Любовь - слепа

ГЛАВА 29. ЭТО ФИАСКО

Несколько секунд напряжённого молчания, а потом снова стук приборов о тарелку.

— Ничего не скажешь? — с опаской спрашиваю я.

— А что я должен сказать? — нарочито спокойно отвечает Матвей.

— Я думала ты рассердишься…

— Так и есть. Я сейчас очень зол, поверь… Но это не значит, что ты не попробуешь этот дивный стейк…

— Ты меня пугаешь.

— Алина, уверяю, я сейчас делаю всё возможное, чтобы не испугать тебя. Мне кажется ты уже видела, какой может быть моя реакция.

— Прости, что я так поступила.

— Почему ты так поступила я примерно понимаю. Но почему мой родной брат имеет секреты с моей девушкой за моей спиной, вот это не понятно.

Слышу как он двигает ко мне тарелку.

— Попробуй мясо. Это лучше, чем выяснять отношения на свидании. Признаться, я ожидал немного другого, но раз уж так… Давай хотя бы поужинаем нормально.

В этот момент к столику подходит кто-то и я слышу приятный женский голос:

— Добрый день. Надеюсь вам нравится наш ресторан? Ваш молодой человек сочинил прекрасное стихотворение для вас, а я удостоена чести зачитать его.

— Прошу прощения, но, пожалуй, не стоит, — неожиданно резко прерывает её Матвей. Кажется тьма вокруг сгустилась ещё больше от его тяжёлого тона.

— Нет, нет, пожалуйста зачитайте! — прошу я.

— Простите, так что мне делать? — растерянно вопрошает девушка.

— Ладно, будьте любезны. И простите, что перебил вас, — смягчается Матвей.

— Поэзия любви полна речей о красоте

В ней воспевают лица, губы, формы…

Но как в стихах любовь опишут те

Кто от зрячего мира оторван?

Вот я слышу шаги и на сердце тепло

Прикоснёшься и я весь горю…

Мне с тобой и во тьме так светло, так светло

И сейчас понимаю… люблю

Запах твой для меня будто цвет для пчелы

Я лечу на него сквозь туман

Расстоянья тогда, все ничтожно малы

Ты мой тёплый любви океан…

И пусть твердят невежи, что любовь — слепа

Но то глупцов дурной удел

Слепым я был, пока меня ты не нашла

С твоей любовью, милая, прозрел…

На последних строках чувствую, как слёзы прожигают горячие дорожки на щеках.

— Это прекрасно… Матвей, это потрясающе, — пытаюсь найти его руку, но он убирает её подальше. Мужчина прокашливается, видимо, чтобы убрать ком в горле.

— Кхм кхм, от десерта я, пожалуй откажусь… Уже сыт.

— Матвей…

— Что? — бесцветным голосом спрашивает темнота передо мной.

— Я не хотела тебя обидеть… Прости.

— А я и не обижен, Алина. Я разочарован… Это немного разные вещи, — холодно отвечает он, так, что желудок у меня сжимается в узел. — С твоего позволения, я пойду. Ты можешь остаться, десерты здесь потрясающие.

— Но! — моё возражение скромно тает в темноте.

— Всё оплачено… Наслаждайся, — последнее, что я слышу от него. Он встаёт и уходит, как бесплотная тень, без единого шороха.

Я же полностью дезориентирована и не знаю даже в какой стороне выход из зала.

"Боже, я такая идиотка…"

— Михаил! Михаил! — отчаянно кричу я, пытаясь выловить официанта. Слезы душат, паника накрывает сокрушительным цунами.

"Всё пропало?! Всё конечно?! Что это было вообще?!"

Через несколько мгновений подходит наш официант.

— Что-то случилось?

— Пожалуйста, проведите меня к выходу…

— А где ваш молодой человек?

— Он ушёл… Я хочу догнать его. Пожалуйста выведите меня отсюда.

Он помогает мне подняться и кладёт мою руку себе на плечо.

— Всё будет хорошо… Не волнуйтесь.

"Да уж, если бы, но я лично в этом сомневаюсь…"

Свет в холле ослепляет меня до шума в ушах. Несколько секунд требуется, чтобы привыкнуть.

— Всё в порядке? Вам что-то не понравилось? — встревоженно интересуется администратор.

— Нет, всё прекрасно… Скажите только, мой молодой человек, где он?

Пытаюсь проморгаться, чтобы быстрее привыкнуть к яркому освещению.

— Он вышел на улицу пару минут назад, — она указывает в сторону выхода. На ватных ногах я бегу на улицу и вижу только удаляющийся автомобиль такси.

"Чёрт! Ты все просрала, Алина!.."

Возвращаюсь в заведение за телефоном, и получив его, трясущимися руками звоню Макару. На другом конце слышится весёлый хрипловатый голос.

— Слепой душнила тебе уже надоел?

— Мак, всё плохо! — мой голос заметно дрожит, глаза жжёт от слёз.

— В смысле?

— Я сказала ему, что была вчера в клубе…

— Эммм, ну и что с того? Переживёт.

— И проболталась, что ты знаешь.

— Пиздец, у тебя вообще фляга свистит? Ну пиздишь ты, пизди уже до конца.

— Я… Я…

— Ты лошара, — грубо обрубает он.

— Согласна, — вздыхаю я, мне нечего сказать, так и есть.

— Сначала ты врёшь, чтобы казаться лучше. Потом говоришь правду, чтобы казаться лучше. Признай уже, ты такая какая есть. Ни лучше и ни хуже.

— В смысле?

— Забей на то, что думает о тебе Матвей. Да и вообще, кто угодно.

— Но как?

— Также как тебе похер, что думаю я! Тебе же плевать, что я думаю и чувствую…

— Нет! С чего ты взял? — мне больно слышать эти слова, ведь я считаю себя хорошим человеком.

— С того, что ты можешь тупо свалить, когда я прошу тебя побыть со мной.

— Прости…

— Да блять, за что ты просишь прощения? Вот же малахольная, — выругавшись, он спрашивает чуть мягче. — Ты где сейчас?

— В холле ресторана…

— Жди, я сейчас приеду, — не успеваю ничего сказать, как он кладет трубку.

"Что, блин, происходит?"

Минут через пятнадцать зелёная "Нива" останавливается у ресторана. Вижу в открытом окне суровое лицо Макара, разукрашенное цветущими синяками.

— Ждёшь, пока дверь открою, принцесса?

— Нет, и я не принцесса, — сажусь на переднее сиденье, не в силах посмотреть ему в глаза.

— Что? Обосралась?

— Похоже… Что мне делать?

— Что, что? Подтираться!

В этот момент истерический смех настигает меня, закрываю лицо ладонями. Но эти чудовищные всхлипы и похрюкивания не сдержать.

— Оооо май гад! Я раз видел, как резали свинью, так она орала поскромнее тебя…

Я же ничего не могу сказать, в ответ, только поскуливаю, заливаясь слезами от истерического смеха.

— Странно, что братец не кинул тебя только из-за этого смеха… У него же чувствительный слух, — он не унимается. — Тут недалеко есть церковь, может они ещё изгоняют дьявола из людей. Если ты заговоришь на древнем иврите, клянусь, я выкину тебя из машины на полном ходу…

— Воды… Дай воды! — молю я, хрипя и булькая.

Он суёт мне в руки начатую полторашку колы.

— У меня только очиститель унитазов…

— Боже, дай я успокоюсь… Просто… Помолчи…

— Мать, да у тебя биполярочка… Ты то плачешь, то смеёшься… Совсем ебанулась да?…

— Наверное…

Несколько глотков сладкой шипучей жидкости помогают прийти в себя.

— Так куда я тебя везу?

— К Матвею?

— Ты меня спрашиваешь? — фыркает Макар.

— Да…

— Я бы сейчас не совался к нему. Дай ему остыть… Отвезти тебя домой?

На секунду представляешь, что придётся оказаться в тихой квартире наедине со своими внутренними демонами.

— Только не домой…

— Это пиздец… Куда же тогда? Мы с Оскаром, если что… И я не слепой, нас никуда не пустят…

— Не знаю… Мне всё равно.

— Ладно поехали, покажу тебе одно место. Я гоняю туда, когда надо прочистить мозги.

— Давай…

— Слушай, а что это у тебя на лице? — не успеваю ответить, как он протягивает руку и проводит пальцем по моей щеке.

— Хм… Пахнет клубникой, — он облизывает палец и возвращает руку на руль. Обычный бытовой жест, но он заставляет мои щёки пылать.

— Это клубничный тартар, — бормочу я.

— Спасибо, что не поридж! Мой брат такой понторез… Ну понятно же, что ты девка простая. Тебе картохи с грибами нажать и будешь рада…

— Вообще, я люблю шаверму…

— Ах-ах-ах, я же говорю! Матвей думает, что все такие же утонченные как он. Но нихрена подобного, большинство тёлок раздвигают ноги за шаверму и бутылку пива.

— Я не раздвигаю ноги за шаверму!

— Посмотрим, как ты запоёшь, когда попробуешь мою любимую… И будешь молить о добавке, — он выгибает брови и становится похож на дьяволёнка.

— Это вызов? — незаметно моё настроение снова пошло вверх.