Любовь в третьем секторе

Белые эльфы в трёшке — явление достаточно редкое, но в нашей школе их хватает (конечно, в качестве преподавателей, а не учеников). У нас им неплохо платят, насколько я знаю, и поэтому они иногда подписывают контракт на определённый срок, а потом снова уматывают в двойку или в первый. А вообще эти белые эльфы сюда обычно не суются, так как не любят грязную работу, плюс все эти вечные шумы, банды троллей и так далее. Третий сектор — промышленная зона. Коренные обитатели: управляющие, рабочие и их дети. Среди учащихся нашей школы можно встретить только чёрных эльфов, а основной процент школьников — это тролли: серые, зелёные, пятнистые (в зависимости от цвета их рожек). Примерно треть от общего количества учеников составляют люди. К ним отношусь и я.

Коротко о себе. Меня зовут Эфем Темаг, но гораздо больше я известен как Автостоп. Отец у меня умер, вернее, его убило током на заводе, а мать — шлюха. Мне пятнадцать стандартных циклов. У меня достаточно много знакомых, хотя ни к какой определённой тусовке я не отношусь. Люблю хорошую музыку, преимущественно антиобщественной направленности. Мне очень нравятся такие группы как "Нет работы", "Кризис сознания" и "Переворот" (последняя банда — это ребята из первого сектора!). Иногда я хожу в кино. Кликуху Автостоп я получил потому, что не люблю разборок между своими знакомыми и предпочитаю их разнимать, то есть "ставить на паузу". Отсюда всё и вытекает, хотя и не совсем отсюда. Ах да, ещё я очень люблю секс. День без этого — потерянный день. Мне в общем-то плевать, кого трахать, так как я не расист, но всё же мне больше по кайфу наши, человеческие бабы, а не тролльши, хотя иногда среди зелёных попадаются ух какие тёлки! Ну и, естественно, я стопроцентный гетеросек. Ненавижу пидоров. Вот, наверное, и всё обо мне.

Новую медичку прислали к нам в школу на двенадцатый день занятий. Первым её появление зафиксировал Хеспор — серый тролль и шестёрка Пронта-Телекина. В конце перемены он залетел в класс (я в тот момент быстро скатывал решение задачи у Хаймы, она моя давалка и отличница, вот уж повезло мне!) и завопил:

- А у нас медичка новая — ууу! Дойки во какие, силикоши! Жопа — ух!

Его тут же окружили пацаны. Мне, конечно, тоже хотелось послушать, но домашнее задание было важнее, так как на прошлом занятии мне вкатили ноль за то, что я ни хера не сделал. Сидящая рядом Хайма отвлеклась от своей "Раз-два" (такая модная игрушка на батарейках: сидишь, давишь на кнопочки, а на экране птички какие-то летают) и пробормотала, явно с подтекстом:

- Ну, всё. Пиздец теперь медичке.

- Это точно, — бросил я, не отрываясь от тетрадки. — Интересно, надолго её хватит?

Наша прошлая медколдунья была вынуждена оставить работу после того, как трое младшеклассников, использовав купленный у какого-то уличного мага самопальный заклин, усыпили её и пропустили по хору; каждый сделал по три захода, если не врут. Бедная эльфочка, лучше бы она не высовывалась из своей двойки. А эти трое малолеток — нет, чтоб трахнуть её и свалить, так они ещё и старших пацанов позвали и по ней ещё клиентов десять прошлось. Повезло, что директор поссать решил, иначе бы её до смерти затрахали. Спящую.

Зазвенел звонок, все быстренько разбежались по своим партам. Габ ухватил толстую Нулли за одну из её массивных ягодиц и получил учебником куда-то в область уха, что вызвало повод для всеобщей ржачки. В кабинет наконец вплыла математичка, мы сказали хором: "Здрасьте!" и начался урок. Тетрадку у меня не проверили — зря только списывал. Всё время так.

Несколько раз во время урока Хеспор выкрикивал жалобно:

- Ой, живот-то как болит! Можно мне в медпункт, Синкта-матемасинкта? У меня аппендицит, наверное!

Но никто, конечно, этому кретину не поверил.

В полдевятого вечера я с Хаймой и Граф де Крио с Лэкс (эта парочка живёт недалеко от меня, они брат и сестра и учатся на класс младше нас; иногда мы вместе тусуемся) попёрлись в "Секиру Икс", где должны были выступать "Гномоёбы". Это был их первый концерт. Возле клуба уже собралась порядочная толпа. Лэкс достала бутылёк с СКН и поинтересовалась:

- Будет кто-нибудь?

В итоге, каждому из нас она выделила по три колеса. Только мы их проглотили, как подвалил Телекин с компанией. Он был старше меня на два цикла и нигде не учился и не работал, хотя школу закончил с довольно неплохими отметками. Почти вся трёшная молодёжь (имеется в виду наш район) ходила перед ним по струнке.

- Кого я вижу! — он ощерился в улыбке. — Автостоп! Как делишки?

- Да ничё вроде, — ответил я, пожимая его руку. — А у тебя?

- У меня тоже нормально, — тролль похлопал меня по плечу с такой силой, что я едва ли не провалился в асфальт. — Есть чё догнаться?

- У меня СКН четыре колеса осталось! — пискнула Лэкс заискивающе. — Будешь?

Конечно, Пронт не отказался, даже несмотря на то, что был под сурро-элем. Я видел, что де Крио стоит весь напряжённый, готовый в любой момент броситься или в драку или подальше отсюда. Но он зря паникует. Телекин на меня никогда не кинется и, соответственно, на моих приятелей тоже, так как… Ну, есть за ним один должок. Но вот де Крио никак не может к этому привыкнуть и всегда ждёт от него какого-нибудь подвоха. Девчонки тоже.

Итак, сожрав наш последний СКН, Телекин с компанией отвалили, чтобы тут же доебаться до двух чёрных эльфок, уже достаточно взрослых. Впрочем, доёбка эта была вполне безобидной. Только сейчас я ощутил, что Хайма вцепилась в мою руку и вся дрожит. Дура, блин! Сколько раз говорил ей, что Телекина она может больше не бояться. Ну и что, что раньше он её один раз изнасиловал вместе с дружками. Со всеми девчонками это бывает. Да и это в конце концов почти цикл назад было. Сейчас-то чего пугаться?

- Фу-у! — де Крио облегчённо вздохнул и закурил. Я ожидал, что он скажет ещё что-нибудь, но Граф предпочёл отмолчаться.

Спустя минут десять дал о себе знать СКН и настроение у всех быстро поднялось. Тут как раз наконец соизволили открыть двери клуба и народ повалил внутрь. Концерт был бесплатный. "Гномоёбы" уже заканчивали настраиваться, вокалист был с ирокезом. Короче, концерт прошёл классно, группа была клёвая, только вот под финал в "Секиру" припёрлась толпа из двадцатого училища, придурки несчастные. В итоге мы их порядочно отделали, и они свалили.

Когда я провожал Хайму до дома, нас догнал Телекин. Он был один. Барак, который он снимал, находился чуть дальше — за заводом, где когда-то работал мой отец. После драки вся наркота и алкоголь из Пронта выветрились и выглядел он вполне нормально (для тролля).

- Говорят, у вас медичка новая? — поравнявшись с нами, поинтересовался он. — Ты её видел?

- Не-а, — сказал я. — Хеспор только проинформировал и всё, а сам не видел.

- Чё думаешь делать?

Я покосился на Хайму, которая сделала вид, что нас не слушает. Медичка… Что думаю делать?

- Ну, не знаю. А ты?

- Надо ей вдуть, я считаю. Хеспор говорит, что у неё вымя силиконовое, — добавил он чуть ли не мечтательно.

Я ухмыльнулся. Давненько мы с ним не веселились в одной компании. Хм, надо сказать, весьма приятно, что он видит во мне достойного компаньона.

- Думаю, это будет не так уж легко провернуть. Наверняка она рангом повыше, чем прошлая. И охрану они к ней теперь уж точно приставят.

- А мозги у нас на что? — Телекин ткнул меня в плечо. — Если всё хорошо продумать, то…

Тут мы приблизились к дому, где жила Хайма со своими предками. Я сказал Телекину, что поговорю с ним обо всём потом, мол, сейчас мне не до этого. Он хмыкнул и скрылся во тьме. Мы с Хаймой уселись на скамейку и закурили. Я положил руку ей на колено.

- Ага, значит, хочешь эту медичку трахнуть! — ревниво произнесла моя подружка. — Не кажется ли тебе, уважаемый, что ты несколько обнаглел, а?

- Да чё тебе, жалко, что ли? — моя рука скользнула ей под юбку, подбираясь к промежности. — С меня не убудет. Тем более, — пробормотал я задумчиво, — здесь уже дело спортивного интереса.

- Спортивного интереса! — фыркнула Хайма. — Тебе ведь по херу в кого засунуть, да, Эфем? И меня ты используешь только как дырку, не больше.

Второй рукою я зажал ей рот и прошептал:

- Ты — это другое дело.

А потом мы пошли за дом, где пару раз перепихнулись на ещё одной скамейке. После этого Хайма вся размякла и больше не ревновала меня к медичке. Напоследок мы ещё покурили, а потом я свалил к себе и лёг спать.

По дороге в школу я думал о медичке. Хеспор сказал, что у неё имплантанты, а это значит, что она — эльфа модная. Как у неё обстоят дела с магией, интересно? Лучше, чем у предыдущей нашей колдуньи или на том же уровне?

Для себя я уже твёрдо решил, что медичку трахну и плевать, как отреагирует на это Хайма. Но, впрочем, я не думаю, чтобы она попыталась серьёзно мне помешать. Если бы не я, эту зашуганную отличницу так до сих пор бы и насиловали все, кому не лень. Хайма умная и понимает, что лучше ей сильно не возникать, а иначе я её пошлю на хуй, а это не в её интересах. Сейчас, пока она со мной, изнасилований можно не опасаться. Да и вообще она, оказывается, неплохая девчонка. Прикол вот в чём: мы с ней восемь лет в одном классе проучились, а я на неё только месяц назад внимание обратил, хотя остальных девчонок почти всех переебал.

Первой у нас поставили информатику, хотя по всем правилам должна была быть секторография. Так как у меня была аллергия на компьютеры и имелась соответствующая справочка, в моём распоряжении оказалось около двух часов свободного времени. Дерьмо, лучше бы я спать дома остался, а то ведь не выспался ни хера. Хайма, тусующаяся у окна с девчонками, тоже постоянно зевала и поглядывала в мою сторону. Я трепался с Девгусом.

Когда прозвенел звонок, все пошли в класс, а я решил провести время с максимальной пользой для грядущего дела. Медичка наверняка была уже в своей каморке на третьем этаже, и мне не терпелось посмотреть, что же она из себя представляет.

Я был весь охвачен азартом. Приятно думать о том, что в конце концов ты преодолеешь все препятствия и главный приз будет твоим. Главный приз в лице новой медколдуньи.

Я постучался в дверь, и та скользнула в пазы. На стуле сидел мощный тролль в костюме и играл в "Раз-два". Помешались все на ней, что ли? Окинув меня подозрительным взглядом, он поинтересовался:

- Чё надо?

- Болею, — сказал я.

Он обыскал меня, заставил отдать ему ножик, а потом нажал на красную кнопку на стене. За лето кабинет здорово переделали. Входная дверь с шипением закрылась. Налепив на лицо гримасу недомогания, я замер перед второй дверью, несколько иной конструкции. Неважно, поверит медичка в мою болезнь или нет. На данном этапе это не имеет никакого значения. Мне необходимо было просто увидеть её, чтобы знать, с кем нам придётся иметь дело.

С такими мыслями я шагнул в открывшуюся дверь.

Медичка сидела за столом и читала последний номер женского журнала "Минни". Я узнал заднюю сторону обложки с рекламой помады, так как на днях видел этот журнальчик у Хаймы. Женщины — дуры, херню всякую читают. Полистал я как-то раз один такой журнал, больше не хочется.

У медички были длинные волнистые волосы. Тёмные. Кто-то, может, счёл бы её немного полноватой, но в общем-то это было не так страшно. Мордочка у неё была красивая. Я сел на стул.

- Тошнит меня! — выпалил я первое, что пришло в голову. — Есть колё… таблетки какие-нибудь?

Медичка окинула меня куда более подозрительным взглядом, чем до этого охранник-тролль. На вид ей было циклов 25–26, но могло быть и тридцать. Она была классная эльфочка и действительно с выменем. У меня вдруг зародились подозрения, секундой позже превратившиеся в уверенность, что она телепатка и сейчас меня сканирует, так что на всякий случай я стал повторять про себя как закольцованный: "Мне хреново, меня тошнит, мне хреново, меня тошнит" и так далее. Но чуть позже я понял, что медичка не напрямую читает мысли, а всего лишь снимает данные с моей ауры. То есть, допустим, если бы у меня была температура, она узнала бы об этом и без термометра. Чтобы проверить догадку, я принялся повторять: "Я хочу тебя трахнуть, эльфийская шлюха!", но выражение её лица не изменилось. Таким образом выходило, что она может использовать только сканирование, а чтение мыслей ей неподвластно.

- Ты здоров! — заявила наконец медичка и, усмехнувшись, добавила: — И немного растерян или напуган. Цель твоего визита мне не ясна, хотя предположения есть.

Ишь, как базарит. "Цель твоего визита", "предположения"… Сразу видно, в первом училась. Тоже усмехнувшись, я прокашлялся и сказал как бы возмущённо:

- Но меня и в самом деле тошнит!

Медичка подпёрла голову левой рукой. На указательном пальце у неё был универовский перстень. Подобные имеются у всех наших учителей, кроме физрука.

- Я же слышала о том, что вы сделали с моей предшественницей. Со мной у вас этот фокус не пройдёт, так и передай своим дружкам. Ты вроде разведчика, да?

Похоже, эта сука меня раскусила. Ну и хрен с ней!

Я встал.

- Спасибо вам за то, что мне помогли, — в моём голосе звучал неприкрытый сарказм. — Не тошнит больше!

Она вдруг вскинула руку и повернула её ладонью ко мне. Я вдруг почувствовал страшную вялость и тошноту, но тут же всё это прошло.

- Со мной у вас ничего такого не выйдет, — тихо и, как мне показалось, немного зловеще сказала медичка. — Так что, парнишка, даже и не думай об этом. Да, кстати, у меня ранг Б, если тебе это о чём-нибудь говорит.

Я нашёл в себе силы промолчать, нажал на кнопку и вышел. Эта сука только что подписала себе приговор, но, похоже, об этом и не догадывалась. Теперь мы возьмёмся за неё по-настоящему и плевать на её магию. Ранг Б. Да по херу!

Претворение плана в жизнь требовало определённого количества исполнителей. В качестве заработной платы их ожидал или карцер или секс с медичкой. С того ни с сего к делу подключилась и Хайма, внезапно загоревшаяся желанием нам помочь. Кажется, я понимал, почему она это делает, в то время как Телекин и остальные были несколько удивлены её рвением. Похоже, моя подружка, понимая, что моё влечение к медичке пройдёт сразу после того, как я её трахну, решила помочь мне в осуществлении этого дельца. Смысл такой: чем быстрее я выебу медичку, тем быстрее снова всецело переключусь на неё, Хайму. Что ж, если ход её мыслей и правда был таким, то мне оставалось только радоваться. Молодец девчонка!

Вначале, когда Идея только зарождалась, её реализация показалась нам неосуществимой, но, подумав, мы пришли к выводу, что именно эта кажущаяся неосуществимость и может послужить ключом к успеху. Главное — заставить медичку разделиться. Ха, думали мы, вот прикол так прикол будет, если всё получится!

Готовились мы к делу очень тщательно. В заговоре участвовало три человека (я, Хайма и Пульс) и четыре тролля (Пронт, Хеспор, Гранат и Пятьдесят Первый). Все, кроме меня с подружкой, принадлежали к команде Телекина.

Вот что нам удалось узнать о медичке.

Звали её Андида Дождь, было ей двадцать семь. Родилась она в двойке, медицинское образование получила в первом. Сейчас жила в общаге для учителей, в комнате 16. После окончания универа работала медведьмой в приюте (в двойке), а в этом цикле судьба перебросила её к нам. Причины, толкнувшие её на переезд из вполне благоустроенной двойки в нашу помойку, оставались неясными.

Все эти сведения Пятьдесят Первый раскопал в школьных файлах, подключившись к директорскому компьютеру с помощью своей древней "Радуги-03". Несмотря на то, что у меня от близкого контакта с этими штуками почему-то выступала сыпь на всём теле, я всё же понимал, что компьютер — вещь полезная в современном обществе. Говорят, в первых двух секторах (гномья нулёвка не в счёт; про неё никто ничего не знает толком) уже вошли в моду разные кремниевые вживления в голову, разные там биочипы. Брр! Как представлю, страшно становится.

В ночь перед намеченной датой, занимаясь с Хаймой сексом, я попытался представить под собой медичку. Завтра она будет точно так же лежать подо мною, и плевать, что в эти моменты она даже не будет толком понимать, что с ней происходит (это в том случае, если всё у нас пройдёт как надо). Одновременно ласково и грубо сжав одну грудь Хаймы, я подумал о том, как буду завтра сжимать имплантант Андиды. До этого я никогда раньше не делал этого — у всех моих знакомых девчонок было натуральное вымя. Ну, эльфочка, завтра мы над тобой поработаем. Хотя, честно говоря, почему-то мне уже не так хотелось этого, как вначале.

"Со мной у вас ничего такого не выйдет".

Не будь такой самоуверенной, крошка.

Главная роль по заманиванию жертвы отводилась опять-таки моей подружке. Девчонке будет легче обмануть медичку, поскольку Андида всяко её ни в чём не заподозрит. Так что (опять-таки, если всё пройдёт по плану) медичку нам преподнесут, как говорится, уже упакованную и перевязанную ленточкой. Но это только в том случае, если не будет никаких незапланированных недоразумений.

Проснулся я в тот день чуть раньше обычного, даже несмотря на то, что мы с Хаймой почти всю ночь протрахались. Она, хитрая сучка, очевидно, хотела выжать меня досуха, надеясь, что на медичку у меня не встанет. Ну, не знаю. Должен встать.

Настроение у меня было почему-то хреновым. Наспех пожрав холодного супа (мать ещё дрыхла), я запихнул в сумку нужные учебники и тетради и отправился в школу. Жил я почти возле самой пограничной стены между трёшкой и двойкой. Погода была более-менее. По пути я заскочил в одно место, где купил упаковку таркама и закинулся сразу пятью колёсами.

На большой перемене, ошиваясь в столовой, мы с Хаймой (об её вчерашнем признании в любви ни я, ни она не обмолвились ни словом) столкнулись с медичкой. Она скользнула по нам взглядом, но меня, кажется, не узнала.

- Хреново! — прошипела Хайма. — А что, если она тебя запомнила и теперь, зная, что я тусуюсь с тобою, может мне не поверить. Блядь, нездоровое начало…

- Не волнуйся, всё будет ништяк! — оптимистично заявил я.

- Ну а если всё сорвётся? Что, если она меня раскроет?

- Да всё будет нормально, заебала!

- Мудак ты, — сказала Хайма грустно. — А она ничего, эта ваша медичка. Купи мне соку, Эфем. Пожалуйста.

Я взял два стакана нернайского сока, мы тормознулись у стойки и стали его пить. Подвалили Гранат и Пульс. У последнего на шее как всегда болтался фотоаппарат.

- Привет, Автостоп! Здравствуй, Хайма! — они учились в параллельном и сегодня мы пока ещё не виделись. — Ну, как бодрость духа?

- Бодрость духа выше крыши, — ответил я и мысленно добавил: "Спасибо таркаму". Благодаря ему я чувствовал себя так, будто меня воткнули в розетку. Утренний пессимизм исчез.

Гранат поскрёб правый рог. Он у него немного шелушился у основания. Рекламу, что ли, не смотрит? Мы стали трепаться о всякой херне. О деле намеренно никто не говорил — чтобы не сглазить.

Если бы я тогда знал, чем это всё закончится, то сидел бы дома и не высовывался.

И Хайму бы никуда не пустил.

Когда закончился последний урок, мы все встретились на крыльце, как договаривались, после чего попёрлись в одну кафушку, расположенную недалеко от школы. Надо было обговорить последние детали. Телекин должен был ждать нас там.

Вначале весь наш план был основан на способности колдунов переносить на время своё сознание в любое другое существо, или, если точнее, совершать биоментаобмен. Как сказала Хайма, эта способность обязательна для студента факультета медколдовства, точно так же, как и каждому школьнику обязательно нужно уметь читать, писать и считать. Очень долго мы не могли придумать, как бы нам заманить медичку в чужое тело и чьё тело вообще использовать. Хайма предложила себя, но мне эта идея не очень понравилась, так как если её сознание будет в теле медички, то все, получается, будут трахать её. Нет, так не пойдёт. Тут-то Пронт и сказал:

- А что, если использовать какое-нибудь животное?

Обсудив этот вопрос, мы решили, что идея нам подходит. Самое главное, что в мозг животного можно перенести в среднем примерно две трети информации из мозга человека или эльфа (про троллей я не в курсе), так что где-то треть медичка останется сама собой. Это означает, что она будет понимать, что её насилуют, но ничего толком не сможет с этим поделать, будучи на две трети животным. Из этого вытекало ещё несколько вопросов:

1) Какое животное использовать лучше всего?

2) Как заблокировать часть сознания медички в этом животном, чтобы она не смогла совершить обратный обмен?

3) Как вообще заставить медичку переселиться в животное?

4) Что делать с медичкой (и животным) после того, как всё закончится?

Наибольший подвох таила в себе последняя проблема. Если по завершению дела мы вновь позволим Андиде занять своё тело полностью, то где гарантия, что она не будет мстить нам? Даже если медичка не испепелит нас на месте, то директору уж точно нажалуется.

- Такое впечатление, что есть только один выход, — сказал Пятьдесят Первый (мы в тот день сидели на хате у Телекина). — Но я не думаю, что все будут от него в восторге.

- Шею ей свернуть и всё! — вмешался Хеспор. — А Гранат её труп трахать будет! — он заржал.

- Заткнись, придурок! — оборвал его Пронт. — Что у тебя там за идейка, Пятьдесят Первый?

- Ну…, - тот криво усмехнулся. — Потом шею свернуть не Андиде, как предложил Хеспор, а зверю. Конечно, получится, что мы её как бы психически кастрируем, но зато живой останется.

Выслушав его, все долго молчали. Наконец Хайма произнесла:

- А вы знаете, мальчишки, в этом что-то есть…

Помнится, я тихо хмыкнул по поводу этих "мальчишек", но никто моего хмыканья не услышал, так как достаточно громко играл второй альбом "Переворота", "Гномоцид". Достаточно неплохой релиз, но их последняя кассета мне нравится больше. Кстати, говорят, что вокалист "Переворота" — гном (!!!), а все участники не пьют и вроде ничем даже не уделываются!

Короче, все мы в итоге сошлись на том, что животное, в чьей башке будет содержаться основной процент медички, надо будет умертвить. Неважно, как: зарезать или "шею свернуть", главное — умертвить. А при оставшемся объёме памяти у Андиды не будет возможности нам отомстить и, вероятно, её упрячут в психушку, так как она на две трети будет животным. Ведь, решили мы, сознание зверя всё-таки (наверное) не будет уничтожено вместе с его физическим телом и останется в медичке.

Итак, участь Андиды Дождь была решена. Оставалось найти ответы ещё на три вопроса. Как выяснилось, Хайма, была довольно сведуща в вопросах магии и предложила свой вариант ответа на вопрос номер два. (по-моему, масло масляное получилось. Или первое или второе можно легко убрать.)

- Я думаю, вам известны какие-нибудь уличные колдуны? — поинтересовалась она и, не дожидаясь, пока кто-то из нас скажет "да", продолжила: — Короче, так. Существуют такие специальные шлемы, которыми пользуются иногда всякие группировки…

И тут я понял, к чему она клонит! Шлемы Гар-Генета! Не так давно я смотрел средней паршивости гангстерский боевичок с Малиром Смерчем в главной роли, в котором трое ребят по дурости похитили колдуна мафии. Чтобы тот не смог им ничего сделать, когда очнётся, они напялили ему на голову шлем Гар-Генета, внутри которого имелась прокладка из отражающего магию материала. Но всё у них пошло наперекосяк. Колдун погиб — у него взорвалась голова, когда он очухался и, не разобравшись, что же у него такое на неё надето, попытался атаковать своих похитителей. А их самих в конце фильма пришили из бластеров тролли из того клана, к которому принадлежал колдун. Но откуда об этом знает Хайма?! Может, тоже кино это смотрела?

-…Называется эта штука вроде бы шлемом Гар-Генета, — продолжала тем временем Хайма. — Я думаю, его можно купить у любого мага-нелегала.

- Купить! — проворчал Хеспор. — А денег ты нам дашь?

- Да заткнись ты, кретин! — рявкнул Телекин. — Ещё раз вякнешь, когда не просят, и мы ТЕБЯ трахнем вместо медички!

Обиженный Хеспор притих. На следующий день мы грабанули один барчик и на полученные бабки купили шлем. На обыкновенного человека или тролля, не склонных к магии, он не действовал никак, но это не означало, что он не действует вообще. Черный эльф-колдун, который продал нам эту подержанную херовину, сказал, что гарантирует её стопроцентную работоспособность. Врать ему смысла не было.

Хайму общение с Пронтовской компанией совершенно изменило. Она стала более прямой в высказываниях и более ненасытной в сексе. Как-то раз в один из предоперационных дней до неё на улице докопался бухой криогенник и она его послала на хуй; неизвестно, что бы с ней было, если бы мимо не проходил Гранат, который не мог не вступиться за девчонку из их тусовки и набил уголовнику морду. В будущем, возможно, предстояли какие-нибудь разборки, но особо опасаться не стоило. Короче, Хайма была на седьмом небе. Девчонки из нашего класса стали вести себя с нею крайне осторожно, учителя же пока были не в курсе метаморфоз, происходящих с одной из лучших учениц. Что самое удивительное, Хайма по-прежнему умудрялась получать одни семёрки и даже делала иногда за меня домашние работы (на контрольных нас обычно рассаживали). Одевалась она достаточно культурно, что в определённых кругах выглядело немного шокирующе, если не вызывающе. Когда мы вечером шли по сектору, все просто охуевали. Тролли обычно шарились в шортах и майках, я в рваных джинсах и тоже в майке плюс тёмные очки, ну и Хайма в синей юбке до колен, белой блузке и галстучке. Ах да, ещё и Пульс в своей любимой рубашке навыпуск, изрисованной какими-то микросхемами. Зрелище, наверное, было нехилое.

Со мной, кстати, тоже произошли кое-какие метаморфозы. Если раньше я тусовался с кем попало, то сейчас, похоже, плотно прилип к компании Телекина. Ребята они были классные, скучать с ними не приходилось. Де Крио с Лэкс почему-то начали меня избегать. Да и хрен с ними, малолетками.

Насчёт того, какое животное выбрать для обмена, мы спорили два часа и напрочь переругались. Пронт предлагал использовать собаку, но было не совсем ясно, как напялить на неё шлем, чтобы основная часть медичкиного сознания не смогла вырваться. У Хеспора своего мнения как всегда не оказалось, Гранат предложил кромла (только где его поймать-то?), я воздержался — в голове не было абсолютно никаких идей. Хайма долго молчала, обводя нас всех очень хитрым взглядом, и мы поняли, что у неё что-то есть на примете. Я не переставал восторгаться этой девчонкой. И почему я раньше не обращал на неё внимания? Похоже, отметил я про себя, начинаю, так сказать, влюбляться. Ну, Хайма… Проклятье, я даже начал уже ревновать её к своим друзьям, хотя, кажется, они и не питали к ней никаких чувств, а если и питали, то реализовывать их не собирались. Сама Хайма по-прежнему проводила всё свободное время СО МНОЙ, давала МНЕ и, надеюсь, любила МЕНЯ. Честно скажу, это было приятно, хотя иногда очень трудно понять, что же у женщин на уме.

- А у тебя какие соображения? — спросил у неё Телекин.

В тот день мы все загорали на крыше кинотеатра и попивали пиво. Пульс иногда нас фотографировал. Мы все были в трусах, а Хайма в плавках и лифчике. Когда она наклонялась, груди её были видны почти полностью. Тролли и Пульс не сводили с неё глаз, вынуждая меня нервничать, пускай я и старался не подавать виду. Намеренно она, что ли, со всеми играет или мне это только кажется?

Когда Телекин задал свой вопрос, Хайма встала на четвереньки и улыбнулась заговорщически. Выражение её лица было очень хитрым, а груди из лифчика чуть ли не вываливались, разве что сосков видно не было. Не знаю, может, зря я нервничаю. Может, только я придаю всему этому какое-то особое значение, а остальные ребята относятся к ней, как к полноправному члену тусовки, а не как к какой-то левой девчонке. Но ведь все они (кроме Хеспора, кажется) её насиловали ещё в начале этого цикла: ловили, когда она шла куда-нибудь, затаскивали в подвал и пускали по кругу. Вроде бы они раза три это делали, но потом от неё отстали, хотя сейчас, думаю, иногда вспоминают об этих весёлых событиях. У Хаймы я обо всём этом не уточнял — неудобно как-то.

Похоже, я всё-таки действительно влюбился.

Тут, как по заказу, встрял Пульс.

- Смотри, Хайма, дойки вывалятся!

Я напрягся, но моя подружка лишь просто хихикнула и тихо сказала: "Не вывалятся". И даже позы не сменила, сучка. Кажется, такое поведение казалось ей абсолютно нормальным. Пульс… Не положил ли он на неё глаз? Вернее, член. "- Дойки вывалятся. — Не вывалятся". Дерьмо! Может, это всё же было произнесено без того подтекста, который мне послышался? Ведь, допустим, если бы Пульс сказал Гранату, что у него яйца из трусов торчат, это ведь не означало бы, что он испытывает к нему гомосексуальное влечение…

Хайма всё же выпрямилась и сказала:

- Я предлагаю использовать хоммба.

Мы охуели. Хоммба! Хотя… почему бы и нет? Правда, они не животные в полном смысле этого слова, но ведь и разумными их можно назвать лишь с огромной натяжкой. А голова как раз подходит под шлем…

- Можно даже использовать нашего школьного уборщика, если вы хотите сделать это в школе.

- А если засекут? — нахмурился Пронт. — Нет, лучше где-нибудь на другой территории.

- Но как и медичку, и уборщика заманить на другую территорию? — подал голос Пятьдесят Первый.

Все вновь заткнулись.

- И как, гном возьми, заставить её поменяться с ним телами? — спросил наконец я.

На этот счёт ни у кого никаких соображений пока не имелось, даже у Хаймы. Гранатом была высказана мысль о каком-нибудь пари, в которое можно втянуть медичку, но это всё нужно было обдумать.

Итак, мы сидели в кафушке и потягивали слабый алкогольный коктейль. Тихо играла какая-то модная херня из двойки: "Гном, гном, потанцуй со мной! Пригласи меня в свой сектор, стану я твоей женой!" Бред. А ведь многим только такое и нравится… Я, кстати, гнома живого только один раз видел, когда лет пять назад один из них толкал речь на школьном собрании. Мне по пуп ростом, сморщенный весь. Представляю, какие у них самки…

- Хочет кто СКН? — поинтересовался Гранат и тут же полез в карман. — У меня есть колёс пятнадцать.

Я отказался, Хайма и Телекин тоже. Остальные кое-как разделили эти колёса на четверых, а после мы все закурили по косяку. Настроение у меня снова было не особо оптимистичным — действие таркама подходило к концу. Почему-то вдруг расхотелось трахать медичку, да и вообще заниматься всем этим криминалом с изнасилованием. А если что-нибудь пойдёт не так? Вдруг нас запалят? Перспектива быть исключённым из школы и очутиться в криогенной тюрьме меня не очень-то привлекала. На хрен надо — ещё циклов на десять заморозят. Но отступать было нельзя. Я обязан был её трахнуть, хотя бы чисто из принципа. Как говорится, василисков бояться — за красной ягодой не ходить.

В кафе вошла молодая парочка: пятнистый тролль в костюме и очках и чёрная эльфа. Это подтолкнуло нас к разговору о расовых предрассудках.

- Хоть я и не наци, — сказал Пронт, — но гномов ненавижу. И эльфов белых. Пидорасы они.

- Во-во! — согласился с ним Пульс. — Карлики-то хрен с ними, они умные, так сказать, и выёбываются заслуженно, хоть и видон у них уёбищный. А беляки-то эти куда суются?

- Ну как же-как же! — Пятьдесят Первый скривился. — Они же у нас перворожденные…

Все заржали. Пока они трепались, я погрузился в размышления. Что-то странное происходило со мною — обычно я не был склонен к такому углублённому самокопанию и философствованию, но в последние дни словно подхватил какой-то вирус. Медичка… Вот дерьмо, я не смогу её трахать при Хайме, а она ведь собралась быть с нами на протяжении всей операции, как я понимаю. Ну и вещи творятся…

- Ну что, пора по домам, наверное, — вернул меня в реальность голос Телекина. — Короче, как и договаривались, встречаемся в пять.

Я посмотрел на электронные часы на стене. Было пятнадцать минут четвёртого — то есть за полтора часа все должны переодеться, пожрать и привести себя в полную боевую готовность. На меня вдруг накатила вторая волна депрессняка, и мне захотелось передозироваться чем-нибудь вроде "гвоздя" и отрубиться суток этак на трое. Может быть, думал я, это нечто вроде предчувствия? Может, не стоит нам трахать Андиду?

Но вслух я говорить ничего не стал — не хотелось быть осмеянным.

- Давайте ещё по фужерчику, и пойдём, — предложил Гранат.

Пронт подозвал официантку, всё ей объяснил, и вскоре она притащила нам заказ. Все улыбались, Хайма тоже была вся цветущая, один лишь я был мрачен, как Бурб. Блин, да что же это такое? Как мне вновь почувствовать себя нормально?

"Плюнь на всё это, — посоветовал внутренний голос. — Пускай они делают что хотят, а ты… вы с Хаймой идите-ка лучше к тебе домой". "Но, — возразил я ему, — без неё они не смогут всё провернуть, а забрать её у них у меня не получится. Без Хаймы им не видать медички как своих рогов. Она для них номер один в этом деле".

- Знаешь, Хайма, — сказал вдруг Телекин, и я весь насторожился. — Я хочу тебе сказать…

Хайма тоже насторожилась и посмотрела на меня. Я пожал плечами — понятия не имею, о чём он.

- Ты классная девчонка, — продолжал Пронт. — И, честное слово, мне… да и не только мне, наверное… всем нам очень жаль, что раньше… ну, что раньше мы с тобой так обращались. Я не хотел напоминать тебе об этом, но просто я хочу, чтобы ты знала…

Хайма покраснела и забормотала что-то вроде "да ну чё ты, да ладно тебе", но было видно, что ей приятно и что она польщена. Я почему-то чувствовал себя полным кретином — не знаю, почему. Вспомнилось её вчерашнее "я люблю тебя, Эфем". А что ответил ей на это я?

Пронт, оказывается, ещё не закончил свою речь.

- Короче, я… Ну, я как бы прощу прощения. Надеюсь, все остальные присоединятся ко мне.

"Все остальные" тут же заговорили наперебой, вторя примеру своего лидера и извиняясь. Мы с Пульсом столкнулись взглядами, и он почему-то усмехнулся.

- Да хватит вам, мальчишки! — взмолилась наконец Хайма, вся смущённая, но счастливая. — Я… я не обижаюсь на вас…

"Ну конечно, — подумал я. — Ты ещё и спасибо им скажи за то, что они тебя трахали".

- Так что давайте не будем больше об этом.

А потом мы все пошли по домам. Я был мрачен. Мы с Хаймой жили по разные стороны от кафе, так что я провожать её не стал, тем более, что ей и без меня провожатых хватало. В общем, я был, как уже говорилось, мрачен, пессимистичен и вынужден был идти домой вместе с дебилом Хеспором, который жил недалеко от меня. Всю дорогу он фантазировал о том, как вставит медичке, пока я наконец в грубой форме не посоветовал ему заткнуться.

Оставшийся путь мы проделали в полном молчании.

Ещё пару дней назад мы и понятия не имели, как заставить медичку влезть в чужое тело.

- А зачем вообще использовать хоммба? — спросил Гранат во время одной из наших дискуссий. — Просто поймать медичку, надеть на неё шлем и…

Телекин постучал сперва по столу, потом по своей голове. Я сразу понял, почему вариант, предложенный Гранатом, никуда не годится. Пронт мыслил со мной в унисон.

- А потом? — поинтересовался он с издёвкой. — Думаешь, она всё так оставит? Сколько можно об одном и том же говорить?

Пятьдесят Первый предложил вновь смотаться к тому уличному магу, у которого мы купили шлем. За определённую сумму тот мог помочь нам разработать более менее приличный план, так как разбирался в магии получше нашего, а в деле с медичкой магия занимала не последнее место. С этой идеей мы тут же согласились и всей толпой попёрлись из подвала на централку. Там Гранат с Хеспором быстро грабанули киоск; таким образом у нас появились деньги. Было уже восемь вечера, народу на улице тусовалось до хера. То и дело попадались всякие знакомые и приходилось с ними здороваться. Так что до нужного места мы добрались лишь где-то к половине десятого.

Всей толпою идти внутрь резона не было, поэтому мы быстро сформировали делегацию, в которую вошли я, Пронт и Хайма. Остальные ребята остались тусоваться на улице, что им было только на руку. Правильно, на хрен нужно загружать себя лишними проблемами, если это может сделать кто-нибудь другой?

Апартаменты Грума располагались на минус-третьем этаже в ночлежке с идиотским названием "Меч и Лазер". Хотя, может быть, в этом усматривался особый прикол — мечи исчезли незадолго до того, как был построен Новый Эдем, а ему ведь было уже четыре века. В этой гостинице обычно сдавали номера для шлюх, влюблённых парочек и так далее. Среди тех, кто чтил закон (в трёшке таковых насчитывалось не так уж и много), сиё заведение пользовалось дурной славой.

Я был здесь в первый раз — когда мы покупали шлем, ходили только Пронт и Пятьдесят Первый. Сейчас же состав делегации был несколько иным. Полуразвалившийся лифт устаревшей конструкции каким-то чудом не сорвался с тросов в шахту и вполне благополучно довёз нас до нужного этажа. Хайма выглядела напряжённой, но при этом как всегда была очень довольной. За последнее время она побывала в стольких, так сказать, злачных местах, что минус-этажи "Меча и Лазера" уже не слишком её удивляли. Она быстро ко всему привыкала.

На минус-третьем было полно самых разных дверей с самыми разными табличками. Телекин уверенно шагал по узкому коридору чуть впереди нас. Было душно. Деревянный пол то и дело противно скрипел, освещение было тусклым, но всё же надписи на дверях, "в большинстве своем обитых железом, прочитать я мог: "Удаление зубов", "Юридические консультации", "Ксерокопирование", "Запчасти". Я был уверен, что во многих из этих не вполне легальных контор можно было приобрести любую наркоту, а под вывесками "Запчасти" и "Ксерокопирование" запросто могли скрываться хирурги-трансплантаторы, скупающие и продающие разные внутренние органы, или бывшие биомеды, занимающиеся незаконным клонированием. Отовсюду слышались голоса, где-то кто-то на кого-то кричал.

Наконец мы остановились перед дверью с надписью "Магические услуги". Внутри было тихо. Телекин постучал. Я сглотнул — магов люблю чуть больше, чем компьютеры — и почувствовал, как прижалась ко мне Хайма. Но всё же жуткий интерес был сильнее, чем страх.

Нам сказали, чтобы мы вошли, и мы вошли. В небольшом помещении за массивным столом, заваленным всякой хернёй, сидел, нет, скорее, восседал чёрный эльф, которому было непонятно сколько циклов. Думаю, за сотню точно. В его руке была зажата ручка — похоже, перед тем, как появились мы, он что-то писал.

- Здрасьте, — сказал Телекин. — Мы вот на днях покупали у вас шлем…

- И что? Хочешь сказать, не работает? — удивился Грум (его имя сообщил нам Пронт).

- Да нет, мы его даже ещё и не использовали…

Колдун предложил нам сесть, чтобы всё обсудить. Он был деловым негром, действительно деловым. Мы сели на небольшой диванчик, слева от его стола, и колдун попросил Пронта изложить проблему. Мы переглянулись, и Пронт начал говорить ("излагать"? Но это не принципиально.). Грум сосредоточенно кивал и иногда усмехался, однако не перебивал. Не так уж и страшен уличный маг, как его малюют, подумал я. Нормальный старикан.

Мы с Хаймой сидели, держась за руки. Они у нас были чуть влажными, так как в помещении было жарковато. Я гладил ее пальцы, а она мои. Голос Телекина, повествующий о нашей беде, почему-то действовал на меня как снотворное, и под конец рассказа у меня даже начали слипаться глаза и я стал зевать. Но наконец тролль замолчал.

- Кажется, я знаю, что может вам помочь, ребятки! — хихикнув, произнёс Грум. — Так что идею с хоммбом отбросьте, тем более, у вас всё равно ничего бы не вышло, — он хихикнул опять. — Да и шлем вы тоже зря купили. Надо было вам, паренёк, сразу мне всё рассказать.

Мы обменялись взглядами. Зря купили?

- То, что я хочу предложить, не совсем, знаете ли, гуманно, — продолжал старый негр. — Но, судя по вашему первоначальному плану, вы и так задумывали не слишком гуманные вещи. А шлем вы мне принесите назад; кто-нибудь другой купит.

- Так что у вас за предложение? — вмешалась Хайма.

По остекленевшему взгляду колдуна я понял, что он её сканирует, очевидно, пытаясь понять, с какого боку в дело с изнасилованием замешана девчонка. Хайма уставилась на него вызывающе и очень крепко сжала мою руку. Ухмыльнувшись, Грум прервал сканирование и начал излагать свой план.

Всё в ту же ночь, перед намеченным днём:

После того, как я и Хайма как следует натрахались, мы не сразу оделись и пошли по домам, а некоторое время ещё валялись на диванчике (дело происходило в моём сарае в подвале дома). Оба были мокрыми от пота и тяжело дышали. Одежда валялась где попало, но в основном на полу. И я, и Хайма молчали. Наконец она прижалась щекою к моему плечу и, положив одну руку мне на грудь, сказала тихо:

- Я люблю тебя, Эфем.

Многие шлюхи и раньше говорили мне такое, но если копнуть глубже, слова эти произносились в пылу страсти, а не после, и обычно в нетрезвом виде. Сейчас же была несколько иная ситуация, да и Хайму нельзя было назвать обычной шлюхой. То, что она сказала — это прозвучало слишком уж серьёзно, словно в каком-нибудь кино, и не было смысла ей не верить. Теперь нужно было что-то сказать в ответ, но нужные слова упорно куда-то ускользали.

- А ты? — спросила Хайма. — Я тебе нравлюсь хоть немного? Ну, ты понимаешь, про что я…

Я попытался как следует всё взвесить и проанализировать. Да, конечно, она мне нравилась и даже больше того. Проклятье, да, она — классная девчонка, но признаться ей в ответной любви… Да если бы об этом кто-нибудь узнал, они бы от смеха умерли: Эфем-Автостоп, объясняющийся в любви — забавная бы картинка получилась. Почти то же самое, что и гном, занимающийся благотворительностью.

- Слушай, Хайм, отвянь от меня со своими идиотскими вопросами! — это было самое лучшее, что я смог придумать. — Ну, конечно, ты мне нравишься. Думаешь, если бы ты была мне безразлична, я стал бы… А! — я как бы мысленно отмахнулся.

- Нет, ну ты ведь до меня был со многими девчонками…

- Это другое дело. Они… Ну, они были просто шлюхами, шалавами, которых ебали все кому не лень, — тут я немного притормозился, так как вспомнил, что до меня Хайму тоже трахал кто попало, и ей, вероятно, было не совсем приятно, когда ей об этом напоминали, прямо или косвенно. — Хайма, ну чё ты до меня докопалась?

Она вздохнула — как мне показалось, немного грустно. Потом сказала:

- Знаешь, после окончания школы я собираюсь поступить во второй. У меня там брат двоюродный и он может помочь с визой и квартирой. Говорят, там нет никаких заводов и воздух чистый…

- Говорят, что у гномов конец до подбородка, когда стоит! — я хохотнул и тут же понял, что сморозил ужасную глупость. М-да. — Давай одеваться, что ли? — присев, я хлопнул Хайму по животу. — А то в школу уже скоро, а мы ещё даже и спать не ложились.

С огромной неохотой она тоже присела и свесила ноги с кровати. Лампочка светила достаточно ярко (мы оба предпочитали трахаться при свете), и я с удовольствием наблюдал, как Хайма встаёт, подбирает свои плавочки, всовывает в них ноги. Гном купи, у неё охуенная фигура!

Проводив Хайму домой, я поплёлся к себе. Дерьмово как-то всё получилось с этой любовью… Может, как-то не так мне всё же следовало себя вести? А что она там говорила про двойку? Что после того, как закончит школу, смотается на хрен из нашего сектора? И правильно, подумал я. Здесь нет никаких перспектив, кроме как опуститься на самое дно или погрязнуть в семейной бытовухе. Все те мои знакомые, у которых в голове имелось хоть чуть-чуть мозгов, давно уже подумывали об иммиграции, но правда дальше этого дело не шло: или проблемы с финансами или ещё что-нибудь. Вот взять, к примеру, Матича Керботана из мебельного района (мы раньше с ним учились вместе, но потом его предки переехали на восемь кварталов влево по окружности). Я иногда его встречаю, мы треплемся о том, о сём. Так вот, Матич — парень с мозгами, учится на одни шестёрки и семёрки. Но как, скажите, ему поступить во второсекторный институт, если одна виза стоит столько, сколько его предкам и за пять циклов не заработать? И ведь это специально такие дикие цены горбатыми установлены, чтобы как можно меньше народу отсюда съёбывалось. Хаймовские предки, базара нет, люди с бабками и сделают всё, чтобы любимая дочка получила хорошее образование и перебралась жить в более цивилизованное общество. Глядишь, а потом из двойки и в первый удастся переехать — говорят, это сделать куда проще и дешевле.

"А у тебя, Эфем, какие перспективы?" — спросил я себя. До дома оставалась пара кварталов, а до начала занятий — три с половиной часа. Какие перспективы? О, да никаких! Ну, закончу я школу и что дальше? Вкалывать на заводе? Что-то не хочется. Вечно торчать в этой дыре? Тоже не больно привлекательно. Вот завтра мы будем трахать медичку — хоть какое-то разнообразие на сером фоне повседневности. А потом? Чем разнообразить жизнь потом?

Перед тем, как заснуть, я выкурил косяк, и мои пессимистические мысли несколько умерили свой бег, постепенно превратившись в мысли ни о чём. Потом я заснул.

Когда я припёрся на ту хату, что мы сняли вчера, все были уже там. У Хеспора с рожи не сходила счастливая улыбка, и он чуть ли не приплясывал на месте от нетерпения. Меня не покидало предчувствие близкой беды, хотя в чём именно она должна заключаться, я не знал и всей душою надеялся, что мои пророчества окажутся ложными.

Медичку Хайма должна была перехватить по дороге в магазин (квартиру мы специально сняли неподалёку). В полшестого та всегда ходила за продуктами — эти данные принесла разведка в лице Граната и Пульса. Имелись даже фотографии. Несколько раз мы проводили репетиции (роль медички исполнял Пятьдесят Первый) и всё проходило на наш взгляд более-менее успешно. Оставалось надеяться, что и в реальности серьёзных проблем не возникнет.

- Ну, Хайма, уверен, ты всё сделаешь как надо! — Телекин, возвышающийся над моей подружкой на две головы, похлопал её по плечу. — Удачи тебе!

- Уже двадцать три минуты шестого! — подал голос сидящий на кровати Пятьдесят Первый.

- Так, ну всё, мальчишки, я выдвигаюсь, — сказала Хайма и ушла.

Четыре коротких звонка в дверь.

- Они!

Все кинулись в коридор. Для солидарности к ним примкнул и я, хотя общего энтузиазма не разделял. Не далее как минуту назад до меня доебался Хеспор: "А чё ты такой загруженный, Автостоп?" Пришлось ответить, что болит живот, хотя по взгляду Телекина было непохоже, что он мне поверил. Пронт был далеко не дурак, хотя иногда таковым прикидывался, и, похоже, он давно уже понял, что меня раздирают какие-то внутренние противоречия. Твою мать!

Хайма улыбалась, глаза её блестели. Медичку она держала за руку; та стояла сбоку от неё, выражением лица и взглядом напоминающая зомби из фильмов ужасов. Все заговорили наперебой и тут же начали задавать Хайме разные вопросы, хотя и так было ясно, что всё прошло нормально. Я же молчал. Хайма отдала Пронту кристалл с душой медички, а потом они поволокли Андиду в комнату. Та не сопротивлялась, на лице блуждала глупая рассеянная улыбка. Да, подумал я, этот маг знает своё дело. Кристалл сработал как надо. Мы с Хаймой немного задержались в коридоре, пропуская остальных, и несколько раз встретились взглядами, но тем не менее не сказали друг другу ни слова. А затем мы тоже пошли вслед за всеми.

Медичка уже лежала на кровати, Хеспор срывал с неё одежду. Гранат закатал рукав своей рубашки и колол в вену что-то из шприц-тюбика. Скорее всего, это был эрегин. Прислонившись к подоконнику, я закурил. Не нравилось мне всё это.

Хайма встала рядом со мной. Медичка была уже голой и располагалась ногами к нам. Все смеялись и шутили, Хайма даже подошла к ним, чтобы потрогать имплантанты Андиды. "Ой, как настоящие!" Пятьдесят Первый тоже вколол себе дозу, а Хеспор не стал — очевидно, он был уверен в своих силах (хотя потом он тоже вмазался). Интересно, подумал я, что чувствует сейчас медичка? Действие кристалла-С совсем не такое, как у гаргенетовского шлема. Если тот просто сдерживает магию, отражая её на самого мага, то камень, который дал нам Грум, забирает почти всю психическую энергию. Или что-то в этом духе. Короче, благодаря нам, весь остаток своей жизни медичка была обречена провести в дурдоме.

Первым был, естественно, Телекин.

Вторым — Гранат, третьим — Пятьдесят Первый. Пульс делал снимки. Хеспор, как всегда очутившийся в самом конце очереди, всё то время, пока его дружки делали своё дело, возбуждённо приплясывал рядом, производя незамысловатые манипуляции со своим членом. Хаймы никто не стеснялся, и в который раз я вынужден был вспомнить о том, что все они её тоже когда-то насиловали…

Потом все посмотрели на меня.

- Твоя очередь, — сказал Пульс.

Пришлось ответить, что я не буду. Какое-то время все молчали, и даже Хайма посмотрела на меня удивлённо. Мол, как же так, ведь я старалась…

- Как хочешь, — произнёс наконец Телекин и что-то в его голосе мне не понравилось. — Ладно, тогда поехали на второй заход.

Медичка лишь тихо постанывала (отнюдь не от удовольствия), когда огромный тролль, снова взгромоздившийся на неё, приступил к делу. Остальные подбадривали его всякими выкриками и комментариями. Мне было не по себе. Хеспор, пристроившийся возле головы медички, умудрился засунуть свой член ей в рот.

Я отвернулся к окну, удивляясь самому себе.

Стоны, крики, хлюпающие звуки, снова стоны…

Краем глаза я отметил, что Хайма подобрала с пола сумочку Андиды и, по-прежнему стоя со мною рядом, тоже лицом к окну, принялась в ней копаться.

- Тут деньги, Эфем, — сказала она тихо. — Немного, правда, но…

Я выдавил из себя что-то не совсем понятное даже мне самому. Взади Пульс возмущённо завопил на кого-то: "Эй ты, тролль ёбаный, на хуя мне на руку-то кончать?!" Хайма фыркнула и сунула деньги себе в лифчик. Я опять уставился в окно.

- Давай её теперь вот так…

- Ага, жопой кверху…

Мне захотелось уйти, но это могло иметь для меня крайне неблагоприятные последствия вроде насмешек и так далее. Подумать только, а ведь совсем ещё недавно, буквально вчера, я и сам был таким же. Вернее, почти таким же. Это всё из-за Хаймы, проклятье, всё из-за этой девчонки, стоящей рядом…

- О Боже, Эфем, посмотри!

Она подсовывала мне какую-то голокарточку. На трёхмерном снимке был изображён совсем ещё маленький эльфёнок, доверчиво выглядывающий из-за прутьев кроватки.

- Ты понимаешь, что это значит?! — голос у Хаймы дрожал.

- Чё ты ко мне прицепилась? — спросил я устало, возвращая ей снимок. Смутное и не совсем ясное подозрение начало вырисовываться где-то глубоко в подсознании, но это ощущение почти тут же исчезло. Обычная голография ребёнка, ну и что? Хотя…

- Это ЕЁ ребёнок! — прошептала Хайма. — И здесь у неё, — она сжала свою грудь, — не силикон! Теперь ты понимаешь?

Мне и так было хреново, а тут стало ещё хуже. Захотелось орать. Теперь я понял. Твою мать, я и так всегда был порядочной скотиной, а участвуя в этом изнасиловании, пускай даже косвенно, опустился ещё ниже. За несколько секунд в моей башке пронеслось очень много разных мыслей, и все в основном касались осиротевшего отныне эльфёнка, напрасно ждущего свою маму в одной из комнат учительской общаги. "Здесь у неё не силикон". О да, теперь я понял это. Обычное увеличение молочных желез у эльфийских женщин, наблюдающееся в период кормления грудью.

Стоны, снова стоны, причём, не женские…

- Эфем, мы должны как-то остановить это! — ногти Хаймы впились в мою руку.

Раньше надо было думать, подумал я. То, что ты предлагаешь, осуществить на практике очень трудно, почти невозможно. Этот процесс необратим, хотя попытаться всё же стоит. Потому что если я не попытаюсь, то чувство вины будет вечно меня преследовать. "Ишь ты, — ехидно заметил внутренний голос. — Неужели в твоей голове ещё остались какие-то частички совести, а, Автостоп? Ну-ка, парень, попробуй-ка на деле доказать, что ты заслуженно получил свою кличку. Останови это".

Я повернулся лицом к комнате. Хайма тоже. Она была вся бледная и мне стало ясно, что до неё только сейчас дошло, ЧТО она натворила и во что вляпалась. Ведь если бы не она… До этого Хайма, несомненно, рассматривала происходящее как игру, а не как реальность, и в этом-то и заключалась её ошибка, которую она осознала, столкнувшись с настоящим положением дел. Я тоже, честно говоря, вначале глядел на это как на забаву, не больше. Вот тебе и забава… Позабавились. Я никогда не был сторонником грубого или группового секса, предпочитая этому обычные партии один на один или же два к одному (две девчонки плюс один я), так, спрашивается, зачем же я в это полез? Зачем связался с телекиновской бригадой? Нет, вообще они ребята нормальные, но…

"Нормальные ребята" уже тоже, как и медичка, были полностью голые. Их одежда была разбросана по всей комнате. Пятьдесят первый трахал медичку в жопу, тогда как остальные готовили свои инструменты к следующему заходу. Лицо Андиды было повёрнуто к нам: белое, как мел, с ничего не выражающим взглядом, высунутым языком и стекающей изо рта спермой (у троллей она зеленоватая). Пульс щёлкал фотоаппаратом.

Я не успел остановить Хайму, остальные тоже. Подлетев к кровати, она схватила Пятьдесят Первого за руку и буквально отшвырнула его от медички. Представляю, как он обломался…

Все ошарашено уставились на неё.

- Прекратите это! — закричала Хайма. — Пронт, Гранат, разве вы не понимаете, что… Вот, смотрите! — она начала совать им под нос голокарточку с эльфёнком. — У неё не силикон! Они настоящие! Это её ребёнок, вы понимаете?!

Тут Хайма расплакалась. Я по-прежнему стоял у окна, изо всех сил вцепившись руками в подоконник и боясь вмешаться. "Ты трус, Эфем, — шептало подсознание, — ты трус". И это было правдой. Ведь если я попытаюсь хоть как-то встать на пути у пронтовской компании, мне явно не поздоровится, так что уж лучше играть по их правилам. Но что делать с медичкой? Хотя ей в любом случае уже не помочь: её душа теперь внутри кристалла, а обратного заклинания не существует. "Не совсем гуманно", — говорил старый Грум. Да, ну и что? Нам было плевать на это. Подумаешь, изнасиловать женщину. А сделать ребёнка сиротою — тоже раз плюнуть.

Медичка что-то пролепетала и сползла на пол.

"Со мною у вас ничего такого не выйдет".

Ранг Б.

- Эй, Автостоп, — презрительно скривившись, произнёс Телекин. — Убери, будь добр, отсюда свою шалаву. Пока мы за НЕЁ не взялись, — добавил он многозначительно.

Я промолчал, не зная, что ответить. Хайма замочила Пронту по щеке.

- Я не шалава! — сказала она.

Удар тролля швырнул её к кровати, и, запнувшись о тело медички, Хайма повалилась на пол. Я дёрнулся было вперёд, но тут же замер, встретившись с взглядом Телекина.

- Не вздумай, Автостоп! — усмехнувшись, сказал тролль. — Ведь даже если ты когда-то и помог мне… ну, ты знаешь, про что я говорю… то это, в общем-то, ни хуя не значит. Все долги уже давно оплачены. Ты врубаешься?

Я закусил губу. Да, врубаюсь. Сидящая на полу Хайма смотрела на меня жалобно, словно рассчитывая на то, что я за неё заступлюсь. Дерьмо. Я наткнулся на взгляд Хеспора, и тот презрительно сплюнул на пол, открыто наконец выразив свою враждебность по отношению ко мне. Ну, он и раньше меня недолюбливал…

Я понял, что должен сказать хоть что-то.

- Мы, наверное, пойдём?

- Вот и валите! — Хеспор ещё раз сплюнул и добавил: — Лю-бов-нич-ки!

Все заржали. Я протянул Хайме руку и помог ей подняться. Меня всего трясло, её тоже. У медички по внутренней стороне бедра тоненьким ручейком сбегала кровь. Никаких признаков разума в её взгляде не было.

- Думаю, вы не станете стучать, — сказал Телекин. — Это не в ваших интересах. А на кристалле есть отпечатки твоих пальчиков, малышка, не забывай об этом, — обратился он к Хайме.

- Вы самые настоящие подонки! — заявила та. — Боже, а я, как дура… Я этого так не…

- Она будет молчать! — быстро сказал я, зажимая Хайме рот. — Только не делайте ей ничего, хорошо, Пронт?

- Валите! — буркнул тролль.

Мы свалили.

Потом мы потащились ко мне в сарай. Хайма всю дорогу ревела. Прохожие смотрели на нас как на мандрагор. Я думал о будущем и постепенно приходил к выводу, что никакого такого будущего для меня нет. Хайме, может быть, повезёт, и она смоется в двойку, а я… Мне надо теперь быть начеку. Любая глупость с моей стороны, и Пронт с компанией дадут мне оторваться. Весёлая перспективка: ходить и шугаться собственной тени. Хотя, возможно, я зря так волнуюсь и ничего мне не грозит. Как говорится, у страха глаза велики.

У меня в сарае нашлось несколько седативных колёс и транков. Я накормил ими Хайму и вскоре она отключилась. Даже во сне она всхлипывала.

Было всего семь часов. Поцеловав Хайму в щёку, я вырубил свет, закрыл сарай на замок и вышел из подвала, полный намерения хоть чем-нибудь ухуякаться, убиться в ноль, чтобы не думать обо всём этом, забыть про это хотя бы на время. В итоге я оказался на хате Малыша и вмазался там "гвоздём". Потом меня ещё и накурили какой-то химией, всунули в рот две пластины "синего", и в итоге очень скоро я уже плясал вместе со всеми под какую-то попсу, чувствуя себя до отказа переполненным энергией. Историю с медичкой мне удалось временно вычеркнуть из своей памяти.

К двенадцати начались отходняки. Я был злой и мрачный и в конце концов поругался с Малышом, который ничего плохого мне не желал, а всего лишь хотел помочь. Послав их всех подальше, я попёрся к себе в сарай, всей душой надеясь, что Хайма ещё не проснулась. Интересно, что там с медичкой? Успокоились они или до сих пор продолжают её насиловать, подогреваемые эрегином? Нет, скорее всего, они уже смылись, а медичку оставили валяться в квартире — один хер, снимали её только на сутки и на вымышленное имя… Что будет теперь с её ребёнком? Что вообще будет со всеми нами дальше?

Возле продуктового тусовалась толпа из параллельного класса: несколько троллей, Марта и негр Мапис. Они пили самогон. Мы поздоровались, перекинулись парой стандартных фраз типа "Как дела?", после чего они предложили мне выпить с ними. Я, решив, что алкоголь прочистит мои мозги от остатка наркотиков, не отказался. В итоге мы выжрали три флакона.

- Да, кстати, — сказал Фуа, тролль, когда все уже собирались расходиться. — Я тебя видел уже несколько раз с этой шлюхой… ну, из вашего класса, Хаймой. Говорят, у тебя с ней отношения какие-то?

- Она не шлюха! — возмутился я. Язык у меня заплетался. — Ещё раз скажешь о ней такое, и я тебе ёбну!

- Она защеканка, Автостоп! — что-то в его голосе заставило меня воздержаться от драки. — А ты говоришь, не шлюха. Мы ей как-то втроём в рот давали, и я знаю ребят одних, у которых она тоже за щеку брала.

Моё опьяневшее сознание начало производить быстрый анализ услышанного. То, что сообщил Фуа, являлось для меня новостью, шокирующей новостью. И почему-то я сразу понял, что тролль не врёт. В этом не было никакого смысла. Втроём… Знает ещё одних ребят… Проклятье, а ведь я с ней целовался! Меня передёрнуло, и все они заметили это. Марта решила ещё подлить масла в огонь.

- Некоторые уже поговаривают: мол, Автостоп с минетчицей тусуется. А девчонка одна, которой ты нравился, — она многозначительно помолчала, — сказала мне, что ты теперь ей по хую. Делай выводы.

Я попытался что-то сказать, потом махнул рукой и быстро пошёл к дому, сам не заметив, как перешёл на бег. В висках стучало. Как же так, думал я, как могло получиться, что ВСЕ знали, а один лишь я оставался в неведении? Хотя не дурак, мог бы и сам догадаться. Гном мою мать, что будет с моей репутацией? А я ведь ей предлагал как-то, но она отказалась — мол, извини, Эфем, за кого ты меня принимаешь? Сука! Сука!!!

Когда я распахнул дверь и врубил свет, то выяснилось, что Хайма до сих пор ещё спит. Одним рывком я сбросил её с диванчика, схватил за волосы. От такого обращения Хайма, естественно, проснулась и только открыла рот, чтобы сказать мне что-то, как я вмазал ей кулаком в челюсть.

- Эфем, Эфем, что случилось, что происходит? — закричала она, испуганно вжимаясь в диван. Губы её начали быстро опухать и это выглядело так смешно, что я расхохотался, но тут же вновь стал серьёзным.

- Значит, у меня впадлу было в рот взять, а у всех так брала! — я снова двинул ей в морду, на этот раз коленом. Что-то хрустнуло в челюсти. — Думала, я не узнаю, да? Да, шлюха?

Хайма зарыдала. Из её рта бежала кровь, левая сторона лица вся тут же распухла. Мне было её жалко, но я был пьян и жаждал справедливого возмездия за свою поруганную репутацию.

- Ну, что ты на это скажешь, а?

Хайма что-то проскулила. Тогда я что есть силы въехал ей ботинком в грудь и там тоже что-то хрустнуло; затем, когда она завалилась набок, ещё раз пнул ногой в голову, попав куда-то в область уха. Хайма вцепилась мне в ноги, начала бормотать что-то малопонятное. Я отшвырнул её и снова пнул в лицо.

Она тоненько завыла, скорчившись на полу. У меня по коже побежали мурашки.

- Заткнись, сука! — закричал я, чувствуя, что и у меня самого — причём, кажется, давно — из глаз текут слёзы. Это ещё больше разозлило меня. — Заткнись, сука, кому сказал!

Дальнейшее я помню весьма смутно. Сейчас, оценивая происходящее с точки зрения трезвого человека, мне хочется верить, что виной всему были алкоголь и наркотики, потому что подобная жестокость, тем более, над девчонкой, никогда не была мне присуща. Но тогда я словно озверел. Сорвав с Хаймы одежду (помню, что из лифчика выпали те деньги, которые она взяла из сумки медички), изнасиловал её, после чего снова принялся избивать. Лишь когда у неё изо рта при каждом ударе ногой в грудь или в живот начали вылетать какие-то красные сгустки, во мне вдруг что-то сломалось, и я сел с нею рядом, обхватив себя за голову.

На Хайме не осталось ни одного живого места. Это было жуткое зрелище. Она стонала и кашляла, выплёвывая из себя кровь и обломки зубов, всё лицо распухло и посинело, глаз почти не было видно. Только сейчас я наконец осознал всю низость и мерзость своего поступка, только сейчас я наконец протрезвел.

Хайма всё продолжала кашлять кровью — очевидно, у неё были сломаны рёбра. Я заплакал, точнее, зарыдал. Что я натворил, боже, Хайма, что я натворил…

Склонившись над ней, я принялся покрывать поцелуями изувеченное лицо, просить прощения. Глаза Хаймы кое-как открылись, и она обхватила мою руку. Так мы и сидели хрен знает сколько; вернее, сидел я, а она лежала, положив голову мне на колени и свернувшись клубком, изредка содрогаясь от сильных приступов кашля. Я извинялся, умолял её простить меня, хотя понимал, что никакого прощения не заслуживаю. Лишь теперь я понял, насколько сильно люблю её.

- Они мне отвёртку в ухо вставляли, — это были последние слова, которые я слышал от Хаймы. И когда до меня дошёл смысл сказанного, мне захотелось умереть, исчезнуть, а ещё лучше — вернуться на несколько дней назад, чтобы всего этого не было. Я не хотел, Хайма! Просто так получилось. А то, что с тобой делали в прошлом разные подонки — это и осталось в прошлом. Мне наплевать на это, ты понимаешь?! Я люблю тебя, Хайма!

Всё это плюс ещё что-то я, кажется, говорил вслух.

Очнувшись, я вдруг понял две вещи: во-первых, прошло очень много времени, и во-вторых, Хаймы на моих коленях не было. Жутко болела голова — так всегда бывает, когда смешиваешь "гвоздь", химию и сурроэль. Всё казалось каким-то ненастоящим, словно во сне. Повернув голову влево, я увидел Хайму в метре от меня — она лежала рядом со своей сумочкой. Голое тело, освещаемое тусклой лампой, было всё в кровоподтёках, ссадинах и синяках. Я снова начал плакать, понимая, что это мне не снится, что это — реальность, и что эту реальность сотворил я сам.

Хайма не двигалась. Я подполз к ней и перевернул на спину. Всё лицо её представляло сплошной синяк, рот был приоткрыт и в нём запеклась кровь. Мой взгляд опустился ниже, и тут я закричал.

Пилочкой для ногтей Хайма буквально вырвала себе вену на левой руке.

Надеюсь, я тоже покончу с собой, но проблема заключается в том, что я трус, а чтобы решиться на самоубийство, нужно быть или полным психом, или обладать твёрдым характером и железной волей. Я уже два раза касался ножом своего запястья, но дальше этого дело не шло. Труп Хаймы так и лежит рядом со мною, укрытый одеялом. С того момента, как я проснулся, прошло уже часа три, и по всем правилам, мы сейчас должны быть на занятиях. Я не знаю, что мне делать. Где-то плачет ребёнок, оставшийся без матери… Глядя на диван, я вспоминаю, как мы с Хаймой трахались на нём — благодаря мне, этому больше не суждено повториться.

Ну что ж, ещё одна попытка.

Закрываю глаза, на ощупь дотрагиваюсь лезвием ножа до запястья.

Я люблю тебя, Хайма.

Прости меня.

1997

© Алексей Шведов, 2003