Любовь вне времени и пространства

История первая Не ищи справедливости у богов

Это я. У меня много имен. У меня много жизней. У меня много боли. Я знаю, что все это сделал со мной ты. Ты ни разу не захотел со мной поговорить. Ты ни разу не захотел узнать правду. Но время пришло. Я расскажу тебе все. С высот будущего взываю к тебе. Слушай!

Я, Аэрия, родилась в прекрасной древней стране Та-Кемет, которая сейчас называется Египет. В те времена боги жили рядом с людьми: они любили и страдали, ненавидели и мстили, но не было никого могущественнее их, и нам, простым смертным, лучше было не встречаться с высшими силами на жизненном пути. Уничтожат. Мы для них пыль под ногами.

Наша деревня находилась в дневном переходе от столицы Нехен, поэтому погонщики скота, торговцы и другие путники всегда останавливались у последнего колодца напиться прохладной воды и передохнуть. Старики, жаждущие общения, с утра располагались неподалеку, грели уставшие кости под солнцем, лениво переговаривались, погружаясь в воспоминания. Но стоило появиться путникам, старцы оживали: глаза загорались, даже самые немощные пододвигались ближе, начинали жадно прислушиваться к речам, интересуясь подробностями, чтобы потом пересказать новости остальным.

Я, как и все хозяйки, ежедневно приходила к колодцу за свежей водой, слушала сплетни, брюзжание стариков, смеялась с подругами над пустяками и проделками мальчишек. Любила эти мгновения, потому что большей частью была занята работой по дому. Мама давно умерла, а папа часто отлучался в столицу — перевозил по Нилу рыбу и овощи. Он был добр и ласков, баловал и заботился, называл красавицей. «Хороша, словно утренняя заря» — это обо мне. И даже мое второе тайное имя — Нефертари, которое никто не должен знать, дабы не навредить, означало «прекрасная путница». Незнакомцы, увидев меня, застывали, как каменные глыбы, и не могли отвести глаз. Сначала это смущало, но со временем ко всему привыкаешь, вот и я перестала обращать внимание.

Это утро ничем не отличалось от череды предыдущих. Все шло как всегда. Я пришла за водой и, наполняя кувшин, прислушалась к разговорам. Старики вспоминали времена, когда страной правил бог Осирис, погибший от рук брата Сэта, женщины кивали головами, сочувствуя безутешной вдове, богине Исиде, а подруги ужасались, обсуждая смерть очередной жены нынешнего правителя, того самого Сэта. И все сходились в одном — бог, чье имя означает «злой и свирепый», не может быть хорошим мужем, и несчастны будут женщины, которых он выберет для своего ложа.

Увлеченные интересной темой, мы не сразу обратили внимание на конный отряд, приблизившийся к колодцу. Воины часто проезжали через деревню, выполняя свою службу, но эти всадники сильно отличались по виду. Они были мощного телосложения, в богатых одеждах, дорогое оружие ярко блестело на солнце, и кони выглядели под стать им — сытые, с лоснящимися боками, с затейливо заплетенными гривами. Особо выделялся всадник, едущий впереди: на его плечах позвякивало массивное ожерелье, на ногах плотно сидели высокие золотые сандалии, а рука сжимала плетку с семью хвостами. Люди невольно расступились, пропуская отряд к воде. Я замешкалась, пытаясь взгромоздить тяжелый кувшин на плечо, поэтому вздрогнула от неожиданности, услышав рядом властный рык «Воды!»

Подняв голову, поняла, что обращаются ко мне. Нетерпеливый всадник одной рукой поднял тяжелый кувшин и припал к нему. Медленно пил, не спуская с меня страшных глаз красного цвета. Я заворожено наблюдала, как вода тонкими змейками стекала на его грудь. Вокруг стояла тишина, казалось, люди перестали дышать. Стало холодно и захотелось поскорее вернуться домой.

Мужчина протянул кувшин, но не сразу отдал, а задержал, при этом внимательно рассматривая мою фигуру. Мне исполнилось всего четырнадцать лет, но я уже имела округлые бедра и довольно крупную грудь, чего стеснялась, поэтому невольно закрыла ее рукой. Получив кувшин назад, спешно наполнила водой и кинулась домой. Воин поехал следом.

Беспрестанно оглядываясь, в пустой надежде, что он свернет, добежала до нашего двора и увидела странное — вышедший навстречу отец упал ниц перед красноглазым всадником. Только теперь я поняла, что это и есть наш правитель бог Сэт. Он легко спрыгнул с коня и прошел в дом, заставляя побледневшего отца следовать за ним.

С тоской ожидала известий, страшась узнать причину божественного желания посетить наш дом. Не смогла развести огонь в очаге, руки тряслись и не слушались. Уронила чашку, рассыпала зерно, и, наконец, бросив все дела, села у двери. Но тут же поднялась, потому что резко откинулась занавеска, и на пороге показался грозный Сэт. Крупными шагами, не оглядываясь, он дошел до коня, кинув напоследок спешащему следом и беспрерывно кланяющемуся отцу:

— Сделаешь, как я сказал, старик!

— Да…

— Всю деревню уничтожу, если сбежит. Через два месяца пришлю колесницу за своей невестой. Жди!

После этих слов Сэт вскочил на коня и уехал, не удостоив меня взглядом. Растерянный отец еще долго стоял у ограды, глядя, как на дороге опадает пыль, поднятая всадником. Когда я подошла, крепко обнял и заплакал:

— Прости! Не уберег…

Уткнувшись ему в грудь, я замерла. Казалось, это сон, не могло такое произойти с нами! В сердце поднималась жалости к отцу: впервые видела его плачущим. Страх перед будущим оглушал: выживу ли во дворце или погибну, как другие женщины? Смириться или искать выход? У кого просить помощи? В этот момент я ненавидела свою красоту.

К полудню уже вся деревня обсуждала громкое событие. К дому стали приходить люди. Одни поздравляли, другие жалели, третьи жаждали узнать подробности.

Чтобы выплакаться и побыть в одиночестве, отправилась в свое тайное место, где часто уединялась в минуты печали. Это была старая ива, корни которой подмыли воды Нила во время разлива, от чего она сильно накренилась, развесив длинные ветви плотным пологом. Уже раздвигая упругую листву, чтобы нырнуть в густую тень, услышала плеск воды. На берегу сидел незнакомый мужчина.

Я испугалась и попятилась, готовая бежать. В этом уединенном месте редко бывают чужаки. Но когда он поднялся, и, заметив меня, приветливо кивнул головой, замерла. Длинные пальцы провели по мокрым волосам, открыв мужественное лицо, темные глаза смотрели с интересом, а губы растянулись в приветливой улыбке. Незнакомец был божественно прекрасен.

— Кто ты? — спросил он.

— Аэрия Нефертари, — даже не задумываясь, назвала мужчине оба имени.

— Аэээрия, — протянул незнакомец. Его голос мне казался подобным звуку ласкового ветра, поющему о приближении весны. Мужчина медленно подошел и склонился надо мной. В волнении не заметила, что плачу, а он, сняв пальцем слезу, поднес к своим губам.

Отчего слезы льются? Забыла. Все забыла. Сэт? Кто это?

Проводила глазами каплю, исчезающую в его чувственных губах. Не понимая, что делаю, потянулась к незнакомцу, он ответил движением навстречу. Запрокидывая голову, ощутила тепло его дыхания на глазах, щеках, шее. Все теснее обнимая, вплетая руки во влажные волосы, ждала, желала его поцелуев.

Его мягкие губы лишили разума. Тонула, всплывала и вновь уходила в пучину неизвестных ощущений. В сердце поднималась волна пронзительной любви к этому мужчине. Хотелось раствориться в нем, рассыпаться на мельчайшие осколки счастья, которые зародились и требовали выхода.

Что со мной? Откуда появилось чувство, что полностью принадлежать этому божеству — правильно? Была околдована, подвластна любому желанию.

Словно находясь во сне, взяла его за руку и потянула к иве.

Старая ива сохранила секрет нашей любви, скрыла таинство, произошедшее под ее кроной. Стала молчаливым свидетелем страстного желания, неистребимой жажды отдавать и принимать, восторга от единения чувств и тел.

Опять плакала, но уже от счастья. Возлюбленный ловил мои слезы губами и шептал о бесконечной любви, я эхом повторяла свои искренние слова и клятвы.

Обнявшись, мы долго стояли у реки, боясь разъединить руки, разрушить начавшееся слияние душ. А когда звезды расцветили черное полотно ночи и месяц отразился в водах Нила, поняла, что время расставания наступило.

В счастливом безумии даже не спросила имени любимого, радуясь обещанию вернуться за мной. Когда? Скоро, очень скоро. Прощаясь, нежный возлюбленный надел на мою шею амулет богини Исиды, узел из кроваво-красных камней, как подтверждение своих чувств.

Прошло два месяца, колесница из дворца, к моей радости, так и не пришла. Но Сэт не отказался от намерения жениться, напоминая об этом дорогими подарками и диковинными вещицами, которые отец тут же прятал.

У колодца всезнающие старики объясняли промедление тем, что сейчас правителю не до плотских утех, появилась опасность потерять трон. Путники, едущие из столицы, рассказывали об объявившемся сыне бога Осириса, требующем вернуть власть по первородному праву.

Деревенских женщин известие взволновало, но не потому, что между богами идет война, а хотелось понять — откуда взялся сын? Все знали, что бывший правитель Осирис умер, не имея наследника. И тут мы услышали невероятную историю, рассказанную торговцем из Нехена:

«Обратилась богиня Исида к богу Ра с мольбой помочь ей исполнить мечту — родить сына от любимого супруга, убитого коварным братом Сэтом. Самой ей трудно было справиться, захвативший трон Сэт, боясь возвращения Осириса из царства мертвых, разделил тело и раскидал по земле Та-Кемет.

Согласился бог Ра помочь и нашел все останки Осириса. Но в отчаяние пришла богиня, когда не оказалось среди них детородного органа мужа! Видимо его поглотили воды Нила. Тогда пошла она к берегам реки, набрала глины и слепила эту важную часть. Анубис забальзамировал тело и запеленал — так появилась первая мумия.

Превратилась Исида в сокола, опустилась на Осириса, накрыла крылами, и сотворила великое таинство. Через положенное время родился Гор — бог неба и солнца. Долго скрывала богиня сына, пока не возмужал он и не вошел в силу, чтобы противостоять могущественному Сэту».

Я выдохнула, только сейчас заметив, что сдерживалась, боясь пропустить, не расслышать даже слово из чудесной истории. Понимала чувства Исиды, ее желание стать матерью, под моим сердцем тоже росло дитя. Точно знала. И ждала своего любимого, очень ждала.

Однажды у колодца появилась незнакомка в сопровождении воинов. Женщина рассказала любопытствующим, что ее зовут Хатхор, она жрица и идет в Па-иу-рек посетить храм богини Исиды.

В это время я наклонилась за кувшином, и подаренный амулет выскочил из выреза верхнего платья. Путница остановила взгляд на нем, стала, не скрываясь, рассматривать, отчего-то сильно волнуясь, а потом попросилась на ночлег в наш дом.

Я заметила это беспокойство, но объяснила тем, что жрица узнала узел Исиды. Да и просьба не была странной — уставшие путники часто оставались на ночь в деревне. Не видела причины для сомнений, тем более что Хатхор была жрицей почитаемой мной богини.

— Мы с отцом будем рады помочь. Идите за мной, — сказала я, поднимая кувшин на плечо, — На ужин испеку лепешек, есть фрукты. Вам понравится.

Жрица улыбнулась и поспешила следом, оставив своих воинов у колодца.

Этой ночью было жарко. Спала, откинув даже тонкую льняную ткань, которой обычно укрывалась. Днем я прятала появившийся живот, но в своей комнате наслаждалась свободой. Дитя уже шевелилось, и было радостно ощущать, что частичка моего любимого растет во мне.

Не ожидала прихода ночной гостьи и испугалась, увидев фигуру в серебристом лунном свете.

Но когда жрица заговорила, успокоилась. Она посетовала, что ей не спится, и присела рядом, бросив взгляд на мой живот. Я поторопилась прикрыть его, скомкав ткань и меняя положение — мне не хотелось лежать, когда Хатхор сидит, это казалось неловким.

Ночная гостья стала задавать вопросы. Некоторые из них не нравились, но я честно отвечала, доверяя жрице.

— Как зовут тебя, дитя?

— Аэрия.

— Ммм, воздушная земля… Красивое имя. Кто отец твоего будущего ребенка?

Не знала, как ответить на этот вопрос. Не хотелось признаваться, что влюбилась в человека и поверила ему, не спросив даже имени. Хатхор не удивила моя заминка, она продолжила ласковым голосом:

— Ты не знаешь его имя? Это он дал амулет Исиды?

Различив мой кивок, она продолжила:

— Я слышала, ты невеста Сэта?

Увидев, что я заерзала, поспешила успокоить:

— Не бойся, я никому не расскажу о твоей тайне, — она коснулась рукой моего живота, — Более того, помогу. Как? Дам заговоренный гранатовый сок. Не изменяя внешности, сок сделает тебя неприятной для Сэта, отталкивающей. Он перестанет желать тебя. Ты же хочешь, чтобы правитель забыл тебя?

Тут я непроизвольно прижала руку к животу. Хатхор поняла.

— Нет, этот напиток не повредит ребенку, ведь я жрица храма Исиды, а она заступница женщин и детей. Но чтобы заговор исполнился, нужна дорогая тебе вещь, поднесу ее богине в дар. Думаю, этот амулет с красными камнями подойдет. Выпьешь сок, когда я покину дом, но не позже полудня.

Голос завораживал, произносимые слова казались истиной. Сомнений не было. Жрица предлагала выход из положения — перестать бояться Сэта и спокойно ждать любимого, не оглядываясь, не вздрагивая от шума любой повозки, проезжающей мимо дома. Сняла амулет Исиды и отдала ей.

Было жаль расставаться с вещью — доказательством нашей любви, но у меня оставалось более важное свидетельство — наш малыш, который сейчас сильно толкался в живот.

Жрица перехватила амулет и протянула запечатанный кувшинчик, в котором плескалась жидкость на два глотка. Он все это время был у нее в руке, а я не замечала.

Хатхор не стала дожидаться утра, отряд покинул нашу деревню затемно.

Распечатав кувшин, осторожно сделала первый глоток, но различив вкус граната, и, успокоившись, допила остальное. Неудержимо потянуло в сон, и я провалилась в темноту.

Разбудила невыносимая боль внизу живота, как будто мои внутренности рассекали серпом. Свернувшись, пыталась чаще дышать, чтобы пережить рвущую на части схватку.

Увидев, как по лежанке расползается кровавое пятно, завыла от ужаса.

Отец, не зная, чем помочь, выбежал на улицу, зовя соседей. Череда лиц, склоняющаяся надо мной, слилась в разноцветный туман. Переворачивали, раздевали, причитали над моим телом, заставляли пить что-то горькое — все казалось страшным сном.

Было жарко, скидывала с себя ткани, но чьи-то заботливые руки укрывали, гладили по голове, давали воду. Пила жадно, разливая, захлебываясь, и опять проваливаясь в тягучую темноту.

Не знаю, сколько прошло времени, но из тумана выдернул злобный рык. Его узнаю из сотни голосов. Это был Сэт. Он за волосы вытащил меня из дома.

Инстинктивно закрыла живот руками и только сейчас поняла, что новой жизни во мне нет! Теперь было все равно, что со мной сделают.

Тело бросили на землю, черная тень склонилась и ударила в лицо. Последнее, что видела, это мелькнувшее в воздухе копье. Его наконечник ярко блеснул на солнце. Отчаянный крик отца и последняя вспышка боли. В сердце.

Измученная душа взвилась в небо, там ее поджидала лодка из тростника. Поплыла по реке смерти к царству мертвых. У берега скопилось множество суденышек, и было лишь одно свободное место, где моя лодка могла причалить.

Но услышала вдруг голос моего любимого. Это был твой голос. И ты был в гневе. До сих пор помню эти страшные слова: «Аэрия-Нефертари! Ты предала меня — Гора, сына Осириса и Исиды, убила нашего божественного сына, польстившись на царствие с моим врагом Сетом! Я насылаю проклятие: не будет тебе покоя ни на земле, ни на небе. Отныне будешь возрождаться вновь и вновь, и каждый раз познаешь горечь предательства!»

Мой дух вился вокруг, но ты не хотел замечать. Зато я хорошо разглядела Хатхор. Не было на ней одеяний жрицы, и она ластилась, касаясь руками моего любимого. А ты, мой бог, с силой сжимал в руке амулет с кроваво-красными камнями.

Шло время, я видела все. Как ты выиграл битву с Сетом, как взошел на трон, и рядом в одеянии царицы села Хатхор, как родила она тебе четырех сыновей. Как оживил ты своего отца Осириса, пожертвовав глазом, и как он остался править в царстве мертвых, где не было мне места…

Но однажды я родилась снова. Расскажу о последнем дне этой жизни.

В этот день, как и всегда, мой муж Коллантин Тарквиний с утра ушел на форум участвовать в диспутах. Я не любила Коллантина. Но никто не будет спрашивать о чувствах семнадцатилетнюю девушку, когда брак считается выгодным для семьи: так почетно породниться с племянником царя!

Я же, распорядившись по дому, в сопровождении двух рабынь отправилась в храм. Рим переживал тревожное время, царь и его окружение отличались распущенными нравами, чем раздражали и патрициев, и плебеев. В городе было неспокойно. Женщинам лучше было не выходить из дома без сопровождения вооруженных мужчин. Но храм Юноны находился рядом, поэтому я решилась.

В древнем Риме Юнона — новое имя богини Исиды, а ты — Аполлон, все тот же бог солнца, который не хочет слышать меня. Поэтому проще было обратиться с мольбами к матери, она тоже женщина, и я просила о заступничестве, еще не веря, что проклятие свершится. Наивная. Очень скоро получила весточку, что ты не справился с гневом.

После полуденного сна было приятно посетить купальни — это особый момент в жизни патрицианки. Рабыни натирали тело благоухающими маслами, промывали волосы, красиво заплетали, одевали хозяйку в ниспадающие одежды. Это последнее мое положительное воспоминание.

Обычно, к приходу мужа домой, накрывали стол, но в этот раз в атриуме появился гонец с вестью, чтобы я не ждала Коллантина, его позвал на пир Секст Тарквиний, сын царя и двоюродный брат мужа.

Уже была глубокая ночь, когда слуги открыли дверь, в которую нетерпеливо стучали. С улицы доносились крики и раскаты смеха. В дом ворвалась шумная компания во главе с мужем. Они были пьяны. Коллантин схватил меня за руку и вытащил всем на обозрение, выкрикивая, что прекраснее и добродетельнее жены не видел. Мужчины жадно рассматривали мое тело, едва одетое в легкую ткань, и я невольно поймала алчущий взгляд Секста, от чего лицо залилось краской. Было стыдно за мужа, и страшно от шуток возбужденных мужчин. А Коллантин не понимая, не видя этого, продолжал восхвалять мою красоту. Когда гости одобрительно захлопали и признали мужа выигравшим спор, по его приказу подали кубки с вином. Выпив за хозяина, компания, к моему облегчению, вывалилась на улицу, и, вскочив на коней, умчалась прочь.

Долго не могла успокоиться, унять дрожь. Съедали досада, стыд и разочарование. Выставил, как кобылу на торгах! Унизил, раздавил!

Находясь в переживаниях, не заметила, что в спальне появился мужчина, взмахом руки, велевший рабыням покинуть комнату. Это был Секст.

Еще не понимая, что он один, пыталась разглядеть за его спиной Коллантина, но там находились только испуганные слуги, которые не смели перечить сыну царя. Он же, не щадя моего доброго имени, впился больным поцелуем в губы, не давая возможности отступить. Задыхаясь, старалась отбиться, но ничего не выходило: хрупкая дева не могла противостоять сильному воину. Секст яростно сдирал с меня одежды. Изворачиваясь, пыталась воззвать к его разуму, просила отпустить, даже угрожала, что ему не простят бесчестия, но все было напрасно.

Позже, сидя на развороченной постели, собирая остатки одежды, в попытках прикрыть истерзанное тело, испачканное его семенем, от которого никогда не отмыться, слушала угрозы насильника: должна молчать, иначе утром в моей кровати найдут мертвого раба, как доказательство прелюбодеяния.

Смогла дышать, только когда он покинул дом. Не было сил, не было боли, не было чувств. Отупение. Рассеянный взгляд наткнулся на нож Секста, оброненный им. Поняла, что это знак — орудие твоей кары. Сталь холодила руки.

Слуга убежал за отцом и Коллантином, и вскоре они прибыли. Сенатор был недоволен, что разбудили, муж — что не дали отпраздновать победу в продолжавшейся пирушке. Увидев меня, осеклись оба.

Не подбирая слова, порой не понимая, как и что говорю, поведала о поступке Секста. Без упрека к стоявшим передо мной мужчинам, без обвинений. Потом подняла согретый руками нож и воткнула себе в грудь.

Вот и все. Конец трагедии.

Так я умерла во второй раз.

Окровавленное тело вынесли на улицу, как доказательство преступления царского сына.

А мой дух взвился в небо и попал в деревянную ладью. Она понесла по реке времени, но я опять не смогла попасть в мир мертвых.

Видела, что была отомщена мужем и отцом: царская власть была низложена.

Видела рождение римской республики и ее закат. Видела, как низвергали пантеон богов, и как в мир пришло христианство.

Вам перестали поклоняться, разрушили величественные храмы. Появилась новая вера и люди стали молиться иному богу и сыну его Иисусу, которого сами же и убили однажды на Голгофе. Но я знала, вы никуда не делись, ибо боги бессмертны.

Прошли века, и я опять родилась, на этот раз во Франции.

— Сестра, принеси воды. Помоги подняться. Нет. Не могу. Слабость. Только разлила всю воду. Ужинать? Нет, не надо. Унеси. Не хочу. Уйди, попробую уснуть.

Болит все. Сердце, душа, тело. Наверное, это последний день.

Воспоминания мучают, идут чередой. Устала. Жить устала. А мне всего лишь двадцать лет…

Жаль мальчика моего. Совсем ему бог времени не отпустил. Родился мертвым. Теперь только молиться могу и надеяться на встречу. Там. Свидимся ли? Одного его любила в этой жизни, ждала, как чудо, которым была бы вознаграждена за все. Не случилось.

Помешали старой фаворитке короля — графине Монтеспан. Сначала она своими кознями удалила несчастную хромоножку Луизу, которую обвинила в «нехорошей болезни», чтобы Людовик брезговал ее, а потом настал и мой черед — ревнивая Фрасуаза позаботилась о нас, обе оказались в монастыре. Так ей не хотелось терять блистательного любовника.

Яд. Сына убил еще в утробе, меня убивает до сих пор. Мучительно.

Сколько уже? Одиннадцать месяцев? Поднесли отравленный кубок в родах. Радости ждала. Дождалась…

Бедный Людовик в ужасе был от жестокости Франсуазы, вернулся к королеве Марии-Терезии. Хоть кому-то хорошо.

А я умираю в одиночестве. Ненужная, нелюбимая.

А любил ли кто Анжелику де Фонтаж по-настоящему? Отец? Нет… Отправил нарочно во дворец. Угадал, что король обратит внимание на «прелестное создание». Планы строил с моим кузеном. Думал ли отец обо мне? О моих чувствах? Нет. Точно нет. Хотел быть ближе к венценосному любовнику дочери. Что теперь? Ни короля, ни ребенка, ни красоты. Скоро и дочери не будет.

Великолепный Людовик. Король Солнце. Как быстро проходит любовь короля? Зашло солнце, и кончилась любовь. Тьма. Кругом тьма. Ночь уже?

Версаль ночью был великолепен. Огни, люди в прекрасных одеждах, смех, танцы. Когда я появилась при дворе, боялась всего. Держалась робкой тенью возле невестки короля.

Лучше бы была дурнушкой, все сложилось бы иначе.

А тогда нравилось, как на меня смотрел король. Подъехал на своем скакуне после конного парада в Фонтенбло и протянул цветок. Шепот за спиной.

Людовик был прекрасен, как сам бог Аполлон, которого изображал в этих ниспадающих белых одеждах, с венком из золотых листьев на голове. Бог-солнце!

Увижу ли снова солнце?

Солнце. Мне было всего восемнадцать, когда участвовала в своей первой охоте. На короля. А он гнал оленя. Тогда солнце вдруг ослепило, и я не заметила низкие ветви деревьев, которые растрепали тщательно завитую прическу «а ля Севинье». Но я не растерялась и связала распустившиеся локоны чулочной подвязкой. Королю понравилась эта нечаянная шалость, он рассказал о ней всему двору. Дамы стали повторять за мной и даже дали название этой прическе — «фонтаж».

Прическа прижилась при дворе, а герцогиня де Фонтаж нет.

Глупой девушке льстило внимание короля. Цветок, сухой уже, лежит между страницами им же подаренной книги. Стихи о любви. Грезила, заучивала, мечтала. Наивная. Все оказалось другим.

Неужели два года прошло с той ночи с Людовиком? Будто вчера было.

Провели темными ходами в спальню, оставили одну. Было страшно и волнительно. О чем думала тогда? Слышала, что король знал множество любовниц. Боялась, как покажусь? Ничего не умея, понравлюсь ли? Или буду как та несчастная, над которой долго смеялись? Людовик прогнал девушку, едва раздев — не понравилось, что тело в укусах. А у нее тело нежное было, любой укус блохи превращался в болезненное пятно.

Каждая из нас страдала от вшей. Что мы только не делали, чтобы избавиться от них! Вот и сейчас — измучили мое несчастное тело, чешется, зудит все. Лекарь говорит, это от слабости.

Помыться бы. Но нельзя — дрова дороги, денег нет. Запах. Вижу, как сестра София морщит нос, приближаясь ко мне. Но что делать? Сама задыхаюсь. Немного осталось подождать…

Вроде утро уже? Солнце? Свет, какой яркий свет…

Теперь я — Маргарет Гертруда Зеле, гражданка Нидерландов, но нахожусь в данный момент в Париже. Ну, не совсем в нем, но об этом позже.

Итак, я обрела свободу, когда покидала остров Ява с небольшим кофром и большим желанием изменить свою жизнь.

Куда может податься женщина, разочарованная в браке, измученная мужем — пьяницей и развратником, пережившая смерть собственного ребенка? Только в Париж! Что я имела за своей спиной? Неплохое школьное образование, полученное благодаря деньгам моего папочки, который вскоре обанкротился и обрушил нас в нищету, пара женских курсов и небольшой опыт работы в индонезийской танцевальной группе.

Чем можно удивить Париж? Только экзотикой, сдобренной небольшим количеством лжи (назову ее фантазией) и игрой на мужском тщеславии. Я поняла эти истины, попробовав работать, как рядовая парижанка. Итог — полуголодное существование. Вовремя сама себе сказала «хватит»!

На следующее же утро на свет родилась танцовщица эротических танцев с загадочным именем Мата Хари. Моего бога не удивит, что в переводе с малайского это означает «Солнце»?

Тщательная разработанная легенда, смазливая внешность и наглость позволили мне заручиться поддержкой мецената. Да, будем называть его меценатом. Он был первым в ряду промышленников, банкиров, генералов, писателей, художников, находившихся у моих ног. Обнаженных ног.

Не знаю, верили они или нет, что Мата Хари восточная принцесса, проведшая всю жизнь в монастыре в Индии, но я доказала, что владела тайной покорения мужских сердец через плавные танцевальные движения, в которые вовлекались руки, плечи, бедра, ноги. А когда с них еще послойно спадали легкие прозрачные ткани, все больше и больше обнажая мое стройное тело, они были готовы на все! Я без зазрения совести пользовалась этим «все».

Но моя невероятная карьера эротической танцовщицы была прервана первой мировой войной. Кто там выстрелил в Сараево? Убил эрц-герцога? Нет, меня!

Все стало плохо. Я просто пыталась выжить. Пересекала страну за страной, находя своих бывших поклонников, пытаясь заработать и, может быть, стать полезной, а они оказались во враждующих армиях.

Что двигало моими генералами? Страх разоблачения за связь со мной или мужские игры в доблестных воинов? Но результат печальный — я арестована и обвинена в шпионаже.

О, мой Париж, ты это видел!? Нашли злодейку и осудили на смертную казнь! Расстрел.

И я же еще успокаивала эту несчастную дюжину солдат с ружьями наперевес, стоявшую передо мной! Я им крикнула: «Проститутка? Да! Предательница? Никогда!» Осталось еще только скомандовать «Пли!»

Кстати, один из них не смог. Упал одновременно с моим телом. Нежный мальчик.

Так я умерла в очередной раз. Измученная, униженная.

И вдруг мне стало все равно, продолжится череда жизней или прекратится. Перегорело. Мстительный бог сломал свою игрушку, вдоволь поиздевавшись.

Отныне я не буду обращаться к тебе, Гор. Слышишь? Я отказываюсь от тебя. Не хочу больше любить. Прощай!

Меня зовут Зеленди Елена Девятьсот Седьмая Бри, я бывшая землянка. Сейчас все бывшие. Земля вот-вот прекратит свое существование, наш корабль класса «Аполлон-Омега» последним покинул родную планету. Вылет задержался на неделю и это может стоить нам жизни. Нам — горстке людей, оставшихся от некогда могущественного человечества.

Корабли, улетевшие с планеты после объявления о срочной эвакуации землян, переставали выходить на связь, как только попадали в пояс астероидов. Это говорит о том, что ни один из них не смог пройти через него, даже суперкрейсеры класса «Ра-Альфа».

Последний парад планет солнечной системы закончился катастрофой. Ученые Земли окрестили ее «Копье бога». Все планеты словно нанизывались на длинное копье, которое по одному разрывало гигантов космоса и выворачивало их нутро. Осколки Урана, Сатурна, Юпитера плыли, сталкивались, ломались в мега-масштабном поясе и следующая планета, чьи останки закружит в смертельном танце — Земля.

Расчеты траектории полета произвести невозможно, разрушение Марса, соседа Земли, внесло дополнительный хаос. У нас остался единственный шанс спастись благодаря экранному прикрытию маленькой Луны, до последнего преданной своей планете, но неполадки в системе навигации задержали вылет непозволительно долго.

Мой муж, Огуст Девятьсот седьмой Бри — командир корабля и я не видела его больше месяца, но знаю, что экипаж работает на пределе возможностей. Человеческие силы ограниченны, хотя нынешний вид людей совсем не похож на землян начала веков. Радиация изменила нас, мы стали гораздо могущественнее, но по-прежнему ничто против космоса.

Земляне освоили все планеты нашей системы, но не смогли выбраться за ее пределы. Космос не пускал дальше, словно стоял ограничитель для биоматериала: механизмы проходили через это невидимое сито, живое — погибало.

Теперь, когда солнечная система подвергалась разрушению, была вероятность, что ее внешние границы, не выпускающие нас прежде, перестали существовать. Огуст объяснил доходчиво: «копье», уничтожающее планеты, разорвало сито, и через эту брешь мы сможем покинуть наш мир.

Необходимо было выполнить главную задачу — проскочить пояс астероидов, что до нас не смог сделать ни один звездолет.

— Зеленди, родная, пройди на капитанскую площадку, — уставший голос мужа прервал размышления.

Движением глаз замкнула передающую систему и ответила:

— Буду через 2 секунды.

Если он зовет к себе в святая святых корабля — дело плохо.

По телетрансферу переместилась в нужную точку и тут же попала в объятия мужа. Он склонился надо мной, послышался щелчок сворачивания защитной маски. Теплые губы нашли мои и долго не отпускали. Поцелуй был глубоким и чувственным.

Сердце сжалось от страха. Если Огуст позволяет себе нежности на глазах у экипажа, то он в большом отчаянии.

Оглядевшись, увидела, что мы одни.

— Я отпустил экипаж к их близким. Пришел час прощаться.

Я запаниковала, сенсор эмоций зашкаливал. Но муж прижал мою голову к груди и проговорил.

— Тише, тише. Я с тобой.

Слушая четкий ритм его сердца, постаралась взять себя в руки.

Краем глаза заметила, как стремительно приближается огромный осколок умершей планеты к смотровому экрану, разрушая слои защиты один за другим.

Пронзительно завыла предупреждающая сигнализация.

Датчик эмоций, не выдержав напряжения, разрушился. Меня начало трясти — больше не помогала система погашения стресса.

— Не смотри туда, — проговорил Огуст, беря мое лицо в ладони, заставляя тем заглянуть в родные глаза. В них плескалось море нежности. Ни капли паники.

— Я люблю тебя. Жаль, что предал твои надежды.

Ответить я не успела.

Как появляются боги? Теперь я знаю это. Из звездной пыли, света и энергии космоса.

Когда-то один мстительный божок решил наказать глупую влюбленную девочку. Теша свое ущемленное самолюбие, он проклял ее: она не могла уйти в царство мертвых, рождалась вновь и вновь, испытывая муки предательства. Понял ли он в гневе, что сделал ее бессмертной?

Нет людей, нет Земли, нет солнечной системы, а я жива. «Я мыслю, следовательно существую», не правда ли?

Как теперь выгляжу? Божественно. Как себя чувствую? Божественно. Что могу? Все.

Слышишь? Я могу все. Мы теперь на равных.

Дальше?

Не думай, что буду говорить о вечной любви. Она есть, но не для тебя. Не бойся, что начну оправдываться. Уже ни к чему. Начну упрекать? Забудь.

Чего же хочу?

Сказать спасибо.

Спасибо, что дал такой бесценный опыт жизни во множестве лиц, спасибо за гамму чувств, испытанных мной на протяжении тысячелетий, спасибо, что столкнул с миллионами людей, пусть и недобрых порой.

Но теперь я знаю, какими они НЕ должны быть.

Я создам новый мир, где люди будут подобны богам, а боги будут справедливы к своим детям.

Я населю этот мир верой, надеждой и любовью.

Любовью.

Прошло время, когда я страшилась наказания богов.

Теперь я сама богиня.

И бросаю тебе вызов. Слышишь?

Гор.

Слышу. Готовлю копье.