Люся, которая всех бесила

Глава 36

— Ну хватит, — вдруг объявил Ветров, вырастая на пороге, — устроили тут ромашку.

— Ты подслушивал? — возмутилась Люся.

— А ты бы нет? — ехидно уточнил он.

— Я бы точно подслушивала, — весело сообщила им Катька. Она облизала с ложечки мороженое — медленно, чувственно, не сводя с Ветрова манящих влажных глаз.

Он вдруг обнял Люсю, прижав к себе, — то ли закрываясь ею от интереса Катьки, а то ли защищая ее от нападок сестрицы. Поди его разбери.

Люся, не привыкшая к публичным нежностям (после стольких лет с Великим Моржом ей так и хотелось отпрянуть, спрятаться), настолько изумилась, что застыла столбом.

Ветров был теплым, пах привычно хорошо, и в его объятиях оказалось до странности спокойно.

Ну как будто ты не одна теперь стоишь голая на снегу, сопротивляясь порывам ледяного ветра, а с кем-то.

Расчувствовавшись, Люся крепко обвила руками его талию.

Это как трость, сказала она себе, можно на нее опереться, а можно зарядить ею по вражескому лбу.

— Кать, — мягко и вкрадчиво начал Ветров, подвинулся вместе с Люсей и сел на табурет, усадив ее себе на колени. Так он оказался с сестрицей на одном уровне, а не нависал над ней сверху. Люся, опустив глаза, смотрела на их переплетенные пальцы. Господи, как странно и дико! — Кать, дело ведь совсем не в деньгах и не в квартире. Ты затеяла всю эту историю с шантажом, чтобы убедиться, что Люся не поступится своими принципами и ради меня тоже, как не поступилась ради тебя. Просто тебя до сих пор разъедает обида.

— Плевала я, — тут же возразила Катька, отодвинула от себя мороженое и скрестила руки на груди.

— Хорошо, — все так же мягко произнес Ветров. — Допустим, только допустим, гипотетически, я тебе куплю эту пятикомнатную квартиру хоть завтра, запросто.

Люся вскинулась, намереваясь послать его к черту — уж со своей семьей она как-нибудь сама разберется, спасибо, отвалите! — но Ветров погладил ее ладонь большим пальцем, и она решила, что ладно уж. Досмотрит шоу до конца, но потом — сразу к черту.

— Покупай, — согласился Катька немедленно. — Прям завтра и покупай. А когда послезавтра Люся тебя бросит, то не требуй от меня вернуть квартиру обратно.

— И почему же Люся меня бросит?

— Потому что однажды ты накосячишь, — объяснила Катька, и вот оно: действительно обида зазвенела в ее голосе. Люся смотрела на сестрицу во все глаза. — А Люсенька наша не признает чужих косяков. Она же непогрешимая.

Это было несправедливо.

Катька не просто однажды накосячила.

Она творила дичь год за годом, а это уже образ жизни.

Люсе хотелось встряхнуть ее хорошенько и напомнить о мужьях, которым сестра сломала жизнь. О махинациях с медицинскими препаратами. О фотографии на коленях у мэра и оплачиваемом Сергеем Гореловым сексе с его братом Федором.

Ярилки — чертовы куклы, которые безбожно давили на жалость, — были великими мастерами валить с больной головы на здоровую. Почему-то они были уверены, что все их пакости просто обязаны сходить им с рук, а если попадались на горячем, то немедленно прикидывались беззащитными жертвами.

— Кать, — сказал Ветров почти нежно, — ты имеешь право жить как хочешь. А Люся имеет право не вытаскивать тебя из того дерьма, куда ты охотно и добровольно забралась.

— Лицемер, — ответила Катька презрительно. — Если завтра в дерьме окажешься ты, запоешь по-другому. Вообще мне тебя даже жалко. Это очень неприятно, когда тебя полощут на вонючих страницах ее гадкого портала.

Ветров засмеялся.

— Меня там полоскали, — напомнил он, — и не единожды.

— Спорим, ты сейчас думаешь, что теперь-то все изменилось. Теперь ты с ней спишь, а значит, это обеспечит тебе ее поддержку в будущем. А вот с Люсенькой это не работает. Она отвернется от тебя, не моргнув глазом.

— Блин, — не выдержала Люся, — я же не ассенизатор, чтобы раз за разом выгребать после тебя.

— Каждый может оступиться!

— Сколько раз?

— Ну хватит, — Катька вскочила. — Зачем я только приехала! Разговаривать с тобой — все равно что плевать против ветра!

— А ты чего ожидала?

— Сидеть, — вдруг властно велел Ветров, и Катька от неожиданности плюхнулась обратно на стул. Нахмурилась, глаза яростно сверкали. — Мы не договорили, — продолжил он, снова добавив своим интонациям бархата. — Гипотетическая пятикомнатная квартира завтра, информация о том, что ты там нарыла о моем отце, — сейчас.

— Паш, я не позволю тебе покупать моей сестре квартиру и поддаваться на ее тупые манипуляции, — взвилась Люся.

— Прости, дорогая, но это тебя не касается.

Ох, как захотелось вцепиться ему зубами в ухо! Как в первые дни их совместных завтраков.

— Разумеется, меня это касается, — процедила Люся ледяным голосом.

— Деньги у меня. Информация у Катерины. При чем тут ты? Это исключительно наши с твоей сестрой товарно-денежные отношения. Можешь подождать в гостиной, пока мы с ней договоримся.

Еще чего не хватало!

Люся резко отвернулась от него и только тут увидела: пока они препирались, с Катюхой происходило что-то странное.

А именно — губы ее скривились, задрожали, а глаза наполнились слезами.

— Кать, ты чего? — изумилась Люся.

— Оплакивает гипотетическую хату, — злорадно выдвинул свою версию Ветров. — Нет у нее никакой информации.

— А вот и есть, — заупрямилась сестрица и сразу поникла. — Ну так… можно сказать, что и нет. На хатку точно не наберется.

— Вот зараза, — восхитилась Люся.

— Я ведь в положении! Мне вообще нельзя нервничать, — пошла с козырей Катерина и для верности покачнулась.

Ветров посмотрел в окно, потеряв к беседе всякий интерес:

— Видишь, Люсь, как легко я сэкономил тебе кучу денег и избавил от наглого, но очень неумелого шантажиста.

— Люся не бросит нас во вшивой однушке, когда я жду ребенка! — выпалила Катька.

Он опять засмеялся, но как-то противно, насмешливо, зло:

— Кать, не ты ли пять минут назад распылялась, что Люся отвернулась от тебя, потому что она непогрешимая стерва? А теперь оказывается, что отвернулась, но не совсем? Ты либо трусы надень, либо крестик сними, а то это уже нелепо.

— Да пошел ты, — огрызнулась она, покрываясь некрасивыми пятнами.

— С чего ты вообще о моем отце вспомнила?

Сестрица думала долго, потом все-таки решила не закапывать себя еще глубже, драматически вздохнула и достала из кармана телефон:

— Я была с Федором, когда к нему поздно вечером пришел один чувак. Серьезный чувак, сразу было понятно: хоть и старый, а повадки начальственные. Большая шишка, к гадалке не ходи. Федор тут же выставил меня вон, как блохастую дворнягу, но Сергей мне сделал ключ от его квартиры, и я на цыпочках вернулась. Ох, сердце колотилось так, что думала: вот сейчас умру!

— Тоже мне Мата Хари, — усмехнулась Люся.

— Сергей давил на меня, мол, я бесполезная, ничего интересного до сих пор не накопала, за что он мне только деньги платит. Я боялась, что потеряю эту работу…

На сей раз Люся промолчала, хоть и очень трудно было.

Это не работа, Катенька.

Это промышленная проституция.

Впрочем, тоже тяжкий труд, если подумать.

— Ну, в общем, кое-что удалось записать. Качество не очень, я была далеко, но разобрать можно.

Катька покопалась в телефоне, ища нужный файл, и включила аудиозапись.

Голоса раздавались едва слышно, однако разобрать слова и правда было можно.

— Олег Степанович, — говорил Федор Горелов, — ну какая мне сейчас политика, если видовики меня таскают с допроса на допрос. Вы бы приструнили этого Ветрова лучше, мои… кхм… пристрастия вот-вот выплывут наружу, и тогда хана репутации. Совет акционеров меня в порошок сотрет.

— Я в дела видовиков не лезу, мелковато для меня, — отвечал Великий Морж. — А что касается репутации, то тут лучше действовать на опережение. Самому объявить о своих пристрастиях во всеуслышание. Если все правильно разыграть, то ты у нас получишься даже героем, попирающим вековые стереотипы.

— Издеваетесь?

— Предлагаю посмотреть на вещи шире. Ты арх-волк, Федор, граница между живыми и мертвыми для вашего вида стерта. Ваша связь с потусторонним миром все еще очень сильна. Кто станет тебя упрекать за отношения с навями, если это часть твоей сути?

— Ну примерно все.

— Все, — насмешливо произнес Великий Морж, — это никто. Народ безмолвствующий. А те, кто в этом городе реально имеют вес, будут на твоей стороне, уж я позабочусь.

— И чего это вас, Олег Степанович, в политику потянуло? Отец всегда говорил держаться от этой грязи подальше, уж больно хлипко все. Сегодня ты губернатор, а завтра бежишь из города, поджав хвост.

— И такое бывает, — легко согласился Великий Морж, — уж кому, как не твоему отцу, об этом знать.

— А ведь это вы тогда уговорили его подать в суд на Ветрова, — помолчав, заметил Федор задумчиво. — Я помню, как отец метался: и хотелось, и страшновато было. Ветров достал уже всех застройщиков, совсем берегов не видел, но если бы отец продул это дело, то работать ему в регионе уже не дали бы.

— Твой отец бы не проиграл, — хмыкнул Великий Морж. — Я выступал его гарантом.

— Только вы обещали Ветрова посадить, а не снять с должности.

— Обещал, — согласился Великий Морж отстраненно.

— Как-то несерьезно, Олег Степанович, вышло. Многие были разочарованы.

— Да, многие. И в первую очередь — я сам. Я был так одержим желанием отправить Ветрова за решетку, что потерял на этом учителя и друга. Когда ты целишься по детям, Федор, то всегда попадаешь в их родителей. За губернатора Ветрова просила его мать, а это не тот человек, кому я легко могу отказать. К тому же дело происходило на похоронах ее мужа, и она была очень близка к помешательству. Впрочем, — тут его интонации изменились, стали легкими, наигранными, — это все дела давно минувших дней. Сегодня у нас с тобой задачи куда интереснее. Ну что, Федор, так и проведешь всю жизнь в страхе разоблачения или вступишь в мою партию?

— Я подумаю.

— А ярилку эту гони, — вдруг сказал Великий Морж, — очень проблемная это ярилка.

— Да мне ее брат подсунул, — засмеялся Федор, — бестолковая, но красивая девка…

Тут запись прервалась, а Катька смахнула хрустальную слезинку.

— А на следующий день Федор меня и прогнал. Мы встретились с Сергеем в «Балалайке», караулили там его брата — вдруг бы он увидел меня и пожалел, что такой красотки лишился. Но вечер пошел наперекосяк: мало мне было Люськи, которая выскочила из ниоткуда, как чертик из коробочки, так и Федор еще с навью явился. Гадость, гадость!

— Пятнадцать лет прошло, — Люся встала и прошлась по кухне, не слушая ее причитаний, — даже для особо тяжких срок давности уже истек. На репутацию Ветрову-старшему нынче плевать. Кто он там? Советник при советнике? Мелкая сошка. Так что всё, история эта канула в Лету, и мы теперь никогда не узнаем, что случилось на самом деле.

— Очень на это надеюсь, — сухо отозвался Ветров, которому явно не нравились Люсины размышления.

Вскоре сестрица отчалила, а на смену ей явилась другая ярилка — ставить капельницу.

Проходной двор какой-то.

Люся, устроившись в кресле, рассеянно разглядывала потолок.

Что же вы натворили такого пятнадцать лет назад, Виктор Дмитриевич, раз довели Великого Моржа до бешенства, а собственная мать все еще не может вас простить?

По крайней мере, теперь было понятно, почему Нина Петровна согласилась приглядывать за внучкой Китаева: она чувствовала себя в долгу перед ним.

Она просила за сына, и он пощадил ее сына.

Отставка, судя по всему, была легчайшим из вариантов.

А Паша?

Подвернулся под горячую руку?

Покосившись на него — Ветров традиционно прикидывался ветошью, чтобы не отвечать на болтовню медсестрички, — Люся вышла на кухню и набрала Носова:

— Костенька!

— Нет, — сразу сказал он, — хоть как мяукай, все равно: нет.

— Что нет?

— Всё нет. Я, Люсенька, наряжаю елку. Извини, начальник, не до тебя сейчас.

— А я думала, мы друзья.

— Ничего подобного.

— Ладно.

Люся сбросила вызов и уставилась на телефон.

Раз.

Два.

Три.

Носов перезвонил.

Он был слишком любопытным.

— А чего ты хотела? — спросил сердито.

— Я тебе сейчас скину структуру администрации губернатора Ветрова. Пробегись глазами по списку сотрудников. Вдруг мы кого-то знаем. Вдруг мы с кем-то можем поговорить.

— О чем поговорить? — изумился он. — Я думал, эту стюардессу мы уже закопали.

Люся замялась.

Она и сама не знала толком, о чем.

Куда кривая выведет.

— Там видно будет, — уклончиво проговорила она.

— Ну ты даешь, — заржал Носов. — Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.

— Дорогу осилит идущий, радость моя.

— Без нормального ТЗ получается хз, — сказал он ядовито. — Скидывай свой список, что с тобой делать.

Люся поблагодарила Носова, распрощалась с ним, а потом задумалась.

И куда она лезет?

А главное — зачем?

Профдеформация как она есть.

Пометавшись по кухне, Люся вернулась в гостиную, села на диван рядом с Ветровым и решительно взяла его за руку.

Если ему при Катьке можно ее лапать, то и ей при медсестричке тоже?

— Маетно тебе? — не открывая глаз, спросил Ветров.

— Маетно, — согласилась Люся.

Медсестра смотрела на них с любопытством.

Хоть бы отвернулась.

Лекарство в системе капало размеренно.

Кап.

Кап.

Как медленно.

Люся страдала.

Хотелось куда-то бежать и что-то делать.

Сохранять неподвижность казалось невыносимой мукой.

Наконец медсестричка закрутила колесико, склонилась, вынимая иглу из вены. Принялась собираться.

Людя следила за ней с нетерпением, мысленно подгоняя шевелиться быстрее.

Ярилка ушла. Закрыв за ней дверь, Люся вернулась в гостиную, Ветров уже сидел, потирая шею.

— Я не могу, — сказала она, — у меня ломка. Я говорю себе, что Великий Морж знает, что делать и чего не делать. Ну, допустим, я раскопаю это старье, и в чем смысл?

Он поморщился:

— При чем тут вообще Китаев? Это просто не твое дело, Люсь.

Она посмотрела на него с сомнением. Такие заявления противоречили ее убеждениям.

Но тут же нашла сама себе новый аргумент:

— И Нина Петровна не хотела бы, чтобы я в это лезла.

— Чертова баба твоя сестрица, — выругался Ветров, — взбаламутила только всех. Что ты собираешься с ней делать?

— Куплю им эту дурацкую квартиру. С ней в комплекте ведь еще мои родители идут. Сама она ни за что не справится с ребенком, так что на них вся надежда. Катька из предков, конечно, веревки вьет. Господи, я только надеюсь, что у нее не родится очередная ярилка! Хоть бы яг или кимор, на худой конец. Домовик тоже хорошо…

— Люсь, я ведь правда могу помочь тебе с деньгами. Не Катерине, тебе.

— Ну вот еще денег я от тебя не брала!

Он вдруг так разозлился, что она тут же ощутила это на физическом уровне и поспешно отступила.

— То есть, — прошипел Ветров, — Китаев тебе купил эту квартиру и тебе нормально было? А я должен знать свое место?

— И где твое место? — огрызнулась Люся, отступив еще на шаг. На всякий случай.

— Исключительно между твоих ног? — предположил он сердито.

Тут Люсю переклинило от вспыхнувшей в голове непристойной картинки, да так сильно, что она непроизвольно глубоко вздохнула.

Возбуждаться во время ссоры, наверное, это диагноз.

Но Паша между ее ног — слишком заманчивая конфигурация, чтобы тратить энергию и время на дурацкие скандалы.

— Я тебе объясню, — проговорила она и рывком стянула через голову майку, — разницу между тобой и Китаевым. С ним я всегда была на ступеньку ниже. Всегда в зависимом положении. С тобой я на равных, Паш. И это охрененно заводит.

— Люсь?

Кажется, он малость прифигел от сеанса стихийного стриптиза, но ей было плевать. Она ощущала, как меняется атмосфера, буквально раскаляется. Ветров больше не злился, он хотел ее, и стремительная смена его настроения возбуждала тоже.

Вот как Люся умеет!

Ап! И тигры у ног ее сели!

Безрассудно бросившись вперед, она оседлала его бедра коленями, ловя поцелуи.

— Скажи мне, — вдруг взмолился Ветров, крепко стискивая ее своими лапами, — что ты хочешь меня сильнее, чем его.

Это глупое соревнование было настолько бессмысленным, что Люся вообще не понимала, о чем тут говорить. Но все-таки она ответила, жадно его целуя:

— Никогда никого так не хотела.

Для маренов похоть и любовь были синонимами, и Ветрову, кажется, от этого незатейливого признания сорвало крышу.

И Люся, окончательно отчаливая вместе с ним от берегов реальности, успела зацепиться за одиночную мысль: вряд ли такой способ сбивать его злость годится для общественных мест.

А потом и мыслей никаких не осталось.

— А как же целибат, о котором ты вчера говорила? — повязывая галстук, мирно спросил он.

Ветров был таким довольным и сияющим, и даже мысль о встрече с отцом не могла сейчас отравить его отличное настроение.

Люся лениво перевернулась на живот, все еще обнаженная, ленивая, томная.

— Ты слишком неотразим, Пашенька, чтобы я могла держать себя в руках, — хмыкнула она насмешливо, а потом осознала: черт, да ведь так и есть.

Вот этот волосатый, некрасивый, чокнутый марен с маленькими глазами и крючковатым носом напрочь лишал Люсю здравого смысла.

Чудны дела твои.

Он вернулся из гардеробной, поцеловал ее в плечо, а потом и в шею, спросил, страдая:

— Может, к черту отца?

— Иди уже, — строго сказала она, — договорились ведь. Только табельное возьми.

— На кой оно мне? — удивился он.

— Про трясовицу помнишь? Кто-то очень не любит тебя, Паш.

— Глупости, — отмахнулся Ветров, еще раз поцеловал ее и уехал в «Балалайку».

Люся проверила почту: Носов обвел зелеными рамками тех сотрудников губернатора Ветрова, кто, по его мнению, готов был поделиться с ними информацией.

Рядом с именем «Лидия Борисовна Ткачева» стояло два восклицательных знака и пометка: «Старая сплетница на пенсии». И откуда только Костя черпал свои сведения? Удивительный дар знать всё и всех.

Лидия Борисовна пятнадцать лет назад возглавляла отдел, в котором трудилась Настя Китаева.

С протяжным стоном Люся захлопнула ноут и от греха подальше убрала его в шкаф.

Для разнообразия она будет думать исключительно о Паше, а не копать под его отца.

Только у них отношения относительно наладились.

Не надо испытывать удачу на прочность.

Катька не права.

Люся умеет быть человеком.

Схватившись за читалку, она пообещала себе, что проведет спокойный вечер с эротическим романом Вешникова.

Никаких глупостей.

Тут неожиданно позвонила сама Катька.

— Ты теперь так и будешь меня доставать? — рассердилась Люся. — По квартирному вопросу звони Стасу, он за переговоры с тобой зарплату получает, а мне за этот тяжкий труд никто не платит.

— Вот и не поэтому, — сказала Катька. У нее был подозрительно одухотворенный голос. — Люсь, я тут почитала твое интервью с Вешниковым. Интересный он тип.

— Очень, — согласилась Люся, не веря своим ушам. Это же не то, о чем она подумала?

— Ты нас познакомишь?

Да, это именно то, о чем она подумала.

Расхохотавшись, Люся проговорила уважительно:

— Чокнутая вы вертихвостка, Екатерина Николаевна.

— Я теперь женщина одинокая, а он затейливый и, кажется, обеспеченный. Что еще нужно холостому бояну, если не очаровательная ярилка?

— Беременная от другого.

— Это мелочи.

Тут ожил домофон. Не прерывая разговора, Люся нажала на кнопку и увидела на экране Виктора Дмитриевича Ветрова.

— Ну и где Павел? — спросил он недовольно.

— Я тебе перезвоню, Кать, — пробормотала Люся, открыла дверь в подъезд и заполошно схватилась за халат.

Что это за явление?

Ветров не приехал на встречу?

А куда он тогда делся?