Львица по имени Лола

Эпиграф

Вот я перед вами стою. Я один.

Вы ждете какого-то слова и знанья,

А может – забавы. Мол, мы поглядим,

Здесь львиная мощь или прыть обезьянья.

А я перед вами гол как сокол.

И нет у меня ни ключа, ни отмычки.

И нету рецепта от бед и от зол.

Стою перед вами, как в анатомичке.

Учитесь на мне. Изучайте на мне

Свои неудачи, удачи, тревоги.

Ведь мы же не клоуны,

но мы и не боги.

И редко случается быть на коне!

Вот я перед вами стою. Я один.

Не жду одобрения или награды.

Стою у опасного края эстрады,

У края, который непереходим

Давид Самойлов

* - В качестве названий глав использованы фразы из песен в исполнении А.Данилко (Верка Сердючка)

Пролог

- ЛО-ЛА! ЛО-ЛА! ЛО-ЛА! – пьяное, но слаженное скандирование доносилось даже до гримерки.

- Выходи, - в приоткрывшуюся дверь  заглянул Гаврила. – А то все разнесут.

- Подождут.

- Так разнесут же!

- Шабаш сегодня, что ли? Ведьмы и вурдалаки  все у нас собрались?  - презрительно. Глубокая затяжка. Пепел упал мимо пепельницы на столик. 

- Не бережешь ты голос, Лола.

- Гавря, не учите жить, лучше помогите девушке материально.

Секьюрити хохотнул и дверь закрылась.

Докурить. Промокнуть полотенцем блестящее от пота лицо. Поправить лифчик, колготы, корсет. И под скандирование, к которому добавился еще и свист, выйти на небольшую сцену, под яркий свет.

- Ну что расшумелись, сладенькие? Уже нельзя отойти носик припудрить. Львица Лола снова с вами!

Скандирование перешло в восторженный вой. Началось второе отделение шоу-программы.

Глава 1. А я иду такая вся в дольче габана

Саксонский друг печально вздохнул мехами и запел. Спустя минуту к голосу аккордеона присоединился голос человека – бархатистый, душевный. Клуб, рассчитанный на тысячу человек, но вмещавший по случаю и полторы – замер.  Наступил финал программы. И все ждали – что сегодня?

Allez venez, Milord

Зал перестает дышать. Замирает.

Vous asseoir à ma table

Свет ярко отражается от страз и пайеток на платье.

Il fait si froid dehors

А аккордеон все плачет о чем-то. И кто-то тоже плачет за столиком – фальшивыми пьяными слезами.

Ici, c'est confortable

А кто-то начинает подпевать. Пальцы в кружевных перчатках ласкают кнопки, легко сменяя октавы. Голоса из зала становятся громче.

А со сцены уже несется на русском:

Присядьте здесь милорд, ведь плохо одному

Последний куплет зал поет  хором. И потом еще вызывает на бис. А еще, и еще. Но Львица Лола никогда не выходит на бис.

***

- Раскачала-таки зал! – ночной администратор стоит, привалившись спиной к двери. – А вялые были такие, будто зомби.

- В гробу я таких зомби…  - стаскивая перчатки. – Где мой коньяк с анисовыми каплями? И кто переложил сигареты?!

- Ты уж определись – ты голос бережешь или садишь? – администратор передал пачку, лежащую на тумбе.

- Сначала траванусь, а потом лечиться буду, - с наслаждением затягиваясь. Головной убор с перьями отправляется на свое законное место, туфли  сброшены под гримировальный столик. - Замок расстегни, раз все равно тут! – сигарета смешается в угол рта, а Лола поворачивается к администратору спиной.

Платье в серебряных пайетках сползает вниз.

- Кыш отсюда, стриптиза не будет.

Администратор хмыкает, но за дверь уходит.

Докурить. Снять остальное. Снять грим, намазать лицо кремом. Джинсы, футболка, кроссовки, ветровка. Глоток теплого коньяка с анисовыми каплями. Уже можно. И, черт с ней, еще сигарету.

Спустя десять минут выходит через служебный вход. Шума со стороны улицы не слышно. «Синяя каракатица» потихоньку засыпает.

Три?

Подносит запястье к глазам. Уже четвертый час ночи. Надо пройтись, иначе не уснет. Да и любить Москву можно и нужно именно в это время, только ночью. Когда в ней почти не видно людей.

***

Медленный прогулочный шаг привлек внимание.

- Эй, не хочешь развлечься?

Ответить не дали – тут же наперерез выплыла другая, в алой коже.

- Ты чего, дура, не видишь – свои! Привет, сладенький. Угостишь?

- Конечно, - кивнул Лев, протягивая пачку сигарет и бутылку с остатками коньяка. – Как вы тут, девчули?

- Как обычно, - пожала алыми лакированными плечами «ночная бабочка». - День похож на день, ночь – на ночь.

- Что, и никакого разнообразия?

Рядом с ними стала образовываться небольшая группа жриц любви – тех, кто не работал. Угощались сигаретами,  коньяком. Наперебой делились новостями, сплетнями,  случаями и историями из практики. Их совсем не занимал вопрос, кто этот худощавый среднего роста темноволосой и темноглазый парень, который иногда тусуется с ними, угощает сигаретами и коньяком. Сутенеры его не гоняли, он был симпатичным, с добрыми глазами и задорной улыбкой. Хочет слушать все это дерьмо – пусть слушает. Коньяк и сигареты у него хорошие.

А он слушал. И смотрел. Набирал материал, из которого потом лепилась  Лола. Иногда с этой же целью он заходил в ювелирные магазины, в спа-салоны, торговые центры. Отовсюду понемногу. Но, как ни странно, самым благодатным материалом были именно девочки с улицы.

Помахав на прощание и выбросив пустую пачку и бутылку, Лев Кузьменко засунул руки в карманы ветровки и побрел дальше. По дороге все-таки передумал и вызвал такси. Устал.

Дома долго стоял поду душем, потом яростно тер себя мочалкой. Но Лолу так просто не смыть. За три года она въелась под кожу, внутрь, совсем глубоко. От нее уже не избавишься. Да и не надо. Лола его кормит. Двухкомнатная квартира на Кутузовском с прекрасным ремонтом – на нее заработала Лола. Львица Лола, звезда «Синей каракатицы», корпоративов и дней рождений.   Она смогла сделать то, что Лев Кузьменко не смог.

Рассматривает свое лицо в зеркале. Надо побриться сейчас, завтра ему в три дня шабашить на дне рождения. Если не снять щетину сейчас, завтра будет ужас. Привычно намазывая лицо пеной, вяло размышляет.

Если ты изображаешь на сцене женский образ – это не с пустого места. И вообще, кому-то могло бы повезти. Но не тебе, Лева. Природная волосатость просто зашкаливает. Пробовал брить ноги и руки  –  получил в итоге вросшие волоски, дикое раздражение и прыщи. После полугода мучений решение родилось само – кружевные перчатки и плотные колготы. Но лицо не спрячешь. Поэтому бритье два раза в день. А  ведь есть счастливчики, которые могут раз в три дня. Но это не про него. Какой-то дикий каприз  природы для человека, который  зарабатывает на жизнь, изображая женщину.  Станок гладко скользнул по скуле, по подбородку. Из зеркала на него смотрела Лола. И ухмылялась.

Спать. Холодный сатин простыни, едва заметное мигание рекламы сквозь штору за окном.

Бессонница чья  - его, Лолы? Их общая, наверное. До сих преследуют воспоминания. Даже, в последнее время, они становятся настойчивее. Это его воспоминания, не Лолы.

- Вы такой талантливый, такой голос, такая экспрессия!

Верит, улыбается, счастлив.

- Сколько?

- Что – сколько?

-  Сколько вы готовы заплатить?

И это – финал. Конец.  Чему?  Иллюзиям, что есть что-то в этом мире. Кроме денег.  А поначалу верил. В свой талант.

В свое предназначение. И ведь слушали, хвалили. И ведь конкурс масштаба всей страны. А потом, на определенном этапе тебе задают главный вопрос: «Сколько?».

Глава 2. Я так устала от разлук, что кругом голова.

- Диночка, ты сделала мне кофе?

- Я включила кофе-машину.

Которая  как раз пиликнула. Игорь попытался обнять девушку, но она выскользнула из его рук. 

Он сам налил себе кофе и не спеша пил его, наблюдая за замершей у окна Диной. До его появления на кухне она ела йогурт. Баночка  и теперь была зажата в ее руке, но девушка словно забыла про еду. Стояла и задумчиво смотрела в окно. Но стоило Игорю сделать шаг за ее спиной – тут же обернулась.

- Тебе достать йогурт?

- Нет, спасибо.

Не кажется. Все-таки не кажется. И хватит отрицать очевидное. Для бизнесмена позволить себе иллюзию или самообман – вернейший и скорейший путь к краху, рынок и конкуренты ошибок не прощают. Но и в отношениях с людьми это правило тоже работает. Особенно если отношения тесно переплетены с делами.

Дина отдалялась. Физически, эмоционально. Девочка растет, взрослеет, меняется. Но он был уверен, что это не помешает. Что никуда она от него не денется. Неужели ошибся?

- Как ты тут без меня? – он в два шага преодолел расстояние и успел обнять до того, как она увернется. Терпела секунды две, потом высвободилась, даже – слегка резковато.

- Может быть, приготовить тебе омлет? – она прошла к холодильнику, словно искала  рядом с ним убежища. Уходя на максимально далекое от Игоря расстояние. Что же, огромная кухня это позволяет.

- Ну приготовь,  - хмыкнул он. – Хозяюшка ты моя.

Иронию Дина либо не заметила, либо проигнорировала. Если второе – это ему не нравится, совсем.

- Ты не хочешь одеться? – девушка достала из холодильника яйца, молоко и поставил это на гранит столешницы.

- А чем тебя не устраивает мой вид? – Игорь оглядел себя. Из одежды на нем только полотенце – ведь он десять минут как вышел из душа. И полчаса как зашел в квартиру. И два часа как с самолета. Так что имеет полное право пить кофе в своей квартире, на своей кухне в чем ему будет угодно.

- Не замерзни, - спокойно ответила Дина. – Простынешь, заболеешь, опять спину схватит.

Ах вот как мы заговорили… Игорь оглядел себя. Для своих пятидесяти трех он выглядел прекрасно. Ни грамма жира, спортзал, правильное питание.  Морщины красят мужчину, а отсутствие волос… Это называется брутальная лысина. Еще ого-го какой мужчина, а ты мне на возраст намекаешь, Диночка. Вот же неблагодарная…

- И в самом деле, пойду, оденусь, - поставил пустую кружку на стол. – Пока омлет готовится.

К тому моменту, когда Игорь спустился со второго этажа, одетый в рубашку и брюки, омлет был готов и даже подан. И стол сервирован. Вот чего у Дины не отнять – это вкуса, выучки и чувства стиля. Порода, мать ее.  Андрей был такой же. Более красивого… даже не так, не красивого – стильного и всегда и во всем безупречно  элегантного человека Игорь в своей жизни не видел. Интересно, каким бы был Андрей сейчас, в те же самые пятьдесят три, как у Игоря. Но он остался навечно молодым, красивым, тридцатипятилетним.

- Ты позавтракаешь со мной? – Игорь сел за стол. – Видишь, я, как хороший мальчик, оделся.

- Конечно,  - Дина села напротив. А ведь и правда, завтрак сервирован на две персоны.  – Как поездка, удачно?

- Вполне, - он принялся за омлет. Ума много не надо для его приготовления, но у Дины он выходит как-то особенно вкусно.

- Как дочь?

- Все хорошо, - с едва ощутимым нажимом. Не любил он обсуждать с Диной дела своей семьи. – Нам надо на этой неделе съездить к нотариусу. Доверенность заканчивается в августе.

- Сейчас только май, - Дина напротив так же невозмутимо принялась за еду. – До августа уйма времени, совершенно нет необходимости торопиться.

Времени достаточно, Дина права. Но это был заброшен  пробный шар, и то, как он закатился, Игорю не понравилось. Однако  внешне он продолжил спокойно жевать.

- Время пролетит незаметно. Через неделю я снова уезжаю.

- Надолго? – и никакого интереса в ее голосе. Просто формальное любопытство.

- Не знаю пока, как получится. Неделя, две. Потом у тебя сессия, после нее - лето, море, отдых.

- Разве ты отдыхаешь летом? – она рассмеялась. Это был вполне искренний смех. Но в нем не было ни капли удовольствия. Скорее – издевка. Так-так-так…

- Все отдыхают.

- Все отдыхают, а ты работаешь, - Дина вернулась к омлету.

- Ну ты-то будешь отдыхать, девочка моя.

Она поморщилась. И «девочка моя» нам не нравится. Как далеко все зашло? И в чем причина?

- Я тоже буду работать.

- И что же ты будешь делать? – в его тоне тоже слышалась если не издевка, то ирония. Ирония взрослого человека по отношению к забавам ребенка.

- Буду писать сценарий,  - ответила Дина немного резко. Задело?

- Умница, - решил сменить тон Игорь. – Дело нужное.

- Кому оно нужное? – фыркнула Дина – Мой предыдущий сценарий экспертный совет забраковал.

- Девочка моя, ты же и сама понимаешь…

- Да, он был недоработанный, сырой и по сути детский, я понимаю. Но сейчас, сейчас, слышишь? – в ее голосе появились интонации, каких Игорь раньше никогда от Дины не слышал. Истеричные? Нет. Повелительные.  Да кто ты такая, девочка, чтобы так со мной говорить?! – Игорь, ты меня слушаешь?!

- Да, конечно, детка, - он безмятежно вылил себе в кружку остатки кофе из кофемашины.

- Я буду работать все лето и осень. И если экспертный совет отвергнет и этот сценарий…

- Детка…

- Не называй меня деткой!

- Хорошо, Дина… Андреевна, - Игорь невозмутимо кивнул ей. -  Видишь ли, кино стоит денег. И не немалых.

- Какой смысл быть владелицей продюсерского центра, если ты не можешь снять свой собственный фильм?!

Владелица? Ах вон оно что… Ну, формально так оно и есть, но куда же ты метишь, рыбка моя?

 - Мы не можем рисковать и должны выбирать беспроигрышные варианты, - ответил Игорь спокойно. - Дела сейчас идут не самым лучшим образом, чтобы рисковать.

- А при папе все было в порядке!

Глава 3. Ой чита, чита дрита - танец заводной

К столику их проводил сам владелец клуба – чем-то похожий на Игоря, но моложе,  пока только начавший лысеть и старательно это маскирующий. Звали его Ян, и он что-то подобострастно вполголоса рассказывал Игорю. Игорь кивал с равнодушным и почти презрительным видом. Дина понимала, что таких, как этот Ян – которому что-то нужно от  владельца крупного продюсерского центра и который на что-то рассчитывает от этого визита – таких Игорь видел за свою жизнь – пруд пруди. И все-таки его откровенно барский вид в который раз вызвал раздражение. Которое она задавила в зародыше. Дина пыталась быть взрослой, разумной и не поддаваться импульсам.  Получалось это у нее с переменным успехом.

Мальчик-официант с тем же заискивающим видом принес напитки. Дина ему улыбнулась и поблагодарила, Игорь даже не повернул голову. Все как обычно.

- Все как обычно, - озвучил он ее мысли. К своему бокалу не притронулся, по-прежнему изучая зал и небольшую сцену. – Похоже на очередной надутый в инстаграмчике мыльный пузырь. Жаль будет потраченного времени.

- Раз уж пришли – давай посмотрим хотя бы полчаса, - Дина пригубила свой «Мэри Пикфорд», одобрительно кивнула и стянула зубами вишню с палочки. Зажмурилась от удовольствия. Когда-то она заказала этот коктейль из-за названия. А потом он стал ее любимым. Как и актриса, в честь которой он был назван. Впрочем, золотой век Голливуда числился в фанатском списке Дины практически полным составом, во главе с Хамфри Богартом и Грейс Келли.

Музыка заиграла так внезапно, что увлеченная коктейлем Дина вздрогнула. И только тут заметила, что  в глубине сцены – ударная установка, за ней - живой ударник, рядом -  клавишник за синтезатором.  Они начала отбивать какой-то незамысловатый ритм.

- Ну, хоть вовремя начали, -  Игорь демонстративно посмотрел на  часы на запястье, а потом соизволил пригубить виски и тут же отставил. Сразу же материализовался официант – явно дежуривший конкретно по их столику – узнать, чем не угодили, но Игорь раздраженным жестом заставил парня тут же исчезнуть. Музыка  между тем делалась громче, ритм нарастал, но сцена по-прежнему пустовала. Публика начала хлопать, потом раздался свист и выкрики. Которые превратились в скандирование.

- ЛО-ЛА! ЛО-ЛА! ЛО-ЛА!

А сцена по-прежнему пустовала. Музыка замерла на одном уровне громкости.

- Пока все грамотно делают, - Игорь откинулся на стуле и соизволил сделать еще один глоток. – Тебе заказать еще, детка?

- Да.

Вторую «Мэри» ей принесли быстро, но к тому моменту шум в зале достиг уже оглушительной мощности. И тут вспыхнул белый свет, и появилась она.

Лола Лайонс.

Львица Лола.

Гвалт перерос в овацию – громкую, слаженную. Игорь, забыв про виски, цепким взглядом изучал все, что происходило на сцене.  Дина наслаждалась «Мэри» и с любопытством разглядывала эту… львицу.

Черное платье все сплошь из пайеток, которые отражают свет и из-за них фигуру Лолы окружает сияние. Черная с серебром диадема с перьями надо лбом. Короткие темные локоны, прическа в стиле двадцатых. В густой подводке глаза и алая помада.

По дороге Игорь рассказывал, что эта Лола – травести. Пока женщина на сцене выглядит убедительно.

Лола поднимает руку, щелчок пальцев не слышен, но по его повелению в зале воцаряется тишина. Еще два щелчка – четких и быстрых, как будто это кастаньеты, и на сцене появляется высокий табурет и…

… ну надо же, а вот это неожиданность. Аккордеон.

То, как легко вскидывает Лола на плечо музыкальный инструмент, выдает в ней мужчину, но, похоже, на это обращает внимание только Дина. Как и на то, как проминается накладная грудь, когда к ней прижимается аккордеон. А потом руки в черных кружевных перчатках ложатся на кнопки и клавиши, аккордеон вздыхает и раздается…

     Sag' mir, wo die Blumen sind…

Дина чуть не поперхнулась коктейлем и отставила его от греха подальше на стол. Более неожиданной песни было трудно подобрать. Но об этом она подумала уже потом, позже, дома. А сейчас… здесь сейчас она смотрела и слушала, не отрываясь.

Голос был грудной, низкий, теплый. И было понятно, что обладатель этого голоса легко может двинуть его значительно, как вверх, так и вниз.  И произношение прекрасное. А исполнение… Исполнение выше всяческих похвал.  На финальном «Wann wird man's je versteh'n?» Дина осознала, что подпевает. И что человек на сцене поет о чем-то своем, личном. И она сейчас думает тоже о своем, личном.

От взрыва аплодисментов Дина вздрогнула  - снова. Моргнула, осушила в один глоток коктейль. И откинулась на спинку стула – точь-в-точь, как Игорь - позволяя официанту поменять ей бокал. И заодно пытаясь стряхнуть с себя эту странную магию.

Между тем исполнительница на сцене изящно и непринужденно облокотилась на инструмент, дождалась, когда стихнут аплодисменты, и чуть более высоким, но тем же грудным бархатным голосом спросила.

- Ну как вы тут, богемные мои, скучали без меня?

В зале раздался смех, какие-то возгласы. Дина впитывала в себя все.

Пайетки ярко, искристо даже отражают белый свет ламп. В тон им мягко поблескивает полированными боками аккордеон. От движения головы колышутся перья на диадеме. Изгибаются в улыбке ярко-алые губы. В это момент Дина окончательно забывает, что перед ней артист, мужчина в амплуа травести. Она видит только ее, великолепную Львицу Лолу.

- Чушь, как я и думал,  - голос Игоря прозвучал для Дины неожиданно. – Пойдем.

Пойдем?! Об этом не может быть и речи. Дина, как завороженная, смотрела на человека на сцене, который о чем-то перешучивался с залом. Нить этого разговора Дина, к сожалению,  уже утратила.

- Давай останемся! Пожалуйста! Я тебе очень прошу!

Игорь смотрел на нее с нескрываемым изумлением.

- Тебе действительно нравится эта пошлятина?

Дине хотелось закричать, что это не пошлятина. Но она понимала, что ведет себя совсем не так, как дала себе слово вести. Ни следа взрослости и разумности. И поэтому просто молча закивала.

Глава 4. У нас ни будущего нет пока, ни прошлого

Вульгарный полу-мужик, полу-баба… Да откуда ты знаешь, Игорь?! Вот Дина не знала.

После первой встречи, возвращаясь домой на такси, оглушенная своим внезапным порывом и неожиданно долгим ночным разговором, Дина пыталась понять. Разгадать. Эти попытки она не прекращала и на следующий день.

Какой он – мужчина, стоящий за Лолой? Движения выдавали молодого человека – гибкость в суставах, сдерживаемая пружинистость в каждом движении, жесте. А глаза – глаза грустные, мудрые, взрослые. Дина вспомнила, как легко был поднят с пола аккордеон – а этот музыкальный инструмент не пушинка, Дине довелось брать его в руки во времена своей недолгой учебы в музыкальной школе.  В этом чувствовалась абсолютно мужская сила. Но плавные движения плеч – истинно женское кокетство. Хотя оттопыренный мизинец при чаепитии – явный перебор. Или ирония.

Она очень ироничная – Лола. Или человек, стоящий за ней.

Впрочем, после второй встречи Дина уже напрочь забыла, что за Лолой есть кто-то еще. Она поверила. Поверила в созданный образ. В придуманную личность. А то, что Дину необъяснимо потянуло к этой личности – так мало ли странных событий было в жизни Дины Ингер? 

***

- Ты избалуешь меня, голубка, - Лола принимает букет и аккуратно ставит его в подготовленную вазу. О букете Лолу предупредили.

- Тебя хочется баловать, - Дина прижимается коротким поцелуем к напудренной щеке.  – Сильно устала?

- Не настолько, чтобы не посекретничать с тобой, - Лола устраивается на диване, отработанным движением одергивает платье, хлопает по сиденью рядом. - Садись, милка-голубка.

- Милка-голубка? – Дина улыбается, садясь. Улыбка в присутствии Лолы появляется самопроизвольною. – Ведь была просто голубка? Откуда взялась еще и милка?

- Это любимое обращение  моей бабушки по особым случаям.

- У тебя есть бабушка?  - изумляется Дина. И тут же спохватывается. – То есть, я имела в виду, что…

Их разговор уже традиционно прерывает официант, который приносит чай.  Такое внимание  - Дине. Ян обхаживает человека с фамилией Ингер, всеми возможными способами демонстрирует уважение.

- Конечно, у меня есть бабушка, - как только за Федором закрывается дверь. – У меня знаешь какая бабушка? Моя бабушка, она у меня — чемпион мира по обниманиям!

Дина смеется знакомым с детства интонациям. У Лолы выходит очень похоже.

- Верю! А какой же сегодня особый случай?

- Не знаю,  - пожимает плечами Лола. – Давай его придумаем, а?

- Давай,  - легко соглашается Дина на игру. - Например, сегодня тот самый день, когда я буду читать тебе свои стихи.

- О-о-о-о…  – округляет глаза Лола. – Они грустные, милка-голубка? Мне готовить платочек?  - гибко протягивает руку и берет с гримировального столика упаковку с бумажными платочками.

- Почему ты решила, что они грустные?

- Красивые девушки всегда пишут грустные стихи про любовь, - Лола выудила платок из упаковки. - Я готова, голубка. Читай.

- Я не буду сегодня тебя мучить своими стихами, - улыбнулась Дина. - Зачем так сразу пугать благодарного слушателя.

***

А слушатель был и правда благодарный. Лола обладала уникальным талантом слушать. За всю взрослую жизнь Дину слушал лишь один человек – Алла Максимовна. Мягкая, душевная женщина, педагог по истории кино. К ней Дина припала, как замерзший путник – к теплу очага. Но даже ей не могла рассказать всего. Жалела старую женщину, ее нервы и сердце. Грань, за которую не стоит заходить в своих откровениях, Дина внутренне очень четко ощущала. С Лолой эта грань отсутствовала.

Нет, Дина не пускалась в слишком сильные откровения. И не рассказывала чего-то из ряда вон или шокирующего. Но зато вытаскивалось изнутри, из глубин памяти, подсознания что-то, кажется, давно забытое, о чем она ни с кем и никогда не говорила. А это «что-то» словно ждало все эти годы, когда появится человек, на которого и можно будет выплеснуть это все.

И оно лилось. Пока еще небольшим ручейком, но Дина знала, чувствовала – что вот-вот, и это станет полноводной рекой. И Дина расскажет что-то по-настоящему важное, то, о чем говорить нельзя,  не принято, а то и вовсе опасно.

Ведь Игорь вел с ней беседы, и не раз, и не два, а много, много больше – о том, какой она, Дина, лакомый кусочек. И как все мечтают прибрать ее к рукам. А вместе с ней – и «Ингер Продакшн». Конечно, он не употреблял этих слов. Конечно, он говорил достаточно завуалировано. Но в какой-то момент Дина поняла, что таится за этими намеками и витиеватыми  фразами. Простая мысль. Только он, Игорь Разин, заботится о ее, Дины, благе. И ей надо быть со всеми другими осторожнее, начеку и прочее, и прочее, и прочее. Эта мысль подтверждалась и всеми действиями Игоря – как плотно он опекал ее, как уговаривал жить у него, как контролировал все – вплоть до телефонных звонков  и с кем и куда ходила. Лишь последний год эта опека ослабла. Во-первых, потому что Дина стала бунтовать против этого – уже не тихо, а открыто. А во-вторых, у дочери Игоря от первого брака, которая жила в США, возникли серьезные проблемы. Проблемы эти заключались в основном в чернокожем бойфренде, который втянул девушку в какие-то аферы, связанные с наркотиками. Сначала Игорь не предавал особого внимания данной ситуации, а потом грянул гром, и Разину пришлось спешно поднимать связи и вкладывать деньги, чтобы разрешить острую ситуацию. Дина не вдавалась в детали, а Игорь не торопился ими делиться, но общую картину Дина примерно представляла. Дело пахло керосином, причем авиационным,  и тюремным сроком. Несмотря на все усилия Игоря – пока еще пахло. Именно поэтому он теперь часто бывал в Майами – чтобы не упускать контроль над ситуацией и не допустить неприятностей самого худшего калибра.

Дине это было только на руку. И, хоть и не сознавалась себе в этом,  каждому известии об очередных неприятностях дочери Игоря радовалась.  Даже перестала дразнить его гипотетическими внуками-мулатами.

Глава 5. Сама не знаю, почему, но  ты мне нравишься.

 Дина: Ну вот я и одна

Лола: Как – одна? Куда делся твой телохранитель?!

Дина: Срочно уехал по делам. В Штаты.

Лола: Далековато занесло дядю. Вернется нескоро?

Дина: В Сочи уже не вернется. Он потом сразу в Москву приедет. Я бы тоже вернулась. Но мне надо тут досидеть – как лицо продюсерского центра «Ингер Продакшн» и все такое. Раз Игоря нет. Еще неделя. Но тут такая тоска…

Лола: Эй, что за тон? Там море, пляж, атмосфера фестиваля. Плечистые спасатели в узких плавках, в конце концов!

Наконец-то получает в ответ смеющийся смайл.

Дина: Завтра схожу на пляж, поищу. Раз ты говоришь, что они там должны быть. Плавки красные?

Лола: Конечно!

Дина: Будем искать.

Лола: Удачи!

Дина: И все-таки… все-таки я по тебе скучаю. А ты по мне?

Лола: Очень.

***

- Ты собрался делать глупости, мой мальчик?

- Угу. Ты со мной?

- Куда я денусь?

***

Надо обновить гардероб. Шмотками Лолы забиты все шкафы и полки. Его, Левкиных – несколько пар джинсов, футболки, рубашки, кроссовки. Совсем не те вещи, в которых можно влиться в тусовку летнего кинофестиваля.

- Ты что, в самом деле собрался это сделать?

- Вроде того.

- Чокнутый. Молодец.

Он и в самом деле собрался это сделать. Да что там – собрался. И не собирался даже – в смысле долгих планов. Как только увидел сообщение, что рядом с Диной нет Разина – решение было принято мгновенно.  Куплен билет на утренний рейс, у него есть полдня на то, чтобы приобрести необходимое и собраться. И ничего не может Льва удержать. Потому что накануне Ян сообщил о внеплановом закрытии «Синей каракатицы» на неделю как минимум. Что-то, связанное с проверками, Лев не вникал. СЭС или пожарка – Левка даже не стал особо вслушиваться в сетования Кулика. Он понимал только одно  - все складывалось одно к одному. И к чему?

К тому, что он решил показаться Дине в своем настоящем, мужском облике.

Зачем? Не знал.

Что будет делать?  Понятия не имел.

Решится ли вообще подойти к ней, сможет ли?  Вот это вообще вопрос вопросов.  

Но на месте усидеть уже не мог. Зашел в парикмахерскую и коротко остригся. Ради Лолы отращивал патлы, чтобы не заморачиваться с париком, но сейчас состриг все без малейшего сожаления. Ему надо оставить в себе как можно меньше Лолы. И бриться, возможно, не стоит – за пару дней отрастет вполне себе брутальная щетина.

Следующий этап – новые шмотки. Не мелочился, не смотрел на ценники. Брал то, что нравилось, что шло. Девочки-консультанты млели, кокетничали, притаскивали одну вещь за другой, ненароком заглядывая в примерочную. Спасибо Лоле, держим мы себя в форме, и можем похвастать вполне приличным прессом. Бицепсом огромным вот похвастаться не можем – чего нет, того нет. Лоле бицепс ни к чему. Но плечи широкие от природы, ноги ровные, задница – тоже вполне ничего. Все это Лев отмечал в зеркале безо всякого самодовольства. Исключительно критическим взглядом. Собственное тело он давно воспринимал как рабочий инструмент. И сейчас этот инструмент должен был выполнить давно позабытую функцию – изобразить как можно более симпатичного мужика. Задача как задача, будем решать.

Он оставил в  торговой галерее  кругленькую сумму,   пакетами с покупками было завалено все заднее сиденье. Зато приобретено все необходимое, включая  новое белье.

- Да ты оптимист.

- Все равно надо было докупить трусов.

-Ну-ну. Вот те черненькие плавочки.…

- Это под узкие брюки!

- Конечно, малыш, конечно.

Вечером вышел в магазин – в доме внезапно оказалось шаром покати, и как назло проснулся просто зверский аппетит.

Лев шел по улице и ловил на себе взгляды. Женские. Заинтересованные. Неброские темные вещи, солнцезащитные очки, бейсболки – он в повседневной жизни старался выглядеть как можно более  незаметно. Внимания к себе ему хватало в виде Лолы. А вот теперь, отправившись в магазин, он надел новые купленные вещи – чтобы почувствовать одежду, привыкнуть к ней. Это он так рассуждал.

А шедшие по улице представительницы женского пола видели гармонично, даже можно сказать, прекрасно сложенного молодого человека, идущего уверенной легкой походкой, выдающей идеальное владение телом. К магии уверенных движений прилагались ровные плечи и спина,  подтянутые ягодицы, обтянутые светло-серыми брюками. Вполне нормальный мужской бицепс в трикотажном рукаве белой рубашки поло. В вырезе которой, между прочим, виднелась густая темная аккуратная поросль. И - да, лицо же. Яркие тёмные глаза, чётко очерченные скулы, ямочки на щеках, чуть вздернутый нос и улыбчивые губы. Нет, молодой мужчина не улыбался. Но уголки рта выдавали, что этот человек умеет и любит смеяться. И делает это красиво и заразительно.

И девушки и женщины реагировали. Заглядывались, оборачивались, улыбались – совершенно неосознанно. Вызывая у молодого человека в серых брюках и белой поло приступ паники.

- Блин. Черт! Меня узнали, Лола, нас узнали, слышишь?! Черт, ну как так, я же старался?!

- Перестарался, малыш.

- В смысле?! Ну вот, опять?! Чего она на меня уставилась, вот чего?!

- Хочет тебе съесть.

- В смысле?!

- Повторяешься. Ну, если не съесть – то укусить. Или лизнуть. Или хотя бы пососать.

- Ээээ….

- Придешь домой – глянь в зеркало. Повнимательней. Эх, нарожают таких красивых, а девочки бедные аж спотыкаются и слюной захлебываются.

- Ты серьёзно?!

- Серьезнее только Ян в день зарплаты. 

***

Решить-то было легко, а вот  сделать…

А на деле оказалось все очень непросто.