Любовь это... Не для меня

70

Люба

Когда к Илье пришли друзья, я страшно испугалась. На мне были легинсы и футболка. И если при Илье показывать свое тело мне было уже не так страшно, то вот другим… Совершенно незнакомым мне людям… Моё сердце колотилось, готовое выпрыгнуть от волнения. Я спрятала руки за спиной, сцепив пальцы в замок так сильно, что пальцы стали неметь.

Илья, наверное, сразу заметил моё состояние. Он прижал меня спиной к своему телу, и паника отступила, даже дышать легче стало. Но справиться с эмоциями все равно было сложно, и когда я стала раскладывать еду по тарелкам, мои руки заметно дрожали. Мне бы хотелось понравиться его друзьям и было страшно, что вот сейчас я подам им тарелки своими пятнистыми руками… Глаза стали наполняться влагой. И снова это заметил Илья. Одним своим поцелуем вернул меня из болота моей паники. Но все же я решила оставить ребят одних и быстренько выскочила из кухни.

Они ушли все вместе, а когда Илья вернулся, он был пьяный. Нет, не так, что ничего не соображает. Но лёгкое опьянение делало его расслабленным. Он смотрел с особой нежностью, а когда обнял и стал шептать всякие приятные вещи… Я просто млела в его крепких и надёжных руках.

Он как пушинку подхватил меня, заставил повиснуть на нем как обезьянке. Но даже это мне нравилось. С ним мне нравилось все. И на его признание в этот раз я ответила, не без смущения, но ответила.

А что было потом… мне даже говорить об этом неловко. Черту мы, конечно, не перешли, но, кажется, на моем теле не осталось места, где бы он меня не поцеловал. Вспоминаю и щеки гореть начинают. И снова с трудом верю, что все это со мной.

В свободное время мы ходим гулять, даже в кино ходили пару раз. Но этого времени сейчас очень мало, пропущенная неделя даёт о себе знать. Помимо пар у Ильи отработки, подготовка к сессии, ну и, конечно, работа.

Я же вернулась в сеть. Ох, какой ажиотаж я вызвала. Мой директ был завален сообщениями, под постом было просто невероятное количество комментариев. Даже не ожидала, что моего возвращения так ждали.

Я готовила Илье, выискивая интересные рецепты в интернете. И вскоре мой аккаунт наполнился фотографиями моих блюд и комментариями, насколько было легко или сложно, и что в итоге получилось… Людям нравилось и у меня стали появляться новые подписчики.

Незаметно пришло лето, и вот уже июнь сменил двадцатое число. У Ильи остался один зачёт и сессия будет позади.

Ника домой так и не вернулась. Но Илья говорил, что в универе она появлялась регулярно. С родителями она тоже не очень активно общалась. Только говорила, что с ней все хорошо. И она обязательно приедет, когда сможет.

К друзьям Ильи я уже привыкла. Они периодически заходили в гости без предупреждения. Дима даже подписался на меня в Инстаграм и иногда, мне кажется, он приходил специально, чтобы попробовать то, что я приготовила. Мне он нравился, он очень позитивный и щедрый на комплименты. А Илья иногда злится, говорит, что на порог его больше не пустит, если он не перестанет со мной флиртовать.

Самое удивительное, что никто ни разу не спросил меня про мои пятна. Они словно не замечали их. И сейчас даже в их присутствии я не спешила одеть кофту, как это было первое время.

Татьяна Иосифовна даже пересмотрела мою схему лечения, и теперь у меня остались только две таблетки. И созваниваться мы решили раз в две-три недели.

Сегодня Илья уехал в клуб. Я устроилась на диване с книжкой. У Ильи дома оказалась просто потрясающая библиотека. Она досталась ему от родителей его папы. В основном эта была классика, но какая замечательная подборка. В этот раз я взялась за "Доктора Живаго". Звонок в дверь оторвал меня от любимого занятия. Пришлось вставать и идти открывать.

Открыв дверь, я замерла. Там стояла Ника. Но совершенно другая. Совсем не похожая на ту, что я знала всю свою сознательную жизнь. На ней была блузка и юбка по щиколотку. Волосы, завязанные в обычный хвост, и ноль косметики. Даже туши на ресницах не было. А ведь она лет с четырнадцати без нее из дома не выходила.

— Привет, — первая нарушила тишину Ника. — Мне мама сказала, что ты тут теперь живёшь. Мы можем поговорить?

— Проходи, — пропустила ее в квартиру и закрыла дверь. — Чай?

— Давай.

Между нами чувствовалась неловкость. Но поговорить нам было необходимо, это я понимала. Пока я делала чай, Ника молча сидела за столом. Подав ей чашку, я присела напротив.

— Я пришла попросить прощения, — говорит Ника. — Я виновата перед тобой. Я не хотела, Лю, я совсем не хотела твоей смерти.

— Я не совсем понимаю, причем тут ты? — я поежилась, вспомнив тот момент, когда решила, что это будет выход.

— Я очень виновата перед тобой. И понимаю, что ты можешь не простить. Но я очень надеюсь, что если не сейчас, то когда-нибудь, — по щекам покатились слёзы. — Ведь это я его привезла, и запугивать тебя… Прости… Ты тогда просила помощи, а я… Я так виновата, я словно ослепла. Если бы это был кто-то другой… Да я бы первая сделала все, чтобы вы были вместе… Но Илья… Лю, прости меня. Я так виновата. Прости меня.

Она говорила сбивчиво, глотая слёзы, не смея поднять на меня глаза.

— Ника, успокойся, — протягиваю руку и сжимаю ее пальцы. — Пожалуйста, не плачь. Я прощаю, слышишь? Возможно, если бы ты его не привела, мы бы так и не поговорили. Так что, можно сказать, это благодаря тебе мы…

— Нет, не надо меня оправдывать, Лю. То, что Илья оказался таким, это не моя заслуга…

— Хватит, — прервала ее. — Ты попросила прощения, я простила. Зла на тебя не держу. Так что не стоит этих лишних слов.

— Ты действительно не злишься?

— Нет, Ника, не злюсь. Если честно, — я улыбнулась. — Я так счастлива сейчас, что мне совсем не хочется ни вспоминать, что было, ни злиться… Я просто хочу быть счастливой.

— Я очень рада за тебя, — Ника тоже улыбнулась, только очень грустно. — Я, правда, рада.

— Верю, — говорю сестре, а потом решаюсь спросить, что же с ней произошло и где она сейчас живёт.

— У меня все хорошо, — улыбается она, но улыбка не выглядит веселой. Скорее, уставшей. — Я живу в общине. Там помогаю на кухне или с детьми.

— В какой общине? — насторожилась я.

— Это верующие люди.

— Церковь?

— Нет, не совсем.

— Ника, — снова беру ее за руку. — Ты что, в секту попала?

— Почему сразу в секту? Люди, что попадают в секту, изолируются от мира. Я же и в университет хожу, и к тебе вот пришла.

— А почему живёшь у них, а не дома?

— Мне стыдно смотреть родителям в глаза. Особенно маме. Если бы с тобой что-то случилось, я бы… Это бы убило её.

— Родителям и сейчас плохо. Вернулась бы ты домой, — но Ника мотает головой.

— У меня обязанность в общине. Я не могу. И не хочу. Мне там хорошо. По крайней мере, сейчас я хочу быть там.

— Я переживаю за тебя… И… Ты не похожа на себя, — намекаю на ее внешний вид.

— Лю, я пришла попросить прощения. Не нужно мне говорить, что я попала в секту. Там люди хорошие, добрые. Ты знаешь, они там всегда улыбаются и поют. Много поют. А внешность, тебе ли не знать, что она не самое главное в человеке. Ладно, спасибо тебе.

— Ника, пообещай, что если что, ты нам обязательно скажешь.

— Я пойду, — она поднимается и идёт в прихожую, там, обувшись, поворачивается ко мне. — Будь счастлива, Лю. Ты этого заслуживаешь, — и снова робко улыбнувшись, добавляет. — Можно я тебя обниму?

— Конечно, — первая обнимаю сестру.

— Спасибо, — шепчет она и, оставив на моей щеке поцелуй, уходит.