Макака в хаки

Поначалу Джо думал, что ему очень повезло с назначением. На пару с капралом Альбертом его послали грузить сено на маленькую железнодорожную станцию. Постоем расположились в уютном деревенском доме неподалеку, сами себе начальники и друг с другом на равных — не чувствовалось, что Альберт старший по званию. Окрестности этой сельской станции тоже были какие-то уютные — уютные и пригожие. По ту сторону линии шли, покуда видно, перелески, а по эту лежало гладкое зеленое поле, на его дальнем краю цвели яблоневые сады, сквозь которые проглядывала красная черепица кровель. Погода солнечная, работа легкая, Альберт — отличный товарищ, не жизнь, а сущий рай. Особенно после Фландрии.

Капрал Альберт был человек лет сорока, смотревший весело и проницательно. Его лукаво-подвижное лицо словно хотело сказать, что нет в жизни занятия важнее балагурства. Однако стоило Альберту впасть в задумчивость, как лицо делалось блеклым, староватым. Для Джо он и впрямь был хорошим товарищем: за словесными проказами крылась натура порядочная и степенная, и балагурил-то он лишь потому, что желал сим хитрым способом развеять царившее в душе уныние.

Джо был много моложе Альберта — юноша двадцати трех лет, довольно высокий, тихого нрава и приятной наружности. Он казался существом чуть более утонченным, чем его начальник, и больше располагал к себе. Заботясь о своей внешности, Джо брился ежедневно. Альберт на это говорил: «Давай-давай, а у меня лицо не такое богатое. Брейся я каждый день, вовсе смотреть станет не на что».

На товарном полустанке оживленно. Похаживают, громко переговариваясь, трое местных молодых грузчиков. Подъезжают и отъезжают возы: с ферм сюда везут сено, из леса — бревна… Грузят из вагонов уголь на телеги — не от этого ли черного угля воздух на подворье жаркий и сонный? За большими белыми воротами бродят куры, играют дети начальника станции; а вот и он сам — молодой, не по годам располневший — помогает жене развешивать белье…

Большие, на корабли похожие возы с сеном прибывали из Плейкросса. Поначалу при возах были мужчины. Но на третий день первым рейсом явилась возчица в холщовом комбинезоне цвета хаки и гетрах. Она играючи подвела пару тяжеловозов под уздцы к открытой платформе, на которой стояли с вилами Альберт и Джо. Настоящая деревенская девушка, крепкая, полногрудая, с румянцем во всю щеку и с огромными голубыми глазами.

— Ого, парни! Такой извозчик нам подойдет, — громко произнес капрал.

— Тпру-у-у, — приказала девушка лошадям, потом взглянула на Альберта. — А кто это здесь парни, вы, что ли?

— Конечно. Цвет, так сказать, воинства. Это Джо, мой товарищ. Смотри, Джо, не выдавай имени своего капрала Альберта. А вас как величать?

— Мисс Хьюз, — с прохладцей отрекомендовалась девушка. — Где ж остальное воинство?

— Лучшей его части будет достаточно, вот увидите, — заверил Альберт.

Джо — без кепи, в расстегнутой серой шерстяной рубахе с закатанными по локоть рукавами — скромно смотрел в сторону, словно разговор его не касался.

— На весь сенокос подрядились? — спросил капрал у мисс Хьюз.

— Пока еще не решила, — отвечала та, заправив под шляпу локон и принимаясь проверять подпруги у своих отличных лошадей.

— Мы с волнением ждем вашего решения, — сказал Альберт.

Девушка обернулась и посмотрела на мужчин — спокойно, дерзко, изучающе. Была она хороша собой — светло-русые волнистые волосы, огромные голубые глаза. И сильная — работа у них троих пошла вроде и с ленцой, а все равно споро.

— Ну вот, — сказал капрал, откладывая вилы и готовясь по обыкновению обозреть мир, — в приятной компании и работать приятно. Не торопись, ребята. — Стоять так и смотреть не куда-нибудь в особенности, а как бы в весь белый свет было для Альберта одним из самых излюбленных, всепоглощающих занятий. Джо, невольно подражая Альберту, тоже стал глядеть вдаль, но он не умел при этом забываться.

Мисс Хьюз наблюдала за мужчинами из-под полей фетровой шляпы. На своем молодом веку она перевидала сотни Альбертов, сорокалетних вояк, любящих встать расхлябанно и глядеть неведомо куда с важной миной. Видела она и множество Джо — тихих, симпатичных молодых солдат, всегда смотрящих в сторону. Но что-то в повороте головы этого Джо, что-то в его смирном, юном, словно не затвердевшем еще теле привлекло ее взор. Она пристально и беззастенчиво посмотрела на Джо снизу вверх, а он, как почуяв это, обернулся, его синие глаза встретились с ее голубыми. Он переступил с ноги на ногу — казалось, вот-вот свалится с платформы — и поспешно отвернулся. Румянец на полных щеках девушки погустел. Парень ей понравился.

С тех пор, подъезжая на своем возу к станции, она всегда высматривала издали Джо. Она сама себе признавалась, что он ей люб. Однако все разговоры вел балагур Альберт. Джо был слишком застенчив, отвечал ей коротко и отстраненно. Она развлекалась бойкой перемолвкой с Альбертом, но весь свой тайный порыв устремила на его товарища; Джо, кстати, разговаривал с капралом, смеялся его шуткам, только мисс Хьюз не жаловал вниманием. Поэтому ей ничего не оставалось, как положиться на свои скрытые силы, которым уже случалось творить чудеса.

В субботу, часа в два пополудни, как гром среди ясного неба обрушилась на Джо телеграмма: «Приходите станцию Белбери сегодня шесть вечера жду МХ». Он вмиг понял, кто такая М.Х. Сердце сжалось, а в голове поплыло, как после хорошего удара в драке.

— Что-нибудь случилось, дружище? — спросил чуткий Альберт.

— Ничего… ничего особенного. Мне назначили встречу… — Джо в смятении устремил на капрала взгляд потемневших синих глаз.

— Встречу?.. — эхом отозвался Альберт, пристально взглядывая на младшего товарища. — Ну и ладно, что за беда?

— Да никакой беды. Я не пойду…

Альберт, поживший на свете, смекнул, что при хозяйке дальше говорить не стоит. К тому же он чувствовал: Джо вообще не хочет посвящать его в это дело. И Альберт сохранил спокойствие, хотя был задет и заинтригован.

Прифрантившись, солдаты отправились в город. Альберт уже успел обзавестись приятелями в гарнизоне; будет много разговоров на базарной площади, где собирается субботним вечером солдатская братия; потом разобьются на компании, будут лениво прохаживаться по главной улице, Батроуд, разглядывать прохожих с покупками. Под конец полагается скромно пропустить стаканчик и наведаться в синематограф… Именно так и прошел этот вечер — приятно, обыкновенно, без всякой особины, — чем Джо был премного доволен. На станции Белбери ждала его М.Х., но встречаться с ней в его намерения не входило. Так же как и рассказывать о чем-либо Альберту.

И все-таки уже у себя в комнате, когда они стали раздеваться, Джо вдруг вытащил телеграмму и протянул капралу:

— Что ты на это скажешь?

Альберт только что начал отстегивать помочи от штанов; оставив это занятие, он взял телеграфный бланк и поднес его ближе к свечке.

— «Приходите станцию Белбери сегодня шесть вечера жду МХ», — прочел Альберт, пианиссимо. Его лицо приняло излюбленное насмешливое выражение.

— Кто такой М. X.? — спросил он, хитровато глядя на Джо.

— Неужели не понимаешь? — нетвердо спросил Джо.

— М.Х., М.Х., — повторил Альберт. — Нет, убей Бог, не понимаю. Кто это — женщина?

Разговор велся еле слышно, хозяева уже спали.

— Не знаю, — отвечал Джо, поворачиваясь лицом к Альберту. Теперь они смотрели друг другу в глаза, губы у обоих начинали невольно кривиться в ухмылке.

— Черт меня побери! — с расстановкой произнес Альберт и картинно швырнул телеграмму на постель. — Вот оно что!..

— Что? — спросил Джо сконфуженно; от волнения глаза его увлажнились.

Альберт, усевшись поудобней, стал снимать башмаки, с комической степенностью покачивая головой. Джо наблюдал за ним, приоткрыв рот. Потом еще раз робко и тихо спросил:

— Так что?

Альберт многозначительно повел бровями и ответил:

— Полный и решительный успех, вот что! Чем же ты ее взял?

— Ничем! — сказал Джо.

Альберт медленно покачал головой.

— Ну да, ничем. Так не бывает. Во всяком случае, со мной. — И, поудобней устроившись на постели, принялся стягивать носок.

Джо отвернулся и начал расстегивать мундир перед зеркалом.

— Значит, ты решил пренебречь назначенным свиданием? — спросил Альберт чуть погодя, непривычным голосом.

Джо покусал губы, потом ответил:

— А я свидания не назначал.

— Я не говорю, что ты назначал. Не злись. Давай по-другому спросим: ты решил не ходить, куда вызывает… куда вызывает тебя некая особа?

— Да.

Альберт вытянулся на постели, заложил руки за голову.

— Что же вас отпугнуло, мой друг?

— А ничего, — ответил Джо, оглядываясь вдруг с какой-то надменностью. — Просто не захотел идти. — Вообще-то он недурно владел собой и умел принять вид отчужденно-независимый.

— Не захотел… — протянул Альберт. — Стало быть, не по сердцу… — И прибавил любимую фразу старика хозяина, копируя его: — Ох уж эти бабы на хитрости горазды… — И уже своим голосом: — Ложись-ка спать, мой мальчик. Умнее сна ничего не придумаешь. — И сам повернулся лицом к стене…

В понедельник мисс Хьюз явилась как обычно, легко вышагивая рядом с запряженной в воз парой. Звонко, вызывающе разносилось ее «н-но! н-но!»; вот уже воз приткнулся к платформе. Мисс Хьюз вскинула глаза. Джо загодя отвернулся. Она смерила его упорным взглядом: да, все в нем достойно презрения, все, кроме тела — стройного, нежного, сочного. А что же Альберт? Тот смотрел сверху вниз, улыбался проказливо. Она поняла почему. В ее глазах сверкнули гнев и досада. Альберт взял под козырек.

— Здравствуйте, мисс Хьюз. Погода просто прелесть, правда?

— Правда.

— И не только погода…

Ответа не последовало.

— Джо, ступай сюда, — позвал капрал. — Если мужчина заставляет даму ждать, значит, сердцем слаб…

Джо подошел, все молча взялись за работу.

Миновало несколько дней, неловкость понемногу таяла. Джо по-прежнему был ровен, молчалив, смотрел в сторону и словно оберегал свое достоинство. Мисс Хьюз держалась вольно и уверенно. Альберт был полон озорства.

Любимой темой разговоров у Альберта стал цирк, который ждали в городе в ближайшую субботу.

— Вы пойдете в цирк, мисс Хьюз?

— Может быть. А вы?

— Разумеется. Мы желали бы сопровождать вас.

— Спасибо, без сопровождающих обойдусь!

— Смотри-ка, Джо, нам дают отставку. Уж не хотите ли вы сказать, мисс Хьюз, что наша компания вам не по душе?

— А сколько человек в вашей компании?

— Двое — я да Джо.

— Всего-то? — язвительно спросила мисс Хьюз.

Легкое замешательство выразилось на лице Альберта.

— Как, вам мало? — нашелся он, хотя и не сразу.

— Ей бы вдвое меньше, — глумливо, без всякой тонкости вдруг выпалил Джо.

И Альберт и мисс Хьюз изумленно уставились на него.

— Ну, если дело за этим, — сказал Альберт, — то я не буду становиться на дороге, дружок. — Озорно повернулся к мисс Хьюз и доверительно произнес: — Кстати, Джо хочет знать, что за слово начинается с буквы М?

— Макаки! — отвечала мисс Хьюз, беря лошадей под уздцы.

— А если две буквы — М и X?

— Макаки в хаки! — резанула мисс Хьюз и повела лошадей с пустым возом прочь.

Альберт в легком смятении смотрел ей вслед. Джо густо покраснел и в душе клял Альберта.

В субботу во второй половине дня наши солдаты приехали поездом в город (обратно предстояло возвращаться пешком). В шесть часов перекусили и до половины седьмого гуляли по берегу реки. Здесь, на лугу, и расположился цирк — огромный красно-белый полосатый шатер. Сбоку стояли цирковые фургончики. В одном продавали билеты, вокруг него толпился народ…

Внутри шатра горели лампы, освещая озерцо арены в берегах человеческих лиц. Вместе с товарищами Альберт и Джо угнездились вверху, на хлипком дощатом сиденье. От ослепительных огней сердце охватывал странный, первобытный восторг. Однако само представление не затронуло их глубоко. Конечно, они с восхищением пялились на женщину в черном бархатном трико, с лиловато-розовыми ногами — одним ловким прыжком взлетала она на спину скачущей галопом лошади; завороженно смотрели на силача с гирями; смеялись над проделками клоуна. И все же невольно примешивалось чувство снисхождения — потому что цирк не волновал, как в темноте светящийся экран, населенный живыми фигурами.

Представление было в разгаре, и вдруг Джо словно током ударило: чуть поодаль — лицо мисс Хьюз. Да, это она, в своем всегдашнем комбинезоне цвета хаки и фетровой шляпе. Он притворился, что не видит ее. Она смеялась над клоуном — и тоже делала вид, что не замечает Джо. От внезапной обиды и злости сердце Джо забилось толчками. Нет, Альберту он ничего не скажет. Так будет спокойнее. Может, и вправду не заметила? Верится с трудом…

Когда вышли из циркового шатра, было почти одиннадцать часов; на землю уже спустилась ночь, восхитительная майская ночь с сиянием луны, в котором деревья представлялись высокими благородными великанами. Джо и Альберт перекидывались шутками с товарищами, весело смеялись. Однако Джо то и дело опасливо оглядывался — нет ли поблизости мисс Хьюз. Вроде нигде не видно…

До дому было шесть миль; Джо и Альберт простились с приятелями и, помахивая тросточками, выступили в путь. Дорога белела между высокими посадками; после субботних увеселений возвращалось к себе в деревни довольно много народу, оживление и довольство, казалось, были разлиты в воздухе.

Мили за три от своей деревни Джо и Альберт вдруг увидели, что впереди них движется темная фигура. Кто-то медленно ведет за руль велосипед… Деревенская девушка!.. Мисс Хьюз!.. Джо похолодел.

— Добрый вечер. Отчего вы не верхом? — тут же принялся балагурить Альберт.

— Проколола шину.

— Позвольте, я поведу этот драндулет.

— Спасибо, вы очень любезны.

— Конечно, я ведь только и мечтаю, как бы стать вашим любезным дружком.

— Неужели? — спросила мисс Хьюз.

— Сомневаетесь? О, как это жестоко с вашей стороны!

Мисс Хьюз пошла между ними, ближе к Джо.

— Вы были в цирке? — спросила она у него.

— Да, — ответил тот тихо.

— А вы? — спросил Альберт.

— Была, но вас не видела.

— Что вы говорите! Не видела! Скажите уж, не обратили внимания, — принялся за свое Альберт. — Ну разве я не симпатичнее клоуна? А вы даже взглядом не удостоили. Смертельная обида!

— Я вас в самом деле не видела, — заверила мисс Хьюз. — И не знала, что вы видели меня.

— Тем хуже, — сказал Альберт.

Дорога пошла темным сосновым лесом, за ним развилка, поворот на деревню. Мисс Хьюз, незаметно протянув руку, задержала руку Джо, которой он размахивал на ходу. Сказать, что Джо содрогнулся всем телом, точно ужаленный, не было бы большим преувеличением. Однако он позволил ей несколько мгновений пожимать свои пальцы, хоть юная его душа и помертвела от ужаса.

У развилки остановились, уже видна и деревня, а до фермы мисс Хьюз еще целая миля.

— Позвольте проводить вас до дома, — сказал Альберт.

— Знаете, — сказала мисс Хьюз, — вы лучше вот что сделайте. Поставьте мой велосипед к себе в сарай, а в понедельник отведите к Бейкеру, он заклеит шину. Ладно?

— Ладно, я даже готов сам ее заклеить, прямо сегодня ночью.

— Ну, это не обязательно… А Джо меня проводит.

— Ого-го! — пропел Альберт. — Джо, мальчик мой, что ты на это скажешь? Какое тебе выпало счастье. А мне в подружки — этот ужасный, извините, этот прекрасный механизм? Я правильно понял?

Джо, отвернувшись, молчал.

— Ну, тогда я поехал. Прощай, мой мальчик.

— Не пойду я дальше, — произнес вдруг Джо визгливым от злости голосом. — И нечего ей за меня решать.

Девушка молча смотрела на двух мужчин.

— Ну… — сказал Альберт, — ну и дела… Да будь я на твоем месте!.. — ухарски прибавил он (впрочем, было видно, что ему немного не по себе). — В самом деле, возьмите меня, мисс Хьюз.

Мисс Хьюз молчала и не двигалась с места. Так и стояли они довольно долго втроем у развилки. Джо принялся рыть землю носком башмака и вдруг вскинул голову. Мисс Хьюз тут же очутилась рядом с ним, бережно обхватила рукой за талию.

— Кажется, я тот третий, который лишний? — спросил Альберт у луны, ласково светившей свысока.

Джо снова понурился, ничего не отвечал. Мисс Хьюз по-прежнему обнимала его.

— Что ж, в таком случае спокойной ночи, — проговорил Альберт и, вежливо отдав честь, удалился.

Они остались вдвоем.

Мисс Хьюз крепче сжала талию Джо и потянула его с дороги на тропинку. Молча пошли они по ней. Ночной воздух был напоен ароматами цветущей дикой вишни и первых колокольчиков. К чему нарушать словами обаяние такой ночи? Где-то заливался соловей; они шли, и пение его становилось все ближе, ближе, пока наконец они не встали у темных кустов, где в гуще листвы затаился певец. Неожиданно и властно пустил он первое колено — словно искрами сыпанул в темноту. На мгновение затих. И тут же начал выводить другие — томные, задушу берущие низкие ноты, замер на них и вдруг вырвал густой высокой трелью, снова сыпанул ноты-искры, снова примолк. Мисс Хьюз повернулась лицом к Джо, снизу вверх заглянула ему в глаза. Лицо ее было освещено луной, на губах играла лукавая улыбка. Его охватила ярость и — беспомощность. Она положила ему на талию вторую руку и прижалась к нему с податливой силой, от которой все его тело сделалось ватным…

Альберт между тем ждал товарища дома. Он накинул на плечи шинель — огонь в очаге погас, а давняя малярия напомнила о себе. Несколько раз он брался за газеты — «Дейли миррор» и «Дейли скетч», — однако смысл заголовков ускользал от него. Время тянулось. Альберт начал во весь рот зевать, пару раз даже клюнул носом. Наконец явился Джо.

Альберт с пристрастием его оглядел. Лицо Джо было мрачно, брови нахмурены.

— Все в порядке, мой мальчик? — спросил Альберт.

Джо буркнул в ответ что-то невнятное. Больше от него ничего нельзя было добиться. С тем и улеглись спать.

На следующий день Джо был молчалив, замкнут. Альберт пытался его растормошить, но безуспешно. В шесть часов, после чая, Альберт предложил прогуляться возле дома.

— Не могу, мне надо кое-куда сходить, — сказал Джо.

— Куда? К макаке в хаки? — спросил Альберт.

Джо ничего не ответил, только еще сильнее нахмурился.

Так и пошли один за другим дни. Почти каждый вечер Джо уходил из дома и возвращался поздно. Был он хмур, неразговорчив, в лице его появилось что-то жесткое и вместе стыдливое; все чаще ронял он голову на грудь, глядел исподлобья, пряча в глазах опасный огонек. И уже далеко не так отлично ладили они с Альбертом. Потому что Альберт, несмотря на все свое балагурство, стал раздражительным и вспыльчивым. Замкнутость, угрюмость младшего товарища, а пуще всего скрытность, нежелание делиться чувствами действовали Альберту на нервы. И Альбертово балагурство делалось все менее безобидным. Бросит язвительную реплику, а Джо отвернется с невозмутимым видом, лишь в глазах вспыхнет искра. А иной раз Джо ответит взвинченно, с непривычным, подлинным остроумием, затмевая самого Альберта.

Мисс Хьюз, как и раньше, привозила на станцию сено; Альберт называл ее Макака в хаки, разумеется за глаза. В действительности она была настолько хороша, что, казалось, от нее исходит сияние. Кроме того, Альберт ее в некотором роде побаивался. Когда перегружали сено, она редко обращалась к Джо, и тот всегда работал, отвернувшись от нее. Он словно похудел, сгорбился, и все же гибкая его фигура была нежно-привлекательна, особенно со спины. На лице же, загорелом, истончившемся, потемневшем, появился отпечаток странной, слегка зловещей красоты.

— Эй, Джо, — резко окликнул его однажды капрал, — что стоишь зеваешь? Жуков в сене ищешь?

Джо повернулся быстро, чуть ли не угрожающе и взялся за работу.

— Вы не находите, мисс Хьюз, что малый стал сам на себя не похож? Что с ним такое? Может, его обидела какая-нибудь загадочная макака в хаки?

— Нет, сдается мне, здесь не хаки, а хаханьки виноваты, — дерзко и находчиво ответила женщина. — Есть такие люди, поговорят с тобой, как сенной трухи тебе за ворот…

— Какие ж такие люди? — осведомился Альберт. Ч то за туманный намек?

— Не скажу, на то он и туманный.

Джо во время этой остроумной перепалки молчал, но на лице его проступил темный румянец. Он глядел на легко и споро работавшую женщину, глядел пытливо, и что-то в выражении его лица напоминало пса, который собирается укусить…

Нервы у Альберта были напряжены до предела, и воскресным вечером, когда Джо вернулся домой еще более хмурый, чем всегда, капрал твердо решил — надо поговорить начистоту.

Молодой человек отправился наверх спать, Альберт пошел за ним. Войдя в комнату следом, плотно затворил дверь, сел на постель и какое-то время молча смотрел, как Джо освобождается от обмоток. Наконец заговорил непривычным — без насмешливых, но и без командных ноток — голосом:

— Что с тобой происходит, парень?

Джо дернулся и на миг замер, словно настигнутый пулей. Потом, не отвечая и не поднимая глаз, вернулся к своему занятию.

— Слышишь или нет, что тебя спрашивают? — сказал Альберт, начиная злиться.

— Да, слышу, — отвечал Джо, сгибаясь к самым ступням и от натуги краснея.

— Что ж тогда не отвечаешь?

Джо выпрямился и долго искоса смотрел на капрала. Затем вскинул взор в потолок и стал изучать трещину.

Капрал, проницательно наблюдавший за ним, произнес иронически:

— Ну и?..

Джо еще раз пристально посмотрел на капрала. Тот слегка улыбался, впрочем, по-доброму. Тогда Джо сказал тихим недрогнувшим голосом:

— На днях будет убийство, я точно знаю.

— Да ну? Среди бела дня? — принялся было острить Альберт, но тут же осекся, подошел к Джо и, присев рядом с ним, ласково положил руку на плечи: — Что происходит, парень? Можешь мне довериться. Ну?

Джо повернулся и, с каким-то даже любопытством глянув в так близко оказавшееся лицо Альберта, коротко ответил:

— Ничего не происходит.

Альберт удивленно нахмурился.

— О каком же тогда убийстве речь? Кого собираются убивать? И кто убийца? Ты или, может, я? — Он ласково улыбнулся Джо, одновременно пристально посмотрев ему в глаза. В странном оцепенении пребывал Джо, взгляд его был неподвижный, с опасным огоньком. Но вот под твердым взором Альберта огонек этот стал гаснуть; Джо словно пробуждался от чар. Он плавно повернул голову и сказал с ожесточением и обидой:

— Я ее не хочу.

— Ну и слава Богу, — сказал Альберт. — Зачем же ты тогда к ней ходишь?

Джо не ответил. Все, видно, было не так-то просто. Альберт сказал:

— А чем она, собственно, плоха, малыш? Девка хоть куда. Я тебе даже завидовал, вот, думаю, повезло.

— Не хочу я ее! — проговорил Джо свирепо и отрывисто, как пролаял.

— Ну, так скажи ей об этом, и дело с концом, — посоветовал Альберт и выжидательно замолчал. Не услышав от Джо ни слова, спросил: — Почему бы не сказать?

— Потому что не сказать, — обреченно произнес Джо.

Альберт в задумчивости почесал затылок, потом объявил:

— Сердце, парень, у тебя слишком мягкое, вот что. Жесткости не хватает, все равно как клинку закала…

Говоря так, он нежно обнял младшего товарища. И Джо как будто подался к нему.

— Когда у тебя опять свидание?

Ответа долго не было.

— Так когда, малыш? — еще раз ласково, но настойчиво поинтересовался капрал.

— Завтра, — нехотя признался Джо.

— Тогда позволь мне пойти вместо тебя. Хорошо?..

Назавтра было воскресенье. День выдался солнечный, однако к вечеру похолодало. Небо было по-весеннему серо-голубое, ярко зеленела свежая листва, а вот воздух был студеным и каким-то гнетущим. Альберт бодро шагал по белой дороге в сторону Били. Пройдя сквозь лиственичные посадки, он повернул на узкий проселок, с боков которого свешивались в пыль голубые цветы вероники. Он помахивал тросточкой; смешанные чувства обуревали его. Спустя время он развернулся и пошел обратно.

Но вскоре увидел, что к нему направляется молодая женщина в широкополой соломенной шляпе и свободном, развевающемся на ходу платье серого, с отливом, бархата. Она приближалась медленно, неотвратимо. Поравнявшись с ней, Альберт едва не споткнулся. Браво отдал честь. Она заглянула ему в глаза — его ушлое, подвижное лицо в легких морщинах побагровело.

Он зашагал рядом с нею, нахально говоря:

— Вам не кажется, что с утра погода для прогулки была получше?

Она смотрела на него и молчала. Тогда он тоже стал на нее смотреть, потом сказал с ухмылкой:

— Да-да, вы не ошиблись, мы уже где-то встречались. Только вы, наверное, меня не замечали. А ведь я, хоть и не красавчик, парень ничего себе… Вы что-то сказали?..

Однако мисс Хьюз безмолвствовала, не сводя с него ледяного взгляда своих огромных голубых глаз. Смутившись, Альберт вскинул голову и принялся насвистывать мотив популярной песенки. Так довольно долго шли они бок о бок по этой серой от пыли, уединенной узкой дороге. Альберт уже тихонько напевал слова, которые только что придумал к мотиву: «Я — полковник, бравый Мак, я начальник всех макак…»

Наконец мисс Хьюз обрела дар речи:

— Где Джо?

— Он решил, что разнообразие вам не повредит. Не зря говорят — перемена придает жизни остроту. Вот у меня — не жизнь, а сплошной маринад!..

— Где Джо?

— Разве я сторож брату моему? Он пошел по своим делам.

— Куда? Далеко?

— Не знаю. Во всяком случае, к ужину вернется.

Она заступила ему дорогу.

— Где Джо, я спрашиваю?

Альберт с нарочито беззаботным видом огляделся по сторонам, поднял брови, сдвинул набок кепи и ответил:

— Преподобный Джо не может совершать сегодня богослужение. Он попросил меня исполнить его обязанности.

— Почему он не пришел?

— Видать, не захотел. Я вместо него.

Она оглядела Альберта с головы до ног — у него похолодело под ложечкой, но он сохранил внешнюю беспечность. Потом она медленно повернулась на каблуках и пошла в обратную сторону. Капрал снова пристроился сбоку.

— Не уходите, останьтесь, — стал уговаривать он. — Ведь у нас с вами могло бы все сладиться!

Она шла, не обращая на него ни малейшего внимания. Он ощущал неловкость и пытался по обыкновению балагурить. Но мисс Хьюз как оглохла. Он заглянул ей в лицо и оторопел: по ее щекам бежали слезы. Он остановился, сбил кепи на затылок:

— Да что вы в самом деле..

Однако она продолжала шагать как заведенная, и ему пришлось пуститься вдогонку.

Так она больше и не проронила ни слова. Подойдя к воротам своей фермы, вошла внутрь, даже не оглянувшись на Альберта — словно его не было вовсе. Озадаченный Альберт смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Потом снял кепи, почесал в задумчивости затылок, беззвучно выругался и пошел восвояси.

Вечером, лежа в постели, Альберт заметил:

— Сдается мне, малыш, тебе и впрямь будет лучше без Макаки в хаки. И то сказать — не в утехе счастье, был бы Бог милостив…

Они заснули в дружеском согласии. Однако завтрашнего дня ожидали с некоторым беспокойством…

Утро было пасмурное, резкий холодный ветер колыхал серое небо, грозил дождем. Джо с Альбертом стояли на открытой платформе. Вот показался из-за пригорка воз и въехал в ворота на станционное подворье. Как всегда, выступала рядом с лошадьми мисс Хьюз, ее «н-но! н-но!» звенело в воздухе, точно боевой клич.

Подбоченясь, она взглянула на платформу и окликнула:

— Джо!

Тот стоял на возу, как всегда глядя в сторону. Нехотя повернулся.

Она повела головой — полупросяще, полуповелительно. И Джо уже присел было на корточки, готовясь послушно спрыгнуть к ней, но тут Альберт положил ему руку на плечо.

— Минутку, малыш. Куда это ты собрался? Мартышки мартышками, а работа работой. Так что будь добр!..

Джо медленно выпрямился.

— Ну же, Джо! — раздался снизу зов.

Джо снова в нерешительности посмотрел на мисс Хьюз. Однако Альберт не снимал руки с его плеча. И Джо отвернулся от мисс Хьюз, напоминая присмиревшего, поджавшего хвост пса.

— Убери от него руки, ты! — приказала мисс Хьюз.

— Слушаюсь, господин майор, — издевательски произнес Альберт.

Мисс Хьюз во все глаза смотрела на Джо, в третий раз воскликнула страстно и звонко:

— Джо!!

Джо повернулся к ней, и на лице его медленно зажглась язвительная улыбка.

— Макака!! — воскликнул Джо, передразнивая ее страстный призыв. — Макака в хаки.

Бледность — смертельная бледность — залила лицо мисс Хьюз. Казалось, сейчас она лишится чувств… Альберт заорал местным грузчикам:

— Эй, ребята! Пособите-ка с сеном! — Когда нужно, он умел гаркнуть, как и подобает капралу.

Вот сено разгрузили; мисс Хьюз удалилась. Джо с капралом переглянулись, улыбка забрезжила на их лицах. Но груз с души еще не спал — солдаты все еще побаивались.

Вскоре, однако, уверились, что бояться нечего: мисс Хьюз больше не появлялась. Она ушла в небытие, по крайней мере для них. Джо стало легко. Пожалуй, такое же облегчение испытал он, когда услышал в окопах Фландрии, как стихает после подписанного накануне перемирия артиллерийская канонада.