Небесная музыка. Солнце

Глава 6 Научи меня любить

Я все еще смотрю в ту сторону, где скрылся поезд с Мэг и Эштаном, и в душе воцаряется странное предчувствие. Я не понимаю толком, что это за предчувствие, и списываю все свои ощущения на тоску от разлуки. Когда начинает звонить телефон, я вздрагиваю от неожиданности – слишком сильно погрузилась в свои мысли.

Это Дастин. На сердце немного теплеет.

– Привет, – говорю я.

– Привет. Ты освободилась? – спрашивает Дастин.

– Да, только что. – Его голос заставляет слабо улыбаться.

– Ты должна говорить: «Да, малыш», – тут же заявляет он.

– Ты хочешь, чтобы я называла тебя малышом? – переспрашиваю я.

– Почему бы и нет? – явно веселится Дастин.

– А как меня называть будешь ты? – интересуюсь я.

– Франки, – невозмутимо говорит он.

– Как-то неравноценно, – отвечаю я и, не сдержавшись, добавляю: – Малыш.

– Вообще-то я пошутил.

– А я не шутила, малыш. Теперь я официально назначаю тебя моим малышом, – объявляю я.

– Ты придешь сегодня? – спрашивает Дастин. В его голосе нетерпение. – Жду не дождусь нашего первого урока.

– Может быть, перенесем на завтра, малыш? – спрашиваю я, чувствуя себя опустошенной после встречи с Мэг и Эшем. Нужно приехать домой, взять гитару и ехать к Дастину. С одной стороны, я безумно хочу его увидеть, с другой – боюсь, что учитель из меня сегодня никакой. Но я вдруг понимаю, что все равно приеду к Лестерсу. Даже без гитары. Потому что скучаю по нему.

– Никаких завтра! – отрезает Дастин. – У меня «окно» только сегодня вечером – я все отменил. С завтрашнего дня снова начинаются съемки на шоу талантов. И куча всего другого. Поэтому я жду тебя сегодня, Франки, – как мы договаривались. И гитара тебя ждет.

– Какая гитара, малыш? – удивляюсь я.

– Которую я сегодня купил, крошка, – довольным тоном отвечает Дастин. – Прошел настоящий ад, но купил. Продавец в музыкальном магазине сказал, что это лучшая акустическая гитара, которая у них есть. Или он сказал электроакустическая? – задумывается он. – Слушай, Франки, а чем она отличается от акустической? Или это неважно?

– Ох, мой сладкий малыш, какой у нас будет долгий и нелегкий путь, – тяжело вздыхаю я. – Ты не знаешь элементарного, но уже купил гитару.

– Хватит называть меня малышом! – вспыхивает наконец Лестерс.

– Ты же сам хотел, – с улыбкой отвечаю я. Наша перепалка отвлекает от грустных мыслей.

– Я же сказал, что пошутил. Что с голосом? – вдруг спрашивает он.

– А что с ним? – удивляюсь я.

– Ты грустная. Что случилось?

Не знаю, как Дастин умеет так хорошо меня понимать. Теперь мне еще больше хочется к нему.

Я рассказываю ему о том, что расставаться с родными всегда тяжело – даже если после короткой встречи.

– Чертовски понимаю, – вдруг говорит Дастин. – Ненавижу уезжать из дома. Родного дома, в Хэдмане, – поясняет он. – Приезжай. Просто приезжай, малышка. Я скучаю.

Я улыбаюсь. Теперь не он – малыш, теперь я – малышка. И меня это веселит.

– Приеду, – соглашаюсь я.

– Прямо сейчас, – настаивает Дастин.

– Хорошо, приеду сейчас.

– Я пришлю за тобой машину.

– Я в метро, Дастин, – смеюсь я. – И буду у тебя через час или полтора.

– Долго, – фыркает он. – Поторопись, иначе остынет.

– Что? – изумляюсь я.

– Мое сердце, – патетично отвечает он и хмыкает. На этом мы прощаемся. Порядком заинтригованная, я еду к нему. Мне еще не совсем понятно, что между нами происходит, но я точно знаю, что Дастин Лестерс стал для меня особенным человеком.

По дороге я захожу в соцсети, перекидываюсь сообщениями с друзьями и просматриваю группы, на которые подписана – мне нужно отвлечься от мыслей о Мэг и Эше. Совершенно случайно в группе, посвященной шоу-бизнесу, я вижу новость о том, что Дастин Лестерс посетил один из крупнейших музыкальных магазинов города. На одном из фото, сделанных случайными посетителями магазина, Дастин стоит у стены с гитарами и разговаривает о чем-то с консультантом. Вид у него при этом такой, словно он – настоящий профи. На втором он сидит с гитарой в руках на стуле и снова выглядит словно рок-звезда. На нем кожаная куртка, черные джинсы, солнцезащитные очки, а темные волосы взлохмачены.

Я ловлю себя на том, что любуюсь им.

«Готовится к новой роли, – гласит подпись к снимкам Дастина. – Лестерс сыграет главного героя в психологическом триллере Джона Мак-Олиффа. Актер перевоплотится в известного рок-музыканта, во время концертов которого происходят убийства, и он становится основным подозреваемым».

Мне нравится этот сюжет, а еще безумно интересно – справится ли Дастин с такой ролью или нет? Хотя, судя по тому, как здорово он выглядит с гитарой, – думаю, что справится.

Я уже хочу посмотреть этот фильм.

А еще я хочу показать Дастину, что такое музыка.

Когда спустя час с небольшим я оказываюсь около его дома, то звоню и спрашиваю, как попасть внутрь. Дастин отвечает, что мне просто нужно назвать свое имя – он занес меня в какой-то особый список каких-то особых гостей, которые могут попадать внутрь огромного элитного комплекса легко и просто. Нужно лишь показать им удостоверение личности или права.

Охрана действительно пропускает меня, и я направляюсь к лифтам. Там мне приходит в голову, что перед встречей с Дастином стоит привести себя в порядок. Я быстро поправляю волосы, проверяю, все ли в порядке у меня с дыханием, и крашу губы матовой карамельной помадой, которую буквально силой вложила мне в сумку Лилит.

После звонка Дастин почти моментально распахивает дверь, словно сидел под ней и ждал меня.

– Привет.

– Привет.

Мы смотрим друг на друга, чувствуя некоторую неловкость, а потом одновременно делаем шаг навстречу и обнимаемся. Я легко целую его в гладко выбритую щеку. Но Дастину этого мало – он прижимает меня к стене и целует в губы, обхватив мое лицо горячими ладонями. Одна моя рука лежит на его плече, вторая – на груди, и я чувствую, как бьется его сердце. В какой-то момент, когда я окончательно пьянею от жаркого поцелуя, мне кажется, что стук этого сердца контролирую я. Стоит опустить руку на его живот, засунуть пальцы в карманы джинсов или начать целовать в шею, чуть прикусывая кожу, – и стук становится чаще. Но почти тут же я понимаю, что это прямо пропорциональная связь. Чем чаще дыхание Дастина, тем чаще и мое. И от его умелых прикосновений по моему телу проходит легкая приятная дрожь.

Я обожаю эти ментоловые поцелуи, от которых подкашиваются ноги. И мне кажется, что я знаю этого человека много-много лет.

– Слушай, – отстраняюсь я, нежно гладя Дастина по лицу, – вообще-то, я пришла проводить урок.

– Какой урок? – отмахивается он и снова крадет у меня поцелуй – легкий и невесомый.

Ему сложно сопротивляться.

– Урок игры на гитаре, – хрипло говорю я. – Раз уж ты купил гитару, я просто обязана провести его. И если ты будешь хорошим учеником… – я не договариваю, но Дастин отлично меня понимает.

– Если я буду хорошим учеником, мы займемся чем-то куда более интересным, чем игра на гитаре, – шепчет он, наматывая на палец мои волосы. Глаза его блестят – и я тону в этом блеске.

– Может быть, – улыбаюсь я и легонько шлепаю его по руке, которая оказалась под футболкой. Он нехотя убирает ее.

Дастин трется носом о мою скулу, зарывается им в волосы, сжимая плечи, явно давая понять, как ему не хочется меня отпускать. Он берет мои пальцы в свои и нехотя ведет меня в полутемную гостиную, а оттуда – на террасу. Она не такая большая, как у Тейджеров, но все же там есть, где разгуляться.

То, что я вижу там, буквально лишает меня дара речи.

На террасе из пледов и тонкой летящей ткани сооружен несколько асимметричный шатер, вид из которого открывается прямо на ночной город. Шатер украшен гирляндами в форме шаров и звезд из ротанга. И из него же сделана круглая ваза, в которую помещена соляная лампа-камин – вечер уже наполнен прохладой. Около нее высятся букет из пшеницы и лаванды – я чувствую ее тонкий запах – и простые белые свечи в стеклянных подсвечниках. На полу лежат теплые одеяла и многочисленные подушки, а рядом стоит низкий столик с бокалами, попкорном, пиццей, капкейками, фруктами и мороженым. Неподалеку высится кола и ведерко со льдом – в нем шампанское.

Мягкий полумрак, теплые огни, блики на бокалах, едва уловимый лавандовый аромат, растворяющийся в прохладе… Все это выглядит безумно уютно. Так и хочется нырнуть в эту крепость из одеял, пледов и подушек и закрыться в ней от всего мира. Я все детство мечтала о подобном домике – только у меня получались лишь жалкие подобия на заднем дворе.

Я восторженно смотрю на всю эту красоту. И понимаю, что никогда бы не подумала, что романтический ужин может быть таким – по-настоящему романтичным! Не безвкусным и вызывающим, а атмосферным и теплым. Никаких дорожек из лепестков роз, алых салфеток в форме сердечка и чинных белоснежных скатертей. Все просто, прикольно, совсем неидеально, но… сказочно. На меня нападает вдруг предрождественское настроение. Когда кажется, что вот-вот случится что-то чудесное. Что-то такое, что сможет перевернуть жизнь.

Мое сердце снова колотится чаще – возможно, я слишком сентиментальна, но то, что устроил Дастин, кажется безумно милым. Я смущена, но пытаюсь скрыть это, заливаясь звонким смехом и прикрывая рот ладонью.

Да ладно! Это все… для меня?!

– Я хотел угостить тебя ужином, – будничным тоном говорит Дастин, словно каждый день устраивает подобное. – Как тебе?

– Это чудесно! – восторженно оборачиваюсь я к нему. Наверное, глаза у меня большие, а вид донельзя изумленный. – Как ты только до этого додумался, Доставка?!

Он целует мою ладонь, которую держит в своей руке, и смеется, но молчит. Ему интересна моя реакция – Дастин наслаждается ею.

– Просто невероятно! – Я первой забираюсь в шатер и укутываюсь в темно-синее одеяло со звездами – кажется, будто это мантия какого-нибудь волшебника. Дастин приземляется рядом, соорудив из подушек нечто вроде кресла.

– Тебе нравится? – спрашивает он, хоть и понимает, что я в полнейшем восторге. И тянется к бутылке с шампанским, чтобы открыть ее.

– Спрашиваешь! Это космос! Кайф! Ты кого-то нанял, да? – допытываюсь я, проводя пальцами по шарам из ротанга.

– Я сам это сделал, – отвечает Дастин, ловко открывая бутылку и разливая игристый напиток по высоким бокалам.

– Сам?! Ты меня пугаешь! – снова звонко смеюсь я. – Кто тебе подсказал эту идею?

И, не выдержав, обнимаю его и много-много раз целую в щеку и висок. Дастин едва не проливает шампанское на себя, но не злится, а приобнимает меня в ответ.

– Мы с Хью вдохновились Интернетом, – отвечает он с улыбкой. Дастин явно доволен моим восторгом. – Сооружали полвечера. Ну а еду я просто заказал. Сейчас сделаю тебе свой любимый коктейль. Я же когда-то был барменом. Правда, не очень хорошим.

Он жестом фокусника достает откуда-то бутылку с ярко-голубым ликером Блу Кюроса. И смешивает с шампанским. А после протягивает мне один из бокалов.

– За нас! – говорит Дастин.

Наши бокал соприкасаются, и раздается тонкий хрустальный звук. Следующий коктейль делаю я – смешиваю шампанское и колу, и, если честно, получается не очень. Дастин говорит, что из меня бармен еще хуже, чем из него.

– Надеюсь, ты перестанешь грустить, – улыбается он и гладит меня по волосам.

– Перестану, – обещаю я. – Я ведь нравлюсь тебе, Лестерс?

– Немного, – отвечает он, а я забираюсь к нему на колени – лицом к нему. И кладу обе руки на плечи, склонив голову набок.

– Немного? – я приподнимаю пальцами его подбородок. – Эй, Лестерс! Ты должен быть от меня без ума. Хотя, – улыбаюсь я, – ты и так без него. Мой глупый малыш.

Он обхватывает меня за талию и смотрит насмешливо – прямо в глаза.

– Это ты должна с ума по мне сходить, рыжая, – заявляет Дастин. – А, извини, ты и так уже… Кстати, научи меня играть на гитаре, – просит он. – Мечтаю побыть в роли твоего ученика.

Я вспоминаю о гитаре и тут же оказываюсь на ногах. Точно! Гитара!

– Ну и где твоя хваленая то ли акустика, то ли электроакустика? – спрашиваю я. Мне не терпится увидеть, что мог купить Лестерс. Какую гитару ему подсунули? Наверняка непонятно что.

– Сейчас принесу. Продавец сказал, что это самое лучшее, что у них есть, – повторяет он гордо, вставая следом за мной.

– И, наверное, самое дорогое, – фыркаю я. – Тебе нужно было ехать за гитарой со мной. Я бы выбрала хорошее качество по приемлемой цене.

Уж толк в гитарах я-то знаю.

– Сейчас мне плевать на деньги, – вдруг признается Лестерс. – Но если бы мы поехали вместе, нас бы наверняка засняли. Весь магазин на меня пялился, как на пришельца. А потом бы появилась еще одна сотня статей о том, что у меня рыжая подружка.

– Я читала об этом. Все ждут твой новый фильм. Звезда, – я щиплю его за щеку от переизбытка чувств. – Звездочка.

– Приятно, что моя девушка следит за мной, – с довольной улыбочкой говорит Лестерс.

– Думаешь, я уже твоя девушка? – из чувства противоречия спрашиваю я.

– Конечно, нет, я оговорился, – скучающим тоном сообщает Дастин, но я вижу в его глазах веселье.

– Эй! Ты сам назвал меня своей девушкой! Поэтому теперь я твоя девушка! – топаю я.

– Тогда назови пять плюсов, – вдруг насмешливо просит Лестерс.

Забыв о гитаре, мы стоим друг напротив друга. И нам обоим нравится эта игра.

– Каких?!

– Пять своих плюсов. Убеди меня в том, что ты можешь быть моей девушкой.

– Окей, – ухмыляюсь я.

– Только без банальностей, – предостерегает он.

– Легко.

Я перечисляю, а Дастин внимательно меня слушает и вставляет свои ремарки на каждую мою фразу.

– У меня редкий цвет волос.

– Говорят, рыжие – это ведьмы…

– Я верная и надежная.

– Ведьмы вероломны.

– Я целеустремленная. И все довожу до конца.

– Скорее, мстительная. Как и все ведьмы.

– Я учусь в Хартли и стану рок-звездой.

– Такая мечтательная.

– Хватит меня перебивать, Доставка! – возмущаюсь я.

– Я просто выражаю свое мнение, – елейным голоском выдает Дастин. – Ну, а пятый плюс?

– Ты от меня без ума, – говорю я. – Если я подойду к тебе и сделаю вот так, – я оказываюсь рядом с Дастином и начинаю расстегивать металлическую пуговицу на его джинсах, пристально глядя в глаза, – то ты совсем потеряешь разум.

Эта игра нравится мне все больше.

– Стоп, – перехватывает мою руку Дастин. – Не надо.

– Боишься? – смеюсь я.

– Боюсь, что ты совсем сведешь меня с ума и я потеряю контроль, – признается Дастин.

– Бедняжечка, – делано грущу я. – Ты все время теряешь контроль, стоит мне появиться рядом.

– Я же сказал – ты ведьма, – находит он новый аргумент, вместо того чтобы признаться в чувствах.

Я знаю, что ужасно нравлюсь ему. И он знает о моих огромных симпатиях.

– Так моих плюсов хватает, чтобы стать твоей девушкой? Или… – Я снова пытаюсь расстегнуть пуговицу, но Дастин не позволяет мне этого сделать. Убирает мои руки и приобнимает за плечи.

– Так и быть – годишься, – заключает он.

– А вот годишься ли ты мне в парни, я не знаю. Твоя очередь назвать пять своих невероятных качеств, – требую я.

– Легко, – пожимает плечами Дастин. – Я верный и надежный. Раз.

– Ты повторяешь за мной! – возмущаюсь я.

– Мы просто похожи, – усмехается он и продолжает: – Очень заботливый. Умиляюсь сам себе. Два.

Я закатываю глаза.

– Взял сто килограммов в жиме лежа. Три.

– Это что еще за плюс? – смеюсь я.

– Я не мог преодолеть этот рубеж несколько месяцев. Так что это огромный плюс! – не соглашается Лестерс.

– Дальше.

– Щедрый. Можешь просить все, что хочешь. Четыре.

Я хочу тебя, Дастин Лестерс.

Он выжидающе смотрит на меня.

– А пятый?

– Я могу сделать так, что ты, рыжая, забудешь обо всем на свете.

И он, резко развернувшись ко мне лицом, начинает целовать меня в шею и ключицы, обжигая горячим дыханием. Дастин знает, что мне нравится. И чередует нежные прикосновения с жесткими и дерзкими.

Я запускаю пальцы в его волосы. Все, что мне остается – просто наслаждаться. И плевать, что на коже останутся следы.

– Ну как, я прошел кастинг? – спрашивает Дастин. – Роль твоего парня подходит мне?

– Подходит, – отвечаю я, пытаясь восстановить дыхание. – Но еще больше тебе подходит роль моего ученика. Показывай гитару!

Мы идем в гостиную – гитара лежит на диване, а кейс стоит на полу, прислоненный к креслу. Кто-то умиляется маленьким детям, кто-то – котятам, а я умиляюсь, видя музыкальные инструменты. И гитары – моя слабость.

Я сажусь, бережно беру ее в руки и внимательно рассматриваю со всех сторон – шестиструнная электроакустическая гитара с корпусом D. Стильная, с окантовкой вокруг деки, из качественного цельного дерева: красное – для грифа, черное – для струнодержателя и грифной накладки. Я читаю название фирмы и не могу поверить своим глазам. Это «Мартин». Настоящий «Мартин», премиум-класса. И… быть не может! Неужели это…

Я с трепетом провожу пальцами по струнам, извлекая чистейший и плотный живой звук, и поднимаю на Дастина еще один изумленный взгляд. Это невероятный инструмент!

– Лестерс, – слабым голосом спрашиваю я. – Ты понимаешь, что совершил преступление?

– Не понял, Франки, – честно признается он и хмурится. – Если что – я ее не воровал. А купил.

– Я не об этом! Это же «Мартин». «Мартин», понимаешь?! Она произведена под индексом CEO!

– И что? – ничего не понимает Дастин.

– Это значит, что она выпущена ограниченным тиражом! Их в мире штук пятьдесят, не больше. И такие гитары должны быть у крутых музыкантов, а не у начинающих!

– Это номер тридцать четыре, – вставляет Лестерс довольным тоном. – Там подписано, под дыркой на передней деке.

Резонаторное отверстие дыркой еще никто при мне не называл! Я безумно возмущена и готова высказать Лестерсу все, что думаю о его отношении к такому инструменту, но чувство восхищения гитарой затмевает все.

Я беру еще один аккорд, наслаждаясь звучанием. Гитара удобная, отстроенная, дает отличный резонанс и крутые обертона. Играть на ней – одно нескончаемое удовольствие. Объемный звук, большой динамический диапазон, настоящий полет души.

Забываясь, я играю одну из своих вещей, услышанных не так давно по Небесному радио, и музыка мягко наполняет комнату, заставляя время замереть на месте. Мелодия становится воздухом. Я вдыхаю ее и выдыхаю. Она насыщает мою кровь и душу.

Дастин сидит рядом и вглядывается в мое лицо, словно запоминая его выражение, мимику и даже взгляд. А когда я заканчиваю, хлопает мне. На его лице – восторг.

– Санни Ховард, ты слишком крута, – говорит он. – Ты вся состоишь из музыки. Я восхищен.

Я улыбаюсь и не хочу выпускать «Мартин» из рук.

– С тебя просто можно «списывать» эмоции. Ты для меня – находка.

Он касается губами моей щеки.

– Эта гитара – просто чудо, – говорю я. – Ты должен относиться к ней так бережно, будто она из хрусталя. Понял?

– Постараюсь, – отвечает он.

– И раз ты стал хозяином такого инструмента, мы будем заниматься крайне интенсивно! – обещаю я. – Ты научишься слышать настоящие красивые звуки. Итак, начнем наш первый урок. Первое время у тебя будут болеть пальцы и появятся мозоли, – предупреждаю я. – Но это ничто по сравнению с тем удовольствием, которое ты получаешь при игре.

Дастин смотрит на меня кисло – кажется, играть на гитаре прямо сейчас он не очень-то и хочет. Но во мне загорается преподавательский огонек.

– Начнем сразу с практики. Бери гитару, – велю я. – Будем учиться ставить руки. Запомни, Лестерс, – этому ты должен уделить максимальное внимание. Это фундамент. Неправильно поставленные руки – конец всему. Так, малыш, бери ее. И запоминай. Правой извлекают звук. Левая должна плотно обхватывать гриф, при этом большой палец должен быть параллельно ладам…

Я учу Дастина основам – правильно сидеть и держать инструмент. В конце концов, он берет гитару, приосанивается, принимает вид профессионала и… начинает хаотично бить по струнам, изображая из себя рок-звезду. Даже головой начинает трясти.

– Ты что делаешь?! – ору я, вырывая «Мартин». – Не смей так поступать! Ты же ее испортишь! Расстроишь!

– Да все в порядке, крошка. Верни гитарку. Я хочу побыть рок-звездой! – Дастин явно вошел в роль развязного музыканта и тянется ко мне, за что получает подзатыльник.

После нескольких попыток забрать гитару и поцеловать меня, Дастин успокаивается, правда, только после того, как я разрешаю ему сделать последнее. И мы продолжаем урок.

– Так, рок-звезда, начнем с самых легких аккордов. Будешь перебирать их в такой последовательности, в какой я тебе скажу.

– Что такое аккорды? – невинно хлопая глазами, спрашивает Дастин. Я тяжело вздыхаю. Из моей памяти выпало то, что люди, далекие от музыки, не знают даже простейшего. И я снова начинаю объяснять и одновременно показывать.

Когда Дастин берет гитару в руки во второй раз, оказывается, что теперь он обхватывает гриф правой рукой, а левой пытается взять аккорд.

– Тебе удобно? – словно невзначай спрашиваю я, думая, что он неправильно взял инструмент.

– Ну да, а что? – удивляется Дастин.

– Возьми гитару по-другому. Гриф – в левую руку.

– Какая разница? – пожимает он плечами. – Я же амбидекстр. Мне все равно.

– Ах, да, как я могла забыть, – вздыхаю я. – Ты же уникальный.

– Можно сказать и так, – делано скромно подтверждает Дастин.

– Можно, но не будем. Обхвати гриф левой рукой и запомни это. Так ты должен будешь брать гитару всегда.

Мы продолжаем.

То ли из меня получается не слишком хороший педагог, то ли Дастин специально выводит меня из себя, но я постоянно злюсь, а он смеется. К музыке Дастин явно относится несерьезно, и, скорее, его веселит наше занятие, чем реально чему-то учит. Заканчивается все тем, что Дастин просто бегает от меня по всей гостиной, резво перескакивая через диван и кресла. Настроение у него отменное.

– Слушай, Лестерс, как ты собрался играть рок-музыканта, если даже не можешь взять простой аккорд?! – гневно спрашиваю я и кидаю в него подушкой.

– Ты отвратительный препод, рыжая! – подушка летит в меня обратно и попадает прямо в лицо. Я произношу пару нецензурных слов.

– Черт, я не хотел! – выдыхает Дастин, глядя на меня.

– Я тебя сейчас убью! – кричу я и снова бросаюсь за ним в погоню. Он останавливается около шатра на террасе, и я запоздало понимаю, что Дастин просто выманил меня. Наверняка урок наскучил ему.

Я подхожу к нему близко-близко и сама не понимаю, как мы вдвоем оказываемся на одеялах. Меня тянет к этому человеку, хоть порой он ужасно бесит, а его, судя по всему, с не меньшей силой тянет ко мне. В каждом прикосновении – трогательная нежность. В каждом поцелуе – ненасытное упоение. В каждом вдохе – эмоции.

Я не знаю, любовь ли это. Но я точно знаю, что это коктейль из доверия, огромной симпатии, желания и хрупкой теплоты, что окутывает нас обоих. Один на двоих.

…А потом мы просто сидим и едим растаявшее мороженое, деремся ложечками за клубнику и в шутку обмазываем им друг друга. Смотрим на огни города, как на звезды. И болтаем. Сначала Дастин расспрашивает меня о встрече с тетей и братом. А потом наступает моя очередь задавать вопросы.

– Как прошел день? – спрашиваю я, вытирая с его щеки каплю растаявшего мороженого.

Дастин делает непонятный жест.

– Был насыщенным. Конференция, встреча по поводу сценария – моя компания хочет добиться кое-каких изменений, съемки, день рождения.

– Чей день рождения? – спрашиваю я без задней мысли.

– Дианы, – нехотя отвечает Дастин.

Во мне моментально вспыхивает пламя.

И я снова вспоминаю ее мать.

– Ты был на дне рождении Дианы Мунлайт? – мягким тоном уточняю я. И Дастин понимает, что что-то не так.

– Она тебе не нравится, – он не спрашивает, а утверждает.

– А тебе, видимо, очень нравится, – отчего-то злюсь я.

– Диана неплохой человек.

– Диана – твоя фанатка, которая от тебя без ума! – фыркаю я.

– С чего ты взяла? – морщится он.

– С того, что прекрасно помню, как она на тебя смотрела. Как на супергероя. Слушай, скажи мне честно, – сержусь я. – Что между вами?

– Ничего, – пожимает плечами Дастин.

– Правда?

– Правда.

– Тогда почему я постоянно вижу ее рядом с тобой? – щурюсь я.

– Эй, Франки, – устало говорит Дастин – эта тема ему не очень нравится, – я мог бы просто соврать тебе и сказать, что был на дне рождения какого-нибудь продюсера, о котором ты никогда и не слышала. А я сказал тебе правду. Не люблю ложь.

Я нахожу его слова рациональными. И ценю за откровенность.

– Ты нравишься ей.

– Я многим нравлюсь, – пожимает он плечами. – Лучше заранее скажи, когда будет второй урок?

Мы договариваемся на свободный для обоих день, и я даю ему домашнее задание.

– Ты плохой ученик, Лестерс, – добавляю я. – Но гитара у тебя – самая лучшая из всех, что я видела в своей жизни.

– Тогда давай меняться, – вдруг предлагает он.

– Что ты имеешь в виду? – хмурюсь я.

– Ты мне свою гитару, а я тебе – эту.

Я звонко смеюсь.

– С ума сошел? Я представляю, сколько может стоить эксклюзивный «Мартин» из ограниченной партии. Нет.

– Да. Не спорь.

– Я не принимаю такие дорогие подарки.

– Это не подарок. А бартер, глупая ты рыжая голова, – ласково гладит меня по лицу Дастин. – Кстати! Подарок! Я сейчас.

Он вскакивает и убегает, а через минуту возвращается с огромной белой подарочной коробкой, которую несет с видимым трудом. Бант на ней тоже гигантских размеров. А улыбка на лице Дастина крайне подозрительная.

– Это тебе, Франки, – бухает он коробку на пол прямо передо мной.

– Там что, человек? – с опаской спрашиваю я. Размеры впечатляют.

– Не совсем, – ухмыляется. – Ты распаковывай, распаковывай.

И он снова делает себе коктейль, смешливо поглядывая на меня.

Я с трудом сдираю бант, открываю крышку и вижу… еще одну коробку. А в ней – еще одну. И еще. И еще…

В каждой коробке обнаруживается новая – только меньшего размера. И это просто какое-то издевательство, правда, надо признать, веселое. Я не могу сдержать смех, а Лестерс комментирует каждое мое действие.

В конце концов, я дохожу до самой маленькой коробочки – совсем крохотной. И, открыв ее, нахожу там цепочку с золотым кулоном в форме солнца, заключенного в круг. Я удивленно разглядываю подарок – это тонкая и кропотливая работа.

– Спасибо, – тихо говорю я. – Это так… неожиданно. Но безумно мило.

– Я решил быть романтичным до самого конца! – объявляет Дастин и добавляет: – Знала бы ты, сколько часов мы запаковывали это вчера ночью. И все для тебя, рыжая. Повернись.

Он берет украшение в свои пальцы, поднимает мои волосы и осторожно надевает цепочку с кулоном на шею.

– Как ты все это придумал? – спрашиваю я.

– Мне помог один человек, – признается Дастин. – Майкл.

– Майкл? – приподнимаю я бровь. – Наверное, он знаток девушек.

– Скорее, знаток парней, – усмехается Лестерс. – Майкл из другой команды.

– Мне ревновать? – интересуюсь я, дотрагиваясь до солнечного кулона, висящего теперь на моей груди поверх футболки.

– Не стоит. – Дастин склоняется ко мне, кладет руки на талию и целует в плечо.

– Я собственница, – предупреждаю его я, наслаждаясь прикосновениями.

– Я тоже собственник.

Его губы скользят по моей шее вверх, снова спускаются вниз, к ямкам над ключицами, касаются их. Дастин – сама нежность.

Я поворачиваюсь к нему и обнимаю, привычно уже прижимаясь щекой к его груди. Это так странно – я сама себя не узнаю. И прекрасно – чувства к этому человеку дарят мне крылья.

Эта ночь – одна из самых чудесных в моей жизни. Закутавшись в одеяла и обнявшись, мы смотрим на ноутбуке новые серии любимого обоими сериала, хрустим попкорном, пьем «Колу», шутим и просто наслаждаемся друг другом. Время бежит быстро – оно словно пуля, вылетевшая из пистолета. И я и глазом моргнуть не успеваю, как наступают предрассветные сумерки.

Серия прерывается на самом интересном моменте – у ноутбука садится батарея, и он гаснет.

– Черт! – раздосадованно восклицает Дастин. – Сейчас схожу за зарядкой.

– Не уходи, – мне совершенно не хочется отпускать его.

– Боишься темноты? – спрашивает он весело. – Веришь, что в ночи разгуливают ведьмы? Ничего, Франки, твой рыцарь всегда с тобой.

– Рыцарь? – насмешливо переспрашиваю я и беру его за кулон-пулю, чтобы притянуть поближе к себе. Наши губы соприкасаются, и кажется, что между ними проносятся электрические разряды. Мои пальцы бегут по его щеке, убирают жесткие темные волосы за висок, поглаживают скулу.

– Докажи, что ты – мой, – шепчу я.

Однако не даю ему сказать ни слова – закрываю рот поцелуем. Это настоящее искушение – и для него, и для меня. Я не контролирую себя и упиваюсь ощущениями. Мне кажется, что я лечу.

Я снова оказываюсь у Дастина на коленях, пытаясь уронить на спину. Между нами завязывается короткая борьба, в ходе которой я оказываюсь внизу, а Дастин нависает надо мной. Однако его рука, согнутая в локте, возле моей головы – пальцы ласково перебирают волосы. Вторая упирается в пол, касаясь моего предплечья. Дастин смотрит на меня внимательно – в его глазах я без труда читаю с трудом сдерживаемое желание быть со мной. И осознание этого росчерком молнии пронзает меня, вызывая еще большее влечение к нему. Влечение, которое вот-вот перерастет в вожделение.

– Ты точно уверена, что ты хочешь, чтобы я это доказал? – спрашивает Дастин тихо.

Я обхватываю его за шею.

– Да, – говорю я, закрываю глаза и снова его целую – жарко и настойчиво, вкладывая всю свою нерастраченную нежность.

Это какое-то безумие.

Прекрасное безумие.

Я срываю с него футболку – моя, смятая, уже валяется на полу.

Я знаю, что Дастин на пределе. Но и сама едва сдерживаюсь, закусывая губу. Каждое его прикосновение к моей обнаженной коже заставляет дыхание и пульс учащаться. А когда он целует меня чуть ниже солнечного сплетения, прокладывая дорожку еще ниже, моя спина выгибается – я просто окончательно перестаю себя контролировать.

Дастин хотел, чтобы я научила его играть на гитаре, а я хочу, чтобы он научил меня любить.

Мне кажется, что я целую небо. Сквозь облака, солнечные лучи и звезды. Мое небо. Акварельное, безбрежное, хрупкое. Самое прекрасное.

Возможно, небо – не только музыка. Небо – это еще и любовь.

Происходящее между нами сводит меня с ума.

Логика пропадает. Мыслей нет. Остаются лишь чувства – оголенные, как провода.

В какой-то момент я понимаю, что полностью сосредоточиться на ощущениях мне что-то мешает. Словно сквозь пелену я слышу, как громко и назойливо звонит телефон. Мой телефон.

Этот звонок похож на крик. И этот крик не прекращается.

В меня словно ударяет током, я вздрагиваю и пытаюсь подняться, освободиться от рук Дастина.

– Не бери, – просит он.

Я бы и рада, но звонок не прекращается. Тьму громко разрывает песня известной рок-группы.

– Надо взять, – беспокойно говорю я. Наше личное волшебство куда-то пропало, превратилось в искры и растворилось в сумерках. Лишь в голове остается серебряный туман, из-за которого мысли все еще нестройные.

– Окей, – соглашается Дастин – кажется, он сильно раздражен, что нас прервали. – Разговаривай. Я – на кухню. Воды не осталось.

Он легко целует меня в нос и уходит, а я наконец беру телефон в руки.

– Да.

– Санни Ховард? – уточняет незнакомый женский голос.

– Верно.

– Мэган Винтер и Эштан Винтер – ваши родственники?

У меня холодеют кончики пальцев. Не знаю, что случилось, но нехорошее предчувствие захлестывает с головой. Словно в лицо плеснули ледяной водой.

– Да, – быстро говорю я. – Что случилось?

– Мэган и Эштан Винтеры попали в аварию и в данный момент находятся в отделении неотложной хирургической помощи Нью-Корвенского медицинского центра, – поясняет женский голос. В нем – ни капли эмоций. Холод исчезает. Вместо него меня накрывает горячая волна – такая обжигающая, что я чувствую жар на своих щеках и лбу.

Я не верю, что слышу это.

– Что… Что с ними? – спрашиваю я, не узнавая свой собственный голос. В этом голосе почти нет жизни.

Сквозь вату я слышу, что состояние Эша и Мэг критическое и сейчас им оказывают помощь. Подробнее обо всем я смогу узнать только у лечащих врачей. Все тем же чужим механическим голосом я уточняю адрес, натягиваю футболу и убегаю в прихожую с одной лишь единственной мыслью, что мне нужно успеть. Успеть попасть в медицинский центр, до того как… Как произойдет что-то страшное.

Что может быть еще страшнее?..

– Дастин, – говорю я, оглядываясь по сторонам, – его нигде нет. – Дастин?..

Я хочу, чтобы мой голос был громким, но с губ срывается лишь хрип.

– Дастин, – в третий раз зову я его, но он словно пропал. И я, понимая, что дорога каждая секунда, открываю входную дверь и покидаю его квартиру. Спускаюсь в лифте, бегом пересекаю совершено пустой холл, выскакиваю на улицу и бросаюсь к дороге с поднятой рукой в надежде поймать такси. На улице – раннее утро, еще виден серп безликой луны, а тусклое солнце только-только начинает подниматься из-за неровного горизонта. Воздух сырой – как перед дождем, но ветра нет и душно. Людей тоже почти нет, да и на дороге машин непривычно мало. Дикие пробки начнутся лишь через несколько часов. Однако мне везет – попадается свободное такси, и я сажусь на заднее сиденье, называя адрес. Темнокожий водитель недовольно на меня смотрит – ехать довольно далеко. Но, видя мое бледное лицо, оттаивает.

– Что-то случилось? – спрашивает он.

– Авария, – одними губами отвечаю я. Меня начинает потряхивать. И жар внутри все растет и растет. Но пока я не могу в полной мере прочувствовать случившееся – словно еще не верю в это.

– Пробок еще нет, – говорит водитель, – постараюсь побыстрее домчать, мисс.

Я благодарно киваю головой. И мы летим вперед по темным еще улицам.

Нет слез, нет боли – все это еще впереди.

В груди лишь чувство необъятной пустоты.

И страх.

Я смотрю в окошко. Ветки режут сизое небо. Огней мало – какие-то уже не горят, а какие-то – еще. Здания кажутся смазанными – словно стекло передо мной мутное и грязное. Меня отчего-то подташнивает.

Все как в тумане.

Я не помню, как оказываюсь на территории огромного Нью-Корвенского медицинского центра, раскинувшегося на целый квартал. Помню лишь то, как рассчитывалась с водителем картой и только на третий раз набирала верный пин-код. И помню стойку в холле, за которой сидели улыбчивые медсестры, которые спрашивали, чем могут помочь.

В себя я прихожу в комнате ожидания отделения неотложной хирургической помощи. Где-то там, за толстыми стенами, продолжают оперировать Эштана и Мэг. Что с ними, я по-прежнему не знаю – знаю лишь то, что их состояние «критическое». И если когда я была с Дастином, время мчалось как ненормальное, то теперь оно замедлило бег. Каждая минута – пытка. К тому же время я могу видеть только на огромных часах в виде табло – телефон разрядился.

В какой-то момент я чувствую, как мое сознание начинает плыть, но говорю сама себе, что сейчас не время раскисать – нужно держать себя в руках. Я хлопаю себя по щекам. Потом встаю и на ватных ногах иду в туалет, где плескаю в горящее лицо холодную воду, надеясь прийти в себя. Я обязана держаться. Если не я, то кто поможет моим родным? Дорин? Я дико сомневаюсь.

Перед тем как выйти из туалета, я смотрю сквозь узкое окно на серо-голубое туманное небо. И прошу – пожалуйста, не забирай их у меня.

Иначе я останусь совсем одна.

Пожалуйста.

Уходя, я держусь за кулон в виде солнца.

Дастин говорит Санни, что уходит на кухню за водой, но на самом деле он просто стоит там, положив обе руки на столешницу и опустив голову. Его сердце все еще колотится как сумасшедшее. И он с трудом выравнивает дыхание.

Санни Ховард слишком сильно влечет к себе. Будто солнце. Чертово рыжее солнце. И он хочет заполучить это солнце в свое единоличное пользование.

Почти получил.

Дастин закрывает глаза и вспоминает ее ласковые прикосновения, теплые губы, тронутую загаром нежную кожу… Вспоминает ее медовые глаза, в которых столько пламенной нежности, что кажется, в ней можно утонуть. Если бы не проклятый звонок, они могли бы закономерно закончить эту ночь в постели. И понимание, что он был бы у нее первым, заставляет Дастина усмехнуться и сильнее сжать пальцами край столешницы.

Эта мысль заводит его не меньше, чем поцелуи с рыжей бестией. И когда только из Франкенштейна Санни Ховард успела стать бестией?

Но возможно, звонок был в тему. Дастин понимает, что слишком торопит события. Может быть, если девчонка опасается мужчин и не подпускает к себе никого из-за детских страхов, то стоит подождать? В конце концов, Санни Ховард нужна ему не для того, чтобы уложить в кровать и уйти за горизонт. Она нужна ему потому, что без нее Дастин просто не может.

Да, не стоит торопиться. Пусть она привыкнет к нему.

Он должен успокоиться.

Дастин на полную мощность открывает кран и плескает в лицо ледяной водой. Из-за ее шума он не слышит голоса Санни. А когда возвращается на лоджию, понимает, что девушки нигде нет.

Сначала Дастин думает, что Санни играет с ним и спряталась, и он обходит весь дом, заглядывая под кровати и открывая все шкафы. А потом понимает, что Санни в квартире нет. Она убежала. Или сбежала?

Может быть, он все-таки напугал ее?

Дастин, хмурясь, звонит Санни, однако ее телефон выключен. Всю ночь. И весь следующий день.