наслаждается моментом убийства. У него это хорошо получается. Это его работа. Его жизнь.

От слов Кэтрин по его телу пробежал холодок. Дилан взглянул на ее профиль, отметив вернувшееся напряжение. Он сожалел, что поднял эту тему.

— Не думай больше об этом.

— Это трудно. Мне кажется, что подсказка прямо перед моим носом, но я ее упускаю. Если я связана с киллером, почему не знаю, на кого он работает?

— Потому что он не дал тебе намека в своих мыслях. — Дилан помолчал, затем сказал: — Я удивлен, что ты не почувствовала его сегодня вечером, не уловила никаких признаков того, что он наблюдал за домом.

Она застыла на месте.

— Вообще-то, я испытывала дискомфорт. Но решила, что это просто потому, что уже стемнело. Я отмахнулась от своего предчувствия.

— Отмахнулась? Ты? — удивленно повторил он. — Ты так можешь? Я думал, видения неожиданно обрушиваются на тебя.

— Это было скорее ощущение, чем видение, и я отвлеклась, потому что мне не терпелось прочитать последние два дневника. Я включила лампу, думая, что прогоню тени, и тут окно разлетелось вдребезги. Стрелок, должно быть, увидел меня в спальне наверху. Возможно, ждал, когда загорится свет, чтобы выяснить, где мы находимся.

— Возможно, — сказал Дилан, его разум зацепился за более раннюю деталь ее заявления. — Что за дневники ты читала?

— О, вот эти. — Кэтрин вытащила из сумочки два дневника. — Они твоей бабушки. Я держала их в руке, когда началась стрельба. Так и не выпустила.

— Что в них?

— Вообще-то, я еще их не открывала, но твоя бабушка вела дневники всю жизнь. Всю вторую половину дня я читала о ее детстве, семье, первой любви и так далее. Я как раз добралась до той части, где родился ты, потом нашла эти последние два дневника, но не смогла их развязать, а потом окно разлетелось, остальное ты знаешь.

Дилан проглотил внезапно образовавшийся комок в горле. Он не хотел знать, что написала бабушка.

— Может, дневники дадут нам какое-то представление о твоем отце, — добавила Кэтрин. — Ты смог бы узнать, что твоя бабушка на самом деле думала о нем.

— Что он, без сомнения, был принцем, — цинично сказал Дилан. — Она точно не видела в нем жестокого абьюзера.

— Но считала его избалованным. Она подробно писала о том, как ее опечалили выкидыши между рождением ее дочери Элеоноры и твоего отца, и как сильно она хотела сына. И когда Ричард появился на свет, она не смогла удержаться от того, чтобы не избаловать его до чертиков. Она понимала, что это неправильно, но хотела подарить ему весь мир. Чем старше он становился, тем больше брал. Она волновалась, когда твои родители поженились. Не была уверена, что у твоей мамы хватит сил справиться с ним. — Кэтрин перевела дыхание. — Прочитав все это, я задаюсь вопросом: почему твой отец выбрал твою маму. Они были такими разными. Он был амбициозным бизнесменом, стремившимся подняться на вершину. Она была воспитательницей детского сада из простой семьи. Что заставило их хотеть друг друга?

— Будь я проклят, если знаю. — Дилан вскинул руку, когда Кэтрин снова открыла рот. Он почувствовал отчаянную потребность остановить ее, чтобы она не произнесла больше ни слова об этом. — Не хочу больше ничего слышать, Кэтрин.

— Дилан, я знаю, ты не считаешь прошлое важным, но…

— Но ничего, — прервал он ее. — Это мое прошлое, и я сам решаю, что хочу знать. Просто позволь мне вести машину. Я не могу сейчас иметь с этим дело.

Дилан не был уверен, что когда-нибудь сможет, но ему определенно нужно находиться в таком месте, откуда при необходимости он смог бы сбежать. Странно, что он думает об этом таким образом, словно прошлое все еще может причинить ему боль. Все было кончено и сделано. Не так ли?

Он не претендовал на экстрасенсорные способности Кэтрин, но его собственные инстинкты подсказывали ему, что он не мог игнорировать тот факт, что Кэтрин продолжала возвращать его родителей из прошлого в настоящее. Должно быть, из-за связи его отца с Эрикой. Дилан просто не мог понять, при чем здесь его мать. Может, дело заключалось в том, что чувства Кэтрин охватывали все и не отфильтровывали ненужное.

Он размял шею, слыша хруст каждого позвонка. Все в его жизни было большим вопросительным знаком. Два дня назад он бы сказал, что у него есть ответы на все вопросы. Теперь у него их не было. Но одно он знал наверняка.

— Сегодня вечером они совершили ошибку, — сказал он. — Если они хотели нашей смерти, то должны были довести дело до конца, потому что я никому не предоставлю другого шанса убить тебя или меня.

Кэтрин не ответила. Он не знал, поверила она ему или нет. И, несмотря на свои уверенные слова, он понятия не имел, как собирается их выполнить.

* * *

Лицо Кэтрин замерзло. Зубы начали стучать от вездесущего ветра, врывающегося в разбитое окно с ее стороны. Она натянула свитер до самого носа, но все равно чувствовала на щеках жжение ночного воздуха. Глаза слезились, поэтому она закрыла их, пытаясь расслабиться, найти в своем сознании какое-нибудь спокойное место, куда можно убежать, не то чтобы ее разум когда-либо оставлял ее в покое.

Сейчас она должна чувствовать себя более расслабленной. Они ехали в сотне миль от города, в глубине винодельческой страны. Полиция не смогла бы их найти, как и человек, который за ними охотился. Он, должно быть, уже сдался. Логично думать, что на данный момент они в безопасности. К сожалению, ее инстинкты всегда побеждали логику, и она не могла избавиться от ощущения, что неприятности не за горами.

Она хотела верить, что Дилан защитит ее. Знала, что он попытается. Если бы до этого дошло, он бы закрыл ее своим телом. Такой он человек: бескорыстный, смелый. Кэтрин никогда не встречала никого, похожего на него. И хотела, чтобы Дилан мог увидеть себя таким, каким он был сейчас. В своей голове он по-прежнему видел испуганного ребенка, который не мог убежать от насильника, кто все делал только неправильно, кто чувствовал себя отброшенным, потерянным и беспомощным. Все то плохое, что он когда-либо слышал о себе, вероятно, снова и снова прокручивалось в его голове каждую ночь перед сном. Всегда легче поверить в то плохое, что люди думают о тебе, чем в хорошее. Кэтрин знала это не понаслышке.

Она хотела пробиться сквозь его эмоциональные стены, но их построили надежными и прочными, рассчитанными на длительный срок. Время от времени она проскальзывала через небольшую трещину, но затем он вновь ее заделывал и выталкивал ее наружу.

Дилан боялся ее, ему было не по себе от того, что она в нем видела. Он не первый мужчина, которого она напугала своими видениями, и Кэтрин сомневалась, что последний, но он был единственным, с кем она действительно хотела остаться. Но он уйдет… в конце концов. Она знала это так же точно, как и все остальное. Дилан не хотел быть с женщиной, которая могла заглянуть ему в голову, которая знала его прошлое и слышала все его секреты. Она не думала, что он делился этим с кем-то из женщин, с которыми встречался. Он винил себя за то, что не противостоял отцу, за то, что не сопротивлялся, за то, что не смог победить. Поэтому прятал того мальчика-неудачника за высокими, крепкими стенами.

Мужчина, которым он стал, всегда побеждал, всегда добивался успеха. Когда-нибудь Дилан найдет женщину, которая добавит доверия к его качествам, кого-нибудь красивого, образованного и совсем не сумасшедшего, совсем не причудливого — совсем не такую, как она. Он хотел совершенства во всех сферах своей жизни. Кэтрин не винила его за это. Она тоже стремилась к идеальной жизни. Но в последнее время начала понимать, что больше не хочет совершенства. Она просто хотела любви, настоящей любви, такой, которая расцветала с годами, с испытаниями крепла, любви, которая не колебалась перед лицом сомнений, любви, которой, вероятно, не существовало в реальном мире. Ей, безусловно, такой никогда не попадалось. Но все же она верила в нее. Вот такой романтичной дурочкой она была.

Вздохнув, она попыталась перенаправить мысли, подумать о чем-то другом, переключиться на образ, который не являлся бы Диланом, или его отцом, или его матерью, или Эрикой. Она хотела погрузиться в одну из своих мирных картин — красивый луг, тихий бассейн, пляж, где любили бегать ее собаки. Но эти образы не могли сложиться в ее сознании. Их отталкивала темная тень, которая ширилась и окутывала все на своем пути.

Его номер в мотеле выходил окнами на шоссе. Мимо с жужжанием проносились машины, безжалостно ревя двигателями. Сквозь провисшие на окне занавески пробивался оранжевый свет от вывески ресторана быстрого питания. Это место было крысиной дырой. Он сможет позволить себе «Ритц» после того, как закончит эту работу, и ему не терпелось сделать именно это. Но не сейчас, потому что сволочи, на которую он работал, вздумалось поиграть в игры.

В голове снова зазвучал голос, загадочные инструкции, странные просьбы. Что, черт возьми, происходит? Он — убийца, а не игрок. Когда он стрелял, то стрелял, чтобы убить, а не напугать, не заставить кого-то бежать. Но он получил приказ. И выполнил свою задачу. Скоро эта работа закончится. Для него это время не могло наступить достаточно быстро.

Он поднял трубку и набрал знакомый номер.

— Их, знаете ли, двое. Если хотите, чтобы они оба умерли, — это двойная цена.

Он слушал, и его сердце воспарило от ответа. Будет приятно. Он заманит ее в ловушку. Она поймет, что выхода нет, а потом по его приказу испустит последний вздох. Он не мог дождаться.

— Все понял, — подтвердил он. — Женщина умрет первой. Никаких проблем. Вообще никаких.

Кэтрин вздрогнула, заморгав, открыла глаза, отчаянно пытаясь вырваться из темноты своего сознания. Она снова видела его, и теперь он охотился не только за Диланом. Сердце бешено колотилось. Она была следующей. «Женщина умрет первой». Он говорил о ней.

— О, боже, — выдохнула она.

Дилан взглянул на нее, его глаза сузились в тревоге.

— Что стряслось на этот раз?

— Он собирается убить меня первой.

— Кто?

Кэтрин понимала, что Дилан хотел, чтобы она опознала этого человека, но она его не видела. Она была им. Чувствовала его восторг от перспективы увидеть, как она умрет. Он хотел изолировать ее, одну загнать в угол.

У нее перехватило дыхание, когда ее разум пронесся по еще одному призрачному коридору в ее голове, месту, куда она никогда не ходила, разве что в своих кошмарах, но никогда наяву. Она боролась, чтобы оставаться на свету, но тени затягивали ее.

Кто-то окликнул ее, голос из далекого прошлого, слова звучали шелковисто и нежно, но со злым умыслом. Кэтрин зажала уши ладонями.

— Нет, — громко воскликнула она. — Не надо. Уходи. Перестань!

— Кэтрин, — услышала она Дилана, но его голос был не таким сильным, как у другого мужчины.

— Где ты, малышка? Где ты прячешься, горошинка?

Она затаила дыхание, сжавшись в настолько плотный и крохотный комочек, насколько это было возможно. Он ее не найдет. Не сможет. Она повторяла эти слова снова и снова, взгляд зацепился за капли крови, испачкавшие ее пальцы. Она зарылась лицом в хлопчатобумажную ночнушку, ощущая запах собственного страха и рвоты, слыша в голове крики. Если он ее найдет, то тоже убьет.

Она почувствовала, как машина вильнула, а затем резко остановилась. Рывок ремня безопасности вернул ее в настоящее. Кэтрин распахнула глаза, когда Дилан схватил ее за руки, отводя их от ушей, чтобы она его услышала.

— Твою мать, Кэтрин, — рявкнул он решительно. — Поговори со мной. Посмотри на меня.

Команды Дилана загнали другого мужчину обратно в глубины ее сознания.

Она уставилась на него, ее грудь тяжело вздымалась, пока она пыталась отдышаться. Смутно она поняла, что Дилан съехал на обочину шоссе.

— Что, черт возьми, происходит, Кэтрин? У тебя еще одно видение? Ты связалась с парнем, который пытается нас убить?

Она хотела ответить ему, но слова не шли с языка. Ее настоящее и прошлое сливались воедино. Она хотела убежать, но не было никакого способа избавиться от ужасов собственного разума. Она стояла очень близко к краю опасного обрыва. Всю свою жизнь Кэтрин задавалась вопросом, не сломается ли она однажды, не разорвется ли надвое, не заснет ли однажды и никогда не проснется. Человек не может выдержать слишком многого. И сегодняшнее покушение на ее жизнь напомнило ей о последнем разе, когда она избежала смерти.

Быстро моргая, она попыталась сосредоточиться на чем-то реальном, на чем-то прямо перед ней. Но боялась, что проигрывает по-крупному, и не могла не задаваться вопросом: сколько еще шансов у нее будет, прежде чем кому-то удастся ее убить.

— Кэтрин, посмотри на меня.

Слова Дилана заставили ее повернуть голову. Тепло его ладоней на ее руках пробилось сквозь жуткий холод.

— Ты замерзла, — сказал он, сильно растирая ей пальцы. — Я должен был остановиться раньше.

— Я… я в порядке, — выдавила она, наконец.

Однажды ей придется столкнуться с тем, что у нее в голове, но не сегодня, не сейчас. Она не готова. Ей предстояло сразиться в слишком многих битвах, встретиться лицом к лицу со слишком многими убийцами. Она не могла победить их всех сразу.

— Можешь рассказать мне, что видела? — попросил Дилан.

— Он собирается убить меня первой. Потом тебя.

Глаза Дилана расширились.

— Где? Когда?

Она покачала головой.

— Не знаю. Но он близко, и, похоже, не беспокоится о том, как найти нас. Как он может знать, где мы будем, если мы сами этого не знаем?

— Он не знает, где мы сейчас находимся. Он не может, — успокаивал ее Дилан. — Он не так всемогущ.

— Думаю, он всемогущ… или же кто-то другой, — поправилась она. — Тот, кто говорит ему, что делать. И этот человек хочет, чтобы ты увидел, как я умираю.

Он обхватил ее лицо ладонями.

— Этого не произойдет. Клянусь Богом, я не позволю этому случиться.

— Я знаю, ты попытаешься… — начала она.

Он прервал ее, покачав головой.

— Нет, я не буду просто пытаться. Я добьюсь успеха. Ты должна верить в меня, Кэтрин, так же, как я верю в тебя.

Впервые она посмотрела ему в глаза и увидела полное и безоговорочное принятие. Ранее он говорил ей, что потерял веру, но каким-то образом нашел ее в ней. Она была чрезвычайно тронута. И если он мог верить, то и она могла.

— Я верю, — прошептала она. — Действительно верю в тебя.

Она провела пальцем по его волевой челюсти и увидела, как запульсировала жилка на его шее.

— И хочу показать тебе, насколько сильно.

— Кэтрин, — выдохнул он ее имя с хриплой ноткой желания.

— Отвези меня куда-нибудь, — сказала она. — Давай прекратим бегать хотя бы ненадолго.

* * *

Ее голова ударилась о матрас через две секунды после того, как они вошли в номер мотеля.

Между ними взорвалась безудержная энергия, когда их рты встретились, языки сплелись в нетерпеливом танце потребности и желания. Кэтрин больше не хотела думать. Не хотела растворяться ни в прошлом, ни в будущем, только в настоящем — в объятиях Дилана. Она хотела чувствовать его на себе, под собой, внутри себя. Хотела взять его силу, его уверенность, его власть и сделать их своими. Она вела себя как эгоистка, но ей было все равно. Ей нужно брать, а он, казалось, был более чем готов отдавать.

Дилан потянул за ее футболку, стягивая через голову. Отбросил ее на кровать, и его рот сразу же нашел изгиб ее шеи. Пососал кожу, и Кэтрин ахнула от пронзившего ее острого покалывания. Его губы переместились ниже, язык прошелся по краю лифчика, в то время как пальцы возились с застежкой спереди. Казалось, ему потребовалось мучительно много времени, чтобы расстегнуть ее. Наконец, открыв, Дилан отвел кружевные чашечки в стороны. Сильной, загорелой ладонью он обхватил ее грудь, задевая сосок большим пальцем.

Кэтрин тихонько вскрикнула, а затем инстинктивно толкнула грудь в его ладонь. Его губы переместились ниже, язык скользнул по ложбинке между грудями. Она почувствовала, как по венам пробежала огненная волна. И когда его рот сомкнулся на ее груди, она притянула его голову ближе, запуская пальцы в тонкие пряди волос. Она еще глубже вжалась в матрас, когда он потянул сосок зубами. Затем его губы опустились ниже, прокладывая сладкую дорожку вниз к пупку. Дилан расстегнул ее джинсы и стянул их вместе со светло-голубыми кружевными стрингами.

Кэтрин внезапно почувствовала себя незащищенной, уязвимой и немного испуганной. Но когда глаза Дилана встретились с ее глазами, она поняла, что этот мужчина не причинит ей вреда.

— Доверься мне, — прошептал он, и она впервые поняла, что он оказался в ее голове. Знал, о чем она думала, чего хотела, в чем нуждалась.

— Я действительно тебе доверяю. — Кэтрин села, схватила край его футболки и помогла ему снять ее.

Он сунул руку в карман и вытащил презерватив, затем стянул джинсы. Ее потрясло, что у него была с собой защита, так легко доступная, будто он ждал этого момента.

Ну, и почему это ее так удивило? Она видела их вместе в видении. Знала, что они окажутся в постели. И он тоже знал.

Дилан вернулся к ней, накрывая ее своим телом. Подложил руку ей под голову и неторопливо поцеловал. Она не хотела двигаться медленно. Ей хотелось действовать жестко, быстро и дико.

Кэтрин нетерпеливо притянула его к колыбели своих бедер. Пальцы Дилана интимно касались ее, сводя с ума от желания. Но она хотела его всего.

Девушка впилась пальцами в его бедра, когда он, наконец, вошел в нее. Он был таким большим, а она такой тесной. Сначала он не торопился, растягивая каждое движение; затем постепенно ускорил темп. Она подгоняла его, не желая ничего, кроме безумного удовольствия, которое накатывало на нее огромными, ласкающими волнами. Жар, накапливавшийся между ними с того дня, как они встретились, достиг точки кипения.

Ее разум затуманился, эмоции столкнулись с его. Она никогда не чувствовала такой сильной связи между сознанием, телом и душой. Они слились в единое целое. Она знала его, а он знал ее так, как никто другой.

Близость, которую они разделяли, внезапно встревожила ее. Проникнет ли тьма из ее головы в его сознание? Она напряглась, внезапно сдерживаясь, но Дилан не позволил ей отступить. Не позволил насторожиться.

— Отпусти это, Кэтрин, — убеждал Дилан, каждым глубоким толчком поднимая ее выше. — Я хочу все это.

Он не знал, о чем просил. На какой риск шел. Но останавливаться было слишком поздно. Они кончили вместе, их крики смешались в один. Она отдала ему все, что у нее было.

* * *

Дилан перевернулся на спину, порыв холодного воздуха из кондиционера превратил капли пота на его груди в гусиную кожу. Кэтрин свернулась калачиком на боку рядом с ним, ее голова покоилась на изгибе его плеча. Ее губы коснулись его кожи. Их жар послал еще одну горячую дрожь по спине. Он думал, что заполучив ее, все будет кончено. Напряжение между ними уляжется. Потребность познать друг друга будет удовлетворена. Но он не испытывал удовлетворения; он чувствовал беспокойство и напряжение.

На мгновение между ними пронесся вихрь черной энергии. Он почувствовал страх Кэтрин, ужас, с которым она жила. Это напугало его до чертиков. Дилан не осознавал всей глубины ее боли. Даже сейчас она ошеломляла его. Чувство бессилия, не похожее ни на что когда-либо им испытанное, напало на него, будто то, с чем или с кем она боролась, было чересчур для них обоих. Его охватило желание убежать — убежать от нее как можно дальше. Ему не нужно ее дерьмо. У него своего было предостаточно.

Он вскочил с кровати, поддавшись желанию сбежать. Оделся, не глядя на нее, но каждую секунду чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Тишина была очень-очень громкой. Наконец, Дилан повернул голову, зная, что не может выйти из номера, не сказав хотя бы что-нибудь, но понятия не имел, что это должно быть.

Теперь Кэтрин сидела, откинувшись на подушки, скромно натянув простыню до шеи. Ее волосы представляли собой восхитительный беспорядок кудрей. Губы опухли от страстных поцелуев. В глубинах темно-синих глаз таились тени. Дилан не мог прочитать выражение ее лица. Или, может, боялся этого.

— Так и знала, что, в конце концов, напугаю тебя, — пробормотала она с блеском разочарования в глазах.

Ему было неприятно думать, что он подвел ее. Но, черт возьми, мужчина не может вынести так много. Он весь день уворачивался от пуль и копов.

Но и она тоже.

Он знал, что оправдывается, но, казалось, не мог остановиться. Потребность сделать вдох вдали от нее была непреодолимой.

— Мне нужно подышать свежим воздухом. Я не боюсь. — Но на самом деле он был в ужасе.

— Лжец.

— Кэтрин… — начал он, затем остановился, понятия не имея, что хотел сказать. Если она могла заглянуть в его мысли, тогда какой смысл что-то выдумывать?

— Куда ты идешь? — спросила она. — Мы у черта на куличках. Ты не можешь просто так уйти.

— Дальше по коридору есть автомат с газировкой. Ты чего-нибудь хочешь?

— Нет. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Обычно я могу отделить сознание от своего тела, чтобы секс не был таким ошеломляющим, но на этот раз не смогла, и… — Ее голос затих, пальцы нервно теребили простыню.

— Что у тебя в голове, Кэтрин? — спросил он, слова вырвались прежде, чем он смог их остановить. — Что с тобой случилось? Откуда берется черная энергия?

Ее лицо побледнело.

— Ты тоже ее почувствовал? Я надеялась, что она тебя не затронет.

Почувствовал? Он чуть не задохнулся в густой, удушающей темноте.

— Расскажи мне, что скрывается за болью, гневом и злом, которое пронизывает тебя.

— Я не знаю.

— Теперь уже ты лжешь. Прекрати отталкивать меня. Ты должна рассказать мне свои секреты. Если не мне, то кому-нибудь. Тебе нужно избавиться от них, пока они тебя не поглотили.

— Я пыталась, — закричала она, ее голос был полон отчаяния. — Я не лгу. Я не знаю, что произошло, потому что не могу этого вспомнить. Это воспоминание заперто в голове. И я не могу вытащить его наружу, только по кусочкам. Потому что оно… оно ужасно.

Ее слова вызвали в нем желание убежать, но какой-то глубокий внутренний голос подсказал ему, что это был бы абсолютно неправильный шаг. Зло внутри нее хотело, чтобы она была изолирована, уязвима, чтобы оно могло питаться ее неуверенностью и страхами. Дилан не мог оставить ее наедине с ее монстрами. Не мог так поступить с ней. Сделав несколько шагов, он вернулся к кровати и сел рядом с девушкой.

Она посмотрела на него с замешательством в глазах.

— Думала, ты хотел уйти.

— Расскажи мне, что помнишь.

— Ты этого не хочешь. Ты и так напуган. Если узнаешь больше, будет еще хуже.

Он подозревал, что она права, но хотел, чтобы тайное стало явным.

— Я почувствовал это, Кэтрин. Почувствовал силу твоих кошмаров. Я не смогу помочь тебе сражаться, если не узнаю, кто твой враг. Кто причинил тебе боль? Кто все еще ее причиняет?

Девушка долго и напряженно смотрела на него.

— Когда мне было шесть, мою маму убили, и я была единственным свидетелем.

У него перехватило дыхание от ее слов. Он знал, что услышит нечто плохое, но не ожидал, что настолько.

— Кто это сделал?

Она глубоко вздохнула, ее глаза затуманились от слез.

— Мне сказали, что мой отец.

Глава 15

Желудок Дилана перевернулся.

— Твой отец убил твою маму у тебя на глазах?

— Так они мне сказали.

— Кто — «они»? Расскажи мне, что случилось. Начни с самого начала.

— Я не знаю начала. До той ночи у меня нет никаких воспоминаний о том времени, когда я жила с родителями.

— А о той ночи? — подтолкнул он.

— Я помню, как пряталась в шкафу. На моих ногах была кровь, будто я пробежала по ней. Я старалась казаться как можно незаметнее. Не хотела, чтобы он нашел меня. Но он продолжал звать меня по имени и говорить, что идет за мной. — Она прерывисто вздохнула. — Позже, я, вроде бы, стояла на кухне в луже крови. Предполагаю, что к тому времени он уже ушел, но я не знаю, сколько времени прошло. Полицейский укрыл меня одеялом, вывел наружу и посадил на заднее сиденье патрульной машины. Я не хотела оставлять маму. Помню, как плакала, что не хочу уходить, что я ей нужна и что она собирается испечь мне оладьи на завтрак. Наверное, я не понимала, что она мертва.

Жестокость ее рассказа потрясла Дилана. В своей работе он освещал убийства, но это было другое. Это случилось с Кэтрин, и он чувствовал ее боль. Хотел попросить ее остановиться, но теперь, начав, девушка, казалось, была полна решимости продолжить. И он должен выслушать, как бы неловко ему ни было.

— Остаток той ночи и следующие несколько дней прошли как в тумане, — продолжила она. — Я разговаривала с полицией, социальными работниками, психиатром. Все они спрашивали, что случилось. Слышала ли я что-нибудь? Видела ли что-нибудь? Где был мой отец? Мои родители ссорились? Я ничего не могла им сказать. Чувствовала себя оцепеневшей.

— Боже, Кэтрин. — Он наклонился и убрал волосы с ее лица, затем обхватил ее голову ладонями. — Тебе не обязательно продолжать.

— Мне нужно. Я никогда никому не рассказывала о той ночи — ни другим детям в приемных семьях, никому.

Дилан не знал, хочет ли он быть ее доверенным лицом. Он боялся подойти ближе. Но она отчаянно нуждалась в том, чтобы сбросить с себя бремя, которое так долго несла. И ему придется его принять. Он многим ей обязан.

— Я слушаю.

— У отца было алиби — женщина, сказавшая, что у них с ним роман, и что он был в ее постели в ночь убийства мамы. Полиция, однако, не поверила ни ей, ни моему отцу. На нем висела история злоупотребления наркотиками, и он уже два или три раза сидел в тюрьме за нападение. Работал от случая к случаю, и каждый работодателей говорил, что у него взрывной характер. К тому же, примерно полгода назад в службу спасения поступил звонок от мамы, когда отец ударил ее по лицу. Она решила не выдвигать обвинений, так что в отношении него ничего не предприняли.

Кэтрин облизнула губы.

— Ты должен понимать, что все это люди рассказали мне позже. Мне было всего шесть лет. Я ничего не знала об их отношениях, а если бы и знала, то не могла этого вспомнить. Полиция и окружной прокурор сделали все возможное, чтобы заставить меня назвать убийцей моего отца, но я не могла вспомнить. Не была уверена.

Слеза скатилась по ее щеке, и девушка стерла ее резким движением.

— Кэтрин, мне так жаль, — выдохнул Дилан, проводя большим пальцем по ее напряженной челюсти.

— Они сказали, что он ее избил и ударил кухонным ножом двадцать семь раз, — продолжила она холодным голосом, будто ужас трагедии больше не касался ее, но Дилан знал, что она возвращалась к ней каждую ночь. — Полиция сказала, что насилие было невыразимым, и, возможно, именно поэтому я не могла говорить об этом. В конце концов, улик, чтобы посадить отца в тюрьму, оказалось недостаточно, — ни орудия убийства, ни ДНК, ничего, — так что он вышел сухим из воды. Пока велось следствие, меня отдали в приемную семью, и после того, как обвинения были сняты, я подумала, что он может прийти и забрать меня, но он этого не сделал. Больше я его никогда не видела. Однажды я спросила социального работника, и она сказала, что его след потерян, и что по прошествии достаточного времени, если он не появится и они все еще не смогут его найти, его лишат родительских прав, чтобы меня можно было удочерить. Конечно, никто не хотел удочерять травмированную маленькую девочку, чей отец — вероятный убийца, так что вопрос был спорный.

— Не понимаю, как твоему отцу могло сойти такое с рук. Он должен был оставить свои отпечатки на месте преступления, и если это была такая кровавая, такая жестокая драка, я удивлен отсутствием ДНК.

— Его отпечатки пальцев нашли в доме, но он там жил, так что это не делало его убийцей. Очевидно, на ее теле не обнаружили никаких следов ДНК, иначе, я уверена, с этим что-нибудь сделали. Хотя это произошло двадцать четыре года назад, и я не знаю, какие тесты тогда проводили.

— Итак, твои сны… они о той ночи, да?

— Долгое время были о ней. Я всегда просыпаюсь в 4:44 утра — думаю, именно тогда умерла мама. Я верю, что крики, которые слышу у себя в голове — мамины.

Дилан долго смотрел на нее, задаваясь вопросом: стоит ли ему расспрашивать дальше, но они зашли так далеко.

— Как думаешь, как тебе удалось спастись?

— Никто не знает. — Кэтрин встретила его пристальный взгляд, и в ее глазах промелькнули призрачные тени. — В подвале, где располагалась прачечная, в задней части шкафа нашли мое одеяльце. Там я, должно быть, и пряталась. Один из психиатров предположил, что, если мой отец был под кайфом, он мог забыть обо мне или просто сдаться, когда не смог меня найти.

Она выдержала паузу, делая еще один вдох.

— Долгое время я боялась, что он вернется и закончит работу.

— Он — тот монстр из твоих кошмаров.

Кэтрин кивнула.

— Да, но когда я стала старше, сны изменились. Они были уже не о той ночи. Я не слышала его голоса и не видела маминого лица. Я видела, как убивали других людей. Слышала их мольбы о помощи. Возможно, потому что была вовлечена в этот особый вид насилия, не знаю. Но, как я уже говорила тебе раньше, кошмары часто вообще не имеют смысла, и я, конечно, не могла никому помочь. Я не смогла остановить убийство родной мамы, что уж говорить о других. — Она сделала паузу. — Есть кое-что еще.

— Я почти боюсь спрашивать.

— У мамы тоже были видения. Так сказала одна из соседок. Она слышала, как мой отец не раз говорил, что в маме живут демоны. Соседка думала, что, возможно, он пытался изгнать их из нее.

Дилан почувствовал тошноту от того, как ее слова вызвали образ ее невинной матери, с которой этот монстр так жестоко обошелся. И Кэтрин видела все это. Неудивительно, что ее наполняла такая густая тьма и страх наступления ночи. Мысленно она переживала убийство снова и снова, мучаясь чувством вины за то, что не смогла добиться справедливости для своей матери — женщины, наделенной тем же даром, что и она.

— Это не твоя вина, Кэтрин. Ты не можешь винить себя в том, что случилось с твоей мамой.

— Все так говорят, — ответила она глухо, в ее глазах клубился мрак. — Но я знаю правду.

— Ты не смогла бы помешать ему убить ее. Ты была ребенком, немногим старше младенца.

— Я могла бы рассказать о том, что видела. Заставить его заплатить за то, что он сделал. Отправить в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.

— Сомневаюсь в этом. Показаний шестилетнего ребенка было бы недостаточно, чтобы осудить его, по крайней мере, без других доказательств. Ты была не надежным свидетелем. И всегда существует вероятность, что ты ничего не видела. Может, все это время ты пряталась.

— Я тоже говорила себе это. Но не думаю, что это правда. — Ее голос упал до шепота. — В глубине души, мне кажется, я знаю, что произошло. Но, похоже, не могу выпустить это из глубин сознания. Воспоминание заперто внутри меня.

— Потому что оно слишком ужасно, чтобы помнить, вот почему. Мне жаль, что я заставил тебя рассказать эту историю. Не думай больше об этом.

Дилану хотелось бы вернуть назад последние пятнадцать минут и поступить по-другому. Он не знал, что теперь сказать, как ее утешить, поэтому просто обнял. Кэтрин опустила голову ему на плечо, и они оставались так несколько долгих минут.

Наконец, она подняла голову и отстранилась.

— Я не хотела тащить тебя за собой во тьму. Думала, мы просто займемся сексом и будем жить настоящим моментом. Но ничего не получилось.

Он одарил ее улыбкой.

— Может, тебе пора перестать сталкиваться с демонами в одиночку.

— Я говорю себе, что они ненастоящие. Страхи только в моей голове, созданные моим собственным разумом. Как я могу бояться саму себя? Никто не пытается меня убить… то есть, не пытался до сегодняшнего вечера, — поправилась она.

Дилан нахмурился при напоминании о том, что здесь, в настоящем, существовала реальная опасность, которой он ее подверг.

— Не следовало мне брать тебя с собой.

— Теперь слишком поздно сожалеть. — Она вздохнула. — Так, иди за содовой, а я оденусь, и мы сосредоточимся на твоих проблемах, а не на моих.

Теперь, когда она велела ему уйти, Дилан, как ни странно, хотел остаться. Он хотел раздеться, забраться обратно к ней в постель и попытаться вновь изгнать из нее тьму. Но по ее лицу он видел, что она уже отдалилась от него, и в ближайшее время он не вернется ни в ее голову, ни в ее тело. Он встал и направился к двери, затем остановился.

— Возможно, ты ни о чем не сожалеешь, но я сожалею.

— О чем? — осторожно спросила она.

— О том, что, вообще, встал с постели.

— Никогда не видела, чтобы кто-то одевался так быстро. Ты, наверное, побил рекорд. Не очень-то любишь обнимашки, да?

— Никогда не любил, — признался он.

Но не объятия заставили его убежать, а чувство паники и осознание того, что секс с Кэтрин никогда не будет просто сексом. А он не любил сложностей. Она была для него абсолютно неподходящей женщиной. Он любил, когда все было легко и просто, и все участники придерживались одним правилам игры. С Кэтрин все было открытым, глубоким и совершенно непредсказуемым.

Так почему же он сейчас не уходит? Почему не дает понять, что произошедшее между ними, больше не повторится? Почему его переполняло желание попросить у нее еще один шанс показать, что он сможет остаться с ней в постели дольше десяти секунд?

— Что выигрывает? — легкомысленно спросила Кэтрин. — Твоя голова или твое тело?

Он наклонил голову.

— Я ничего не могу скрыть от тебя, не так ли?

— Именно это тебе во мне не нравится.

— Думаешь? — пробормотал он.

Дилан отвернулся. Он знал, что борется не со своей головой или телом, а со своим сердцем. Но не собирался говорить ей об этом. И молил Бога, чтобы она сама об этом не догадалась, потому что, если она преодолеет эту стену, ее уже ничто не остановит. Он будет принадлежать ей. Черт, может, она уже достигла в этом успеха.

* * *

Кэтрин вздохнула, когда Дилан вышел из комнаты. На мгновение она подумала, что он собирается вернуться к ней в постель, и была разочарована, что он этого не сделал. Она никогда не чувствовала себя такой раскованной, такой дикой, такой свободной от ограничений, но посмотрите, к чему это привело. Несколько минут умопомрачительного секса, и она призналась во всей своей грязной истории жизни и напугала мужчину до смерти. Хотя он держался настороже еще до того, как она заговорила. Он почувствовал плохую энергию, когда они были вместе. Вот почему так быстро вскочил с кровати. Связь между ними была слишком сильной. Кэтрин не смогла скрыть свою истинную сущность, и Дилан увидел все.

Она не удивилась, что он почти убежал. В ней текли гены убийцы. В голове буйствовали демоны. Она видела в своих снах зло. Кто бы захотел стать частью такого?

Точно не Дилан. Когда все закончится, и они найдут того, кто пытался подставить его или убить, он пойдет своей дорогой, а она — своей.

Встав с кровати, Кэтрин оделась и поправила одеяло. Она едва взглянула на номер, когда они в него вошли, настолько захваченная безрассудной потребностью раздеть Дилана, чтобы он вошел в нее. Она никогда не чувствовала себя такой увлеченной, такой сосредоточенной на мужчине. Тело все еще покалывало, а между ног пульсировала сладкая боль, которая эхом отзывалась на не совсем удовлетворенную потребность. Она хотела снова заняться любовью с Диланом, более медленно, наслаждаясь каждым ощущением, каждым прикосновением, но сейчас этого, вероятно, не произойдет.

Кэтрин пересекла комнату и отодвинула край занавески, чтобы выглянуть в окно. Их номер выходил окнами на парковку, ее машина была припаркована там, где они ее оставили. Она обыскала окрестности в поисках коричневого фургона, но там стояло всего несколько других машин, и ни одна из них не соответствовала автомобилю, описанному Диланом. Мотель располагался в нескольких часах езды от города. Здесь они должны быть в безопасности. Но стрелок, которого она видела в своей голове, также находился в мотеле недалеко от шоссе. Кто знает, как далеко на самом деле? Он, конечно, не казался обеспокоенным тем фактом, что потерял их. Почему? Раскрыл ли он в своем разговоре какую-то зацепку, которую она упустила? Девушка сосредоточилась, пытаясь вспомнить, но ничего существенного на ум не приходило.

Опустив занавеску, она достала из сумочки дневники и снова села на кровать. Она возилась с упрямым узлом, пока, наконец, не ослабила его, и лента не начала распутываться. Дневники отделились один от другого. Она открыла первый, и по ней пробежало нервное предвкушение. Здесь содержалось нечто важное. Она чувствовала это раньше, а сейчас это ощущение усилилось. Если в этом замешан отец Дилана, то в дневнике должна быть зацепка.

Она не могла игнорировать параллель между Ричардом Сандерсом и ее собственным отцом. Не там ли зародилась связь между ней и Диланом? Испытывала ли она сочувствие к нему из-за насилия, которому он подвергся от рук отца? Хотя его отец, конечно, не был убийцей — по крайней мере, пока.

Дверь открылась, и в номер вернулся хмурый Дилан.

— Тебе следовало закрыться на цепочку после моего ухода, — упрекнул он.

— Ты же уходил ненадолго.

— Нам следует соблюдать осторожность, Кэтрин. Неужели я должен тебе это говорить?

— Нет.

Если честно, ее так поглотили воспоминания и желание одеться до возвращения Дилана, что она забыла запереть за ним дверь. Но такого больше не повториться. Дилан прав: ей нужно оставаться сосредоточенной. С каждым днем ставки становились все выше, и на кону стояла не только жизнь Дилана, но и ее собственная.

Дилан поставил две содовые на комод и бросил на кровать пару пакетиков чипсов и два шоколадных батончика.

— Не самая питательная еда, но если проголодаешься, с голоду не умрешь. Можешь притвориться, что «Читос» — это морковь.

— У меня не такое богатое воображение.

— Когда ты стала вегетарианкой?

— Мне было чуть за двадцать. Какое-то время я увлекалась подобным питанием. Думала, что если откажусь от определенных видов продуктов, смогу остановить свои сны. Не сработало, но я чувствовала себя здоровее, сильнее и намного способнее переживать ночи, так что продолжила в том же духе. Однако я питаю слабость к шоколаду. — Она схватила один из батончиков и, развернув его, быстро откусила шоколадно-кокосовое лакомство. — Ммм, один из моих любимых.

— Должно быть, я прочитал твои мысли, — сказал Дилан.

Она улыбнулась ему, оценив легкий тон. За последний час все стало слишком тяжелым, и им обоим нужен был перерыв.

Дилан сел на стул у стола и открыл банку кока-колы. Едва он успел сделать глоток, как зазвонил его мобильный. Он посмотрел на номер на экране.

— С моей телестанции.

— Не отвечай.

— Я и не собирался. Но меня осенило, что если я не собираюсь пользоваться телефоном, следует от него избавиться. Я держал его раньше при себе в надежде, что Эрика позвонит, но сейчас этого не произойдет, и я не хочу рисковать тем, что кто-нибудь отследит нас по сигналу. Сделаю это завтра, когда мы снова будем в пути. — Когда он закончил говорить, телефон зазвонил снова. — Это мой друг Джефф. Я переведу его на голосовую почту, а потом выключу.

Дилан положил телефон на стол. Тридцать секунд спустя он зазвонил снова. Он посмотрел на номер. Затем взглянул на часы.

— Я знаю, почему все звонят. Десятичасовые новости только что закончились.

Сердце Кэтрин пропустило удар.

— Думаешь, в них было что-то о тебе?

— Предполагаю.

Мужчина встал и включил телевизор. Переключил несколько каналов, но выбирать можно было только из нескольких, и ни один не показывал новости. Выключив телевизор, он снова сел за стол.

— Хотела бы я знать, о чем там говорилось, — пробормотала Кэтрин.

Дилан открыл ноутбук.

— Хорошо, что я взял его с собой. Проверю краткое содержание выпуска на сайте, и если мои друзья не свяжутся со мной по телефону, уверен, они отправят письма по электронке. — Мгновение спустя Дилан тихо присвистнул. — Двенадцать писем — все за последние пятнадцать минут.

— От кого они? — Кэтрин пересекла комнату, заглядывая через его плечо в почтовый ящик.

Дилан нажал на первое письмо.

— Это ответ от Риты, помощницы Блейка Говарда. Я отправил ей электронное письмо ранее, чтобы спросить о Метро Клаб. Вот что она написала: «Да, Блейк состоит к Метро Клаб, но я спросила его, не согласится ли он порекомендовать тебя, и он просто рассмеялся. Прости! Может, ты сможешь найти кого-нибудь другого. Я только что услышала, что полиция хочет поговорить с тобой об убийстве в парке «Золотые ворота» прошлой ночью. Что происходит, Дилан? У тебя неприятности?»

— Итак, Блейк связан с Метро Клаб, Равино, твоим отцом и Эрикой, — сказала Кэтрин с приливом волнения.

— Вместе с сотней или около того других людей, — напомнил ей Дилан.

— Да, но большинство из них не испытывают к тебе неприязни. Во всяком случае, насколько нам известно.

— Верно. Также, похоже, что кот вылез из мешка из-за моей связи с Эрикой. — Дилан нажал на следующее электронное письмо. — Это от Джули Бристоу, фактчекера, с которой мы встретились на станции: «Привет, Дилан, я и забыла, что Эрика Лейтон была твоим источником в истории с Равино. Теперь я знаю, почему ты так интересовался ее убийством. Но почему тебя выставляют возможным подозреваемым? Это нелепо. Я знаю, что ты этого не делал. И постараюсь помочь доказать это. Что тебе нужно, чтобы я сделала? У меня есть друг, отличный частный детектив. Уверена, он тоже был бы готов помочь».

— Может, Джули могла бы выяснить, знали ли Блейк Говард и Эрика друг друга, — заметила Кэтрин.

— Хорошая идея.

Дилан напечатал этот вопрос, а также попросил Джули посмотреть, сможет ли она найти какую-либо информацию о том, чем занималась Эрика последние две-три недели. Он перешел к следующему электронному письму, которое пришло от Райана, другого фактчекера.

«Чувак, ты по уши в дерьме. Копы опрашивают всех на станции. Мне пришлось сказать им, что ты был здесь раньше и спрашивал об Эрике. Извини, чувак. Дай мне знать, если я могу чем-то помочь».

— Возможно, твои расспросы об убийстве Эрики, сделают тебя менее подозрительным, — сказала Кэтрин. По циничному выражению лица Дилана она видела, что он не убежден.

— Уверен, они бы списали это на то, что я прикрываю свою задницу.

Кэтрин снова посмотрела на экран ноутбука. Следующее письмо было от его продюсера, в котором выражалась озабоченность. Трое других друзей также прислали письма поддержки вперемешку с вопросами. Последнее письмо было от Марка.

«Дилан, становится жарко. Сегодня вечером новости всех городских каналов вышли с твоей фотографией. Не знаю, где ты, но тебе лучше не высовываться. Не знаю, поможет ли это, но мой друг — частный детектив проверил для меня кредитные карты Эрики. Около четырех недель назад она ездила в Сиэтл, штат Вашингтон. Не знаю, связано ли это с тобой, но я подумал, что должен упомянуть об этом. Кроме того, у нее имелись крупные финансовые проблемы, она была по уши в долгах и вот-вот потеряла бы свою квартиру. Ей нужны были наличные. Возможно, она продала тебя. Дай мне знать, что еще я могу сделать».

— Как думаешь, поездка Эрики в Сиэтл важна? — спросила Кэтрин.

— Не представляю, как. В Сиэтле я никого не знаю. Интересно, есть ли там квартира у Равино? На это стоит обратить внимание. Может, Марк сможет это проверить или выяснить, не встречалась ли она там с кем-нибудь.

Дилан напечатал свои вопросы.

— Я также хочу, чтобы Марк попросил кого-нибудь съездить в дом моей бабушки и заколотить окна, — добавил он.

— Если он скажет полиции, что в нас стреляли, возможно, они поймут, что ты не единственный, кто должен их интересовать.

— Возможно. — Дилан нажал «отправить» и откинулся на спинку стула, затем посмотрел на Кэтрин. — Знаю, ты пытаешься быть оптимисткой. Я ценю это, даже если не могу сесть с тобой в счастливый поезд.

— Никто никогда раньше не говорил, что я сижу в счастливом поезде.

Он ухмыльнулся.

— Тогда, это достижение. — Он вздохнул и вытянул руки высоко над головой. — Понимаю, сейчас есть дюжина дел, которые я должен сделать, но я ни о чем не могу думать. Может, ты мне поможешь?

— Хорошо.

Она обошла его сзади и опустила руки ему на плечи. Дилан просил подать ему идею, но у нее на уме было кое-что получше. Его мышцы были скованы в тугие, жесткие узлы, и девушка принялась мягко, но твердо разминать их, стараясь немного снять напряжение. Часть этих узлов, несомненно, появилась в результате рассказа о ее прошлом. Самое меньшее, что она могла сделать, это попытаться избавить его от них.

— Ты молодец, — пробормотал Дилан, закрывая глаза и расслабляя шею. — Боже, надеюсь, ты не остановишься в ближайшее время.

Она улыбнулась.

— Нет. Но давай сделаем все правильно. — Кэтрин отпустила его и отступила назад. — Иди к кровати, сними футболку и ложись.

Он поднял бровь, глядя на нее.

— Ты вдруг стала настоящим боссом. Что еще ты хочешь, чтобы я снял?

— Ничего, — сказала она, наслаждаясь возвращением его дерзкой улыбки. — В данный момент.

Его глаза потемнели от ее уточнения.

— Второй раунд?

— Дилан, я просто хочу сделать тебе массаж. Если ты задашь мне хоть еще один вопрос, это предложение будет отозвано.

— Мои уста запечатаны. — Он снял футболку, лег на живот на кровать и опустил голову на руки.

Мгновение она просто смотрела на него, восхищенная мужским великолепием. Она не знала, с чего начать. На самом деле, она не знала, стоит ли ей начинать, потому что, возможно, не сможет остановиться.

Дилан поднял голову и, прищурившись, посмотрел на нее.

— В чем суть задержки?

— Ни в чем.

Кэтрин опустилась на колени рядом с ним и положила руки ему на плечи. Сначала она нежно растирала его мышцы, затем стала мять твердые узлы с таким усилием, на какое была способна. Его благодарное бормотание посылало электрические разряды по ее телу. Она хотела доставить ему удовольствие многими другими способами. Но это всего лишь массаж, сказала она себе, не более того.

Ее руки скользнули ниже, принимаясь за изгибы спины и поясницы. Ей нравилось ощущать его тело, силу мышц под кожей. У Дилана также был великолепный загар, теплый, медово-коричневый, бледнеющий чуть ниже пояса джинсов. Она провела пальцем по краю этой линии, почувствовав внезапное напряжение в собственном теле, безрассудное желание переместить массаж немного ниже.

Дилан напрягся, когда она провела руками по его очень красивой заднице, разминая ягодицы через джинсы. Девушка хотела попросить его избавиться от них, но не думала, что сможет быть настолько смелой. Или может. Она скользнула руками под него, касаясь горячей, твердой длины. Он был так же возбужден, как и она.

И вдруг массаж закончился.

Дилан перевернулся на спину. Он схватил ее руку и снова прижал к выпуклости ширинки.

— Не стесняйся, — сказал он, его глаза ободряюще сверкали.

Она расстегнула пуговицу и потянула вниз молнию. Просунула руку внутрь, обхватывая пальцами его плоть. Этого было недостаточно. Она хотела увидеть его. Попробовать на вкус.

Взявшись за пояс джинсов, Кэтрин рывком спустила их вниз по бедрам, икрам, а затем Дилан отбросил их. Мгновение она просто разглядывала его с удовольствием и некоторым изумлением. Этот крепко сложенный мужчина на данный момент принадлежал только ей. Затем она наклонилась и взяла его в рот, лаская так, как ей хотелось. Дилан застонал, запустив пальцы ей в волосы.

Наконец, он приподнял ее голову и схватился за край ее футболки, стянув ее через голову одним быстрым движением. Он сел, их руки столкнулись, когда они оба потянулись к застежке лифчика.

Кэтрин стянула бретельки с плеч, а Дилан обхватил ладонями ее груди. Ее соски покалывало от поглаживающих движений. Она горела в огне, а на ней все еще оставалась половина одежды. Изо всех сил пытаясь удержать его руки на себе, она избавилась от джинсов.

Он улыбнулся ее нетерпению, и когда их тела сошлись, накрыл ее губы поцелуем. Затем лег обратно, обхватив руками ее бедра и побуждая ее оседлать его. Она наклонилась и прижалась губами к его губам, двигаясь, чтобы принять его глубоко в себя.

Снова и снова он входил в нее, посылая удовольствие по ее телу. Кэтрин чувствовала его тепло повсюду, и это согревало ее изнутри. Оргазм накатил на нее длинными волнами, от которых перехватило дыхание. Когда она, наконец, откинулась на подушки, то была поражена тем, как чудесно себя чувствовала, насколько полностью и абсолютно удовлетворенной.

Дилан перекатился на бок и обнял ее за талию, прижимая к матрасу. Его губы прижались к ее шее сбоку, а затем он прошептал ей на ухо:

— Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы встать с этой кровати в ближайшее время.

— Ни на минуту. А ты?

— Мне очень-очень… удобно. — Его рука скользнула с ее талии вверх, лаская грудь. — Ммм, как приятно.

— Надеюсь, ты не думаешь о третьем раунде, потому что ты меня измотал.

— Я могу подождать… по крайней мере, несколько минут. — Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

Ее сердце остановилось от взгляда, в котором отражалась не только страсть, но и нежность. Крошечная частичка ее хотела назвать это любовью, но она никогда бы не произнесла это слово вслух. Сегодня она уже раз напугала его.

— Засыпай, Кэтрин. Я никуда не уйду.

Она улыбнулась ему и закрыла глаза, ее разум был благословенно пуст, и впервые за долгое время она почувствовала себя в безопасности.

Глава 16

Замок из песка был построен на века, с большими и маленькими башнями и широким рвом, который защитит принца и принцессу и всех их маленьких детишек. Но это была всего лишь иллюзия. Огромная волна обрушилась на берег, прокатилась по пляжу, пока надо рвом не закружились вспененные воды, врываясь в двери и окна, и топя всех внутри.

Она не могла их вытащить. Никого не могла спасти. Ее наполнила волна всепоглощающего горя, когда она уставилась на фото на стене. Замок из песка не просуществовал дольше этой фотографии, как и счастливая семья, которая построила его вместе. Они утонули в море лжи.

Боль в ее сердце была ощутимой; потеря любви, жизни пронзала, неизменно заканчиваясь жгучим чувством предательства. Так много лжи повторялось снова и снова. Она заслуживала правду. Она страдала за правду. Но он скрывал ее от нее.

Теперь она знала все. Кусочки головоломки сошлись воедино.

Больше никаких секретов… ну, может быть, только один. И скоро, очень скоро он выйдет наружу.

Кэтрин моргнула и открыла глаза, в голове звенел женский голос. Ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, где она находится. В номере мотеля было темно, единственный источник света — цифровые часы у кровати. Было шесть часов утра. 4:44 уже остались позади, но Кэтрин все равно увидела сон.

Кто была та женщина, которая чувствовала себя такой преданной, такой грустной? Мама Дилана? Она уже видела ее раньше на пляже. Должно быть, это она. Почему вселенная продолжала показывать ей маму Дилана? В чем смысл?

Она взглянула на Дилана, мирно спящего на боку. Он выглядел таким расслабленным, таким непринужденным, но она знала, что это ненадолго. Когда он проснется, ему придется столкнуться с вопросами и решениями, и она сомневалась, что у него больше идей, чем у нее, о том, как лучше поступить. Им нужна зацепка, новая зацепка.

Соскользнув с кровати, она собрала свою одежду и пошла в ванную. Быстро приняла душ, оделась и вернулась в номер. Дилан все еще крепко спал. Усевшись в кресло у окна, она раздвинула занавеску ровно настолько, чтобы впустить немного раннего утреннего света. Затем взяла первый из двух дневников и начала читать.

Первые страницы были посвящены рождению Дилана, радости, которую испытала его бабушка, встретив своего второго внука. Она писала о том, как счастливы Ричард и Оливия со своей маленькой, но растущей семьей.

Свет становился ярче по мере того, как Кэтрин читала, впитывая, как губка, ежедневные подробности ранней жизни Дилана.

Чтение о его семье заставило ее почувствовать себя ближе к нему. Она улыбнулась, обнаружив, что его первым словом было «нет». Не удивительно. Дилан, вероятно, родился с сильным чувством собственного мнения. Он всегда знал, чего хочет, и всегда добивался этого, иногда рискуя разозлить отца, но все это, очевидно, пришло позже. Конечно, в те первые несколько лет никаких упоминаний о проблемах в семье не было — по крайней мере, не о тех, о которых его бабушка хотела бы написать.

— Что ты делаешь?

Она с удивлением подняла глаза и увидела проснувшегося Дилана, с темной щетиной и раздраженным хмурым взглядом он выглядел явно сексуально.

— Читаю.

— Никак не можешь оставить мое прошлое в покое?

— Это оно не оставит в покое меня. — Закрыв дневник, девушка встала и села рядом с ним на кровать. — Кажется, мне снова приснилась твоя мама. Сцена была также на фоне пляжа. Кто-то строил замок из песка. Она испытывала всепоглощающее чувство горя, потери, предательства. Ее семья была разрушена.

На шее Дилана бешено запульсировала жилка.

— Семья распалась из-за нее, Кэтрин. Это она ушла. Она не осталась и не боролась.

— Она была не такой сильной, как ты.

Дилан провел рукой по волосам. Выдохнул.

— Я тоже не был сильным. Но не бросил отца. Не убежал. Я оставался до тех пор, пока он меня не выгнал. По всей видимости, смелости уйти у нее хватило. Больше я ничего не знаю. И не знаю, почему она у тебя в голове.

— Мне кажется, ответ должен содержаться в дневнике.

Он долго смотрел на нее, нахмурившись еще сильнее.

— Равино не стоит за этим, не так ли?

— Я не чувствую с ним никакой связи, — призналась Кэтрин. — Но я никогда с ним не встречалась, так что, возможно, причина именно в этом.

— Ты и с моей матерью никогда не встречалась, но ее образ регулярно возникает у тебя в голове. Почему не Равино?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— А я могу. Потому что он тут не при чем. Это мой отец, — сказал Дилан, покорно пожав плечами. — Это должен быть он. Это его план. Возможно, он использовал Эрику, потому что знал, что она была моим источником и что ее можно легко подкупить. Это он вычислил, что я в доме бабушки. И не убил меня только потому, что еще не готов к тому, чтобы я умер. Он хочет сделать со мной что-то еще. Или, чтобы я узнал что-то еще.

Кэтрин слушала, как Дилан распутывает переплетение нитей в своей голове. Она была согласна с его оценкой того, что происходило до сих пор, но думала, что он упустил важную деталь, просто не знала, какую. Когда Дилан, наконец, замолчал, она спросила:

— Ты голоден? В брошюре мотеля я прочитала, что здесь подают бесплатный завтрак. Я могла бы спуститься и принести тебе выпечку и чай/кофе.

— Я не хочу, чтобы ты куда-нибудь ходила без меня. Это слишком опасно. Дай мне одеться. Тогда мы пойдем вместе.

Без малейшего намека на смущение Дилан обнаженным встал с кровати и направился в ванную. Он уже собирался закрыть дверь, но высунул голову из проема.

— В следующий раз не принимай душ без меня. Этой ночью мне снились собственные сны, и в них были ты, я и очень скользкое мыло.

Ее желудок сжался от образа, созданного его словами, и девушка почти поддалась искушению раздеться и снова принять душ, но Дилан уже закрыл дверь. Хотя, скорее всего, это было к лучшему. Наступил новый день, и им нужно сосредоточиться на том, чтобы остаться в живых.

Пока Дилан принимал душ, она вернулась к чтению. Бегло пробегая глазами по страницам, раздосадованная пересказом Рут подробностей собственной жизни. Она никогда не знала никого, кто бы так тщательно записывал каждый разговор, каждый неприятный момент, каждую мелочь, совершенную ее детьми или мужем, отчего радовалась или грустила. И все же, с другой стороны, было приятно так близко взглянуть на жизнь женщины, которая, вероятно, никогда больше не сможет рассказать ни одной из своих историй. Они навсегда останутся в дневниках ее памяти.

Когда Кэтрин пролистала еще несколько страниц, из дневника выпал конверт. У нее перехватило дыхание. Инстинктивно она знала, что это то, что она искала.

Прежде чем она успела открыть его, из ванной вышел Дилан в полотенце, обернутом вокруг бедер. Он остановился, нахмурившись, когда его взгляд упал на конверт в ее руке.

— Что это?

— Не уверена. Я как раз собиралась посмотреть.

Лицо Дилана напряглось. Он выглядел так, словно хотел выхватить конверт у нее из рук и сжечь его, но не пошевелился, и Кэтрин отдала ему должное за то, что он не поддался страху.

Девушка вытащила сложенный листок бумаги и выцветшую фотографию. Сначала она посмотрела на фотографию. На ней была компания людей, сидящих под большим пляжным зонтиком. Четверо детей, — два мальчика и две девочки, — две женщины и мужчина. Маму Дилана она узнала по свадебной фотографии, и, конечно же, там был Дилан, светловолосый и загорелый, с красным ведерком и оранжевой лопаткой в руках.

— Полагаю, это ты, Джейк и твоя мама на пляже. Не знаю, кто другие люди.

Дилан не шагнул вперед и не сделал никакой попытки взглянуть на фотографию.

— Что говорится в записке?

Она взглянула на написанные от руки слова и начала читать вслух:

«Дорогая Рут, Лето пролетает незаметно. Мальчики так выросли, что ты их не узнаешь. Им здесь нравится. Тут много детей их возраста, с которыми можно поиграть. Должна признаться, мне тоже здесь нравится. Я знаю, ты думаешь, что я эгоистична, раз каждое лето бросаю своего мужа, но в этом месте я чувствую себя в безопасности, счастливой, и правда в том, что мы уже много лет не ладим с Ричардом, а недавно наши отношения ухудшились. Я хочу сделать его счастливым, но это кажется невозможным. Он не желает говорить со мной о том, что ему нужно, а я, кажется, не могу угадать правильно. Всегда его злю. Он не считает меня хорошей матерью или хорошей женой.

За день до того, как мы уехали, он дал мне пощечину. Вскоре после этого он извинился, но сказал, что это моя вина, потому что я так разозлила его тем, что все делала неправильно. Может, я и виновата, но он не должен был бить меня. Я не была уверена, стоит ли рассказывать об этом тебе, и, возможно, неправильно делать это сейчас. Он твой сын, и я знаю, ты его любишь, но я боюсь того, кем он становится. Каждый вечер он пьет и принимает снотворное. Его поглощает честолюбие. Мелкие неудачи сводят его с ума. Его гнев не знает границ. Ему нужна помощь, и, надеюсь, тебя он выслушает, даже если не хочет слушать меня. Может, тебе удастся заставить его притормозить, поговорить с кем-нибудь, пока не стало слишком поздно.

Твоя любящая невестка, Оливия».

Кэтрин посмотрела на Дилана. Его глаза наполнила смесь боли и гнева. Прошло двадцать три года с тех пор, как он в последний раз слышал слова матери. Девушка и представить себе не могла, как тяжело, должно быть, слышать их сейчас.

— Итак, она знала, какой он ублюдок, и все равно бросила нас с ним одних. Мать года. — Он схватил одежду и ворвался в ванную, захлопнув за собой дверь.

Кэтрин ощутила испытанное им чувство предательства так же остро, как если бы оно было ее собственным. Она снова перечитала короткое письмо, отметив то, что Ричард ударил Оливию. Его гнев пересек непростительную черту. Оливия сбегала на пляж, чтобы зализать раны, защитить своих детей и, возможно, дать Ричарду немного пространства.

Она посмотрела на дату на письме. Дилан сказал ей, что его мама ушла, когда ему было семь лет, незадолго до Рождества и вскоре после болезни, из-за которой он попал в больницу. Это письмо, должно быть, было написано прошлым летом, за несколько месяцев до ее отъезда. Кэтрин не могла не задаться вопросом: действительно ли Оливия ушла добровольно. Или же с ней случилось что-то еще? Усилилось ли жестокое обращение Ричарда?

Желудок Кэтрин скрутило, когда она обдумала более мрачные возможности. Если Ричард Сандерс стоял за недавними действиями против Дилана, то он не боялся убивать. Делал ли он это уже раньше? Не поэтому ли Оливия больше так никогда и не увидела своих сыновей?

Кэтрин как раз засунула фотографию и записку обратно в конверт, когда вернулся Дилан, одетый и готовый к бою. Она уже видела это его целеустремленное выражение. Больше никаких поддразниваний. Никаких соблазняющих улыбок. Дело на первом месте.

— Проверю электронную почту, — отрывисто сообщил он. — Потом спущусь и принесу тебе завтрак.

— Дилан, ты не думаешь, что нам следует поговорить о письме?

— Мне нечего сказать.

— Нет, есть.

Он сел в кресло напротив нее и открыл ноутбук.

— Даже если у моей матери была причина уйти, она спасла себя, а не нас.

— Дилан, посмотри на меня.

Он неохотно встретился с ней взглядом.

— Я не хочу больше слышать ни о каких твоих видениях о моей матери. Давай пока обсудим другое.

— Это не видение, а мнение, и я хочу поделиться им с тобой, потому что мы сказали, что будем честны и откровенны друг с другом, верно? — Она не стала дожидаться его ответа. — Ты когда-нибудь рассматривал возможность того, что исчезновение твоей мамы — дело рук твоего отца, что она ушла не по своей воле?

Краска сошла с лица Дилана, его глаза потемнели.

— Думаешь, он… убил ее? Дерьмо! Ты думаешь, что он ее убил, — повторил мужчина. Он поднялся на ноги и принялся расхаживать по маленькой комнате. — Ты думаешь, именно поэтому она так и не вернулась, не прислала открытку или рождественский подарок.

Она не ответила, потому что Дилану нужно было выговориться.

Он перестал расхаживать по комнате.

— Я об этом не думал. Ни разу в жизни. Почему? Почему я был таким идиотом?

— Тебе рассказали историю, когда ты был маленьким мальчиком, историю, которую, я уверена, подтвердили другие родственники — твоя бабушка, тетя, двоюродные братья и сестры. Все считали, что твоя мама ушла добровольно, не так ли?

— Потому что все верили этому мастеру-манипулятору. Вот почему мама постоянно появляется в твоих видениях, — медленно добавил он. — Она мертва и хочет справедливости. Хочет, чтобы ты его поймала.

Кэтрин уставилась на него в ответ, внезапно почувствовав себя такой же сбитой с толку, как и Дилан. Связь между ними усилилась с новой информацией, их жизни отразились друг в друге, словно в зеркале. Ее отец убил ее маму. Неужели отец Дилана сделал то же самое?

— О, боже, — пробормотала Кэтрин. — Все снова на моей совести. Мне не удастся это сделать. Мне не удалось помочь раньше, не удастся и сейчас.

— Не твоей маме, но, возможно, моей, — сказал Дилан, следуя ходу ее мыслей. — Вот почему мы связаны.

Кэтрин понимала, что он прав. Ее мама умерла двадцать четыре года назад. Его мама исчезла двадцать три года назад. Им было почти столько же лет, когда они потеряли своих матерей. Но перспектива попытаться добиться справедливости для матери Дилана ошеломила девушку.

— Ты не можешь на меня положиться. Мои видения ненадежны, загадочны и совсем не полезны. И с ними мы можем оказаться на ложном пути. Твоя мама, возможно, не умерла. Возможно, она живет где-то в другом месте, снова вышла замуж, родила детей. Возможно, нежится сейчас на пляже, зарываясь пальцами ног в песок, грустит, что у нее больше нет вас, но не знает, как это исправить. Когда я вижу ее в своих видениях, она не умоляет меня спасти ее.

— Потому что уже мертва.

— Или не мертва, — возразила Кэтрин, не уверенная, кого пытается убедить, себя или его.

— Мы должны это выяснить. Пора возвращаться в Сан-Франциско.

— Твой отец больше ничего нам не скажет. И если мы вернемся, есть большая вероятность, что тебя посадят, и мы так ничего и не выясним. Проверь свою почту, Дилан. Может, Марк или кто-то еще предложил что-то, о чем нам стоит подумать.

— Джули ответила, — сообщил Дилан мгновение спустя. — Говорит, Блейк уезжал с женщиной, которая, по ее мнению, могла быть Эрикой. Они вместе отправились в Сиэтл.

Он поднял глаза.

— Это подтверждает слова Марка, но я не понимаю, почему она поехала туда с Блейком. — Он сделал паузу. — Полагаю, Блейк тоже может быть замешан. Он мог знать моего отца по Метро Клаб. Я должен верить, что за всем этим стоит мой отец. И время, когда Джейк отсутствовал в городе, играет здесь свою роль. Никто, кроме брата, не поверит, что мой отец — чудовище.

— И меня, — тихо сказала она, напоминая ему, что даже без Джейка он не одинок.

— И тебя, — эхом повторил он.

Кэтрин наклонилась через стол и поцеловала его.

— Почему бы тебе не сходить за завтраком? Немного еды могло бы прояснить сознание.

— Все остальное мы уже перепробовали.

Когда Кэтрин положила конверт на стол, ее взгляд наткнулся на обратный адрес. Она уже видела эти цифры раньше.

— Дилан, подожди, — воскликнула она, схватив его за руку, когда он встал. Она протянула ему конверт. — 374, Фэлкон. Помнишь мое видение в квартире Эрики? В руках она держала ключ и записку с указаниями, как добраться до нужного адреса. Там было слово Фэлкон.

— Черт, — пробормотал он, уставившись на адрес. Он поднял на нее взгляд. — Ключ, который держала Эрика, — от пляжного домика моей матери на острове Косаток, и эти указания: сразу после моста, на Фэлкон налево, розовые цветы в горшке на подоконнике. Почему я не понял этого раньше?

— Ты уверен?

— Да. И Эрика летала в Сиэтл. Оттуда она могла бы доехать до Анакортеса и сесть на паром до острова Косаток, куда мама возила нас каждое лето. На тот самый пляж, который ты продолжаешь видеть в своих видениях.

— Но зачем Эрике туда ехать? — спросила Кэтрин.

— Чтобы встретиться с кем-то… возможно, с моим отцом? Чтобы спрятаться? Кто, черт возьми, знает? Может, Блейк поехал с ней, и именно там они втроем придумали этот план. Это лучшая подсказка, которая у нас была до сих пор.

— Мы не будем завтракать, не так ли?

— Поедим в пути, — сказал он, складывая ноутбук. — Хватай свои вещи. Нам предстоит долгая поездка. По крайней мере, список врагов сузился. Единственный человек, который знает об этом доме, — это мой отец.

— И твоя мама, — не удержавшись, добавила Кэтрин. — Не забывай о ней.

— Ты мне не позволишь, — с тяжелым вдохом сказал он. — Но в данный момент я не могу о ней думать. Если она мертва, значит, мертва. А если нет… Что ж, посмотрим, что будет.

Глава 17

Поездка в Сиэтл заняла пятнадцать долгих часов, пока они пересекали границу северной Калифорнии, Орегона и, наконец, штата Вашингтон. Дважды они останавливались перекусить, трижды заправлялись и выучили слова практически каждой песни по радио. Кэтрин вела машину пару часов, но большую часть времени за рулем сидел Дилан, сильно нажимая на газ и высматривая в зеркало копов. Они не говорили о прошлом, согласившись ввести мораторий на любые личные откровения, пока находятся в дороге. Вместо этого они обсуждали политику, места отдыха, искусство, книги, фильмы, музыку. Дилан был начитан, у него имелось мнение практически обо всем.

Кэтрин любила слушать, как он говорит. Ей нравился энтузиазм, с которым он подходил к интересующим его темам. Его волновали многие вещи. Он был вовлечен в этот мир. Пробуждал в ней желание не оставаться безразличной, отстаивать свои позиции. Он напирал, пока она не сдвинулась с места. И, в конце концов, Кэтрин поняла, что сбросила кокон, в котором пряталась последние несколько лет. Под теплым, но часто вызывающим взглядом Дилана она расцвела.

Она уже не будет прежней, когда все закончится. И была рада попрощаться с девушкой, которая очень хорошо умела прятаться и не очень хорошо умела жить. Жизнь коротка. Она знала это лучше, чем кто-либо другой. Она должна была смириться с этим. Возможно, рассказ Дилану о ее отце стал первым шагом к освобождению от уз прошлого.

Ей бы хотелось дочитать дневники его бабушки, но их вид, казалось, всегда раздражал Дилана, а от чтения в машине ее укачивало, поэтому она решила оставить дневники на потом. У них и так было достаточно поводов для размышлений.

Они добрались до Сиэтла в два часа ночи. Дилан зарегистрировал их в мотеле, где они сразу же рухнули на кровать. Кэтрин надеялась, что усталость утянет ее в сон без сновидений, но когда она задремала, в ее голове раздался голос.

«Не приезжайте», — сказала женщина. — «Защити его. Спаси его. Я не смогла. Пыталась, но потерпела неудачу. Это не тот, о ком вы думаете. Они всегда не те, о ком вы думаете».

Кэтрин открыла глаза и уставилась в потолок, гадая, от кого исходило предупреждение. Голос походил на голос Оливии, матери Дилана. Пыталась ли она отправить им сообщение? Или Кэтрин слышала слова из прошлого?

Она взглянула на Дилана. Он спал на боку, спиной к ней, его дыхание было глубоким и ровным. Кэтрин подвинулась к нему, обняла за талию и прижалась к его спине. Она защитит его любым возможным способом.

На следующее утро они проснулись в восемь и отправились в двухчасовую поездку на север, в Анакортес, где незадолго до полудня должны были сесть на паром до острова Косаток. Причал парома был переполнен, и потребовалось некоторое время, чтобы пройти через очередь и подняться на борт. Оставив машину на нижней палубе, они поднялись на верхнюю и посмотрели на открывающийся вид.

Кэтрин всегда любила воду и пляж, и открывшаяся перед ней панорама ошеломляла. Она никогда раньше не бывала на островах Сан-Хуан, цепи из более чем ста пятидесяти островов залива Пьюджет-Саунд. Она знала, что остров Косаток, куда они направлялись, был одним из трех больших островов, но кроме этого мало что знала о нем, только то, что Дилан проводил там каждое лето, пока его мама не ушла.

Дилан глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Странно снова оказаться на этом пароме. Это было так давно. Я не должен ничего помнить, но в звуках, запахах, шуме волн есть что-то знакомое. Я испытываю чувство волнения, будто возвращаюсь домой. Это глупо. Остров не был домом.

— Но там ты был счастлив.

— Да, — признал он. — Лето было потрясающим — катание на лодках, плавание, походы, пикники, просто свободное время, часами мы собирали камешки на пляже и пытались заставить их прыгать по воде.

— Звучит очень весело.

На самом деле, это звучало так весело, как никогда не было у нее в детстве. С другой стороны, хорошие времена для Дилана длились не так уж долго. И остаток его детства был тяжелым.

Дилан обнял ее за плечи.

— Единственное, что отличается в этой поездке, — это ты. Тебя раньше со мной не было.

— Теперь я с тобой, — пробормотала она.

— Я рад.

Его простые слова согрели ее сердце. Она никогда не считала, что по-настоящему сильно помогает ему, но, возможно, в какой-то степени так оно и было. Дилан быстро поцеловал ее и сказал:

— Прошлой ночью тебе ничего не снилось. По крайней мере, я тебя не слышал.

— Нет, — сказала она через мгновение. — Мне ничего не снилось.

Кэтрин знала, что он не захочет снова слышать о своей матери, и не было смысла говорить ему об этом. Достаточно скоро они узнают, таятся ли на острове какие-нибудь ответы.

Несколько минут они любовались открывшимся видом.

— Возможно, мы увидим китов, — сказал Дилан. — Кажется, сейчас сезон.

— Я никогда не видела кита так близко.

— Тогда смотри в оба. Хочешь что-нибудь выпить? — поинтересовался Дилан. — Я схожу за кофе.

— Ничего, спасибо.

После его ухода, девушка села на ближайшую скамейку. У нее выдалось несколько минут уединения, и ей не терпелось прочитать оставшуюся часть дневника бабушки Дилана. Вытащив его из сумочки, она пролистала страницы, чувствуя острую потребность добраться до того момента, когда ушла мама Дилана. Возможно, там скрывалась некая подсказка к разгадке распада брака и к тому, куда делась Оливия.

Сердце Кэтрин забилось быстрее, когда она прочитала слова Рут…

«Я боялась, что до этого дойдет. Пыталась держать Ричарда подальше от больницы, но он, как ищейка, почуял тайну и был полон решимости все разнюхать. Он не понимал, почему Оливия разговаривала с врачом наедине, почему вела себя так виновато, звонила из телефона-автомата в вестибюле кому-то, кого не хотела называть, почему никто не просил его сдать кровь, когда выяснилось, что Дилан нуждается в переливании. Он не хотел, чтобы Дилану влили кровь незнакомца, и ради Дилана Оливии, в конце концов, пришлось сказать правду. Кровь Ричарда не могла спасти Дилану жизнь, потому что Ричард не был отцом Дилана. У Дилана была редкая группа крови, как и у его настоящего биологического отца. Не могу поверить, что только что записала это. Теперь это кажется более реальным.

Похоже, что у Оливии был роман с другим мужчиной. И последние семь лет она жила во лжи. Теперь Ричард знает правду, и он в ярости. Не знаю, справится ли он когда-нибудь с этим. Он уже два дня отсутствовал дома. Не может спокойно смотреть на свою жену или своего ребенка.

Мое сердце разрывается из-за них обоих. Я в ярости от того, что Оливия могла так поступить с моим сыном, причинить ему такую боль, опозорить. Ричард — человек, для которого честь — это все. Но я также вижу его таким, какой он есть: холодным, бессердечным, человеком, который никого не может любить так сильно, как любит сам себя.

Как я могу так говорить о родном сыне? Меня мучает чувство вины. Неужели это я сделала его таким? Лежит ли на мне ответственность за то, каким он стал?

Я знала, что сразу после рождения Джейка Оливия чувствовала себя несчастной. Ричард отстранился от нее. Он хотел сына и получил его, но идея растить ребенка его на самом деле не привлекала. Он взвалил все это на нее, и, похоже, не испытывал к ней прежнего желания, как муж к жене. Оливия призналась мне в этом однажды вечером после нескольких бокалов вина. Было очень неловко. Я знаю, она, должно быть, была в отчаянии, раз поделилась такой личной вещью. Я посоветовала ей дать ему время, притвориться, что все хорошо и все наладится. Такой же совет дала мне моя мама, и он всегда помогал мне пережить трудные времена в моем браке.

Но Оливия обретала счастье только летом, когда сбегала в пляжный домик, оставленный ей родителями в наследство. На острове она была счастлива.

Подозреваю, именно там она и встретила его, мужчину, ставшего отцом ее второго ребенка. Она не сказала мне, кто он. И я не уверена, что Ричард знает. Но он слишком зол, чтобы слушать. Он хочет, чтобы она ушла, но она не может уйти сейчас. Дилан только начал поправляться. Он нуждается в заботе, ласке, любви своей матери. Я молюсь, чтобы Ричард смог снова собрать свою семью воедино, простить, даже если не сможет забыть.

Я прощаю тебя, Оливия. Мне хотелось бы сказать тебе это лично, но есть некоторые вещи, которые мать не может сказать вслух женщине, которая предала ее сына. Ричарду нужна вся моя преданность».

Кэтрин не осознавала, что плачет, пока слеза не упала на страницу, размыв синие чернила. Она закрыла дневник и подняла голову, глядя в настороженные глаза Дилана. Он протянул ей стаканчик.

— Чай, — отрывисто сказал он.

Она взяла стаканчик из его рук, раздумывая, как рассказать ему о том, что она узнала. Имела ли она вообще право говорить ему? Это не ее секрет. Не ее прошлое. Но ему нужно знать. Так много теперь было ясно.

— Не хочу слышать, что ты хочешь сказать, но ты все равно расскажешь мне, не так ли?

— А я думала, что я единственная, кто может видеть будущее, — беспечно сказала девушка.

Он сел на скамейку рядом с ней, вытянув ноги перед собой. Сделал глоток кофе, затем поставил стаканчик на скамейку.

— Она мертва?

На мгновение Кэтрин не поняла вопроса.

— Твоя мама?

— Да. Бабушка написала, что она умерла… или что мой отец убил ее? — Он выискивал в ее лице ответ. — Скажи мне правду.

Она покачала головой.

— Нет, по крайней мере, до этой части я не добралась, если она, вообще, там есть. Я не знаю, что случилось с ней после ее ухода, но знаю немного больше о том, почему ей пришлось… э-э… уйти, — запинаясь, произнесла Кэтрин, не зная, как открыть то, что потрясло бы Дилана до глубины души.

— Но ведь что-то тебя встревожило. Просто скажи это, Кэтрин. Что бы это ни было. Меня больше ничто не может удивить.

— Я бы не была так уверена в этом.

Мужчина нахмурился, его губы сжались.

— Теперь ты меня пугаешь. Вероятно, все не так плохо, как я начинаю себе представлять.

— Это плохо. Ладно. Поехали. — Она сделала быстрый вдох. — Когда ты сильно заболел, тебе, очевидно, потребовалось переливание крови, и твой отец хотел ее сдать, потому что не желал, чтобы тебе переливали чужую кровь, но, в конце концов, твоя мама призналась ему, что он не может быть донором. — Она позволила словам повиснуть в воздухе. — Что его кровь тебе не подходит.

Дилан с трудом сглотнул, его зрачки расширились.

— Хочешь сказать… — Он не мог выдавить из себя ни слова.

— Он не твой родной отец, Дилан. Ричард Сандерс не твой биологический отец.

Она выдохнула.

Дилан в шоке уставился на нее.

— Ты уверена?

— Твоя бабушка написала о том, как твой отец узнал об этом. Это было в больнице. Твоя мама призналась, что у нее был роман. Думаю, долгое время после рождения Джейка она была несчастна. Твой отец отвернулся от нее. Твоя бабушка очень жалела твою маму, но она не могла нарушить верность своему сыну, поэтому ничего не говорила.

— Кто он? Кто мой настоящий отец?

— Твоя бабушка написала, что она не знала, но я не дочитала дневник. Это может всплыть позже.

— Тогда тебе следует продолжать читать, — коротко сказал он. — Я пойду прогуляюсь.

Кэтрин с тяжелым сердцем смотрела, как он уходит, желая облегчить его боль, но Дилану требовалось время, чтобы осознать то, что она ему только что рассказала, если такое вообще возможно. Тридцать лет он точно знал, кто он такой, а теперь оказалось, что он совершенно другой человек.

* * *

Его отец не был ему родным! Дилан не мог в это поверить, но слова Кэтрин все крутились у него в голове. Если это правда, почему Ричард ничего ему не говорил? Или говорил?

Все их ссоры, все их крики заканчивались одинаково, его отец кричал: «Ты никчемный кусок дерьма. Ты мне не сын».

Дилан никогда не воспринимал эти слова буквально, но теперь понял, что ненависть отца исходила из реальной причины. Его мать закрутила роман с другим мужчиной. Отец не мог с этим смириться. Ему пришлось вышвырнуть ее вон.

Неужели он ее убил?

Дилан не пропустил бы это мимо ушей. Он воочию убедился в глубине гнева отца, во взрывной силе его характера. Его мать тоже это видела. Неужели отец все это время плохо с ней обращался? Не поэтому ли она кинулась в объятия другого мужчины?

И она хранила это в секрете семь долгих лет.

Дилан стоял у перил, глядя на воду, на остров, зовущий его домой. Произошло ли это там? Остров был единственным местом, куда его мать когда-либо ездила без мужа. Это должно было произойти там. Вот почему она с нетерпением ждала лета. Остров был ее безопасной гаванью. Может, там она нашла свою любовь. Хотя Дилан был достаточно циничен, чтобы поверить, что это могла быть и не любовь; возможно, просто секс, чтобы скрасить одиночество.

Сделав глубокий вдох, он ждал наступление гнева, боли, обиды, но все, что он чувствовал, — это замешательство и, как ни странно, облегчение.

Они с Ричардом Сандерсом не родственники. В их венах течет разная кровь. Он ему не сын. Слава Богу за это.

По мере того, как реальность оседала в сознании, Дилан видел все более ясно, в том числе и то, что происходило сейчас. Отец наконец-то нашел способ избавиться от него. Он, вероятно, размышлял об этом годами, но не мог просто убить мальчика, которого вырастил и называл сыном. Он должен был найти хитроумный способ сделать его жизнь невыносимой. Возможно, то, что его дружок сенатор попал в тюрьму, натолкнуло Ричарда на мысль. Он мог бы сделать так, чтобы его сына постигла та же участь. И чтобы уничтожить его, Ричард мог бы использовать ту самую женщину, которая преподнесла Дилану его самую громкую историю на сегодняшний день.

Дилан пожалел, что не может развернуть паром обратно. Он хотел отправиться домой. Встретиться лицом к лицу со стариком и сказать правду. Он хотел навсегда разорвать связи между ними. Его отец, вероятно, сказал бы ему, что он должен быть благодарен за то, что он вырастил его, давал крышу над головой, еду и одежду. Но Дилан знал, что Ричард Сандерс все это делал не ради него; он сделал это, чтобы спасти свою репутацию. Позаботиться о том, чтобы никто никогда не узнал, что его жена спала с другим мужчиной. Он отослал ее в наказание и мучил Дилана, чтобы наказать за сам факт его рождения.

Таким образом, оставался вопрос — почему его мать не попыталась его спасти? Она, должно быть, знала, какая судьба его ожидала. Неужели она просто надеялась, что отец поступит правильно и воспитает ребенка другого мужчины? Она не могла быть такой наивной дурой.

А как насчет его настоящего отца? Знал ли он о Дилане? И если знал, то почему не вышел на связь?

Был ли отцу знаком этот человек? Друг семьи? Почтальон, мясник, ближайший сосед?

Дилан покрутил головой, разминая шею, желая, иметь возможность сделать больше, чем просто строить догадки. Он хотел действовать. Хотел вытрясти из кого-нибудь правду.

— Дилан?

Голос Кэтрин звучал нерешительно, неуверенно. Он обернулся и увидел ее, стоящую в нескольких футах от него. Он поманил ее к себе.

— Со мной все в порядке.

— Как ты можешь быть в порядке?

Он улыбнулся, удивив их обоих.

— Ты уверен, что слышал, что я сказала раньше? — спросила она.

— Он мне не отец. Это лучшая новость, которую я получил за последние двадцать три года. Он мне не отец. Я не могу перестать повторять это.

— Я думала, тебе будет больно.

— Из-за того, что не состою в родстве с абьюзером? Ни на секунду. Я испытываю невероятное облегчение.

— Тогда я рада, что рассказала тебе. — Кэтрин улыбнулась ему в ответ. — Не могу поверить, что за все прошедшие годы твоя бабушка так ничего и не рассказала. Особенно когда ты пытался сказать ей, что отец тебя бьет. Она, должно быть, знала, почему он выбрал целью тебя, а не Джейка. Почему она ничего не предприняла? Откровенно говоря, она меня раздражает. Если бы она не была в доме престарелых, я бы ей все высказала.

— Уверен, ты бы так и сделала.

— Она была взрослой женщиной, а ты был ребенком, и она должна была защитить тебя, даже если это означало отвернуться от родного сына.

— Наверное, она не хотела этого видеть, — предположил Дилан. — Любовь слепа.

— Настоящая любовь не слепа. Она честная, восприимчивая, великодушная.

— Я не знаю, что такое настоящая любовь. Чертовски уверен, что никогда в жизни ее не видел. И не думаю, что ты тоже, не так ли?

Она колебалась слишком долго.

— Нет, думаю, что не видела.

Кэтрин ему лгала, но он не хотел обвинять ее в этом. Как и его бабушка, иногда он предпочитал прятать голову в песок.

— У меня больше нет ни сил, ни времени злиться на бабушку. Я не могу изменить прошлое. Однако хотел бы знать, что случилось с мамой после ее ухода, и кто мой настоящий отец. Ты что-нибудь узнала?

— Нет, в дневнике больше ничего не было. Мне очень жаль.

Дилан был разочарован, но он выяснит, что произошло, прежде чем все это закончится. Он был полон решимости раскрыть все до последней тайны. Он взглянул на остров, который становился все больше по мере того, как они приближались.

— У меня очень странное чувство, что она там, и именно поэтому мы на этом пароме. Ты тоже это чувствуешь, не так ли, Кэтрин? — Она отвернулась от него, верный признак того, что она не хотела, чтобы он видел, о чем она думает. — Что не так? Что ты пытаешься от меня скрыть?

Она вздохнула.

— Ничего такого. Кажется, прошлой ночью я слышала во сне голос твоей матери. Она сказала держаться подальше от этого места, что он — не тот, о ком мы думаем, это всегда не тот, о ком мы думаем. Я не поняла, что она имела в виду, и действительно ли это говорила она. Обычно видения более продолжительные, более яркие; а это был просто голос. Он мог принадлежать Эрике или кому-то еще. Или это могло быть просто моим воображением.

Дилан не знал, что делать с ее последним пророчеством, но ее слова вызвали у него беспокойство.

— Теперь слишком поздно поворачивать назад.

— Неужели? Нам просто не нужно сходить с парома. Мы могли бы вернуться в Анакортес и никогда больше не ступать на этот остров.

— Ты ведь хорошо меня знаешь. Я не убегаю. Я собираюсь встретиться лицом к лицу с тем, кто или что находится на этом острове, даже если это последнее, что я сделаю.

— Тогда и я тоже, — заявила девушка, подходя, чтобы встать рядом с ним у перил. — Но давай это будет не последнее, что кто-то из нас сделает, хорошо?

Глава 18

Полчаса спустя, сидя в машине и ожидая, когда они съедут с парома, Дилан неожиданно занервничал. Он редко думал о прошлом, потому что обычно оно выводило его из себя. Теперь ему нужно хорошенько обо всем поразмыслить, и инстинкты подсказывали ему, что, хотя он, возможно, и не найдет всех ответов, которые искал на этом острове, но выяснить, по крайней мере, несколько. Сюда мама привозила их каждое лето. Целыми днями они резвились на пляже, летними ночами готовили барбекю. Он мог слышать в голове звуки детства, разговоры взрослых, пока дети жарили зефир или бегали с собаками по воде. Он вспомнил, как мама допоздна слушала музыку, пока он пытался заснуть на двуспальной кровати рядом с братом.

Иногда он вставал, подкрадывался к двери и смотрел, как мама раскачивается на качелях на веранде, глядя на океан. Иногда он выходил, чтобы присоединиться к ней, сворачивался калачиком у нее на коленях, а она гладила его по волосам и рассказывала истории. Боже! При мысли о ней в животе поселилась боль, скрутив внутренности в тугой узел. Он отодвинул все те хорошие времена на задний план, но теперь они нахлынули снова.

А те ночи, когда он слышал на крыльце мужской голос, звон бокалов, тихий смех и шепот? У его матери был роман с кем-то на острове? Они проводили время с несколькими семьями. Также там были мужчины, которые работали только в летний сезон, те, кто брал в аренду лодки, спасатели, любители походов в горы. Неужели один из этих мужчин заинтересовал его мать, подарив ей любовь и утешение, которых она не нашла дома?

Дилан хотел знать все, и он хотел знать это немедленно. Нетерпеливый сигнал клаксона в адрес стоявшей перед ним машине немного ослабил его напряжение, но заставил Кэтрин закатить глаза.

— Парень не виноват. — Она кивнула в сторону подростка, у которого возникли проблемы с переключением передачи.

— Знаю, но я тороплюсь. Хочу поскорее добраться до дома.

— Как думаешь, он остался прежним?

В глубине души Дилан думал, что все останется таким, как в его воспоминаниях, но разум подсказывал ему другое. Минуло двадцать три года, и он понятия не имел, что случилось с домом после ухода матери. Она, конечно, могла бы его продать. Или переехать туда, чтобы зализать свои раны.

— Я удивлена, что ты никогда не думал, что твоя мама могла бежать туда, — сказала Кэтрин, вторя его мыслям.

Он уже привык к тому, что она читает его мысли. Он начинал находить это несколько утешительным, так как ему не нужно было все время оправдываться. Она знала то, что знал он.

— Я действительно думал об этом, — признался Дилан. — Но ничего не предпринимал, чтобы удостовериться. Несколько месяцев назад, когда Джейк и Сара снова сошлись, я сказал ему, что собираюсь отыскать маму, что, по-моему, время пришло, но потом вернулся к работе, дело Равино раскрылось, и я снова отложил поиски в сторону, как откладывал сотни раз раньше. Часть меня, на самом деле, не хотела этого знать. Я не был готов. Не знаю, готов ли сейчас, но мы здесь.

Они легко нашли дом: сразу за мостом налево, по Фэлкон, цветы в горшке на подоконнике. Теперь там цвели желтые маргаритки, но Дилан знал, что он в нужном месте. Припарковавшись у обочины, он потратил минуту на то, чтобы осмыслить открывшееся перед ним зрелище. Дом не так уж сильно изменился. Это был простой одноэтажный бледно-желтый дом с тремя спальнями, выходивший окнами на частный пляж, по соседству стояли шесть других домов. Новую краску нанесли где-то за последние пять лет. Газон недавно подстригли. Ясно, что кто-то заботился о собственности.

Он не испытывал никаких эмоций, пока его взгляд не остановился на качелях на крыльце и в воображении всплыл образ матери — она раскачивалась взад-вперед, поджав одну ногу под себя, а другой отталкиваясь от пола. Она любила днем сидеть на этих качелях, читать книгу, время от времени отрывая от страницы взгляд, чтобы проверить, как ее сыновья катаются на качелях из покрышек, свисавших с дерева неподалеку. Теперь покрышки исчезли, а все дети, которые на них катались, выросли.

— Ты идешь? — нерешительно спросила Кэтрин.

Он понял, что уже некоторое время сидит в машине. Возможно, он был не очень готов встретиться лицом к лицу со своим прошлым, как думал.

— Не понимаю, что меня беспокоит, — сказал он.

— Тебя беспокоит, что твоя мать откроет эту дверь.

— Да, возможно.

— Или, что еще хуже, ее там не будет, и ты так и не узнаешь, что с ней случилось.

— Мне вообще нужно говорить или ты можешь просто продолжать читать мои мысли?

— Кое-что из этого было просто предположением. Честно говоря, я не знаю, как ты все еще что-то делаешь, после сегодняшних новостей. Я бы, наверное, лежала в постели, прячась под одеялом и надеясь, что это очередной дурной сон.

— Часть меня, действительно, надеется на это, — признался Дилан. — Это похоже на сон — оказаться в месте, где я был по-настоящему счастлив. В этом доме царил покой. Не могу припомнить, чтобы отец когда-либо приезжал сюда. Думаю, мама его просила, но у него никогда не было времени.

Он сделал паузу, размышляя о подсказках, которые привели их сюда.

— Зачем отцу давать Эрике ключ от этого места? И не говори, что это потому, что он крутил с ней роман в этом доме. Это нелогично. Дом находится далеко. Стоит уединенно.

— Что сделало бы его идеальным местом для интрижки, и мне не нужно напоминать тебе, что мы имеем дело с отсутствием логики. То, что с тобой происходит, связано не с фактами, а с эмоциями. Речь идет о любви и ненависти. Если твоя мама предала здесь твоего отца, и ты стал результатом этого предательства, он, возможно, хотел наказать тебя подобным образом, переспав с кем-то, с кем ты был близок.

— Это отвратительно.

— Согласна. Но не значит, что это неправда.

— Эрика не стала бы спать с нами обоими. — Он вздохнул, понимая, что на самом деле не представляет, что бы сделала Эрика. — А может, и стала, если бы цена была подходящей.

— Ну, если это тебя утешит, он не твой настоящий отец.

— На осознание этого уйдет некоторое время.

— Хочешь, я выясню, есть ли кто-нибудь дома? — предложила Кэтрин.

— Нет, это моя забота. Я сам сделаю это.

Дилан вышел из машины, прежде чем смог передумать, но его шаги замедлились, когда он приблизился к дому. В конце концов, он неизбежно доберется туда. У него не оставалось другого выбора, кроме как нажать на звонок. Он услышал, как звон разлетелся по домику, затем последовала тишина. Дилан тут же испытал сильное разочарование.

— Дома никого. Мы проделали весь этот путь, а здесь ни души. — Он с досадой покачал головой. — Я войду, даже если мне придется выломать дверь.

— Может, до этого не дойдет. Вдруг, есть открытое окно. — Девушка повернула ручку. — Или открытая дверь. Она не заперта.

Дилан удивился. Это слишком легко.

— Здесь что-то не так.

— Думаешь, это ловушка?

— Чертовски возможно.

Он огляделся, обдумывая варианты. Возможно ли, что тот, кто сейчас владеет домом, просто оставил его открытым? Отправился на пляж или кататься на велосипеде? Не было никакого способа узнать это, и Дилан проделал весь этот путь не для того, чтобы сейчас повернуть назад.

— Мы могли бы осмотреться. Я пойду первым.

После минутного колебания он вошел в дом, чувствуя себя так, словно вернулся назад во времени. Потом это чувство прошло.

Мебель была другой. Старый диван и тахта исчезли, их заменили изящные диваны из теплой бордовой кожи, старинные лампы и столы. Он не узнал ни одной детали. Кухню отремонтировали, обустроив гранитными столешницами и дубовыми шкафами. Он открыл холодильник. Ничего, если не считать пакета молока, срок годности которого истекал сегодня. Кто-то недавно был здесь. Но кто?

Дилан прошел в спальню, которую когда-то делил с Джейком. Кровать королевского размера заменила двуспальную. Матрас покрывало стеганое одеяло кремового цвета. Принадлежал ли дом по-прежнему его матери? Или отец переоформил его на себя? Он должен быть тем, кто дал Эрике ключ.

Когда Дилан вернулся в гостиную, то обнаружил, что Кэтрин роется в ящике письменного стола. Она вытащила листок бумаги, ее глаза сузились.

— Что ты нашла?

— Договор аренды. Похоже, интересы арендатора представляет «Фаррингтон Риэлторс».

— Кто он…? — спросил Дилан, забирая у нее листок.

Он бегло просмотрел памятку, где просто перечислялись свободные периоды аренды, один из них охватывал текущую неделю, но ничего не указывало на то, кому принадлежал дом. Ричарду Сандерсу? Владел ли он домом все эти годы? Это казалось невообразимым.

— В ящике есть что-нибудь еще?

— Местный телефонный справочник, меню ресторанов, местные церкви, туристические мероприятия, — пробормотала Кэтрин, просматривая папку с файлами. Убирая ее обратно в ящик, она вытащила старую газету.

Пульс Дилана участился при виде пожелтевшей бумаги.

— Она из прошлого.

— Да, — согласилась Кэтрин, ее взгляд скользнул по странице. Когда она посмотрела на Дилана, в ее глазах была боль. — О, Боже!

— Что там?

Она протянула ему газету. Дилану потребовалось мгновение, чтобы понять, что он смотрит на некрологи. Имя полоснуло ему по глазам: Оливия Сандерс.

Оливия Сандерс была мертва.

Его сердце остановилось. У него перехватило дыхание. Он не мог издать ни звука.

Его мама мертва.

Она умерла двадцать три года назад. Его взгляд остановился на дате. Прошло не более двух месяцев с того момента, как она ушла из семьи. Она приехала сюда и здесь же умерла. Как? Он прочитал краткое уведомление, в котором была указана причина смерти — случайное утопление. В уведомлении говорилось, что у Оливии остались муж и двое детей. Больше ничего.

Как такое могло случиться? Его мать была превосходной пловчихой. Она не могла утонуть. Она выросла на острове. Давала уроки плавания. Что-то здесь не сходилось.

— Этого не может быть, — сказал он, глядя на Кэтрин.

— Мне жаль, Дилан. Я знаю, ты хотел найти ее живой.

— Но она умела плавать. Она бы не утонула.

— Возможно, она была на лодке или что-то случилось, или она попала в прилив, или у нее внезапно свело ногу.

— Или кто-то убил ее и обставил все так, будто она утонула. — Он ждал, что Кэтрин оспорит его слова, но ее молчание сказало ему, что она думает о том же. Он посмотрел ей в глаза. — Если бы она не вернулась, никто не смог бы оспорить ее историю, не узнал бы правду о его браке или обо мне.

— Кроме твоего настоящего отца, — указала она.

— Если только он был в курсе. Что, если мама не рассказала ему? Он мог остаться в неведении. Меня он точно никогда не искал.

— Он должен был знать, если сдавал кровь, когда ты заболел, тогда правда и выплыла наружу.

— Верно. Значит, он просто не хотел иметь со мной ничего общего. — Он пожал плечами. — Ладно, о нем я подумаю позже. Надо выяснить, что случилось с мамой.

— Дилан, — сказала она, прерывая его, — ты не хочешь уделить минутку?

— Чему?

— Скорби.

— Я уже оплакивал ее уход.

— Но теперь все по-другому. Ты же знаешь, что она ушла от тебя не по своей воле.

— Ладно, может, ее и выгнали, но она действительно ушла. И приехала сюда.

— Но все это время она не оставалась в стороне. Возможно, собиралась вернуться. У нее просто не было шанса.

— Этого мы никогда не узнаем, — отрезал он категорично. — Я не могу доверять этой газете, потому что уже было сказано слишком много лжи.

— Думаешь, ее кто-то сюда подбросил?

— Безусловно, это не совпадение, что мы с легкостью обнаружили газету двадцатитрехлетней давности в ящике стола в доме с незапертой дверью. Кто-то хотел, чтобы я ее увидел. Должно быть, отец. Он оставил этот дом и сдавал его в аренду, зарабатывая деньги, потому что этим он и занимается.

— Или потому, что чувствовал некоторую вину из-за смерти твоей мамы, — вставила Кэтрин.

Дилан тут же покачал головой.

— Ричард Сандерс не чувствует вины. Он ничего не чувствует. У него нет сердца.

— Уверена, что ты прав, но ты размышляешь логически, Дилан, и для твоего отца нелогично цепляться за дом, принадлежавший твоей матери, женщине, которую он предположительно ненавидел.

— Думаю, я не узнаю ответа на этот вопрос, пока не столкнусь с ним лицом к лицу, но сначала о главном. Если мама умерла здесь, значит, она похоронена на этом острове. Я хочу найти ее могилу. Хочу увидеть ее собственными глазами. Я хочу убедиться, что это не фальшивый некролог.

— На острове есть кладбище?

— Да, для давних жильцов. Оно рядом с церковью. Мы проходили мимо него каждое воскресенье. Джейк говорил мне, что, если я буду плохо себя вести, явятся призраки и схватят меня.

Кэтрин улыбнулась.

— Добрый старший брат.

— Это было до того, как он узнал, что я действительно плохой ребенок.

— Ты не плохой. Твой отец ненавидел тебя по причинам, которые не имели к тебе никакого отношения. Все это никогда не касалось тебя. Дело было в них — твоих родителях, их испорченных отношениях.

— Неважно. Я просто хочу найти ее могилу. Хочу увидеть ее имя, высеченное на камне. Только тогда я поверю, что ее нет в живых. В противном случае все это может быть частью его плана пытать меня.

Дилан не думал, что так было на самом деле, но он должен убедиться в каждом выясненном факте. И, честно говоря, легче сосредоточиться на фактах, чем на чувствах, бурлящих внутри него. Он разберется с ними позже.

Когда они покинули дом и вышли на улицу, Дилан остановился, пытаясь вспомнить, в какой стороне находится кладбище. «Вниз по улице направо», — подумал он.

— Можно дойти пешком. Здесь недалеко. Всего пара кварталов.

Он думал, что это будет легкая прогулка, но каждый шаг возвращал его назад во времени. Он вспомнил потрескавшийся тротуар, где упал и сломал мизинец, кусты, за которыми прятался в сумерках, когда играл с детьми в прятки. Вспомнил, как учился кататься на велосипеде, снижая скорость, когда приближался к лужайке перед домом в конце квартала.

На острове было мало правил. Все знали друг друга, оставляли двери не запертыми, делили вместе трапезу. Дети сбивались в буйную компанию. Дилан задавался вопросом, царила ли здесь все та же идиллия и сплоченность, или власть захватили арендаторы, превратив остров, скорее в туристический центр, чем в настоящий семейный район.

— По возвращении, я хочу поговорить с кем-нибудь из соседей, — сказал он. — Вдруг кто-то помнит маму и знает больше о том, что с ней произошло на самом деле.

— Она умерла, Дилан. Вот что с ней произошло на самом деле.

Он нахмурился из-за ее прагматичного отношения.

— Эй, я думал, ты будешь немного более сострадательной.

— Я сострадательна, но ты не можешь делать из всего тайну.

— Я этого не делаю. Возможно, отец приехал сюда и утопил ее. Ты считаешь это безумием?

— Наверное, нет. Мне просто кажется, что ты сосредотачиваешься на том, как она умерла, а не на том факте, что она никогда не вернется. Это должно тебя беспокоить.

— Я же говорил тебе, что смирился с этим давным-давно.

Очевидно, она ему не поверила, но промолчала. Дилан не лгал, но и не говорил всей правды. Если он даст себе минуту подумать о том, что она мертва, то потеряет концентрацию, так что он не собирался размышлять об этом, во всяком случае, не сейчас.

Кладбище появилось быстро. Оно тянулось на целый квартал. Надгробия стояли аккуратными рядами на небольшом возвышении. Уединенное место окружали деревья, было тихо, если не считать пения птиц.

Дилан двигался по рядам, изучая имена, на самом деле, не узнавая ни одного, хотя некоторые казались смутно знакомыми. Наконец, на вершине холма он нашел ее могилу, имя его матери, выбитое на простом сером камне, «Оливия Сандерс», и даты ее жизни. Больше никаких надписей. Ни «любящая мать», ни «любящая жена». Ее хоронил отец? Он вообще пришел на похороны? Или это сделали незнакомые люди?

Наконец, это дошло до него.

Его мама умерла.

Он больше никогда ее не увидит. У него никогда не будет шанса поговорить с ней, услышать ее версию событий.

Ноги Дилана ослабли. Его трясло, бросало в жар.

Рука Кэтрин скользнула в его руку. Он крепко сжал ее, чувствуя, что может упасть. Он думал, что справится с этим, но, очевидно, ошибался. Наконец, головокружение прошло. Дилан сделал несколько глубоких вдохов, а затем отпустил руку девушки, смущенный своей эмоциональной реакцией.

— Мне нужна минута, — хрипло сказал он. — Наедине. Ты не возражаешь?

— Дилан, испытывать чувства — это нормально.

— Просто подожди меня в конце дороги.

— Хорошо. Оставайся здесь столько, сколько тебе нужно.

Он не знал, почему отослал Кэтрин прочь. Как только она ушла, он явственно ощутил ее отсутствие. Теперь остались только он и его мать, никакого буфера между ними. Дилан чувствовал, что должен что-то сказать, но что? Обычно он хорошо подыскивал нужные слова, но в данный момент у него их не было. Он не знал, что и думать. Столько лет он жил, веря, что она бросила его. От такого трудно избавиться. Он даже не знал, должен ли отпустить это. Она ушла. Вопрос был только в том, вернулась бы она или нет. А сейчас, как он сказал Кэтрин, они об этом никогда не узнают.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Дилан обрел дар речи.

— Прости, — пробормотал он. — Ты этого не заслужила. Ты не заслуживала его, как и я.

Он глубоко вздохнул.

— Я винил тебя во всем плохом, но, оказалось, ты тоже была жертвой. Ты не вернулась, но я буду верить, что ты хотела это сделать, и что будь у тебя больше времени, ты бы это сделала.

Дилан снова замолчал, уставившись на ее имя на камне. Он опустился на колени рядом с могилой, его последние слова были произнесены едва слышным шепотом.

— Я прощаю тебя, мама.

Он почувствовал, как с его плеч соскользнуло бремя, когда он, наконец, отпустил всю ненависть, горечь, ярость, которые испытывал к ней. Он все еще питал эти чувства к отцу, но ее он мог простить. Уже давно пора двигаться дальше. И кто он такой, чтобы судить ее за действия, которые она совершила столько лет назад? Она была одинокой, несчастной женщиной. Он надеялся, что она нашла хоть какую-то радость в своем романе, но определенно заплатила за него высокую цену.

Хлопнула дверца машины, взревел двигатель. Шум заставил его повернуть голову. В конце переулка он увидел отъезжающую машину с мужчиной за рулем.

Сердце внезапно пронзил страх. Где Кэтрин? Он сказал ей ждать в конце дороги, но ее там не было.

— Кэтрин. Где ты? — Он пробежал через кладбище и дальше по улице, выкрикивая ее имя, но девушка исчезла. Кто-то ее похитил.

Глава 19

Дилан побежал обратно к дому, запрыгнул в машину и поехал в направлении автомобиля, увиденного у кладбища. Он вел машину с бешено колотящимся сердцем, его захлестывало отчаяние. Ему не следовало просить Кэтрин оставить его одного. Он поставил ее в уязвимое положение, и кто-то воспользовался его ошибкой, кто-то, кто наблюдал за ним, — без сомнения, тот стрелок. Он выследил их досюда. Дилан не удивился. Кто бы их ни преследовал, казалось, он всегда знал, куда они направляются. Он хотел выяснить, как такое возможно, но в данный момент у него имелись более насущные проблемы. Ему нужно добраться до Кэтрин. Она, должно быть, в ужасе.

Почему она не окликнула его? Почему не кричала, не сопротивлялась, не боролась? Мужчина, вероятно, подошел к ней сзади и застал врасплох, пока она смотрела в его сторону, беспокоясь о нем. Проклятье!

Его так поглотило прошлое, что он забыл об опасности, таившейся в настоящем.

Нужно подумать, сосредоточиться. Вцепившись в руль, Дилан мчался по острову в поисках каких-нибудь признаков машины. Но остров был огромен, с озерами, лесами, холмами, тысячами акров земли, и он понятия не имел, куда ехать.

Куда мог направиться убийца?

Главной мишенью был Дилан. Кто-то хотел его смерти. Так зачем же похищать Кэтрин? Чтобы сначала убрать с дороги ее? Или по какой-то иной причине? Если за этим планом стоял его отец, то какова его конечная цель? Неужели его намерением всегда было привезти Дилана на остров, где он был зачат, и оставить здесь умирать? В этом заключался какой-то поэтический смысл.

Но где он был зачат? В доме его матери? Где-то еще? Как, черт возьми, он мог это понять? Он даже не знал, кто его настоящий отец. В его последнее пребывание здесь Дилану было семь лет. Он почти ничего не помнил.

Или помнил? Заперт ли ответ где-то в его сознании?

Может, стоит позвонить Джейку? Вдруг его брат знает больше, чем он, об их матери и ее прошлых отношениях на острове, но на это ушло бы время, а такой роскоши у него не было. Он должен добраться до Кэтрин. Должен спасти ее. Дилан знал, что она рассчитывает на него. Он слышал в голове ее голос, она была уверена, что он найдет ее, спасет. Между ними существовала связь. Конечно, связь.

Черт. Вот оно. Он должен открыться так, как никогда раньше, впустить все эмоции, чтобы услышать ее. Кэтрин сказала, что не смогла пробиться сквозь его защиту. Надо ее уничтожить.

Съехав на обочину, Дилан прислонился головой к рулю и закрыл глаза, стараясь вести себя как можно тише. Но внутренний голос звучал слишком громко, говоря ему, что он идиот, если пытается использовать ментальную телепатию для решения проблемы. Ему нужно обратиться в полицию острова, или вернуться в дом матери, или отправится еще куда-нибудь.

Затем он снова услышал ее голос, говорящий ему прислушаться и замолчать.

Сделав глубокий вдох, мужчина сосредоточился на лице Кэтрин, ее голубых глазах, открывавших так много, ее сладких губах, веснушках, усеивавших кончик носа.

«Скажи мне, где ты находишься. Приведи меня к себе. Я знаю, что ты можешь это сделать. Заставь меня поверить».

* * *

Кэтрин поморщилась от боли, когда машина наехала на очередную кочку на дороге, отчего она ударилась головой о крышу багажника. Она не знала, что произошло. Она наблюдала за Диланом у могилы его матери, а теперь втиснута в багажник машины. Ее руки не связаны. Не было ни кляпа, ни повязки на глазах. Но когда она вдохнула, то снова почувствовала этот запах: густой и сладкий, он так быстро заполнил нос и рот, что она не могла дышать, не могла кричать.

У нее крупные неприятности. Девушка поискала в темноте что-то, чем можно открыть багажник изнутри, но ничего не нашла. Она сунула пальцы в узкую полоску света, проникавшую в машину, но ей не удалось приподнять тяжелую металлическую крышку. Она была в ловушке и, вполне возможно, скоро умрет.

Осознание этого сильно ударило по ней. Это не был очередной кошмар о ком-то. Он был о ней. Человек, убивший Эрику и стрелявший в окна дома, — человек, чье зло она чувствовала в своей душе, — куда-то вез ее и собирался убить. Ей хотелось кричать, но она боялась привлечь к себе еще больше внимания. Услышит ли ее кто-нибудь в движущейся машине — кроме него? Хотела ли она, чтобы он знал, что она уже очнулась?

Ей нужно выиграть немного времени, придумать способ спастись или, по крайней мере, дать зацепку Дилану, как ее найти. Но как он это сделает? Он не знает, куда ехать, если не видел, как ее похитили. А даже если и видел, то был без транспорта. Ему потребовались бы драгоценные минуты, чтобы вернуться за машиной. Она не могла рассчитывать на то, что он ее спасет.

Что же, она хотела выбраться из своих снов в реальный мир, и ее желание исполнилось. Но должен быть способ использовать ее видения, чтобы помочь себе. Кэтрин закрыла глаза и попыталась предположить, куда они едут, что будет дальше.

Машина на минуту притормозила. Она затаила дыхание. Неужели приехали? Мгновение спустя машина снова тронулась с места. Они стояли либо на светофоре, либо перед знаком «стоп». Проезжали ли они мимо них по пути с парома к дому? Она не могла вспомнить.

Несмотря на все усилия сохранять спокойствие, паника начала нарастать. Кэтрин отодвинула ее назад. Она не могла позволить страху захлестнуть ее, иначе шансов выжить не будет. Машина ускорилась, будто они покидали более населенный район, выезжая на открытую дорогу. Теперь они ехали быстрее. Человек за рулем точно знал, куда направляется.

Несколько мгновений спустя машина завиляла вправо и влево в череде резких поворотов. Они двигались по извилистой дороге, заметно поднимавшейся вверх. Кэтрин могла слышать интенсивный гул мотора, чувствовала наклон вверх. На острове была огромная гора. Там ли они сейчас? И что ее ждет в конце поездки?

Девушка обдумала все возможности, и ее охватила беспомощность. Разум создавал разнообразные наихудшие сценарии. Мужчина мог открыть багажник и выстрелить ей в голову прежде, чем она успеет дернуться. Завернув ее тело в простыню, на которой она, по-видимому, лежала, сбросит со склона горы в воду. Она может умереть так, что об этом никто не узнает.

— Дилан, — прошептала она. — Ты должен меня найти. Не думаю, что смогу справиться с этим сама.

В ее голове раздался его уверенный голос: «Я иду. Не сдавайся. Просто доставь меня туда».

Доставить его туда? Как она могла это сделать?

И тогда она осознала силу, которой всегда обладала: способностью проникать в сознание других людей. Она никогда не пыталась ей воспользоваться. Постоянно позволяла ей использовать себя. Она боялась погружаться во зло, боялась, что потеряется там и никогда не выберется. Но ей придется воспользоваться этим шансом.

Снова закрыв глаза, Кэтрин сделала глубокий вдох. Она и раньше бывала в сознании убийцы. Ей просто нужно вернуться туда. Открыв сердце и разум, она прислушалась….

Что за идиотский способ для убийства. Точный выстрел в голову — и он мог бы уже обедать. Она была бы мертва и ее дружок тоже. Но нет, он должен разыграть какой-то нелепый сценарий с таким количеством возможностей для неудачи. Ему это не нравилось. Он так долго оставался живым и свободным, следуя собственным инстинктам. Но ему нужны причитающиеся ему деньги, поэтому он сделает то, что ему сказали, — в точности так, как ему сказали.

Он нажал на газ, и машина рванула вперед. Место ждало впереди. Как и все остальное… Маленький коттедж, на переднем крыльце кормушка для птиц, каменная труба, потрясающий вид на воду. Ему сказали, что это должно произойти там, так что именно там это и произойдет.

Неплохое место для смерти. Ей повезло.

«Ну, не так уж и повезло», — подумал он со смехом.

* * *

Дилан увидел в голове образ. Пересмешник порхал вокруг кормушки для птиц, висевшей на крыльце коттеджа, прилепившегося к скале на берегу моря. Он увидел каменную трубу, тропинку, ведущую к воде, длинный шаткий пирс.

Его глаза распахнулись, и он завел мотор. Он много раз бывал в этом месте с мамой. Они ходили в гости к кому-то… к мужчине. У него перехватило дыхание. Был ли этот мужчина его отцом? Неужели его вели туда, где все началось?

Имело смысл, что в этом безумии прослеживалась какая-то логика. До этого момента план был идеален. Почему это должно измениться сейчас?

Но разве он не продолжал маршировать в такт чьему-то барабану? Он мог попасть в ловушку. Там его могли поджидать. Вообще-то, Диан мог бы поспорить, что его ждали. Он должен быть умнее.

Двигаясь по дороге, он отчаянно искал указатели, воспоминания из давнего прошлого. Как, черт возьми, он отыщет этот коттедж на таком большом острове?

«Думай», — приказал он себе. — «Сделай все, что в твоих силах».

Коттедж располагался на возвышенности. Это сузило круг поисков. Он увидел гору, как маяк, зовущий его домой. Услышал голос Кэтрин, приказывающий ему повернуть в одну сторону, потом в другую. Каким-то образом он найдет ее.

«Я иду, Кэтрин. Держись».

* * *

Машина остановилась. Мгновение спустя багажник открылся. Кэтрин моргнула, на миг ослепленная солнечным светом. Она почти ничего не видела, кроме руки, схватившей ее за предплечье и вытащившей из багажника. Приземлившись на колени, она ударилась о землю. Мужчина рывком поставил ее на ноги, крепко сжимая руку, которую завел ей за спину, и повернул лицом к себе.

Она напрягла зрение, чтобы разглядеть его, но теперь он стоял позади нее, удерживая ее за руку и затылок. Она ощущала его размер и мощь. Он был высоким, широкоплечим, сильным, и в его дыхании чувствовался привкус виски.

— Двигай, — приказал он, подталкивая ее вперед к тропинке, уходящей в сторону коттеджа.

Этот дом она видела в своем видении, или его…

В этом месте он собирался ее убить. Она споткнулась, пытаясь замедлить неизбежное, но мужчина толкнул ее вперед.

— Я пристрелю тебя прямо здесь, если не будешь пошевеливаться, — прорычал он низко и резко возле ее уха.

При звуке этого голоса, — такого громогласного и напряженного, — Кэтрин отшатнулась. Ее пронзила боль, когда мужчина еще раз жестоко вывернул ей руку. В конце тропинки они добрались до пирса. Он возвышался над водой на добрую дюжину или около того футов. Он был старым, на досках виднелись следы непогоды и времени. Девушка попыталась оглядеться, обратиться за помощью к соседям, но вокруг не было видно ни одного дома, ни одной души.

Она была наедине с убийцей.

Он толкнул ее на пирс, подтащив прямо к краю. Вода плескалась в десяти футах ниже свай, поддерживающих причал. Было холодно, ветрено. Волосы закрывали ей обзор. Свободной рукой она откинула их назад.

— Скажи мне: почему? — спросила девушка. — Скажи, на кого ты работаешь. Если мне суждено умереть, я заслуживаю знать, кто хочет моей смерти.

— Тянешь время. Женщины всегда любят тянуть время.

В груди у нее что-то сжалось. Снова его голос — он звучал так знакомо. Она слышала его в своих видениях, но слышала ли она его где-то еще, где-то в реальности? Ей не терпелось увидеть его лицо.

— Какое тебе дело? — спросила она. — Ты работаешь на кого-то. Тебе не нужно защищать их тайну. Я буду мертва, ведь так? Какая разница, что я узнаю?

Мимо пролетели пронзительно кричащие птицы, две из них нырнули в воду. Во внезапной суматохе он ослабил хватку на ее руке.

Кэтрин отшатнулась, развернулась и встретилась с ним лицом к лицу.

Ее сердце бешено заколотилось и остановилось. Она не могла дышать.

Это невозможно. Это не мог быть он.

Он уставился на нее в ответ. Теперь целясь ей в голову из пистолета. Но когда он посмотрел на нее, что-то в его глазах, — в его темных глазах, — всколыхнулось и остановилось. Он тоже ее узнал.

Момент, которого она боялась всю жизнь, наконец, настал. Он вернулся, чтобы убить ее.

— Ты, — прошептала девушка. — Ведь это ты? Ты мой отец?

— Кэтрин? — голос выдавал потрясение. Он не знал. Почему он не знал? — Нет.

Он покачал головой. Его рука слегка дрогнула, но все равно не опустила пистолет. Кэтрин стояла спиной к воде. Он перегораживал ей единственный выход с пирса. Бежать было некуда. Да она и не пыталась. Вместо этого она воспользуется моментом истины.

— Ты убил ее, да? Ты убил маму и пытался убить меня.

Он не ответил. Ему и не нужно было. Кэтрин увидела ответ в его глазах.

Образы из прошлого внезапно хлынули в ее сознание.

Они ссорились, кричали друг другу ужасные вещи. Он называл маму ведьмой и шлюхой. Говорил, что она сумасшедшая, что в ней сидит дьявол.

Она ответила, что это он был дьяволом, переполненным злом. Он достал большой кухонный нож. С ужасом на лице она вскинула руки в попытке защититься.

— Нет, — закричала она. — Не делай этого.

Нож вонзился ей в грудь. Повсюду брызнула кровь. Она в шоке уставилась на него.

— Умрите, демоны, умрите, — кричал он снова, снова и снова нанося удары.

Кэтрин побежала. На выходе, стукнув дверью. Она услышала, как он позвал ее по имени. Ей пришлось спрятаться, чтобы он ее не убил.

— Ты убил маму — повторила она, глядя на него теперь, скорее, со злостью, чем со страхом. — Она видела твою истинную сущность, и ты не смог этого вынести.

— Ты такая же, как она, ведь так? — сказал он с усмешкой. — Я знал, что ты жива. Следовало избавиться от тебя раньше.

— Как ты можешь говорить обо мне так, будто я для тебя ничто? Я твой ребенок. Твоя дочь.

— Ее дочь. Ее дитя демона.

— Во мне есть и твоя кровь.

Его пальцы крепче сжали пистолет.

— Дело не в прошлом. Ты — всего лишь работа, которую я должен закончить.

— Так вот чем ты занимаешься? Убиваешь людей? И после ее убийства стало проще?

— Это всегда было просто.

Внезапно все обрело смысл. Убийства, которые она видела во снах, были связаны с ее отцом. Он убивал людей последние двадцать четыре года, людей, которых она не могла спасти. И теперь Кэтрин, возможно, не сможет спасти себя. Он снова победит. Она не могла этого допустить. Она должна найти выход.

— У меня это хорошо получается, — похвастался он. — Все когда-нибудь умирают. Я просто делаю так, чтобы это произошло раньше.

— Кто приказал тебе убить меня? Ты знал, что это я?

— Вообще-то, нет. Не то чтобы это имело значение. Но жизнь иногда преподносит забавные сюрпризы.

— Считаешь это смешным? — Она недоверчиво покачала головой. — Я знаю, что ты не всегда был таким. Когда-то ты должен был быть человеком. В детстве мне говорили, что тебя изменили наркотики, что ты не родился злым, что где-то внутри тебя скрывался порядочный человек.

Он рассмеялся.

— Тебя кормили сказками.

Кэтрин увидела дикий огонек в его глазах и поняла, что все это не было сказкой.

— Ты и сейчас под кайфом, не так ли? Подпитываешься наркотиками, а потом убиваешь, а потом получаешь больше денег, чтобы купить больше наркотиков. Это замкнутый круг.

— Удовольствие ради удовольствия, — сказал он шелковым голосом. — Это адский способ жизни, дитя.

— Не называй меня так. Не стой там и не говори, что собираешься убить меня, а потом называешь своим ребенком.

— Ты много чего можешь сказать тому, кто скоро умрет.

— Когда-нибудь тебя поймают. И заставят заплатить, — пообещала она ему, подгоняемая гневом. Она не могла думать, правильно ли говорит. Ей просто нужно было высказать свои чувства.

— Никто никогда меня не поймает. Я неуловим.

Глядя на его лицо, она видела, что он верит всему, что говорит. Он был богом своего разума, правителем собственного мира. И Кэтрин без сомнения понимала: дочь она ему или нет, он лишит ее жизни. Она ненавидела умолять, но жить хотела больше, чем спасать свою гордость.

— Ты мог бы меня отпустить. Ты должен меня отпустить, — поправилась она. — Я твоя дочь. Ты многим мне обязан. Ты забрал у меня маму. Я росла одна, никому не нужная

— Без нее тебе было лучше.

— Когда это прекратится? Ты уже не молодой человек. Ты… стар, — сказала она, отметив седину в его волосах, впалые щеки, морщинки вокруг глаз. Монстр внезапно начал выглядеть более человечным.

Его рука слегка дрожала.

— Я все еще могу тебя убрать.

Кэтрин затаила дыхание, ее взгляд был прикован к его пальцу и спусковому крючку. Она может быть мертва через секунду или…

У нее не было времени закончить мысль. В затылок ее отца прилетел большой булыжник. Мужчина рухнул на колени, пистолет с грохотом упал на палубу. Кэтрин потянулась за оружием, когда Дилан рванул по пирсу, как полузащитник, намеревающийся нанести лучший удар в своей жизни. Ее отец едва успел подняться на ноги, по его затылку струилась кровь, когда Дилан врезался ему в живот. Сила рывка отбросила их обоих к краю причала.

Ее отец замахнулся на Дилана, попав ему в нос.

Больше крови.

Дилан с яростным ревом ударил в ответ.

Сцепившись друг с другом, мужчины перевалились через край причала.

Кэтрин закричала от ужаса, когда они потеряли равновесие и упали в воду. Она подбежала к краю с пистолетом в руке. Если бы она только могла сделать точный выстрел, то сделала бы его.

Ведь так?

В ее голове промелькнуло сомнение. Могла ли она убить родного отца?

Ради Дилана… ради мамы… ради всех людей, которым отец когда-либо причинил вред. Она могла бы это сделать, и она это сделает.

Но она не могла рисковать и попасть в Дилана. Мужчины дрались, размахивая кулаками, вода кружилась и пенилась вокруг них, когда каждый пытался погрузить другого под воду. От их борьбы ее лицо усеяли мелкие брызги. Кэтрин вытерла глаза как раз в тот момент, когда мужчины исчезли под пирсом. Затем она услышала несколько глухих ударов.

Опустившись на колени, она вгляделась в воду, и ее внутренности сжались, когда волны окрасились в красный. Она больше не слышала звуков борьбы. Было тихо, очень-очень тихо.

— Дилан! — закричала она.

Он не ответил. Никто ей не ответил.

Глава 20

Долгие, мучительные секунды Кэтрин смотрела на волны. Где же они? Она, черт побери, не собиралась оставаться в стороне и позволить Дилану умереть. Не раздумывая больше ни секунды, девушка сбросила туфли и свитер и прыгнула в воду.

От ледяного холода у нее перехватило дыхание, но Кэтрин нырнула снова в поисках Дилана.

Было очень темно и глубоко. Она ничего не могла разглядеть. Она потеряла его. Ее сердце разбилось вдребезги. Ей самой хотелось умереть. Но она не могла сдаться. Это так не закончится.

Кэтрин снова нырнула, проплывая под пирсом. Затем увидела, как обмякшее тело Дилана погружается вниз. Он не двигался. Она схватила его под подбородок и вытащила на поверхность. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались до берега. Ей казалось, что он дышит, и эта мысль привела ее в ужас.

— Не умирай, — молила она. — Пожалуйста, не умирай.

Наконец, ноги коснулись песчаного дна. Она вытащила тяжелое тело из воды на гальку и перевернула на спину. Губы Дилана посинели, лицо было бледным. Она взяла его за подбородок и запрокинула голову назад, пытаясь вспомнить что-то об искусственном дыхании. Кэтрин зажала ему ноздри, а затем наклонилась и задышала в рот — раз, другой — короткими, быстрыми вдохами. Остановившись, отстранилась и приложила палец к точке пульса на его шее. Медленный и слабый, но он прощупывался. Она надавила ему на грудь, пытаясь заставить сердце биться быстрее, затем снова вдохнула в рот, чередуя движения, не уверенная, правильно ли делает, но пытаясь найти некий ритм.

— Дыши, черт возьми! — закричала Кэтрин. — Я не потеряю и тебя тоже.

Она снова накрыла его рот своим, желая, чтобы он жил, сосредоточившись на связи между ними, вдыхая свою жизнь в его тело.

Дилан дернулся, затем закашлялся. Она перевернула его на бок, колотя по спине, когда морская вода полилась у него изо рта. Когда он, наконец, смог дышать самостоятельно, девушка подползла к нему.

Он был жив!

Она посмотрела в его ошеломленные глаза, заметив на голове рану. Должно быть, во время борьбы он ударился о пирс и потерял сознание.

Кэтрин села на колени и убрала волосы с его глаз, радуясь тому, что он жив.

Она любила этого мужчину. Любила больше, чем когда-либо любила кого-то в своей жизни.

— Где… где он? — спросил Дилан, задыхаясь. — Я его убил? Я держал его за горло. А потом, должно быть, ударился головой обо что-то твердое…

Дилан с трудом сел и огляделся.

Кэтрин впервые вспомнила об отце, человеке, который намеревался ее убить.

— Я не знаю. Он исчез под водой. Я нырнула за тобой. Его нигде не видела.

Дилан долго смотрел на воду. Она проследила за его взглядом в поисках пузырьков, водоворота, тени, виднеющейся под поверхностью. Неужели его нет? Неужели ее отец мертв? Неужели человек, преследовавший ее более двадцати лет, наконец-то побежден? Ей хотелось верить, что все кончено, но она все еще чувствовала себя неуютно, неуверенно.

Дилан повернул голову и посмотрел на нее, в его глазах все еще стоял шок.

— Ты спасла мне жизнь. Я бы умер, если бы ты не нырнула за мной.

— Это ты спас мне жизнь. Он собирался меня убить. Если бы ты не бросил камень ему в голову, я была бы сейчас мертва.

— Никогда в жизни я так сильно не хотел попасть в цель.

Дилан схватил ее за плечи и притянул к себе, целуя снова и снова, его губы нетерпеливо искали ее губы в потребности подтвердить, что они оба живы. Его пальцы впились в ее кожу, словно он боялся, что она ускользнет от него, но она никуда не собиралась. Держалась за него так же крепко, как он за нее. В конце концов, им пришлось глотнуть воздуха. Сердце Кэтрин разорвалось от волнения при виде нежности в глазах Дилана. Он обхватил ее лицо ладонями и просто смотрел на нее.

— Он не причинил тебе вреда? — спросил Дилан, пристально осматривая девушку.

— Нет, не физически. Я не знаю, как все произошло на кладбище. Он подкрался ко мне сзади. Я его не слышала. Закрыл мне нос тряпкой. Видимо, это меня и вырубило. Следующее, что помню, как очнулась в багажнике его машины. — Она облизнула губы. — Я очень испугалась, Дилан. Это уже не было моими снами. Все происходило на самом деле.

— Понимаю. Я никогда не испытывал такого ужаса, как в тот момент, когда понял, что ты исчезла. Я не должен был отсылать тебя даже на десять футов от себя. Ты ведь говорила мне, что он придет за тобой. Я не должен был забывать об этом.

— Все нормально. Я в порядке. Но ты кое-чего не знаешь об этом человеке.

Руки Дилана упали по бокам, его пристальный взгляд сузился.

— Что он тебе сказал? Он сказал, кто его нанял? Кто хочет нашей смерти?

Кэтрин покачала головой.

— Я спросила, но он не ответил.

Мысленно девушка прокрутила сцену между ними, вновь ощутив ужас узнавания, осознание того, что он убьет ее, даже зная, кто она такая.

— Кэтрин, — подтолкнул Дилан. — Что еще?

— Теперь я знаю, почему была связана с ним. Почему могла слышать в голове его голос, почему постоянно чувствовала его зло. Человек, который собирался меня убить, был моим отцом.

У Дилана отвисла челюсть, его глаза расширились от изумления и недоумения.

— Это… это невероятно.

— Он не знал, что это я, — быстро сказала Кэтрин. — Пока мы не спустились сюда, на причал, и он, наконец, не посмотрел мне в глаза. До этого я была для него просто работой. Этим он и занимался. Убивал людей. Все эти годы… все эти кошмары… все эти жертвы… это были его жертвы. Я видела, как они умирали. Видела, как он убивал, и не могла его остановить. Я никого не смогла спасти, даже родную мать.

Ее глаза наполнились слезами.

— Я вспомнила ночь ее смерти, всё… как вылезла из кроватки, когда они начали кричать, те ужасные вещи, что он ей говорил. Он считал ее сумасшедшей. Он был под кайфом. Вел себя как дикое, злобное животное, намеревающееся разорвать свою жертву на части. Один раз я попыталась обхватить его ногу руками, но он отбросил меня прочь, и после этого я просто стояла и смотрела. Как я могла так поступить, Дилан? Как могла ничего не сделать?

— Ох, Кэтрин, ты была маленькой девочкой. — Он притянул ее в объятия, прижимая ее лицо к своей груди, гладя по волосам. — Ты пыталась его остановить, но не смогла. Никто бы не смог.

Она хотела верить ему, и в глубине души верила, но эмоциональное чувство вины еще долго будет течь по ее венам.

— Возможно, я бы не смогла, — призналась девушка. — Но все же должна была стараться сильнее.

Он отстранил ее от себя, заглянув ей в глаза.

— Ты чертовски старалась спасти меня, и тебе удалось. Думай об этом, Кэтрин. Отпусти прошлое. Все кончено. Он мертв. Его нет.

— Хотела бы я быть уверена, что он не выйдет сухим из воды. Что, если он просто уплыл? — По выражению лица Дилана она поняла, что он рассматривал ту же возможность.

— Не думаю. Я видел, как его глаза вылезли из орбит, когда стискивал его шею. Он не мог дышать. Он тонул.

— Но ты сказал, что ударился обо что-то твердое. Должно быть, он приложил тебя головой о сваю причала. Ты был без сознания, когда я прыгнула в воду. Он мог сбежать.

Дилан кивнул в знак согласия.

— Возможно. Но ты ведь его не видела?

— Нет. Только кровь повсюду.

— Думаю, он мертв, но ты не обязана мне верить. Ты сама знаешь, что у тебя на сердце. Что ты чувствуешь?

Что она чувствовала? Кэтрин покачала головой, не уверенная, что сможет обратиться к своим способностям так скоро.

— Не знаю. Я в замешательстве. И очень не хочу снова пытаться связаться с ним.

— Это понятно.

— Ты, наконец, веришь моей связи с кем-то? — спросила она, немного пораженная мыслью о том, что Дилан безоговорочно поверил в нее. Она думала, что его логическое мышление никогда не сможет принять эту ее часть.

— Она привела меня к тебе, — сказал он. — Я слышал, как ты говорила со мной. Описание коттеджа, кормушки для птиц, каменной трубы.

— О, Боже. Правда? Так ты говоришь, что слышал голоса в голове? Лучше не говори об этом полиции. Они отправят тебя в психушку.

— Не голоса, а твой голос. — Он медленно улыбнулся. — Очевидно, ты не единственная, кто может быть чуточку экстрасенсом, но почему бы нам не оставить это между нами?

Его улыбка померкла, глаза стали более серьезными.

— Я тоже вспомнил то место из прошлого. Мама часто приезжала туда. Думаю, здесь она встречалась с моим родным отцом. В этом месте должен быть какой-то смысл. Это все, о чем я могу думать.

— Жаль, что мне не удалось заставить отца сказать, кто его нанял.

— Мы знаем, Кэтрин. Все всегда сводилось к нашим родителям и странным параллелям между нашими жизнями. Не верится, что признаю это, но я начинаю понимать, что жизнь состоит не только из фактов. Она не только черно-белая, а наполнена миллионом оттенков серого и вещами, которые не имеют смысла.

Кэтрин знала, что Дилану потребовалось много усилий, чтобы понять, что у него нет ответов на все вопросы, и что он не полностью контролирует свою жизнь или судьбу. Но он начинал принимать свои эмоции и верить в то, чего не понимал.

Какое-то время они просто сидели на галечном пляже, глядя на воду. Она не знала, искал ли Дилан признаки ее отца, но она определенно искала. Ему пришлось бы проплыть долгий путь, чтобы скрыться из виду и иметь возможность незаметно добраться до берега, но нет ничего невозможного. Вероятно, ей просто хотелось в это верить.

— Надо идти, — сказал Дилан. — Но прежде чем мы покинем остров, прежде чем вернемся, чтобы встретиться лицом к лицу с моим отцом, я хочу проверить, смогу ли найти здесь кого-то, кто точно скажет мне, как утонула мама. Может, кто-нибудь из соседей знает. Из тех, кто живет на острове уже много лет.

— Хорошо, — согласилась она.

Кэтрин поднялась на ноги и провела руками по мокрым волосам. С ее одежды все еще капало, и она наклонилась, чтобы отжать края футболки и брюк. Подняв с причала туфли и свитер, девушка постояла там мгновение, чтобы еще раз внимательно осмотреть окрестности. Она глубоко вздохнула и постаралась вести себя очень тихо. Ей не хотелось устанавливать связь с отцом, но нужно было в последний раз проверить, сможет ли она добраться до него. Ее разум вызвал его образ. Она видела, как он боролся с Диланом, упал в воду, но больше ничего. Она не чувствовала его. Может, он действительно мертв.

* * *

Дилан поежился, промокшие джинсы неуютно липли к ногам, но мокрая одежда была наименьшей из его забот. Несмотря на твердое заявление о том, что отец Кэтрин мертв, он не был в этом абсолютно уверен. И не хотел ослаблять бдительность. Они сбежали от одного плохого парня; кто знает, сколько еще ждало своего часа? Если он что-то и знал о Ричарде Сандерсе, так это то, что старик получал то, что хотел, и никогда не сдавался. Но Ричард, вероятно, не ожидал, что нанятый им профессионал потерпит неудачу. Они с Кэтрин должны были умереть на этом острове, далеко-далеко от жизни Ричарда.

И все же, если Ричард хотел держаться в стороне от преступления, почему не отправил их куда-то еще, в другом направлении? Зачем вести их в дом, который принадлежал ему? Нахмурившись, Дилан понял, что что-то не сходится, но не мог понять, что именно.

Черт, может, план состоял в том, чтобы убить Кэтрин и снова подставить Дилана. Возможно, ему и не суждено было умереть, просто быть ответственным за смерть невинных людей. План больного человека, но его отец должен быть неуравновешенным, раз жил с такой ложью двадцать с лишним лет.

«Не его отец», — напомнил он себе. Ричард Сандерс не был его отцом. Его уродливые, гадкие гены не проникли в его тело. Слава Богу.

Взглянув на Кэтрин, мужчина понял, что она все еще нервничает, потому что ее отец — ее мерзкий, отвратительный отец — пытался ее убить. Удивительно, что стрелок оказался ее отцом… а может, и нет. Может, как сказала Кэтрин, Вселенная свела их вместе не просто так. Какова бы ни была причина, Дилан не мог представить, что она чувствовала, столкнувшись лицом к лицу с человеком, убившим ее мать. Но она, конечно, не выказала страха. Когда он спустился по тропинке к пирсу, Кэтрин, сильная и с высоко поднятой головой, стояла перед своим отцом. Она не дрогнула перед ним. Смотрела прямо ему в лицо. Дилан более чем гордился ею. Должно быть, ей потребовалась последняя капля мужества, чтобы смотреть монстру в глаза.

Помимо гордости, Дилан также был более чем благодарен ей за то, что она спасла его задницу. Если бы она не прыгнула в воду, не вытащила его из Пьюджет-Саунд и не сделала искусственное дыхание, он бы сейчас плавал с рыбами или, что еще хуже, с ее безумным отцом.

Из них получилась хорошая команда. Будет трудно прощаться с ней.

«Почему ты должен прощаться?» — спросил голос в его голове.

Потому что она захочет большего, чем ты можешь дать. Она заберет все — твое сердце, разум, душу. Ты никогда больше не будешь самим собой. Полностью лишишься контроля над своей жизнью.

Но разве она уже не забрала все, что у него было? И разве не вернула ему гораздо больше?

Она взглянула на него, одарив красивой, добродушной улыбкой. Протянула ему руку, и он взял ее.

Ему пока не нужно прощаться.

* * *

Припарковав машину перед домом его матери, Кэтрин и Дилан направились через улицу, чтобы постучать в дверь ближайшего соседа. Дилан определенно восстановил твердость походки, подумала Кэтрин, следуя за ним чуть поодаль. Она все еще чувствовала себя неуютно. Вероятно, это было связано с тем, что она не видела, как умер отец, и было трудно поверить, что он не выскочит из ниоткуда и не закончит начатое. Она попыталась отогнать плохое предчувствие и сосредоточиться на Дилане. Он столького никогда не узнает о своей матери, но, возможно, она могла бы ему помочь, по крайней мере, найти ответ на вопрос, как она умерла.

— Помню, что раньше играл здесь с двумя девочками, — сказал Дилан, когда они подошли к синему дому с белыми ставнями. — Не могу вспомнить их имен. Знаю, что наши родители дружили. Вместе готовили барбекю по выходным. На подъездной дорожке стоит машина. Надеюсь, кто-нибудь дома и сможет рассказать мне то, что нужно.

Дилан постучал в дверь и та приоткрылась. Очевидно, она не была закрыта полностью.

— Мы не можем просто так войти, — прошептала Кэтрин. — Это чужой дом.

— Это остров, все просто заходят в дома. Жильцы, вероятно, на пляже или в походе. И мы не найдем здесь никакой информации.

Он прошел в гостиную. Кэтрин проскользнула следом за ним. Казалось, никто их не слышал. И в доме, похоже, никого не было. Маленькая гостиная выглядела очень опрятной и очень пустой.

Кэтрин прошла дальше в комнату, ее взгляд скользнул по мебели, дивану, столам, фотографиям на каминной полке. С такого расстояния она могла видеть двух маленьких девочек, мать и отца. Она направилась через комнату, а затем резко остановилась, фотография на полке всколыхнула ее воспоминания.

Замок из песка с большими и маленькими башнями и рвом, который защитит принца и принцессу и всех их маленьких детишек. Но накатили волны, и вода хлынула через открытые двери и окна, топя всех внутри.

Кэтрин глубоко вздохнула и придвинулась ближе, чтобы получше рассмотреть фотографию. Рядом с песочным замком стояли две маленькие белокурые девочки и их мама, все в купальниках. Позади них стоял их отец, высокий мужчина с широкой улыбкой на лице, в плавках и ярко-желтой футболке. Мужчина обнимал всех своих девочек, и они выглядели невероятно гордыми.

— На что смотришь? — спросил Дилан.

— Эта фотография была в моем недавнем видении… кажется, вчера. Я думала, что связалась с твоей мамой, но эта женщина — не она.

Дилан пересек комнату и снял фотографию с каминной полки.

— Кажется, я помню, когда она была сделана. С этими девочками я играл. Как же их звали? Шеннон была старшей, а Джули — младшей. Да, Шеннон и Джули.

Дилан одарил ее довольной улыбкой, которая быстро померкла, когда он прочитал выражение ее лица, прокрутив в уме то, что только что сказал.

— Нет, не может быть. — Он снова перевел взгляд на фотографию. — Боже, Кэтрин. Я думаю, это Джули Бристоу, женщина с моей работы.

— Итак, ты, наконец, вспомнил меня. Самое время.

Кэтрин резко обернулась, когда в комнате появилась Джули. Кэтрин потрясенно смотрела на женщину в инвалидной коляске. Когда они встретились с Джули, та сидела за письменным столом. Кэтрин понятия не имела, что женщина была инвалидом. Ее ноги скрывало одеяло, но выражение разочарования на лице было невозможно скрыть.

— Он тебя не убил, — сказала она, когда ее взгляд остановился на Кэтрин. — У меня было предчувствие, что он потерпит неудачу. Дилан всегда побеждает. Он золотой мальчик. Он спас тебя, не так ли?

Она повернулась к Дилану с чистой ненавистью в глазах.

— Всегда герой.

Кэтрин полагала, что Джули влюблена в Дилана, но теперь увидела, что все наоборот: Джули его презирала. Она хотела, чтобы он страдал. Хотела его смерти. И разработала для этого план. Осознание этого сильно ударило Кэтрин. Они ошибались насчет отца Дилана.

Это была Джули. Это всегда была Джули.

Кэтрин взглянула на Дилана и увидела в его глазах тот же шок.

— Джули, в чем дело? — потребовал он. — Что происходит?

— Ты еще не понял? Я думала, ты очень умный.

— Я знаю, что мой отец мне не родной.

— Очень хорошо, — сказала она. — Дайте мальчику приз.

Дилан в замешательстве уставился на нее.

— Ты знала об этом?

— Еще бы мне не знать.

— Не понимаю. Ты меня подставила? Это твоих рук дело? Я считал нас друзьями. Почему ты так поступила со мной? Зачем использовала Эрику? Дерьмо! Зачем ты убила Эрику? Она была невинной женщиной.

— Не такой уж невинной, и она была всего лишь средством для достижения цели. Сначала я не собиралась ее убивать, но знала, что без тела обвинение в убийстве на тебя не повесить, поэтому ей пришлось умереть. Я хотела увидеть тебя в тюрьме, страдающим, пойманным в ловушку. Я видела, как ты был счастлив, посадив туда сенатора. Несмотря на то, что приговор ему еще не был вынесен, ты кричал о том, что он никогда больше не выйдет на свободу. Ты не знаешь, каково это — лишиться свободы. Тебе нужно было узнать. Я полагала, ты поверишь, что за планом подставить тебя стоит сенатор, и никогда не заподозришь меня, но не вышло. Я подкинула тебе то видео из Метро Клаб, чтобы ты начал подозревать отца и Блейка. И сказала тебе, что Блейк уезжал в Сиэтл с Эрикой, чтобы ты, в конце концов, сообразил приехать сюда. Даже если ты не помнишь меня, я думала, что ты, возможно, вспомнишь, свои визиты сюда. Затем я подбросила в ящик некролог твоей матери в вашем старом доме.

— Джули, в твоих словах нет смысла.

— Нет смысла? Может, ты не слушаешь. Ты никогда не слушаешь. Тебе гораздо интереснее говорить самому.

— Теперь я слушаю. Расскажи мне остальное.

— Когда на днях ты пришел на станцию, я поняла, что ты пустишься в бега, что затруднит выполнение моего плана посадить тебя в тюрьму, поэтому мне пришлось внести некоторые изменения. Я решила тебя убить. Но сначала заставить страдать, потому что умереть легко. А все остальное — трудно.

Она сделала быстрый вдох, ее глаза полыхнули огнем ненависти.

— Я хотела, чтобы ты боялся собственной тени, любого звука, задавался вопросом: не умрешь ли ты каждый раз, выходя на улицу или мелькнув в окне. Я хотела, чтобы ты почувствовал себя в ловушке, как чувствовала себя я, просидев в этом кресле последние двадцать три года. И я хотела, чтобы ты пришел сюда, чтобы узнал правду перед смертью. Несколько недель назад я отправила Эрике ключ от дома. Первоначально я планировала, чтобы она приехала сюда и оставила тебе бумажный след, по которому ее можно было бы проследить. Но она начала просить больше денег. Собиралась доставить неприятности, так что мне пришлось кое-что пересмотреть.

— Ты убила ее, Джули. Ты хоть это понимаешь?

— Я не нажимала на курок.

— Ты приказала сделать это.

Дилан выдержал паузу.

— Но что я тебе сделал? — спросил он в замешательстве. — За что ты так сильно меня ненавидишь?

— За то, что ты появился на свет, — воскликнула она пронзительным, высоким голосом. — Ты все испортил. Свел мою мать с ума. Она узнала о тебе, о моем отце и твоей матери. Ты, наконец, понял? У наших родителей был роман.

Дилан с трудом сглотнул.

— Твой отец…

— Он твой родной отец, — закончила Джули. — И из-за того, что он не мог держать ширинку застегнутой, моя мать сошла с ума. Совершенно обезумела. Она хотела наказать его. Уничтожить все, что у него было, поэтому посадила нас с сестрой в машину и поехала к дому, где любовники обычно проводили время. Всю дорогу рассказывала нам о них. Сказала, что не может оставить нас с ним. Что он плохой человек. И должен страдать. Должен заплатить за то, что сделал.

Кэтрин затаила дыхание, когда Джули уставилась на Дилана дикими, безумными глазами. Женщина переживала некий ужасный момент из своего прошлого, и Кэтрин почти боялась о нем услышать. Но Джули собиралась рассказать. Она хотела, чтобы Дилан знал. Вероятно, она всегда хотела, чтобы Дилан знал. Вот почему до сих пор не приказала его убить.

— Итак, моя мать слетела на машине со скалы в воду, — продолжила Джули. — Она думала, что мы все умрем, но знаешь что? Я выжила. Мне было ужасно больно, но каким-то образом я выбралась из машины. Попыталась открыть дверцу, где были мои сестра и мать, но не смогла. Ее заклинило. Я видела лежавшую на руле мать, руки сестры, прижатые к стеклу, ее глаза, полные ужаса, когда она поняла, что происходит. Я схватилась за ручку, но течение было слишком сильным. Меня унесло. В конце концов, меня выбросило на берег со сломанной спиной. Я была жива, но они умерли. И я никогда больше не буду ходить. Из-за тебя.

Дилан с трудом сглотнул, его лицо побледнело.

— Джули…

Она прервала его взмахом руки.

— Отец солгал мне, когда я лежала в больнице. Сказал, что я выдумала мамин рассказ, что она не пыталась меня убить, что у него не было романа, что все это неправда. Я хотела ему верить. Мои мама и сестра были мертвы. Он был всем, что у меня осталось. Но он солгал. А в прошлом году, после его смерти, я узнала, что он купил дом через дорогу, потому что там она была счастлива. Я прочитала правду в письмах, которые твоя мать писала ему, письмах, которые он не мог выкинуть, потому что она была любовью всей его жизни. Я, наконец, поняла, что вызвало нервный срыв матери. Это был ты.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты заболел. Попал в больницу. Тебе требовалась кровь. Твоя мать продолжала звонить моему отцу, потому что у вас обоих была редкая группа крови. И чтобы спасти тебя, отцу пришлось сказать моей маме, что он ее предал. Из-за тебя моя семья распалась, и она пыталась убить меня. Ты — причина, по которой я оказалась в таком положении. Мой отец спас тебя, но не спас меня.

— Боже, Джули, пожалуйста. Подумай. Я был всего лишь ребенком, — воскликнул Дилан. — Я не выбирал родителей.

— Но они всегда выбирали тебя, — тупо сказала она. — Снова и снова. Я знала, что должна отыскать тебя, познакомиться, заставить заплатить. Поэтому наняла для поисков частного детектива. Устроилась на работу на телестанцию. Несколько дней считала, что ты вспомнишь меня и узнаешь, но ты едва взглянул на меня. Ты был настроен на то, чтобы стать суперзвездой. Я не могла смириться с тем, что у тебя такая хорошая жизнь. Это было несправедливо. Это просто было несправедливо.

Дилан облизнул губы. Бросил быстрый, умоляющий взгляд на Кэтрин, но та не знала, как ему помочь. И она боялась, что если встрянет между ними, то все станет только хуже.

Он снова повернулся к Джули.

— А как насчет моей матери? Ты знаешь, что с ней случилось? Знаешь, как она умерла?

Джули пожала плечами.

— Моя мать тоже ее убила. Однажды взяла ее с собой на лодку. Сказала ей, что хочет помириться, снова стать друзьями. Они дружили, знаешь ли, все они. Затем она столкнула ее с лодки и оставила посреди пролива. Два дня спустя она слетела с нами с обрыва. Это был ее последний поступок. Она хотела забрать у отца всех, кого он любил. Таково было его наказание. И мое.

Слова Джули прозвучали с чувством завершенности, словно она сказала все, что собиралась. Кэтрин вздрогнула, слишком поздно осознав на долю секунды, к чему все идет.

— Стой на месте! — Джули вытащила пистолет из-под одеяла у себя на коленях и прицелилась в Кэтрин. — Больше ни шагу.

— Она не та, кого ты хочешь убить, — сказал Дилан.

— Нет, не та. Но ты бы страдал больше, если бы видел, как она умирает. Она тебе нравится. Я видела, как ты смотрел на нее в офисе. Я никому никогда не нравилась. Кто бы позарился на девушку в инвалидном кресле?

Кэтрин услышала боль и безумие в голосе Джулии. Она знала, что ничто из того, что она могла бы сказать, не изменило бы ее решения, и подозревала, что Джули хотела слышать только Дилана.

— Я не позволю тебе убить ее, Джули. Не позволю убить ни одного из нас, — твердо сказал Дилан. — Я быстрый. Я могу добраться до тебя прежде, чем ты нажмешь на курок. За две секунды вырву пистолет у тебя из рук.

Джули пристально посмотрела на него, взвешивая его слова.

Кэтрин не была уверена, что Дилан сможет сделать то, что сказал, но она видела, что Джули колеблется. И это было все, что имело значение.

— Ты прав. Ты бы победил, — сказала Джули. — Ты всегда побеждаешь. Ты — золотой мальчик, а я — просто калека.

Она медленно приложила дуло пистолета к своему виску.

Дилан сделал шаг вперед. Кэтрин коснулась его плеча, боясь, что это уловка, что Джули может так же легко повернуть пистолет обратно и застрелить одного из них.

— Я устала бороться с тобой, — продолжила Джули. — Устала бороться с миром. Борьба за выживание длилась слишком долго. Я должна была умереть еще тогда, в детстве. Так было бы проще.

— Нет, — возразил Дилан, решительно покачав головой. — Тебе я тоже не позволю покончить с собой.

— Думаешь, я лучше окажусь в тюрьме за убийство, чем умру? Дурак! Я навсегда была прикована к этому креслу. Я не буду скована тюремными кандалами.

— Джули, не надо, — снова попросил Дилан. — Подумай о том, что ты делаешь.

— Уже слишком поздно. — Ее рука сжала пистолет, когда она теснее прижала дуло к виску.

— О, Боже, — пробормотала Кэтрин.

Дилан бросился через комнату, хватаясь за пистолет, прежде чем Джули успела нажать на курок. Мгновение она сопротивлялась, но мужчина был слишком силен. Он выдернул пистолет из ее руки и отступил назад.

— Я ненавижу тебя, — завопила Джули, по ее лицу текли слезы. — Ненавижу тебя за то, что ты жив, и еще больше ненавижу тебя за то, что ты не дал мне умереть.

— Я знаю. — Грудь Дилана вздымалась от прерывистого дыхания. — Но ты моя сестра. Боже, Джули, неужели ты этого не понимаешь? Ты моя сестра. Мы одной крови. И я не позволю тебе умереть за то, что они сделали. Тебе нужна помощь, и я ее тебе обеспечу.

Джули обхватила голову руками, мучительные рыдания сотрясли воздух, когда ненависть и горе всей ее жизни вырвались из нее. Дилан смотрел на нее, не зная, что делать.

Кэтрин пересекла комнату, и на этот раз она притянула его в объятия, отвернув его лицо от Джулии.

— Это не твоя вина, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Это никогда не было твоей виной. Никогда. Ты не делал этого с ней.

— Нет, но они сделали — моя мать и ее отец. Они оба состояли в браке. У них были семьи. — Он покачал головой, сжав челюсти, словно боролся с собой, чтобы не сломаться. — Они все испортили. Они погубили ее.

— Но они не погубят тебя, — заявила Кэтрин.

— Все дело в наших родителях, — пробормотал он. — Твоих, моих, Джули — мы стали жертвами наших родителей.

— Мы больше не жертвы. Это закончится здесь и сейчас, Дилан, — твердо сказала она. — Все кончено. Все, наконец, кончено.

* * *

Дилан стоял у поручней парома, наблюдая, как солнце садится над островом Косаток и исчезает вдали. Прошло сорок восемь часов с тех пор, как Джули приставила пистолет к виску, с тех пор, как его сводная сестра раскрыла глубину своего безумия и степень предательства их родителей. Он не спал две ночи, его разум боролся с новой историей, внезапно написанной для него. А днем он был слишком занят звонками Марку и в полицейские управления Вашингтона, Калифорнии и Невады, чтобы разобраться в созданном беспорядке.

К счастью, Джули во всем призналась местной полиции, взявшей ее под стражу. Временно Дилана сняли с крючка. Джули, однако, направлялась в тюремное отделение психиатрической больницы. В конце концов, ей предъявят обвинения в убийстве в связи со смертью Эрики, а также по другим эпизодам, которые еще предстоит установить.

Что касается отца Кэтрин, то его тело выбросило на берег прошлой ночью. Он действительно был мертв. Кэтрин наконец-то избавится от страха. Теперь она была свободна, и, как предположил Дилан, странным образом и он тоже.

Кэтрин придвинулась к нему вдоль перил, коснувшись плечом его плеча. Ее красивые волосы блестели в лучах послеполуденного солнца.

— Готов вернуться домой?

Вопрос был простым, но у него не нашлось ответа. Где его дом? Кто он теперь?

Больше он не Сандерс. Джейк — всего лишь его сводный брат, но это ничего не меняло. Джейк всегда будет важной частью его жизни. Но теперь она будет совсем другой. Дилан на это надеялся, но кто знает наверняка?

Все остальные были мертвы, как в прямом, так и в переносном смысле. Настоящих родителей Дилана не стало. Ему все еще предстояло смириться с тем фактом, что он никогда их не узнает. Он также сомневался, что когда-нибудь узнает Джули. По словам местного психиатра, с ней случился психотический срыв, и она ушла в себя. Вполне возможно, никогда не выйдет из этого состояния. Очевидно, на острове прекрасно знали о психическом заболевании ее матери, женщина годами принимала антидепрессанты до эпизода, который свел ее с ума и наполнил желанием убить себя и своих детей, чтобы наказать мужа — его настоящего отца, Томаса Бристоу.

Дилан прочитал несколько писем, которые его родители писали друг другу в дни их романа, и понял, что между ними вспыхнула настоящая любовь. Небольшая компенсация, но уже что-то.

И человек, которого Дилан называл своим отцом, больше никогда не появится в его жизни. Ему еще предстояло сказать Ричарду Сандерсу, что он знает правду. На самом деле, Дилан не был уверен, что у них когда-нибудь состоится этот разговор. Это больше не казалось важным. Ему было плевать на Ричарда. Теперь этот человек был для него никем.

Странно, что в его жизни появилось много новых людей, а потом он снова их потерял. По сути, оставшись один.

Но он не должен быть одинок.

Он повернул голову, посмотрел в голубые глаза Кэтрин и увидел все, что хотел. Его прошлое ушло.

Она была его будущим.

— Ух, ты, — сказал он с улыбкой. — Меня только что посетило видение.

— Правда? И какое же?

— Как мы с тобой занимаемся невероятным сексом… в постели, в душе, на кухонном столе, на столе…

— На столе, — перебила она. — На чьем столе?

— На том, что в нашем кабинете, напротив твоей студии, где ты рисуешь прекрасные портреты наших детей.

Ее глаза затуманились от слез.

— Не дразни, Дилан, не о таком.

— Ты тоже это видела, не так ли? — Он больше не шутил. И она тоже. — Мы связаны, Кэтрин. Мы всегда будем связаны. Давным-давно ты сказала мне, что в мою жизнь войдут две женщины, и одна станет моим спасением. Эта женщина — ты, и я тебя не отпущу.

— Я сумасшедшая, — напомнила она.

— Ты странная.

— Я вегетарианка. Ты обожаешь нездоровую пищу.

— Ты эмоциональная. Я логичен. К чему ты клонишь? Разве ты не видишь, что мы прекрасно дополняем друг друга, как горчица и кетчуп?

Он рассмеялся.

— Ладно, не лучший пример, но ты знаешь, что я имею в виду. — Его голос смягчился. — Ты всегда знаешь, что я имею в виду. Мне никогда не нужно объяснять.

Он заправил прядь волос ей за ухо.

— Я готов вернуться домой, к тебе, где бы ты ни захотела жить, в коттедже на берегу океана, в Сан-Франциско, куда-нибудь в новое место… я отдаю свою жизнь в твои руки.

— Ты бы доверил ее мне? — спросила она в изумлении.

— Я бы доверил тебе все, что у меня есть. Я люблю тебя, Кэтрин. И ты можешь в это не поверить, но я никогда не говорил этого женщине. — Потому что он никогда не чувствовал никого в своем сердце. Но ее он чувствовал с каждым чертовым ударом. Она была воздухом, которым он дышал. Она была в его мыслях. Она была везде, где он хотел быть.

— Ох, Дилан. Я никогда не думала, что кто-то захочет меня навечно. Тебе лучше убедиться, что ты действительно хочешь меня, потому что, как только я окажусь с тобой, то не смогу уже уйти.

— Я действительно хочу тебя, и никогда не захочу, чтобы ты уходила.

Ее глаза сияли от счастья.

— Я тоже люблю тебя, Дилан. Мне нравится, как ты выводил меня из себя, пробуждал к жизни, бросал мне вызов. Я чувствую себя новым, наконец-то свободным человеком. Полагаю, теперь кошмары ушли, потому что мой отец мертв. Он больше никому не причинит вреда. И я больше не связана с ним. — Она сделала паузу. — Хотела бы я помочь тем людям, которых он убил. Хотела бы знать, кто они такие, чтобы принести мир в их семьи, но мои прошлые видения были такими загадочными. Я никогда их не понимала. Никогда по-настоящему не видела лиц.

— Ты должна забыть об этом, Кэтрин. Ты ничего не можешь сделать.

— Я знаю. Ты прав, — сказала она со вздохом. — Будет приятно снова проспать целую ночь.

— Эй, необязательно это делать каждую ночь, — возразил он. — Я смогу придумать кое-что еще, кроме сна, чем можно заняться в постели.

Она улыбнулась.

— Держу пари, ты с этим справишься. Даже если кошмары исчезнут, я не смогу обещать, что у меня не будет других видений.

— Они — часть тебя. Я понимаю это. Я с тобой.

— Спасибо. Но я точно могу обещать, что никогда не буду тебе лгать или предавать, и ни за что не брошу.

Сердце Дилана никогда не наполняло столько эмоций. И он никогда не был так напуган. Он хотел оправдать все ее ожидания. Хотел сделать ее счастливой на всю оставшуюся жизнь. Он надеялся, что сможет это сделать.

— Это все, чего я хочу, — сказал он. — И планирую убедиться, что любые твои мечты связаны со мной.

Дилан прижался губами к ее губам в долгом и многообещающем поцелуе.

Эпилог

Четыре месяца спустя…

Дилан ждал в церкви, Джейк стоял рядом с ним.

— Ты — счастливчик, — сказал Джейк, слегка подтолкнув брата локтем. — Все еще не верится, что ты влюбился, пока меня не было в городе, не говоря уже о том, что тебя чуть не убили. И ты даже не позвонил мне. Это меня разозлило.

— У тебя был медовый месяц. — Дилан сделал паузу, глядя на друзей в церкви. — Но ты прав. Я — счастливчик. Мне повезло встретить Кэтрин. Повезло, что она сказала «да».

— Ну, официально она еще не сказала «да», — с усмешкой заметил Джейк. — Когда-нибудь слышал о сбежавшей невесте?

— Кэтрин больше не убегает, — уверенно сказал он. — И я тоже.

— Заядлый холостяк канул в Лету и окольцован, — протянул Джейк. — Кто мог предвидеть, что такое произойдет? Хотя, думаю, твоя будущая жена могла бы. Ты должен отвезти ее в Вегас, проверить, сработают ли ее способности за столом с блэкджеком.

Дилан рассмеялся.

— Я уже пробовал. Она паршиво считывает карты. Но мы прекрасно провели время в номере с зеркальным потолком.

— Держу пари. Она мне нравится. Она тебе подходит, — сказал Джейк с более серьезной ноткой в голосе. — Думаю, маме она бы тоже понравилась.

— Да, — сказал Дилан, его горло сжалось от эмоций. Он отпустил весь гнев, который испытывал к своей матери, и надеялся, что где-то там она знает, что он, наконец, счастлив.

— Папа-папа, смотри. — Маленькая дочь Джейка, Кейтлин, помахала отцу из первого ряда.

Кейтлин была почетной цветочницей, но так как ей было всего два годика, ее мать, Сара, уже водила ее к алтарю, позволив Кейтлин бросать лепестки роз, куда ей вздумается. В результате левая половина прохода была усыпана цветами, а с правой стороны не было ни одного лепестка. Сара шикнула на дочку, в то время как ее подруга Тереза наблюдала за происходящим. Тереза, Сара и Кэтрин сдружились в приемной семье, и Дилан был счастлив, что женщины нашли способ вернуться к тесной дружбе. Сегодня с Терезой был мужчина, и, похоже, она сама готовилась отправиться к алтарю. Круг их друзей быстро расширялся.

Священник с улыбкой шагнул вперед.

— Готовы?

Дилан почувствовал прилив эмоций и адреналина, когда выискивал глазами Кэтрин. На мгновение он задумался, где она, и его желудок в панике сжался, но потом увидел ее, стоящую в задней части церкви. В этом мире все было в порядке.

Он любил ее так сильно, что у него щемило сердце. Он никогда не думал, что будет испытывать такие сильные чувства к женщине, но Кэтрин была не просто кем-то — она была его другом, любовницей, партнером, его всем.

Заиграла музыка.

Кэтрин медленно шла по проходу в кружевном белом платье. В руке она держала простой букет полевых цветов. Она не хотела, чтобы кто-то вел ее к алтарю. Она отдавала себя сама… ему. Никогда еще он не чувствовал себя таким польщенным.

Приблизившись к нему, Кэтрин одарила Дилана умопомрачительной улыбкой. У него перехватило дыхание. Боже, она была прекрасна.

Священник начал речь. Дилан едва слышал слова. Он не мог отвести глаз от Кэтрин. Когда пришло время произносить клятвы, он говорил медленно и обдуманно, зная, что в глубине души Кэтрин все еще была той маленькой осиротевшей девочкой, которая боялась, что никто никогда ее не захочет. Но он ее хотел и так будет всегда.

Они поцеловались, и гости захлопали в ладоши. Когда новобрачные повернулись лицом к друзьям, Дилан прошептал:

— Прошлой ночью у меня было видение.

Кэтрин сжала его пальцы.

— Неужели? И о чем же?

— О том, что мы будем жить долго и счастливо.

— Ну, ты же знаешь, как обстоят дела с этими видениями… они всегда сбываются. — Она замедлила шаг, когда они начали идти по проходу. — Кстати, думаю, нам следует сменить мой «Фольксваген» на семейную машину.

Дилан резко остановился.

— Ты увидела в нашем будущем ребенка? — слишком громко спросил он.

— Нет. Я увидела розовую полоску, — сказала она со смехом. — У нас будет ребенок, Дилан. У нас будет семья, о которой мы всегда мечтали.

Она бросила на толпу смущенный взгляд.

— Наверное, мне следовало сказать тебе это наедине.

Он ухмыльнулся.

— И позже я, вероятно, скажу, что мне тоже следовало сделать это наедине.

Дилан наклонился и начал поцелуй, который продлится до конца его жизни.

* * * КОНЕЦ * * *