Любовь заказывали? (СИ)

Глава 20

— Какой у вас большой дом, — удивленно произнесла я, когда мы вошли внутрь.

Огромный зал был выполнен в стиле модерн: большая хрустальная люстра переливалась золотистыми оттенками, освещая помещение ярким изумрудным светом; витая белая лестница вела на второй этаж, её резные колонны притягивали своей необычной красотой. В зале был постелен огромный бордовый ковер с махровыми ворсинками. Невероятно красивые узоры обрамляли его пушистые края.

— Здесь скучно, пойдем лучше в мою комнату, — радостно залепетала маленькая белокурая девочка.

Я взглянула на её радостное детское лицо и расплылась в милой улыбке. Её теплая маленькая ручка обвила мою ладонь. Девочка была очень доброжелательна и открыта. И я уже знала откуда у неё такой мягкий характер. Сапфировые глазки, как камушки, блестели детской радостью и теплотой. Я с интересом рассматривала её светлое лицо. Её носик смешно морщился, когда она улыбалась, обнажая свои зубки.

Мы поднялись по лестнице вверх на второй этаж, где расположился огромный балкон с зелеными растениями. Низкая и худая девушка опрыскивала зеленые листья, оглядев меня исподлобья. Сколько же тут прислуги? Я ошеломленно разглядывала непривычную для меня среду. Все вокруг было для меня чуждо и удивительно. Мраморная статуя маленького ангела с крыльями стояла у огромной бежевой стены. Через широкие рамы окон пробивались светлые весенние лучи. Они падали золотыми полосами на гладкий пол, словно хотели согреть его холодную поверхность.

— Хочешь я покажу тебе своего попугая? — Люси резво запрыгала, потянув меня за собой в одну из комнат.

— Я всегда хотела попугая, — улыбнувшись, последовала за ней.

Её комната была по истине девичей: розовые обои с забавными слониками, большая розовая кровать с разноцветными подушками и шелковым навесом. А главное очень много вещей, разбросанных по полу. Я ухмыльнулась, переступая через разные мягкие игрушки.

— Он умеет разговаривать, — она протянула мне клетку с чудной птицей внутри.

— Ого! Очень здорово, — я посмотрела на зеленого попугая с белым хохолком на голове.

Он смешно закачал головой, щелкая своим золотистым клювом.

— Лю-си, Лю-си, — умная птица прощелкала слова, моргая карими глазами.

Я слегка засмеялась, с интересом слушая его забавное кряхтение.

— Он пока может выговорить только мое имя, но я с ним занимаюсь, — белокурая девочка, не отрываясь, осматривала меня.

Розовые щечки дергались, когда она улыбалась и разговаривала. Мне было забавно за ней наблюдать.

— А где мы будем заниматься?

Люси отвела меня в другую комнату, где находился мраморный камин и большое резное пианино. Сколько же в доме комнат? Эта комната была оформлена в более строгом стиле. На стене висели разные фотографии и огромные картины. В углу стояла деревянная гитара, которую я уже видела на фотографиях в квартире.

Люси бойко уселась за инструмент и открыла его. Деревянное пианино было немного постаревшим, что придавало ему больше уникальности. Белокурая положила свои пальчики на белые клавиши и улыбнулась.

— Я немного знаю ноты, — робко говорит она.

— Попробуй сыграть мне ноты "до", "фа", "соль", — кладу рюкзак на пол, доставая нотные тетради, сажусь рядом с ней.

Она не смело, но верно нажимает на белые клавиши. Тонкий звук ноты "соль" приятно волнуется в ушах.

— Очень хорошо, теперь попробуй сыграть ноты "ре", "ми", "л… — я не договариваю, как нашу игру перебивает чей-то голос.

Я резко оглядываюсь, уставившись на темноволосого парня в дверях. Боже, это вновь гневный парень, брат Дина. Он стоит в синей футболке и джинсах, засунув одну руку в карман. Его лицо уже не кажется таким злым, оно более раскрепощенное и открытое.

— Ты? — с какой-то усмешкой спрашивает он, буря во мне дыру своими темными глазами.

— Что? — неуверенно бормочу.

— Метт! — белокурая недовольно вскакивает и кричит на парня. — Уходи отсюда мы учим с Джорджи ноты. Иди, иди!

Она размахивает ручками и слегка толкает его в бок. Видно, что с ним у неё не такие родственные теплые отношения, как с Дином.

— С Джорджи? Ммм… — парень широко улыбается, не отводя от меня своего пристального взгляда.

Смутившись, я быстро отворачиваюсь, делая вид, что читаю ноты в тетради. Маленькая Люси продолжает выталкивать его, негодуя и капризничая.

— Да, все, мелкая, я ухожу, ухожу! — поднимает он свои руки, будто сдается врагу.

Улыбнувшись, его хитрое лицо еще раз поворачивается в мою сторону, оценивая меня, словно манекен в витрине какого-то дорого бутика. Это заставляет меня оцепенеть на несколько секунд, изображая немую статую. Но парень дергает девочку за белокурую косичку и уходит, оглядываясь назад. Наша первая встреча уже сложила у меня мнение об этом типе, и оно было не особо лестным.

Наконец мы с Люси спокойно смогли приступить к дальнейшему разучиванию нот. Она была очень сообразительным ребенком и буквально схватывала все на лету. Мне никогда не удавалось так легко работать с детьми. Время от времени я посматривала на дверь, ждала увидеть только одного человека, но его, как ни странно, не было. Но я продолжала оглядываться. И что же мне так хотелось вновь увидеть его? Вновь послушать пленяющий темб его голоса? Но никого не обнаруживая у входа, вновь возвращалась к игре на пианино. На душе становилось тоскливо и не уютно. Мне будто чего-то не хватало. И это что-то было его присутствием рядом.

— Что ж, Люси, я очень довольна тобой, ты большая молодец! Освоила за несколько часов программу, которая изучается по три дня не меньше.

— Мне просто очень нравиться заниматься музыкой, — она утомленно вздохнула, улыбнувшись мне в ответ.

Я пристально смотрела на неё и видела в этом маленьком чуде себя. В ней были какие-то похожие черты, которые связывали меня. Я сразу же вспомнила свое детство, как такой же маленькой девочкой мечтала о большом светлом будущем. Я мечтала стать известным музыкантом, сочиняя свои композиции. Я мечтала вселять в сердца людей любовь, надежду, веру. Но мои детские мечты были разрушены руками моих родителей, превратив мою жизнь в череду постоянных падений и разочарований. Чем больше я смотрела на, сидящую рядом, светлую девочку, тем больше завидовала её возможностям раскрыться как настоящий музыкант. Ей никто не препятствовал, никто не стоял на её большом пути, а наоборот, она была окружена заботой и поддержкой близких, которые так важны для любого ребенка.

— Ну, как у вас обстоят дела? — слышу я долгожданный сладкий голос, который заставляет меня слегка вздрогнуть и немедленно обернуться, чтобы вновь насладиться его видом.

В дверях стоит он, обаятельный и красивый. Его улыбка отзывается приятным покалыванием в районе живота.

— Дин, а я уже знаю несколько мелодий! — восклицает белокурая и обнимает черноволосого парня за шею.

— Ого, какая ты умница! — делает он удивленный вид, изогнув красивые брови.

— Джорджи научила меня, как рисовать скрипичный ключ, представляешь?

Я расплываюсь в глупой улыбке, собирая свои тетради в рюкзак.

— Она сегодня постаралась. Честно, я удивлена насколько быстро она схватывает все мелодии и ритм.

Парень целует сестру в щеку и что-то шепчет ей на ухо. Девочка сразу же кивает головой и радостно выбегает из комнаты, оставляя нас наедине. Легкое смущение тут же подступает теплым румянцем к моим щекам.

— Ты ей очень понравилась, я и не сомневался, — произносит он, подходя ближе к пианино.

— У нее несомненный талант, который нужно развивать.

— Ты уже работала с детьми? — любопытно спрашивает он и облокачивается о край музыкального инструмента.

— Да… — начинаю немного нервничать. — Раньше я преподавала в музыкальной школе…

— А что случилось? — его пристальный взгляд ввел меня в ступор, и я словно язык проглотила.

Небесные глаза с интересом изучали меня, вгоняя мое лицо в краску.

— Давно я не пробовал играть. Ты позволишь? — неожиданно спрашивает он и подсаживается ко мне.

Такая близость тут же заставляет мое тело отреагировать мелкой дрожью, а поток мурашек безжалостно пробегаются по нежной коже. Немного отодвинувшись, я киваю головой. Парень не решительно кладет длинные пальцы на клавиши и начинает играть уже знакомую мне композицию Бетховена "К Элизе". Сердце начинает бешено трепетать от услышанной мелодии. Она, как гипноз, действует на мой мозг. Я чувствую головокружащий аромат его парфюма. Вот-вот и я смогу окончательно потерять свой рассудок.

— Не помню, как дальше, — смеется он.

— Здесь идет "соль", — еле выдыхаю я, разглядывая из-под пушистых ресниц его мягкий профиль.

Он переводит свой взгляд на меня, и мое сердце останавливается, отзываясь горячим бурлением крови в висках…

***

— Я совсем забыл, как играть. Последний раз, когда я садился за инструмент, в это время я еще ходил в школу, — парень слегка улыбнулся, продолжая разглядывать меня.

Я потупила взгляд, пытаясь успокоить взбесившееся сердце. Оно так сильно колотило в груди, что могло с легкостью выдать меня.

А мне этого не очень хотелось.

— Ты любишь композиции Бетховена? — спрашиваю я, на секунду поднимая глаза.

— И не только. Бах, Моцарт, Чайковский… Трудно выделить кого-то одного, ведь они все уникальны и талантливы. Каждый из них жил музыкой, посвятил себя этому делу, — я слушала сладкий голос, который уверенно и спокойно отвечал мне.

Его слова поразили меня своей точностью. Внимательно слушая его, я томно моргаю ресницами, чувствуя напряжение его тела, через мелкую вибрацию скамьи.

Замолчав, Дин вновь смотрит мне в глаза, вызывая жуткое желание не отстраняться, а дозволить ему насмотреться вдоволь. Но я машинально перевожу взгляд на стену, где висят черно-белые фотографии в металлических рамках. В одной из фотографий я вижу, как Дин стоит в высоких сапогах со шлемом в руке, рядом стоит невероятно красивая лошадь.

— Ты увлекаешься ездой?

— Ездой? — я указываю на фото, слегка оглянув его удивленное лицо.

— А, ты об этом? Да, лошади-это моё хобби. Эти создания очень умные и преданные, что и привлекает меня в них.

— Никогда не каталась на лошади, — печально шепчу я, немного вздохнув. — Это, наверно, очень захватывающе?

— А, хочешь? — слышу я любопытный голос.

— Что? — округляю глаза.

— Прокатиться?

— Эм, — я немного ошарашена. — Я не знаю смогу ли?

— Да, ну, брось! Тебе понравится! — Дин радостно вскакивает, расплываясь в какой-то пугающей улыбке.

— Что, прям сейчас? — недоумеваю и хлопаю пушистыми ресницами.

— Да! Не будем откладывать, я хочу, чтобы ты испытала это чувство.

Его решительность немного испугала меня. Лучше не стоит… Или стоит? Если я сейчас откажусь, то потом наверняка буду очень жалеть. Задорная улыбка голубоглазого связывает мне руки, запрещая сопротивляться.

— Ты уверен? Я не хочу отвлекать тебя…

— Я уверен, соглашайся, — его пленительный темб как-то нежно залепетал, окончательно подавляя во мне всякие попытки на борьбу.

Я, с легкой улыбкой на лице, согласилась, кивнув в ответ головой. Его красивая улыбка расширилась, а небесные глаза заблестели искренней добротой и легким озорством.

Маленькая Люси на прощанье крепко обняла меня. И я еще раз поразилась её душевной открытости, что очень редко в наше время.

Из гаража выехал невероятно белый автомобиль, заблестев на солнце словно алмаз. Это был белоснежный Lamborghini с низкой подвеской. Диски колес переливались на солнце ярко-золотым цветом, ослепляя меня едкими бликами.

— Ламборджини? — нелепо лепечу, прикрываясь ладонью от солнечного света.

— Да, тебе не нравиться? — задрав одну бровь вверх, спросил черноволосый и открыл передо мной литую дверь, которая с легкостью распахнулась.

— Нет, то есть…. Я… Я никогда не ездила в такой машине, — надо же мне было запнуться.

— Мой джип слишком медленный, чтобы довезти нас за одну минуту загород, — он слегка ухмыльнулся, зажмурив один глаз от солнечных лучей.

Медленный? Я уже пожалела, что села в эту машину.

— Мы едем загород?

— Да, там находиться мой ипподром, — с этими словами машина с ревом поддается вперед.

От неожиданности я цепляюсь ногтями в края сидений, проклиная себя всеми сквернословными изречениями.

Парень прибавляет скорость, спокойно держа руки на гладком черном руле. Это заставляет мое сердце сжаться от колкого страха. Он поворачивает своё лицо в мою сторону и кривиться в милой улыбке. Я тут же пытаюсь сделать более умиротворенное выражение лица, но меня продолжает трясти от бешеного испуга. Автомобиль с ревом несется по дороге, развивая неимоверную скорость, отчего я даже не могу оглядеться и распознать в окно проезжающую местность. Вскоре понимаю, что мы очень далеко от города. Черная тень многоэтажек исчезла, открывая простор для игривых солнечных лучей.

— Ты какая-то напряженная, — осторожно произносит голубоглазый, поправляя зеркало заднего вида. — Ты не любишь быструю езду?

— Я была бы спокойнее, если бы ты сбавил скорость, — сдержанно лепечу сквозь зубы.

Парень тут же слушается меня, и машина плавно переходит влево, сворачивая в сторону высоких деревьев. Через полуоткрытое окно по ноздрям ударяет свежий запах первой весенней травы. Я всматриваюсь вдаль, пытаясь лучше осмотреть это потрясающее место. Вместо городских многоэтажек раскинулось золотистое поле, маленькие колоски качали головой, будто приветствовали нас, кланяясь в пояс. Густые деревья, беспорядочно разбросав свои ветви, шуршали бумажной листвой, а теплый ветер пытался залететь в салон автомобиля, чтобы заключить меня в свои мягкие объятия. Я прислонила голову к сидению автомобиля, вдыхая новый для меня воздух. Он пах свободой, безграничным наслаждением и блаженством. От такого впечатления моя голова слегка закружилась, одурманивающий запах сильно повлиял на меня.

— Не видела ничего более красивого, — тихо произношу, не поворачивая головы.

— Ты еще не видела закат в этих краях, я обязательно тебе покажу, — его слова отозвались судорожными мурашками и я загадочно улыбнулась, предвкушая сегодняшний вечер.

На душе было очень спокойно. Давно я не испытывала такого душевного спокойствия. Меня не терзали мысли о будущем, мне просто захотелось жить настоящим… Жить здесь и сейчас…

Машина подъехала к высокому дому, огражденному металлическими балками. Дом походил на какую-то старинную усадьбу со старыми стертыми стенами, но со своей уникальной историей. Осторожно ступив на рыхлую землю, я быстро оглядываюсь. Из ворот вдруг навстречу выбегает среднего роста мальчик. Именно мальчик, у него очень молодое и детское лицо. В запачканой одежде он неуклюже идет к нам, хромая на одну ногу.

— Привет, Рик, — радостно приветствует его черноволосый и хлопает по плечу. — Как у тебя тут обстоят дела?

— Не очень, мистер Купер.

Только сейчас я замечаю у мальчика легкое косоглазие, он бросает на меня свой скромный взгляд.

— Что случилось? — тревожно спрашивает голубоглазый, напрягая мышцы своих скул.

— У Луны что-то с копытом, она уже второй день плохо наступает на него.

— Я сейчас сам осмотрю её. Рик, отведи, пожалуйста, мисс Эванз в дом и дай ей одежду для езды.

Мальчик робко кивает головой и просит меня следовать за ним. Я неуверенно оглядываю сосредоточенное лицо голубоглазого, которое очень обеспокоенно и встревоженно.

— Кто такая Луна? — с интересом спрашиваю у, рядом идущего, низкого мальчика, который смотрит себе под ноги.

— Это породистая кобыла, — буркнул он себе под нос.

По его тону я поняла, что он не очень хочет со мной общаться. Прихрамывая, мальчишка открыл передо мной дверь, и я осторожно вошла внутрь, пряча руки в карманы брюк.

Внутри дом совсем отличался от своей внешней оболочки. Изысканная мебель была расставлена со вкусом. По середине гостиной комнаты расположился длинный деревянный стол, с узорчатыми ножками и стульями.

— Я сейчас принесу вам одежду, — вновь недовольно буркнул мальчишка и оставил меня одну.

Удивленная окружающими вещами, я робко подхожу к серому камину, над которым возвышается голова лесного оленя. Его ветвистые рога по истине великолепны и могучи. В углу стоит огромное зеркало, в котором я вижу свое отражение. Быстро пригладив, растрепавшиеся от быстрой езды, волосы, я замечаю отражение робкого мальчугана. Он быстро ставит собранную одежду на стол и удаляется. Оборачиваясь, я уже никого не обнаруживаю. На столе лежат черные кожаные перчатки, белая накрахмаленная рубашка с воротничком и высокие сапоги. Не мой стиль… Я беру в руки свежую рубашку, ощущая на пальцах мягкую ткань.

Она плотно прилегает к телу, подчеркивая талию и грудь. В ней я кажусь даже сексуальней. О,Господи, не думала, что рубашка такого фасона будет мне к лицу. Затянув каштановые волосы в тугой пучок, я натягиваю сапоги и перчатки. А зачем перчатки?

— Я вижу, ты уже готова, — добрый голос застает меня врасплох и, быстро поправив волосы, я оборачиваюсь.

В дверях стоит он, его волосы смешно и нелепо взъерошены. Черноволосый одет в какую-то старую и потертую рубашку и такие же потертые брюки, которые придерживают бежевые подтяжки. Нелепо уставившись на него, я облизываю пересохшие от волнения губы.

— Тебе очень идет, — улыбаясь произносит голубоглазый, закатывая рукава клетчатой рубашки.

— Что случилось с кобылой? — спрашиваю, когда мы идем по широкой тропинке в сторону конюшни.

— С Луной? Она где-то ухватила занозу, но все обошлось. Я перевязал её копыто. Думаю, скоро она вновь сможет радостно резвиться на лугу, — парень обнажил свои зубы, тонкая линия его изящных губ изогнулась.

Его пленительная улыбка отразилась в моих глазах, и сердце содрогнулось от приятных ощущений, заставив меня томно вздохнуть.

Конюшня оказалась очень просторной и большой. Резкий запах конского навоза врезался мне в ноздри, и я слегка потерла нос от непривычного аромата. В стойлах я слышу дикое фырканье и топот копыт. Взглянув в одно из заграждений, вижу рыжего коня с золотистой гривой. Он смирно стоит в углу, махая своим пушистым хвостом.

— Это Моцарт, — произнес Дин, облокотившись о деревянную перекладину.

— Моцарт?

В ответ черноволосый лишь мило рассмеялся.

— Да, он так грациозно бьет копытом, будто играет на пианино. Имя пришло само собой, — пожимает он плечами.

Его слова рассмешили меня.

— Ты можешь прокатиться на нем, — парень поправил свои жгуче черные волосы.

— Я все же привыкла исполнять композиции Моцарта, а не кататься на нем верхом.

Парень слегка рассмеялся, посмотрев на меня своими добрыми глазами. Его черты лица для меня стали какими-то более родными. Он притягивал меня своей искренностью, которую я искала в других людях.

— Ну, хорошо. Тогда, может быть, тебе понравится Белоснежка?

В соседнем стойле стояла белая кобыла с мускулистой и широкой шеей. Её белоснежная челка свисала на большие карие глаза. Лошадь переступала с места на место, фыркая розовой мордой. Теперь понятно, почему Дин так ее назвал.

Неожиданно я услышала беспокойный топот и ржание, которое доносилось с другого конца конюшни. Ржание было такое жалостное, что мое сердце слегка сжалось. Затаив дыхание, я последовала на тревожный звук.

— Джорджи? — слышу я встревоженный голос парня.

Стук копыт слышен все громче и громче. Любопытство начинает раздирать мою грудь, и, подойдя ближе, я осторожно встаю на цыпочки, заглядывая в стойло. Внутри дьявольски красивая гнедая кобыла. Её черная грива как мягкий бархат переливается от тусклых лучей, которые еле пробивают в маленькие щели. Она чем-то обеспокоена и от этого бьет копытом о твердую землю. Дикое фырканье одновременно пугает и притягивает. Я с замиранием сердца смотрю на неё.

— Только не говори, что ты выбрала Строптивую, — недовольно говорит голубоглазый, скрестив мускулистые руки на груди.

— Почему же?

— Она еще мало приручена, её пылкий нрав не удается никому укротить. Она слишком опасна.

Строптивая значит? Чем больше я смотрела на это создание, тем сильнее меня тянуло к ней.

— Не думаю, что она такая страшная, как ты ее описываешь. Каждое существо нужно просто услышать и понять…

— Джорджи, я не позволю тебе так рисковать.

— Я думаю, мы подружимся с ней, — лукаво улыбаюсь, уставившись на упрямое лицо черноволосого.

— Ты уверена, что хочешь прокатиться именно на ней?

— Да, пожалуйста, — я была уверена, как никогда.

Парень молча открыл защелку и распахнул дверь, захватив уздечку.

Строптивая слегка попятилась назад, ударяя своим черным копытом.

— Тише-тише, девочка, — Дин поднял руку, осторожно приближаясь к гнедой кобыле.

Та беспокойно тряхнула угольной гривой, наклонив голову.

— Вот так, девочка, тише, — парень коснулся бархатной кожи кобылы и накинул на нее узду.

Кобыла на удивление не шелохнулась, показывая свою смиренность. Дин вывел её на солнечный свет. Строптивая слегка забила копытом. Видимо, её долго держали в заперти, не допуская до безграничной воли.

— Может ты передумаешь? — с какой-то надеждой в голосе спрашивает Дин.

Я отрицательно махнула головой, поправив кожаные перчатки под плотные рукава белой рубашки. Дин протянул мне черный гладкий шлем, я аккуратно одела его и смело направилась к черной кобыле. Строптивая была спокойна, размахивая жгуче черным хвостом в разные стороны. Кобыла оказалась намного больше, чем на первый взгляд. Ухватившись за седло, я хочу вскарабкаться на нее, но у меня ничего не выходит. "Неуклюжая! "-издевается надо мной мое сознание. Неожиданно нога моя срывается и, падая назад, я чувствую как мою ладонь сильно сжимает. Ошарашено оглядываюсь и обнаруживаю, что Дин держит меня за руку. К горлу тут же подступает жесткий комок, который преграждает путь кислороду, и я в ужасе расширяю глаза…