Любовь - слепа

ГЛАВА 5. ЭТА НОЧЬ…

— Вспомнил классиков?

— Вечер в хату, душнила. Так лучше? — осклабившись цедит парень, сплёвывая на пол подъезда. Матвей будто случайно ударяет брата тростью по ногам.

— Бро, какого хрена?

— Прости, что мало… Дай пройти.

Парень отступает вглубь квартиры и Матвей приглашающим жестом предлагает мне войти.

— Дамы вперёд…

— Бля ты такой мерзкий, как тебе вообще тёлки дают?

Тут трость прилетает ему по макушке с лёгким звоном, Оскар лает, принимая это за весёлую игру.

— Прошу, проходи. Он, к сожалению, никуда не денется, разве что на время.

Я неуверенно переступаю через порог и оказываюсь в типичной холостяцкой квартире. Это напоминает мне комнату брата, которая выглядит так, будто в ней проездом остановились цыгане всем табором.

На полу валяется одежда, по всей видимости, сорванная в порыве страсти. На диване лежит томная малолетка c розовыми волосами и лениво жуёт жвачку, уставившись в телефон. На секунду она отрывается от экрана, лопает пузырь и невнятно мычит.

— Драсте…

— Добрый вечер, милая леди. Не пора ли вам домой? — стараясь быть вежливым, Матвей обращается к девушке, но видно, что его раздражает эта ситуация.

— Эй, Мак, чё за хрень? Я думала мы позависаем у тебя… — от возмущения глаза девушки округлились.

— Эммм, как там тебя, давай на выход… — невозмутимо парирует парень.

— Чё?! Ты не помнишь, как меня зовут что ли?

— По-моему, я и не знал.

— Ах ты мерзкий кусок говна! — лицо девушки краснеет, сравниваясь по оттенку с её волосами. Рваными движениями, пошатываясь от выпитого пива, она собирает свои вещи с пола.

— Футболку верни…

— Ну ты и уёбок! — мадам не выбирает выражений.

Она снимает футболку, оставаясь в одних трусах и швыряет её Макару в лицо.

— Подавись, мудак!

Девушка натягивает свою майку, кое-как попадает ногами в шорты и, подняв с пола сумку и кеды, идёт к двери.

— Может, хоть такси вызовешь?

— Уже…

Девушка рычит в негодовании и, открыв деверь, поворачивается к Макару.

— Чтоб ты сдох от СПИДа, гандон!

— Если только от тебя его подцепил! Вали уже…

— Сучара…

Она со всей силы хлопает дверью, оставляя за собой немую сцену в гостиной. Мы с Матвеем стоим, раскрыв рты, не в силах как-либо прокомментировать увиденное.

— Ну что вылупились? Обычная шаболда, так на разок. Пусть скажет спасибо, что за такси заплатил.

— То есть, это я здесь мерзкий?

— Бро, ты такой приторный и мягкий, как говно. Тёлки не любят таких…

— Слава богам, тёлок не люблю я, общение с такими мне не интересно.

— Пиздец ты завернул. Конечно, тебе же только элиту подавай. Макар поворачивается в мою сторону с вопросительным видом.

— Ты у нас кто? Учитель йоги? Тренер танго? Сомелье? Балерина?

— Сбавь обороты, иначе будешь ночевать на улице, — Матвей повышает голос, от чего мне становится неуютно.

Макар складывает руки на груди и нервно переминается с ноги на ногу. Я понимаю, что он настроен на конфликт.

— Меня зовут Алина, я ветеринар по образованию, но сейчас работаю грумером.

— Моешь жопы собакам?! Ах-ах-ах… Бро, не ожидал от тебя такого… А нашу уборщицу ты не захотел шпёхать, из-за тебя у нас теперь срачельник тут.

Матвей меняется в лице. Его мягкие черты приобретают каменную жёсткость, губы сжимаются в тонкую нить.

— Свалил отсюда, чтобы до утра духу твоего тут не было…

— Да ладно, бро, я же пошутил. Мыть жопы собакам — это ништяк и всё такое… — но в ответ Матвей только молчит, опустив глаза в пол.

— Вот хуйня, ну ладно…

Он натягивает джинсы и футболку, кроссовки без носков и выходит за дверь, бросая сквозь щель:

— Ты трахни его как следует, а то у него недотрахеид.

Матвей с силой захлопывает дверь за братом, чуть не прищемив ему пальцы на руках, и закрывает замок.

— Прости за это… — виновато произносит мужчина.

— Это не твоя вина… Он повзрослеет, — ласково отвечаю я — Иди ко мне..

Я обнимаю его за талию и вытягиваю рубашку из штанов.

— Господи, я боялся, что ты уйдёшь после этого представления…

— Ну уж нет… Я хотела этого с нашей первой встречи…

— Ну конечно, секса со слепым у тебя, наверняка, ещё не было.

— Не глупи, ты не трофей для меня… — меня больно укололи его слова.

Он нежно целует меня в ответ и мы уже не в силах прервать этот поцелуй. Продолжая целоваться, мы срываем друг с друга одежду, пока не остаёмся совершенно обнажёнными. Матвей подхватывает меня под ягодицы и, не прерывая поцелуй, несёт в свою комнату. Как вдруг, удар, и всё у меня перед глазами рассыпается на звёзды…

— Ай!.. — вскрикиваю от боли и неожиданности. Матвей с испуганным видом замирает.

— Что это было?!

— Голова… Это была моя голова, которая ударилась об лутку…

— Алина, прости, ради всего святого. Я сейчас дам тебе лёд.

В панике, он теряется в пространстве и ударяется мизинцем о кофейный столик.

— Чёрт!

Оскар возбуждённо лает, глядя как хозяин пытается устоять на одной ноге, хватаясь за другую.

— Я такой бесполезный… — с грустью вздыхает Матвей.

— Присядь на диван. Я достану лёд.

Насыпав лёд в пакеты, и, замотав их кухонными полотенцами, я даю один компресс Матвею, а второй прикладываю себе к затылку. Место удара ужасно болит, но нога мужчины выглядит совсем плохо.

— Палец сильно опух, это может быть перелом… Тебе надо в травмпункт. Да и мне тоже…

— Прости, что всё так получилось…

— Ничего страшного, не стоит переживать. Главное, чтобы с пальцем было всё в порядке. Оденься пока, надо вызвать скорую.

Неловко помалкивая, мы надеваем свою одежду и ждём приезда скорой помощи в полной тишине. В травматологии довольно людно. Мы оказываемся среди разукрашенных синяками и ссадинами мужиков маргинального вида. Пока мы ждём своей очереди, я первой нарушаю молчание и шепчу на ухо Матвею.

— Если бы ты мог видеть, кто сидит с нами в очереди…

— Такие же неуклюжие любители страстного слепого секса?

— Знаешь, не думаю…

— По запаху перегара и пота я могу предположить, что мы здесь самые сексуальные пациенты…

— Это точно, — я не могу сдержать смех, несмотря на всю плачевность нашего положения.

— Переживаю за Оскара, он не любит оставаться один, — я обнимаю его за плечи, чувствуя лёгкую дрожь от нахлынувших эмоций.

— Всё будет хорошо, главное сейчас — твоё здоровье…

— И твоё…

С грустным вздохом он добавляет:

— Я такой идиот. Будет совершенно справедливо, если ты больше не захочешь со мной видеться.

— Брось, а кто тогда будет мыть жопу твоей собаке?

— Мой брат тоже идиот…

— Выдающаяся генетика…

— Чёрт, это точно, — Матвей впервые улыбается за это время и на сердце становится чуть легче.

— Почему он живёт с тобой, а не с родителями? Я бы и недели не выдержала в одной квартире с моим братом.

— У нас нет родителей…

— О, мне так жаль, прости…

— Это давняя история, рана уже затянулась. Но Макар после смерти отца совсем отбился от рук. Ему было 14 лет, когда это случилось, самый сложный период в жизни мальчика.

— А мама?

— Мамы не стало, когда ему было 6, а мне 15…

— Так жаль, что вам пришлось пройти через это, — перед глазами встают растерянные пустые лица двух мальчишек, оставшихся без материнской любви.

— Да, жизнь нас не пощадила… Бывает. Ко всему, два года назад я лишился зрения… И младший брат поневоле стал моей нянькой… Он вытащил меня с самого дна. Поэтому, каким бы он ни был… В общем, моя любовь к нему — слепа, как и я сам…

— Я понимаю… Трагедии либо разлучают людей, либо сближают на всю жизнь…

— Мы спаяны намертво. Во многом, именно поэтому я до сих пор одинок. Макар не принимает никого из женщин и я уже отчаялся.

— Было бы чуть легче, если бы попытка секса с тобой не приводила в травмпункт…

— Спасибо, что пытаешься снять напряжение. Я, правда, чувствую себя ужасно виноватым перед тобой…

— Твоё чувство вины ничего не исправит. Не переживай, всё в порядке. Чего не скажешь про твой палец и мой череп…

Матвей проходит к доктору первым, я настаиваю на этом. Его нет каких-то двадцать минут, а я уже скучаю за его голосом, лицом, улыбкой.

«Кажется, я попала…»