Омар Хайям, ХафизЛюбовный напиток. Лучшая персидская лирика

© Г. Плисецкий, перевод. Наследники, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Омар ХайямРубайат

1

Много лет размышлял я над жизнью земной.

Непонятного нет для меня под луной.

Мне известно, что мне ничего не известно, —

Вот последний секрет из постигнутых мной.

2

Я – школяр в этом лучшем из лучших миров.

Труд мой тяжек: учитель уж больно суров!

До седин я у жизни хожу в подмастерьях,

Всё еще не зачислен в разряд мастеров…

3

И пылинка – живою частицей была,

Черным локоном, длинной ресницей была.

Пыль с лица вытирай осторожно и нежно:

Пыль, возможно, Зухрой яснолицей была!

4

Тот усердствует слишком, кричит: «Это – я!»

В кошельке золотишком бренчит: «Это – я!»

Но едва лишь успеет наладить делишки —

Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это – я!»

5

Этот старый кувшин безутешней вдовца

С полки, в лавке гончарной, кричит без конца:

«Где, – кричит он, – гончар, продавец, покупатель?

Нет на свете купца, гончара, продавца!»

6

Я однажды кувшин говорящий купил.

«Был я шахом! – кувшин безутешно вопил. —

Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха —

Сделал бывшего шаха утехой кутил».

7

Этот старый кувшин на столе бедняка

Был всесильным везиром в былые века.

Эта чаша, которую держит рука, —

Грудь умершей красавицы или щека…

8

Когда плачут весной облака – не грусти.

Прикажи себе чашу вина принести.

Травка эта, которая радует взоры,

Завтра будет из нашего праха расти.

9

Был ли в самом начале у мира исток?

Вот загадка, которую задал нам Бог.

Мудрецы толковали о ней, как хотели, —

Ни один разгадать ее толком не смог.

10

Видишь этого мальчика, старый мудрец?

Он песком забавляется – строит дворец.

Дай совет ему: «Будь осторожен, юнец,

С прахом мудрых голов и влюбленных сердец!»

11

Управляется мир Четырьмя и Семью.

Раб магических чисел – смиряюсь и пью.

Всё равно семь планет и четыре стихии

В грош не ставят свободную волю мою!

12

В колыбели – младенец, покойник – в гробу:

Вот и всё, что известно про нашу судьбу.

Выпей чашу до дна – и не спрашивай много:

Господин не откроет секрета рабу.

13

Я познание сделал своим ремеслом,

Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.

Все тугие узлы я распутал на свете,

Кроме смерти, завязанной мертвым узлом.

14

Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,

Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь,

Ни былой, ни грядущей минуте не верь,

Верь минуте текущей – будь счастлив теперь!

15

Месяца месяцами сменялись до нас,

Мудрецы мудрецами сменялись до нас.

Эти мертвые камни у нас под ногами

Прежде были зрачками пленительных глаз.

16

Как жар-птица, как в сказочном замке княжна,

В сердце истина скрытно храниться должна.

И жемчужине, чтобы налиться сияньем,

Точно так же глубокая тайна нужна.

17

Не тверди нам о том, что в раю – благодать.

Прикажи нам вина поскорее подать.

Звук пустой – эти гурии, розы, фонтаны…

Лучше пить, чем о жизни загробной гадать!

18

Ты едва ли былых мудрецов превзойдешь,

Вечной тайны разгадку едва ли найдешь.

Чем не рай тебе – эта лужайка земная?

После смерти едва ли в другой попадешь…

19

Знай, рожденный в рубашке любимец судьбы:

Твой шатер подпирают гнилые столбы.

Если плотью душа, как палаткой, укрыта —

Берегись, ибо колья палатки слабы!

20

Те, что веруют слепо, – пути не найдут.

Тех, кто мыслит, – сомнения вечно гнетут.

Опасаюсь, что голос раздастся однажды:

«О невежды! Дорога не там и не тут!»

21

Лучше впасть в нищету, голодать или красть,

Чем в число блюдолизов презренных попасть.

Лучше кости глодать, чем прельститься сластями

За столом у мерзавцев, имеющих власть.

22

Недостойно – стремиться к тарелке любой,

Словно жадная муха, рискуя собой.

Лучше пусть у Хайяма ни крошки не будет,

Чем подлец его будет кормить на убой!

23

Если труженик, в поте лица своего

Добывающий хлеб, не стяжал ничего —

Почему он ничтожеству кланяться должен

Или даже тому, кто не хуже его?

24

Вижу смутную землю – обитель скорбей,

Вижу смертных, спешащих к могиле своей,

Вижу славных царей, луноликих красавиц,

Отблиставших и ставших добычей червей.

25

Не одерживал смертный над небом побед.

Всех подряд пожирает земля-людоед.

Ты пока еще цел? И бахвалишься этим?

Погоди: попадешь муравьям на обед!

26

Всё, что видим мы, – видимость только одна.

Далеко от поверхности мира до дна.

Полагай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей – не видна.

27

Даже самые светлые в мире умы

Не смогли разогнать окружающей тьмы.

Рассказали нам несколько сказочек на ночь —

И отправились, мудрые, спать, как и мы.

28

Удивленья достойны поступки Творца!

Переполнены горечью наши сердца.

Мы уходим из этого мира, не зная

Ни начала, ни смысла его, ни конца.

29

Круг небес ослепляет нас блеском своим,

Ни конца, ни начала его мы не зрим,

Смысл его недоступен для логики нашей,

Меркой разума нашего неизмерим.

30

В поднебесье – светил ослепительных тьма,

Помыкая тобою, блуждает сама.

О мудрец! Заблуждаясь, в сомненьях теряясь,

Не теряй путеводную нитку ума!

31

Если истина вечно уходит из рук —

Не пытайся понять непонятное, друг.

Чашу в руки бери, оставайся невеждой,

Нету смысла, поверь, в изученье наук!

32

Ты с душою расстанешься скоро, поверь,

Ждет за темной завесою тайная дверь.

Пей вино! Ибо ты – неизвестно откуда.

Веселись! Неизвестно – куда же отсель…

33

Нет ни рая, ни ада, о сердце мое!

Нет из мрака возврата, о сердце мое!

И не надо надеяться, о мое сердце,

И бояться не надо, о сердце мое!

34

Когда с телом душа распростится, скорбя,

Кирпичами из глины придавят тебя.

Век минует – и глиною ставшее тело

Пустят в новое дело, киркою долбя.

35

Где мудрец, мирозданья постигший секрет?

Смысла в жизни ищи до конца своих лет:

Всё равно ничего достоверного нет —

Только саван, в который ты будешь одет…

36

Тот, кто следует разуму, – доит быка,

Мудрость нынче убыточна наверняка!

В наше время доходней валять дурака,

Ибо разум сегодня в цене чеснока.

37

Здесь владыки блистали в парче и в шелку,

К ним гонцы подлетали на полном скаку.

Где всё это? В зубчатых развалинах башни

Сиротливо кукушка кукует: «Ку-ку…»[1]

38

Этот старый дворец называется – мир.

Это царский, царями покинутый пир.

Белый полдень сменяется полночью черной,

Превращается в прах за кумиром кумир.

39

Где могучий Бахрам за онагром скакал —

Там теперь обитают лиса и шакал.

Видел ты, как охотник, расставив капканы,

Сам, бедняга, в глубокую яму попал?

40

Если низменной похоти станешь рабом —

Будешь в старости пуст, как покинутый дом.

Оглянись на себя и подумай о том,

Кто ты есть, где ты есть и – куда же потом?

41

В прах судьбою растертые видятся мне,

Под землей распростертые видятся мне.

Сколько я ни вперяюсь во мрак запредельный —

Только мертвые, мертвые видятся мне…

42

Вижу: птица сидит на стене городской,

Держит череп в когтях, повторяет с тоской:

«Шах великий! Где войск твоих трубные клики?

Где твоих барабанов торжественный бой?»

43

Я вчера наблюдал, как вращается круг,

Как спокойно, не помня чинов и заслуг,

Лепит чаши гончар из голов и из рук,

Из великих царей и последних пьянчуг.

44

Эй, гончар! И доколе ты будешь, злодей,

Издеваться над глиной, над прахом людей?

Ты, я вижу, ладонь самого Фаридуна

Хочешь в дело пустить? Ты – безумец, ей-ей!

45

Я кувшин что есть силы об камень хватил.

В этот вечер я лишнего, видно, хватил.

«О несчастный! – кувшин возопил. – И с тобою

Точно так же поступят, как ты поступил!»

46

Сам я слышал вчера в мастерской гончара —

Глина тайны свои выдавать начала:

«Не топчи меня! – глина ему говорила. —

Я сама человеком была лишь вчера».

47

Поглядите на мастера глиняных дел:

Месит глину прилежно, умён и умел.

Приглядитесь внимательней: мастер – безумен,

Ибо это не глина, а месиво тел!

48

Этот винный кувшин на столе бедняка

Был влюбленным красавцем в былые века.

Это вовсе не ручка на горле кувшинном,

А обвившая шею любимой рука.

49

Ни держава, ни полная злата казна

Не сравнятся с хорошею чаркой вина!

Ни венец Кей-Хосрова, ни трон Фаридун

Не дороже затычки от кувшина́!

50

На зеленых коврах хорасанских полей

Вырастают тюльпаны из крови царей,

Вырастают фиалки из праха красавиц,

Из пленительных родинок между бровей…

51

В этой тленной Вселенной в положенный срок

Превращаются в прах человек и цветок.

Кабы прах испарялся у нас из-под ног —

С неба лился б на землю кровавый поток!

52

Поутру просыпается роза моя,

На ветру распускается роза моя.

О жестокое небо! Едва распустилась —

И уже осыпается роза моя.

53

Половина друзей моих погребена.

Всем живым уготована участь одна.

Вместе пившие с нами на празднике жизни

Раньше нас свою чашу испили до дна.

54

Книга жизни моей перелистана – жаль!

От весны, от веселья осталась печаль.

Юность – птица: не помню, когда прилетела

И когда унеслась, легкокрылая, вдаль.

55

Мастер, шьющий палатки из шелка ума,

И тебя не минует внезапная тьма.

О Хайям! Оборвется непрочная нитка.

Жизнь твоя на толкучке пойдет задарма.

56

Мы – послушные куклы в руках у Творца!

Это сказано мною не ради словца.

Нас на сцену из мрака выводит Всевышний

И швыряет в сундук, доведя до конца.

57

Даже гений – творенья венец и краса —

Путь земной совершает за четверть часа.

Но в кармане земли и в подоле у неба

Живы люди – покуда стоят небеса!

58

Люди тлеют в могилах, ничем становясь.

Распадается атомов тесная связь.

Что же это за влага хмельная, которой

Опоила их жизнь и повергнула в грязь?

59

Я спустился однажды в гончарный подвал,

Там над глиной гончар, как всегда, колдовал.

Мне внезапно открылось: прекрасную чашу

Он из праха отца моего создавал!

60

Разорвался у розы подол на ветру.

Соловей наслаждался в саду поутру.

Наслаждайся и ты, ибо роза – мгновенна,

Шепчет юная роза: «Любуйся! Умру…»

61

Жизнь уходит из рук, надвигается мгла,

Смерть терзает сердца и кромсает тела,

Возвратившихся нет из загробного мира,

У кого бы мне справиться: как там дела?

62

В детстве ходим за истиной к учителям,

После – ходят за истиной к нашим дверям.

Где же истина? Мы появились из капли.

Станем – прахом. Вот смысл этой сказки, Хайям!

63

О невежды! Наш облик телесный – ничто,

Да и весь этот мир поднебесный – ничто.

Веселитесь же, тленные пленники мига,

Ибо миг в этой камере тесной – ничто!

64

Всё, что в мире нам радует взоры, – ничто.

Все стремления наши и споры – ничто.

Все вершины Земли, все просторы – ничто.

Всё, что мы волочем в свои норы, – ничто.

65

В этом мире ты мудрым слывешь? Ну и что?

Всем пример и совет подаешь? Ну и что?

До́ ста лет ты намерен прожить? Допускаю.

Может быть, до двухсот проживешь. Ну и что?

66

Что есть счастье? Ничтожная малость. Ничто.

Что от прожитой жизни осталось? Ничто.

Был я жарко пылавшей свечой наслажденья.

Всё, казалось, – мое. Оказалось – ничто.

67

Если будешь всю жизнь наслаждений искать:

Пить вино, слушать чанг и красавиц ласкать,

Всё равно тебе с этим придется расстаться.

Жизнь похожа на сон. Но не вечно же спать!

68

Вот беспутный гуляка, хмельной ветрогон:

Деньги, истину, жизнь – всё поставит на кон!

Шариат и Коран – для него не закон.

Кто на свете, скажите, смелее, чем он?

69

В Божий храм не пускайте меня на порог.

Я – безбожник. Таким сотворил меня Бог.

Я подобен блуднице, чья вера – порок.

Рады б грешники в рай – да не знают дорог.

70

Этот мир – эти горы, долины, моря —

Как волшебный фонарь. Словно лампа – заря.

Жизнь твоя – на стекло нанесенный рисунок,

Неподвижно застывший внутри фонаря.

71

Я нигде преклонить головы не могу.

Верить в мир замогильный – увы! – не могу.

Верить в то, что, истлевши, восстану из праха

Хоть бы стеблем зеленой травы, – не могу.

72

Ты не очень-то щедр, всемогущий Творец:

Сколько в мире тобою разбитых сердец!

Губ рубиновых, мускусных локонов сколько

Ты, как скряга, упрятал в бездонный ларец!

73

Жизнь – пустыня, по ней мы бредем нагишом.

Смертный, полный гордыни, ты просто смешон!

Ты для каждого шага находишь причину —

Между тем он давно в небесах предрешен.

74

Вместо солнца весь мир озарить – не могу,

В тайну сущего дверь отворить – не могу.

В море мыслей нашел я жемчужину смысла,

Но от страха ее просверлить не могу.

75

Ухожу, ибо в этой обители бед,

В жизни сей ничего постоянного нет.

Пусть смеется лишь тот уходящему вслед,

Кто прожить собирается тысячу лет.

76

Так как собственной смерти отсрочить нельзя,

Так как свыше указана смертным стезя,

Так как вечные вещи не слепишь из воска —

То и плакать об этом не стоит, друзья!

77

Мы источник веселья – и скорби рудник.

Мы вместилище скверны – и чистый родник.

Человек, словно в зеркале мир, многолик.

Он ничтожен – и он же безмерно велик!

78

Ты не волен в желаньях своих и делах?

Будь, однако, доволен: так хочет Аллах!

Следуй разуму: помни, что бренное тело —

Только искра и капля, только ветер и прах…

79

Веселись! Ибо нас не спросили вчера.

Эту кашу без нас заварили вчера.

Мы не сами грешили и пили вчера —

Всё за нас в небесах предрешили вчера.

80

Бренность мира узрев, горевать погоди!

Верь: недаром колотится сердце в груди.

Не горюй о минувшем: что было – то сплыло.

Не горюй о грядущем: туман впереди…

81

Если б мог я найти путеводную нить,

Если б мог я надежду на рай сохранить —

Не томился бы я в этой тесной темнице,

А спешил место жительства переменить!

82

В этом замкнутом круге – крути не крути —

Не удастся конца и начала найти.

Наша роль в этом мире – прийти и уйти.

И никто нам не скажет о смысле пути.

83

Отчего всемогущий Творец наших тел

Даровать нам бессмертия не захотел?

Если мы совершенны – зачем умираем?

Если несовершенны – то кто бракодел?

84

Изваял эту чашу искусный резец

Не затем, чтоб разбил ее пьяный глупец.

Сколько светлых голов и прекрасных сердец

Между тем разбивает напрасно Творец!

85

Двери в рай всемогущий Господь затворил

Для того, кто из глины бутыль сотворил.

Как же быть, милосердный, с бутылью из тыквы?

Ты об этом, по-моему, не говорил!

86

Заглянуть за опущенный занавес тьмы

Неспособны бессильные наши умы.

В тот момент, когда с глаз упадает завеса, —

В прах бесплотный, в ничто превращаемся мы.

87

Часть людей обольщается жизнью земной,

Часть – в мечтах обращается к жизни иной.

Смерть – стена. И при жизни никто не узнает

Высшей истины, скрытой за этой стеной.

88

Мы бродили всю жизнь по горам и долам,

Путь домой находили с грехом пополам.

Но никто из ушедших отсюда навеки

Не вернулся обратно, не встретился нам.

89

Ни от жизни моей, ни от смерти моей

Мир богаче не стал и не станет бедней.

Задержусь ненадолго в обители сей —

И уйду, ничего не узнавши о ней.

90

Ты не слушай глупцов, умудренных житьем.

С молодой уроженкой Тараза вдвоем

Утешайся любовью, Хайям, и питьем,

Ибо все мы бесследно отсюда уйдем…

91

Видит Бог: не пропившись, я пить перестал,

Не с ханжой согласившись, я пить перестал.

Пил – утешить хотел безутешную душу.

Всей душою влюбившись, я пить перестал.

92

Были б добрые в силе, а злые слабы́ —

Мы б от тяжких раздумий не хмурили лбы!

Если б в мире законом была справедливость,

Не роптали бы мы на превратность судьбы.

93

Тайну вечности смертным постичь не дано.

Что же нам остается? Любовь и вино.

Вечен мир или создан – не всё ли равно,

Если нам без возврата уйти суждено?

94

И седых стариков, и румяных юнцов —

Всех одно ожидает в конце-то концов.

Задержаться в живых никому не удастся —

Не помилует смерть ни детей, ни отцов.

95

Все цветы для тебя в этом мире цветут,

Но не верь ничему – всё обманчиво тут.

Поколения смертных придут – и уйдут.

Рви цветы – и тебя в свое время сорвут.

96

Ранним утром, о нежная, чарку налей,

Пей вино и на чанге играй веселей,

Ибо жизнь коротка, ибо нету возврата

Для ушедших отсюда… Поэтому – пей!

97

О кумир! Я подобных тебе не встречал.

Я до встречи с тобой горевал и скучал.

Дай мне полную чарку и выпей со мною,

Пока чарок из нас не наделал гончар!

98

Мой совет: будь хмельным и влюбленным всегда.

Быть сановным и важным – не стоит труда.

Не нужны всемогущему Господу Богу

Ни усы твои, друг, ни моя борода!

99

Хорошо, если платье твое без прорех,

И о хлебе насущном подумать не грех.

А всего остального и даром не надо —

Жизнь дороже богатства и почестей всех.

100

Я страдать обречен до конца своих дней,

Ты, счастливец, становишься всё веселей.

Берегись! На судьбу полагаться не вздумай:

Много тайных уловок в запасе у ней.

101

Океан, состоящий из капель, велик.

Из пылинок слагается материк.

Твой приход и уход – не имеют значенья.

Просто муха в окно залетела на миг…

102

Каждый розовый взоры ласкающий куст

Рос из праха красавиц, из розовых уст.

Каждый стебель, который мы топчем ногами,

Рос из сердца, вчера еще полного чувств.

103

Нищим дервишем ставши – достигнешь высот.

Сердце в кровь изодравши – достигнешь высот.

Прочь, пустые мечты о великих свершеньях!

Лишь с собой совладавши – достигнешь высот.

104

Снова туча на землю роняет слезу.

Трезвый, этого зрелища я не снесу.

Нынче мы, на траве развалясь, отдыхаем —

Завтра будем лежать под травою, внизу.

105

Жизнь моя тяжела: в беспорядке дела,

Ни покоя в душе, ни двора, ни кола.

Только горестей вдоволь судьба мне дала.

Что ж, Хайям, хоть за это Аллаху хвала!

106

От судьбы мне всегда достаются пинки,

Жизнь слагается воле моей вопреки,

И душа собирается тело покинуть:

«Больно стены жилья, – говорит, – не крепки».

107

Пей вино! Нам с тобой не заказано пить,

Ибо небо намерено нас погубить.

Развалясь на траве, произросшей из праха,

Пей вино! И не надо судьбу торопить.

108

Всё пройдет – и надежды зерно не взойдет,

Всё, что ты накопил, ни за грош пропадет.

Если ты не поделишься вовремя с другом —

Всё твое достоянье врагу отойдет.

109

Как нужна для жемчужины полная тьма —

Так страданья нужны для души и ума.

Ты лишился всего, и душа опустела?

Эта чаша наполнится снова сама!

110

До того как мы чашу судьбы изопьем,

Выпьем, милая, чашу иную вдвоем.

Может статься, что сделать глоток перед смертью

Не позволит нам небо в безумье своем.

111

До рождения ты не нуждался ни в чем,

А родившись, нуждаться во всем обречен.

Только сбросивши гнет ненасытного тела,

Снова станешь свободным, как Бог, богачом.

112

Из допущенных в рай и повергнутых в ад

Никогда и никто не вернулся назад.

Грешен ты или свят, беден или богат —

Уходя, не рассчитывай, друг, на возврат.

113

Вот лицо мое – словно прекрасный тюльпан,

Вот мой стройный, как ствол кипарисовый, стан.

Одного, сотворенный из праха, не знаю:

Для чего этот облик мне скульптором дан?

114

Если б мне этой жизни причину постичь,

Я сумел бы и нашу кончину постичь.

То, чего не постиг я, в живых пребывая,

Не надеюсь, когда вас покину, постичь.

115

Вразуми, всемогущее небо, невежд:

Где уто́к, где основа всех наших надежд?

Сколько пламенных душ без остатка сгорело!

Где же дым? Где же смысл? Оправдание – где ж?

116

Этой чаше рассудок хвалу воздает,

С ней влюбленный целуется ночь напролет,

А безумный гончар столь изящную чашу

Создает – и об землю без жалости бьет!

117

Жизни стыдно за тех, кто сидит и скорбит,

Кто не помнит утех, не прощает обид.

Пой, покуда у чанга не лопнули струны!

Пей, покуда об камень сосуд не разбит!

118

В сад тенистый с тобой удалившись вдвоем,

Мы вина в пиалу, помолившись, нальем.

Скольких любящих, Боже, в безумье своем

Превратил Ты в сосуд, из которого пьем!

119

Старость – дерево, корень которого сгнил.

Возраст алые щеки мои посинил.

Обветшали четыре стены моей жизни,

Крыша рухнуть грозится с прогнивших стропил.

120

Нет на свете тиранов злобней и жадней,

Чем земля и жестокое небо над ней.

Распороть бы земле ненасытное брюхо:

Сколько в нем засверкает бесценных камней!

121

Двери в этой обители: выход и вход.

Что нас ждет, кроме гибели, страха, невзгод?

Счастье? Счастлив живущий хотя бы мгновенье.

Кто совсем не родился – счастливее тот.

122

Добровольно сюда не явился бы я.

И отсюда уйти не стремился бы я.

Я бы в жизни, будь воля моя, не стремился

Никуда. Никогда. Не родился бы я.

123

Над землей небосвод наклоняется вновь,

Как над чашей кувшин. Между ними любовь.

Только хлещет на землю не кровь винограда,

А сынов человеческих алая кровь.

124

Двести лет проживешь или тысячу лет —

Всё равно попадешь муравьям на обед.

В шелк одет или в жалкие тряпки одет,

Падишах или пьяница – разницы нет!

125

Этот мир красотою Хайяма пленил,

Ароматом и цветом своим опьянил.

Но источник с живою водою – иссякнет,

Как бы ты бережливо его ни хранил!

126

Я скажу по секрету тебе одному:

Смысл мучений людских недоступен уму.

Нашу глину Аллах замесил на страданьях:

Мы выходим из тьмы, чтобы кануть во тьму!

127

Если гурия страстно целует в уста,

Если твой собеседник мудрее Христа,

Если краше небесной Зухры музыкантша —

Всё не в радость, коль совесть твоя не чиста!

128

Угнетает людей небосвод-мироед:

Он ссужает их жизнью на несколько лет.

Знал бы я об условиях этих кабальных —

Предпочел бы совсем не родиться на свет!

129

Милосердия, сердце мое, не ищи.

Правды в мире, где ценят вранье, – не ищи.

Нет еще в этом мире от скорби лекарства.

Примирись – и лекарств от нее не ищи.

130

Горько сетует роза: «Зачем из меня

Соки жмут перегонщики, масло гоня?» —

«Годы горя и слез, – соловей отвечает, —

Вот цена одного безмятежного дня!»

131

Шел я трезвый – веселья искал и вина.

Вижу: мертвая роза – суха и черна.

«О несчастная! В чем ты была виновата?» —

«Я была чересчур весела и пьяна!»

132

Семь небес или восемь? По-разному врут.

Важно то, что меня они в прах разотрут.

И какая мне разница: черви в могиле

Или волки в степи мое тело сожрут?

133

О мудрец! Коротай свою жизнь в погребке.

Прах великих властителей – чаша в руке.

Всё, что кажется прочным, незыблемым, вечным, —

Лишь обманчивый сон, лишь мираж вдалеке…

134

Мы уйдем без следа – ни имен, ни примет.

Этот мир простоит еще тысячи лет.

Нас и раньше тут не было – после не будет.

Ни ущерба, ни пользы от этого нет.

135

Если мельницу, баню, роскошный дворец

Получает в подарок дурак и подлец,

А достойный идет в кабалу из-за хлеба —

Мне плевать на твою справедливость, Творец!

136

Неужели таков наш ничтожный удел:

Быть рабами своих вожделеющих тел?

Ведь еще ни один из живущих на свете

Вожделений своих утолить не сумел!

137

Много ль проку в уме и усердье твоем,

Если жизнь – краткосрочный кабальный заём?

Есть ли смысл заключенным в тюрьму сокрушаться,

Что явились мы поздно и рано уйдем?

138

Если б мне всемогущество было дано —

Я бы небо такое низринул давно

И воздвиг бы другое, разумное небо,

Чтобы только достойных любило оно!

139

Плачь не плачь, а придется и нам помереть.

Небольшое несчастье – однажды истлеть.

Горстка грязи и крови… Считай, что на свете

Нас и не было вовсе. О чем сожалеть?

140

Мы попали в сей мир, как в силок – воробей.

Мы полны беспокойства, надежд и скорбей.

В эту круглую клетку, где нету дверей,

Мы попали с тобой не по воле своей.

141

Эта жизнь – солончак. Вкус у жизни такой,

Что сердца наполняются смертной тоской.

Счастлив тот, кто ее поскорее покинет.

Кто совсем не родится – познает покой.

142

О душа! Ты меня превратила в слугу.

Я твой гнет ощущаю на каждом шагу.

Для чего я родился на свет, если в мире

Всё равно ничего изменить не могу?

143

И того, кто умен, и того, кто красив,

Небо в землю упрячет, под корень скосив.

Горе нам! Мы истлеем без пользы, без цели.

Станем бывшими мы, бытия не вкусив.

144

Мне одна лишь отрада осталась: в вине.

От вина лишь осадок остался на дне.

От застольных бесед ничего не осталось.

Сколько жить мне осталось – неведомо мне.

145

Когда голову я под забором сложу,

В лапы смерти, как птица в ощип, угожу —

Завещаю: кувшин из меня изготовьте,

Приобщите меня к своему кутежу!

146

Долго ль спину придется мне гнуть или нет,

Скоро ль мне суждено отдохнуть или нет —

Что об этом вздыхать, если, даже вздыхая,

Я не знаю: успею вздохнуть или нет?

147

Жизнь – мираж. Тем не менее – радостным будь.

В страсти и в опьянении – радостным будь.

Ты мгновение жил – и тебя уже нету.

Но хотя бы мгновение – радостным будь!

148

Рано утром я слышу призыв кабака:

«О безумец, проснись, ибо жизнь коротка!

Чашу черепа скоро наполнят землею.

Пьяной влагою чашу наполним пока!»

149

Лучше сердце обрадовать чашей вина,

Чем скорбеть и былые хвалить времена.

Трезвый ум налагает на душу оковы.

Опьянев, разрывает оковы она.

150

От безбожья до Бога – мгновенье одно.

От нуля до итога – мгновенье одно.

Береги драгоценное это мгновенье:

Жизнь – ни мало ни много – мгновенье одно!

151

Некто мудрый внушал задремавшему мне:

«Просыпайся, счастливым не станешь во сне.

Брось ты это занятье, подобное смерти.

После смерти, Хайям, отоспишься вполне!»

152

Принесите вина – надоела вода!

Чашу жизни моей наполняют года.

Не к лицу старику притворяться непьющим.

Если нынче не выпью вина – то когда?

153

Мертвецам всё равно: что минута – что час,

Что вода – что вино, что Багдад – что Шираз.

Полнолуние сменится новой луною

После нашей погибели тысячи раз.

154

Да пребудет вино неразлучно с тобой!

Пей с любою подругой из чаши любой

Виноградную кровь, ибо в черную глину

Превращает людей небосвод голубой.

155

То, что Бог нам однажды отмерил, друзья,

Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.

Постараемся с толком истратить наличность,

На чужое не зарясь, взаймы не прося.

156

Виночерпий, налей в мою чашу вина!

Этой влагой целебной упьюсь допьяна,

Перед тем как непрочная плоть моя будет

Гончарами в кувшины превращена.

157

Принеси заключенный в кувшине рубин —

Он один мой советчик и друг до седин.

Не сиди, размышляя о бренности жизни, —

Принеси мне наполненный жизнью кувшин!

158

Пристрастился я к лицам румянее роз,

Пристрастился я к соку божественных лоз.

Из всего я стараюсь извлечь свою долю,

Пока частное в целое не влилось.

159

Снова вешнюю землю омыли дожди,

Снова сердце забилось у мира в груди.

Пей с подругой вино на зеленой лужайке,

Своей песней хмельной мертвецов разбуди!

160

В окруженье друзей, на веселом пиру

Буду пить эту влагу, пока не умру!

Буду пить до конца из гончарных изделий,

До того как сырьем послужить гончару.

161

Не выращивай в сердце печали росток,

Книгу радостей выучи, друг, назубок,

Пей, приятель, живи по велению сердца:

Неизвестен отпущенный смертному срок.

162

Так как всё за меня решено в вышине

И никто за советом не ходит ко мне —

Зачерпни-ка мне в чашу вина, виночерпий:

Выпьем! Горести мира утопим в вине.

163

Долго ль будешь, мудрец, у рассудка в плену?

Век наш краток – не больше аршина в длину.

Скоро станешь ты глиняным винным кувшином.

Так что пей, привыкай постепенно к вину!

164

От того, что неправеден мир, не страдай,

Не тверди нам о смерти и сам не рыдай,

Наливай в пиалу эту алую влагу,

Белогрудой красавице сердце отдай.

165

Тот, кто мир преподносит счастливчикам в дар,

Остальным – за ударом наносит удар.

Не горюй, если меньше других веселился.

Будь доволен, что меньше других пострадал.

166

Как прекрасны и как неизменно новы

И румянец любимой, и зелень травы!

Будь веселым и ты: не скорби о минувшем,

Не тверди, обливаясь слезами: «Увы!»

167

Встанем утром и руки друг другу пожмем,

На минуту забудем о горе своем,

С наслажденьем вдохнем этот утренний воздух,

Полной грудью, пока еще дышим, вздохнем!

168

В жизни трезвым я не был, и к Богу на суд

В Судный день меня пьяного принесут!

До зари я лобзаю заздравную чашу,

Обнимаю за шею любезный сосуд.

169

Брось молиться, неси нам вина, богомол,

Разобьем свою добрую славу об пол.

Всё равно ты судьбу за подол не ухватишь —

Ухвати хоть красавицу за подол!

170

Луноликая! Чашу вина и греха

Пей сегодня – на завтра надежда плоха.

Завтра, глядя на землю, луна молодая

Не отыщет ни славы моей, ни стиха.

171

Мой закон: быть веселым и вечно хмельным,

Ни святошей не быть, ни безбожником злым.

Я спросил у судьбы о размере калыма.

«Твое сердце, – сказала, – достойный калым!»

172

Виночерпий, бездонный кувшин приготовь!

Пусть без устали хлещет из горлышка кровь.

Эта влага мне стала единственным другом,

Ибо все изменили – и друг, и любовь.

173

Травка блещет, и розы горят на кустах…

В нашей утренней радости кроется страх,

Ибо мы оглянуться с тобой не успеем —

Травку скосят, а розы рассыплются в прах.

174

Дай мне влаги хмельной, укрепляющей дух.

Пусть я пьяным напился и взор мой потух —

Дай мне чашу вина! Ибо мир этот – сказка,

Ибо жизнь – словно ветер, а мы – словно пух…

175

Рыба утку спросила: «Вернется ль вода,

Что вчера утекла? Если – да, то – когда?»

Утка ей отвечала: «Когда нас поджарят,

Разрешит все вопросы сковорода!»

176

Круг небес, неизменный во все времена,

Опрокинут над нами, как чаша вина.

Это чаша, которая ходит по кругу.

Не стони – и тебя не минует она.

177

Когда ветер у розы подол разорвет,

Мудрый тот, кто кувшин на двоих разопьет

На лужайке с подругой своей белогрудой

И об камень ненужный сосуд разобьет!

178

Встань и полную чашу налей поутру,

Не горюй о неправде, царящей в миру.

Если б в мире законом была справедливость,

Ты бы не был последним на этом пиру.

179

Жизнь в разлуке с лозою хмельною – ничто.

Жизнь в разладе с певучей струною – ничто.

Сколько я ни вникаю в дела под луною:

Наслаждение – всё, остальное – ничто!

180

С той, чей стан – кипарис, а уста – словно лал,

В сад любви удались и наполни бокал,

Пока рок неминуемый, волк ненасытный,

Эту плоть, как рубашку, с тебя не сорвал!

181

Не горюй, что забудется имя твое.

Пусть тебя утешает хмельное питье.

До того как суставы твои распадутся,

Утешайся с любимой, лаская ее.

182

Следуй верным путем бесшабашных гуляк:

Позови музыкантов, на ложе возляг,

В изголовье – кувшин, пиала – на ладони,

Не болтай языком – на вино приналяг!

183

Чем стараться большое именье нажить,

Чем себе, закоснев в самомненье, служить,

Чем гоняться до смерти за призрачной славой —

Лучше жизнь, как во сне, в опьяненье прожить!

184

Словно ветер в степи, словно в речке вода,

День прошел – и назад не придет никогда.

Будем жить, о подруга моя, настоящим!

Сожалеть о минувшем – не стоит труда.

185

Речка. Нива за речкою. Розы цветут.

Вижу: юные гурии мимо идут.

Принеси мне вина, не зови на молитву.

Те, что пьют спозаранку, – Аллаха не чтут!

186

Ты не знаешь, о чем петухи голосят?

Не о том ли, что мертвых не воскресят?

Что еще одна ночь истекла безвозвратно,

А живые, об этом не ведая, спят?

187

Не таи в своем сердце обид и скорбей,

Ради звонкой монеты поклонов не бей.

Если верного друга сейчас не накормишь,

Всё сожрет без остатка наследник-злодей.

188

Злое небо над нами расправу вершит.

Им убиты Махмуд и могучий Джамшид.

Пей вино, ибо нету на землю возврата

Никому, кто под этой землею лежит.

189

Не пекись о грядущем. Страданье – удел

Дальновидных вершителей завтрашних дел.

Этот мир и сегодня для сердца не тесен —

Лишь бы ты отыскать свою долю сумел.

190

«Как там – в мире ином?» – я спросил старика,

Утешаясь вином в уголке погребка.

«Пей! – ответил. – Дорога туда далека.

Из ушедших никто не вернулся пока».

191

Если сердце мое отобьется от рук,

То куда ему деться? Безлюдье вокруг!

Каждый жалкий дурак, узколобый невежда,

Выпив лишку, Джамшидом становится вдруг.

192

Вереницею дни-скороходы идут,

Друг за другом закаты, восходы идут.

Виночерпий! Не надо скорбеть о минувшем.

Дай скорее вина, ибо годы идут.

193

День прекрасен: ни холод с утра, ни жара.

Ослепителен блеск травяного ковра,

Соловей над раскрытою розой с утра

Надрывается – браться за чашу пора!

194

Ранним утром, о нежная, чарку налей,

Чанг настрой и на чанге играй веселей,

Ибо в прах превратило и Джама и Кея

Это вечное круговращение дней.

195

Лунным светом у ночи разорван подол.

Ставь кувшин поскорей, виночерпий, на стол!

Когда мы удалимся из дольнего мира,

Так же будет луна озарять этот дол.

196

Научась отличать свои руки от ног,

Я рукой шевельнуть самовольно не мог.

Жаль, что в счет мне поставят бесплодные годы,

Когда не был я пьян, когда был одинок.

197

Пей вино, ибо радость телесная – в нем.

Слушай чанг, ибо сладость небесная – в нем.

Променяй свою вечную скорбь на веселье,

Ибо цель, никому не известная, – в нем.

198

Что меня ожидает – неведомо мне,

Скорбь рождает раздумье о завтрашнем дне.

Пей, Хайям! Не пролей ни глотка этой влаги,

Этой жизни, которой всё меньше на дне.

199

Всем сердечным движениям волю давай,

Сад желаний возделывать не уставай,

Звездной ночью блаженствуй на шелковой травке:

На закате – ложись, на рассвете – вставай.

200

Нежным женским лицом и зеленой травой

Буду я наслаждаться, покуда живой.

Пил вино, пью вино и, наверное, буду

Пить вино до минуты своей роковой!

201

Лживой книжной премудрости лучше бежать.

Лучше с милой всю жизнь на лужайке лежать.

До того как судьба твои кости иссушит —

Лучше чашу без устали осушать!

202

Приходи – и не будем о прошлом тужить,

Будем пить и минутой сегодняшней жить.

Завтра, вслед за другими, ушедшими прежде,

Нам в дорогу пожитки придется сложить.

203

Отврати свои взоры от смены времен,

Весел будь неизменно, влюблен и хмелён.

Не нуждается небо в покорности нашей —

Лучше пылкой красавицей будь покорен!

204

Чем пустыми мечтами себя донимать —

Лучше полный кувшин до утра обнимать!

Дочь лозы – эта влага у нас под запретом,

Но запретная дочка желанней, чем мать.

205

Те, что жили на свете в былые года,

Не вернутся обратно сюда никогда.

Наливай нам вина и послушай Хайяма:

Все советы земных мудрецов – как вода…

206

Нет различья: одна или тысяча бед.

Беспощадна к живущим семерка планет.

Беспощадны к живущим четыре стихии.

Кроме чаши вина – утешения нет!

207

Беспощадна судьба, наши планы круша.

Час настанет – и тело покинет душа.

Не спеши, посиди на траве, под которой

Скоро будешь лежать, никуда не спеша.

208

Пей вино, ибо жизнь продлевает оно,

В душу вечности свет проливает оно,

В эту пору цветов, винограда и пьяниц

Быть веселыми повелевает оно!

209

Если есть у тебя для жилья закуток —

В наше подлое время – и хлеба кусок,

Если ты никому не слуга, не хозяин —

Счастлив ты и воистину духом высок.

210

Слышал я, что в раю, мол, сады и луга,

Реки меда, кисельные, мол, берега.

Дай мне чашу вина! Не люблю обещаний.

Мне наличность, мне здешняя жизнь дорога.

211

Тучам солнца высокого не потушить.

Горю сердца веселого не сокрушить.

Для чего нам к неведомой цели спешить?

Лучше пить и в свое удовольствие жить!

212

Виночерпий, налей в мою чашу огня!

Надоела хвастливых друзей болтовня.

Дай мне полный кувшин этой пламенной влаги,

Прежде чем изготовят кувшин из меня.

213

Виночерпий, опять моя чаша пуста!

Чистой влаги иссохшие жаждут уста,

Ибо друга иного у нас не осталось,

У которого совесть была бы чиста.

214

Наливай нам вина, хоть болит голова.

Хмель дарует нам равные с Богом права.

Наливай нам вина, ибо жизнь – быстротечна,

Ибо всё остальное на свете – слова!

215

Встань, Хайяма поздравь с наступающим днем

И хрустальную чашу наполни огнем.

Помни: этой минуты в обители тлена

Мы с тобою уже никогда не вернем.

216

Трезвый, я замыкаюсь, как в панцире краб.

Напиваясь, я делаюсь разумом слаб.

Есть мгновенье меж трезвостью и опьяненьем.

Это – высшая правда, и я – ее раб!

217

Смертный, если не ведаешь страха – борись.

Если слаб – перед волей Аллаха смирись.

Но того, что сосуд, сотворенный из праха,

Прахом станет – оспаривать не берись.

218

Все недуги сердечные лечит вино.

Муки разума вечные лечит вино.

Эликсира забвения и утешенья

Не страшитесь, увечные, – лечит вино!

219

Мир – капкан, от которого лучше бежать.

Лучше с милой всю жизнь на лужайке лежать.

Пламя скорби гаси утешительной влагой.

Ветру смерти не дай себя с прахом смешать.

220

Долго ль будешь скорбеть и печалиться, друг,

Сокрушаться, что жизнь ускользает из рук?

Пей хмельное вино, в наслажденьях усердствуй,

Веселясь, совершай предначертанный круг!

221

Что за утро! Налей-ка, не мешкая, мне

Что там с ночи осталось в кувшине на дне.

Прелесть этого утра душою почувствуй —

Завтра станешь бесчувственным камнем в стене.

222

Круглый год неизменно вращенье Плеяд.

В книге жизни страницы мелькают подряд.

Пей вино. Не горюй. «Горе – медленный яд,

А лекарство – вино», – мудрецы говорят.

223

За страданья свои небеса не кляни.

На могилы друзей без рыданья взгляни.

Оцени мимолетное это мгновенье.

Не гляди на вчерашний и завтрашний дни.

224

Разум к счастью стремится, всё время твердит:

«Дорожи каждым мигом, пока не убит!

Ибо ты – не трава, и когда тебя скосят —

То земля тебя заново не породит».

225

Жизнь – мгновенье. Вино – от печали бальзам.

День прошел беспечально – хвала небесам!

Будь доволен тебе предназначенной долей,

Не пытайся ее переделывать сам.

226

Если жизнь твоя нынче, как чаша, полна,

Не спеши отказаться от чаши вина.

Все богатства судьба тебе дарит сегодня —

Завтра, может случиться, ударит она!

227

Я устами прижался к устам кувшина́.

Долгой жизни испрашивал я у вина.

«Пей, – кувшин прошептал, – и не спрашивай много,

Ибо участь твоя без меня решена».

228

Если все государства, вблизи и вдали,

Покоренные, будут валяться в пыли,

Ты не станешь, великий владыка, бессмертным.

Твой удел невелик: три аршина земли.

229

Дай вина, чтоб веселье лилось через край,

Чтобы здесь, на земле, мы изведали рай!

Звучный чанг принеси и душистые травы.

Благовония – жги, а на чанге – играй.

230

Я измучен любовью на старости лет,

Пью без памяти – этим спасаюсь от бед.

О торговцы вином! Вы, должно быть, в убыток

Свой товар продаете: цены ему нет!

231

Сбрось обузу корысти, тщеславия гнет,

Злом опутанный, вырвись из этих тенет,

Пей вино и расчесывай локоны милой:

День пройдет незаметно – и жизнь промелькнет.

232

Всем известно, что я свою старость кляну.

Всем известно, что я пристрастился к вину,

Но не знает никто, что вино возвращает

Юность – старцу, усталому сердцу – весну.

233

Без вина я по жизни брести не могу,

Тяжесть трезвого тела нести не могу,

Жду, когда виночерпий напьется и скажет:

«Наливай себе сам – я, прости, не могу…»

234

О глупец, ты, я вижу, попал в западню,

В эту жизнь быстротечную, равную дню.

Что ты мечешься, смертный? Зачем суетишься?

Дай вина – а потом продолжай беготню!

235

Плеч не горби, Хайям! Не удастся и впредь

Черной скорби душою твоей овладеть.

До могилы глаза твои с радостью будут

На ручей, на зеленую ниву глядеть.

236

Не молящимся грешником надобно быть —

Веселящимся грешником надобно быть.

Так как жизнь драгоценная кончится скоро —

Шутником и насмешником надобно быть.

237

Не осталось мужей, коих мог уважать,

Лишь вино продолжает меня ублажать.

Не отдергивай руку от ручки кувшинной,

Если в старости некому руку пожать.

238

Нам обещаны гурии в мире ином.

Я хотел бы подольше остаться в земном.

Только издали бой барабанный приятен.

Не люблю пустозвонства. Дай чашу с вином!

239

Над Землею сверкает небесный Телец.

Скрыл другого тельца под землею Творец.

Что ж мы видим на пастбище между тельцами?

Миллионы безмозглых ослов и овец!

240

Шейх блудницу стыдил: «Ты, беспутная, пьешь,

Всем желающим тело свое продаешь!»

«Я, – сказала блудница, – и вправду такая.

Тот ли ты, за кого мне себя выдаешь?»

241

Пьянство слаще, чем слава великих мужей,

Пьянство Богу милей, чем молитвы ханжей,

Наши пьяные песни и стоны с похмелья,

Несомненно, приятны для Божьих ушей!

242

Я в мечеть не за праведным словом пришел,

Не стремясь приобщиться к основам, пришел.

В прошлый раз утащил я молитвенный коврик,

Он истерся до дыр – я за новым пришел!

243

Мы чалму из тончайшего льна продадим,

И корону султана спьяна́ продадим,

Принадлежность святош – драгоценные четки,

Не торгуясь, за чашу вина отдадим.

244

Мне твердят: «Ты утонешь, безбожник, в вине!»

Вдвое дозу уменьшить советуют мне.

Значит – утром не пить? Не согласен. С похмелья

Утром пьянице хочется выпить вдвойне.

245

Пей вино, ибо скоро уснешь на века.

Как тюльпана цветение – жизнь коротка.

В окруженье друзей, в тесноте погребка —

Пей вино! И о смерти – ни слова пока!

246

Если Ты не велишь мне глядеть на луну,

Я, покорный Тебе, на нее не взгляну.

Это так же жестоко, как полную чашу

Поднести, запретив прикасаться к вину!

247

Не у тех, кто во прах государства поверг,

Лишь у пьяных душа устремляется вверх!

Надо пить: в понедельник, во вторник, в субботу,

В воскресение, в пятницу, в среду, в четверг.

248

Ты не верь измышленьям непьющих тихонь,

Будто пьяниц в аду ожидает огонь.

Если место в аду для влюбленных и пьяных —

Рай окажется завтра пустым, как ладонь!

249

Говорят: нас в раю ожидает вино.

Если так – то и здесь его пить не грешно.

И любви не грешно на земле предаваться —

Если это и на́ небе разрешено.

250

Если пост я нарушу для плотских утех,

Не подумай, что я нечестивее всех.

Просто: постные дни – словно черные ночи,

А ночами грешить, как известно, не грех!

251

Сто́ит власти над миром хороший глоток.

Выше истины выпивку ставит знаток.

Белоснежной чалмы правоверного шейха

Сто́ит этот, вином обагренный, платок.

252

Покупаю вино, а блаженство в раю

Я любому, кто хочет купить, продаю.

Верь в обещанный рай, если хочется верить,

И ступай-ка отсюда, покуда я пью!

253

Я не знаю, куда, умерев, попаду:

Райский сад меня ждет или пекло в аду.

Но, пока я не умер, по-прежнему буду

Пить с подругой вино на лужайке в саду!

254

Не беда, что вино мне милей, чем вода,

Труд любовный – желанней любого труда.

Мне раскаянья Бог никогда не дарует.

Сам же я не раскаюсь ни в чем никогда!

255

Пить вино зарекаться не должен поэт.

Преступившим зарок – оправдания нет.

Соловьи надрываются, розы раскрыты…

Разве можно давать воздержанья обет?!

256

Когда тело мое на кладби́ще снесут,

Ваши слезы и речи меня не спасут.

Подождите, пока я не сделаюсь глиной,

А потом из меня изготовьте сосуд!

257

Напоите меня, чтоб уже не пилось,

Чтоб рубиновым цветом лицо налилось!

После смерти – вином мое тело омойте,

А носилки для гроба сплетите из лоз.

258

Мое тело омойте вином, чтобы мог

Поклониться мне каждый в положенный срок.

Где могила Хайяма? Понюхайте землю

В харабате, у входа в ночной погребок!

259

Буду пьянствовать я до конца своих дней,

Чтоб разило вином из могилы моей,

Чтобы пьяный, пришедший ко мне на могилу,

Стал от винного запаха вдвое пьяней!

260

К черту пост и молитву, мечеть и муллу!

Воздадим полной чашей Аллаху хвалу.

Наша плоть в бесконечных своих превращеньях

То в кувшин превращается, то в пиалу.

261

Будь, как ринд, завсегдатаем всех кабаков,

Вечно пьяным, свободным от всяких оков,

Хоть разбойником будь на проезжей дороге:

Грабь богатых, добром одаряй бедняков!

262

Если выпьет гора – в пляс пойдет и она.

Жалок тот, кто не любит хмельного вина.

К черту ваши запреты! Вино – это благо.

Доброта человека вином рождена.

263

Нынче жажды моей не измерят весы.

В чан с вином окуну я сегодня усы.

Разведусь я с ученостью книжной и с верой,

В жены выберу дочь виноградной лозы.

264

Когда вырвут без жалости жизни побег,

Когда тело во прах превратится навек,

Пусть из этого праха кувшин изготовят

И наполнят вином – оживет человек!

265

Если ночью тоска подкрадется – вели

Дать вина. О пощаде судьбу не моли.

Ты не золото, пьяный глупец, и едва ли,

Закопав, откопают тебя из земли.

266

Если истину сердцу постичь не дано,

Для чего же напрасно страдает оно?

Примирись и покорствуй бесстрастному року,

Ибо то, что предписано, сбыться должно!

267

В Книге Судеб ни слова нельзя изменить.

Тех, кто вечно страдает, нельзя извинить.

Можешь пить свою желчь до скончания жизни:

Жизнь нельзя сократить и нельзя удлинить.

268

В этом мире на каждом шагу – западня.

Я по собственной воле не прожил и дня.

Без меня в небесах принимают решенья,

А потом бунтарем называют меня!

269

Благородство и подлость, отвага и страх —

Всё с рожденья заложено в наших телах.

Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже —

Мы такие, какими нас создал Аллах!

270

Если счастлив, от счастья, глупец, не шалей.

Если станешь несчастным, себя не жалей.

Зло с добром не вали без разбору на Бога:

Богу, бедному, в тысячу раз тяжелей!

271

Всё, что будет: и зло, и добро – пополам

Предписал нам заранее вечный калам.

Каждый шаг предначертан в небесных скрижалях.

Нет резона страдать и печалиться нам.

272

Словно солнце, горит, не сгорая, любовь.

Словно птица небесного рая – любовь.

Но еще не любовь – соловьиные стоны.

Не стонать, от любви умирая, – любовь!

273

Небо сердцу шептало: «Я знаю – меня

Ты поносишь, во всех своих бедах виня.

Если б небо движеньем своим управляло,

Ты бы не было, сердце, несчастным ни дня!»

274

Ты меня сотворил из земли и воды.

Ты – творец моей плоти, моей бороды.

Каждый умысел мой предначертан Тобою.

Что ж мне делать? Спасибо сказать за труды?

275

В день, когда оседлали небес скакуна,

Когда дали созвездиям их имена,

Когда все наши судьбы вписали в скрижали —

Мы покорными стали. Не наша вина.

276

Где вчерашние юноши, полные сил?

Всех без жалости серп небосвода скосил.

Горевать бесполезно: что было – то сплыло.

Дай вина, чтобы смертный бессмертья вкусил!

277

Нам – вино и любовь, вам – кумирня и храм.

Пекло нам уготовано, гурии – вам.

В чем же наша вина, если все наши судьбы

Начертал на скрижалях предвечный калам?

278

Много ль проку от наших молитв и кадил?

В рай лишь тот попадет, кто не в ад угодил.

Что кому на роду предначертано будет —

До начала творенья Господь утвердил!

279

«Надо жить, – нам внушают, – в постах и труде.

Как живете вы – так и воскреснете-де!»

Я с подругой и с чашей вина неразлучен —

Чтобы так и проснуться на Страшном суде.

280

Назовут меня пьяным – воистину так!

Нечестивцем, смутьяном – воистину так!

Я есмь я. И болтайте себе, что хотите:

Я останусь Хайямом. Воистину так!

281

Мир чреват одновременно благом и злом:

Всё, что строит, – немедля пускает на слом.

Будь бесстрашен, живи настоящей минутой,

Не пекись о грядущем, не плачь о былом.

282

Да пребудет со мною любовь и вино!

Будь что будет: безумье, позор – всё равно!

Чему быть суждено – неминуемо будет,

Но не больше того, чему быть суждено.

283

Кипарис языками, которых не счесть,

Не болтает. Хвала кипарису и честь!

А тому, кто одним языком обладает,

Но болтлив – не мешало бы это учесть…

284

Муж ученый, который мудрее муллы,

Но бахвал и обманщик, – достоин хулы.

Муж, чье слово прочнее гранитной скалы, —

Выше мудрого, выше любой похвалы!

285

Те, в ком страсти волнуются, мысли кипят,

Всё на свете понять и изведать хотят.

Выпьют чашу до дна – и лишатся сознанья,

И в объятиях смерти без памяти спят.

286

Кто урод, кто красавец – не ведает страсть.

В ад согласен безумец влюбленный попасть.

Безразлично влюбленным, во что одеваться,

Что на землю стелить, что под голову класть.

287

Чем за общее счастье без толку страдать —

Лучше счастье кому-нибудь близкому дать.

Лучше друга к себе привязать добротою,

Чем от пут человечество освобождать.

288

Из верченья гончарного круга времен

Смысл извлек только тот, кто учен и умен,

Или пьяный, привычный к вращению мира,

Ничего ровным счетом не смыслящий в нем!

289

Небо – пояс загубленной жизни моей,

Слезы падших – соленые воды морей,

Рай – блаженный покой после страстных усилий,

Адский пламень – лишь отблеск угасших страстей.

290

Хоть мудрец – не скупец и не копит добра,

Плохо в мире и мудрому без серебра.

Под забором фиалка от нищенства никнет,

А богатая роза красна и щедра!

291

Есть ли кто-нибудь в мире, кому удалось

Утолить свою страсть без мучений и слез?

Дал себя распилить черепаховый гребень,

Чтобы только коснуться любимых волос!

292

Пей с достойным, который тебя не глупей,

Или пей с луноликой любимой своей.

Никому не рассказывай, сколько ты выпил.

Пей с умом. Пей с разбором. Умеренно пей.

293

Много мыслей в моей голове, но увы:

Если выскажу их – не сносить головы!

Только эта бумага достойна доверья.

О друзья, недостойны доверия вы!

294

Я к неверной хотел бы душой охладеть,

Новой страсти позволить собой овладеть.

Я хотел бы – но слезы глаза застилают,

Слезы мне не дают на другую глядеть!

295

Когда песню любви запоют соловьи,

Выпей сам и подругу вином напои.

Видишь: роза раскрылась в любовном томленье?

Утоли, о влюбленный, желанья свои!

296

Пью не ради запретной любви к питию,

И не ради веселья душевного пью,

Пью вино потому, что хочу позабыться,

Мир забыть и несчастную долю свою.

297

«Ад и рай – в небесах», – утверждают ханжи.

Я, в себя заглянув, убедился во лжи:

Ад и рай – не круги во дворце мирозданья,

Ад и рай – это две половины души.

298

Пью с умом: никогда не буяню спьяна.

Жадно пью: я не жаден, но жажда сильна.

Ты, святоша и трезвенник, занят собою —

Я себя забываю, напившись вина!

299

Пью вино, ибо скоро в могиле сгнию.

Пью вино, потому что не верю вранью

Ни о вечных мучениях в жизни загробной,

Ни о вечном блаженстве на травке в раю.

300

Попрекают Хайяма числом кутежей

И в пример ему ставят непьющих мужей.

Были б столь же заметны другие пороки,

Кто бы выглядел трезвым из этих ханжей?!

301

Для того, кто за внешностью видит нутро,

Зло с добром – словно золото и серебро.

Ибо то и другое – дается на время,

Ибо кончатся скоро и зло, и добро.

302

Вновь на старости лет я у страсти в плену.

Разве иначе я пристрастился б к вину?

Все обеты нарушил возлюбленной ради

И, рыдая, свое безрассудство кляну.

303

Дай вина! Здесь не место пустым словесам.

Поцелуи любимой – мой хлеб и бальзам,

Губы пылкой возлюбленной – винного цвета,

Буйство страсти подобно ее волосам.

304

Мне из многих снадобий одно принеси,

Если мускусом пахнет оно, принеси,

Если вылечить хочешь Хайяма от скорби,

Ранним утром Хайяму вино принеси.

305

Этот райский, с ручьями журчащими, край —

Чем тебе не похож на обещанный рай?

Сколько хочешь валяйся на шелковой травке,

Пей вино и на ласковых гурий взирай!

306

Как проснусь – так к кувшинному горлу прильну.

Пусть лицо мое цветом подобно вину.

Буду пить, а тебе, мой непьющий рассудок,

Если что-то останется, в морду плесну!

307

Если жизнь всё равно неизбежно пройдет,

Так пускай хоть она безмятежно пройдет!

Жизнь тебя, если будешь веселым, утешит,

Если будешь рыдать, безутешно пройдет.

308

Влагу, к жизни тебя возродившую, пей,

Влагу, юность тебе возвратившую, пей,

Эту алую, с пламенем схожую, влагу,

В радость горе твое превратившую, пей!

309

Если хочешь слабеющий дух укрепить,

Если скорбь свою хочешь в вине утопить,

Если хочешь вкусить наслаждение – помни,

Что вино неразбавленным следует пить!

310

Пей вино, ибо друг человеку оно,

Для усталых – подобно ночлегу оно,

Во всемирном потопе, бушующем в душах,

В море скорби – подобно ковчегу оно.

311

Если гурия кубок наполнит вином,

Лежа рядом со мной на ковре травяном,

Пусть меня оплюют и смешают с дерьмом,

Если стану я думать о рае ином!

312

В этом мире не вырастет правды побег.

Справедливость не правила миром вовек.

Не считай, что изменишь течение жизни.

За подрубленный сук не держись, человек.

313

Нам дорогу забыть к харабату нельзя,

Доброй славы добыть и за плату нельзя.

Веселитесь! Чадра добродетели нашей

В дырах вся – и поставить заплату нельзя.

314

Мы грешим, истребляя вино. Это так.

Из-за наших грехов процветает кабак.

Да простит нас Аллах милосердный! Иначе

Милосердие Божье проявится как?

315

Кто, живя на земле, не грешил? Отвечай!

Ну а кто не грешил – разве жил? Отвечай!

Чем Ты лучше меня, если мне в наказанье

Ты ответное зло совершил? Отвечай!

316

Ты кувшин мой разбил, всемогущий Господь,

В рай мне дверь затворил, всемогущий Господь,

Драгоценную влагу Ты пролил на камни —

Ты, видать, перепил, всемогущий Господь?

317

Пусть хрустальный бокал и осадок на дне

Возвещают о дне наступающем мне.

Горьким это вино иногда называют.

Если так – значит, истина скрыта в вине!

318

Каждый молится Богу на собственный лад.

Всем нам хочется в рай и не хочется в ад.

Лишь мудрец, постигающий замысел Божий,

Адских мук не страшится и раю не рад.

319

Лучше пить и веселых красавиц ласкать,

Чем в постах и молитвах спасенья искать.

Если место в аду для влюбленных и пьяниц —

То кого же прикажете в рай допускать?

320

Когда друг ваш очутится в мире ином,

Помяните ушедшего чистым вином.

Когда чаша по кругу дойдет до Хайяма,

Кверху дном опрокиньте ее, кверху дном!

321

Мы не ропщем и рабских поклонов не бьем,

Мы, надеясь на милость Всевышнего, пьем.

Грех ценней добродетели, ибо Всевышний

Должен что-то прощать в милосердье своем!

322

Вы, злодейству которых не видно конца,

В Судный день не надейтесь на милость Творца!

Бог, простивший не сделавших доброго дела,

Не простит сотворившего зло подлеца.

323

Светоч мысли, сосуд сострадания – мы.

Средоточие высшего знания – мы.

Изреченье на этом божественном перстне,

На бесценном кольце мироздания – мы!

324

Вместо розы – колючка сухая сойдет.

Черный ад – вместо светлого рая сойдет.

Если нет под рукою муллы и мечети,

Поп сгодится и вера чужая сойдет!

325

Скакуна твоего, небом избранный шах,

Подковал золотыми гвоздями Аллах,

Путь-дорогу серебряным выстелил снегом,

Чтоб копыта его не ступали во прах.

326

Без меня собираясь в застолье хмельном,

Продолжайте блистать красотой и умом.

Когда чаши наполнит вином виночерпий,

Помяните ушедшего чистым вином!

327

Из сиреневой тучи на зелень равнин

Целый день осыпается белый жасмин.

Наливаю подобную лилии чашу

Чистым розовым пламенем – лучшим из вин.

328

Боже, скуку смертельную нашу прости,

Эту муку похмельную нашу прости,

Эти ноги, бредущие к харабату,

Эту руку, обнявшую чашу, прости!

329

Если вдруг на тебя снизошла благодать,

Можешь всё, что имеешь, за правду отдать.

Но, святой человек, не обрушивай гнева

На того, кто за правду не хочет страдать!

330

Сто́ит царства китайского чарка вина,

Сто́ит берега райского чарка вина.

Горек вкус у налитого в чарку рубина —

Эта горечь всей сладости мира равна.

331

Не моли о любви, безнадежно любя,

Не броди под окном у неверной, скорбя.

Словно нищие дервиши, будь независим —

Может статься, тогда и полюбят тебя.

332

В мире временном, сущность которого – тлен,

Не сдавайся вещам несущественным в плен,

Сущим в мире считай только дух вездесущий,

Чуждый всяких вещественных перемен.

333

В этом мире враждебном не будь дураком:

Полагаться не вздумай на тех, кто кругом,

Трезвым оком взгляни на ближайшего друга —

Друг, возможно, окажется злейшим врагом.

334

Не завидуй тому, кто силен и богат.

За рассветом всегда наступает закат.

С этой жизнью короткою, равною вздоху,

Обращайся как с данной тебе напрокат.

335

Горе сердцу, которое льда холодней,

Знать не знает любви, не мечтает о ней.

А для сердца влюбленного – день, проведенный

Без возлюбленной, – самый пропащий из дней!

336

Убывает гордыня в сердцах от вина,

Сущность мира становится ясно видна.

Выпив чарку, смирился бы сам Сатана,

До земли поклонился б Адаму спьяна!

337

Алый лал наливай в пиалу из ковша,

Пиала – это тело, а влага – душа.

Улыбается весело полная чаша,

Слезы сердца осушишь, ее осуша.

338

Мне хмельное вино помогает зело:

Забываюсь, когда на душе тяжело.

Отчего же оно называется зельем?

Это благостный дух, побеждающий зло!

339

Пусть я плохо при жизни служил небесам,

Пусть грехов моих груз не под силу весам —

Полагаюсь на милость Единого, ибо

Отродясь никогда не двуличничал сам!

340

Не растрачивай эту двухдневную жизнь:

Получивши отсрочку, с вином подружись.

С виду прочное здание держится еле —

Так что, пьяный, и ты на ногах не держись!

341

Смерть я видел, и жизнь для меня – не секрет.

Снизу доверху я изучил этот свет.

Вот вершина моих наблюдений: на свете

Ничего, опьянению равного, нет!

342

Утром лица тюльпанов покрыты росой,

И фиалки, намокнув, не блещут красой.

Мне по сердцу еще не расцветшая роза,

Чуть заметно подол приподнявшая свой.

343

«Снизойди, – меня сердце просило, – к мольбе:

Научи меня истине, ясной тебе!»

«А!» – сказал я. «Достаточно! – сердце сказало. —

Много ль надо ума, чтобы вымолвить «Бэ»?»

344

Сердце слепо – само в западню норовит,

То впадает в соблазн, то молитву творит.

Скучно быть новичком неумелым в мечети,

Лучше будь в харабате, Хайям, знаменит!

345

Словно роза в жасмине – вино в пиале.

Ярко-алое в белом – как пламень в золе.

Прочь сравнения, ибо вино несравненно:

Это влага, чреватая всем на земле!

346

Смертный, думать не надо о завтрашнем дне,

Станем думать о счастье, о светлом вине.

Мне раскаянья Бог никогда не дарует,

Ну а если дарует – зачем оно мне?

347

Жить до старости – Боже тебя сохрани!

Проводи во хмелю свои ночи и дни,

Пока чашу еще из тебя не слепили,

Сам из рук своих чашу не урони.

348

Вожделея, желаний своих не таи.

В лапах смерти угаснут желанья твои.

А пока мы не стали безжизненным прахом —

Виночерпий, живою водой напои!

349

Те, что ищут забвения в чистом вине,

Те, что молятся Богу в ночной тишине, —

Все они, как во сне, над разверстою бездной,

А Единый над ними не спит в вышине!

350

Не давай убаюкать себя похвалой —

Меч судьбы занесен над твоей головой.

Как ни сладостна слава, но яд наготове

У судьбы. Берегись отравиться халвой!

351

Смерти я не страшусь, на судьбу не ропщу,

Утешенья в надежде на рай не ищу,

Душу вечную, данную мне ненадолго,

Я без жалоб в положенный срок возвращу.

352

Из всего, что Аллах мне для выбора дал,

Я избрал черствый хлеб и убогий подвал.

Для спасенья души голодал и страдал,

Ставши нищим, богаче богатого стал.

353

Что сравню во вселенной со старым вином?

С этой чашею пенной со старым вином?

Что еще подобает почтенному мужу,

Кроме дружбы почтенной со старым вином?

354

Трудно замыслы Божьи постичь, старина.

Нет у этого неба ни верха, ни дна.

Сядь в укромном углу и довольствуйся малым.

Лишь бы сцена была хоть немного видна!

355

Если я напиваюсь и падаю с ног —

Это Богу служение, а не порок.

Не могу же нарушить я замысел Божий,

Если пьяницей быть предназначил мне Бог!

356

Пить Аллах не велит не умеющим пить,

С кем попало без памяти смеющим пить,

Но не мудрым мужам, соблюдающим меру,

Безусловное право имеющим пить!

357

Тот, кто с юности верует в собственный ум,

Стал, в погоне за истиной, сух и угрюм.

Притязающий с детства на знание жизни,

Виноградом не став, превратился в изюм.

358

О вино! Ты прочнее веревки любой.

Разум пьющего крепко опутан тобой.

Ты с душой обращаешься, словно с рабой,

Стать ее заставляешь самою собой.

359

Весь Коран, к сожаленью, не каждый прочтет.

Лишь томимый духовною жаждой прочтет.

А божественный стих, опоясавший чашу,

Каждый пьющий не раз и не дважды прочтет!

360

Под мелодию флейты, звучащей вблизи,

В кубок с розовой влагой уста погрузи.

Пей, мудрец, и пускай твое сердце ликует,

А непьющий святоша – хоть камни грызи!

361

Ро́зан хвастал: «Иосиф Египетский я,

Отрок, про́данный в рабство в чужие края».

Я сказал: «Предъяви доказательства, ро́зан». —

«Вот покрытая кровью рубашка моя!»

362

Ты при всех на меня накликаешь позор:

Я безбожник, я пьяница, чуть ли не вор!

Я готов согласиться с твоими словами.

Но достоин ли ты выносить приговор?

363

Все святые сегодня творят чудеса:

Землю влагой живою кропят небеса,

Каждой ветки рукою коснулся Муса,

В каждой малой травинке проснулся Иса.

364

Погребок – наша Мекка, вино – наша страсть,

Не боимся в число нечестивцев попасть,

В душах винный осадок – мы выпили всласть,

Все стихии над нами утратили власть!

365

Волшебства о любви болтовня лишена,

Как остывшие угли – огня лишена.

А любовь настоящая жарко пылает,

Сна и отдыха, ночи и дня лишена.

366

Роза после дождя не просохла еще.

Жажда в сердце моем не заглохла еще.

Еще рано кабак закрывать, виночерпий, —

Солнце светит в оконные стекла еще!

367

Вместо злата и жемчуга с янтарем

Мы другое богатство себе изберем:

Сбрось наряды, прикрой свое тело старьем,

Но и в жалких лохмотьях – останься царем!

368

Если Бог не услышит меня в вышине,

Я молитвы свои обращу к сатане.

Если Богу желанья мои неугодны,

Значит, дьявол внушает желания мне!

369

Если я согрешил – то не сам по себе.

Путь земной совершил я не сам по себе.

Где я был? Кто я был? Жил впотьмах, исполняя

Всё, что Он предрешил, а не сам по себе.

370

Для достойного – нету достойных наград,

Я живот положить за достойного рад.

Хочешь знать, существуют ли адские муки?

Жить среди недостойных – вот истинный ад!

371

Разум мой не силен и не слишком глубок,

Чтобы замыслов Божьих распутать клубок.

Я молюсь и Аллаха понять не пытаюсь —

Сущность Бога способен постичь только Бог.

372

Вот вопрос из вопросов: что есть Человек?

Образ Божий. Но логикой Бог пренебрег:

Он его извлекает на миг из пучины —

И обратно в пучину швыряет навек.

373

Веселясь беззаботно, греша без конца,

Не теряю надежды на милость Творца.

Снова, пьяный мертвецки, лежу под забором.

Лягу в землю – Создатель простит мертвеца!

374

Раб страстей, я в унынье глубоком – увы!

Жизнь прожив, сожалею о многом – увы!

Даже если простит меня Бог милосердный,

Стыдно будет стоять перед Богом – увы!

375

Ты, о небо, за горло счастливца берешь,

Ты рубаху, в которой родился он, рвешь,

Ветер – в пламя и воду – во прах превращая,

Ни вздохнуть, ни напиться ему не даешь.

376

Чистый дух, заключенный в нечистый сосуд,

После смерти на небо тебя вознесут!

Там – ты дома, а здесь – ты в неволе у тела,

Ты стыдишься того, что находишься тут.

377

«Брось вино! Попадешь, – мне пророчат, – в беду:

В день Суда испекут тебя черти в аду!»

Это так. Но не лучше ли вечного рая

Миг божественной истины в пьяном бреду?

378

Пощади меня, Боже, избавь от оков!

Их достойны святые – а я не таков.

Я подлец – если Ты не жесток с подлецами.

Я глупец – если жалуешь Ты дураков.

379

Согрешив, ни к чему себя адом стращать,

Стать безгрешным не надо, Хайям, обещать.

Для чего милосердному Богу безгрешный?

Грешник нужен Всевышнему – чтобы прощать!

380

О жестокое небо, безжалостный Бог!

Ты еще никогда никому не помог.

Если видишь, что сердце обуглено горем,

Ты не лечишь, а лишь растравляешь ожог.

381

Веселись! Невеселые сходят с ума.

Светит вечными звездами вечная тьма.

Как привыкнуть к тому, что из мыслящей плоти

Кирпичи изготовят и сложат дома?

382

Счастлив тот, кто в шелку и парче не блистал,

Книгу славы мирской никогда не листал,

Кто, как птица Симург, отрешился от мира,

Но совою, подобно Хайяму, не стал.

383

В этом мире глупцов, подлецов, торгашей

Уши, мудрый, заткни, рот надежно зашей,

Веки плотно зажмурь – позаботься хотя бы

О сохранности глаз, языка и ушей!

384

Увидав черепки – не топчи черепка.

Берегись! Это бывших людей черепа.

Чаши лепят из них – а потом разбивают.

Помни, смертный: придет и твоя череда!

385

Дом разрушу, последний кирпичик в стене

Я отдам за вино, ненавистное мне.

«Чем расплатишься завтра?» – Чалмой и халатом.

Не Марьям соткала их – сойдемся в цене!

386

Не рыдай! Ибо нам не дано выбирать:

Плачь не плачь – а придется и нам помирать,

Глиной ставшие мудрые головы наши

Завтра будет ногами гончар попирать.

387

Знайся только с достойными дружбы людьми,

С подлецами не знайся, себя не срами.

Если подлый лекарство нальет тебе – вылей!

Если мудрый подаст тебе яду – прими!

388

О Палаточник! Бренное тело твое —

Для бесплотного духа земное жилье.

Смерть снесет полотняную эту палатку,

Когда дух твой бессмертный покинет ее.

389

Словно мячик, гонимый жестокой судьбой,

Мчись вперед, торопись под удар, на убой!

Хода этой игры не изменишь мольбой.

Знает правила тот, кто играет тобой.

390

Я спросил у мудрейшего: «Что ты извлек

Из своих манускриптов?» Мудрейший изрек:

«Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной

По ночам от премудрости книжной далек!»

391

Я сказал: «Виночерпий сродни палачу.

В чашах – кровь. Кровопийцею быть не хочу!»

Мудрый мой собутыльник воскликнул: «Ты шутишь!»

Я налил и ответил: «Конечно, шучу!»

392

Не тверди мне, больному с похмелья: «Не пей!»

Всё равно я лекарство приму, хоть убей!

Нету лучшего средства от горестей мира —

Виноградною кровью лечусь от скорбе́й.

393

Так как разум у нас в невысокой цене,

Так как только дурак безмятежен вполне —

Утоплю-ка остаток рассудка в вине:

Может статься, судьба улыбнется и мне!

394

Ты, Всевышний, по-моему, жаден и стар.

Ты наносишь рабу за ударом удар.

Рай – награда безгрешным за их послушанье.

Дал бы что-нибудь мне не в награду, а в дар!

395

Чтобы Ты прегрешенья Хайяма простил,

Он поститься решил и мечеть посетил.

Но, увы, от волненья во время намаза

Громкий ветер ничтожный твой раб испустил!

396

Солнце светом плеснуло в окно. Благодать!

Пьяной влаге подобно оно. Благодать!

«Правоверные, пейте! – взывают с мечетей

На заре муэдзины: Вино – благодать!»

397

Всё, что видишь ты, – видимость только одна,

Только форма – а суть никому не видна.

Смысла этих картинок понять не пытайся,

Сядь спокойно в сторонке и выпей вина!

398

Дух мой чистый, ты гость в моем теле земном!

Я с утра подкреплю тебя чистым вином,

Чтобы ты не томился в обители праха,

До того как проститься со мной перед сном.

399

Не позор и не грех – в харабат забрести.

Благородство и мудрость у пьяниц в чести.

Медресе́ – вот рассадник невежд с подлецами!

Я без жалости их повелел бы снести.

400

В жизни сей опьянение лучше всего,

Нежной гурии пение лучше всего,

Вольной мысли кипение лучше всего,

Всех запретов забвение лучше всего.

401

Мне противно, по совести я говорю,

После чарки притронуться к словарю.

Ты над книгами высох, а я в харабате

Пью без просыху – значит, в аду не сгорю!

402

Я терплю издевательства неба давно.

Может быть, за терпенье в награду оно

Ниспошлет мне красавицу легкого нрава

И тяжелый кувшин ниспошлет заодно?

403

Почему этот кубок бесцветен и сух?

Где рейханский рубин, укрепляющий дух?

Позабудь ненадолго запреты ислама,

Не скорби в одиночку – напейся за двух!

404

Поглядите: валяется пьяный старик.

Он лишился рассудка – и Бога постиг.

Он в дорожную пыль головою поник,

Бормоча: «Милосерден Аллах и велик!»

405

Я, шатаясь, спускался вчера в погребок.

Пьяный старец оттуда подняться не мог.

«И не стыдно тебе, старику, напиваться?» —

Я спросил. Он ответил: «Помилует Бог!»

406

Мы, покинувши келью, в кабак забрели,

Сотворили молитву у входа, в пыли.

В медресе́ и в мечети мы жизнь загубили —

В винном погребе снова ее обрели.

407

Ты у ног своих скоро увидишь меня,

Где-нибудь у забора увидишь меня,

В куче праха и сора увидишь меня,

В полном блеске позора увидишь меня!

408

Хочешь – пей, но рассудка спьяна не теряй,

Чувства меры спьяна, старина, не теряй,

Берегись оскорбить благородного спьяну,

Дружбы мудрых за чашей вина не теряй.

409

Пусть ханжи нас позорят, возводят хулу.

В час намаза на утреннюю пиалу

Обменяем молитвенный коврик, а чашу

Со святою водой – разобьем о скалу!

410

Так как смерть всё равно мне пощады не даст —

Пусть мне чашу вина виночерпий подаст!

Так как жизнь коротка в этом временном мире,

Скорбь для смертного сердца – ненужный балласт.

411

Был бы я благочестьем прославиться рад,

Был бы рад за грехи не отправиться в ад,

Но божественный сок твоих лоз, виноград,

Для души моей – лучшая из наград!

412

Скоро праздник великий, Аллаху хвала!

Скоро всё это стадо пропьется дотла:

Воздержанья узду и намордник намаза

Светлый праздник Господень снимает с осла!

413

Если ты не впадаешь в молитвенный раж,

Но последний кусок неимущим отдашь,

Если ты никого из друзей не предашь —

Прямо в рай попадешь… Если выпить мне дашь!

414

Не устану в неверном театре теней

Совершенства искать до конца своих дней.

Утверждаю: лицо твое – солнца светлее,

Утверждаю: твой стан – кипариса стройней.

415

Жизнь с крючка сорвалась и бесследно прошла,

Словно пьяная ночь, беспросветно прошла.

Жизнь, мгновенье которой равно мирозданью,

Как меж пальцев песок, незаметно прошла!

416

Миром правят насилие, злоба и месть.

Что еще на земле достоверного есть?

Где счастливые люди в озлобленном мире?

Если есть – их по пальцам легко перечесть.

417

Для того, кто усами кабак подметал,

Кто швырял, не считая, презренный металл,

Пусть столкнутся миры и обрушится небо —

Для него всё равно: пьяный, он задремал…

418

Жизнь мгновенная, ветром гонима, прошла,

Мимо, мимо, как облако дыма, прошла.

Пусть я горя хлебнул, не вкусив наслажденья, —

Жалко жизни, которая мимо прошла.

419

Опасайся плениться красавицей, друг!

Красота и любовь – два источника мук,

Ибо это прекрасное царство невечно:

Поражает сердца – и уходит из рук.

420

Так как вечных законов твой ум не постиг —

Волноваться смешно из-за мелких интриг.

Так как Бог в небесах неизменно велик —

Будь спокоен и весел, цени этот миг.

421

Страстью раненный, слезы без устали лью,

Исцелить мое бедное сердце молю,

Ибо вместо напитка любовного небо

Кровью сердца наполнило чашу мою.

422

Если ты не дурак, поразмысли о том,

Хорошо ль изнурять себя долгим постом?

Пьющий – смертен, но разве бессмертен непьющий?

Нету разницы между святым и скотом.

423

Сад цветущий, подруга и чаша с вином —

Вот мой рай. Не хочу очутиться в ином.

Да никто и не видел небесного рая!

Так что будем пока утешаться в земном.

424

Много сект насчитал я в исламе. Из всех

Я избрал себе секту любовных утех.

Ты – мой Бог! Подари же мне радости рая.

Слиться с Богом, любовью пылая, – не грех!

425

Что ты плачешь и стонешь? Я в толк не возьму.

Встань и выпей вина. Горевать ни к чему.

Долго ль будет глядеть светлоликое солнце

На несчастных, лицом обращенных во тьму?

426

От излишеств моих – разве Ты обнищал?

Что за прибыль Тебе, если я отощал?

Я смиренно прошу, чтобы Ты, милосердный,

Нас пореже карал и почаще прощал!

427

Смысла нет перед будущим дверь запирать,

Смысла нет между злом и добром выбирать.

Небо мечет вслепую игральные кости.

Всё, что выпало, надо успеть проиграть.

428

Виночерпий! Расплавленный лал принеси.

Луноликая! В кубок уста погрузи.

Ибо жаркие губы любимой и кубок

С этой огненной влагою – в кровной связи.

429

О прославленном скажут: «Спесивая знать!»

О смиренном святом: «Притворяется, знать…»

Хорошо бы прожить никому не известным,

Хорошо самому никого бы не знать.

430

Милосердный, я кары Твоей не боюсь,

Славы скверной и скользких путей не боюсь.

Знаю: Ты обелишь меня в День воскресенья.

Черной книги Твоей, хоть убей, не боюсь!

431

Тот, кто мыслью парит от земли вдалеке,

Кто узду вдохновения держит в руке,

Даже он с запрокинутой головою

Перед сущностью Божьей стоит в столбняке!

432

О мудрец! Если Бог тебе дал напрокат

Музыкантшу, вино, ручеек и закат —

Не выращивай в сердце безумных желаний.

Если всё это есть – ты безмерно богат!

433

О вино! Ты – живая вода, ты – исток

Вдохновенья и счастья, а я – твой пророк.

Я тебя прославляю в согласье с Кораном:

Ведь сказал же Аллах, что вино – не порок!

434

Мы похожи на циркуль, вдвоем, на траве:

Головы у единого тулова две,

Полный круг совершаем, на стержне вращаясь,

Чтобы снова совпасть головой к голове.

435

Жизнь моя – не запойное чтение книг,

Я с хвалебной молитвою к чарке приник.

Если трезвый рассудок – твой строгий учитель,

Ты рассудка не слушай: он – мой ученик!

436

Жизнь короткую лучше прожить, не молясь,

Жизнь короткую лучше прожить, веселясь.

Лучше нет, чем среди этой груды развалин

Пить с красоткой вино, на траве развалясь!

437

Я раскаянья полон на старости лет.

Нет прощения мне, оправдания нет.

Я, безумец, не слушался Божьих велений —

Делал всё, чтобы только нарушить запрет!

438

Виночерпий! Прекрасней Иосифа ты.

Умереть за тебя – нет прекрасней мечты.

Свет очей моих – прах твоих ног, виночерпий!

Ты – бессмертное солнце среди темноты.

439

Бросил пить я. Тоска мою душу сосет.

Всяк дает мне советы, лекарства несет.

Ни одно облегчения мне не приносит —

Только полная чарка Хайяма спасет!

440

Мы с тобою – добыча, а мир – западня.

Вечный Ловчий нас травит, к могиле гоня.

Сам во всем виноват, что случается в мире,

А в грехах обвиняет тебя и меня.

441

Когда глину творенья Аллах замесил,

Он меня о желаньях моих не спросил.

И грешил я по мере отпущенных сил.

Справедливо ль, чтоб в рай меня Бог не впустил?

442

Нищий мнит себя шахом, напившись вина.

Львом лисица становится, если пьяна.

Захмелевшая старость беспечна, как юность.

Опьяневшая юность, как старость, умна.

443

О законник сухой, неподкупный судья!

Хуже пьянства запойного – трезвость твоя.

Я вино проливаю – ты кровь проливаешь.

Кто из нас кровожаднее – ты или я?

444

О мудрец! Если тот или этот дурак

Называет рассветом полу́ночный мрак,

Притворись дураком и не спорь с дураками.

Каждый, кто не дурак, – вольнодумец и враг!

445

О вино, замени мне любовь и Коран!

О духан, я из верных твоих прихожан!

Выпью столько, что каждый идущий навстречу

Сразу спросит: «Откуда бредет этот жбан?»

446

Страсть к неверной сразила меня, как чума.

Не по мне моя милая сходит с ума!

Кто же нас, мое сердце, от страсти излечит,

Если лекарша наша страдает сама?

447

Я несчастен и мерзок себе, сознаю́сь.

Но не хнычу и кары небес не боюсь.

Каждый божеский день, умирая с похмелья,

Чашу полную требую, а не молюсь!

448

Мне, Господь, надоела моя нищета,

Надоела надежд и желаний тщета.

Дай мне новую жизнь, если Ты всемогущий!

Может, лучше, чем эта, окажется та.

449

Если б я властелином судьбы своей стал,

Я бы всю ее заново перелистал

И, безжалостно вычеркнув скорбные строки,

Головою от радости небо достал!

450

Дураки мудрецом почитают меня.

Видит Бог: я не тот, кем считают меня.

О себе и о мире я знаю не больше

Тех глупцов, что усердно читают меня.

Загрузка...