Никита
Приземляюсь в Краснодаре в пять часов дня и сразу еду на такси в центр города. Захожу в первый попавшийся бар, сажусь у окна и отправляю Довлатову сообщение со своей геолокацией. Сразу читает, но ничего не отвечает. Я прямо чувствую, как в нем борются любопытство с ненавистью ко мне. Уверен: он придёт.
Так и есть. Ровно через полчаса у бара лихо тормозит небесно-голубой «Бентли». Водитель еще не вышел, но я знаю: это Довлатов. Меня разбирает смех. Вот что неискоренимо в русских футболистах, так это понты. Неужели и я бы таким стал, если бы остался играть в России? В Германии не принято выставлять свое богатство напоказ, поэтому я вожу обычную немецкую машину чёрного цвета, хожу с позапрошлым айфоном и одеваюсь в неприметную одежду темных цветов.
Водительская дверь открывается, и выходит Тимур. В глаза сразу бросается желтая майка на пару размеров меньше. Видимо, чтобы получше бицепсы обтягивала. Дальше идут джинсы и белоснежные кроссовки, от белизны которых аж в глазах рябит. В Краснодаре в марте хоть и очень солнечно, но все же погода не для летней майки и белых кроссовок. Поправив солнечные очки с синими линзами, Довлатов направляется ко входу в бар.
Заходит в зал как король и хозяин жизни. Останавливается на секунду, ищет меня глазами. Найдя, направляется ко мне и садится ровно напротив.
— Чего тебе, Свиридов? — снимает очки и небрежными движением отбрасывает их на стол. — У меня мало времени.
Тимур вальяжно расположился на стуле и жуёт жвачку. У него прибавилось татуировок. Теперь не только на руках, но и на шее. Волосы намазаны гелем, запах дорогого одеколона доносится до меня через весь стол. Ну русский Дэвид Бэкхем, не иначе.
— Я задам тебе несколько вопросов. От твоих ответов на них зависит, поедешь ли ты на Чемпионат мира.
— Чего??? — морщится. — Не ты решаешь, кто едет на Чемпионат мира.
— Если я захочу, чтобы тебя не было на Чемпионате мира, тебя там не будет. Так что будь хорошим мальчиком, Тимур. Отвечай честно.
Мне тоже не хочется тратить на Довлатова много времени. Во-первых, от его одеколона уже першит в носу. Во-вторых, мне не терпится увидеть Лилю.
— Ты мне угрожаешь? — тоже становится серьезным.
— Воспринимай это как хочешь.
По лицу Довлатова пробегает тень страха. Естественно, ему известно, какое у меня влияние на тренера нашей сборной.
— Выкладывай, что тебе от меня нужно.
— Шесть лет назад на мою девушку заказали нападение. Когда я уехал в Германию и подписал контракт, ее очень жестоко избили. Я долго думал, кому это могло бы быть выгодно, и пришел к выводу, что тебе. Ты меня ненавидел, ты мне завидовал и вполне возможно, что ты хотел мне таким образом отомстить.
По мере своего рассказа внимательно слежу за тем, как меняется выражение лица у Довлатова. Из недоуменного оно вытягивается в изумленное.
— Бля, да ты охуел такое на меня вешать!? — возмущённо восклицает, да так громко, что на нас оглядываются посетители за соседними столиками. — Ты че, правда думаешь, что я слежу за тем, кого ты трахаешь? Твои тёлки — последнее, что меня интересует в этой жизни.
Реакция Тимура очень даже правдоподобна. У него на лбу нарисовано возмущение, мол, да как ты вообще мог такое подумать.
— И тем не менее мою девушку жестоко избили, — чеканю. — Сделал это кто-то, кому я перешёл дорогу. А перешёл я ее только тебе.
— Бля, Свиридов, иди на хуй! У тебя совсем все плохо с башкой? Да я знать не знаю никаких твоих девушек.
— Она была на каждом моем матче, сидела в первых рядах.
— Ты реально ебнутый. Мне во время матча, наверно, больше заняться нечем кроме, как пялиться на трибуны и разглядывать твою тёлку.
Очевидно, что это был не Тимур. Можно не спрашивать дальше. Он бы меня избил, а не Лилю. И сделал бы это до того, как я подписал контракт с немцами, а не после.
Устало падаю на спинку стула и шумно выдыхаю. Это реально тупик. У меня ни идеи, как дальше двигаться с расследованием. Просмотрел все свои старые матчи, наделал скриншотов с усатыми мужиками на трибунах. А ни одного из них не знаю.
Но я должен, должен найти того, кто сотворил такое с Лилей. Буду искать, пока не найду эту тварь. А когда найду… Блядь, я за себя не ручаюсь.
— Шесть лет назад, когда я уехал в Германию, мою девушку очень сильно избили, Тимур, — повторяю. Теперь я говорю спокойнее, без угрозы в голосе. Может, даже жалко говорю. Наверняка Довлатову доставит удовольствие видеть меня таким слабым и растерянным. — Я ищу того, кто это сделал.
— И ты думаешь, что это сделал я? — произносит оскорбленно. — Мне это на хуя нужно? Я похож на человека, который бьет женщин?
— Ее избили три нанятых для этого дела отморозка.
— Слушай, я глубоко сочувствую тебе и твоей девушке, но я никого не избивал. Да, я тебя терпеть не могу, потому что ты у меня из-под носа увёл контракт с немцами, но обвинять меня в таком — это пиздец, Ник.
— Маленькая поправочка: я не уводил у тебя из-под носа контракт с немцами. Я победил в нашей честной борьбе за этот контракт, потому что я оказался сильнее и лучше.
— Нет, ты увёл у меня контракт! — агрессивно выкрикивает. — Слава хотел продать немцам меня, а не тебя!
— Чего??? — теперь моя очередь изумляться. — Слава продавал нас обоих.
Я уже давно не работаю со своим старым агентом Славой. Сейчас у меня другой. Слава — по части российских футболистов и российского рынка. У меня теперь агент, который работает на европейском уровне.
— Слава был больше заинтересован в том, чтобы продать немцам меня!
— Это еще почему? Мы с тобой одинаково стоили. Он одинаково зарабатывал на тебе и на мне.
— Тем не менее Слава активно советовал немцам именно меня. И они были готовы меня купить, я даже летал со Славой в Мюнхен. Ты сколько раз с немцами встречался? Один? А я пять раз с ними виделся! Мы уже контракт согласовали, он уже у меня на руках был! Но ты, сука, у меня из-под носа его увёл!
Я сижу словно молнией поражённый. Довлатов с такой злостью выкрикивает обвинения, того и гляди — из ушей и ноздрей дым повалит. Я не нахожусь, что сказать. У меня просто нет слов. У нас с Тимуром на тот момент была одинаковая стоимость. Слава получил бы одинаковый процент, независимо от того, кого бы купили немцы: меня или Довлатова. Ему не было разницы, кого из нас продавать!
— Тогда тем более ты мог хотеть отомстить мне таким образом! — тоже повышаю голос. — Я увёл у тебя из-под носа контракт, и ты мне отомстил.
— Если бы я хотел тебе за это отомстить, то просто сломал бы тебе ноги. На хуя мне твоя тёлка нужна?
Резонное замечание. Я и сам об этом думал. Молчу. Я шокирован откровением Тимура. Я в ступоре. В шоке. В ахуе. Это что же, получается, Слава вёл двойную игру? Но зачем?
— Так что там с Чемпионатом мира? — Довлатов выпустил пар и немного успокоился. — Если ты и тут мне дорогу перейдешь, то я тебе точно что-нибудь отобью, — грозно предупреждает. — Только попробуй наговорить на меня тренеру сборной.
Меня приводит в чувство вибрация мобильного телефона в кармане. Игнорирую Довлатова, достаю айфон. На экране сообщение от телохранителя Лили. Каждый вечер, когда Лиля приезжает домой, он докладывает мне, как прошёл ее день, где она была и что делала.
«Девушка была сегодня на работе в офисе, но ушла оттуда раньше обычного. Ходила на свидание с мужчиной. Они гуляли и сидели в ресторане. Мужчина держал ее за руку, обнимал, подарил цветы. После свидания отвёз ее на машине домой, но в квартиру не поднялся. В целом, ничего подозрительного не было. Сейчас девушка дома, в окнах кухни и комнаты горит свет».
Я читаю это и чувствую, как меня второй раз за пять минут прикладывают мордой об асфальт.
— Алё, гараж! — Довлатов щёлкает пальцами перед моим лицом, привлекая к себе внимание. — Так что с Чемпионатом мира?
— Так уж и быть, поедешь, — поднимаюсь на ноги и ставлю на стол перед Довлатовым подарочный пакет. — Это тебе сувенир из Мюнхена, как я и обещал.
Тимур заглядывает в пакет, видит там бутылку баварского пива с упаковкой сосисок и отбрасывает от себя.
— В жопу себе это засунь!
Показываю Тимуру на прощанье фак и ухожу из бара.
В башке пульсирует сообщение от телохранителя. Лиля ходила на свидание.
Нет, не так.
ЛИЛЯ. ХОДИЛА. НА СВИДАНИЕ.
Блядь, пиздец меня плющит…