Мастер перехвата

Глава 1

Чуть выше среднего роста, с уставшим взглядом мужчина, больше напоминающий разрезом глаз и слегка приплюснутым носом азиата, нежели кавказца, медленно провел ладонью по шершавой стене сторожевой башни, прямоугольной, серой свечой устремившейся к свинцовому небу, и вздохнул:

– Когда-то наши предки встречали здесь врагов…

– Умалат, – с мольбой в голосе обратился лежащий на земле человек, – я не знаю, что на меня нашло. Но позволь искупить свой грех? Я могу стать шахидом!

Его лицо было распухшим и синим. Один глаз вытек. Вместо него зияла страшная рана. Губы разбиты. Он говорил, почти не открывая рта. Казалось, голос шел изнутри, как у чревовещателя, и от этого становилось жутковато. Залитая кровью защитного цвета куртка была разодрана. Штаны до колен спущены.

Внизу простирались луга с островками рощ в лощинах. Курился туманом перевал.

– Отец моего прадеда строил такие башни, – как ни в чем не бывало продолжал мужчина, которого лежащий на земле несчастный назвал Умалатом. – Они определили границы Ичкерии и завещали нам не пускать сюда врагов.

– Мы делаем это как можем, Умалат. – средних лет, бритоголовый чеченец в черном берете с огромным значком хрустнул зажатыми в кулак грецкими орехами, распрямил ладонь и стал отбрасывать пальцами скорлупу. – Но у нас сильный и коварный противник.

– И еще много предателей. – Умалат опустил взгляд на избитого и плюнул: – Собака!

– Такие, как Ахмед, должны в назидание другим умирать долго! – чеченец в берете забросил орехи в рот и стал с задумчивым видом жевать.

– Надо передать Амиру Гудермесскому, чтобы наказал всю семью этого негодяя, – принял решение Умалат.

– Умоляю тебя, не делай этого! – запричитал Ахмед. – Ты же благородный человек! Ты настоящий нохча! Мне даже нельзя лежать здесь, чтобы не осквернить обуви на твоих ногах. Мудрейший, прошу тебя!

– Заткнись! – Умалат топнул ногой, и Ахмед затих.

– Здесь, наверное, со времен Шамиля ничего не изменилось, – неожиданно вновь заговорил боевик в берете.

– Красиво, – выдохнул Умалат.

Рослый бородач с нависшими над глубоко посаженными глазами косматыми бровями ткнул ногой в бок Ахмеда:

– Смотри, шакал! Аллах подарил тебе счастье жить на этой земле, а ты продаешь ее неверным!

– Как думаешь, Мажид, – Умалат посмотрел на бородача, – в отряде у Висангари еще есть предатели?

– Не знаю. – Мажид пожал плечами и перевел взгляд на Ахмеда: – У него надо спрашивать.

– Он теперь готов говорить что угодно, ведь все равно умрет, – резюмировал боевик в берете.

– Ахмед, – Умалат сдвинул в сторону висевший на широком кожаном ремне нож и слегка склонился над предателем, – если вчера ты заложил меня, то когда весть о том, что я направляюсь вдоль Шароаргуна, дойдет до твоих друзей?

– Разве они мне друзья? Они вынудили меня работать на себя… У меня не было выхода. Они сказали, что убьют…

– Хватит врать. Я задал вопрос, ответь мне.

– Они уже все знают, – едва слышно сказал Ахмед.

– Совсем ничего не пойму. – Мажид неожиданно сел на корточки, воткнул приклад автомата в землю и посмотрел в единственный глаз Ахмеда: – Почему бы им не расправиться с нами прямо здесь? Отряд Висангари можно потом уничтожить отдельно. Так даже легче.

– Я тоже ничего не могу сказать, – ошарашил Ахмед. – Это были русские. Они знают меня, а я их только в лицо. Я сказал, что должен привести тебя в отряд Висангари, который уйдет в Урус-Керт.

– Как они нашли тебя? – задал Мажид следующий вопрос. – Ты ушел встречать нас один. Здесь не близкий путь. Неужели за тобой следили?

– Я бы заметил.

– Сдается мне, что в Висангари в отряде есть еще предатель, – сделал вывод Мажид и многозначительно посмотрел на Умалата. – И у него есть связь. Может, радиостанция. Он и сообщил русским, куда направляется этот шакал.

Монгол лихорадочно соображал. Многое не сходилось. Ахмед три дня шел в селение, где они должны были встретиться. Почему бы его не перехватить по пути и не узнать все заранее? Зачем ждать, когда он дойдет?

Ответ неожиданно дал сам Ахмед:

– Мне тоже не доверяют, поэтому проверили, не вожу ли я их за нос.

– Придется менять планы, – задумчиво проговорил Умалат.

– Что ты собираешься делать? – бандит в берете перестал жевать.

– Понимаешь, Шахаб, до сих пор все думали, что меня нет в Чечне. Вернее, так оно и было. Из-за этого ишака, – Умалат показал взглядом на Ахмеда, – русские теперь устроят засаду.

– Ну и что? Ты же не пойдешь к ним в лапы?

– Конечно, не пойду. Зато слух о моем возвращении скоро разнесется по всей республике. – он не мигая уставился на Шахаба, пытаясь понять, доходит ли до того смысл сказанного.

– Все равно ничего не понял, – признался Шахаб. – В моем селении все знают, что я воюю на стороне боевиков. Но моей семьи это никак не касается.

– Не зарекайся, – со знанием дела предостерег Мажид. – Просто ты живешь в горах. Туда не дошли еще новые порядки. У нас в районе милиция не дает прохода родственникам моджахедов. С ними боятся общаться соседи. В любой момент могут приехать и арестовать. Иногда и вовсе поджигают дома.

– Кроме этого, у меня много врагов, – стал объяснять Умалат. – Многие из них только и ждут, когда я вернусь в Чечню. Теперь у них появится возможность причинить мне зло.

– Ты имеешь в виду, начнут тревожить семью? – догадался Шахаб.

Вместо ответа Умалат кивнул.

– Монгол перешел дорогу очень известному тейпу, – пояснил Мажид. – Эти люди объявили Умалата кровником. Узнав, что он здесь, они начнут преследовать родственников, чтобы вынудить его прийти к ним.

– Теперь мне все понятно, – дошло до Шахаба.

Умалат не был на родине почти два года. Возвращение планировалось долго и тщательно. Месяц назад он прилетел из Турции через Баку в Махачкалу, где сумел подготовить и провести две очень важные встречи. Он не вез денег. Этим занимаются другие. Его дело – разобраться изнутри в проблемах подполья на всем Кавказе и собрать максимум информации для анализа, который необходим, чтобы определиться с дальнейшей стратегией в южных республиках. Именно такую задачу он получил от английских и турецких опекунов. Его интересовало все. Отношение народа к власти, эффект от акций, которые практически каждый день сотрясали Кавказ, экономическое положение. Конечно, эту информацию теперь легко могла собрать любая иностранная разведка, которая свободно работает в регионе. Но Умалат видел эти проблемы изнутри, и его мнение имело особую ценность. Закончив дела в Дагестане, он доехал на машине до Агвали, где его поджидали Мажид и Шахаб. Оба были рекомендованы ему еще в Махачкале. Если с Шахабом он встретился здесь впервые, то, как оказалось, Мажида знал очень давно, как и тот его. Умалат хоть и с трудом, но узнал в рослом бородаче с обветренным лицом когда-то еще совсем юного паренька, который в девяностых набирался в его отряде первого военного опыта. В компании моджахедов он совершил переход в Чечню, где в одном из аулов их должен встретить человек Висангари и далее переправить в Ингушетию. Транспорт был рассредоточен в расположенных за Урус-Кертом селениях: Чишки и Дачу-Борзой. Однако сегодня на рассвете старик, в доме которого они остановились, разбудил Умалата и рассказал, что встретивший их моджахед перед самым приходом общался со странными людьми, которые приходили с Севера. Умалат тут же позвал Ахмеда. Проводник стал сбивчиво рассказывать о каких-то моджахедах, которые искали короткий путь в Грузию, потом запутался и в конце концов признался, что это были люди, которые несколько месяцев назад вынудили его на них работать. Как оказалось, Ахмед рассказал им, что встретил здесь Умалата, которого потом должен проводить к Висангари.

– Умалат, – позвал Мажид, – тебе не кажется, что этот шакал слишком долго живет?

– Кончайте его, – словно был какой-то другой вариант, приказал Умалат и, брезгливо скривившись, отошел в сторону.

Мажид вынул нож, опустился на корточки и посмотрел на Шахаба. Догадавшись, что требуется от него, чеченец ловко забросил на плечо ремень автомата, взял несчастного за ноги и ловко перевернул на живот. Мажид поставил Ахмеду колено между лопаток, схватил за волосы и с силой потянул на себя голову. В следующий момент лезвие прошло по неимоверно выпирающему кадыку, располосовав шею почти до позвоночника. Раздался хрип. В землю ударили струи крови. Мажид брезгливо развел руки и вскочил, пытаясь увернуться от брызг.

– Что теперь? – глядя на труп, спросил Шахаб. – Как мы без проводника найдем отряд Висангари?

Вопрос Шахаба вызвал у Мажида улыбку:

– Почему молчал, когда я его резал?

– Не подумал, – Шахаб в ожидании ответа уставился на Умалата.

– Смысла в помощи Висангари больше нет. – Умалат перевесил автомат на грудь и положил на него руки. – Ему самому она теперь нужна. Мы пойдем другой дорогой.

– Разве мы не предупредим Висангари? – часто заморгал Шахаб.

– Как? Ты сам ответил. Кто нам покажет, где он нас ждет?

– Я хорошо знают тот район, – не унимался Шахаб. – Давайте я найду отряд и все расскажу?

– Нет, ты пойдешь с нами, – жестко ответил Умалат. – Пусть Висангари думает, что я не пришел или попал с его проводником в засаду. Мало ли что могло случиться в пути?

– Отряд Висангари обречен, – вздохнул Мажид. – И ему уже ничем не поможешь. Наверняка его уже окружили и ждут только нашего появления.

– Меня будут пытаться поймать живым, – стал рассуждать Умалат. – Они знают, что за Урус-Кертом мы рассеемся. Поэтому засада будет перед ним.

– У Ахмеда я забрал станцию. Мы можем просто подойти на расстояние, с которого Висангари нас услышит, и предупредить о засаде, – не унимался Шахаб.

– Я сказал нет, – сквозь зубы процедил Умалат. – Значит нет.

– Но для чего нам подставлять Висангари?

– Чтоб неповадно было плодить у себя предателей. Заодно расскажет тем, кто охотится на меня, что я не пришел.

Утренний ветерок принес с низины горьковатый запах прелых листьев и сырости. Воздух становился прозрачнее. На склонах, нависших с двух сторон гор, стали проступать деревья и кусты с торчащими между ними перьями скал. Отчетливее и звонче зажурчала среди камней у берега в реке вода. Низкое, косматое небо быстро набухало светом.

Со стороны идущей в направлении Улус-Керта тропы раздался едва различимый звук осыпающихся камушков. Тут же взметнулась потревоженная птичка и спросонья заметалась среди ветвей низкорослых дубов и берез.

Антон Филиппов медленно повернул голову в направлении звука. Между деревьями мелькнули размытые силуэты. Донесся обрывок фразы. Что сказали, разобрать было невозможно, но говорили на чеченском.

Антон дважды щелкнул ногтем по микрофону переговорного устройства и продублировал сигнал шепотом:

– Внимание! Противник с фронта.

– На тринадцать часов пятьдесят группа людей, – запоздало доложил ближе всех находящийся к тропе Банкет.

– Это Дрон. уточняю, духов шесть, – прошептал наушник голосом Василия.

Среднего роста, смуглолицый с озорным взглядом майор работал в паре с Антоном и находился лишь в нескольких шагах правее. Однако с позиции Дрона было видно известняковую скалу, которая выделялась на темном фоне склона светлым пятном, и он попросту сумел пересчитать прошедших бандитов. Значит, еще немного – и боевики поравняются с позициями майора Туманова и старшего лейтенанта Вишнякова. Они расположились справа и слева от тропы. Для них специально, под покровом темноты, вырыли два углубления, землю из которых снесли и ссыпали в реку. На дно небольших укрытий уложили листву, сверху бросили прорезиненные коврики. В ямки для малой нужды ссыпали весь запас кошачьего туалета. Сверху спецназовцев завалили ветками и заложили кусками дерна. Им было тяжелее всего.

Вот снова хрустнула ветка. Послышался металлический звук. Но это еще не говорило о том, что вторые сутки засады принесли плоды. По тропе мог идти кто угодно. Бандитов в этих краях еще хватает. Ходят с целью навестить родственников, провести акцию, просто за продуктами или свежими новостями. Этой публикой давно и успешно занимаются местные силовики. А группа спецназа ГРУ прилетела сюда ради того, чтобы поставить точку в деятельности конкретного человека.

Антона охватило привычное волнение. Он знал: с началом атаки оно пройдет. Это, скорее, испытание временем. Все мысленно торопили ставшие длинными секунды и минуты. За двое суток от исходившей от земли сырости одежда насквозь промокла. Руки и ноги постоянно мерзли и затекали. Приходилось то и дело напрягать и расслаблять по очереди мышцы и так согреваться. От бессонницы и постоянного напряжения воспалившиеся глаза резало, словно в них попал песок. За все время ни глотка горячей воды, а о еде и вовсе пришлось забыть. Ничего не поделаешь, запах открытой банки тушенки или каши в горах разносился далеко и мог выдать засаду. Антон просто изредка сосал галеты, притупляя тем самым голод. Как назло было полнолуние и рассеянный свет пробивался сквозь облака и дымку, заливая землю мертвым свечением. Поэтому спецназовцы ограничивали себя в движениях.

Всего пять дней назад группа была еще в Подмосковье. Вернувшись после очередной командировки с Кавказа, спецназовцы целый месяц оттачивали боевое мастерство на полигонах, стрельбищах и в классах. Однако пришел приказ снова убыть в Чечню. Причем все произошло в считаные часы. В обед Антон переодевался в общежитии в гражданскую одежду, собираясь уехать в Москву. Неожиданно позвонил генерал Родимов и приказал прибыть к нему. Поводом послужила полученная агентурным путем информация, что в сопровождении троих проводников и доверенных лиц идет не кто иной, как Умалат Резоев по кличке Монгол. Террорист, по всем данным, должен находиться в Грузии. Прибытие Монгола с нетерпением ждали и военные, и милиция, и бандиты. Его появление означало новый приток денежных капиталов и очередной виток кровопролития. Причем не просто обыденных и бесперспективных захватов заложников, нападений на колонны или посты милиции, а изощренных и непредсказуемых диверсий. Он и называл себя не иначе как диверсантом.

Генерал был немногословен. Он сообщил, что в ближайшее окружение Монгола удалось внедрить агента, который сумел передать информацию о маршруте и действиях своего подопечного. Уже ночью самолет с группой приземлился во Владикавказе. К утру на машинах прибыли в район Чири-Юрта, откуда пешим маршем к рассвету вышли к месту засады. Действовали в обход всех правил. О своем появлении не проинформировали даже командование группировки. Монгол имел мощную агентурную сеть. Его прибытие сопровождалось сбором и анализом информации. Любое подозрительное изменение обстановки, как, например, севший ночью в Ханкале самолет, могло повлиять на планы террориста. Он знал, что против него играет ГРУ, и со всей серьезностью относился к собственной безопасности.

Изюминкой плана Антона по захвату Монгола должен стать внезапный окрик на чеченском языке. В группе три офицера чеченца, готовые сыграть роль боевиков, возвращающихся из села и случайно встретившихся с Монголом и его людьми. Рослый, со сросшимися на переносице бровями и массивным подбородком Вахид Джабраилов по кличке Джин, Шамиль Батаев, которого называли не иначе как Шаман, и Истропилов Лече, с легкой руки Дрона прозванный Стропа, всегда имели при себе аксессуары боевиков.

– Духи на точке! – раздалось в эфире.

Антон и сам видел шестерых бандитов, которые уже поравнялись с его позицией. Шли не спеша. Первый чуть впереди. Было ясно, он выполняет функции головного дозора.

– Шамиль, это ты? – громом среди ясного неба прозвучал голос Джина на чеченском.

В тот же миг бандиты бросились врассыпную. Треск веток, тревожные голоса, топот, лязг оружия быстро стихли. Было понятно, они рассредоточились и заняли позиции, готовясь ответить огнем. То, что кто-то позвал какого-то Шамиля на родном языке, не говорило о том, что это такие же, как и они, боевики. Здесь вполне могла оказаться засада милиции или ФСБ.

– Шамиль, ты не один? – продолжал дурачиться Джин. В голосе умело скрыта тревога. Таким тоном задают вопросы люди, чего-то остерегающиеся.

– Это не Шамиль, – ответили так же на чеченском. – Мы идем из Шаро-Арши в Урус-Керт к родственникам.

– Почему в темноте? – Джин сделал вид, будто удивился. – Разве вам есть, чего бояться?

– Кто вы? – раздался другой голос. – Зачем ночью сидите здесь? Ловите кого?

– Ловит милиция. – Джин выдержал паузу. – Мы ждем нашего брата.

Возникла пауза. Бандиты пытались понять, кто перед ними. Джин делал вид, будто тоже ломает голову, как быть дальше. Но главная цель достигнута. Удалось избежать стрельбы. Этого Антон боялся больше всего. Монгол нужен живым. В случае, если кто-то надавит на спусковой крючок, ситуация может пойти по непредсказуемому сценарию.

– О каком брате ты говоришь и кто это «мы»? – наконец спросил кто-то из бандитов.

– Почему я должен отвечать, если даже не знаю, с кем разговариваю? – с издевкой ответил Джин.

– Ты служишь новой власти? – раздался тот же голос.

– Если скажу, что нет, разве поверишь? – резонно заметил Джин.

– Верно говоришь. Давай разойдемся с миром? Мы вернемся туда, откуда шли, а вы не станете стрелять нам в спину.

– Так дело не пойдет, – возразил Джин. – Я же сказал, что мы ждем здесь наших братьев. Что будет, если вы сейчас встретитесь с ними? Я даже не знаю, с кем говорю.

– Что ты предлагаешь? – прохрипел другой, простуженный голос.

– Пусть ваш старший оставит на земле оружие и выйдет навстречу нашему командиру! – ответил Стропа.

Вновь возникла пауза. Было слышно, бандиты о чем-то негромко совещаются. Наконец правее тропы приподнялся человек:

– Хорошо, будь по-твоему, но учти, если ты кафир и решил нас обмануть, следом идет отряд, который не оставит здесь камня на камне.

– Чего раскричался на весь лес как русский? – не выдержал Шаман. – Сейчас разберемся!

– Меня зовут Аслан Махмудов, – представился Джин. – Я иду, как договаривались, – с этими словами он медленно встал.

Навстречу поднялся невысокий человек, деталей лица которого, из-за сумерек и расстояния, Антон не мог разобрать. Но он имел бороду, а голову покрывала кожаная шапочка. Конечно, если среди этих людей действительно был Монгол, то это не он. Террорист не станет вступать в переговоры и разглашать инкогнито перед первыми встречными. Не того полета птица. Антон знал, что этот человек провел почти неделю в лагере боевиков полевого командира Халидова по кличке Клык, который так и не узнал его настоящего имени. После того как Клык оказался в руках российских спецслужб, он показал на снимок, где был запечатлен Монгол, и сказал, будто это всего-навсего личный телохранитель одного из амиров.

Бандит и Джин медленно двинули навстречу друг другу. Антон перевел взгляд на то место, где рядом с тропой укрылись Туманов и Вишняков. Боевик прошел мимо них, оставив всего в нескольких шагах позади себя. Все получилось идеально. Ловушка должна сработать. Теперь главное, чтобы бандиты поверили Джину и расслабились. Тогда они подпустят к себе Шамана и Стропу. Задача офицеров-чеченцев выявить среди боевиков Монгола, оказаться на момент начала атаки рядом и сделать так, чтобы он остался живым. Остальные не нужны. Конечно, было бы высшим пилотажем взять всех. Но имелось несколько причин, из-за которых группа работала по минимуму. Первая, она же основная – Антон хотел минимизировать количество людей, знающих о существовании подразделения ГРУ, в составе которого есть чеченцы. Второй немаловажной причиной стали участившиеся случаи амнистии боевиков. Группа не раз уничтожала бандитов, которых уже сдавала в установленном порядке правоохранительным органам. Третий момент, который повлиял на судьбу этих людей, желание Антона сохранить в тайне подробности пленения Монгола. Это уже в интересах вышестоящего командования. Какую затеяло игру руководство – неизвестно. Не исключено, что попытается склонить негодяя к сотрудничеству с целью поймать или уничтожить более крупную рыбу.

Джин остановился напротив бородача. Послышалась негромкая речь. Антон представлял содержание беседы. Вначале они попытаются выяснить, к какому тейпу принадлежат, есть ли у них общие знакомые, где воевали и какие подвиги совершили. Сейчас Джину нужно быть очень осторожным. Любая неточность может привести к беде. Он должен расположить к себе бандитов, притупить их бдительность, убедить, что свой. В общем, создать такие условия, чтобы минимизировать в дальнейшем использование стрелкового оружия, а главное, вынудить самого Монгола выйти из укрытия. На такой случай заготовлена легенда о подозрительных людях, которые появились накануне в окрестностях Урус-Керта. Человек Монгола наверняка захочет, чтобы его хозяин услышал об этом сам.

Прошла минута, другая. Бородач рассмеялся. Джин похлопал его по плечу, потом обернулся назад и махнул рукой.

Из кустарника поднялись Шаман и Стропа. Голову Шамана украшала повязка с арабской вязью, на поясе болтался инкрустированный серебром кинжал. Стропа был в защитного цвета кепке с неимоверно длинным козырьком и кожаной куртке, поверх которой надел самодельный разгрузочный жилет. Лишь Джин был с головы до ног «запакован» в камуфляж американского производства. На этот раз они не успели отрастить бороды, но сейчас это уже не так актуально. Многие банды орудовали на равнине, и этот атрибут ваххабитов мог только навредить.

Шаман и Стропа подошли к бандиту, оказавшись по обе стороны от Джина. Шаман принес его автомат.

Между тем поднялись из травы и боевики. Двое остались на месте. На ходу забросив за спину оружие, остальные направились к своему переговорщику. Один, сухощавый, со впалыми щеками, не доходя с десяток шагов, развернулся спиной, направил ствол автомата в сторону ручья и опустился на одно колено. Второй остановился справа от коротышки. Окинув подозрительным взглядом новых знакомых, он стал осматривать склон, на котором расположились Антон и Дрон. Судя по комплекции, Монгол шел последним. На ходу забросив за спину автомат, он воровато оглянулся, поправил сшитую по форме тюбетейки шапочку и встал позади бородача, который продолжал о чем-то говорить с Джином. Стропа так же делал вид, будто наблюдает за подступами со стороны селения.

– Скоро отец перестанет доверять сыну, – разобрал Антон обрывок фразы Джина.

– …брат. А сколько еще будет? – ответил бородач.

Монгол в разговор не вступал. Не понаслышке зная об особенностях человеческих чувств и стараясь наблюдать за бандитами боковым зрением, Антон осторожно направил удлиненный глушителем ствол «Винтореза» в сторону длинного.

Джин медлил. Антон не мог понять почему. Неужели это совпадение и Монгола среди бандитов нет? Он посмотрел на боевика, которого принял за террориста, еще раз. Рост чуть выше среднего, на висках седина, окладистая бородка… Вроде все сходится. Жаль, он не видит лица. Но и Джин изучил все имеющиеся в распоряжении ГРУ снимки этого человека. Любой разведчик– диверсант мог нарисовать хитрый прищур его выпуклых глаз, слегка расплющенный нос…

– Вы обманули! – крик Джина, который и был условным сигналом, не оставил времени на размышления. Антон поймал в прорезь прицела висок длинного и надавил на спуск. В тот же момент Шаман бросился на Монгола. Джин в этот момент сшиб ударом приклада в висок коротышку. Стропа шагнул к стоявшему напротив него бандиту, схватил рукой за ствол автомата. Прогремела очередь. На ее фоне Антон расслышал хлопки «Валов» возникших из-под земли рядом с оставшимися бандитами Тумана и Вишнякова.

Антон поднялся и побежал вниз. Эфир вздыхал, сопел, вскрикивал. Кто-то тихо матерился. Часть спецназовцев без напоминания заняли вокруг места боя оборону с задачей не допустить внезапного нападения. Часть занималась осмотром трупов. Доктор группы Гайнулин Ринат, которого называли не иначе как Татарин, уже разрезал ножом залитую кровью одежду на рыжеволосом боевике. Джин о чем-то говорил с сидевшим на земле бандитом, которого Антон поначалу принял за Монгола. Позади него, стоя на одном колене, Шаман водил стволом автомата по склону, с которого спускались Антон и Дрон. Стропа связывал за спиной руки лежащему на животе коротышке.

Одного взгляда Антону было достаточно, чтобы понять – перед ним не Умалат Резоев.

– Как тебя зовут? – спросил его Джин.

– Ты чеченец? – проигнорировал вопрос бандит.

– Ну и что?

– Почему не спрашиваешь на родном языке? Совсем русский стал, да?

Бандит, как говорится, играл на публику.

Джин переложил автомат из правой руки в левую и схватил его двумя пальцами за нижнюю губу.

– М-м-м! – застонал бандит. Из глаз брызнули слезы.

– Будешь говорить?

Антон уткнул глушитель «Винтореза» в пах пленнику и весело подмигнул Джину:

– Хочешь, помогу?

– Мопса мое имя, – простонал бандит. – Керзоев. Я из Шали.

– Кто главный? – Антон обвел взглядом валяющихся в разных позах убитых, задержал его на раненом и вновь уставился на Мопсу.

– Висангари, – бандит показал взглядом на боевика, лежащего лицом вниз слева от него.

– Куда и зачем шли?

Джин отпустил губу.

– Не знаю, – начал было врать Мопса, но Антон надавил на «Винторез» сильнее, и он поправился:

– В Урус-Керт.

– Откуда?

– Здесь недалеко были, – бандит показал головой себе за спину. – Одного человека ждали, но он не пришел.

– Какого? – Антон наклонился к нему ближе.

– Правда, не знаю. Краем уха слышал, что за ним наш моджахед ушел, Ахмед зовут. Он так и не вернулся.

– Понятно, – протянул Антон.

Было досадно, что столько времени потратили зря.

Лешка Завьялов забросил на плечо ремень сумки, в которой лежало кимоно, и вышел из раздевалки.

Федор Степанович стоял в коридоре у тренерской комнаты. Увидев Лешку, напомнил:

– Послезавтра в шесть вечера!

– До свидания, Федор Степанович! – прошел мимо Васька из третьего «Б».

Лешка спустился по лестнице в фойе. У стеклянной стены стоял Хазбиев Успа и с тоской смотрел на улицу. Сегодня на тренировке он несколько раз больно врезал Лешке коленом. Парень не подал виду. Однако и оставлять это дело не собирался.

– Слышь, ты чего запрещенные приемчики применяешь?

Успа Хазбиев был ему ровесник, но в школу пошел позже из-за того, что плохо знал русский язык и сейчас учился в четвертом классе.

– Не умеешь бороться, так и скажи, – сверкнул глазами Успа.

– Я умею. – Лешка подошел ближе. – Это ты, когда не получается, нечестно поступаешь!

– Не ври! – разозлился чеченец.

Они вышли на улицу. За Успой приезжал отец или дядя. Лешка сегодня останется ночевать у бабушки, а это совсем рядом со спортивным комплексом.

– Я тоже, как ты, могу, – продолжил уже на крыльце начатый разговор Лешка. – Даже еще круче. Меня отец знаешь каким приемам научил?

Чеченский мальчишка рассмеялся:

– Этот очкарик?

– Да нет! – Лешка замотал головой. – Это отчим. Моего отца убили.

– За что? – Успа перестал смеяться. – У нас если убивают, то за дело. Вот, например, кто-то убил моего брата, я должен найти этого шакала и тоже убить его. Еще позор и оскорбления кровью смываются.

Успа говорил так, словно повторял кем-то много раз сказанное.

«Наверное, отец с дядей каждый день напоминают ему об этом», – подумал Лешка, а вслух сказал:

– Я знаю, кровная месть называется.

– У русских такого нет. – Успа выдержал паузу. – Ты про отца почему не хочешь говорить?

– Он офицер был. – Лешка погрустнел. Сейчас ему пришлось соврать, а мама всегда за это ругала. Отца он не помнил и научить тот его ничему не мог, так как погиб, когда Лешка еще только учился ходить.

– А у меня дядя тоже воевал, – неожиданно заявил Успа.

– Врешь!

– Правда! У нас не принято говорить неправду. Каждый мужчина должен отвечать за свои слова.

– А где он воевал? – не унимался Лешка. До сих пор он знал только одного человека, который служил в армии. Это был его крестный – дядя Антон, друг и командир отца.

– Разве не знаешь? – Успа перевесил спортивную сумку с одного плеча на другое. – В Грозном.

– Откуда мне знать?

– У нас бывших боевиков уважают. У любого в Гудермесе спроси, покажут, где Исмаил Хазбиев живет.

– Его Исмаил зовут? – догадался Лешка.

– Да, – с гордостью подтвердил Успа. – Если бы я был старше, тоже пошел воевать.

– Я бы тоже!

– Мы вас победили, – неожиданно сказал Успа.

– Почему? – растерялся Лешка.

– Мне дядя говорил. Он тоже воевал.

– С кем он воевал?

– С вами! – выпалил чеченец. – Может, он и твоего отца убил!

– Тогда почему вы сюда приехали?

– Мы где захотим, там и живем, – с гордостью заявил Успа.

– Разве так бывает? – Он уже понял, к чему клонит чеченский мальчишка. Похожий разговор между ними уже был. Тогда Лешка повел себя нехорошо. В ответ на показавшееся обидным слово он крикнул, чтобы Успа уезжал к себе на родину и там учился. Перепалку услышал тренер, и им очень сильно досталось. Ко всему, в конце недели об инциденте узнала мать.

– Бывает! – продолжал Успа. – Посмотри, сколько чеченцев живет в Москве. А русских в Чечне по пальцам можно пересчитать.

Чувствовалось, что чеченец попросту снова повторял сказанное кем-то из взрослых.

– Разве можно так?

– Можно! – Успа задрал подбородок и шагнул к Лешке.

– Но почему?

– Потому что мы чеченцы, а вы русские тупые! – выпалил Успа.

– Кто сказал? – Лешка не знал, как поступить. С одной стороны, он дал слово больше не оскорблять Успу и не называть его плохими словами. С другой, тот сам обижал не только его, но и всех русских.

– Отец.

– Почему тупые? – не унимался Лешка и тоже стал надвигаться на обидчика.

– Вот ты на скольких языках разговариваешь? – неожиданно спросил Успа.

– На одном.

– А я на русском и чеченском, – похвастался Успа. – А еще вы неверные.

– Это как? – больше всего его сбивала с толку та уверенность, с которой говорил чеченец. Была в его словах странная твердость.

– Вы в Аллаха не верите, – продолжал сминать все Лешкины представления о мире Успа.

– А что такое Аллах?

– Это наш бог.

– Бога вообще не бывает. – Лешка приблизил лицо вплотную.

– Вот поэтому все русские наркоманы и алкоголики! – Успа толкнул его рукой в грудь.

– Тоже отец сказал? – разозлился Лешка и поймал его за рукав.

– Да. И еще, правильно, что твоего отца убили! Нечего русским у нас делать. Точно его мой дядя убил! – повторился чеченец, вырывая руку.

Этого Лешка уже стерпеть не мог.

– Пойдем один на один!

– Пойдем, – согласился чеченец.

Лешка оглянулся на выход. Он опасался, что следом может пойти тренер. За драки из секции с треском выгоняли.

– Испугался? – заметив его нерешительность, усмехнулся чеченец.

– Нет, – стараясь придать голосу больше твердости, ответил Лешка.

Неожиданно с дороги на автостоянку, вдоль которой они шли, свернул огромный джип.

– Повезло тебе, – со снисхождением проговорил Успа. – Отец приехал.

Остаток пути до дома Лешка шел, размышляя над состоявшимся разговором. В голове крутились слова чеченского мальчишки: «Может, мой дядя его и убил!» На глаза навернулись слезы, а к горлу подступил комок. «Надо пойти и рассказать все в милиции! – неожиданно мелькнула мысль. – Пусть дядю и отца Успы арестуют!» Лешка знал, что люди, против которых воевал отец, называются террористами и их ищут по всему свету. Еще они взрывали дома, поезда в метро и захватывали на Дубровке целый театр.

«Нет, ничего им милиция не сделает, – с сожалением подумал он, поворачивая во двор бабушкиного дома. – Успа скажет, что я все придумал из-за того, что на тренировке не смог его побороть. Ребята осмеют. Успу уважают. Он сильный. Хотя тренер всегда говорит, что прав не тот, кто сильнее, а у кого правда».

Неожиданно в голову Лешке пришла идея. А что если взять и поехать в Гудермес? Ведь он уже большой. Там найти дядю Успы, подкараулить и напасть. Успа сам сказал, что его в этом городе все знают. Надо только спросить, где Исмаил Хазбиев живет.

Где-то в глубине души Лешка знал, что не будет стрелять в дядю Успы. Однако очень хотел его напугать. Тем более он давно в квартире у бабушки случайно нашел пистолет, который остался от отца. Большой, черный, он лежал в чемодане, который стоял в дальнем углу кладовки. Бабушки не было дома, а Лешке понадобился молоток. Почему-то он решил, что инструмент находится именно там. Каково же было его удивление, когда он обнаружил среди старых журналов завернутый в тряпочку пистолет. Причем не обычный «макаров» или «ТТ», которые показывают в кино, а такой, какие были еще при царе, с барабаном. Он знал из кино, что для того, чтобы стрелять из такого оружия, надо взвести курок. Его он трогать не стал. Сначала внимательно осмотрел со всех сторон. Нашел надпись «Ме-38» и номер из четырех цифр. «Продвинутый» парень Лешка, как говорили в школе, без труда разобрался, что оружие сделано в Германии. Он быстро понял, что рычаг сбоку – это предохранитель. Потом потянул за металлический стержень под стволом. Неожиданно из корпуса выпал барабан, снаряженный желтыми патронами. Было видно только их шляпки. Всего шесть штук. Лешка испугался, вставил его обратно и убрал на место. Ничего удивительного, мама говорила, что папа был разведчик.

Незаметно дойдя до дому, он поднялся на свой этаж и надавил на кнопку звонка. Однако двери никто не открыл. Тогда он достал ключ. Бабушки дома не оказалось. Как раз кстати. Ведь ему еще нужны деньги, а при ней он не сможет их взять. Лешка, конечно, вернет все до копейки, когда вырастет, а пока бабушка может и не заметить.

Умалат закончил шнуровать ботинок и поднял взгляд на Мажида. Ловко орудуя ножом, моджахед снимал шкуру с подвешенной за ноги козы. Двумя взмахами ножа перерубил позвонки, и шкура, в которой оказалась голова, свалилась на землю. Из горла потекла черная кровь. Он вспорол живот и стал свежевать тушу. Сизые канаты кишок свесились вниз. Окровавленной пятерней Мажид выгреб внутренности, извлек легкие. Закончив возиться, смахнул тыльной стороной ладони со лба пот и развернулся к Шахабу:

– Все готово. Надо сварить, чтобы хватило на несколько раз. Остальное пересыпь солью и уложи в рюкзаки. Нам еще долго идти.

Он спустился к ручью и стал мыть руки.

Козу подстрелили совершенно случайно. Ветер дул снизу, от водопоя, и животное просто не почувствовало приближения людей. Шедший впереди Мажид вскинул висевший на боку автомат и, практически не целясь, выстрелил. Коза некоторое время уходила. По каплям крови и отпечаткам следов они быстро нагнали ее. Мажид взвалил тушу на спину, и они еще час уходили от того места. Умалат опасался, что на звук стрельбы могли выйти люди. Мало ли кто бродит сейчас в этих краях? После всего происшедшего ему одинаково опасно встречаться как с милицией, так и с боевиками. Круг людей, которых он должен увидеть, уже определен. Остальные не нужны.

Шахаб быстро разрезал мясо на куски. Часть бросил в закипевшую воду, часть разложил на тряпке, пересыпал солью и уложил в рюкзак. Вернулся с ручья Мажид. Потянул воздух носом и с опаской оглядел подступившие со всех сторон деревья. Умалат догадался, чего боится моджахед. Дым костра, к которому прибавился запах вареного мяса, сейчас можно различить на большом расстоянии.

За два дня они миновали несколько перевалов. Позади осталось напичканное военными и милицией Аргунское ущелье. Теперь Умалат планировал спуститься вдоль ручья Мартан до Рошни-Чу, где у Шахаба были родственники. Они должны помочь раздобыть транспорт, чтобы продолжить путь в Ингушетию.

Мажид надел на мускулистое тело куртку, застегнулся, заправил ее в штаны, затянул пояс и посмотрел на Шахаба:

– Как там мясо?

– Варится, – пожал тот плечами, разрезая прямо на руке очищенную луковицу.

Мажид вынул нож, подошел к костру и стал тыкать куски острием:

– Скоро можно есть.

Шорох скользнувшей по одежде ветки заставил его присесть.

Умалат вскочил и развернулся на звук.

– Завтра уже, – открыл было рот Шахаб.

Он посмотрел на Умалата, потом на Мажида, медленно присел, высыпая нарезанный лук прямо на землю, и потянулся к лежавшему рядом автомату.

– Не трогай оружие! – раздался голос на чеченском.

– Кто ты! Выйди! – крикнул Мажид, медленно отступая к лежавшему позади автомату.

Умалат приподнялся, пытаясь увидеть говорившего. Он был единственный, кто оказался с оружием, но не знал, как поступить.

Между тем послышался другой голос:

– Мирзо, обходи этих шакалов!

Умалата затрясло от напряжения. Было понятно, те, кто подкрался к ним со стороны перевала, его не видят, и это единственное преимущество надо использовать. Он медленно направил ствол автомата на заросли боярышника, из-за которого доносились голоса и звуки, опустил предохранитель вниз и надавил на спуск. Сквозь треск очереди раздался дикий крик. Умалат тут же перебежал левее, краем глаза заметив, как оба его помощника воспользовались моментом и бросились к оружию. Мажид по пути зацепил палку, на которой висел котелок. Рогатина упала. Бульон залил костер. В воздух с шипением поднялись клубы пара. Умалат сглотнул слюну, отчего-то именно в этот момент почувствовав голод, и снова выстрелил, по-прежнему никого не видя. В это время хором треснули автоматы Шахаба и Мажида.

Умалат перебежал еще левее и едва присел за стволом небольшого дуба, как увидел целящегося в него чеченца. Круглолицый, с высоким лбом и крупным носом мужчина держал автомат направленным Умалату прямо в лицо. Неожиданно все звуки удалились, а предметы стали приобретать размытые очертания. На этом фоне Умалат отчетливо видел только целившийся в него глаз и черный зрачок ствола. Спину сковал леденящий холод. Ему вдруг показалось, что человек не будет стрелять, если он не зашевелится. Умалат перестал дышать. Время словно остановилось. Но что это? Лицо чеченца вдруг оживилось, он открыл левый глаз, развернул автомат и стал отсоединять магазин. Это вернуло Умалата в мир звуков.

«Патроны кончились!» – догадался он, поднял ствол и надавил на спуск. Чеченец полетел на спину. Треск очереди справа стал ближе. Умалат обернулся и увидел, что в его сторону пятится Мажид.

Шахаб еще оставался рядом с костром. Лежа на животе, он стрелял вверх по склону.

– Стойте, не стреляйте! – сквозь треск раздался крик.

Умалат убрал палец со спусковой скобы. Действительно, почему они поливают свинцом друг друга? Ведь даже неизвестно, что это за люди. С чего он решил, что это кадыровцы? Может, они обычные боевики, которые, наоборот, Умалата и его людей приняли за милиционеров?

– Мажид! – позвал он, не сводя взгляда с зарослей кустарника. – Хватит стрелять!

– У-у-у-х! – донеслось со стороны боевика, в которого стрелял Умалат.

– Аслан, Садо! – позвал кто-то.

– Здесь я, командир!

– Где Садо? – с тревогой в голосе спросил все тот же голос.

– Эти шакалы убили его.

– Почему так говоришь? – крикнул Шахаб. – Зачем ты называешь нас шакалами?

– Почему вы стреляли?

– А зачем вы преследуете нас? – громко спросил Шахаб.

– Кто вы? – раздался все тот же голос.

– А вы? – вступил в разговор Умалат.

– Вот что, кладите оружие на землю и медленно идите к нам с поднятыми руками! – выдвинул условие неизвестный.

– Почему мы так должны делать? – удивился Умалат. – Я могу вам предложить то же самое. Кто ты такой? С кем я говорю?

Среди деревьев, на склоне левее Умалата, мелькнул силуэт человека.

– Монгол, осторожнее! – предупредил Мажид.

Умалат кивнул и направил туда ствол автомата.

Между тем человек приподнялся над зарослями барбариса:

– Мое имя Алибек Динов, – объявил он. – С кем я говорю?

Некоторое время Умалат молчал, размышляя, как ответить. Все походило на то, что перед ним обычные боевики. Хотя все может быть. Чеченский спецназ тоже носит бороды. Между тем имя, которое назвал бородач, Умалату тоже ни о чем не говорило.

– Почему вы молчите? – нервничал человек, назвавший себя Алибеком Диновым.

– Думаю, – лаконично ответил Умалат. – Как вы докажете, что такие же, как и мы, моджахеды?

Слева послышались шаги. Умалат обернулся. Их обошли со стороны ручья. Несколько боевиков осторожно приближались сзади.

Умалат перевел взгляд на Мажида, потом на Шахаба. Оба не сводили с него глаз. Они поняли, что обречены. На каждого было направлено по несколько стволов.

Умалат медленно отложил автомат в сторону, поднял руки на уровень груди и стал осторожно подниматься. Раздался едва различимый вздох облегчения. Мажид и Шахаб последовали его примеру. Через несколько минут они стояли спиной друг к другу в окружении полутора десятка боевиков. Представившийся Алибеком бородач наблюдал за тем, как двое помощников потрошили рюкзаки пленников. На землю полетели упаковки патронов, завернутое в пакеты и тряпки мясо, упаковки «Сникерсов»…

– Алибек! – окликнул невысокий молодой чеченец. – Садо умер…

– Мне жаль, что так получилось, – выдавил Умалат.

Алибек подошел вплотную:

– Садо воевал с неверными десять лет. – он с шумом втянул носом воздух. – Его ни одна пуля не брала. Что я скажу его родным?

– Кто же знал? – развел руками Умалат.

– Ты чужой здесь, поэтому все так случилось. – Алибек поднял вверх палец. – я всегда знаю, где и сколько моджахедов в этом районе. Ты свалился как снег на голову. Что я мог подумать?

– Но так получилось, что мы в последний момент решили идти этой дорогой, – стал оправдываться Умалат, размышляя над тем, как вести себя дальше. Он не хотел называть имя и кто он на самом деле. Не сделают без разрешения этого и его помощники.

– Слишком дорого я плачу за то, что ты ходишь там, где хочешь, – съязвил Алибек. – Два моих моджахеда ранены, один убит.

– Как мне теперь быть? – напрямую спросил Умалат.

– Сначала скажи, кто ты и куда держал путь? – Алибек сунул большие пальцы за поясной ремень и выжидающе уставился на Умалата.

– Мы идем с Агвали. В свое время я причинил много хлопот продажным ментам и русским, поэтому не могу спокойно ездить через границу.

– Как твое имя? – нахмурился Алибек.

Умалат молчал. Он не знал, как быть, и сейчас ругал себя за то, что не подготовился к подобной ситуации.

– Ты не хочешь говорить? – прищурился Алибек.

– Пусть твои люди отойдут.

Алибек небрежно махнул рукой, и его моджахеды послушно ушли с полянки.

– Я Умалат Резоев.

– Слышал о таком, – в голосе Алибека проскользнули нотки недоверия. – Только как ты докажешь, что не водишь меня за нос?

– Мои люди могут подтвердить это. – Умалат показал взглядом на стоящих сбоку Мажида и Шахаба.

– Значит, это правда, – задумчиво проговорил Алибек.

– Что?

– Вчера попали в засаду люди Висангари. Хороший был воин. – Алибек покачал головой. – Говорят, русские думали, что с ним идешь ты. Это был обман?

– Уж не хочешь ли ты сказать, – неожиданно вмешался в разговор Мажид, – что Монгол отправил моджахедов на верную смерть, чтобы отвлечь от себя внимание?

– Нет, – заволновался Алибек. – Я не хотел уличить Монгола в таком поступке. Все наслышаны о его подвигах. Поэтому, – он развернулся к боевикам, – верните им оружие.

Умалат облегченно перевел дыхание. Пока все шло нормально. То, что все же не удалось сохранить в тайне свое появление, не такая большая проблема по сравнению с тем, что их попросту могли бы убить. А так, Висангари не смог обеспечить его передвижение, значит, в этом поможет Алибек. В какой-то степени ему повезло.

– Кто из вас убил Садо? – неожиданно спросил, протягивая автомат Шахабу, рослый рыжеволосый боевик.

Над полянкой воцарилась тишина. Умалат понял, это родственник погибшего от его рук моджахеда.

– Нарт! – окликнул его Алибек. – Сейчас не время выяснять отношения. Мы все виноваты.

– Это мой племянник, – процедил сквозь зубы Нарт. – Разве ты не знаешь, что я имею право спросить об этом?

Умалат сокрушенно вздохнул, собираясь признаться, как неожиданно его опередил Шахаб:

– Откуда мне было знать, что он такой же, как и я, моджахед?

– Но ты убил его? – лицо Нарта окаменело, а руку скользнула вверх по ремню автомата.

– Не смей этого делать! – предупредил Алибек.

Некоторое время Нарт, не мигая, смотрел в глаза Шахаба. Тот не отвел взгляда, и не один мускул не дрогнул на лице.

– Все, – Алибек положил на плечо убитого горем родственника ладонь, – мы все тебя понимаем. Но это не тот случай, когда надо мстить.

– Да, Нарт, надо убираться отсюда, – вмешался в разговор невысокого роста, щуплый боевик с пулеметом. – Мы наделали много шума.

Алибек распорядился сделать носилки, чтобы забрать раненых и убитого. Боевики сразу взялись за дело. Они рубили тонкие деревья, связывали их веревками, крепили на них коврики. Мажид и Шахаб стали помогать. Умалат с Алибеком стояли у потухшего костра и наблюдали за происходящим.

– Я давно не был здесь, но знаю многих полевых командиров. – Умалат прищурился и посмотрел на солнце. – Про тебя не слышал.

– До меня отрядом командовал Ильяс по кличке Бешеный…

– Так это ты сменил его? – оживился Умалат.

Историю о том, как погиб Бешеный, он знал и едва открыл было рот, чтобы выразить сожаление о так рано почившем моджахеде, как неожиданно из зарослей кустарника раздались глухие удары. Кто-то вскрикнул и захрипел.

Не сговариваясь, Умалат и Алибек бросились на звук. Оба сразу поняли, что произошло. Взору предстала страшная сцена. На земле, в луже крови, с неестественно завернутой головой лежал Шахаб. Рядом, с ножом в руке, стоял на коленях Нарт.

– Почему ты ослушался меня? – Алибек медленно направился к убийце.

Тот отбросил нож в сторону и развернулся к нему всем телом:

– Теперь можешь наказать меня, как считаешь нужным. – Нарт глядел прямо в глаза командира. – Но я буду до конца считать, что правда на моей стороне!

– Уйди с моих глаз, – процедил сквозь зубы Алибек.