Любовь-морковь… и точка

Татьяна Луганцева Любовь-морковь… и точка

Надежда вздрогнула от резкого звонка и поспешила в прихожую. Она распахнула дверь и увидела перед собой ребенка, девочку лет семи-восьми.

— Тетенька, а вы одинокая? — спросила кроха.

Надежда уставилась на неожиданную гостью. Малышка выглядела очень мило в платьице ярко-синего цвета, на ножках туфельки с овечками, толстенькая косичка с яркими бубенцами в качестве резинки.

— Еле дотянулась до звонка, — улыбнулась девочка, по-своему понимая удивленный взгляд молодой женщины.

— Что значит «одинокая»? — спросила Надежда. — Как тебя зовут, малышка?

— Меня зовут Алиса, — вежливо представился ребенок. — Но многие спрашивают — не из Зазеркалья ли я? Мне папа читал эту сказку. И мультик я смотрела. И фильм. Нет! Я здесь! Я — реальная девочка! Я ищу одинокую тётю.

— Ты где живешь? — спросила хозяйка квартиры.

— Здесь, — подняла палец девочка. — На самом верху.

— На двадцатом этаже? — уточнила Надежда, начиная нервничать как любой человек, встретивший ребенка без сопровождения взрослого.

— Да, под самой крышей! Как Карлсон, мы с папой читали книжку, — вздохнула девочка.

— У тебя просто замечательный папа, — сказала Надежда и сразу же увидела, как лицо ребенка просто расцвело от радости, словно бутон в ускоренной съемке, увидев ласковые, теплые лучи солнца.

— Я его очень и очень люблю! У меня лучший папа в мире! — подтвердила Алиса.

— Вот… Так и где он, твой папа? Пойдем к нему? — предложила Надежда Артуровна.

Девочка опустила голову, и челка шоколадного цвета упала на глаза.

— Я сначала должна сделать одно дело. Я ищу одинокого человека, — снова повторила она. — У меня есть мама и папа. Еще есть бабушка и вторая бабушка. А у вас кто есть? — подняла на Надежду большие темные глаза Алиса.

Внезапно Надежда почувствовала неясную тревогу.

— А зачем тебе это знать?

— У вас нет детишек? — взмахнула ресницами девчушка. — Почему? — уточнила она.

— Нет и всё.

— А мужа? Как у моей мамы? — пояснила Алиса.

— Тоже нет. А зачем это тебе знать, деточка?

— А как вас зовут?

— Надежда Артуровна.

— Я нашла вас! — обняла ее девочка за колени. — Я сейчас! Не закрывайте дверь, пожалуйста! Я вернусь! Подождите! — И она стремительно ринулась вниз по лестнице с четвертого этажа.

Надежда еще какое-то время растерянно постояла в дверях, а затем решительно захлопнула дверь и пошла на кухню. Она резала себе салат, чтобы наконец поесть. Она даже приговаривала вслух:

— Витамины-витаминчики… Они необходимы организму, нельзя довольствоваться одними перекусами… Суп я варить точно не буду, даже сосиски мне не нужны. Сейчас покрошу зелень…

Звонок в дверь снова заставил Надежду прервать свою не очень увлекательную готовку. Вытерев руки о бумажное полотенце, она со вздохом отправилась снова открывать дверь.

На пороге возник тот же ребенок.

— Ты что-то забыла, детка?

Девочка на секунду смешалась, потом виновато улыбнулась и вынула из-за спины руку. Она крепко держала поперёк пузика мокрого грязного котенка. Тот беззвучно открывал розовую пасть.

— Вот!

— Господи! Что это?

— Не что, а кто, — поправил грамотный ребенок. — Это животное. Маленький кот. Вот, возьмите. Насовсем.

— Зачем ты мне его принесла?

— Чтобы вы его накормили и воспитали. Папа говорит, что одинокие люди всегда рады зверюшкам. Вы же одинокая? Вот вам котик. Он весь мокрый. Может простудиться и заболеть.

— Боже мой, деточка… — растерялась Надежда. — Я не готова взять на себя ответственность за этого заморыша…

Но она не успела закончить. Алиса положила котёнка перед дверью, повернулась и снова побежала по лестнице, но теперь уже вверх.

— Постой, постой… Алиса? Да, Алиса! Не все одинокие люди нуждаются в лишних проблемах! — крикнула Надежда. — Животных следует заводить разумно, а не вот так — с бухты-барахты! Где живет твой папа? Как его зовут?

Девочка на минутку остановилась и обернулась.

— Пётр Олегович его зовут. Он живет на первом этаже. — И она снова застучала туфельками по ступенькам.

Надежда присела на корточки перед несчастным грязным задохликом, похожим больше на мокрого крысёныша, чем на котёнка, и тяжело вздохнула:

— Пресвятая Дева, за что мне это? За какие мои провинности?

Котенок запищал и пополз по коврику, оставляя за собой грязь. Надя осторожно взяла его, он был совсем невесомый, и отнесла в ванную, положила в тазик. Она заметалась по квартире в поисках хоть какой-нибудь коробки. Вынула новые туфли, в коробку положила мягкую тряпочку, в роли которой выступила ее дорогая, брендовая кофточка.

Надежда опустила котика в раковину, заткнула ее пробкой и налила теплой воды.

— Не знаю, показан ли тебе шампунь для блеска волос, но другого у меня нет. Вроде дорогой и гипоаллергенный. Заодно и проверим…

Она взбила на котенке шампунь, стараясь не попасть в глазки, а потом аккуратно смыла под струей воды. Грязная вода с хлюпом уходила в сток. Вскоре вода с котенка пошла чистая. Котенок боролся за свою маленькую жизнь, как мог. Он махал крошечными лапками и жалобно мяукал.

Но Надя была непреклонна. Наконец она взяла свое полотенце и завернула в него малыша.

— Ну вот и всё. Банные процедуры закончены. Давай-ка я тебя немного под теплым феном посушу. Потерпишь еще капельку?

Загудел фен. Через минуту котенок распушился и стал словно облачко.

Надя решила познакомиться с ним поближе. Она подняла малыша и заглянула ему под хвост.

— Ну и кто мы? Мальчик или девочка? Нет… Ничего не понятно. Да и вообще какая мне разница? Я не могу тебя оставить у себя. Прости…

Она аккуратно опустила малыша в коробку.

«Покормить тебя же надо… — вспомнила она. — У меня ничего нет. Что едят кошки? Мышей… Уволь, малыш, я их боюсь. Нет, так дело не пойдет. А может, ты больной? Нужно вызвать врача, чтобы он тебя осмотрел и порекомендовал, чем тебя кормить».

Надежда метнулась к своему крутому и дорогому ноутбуку, нашла адрес ближайшей платной ветеринарной клиники и вызвала врача на дом.

Доктор, который прибыл минут через сорок, осмотрел кроху, повертел его из стороны в сторону, долго и нудно рассказывал ей о необходимых прививках и обследованиях на всевозможные инфекции, написал длиннющие рекомендации и рецепты.

Надя заплатила астрономическую сумму, доктор передал ей бумаги и закрыл за собой дверь.

Надежду ждала срочная работа. Котенком она займется позже, а сейчас нужно сдать горящие отчеты и подготовить финансовые документы, которые она обещала прислать непременно сегодня. Иначе ей на работе голову откусят…

Шли часы. Надежда совсем забыла о времени. Неожиданно ее словно что-то толкнуло. Она очнулась и побежала проведать котенка.

Обувная коробка стояла на табуретке. Котенок неподвижно лежал в ней и было непонятно, спит он или уже… Господи, ведь она его так и не покормила! Вот ведь!.. Так и доверяй ей живое существо!

Надежда посмотрела на часы. Нечего себе, уже одиннадцатый час! Магазин внизу, конечно, уже закрыт, он до девяти. Ну вот, даже молока малышу она не купила…

Надежда так разволновалась, что даже щеки у нее заалели. Нет, — решила она, — надо непременно что-то придумать. Но что? Ночь на дворе… Кажется, девочка говорила, что ее отец живет на первом этаже. Надо пойти к нему. В конце концов, должен же папаша нести ответственность за поступки своего ребенка? Ну за что ей такое наказание!

Стараясь не смотреть в сторону коробки с погибающей зверюшкой, она пригладила волосы, накинула на плечи вязаную кофточку и критически осмотрела себя в зеркале. Белая кофточка оттеняла алеющие щеки, глаза возбужденно блестели. Прямо в тапочках она вышла на лестничную площадку и стала спускаться, держась рукой за перила, так как в домашней обуви идти было как-то не очень привычно.

Нужно сказать, что Надежда жила в этом доме совсем недавно, несколько месяцев. Она снимала квартиру и привыкать к своему временному жилью вовсе не собиралась. Работа ее требовала постоянных разъездов и достаточно длительных командировок. Вся ее жизнь — это поезда, самолеты, гостиницы или съемное жилье. Прописана же она была с мамой в Санкт-Петербурге.

Этот дом находился в престижном районе, в парковой зоне. Двадцатиэтажная высотка, с двумя скоростными лифтами, большим зеркальным холлом, просторными квартирами с высокими потолками, по две на каждом этаже. В квартире две утепленные лоджии. Не квартира была у Надежды здесь, а мечта, Жаль, что, рано или поздно, ей придется съезжать.

На первом этаже Надежда остановилась около большого окна. Двор у них тоже был замечательный — с ухоженными клумбами и затейливыми детскими площадками. Здесь находились две квартиры. В какую позвонить? Сейчас уже поздно и зря тревожить людей очень не хочется. Ведь могут и не понять, что от них ей нужно в столь поздний час.

Вздохнув, она решительно нажала на звонок двери, находившейся по ее левую руку. Ладно, будь что будет! Громкая трель разорвала ночную тишину, но за дверью было тихо. Надежда нажала на кнопку звонка еще раз. И тут за дверью послышалось какое-то движение и она распахнулась.

Надежда на секунду опешила. Дверь ей открыл мужчина в инвалидном кресле. Мужчина был средних лет, синеглазый и черноволосый. На висках легкая седина. Крутые плечи обтягивала белоснежная футболка. Он улыбнулся, наверное, оценив ее растерянный вид.

— Чем обязан? — спросил он.

Надежда замялась.

— Добрый вечер, — сказала она. — То есть, извините, уже, наверное, ночь… Я ваша соседка с четвертого этажа, Надежда. Вы Пётр Олегович?

— Да. Чем могу быть полезен?

Надежда собралась.

— У меня к вам дело, — сказала она. — Дело неотложное. Требующее немедленного решения.

— Вот как? — Мужчина махнул рукой. — Прошу вас, проходите. Раз дело у вас неотложное, будем искать решение немедленно. — Он отъехал назад, пропуская ее в квартиру. — Проходите в гостиную, садитесь.

Надежда вошла в просторную комнату с очень скромной обстановкой. У окна стоял компьютерный стол с компьютером, у стены мягкий диван, журнальный столик, по бокам — два кресла. На стенах несколько симпатичных картин, явно кисти современных художников.

— Чай, кофе? Хотя, какой кофе на ночь глядя? Может, соку или воды?

Надежда отрицательно качнула головой.

— Я к вам по делу… — начала она.

Хозяин квартиры улыбнулся.

— Надеюсь, я вас не затопил?

— Нет, не затопили. Я по поводу вашей дочери. Ее ведь Алисой зовут?

Мужчина напрягся.

— Да, Алисой. А что случилось?

— Случилось то, что ваша Алиса подбросила мне котенка.

Брови Петра Олеговича удивленно поползли вверх.

— Котенка? Какого котенка? Где она его взяла?

— На помойке, наверное. Простите, я не поинтересовалась.

— Интересно девки пляшут…

Надежда пошла в наступление:

— Понимаете, она позвонила мне в дверь, поинтересовалась, одна ли я живу, и, услышав в ответ, что одна, тут же подкинула мне котенка. Типа, мне теперь будет не так одиноко.

— Вы не любите кошек?

— Послушайте, при чем тут «люблю — не люблю»? Я в вашем городе временно, в командировке. Квартира не моя, я ее арендую. Зачем мне кошка?

— Понимаю… А вы пытались Алисе объяснить, что так не делают?

— Объяснить? Да она тут же убежала! А котенок остался у меня. По-моему, это ваше дело объяснить вашему ребенку, что так поступать нельзя. Что мне теперь с ним делать? Мне даже накормить его нечем, все магазины уже закрыты. А если он умрет до утра? Я сама этого не переживу!

Пётр Олегович подъехал к дивану, около которого стояли костыли, подхватил их и выехал из комнаты, бросив на ходу:

— Простите, я на кухню. Чай заварю. А то тут без напитка не разберешься…

Надя пошла за ним на кухню.

— Вы разрешите, я вам помогу?

— Да, конечно. Правда, я уже привык всё делать сам. Но из женских рук вкуснее, вы не находите?

— Вам виднее, Пётр Олегович.

— Вы садитесь, Надя. Можно мне вас так называть?

— Да.

— Ну и прекрасно. Давайте вашу чашку. У меня и конфеты есть. — Он вынул из шкафчика коробку. — Вот, угощайтесь.

Надя улыбнулась и откусила шоколадную конфету.

Пётр Олегович сел рядом на стул. Костыли он прислонил к стенке.

— Скажите, Надя, а кто вы по профессии?

— Я аудитор.

— Вот как? Интересно. И чем именно вы занимаетесь?

— Всё как обычно. — Надежда взяла вторую конфету. — Проверяю бухгалтерскую отчётность организаций, соответствие юридических и хозяйственных документов. Ну вам это, наверное, кажется скучным? А вы что делаете?

— Я? Ну, если по-простому, я программист. Прикладной разработчик.

— А что это значит?

— Пишу программы и приложения.

— На фрилансе?

— Да, дома.

Надя допила чай и отставила чашку.

— Спасибо. Везет вам — дома работаете. А я мотаюсь бесконечно из города в город, из организации в организацию.

— Сочувствую, — улыбнулся Пётр Олегович. — Еще чайку?

— Нет, благодарю. На ночь много жидкости вредно. — Она встала. — Так как же решим с несчастным подкидышем?

— Сначала попробуем накормить.

— Если он еще жив…

— Не будем о плохом. — Пётр Олегович указал на холодильник. — Вас не затруднит поискать что-нибудь съедобное для зверька в моем холодильнике?

Надя открыла дверцу холодильника и заглянула в него.

— Курица вареная есть, — сказала она. — И полбутылки молока.

— Годится. Берите молоко и курицу.

— Целую курицу много.

— Ну, оторвите хохлатке ногу.

— А с виду вы человек кроткий.

Пётр Олегович засмеялся.

— А вы с юмором. Поможете добраться до лифта? Я возьму костыли, а то на коляске неудобно.

Когда лифт остановился на четвертом этаже, Надежда помогла Петру Олеговичу войти в квартиру. Первым делом они заглянули в коробку. Котенок шевельнулся и слабо пискнул.

— Живой! — сказали они хором.

Пётр Олегович огляделся.

— У вас микроволновка есть?

— Да, на кухне.

— Отлично. Молоко нужно подогреть. Надо, чтобы было чуть-чуть тепленькое.

Надежда налила молоко в блюдце. Микроволновка загудела и через 20 секунд выключилась.

— А теперь, Надя, капните себе на запястье. Капнули? Тёплое?

Надежда кивнула:

— В самый раз.

— Надо налить в блюдце. Если не станет пить, придется кормить из пипетки. У вас пипетка есть?

Надежда вопросительно посмотрела на соседа.

— Пипетка? Какая пипетка? Аптечная? Конечно, нет!

— И как вы только живете без аптечной пипетки? — усмехнулся Пётр Олегович. — Это же в домашнем деле незаменимая вещь.

— Буду знать.

Надежда налила молока, взяла котёныша в руку и макнула его мордочкой в блюдце.

— Пей, маленький.

Котенок дёрнул лапками, тоненько мяукнул и вдруг облизал розовым язычком мордочку.

— Давай-давай, — подбодрила его Надежда. — Хочешь жить — лакай из блюдца.

Котенок растопырил лапки и неумело и жадно начал работать язычком.

Пётр Олегович и Надя смотрели на него, как на какое-то чудо. Потом посмотрели друг на друга и засмеялись:

— Во даёт!

Котёнок, переваливаясь, отошел от блюдечка.

— Может, ему еще курицу дать? — спросила Надежда и оторвала кусочек от куриной ноги. — На, малыш, это вкусно.

Но котенок даже внимания не обратил на вареную дичь. Он был сыт и доволен.

Пётр Олегович погладил его между ушками.

— Надя, а вы обратили внимание, какой он красавец? Просто загляденье! Он кот или кошечка?

Надежда сказала:

— Я не разобрала. Кошачьи гениталии — не моя стихия.

— Я это уже понял. Интересно, сколько ему? Глазки уже открыты.

— Понятия не имею. Интересно, где Алиса его раздобыла?

— Обязательно спрошу. Нет, Надя, вы только посмотрите, какой он хорошенький! Лапки и грудка белые, сам темненький с рыжеватом отливом, и на спинке тоже белые пятнышки. Забавный какой.

Надя погладила малыша.

— Кис-кис… Так ты малыш или малышка? Чего молчишь? Я вот точно знаю, что трёхцветными бывают только кошки. Но они бывают и одноцветными, и двухцветными. Коты тоже, но трёхцветными — никогда.

— Говорят, их еще по морде можно различить. У кошек мордочка изящная, а у котов — квадратная. Такая, знаете ли, мордуленция…

Надя повертела котенка перед глазами.

— Сейчас не разберешь. Да ладно, жизнь покажет. Что же нам с тобой теперь делать, милёныш?

Пётр Олегович немного помолчал, а потом сказал:

— Ну, вы уже, конечно, поняли, что с кошкой мне не справится.

Надя кивнула.

— Поняла. Но может быть, ваша жена возьмет малыша? Всё-таки это ваша наследница его где-то приобрела.

Пётр Олегович промолчал. Надежда решила сменить тему.

— Вы давно живете в этом доме?

— Не очень. Купил квартиру, потому что здесь живет моя дочь.

— И ваша жена?

— Бывшая. За квартиру пришлось побороться. В этой квартире жила женщина с двумя детьми и не собиралась уезжать. Я переплатил за квартиру два миллиона и помог подобрать подходящий вариант в этом же районе. Главное, что квартира у меня на первом этаже, и в подъезде есть пандус. Знаете, я вам сразу скажу — если вы всё-таки вручите котенка Анастасии, моей бывшей, то она его возьмет, но потом обязательно выкинет. Это будет трагедия для Алисы.

Надя посмотрела на соседа, ему явно было не по себе. Он разволновался. Она поспешила успокоить его:

— Я ей кысу не отдам. Даю честное пионерское. С салютом. — Надежда подняла руку в пионерском приветствии.

Пётр Олегович улыбнулся.

— Я вижу, вы хороший человек, Наденька. — Он немного помолчал. — А мне вот не повезло в жизни. Автокатастрофа. Сел в инвалидное кресло. Сначала было очень тяжело и физически, и морально. Жить не хотелось. Только из-за Алиски и выжил. С женой чёрт-те что началось… Я же понимаю, что стал ей в тягость, кому нужен муж-инвалид? Она женщина молодая, шустрая, не долго была одна. Быстро нашла мне замену, потом еще одну, потом еще… Она ведь никогда не работала, ни одного дня. Сидела с дочкой да по магазинам целый день шарилась. Барахольщица жуткая, ни одной распродажи пропустить не могла. Деньги были, у меня же своя фирма. Я подал на развод, Анастасия упиралась до последнего, но всё-таки нас развели. Я передал ей квартиру, ту, что на двадцатом этаже, и себе купил тут же. Еще у меня есть загородный дом в Гурьевском районе. Я без Алиски не могу. Она ко мне каждый день забегает. Анастасия не возражает, ей до дочки дела мало, ее больше мужики интересуют. Я с дочкой много времени провожу.

— Книжки читаете?

— И книжки читаем, и кино смотрим. И на прогулки ходим. И даже в куклы играем. Она у меня частенько и на ночь остается. Мамочке нашей не до доченьки. Послушайте, Надя, что я всё о себе да о себе. Расскажите, кто вы, что вы? Мне же интересно тоже.

Надя мягко улыбнулась.

— У меня всё просто. Воспитывала меня мама. Живем мы с ней вдвоем. У нас квартира в Санкт-Петербурге. Не очень большая, но в самом центре, на Малой Конюшенной. Правда, улица очень людная, потому что теперь пешеходная. Вы бывали в Питере?

Пётр Олегович кивнул.

— Конечно, бывал. Часто. Но всё больше по рабочим делам.

— А вы знаете, почему улица называется Конюшенной?

— Нет. А почему?

— А там были императорские конюшни. Раньше улица ничего особенного собой не представляла. Дома, а между ними бульвар, его еще называли Мейендорфским, по имени одного барона. Но бульвар захирел, так как деревья почему-то на нем не приживались, и превратился просто в дорогу. На нашей улице есть Шведская церковь Святой Екатерины. Маленькую старую церковь сломали, а на ее месте поставили в 1865 году более вместительную. Сам император Александр II пожертвовал на нее аж пять тысяч рублей. Между прочим, по тем временам очень даже приличные деньги. А еще на нашей улице есть памятник Гоголю. В Москве тоже есть памятники Николаю Васильевичу — аж два. Но наш мне нравится больше. Он весь из бронзы, представляете, а постамент — гранитный, из целого монолита. Правда, Гоголь, как и московские, очень печальный. Стоит, грустно так смотрит на Казанский собор, скрестив руки на груди. Памятник внушительный, около шести метров. А еще возвратили на нашу улицу Метеорологический павильон. Раньше по нему узнавали погоду и время, на нем часы. Правда, говорят, что это копия, так как настоящий павильон увезли на Елагин остров где-то в тридцатых годах, и он был там разрушен.

— Как замечательно вы рассказываете. Вы, наверное, очень любите свой город.

— Да, очень. Я не представляю другого места, где могла бы жить. Я могу рассказывать о Питере бесконечно.

— А где вы учились?

— Как все, в школе. Потом окончила с красным дипломом университет, экономический факультет. Второе образование у меня юридическое. Я кандидат экономических наук. Что касается личной жизни… Конечно, у меня были увлечения, куда же без них… Но семью я не создала.

— Расскажите.

— Да что рассказывать… Встречалась с одним два года. Он профессор, я аспирантка. Любовь-морковь… Я дурочка совсем была, верила каждому его слову, смотрела как на божество. Он говорил, что разведен, что есть дети, но жена не разрешает с ними встречаться, настраивает против него. Я его жалела. А всё оказалось враками. Вскоре вернулась его женушка с детьми из Лондона, и он сразу забыл про меня. Вот такая примитивная история. Банальная. Но прививку я хорошую получила, на мужчин смотрю с опаской. Стала холодной, как снежная баба. Знаете, такой ледяной снеговик… Не хочу больше боли и душевных метаний. Одной спокойнее.

Они помолчали. Наконец Пётр Олегович сказал:

— Ну, мне, наверное, пора. — Он посмотрел на часы. — Мама дорогая, уже три часа ночи. А нам завтра, то есть уже сегодня, работать. Бегом в кроватки.

Надежда встала.

— Я вас провожу.

Она довела гостя до лифта, спустилась с ним на первый этаж и помогла открыть дверь в квартиру. Он повернулся к ней и сказал:

— Не хочется вас расстраивать, но малыша нужно кормить каждые четыре часа.

— Это сообщение вы мне на сладкое приберегли? Я же работаю, у меня не получится…

— Ну, не переживайте, как-нибудь пристроитесь с кормежкой. Да это и ненадолго. Кошки растут быстро. До свидания, Наденька, надеюсь, еще увидимся.

Он закрыл дверь квартиры, а Надя пошла к лифту.

Надежда поставила будильник и свернулась калачиком на диване, накрывшись клетчатым пледом. Рядом в коробке на стуле возился, попискивая, котёнок. До утра она еще два раза спускала его на пол и наблюдала, как он розовым крошечным язычком лакал молоко, а потом прудил лужицы.

«Что же мне с тобой делать?» — думала Надежда. Сон не шел, в глаза словно спички вставили. Она лежала и смотрела в окно, за которым стало гораздо светлее — рассвет вступал в свои права. Ничего дельного не приходило ей в голову, как она ни мучилась. «Ой, ладно! — решила она наконец. — Может, что-нибудь путное и придет в голову…»

Неожиданно она провалилась в глубокий сон, из которого ее вырвал резкий настойчивый звонок в дверь.

Она присела на кровати и схватилась за голову. Спать хотелось смертельно. «И кого это черти принесли в такую рань? Ну вас к дьяволу, не буду открывать дверь!» — приняла она решение и снова рухнула на подушку.

Звонок трезвонил безостановочно, словно утренний посетитель знал, что она дома, и хотел достать ее во что бы-то ни стало.

Проклиная весь белый свет, Надежда нашарила тапочки, накинула халат и зашмурыгала к входной двери. Повозившись с замком, она распахнула ее и увидела паренька в фирменном комбинезоне и бейсболке.

— Добрый день! — заулыбался привычно курьер. — Доставочку примете?

Надежда непонимающе уставилась на него.

— Какую доставочку? Я ничего не заказывала.

Курьер деловито развернул свою тетрадку.

— Вы не заказывали, значит, вам заказали. Вот ваш адрес, — показал ей квитанцию, — ваш дом, ваша квартира. Получите и распишитесь. Извините, мне некогда препираться, у меня заказов куча.

Надя тупо уставилась в квитанцию, пытаясь понять, что в ней написано. Но не поняла.

— Ладно, — сказала одна. — Где у вас тут крестик поставить?

Курьер ткнул пальцем в нижнюю строчку, Надя поставила свою подпись и приняла в руки огромную коробку. «Хорошо бы не бомба», — подумала она, ногой захлопывая дверь.

Она внесла посылку в комнату и поставила на кровать. Тут ее взгляд упал на обувную коробку, в которой возился пушистик.

— Погоди чуток, — сказала она ему. — Сейчас посмотрим, что в этой коробке, и, если не взорвемся, я сбегаю тебе за молоком.

Надя принесла из кухни нож и разрезала скотч, которым была оклеена коробка. Заглянув в нее, она опешила — коробка была под завязку набита кошачьим кормом и баночками с витаминами для гармоничного развития кошачьих малышей. Еще в ней находились пухочёска, разные мисочки для трапезы, шампунь и бальзам, кошачьи игрушки, лоток с наполнителем, складной домик для резвых игр и даже мягкая лежаночка для полуденного отдыха.

— Мама дорогая… — протянула Надежда. — И от кого такая благотворительность? Зачем мне всё это? Я же ничего не решила с котенком…

Она отыскала в коробке пакетик с влажным кормом, выложила его в новую тарелочку и поставила перед малышом.

— Давай ешь, — сказала она. — Некогда мне с тобой возиться. Молока попозже куплю, сейчас не до тебя.

Словно ее услышав, котенок ткнулся мордочкой в корм и начал осторожно есть.

— Ну, вот и славно, — обрадовалась Надежда. — Ты лопай, а мне пора на работу собираться. Вечером будем учиться ходить на горшок.

Но не успела она заскочить в ванную, как в дверь снова позвонили.

— Нет, у меня точно сегодня с утра день открытых дверей! Кого еще намело? — скрипнула нечищенными зубами Надежда и, держа в руке зубную щетку, на которую она не успела выдавить пасту, опять отправилась в прихожую.

За дверью стояла Алиса.

— Здравствуйте, Надежда Артуровна! — вежливо поздоровался ребенок. — Я сегодня в школу не пойду, мама сказала, что у меня какие-то желёзки увеличены и я могу заболеть. А можно посмотреть на котика? Я очень соскучилась по Лучику, мне даже ночью снилось, что я его глажу по спинке. — И девочка рукой показала, как она ночью гладила воображаемого котенка.

— Конечно, заходи, — отступила на шаг Надежда, приглашая девочку зайти. — А почему Лучик?

— А кто? — удивилась Алиса. — Он мне еще в прошлый раз сказал, что его так зовут. Его так мама-кошка называла.

— Да? — Надежда постаралась не показать удивления. — Ну, если его мама так называла… То конечно. В принципе, какая разница — Лучик или Мячик… Ты позволишь мне зубы почистить? — Надя махнула зубной щеткой. — Я на работу спешу. А котенок в комнате, в коробке. — И она скрылась в ванной.

Когда она вошла в комнату, то сразу же услышала воркование:

— Какой ты у меня маленький, какой пушистенький, какой славненький… Ты самый-самый лучший на всем белом свете котик, и пузико у тебя такое толстенькое… Ты мой любимый… Дай-ка я тебя поцелую…

Девочка держала его в одной руке, гладила другой и еще пыталась чмокнуть в нос.

Надя решительно вынула малыша из ее рук и положила в коробку.

— С котятами так нельзя, — строго сказала она. — Это не живая игрушка. Нельзя их тискать, ты можешь малышу что-нибудь повредить. Видишь, какой маленький и слабенький. И тем более целовать. А вдруг у него глисты? Ведь ты притащила мне его с улицы.

Девочка захлопала длинными ресницами и заныла:

— Надежда Артуровна, я больше не буду. Я не хотела… Я только хотела… Я хотела его пожалеть…

— Хотела, не хотела… — Надежда была строга. — Котенок — зверюшка хрупкая, надавишь посильнее, тут он и погибнет.

Глаза девочки наполнились слезами.

— Я больше не буду…

Надежда поняла, что с воспитанием пора завязывать, а то девчонка разрыдается.

— Не плачь. Я тебе всё правильно сказала. Ты девочка уже большая, всё сама хорошо понимаешь и обижать Лучика не будешь. Ведь не будешь?

Алиса шмыгнула носом и кивнула.

— Не буду. Я большая.

— Вот и хорошо. А сейчас мы с тобой чаю попьём. Будешь чай? С конфеткой?

Они отправились на кухню. Надя помогла Алиске влезть на высокий стул, налила ей чай в чашку и положила перед ней конфету.

— Тебе мама разрешает есть шоколадные конфеты?

— Да. Только немного.

— Тебе не горячо? Хочешь я долью в чашечку кипяченой воды?

Девочка кивнула, и Надя налила ей в чашку воды, чтобы ребенок не обжегся.

— А что Лучик ест? — спросила девочка, разворачивая фантик конфеты «Красная Шапочка».

— Молоко пьет. А сейчас попробовал впервые кошачий корм. Знаешь, сегодня до тебя ко мне курьер приходил и притащил мне коробку со всякой кошачьей всячиной.

— Это мой папа прислал.

Надя удивленно посмотрела на нее.

— Твой папа? Откуда ты знаешь?

— А я ему утром звонила, и он мне рассказал. Правда, перед этим немного поругал, что я вам без спроса Лучика принесла. У меня папа очень-очень хороший, я его ужасно люблю. Он у меня герой.

— Герой?

— Да. Он совершает героические поступки. Так одна тётя сказала. У него прошлым летом один мальчик дома жил. Папа сказал, что у мальчика нет родителей. Мальчик очень болел. Папа оплатил ему операцию. Мальчик, его Антон зовут, стал совсем здоровый. Папа отправил его в санаторий. Он сейчас в детском доме живет. Папа его навещает и всем ребятам привозит подарки. Правда, сейчас он не может сам ездить… Он директор капара… карпаранции и даже входит в список хорест. Нет, фогос…

— Форбс? — улыбнулась Надежда. — Да, твой папа очень хороший.

— И мама у меня тоже хорошая, только она очень нервная. Поэтому она всё время сердится и времени у нее мало, она очень занята.

— И чем же она занимается?

— Я не знаю. Но всегда, когда я ее прошу почитать мне книжку или поиграть со мной, она отвечает: «Я сейчас не могу, я очень занята». И она не позволит мне Лучика взять, потому что от кошаков аллергия. От всех волосатых животных в доме аллергия, так мама говорит. Поэтому у нас дома никто не водится — ни попугайчики, ни хомячки, никто… А я хочу и кошку, и щенка.

— И за собакой, и за кошкой, да и за хомяком надо ухаживать. Они как маленькие дети — их нужно правильно кормить, гулять с ними, заниматься, водить к врачам. Ты еще маленькая, вот подрастешь и заведешь себе кучу хвостатых друзей, хорошо?

— Да. И папа так говорит. Надежда Артуровна, а можно я к вам буду приходить играть с Лучиком?

— Конечно, можно. Только у мамы нужно спросить разрешение.

— Мама не разрешит.

— Это почему?

— Я знаю. От нее все плачут.

— Кто эти «все»?

— Клавдия Ивановна плакала, Марина, Ольга Алексеевна… И Полина тоже. А недавно плакала Нина Петровна.

— Кто эти тёти?

— Мои няни. Они приходят, а потом уходят от нас. А в Нину Петровну мама запулила тарелкой и попала ей по ноге. Я видела, Нина Петровна плакала. А Полина даже хотела на маму в суд подать, я слышала.

Надежда покачала головой.

— Ничего себе… Слушай, а мама знает, что ты здесь, у меня?

— Кажется… А у вас есть мама и папа? — перевела разговор Алиса.

— Папу я своего не видела ни разу, он очень рано ушел…

— На небо?

— Да… А мама моя, Галина Николаевна, живет далеко, в городе, в котором я родилась.

— А где ваш город?

— Ты можешь говорить мне «ты», — разрешила Надежда. — Я с мамой живу в Санкт-Петербурге, но на разных квартирах. У мамы…

— Сердитый характер? — догадалась Алиса.

— Да, наверное, это так. Но она моя мама, и я люблю ее, какой бы она ни была. А здесь я квартиру снимаю.

— Я тоже свою люблю! — заулыбалась Алиса. — А ты хорошая!

— Спасибо, ты тоже.

— Давай дружить? Ты, я и Лучик!

— А у тебя нет подружек… твоего возраста?

— Нет… — опустила голову Алиса. — Мама не разрешает. Я от них плохого наберусь, но вы… ты мне тоже подходишь.

— Спасибо, конечно… — Надежда погладила малышку по волосам.

Алиса прильнула к ней, сердце Надежды сжалось.

— Алиса, я хочу тебе сразу же сказать, ты не должна привязываться сильно ко мне и… Лучику. Дело в том, что я здесь ненадолго, я уеду через шесть месяцев.

— Навсегда? — ахнула Алиса.

— Зависит от моей работы. Возможно, когда-нибудь еще попаду сюда, может быть, нет.

— У тебя плохая работа, — насупилась девочка.

— Да? Не знаю, меня всё устраивает. Поэтому, если ты хочешь Лучика, то бери его сейчас. Иначе я его увезу.

Алиса обхватила ее маленькими руками.

— Мне будет больно расставаться с Лучиком, но ты хорошая, и я тебе его подарила. Я же его принесла, чтобы ты не была одна. И мне теперь тепло.

— Тепло, милая?

— Да! Ведь ты больше не говоришь, что отдашь его, — ответила Алиса. — Если бы я…

Но дальше Надежда не дослушала, так как снова прозвучал требовательный дверной звонок. Она встала и молча открыла дверь.

На пороге возникли две женщины. Одна немолодая, просто одетая, взволнованная. А вторая — кинодива. В худшем исполнении. Высокая, худая, с темными и длинными волосами, Лицо красотки явно было знакомо со всеми ухищрениями современной косметологии, и главное, что ее выдавало — это губы уточкой, как у кряквы, и широченные брови, как у Брежнева. Одна из миллиона дурёх, которые не понимают, что такое настоящая красота, а делают из себя жутковатые копии похожих друг на друга кикимор. Верный признак, что у дамочки со вкусом не всё в порядке. Взглядом она хотела Надежду испепелить.

— Мама, мама, смотри какой котик! Его Лучик зовут! — выглянула из-за Надежды Алиса, протягивая к матери котенка.

— О боже! Алиса, немедленно брось эту… эту крысу! Как ты посмела уйти к незнакомой женщине? Одна, в чужую квартиру? Без спроса? А тебя, — повернулась она к своей спутнице, — я лишу месячного оклада! Плохо следишь за ребенком!

Алиса заплакала. Надежда взяла у нее котенка.

Мать схватила Алису за руку и потащила к лифту.

— Извините… — прошептала няня и кинулась вслед за хозяйкой.

Плач Алисы еще долго стоял в ушах Надежды. Она пошла на кухню и машинально налила себе уже остывшего чаю.

— Кошмар какой. Вот коза драная! И кто только ей дал право так говорить со мной? Довела ребенка до слез, — шипела она, пытаясь успокоиться. — А я ведь предполагала, что так и будет! Сходятся, расходятся, за ребенком не следят, а виновата я!

Посмотрев на часы, она вздрогнула, наскоро причесалась, оделась, схватила сумочку и телефон и побежала на работу.

День пролетел, как сон пустой. Работа, работа и еще раз работа. Разбитая и без сил Надежда вернулась домой и рухнула на диван, вытянув усталые ноги. Но не прошло и десяти минут, как ее снова потревожили. Надежда открыла дверь. И сразу увидела огромный букет.

Пётр Олегович протянул ей розы.

— Прошу извинить меня за непрошеный визит.

Надя устало улыбнулась.

— Ну что вы… Проходите, пожалуйста.

Тяжело опираясь на костыли, сосед вошел в комнату и опустился в кресло.

— Я пришел попросить прощения. За дочку и за жену. За бывшую жену, — поправился он. Мне всё Алискина няня, Нина Петровна, рассказала. К вам приходила моя жена, вела себя по отношению к вам по-хамски. Больше этого не повторится, я вам обещаю. Алиса может приходить к Лучику?

— Теперь я понимаю, в кого дочка, — усмехнулась Надежда. Она налила в вазу воду и поставила цветы. — Конечно, я разрешу малышке всё что угодно, но вы уж там договоритесь с вашей женой…

— С бывшей женой.

— С мамой Алисы, — улыбнулась Надежда.

— Мы всё решим.

Возникла небольшая пауза.

— Может быть, вина? — предложила Надежда. — Французского?

Пётр Олегович тяжело поднялся и взял костыли.

— Нет, спасибо. Я пойду.

Надежда заметила, что он двигается, как ей показалось, уже более уверенно.

— Простите, Пётр Олегович, — сказала она. — Мне кажется или действительно у вас с ногами произошло улучшение?

— Вы заметили? — улыбнулся он. — Да, мои тренировки дают плоды. Я ведь каждый день на тренажерах. Скажите, Надя, а вы в Калининграде впервые?

— Когда-то в детстве была… Можно сказать, что впервые.

— Тогда я приглашаю вас на экскурсию. Дайте мне шанс оставить о нас с дочкой хорошие воспоминания.

Надя улыбнулась и кивнула.

— Договорились. В это воскресенье я свободна.

В Калининграде было на что посмотреть. Взять хотя бы Музей янтаря. Его открыли не так уж давно — в конце семидесятых — начале восьмидесятых годов прошлого века. Одно его месторасположение приводит в восторг. Музей находится на берегу озера в крепостной башне середины XIX века, в центре города. В этом музее окаменевшая смола древних хвойных деревьев, которые росли и качались под ветром, наверное, более сорока миллионов лет назад, вот эта самая каменная смола — янтарь, — царь и бог. Чего тут только нет! И редчайшие образцы янтаря с включениями остатков животных — мушек, жучков и комариков, и растительных организмов, попавших десятки миллионов лет назад в некогда жидкую и вязкую смолу, и огромный камень весом около пяти килограммов. А какие украшения из янтаря! У Надежды просто глаза разбежались. Музейные помещения словно наполнены солнечным светом, который впитал в себе этот поистине божественный камень. Пётр Олегович купил в магазине музея потрясающего янтарного ангела и преподнес его Надежде.

Зашли они и в Музей Мирового океана. Здесь находится уникальная в своем роде Набережная исторического флота с разнообразными судами. Надежда «прилипла» к потрясающим морским аквариумам и витринам с коллекциями кораллов, раковин морских моллюсков. Обошла вокруг белого гигантского скелета кашалота. В этом интерактивном музее они погрузились в исследования морского дня, налюбовались морскими обитателями, а потом побывали на настоящей подлодке. В этот музей они прихватили и Алису, которая была просто в восторге от увиденного.

Забрели они и в Ботанический сад, посетили оранжереи, сходили в зоопарк. Конечно, Алиска уже не раз бывала в Зоологическом саду, но она была счастлива вновь увидеть животных, собранных со всего земного шара.

Петра Олеговича в инвалидной коляске возил его помощник, а в большом джипе за рулем находился личный шофер Петра Олеговича — Алексей.

Шло время. Пролетели два месяца. Надежда и Пётр не расставались. Пётр окончательно встал на ноги, но ходил еще осторожно, с палочкой. Он дарил ей подарки, цветы, окружал всяческим вниманием. Если позволяла капризная калиниградская погода, они катались на его яхте, ходили в рестораны и, спасаясь от дождя, пили замечательный кофе с восхитительными пирожными в кофейнях, проводили божественные ночи вдвоем. Они упивались своим счастьем, им не хотелось думать ни о чем плохом, тем более о будущем.

Пару раз Надя видела Анастасию с ее нынешним бойфрендом Вениамином, когда она с Петром забирали Алису на очередную прогулку. Но и Надежда, и бывшая жена Петра делали вид, что не замечают друг друга.

Как-то раз к Надежде в дверь позвонила домработница Анастасии Нина Петровна. Надежда открыла дверь, и пожилая женщина бросилась ей на грудь, обливаясь слезами:

— Горе-то какое! Надежда Артуровна! Несчастье!

— Господи, что случилось? — испугалась Надежда.

— Пётр Олегович и Вениамин, не знаю его отчества, подрались, избили друг друга…

Перед глазами Надежды вспыхнула жуткая картина. Пышущий здоровьем тупомордый кретин и Пётр, ее Пётр, у которого еще не всё в порядке с ногами, схватились врукопашную.

Надя сорвалась с места.

Няня ее остановила:

— Постойте, Наденька! Их там уже нет. И полиция была, и «скорая», — сказала Нина Петровна.

— А где… А куда… Где Анастасия? — не знала, что делать Надежда.

— Анастасия, Наденька, сейчас с Алисой. Полиция возбуждает дело о насилии над ребенком.

Надя похолодела.

— К-каким насилием?

— Венька ударил девочку.

— Боже мой! Какой кошмар! За что?

— Он, видите ли, вышел из себя. Алиска не очень-то привечает этого Вениамина. Девочка его сторонилась и старалась не общаться. А тут она взяла фломастеры и стала рисовать божью коровку с черными точками, но не красного цвета, а зеленого. Этот дуролом подошел к ней, посмотрел на рисунок и заявил, что зеленых божьих коровок не бывает. Алиска ответила, что любит этих жучков и всё про них знает. Знает, что они бывают и желтенькие, и красные, и даже белые, но это ее собственная божья коровка, и она зеленая. Венька захохотал и сказал: «Ты недоразвитая! Жук не может быть зеленым, он не трава! Давай, перекрашивай!» Короче, прицепился к девчонке, гад! Ну, Алиска, долго не раздумывая, схватила зеленый фломастер и начиркала ему на руке. Тот вызверился и отвесил ей леща, то есть подзатыльник. Алиска заплакала — больно ведь и обидно! А этот недоумок стоит над ребенком и ржет, как конь, радуется. Пётр Олегович услышал плач дочки, пришел в комнату и пустил в ход свою палку — огрел мерзавца что было силы, да не один раз. Вот они и схватились… Я-то всё видела, тоже на крик Алиски прибежала, я и полицию вызвала. И «скорую». Та их обоих и увезла.

— Я сейчас же поеду к нему! — сразу же вызвалась Надя. — Адрес дайте, пожалуйста.

— Не торопитесь. Сегодня сказали — не тревожить. Завтра навестите! — остановила ее Нина Петровна.

Понятно, что ночь Надя провела неспокойно. Весь день она моталась по рабочим делам, а к вечеру заехала в больницу. Первой, с кем она столкнулась, была Анастасия, выходящая из ВИП-палаты. Ясно, что встреча была неприятна для обеих, но они держали хорошую мину при плохой игре.

Анастасия скривила свои толстенные губы:

— Ты, соседушка… Что припёрлась? Заботу проявлять? Присосалась к моему мужу, как клещ. Небось только деньги его и нужны, даже калекой не побрезговала… Ты думаешь, что Петя тебя любит? Да он… однолюб и всю жизнь меня любил и будет любить. Меня и дочку нашу. Он с тобой побалуется и бросит. Не ты первая, не ты последняя, так бывало, и не раз. Петенька мой — ходок по женской части известный, не обольщайся. Я тебя по дружбе предупреждаю — с Петей тебе ловить нечего — поматросит и бросит. Семья для него всё. Прощай. Не теряй зря время, уйдет — не воротишь… — Она взмахнула маленькой сумочкой на длинном ремешке, манерно повесила ее на плечо и, демонстративно покачивая бедрами, двинулась к выходу по длинному больничному коридору.

Надежда посмотрела Анастасии вслед и открыла дверь в палату спецотделения.

Петр выглядел очень довольным, несмотря на разбитое лицо и руку в повязке.

— Привет. Ты как?

Пётр улыбнулся разбитыми губами и поморщился от боли.

— Ничего. Даже хорошо. Сегодня счастливый день. Анастасия решила жить в Майами, не затягивая процесс. Она попыталась шантажировать меня Алисой, но я сказал, что подам в суд на нее и ее сожителя. А если они будут под следствием, то Майами и белый морской песочек накроется медным тазом. А мой ребенок ни дня больше не останется в доме, где он подвергается насилию. Мы пришли с Анастасией к общему знаменателю. Она передает Алису под мою полную опеку до поры, когда ребенок сам может выбрать, с кем из родителей ему жить. А я дал ей очень приличные отступные, на которые она может безбедно жить.

Надежда села на стул рядом с его кроватью.

— Петя, послушай. У меня закончилась командировка. Я возвращаюсь в Санкт-Петербург. Пётр помолчал. Потом сказал:

— А день так хорошо начинался…

Надежда продолжила:

— Ты должен меня понять. Это же работа. Меня ждет новое задание. Меня уже ждут на новом месте. Дома я получу командировочные — и снова в путь. Ну, что ты молчишь?

Пётр разжал губы:

— А что я могу тебе сказать? Ты уже всё решила. Но мне кажется, что еще должна хорошенько подумать. Обещаешь мне?

— Что должна: подумать?

— Да. И ты знаешь, какой ответ я хочу услышать.

Надежда улыбнулась и встала.

— Конечно, я подумаю. Но сейчас мне уже пора. Не сердись. — Она легонько прикоснулась губами к его губам. Пошла, взялась за ручку двери и обернулась к Петру. — Я очень-очень хорошо подумаю, Петя, обещаю…

Надя вышла и плотно прикрыла за собой дверь.

Рейс Надежды был утренний, и уже с вечера она начала собирать чемодан и сумку. Для Лучика она приобрела заранее и ветеринарное заключение, и билет, и комфортную переноску. Но не успела она собрать и половину вещей, как раздался звонок в дверь.

Алиска ворвалась в квартиру, как вихрь и бросилась к котенку. За ней вошла Нина Петровна.

Алиска целовала и прижимала к себе пушистый комочек, приговаривая:

— Как же я без тебя, кисонька моя? Кис-кис! Надя, не уезжай! Пожалуйста!.. — Слёзки, словно горошинки, катились по ее щечкам.

— Девочка моя, ну ты же понимаешь, что рано или поздно это бы случилось. Я предупреждала тебя. Мне надо домой. У меня работа. — Надя присела на корточки около девочки. — Ты не расстраивайся. Ведь ты приедешь ко мне в гости, да?

Девочка кивнула.

— Ну, вот Ты приедешь, а мы с Лучиком будем тебя ждать. Ты уже большая девочка, всё должна понимать. Мы ведь расстаемся не на всегда. Ты будешь приезжать ко мне в Питер, мы с тобой будем гулять, кататься по Неве и каналам на пароходике, я тебе покажу много-много интересного. Не огорчайся так. — Она вытерла девочке слёзы. — Больше не будешь плакать?

Алиса тяжело вздохнула и кивнула.

— Ну, вот и хорошо. — Надя встала. — Давайте прощаться. — Она протянула девочке листочек. — Вот мой номер телефона, звони хоть каждый день. — Она повернулась к няне. — Спасибо вам, Нина Петровна, за Алису.

Они обнялись. Алиса подарила Наде свои рисунки.

Гости вышли за порог, а Надежда продолжила сборы. Но через некоторое время в дверь снова позвонили. На пороге стоял Пётр.

— Добрый вечер. Можно зайти?

— Конечно. — Надя отступила, пропуская гостя. — Проходи. Я собираюсь, но сейчас поставлю чайник. У меня есть печенье.

— Подожди с чаем. У меня важный разговор…

Пётр вытащил из кармана бархатную коробочку и открыл ее. На золотом ободке блеснул яркий бриллиант.

— Выходи за меня замуж.

Надя молчала.

Пётр попытался прервать ее молчание.

— Что ты молчишь? Тебе нечего мне сказать?

Надя подняла на него глаза.

— Петя, спасибо. Я очень тронута. Честное слово, мне очень приятно, но…

Она снова замолчала.

— Что «но»? — занервничал Пётр.

— Ты только пойми меня правильно. Я тебя люблю. Да! Я тебя люблю. Но обстоятельства сейчас таковы, что я не могу сразу ответить тебе согласием. Может быть, позже, но не сейчас.

— Почему не сейчас? У тебя со мной был просто очередной романчик в командировке?

— Зачем ты так? Ты не должен обижаться. У меня много проблем. Работа, мама в Питере… Я не могу так сразу обнадежить тебя, что всё брошу и останусь в Калининграде.

— Ты не хочешь быть моей женой, потому что я инвалид. Но, Надя, я богатый инвалид, за это мне многое прощается.

— Не говори пошлости. Постарайся меня понять. Ну, пожалуйста, Петя. Я разберусь в своих чувствах и обязательно дам тебе ответ. Твое предложение очень неожиданное, но я должна подумать. Я дам тебе продуманный ответ, окончательный, а не с бухты-барахты. Сейчас в тебе говорят эмоции, но ты успокойся. И ты поймешь меня.

Пётр закрыл коробочку и положил в карман.

— Я всё понял. Прости.

— За что ты просишь прощения? Наш разговор не окончен.

— Жизнь покажет, Надя. Она всё расставит по своим местам. Позволь, я завтра отвезу тебя в аэропорт.

— Да, конечно! Петенька, не сердись! — И Надя поцеловала Петра, закрывая за ним дверь.

Прошло шесть месяцев.

Наде повезло, все эти полгода она работала в Питере, жила дома. А сейчас она ехала на работу, так как на горизонте маячила новая командировка.

Она постучала в дверь начальника и, получив ответ, вошла в его кабинет.

Борис Михайлович, солидный мужчина лет пятидесяти, приветливо улыбнулся, увидев ее:

— А-а, Надежда Артуровна!.. Заходи-заходи…

— Вы просили зайти, Борис Михайлович?

— Да, тут такое дело… — Начальник стал перебирать бумаги, которыми был завален его стол.

Надежда сказала:

— Да не тяните, Борис Михайлович! Куда мне лететь в этот раз? На Марс?

Начальник смешался.

— Ну, что вы! Какой Марс? Гораздо ближе… Гораздо ближе… — Он продолжал рыться в бумагах. Наконец вытащил какой-то листок.

— Вот… Замечательное место. Якутия.

Надежда вытаращила на него глаза.

— В Якутию в марте? Нет, Борис Михайлович, я не Снегурочка. Я там околею.

Начальник даже привстал со стула и перешел на «ты».

— Да ты не представляешь, как там здорово! Экзотика! Олени, упряжки, меха, якутские алмазы…

— Какие алмазы, Борис Михайлович? Какие упряжки с оленями в мехах? Я не поеду.

— Надежда, прошу тебя, не отказывайся, ведь ты всегда меня выручала.

— Не в этот раз, Борис Михайлович. — Надежда замолчала, словно приняла какое-то важное решение. — Я увольняюсь.

Начальник аж подскочил.

— Ты это брось, Надежда! Что это за «увольняюсь»? По какой причине? — Он сменил тон. — Ну, не хочешь ехать в Якутию, чёрт с ней, с этой Якутией. Гаврилова пошлю. Ему всё равно, куда ехать, лишь бы подальше от тёщи и детей.

— Вы не имеете права мне отказывать. Я сейчас напишу заявление… — сказала Надежда и взяла со стола начальника лист бумаги и ручку. — И через две недели буду свободна. — Она принялась писать.

Начальник встал и заходил по кабинету.

— Нет, ты послушай! Послушай меня… — Он попытался отобрать у Надежды бумагу.

Та отодвинулась и продолжила свое дело.

— Надя, не пори горячку. Ты теряешь приличную работу, приличную зарплату…

— Приличную работу? Да я дома не бываю! Приезжаю, как в гости. А у меня старенькая мама. Я кота воспитываю.

— Кота? — растерялся Борис Михайлович. — При чем тут твой кот? Ну хочешь, я тебе зарплату повышу? Хочешь, Надежда?

— Ничего я не хочу, Борис Михайлович. Я устала. Понимаете, ус-та-ла. Любой крепкий механизм рано или поздно выходит из строя, изнашивается. Вот и я износилась. Сил моих больше нет по полгода по вашим якутскам мотаться, жить в казенных номерах и питаться в задрипанных столовках. У меня своя жизнь есть, свои планы. Я хоть наёмная сила, но право имею. Свободу попугаям! — И она поставила на заявлении подпись и число.

Не говоря ни слова, начальник взял свою ручку и подписал заявление.

— Скатертью дорога, Надежда Артуровна. Но учти, если передумаешь, я тебя возьму обратно без испытательного срока. Отнеси в отдел кадров.

Надежда улыбнулась.

— Спасибо, Борис Михайлович! Вы настоящий мачо.

Надежда не хотела сразу искать новую работу. Она занималась домом, мамой, ремонтом в квартире, подрабатывала репетитором — им с мамой хватало. Шли дни, месяцы. Наступила зима. И тут Надежда приняла решение. Она объявила маме, что взяла путевку в санаторий и уедет на две недели — подышать свежим воздухом, полепить снеговиков.

— Ну надо, так надо, доченька, — обрадовалась мама. — Давненько ты не отдыхала. Свитер теплый не забудь и мазь лыжную. Лыжи-то, наверное, в санатории на прокат взять можно? А вот мазь наверняка нет.

— Ну, конечно, мама. Не волнуйся. И свитер возьму, который ты мне связала, и теплые носки из собачьей шерсти.

Мама довольно улыбнулась.

Вечером, у себя дома, Надежда складывала вещи в чемодан. Рядом на компьютерном столе сидел Лучик — толстый пушистый котяра.

— Ну, что, мой дорогой? Полетим с тобой в Калининград? Ты, конечно, круглая морда, раздобрел, заматерел и обнаглел. Избаловала я тебя на свою голову, ты совсем от рук отбился. Ты не мышелов, ты — диванная подушка. Посмотри на себя: брюхо по полу волочится, ножки до пола не достают. Под хвостом вылизать не можешь — брюхо круглое мешает. Ну, ничего. Сейчас мы с тобой отправимся в путешествие. Ты ведь давненько на родине не был. Вспомнишь родную помойку, будешь ценить мою заботу. А то опять все углы ободрал, мерзавец, а я ведь только обои свежие поклеила и классную когтеточку тебе купила. Посмотри-посмотри, что ты наделал, негодник! Ты небось и в переноску не влезешь. Ну, смотри, положу тебя в рюкзак и сдам в багаж. Будешь знать!

Надя купила авиабилет по сумасшедшей цене, но ей обещали размещение кота в переноске вместе с ней в салоне. Оно и понятно, конец декабря, все летели встречать Новый год.

Надежда волновалась: уместен ли ее приезд? Она не видела Петра и Алису полгода. За это время много воды могло утечь, многое измениться. Но она твёрдо решила ехать и гнала сомнения прочь.

Место ее оказалось в первом ряду, там всегда много места для ног. Под ноги Надя и поставила переноску, в которой возился и сопел ее многострадальный кот.

— Ну, ну, дружок! — прошептала она ему, устраивая удобнее переноску. — Немножко потерпи, скоро будем на месте.

Кот ничего не ответил. Он был возмущен.

Взревели моторы, Надя пристегнулась, самолет качнулся, начал разгоняться, и через мгновение Надежда поняла, что она уже в полёте. Чтобы время прошло быстрее, она вытащила электронную книгу и стала читать свой любимый роман «Сто лет одиночества» Маркеса.

Стюардесса стала предлагать воду и напитки. Надя отвлеклась от книги, попросила стакан негазированной воды — в самолёте нужно много пить, она слышала, что в салоне такой воздух, что можно высохнуть как сухофрукт. Конечно, это только байка, но Надя решила на всякий случай попросить второй стакан воды.

Вскоре шасси коснулись бетонной полосы, самолёт пробежался по ней, потряхивая радостно аплодирующих пассажиров, и остановился.

Подогнали трап. Надежда вытащила с багажной полки свой маленький чемоданчик на колёсиках, подхватила переноску и вышла из самолета. Она взяла такси, ехать до города было километров двадцать, и вскоре оказалась у знакомого дома. Она везла любимым подарки и слова любви.

Надя отворила дверцу машины и вышла на улицу. Падал снег, как и полагалось в декабрьскую ночь. Он хрустел под ногами, и Надя счастливо улыбнулась. Во многих окнах горели разноцветными огоньками ёлки, и это создавало необыкновенное, сказочное настроение и давало предвкушение чего-то восхитительного, радостного, какого-то полёта.

Надежда решительно тряхнула головой и, таща за собой чемоданчик, вошла в подъезд, код которого ей был до боли знаком. Она подошла к знакомой двери на первом этаже и с громко бьющимся сердцем нажала на кнопку звонка. В глубине квартиры раздалась мелодичная трель, но дверь никто не открыл. Надежда нажала второй раз. Тот же результат. Сердце у нее упало — никого нет дома. Она в нерешительности отступила от двери, не зная, что теперь делать. К такому результату она не была готова.

Она открыла дверь подъезда и вышла на мороз. Кот в переноске заворочался и жалобно мяукнул.

«Ой! Он же голодный! — вспомнила Надежда. — Я же с утра его не кормила. Нужно искать гостиницу… Может быть, Пётр ушел по делам и скоро будет». Но не успела она сделать и пару шагов, чтобы выйти со двора и поймать такси, которое довезло бы ее до какой-нибудь гостиницы, как в порывах снежной метели показалась небольшая сгорбленная женская фигурка. Пожилая женщина приближалась к подъезду, держа в руке хозяйственную сумку. Она подошла совсем близко к Надежде и вдруг остановилась.

— Надя? — спросила женщина с удивлением.

Надежда узнала Нину Петровну, няню Алисы, и обрадовалась.

— Здравствуйте, Нина Петровна. Я вот приехала, а Петра дома нет. Вы не знаете, где он может быть?

Няня с удивлением посмотрела на Надежду.

— А вы разве ничего не знаете?

— Нет. А что? — испугалась Надя.

— Они здесь давно не живут. Да вы проходите, Надюша, я вас чаем напою, и поговорим. Я сейчас в этом подъезде работаю, можно сказать, квартиру сторожу. Хозяева уехали на полгода за границу, а я за хозяйку.

Они поднялись на третий этаж, и Нина Петровна открыла своим ключом дверь, обитую дорогой кожей.

— Заходите, Надюша.

Надя вошла в прихожую.

— Раздевайтесь. А я сейчас чайник поставлю, а заодно посмотрю, чем вашего котика накормить, — бросила ласковый взгляд на переноску Нина Петровна.

Надежда выпустила измученного кота. Тот поднял хвост трубой и ринулся куда-то вглубь квартиры размять затёкшие лапы.

Они пили чай и разговаривали.

— Пётр Олегович и Алиса переехали. Куда не знаю. Обещали сообщить, но пока нет никаких известий. Анастасия уехала за границу. Пётр Олегович продал здесь всю недвижимость. Он молодец, ходит без палочки. — Нина Петровна пододвинула к Наде вазочку с конфетами. — Угощайтесь, Надюша, это мои любимые, «Коровка» называются. Все любят шоколадные, а я молочные.

— Спасибо. — Надя взяла конфету и откусила. — Вкусная какая! А скажите, Нина Петровна, где же мне их теперь искать?

— Не знаю, моя дорогая. Я думаю, нужно подождать от них известий. Вы оставьте мне номер своего мобильного, я как что-нибудь узнаю, сразу вам позвоню.

Наде ничего не оставалось, как поблагодарить радушную женщину и вскоре распрощаться. Кот был накормлен, ему достался кусок вареной говядины. Надя с трудом запихала его в переноску. Нина Петровна по телефону вызвала такси, и Надежда отправилась снова в аэропорт.

Билетов на Питер, ожидаемо не было.

— Девушка, что вы хотите? Тридцать первое декабря. Вечер. Все билеты проданы. Билеты есть только на первое января. Будете брать?

— А где я буду ночевать? — спросила Надежда.

Кассирша удивилась.

— Я откуда знаю? Есть гостиницы.

— У меня кот, — вздохнула Надя.

— Это уже хуже. Могут не взять, — посочувствовала кассирша.

Надежда отошла от окошка кассы и села в жесткое, пластмассовое кресло. Ей хотелось плакать.

Но тут ангел-хранитель решил помочь Наде. И послал ей помощь в виде пышнотелой, не совсем трезвой дамы, которая начала праздновать Новый год как минимум сутки назад.

Дама в распахнутой норковой шубе, окруженная молодыми людьми, с шумом двигалась по проходу и ногой зацепила кошачью переноску. Та опрокинулась. Кот взывал. Дама остановилась.

— Это кто у тебя? — бесцеремонно спросила она, покачиваясь.

— Кот, — печально ответила Надя.

— Живой? — уточнила дама.

— Пока — да, а дальше не знаю. Билетов нет.

— А далеко ли путь держишь? — Незнакомка протянула одному из молодых людей бокал, и тот тут же налил ей шампанского. Дама выпила до дна и покачнулась.

— В Питер.

Дама широко улыбнулась и взмахнула бокалом.

— Тебе удивительно повезло, кошатница. Я тоже направляюсь… в город на Неве. — Она покачнулась. — Летим, у меня частный самолет. — И она снова величественно двинулась по проходу.

Не заставляя себя просить дважды, Надежда подхватила свой скарб и бросилась за спасительницей.

В салоне самолета дама попросила открыть новую бутылку.

— Выпусти своего зверя, — сказала она. — Куда он здесь денется. Ошалел, наверное, скрючившись сидеть в переноске.

Надя тут же выпустила Лучика.

— Меня зовут Инна Александровна, — сказала дама. — А тебя как?

— Я Надежда.

— Слушай, Надюша, а продай-ка ты мне своего кота, а? Я тебе хорошо заплачу.

Надя огорчилась.

— Ну, что вы, Инна Александровна! Он же как ребенок. Я его люблю. А он меня.

— Понимаю… — кивнула дама и подлила себе шампанского. — Настаивать не буду. Нет так нет.

Эта чудесная женщина оказалась женой известного исполнителя шансона.

— Не люблю праздники, потому что моего-то всегда нет дома. Гастроли, новогодний чёс…

— А дети? — спросила Надежда.

— Дети учатся кто в Америке, кто в Англии, так вот и мотаюсь…

За разговором время промелькнуло быстро. На аэродроме новые знакомые распрощались, поклявшись в вечной дружбе. Инну Александровну загрузили в шикарный черный джип, а Надя на такси поехала к себе домой.

В машине ей захотелось плакать. До Нового года оставалась пара часов. А она одна, совсем одна… Она даже маму не успеет к себе позвать, а ехать к маме самой в таком жутком настроении совсем не хотелось. Ничего, встретит бой курантов с котом, тоже ведь живая душа…

Во дворе уже начали взрывать петарды. Разноцветные брызги огней и громкие вопли «Ур-ра-а!» разрывали ночную тишину. Надя вошла в парадную, поднялась на свой этаж, устало вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь. В коридоре горел свет. «Не выключила, когда уезжала»? — мелькнуло в голове у Нади, но она тут же увидела… свою маму.

— Мамочка!.. — воскликнула она. — Ты как тут?

— Приехала вот немного прибраться у тебя. Ты ведь в санатории. Вот даже гостей твоих приняла. Ты не будешь ругаться?

— Какие гости? — не поняла Надя, устало снимая зимние сапоги.

— Да под дверью твоей стояли, я их и впустила.

И тут в коридор вылетела Алиса.

— Надя! — закричала она и кинулась к ней в объятия.

Надю захлестнула волна счастья. Она крепко-крепко обняла девочку и расцеловала ее в обе щеки.

— Здравствуй. — В коридоре появился Олег. — Мы вот на свой страх и риск… — Он поцеловал ее. — А где ты была? Кот уже инспектирует квартиру? — махнул он рукой на переноску.

— Пока нет.

Алиска открыла переноску. Кот мгновенно выскочил и помчался по знакомому коридору к лотку, задрав пушистый хвост. Алиска бросилась за ним.

— Лучик! Кис-кис! Папа! Смотри, какой он стал здоровый! Он огромный!

— Я испугалась, что потеряла вас. Поехала к вам… — прильнула к Петру Надежда.

— Ты была в Калининграде? — удивился Пётр.

— Я виновата перед тобой, перед Алисой. Я не должна была уезжать от вас.

— Это я виноват, я не должен был тебя отпускать. Я купил большой дом в пригороде Санкт-Петербурга. Мы с Алисой перебрались ближе к тебе, и теперь тебе никуда не деться. Я приглашаю в гости тебя и Галину Николаевну.

— А Лучика? — усмехнулась Надежда.

— Ну, как без него? Первым он уже не войдет, но без кота никак. А ты согласишься жить с нами?

— Соглашусь.

— Тогда я снова делаю тебе предложение руки и сердца. — Пётр вынул из кармана бархатную коробочку. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Да.

— Тили-тили тесто, жених и невеста… — пропела Алиска, когда они поцеловались. — Я тоже хочу подарок от Деда Мороза!

— И о чем же ты мечтаешь? — улыбнулась Надежда.

— О щенке! Папе сказали, что ему ходить надо много, ногу разрабатывать, вот мы и будем гулять с пёсиком. А с Лучиком я его познакомлю. И еще… — Алиса посмотрела на Надю. — Когда ты выйдешь замуж за моего папу, то родишь мне братика.

— Ребята! К столу! Скорее! Пять минут до Нового года! — позвала их Галина Николаевна. — Пётр, пора открывать шампанское!

Пробка хлопнула и полетела в потолок.

Звонко сдвинулись хрустальные бокалы.

С новым счастьем!

Каких только чудес не бывает на Новый год!