Лунный пейзаж

1

Дженнифер уютно устроилась в кресле и уже с трудом боролась со сном, когда Фил вкатил наконец в комнату столик с бутербродами и кофе. Тогда Дженнифер резко выпрямилась и спросила, стараясь не смотреть на него:

— Это очень скверно, что я вдруг разрезвилась? Просто… — Она запнулась. — Мы с Мэри выпили немного. Знаешь, я уже перестаю считать дни… Прошло три месяца, а мне все кажется, что это страшный сон. Мама с папой обязательно вернутся…

— Не надо, Дженни, — перебил ее Фил и протянул ей чашку. — Можно подумать, что ты оправдываешься. Пей, на улице прохладно, нагулялась… Сейчас согреешься.

— Прямо заботливая няня, — проворчала Дженнифер, с удовольствием отпивая душистый чай.

— Был бы здесь отец, он бы тебя еще и накормил хорошенько.

— Да, — кивнула Дженнифер, — отказать ему невозможно. Фил, — неуверенно начала она после паузы, — а это надолго?

— Что? — не сразу понял он.

— То, что меня немного отпустило. Даже когда сегодня Мэри опять сказала, что мне нужна работа, я почти не злилась на нее.

— Это хорошо, последнее время на тебя было страшно смотреть.

После всего, что случилось за последние три месяца, Филу было странно и непривычно чувствовать себя повзрослевшим рядом с Дженни. Сейчас он даже боялся ее примирительного тона, а главное, неожиданных вопросов, боялся ответить не так, как нужно.

— Ф-и-и-л, — протянула Дженнифер, снова сворачиваясь в кресле, — я тебя спросила: мне скоро будет опять на все наплевать? — Она начинала немного злиться.

— Да, так и будет: то накатит, то отпустит.

— Всегда? — Она вздохнула.

— Пока не перегорит. — Фил удивился своему рассудительному тону.

— А ты-то откуда знаешь? — Дженнифер начинала вяло цепляться к его словам.

— Отец говорил, — невозмутимо ответил Фил, — ну, когда про маму рассказывал…

— Вот как? — Дженнифер приподнялась и устроилась поудобнее. — Расскажи. Мне так интересно что-нибудь узнать про твоего отца. Вот Мэри, она все знает… Ну, говори. Ты ведь совсем не похож на него.

— Точно, — Фил улыбнулся, — я на мать похож. Она рано умерла, я ее почти не помню. Даже как-то и не задумывался об этом. Мальчишка возле магазина спросил однажды: «Ты маму ждешь?» Я сказал: «У меня нет мамы». А он мне: «Так не бывает». Тогда я и пристал к отцу: «Где моя мама?» Он мне все объяснил, как мог, но я не хотел понимать. Плакал долго, кричал. Злился на него…

— За что?

— Что он тоже должен плакать, раз нам без мамы плохо.

— А он?

— Он сказал, что у него давно кончились слезы. А я кричал, что у меня никогда не кончатся. А потом наплакался и уснул… После этого отец долго ходил задумчивый. Я так завидую отцу, когда он вспоминает молодость. Знаешь, когда человек старый, уже никто не смотрит — симпатичный он или нет. Смотрят — умный ли, веселый. Отец у меня — клад. А как готовит… Для него варить суп — как петь о любви. Он и готовить-то поздно научился. Чего только не перепробовал, пока открыл нашу закусочную! Да, я тебе не сказал, почему завидую ему…

Фил говорил задумчиво и тихо, помешивая ложечкой кофе и не поднимая глаз. Сейчас он подался вперед и посмотрел на Дженнифер. Она спала в смешной позе, свернувшись калачиком. Он оглядел гостиную в поисках какого-нибудь пледа. Затем на цыпочках прошел в прихожую, взял плащ и укрыл Дженнифер.

Фил вышел на улицу, посмотрел на окна ее квартиры. Вспомнил тот вечер, когда бежал мимо, увидел в окне курящего полицейского и… и узнал, что Энн и Мартин, родители Дженнифер, погибли в автокатастрофе. Первый раз смерть оказалась рядом, забрала не кого-то, а таких хороших, близких людей… Фил дружил с Дженнифер еще со школы и привык к тому теплу и уюту, который неизменно встречал его в этой семье. Теперь она сама себе семья, как недавно грустно сказала ему. Она должна была летом сдавать экзамены, чтобы учиться на дизайнера, Мартин так гордился ее способностями…

Фил медленно побрел к дому, где его ждал отец, наверняка недовольный долгим отсутствием сына. Но ничего, он расскажет ему, что Дженнифер немного ожила и — Фил улыбнулся — вчера взялась за лоскутки и краски. Он споткнулся в коридоре и чуть не упал в огромное пятно желтой краски, а любимая подушка Дженнифер оказалась вся в фиолетовых разводах. Она растерялась, когда они вместе все это обнаружили, но потом горько заплакала — теперь некому ругать ее за рассеянность и беспорядок.

Когда Фил поднялся по лестнице, он услышал, что отец все еще возится на кухне. Поздновато, подумал Фил. И очень громко — отреагировал он на раздавшийся грохот и последующее оскорбление мяуканье Патриция. Все ясно, папаша Кло, так звали в квартале Клода Сьеранжа, владельца закусочной «Патриций», сильно не в духе. Всякий раз, когда у него было плохое настроение, он затевал грандиозную перестановку на кухне, которая обычно кончалась полным разгромом. При этом он постоянно сгонял кота с его излюбленного теплого места, обзывая дармоедом и бездельником.

Патриций терпеть не мог вспышек гнева и последующей бурной деятельности хозяина, а потому сопротивлялся, как мог. Неизвестно откуда у серого увальня появлялось колоссальное количество энергии — он начинал прыгать с буфета на буфет, со шкафа на шкаф, по полкам и столам, сопровождая все эти действия ором и шипением. Видя кошачье упорство, папаша Кло распалялся еще больше, и в кухне не оставалось ни одного угла, где бы не отметился этот разбушевавшийся дуэт. Завершалась баталия обычно тем, что Патриций повисал на большой деревянной люстре, которая начинала раскачиваться из стороны в сторону, а папаша Кло, боясь остаться без люстры и без кота, остывал и делал первый шаг к перемирию. Он отыскивал среди погрома любимый трехногий табурет, усаживался под люстрой и спокойным тоном начинал задавать вопросы Патрицию, который в любом случае оказывался во всем виноватым.

— Ну, что ты повис на ночь глядя? Чего ты вообще разорался и устраиваешь кордебалет старому папе? Кто все это будет убирать?

Патриций, как только хозяин усаживался на табурет, переставал орать и хранил деликатное молчание до тех пор, пока папаша Кло не поднимался и не начинал наводить порядок. Тогда Патриций с обиженным мурлыканьем спрыгивал на плечи хозяина, что означало примирение, и потом, как бы нехотя, сваливался на пол и отправлялся на свое место, где забавно сворачивался и прикрывался большим пушистым хвостом. Окончательно успокоившийся папаша Кло уже со смехом журил кота за вспыльчивость и обещал приготовить ему завтра какое-нибудь особое рыбное блюдо, правда, только к ужину, потому что с утра он должен будет заниматься ликвидацией беспорядка.

После этого папаша Кло отправлялся спать. И хотя с утра, как обычно, Патриций приносил к порогу пару-тройку мышей — папаша Кло не уставал удивляться, где он их берет и когда успевает их ловить, — все равно коту доставалось немало пинков и упреков за вчерашнее поведение. Патриций терся об ноги хозяина и терпел все нападки, поскольку прекрасно знал характер папаши Кло и чувствовал доносившийся из принесенной с рынка корзины запах свежей рыбы.

Фил намеревался незамеченным проскользнуть наверх по лестнице в свою комнату, но не тут-то было. В дверях уже возник папаша Кло с огромной сковородкой в руках. Его высокую худощавую фигуру украшал традиционный клетчатый фартук и белый поварской колпак. На небольшом расстоянии от ноги хозяина появился Патриций и возмущенно мяукнул.

— Вот именно, Филип, где тебя носило? — подхватил папаша Кло, всегда в гневе называвший сына полным именем.

Почувствовавший поддержку Патриций уселся возле хозяйской ноги и начал умываться.

— Был у Дженнифер, папа, — устало сказал Фил. Он определил, что отец в состоянии средней рассерженности — иначе Патриций не покинул бы кухню и не уселся рядом. Главное, не спросить его сейчас, что случилось, иначе опять заведется, подумал Фил и сказал: — Я долго ждал ее, она была у Мэри. Терпеть ее не могу, курить выучила, теперь напоила…

— Да, испорченная девчонка, — согласился отец. — И почему Энн позволяла Дженни водиться с ней… Ты мне лучше скажи, как Дженни? Отнес ей мое жаркое? С грибным соусом, как она просила?

— Нет, па, я же не заходил домой, не успел. Я пришел, ее не было, долго ждал, волновался. У меня все не идет из головы, что нельзя оставлять ее одну, как сказал тогда врач.

— Тебе кажется, что она еще не оправилась?

— По-моему, она уже приходит в себя. По крайней мере, сегодня даже улыбалась. И вчера полквартиры заляпала краской.

— Да, бедная девочка… Ты есть будешь? — Он сердито пнул устроившегося возле его ноги кота и начал говорить, постепенно распаляясь: — Но, извини, этот гад заставил меня забыть об ужине. — Он снова поднял ногу, однако Патриций огрызался уже откуда-то из кухни. — Вечно он мешает мне спокойно заниматься делами.

— Я пойду спать, ладно, па? — спросил Фил, но папаша Кло уже повернулся к нему спиной и пошел в кухню, размахивая сковородкой и обращаясь к Патрицию.

Фил прислушался в надежде узнать, что стало причиной очередной вспышки отцовского гнева.

— Что ты меня завел? — спрашивал тем временем папаша Кло у безмолвного Патриция. — Впервые что ли? В этот раз попался настырный мальчишка. Ему ведь платят, чтобы он не давал мне спокойно жить. Я, видите ли, не такой, как все… — Послышался стук кидаемой посуды — папаша Кло снова начинал выходить из себя. — Этот сопляк будет мне еще доказывать, что я, видите ли, смогу больше успевать и зарабатывать, если куплю у него всякую ерунду и не буду сам мыть посуду, резать и вообще! Ты же помнишь, я его спросил: «Что ты понимаешь в стряпне? Хочешь есть бездушные бутерброды и пиццы — иди за угол, не ходи к папаше Кло».

Снова послышался грохот и обиженное мяуканье. Было ясно, что Патриций опять согнан с теплого места и вынужден участвовать в разговоре.

— Люди идут ко мне, потому что я для них готовлю. Для них! Почему я должен кому-то объяснять, что обожаю сам ходить на рынок? Ты помнишь, с каким трудом мы выгнали мальчишку, который навязывал мне какой-то дурацкий велосипед с еще более дурацким прицепом? И каждый долдонит, что беспокоится о моем здоровье и процветании моей закусочной! Черт знает что! Второй раз за неделю портят нервы старому человеку. Может, я правда упрямый и дурной старикашка, как проорал этот сопляк, когда я спускал его с лестницы… Может, я и впрямь всей улице мозолю глаза своей старомодностью. Почему все соседи говорят, что из этой развалюхи надо переехать в квартиру… Почему я действительно всем мешаю? А этот, который требовал, чтобы я хотя бы купил машину, которая заливает водой тарелки, ты помнишь, что он мне заявил? А? Что я порчу жизнь сыну, что никто не захочет иметь дело с парнем, отец которого обожает лук… Ты помнишь, когда я запустил в него слоеным тестом и вслед еще вытряхнул остатки муки, он прокричал, что мой сын плохо видит, потому что я слишком часто режу лук… А что мне было ему сказать? Что лук — это все, это жизнь блюда… А Фил…

— Фил обожает, па, когда ты режешь лук и ссоришься при этом с Патриком. — Фил решил, что следует вмешаться и вошел в кухню.

— Не фамильярничай с котом, — пробурчал папаша Кло. — Ты пришел за ночной яичницей. Сейчас пожарю.

— Только с луком, па, — попросил Фил, поднимая кота и сажая к себе на колени. — Ну ты, Патрик, извини, Патриций, и отъелся из-за этих скандалов. — Фил поднял голову. Папаша Кло стоял уже с другой сковородкой в руках и начинал тяжело дышать.

— Если и ты будешь язвить по поводу лука…

— Не буду, не буду! Только не надо нам сегодня с Патриком, то есть с Патрицием, опять читать лекцию о пользе лука.

Папаша Кло махнул рукой и пошел к плите.

— Как можно было вырастить такого оболтуса, — проворчал он и снова повысил голос: — Хоть бы спросил, из-за чего отец завелся?

Патриций быстро смылся с колен Фила и перебрался поближе к буфету, чтобы, если что, скорее оказаться наверху.

— Па, я есть хочу.

Филу не хотелось в сотый раз выслушивать твердые убеждения отца, доставлявшие столько неприятностей и давно ставшие притчей во языцех обитателей улицы Гринд, где и располагалась на первом этаже дома под номером двадцать семь закусочная «Патриций» и где на втором этаже жили Фил, его отец и конечно же Патриций, найденный папашей Кло еще маленьким котенком в тот же день, когда он впервые распахнул двери своей закусочной.

— Ладно-ладно, я знаю, что стар, упрям и никому не нужен. — Папаша Кло начал обижаться — верный признак, что гнев пошел на убыль.

— Мне кажется, па, что ты завелся не из-за того, что тебе предлагали купить кухонный комбайн.

— Сам жарь себе яичницу, — пробурчал папаша Кло. — Я устал и пошел спать.

Утром папаша Кло вышвырнул с порога двух мышей и, не обращая внимания на тершегося об ноги Патриция, принялся наводить порядок в разгромленном накануне хозяйстве. Когда осталось только собрать небьющиеся салатницы, на пороге появилась Люси Люкре. В больших синих глазах, казалось, навсегда застыло ошарашенное выражение.

— Доброе утро, папаша Кло, — виновато начала Люси. — То есть я извиняюсь, что так рано, то есть… так получилось…

— Люси, успокойся и говори сразу, что случилось. Только самое главное, а то мне некогда, видишь, что этот гад, — папаша Кло снова пнул кота, — мне тут устроил.

— У Леона… То есть ночью мы вызвали врача… То есть Шарль так кричал на меня… То есть я хотела сказать…

— Что с нашим малышом? — перебил папаша Кло, усаживаясь на любимый трехногий табурет.

— О-о… Это было ужасно… Он так кричал, задыхался… Врач сказал — аллергия… Шарль так сердит на меня, о боже, что мне делать?..

— Подержать малыша на строгой диете, — спокойно посоветовал папаша Кло. — Сегодня уже лучше?

— Да, да… Но он заснул только в пять утра… А я так и не ложилась… Ведь вы тоже рано встаете… Папаша Кло… — Люси добралась наконец до главного, смутилась окончательно и замолчала.

— Ну-ну, чем тебе может помочь старый папаша Кло?

— Врач сказал… — Люси уже почти шептала. — Только овощи и только очень хорошее мясо… Каши еще… Ну, каши я сама могу…

Папаша Кло расхохотался.

— Люси, мне кажется, тебе не стоит экспериментировать с кулинарным искусством. Я буду готовить для твоего малыша. Это очень даже здорово… Мы же с Шарлем всегда говорили тебе, что готовая еда — не всегда хорошая еда. Ты только сообщи мне ваш режим питания, и проблему мы легко решим.

Люси радостно закивала. Папаша Кло поднялся с табурета, обнял Люси за плечи и стал подталкивать к двери, и в этот момент на пороге кухни возник Фил с грязной сковородкой в руке.

— Привет, Люси. Что принесло тебя в такую рань?

Глаза Люси снова широко распахнулись, она набрала воздуха и собралась открыть рот, но папаша Кло не дал ей этого сделать.

— Уже все нормально. Люси спешит к своему маленькому Леону, у него всю ночь болел животик. Но больше такого не будет.

Люси выдохнула и закрыла глаза.

— Я хотела спросить… Фил, ты не знаешь… Я звоню Дженнифер… Никто не берет трубку. А Шарль сердится на меня. В смысле, что Элен, тетя Шарля… Ну, которая у нас была на крестинах, еще когда у Леона был насморк…

— Люси, говори, пожалуйста, яснее и короче и не волнуйся. Мы же тебя не съедим — у нас нет соуса к такому блюду, — перебил ее Фил.

— Ну, насчет работы, в магазине у дяди… Им нужен помощник продавца в отдел тканей. Это ей ведь могло бы подойти… Я уже два дня звоню.

— Понятно. Я вчера видел Дженнифер, она в порядке. Напиши мне, куда идти, я тебе обещаю, что сегодня же доставлю Дженнифер.

Дженнифер проснулась и сразу же почувствовала легкое раздражение. Ей хотелось куда-нибудь уйти из дому, чтобы вернуться усталой и быстро заснуть. Она села на кровати. После вчерашней выпивки и долгого шатания под дождем голова была тяжелой и отказывалась думать. А думать надо… Надо искать работу. Но она, Дженнифер, ничего не умеет. И главное — терпеть не может суетиться, а искать — это и значит бегать, суетиться.

Дженнифер глубоко вздохнула, посмотрела в окно, убедилась, что на улице все та же туманная мерзость, и собралась залезть обратно под одеяло. Но резкий и требовательный звонок в дверь выдернул ее из кровати. Она сунула ноги в тапочки, накинула халат и побежала открывать.

За дверью стоял Фил и от нетерпения барабанил пальцами по стенке. Не успела Дженнифер открыть рот, как он ошарашил ее командным тоном и требованием делать все быстро и без лишних вопросов. При слове «работа» внутри Дженнифер словно включился мотор, и она начала лихорадочно собираться.

Магазин тканей принадлежал Джеймсу Вейсту, но в последний год всеми делами заправляла его жена, родственница Шарля Люкре, суетливая и несуразная дама, которую за глаза все звали тетей Элен, а то и просто курицей.

Тетя Элен встретила их очень учтиво. Она задала Дженнифер несколько участливых вопросов и перешла к делу, объяснив, в чем будет состоять ее работа, несколько раз подчеркнула, что, как ей кажется, девочка должна быть очень довольна, что это неплохое начало, если она будет стараться, то, может быть, они с мужем подумают о дальнейших перспективах…

Вдруг лицо тети Элен расплылось в мягкой и нежной улыбке. Дженнифер перевела взгляд и в окне увидела широкую спину мужчины, входившего в двери Бейджхауса, являющегося достопримечательностью и украшением всего города. Только сейчас Дженнифер осознала, что будет работать совсем рядом, прямо напротив того волшебного места, где рождаются модные коллекции и творится уникальная одежда.

Тем временем тетя Элен благоговейно проводила глазами эту широкую спину, одетую в строгий и элегантный серый костюм в ненавязчивую полоску, а Дженнифер завороженно смотрела на большие витрины. Она обмирала от одной мысли, что будет работать рядом с Бейджхаусом, подбирать ткани для будущих костюмов. Тем более что тетя Элен несколько раз подчеркнула, что теперь у них партнерские отношения с Бейджхаусом, все сотрудники в первую очередь должны обслуживать таких-то и таких-то клиентов, вести себя так-то и так-то, быть старательными и расторопными. Дженнифер уловила также, что она будет помогать переносить выбранные ткани из магазина в закройный зал, что не должна ничего путать и так далее. Мысленно она уже поднималась в закройный зал.

— Дженнифер, ты меня слышишь?! — Резкий голос тети Элен вернул ее на землю, и девушка кивнула. — Хорошо, тогда завтра я жду тебя в десять. И еще. Детка, пожалуйста, постарайся сладить со своей рассеянностью. Я все понимаю, но я беру тебя на работу.

Дженнифер еще раз кивнула. Тетя Элен принялась шуршать бумагами, показывая, что разговор окончен. Тут она впервые взглянула на Фила.

— Ты не в курсе, что там случилось с моим крестником? А то Люси мне с утра столько настонала, что я ничего не поняла.

— Почему же нет, я в курсе.

Фил ответил так холодно и учтиво, что Дженнифер удивленно посмотрела на него. Ей уже давно хотелось уйти отсюда, тетя Элен была ей неприятна.

— Просто Люси накормила его какой-то консервированной гадостью, у малыша был сильный приступ аллергического бронхита или что-то в этом роде.

— Вероятно, наследственное, — закивала тетя Элен. — Шарль тоже всегда страдал такими приступами. Конечно, Люси должна следить за его питанием. — Она покачала головой. — Бедный Шарль, он, наверное, опять в ярости.

Она язвительно улыбнулась. Тетя Элен не любила Люси, хотя в общем-то она и Шарля не любила, и Леона, упоминая которого, всегда пыталась придать своему лицу умиленное выражение.

— Судя по тому, что Люси прибежала к нам почти в шесть утра, ярость — это слишком мягкое слово, — продолжил Фил. Ему нравилось делать вид, что он совершенно не замечает прохладного приема тети Элен.

— Почему к вам? — искренне удивилась она и быстро сама себе ответила: — Ах, ну конечно же — папаша Кло! Я надеюсь, Фил, что твой отец согласился позаботиться о нормальном рационе нашего маленького Леона?

— Конечно, и с большим удовольствием.

— Ну, тогда я могу не волноваться. Передавай большой привет папаше Кло. Напомни, что в воскресенье я жду от него фирменный торт. У нас с мужем маленькая годовщина, — добавила она и, опустив глаза, зашуршала бумагами.

Дженнифер удивленно посмотрела на нее, когда тетя Элен упомянула мужа. Ей казалось, что муж тети Элен, мистер Вейст, которого она как-то мельком видела, является просто бесплатным приложением к бестолковой и суетливой деятельности тети Элен.

Когда Дженнифер и Фил вышли, хозяйка магазина тканей довольно откинулась на спинку стула. Приятно было лишний раз почувствовать свою полную власть в магазине, который лишь формально принадлежал мужу. Тетя Элен долго оставалась безразличной к торговым делам Джеймса, пока в Бейджхаусе не появился новый модельер. Увидев его однажды, тетя Элен сразу потеряла голову и ринулась налаживать дружественные связи. Она достала там всех, и стало ясно, что легче иногда заказывать у нее ткани, чем добиться, чтобы она отвязалась.

Шарль Люкре спешил домой. Хорошо бы у Леона уже все прошло, и Люси успокоилась. Сегодня он весь день чувствовал себя разбитым из-за бессонной ночи и очень хотел спать. Дойдя до перекрестка, он вспомнил про Фила. Везет же парню, второй шанс получает. Хотя он, конечно же, не виноват, что не смог прийти в тот день, и взяли другого. Шарль сбавил шаг и задумался. Если позвонить, Фила может не оказаться дома, а у папаши Кло сейчас самая работа, так что он запросто может не подойти к телефону. Шарль свернул в противоположную от дома сторону и прибавил шагу. Закусочная светилась огнями и расточала запахи на всю округу, меж столиков сновал папаша Кло, Патриций восседал на пороге.

Шарль вошел, кивнул папаше Кло и в углу за столиком увидел задумчивого Фила.

— Привет, Фил. — Он подошел и сел рядом.

— Привет, Шарль. — Фил приподнялся и протянул руку. — Что-нибудь не так с Леоном? Отец уже сотворил ему сегодня что-то супердиетическое, Патриций пробовать отказался.

— Да нет. Я к тебе, — устало покачал головой Шарль, — дома я еще не был, но звонил. Леону гораздо лучше, Люси, кажется, успокоилась. Ты помнишь, Фил, три месяца назад я звонил тебе насчет работы?

Фил встрепенулся и снял очки.

— Да-да, я еще подвел тебя тогда, не смог прийти.

— Дело в том, что место снова свободно. Парень, которого тогда взяли вместо тебя, просто смылся с дневной выручкой. Так что — завтра в десять. — Он вздохнул. — Даст бог, хватит уже неприятностей.

Шарль встал, хлопнул Фила по плечу и подошел к папаше Кло.

— Привет, Шарль. Может, перекусишь? — спросил папаша Кло, приоткрывая жаровню, откуда доносился божественный запах. — Отменный гусь!

Патриций с порога довольно мяукнул и начал умываться.

— Нет, спасибо, я домой, — отказался Шарль, хотя был голоден, и от аппетитного запаха у него засосало под ложечкой. — Я заходил к Филу насчет работы, то место снова свободно.

— Давно пора бездельнику заняться работой, — закивал папаша Кло, — здесь от него никакого толку.

Шарль что-то шепнул на ухо папаше Кло. Тот задумался, потом тихо что-то пробормотал. Шарль достал кошелек, положил что-то в карман клетчатого фартука папаши Кло, и пошел домой уже совершенно спокойный за питание Леона.

Как только Шарль покинул закусочную, Фил немедленно подошел к отцу.

— Давно собирался тебе рассказать, па…

— Не мешай мне, ты же знаешь, сейчас самое горячее время! Вечером расскажешь.

— Я быстро. Ты зря считаешь меня бесполезным оболтусом и лентяем. Я тебе не говорил, что Шарль уже предлагал мне работу, это было накануне того, как у Дженнифер…

— Я знаю, — снова перебил его папаша Кло, но уже совсем по-другому посмотрел на сына. — Я тоже тебе ничего не говорил — зачем? Ругать тебя за это нельзя, поддержать было нечем…

— Знаешь? Откуда? — обескураженно спросил Фил.

— Шарль позвонил мне на следующий день как раз тогда, когда ты провожал Дженнифер в полицейский участок. Он попросил выдрать тебя как следует, был сильно рассержен. Когда я объяснил ему, почему ты не пришел, он уговаривал не ругаться. Будто бы я без него не сообразил!

— А то, что он снова предлагает мне это же место, ты уже, конечно, знаешь?

Папаша Кло кивнул, подмигнул, хлопнул сына по плечу.

— И уж если ты завтра не придешь, мы с Патрицием точно тебя выдерем.