Мажор. Игра в любовь

13. Вадим

— Лю… — смущенно протягивает Кира. — Мой люби-и-и…

— Ну же продолжай, — нежно шепчу ей.

— Мой любимый! — выкрикивает она так сильно, что мои уши готовы взорваться и забрызгать всё вокруг кровью.

Кира смущенно вскакивает с дивана и вся светиться багровым цветом от смущения. А ведь она сама это предложила. Буквально пять минут назад. Я сидел на диване и мирно читал книгу.

— Вадим, нам надо кое-что сделать! — заявила она, влетая в комнату после визита к ее родителям.

Вечер прошел довольно обыденно. Просто поужинали и поговорили о разном. Родители Киры всегда ведут себя вежливо на публике. Ни одного грубого слова. Всегда держаться за руки как влюбленные, а ведь они уже давно не молоды. Как по мне это странно.

— И что же? — полюбопытствовал я и приготовился к очередной ее выходки.

Это уже становилось забавным. Каждый день она выдает что-то новое.

— После того ужина с моими родителями, я поняла, что мы недостаточно мило ведем себя на людях! — сказала Кира и сложила руки по бокам. — Моя мама даже спрашивала всё ли у нас в порядке. Смущение и неловкость между нами заставили моих родителей волноваться, что между нами что-то случилось во время медового месяца. Столько вопросов мне задали, а я даже не знала, как выкрутиться, — развела руками и села рядом со мной на диван.

Первый раз с ней был готов согласиться. Отношения между ее родителями не такие, как в моей семье. Они с теплом относятся друг к другу.

Отец Киры за ужином постоянно нахваливал Марину Геннадьевну. А та в свою очередь называла Алексея Николаевича милыми прозвищами.

На их фоне наши сдержанные обращения между собой выглядели странно. Хотя моих родителей всё устроило и они ничего не заметили.

Но мне не стоит забывать о цели этого брака. Я всё это затеял ради бабушки, а Кира ради своих родителей. Устало вздохнул и спросил Киру:

— Так, что ты собираешься делать?

— Нам год предстоит жить вместе, — воодушевилась она. — Поэтому придется учиться выглядеть как настоящие возлюбленные.

— Учиться чему? — уточнил я, совершенно не понимая, чего эта женщина хотела от меня.

— Назовем это милотой! — на всей серьезности говорит она.

— Милотой? — странное предчувствие пробежалось по моему телу.

Зная, какая она фантазерка, ожидать можно буквально всего и с горкой сверху.

— Это значит, что нам нужно привыкнуть называть друг друга «милый, любимый, дорого́й» и проблем не будет. Отрепетируем дома и тогда сможем говорить эти слова где и когда угодно, — блеск в ее глаза пугал меня, но я продолжил внимательно слушать. — Мы должны делать это три раза в день!

— Что за… — скривил лицо от нахлынувшего отвращения. Никогда не понимал этих нежностей между парами.

— Это потому что я тебе не нравлюсь? — спокойно спросила Кира.

И несмотря на то, что это не так, мне в принципе не нравятся такие словечки, я ее не перебиваю, и Новицкая продолжает:

— Когда твоя бабушка заболела, фактически я, ты и твой отец спланировали всё это, так что постарайся. Тебе не кажется, что всё вверх дном перевернется, если хоть кто-то из наших узнает?

И это она еще мягко выразилась, потому что мой отец буквально уничтожит нас, если мы проколемся хоть где-то перед бабушкой.

— Да, будет сложно потом выкручиваться, — согласился я.

— Взрослые не дураки, — наконец устало вздыхает она и с грустью смотрит мне в глаза. — И это значит, что тебе нужно хотя бы попробовать вести себя правдоподобно. Ты меня вообще слушаешь?

Кира повышает голос и тычет пальцем мне прямо в щеку. Это одна из ее странностей, которая сильно выбешивает. И, видимо, Кира об этом отлично знает.

— Да, да… — раздраженно отвечаю и убираю ее руку от своего лица. — Объясни, что значит три раза в день.

Кира радостно вскакивает и встает передо мной.

Я видел много разных Кир: весёлая, злая, в гневе, расстроенная, смущенная, грустная, но самой страшной Кирой является та, которая полна энтузиазма.

К чему это может привести одному дьяволу известно. Ее бы энергию да в нужное русло, она не только горы сдвинет, а, наверное, планеты местами меняла бы с легкостью. Но нет! Все ее силы сейчас были сосредоточены на мне!

— Сначала утром, перед работой, — Кира с улыбкой похлеще, чем у ребенка начинает рассказывать и улыбается во все свои белоснежные зубы. — Мы оба работаем весь день, поэтому созвон в обед. И еще один раз вечером, прежде чем ляжем спать. Выходит, мы будем обращаться милыми словечками три раза в день!

Ее радость тут же сменяется взглядом наполненный не то что серьезностью, а скорее угрозами.

— Ну допустим, — нехотя отвечаю на ее игру.

— Милый, любимый, дорого́й — одно из них должно быть использовано! Если ты не хочешь, чтобы мы выглядели неловко на людях, то должны тренироваться. Еще нужно держаться за ручки и мило смотреть друг на друга.

— Что ж, хорошо, — соглашаюсь с ней, хотя мне все это не особо нравится.

— Давай начнем практику с сегодняшнего дня. Прямо сейчас! — не сдается Кира и прет на меня сильнее, чем внедорожники.

— Может, подождем до завтра, — мнусь в замешательстве.

— Нет, — говорит Кира и нежно берет мою руку.

От удивления и самой доли неожиданности я чуть не свалился с дивана, но внешне сидел спокойно, не выдавая себя настоящего. Она посмотрела пристально мне в глаза, наклонилась ближе и произнесла:

— Нам нужно начать сейчас. Лучше не откладывать это.

Неожиданная нежность от самой дикой пантеры из всех, кого я знаю, заставляет меня сдаться. И я соглашаюсь на свой страх и риск.

— Итак, кто начнет? — спрашивает Кира, отпустив мою руку.

— Конечно же ты.

— Ты издеваешься? Мне это тоже не нравится. Давай уж играть честно, — угрожающе смотрит на меня.

Да что же за непостоянная женщина такая, сама предложила, схватила меня за руку, а теперь требует еще и честности? В очередной раз сдаюсь и жду от нее идей.

— Давай на камень-ножницы-бумага?

Смеюсь громко и так сильно, что, кажется, даже стекла в квартире затряслись. Предложить такое мне? Сразу бы тогда и ромашку протянула, как в детстве погадать.

— Может, тогда в бокс? — предлагаю я и мысленно представляю Киру на ринге в перчатках. Отмечаю про себя, что ей пошел бы такой образ.

— Чего?! — вскрикивает гневно. — Мне в такое не выиграть!

— Хорошо, — успокаиваюсь от смеха я. — Поскольку это первый день, давай в камень-ножницы-бумагу. Но будет только один шанс на победу!

Напряжение в комнате растет. Кира разминает свои костяшки и готовится к бою. Я встаю с дивана прямо напротив нее и тоже демонстративно разминаю шею. Слышится хруст костей, видимо, слишком долго сидел, и всё затекло.

Наши взгляды встречаются.

Мы оба готовы пойти на всё ради победы. Вскидываем кулаки. Начинаем отстукивать. Каждый удар наполнен яростью и желанием выиграть. И дело не в том, что на кону, а в том, что мы оба любим вкус победы.

— На счет три! — командует Кира.

Я делаю последний взмах и выкидываю камень! Кира одновременно со мной выбрасывает ножницы! Победа буквально одним взмахом. Кира злится, а я довольный своим выигрышем сажусь надменно обратно на диван и подзываю ее к себе:

— Ну давай включайся в роль.

Злобные морщинки тут же разглаживаются, и Кира надевает самую милую маску на свое лицо. Медленно подходит ко мне и смотри так невинно, но в то же время желанно, отчего у меня перехватывает дыхание.

Сердце пропускает пару стуков, хотя может это просто тахикардия… В моем то возрасте?

Нет, кошечка моя, так не пойдет! Я должен перехватить игру на себя.

— Давай сюда свою руку, — ласково и смущающе говорит Кира.

Я протягиваю свою ладонь навстречу Кире, и как только наши руки соприкасаются, тяну ее на себя. Кира возмущается, но из роли не выходит. Я усаживаю ее ближе к себе на диван.

— Начинай, — хитро улыбаюсь, не выпуская ее руку.

— Мой лю…люби… — Кира начинает заикаться, пытаясь пересилить себя.

— Продолжай, — шепчу я.

— Мой любимый! — выкрикивает она и со злостью вскакивает. — Спокойной ночи!

Разворачивается и в бешенстве выбегает из комнаты, громко хлопнув дверью напоследок.

Остаюсь один и невольно улыбаюсь. Новицкая умеет развеять скуку выходного дня. А ведь ничего не предвещало беды. Совру, если скажу, что мне не понравилось.

Опрокидываю голову на спинку дивана и, глядя в потолок, тихо произношу:

— Неужели так будет каждый день?