Любвеобильный труп

Я проработал в уголовке уже шесть месяцев, когда случилось это дело о любвеобильном трупе. Какой шанс для молодого констебля-детектива: «невозможные» улики для почти совершенного убийства! Вы, вероятно, слышали историю с Шерлоком Холмсом о собаке, которая ночью почему-то не лаяла. Ну, а у нас был труп, который утром занимался любовью, а я в этом деле был суперсыщиком. У меня нет рядышком доктора Уотсона, чтобы он рассказал всё это за меня, поэтому, уж простите, но буду сам дудеть в собственную дуду. Ничего больше не остаётся.

Это началось со звонка по номеру 999,[1] переключённого на полицейский участок Солсбери, в один из понедельников в 9-25 утра. Я был в офисе, не давая себе заснуть с помощью большой чашки кофе эспрессо. Мой босс, бездельник и одновременно детектив-инспектор по имени Джонни Хоган, никогда не появлялся раньше десяти, поэтому меры пришлось принимать мне. Оказалось, что в деревенском почтовом отделении в местечке под названием Файв-Лейнс, расположенном недалеко от города, произошёл инцидент. Звонок заведующей был записан на плёнку и представлял собой своего рода классику жанра:

— Пожалуйста, полицию… Здравствуйте, это — мисс Маршал, заведующая почтой в Файв-Лейнс. Не могли бы вы кого-нибудь прислать сюда?

— В чём срочность, мисс Маршал?

— Ну, у меня тут джентльмен с оружием. Он попросил, чтобы я отдала ему все деньги, но я отказалась. Мне не нравится поведение подобного рода.

— Он сейчас с вами?

— Да.

— Угрожает вам оружием?

— В эту минуту? Не глупите. Я бы вам тогда не позвонила, не так ли?

— Значит, он ушёл?

— Нет. Насколько я знаю, он всё ещё здесь.

— В почтовом отделении?

— Полагаю, на полу. Откуда я говорю, его не видно.

— Вы ранены, мисс Маршал?

— Нет. Я в полном порядке, но вы должны вызвать машину скорой помощи для него.

Я решил, что наше отделение должно подключиться с самого начала. Попросив дежурного на коммутаторе сообщить всё инспектору Хогану, я вскочил в свой «эскорт» и понёсся в Файв-Лейнс так, что резина на колёсах горела. Горжусь, что прибыл туда за две минуты до того, как появилась обычная полиция.

Место преступления выглядело необычно. Дверь почтового отделения была открыта. Мужчина лежал на полу перед прилавком, а оружие валялось рядом. Он был пугающе неподвижен. А две старушки покупали марки. Чтобы подойти к прилавку, им, должно быть, пришлось обойти тело. Их обслуживала отважная мисс Маршал. Дико, но, полагаю, они не забыли, как во время войны приходилось видеть и не такое. Обычное дело.

Мы повесили ленту поперёк входа, чтобы не увеличивать очередь за марками, и я, сделав глубокий вдох, взглянул на «этого мерзавца». На нём была маска, но не такая, как у героев Дикого Запада, а пластмассовая маска с лицом президента Никсона. Я отвёл её от физиономии парня, но не очень-то стремился заглянуть под неё. Не выношу вида трупов. Я попытался нащупать пульс. Ничего.

Вскоре прибыл мой босс, Джонни Хоган, и принял командование на себя. Он считался восходящей звездой уголовки в Солсбери — инспектор в тридцать один год и один тех, кто знает короткий путь наверх, всего лишь на два года старше меня.

— Скорую ты вызвал?

— Я только что прибыл, шеф.

— Парень, очевидно, мёртв. Тогда какого чёрта делает снаружи скорая?

— Я вызвала её, — сказала заведующая.

Инспектор Хоган позвонил и вызвал фургон и патологоанатома. Тем временем мы получили от мисс Маршал полную версию ограбления:

— В то время здесь никого не было. Мужчина вошёл, и на лице у него была какая-то маска, поэтому выглядел он подозрительно.

— Никсон.

— Прошу прощения.

— Никсон, бывший президент Америки.

— Нет, по речи он не был похож на американца. Кто бы он ни был, мы в Файв-Лейнс не носим масок, поэтому мне он показался подозрительным. Он показал оружие и сказал: «Это — оружие». Я сказала: «Вижу». А он сказал: «Тогда давай деньги».

— Что вы ответили?

— Я сказала, чтобы он не смешил народ, на что он ответил: «Эй, послушай. Я снесу твою чёртову башку».

— Он так и сказал «чёртову»?

— Хоть я и не замужем, но смягчать выражения не в моих правилах. Если бы он сказал что-нибудь покрепче, я бы вам повторила.

— Так, что вы на это ответили?

— Я сказала: «Давайте, жмите на спусковой крючок. Если так сделаете, денег не получите. Я всё заперла. И даже не пытайтесь разбить стекло». Он сказал: «Леди, вы за кого себя принимаете? Это не ваши деньги». Я ответила: «Но и не ваши. И не будут вашими». На что он ответил: «Господи Иисусе, неужели вы действительно такая дура? Это же ограбление!»

— Что произошло потом?

— Я заставила его поверить, что нажала кнопку вызова и полиция уже в пути. Он сказал: «Чёртова кукла». Затем немного отошёл от прилавка, и я на мгновение подумала, что он собирается бросить всё и уйти. Но он сказал: «Я не уйду. Я не из тех, кто сдаётся».

— Точно так же, как Никсон, — заметил я.

Мой босс буквально просверлил меня взглядом.

Мисс Маршал продолжала:

— Он вновь двинулся вперёд, и я подумала, уж не пьян ли он, потому что он схватился за стеклянную перегородку перед прилавком, как будто для поддержки. Затем опустил оружие и сказал: «О, дерьмо».

Она бросила на Джонни Хогана взгляд, который ясно выражал, что по этому поводу думает незамужняя леди.

— Вы не трогали его?

— Что вы предполагаете? Что я на него напала? Я была заперта здесь, за прилавком.

— И в помещении больше никого не было?

— Никого, кроме него и меня. К моему изумлению, он немного пошатался и начал оседать, как будто колени подогнулись. Это напоминало плавное движение лифта. И он исчез из поля зрения. Последнее, что я видела, была рука, прижатая к стеклу. Я думаю, там есть отпечатки пальцев, если посмотрите.

— А затем?

— Я посмотрела на часы. Было двадцать минут десятого. Сидя на своём табурете здесь, я видела всё то же, что вижу обычно: объявления о приёме посылок и таблицу почтовых сборов. А мужчина исчез из вида. Сказать по правде, я наполовину поверила, что мне всё это привиделось. Знаете, когда работаешь в почтовом отделении, постоянно боишься нападения вооружённого грабителя. Мне так хотелось отпереть дверь и взглянуть, но что, если он притворяется? Поэтому я осталась здесь и позвонила 999.

— Правильно сделали.

Прибыл местный патологоанатом, доктор Леггэтт, но только со стетоскопом он возился недолго:

— Вызывать скорую было слишком оптимистично, — сказал он нам.

— Это не я, — сказал Джонни Хоган. — Я знал, что он дал дуба, как только его увидел.

— Ну, по виду-то ничего не определишь.

Я сказал:

— Я проверил пульс.

— Ну, тогда у нас консенсус, — сказал патологоанатом с лёгким сарказмом. — Это — мертвец.

— Но от чего? — спросил Джонни Хоган.

Ответ доктора Леггэтта был краток:

— Инспектор, я — патолог, а не экстрасенс.

— Сердце?

— Вы меня не расслышали?

— Он не молод.

— Значит, вы его знаете?

Да ни в жизнь. Джонни не знал в графстве никого. Он только что прибыл из Сассекса, Суффолка или ещё откуда-то. Он повернулся ко мне. Я — местный. Но я старался не смотреть на тело. Зелёный я был, и не только в смысле неопытности.

Я видел, что мой босс подмигнул патологу и сказал:

— Его первый. — Глаза инспектора вернулись к трупу. — Надо же, брякнуться замертво в разгар ограбления!

— Могло произойти с любым. — Как и большинство людей его профессии, доктор Леггэтт был склонен к фатализму.

— Любым, достаточно глупым, чтобы грабить почтовое отделение.

— С любым при стрессе, — сказал Леггэтт, а затем с невозмутимым видом спросил Джонни: — Вы крепко спите?

Инспектор не ответил.

Доктор, должно быть, почувствовал, что этот раунд за ним, потому что задал затем несколько ехидных вопросов о расследовании.

— Ну что, ваши парни с осмотром покончили?

— Всё сделано, — сказал Джонни.

— Карманы?

— Визитной карточки в кармане не было, если вы это имеете в виду.

— Что с оружием?

— Оружие? Это не оружие, — сказал Джонни, довольный шансом вернуться на твёрдую почву. — Это — игрушка. Пластмассовая копия. — Он повернулся к заведующей, которая до сих пор предпочитала оставаться на своей стороне от прилавка. — Вы знали этого мужчину, мисс Маршал?

— Я не видела его.

— Но вы говорили нам…

— Я имею в виду, без маски.

— Пожалуйста, подойдите и взгляните.

Мисс Маршал отперла дверь, вышла из служебной части помещения и бросила долгий взгляд на тело. трупа беспокоил её гораздо меньше, чем меня.

— Я его не знаю. И я не знала, что оружие было игрушкой.

— Вы вели себя очень храбро, — сказал ей Джонни, а в сторону, чтобы слышали только мы с доктором Леггэттом, пробормотал: — Глупая старая корова.

Затем более громко он сказал, что хотел бы, чтобы она проехала в отделение полиции и сделала заявление.

— Как вы назвали её? — спросил Леггэтт, после того, как женщину проводили к патрульной машине.

— Именно это я и имел в виду, — сказал Джонни. — Ей могли снести голову ради этой чёртовой почтовой компании.

Леггэтт бросил на Джонни взгляд, в котором абсолютно не было восхищения.

— Что тогда станет с добрыми гражданами? Некоторые из вас, копов, просто рождаются циниками. Вы понятия не имеете, сколько сил требуется женщине, чтобы противостоять бандиту.

— А вы? — рискнул спросить Джонни.

— Между прочим, да. Моей сестре пришлось встретиться с одним таким… и от ваших людей она услышала не слишком много благодарности. Вы не представляете, как часто мисс Маршал будет просыпаться с криком, видя во сне то, что произошло этим утром.

— Да ладно, доктор, — сказал Джонни. — Я же сказал, что она держалась храбро.

Патолог не стал развивать тему.

— Если не возражаете, я хотел бы увезти тело в морг.

— Да, и мы должны найти кого-нибудь из его родных, — сказал Джонни.

Когда он сказал «мы», то имел в виду меня. Он уже решил, что в этом деле для него не было ничего интересного.

Я могу бояться трупов, но я бесстрашен против живых, особенно блондинок. На следующий день после ограбления я приехал в квартиру в Солсбери в дом, где проживал один из недавно освобождённых из заключения. Джек Сомс отбыл четыре года в Портленде за вооружённое ограбление строительного общества. Прежде всего следовало проверить своих подопечных.

Куколка в дверях сказала, что его нет дома.

— Есть идеи, где он может быть?

— Не могу сказать.

— Когда видели его в последний раз?

— Вчера утром. А в чём дело?

Без бюстгальтера с колышущимися формами под тонкой футболкой, она выглядела слишком аппетитной, чтобы жить с грабителем средних лет. Но я держал свои выводы при себе.

— Вы действительно его близкий друг, мисс?

Она издала небольшое восклицание, выражающее нетерпение.

— А как вы думаете?

— Ваше имя?

— Зара.

— И вы провели прошлую ночь в одиночестве, Зара?

— Это моё дело.

— Джека тут не было?

Она кивнула.

— Когда вчера утром он уходил, сказал, куда идёт?

— Я его игрушка, а не мамка.

Я улыбнулся.

— Но он мог всё же относиться к вам, как к человеку.

— С Джеком всё в порядке, — сказала Зара. — У меня к нему никаких претензий.

Да, ты не из приверед, думал я, если спишь с бывшим заключённым.

Зара встревожилась:

— С ним что-нибудь случилось?

— Он взял с собой оружие?

— Что?!

— Не строй из себя невинность, дорогуша. Мы оба знаем, кто он и что он. Он был вооружён, когда уходил отсюда?

— Конечно, нет. После освобождения он завязал.

Пришло время вернуться к реальности.

— Вчера был вооружённый налёт на почтовое отделение, и погиб человек.

— Начальник почтового отделения?

— Нет, грабитель. Возможно, что это был именно Джек Сомс. Мы проверяем всех, кого знаем.

— О, Боже!

— Вы можете поехать со мной в больницу и сказать нам, он это или нет?

Зара посмотрела, зажмурилась и снова посмотрела. Я наблюдал за ней. На неё смотреть было приятнее, чем на труп.

— Это он, бедный ягнёнок.

— Джек Сомс? Вы уверены?

— Абсолютно.

Я кивнул санитару в морге, который вновь закрыл мёртвое лицо. Снаружи я поблагодарил Зару и поинтересовался, куда её отвезти.

— Я обязана съехать из квартиры Джека?

— Кто платил арендную плату?

— Он.

— Тогда обязаны.

— Я могу поехать к маме. От чего он умер?

— Мы узнаем это днём после вскрытия.

В постигшем её горе она стала немного сентиментальной.

— Я обычно звала его Джеком Грабителем. Как… — её голос затих.

Я кивнул.

— Таким образом, вы знали, что он сидел?

— Это только из-за этой напыщенной суки, на которой он женился. — Зара сжала губы до размеров вишнёвой косточки. — Фелисити. Она утверждала, что не знала, что вышла замуж за налётчика на банки. Откуда же, по её мнению, капали денежки? Она должна была обеспечить ему алиби, но подставила его. Из-за неё он отмотал четыре года.

— А когда вышел, встретил вас.

— Не слишком-то ему повезло.

— Я так не сказал бы, — попытался я её утешить. — Это не ваша вина, что он вновь вернулся к преступлениям.

Она не ответила, поэтому я решил закрыть эту тему. Затем вдруг спросила:

— Зачем ему понадобилось эта ничтожная почта?

— Где, вы говорили, что случилось?

Я пожал плечами.

— Файв-Лейнс.

— Никогда не слышала про такое место. Он сказал мне, что пойдёт на биржу труда.

— Это деревня в трёх милях отсюда. Там он был вчера в девять пятнадцать.

— Не надо ля-ля, — сказала Зара с гримасой. — В девять пятнадцать он был всё ещё в кровати со мной.

— Этого не может быть, Зара.

Она была оскорблена.

— Вы обвиняете меня во лжи?

— Возможно, вы спали. Вам только казалось, что он был рядом.

— Спали? Да мы кувыркались как бешеные. После ночного сна у него энергии было о-го-го, у этого Джека! — В глазах её горела неколебимая убеждённость. — Он покинул дом не раньше десяти.

— Десять? Но к тому времени он был уже мёртв.

— Невозможно.

— Почему?

— Я смотрела на свои часы.

— Должно быть, они врут.

Она взглянула на запястье.

— А почему сейчас они показывает то же самое время, что и часы в автомобиле?

Босса мой доклад не впечатлил.

— Почему она лжёт?

— Не уверен, что лжёт, — сказал я ему.

— Как ты можешь ей верить, дурья башка, когда сам видел тело сразу же после девяти двадцати пяти?

— Ей незачем нам врать, она этим ничего не выгадывает.

— Она спутала время. Она была не в том состоянии, чтобы проверять, если они в это время трахались.

— Но она совершенно уверена, шеф.

— Заруби себе на носу: Джек Сомс был мёртв в девять двадцать.

— Вы не хотите сами с ней поговорить?

— К чертям. Ты говоришь, она опознавала труп?

— Да.

— Ну, тогда всё.

Я вынужден был согласиться. Что-то было не в порядке с памятью Зары.

Хоган выдал своё первое конструктивное предложение:

— Найди жену. Она ближайшая родственница. Она также должна будет опознать его.

Я абсолютно не горел желанием вновь посещать морг, но он был прав. Я с помощью обычной процедуры нашёл Фелисити Сомс в списке избирателей. Это была невысокая, устало выглядящая женщина за пятьдесят, которая жила одна в половинке домика в предместьях Солсбери и работала государственной служащей. Она совсем не походила на мстительное чудовище, описанное Зарой.

— Я не хочу больше иметь с ним дело, — сказала она с самого сначала. — Мы разъехались.

— Но вы не разведены?

— Ещё нет.

— Тогда вы — всё ещё ближайшая родственница.

Во второй раз за это утро я стоял поодаль, в то время как санитар проводил необходимые формальности. Фелисити подтвердила, что это тело было её мужем.

Бурный секс Зары с Джеком в то утро понедельника начинал казаться фантазией, но я не мог забыть блеска её глаз, когда она об этом говорила.

— Ладно, сынок, — сказал Джонни Хоган, когда я поделился с ним своими вялыми сомнениями. — Существует последняя проверка, которую ты можешь сделать. Вскрытие в два. Я не собираюсь там присутствовать. Откровенно говоря, это дело больше не котируется — всего лишь старичок-грабитель, который упал замертво.

Мои колени задрожали.

— Вы хотите, чтобы я…?

Он усмехнулся:

— Всё когда-то случается впервые. Позавтракай пораньше. Но всё равно, я бы на твоём месте не переедал.

— Я уверен, что это тело Джека Сомса, — сказал я. — Мне незачем для этого туда ехать.

— Но придётся, парень. Ты будешь представлять меня. О, и проследи, чтобы они сняли отпечатки пальцев.

Мои руки дрожали, когда я подносил чашку чая к губам в офисе морга, и это было ещё до…

— Таким образом, вы представляете полицию? — Доктор Леггэтт, патолог, с сомнением посмотрел на меня.

Я кивнул. Это было неполное вскрытие трупа. Человек умер в результате преступления, но в самой его смерти ничего подозрительного не было, поэтому вместо старших детективов, гражданских следователей, судмедэкспертов и фотографов законность и правопорядок были представлены только мной. Хорошо устроились.

— Я должен привезти назад отпечатки пальцев.

— Никаких проблем, — сказал доктор Леггэтт. — С этого и начнём. Можете помочь Норману, если хотите.

Норман был его помощником.

— Я лучше останусь подальше.

— Понятно. Ну что, приступаем?

Пока помощник снимал отпечатки пальцев, я сосредоточил пристальный взгляд на противоположной стенке. Норман принёс мне готовые отпечатки и сказал, что я могу подойти поближе.

Я кивнул и остался там, где стоял. Они ещё только исследовали тело на внешние признаки, а я уже почувствовал себя нехорошо. Я нашёл стул.

— Вы видите оттуда? — спросил патолог.

— Столько, сколько хочу.

— Можете встать на стул, если желаете.

— Коронаротромбоз, — сказал доктор Леггэтт, снимая, наконец, резиновые перчатки.

— То есть, естественные причины?

Патолог улыбнулся этой фразе.

— Любой тип средних лет, который совершает налёт на почтовые отделения, должен быть готов к фатальному выбросу адреналина и внезапной смерти. Я бы назвал это профессиональным риском.

Некоторые люди называют меня упёртым, другие упрямым. Я не возражаю. Именно эти качества нужны в полицейской работе. Я отказался подвести черту под этим делом.

Всё проверено, кроме заявления Зары. Отпечатки пальцев, взятые при вскрытии трупа, соответствовали отпечаткам, которые у нас имелись из дела Сомса в Национальной службе идентификации. Его фотография точно соответствовала человеку, которого опознала жена и подруга и которого исследовал патологоанатом.

Я попытался обсудить это со своим боссом, но Джонни был неумолим.

— Констебль, не валяй дурака. Сомс мёртв. Ты присутствовал на вскрытии трупа. Какое ещё доказательство тебе нужно?

— Если у него был близнец или двойник…

— Мы бы об этом знали. Брось, парень. Зара, может быть, и очаровашка, но она ненадёжная свидетельница.

— Знаю, это кажется невозможным…

— Ну, так и брось это!

Я вынужден был действовать без официальной поддержки. Не стану надоедать вам всеми теориями, которые я придумал и отбросил. В конце концов, всё сводилось к тому, можно ли верить Заре. И после многих часов размышлений над этой проблемой я придумал способ проверить её заявление. Она утверждала, что, выходя из дома, Сомс сказал, будто пойдёт на биржу труда. Если бы у них осталась запись о его посещении — после того, как он, якобы, умер, — то правота Зары была бы доказана.

Я позвонил на биржу и попал на доброжелательную женщину, которая взялась проверить все их записи о собеседованиях в понедельник.

Через час она перезвонила. Ничего. Я стремительно шёл на дно, как «Титаник». Затем что-то в моём мозгу щёлкнуло, и я спросил:

— У вас есть камеры видеонаблюдения?

— Конечно.

— В офисе?

— Да.

Я поехал туда и просмотрел видеозаписи.

— Шеф, я хотел бы, чтобы вы на это взглянули.

— Что это?

— Я бы сказал, нечто сенсационное.

Я запустил видео. В комнате присутствовали также два сержанта из уголовной полиции, которые помнили Сомса ещё до тюрьмы. На экране сменялись утомительные людские лица, ожидающие своей очереди поговорить с работниками биржи. Я нажал «ускоренную перемотку», а затем вновь «воспроизведение».

— Смотрите позади сидений.

Небольшой человек с прямыми, отливающими серебром волосами вошёл в зону обзора камеры и нерешительно остановился. Он уставился на один из столов, где проводили собеседование с молодой женщиной, остальная часть комнаты была скрыта. Он сместился влево, затем вправо — очевидно, чтобы лучше видеть то, что там происходит.

Я нажал «стоп-кадр» и поднёс к экрану фотографию Сомса.

— Ну, так что, парни?

— Боже мой, это может быть он.

— Без вопросов, — сказал один из сержантов. — Лицо, манера двигаться, всё.

— А теперь посмотрите на время.

Цифры в нижнем правом углу экрана показывали 10:32.

— Отличная шутка, — сказал Джонни. — Как тебе это удалось?

— Я ничего не делал. Всё честно.

— Запусти дальше.

С побелевшим лицом и бормоча под нос что-то неразборчивое, мой босс продолжал пялиться на экран до тех пор, пока Сомс не повернулся и не вышел из поля зрения камеры.

— Этот человек умер в 9.20. Этого не может быть.

— Но это так!

Следующие полчаса мы обсуждали дело. Джонни Хоган, отчаявшись понять невозможное, строил теорию, учитывающую ложную идентификацию. Дескать, Зара лгала, когда приехала опознать тело: Сомс вовлёк её в это, видя возможность «умереть» и получить новое имя, а возможно, и сделать пластическую операцию, прежде чем возобновить свою преступную карьеру. А она, тупая блондинка, невольно выдала его замысел, когда я к ней приехал.

Это была дурацкая теория. Как Сомс смог бы убедить участвовать в обмане свою жену, Фелисити, которая его посадила? И почему он был настолько глуп, чтобы позировать перед камерами на бирже труда?

— В любом случае, — сказал шеф, когда от его теории не оставили камня на камне, — мы не можем напрасно тратить на это время. Налёт на почтовое отделение — это преступление. Попытка ограбления. Нет никаких сомнений, что грабитель умер от коронаротромбоза, был он Джеком Сомсом или кровавым Биллом Сайксом. Дело закрыто.

Для меня же оно всё ещё оставалось широко открытым. Пока вокруг велись споры, мой ум был занят другим вопросом. Что вообще Сомс делал на бирже труда? Он не проходил собеседования, поэтому не получал и пособия.

Когда остальные покинули комнату, я вновь просмотрел видео и сделал ошеломляющее открытие. Преступление имело место, и оно было намного серьёзнее, чем неудавшийся налёт. Зара не лгала мне, даже не ошиблась. Всё это казалось невозможным, потому что ни один из нас не увидел некоей связи. Я выскользнул из здания.

Я нашёл Фелисити Сомс на её работе — за одним из столиков офиса биржи труда.

— Пришлось побегать, пока до меня дошло, — сказал я ей. — Я был здесь этим утром, чтобы просмотреть видео системы безопасности, но не заметил вас.

— Рассчитывали меня здесь найти?

— Честно говоря, нет. Вы сказали, что являетесь государственной служащей, но я не связал это с биржей. У вас, должно быть, был шок в миллион вольт, когда ваш муж вошёл сюда в понедельник.

Она вздрогнула от воспоминаний.

— Я была не просто испугана. Я была в ужасе. Он стоял, уставившись на меня, заставляя меня просто умирать от страха.

— У нас это есть на ленте. Я просмотрел её пять раз, прежде чем разглядел вас за столом. Мы все были так поражены, увидев его живым, что не смотрели ни на кого больше.

— Он был здесь не для собеседования. Он вошёл, чтобы посмотреть на меня.

— Чтобы сообщить, что освободился?

— Да, я жила в страхе в течение всех этих четырёх лет. Я его подставила, вы знаете. Мои показания…

— И вы совершенно одиноки в этом мире?

— Да.

— Нет, неправда, дорогуша. У вас есть старший брат. Вы позвонили ему и обрушили на него все свои проблемы.

В морге я попросил показать мне тело грабителя почтового отделения.

— У меня создалось впечатление, что вы уже его вполне подробно рассмотрели, — сказал доктор Леггэтт, улыбаясь.

— Привезите его, пожалуйста.

Патолог вздохнул и обратился к помощнику.

— Норман, достаньте номер семь, покойного мистера Сомса, ведь так?

Я тихо сказал:

— Джек Сомс не грабил почтовое отделение.

Доктор насторожился.

— Почему вы так решили?

— Но я всё равно хотел бы взглянуть на его тело.

Леггэтт обменялся усталым взглядом с Норманом, и тот пошёл к одному из холодильников и выдвинул ящик.

Он был пуст.

Леггэтт щёлкнул пальцами.

— Ну, конечно. Его увезли.

— Отсюда?

— Проблемы хранения. Я попросил похоронную службу забрать его.

— Вместе с настоящим грабителем почтового отделения, как я понимаю?

Леггэтт сказал:

— Значит, вы знаете больше моего.

— Я так не думаю, доктор. Человек, который грабил почтовое отделение, вероятно, умер от сердечного приступа, вызванного стрессом, как вы и предположили.

— Какое облегчение! — с иронией сказал Леггэтт. Но он совершенно не выглядел безмятежным, как ему бы хотелось.

— Вы прибыли на Файв-Лейнс и забрали его. В тот же день Джек Сомс, недавно выпущенный из тюрьмы, решил сообщить своей жене, что он на свободе. После страстного утра в постели с подружкой он добрался в офис биржи труда, где работала Фелисити. Она пришла в ужас, чего он и добивался. Он хотел закрыть четырёхлетний счёт. Когда он ушёл, она позвонила вам.

— Мне? Почему мне? — сказал Леггэтт с наигранным удивлением, которое абсолютно не могло меня обмануть.

— Потому что она — ваша сестра, доктор. Она действительно страдала оттого, что донесла на мужа. Просыпалась по ночам с криком — и всё из-за того, что пошла ему наперекор. Вы рассказали нам об этом после того, как инспектор Хоган позволил себе оскорбительное замечание о заведующей почтой.

— Идиот, — сказал Леггэтт, но он говорил о себе. — Да, это его замечание возмутило меня тогда, я и забыл. Так много произошло с тех пор. И вы установили связь?

Фактически он сознавался в преступлении. Ликуя, я постарался не выдать своей радости.

— Думаю, что вы увидели возможность и воспользовались ею. Вы уже взяли в машину тело грабителя почтового отделения, человека средних лет с седеющими волосами, немного похожего на вашего зятя. Никто, казалось, не знал, кем он был, поэтому вам он был просто послан небом. У вас появился изумительный шанс убить Сомса и прекратить страдания вашей сестры так, чтобы об этом никто не узнал. Вы патологоанатом. Вы знаете достаточно много, чтобы быстро убить человека и без явных следов. Возможно, инъекция? Думаю, вы считали, что ваша сестра действительно находится в опасности.

— Так и есть.

— Возможно, — повторил я.

Леггэтт покачал головой.

— Здесь не может быть никакого «возможно». Он ждал её снаружи офиса. Он пришёл не для того, чтобы закатить сцену. Он думал о насилии.

— Вы приблизились к нему, пригласили в ваш автомобиль, убили и привезли сюда. Вы выбрали время, когда Нормана не было в морге — возможно, ночью, — чтобы положить тело в ящик, — тот ящик, где, предположительно, лежал грабитель банка. Вы перевесили бирку на ноге.

— Вы слишком много смотрите телевизор, — усмехнулся Леггэтт.

— Когда я приехал сюда с Зарой, вы выкатили Сомса. Вы знали, что я, вероятно, не стану слишком внимательно всматриваться в его лицо, раз я так боялся мертвецов. Так или иначе, я не рассмотрел настоящего грабителя, как следует.

— Это сделал ваш инспектор.

— Да, но сюда он делегировал меня. Он плохо знаком с нашим участком. Он не знал Сомса, лишь видел фотографии, поэтому, когда он посмотрел видео службы безопасности из офиса биржи труда, образ Сомса отпечатался в его памяти.

— У вас есть Сомс на видео? Слава Богу!

Я кивнул.

— Думаю, ваша защита хорошо это использует. Смягчающие вину обстоятельства — так это называется?

— А с другой стороны — профессиональное преступление, — сказал Леггэтт. — Доктора-убийцы обычно не получают снисхождения от судей.

— Вы провели вскрытие трупа Сомса, вынесли решение, естественно, что он умер от коронаротромбоза, и поэтому нет необходимости посылать какой-либо орган для судебной экспертизы. Но что вы планировали сделать с другим телом — бедным старикашкой, который упал замертво, когда заведующая посмотрела ему прямо в глаза?

— Не проблема, — сказал Леггэтт. — Это — клиника, и сюда привозят тела для учебных целей. Мы держим их здесь в морге. Все бумаги можно было бы оформить.

— Интересно, сможем ли мы когда-нибудь обнаружить, кем он был, — сказал я, не представляя себе, что именно это станет моей работой на ближайшие шесть недель. Констебль, который раскрывает невозможное преступление, не получает много благодарности от своего начальника. Наоборот, в чём я смог убедиться. Я всё ещё жду продвижения по службе.