Мама для дракончика или Жена к вылуплению

Мама для дракончика или Жена к вылуплению Мария Максонова

Глава 1

Мир накренился, и моя сила рванула в разные стороны в поисках опоры. Я зажмурилась и вцепилась пальцами в ручки стула. «Это просто кружится голова, это просто кажется», — говорила я себе, пытаясь успокоиться, но мне продолжало казаться, что стул наклоняется вместе с полом, и я сейчас рухну.

— Ой, Камилла, ты летишь! — восторженный голосок брата заставил-таки распахнуть глаза, и я увидела, что вместе со стулом зависла в полуметре над полом. Кажется, моя магия решила, что спасти от головокружения может полет.

Едва я осознала это, как стул вместе со мной рухнул вниз, от удара его ножки подломились, и я оказалась лежащей на полу.

— Где болит?! — Дэни немедленно бросился ко мне, его светлые локоны растрепались, челка упала на глаза, и я в очередной раз подумала, что нужно ее отстричь.

Болел бок, колено и локоть, но важнее было другое — нельзя было позволить ему увидеть мое лицо:

— Все в порядке, — я отвернулась и поспешно поправила шляпку с вуалью. — Все в порядке, Дэни, не о чем волноваться... — я с трудом сдержала вскрик, потому что неудачно оперлась на пораненный локоть. Зажмурилась, пережитая приступ боли.

— Точно все хорошо? — его рука почти коснулась моего плеча, но я шарахнулась в сторону, избегая прикосновения. Дэни замер испуганным истуканом, он ведь лишь хотел помочь, а я и хотела бы ему объяснить, но не могла найти слов.

— Боже правый, что у вас произошло?! — в столовую, катя перед собой тележку с обедом, зашла Марта, наша служанка.

Она немедленно развела бурную деятельность: помогла мне подняться, подала другой стул. Дэни отмер, будто забыл о произошедшем, плюхнулся на свое место, радостно улыбаясь. Остатки старого стула Марта сложила в углу, приговаривая:

— Попрошу мистера Фаркса, садовника соседей, посмотреть, можно ли с ним что-то сделать. Уверена, он не откажет, — я стыдливо опустила глаза, ведь мы не могли позволить себе тратить лишних денег из-за подобных казусов.

Затем она расставила перед нами приборы.

— О, супчик! — обрадовался Дэни.

Его ложка замелькала так быстро, что я едва успевала ее заметить, еще скорее он разделался с половинкой лепешки, на которую пошли остатки муки, оставшиеся в ларе.

— Возьми мою, — предложила я.

— Но как же ты?..

— Я не голодна. И, Марта, там осталась еще добавка супа?

— Да, леди Эйшир.

— Долей виконту.

Дэни радостно сжевал и вторую порцию постного супа с крупой, а я вспомнила, как забирала его из загородного поместья нашего рода два года назад пухлым трехлетним капризулей, вечно вымазанным в шоколаде. Он был избалован слугами, все желания его моментально исполнялись. А теперь он с удовольствием ест постный суп, радуется редким пирожкам с начинкой из фруктов нашего сада и не мечтает даже о шоколаде. Если есть в этом мире худший опекун для юных виконтов на свете, то это я.

Суп с крупой на овощном бульоне напоминал мне о годах, проведенных в пансионе для благородных магически одаренных девиц. Аппетита совсем не было, но я заставила себя съесть все до конца. Мне нужны были силы. Дэни в это время с удовольствием смаковал небольшую самодельную конфету из жженого сахара. Марта залила расплавленную массу прямо на тарелку, а потом, когда она застыла, разбила на кусочки, которые теперь выдавала виконту по чуть-чуть в качестве десерта. Я надеялась на урожай ягод в нашем саду, но даже с магической подпиткой они не могли созреть так рано.

— А теперь спать, — подытожила я, расправившись с супом.

— Но я не устал...

— Ты помнишь, что я говорила на счет дневного сна?

Он насупился, но все же произнес:

— Маленьким магам нужно хорошо есть, много двигаться и достаточно спать, чтобы их внутренний источник хорошо развивался, а тело было крепким, чтобы выдержать скачок силы.

— Вот именно. Поэтому нужно поспать. Идем.

Когда мы встали из-за стола, Дэни протянул ко мне руку, но я увернулась и лишь подтолкнула его вперед к лестнице. Он понурился, замечая мою отстраненность, а я судорожно сжала руки, спрятанные под перчатки.

Привычный ритуал: проследить, как братик переоденется и ляжет в кровать, опустить немного шторы, чтобы свет не бил в глаза, сесть на стул рядом. Здесь же на тумбочке привычно лежала книжка со сказками, и я с улыбкой потянулась к ней.

— Ты меня больше не любишь?

Вопрос заставил вздрогнуть и замереть:

— Люблю, конечно, почему ты спрашиваешь?

— Ты больше не целуешь меня, избегаешь. Даже не хочешь касаться. Я был плохим братом, и ты меня теперь ненавидишь? — в его зеленых глазах закипели слезы.

Мне хотелось его коснуться, обнять... но я сама обрывала это движение, сжимала в кулак руку в перчатке. Я могла попытаться только объяснить такими словами, чтобы понял даже пятилетний малыш:

— Я ведь болею, Дэни, ты знаешь...

— Я знаю, что теперь на тебя нельзя смотреть. Поэтому ты носишь вуаль и перчатки, не снимая. Но я не буду смотреть, честно. Я просто хочу тебя обнять.

— Я боюсь, — голос мой сорвался в хриплый сип. Нельзя проявлять такую слабость перед ребенком, нельзя, нужно быть ему опорой, сильной спиной. Но слезы все равно наворачиваются на глаза. — Я безумно боюсь заразить тебя. Никто ведь не знает, что это за болезнь такая...

— Но доктор ведь сказал, что это незаразно! — Какой умный, знает уже такие слова, знает, что спросить у доктора. Или он подслушивал? Как нехорошо! — И к тому же сам доктор спокойно трогает твои руки без перчаток, и так и не заразился. Значит и мне можно.

— Но вдруг...

— Ты меня просто больше не любишь!

Я никогда не могла отказать этим обидчиво надутым щекам, скорбно поджатым губам и полным слез глазам.

— Ладно. Только...

— Я не буду смотреть, обещаю!

Он действительно зажмурился, а я в сотый раз припомнила разговор с доктором ФицУильямом. Тот действительно клялся, что болезнь не заразна, не передается ни при прикосновениях, ни при поцелуях, никак. Поэтому я пересела на кровать, приподняла вуаль и аккуратно коснулась губами лба ребенка:

— Все, спи, — я поспешно отодвинулась и скрылась под вуалью. — Пусть тебе приснится что-нибудь светлое и красивое.

— Например, ты? — улыбнулся он, все еще не открывая глаз.

У меня перехватило горло. Ведь я уже не была той красавицей, которой он меня знал до болезни.

Оставив засопевшего Дэни, я тихонько притворила дверь и зашагала вниз по лестнице. Мне следовало заняться своими делами, пока есть возможность и никто не отвлекает, внезапно прерывая магическую вязь. По пути я с сожалением оглядывала наше жилище. Крошечный домик скорее подходил небольшой семье мещан, чем детей виконта Эйшир, но это все, что мы могли себе позволить. Всего две господских спальни на втором этаже, столовая, гостиная и кухня на первом, да еще крошечная комнатка для служанки. Марта делала у нас все: занималась и готовкой, и уборкой, поэтому рук у нее на все не хватало, в углу под лестницей периодически скапливалась пыль, а дверь в кладовую украшала паутина. Когда мы ожидали гостей, я не ленилась сама смести ее метелкой, но она нарастала вновь. Раньше до болезни я пыталась поддерживать дом в более подходящем состоянии, но теперь не было ни сил, ни лишних денег.

Сделала несколько шагов в сторону кухни и оказалась в небольшой прихожей, где на стене висело зеркало. В своих комнатах от зеркал я давно избавилась, и только здесь осталось одно, чтобы перед выходом из дома удостовериться, что с одеждой все в порядке.

Я ненавидела зеркала за то, что они не врали, никогда не врали. Люди отводили взгляд и говорили, что все не так уж ужасно, что с этим можно жить. А вот зеркала себя ложью не утруждали. Впервые за долгое время я подошла к этому зеркалу не для того, чтобы поправить платье или шляпку. Нет, сегодня я нервным движением отбросила с лица вуаль, а с рук перчатки.

От прежней красавицы-полэльфийки остались разве что тяжелые заплетенные в косы каштановые волосы с огненным блеском, да яркие зеленые глаза. А вместо лица ужасающая маска из подживших и только открывшихся язв, струпьев, лопнувшей кожи, запекшейся крови... благодаря магии, зельям и крови эльфов в моих жилах раны постепенно закрывались, но победить болезнь не удавалось, тут же открывались новые болячки. Они покрывали все лицо и тыльную сторону рук, не распространяясь далее. Почему так? Никто не мог объяснить, будто вся кожа на тех частях тела, что обычно не закрывает одежда, оказалась поражена.

Каждое утро начиналось теперь со специального спрея, которым я покрывала все зараженные места: лицо и руки. Благодаря этому, я не чувствовала боли, не чувствовала вообще ничего, будто это не мое лицо, не мои руки. Ничего не болело, не зудело, не беспокоило... только лицо мое разлагалось прямо у меня на глазах, разве можно было назвать это жизнью? Раньше мне казалось, что это просто маска, что я смогу сорвать ее, избавиться от ее, и там, под ней, где-то есть мое настоящее лицо... я подняла руки к глазам, почти вцепилась ногтями в изуродованную кожу... я знала, что ничего не почувствую...

Зажмурилась и усилием воли опустила руки. Медленно натянула на них перчатки.

Я должна быть сильной ради Дэни. Я не могу позволить себе размякать, рыдать и упиваться своим горем, у меня на руках маленький ребенок, которому больше не на кого положиться. Поэтому я аккуратно поправила вуаль и, придерживая пышную юбку, прошла через кухню к задней двери. Там сбоку висел мой фартук для работы в саду и лежали инструменты, стояла корзинка с запасами. Я задумчиво порылась в ней и извлекла на свет крупную желтую луковицу. Прислушалась к своей внутренней силе и улыбнулась. То, что нужно.

Выбор подходящего места не занял много времени. Разрыхлила почву на грядке, полила водой ровно в необходимом количестве и аккуратно, не повреждая корешков, посадила луковицу. Теперь самое сложное. Я призвала свою магию и прикрыла глаза.

Энергия полилась в землю, подпитывая ее, а затем в корешки луковицы, постепенно пробуждая ее ото сна. Лишь когда она наполнилась силой, я сконцентрировала поток на самом растении. С каждой потраченной каплей магии я ощущала, как слабею. Пришлось упереться левой рукой о землю, чтобы не упасть. Права рука, через которую текла энергия, дрожала от напряжения. Перед глазами заплясали черные мушки, но я все равно продолжала питать своей жизненной силой сидящую во влажной земле луковицу.

Наконец, нежная желтая кожица лопнула, и показался толстенький светло-зеленый побег. Он быстро вытянулся вверх, мне нужно было следить за правильным распределением силы, чтобы побег остался достаточно мощным, чтобы устоять, но в то же время нельзя было его перекармливать. Вот я поняла, что высоты достаточно, из кончика показались три бутона, сперва тянувшиеся вверх, затем они склонились в разные стороны и начали удлиняться. По форме они напоминали головы змей или драконов, плотно сжатые лепестки обозначали форму челюсти. Тот бутон, что смотрел в мою сторону, рос быстрее других, но и остальные не отставали. Наконец, когда он достиг уже десятка сантиметров в длину, кончик его порозовел, а середина набухла. Набрав сил, он лопнул, раскрылся крупный похожий на розовую махровую лилию цветок амариллиса, столь наполненного магией, что вокруг тычинок даже при дневном свете было заметно золотистое сияние.

Облегченно выдохнув, я оборвала поток магии. Посмотрела на себя и тяжело вздохнула — во время работы я и не заметила, как окончательно осела на землю, платье было испачкано травой и влажной землей. Ну, ничего. Я перевела взгляд на сияющий силой амариллис и улыбнулась, довольная проделанной работой. Зато я смогу теперь расплатиться за помощь.

Тут в груди что-то сжалось, и я закашлялась. Горло продрало болью, я поспешила прижать ко рту белый платок. Чем больше я кашляла, тем становилась больнее, и с каждым судорожным вдохом меня все сильнее сковывал страх, что он станет последним... «только не так, только не сейчас», — билось в голове. Остатки магии рванули, было к источнику энергии, пытаясь восполнить резерв и поддержать физическое тело, но самым сильным вместилищем силы был тот самый амариллис.

«Нет, нельзя», — на остатках воли я взнуздала свою магию и заставила ее рассредоточиться. Не трогать грядки, обойти их кругом, взять у других растений по капельке энергии: старая крепкая верба, растущая у забора, поделилась тоненькой струйкой силы, заросли крапивы в канаве... так далеко, так больно, так сложно дотягиваться до них, когда вот она, чистая концентрированная энергия прямо перед носом... но я все равно не позволила себе слабости. И так довольно. По капельке, по крошке, стараясь не выпивать никаких растений до дна, чтобы они выжили и могли восстановиться. А я... я тоже выживу как-нибудь, наверное.

Приступ закончился так же внезапно, как начался. Только что я задыхалась, и вот вновь дышу, магия циркулирует в моей крови, исцеляя. Отодвинув платок ото рта, я увидела на белой поверхности кровавые брызги, но поспешила спрятать обратно в карман, словно можно было притвориться, что этого не было.

— Леди Камилла, господин доктор пришел! — окрик служанки стал для меня неприятной неожиданностью. Она стояла на крыльце, не смея зайти в сад, который был моей вотчиной. — Леди Камилла, где вы?!

Я не ожидала доктора сегодня. А с другой стороны... я глянула на амариллис и, кое-как совладав со своим голосом, велела:

— Проводи доктора ФицУильяма в гостиную и подай чай, Марта. Скажи, что я сейчас приду, нужно обождать, — попросила я, быстро опустила вуаль, скрывая лицо, и поспешила надеть перчатки. Нужно еще собраться с силами и подняться с земли, а потом что-то делать с испачканным платьем, привести себя в порядок. Этот вид — это совершенно неприлично, такого нельзя себе позволить, даже болея. Что он обо мне подумает?!

— Господин доктор, вот же она! — обрадованно выдала служанка.

— Я вижу, Марта, ты можешь идти, — послышался мужской голос, и мне оставалось только закусить губу от досады на себя. Позволить себе более вышколенную прислугу мы не могли, приходилось мириться с повадками Марты. Сколько раз я бы ей не объясняла порядок действий, когда приходят гости: проводить в гостиную, попросить подождать и доложить — она кивала, клялась, что все сделает в следующий раз как положено, но все равно ставила меня в неловкое положение. — Ох, леди Эйшир, позвольте вам помочь, — сильная рука подхватила меня под локоть и легко поставила на ноги. — Вам не следует сидеть на земле, это может вызвать переохлаждение, которое пагубно скажется на вашем состоянии...

— Вряд ли что-то может еще больше ухудшить мое состояние, — невесело улыбнулась я, заглядывая через вуаль в серые глаза мужчины. Светлые волосы с легкой сединой волной обрамляли его высокий лоб, небрежная прядь спадала на породистый тонкий нос с горбинкой. Не было среди моих знакомых человека добрее, и мне хотелось хоть немного его порадовать: — я вырастила магический амариллис. Раз вы зашли, то как раз можете его забрать.

— Ох, леди Эйшир, не следует тратить так много магии! В вашем состоянии...

— Даже если я совсем не буду использовать магию, это не поможет мне излечиться, как мы уже знаем. — Я провела рукой над грядкой, где пышно цвели другие виды магических лекарственных растений. Они отозвались на мою энергию легким колебанием, запах цветов стал отчетливее, а свечение ярче.

— И все же, сила эльфийской крови, которая течет в ваших жилах, сдерживает болезнь, и я не рекомендовал бы... — бесконечные нотации вызывали уже раздражение. Все это не работало, не помогало мне излечиться.

— Счета нужно оплачивать независимо от моего самочувствия. Этот сад кормит нас, и я буду заниматься им, пока в состоянии ходить, — я позволила нотке раздражения проскользнуть в своих словах, и тут же покраснела от стыда за свое некрасивое поведение. Леди не должна говорить о деньгах и проблемах, это недопустимо. — Простите, доктор ФицУильям, я слишком резка...

— Мисс Эйшир, я уже предлагал ссудить вас деньгами...

— Вы и так не берете платы за свое лечение, — прервала я его. — А содержать нас... у вас молодая жена и вскоре будет ребенок. Я знаю, вы бесплатно лечите бедняков, снабжаете их лекарствами за свой счет. Вы не боитесь пустить по миру свою семью? — он расстроенно вздохнул.

Склонившись, я аккуратно сорвала все три цветка амариллиса и аккуратно, стараясь не помять лепестки и не растерять магической пыльцы, передала их доктору. Он достал из-за пазухи специальный мешочек и аккуратно упаковал лекарственные растения, применяя магию для их сохранности:

— Я завтра собирался ехать в столицу, уверен, я смогу продать выращенные вами цветы в центральную аптеку за хорошую цену. К вечеру я привезу деньги...

— Не нужно, считайте, что это плата за лечение.

— Но...

— Я прекрасно знаю, сколько сил вы вложили в попытки меня исцелить. Вы и сейчас опять пришли с новым рецептом, не так ли?

— Да, я получил доступ в одну библиотеку и нашел там древнюю книгу по целительству. Там был рецепт зелья от редких кожных болезней, — обрадовался доктор ФицУильям. — Я уверен, на этот раз мы сможем... — я перестала слушать. Речи доктора вновь полны были надежд, но я не готова была поддаться очередной иллюзии, слишком больно было каждый раз разочаровываться.

Он перехватил мою руку и, пристроив на своем локте, проводил к крыльцу, будто не замечая грязных пятен на платье и следов на перчатках, за что я была ему очень благодарна.

В доме доктор давно чувствовал себя свободно и знал, где что находится. Мы прошли в гостиную, где он усадил меня на кресло подле окна, а потом аккуратно, но неотвратимо стянул белые перчатки с моих рук. Я отвела глаза, чтобы не видеть этого. Нет, я видела свои руки не раз, успела даже смириться, насколько это возможно, но было стыдно, что их видит молодой мужчина, пусть и женатый. Не только видит, но и касается.

Прикосновений доктора из-за обезболивания я не ощущала, смогла почувствовать лишь нежный травяной мази аромат и сумела распознать в нем нотку ромашки и акации, а потом руки окутало целительной магией. Я была благодарна, что в этот раз хотя бы не больно. Сколько их было попыток излечения: один состав жегся, будто руки сунули в огонь, другой обдавал ледяным холодом, из-за третьего казалось, что мне заживо сдирают кожу с рук. Обезболивающий спрей — главное, за что я была благодарна доктору ФицУильяму, он помогал мне жить спокойно.

Ждать пришлось долго, но я привыкла и просто смотрела на то, как секундная стрелка совершает снова и снова свой путь по кругу циферблата старых часов, бежит словно белка в колесе, так же бессмысленно и неотвратно, туда-сюда шатается латунный маятник за стеклянной крышкой. Привычно погрузилась в состояние медитации, чтобы своими тревогами или того пуще разговорами не мешать целителю...

— Как вы себя чувствуете? — наконец, с хриплым выдохом спросил доктор.

Я заметила, как он осунулся, проявились четче темные круги под глазами, на лбу выступили капли пота, которые он поспешно стер батистовым платком.

— Все хорошо, — соврала привычно и лишь затем опустила взгляд на свои руки.

Ничего не изменилось. Вся кожа тыльной стороны ладоней и пальцев была покрыта коркой из струпьев, кое-где из-за движения она лопалась, сочилась кровь. Боли благодаря лекарствам я не ощущала, но зрелище это все еще заставляло передернуться от отвращения. Я поспешно схватилась за перчатки. Ничего не помогает, никакого лекарства нет. Остается лишь смириться.

— Я надеялся, что... — пробормотал доктор.

— Да, конечно. Благодарю вас за старания, — выдавила из себя жалкую улыбку, и ощутила, как из левого глаза скатилась предательская слеза. Лишь бы он не заметил за вуалью, лишь бы не заметил! Стыд-то какой... — вы так много делаете для меня, — я поспешила встать и отвернуться, стараясь незаметно смахнуть слезинку. — Останетесь на чай?

— Да, если это вас не стеснит, — тяжело вздохнул доктор. — Мне очень неудобно, но...

— После сильной траты магии важно восстановить силы, — кивнула я. — Подождите здесь, пожалуйста, — и покинула комнату под благовидным предлогом.

Прежде чем пойти на кухню и отдать приказ…