Любовь, смерть и манекены

Глава 3. Хороший, плохой, злая.

Увольнение прошло очень быстро. Ни премии, ни вечеринки, ни дружественных напутствий. Ведь Оля сама написала заявление. Да и оформили его задним числом.

А всё потому, что выбора попросту не было. Стоило Оле зайти в магазин, как её сразу отправили к директору на прослушивание лекции по теме: «Как же ты меня разочаровала, или Женский алкоголизм – это зло вдвойне».

Поначалу Оля думала, что сможет побороться. Она уже подобрала объяснение и надеялась, что в ситуации «её слово против слова Кати» победит та, которая больше нравится людям. То бишь Оля.

Однако, когда директор развернул монитор и показал запись, ситуация перешла в разряд патовых. Теперь слова были бесполезны. Скрытая мини-камера, установленная в комнате отдыха, передала всю глубину падения Оли. Бесцветно, беспристрастно и, хоть к какому-то счастью, беззвучно.

Финита ля комедия. Выкручиваться было бессмысленно. И Оля это понимала. Сгорая от стыда, она глазами искала выход. Будто могла встать и уйти. Будто ноги её послушались бы.

Почему люди не могут телепортироваться? Или хотя бы стать невидимыми? Ненадолго, на несколько мгновений, просто чтобы укрыться от взгляда, полного осуждения и презрения. Чтобы покинуть магазин и при этом остаться незамеченными. Но нет, даже наоборот – в худшие моменты жизни время предательски замирает. Словно желает насладиться людскими мучениями.

"Вот уж правда – беда не приходит одна", – подумала Оля, когда этот кошмар, наконец, закончился.

Двери магазина закрылись за её спиной, оставляя позади два года жизни. Неловкая тишина, воцарившаяся в торговом зале, пока Оля проходила свой «путь позора», сменилась кудахтаньем пересудов. И хоть не все теперь уже бывшие коллеги осуждали Олю, даже те, кто занял сочувствующую позицию, в глубине души ощущали удовлетворение. Никто не любит «лучших», зато всем нравится наблюдать за их падением.

Вот и всё. Всего за одну ночь её мир был разрушен. И теперь, сжимая в руках свои пожитки, Оля не могла поверить, что вокруг ничего не изменилось. Солнце всё так же светило. Люди так же спешили по своим делам. Откуда-то доносился смех.

Но для Оли это выглядело и звучало как-то иначе. Сквозь призму горя всё воспринимается иначе. Бессмысленно. Безнадежно. Реальность постепенно насыщается тревогой, отравляя разум и пытая сомнениями. И вскоре встаёт вопрос: «Зачем бороться, если ты для этого мира ничего не значишь?».

Оля была так подавлена случившимся, что не заметила того единственного, кто выражал поддержку. Она просто прошла мимо, а Брэд так и остался стоять на своём постаменте. Оставив попытки обратить на себя внимание, он проводил Олю грустным взглядом. После чего просто замер.

Три месяца пролетели как один день. Жизнь в заботах даже скоротечней, чем во время отдыха. А ещё заботы позволяют забыть о душевных ранах. Не насовсем, конечно, но всё же и этого достаточно для того, чтобы найти в себе силы двигаться дальше.

Рефлексировать и страдать? Это для тех, у кого есть источники дохода, не связанные с ежедневной рабочей рутиной. Оле же приходилось работать, подрабатывать и учиться на курсах дизайна. Так что она почти не думала о Виталике.

Не думать о магазине было сложнее. Запись «ночного кутежа» попала в интернет. И хоть в новом Олином окружении её, вроде как, никто не видел, на душе от этого легче не становилось.

Правда, могло быть и хуже. Если бы прежнее начальство не поскупилось и продлило договор с охранной фирмой, камеры видеонаблюдения в торговом зале тоже записали бы немало интересного. А так директору оставалось лишь догадываться, куда испарились его дизайнерские часы.

- Напиши заявление. Ведь это же незаконно! Как этот козёл вообще посмел записывать нас во время отдыха?! Без предупреждения! – поначалу возмущалась Лена.

Оля в ответ только качала головой. Ей было стыдно. И она просто надеялась, что эта история когда-нибудь забудется.

Однако были и светлые стороны. Лена, например, оказалась очень хорошей подругой. Она не только поднимала настроение своей жизнерадостностью, но порой давала хоть и простые, но на удивление дельные советы.

- Жалко, Ленок, что тебя тогда не было. Хоть проводила бы. А-то эти взгляды чуть меня насквозь не прожгли, – посетовала Оля, когда они встретились впервые после злосчастного увольнения.

- Да уж… Как там поётся? «Все мы бабы – стервы». Это точно. Скоры на осуждение. Да и завистливы. Вон ты какая – и красотка, и умница. Женщины такого не прощают.

- Ну, извини, блин. Такой уж уродилась.

- Не, мне-то всё равно. Почти любая будет покрасивше меня. Так что я привыкла. А ты не обращай внимания, не думай о них. Живи дальше. На фига тебе вообще наш магазин сдался? Надо развиваться. Двигаться вперед. Вон как у тебя хорошо получалось на компе дизайн залов менять. Почему бы не попробовать себя в этом направлении?

Лена говорила ещё долго, успокаивала, подбадривала. А Оля слушала. И даже последовала совету податься в дизайнеры. Так что теперь она разрывалась между основной работой администратора в медицинском центре, подработкой официанткой и курсами, которые хоть и стоили довольно дорого, но могли реально помочь с достижением поставленной цели.

- Интересно, дождь прекратится до обеда? – задумчиво поинтересовалась одна из медсестер.

Она смотрела в окно, а потому Оля не поняла, ожидала ли та ответа или вопрос был риторическим.

- Ты вот где обедаешь? Или с собой приносишь? – развернувшись, спросила медсестра.

- Обычно в кафешке в двух кварталах отсюда. Встречаюсь с подругой, – ответила Оля. – По прогнозу дождь после полудня прекратится, так что сегодня тоже там.

- Доверяешь метеорологам?! У них же вероятность попадания меньше, чем у астрологов, – пошутила медсестра и направилась обратно в кабинет.

- Зато больше, чем у Вики, – продолжила шутку Оля.

Медсестра прыснула от смеха. Шутки о её коллеге, которая очень редко попадает в вену с первого раза, уже давно веселили весь центр. Веселили до Олиного поступления на работу и продолжат веселить после её ухода. Ведь если ты, как и вышеупомянутая Вика, являешься племянницей владелицы, кривые руки не помеха для трудоустройства.

Удивительно, но метеорологи не ошиблись. Дождь действительно прекратился.

И вот голодная Оля уже спешит в кафе. Она надеется, что Лена сделала заказ. Поэтому ждать еду не придётся. Можно будет сразу отдаться вкусовым ощущениям и заодно прослушать сводку сплетен обо всех событиях, произошедших в магазине за последние сутки.

Остаётся лишь перейти дорогу.

Голодная Оля, облизываясь, смотрит на кафе. Загорается зелёный свет. Голодная Оля делает шаг. Но тут перед ней проносится новёхонький Subaru.

Идиот!!! – кричит вслед голодная, а теперь ещё и мокрая Оля.

А затем отряхивается. Отходит подальше от лужи. Пытается оттереть пятна. Но пока результат больше походит на размазывание. Ругается. Ищет взглядом Subaru. Зачем? Она ведь знает, что поиски справедливости в нашем мире до добра не доводят. Но всё же чисто по-человечески хочется мести.

В животе раздается гул. Это базовая потребность. Её не проигнорируешь. Поэтому Оля вздыхает, мысленно выбивает всю дурь из владельца Subaru и направляется в кафе.

Но и там реальность берёт верх над планами и желаниями. Лены за столиком не оказывается. Заказ приходится ждать дольше обычного. А когда Оля, наконец, получает свой обед, то понимает, что на еду у неё остаётся минут десять. Приходится давиться, и не только из-за спешки. В суп, кажется, забыли насыпать соль, отбивная наотрез отказывается жеваться, а гарнир и вовсе пованивает, выдавая свою просроченность.

Но повару повезло. Оле некогда ругаться. Она запихивает в рот как можно больше еды, оставляет на столе деньги, забирает стакан с горячим кофе и спешит обратно на работу.

Однако не успевает она перейти дорогу, как замечает тот самый Subaru. Автомобиль как ни в чём не бывало расположился на парковке. А рядом выхаживает «идиот» собственной персоной.

Злость, растёкшаяся по венам, начинает закипать. Оля забывает о времени. Выплёвывает нежующийся кусок отбивной. И, отдавшись гневу, направляется к «идиоту».

- Эй, придурок! – кричит она, хлопая «идиота» по спине.

Тот оборачивается. На его распрекрасном лице лишь недоумение. А взор чёрных очей пробивает броню из гнева и боли и отправляет гипнотический импульс, что приводит к чрезмерной выработке феромонов.

- Ааааа!!! – кричит распрекрасный «идиот».

И Оля понимает, что натворила. Если бы она увидела этот лик до того, как занесла руку со стаканом, то ни за что бы не посмела выплеснуть свой горячий кофе. Но теперь уже поздно. Придётся извиняться. Или нет?

Оля вспоминает, что «идиот» вообще-то начал первым. Что её платье выглядит не лучше, чем его куртка. Гнев снова накатывает, и Оля швыряет в незнакомца стакан.

- За что?! – вопрошает тот.

Что значит «за что»? У Оли уже был ответ на этот вопрос – гневная тирада, которую надо произнести с высоко поднятой головой, избегая при этом обезоруживающего взгляда чёрных очей. Вот только она не успевает.

- Эээээ!.. Вы тут чего?! На тачку мне попали! – возмущается грузный полупьяный мужчина лет пятидесяти. – Ану почистили за собой и свалили на хрен!

В одной руке он несет упаковку пива. А другую сжал в кулак и угрожающе машет.

- Эммм… А разве это не твоя машина? – спрашивает Оля, виновато поглядывая на черноглазого незнакомца.

Она снова хочет провалиться сквозь землю. К счастью, некоторые желания исполнению не поддаются.