Домой я летела как на крыльях. Ура! Я все же нашла работу. И очень быстро. Практически за один день!
И ни на кого из Венюковых не наткнулась, передвигаясь по городу. Тоже хорошо!
Осталось только посмотреть, где находится это здание, на проходную которого мне надо завтра прибыть к девяти утра. И начальник у меня вроде ничего. Когда я положила свою руку на его ладонь, то ничего страшного для себя я не увидела. Только приемную: достаточно большую с тяжелой темной мебелью. Как в кабинете директрисы. Но без шкафов с посудой. Начальник отдает мне рукописные документы с указанием напечатать их как можно скорее. Ничего криминального — просто работа. Уже хорошо.
А то я немного испугалась, когда на меня напал приступ такой резкой откровенности. Да и еще к незнакомому человеку. Как же хорошо пока все складывается!
Хотя после сцены его убийства совсем уж незнакомым я бы его не назвала. Меня опять передернуло. Теперь я знаю, что мне будет снится в кошмарах наряду с телом Ирины на моих руках. Там хоть крови столько не было… А тут… Я теперь в анатомический справочник заглянуть не смогу, вид раскуроченной грудной клетки, кровь, внутренние органы… Бррр!
Сообразив себе ужин (не зря помогала тете Клаве на кухне), решила найти свое будущее место работы на карте. Ого, а адрес-то с подвохом…
Центральное управление жандармерии!
Твою жжж! Ну вот почему воспитанных девочек не учат ругаться??? Сейчас бы очень помогло!
Мысль о том, чтобы завтра никуда не идти — появилась сразу. Потопталась по мне и аккуратненько стала пробиваться в мозг.
Я прячусь, и при этом иду работать в центральное управление жандармерии. Чем мне это грозит?
Взяв лист бумаги, расписала плюсы и минусы.
Первое: там меня вряд ли кто-то станет искать. Это плюс.
Второе: сотрудников наверняка проверяют — поэтому и меня будут проверять. Это минус.
А что? Документы мне выданы вполне официально. Со стороны закона — Бельская Ариадна Александровна чиста как младенец. Да и Чернышева — тоже вроде ничего не успела натворить. А раздувать большой скандал — это не в интересах опекуна. Я думаю, они и заявление-то подали по месту нахождения пансиона, чтобы время потянуть. А сейчас пытаются меня сами найти.
Представила Никки с его мамочкой бегающими с объявлениями по улицам «Разыскивается!» и мой портрет, нарисованный художником… Да… Опекун скорее всего частных детективов наймет.
Интересно, они мой путь до Штольца проследили или пока нет? Сам Алексей Владимирович сказал, чтобы я у него не появлялась, а если возникнет уж очень срочная необходимость — передала сообщение через Светлану Олеговну. Пока такой срочной необходимости не вижу. Живем дальше.
Своего возможного, хотя скорее всего все-таки будущего, работодателя я уже судя по всему заинтересовала, поэтому если завтра не приду устраиваться на работу, он меня в розыск может даже раньше опекуна подать. И что-то мне подсказывает — найдет значительно быстрее.
У него ведь даже лицо поменялось, пока он по телефону разговаривал. Что-то ему там такое сообщили, после чего он меня, как мне кажется, так просто не отпустит. Да и видение тоже… Спокойствием от видения веяло. Хорошим таким спокойствием. Это плюс.
К тому же мой отец всегда говорил — хочешь что-то спрятать, положи на видное место. Центральное управление жандармерии — там меня точно никто искать не будет! Самое видное место из всех самых видных мест!
Плюсов — значительно больше.
Так что ставим на завтра будильник и готовим себе одежду. Благо длинная синяя юбка в комплекте с жилеткой и нежно-бежевая блузка выглядят вполне приличным рабочим вариантом.
А теперь — спать!
Я так боялась опоздать, что вышла задолго до необходимого времени. И это хорошо, потому что весна вдруг решила вспомнить, что перед зимой у нее остались какие-то долги. Внезапно пошел снег. В начале цветеня и снег!
Мой первый рабочий день точно будет запоминающимся!
Как мне, так и травматологам. Потому что было мокро и скользко. Поэтому я не спешила.
К зданию жандармерии я подошла в полдевятого. Оказалось, что идти мне надо недалеко. Надо потом посмотреть, по-моему, дворами я вообще смогу доходить минут за пятнадцать.
Охрана на входе отправила меня к пропускному пункту с заграждением. Металлическая калитка высотой до пояса, сбоку от которой сидел жандарм в форме. Я почему-то ожидала, что там будет мой ровесник, работа вроде легкая: проверяй документы и запускай. Но передо мной сидел мужчина преклонного возраста. В отцы точно годился. Пухленький и практически лысый, такой большой плюшевый мишка. Это до тех пор, пока не посмотришь ему в глаза. От его взгляда мне захотелось спрятаться. Подальше и поглубже. Казалось, он одним взглядом мог разрезать меня на маленькие кусочки. Препарировать, а потом собрать. А может и не собрать…
— Здравствуйте, меня зовут Ариадна Александровна Бельская. Я пришла по поводу работы. Мне сказали, что обо мне предупредят.
И тут впервые в голову закралась мысль, а вдруг этот Ярослав Александрович пошутил? Или передумал? Или… Ну мало ли какие там могут быть «или»…
— Документы.
Протянула. Сверив магическую ауру, внимательно изучив каждую букву на документах, и, записав это все в огромную амбарную тетрадь, мне их вернули.
— Подождите, сейчас за вами спустятся.
Спустились за мной быстро. Молодой парень с волосами цвета спелой пшеницы и наивными голубыми глазами. Правда что-то мне подсказывает, что наивность в них не натурального разлива, а вполне себе искусственная.
— Ариадна Александровна Бельская?
Голос мягкий, как будто теплым одеялом окутал.
— Да, а вы, простите?
— Аскольд Сергеевич Зотов, помощник его высокоблагородия графа Вяземского. Пройдемте со мной.
Да, была бы здесь сейчас Юлианна, так просто бы этот Аскольд Сергеевич отсюда бы не ушел. Представила картину откровенного флирта и попыток дотронуться, прижаться или просто повиснуть на таком красавчике в исполнении Юлианны, и не смогла сдержать улыбку. Спина идущего впереди молодого человека напряглась. Он что, ее почувствовал?
Идет он достаточно быстро. Поэтому по сторонам сильно не смотрю. Некогда. Так, главное не отвлекаться. Лучше дорогу запоминать. Третий этаж, пятая дверь справа. Середина коридора.
Стоять! Табличка на двери с номером кабинета. Просто «7». Ни должности, ни имени, ни фамилии. Хотя, оглянувшись я убедилась, что и на остальных дверях тоже также. Только на одной было написано «Отделение № 4» и все. Ладно, позже разберемся. Что-то мне подсказывает, что сидеть на одном месте я не буду, а вот бегать по этажам… Вполне, вполне.
— Ариадна Александровна, подождите в приемной. Я доложу.
Ого, приемная знакомая. От видения ничем не отличается. Хотя нет, там еще цветок в горшке стоял, а сейчас его нет.
Аскольд, который Сергеевич, скользнул в дверь, приоткрытую ровно настолько, чтобы я не дай Бог не увидела, что там в кабинете внутри. Ну, не очень-то и хотелось. А что меня зацепило в этом человеке? Соображай, пока есть время.
Движения как у хищника, имя — больше подходит выходцу из Шоссии, а это означает, что он может быть и не человеком. Или не совсем человеком. В общем, кровь оборотней скорее всего в нем есть.
У нас была девочка-полукровка. В зверя обращаться, конечно, не могла, но вот сила и реакция у нее были такие, что даже наши отъявленные забияки и командирши предпочитали обходить ее десятой дорогой.
Задавать вопросы про происхождение в нашем обществе — моветон. Да и что мне даст эта информация?
— Заходите, Ариадна Александровна.
Ничего себе задумалась! Даже пропустила, когда он вернулся. Бесшумно.
Кабинет был подчеркнуто мужским. Большое окно слева, огромный книжный шкаф во всю стену за спиной у сидящего за столом человека, справа — большой кожаный диван и кофейный столик. Что находится у меня за спиной, вдоль стены, в которой находится входная дверь — рассматривать не стала. На полу — паркет. И практически пустой рабочий стол. Даже те бумаги, что лежали перед ним, мой вчерашний знакомец тут же перевернул обратной стороной наверх.
Ну, не очень-то и хотелось! Стоп — это я уже себе говорила. Повторяюсь.
— Вы не передумали, Ариадна Александровна?
— Нет.
Голос твердый. Не будем уточнять за счет чего эта твердость. Стараюсь.
— Хорошо. Аскольд проводит вас в отдел кадров, где вас оформят на работу. В связи со спецификой работы вы будете выезжать со мной на места преступлений, стенографировать допросы, оформлять протоколы дознания и так далее. Оружие вам не полагается, а вот занятия по самообороне лишними не будут. На занятия будете ходить в свободное от работы время. То есть с шести до семи. Приступаете с завтрашнего дня. Аскольд, проводи Ариадну Александровну к Алексею Прокопьевичу, пусть сориентирует по форме для занятий и чего там еще надо. Также проведешь краткий инструктаж где у нас здесь что. С завтрашнего дня в приемной Ариадна Александровна будет сидеть одна. Так что передай ей все дела до первого уровня секретности.
— Аскольд Сергеевич…
— Можно просто Аскольд. Вы не против, Ариадна?
— Нет, что вы.
Кстати, если он оборотень, то он на самом деле старше, чем выглядит.
— А почему Ярослав Александрович меня зовет по имени-отчеству, а вас — только по имени?
— Степень доверия.
Учитывая, что он знает меня меньше суток, это лучше, чем госпожа Бельская. А уж про Чернышеву я вообще молчу. Ассоциации только с карцером. Стоило вспомнить «Воспитанница Чернышева!» в исполнении директрисы и по коже побежали мурашки. Большие такие. Табуном.
Даа, я оглядела приемную.
— Показывайте где тут и что.
То, что мы называем друг друга по имени, не значит, что уже перешли на «ты». Как он сказал? «Степень доверия»? Доверие надо заслужить и это дело обоюдное. Посмотрим.
— Сразу после возвращения от Лилечки Ивановны. Это человек, который знает все и обо всех. Она — кадровик. Не переживайте, Ариадна, я работаю на втором этаже, покажу где и дам внутренний номер телефона. Всегда сможете позвонить и уточнить что-либо.
— Аскольд, а вы давно работаете на два фронта, в смысле на двух рабочих местах?
— Три месяца.
Ого, это что же за должность секретаря, на которую три месяца не могли найти человека? В груди что-то подпрыгнуло и дыхание немного перехватило.
— Ааа, почему так долго?
— Предыдущие кандидаты не устроили Ярослава Александровича.
Упс… А я, значит, устроила? Хотя перед встречей с другими кандидатами его хотя бы не пытались убить. Вне зависимости от моего желания перед глазами встала видение тела в крови. Помотала головой. Что-то слишком часто старые ведения возвращаются. Как будто пытаются показать, что такое развитие событий все еще возможно. При определенных обстоятельствах.
Надо будет еще раз начальника потрогать. Всего лишь для того, чтобы убедиться, что преждевременная кончина ему не грозит.
— Ну вот мы и дошли, Лилечка Ивановна, необходимо оформить нашу новую сотрудницу.
Лилечкой оказалась женщина возраста жандарма на входе. И судя по препарирующему взгляду — они родственники. Вот не может быть настолько одинаковый взгляд у совершенно посторонних людей!
— Где у нас будет работать новый сотрудник?
В голосе доброжелательность. Обманчивая такая. Как будто она решила от меня отгрызть кусочек, но еще не определилась откуда именно. Хотя меня бы устроил вариант, когда меня вообще грызть не хотят, потому что я — ядовитая. Поэтому не став изображать столб, я без приглашения уселась на стул рядом. Он же, наверняка, для этих целей тут и стоит.
— Секретарем к Ярославу Александровичу.
— Ну наконец-то!
Арктический холод немного отступил и прибавилось дружелюбия в голосе. Хотя, казалось бы, куда еще больше? И я пока не могла понять то ли мне обрадовались, то ли…. Кто его знает, вдруг из меня получится хороший завтрак? И касаться эту замечательную женщину совершенно не хотелось. Даже для собственной безопасности. ОСОБЕННО для собственной безопасности.
Вцепившись в сумочку с документами, я молчала. А что? Я читала в книгах, что у некоторых животных есть такая тактика спасения от хищников. Застыл и молчишь. Может хищник и не заметит. Правда было подозрение, что Лилечкой Ивановной это не сработает.
Стопка того, что надо было изучить и заполнить была внушительной.
— Аскольд, может я потом в приемную подойду? Когда закончу?
А то стоить рядом, как будто ему больше делать нечего.
— Ярослав Александрович, сказал проконтролировать.
Ну ладно, стой. Мне-то что. Заполняя бумаги краем глаза заметила улыбку Лилечки Ивановны. Интересно, а почему не Лилии Ивановны, а именно Лилечки? Может насчет ледяного взгляда я ошиблась, и все не так уж страшно?
Насчет имени пока спрашивать не буду.
Заполнив кучу анкет, подписав кучу ознакомлений с инструкциями, и получив пару методичек, мы покинули отдел кадров практически целыми. Меня даже не понадкусали, хотя допрос провели. Кто я, откуда, когда успела познакомится с графом Вяземским. Приходилось следить за тем, что говорю и что пишу одновременно. Хорошо хоть Аскольд изображал безмолвного стража и не добавлял вопросов.
Хотя за некоторые узкие места Лилечка Ивановна всё-таки зацепилась. Про учебное заведение соврать не получилось. Я просто ни одного другого не знала, а вот момент его «окончания» и отсутствия диплома о полном курсе обучения удалось обойти. Диплом о базовом образовании, который выдают в шестнадцать лет мне из кабинета директрисы удалось позаимствовать. Правда он был на фамилию Чернышева, поэтому Штольц оформил мне дубликат «по утере». Вопросов это вызывало больше, но это было лучше, чем его полное отсутствие.
Для объяснения ситуации вспомнила девочек, которых забирали, когда у опекунов деньги на их обучение заканчивались. Поэтому официальная версия была такая: закончила я пансион в шестнадцать, пожила с опекунами. Но так как мачеха повторно вышла замуж, неродную дочку предыдущего мужа в доме видеть не хотела, а на пансион — денег не было. Вот и пришлось искать работу.
Надеюсь, что поверили.
Когда меня вели знакомится с инструктором по самообороне по имени Алексей Прокопьевич, я выстроила в голове образ мужчины средних лет, серьезного и немного шкафообразного. Коренастого, невысокого роста с широкими плечами. Почему-то мне казалось, что человек, который учит драться, должен выглядеть именно так.
В спортивном зале было пусто. Аскольд объяснил, что зачетная неделя сейчас прошла, а работа инструктора у Алексея Прокопьевича дополнительная. Поэтому нашли мы его в морге.
Морг! Хорошо, что мне сразу не сказали, что это одноэтажное небольшое здание во дворе — это морг! Я бы к нему на километр не подошла!
Но когда ты уже внутри — возмущаться как-то поздновато. К счастью, в зал с трупами, если они были, мы заходить не стали, а вот в лабораторию — зашли.
Пока мы бродили по этажам, я видела других сотрудников жандармерии. Кроме Лилечки Ивановны, мне встретилась только одна девушка. И работала она в лаборатории морга! Хрупкая брюнетка в белом халате, рядом с очень высоким стройным блондином. Волосы у блондина собраны в хвост, который спускался практически до лопаток, и нереально широкие плечи. Такой контраст по внешности, что я застыла. И тем более удивительным было то, когда Аскольд сказал:
— Алексей Прокопьевич, Ярослав Александрович попросил подтянуть моего сменщика по самообороне на вечерних занятиях.
Ого, это и есть шкафообразный инструктор? Брови сами собой наползли на лоб. Опять созданный в воображении образ не совпал с реальностью.
Брюнетка тихо рассмеялась.
— Леша, ты как раз сокрушался, что у меня спарринг-партнера нет. Как вас зовут?
— Ариадна.
— Меня — Милана. Я криминалист. Форма спортивная есть?
— Стандартная.
Забавно, но я ее захватила. Стандартная спортивная форма включала штаны, а сверху — юбку до колена, чтобы от пояса до колен было все прикрыто, и кофту с длинными рукавами, под которую одевалось нижнее белье. Цвет необычный — изумрудно-зеленый. Очень хотелось чего-то яркого, весеннего. Валентина Ивановна подарила ткань на прошлый день рождения, а я сама себе сшила на уроках рукоделия. Ни одни же перчатки шить!
— Не переживайте, Ариадна. Если не подойдет, мы что-нибудь придумаем.
Я благодарно посмотрела на эту хрупкую девушку.
— Ариадна, встретимся завтра в спортивном зале в шесть. Милана, покажет женскую раздевалку.
— Спасибо, Алексей Прокопьевич.
Все-таки от шкафа, нарисованного в моем воображении у него были плечи. Но все остальное… О сколько еще у меня сегодня будет открытий?
Аскольд честно показал и место, где его можно найти в случае чего, и где находится чай, кофе, печенье, столовая. Время подошло к обеду, и визит в столовую был не лишним.
Кормили вкусно и недорого. И еще раз я убедилась, что девушек здесь работало не много. Хотя никакого пренебрежительного отношения к ним я пока не заметила. А уж когда в столовой появилась Лилечка Ивановна, мне показалась, что она знает всех и каждого. Она шла между столов с грацией королевы-матери.
— Сереженька, не забудь ко мне зайти, подписать приказ.
— Здравствуйте, Александр Борисович. Как жена? Рада, что ей уже лучше.
— Максимилиан, напоминаю про ежегодный осмотр. Справку ты так и не принес, еще неделя и мне придется поговорить об этом с Евгением Всеволодовичем.
— Вам нравиться наша столовая, Ариадна?
— Очень.
Меня тоже не обделили вниманием, после чего даже те сотрудники, кто еще не заметили новенькую, перенесли свое внимание на меня. Хорошо, что я уже поела и просто пила компот. А то бы подавилась.
После обеда Аскольд честно просидел со мной в приемной. Часа два. После чего исчез. Оставив меня в гордом одиночестве. Поскольку мой начальник исчез еще раньше, и больше в этот день я его не видела.
В принципе, работа мне понравилась. И шеф — тоже.
Это слово «шеф» — я услышала от коллеги Аскольда, рыжеволосого веснушчатого парня, когда в первый раз прилетела к нему за помощью.
— Что, шеф уже достал?
— Уважение, Серхо! Иначе — получишь!
— Я со всем уважением к графу! Просто он может загонять так, как нашему сержанту в армии и не снилось. Семь потов сойдет.
Как выяснилось в первую же неделю, граф Вяземский — достаточно жесткий начальник. Нет, он не орал, не кидался пресс-папье или угрозами… Просто он требовал от себя и от других полной отдачи и погружения в дело. Если дал задание — надо сделать. Или, как минимум, объяснить, что именно ты сделал для выполнения задания, озвучить что можно было сделать лучше и предложить варианты решения задания. Оказывается, озвучивать свои ошибки и признаваться, что здесь решила на «авось», а здесь — просто лень — очень неприятно. Настолько, что в следующий раз сделаешь все, чтобы не озвучивать свои косяки.
Он ровно и спокойно относился ко всем, кто приходил к нему: будь то дворник или заместитель градоправителя. Одинаково внимательно и не давая оппонентам растекаться мыслью по древу. Что-что, а вопросы задавать он явно умел.
Первым же рабочим утром он сказал:
— Ариадна Александровна, я не выношу опозданий. Если что-то случилось — лучше предупреждайте. Еще я не переношу вранья — его я прекрасно чувствую, и романов на работе. Во вне рабочего времени — вы можете делать, что угодно и с кем угодно. У себя в приемной я заигрываний не допущу.
В этот момент он как никогда напоминал Светлану Олеговну. У меня что на лбу написано, что мне нужен кавалер? Потом подойду к зеркалу, проверю.
— Я услышала вас, Ярослав Александрович. Никаких романов на работе. Никакого вранья и опозданий.
Сегодня я проверила новый маршрут. Дворами — 12 минут быстрым шагом, 17 минут — не спеша.
Аскольд видимо был хорошим оперативником, но вот порядок в делах… Стопки документов, которые надо было подшить в дело, папки, часть из которых надо было сдать в архив, а часть — пока хранились в приемной или кабинете графа Вяземского… Много-много всего.
У шефа было непреложное правило, если помощник уходил из приемной, на столе не должно было остаться ни одного рабочего документа, ни одного дела, ни одного черновика. Поэтому Аскольд просто скидывал все бумаги в ящик, закрытый защитой, а потом доставал оттуда нужные. Он помнил из какого дела этот документ. И это ему очень помогло, когда я названивала ему постоянно в течение первой недели.
Еще я присутствовала с шефом на допросах, конспектируя происходящее. Правда, являясь дознавателем по особо важным делам, допросы под запись он проводил нечасто. Обычно просто беседовал. Этого хватало.
Еще я составляла расписание встреч, которое, по-моему, было абсолютно бесполезным, поскольку воплощалось в жизнь только процентов на десять. Точнее из всех встреч, только десять процентов были по плану.
Еще я научилась готовить кофе, крепкий с одной ложкой сахара, и заваривать вкусный чай трех видов и не забывать брать пирожки и печенья для шефа.
Так же мне очень понравились занятия по самообороне. Несмотря на то, что под вечер почти не оставалось сил, они помогали взбодриться и почувствовать себя уверенно.
Мы с Миланой чаще всего тренировались в паре. Правда сначала была разминка, упражнения на выносливость и силу, но потом… Мне понравилось лупить боксерскую грушу руками и ногами, представляя, что это мой опекун. Никто мне здесь не говорил, что девушка не должна себя так вести и драться. Наоборот, Алексей Прокопьевич все время повторял: «Можешь ударить — бей. Не можешь? Поменяй положение тела, найди возможность и бей. Без сожаления.» Поэтому на тренировках он нас и не жалел. Но мне нравилось. Наверное, я не совсем нормальная девушка.
Кстати, касание Миланы привело только к картинке нашей первой встречи. А касание инструктора дало по голове информацией, что они, оказывается, брат с сестрой. По отцу. Мамы у них разные. Как я поняла, особо они эту информацию не озвучивали. Фамилии у них были разные, поэтому некоторые сотрудники думали, что они любовники.
Я никого не разубеждала. Уверена, что они сами прекрасно знают про слухи, которые про них ходят, но если их это устраивает — то не мне им мешать. Тем более, что вне тренировок мне было очень приятно с ними общаться, и к исходу первой недели они на пару провожали меня до дома, а потом шли к себе.
Первый выезд на место происшествия состоялся в конце второй недели работы. И запомнился мне на всю жизнь. И если бы просто запомнился…
Поработав две недели, я осознала, не внезапно, а в вполне себе рабочем порядке, что мой шеф прекрасно понял, что я ему не все о себе рассказала. И я совсем не удивлюсь, если он уже знает и мое первоначальное имя, и откуда я такая взялась. Но при этом, к его чести, он ни разу не задал мне ни одного личного вопроса за пределами моих должностных обязанностей. Не показал, что он мне не доверяет. А ведь он вполне мог задать пару вопросов, на которые я вынуждена буду солгать, придерживаясь озвученной Лилии Ивановне легенды. А учитывая, что он прекрасно чувствует ложь…
Хотя я и при нашей первой встрече не лгала. Не умею, поэтому просто умалчиваю. Но видя, как он ведет допросы… Он бы меня с легкостью «расколол», как говорит Аскольд. Мог, но не стал. За что ему отдельное спасибо. Поскольку все остальные, за исключением Милены и ее брата, так и норовили задать пару личных вопросов и выяснить что-нибудь о моем прошлом и настоящем. Пока мне удавалось погасить это улыбкой и молчанием. Не знаю, как надолго моего терпения хватит.
На обед я старалась ходить с Миленой. Если мы шли с Аскольдом, то всегда присоединялись его коллеги. Все, как один, желающие пообщаться с секретарем шефа, да и просто «симпатичной девушкой». Так, что даже спокойно поесть не получалось. Вдвоем с Миленой нам удавалось отбиться, а уж когда к нам присоединялся Алексей… Все парни в столовой обходили нас по стеночке.
Когда я обратила внимание на такое поведение еще вчера очень настырных парней, Милена мне с улыбкой рассказала, что, когда она после университета, рассорившись с отцом, пришла работать сюда криминалистом, одно время ей пришлось очень тяжело от повышенного внимания суровых натренированных парней. Особенно от некоторых, которые слово «нет» не слышали в принципе. А она, девушка из рода Туманских, воспитывалась вежливой, тихой и покорной. Поэтому поставить на место наглых парней тогда еще не могла. Сейчас бы она любого в узел свернула и на гвоздик повесила, а тогда…
Алексей Прокопьевич показательно погонял особо наглых на обязательных тренировках. Погонял так, что из зала они выползали. Это мы занимались каждый день и после работы, а оперативники — в рабочее время два-три раза в неделю. Ребята оказались сообразительными, они уже через неделю связали два и два и определили: кто и за что удостаивается повышенной нормы физической нагрузки. Правда, это было еще до того, как появилась я.
— Если хочешь, я попрошу Лешу, чтобы он и тебе таким образом помог.
— Не надо. Алексей Прокопьевич и так со мной много занимается, так что в следующий раз я просто использую то, чему он меня научил. И надену кому-нибудь на голову тарелку с супом. Тем более, что он сказал, что как только я освою базовые навыки, он меня научит отбиваться подручными средствами.
— Это он умеет.
— Не сомневаюсь. А почему ты рассорилась с отцом?
— Из-за замужества. Сказала, что замуж пойду тогда, когда сама решу и за того, кого сама выберу. А его кандидаты меня ни капельки не интересуют.
— Знакомая ситуация.
Оказывается, у нас много общего.
Труп не производил впечатления трупа. Просто мужчина лежит на полу. Ни крови, ни мозгового вещества на стене — ничего. Картинка, которая предстала перед глазами при знакомстве с шефом — была намного более кровавой. Более того, даже визиты в морг к Милане не смогли её перекрыть. И только осознание того, что это все же видение, а не реальность помогло мне тогда не избавится от содержимого своего желудка.
Да, эпичная бы картинка получилась… Работу мне бы точно не предложили.
Но в тот момент я была полна решимости задержать этого незнакомого человека и не допустить того, что я видела. Даже о даре пришлось рассказать. Не все, конечно. Но и того, что рассказала уже было много.
Частный дом недалеко от центра. В воздухе висят следы отслеживающе-проверочных заклинаний. Чтобы ничего не задеть, приходилось пригибаться и придерживать юбку. Шефа, казалось, это совершенно не волновало. Было такое чувство, что от его ауры даже заклинания разбегаются в разные стороны — только бы на пути не стоять.
Криминалисты, Милена и Василий Васильевич, собирали улики, запаковывали их в коробочки, пакетики, колбочки. Опечатывали магией и складывали в чемодан внушительных размеров. Кто-то из оперативников делал опись, вкладывая магические проекции в бланки осмотра места преступления. Потом можно было его открыть и еще раз все осмотреть. Подробно. Если конечно делал специалист. Или размыто и с ошибками, если это был НЕ специалист.
Милена, присев рядом с телом, пыталась что-то запихнуть в свою медицинскую колбочку-пробирку. Что-то запихиваться не хотело. Я даже остановилась, наблюдая за этим противостоянием века, и прижав к груди большую тетрадку для стенографирования допросов. Задняя обложка была из твердого картона, поэтому было удобно стенографировать и стоя, и сидя. К тому же на бумагу было наложено заклятье памяти, так что при написании отчета, текст на бумаге воссоздавался практически со стопроцентной четкостью.
Заклятье памяти было мечтой всех студентов всех учебных заведений, поскольку позволяло делать наиболее полные конспекты, но было достаточно трудоемким и энергии потребляло тоже много. До открытия энергосберегающих, а точнее энергонакапливающих минералов в Андалузских горах, такое себе могли позволить только очень сильные маги. Сейчас это могли осилить и студенты пятого-шестого курса. Минерал позволял хранить энергию и отдавать ее при применении заклинаний, почти как собственный магический резерв. Но для первокурсников заклятье памяти было трудно достижимым. Сложность плетения никто не отменял.
Вообще прогресс сильно шагнул вперед лет пятьдесят назад, особенно после военных действий между империей и тогда еще единым Острикским княжеством. С чего все началось — у каждой страны свой вариант, обеляющий себя и обвиняющий противника. Как результат: империя победила и получила кусок территории с никому тогда особо не нужными горами.
Острикский князь погиб, то ли в последнем сражении, то ли отравили те, кто не смог простить поражения, но как результат: огромное княжество разбилось на три поменьше, в одном из которых мой отец и работал послом, пока не решил вернуться домой. Где и погиб.
Сейчас немного поработав в жандармерии и перепечатав, и приведя в порядок кучи дел по убийствам, ограбления, изнасилованиям и терроризму, я уже не так сильно была уверена, что мои родители погибли сами. Больше склоняюсь к версии, что им кто-то помог. Правда, ни доказательств, ни мало-мальской дополнительной информации у меня пока нет. Но это пока.
Позже в горах был найден минерал, который при определенной обработке аккумулировал энергию из окружающей среды, особенно во время гроз. Эту энергию можно было использовать и при обычных бытовых заклинаниях (например, обогрев помещения), и при боевых. Оружие, которое раньше применялось с привязкой к резерву мага, теперь не только к нему не привязывалось, но и могло быть использовано обычным человеком.
Появились новые виды артефактов, новый транспорт… Много нового.
Минерал был ценным и теперь самое крупное его месторождение в тех самых когда-то никому не нужных горах принадлежало империи, что не нравилось соседям. Княжества, то по одному, то все вместе, пытались вернуть когда-то бесполезную нужную территорию, но увы и ах. Теперь ее отдавать никто не собирался.
— Ариадна!
Рев шефа выбил меня из наблюдений за Миланой, и я рванула за ним, учитывая, что он уже был на втором этаже, а я все еще торчала в холле.
Дождавшись меня на лестнице и окинув нечитаемым взглядом, шеф направился по коридору в кабинет, хозяин которого лежал внизу. Его взгляд почему-то зацепил и процарапал что-то внутри. И это меня слегка нервирует. Надо будет попробовать его коснуться. Не то, чтобы я ему не доверяла… Просто вдруг проснулась интуиция. И просто для спокойствия…
Да и коснуться на выезде значительно проще, чем в кабинете. Например, вылезая из служебной машины, шеф подал мне руку. Просто я была в перчатках. В следующий раз — одевать не буду. Подумаешь руки чуть замерзнут, зато потом чувство самосохранения вместе с интуицией будут спокойно спать.
В кабинете работало не так много сотрудников. Похожий на большого медведя Михей, уже вскрыл сейф и вытирал руки, стоя у окна. Ребята говорили, что вскрыть он может даже императорскую сокровищницу, но только по приказу графа Вяземского. Это единственный человек, которого Михей уважает безгранично. И сейчас стоило только шефу зайти в комнату — от Михея последовал очень изящный поклон. Это при его-то габаритах! Я даже позавидовала. Секунд на пять.
Один парень, не знаю как зовут, стоял около сейфа, аккуратно доставая и раскладывая на стоящем рядом столе его содержимое. Еще один, Серхо, стоял у двери, в которую мы вошли. Очень наглый, но очень хороший оперативник. А главное, совсем не обидчивый. Проверено.
Шла, шла себе почти спокойно… Зашла в кабинет, а дальше…
Дальше помню с трудом. Сначала пропал звук. Как будто уши забили ватой.
Мне показалось, что по стенам пошла волна. Как от камня, который бросили в воду. Только тут был дом и камень полетел в район сейфа, около которого работал неизвестный мне парень. Во все стороны полетели осколки металла, дерева и стекла. Взрывная волна перемолотила книжный шкаф, стоящий рядом. Стеклянные дверцы медленно разламывались на крупные куски.
Я не слышала звуки. Я только видела. Видела, как медленно-медленно двигаются люди. Ко мне оборачивается шеф, полубоком. У него оказывается очень красивый профиль, как у статуи в императорском музее, в котором я была в прошлый выходной.
Незнакомый мне блондин относительно быстро падает на пол. И над его головой вращаясь в воздухе летит кусок стекла. В меня летит. Если проследить траекторию, то в район шеи.
Забавно, но нарисовать траекторию у меня время есть, а сдвинуться или повернуться… казалось я застыла как ледяная статуя. Молча смотрю.
А вот шеф — молодец, успевает выбросить руку. Как завороженная я смотрю на стекло, которое режет кожу у него на руке и во все стороны, в том числе на мое лицо, летят алые капли крови. Немного сменив траекторию, окровавленный кусок стекла слегка проходится по моей щеке и улетает куда-то за спину.
Звук. Что-то бьется, ругань ребят. Теперь я могу слышать.
Прижав к груди тетрадь, я так и стою не двигаясь. Что-то происходит вокруг, но мозг это что-то не фиксирует. Я как будто выпала из реальности и прихожу в себя, заслышав хриплый голос шефа.
— Василий Васильевич, сначала осмотрите девушку.
Перевожу взгляд на коллегу Миланы. Невысокий седой доктор работает в морге последние лет тридцать. Дольше просто никто ничего не помнит. Сейчас он, усадив шефа на стул, негромко ему выговаривает.
— Ярослав Александрович, и когда это вы успели получить медицинский диплом? Не успели? Значит — не мешайте. Я врач и мне лучше знать с кого начинать осмотр.
Его внимательный взгляд прошелся по мне с ног до головы.
— У девушки — предварительно шок и царапина на щеке, у вас — распоротая рука и перебитые вены. Вы кровью можете истечь раньше, чем я ее осмотрю.
Осознание того, что сейчас произошло, пока меня не накрыло, но то, что я чудом избежала смерти — я понимаю даже в таком заторможенном состоянии. Сев рядом на корточки снизу вверх смотрю в глаза шефа. Ярослав Александрович отвечает мне таким же прямым и открытым взглядом.
— Спасибо…
Мне кажется, что я кричу. Кажется, что сейчас все должны обернуться. Но из горла доносится тихий шёпот. Мне не страшно. Не страшно, что подумают, додумают и скажут. Сейчас я вне условностей общества. Я чуть было не умерла!
Здоровая рука Ярослава Александровича лежит на колене, и я накрываю ее своей рукой. Интуитивно. Чтобы поддержать. Без планов и мыслей.
Твою ж!!! Больно-то так! Видения нахлынули такой толпой, что я не могу сделать быстрый вывод. Не могу понять — к добру или худу. Основная цель сейчас — запомнить! Анализировать буду потом! Потом, я сказала!
Закрыв глаза, я сижу на корточках, и меня повторно за короткое время выбивает из реальности.
Три воспоминания! Три ситуации! Три! Так много никогда раньше не было! И ни в одной нет упоминания меня!
Дышим, спокойно… Медленно… Еще медленнее… Еще спокойнее…
— Ариадна, вы меня слышите?
Девушка резко открывает глаза. Боль, которая в них плещется выбивает из привычного спокойствия. Бирюзовые очи потемнели, как море в штормовую погоду. Щека в крови, но кровь уже не течет. Хочется взять платок и стереть, но сначала рану должен обработать Василий Васильевич. А он пока занят.
— Ариадна, у вас сегодня отгул. Алексей, проводи прямо до двери в квартиру.
Бехерев, который неизвестно как и когда оказался на месте преступления, подтверждающее кивнул и остался стоять рядом с Ариадной.
Не так уж и редко Василию Васильевичу приходится оказывать помощь живым. Мертвым, конечно, чаще. И именно поэтому есть у него привычка — не молчать. Вот и сейчас, закрыв рану Вяземского, наложив повязку и накапав лекарства в небольшой стаканчик с водой, он говорит, говорит, говорит.
Граф Вяземский, выпив горьковатое лекарство, поморщился и отступил в сторону, чтобы не мешать работе своих подчиненных. Как только что-то раскопают — доложат обязательно.
Василий Васильевич усаживает девушку на стул и начинает обработку глубокой царапины, стараясь пробиться через шоковое состояние девушки.
— Сейчас мы обработаем и все будет хорошо. Девушке не к лицу шрамы. Не переживайте — шрамов не будет. Царапина неглубокая, через пару дней, если будете мазать тем, что я вам дам, и следов не останется. К тому же вы теперь с графом Вяземским почти родственники по крови. Кровь графа попала на тот кусок стекла, что задел вас. Можно сказать — кровь смешали. Знаете, у меня есть друг, профессор из Лесьярского университета. Мы с ним переписываемся, так он мне рассказал, что в древности у оборотней была такая традиция — смешивать кровь. Смешали кровь — стали побратимами. Представляете, вы, Ариадна — побратим.
— Посестрим, наверное. Побратим — это если мужчина.
— Ну вот видите, вы уже улыбаетесь. А Ярослав Александрович абсолютно прав. Сегодня вам лучше направится домой и выспаться. Все же первое боевое ранение. А завтра зайдите ко мне с утра, милочка, я вас осмотрю и, если надо, успокоительного накапаю. А сегодня — домой.
— До свидания.
Ариадна негромко попрощалась и в компании Алексея Прокопьевича Бехерева покинула место преступления.
Рука болела. Благодаря помощи Василия Васильевича заживление и регенерация шли с повышенной скоростью, но перебитое сухожилие на запястье заживать будет не менее двух дней. А многие обезболивающие на графа Вяземского уже не действовали, а от тех, которые действовали — очень хотелось спать. Сейчас он себе этого позволить не мог.
— Есть два варианта, — абсолютно лысый и абсолютно спокойный взрывотехник докладывал предварительные результаты проведенной работы,
— Либо это временной детонатор, например, через пять минут после открытия сейфа надо было на что-то нажать, чего-то коснутся. Не сделали — получили взрыв. Либо настройка на ауру конкретного человека. Но это мало вероятно. Взрывное устройство сработало, когда в комнату вошли вы с девушкой. И если ваше присутствие можно было хоть как-то предвидеть, то появление девушки… Хотя в этом случае надо быть уверенным, что нужный человек быстро появится на месте. Вдруг бы вы пришли через день после открытия сейфа, когда все важное мы бы уже забрали. Поэтому вариант с аурой — красивый, но более вероятен первый вариант. Установка на время.
В голове у Вяземского крутились мысли о том, что хорошо, что Вик — оборотень. Если бы с сейфом продолжал работать Михей, который его открыл, он бы не смог так быстро среагировать. И вместо небольшого ранения и контузии, сейчас бы был труп сотрудника. Но после вскрытия сейфа, его осмотром занимался Вик, а реакция у него… Оборотень, как никак. Повезло.
Повезло. За своих сотрудников Ярослав Александрович мог и закопать. В прямом смысле этого слова. Были прецеденты. Правда про это сотрудники говорили шёпотом и с чувством гордости.
Бехерев вернулся через час. Доложился и остался ждать пока закончит работу криминалист Милана Туманская. Он всегда забирал ее с места преступления, если мог. Сегодня — мог.