Мастера детектива. Выпуск 7

Глава 1

Ты идешь по ночной улице. Дождь льет как из ведра. Кругом тишина, слышен только звук твоих шагов. Кроме них, можно уловить шумы города, но ты их не замечаешь, потому что в конце улицы находится женщина, встречи с которой ты ждешь семь долгих лет, и каждый шаг приближает тебя к ней, отсчитывая секунды, дни, месяцы ожидания.

Неожиданно ты у цели, перед темным, построенным Бог весть когда домом из коричневого камня. Стоишь и смотришь на него, чувствуя себя совершенно выбитым из колеи.

«Как все произойдет? — думал я. — По–прежнему ли она красива? Изменили ее эти проклятые семь лет, как изменили меня? И что, в конце концов, после долгой разлуки можно сказать женщине, которую любил и считал убитой из–за того, что ты сыграл по–глупому?»

Совсем недавно множество других ног отметило этот путь в поисках одного этого единственного дома на этой единственной улице, но только мне было суждено отыскать его, потому что те другие шаги принадлежали либо умершим, либо тем, кого ждала смерть.

Главным теперь была женщина в доме. Возможно, самым главным на свете. То, что ей было известно, могло бы помочь уничтожить врага. Я сжал руки в карманах в кулаки, чтобы унять дрожь, и секунду прислушивался к пульсирующей боли в шрамах на лице.

Я шагнул на первую ступеньку.

Их было еще пять, потом код «В» возле кнопки звонка у фамилии Кейз; щелкнул автоматический замок, и я оказался в вестибюле, тускло освещенном единственной лампочкой под потолком. На другом конце его находилась большая дверь, за которой было прошлое.

Я постучал условным стуком и подождал. Раздалось лязганье задвижки, ручка повернулась, дверь открылась — и там, на пороге, стояла она… с пистолетом в руке на всякий случай.

Даже при слабом освещении я увидел, что она стала еще красивее. Черные волосы обрамляли ее лицо — лицо, которое так часто приходило ко мне в бессонные ночи.

Я сказал спокойно — так, как будто не было этих семи лет:

— Хэлло, Вельда.

Секунду она стояла неподвижно, потом ответила низким музыкальным голосом:

— Майк…

Она бросилась мне на шею, уткнулась лицом в грудь, снова и снова шепча мое имя, а я крепко сжал ее в объятиях. Я знал, что делаю ей больно, но был не в силах отпустить ее, да она и не просила об этом. Мы словно пытались слиться друг с другом, и наконец наши губы встретились в жарком поцелуе. Я ощущал ее красоту и огонь, а мои руки в это время ласкали ее плечи, спину, шею…

Я взял у Вельды из руки пистолет и положил его на стул. Захлопнув ногой дверь, я нащупал рукой выключатель и повернул его. Свет загорелся медленно и неохотно, как в кино, позволив увидеть, а не только угадать классическую красоту лица и зовущую упругость грудей.

Она была настороже, как всегда бывает с людьми, находящимися в постоянной опасности. Каждое движение было точно рассчитано, каждое слово чутко ловилось. Она еще не свыклась с мыслью, что все трудности позади и что она теперь свободна.

— Хэлло, крошка, — сказал я и увидел ее ответную улыбку. Все же мы не так уж много могли еще сказать друг другу… Пальцы Вельды ласкали мое лицо. Она вопросительно взглянула на меня:

— Майк, ты ранен? Я покачал головой:

— Нет… Не очень серьезно.

— Ты выглядишь каким–то другим. Не могу понять, в чем тут дело…

— Семь лет, Вельда, — сказал я. — Дорога шла все время под гору, пока я не узнал, что ты жива. Это оставляет следы, но не такие, чтобы их нельзя было стереть.

Глубокие карие глаза имели все то же голодное выражение, а сочная полнота губ все так же звала к себе.

— Майк, дорогой… Я не могла с тобой связаться, не могла сообщить о себе. Это было очень опасно.

— Понимаю, детка. Не надо объяснять. Она помотала головой, и ее волосы рассыпались по плечам.

— Но я хочу тебе объяснить…

— Потом…

— Нет, теперь. — Она зажала мне рот рукой. — Понадобилось семь лет, чтобы узнать тайну одного человека, а потом бежать из коммунистической Европы с информацией, которая сделает нас равными им, а может, и сильнее. Я знаю, что могла вернуться раньше… Но я должна была сделать выбор.

— Ты правильно поступила.

— У меня не было возможности послать тебе письмо.

— Знаю.

— Правда…

— Я все понимаю, детка.

Она меня не слушала. Ее голос звучал мягко, почти умоляюще, но и настойчиво.

— Возможно, это и не совсем верно, Майк. Возможно, я и могла найти какой–нибудь способ связаться с тобой, но мне не хотелось рисковать. — Немного помолчав, она прижалась щекой к моей щеке. — Я знаю, что ты должен был почувствовать при мысли, что послал меня на смерть. Я так часто думала об этом, что чуть не сошла с ума. Но я не могла ничего изменить.

— Забудь! — сказал я.

— А что было с тобой, Майк? Она отступила на шаг и испытующе взглянула на меня.

— Я чуть не спился, — ответил я.

— Ты?

— Я, детка.

Она смотрела на меня с недоверием.

— Но я просила разыскать тебя, потому что только ты мог…

— Когда прозвучало твое имя, я переменился. Ведь если ты воскресла, то ожил и я…

— О, Майк!

Я поднял ее на руки, еще раз поцеловал и отнес на большую кушетку, стоящую в оконной нише. Когда она прижалась ко мне, дрожь пробежала по ее телу. Она притянула меня к себе и поцеловала. В этом поцелуе было все — одиночество и сомнения прошедших дней, ее желания и тревоги.

— Я девственница, Майк.

— Я знаю.

— Я только и ждала тебя. Это было долгое ожидание Я улыбнулся, глядя на нее:

— А я был так глуп, что заставил тебя ждать.

— А теперь?

Я уже не улыбался. Она вся была моей, когда бы я ни захотел ее, большая, красивая женщина, которая любила меня и была готова, чтобы я овладел ею прямо сейчас, немедленно. Даже прикосновение вызвало мучительные эмоции, но я не хотел давать волю дремлющему огню.

Я сказал:

— Можешь ты набраться терпения и подождать еще немного?

— Майк?

В ее взгляде снова мелькнула боль, потом вопрос.

— Давай оформим все по закону, детка. Я столько раз в жизни поступал не правильно. Пусть хоть это будет сделано как полагается. — Прежде чем она успела ответить, я добавил:

— Не будем спорить, дорогая. Пройдем через всю эту волокиту с бумагами, оглашением, венчанием и тогда уж будем счастливы.

Вельда радостно и лукаво улыбнулась, на лице у нее появилось счастливое выражение.

— Это все не имеет значения, — сказала она. — Я хочу тебя сейчас. Сильнее, чем когда–либо.

— Сумасшедшая бабенка, — ответил я, понимая, что каждый из нас хочет победить.

Я погладил ее по шелковистому плечу, и Вельда задрожала всем телом, прижавшись ко мне с негромким стоном.

В этот момент чей–то голос у двери сказал:

— Приятная сценка. Ей–богу, приятная. Мои сорок пятый торчал у меня за поясом, но я не мог вытащить его: объятия Вельды мешали мне быстро повернуться. Человек у двери держал нас под прицелом пистолета со взведенным курком. У него было лицо убийцы, и я понимал, что в случае опасности он не задумываясь пустит свое оружие в ход.

— Продолжайте, — сказал он. — Мне нравятся хорошие шоу.

Я улыбнулся как можно простодушней и, медленно повернувшись, сел на край кушетки. В душе у меня кипела ярость, но я не показывал ее, пока не придумал выхода из этого положения.

— Я не знал, что найду здесь двоих, но мне следовало бы предвидеть, что такая роскошная женщина не может долго оставаться без мужчины. — Он указал дулом пистолета на меня. — Но почему тебе пришло в голову связаться с таким идиотом, детка?

Вельда резко сказала:

— Вы намекаете на то, что я связалась с ним, когда могла бы выбрать вас?

— Точно, детка. Я четыре дня наблюдал за тобой через окно, и вот наконец я здесь. Ну, так что?

Я собирался в этот момент вскочить и выбить пистолет у него из руки, но прикосновение колена Вельды удержало меня.

— Ну, так что? — повторила она вслед за мужчиной с пистолетом.

Усмехнувшись, мужчина посмотрел на меня полузакрытыми глазами.

— Что ж, сейчас мы позабавимся с тобой, детка. Но сначала я разделаюсь с этим кретином…

— Ну, это будет не так–то просто сделать, — теперь уже не сдержавшись, сказал я.

Дуло пистолета опустилось ниже, так что оказалось направленным мне прямо в лоб.

— Я не боюсь сложностей.

Его рука твердо сжимала пистолет, и выражение лица было решительным. Вельда сказала:

— Если этот пистолет заговорит, то лучше не мечтайте обо мне.

Этого оказалось достаточно. Мужчина с усмешкой кивнул:

— Согласен, детка. Ведь, собственно говоря, я пришел за другим.

— Зачем же? — спросила Вельда.

— Надеешься обвести меня вокруг пальца, детка?

Спрятав ярость за гримасой страха, я придвинул руку на несколько дюймов ближе к своему пистолету.

— Мне нужна та девушка, детка. Понятно? — сказал он. — Отдай ее, и останешься в живых.

— Возможно, — вставил я.

— Да, возможно, — сказал он, усмехнувшись. — Знаешь, по–моему, ты не такой уж кретин, каким прикидываешься. И ты что–то задумал!

— Почему бы и нет?

— Вот именно, почему бы и нет? Но предупреждаю, что тебе ничего не удастся. Сегодня для тебя просто неудачный день…

В моем распоряжении оставалось несколько секунд. По глазам незнакомца было ясно, что он решил покончить со мной. Он начал сгибать палец на курке, когда мы с Вельдой одновременно вскочили…

Нам ничего не удалось бы сделать. Ничего, если бы в тот момент не распахнулась дверь и не ударила его по локтю. Прогремел выстрел, но пуля попала в потолок. Он с яростным криком повернулся к двум парням в дверном проеме и, выстрелив, упал. Тот из парней, что был поменьше, успел выстрелить первым и поразил его в грудь двумя быстрыми выстрелами. Он запрокинулся назад, в глотке у него клокотала кровь.

Плащ мешал мне вытащить пистолет. Высокий парень заметил это и выстрелил в меня, но пуля пролетела мимо. Вглядевшись, я узнал одного известного гангстера. Это был его последний выстрел. Пуля из моего пистолета попала ему в лоб и отбросила к двери. Его спутник пытался застрелить меня, но я упал на пол, откатившись от Вельды. И тут в игру снова вступил смертельно раненный первый бандит. Из последних сил он поднял свой пистолет и выстрелил низкорослому в живот. Тот отпрянул с приглушенным криком к двери, отступил, пошатываясь, и скрылся в темноте. Я услышал, как он крикнул кому–то, что его ранили.

Я побежал к выходу, но было поздно, машина уже отъехала, а на улице воцарилась какая–то особая тишина. Когда я вернулся в комнату, тот, первый, уже умирал. Мне о многом хотелось расспросить его, но у меня не было такой возможности.

Он пробормотал, захлебываясь кровью:

— Ты свое получишь, кретин. Мне не хотелось оставлять его перед смертью в счастливом заблуждении.

— Нет, — сказал я. — Сегодня у меня все–таки день удачи.

Его лицо исказила гримаса ненависти, и это было последнее, на что он оказался способен.

«Из огня да в полымя, — подумал я. — Почему вокруг меня вечно эти трупы? Я вернулся, все вроде хорошо. Как в былые дни. Любовь и смерть идут рука об руку».

Присмотревшись к лицу мертвеца, я узнал его.

— Ты знаешь его? — спросила Вельда.

— Да. Его зовут Бэзил Левит. Одно время он был частным детективом, но как–то взялся за шантаж и потерял лицензию. Потом сидел за убийство второй степени.

— А другой?

— Высокого зовут Кид Хэнд. Он гангстер. Тоже сидел в тюрьме. Одно время работал на мелких букмекеров — угрожал тем, кто не хотел им платить.

На лице Вельды промелькнуло выражение, напоминающее взгляд загнанного зверя.

— Это гангстеры, Вельда, — сказал я, — а не наши постоянные противники. Им нужны были не политические тайны, а что–то другое. Кто та девушка, о которой говорил Левит?

— Майк…

Я указал на мертвеца на полу:

— Он пришел за девушкой. Он пришел сюда и готов был тебя убить. Итак, кто эта девушка?

Вельда все с тем же выражением муки и страха смотрела на меня.

— Это… это просто очень молоденькая девушка. Я нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Ну же, рассказывай. Ты понимаешь, что это серьезное дело. Столько людей погибло из–за того, что тебе известно, и это не конец! Неужели ты позволишь застрелить себя неизвестно из–за чего?

— Ладно, Майк. — Отчаяние на ее лице сменилось выражением глубокой заботы и тревоги. — Эта девушка сейчас находится в пустой комнате на верхнем этаже. — Она посмотрела вверх. — Прямо над нами.

— Ладно. Кто же она такая?

— Я… я сама не знаю, Майк. Она пришла к этому дому на другой день после того, как я попала сюда. Я услышала, как она плакала на улице, и привела ее к себе.

— Не слишком умный поступок.

— Майк, бывали моменты, когда мне хотелось, чтобы кто–нибудь сделал то же самое для меня.

— Прости.

— Она очень молода и находилась в опасности. Это все равно что взять к себе испуганного кролика. Мне хотелось просто дать ей время прийти в себя. Потом я, может быть, сумела бы ей помочь.

— И как обстоят дела?

— Она запугана. Она страшно боится чего–то. Ее нервы напряжены, и я — единственный человек, которому она хоть как–то доверяет.

— Ну хорошо. Все это нужно обдумать. А теперь проводи меня к ней, пока в этот дом не набились полицейские. В нашем распоряжении всего пять минут — какой–нибудь любопытный обыватель наверняка уже поднял тревогу…

С третьего этажа до меня донеслось ритмичное постукивание каблуков. Казалось, та девушка репетирует какой–то танцевальный номер, бывший в моде еще в то время, как Элинор Пауэлл считалась «королевой чечетки» Я не слышал музыки, только перестук каблуков. Очевидно, музыка звучала в ее воображении.

Вельда постучала в дверь, но танец продолжался Тогда Вельда повернула ручку и открыла дверь. Девушка посреди комнаты обернулась с испуганным криком, и ее взгляд заметался между мной и Вельдой, а потом от нас к окну и обратно, но тут Вельда сказала:

— Все в порядке, Сью. Это наш друг.

У нас не было времени на долгие уговоры, поэтому я сказал:

— Меня зовут Майк Хаммер, Сью. Я хочу–помочь вам. Вы мне верите?

Эти слова, как обычно, подействовали. Испуганное выражение исчезло с лица девушки. Она слабо улыбнулась и кивнула:

— Вы правда хотите?..

— Правда. — Я повернулся к Вельде:

— Нельзя ли ее увести куда–нибудь?

— Можно.

— Куда?

— Помнишь ресторан Конни Льюис на углу Сорок первой улицы и Девятой авеню?

— Да.

— Мы поселимся там. Три верхних этажа в распоряжении Конни.

— Так было семь лет назад.

— Она будет там, — сказала Вельда.

— Ладно, — сказал я. — Отправляйся с девушкой туда, а я объяснюсь с полицией по поводу перестрелки. Мне придется, вероятно, около часа провести в офисе у Пата. Страшно глупо с моей стороны бросать тебя одну среди улицы, но что же делать?

Вельда пожала мне руку и улыбнулась:

— Все будет в порядке, Майк.

Девушка подошла ко мне ближе, и я увидел очаровательное полудетское личико — самое лучшее воплощение Лолиты <Лолита — героиня одноименного романа В Набокова>, какое мне доводилось видеть. Она была хрупкая, белокурая, с большими карими глазами и прелестным ротиком. Ее шелковистые волосы были распущены по плечам. Только ее походка говорила о том, что она уже перешла возрастной барьер, отделяющий девочку от женщины, так что мужчине нужно было следить за собой, чтобы просто восхищение ее красотой не переросло в нечто более серьезное.

Я был стреляным воробьем, немало повидавшим на своем веку, поэтому я спросил:

— Сколько вам лет? Улыбнувшись, она ответила:

— Двадцать один год. Я посмотрел на Вельду:

— Она не лжет. Однако ты наверняка не поверила ей, когда она назвала свой возраст, правда? Вельда кивнула.

— Ладно, об этом мы поговорим позже. А сейчас бери ее и исчезай. — Я посмотрел на девушку и погладил ее по голове:

— Не знаю, что за неприятности у тебя, малышка. Со временем мы займемся ими. Пока же должен сказать тебе вот что…

— Да?

— Внизу лежат двое убитых. Они погибли из–за тебя. И что произошло, то произошло, но скажу тебе одно: если ты рассчитываешь самостоятельно выбраться из этой истории, то число покойников может увеличиться. С меня их уже достаточно. Я помогу тебе, если ты будешь слушаться нас. Однако если ты решишь действовать самостоятельно, то мы умываем руки. Понятно? Очень может быть, что ты немало болванов поводишь за нос, но я к их числу не отношусь. Поэтому между нами все должно быть ясно как стеклышко. Согласна?

— Согласна, мистер Хаммер, — не задумываясь ответила она.

— Называй меня Майком.

— Хорошо, Майк.

— Уходите, Вельда.

С улицы с двух сторон донесся вой сирены. К дому одновременно подъехали две машины, свет красных прожекторов упал на крыльцо, и через секунду в комнату нижнего этажа ворвались полицейские, держа наготове свои револьверы тридцать восьмого калибра.

Я встретил их, открыв дверь и врубив полный свет. Когда полицейские вошли в комнату, я вытянул руки перед собой, чтобы показать, что у меня ничего нет, а потом, не дожидаясь приглашения, встал к стене и позволил себя обыскать. Я указал на свой пистолет, лежавший на столе рядом с другим оружием, и стал наблюдать, как они исследуют мой бумажник, в котором лежало удостоверение агента ФБР. Полицейские отреагировали не сразу. С двумя трупами на полу им не хотелось рисковать, но и сделать они ничего не могли. В конце концов старший вернул мне бумажник.

— Я знаю вас с давних времен, Майк, — сказал старший.

— Времена не слишком изменились.

— Ну уж не думаю. — Он указал на трупы. — Насколько я понимаю, вы не собираетесь объяснять нам, что произошло?

— Совершенно верно.

— У вас здесь довольно солидные документы. С каких это пор?

— Позвоните капитану Чемберсу. Это в его компетенции.

— Вполне возможно. Но в отделе новый инспектор, и ему это не очень понравится.

— Не страдайте, приятель. И не волнуйтесь.

— Я не волнуюсь. Я только напоминаю, что вы и капитан Чемберс были друзьями.

— Мы больше не друзья.

— Это я тоже слышал… Насколько я понимаю, это серьезное дело?

— Да. Можно мне позвонить?

— Позвольте сделать это за вас.

— Хорошо.

Я дал номер телефона и назвал знакомую ему фамилию. Он вышел из дома и вызвал номер по полицейской рации. Когда он вернулся, на его лице было написано почтение, и со мной стали обращаться, словно я обладал дипломатической неприкосновенностью.

Спустя пять минут приехал Пат. Дождавшись, пока сделают снимки и заберут трупы, он сделал знак всем уйти. Это не касалось только маленького человека в сером, действиями которого никто не мог распоряжаться. Тщательно осмотрев мой пистолет, он сказал:

— Все тот же, не правда ли?

— Я пользуюсь только им.

— Сколько человек ты из него убил?

— Девять, — ответил я и добавил:

— Из этого оружия — Хороший счет.

— А я еще жив.

— Иногда я спрашиваю себя: хорошо ли это? Я рассмеялся:

— Ты терпеть меня не можешь, дружище, но все–таки ты рад, правда?

— Тому, что ты еще жив?

— Ага.

Он медленно повернулся, и его взгляд, казалось, искал ответа на этот вопрос.

— Не знаю, — наконец сказал он — Не могу сказать, кому из нас было труднее рвать старую дружбу Иногда мне кажется, что я прав, но при мысли о стоящей между нами женщине я теряю уверенность. Ты чертов ублюдок. Я вижу, что ты делаешь, и вижу, как тебе достается, и задаю себе вопрос, почему это происходит? И я боюсь ответить на этот вопрос. Я знаю ответ, но просто не решаюсь его высказать.

— Скажи сейчас — Когда–нибудь потом.

— Ладно.

— Итак, что же здесь произошло?

Он посмотрел на Арта Рикерби, сидящего в кресле.

Я ответил ему:

— Здесь была Вельда. Я пришел к ней. Вдруг ворвались эти два парня. Сначала первый — вот этот, а потом второй, который стукнул его дверью по локтю как раз в тот момент, когда он собирался выстрелить в меня.

— Хороший рассказ.

— Но именно так и было.

— Для бывшего пьяницы неплохо проделано. Пат опять взглянул на Рикерби.

— У некоторых людей бывает шестое чувство, — пояснил я.

— Может быть, мне уйти? — спросил Пат. — Раз этим делом занялось ФБР, я здесь больше не нужен.

Впервые с момента своего пребывания в этой комнате Рикерби открыл рот. Он говорил, как всегда, спокойно, и я знал, что могу на него положиться.

— Бывают случаи, капитан, — сказал он, — когда сложно объяснить все до конца. Это вы поставили мистера Хаммера в невыносимо трудное положение. Мы поручили ему задание, мы вызвали к жизни этого демона из прошлого. Мы вернули в настоящее человека, которому следовало давно быть мертвым. В настоящем просто нет места для таких людей. Сегодня торжествуют компромиссы, нерешительность, страх… А мы бросили обществу на колени раскаленное железо. Мы вернули этого человека из прошлого, а теперь мы должны постараться — вы, я и общество — поладить с ним — Премного благодарен, — сказал я.

— Хаммер всегда позволял себе слишком много свободы, — сказал Пат. — У вас есть связи, Рикерби. Я еще не раскусил это дело, но понимаю, что в нем все не так просто. Вам следовало бы прокомментировать для меня некоторые факты.

— Пат… — вмешался я.

— Нет, нет, Майк. Он должен мне кое–что рассказать. — Пат вымученно улыбнулся и продолжал:

— Я прошу вас рассказать поподробней. Перед нами лежат два трупа, и я не намерен закрывать на это глаза. Больше не намерен…

Арт кивнул и взглянул на часы.

— Это дело было связано с Вельдой, — сказал он. — Ей удалось получить очень важную для нашей страны информацию. Наемные убийцы из группы «Дракон» были посланы, чтобы устранить Вельду. Никто не мог бы справиться с этими людьми. Никто, кроме него. — Кивком он указал на меня. — Ну, и как видите, он выполнил задание. К вашему сведению, правительство было готово заплатить за это любую цену. Часть этой цены заключается в том, что Хаммер восстановлен в своих правах, ему возвращены удостоверение детектива и пистолет. С группой «Дракон» теперь покончено. Вельда в, безопасности. Цена еще не уплачена полностью, и Хаммер может ставить нам свои условия. Нам не остается ничего другого, как покрыть его. Ясно?

— Нет, но картина постепенно начинает вырисовываться, — сказал Пат. — Я слышал кое–что об этой истории, но не мог в нее поверить.

— Пат. — сказал я.

— Что?

— Давай забудем нашу вражду. Мы оба по–своему были правы, но Вельда решила за нас. Можешь попробовать отнять ее у меня, но у тебя нет ни одного шанса на успех — Да, пока ты жив… — сказал он.

— Разумеется, Пат.

— А закон средних чисел на моей стороне.

— Возможно.

Я не думал, что он пойдет на это, но он протянул мне руку, и я инстинктивно пожал ее.

— Ладно, старина. Начнем все сызнова. Ты расскажешь мне свою историю или сначала послушает он?

— Сначала он, приятель, — сказал я, кивком указывая на Арта. — Потом ты. Ведь здесь не местный профсоюз, и, кроме того, я теперь не мелкий частный детектив…

— Да, я уже слышал о твоем новом удостоверении. Это ты ловко состряпал.

— Ты же меня знаешь. Я с пустяками не вожусь.

— Ты прав. Всегда находятся люди, которые вылезают в герои.

— Ерунда! Если уж я связался с таким крупным делом, то должен был начать с наилучшими исходными данными.

— И они помогли?

— Еще как! Стоило мне взяться за это дело, как оно было кончено. Всем захотелось похоронить меня, но в конце концов все получилось наоборот. И теперь я могу идти к кассе за расчетом: удостоверение агента ФБР, возвращение пистолета, и никто не имеет права сказать мне ни единого слова, если я только не совершу какую–нибудь колоссальную глупость, а этого, мой друг, я никогда не сделаю.

— Да ну?

— Увидишь.

— С удовольствием, дружище — Он усмехнулся — Ты не возражаешь, если я теперь исчезну и оставлю тебя наедине с мистером ФБР?

— Нисколько. Но все–таки жди нас в своем офисе. Ее и меня — Как скоро?

— Через час.

— Буду ждать, герой…

После его ухода Арт Рикерби сказал:

— Она должна рассказать все прямо сейчас. Где она?

— Я же объяснил… через час… в офисе у Пата.

— Здесь были убитые.

— Не морочь мне голову, Арт.

— Кто они такие?

— Дьявол меня побери, если я знаю, но ты это узнаешь и очень хорошо можешь с этим справиться.

— Не учи меня, что делать.

— Да ну? Я повешу все это на тебя, Арт, если захочу. Не забывай об этом. Сделаешь, как я говорю. С твоей точки зрения тут есть кое–что еще — так оставь это в покое. И покойников тоже. Все убеждены, что они из группы «Дракон». Больше ее нету, конец, финиш. Они пришли за Вельдой, но я оказался на месте. Вот тебе и все, удовлетворись этим. Тебя это вообще не касается, но в настоящий момент ты можешь меня прикрыть. Так сделай это.

— Майк…

— Просто сделай и молчи.

— Майк…

— Я отдал тебе группу «Дракон», верно? — мягко спросил я.

— Да.

— Я был мертв. Ты меня эксгумировал. Вынудили заниматься вещами почти невозможными, дьявол их возьми, и, когда я не погиб, занимаясь ими, ты удивился Так удивляйся и теперь. Сделай то, о чем я сказал.

— Или?..

— Или Вельда не появится.

— Ты уверен?

— Абсолютно, дружище.

— Будет сделано.

— Спасибо.

— Не стоит.

На следующий день Вельда все им рассказала. Во всех подробностях. Секретная организация была провалена. В Москве погибло тридцать человек, из западной зоны Берлина исчезло пятеро, а в Южной Америке произошла целая серия несчастных случаев со смертельным исходом; по всему миру живое обратилось в мертвое в бесчисленных шифровальных списках и файлах; происходили встречи, а также конференции на высшем уровне, в зданиях Организации Объединенных Наций принимались новые философские концепции и решения в новом свете, и, поскольку Вельда больше не хранила тайн и ни для кого не представляла угрозы, она могла вздохнуть свободней.

Но было и нечто новое. Два трупа, а где–то в городе парень, раненный в живот, которому есть о чем рассказать. Не говоря уже о маленькой блондинке.

Вы просто не можете уложить к своим ногам парочку мертвяков, чтобы никто этою не заметил.

И они лежали у моих ног.

Глава 2

Выйдя из офиса окружного прокурора, я заметил за собой хвост Значит, полицию не удовлетворило заступничество Рикерби и ФБР и они решили немного пошпионить за мной. Я помотал шпика по городу, а потом вошел в ресторан «Голубая лента» через одну дверь и, пока он искал меня за столиками, вышел через другую. Прежде чем он успел заметить мое исчезновение, я опять оказался на Седьмой авеню, остановил такси и поехал на Сорок шестую улицу, где находился ресторан Конни Льюис.

Заведение Конни называлось «Ла Сабре», находилось в нижнем этаже и служило местом ужина для окрестных торговцев.

Фирменными блюдами там были бифштексы и шницели. Казалось, он выстроен вокруг огромной жаровни–гриля, которая дымила и шипела под навесом–вытяжкой. Конни была толстуха с добродушными морщинами у глаз, образовавшимися от постоянной улыбки. Мы давно не виделись, но она совсем не изменилась. Она меня сначала не узнала, но потом вспомнила и заулыбалась еще пуще. Ей во что бы то ни стало хотелось напоить и накормить меня, однако я отказался, и она проводила меня до двери наверх.

Я поднялся на второй этаж и постучал условным стуком. Вельда открыла. На этот раз она была без оружия, но я знал, что оно лежит наготове где–нибудь поблизости. Впустив меня, она заперла дверь. Я улыбнулся, обнял ее за плечи и быстро поцеловал.

— Привет, Вельда, — сказал я. — Где девушка?

— Я здесь, Майк.

Она вошла в комнату, заложив руки за спину. На ее лице больше не было испуганного выражения, но страх, от которого трудно избавиться сразу, прятался в глубине карих глаз.

Я взял Вельду за руку и подвел к столу; подозвал жестом и девушку. Она машинально подошла сразу же поближе к Вельде, очевидно чувствуя себя под ее защитой, но при этом не сводила с меня глаз.

— Ну, расскажи мне, в чем дело, — сказал я.

— Майку можешь все рассказать, — вставила Вельда.

— Я… я не уверена.

Я вынул бумажник и показал ей свое синее с золотом удостоверение агента ФБР. Тщательно изучив его, она приподняла брови и задумалась.

— Ладно, — наконец сказала она. — Меня зовут Сью Девон.

В ее тоне был вызов, который я не мог не заметить.

— Предполагается, что я должен тебя знать? Она удивленно переводила взгляд с меня на Вельду и обратно.

— У меня есть еще одна фамилия.

— Какая?

— Торренс… Это фамилия моего отчима. Он удочерил меня, но я не хочу носить его фамилию. Я ненавижу ее.

Я покачал головой:

— Очень жаль, детка, но я совершенно ничего не понимаю.

Вельда сжала мою руку.

— Сим Торренс, бывший окружной прокурор. В настоящее время выставил свою кандидатуру в губернаторы штата.

— «С Симом победим»?

— Верно.

— Теперь припоминаю. Я видел плакаты, но не знал, что он раньше был прокурором. Ну, рассказывай дальше.

Сью кивнула, крепко прикусила губу ровными белыми зубами и так стиснула руки, что суставы побелели.

— Я сбежала от него.

— Почему?

В ее взгляде опять появился страх.

— Я думаю… он убил мою мать. А теперь хочет убить и меня.

Переглянувшись с Вельдой, я сказал:

— Люди, баллотирующиеся в губернаторы, как правило, не занимаются убийствами.

— Но он убил мою мать!.. — повторила девушка.

— Ты ведь сказала, что думаешь так… Когда это произошло?

— Давно. Восемнадцать лет назад. Когда я была еще маленькая.

— Откуда ты знаешь, что он сделал это? Она не смотрела на меня.

— Знаю, и все.

— Послушай, — сказал я, — нельзя просто так, без серьезных оснований, обвинять человека в убийстве. Она пожала плечами и сплела вместе пальцы рук.

— У тебя есть какие–то основания так думать? — спросил я. — Какие?

Вельда обняла ее и прижала к себе. Сью благодарно посмотрела на нее, потом повернулась ко мне:

— Я помню, что мать говорила об этом перед смертью. Только я не помню точно ее слов. Я тоже страшно боялась.

У нее вырвалось рыдание. Когда она немного успокоилась, я спросил:

— А почему ты считаешь, что отчим собирается убить тебя?

— Я просто чувствую это… то, как он смотрит на меня, как дотрагивается.

— Ну, это не аргумент.

— Ладно. А как–то на меня чуть не наехала машина.

— Ты ее узнала?

— Нет. Однажды меня еще преследовал мужчина от театра до дома Хотел отрезать мне путь, но я хорошо знала окольные дороги и увернулась от него возле самого дома.

— Ты рассказала кому–нибудь об этом?

— Нет, — тихо ответила она.

— Хорошо, Сью, теперь послушай меня внимательно. Тебе самой известно, как ты красива. Пора тебе привыкнуть к преследованиям мужчин. Что же касается случая с машиной, то почти на каждого человека когда–нибудь наехали или чуть не наехали, так что не придавай этому особого значения. Теперь относительно твоего отчима: он смотрит на тебя как каждый отец на дочь. Ничего конкретного ты мне пока не сообщила.

— А как же тот человек, которого вы застрелили? И двое других?

— Точный удар, — сказал я, но этим невозможно было ограничиться — девушка ждала и была напугана. Я обратился к Вельде:

— Ты ей сказала, где находилась семь лет и что происходило?

— Она знает.

— А обо мне?

— Тоже.

— Тогда ответ может быть такой: эти люди — члены вражеской организации, которая должна была уничтожить Вельду, прежде чем она заговорит. Они охотились за Вельдой, а не за тобой. Теперь все позади. Никто не собирается ее убивать, поскольку она рассказала что следует, и убивать поздно. Что ты об этом думаешь?

— Я не собиралась возвращаться, — просто ответила она.

— Предположим, я повидаюсь с твоим отчимом. Предположим, открою правду насчет того, о чем говорила твоя мать. Это чему–нибудь поможет?

— Возможно, — прошептала она.

— О'кей, детка. Я сыграю роль Большого Папочки.

Вельда поглядела на меня с такой благодарностью, что я даже рассмеялся. Она отвела девушку в другой конец комнаты, потом взяла меня за руку и проводила до двери.

— Ты сделаешь все, что можешь?

— Приложу все старания.

— Майк… не меняй решения.

— Ни в коем случае, беби. Она открыла дверь.

— Ты веришь, что эти люди охотились на меня?

— Нет, — ответил я, немного помолчав. — Бэзил Левит сказал, что вы нужны ему обе, так что это не имеет отношения к последней операции. Тут замешана она.

— И как ты считаешь, в чем?

— Он, наверное, что–то выболтал, черт бы его взял. — Я вытер лицо и поморщился. — Я слишком долго отсутствовал. Не включаюсь.

— Это придет.

— Конечно, милая. — Я слегка коснулся ее лица. — Подождем?

— Я буду ждать.

— Уложи девушку в постель. Она улыбнулась и кивнула. Прошедших семи лет словно и не было.

Собрать информацию о Симе Торренсе не составляло большого труда. Начиная с тридцатых годов он всегда находился в гуще событий, и его имя постоянно появлялось на первых страницах газет. Даже газеты оппозиции уделяли ему немало места. На просмотр всего материала о Торренсе мне понадобилось два часа, и в результате я пришел к выводу, что, вероятнее всего, он будет избран губернатором. Некоторые его сторонники заглядывали еще дальше: им уже мерещился Белый дом в Вашингтоне.

Однако мне хотелось познакомиться не только со славословиями в его адрес. Если в словах девушки была хоть крупица правды, значит, о нем должно быть известно и кое–что другое.

Я позвонил Хаю Гарднеру и договорился о встрече с ним в ресторане «Голубая лента». Я просил его поделиться со мной всем, что он знает о Симе Торренсе.

Он только спросил: «Что это значит?» Но по его тону я понял, что он придет.

Он появился на встрече не один, а в сопровождении Пита Ладеро, человека, поставлявшего информацию известным политическим обозревателям. За ленчем Пит поделился со мной всем, что он знал о Торренсе. В основном это было то же самое, что я уже знал из газет.

Сим Торренс окончил с отличием юридическую школу в Нью–Йорке и сразу же поступил на государственную службу. Он получил небольшое наследство, которое позволило ему быть независимым, и благодаря настойчивости и честолюбию постепенно продвигался по служебной лестнице. Из палаты представителей он перешел в сенат и теперь был самым вероятным кандидатом на пост губернатора штата.

Я спросил:

— Есть ли какие–нибудь просчеты или минусы у этого человека?

— Ничего, — ответил Пит. — Найди хоть что–то, и я продам это оппозиции за миллион баксов.

— Разве они не пробовали?

— Остряк Пит сдвинул очки на лоб.

— В чем дело, Майк? Почему тебя заинтересовал Торренс?

— Просто из любопытства. Его имя недавно всплыло в одном деле.

— Собираешь досье для публикации?

— Нет. Ради чистого любопытства.

— Может быть, ты скажешь, наконец, в чем дело?

— Только спокойно, — сказал я. — Что известно о его браке?

Пит и Хай переглянулись, пожав плечами, потом Пит сказал:

— Его жена давно умерла, больше он не женился.

— Кем она была?

Пит думал несколько секунд.

— Ее звали Девон, Салли Девон. Если память мне не изменяет, она была танцовщицей, довольно красивой. Помнишь, одно время модно было жениться на танцовщицах? Но, Майк, она умерла вскоре после войны, и во время их брака не было никакого намека на скандал.

— А дочь? — спросил я. Пит покачал головой:

— Ничего компрометирующего. Я несколько раз встречал ее. После смерти жены Торренс ее удочерил. Она училась в хороших школах, а теперь живет с ним — Она сбежала от него.

— Ей двадцать один год, значит, это не бегство, — поправил меня Пит. — Вероятно, Торренс положил деньги на ее имя, так что в материальном отношении она независима и может уезжать когда угодно и куда угодно. — Он подумал немного. — Я не вижу здесь ничего необычного.

— Я тоже, — сказал я. — Просто по роду моей профессии мне приходится заниматься многими людьми, и никогда не мешает осведомиться, что собой представляет тот или иной человек Кивнув, Пит допил кофе и ушел Хай спросил меня — Доволен?

— Не совсем Я еще не кончил дело.

— Можешь хотя бы намекнуть?

— Конечно. Убитые гангстеры в ту ночь, когда я нашел Вельду.

Он нахмурился и стал жевать сигару.

— Они выследили тебя и попытались в последнюю минуту убить Вельду.

— Это версия для газет.

Он выжидательно смотрел на меня. Я сказал:

— Оба не имели никакого отношения к шпионажу. Они совсем из другой оперы.

— Черт возьми, Майк — Хью сунул тлеющую сигарету в пепельницу и вытащил из кармана блокнот и карандаш.

— Не для публикации, дружище. Тебе придется подождать. Но когда время придет, я расскажу тебе первому…

Он неохотно спрятал карандаш.

— Ладно, я подожду — Вельда приютила дочь Торренса. Чистейшая случайность, но так уж произошло И девушка сказала, что она прячется от отчима. Не знаю, лжет она или нет, но достоверно известно только одно, мы имеем два трупа и человека, скрывшегося с пулей в животе.

— Как ты можешь держать в тайне такое!

— Необходимость, дружище.

— Похоже, нам предстоит увидеть новый поединок святого Георгия со змеем. Надеюсь, у тебя крепкие доспехи — Можешь обо мне не беспокоиться — Я и не беспокоюсь Я завез Хая в редакцию «Трибюн» и отправился к Пату. Сержант за столом у входа сообщил мне, что у Пата новый кабинет, и объяснил, как туда пройти.

Пат сидел за письменным столом и ел. Как всегда, он был так занят, что не имел возможности выкроить для себя среди дня час на ленч. Однако меня он принял. В конце концов, я тоже был частью его работы.

Улыбнувшись, он спросил:

— Ну, как Вельда?

— Хорошо, но не для тебя. Взявшись за кофейник, он сказал:

— Как знать? Так в чем дело?

— Тебе удалось узнать что–нибудь о Левите и других парнях?

— О Левите ничего нового. Последнее время у него было довольно много денег. Причем неизвестного происхождения. Возможно, опять шантажировал кого–нибудь.

— А второй?

— Кид Хэнд? Но ты ведь его знал, не так ли?

— Не очень. Драчун и мелкий гангстер, кажется.

— Ну, значит, ты давно не имел с ним дела. Он сделал неплохую карьеру в подпольном мире. Мне шепнули, что он контролировал нелегальные букмекерские конторы на западном берегу Манхеттена.

— Прежние владения Тилсона?

— Да, но уже год, как тот убит.

— На кого же Хэнд работал теперь?

— Хотелось бы это знать. Существует некий таинственный босс по имени Дикерсон, но о нем никто ничего не знает.

— Кто–нибудь ведь должен унаследовать пост Хэнда? Может быть, тогда удастся понять, откуда ветер дует.

— Майк… ты явно не в курсе, как теперь делается рэкет. Теперь все построено на современный лад, так сказать, на электронной основе и, прежде всего, без шума. Сегодня это крупные бизнесмены, они только подсчитывают денежки. И организация так хорошо продумана, что они, без сомнения, нашли преемника Хэнду таким образом, что это не просочится наружу. Все будет улажено тихо и по–семейному. Кому–то будет приказано занять место Хэнда и все.

— Но ты ведь заметил, что в этом деле не все концы сходятся? Пат кивнул:

— Конечно. Почему это вдруг такая важная шишка, как Хэнд, среди ночи с пистолетом в руке врывается в чужой дом? Гангстеры его ранга обычно не занимаются черной работой — на это есть пешки. Итак, что все это значит?

— По–моему, он хотел кому–то оказать услугу. Кому–то позначительней его самого.

— Пожалуй, — задумчиво сказал Пат. — Последний вопрос: кто кого убил? Ты уложил Хэнда, Левит выстрелил дважды, а мы нашли только одну пулю в потолке.

— А другая сидит в животе у приятеля Хэнда. Можешь поискать его по больницам.

— А раньше ты не мог об этом сказать?

— Послушай, Пат, да ведь ты сам сразу догадался. Он лениво повернулся в своем кресле и нацедил кофе из термоса, потом сказал:

— Чего ради они явились, Майк?

— Пока не знаю. Надеюсь выяснить.

— Прекрасно. И при всем том я должен тебя прикрывать.

— Примерно так.

— Позволь мне дать тебе ниточку, Майк. У нас новый инспектор. Крепкий орешек и весьма неглуп. Гляди, как бы тебе не прищемить хвост между ним и окружным прокурором. Именно сейчас они очень стараются прихватить тебя и заставить работать на них, так что тебе лучше обзавестись поддержкой влиятельных друзей в той конторе, на которую ты вкалываешь. Я надел шляпу и встал.

— Теперь у тебя есть все, что мне удалось заполучить.

— Премного благодарен! — насмешливо отозвался Пат.

Сим Торренс жил в Вестчестере, его величественный особняк, обнесенный оградой, имел вид богатый и благополучный. Чугунные ворота были широко распахнуты, и я подъехал на своем взятом напрокат «форде» к подъезду.

Дом, кирпичное здание колониального типа, был окружен высокими, до самых карнизов, голубыми елями. Два черных «кадиллака» стояли возле одного крыла здания, я обошел их, позвонил и стал ждать.

Я ожидал увидеть горничную или дворецкого, но не потрясающую рыжеватую брюнетку с голубыми глазами, которые сияли на вас, как прожекторы. Ранний загар подчеркивал яркий цвет губ; она, улыбаясь, спросила:

«Да?» — и это было словно прикосновение к открытому проводу.

Улыбнувшись в ответ, я сказал:

— Моя фамилия Хаммер. Мне хотелось поговорить с мистером Торренсом.

— Вы заранее договорились о встрече?

— Нет, но я думаю, что он меня примет. Дело касается его дочери.

В ее глазах неожиданно мелькнул страх.

— С ней… все в порядке?

— Да Облегченно вздохнув, она протянула мне руку.

— Прошу вас, входите, мистер Хаммер. Я Джеральдина Кинг, секретарь мистера Торренса. Он будет, конечно, очень рад, что вы привезли сведения о Сью. С тех пор как она опять сбежала, он себе буквально места не находит и не может работать.

— Вы сказали «опять»?

— Она убегала уже несколько раз. Если бы она только знала, какое горе причиняют отцу ее капризы, она, может быть, в следующий раз была бы не так жестока. Прошу вас, проходите, мистер Хаммер. — Она провела меня в большой кабинет, где стоял запах дорогих сигар и старой кожи. — Чувствуйте себя как дома.

Она ушла, и через несколько секунд в кабинете появился Сим Торренс; Человек–Наиболее–Достойный–Успеха. В этот момент в нем, по–видимому, не осталось ничего от удачливого политика; это был просто отец, обеспокоенный исчезновением дочери.

Он протянул мне руку и сказал:

— Я очень благодарен вам за приход, мистер Хаммер. — Он пожал мне руку, указал на кресло, а потом сел сам. — Где Сью, мистер Хаммер? И как она?

— С ней все в порядке. В данный момент она находится вместе с одной моей знакомой.

— Где, мистер Хаммер?

— В этом городе.

Он передвинулся на краешек кресла и нахмурился:

— Она… намерена вернуться домой?

— Возможно.

Торренс строго взглянул на меня. Это выражение лица я тысячу раз видел в зале суда. Лицо прокурора, который неожиданно столкнулся с враждебно настроенным свидетелем и намерен добиться от него показаний самым жестким способом.

— Как получилось, что вы занялись этим, мистер Хаммер?

— Совершенно случайно. Моя секретарша приютила у себя вашу дочь, и я обещал разобраться в деле, прежде чем позволить Сью вернуться.

— Вот как? — Он посмотрел на свои руки. — А вы достаточно квалифицированны для такого рода расследования?

Удостоверение, вынутое из моего бумажника, кажется, успокоило его, и недружелюбное выражение исчезло.

— Тогда объясните мне, пожалуйста, мистер Хаммер, в чем дело? Я так беспокоюсь о Сью.

— Дело обстоит довольно просто: девушка панически вас боится.

В его глазах мелькнула боль. Он поднял руку, как бы желая прервать меня, потом кивнул и перевел взгляд на окно.

— Знаю… знаю. Она говорит, что я убил ее мать. Он, признаться, сбил меня с толку. Когда он снова повернулся и посмотрел на меня, я сказал:

— Да, она в этом уверена.

— Могу я вам все объяснить?

— Прошу вас.

Торренс откинулся на спинку кресла и провел рукой по лицу.

Его голос зазвучал монотонно, как будто ему уже не один раз приходилось рассказывать эту историю:

— Я женился на Салли Девон спустя полгода после смерти ее первого мужа. Сью тогда едва исполнился год. Я был знаком с Салли задолго до этого, и мы были… добрыми друзьями. Но мне было неизвестно, что за это время она успела стать алкоголичкой. После нашей свадьбы дело пошло еще хуже, несмотря на все виды лечения, которые мы испробовали. Салли жила в моем поместье в Катскилле под присмотром одной пожилой женщины, считавшейся у нас экономкой. Салли отказывалась переехать в город и отвергала любую помощь. Она постоянно напивалась до потери сознания. Сью она держала при себе, хотя в действительности о девочке заботилась старая миссис Ли. Как–то ночью Салли напилась до того, что вышла из дома, потеряла сознание и, пролежав на сырой земле некоторое время, простудилась. Миссис Ли нашла ее во дворе, принесла в дом, но она умерла прежде, чем успели приехать врач и я. Неизвестно, по какой причине, но Сью считает, что я был виновником смерти матери.

— Она говорила мне, что мать сказала ей что–то перед смертью.

— Знаю. Она не помнит, что именно, но постоянно бросает мне упреки в смерти матери. — Он помолчал и потер виски. — Сью всегда была трудным ребенком. Она переходила из одной школы в другую, я старался развивать ее способности, но все напрасно. Она хочет быть танцовщицей, как ее мать. — Он медленно перевел взгляд на меня. — Мне хотелось бы знать, что с ней происходит.

На этот раз я ответил прямо:

— Не знаю. Подумайте сами. Она говорит, что вы хотите ее убить.

Он вскочил, ошеломленный:

— Что?! Что она говорит?

— Что какая–то машина пыталась ее переехать, что кто–то преследовал ее и, наконец, ее хотели застрелить.

— Вы уверены в этом?

— Последнее я видел собственными глазами. Я был при этом. — Мне не хотелось рассказывать ему подробности.

— Но… но я впервые слышу об этом.

— В последней истории замешано еще кое–что другое, поэтому это пока тайна. Позже вы узнаете подробности. Пока же вы можете быть уверены, что это имело место.

Казалось, впервые Торренса покинула его профессиональная выдержка. Он махнул рукой, как совершенно отчаявшийся человек, и безнадежно покачал головой.

— У вас есть враги, мистер Торренс?

— Враги?

— Да, враги.

— Вряд ли… — Он подумал немного. — Возможно, политические противники. В другой партии…

— Они способны на убийство? — перебил я его.

— Ну конечно нет! У нас разные взгляды — вот и все.

— А как насчет женщин? — спросил я напрямую.

— Мистер Хаммер… после смерти Салли я не водил компанию с женщинами. Это всем известный факт. Я бросил многозначительный взгляд на дверь.

— Компаньонка у вас прелестная.

— Джеральдина Кинг направлена ко мне председателем законодательного собрания штата. Она прошла вместе со мной три политические кампании. Иногда она работает и с другими деятелями.

— Не надо обижаться, — сказал я. — Но как обстоит дело с другими возможностями? Обзавелись ли вы за время вашей политической карьеры особенно непримиримыми врагами?

— Повторяю, ни один из тех, кого я знаю, не хотел бы меня убить.

— Однако вы были окружным прокурором в свое время.

— Да, лет двадцать тому назад.

— А что вы об этом думаете?

Он нетерпеливо пожал плечами:

— Ну, я получал угрозы, некоторые прямо в зале суда от преступников. Двое даже пытались осуществить эти угрозы на деле, но им это не удалось.

— Как же это случилось?

— Им не удалось добраться до меня. Они находились под наблюдением полиции, были захвачены с поличным и отправлены в тюрьму за нарушение режима условного освобождения. Они оба умерли — один от туберкулеза, другой — от язвы желудка.

— Вы следили за ними?

— Нет, это дело полиции. Она и информировала меня Я никогда особенно о себе не беспокоился.

— Вот как?

— О себе нет. Прежде всего я думал о Сью и других близких мне людях. Но к счастью, у нас есть полиция, мистер Хаммер. Она не забывает, что прокурор часто становится мишенью для ненависти. Вы ведь помните, как было с Дьюи: банды гангстеров мечтали его убить, но понимали, что это опасно, потому что повлечет за собой ответные полицейские репрессии. Что же получилось, когда Голландец Шульц решил убить Дьюи? Гангстеры застрелили своего же дружка Шульца, только чтобы не произошло убийство Дьюи!. Я знаю, что у меня опасная профессия. Но она не изменила моей жизненной философии, просто я причисляю себя к разряду трусов.

— Вам часто приходится испытывать страх?

— Часто. А вам?

— Очень часто, приятель. — Я с улыбкой посмотрел на Торренса, и он улыбнулся в ответ По его взгляду я угадал, что он понял меня — Так вернемся к Сью.

— Я поговорю с ней.

— Вы уговорите ее вернуться домой?

— Это пусть она решает сама. Я сначала выслушаю, что она скажет. А что, если она не захочет вернуться? Торренс немного подумал:

— Это ее дело. Она ребенок… и в то же время уже не ребенок. Вы понимаете, что я имею в виду.

— Угу. Он кивнул:

— В финансовом отношении она хорошо обеспечена, и, откровенно говоря, я не знаю, что я еще могу для нее сделать. Тут я нуждаюсь в совете.

— Чьем?

— Возможно, в вашем, мистер Хаммер, — ответил он, сверкнув глазами в мою сторону.

— Возможно.

— Могу я прежде всего узнать ваш статус?

— Я наделен особыми полномочиями. В настоящее время эти полномочия позволяют мне поступать по собственному усмотрению. Разумеется, при соответствующих основаниях.

— Срок ваших полномочий ограничен?

— Вы очень сообразительны, приятель. — Он кивнул, и я сказал:

— Они прекратятся, если меня прикончат либо если я допущу ошибку.

— Вот как?

— Но времена ошибок уже позади.

— Тогда дайте мне совет. Я нуждаюсь в совете человека, больше не совершающего ошибок. В голосе у него уже не было сарказма.

— Я продержу ее у себя, пока она не захочет уйти, — сказал я.

Подумав еще секунд десять, он кивнул, встал и подошел к письменному столу. Открыв чековую книжку, он выписал чек и отдал его мне — зеленый кусочек бумаги, теперь, с его подписью, стоивший пять тысяч дол ларов. Он испытующе смотрел на меня, пока я складывал чек.

— Это довольно большая сумма, — сказал я.

— Мне хочется, чтобы Сью была в безопасности и чтобы у нее все было хорошо. Кроме того, мне хотелось бы, чтобы она вернулась домой. Все это я предоставляю сделать вам, мистер Хаммер. С чего вы начнете?

— С того, что попрошу вас вспомнить имена тех, кто вам угрожал и собирался отомстить.

— Я не думаю, что это имеет какое–то значение.

— Прошу вас, доверьте это решать мне. Возвратившееся прошлое часто грозит нам многими бедами. И несет с собой много грязи. Если вы не предоставляете мне свободы действий, то мне лучше вернуть вам чек. Тогда, по крайней мере, я смогу делать то, что мне заблагорассудится.

— Это дело имеет для вас какое–то особое значение, не правда ли, мистер Хаммер? Вы занялись им не про–сто от нечего делать или ради заработка? Можете мне ничего не говорить, но я знаю, что здесь замешано что–то еще.

Мы посмотрели друг на друга. Очень недолго, потому что мы оба были профессионалами и знали, что между нами не может быть особых тайн.

— Вы видите меня насквозь, Торренс.

— Да, Майк. Вы тоже, по–моему, всех видите насквозь. Усмехнувшись, я сунул чек в карман.

— Вы не совсем правы…

Глава 3

Ты всегда можешь начинать с покойника. Это полный конец и совершеннейшее начало. Смерть слишком определенна, чтобы казаться двусмысленной.

Однако и в смерти может таиться опасность. Прошло много времени, и за семь лет кто–то мог забыть, кто–то — потерять интерес, а кто–то — играть в прятки и найти себе имя в неведомой стране ночных людей.

Кид Хэнд был мертв. Кто–то мог сойти с ума. Кто–то еще — забеспокоиться. Теперь уже каждый знал, что произошло в наемной комнате, и кто–то мог выжидать. Наверное, есть и такие, кто помнил все семь лет, помнил и ждал, «что будет дальше. Некоторые хотели бы знать. Некоторые — отыскать.

Возможно, отыскать меня.

Неподалеку от Бродвея, на Сорок девятой улице, находится старый отель, зажатый между двумя бетонными коробками. Нижний этаж этого отеля занимает маленький бар с забавным названием, который посещают еще более забавные люди. Я увидел там много новых лиц, но были и старые знакомые. Я сразу заприметил Джерси Тоби, который при виде меня чуть не захлебнулся пивом. Подойдя к стойке, я заказал коктейль и стал ждать.

Бармен и бровью не повел. Он приготовил мне напиток, взял доллар и сказал:

— Привет, Майк.

— Привет, Чарли, — ответил я.

— Тебя что–то не видно было.

— Так уж вышло.

— Рад, что ты одолел скользкие дорожки.

— Ты слишком много слышишь.

— Барменам приходится и говорить.

— С кем?

— Да так, кое с кем.

— С кем же?

— С другими барменами, к примеру.

— А с кем–то еще?

— Больше ни с кем — Бизнес — это бизнес, — усмехнулся я.

— Так оно и есть, Майк.

— Точно, Чарли.

Он отошел к другому концу стойки и стал смешивать коктейли для двух проституток; потом, не закончив это дело, вдруг замер на какое–то время с озабоченным выражением лица.

Джерси Тоби закружился по бару. Купив в автомате сигареты, он уселся на табурет рядом со мной, словно случайный сосед.

После небольшого молчания он сказал:

— Послушай, Майк…

— Перестань потеть, приятель.

— Ты пришел сюда из–за меня или… из–за кого–то еще?

— Из–за кого–то еще.

— Черт возьми, Майк! Ведь мы давно знакомы. Неужели ты думаешь, что я не знаю, что произошло?

— А что произошло?

— Что? — закричал он. — А Левит и Кид Хэнд! Неужели ты думаешь, что в этом городе можно по–прежнему палить направо и налево? Нет, времена изменились. Ты долгое время был вне игры и лучше бы так и оставался. И прежде чем я скроюсь, выслушай еще одну вещь. Не думай, что тебе удастся загнать меня в угол. Я тебе ничего не скажу! Ни словечка! Оставь меня в покое! Я теперь деловой человек и никому не становлюсь поперек дороги. Я никого не трогаю, и меня никто не трогает. И так будет впредь.

— Чудесно.

— И такие мягкие приемчики со мной тоже не пройдут.

— Чем же ты теперь промышляешь, Тоби?

— Я сутенер.

— Так низко ты еще не опускался.

— Да? Что ж, может быть, но теперь у меня хватает денег и есть две девушки, с которыми можно поразвлечься. И я никого не трогаю — не то что другие мошенники. И у меня еще остается пара сотен, чтобы подмазать кого нужно. Понятно?

— Я не собираюсь отбивать у тебя хлеб.

— Чертовски разумно.

Он сидел и смотрел в свой стакан, довольный, что наконец высказал мне то, что скопилось у него на душе. Но тут я взял его руку и положил себе на бедро — туда, где прощупывался пистолет, — и спросил его:

— Припоминаешь?

Он вздрогнул и отнял руку.

— Да, ты только это и знаешь, — сказал он. — Ничего другого. Стоит тебе вынуть пушку, и тебя арестуют, а я буду по–прежнему жить да радоваться.

Тогда мне пришлось использовать последний аргумент. Я вынул бумажник, открыл его и положил так, чтобы было видно синее удостоверение. Тоби долго смотрел на него, потом широко открыл глаза и схватился за свой стакан.

— Туз, Тоби, козырной туз, — сказал я. — Теперь пойдем к тебе или ко мне?

— Я… У меня наверху комната.

— Какой номер?

— Триста тринадцать.

— Ладно. Увидимся через десять минут. Ты иди первым…

Комната Тоби выходила во двор. У нее был обычный безликий вид номера в отеле, и пахло в ней прокисшим пивом и заношенным бельем. Тоби открыл пиво, но я отказался. Пожав плечами, он уселся и сказал:

— Выкладывай, Майк.

— Кид Хэнд.

— Он мертв.

— Мне это известно. Я сам застрелил его. Черепушку снес так, что мозги размазались по стене. Не он первый и, наверное, не он последний.

— Майк, ты действительно ненормальный, — сказал Тоби, осторожно отставляя пиво.

— Тоби…

— Нет, ты действительно ненормальный. Наверно, у тебя жажда смерти, как мне уже не раз приходилось слышать.

— Тоби…

— Правда, Майк. Такие новости расходятся довольно быстро. Тебе не пришить кого–то в этом городе, чтобы об этом сразу не узнали. Ты был психом и раньше, еще издавна, но теперь окончательно спятил. Думаешь, я не знаю? К черту, все уже знают! Я даже не хочу находиться с тобой в одной комнате.

— У тебя просто нет другого выбора, Тоби.

— Я уверен, что поплачусь за это. И ты тоже. Черт побери, Майк…

— Кид Хэнд, — повторил я.

— Он работал на Тилсона. Все это знали.

— Дальше.

— Ты чокнутый! Что я могу знать о Киде Хэнде? Мы занимались совсем разным бизнесом. Я всего лишь мелкий сутенер. А он знаешь кто? Он большая шишка. Он правая рука мистера Дикерсона. Думаешь, я собираюсь…

— Кто такой этот Дикерсон?

— Дружище, кто может знать, кто такой мистер Дикерсон? Он новый босс. Он появился совсем недавно, и все остальные гангстеры встали перед ним навытяжку. Черт возьми, больше я ничего не могу тебе сообщить.

— Политикой он занимается?

— Нет, никогда! У него и без того есть все, что ему нужно. Ты знаешь, что происходит в этом городе, друг? Сюда со всех сторон съезжаются гангстеры. Причем все — большие шишки и готовятся к чему–то. Я прямо вижу, как этот поток течет мимо меня, но я не ловлю в нем рыбу. Слишком долго бандиты сидели тихо, но теперь раздухарились, как индейцы. Появился большой начальник, и все гангстеры как осатанели. Больше я ничего не могу сказать.

— Кид Хэнд?

— Настоящий псих. Отменный стрелок и знал, где его хлеб. Лез вверх, а потом решил вернуться на прежнюю ступеньку.

— Почему?

— Что почему?

— Почему он напал на меня? Не разберусь в этой каше.

— Может, знал, что это ты? Он знал?

— Мне говорили, будто он хотел просто оказать кому–то услугу.

Тоби встал и уставился в мутное окно.

— Почему бы и нет? Услуги — важная вещь. Оказывая их, ты кажешься сильным. Это доказывает, что ты не какой–нибудь простофиля. Это доказывает…

— Это доказывает, что тебя скоро могут пришить. Он медленно повернулся ко мне:

— Я влип, Майк?

— Не вижу, каким образом.

— Спрашивай напрямую.

— Кто такой Дикерсон?

— Никто не знает. Большой человек.

— Деньги?

— Я думаю.

— А кто будет преемником Кида Хэнда?

— Понятия не имею. Может быть, Дел Пеннер. Довольно крепкий орешек. Сидел десять лет, потом в Чикаго участвовал в бизнесе с игральными автоматами. Он уже наступал Киду на пятки.

— Тогда, может быть, Кид замахнулся на чью–то власть? Или и вправду хотел оказать кому–то услугу?

— Услуги никого не убивают.

— Но Киду это стоило жизни.

— Он же не знал, что напорется на тебя! Я долго смотрел на Тоби, потом лицо его застыло, и он отвел взгляд. Сделав большой глоток пива, он посмотрел на меня, потом сказал:

— Я слышал, что он хотел кому–то оказать личную услугу. Твое присутствие там оказалось полной неожиданностью. Ты не представляешь себе, какой неожиданностью. С тобой это не было связано. Тут что–то другое. Вот и все, что я знаю. И больше не хочу ничего знать. Я просто хочу зарабатывать деньги на своей спокойной профессии — и оставь меня в покое.

— Почему?

— Потому что ты теперь жжешься, как раскаленное железо. Это знают все. И все ждут, что произойдет.

— К этому я привык.

— На этот раз дело обстоит серьезней. — Он долго смотрел в стакан с пивом и наконец решился. — Ты слышал что–нибудь о Марве Каниа?

— Нет.

— Он приехал из Сент–Луиса. Наемный убийца. Лет примерно двадцати восьми. Первое убийство он совершил еще подростком. Потом некоторое время крутился в Канзас–Сити, затем переехал на Западное побережье, после чего опять вернулся в Сент–Луис. Известно, что он убрал Анджело и Винса Паго и был замешан в дело Карлайла в Лос–Анджелесе. Он такой же бешеный, как и ты.

— Ну и что же?

— Ты сейчас представляешь собой мишень. Каниа шляется по городу с куском свинца в животе, и всем известно, где он его заработал. Моли Бога, чтобы он умер. А если этого не произойдет, то умрешь ты.

Я встал и взял шляпу.

— Последнее время мне везет, — сказал я.

— Надеюсь, это надолго.

Когда я подошел к двери, Джерси добавил:

— Не хотелось бы мне быть здесь, когда это твое везение кончится. Ты наделаешь много шуму.

— Мне тоже так кажется.

— Так оно и будет, — заверил он.

Потом я вернулся к ней, красавице с длинными черными волосами, к ней, чье тело было гармоничным сочетанием изгибов и красок; она лежала, укрытая одной лишь простыней, под которой обозначились высокая грудь и мягкие впадины.

Она не услышала, как я вошел, пока я не окликнул:

— Вельда…

Глаза открылись — сначала медленно, а через секунду с поразительной внезапностью, как у испуганной лани; рука дернулась, и я понял, что в ней зажато Когда она узнала меня, пальцы расслабились, рука выскользнула из–под простыни и потянулась ко мне.

— Ты можешь так погибнуть, детка, — сказал я.

— Только не при тебе.

— Не всегда это был я.

— Но теперь это так, Майк.

Я взял ее за руку, потом одним движением откинул простыню и посмотрел на тело Вельды Сел на край постели и провел пальцами по шелковистой коже. Призыв существовал всегда, но впервые он вызвал отклик. Теперь я мог трогать Вельду, чувствовать ее и радоваться этому. Она жарко вздохнула и сказала:

— У тебя сумасшедшие глаза, Майк.

— Ты же их не видишь.

— Но я знаю. Они дикие, ирландские, карие с зеленым, и сумасшедшие.

— Понятно.

— Тогда сделай то, чего я хочу.

— Только не я, детка. Ты только женщина, а я делаю лишь то, чего хочу я.

— Так делай же.

— А ты готова?

— Я всегда была готова.

— Ничего подобного.

— Но сейчас да.

С другого конца комнаты, приглушенный занавесом алькова, донесся странный, какой–то призрачный звук, похожий на причитания духа смерти ирландцев Банши; звук этот то возвышался, то превращался в едва слышное бормотание.

— Она просыпается, — произнесла Вельда. Я набросил на нее простыню и подоткнул под плечи.

— Нет, она не просыпается.

— Мы могли бы куда–то пойти.

— Нет.

— Майк…

— Сначала мы должны избавиться от опасности. До тех пор это будет не правильно.

— С тобой всегда будет опасно.

— Но не так, как теперь.

— Неужели мы недостаточно испытали?

— С некоторыми людьми это всегда так. Ты теперь знаешь и понимаешь меня. Приходит быстро, длится немного, потом быстро кончается.

— Ты никогда не изменишься?

— Не думаю, котенок. Вещи происходят, но не меняются.

— Так нам суждено?

— Должно быть. В настоящее время нам предстоит кое–что сделать. Ты готова?

— Я всегда была готова. — Вельда улыбнулась. — Раньше ты не спрашивал.

— Я никогда не спрашиваю. Я беру.

— Так возьми.

— Когда буду готов. Не теперь. Вставай. Вельда выбралась из постели и оделась, не смущаясь тем, что я на нее смотрю. Потом она выдвинула ящик комода, достала кобуру и прикрепила ее к широкому поясу юбки. Плоский браунинг был практически не виден.

— Если бы в меня кто–то стрелял из этого, я бы успел ему руки оторвать, — сказал я.

— Но не в том случае, если бы стреляли в голову, — ответила Вельда.

Я позвонил Рикерби снизу. Он обещал прислать агента наблюдать за квартирой, пока нас нет. Сью спала. Мы с Вельдой сели в машину и отправились в сторону Западного шоссе.

— Куда мы едем? — спросила Вельда.

— В один ресторанчик — новое место сбора гангстеров.

— От кого ты это узнал?

— От Пата.

— Кого я должна там найти?

— Человека по имени Дел Пеннер. Если его там нет, то попробуй узнать, где его можно разыскать. Вероятно, он займет место Кида Хэнда. Главное, тебе нужно узнать: кто такой мистер Дикерсон?

Вельда вопросительно посмотрела на меня, и я рассказал ей о деталях дела. Краем глаза я наблюдал за тем, как она слушает. Что–то новое появилось в ней — чего не было семь лет назад. Тогда она работала секретарем, имела право носить при себе оружие. Была девушкой с особым прошлым, о котором я ничего не знал. Теперь она стала женщиной все с тем же непонятным прошлым и правом носить оружие, однако я чувствовал в этой женщине необычайную хитрость, возникшую за годы пребывания за железным занавесом во время участия в самой большой охоте, какую знала человеческая цивилизация.

— Через кого мы это выясним? — спросила Вельда.

— — Через Пата.

— Или твоего друга Рикерби?

— Он для нас запасной вариант. Это не его область.

— А что ты собираешься делать?

— Постараюсь разузнать что–нибудь о Бэзиле Левите. У Пата не так уж много сведений о нем. Полиция попытается выяснить что–нибудь еще, но у Левита ведь не было конторы, и он не вел записей. Все, что ему было нужно, он держал в голове, но с уверенностью можно сказать, что он работал на кого–то. Его навели на квартиру, где ты приютила Сью, и он четыре дня наблюдал за ней. Не знаю, что это даст, но это единственное, что нам известно.

— А Сью?

— Вряд ли она нам что–нибудь расскажет.

— Ты веришь, что отец пытался ее убить?

— Нет.

— Почему?

— Потому что это довольно нелогично. Она невротичка, и, пока ее предположения не доказаны, я не собираюсь ей верить.

— Двое убитых — это реальность, а не фантазия.

— Тут замешано многое, крошка. Предоставь это мне, хорошо?

Я высадил Вельду у ресторана, она улыбнулась мне на прощанье.

Обыскать квартиру Левита было просто, но мне это ничего не дало. Обычная комната, вот и все. Хозяйка сказала, что он снимал ее полгода, всегда вовремя вносил плату, не причинял никаких неприятностей, и больше она на эту тему говорить не собиралась. Соседи вообще ничего не знали о Левите и не хотели знать. Хозяин бара на углу никогда не видел его у себя. Однако в комнате Левита я заметил пепельницу, полную окурков, «а в корзине для мусора лежали две пустые пачки из–под сигарет. Человек, который так много курил, должен был где–то покупать сигареты.

Выяснилось, что Левит покупал сигареты и газеты в лавочке на ближайшем углу. Пожилая лавочница легко вспомнила Бэзила и готова была поговорить о нем.

— Да, я его знала, — сказала она. — Я всегда спрашивала себя, когда же, наконец, полиция займется им. Не то чтобы я хотела ему зла, просто меня интересовало, сколько времени им понадобится, чтобы добраться до него. Вы сами откуда?

— Из Аптауна.

— Знаете, что случилось?

— Пока нет.

— Чего же вы хотите от меня?

— Поговорить немного, мамаша.

— Ну, так задавайте вопросы.

— А может быть, вы сами все расскажете? — Я широко улыбнулся ей. — Или прикажете применить к вам третью степень допроса?

Старуха махнула рукой:

— Ну, это вы бросьте. Кто в наше время бьет старых женщин?

— Я… Я бью старых женщин.

— Да, вид у вас… Ну, спрашивайте.

— Итак… друзья у него были? Она покачала головой:

— Нет. Но он очень много разговаривал по телефону. Из горячих мальчиков… никогда не закрывал дверь. — Она кивнула в сторону телефонной будки.

— И вы прислушивались?

— Конечно. А почему бы и нет?! Я уже стара, чтобы любить, так хоть послушать любовные разговоры.

— И что?

Она открыла бутылку кока–колы и улыбнулась:

— К сожалению, он никогда не говорил о любви. Все дела да деньги — и, кажется, он постоянно кипел от злости.

— Дальше, мамаша.

— Всегда речь шла о больших деньгах. Последний раз он говорил о пяти тысячах. Может, он держал пари?

— Да, он держал пари на свою голову и проиграл его…

Она пожала плечами:

— В последний раз он разговаривал по телефону в полнейшей ярости. Долго спорил с кем–то и требовал больше денег. Не думаю, чтобы он их получил.

— Имена какие–нибудь назывались?

— Нет. И он никогда не звонил тому человеку домой. — Я ждал, и старуха хитро улыбнулась. — Он звонил всегда в одно и то же время и говорил так громко, как будто в том месте, где находится его собеседник, было очень шумно и ему нужно было перекричать этот шум. Тут не захочешь, но услышишь.

— Вам бы, мамаша, быть сыщиком.

— Я же не вчера родилась, кое–что соображаю. Вас еще что–нибудь интересует?

— Меня интересует все.

— Как–то раз он зашел сюда с пакетом. Пакет был» довольно тяжелый и завернут в коричневую бумагу. Это было ружье, только разобранное. Что вы на это скажете?

— Как вы догадались?

— Это было легко. Я обратила внимание на металлический стук, с которым он положил этот пакет. Кроме того, я узнала запах ружейной смазки. Мой старик был помешан на оружии, коллекционировал его. Так что у меня весь дом провонял этой дрянью.

Теперь я понял, чем мне нужно было заняться после смерти Бэзила Левита. Я поблагодарил хозяйку и повернулся к выходу. Она окликнула меня:

— Эй…

— Да?

— Скажите, вы действительно стали бы бить старую женщину?

Я усмехнулся.

— Только если бы она этого заслуживала, — сказал я и вышел.

Я стоял в комнате, где пряталась Вельда, и смотрел в окно на дом по другой стороне улицы. Потребовалось совсем немного времени, чтобы отыскать там окна, из которых просматривалась комната. Десять долларов в руку — и толстый старик дал мне ключ без единого вопроса.

На штативе у окна была закреплена спортивная винтовка с одним патроном в стволе. Оптический прицел был наведен точно на окно, перед которым я стоял всего несколько минут назад. Рядом с винтовкой лежали две пустые пачки из–под сигарет. В жестянке от томатного сока лежали окурки и обгорелые спички. Остатки доброй дюжины сандвичей были разбросаны на столе и по полу, Бэзил провел в этой комнате четыре дня. Вельду он мог бы застрелить в любой момент. Он видел ее, это он сам сказал. Однако он не стрелял, а выжидал чего–то.

Причина этого ожидания была ясна. Ему нужна была не Вельда, а Сью. Кто–то заплатил ему за то, чтобы он пристрелил ее, и он ждал, когда она появится в комнате. Но этого не произошло, потому что Вельда спрятала ее на верхнем этаже. Когда же я появился в доме, то ему пришлось вмешаться. Он не знал, что я охочусь за той же девушкой, но с другой целью: увести ее и спасти.

Итак, все дело крутилось вокруг маленькой Сью…

Глава 4

Я уже давно не виделся с Джо Адамсом и его женой Синди. Помимо того, что он вел все дела в собственном ночном клубе, выступал в мюзиклах на Бродвее и устраивал грандиозные пикники, Джо был президентом общества актеров. Но он ничуть не изменился. Так же, как и Синди.

Я попросил секретаршу не докладывать обо мне и вошел в кабинет. Джо сидел на краю стола и пытался втолковать жене что–то о норках.

— Привет, дружище! — сказал я Джо.

Он посмотрел через плечо, улыбнулся и соскочил с письменного стола. Протянув руки, он пошел мне навстречу.

— Майк! Наконец–то я тебя вижу! Где тебя носило все это время?

— Не на той улице… Привет, красотка! Синди одарила меня сияющей улыбкой.

— Я говорила Джо, что ты снова появишься. Мы читали в газетах сообщения о смерти и, увидев имена двух гангстеров, поняли, что ты опять начал действовать. Ты оставляешь за собой довольно широкий след, Майк.

— Я как раз иду по следу.

— Это мне уже сказал Хай. Почему ты тогда не пришел к нам за помощью?

— Вот я и пришел, друзья.

Джо, казалось, был озадачен. Потом он сказал:

— Слушай, хоть мы и не вытрезвитель, но…

— Мне нужна помощь иного рода.

— Какого же?

— Помнишь, Джо, ты просил меня привлечь тебя к участию в каком–нибудь деле?

Его глаза заблестели, но тут вмешалась Синди:

— Послушай, Майк, оставь моего старика в покое. Он принадлежит мне, и я хочу, чтобы и впредь так оставалось. Он всего лишь комик, и шоу с пистолетными выстрелами не для него.

— Успокойся, Синди, если Майк хочет…

— Я хочу попросить о небольшой услуге. На лице Джо отразилось разочарование. Я присел на край стола и попытался привести в порядок свои мысли.

— Лет двадцать назад была такая танцовщица Салли Девон. Это вам ничего не говорит?

Джо подумал и покачал головой:

— А должно говорить?

— Не знаю. Сомневаюсь, что она была из первых.

— Майк… — Синди встала и подошла к Джо. — Это не та Девон, что вышла замуж за Сима Торренса? Я кивнул.

— Откуда тебе это известно? — спросил Джо у жены.

— Такая уж я умная.

— Что ты еще знаешь о ней?

— Ничего. Недавно я разговаривала с одним другом Джо о политике, и он упомянул ее имя. Раньше он работал с ней.

— Значит, ты занимаешься еще и политикой, — проворчал Джо. — И с кем именно ты о ней разговаривала?

— С Бертом Ризом.

— Что ты думаешь, Джо? Попробуй выяснить для меня, а? Может, Берт сведет тебя с кем–то, кто знает о ней побольше?

— Хорошо. Но если дело касается политики, то, может быть, Синди…

— Нет, дело не имеет ничего общего с политикой. Меня интересует только ее карьера танцовщицы. Она выступала на эстраде лет двадцать — тридцать назад. Может быть, ее помнит кто–нибудь из «Варьете» или кто–нибудь из шоу–герлс. Салли Девон вышла замуж за Сима Торренса, когда тот был еще незначительной фигурой. Возможно, сочетание этих двух имен освежит чью–то память. Сделаете?

— Конечно, Майк, конечно. Актеры всегда поддерживают контакт друг с другом и не забывают никого. Я разузнаю.

— Сколько времени это займет?

— Завтра утром я буду все знать. Как с тобой связаться?

— Позвони в мой старый офис. Я опять занялся прежним делом. Кроме того, меня всегда можно найти в «Голубой ленте».

Джо подмигнул мне с таинственным видом. Некоторым людям доставляет удовольствие разыгрывать из себя полицейских или гангстеров. Я пожал Джо руку, кивнул Синди и ушел, предоставив им полную возможность возобновить спор о норках.

У входа в дом агент Арта Рикерби оглядел меня с головы до ног. Я поднялся наверх. Уже с лестницы я услышал голос Сью, но он доносился не из ее комнаты, а с верхнего этажа. Я поднялся выше и остановился, сжимая в руке пистолет и спрашивая себя, что это значит.

Сью пела, как птичка, запертая в неволе. В ее голосе были отчаяние, ненависть, страх — но ни следа надежды.

Я стал медленно открывать дверь. Голос девушки звучал с той гулкостью, какая бывает в пустом помещении. Она стояла в углу комнаты, опершись руками о стенку, и напевала странную печальную мелодию. Золотой отсвет падал от свисавшей с потолка лампочки на ее шелковистые волосы.

— Сью, — сказал я, и она повернулась, продолжая петь. Ей понадобилось по крайней мере полминуты, чтобы понять, что я здесь. — Что ты здесь делаешь?

— Здесь пусто, — сказала она, как будто это что–то объясняло.

— Что ты хочешь этим сказать? Она спрятала руки за спину.

— Мебель смотрит на тебя. Она похожа на людей, а мне хочется быть одной…

— Почему, Сью?

— Люди могут обидеть.

— Разве тебя кто–нибудь обидел?

— Вы сами знаете.

— Я знаю, что пока тебе никто не причинил вреда.

— Пока. Но они убили мою мать.

— А вот это еще неизвестно.

— Нет, мне известно. Мою мать убила змея.

— Кто?

— Змея.

— Твоя мать умерла естественной смертью. Она… она была больна.

Сью нетерпеливо покачала головой:

— Я все вспомнила. Она боялась змей. Так она мне сказала. Она сказала, что ее убила змея.

— Ты тогда была слишком мала, чтобы это запомнить.

— Нет.

Я протянул ей руку, и они сжала ее.

— Пойдем вниз, моя хорошая, я хочу с тобой поговорить.

— Хорошо… А можно мне подниматься сюда, когда я захочу?

— Конечно. Но не выходи из дома. Она посмотрела на меня своими огромными карими глазами, и в них опять появился страх.

— Вы узнали, что кто–то охотится за мной, правда?

— Да. Но я еще не знаю почему. Мне хотелось бы, чтобы ты приняла мой совет.

— Да, Майк?..

Мы вернулись в комнату, и я подождал, пока девушка выпьет кофе. Потом решил бросить бомбу.

— Сью…

Она посмотрела на меня и в моем взгляде прочла, что я собираюсь ей сказать.

— Как ты смотришь на то, чтобы вернуться домой?

— Я не поеду, — сказала она.

— Ты ведь хочешь знать, что в действительности произошло с твоей матерью? — Она кивнула. — Ты поможешь в этом, если будешь делать то, что я скажу.

— Каким образом я могу помочь?

— Ты навостришь уши, детка. Я старый солдат и разбираюсь в этих делах, тебе меня не одурачить. Ты можешь делать что хочешь. Возвращайся. За тобой кто–то охотится. Живя в надежном месте, ты развяжешь мне руки, и я смогу спокойно заняться твоим делом.

Она грустно улыбнулась и посмотрела на свои руки.

— Отчим хочет моей смерти.

— Ладно, допустим. Хотя я с тобой и не согласен. Но в таком случае он не сможет ничего сделать, пока ты живешь в его доме. Там за ним наблюдает слишком много народу.

— И вы тоже будете наблюдать, Майк? Я рассмеялся:

— Конечно. Я глаз с тебя не спущу.

— Только не обманывайте меня, Майк.

— Хорошо. Теперь слушай меня, Сью.. Твой отчим дал мне пять тысяч долларов, чтобы я занялся твоим делом. Поэтому и речи не может быть о том, что он замешан в этом деле и просто пытается навести меня на ложный след: по–моему, он знает, с кем имеет дело. Я не новичок, я уничтожил столько гангстеров, что меня так просто не проведешь.

— Вы действительно в этом убеждены, Майк?

— Детка, пока все не кончено и не подведена черта под делом, я ни в чем не убежден. Но судя по теперешнему положению вещей, со стороны отчима тебе опасность не грозит. Итак, ты вернешься домой?

— Если вы хотите.

— Хочу.

— Вы будете меня навещать?

Большие карие глаза были, пожалуй, чересчур большими.

— Конечно. Но что может быть общего у такого парня, как я, с такой девушкой, как ты? Она улыбнулась:

— По–моему, очень много…

Сима Торренса не было дома, но Джеральдина Кинг сразу же выслала машину за Сью. Я дождался ее отъезда и затем отправился в свое бюро. Лифт поднял меня на восьмой этаж. Я вышел из кабины и чуть не налетел на человека, стоявшего спиной ко мне, привалившись к стене. Если бы мне в голову не пришла мысль, что поза его необычна и что это, возможно, потому, что он себя плохо чувствует, — то через секунду я уже лежал бы мертвым лицом вниз на Мраморном полу.

На сотую долю секунды я увидел его лицо, искаженное болью и ненавистью. Я бросился на пол возле стены и потянулся за своим пистолетом, но мой противник успел дважды выстрелить, и обе пули ударились в пол рядом с моей головой.

Наконец я вытащил пистолет, но было уже поздно. Он вскочил в лифт и закрыл дверь. Гнаться за ним не было смысла. Лифт был довольно быстрым, а лестница находилась в противоположном конце коридора. Я встал, отряхнул пыль с костюма и посмотрел на человека, высунувшего голову из соседней двери.

— В чем дело? — спросил он.

— Понятия не имею. Похоже, в лифте что–то грохнуло.

v–Я — В этом лифте всегда что–то не в порядке, — проворчал он и скрылся за дверью.

Обе пули отскочили от пола и застряли в стене. Они сильно сплющились, но все–таки по ним можно было опознать оружие. Я выковырнул их из штукатурки, сунул в карман и вошел в бюро. Я позвонил Пату и рассказал о том, что произошло. Он коротко рассмеялся:

— Тебе по–прежнему везет, Майк. Как долго это будет продолжаться?

— Кто знает…

— Ты узнал его?

— Это тот парень, которого ранил Бэзил Левит. Кажется, его зовут Марв Каниа.

— Майк…

— Мне известна его биография. У вас есть что–нибудь против него?

— Рассказывать пришлось бы не меньше месяца. Он в розыске. Ты уверен, что это был он?

— Вполне.

— Кажется, он довольно зол на тебя.

— Пат, у него пуля в животе. Он терпит невыносимую боль, и если он вообще еще жив, то только потому, что хочет меня убить. Если мы его поймаем, тогда нам, возможно, удастся узнать, что скрывается за этим делом. Если он понимает, что умрет, тогда он сделает все, чтобы в ближайшее время покончить со мной. Но ведь ты понимаешь, что, раненый, он не может так просто разгуливать по городу.

— Но именно этим он и занимается.

— Значит, он упадет. Любого, кто захочет ему помочь, он постарается прикончить. Но он не может постоянно следить за мной, я слишком много двигаюсь.

— Значит, он будет тебя где–то поджидать, Майк.

— Когда… и где?

— Ты не понимаешь важной вещи. Если ему известно, что скрывается за этим делом, тогда он сообразит, что рано или поздно ты появишься в определенном месте. Ему нужно будет только дождаться тебя там.

— А в этот промежуток времени?

— Об этом уж я позабочусь. Если он оставит за собой след, то мы найдем его. Существует не так уж много мест, где он может спрятаться.

— Ладно.

— И еще…

— Да, Пат?

— Не трогай его, если найдешь, понял? У меня уже и без того довольно неприятностей. Новый окружной прокурор пытается лишить тебя лицензии.

— Это ему удастся?

— Возможно.

— Ну что ж, тогда передай ему, что я работаю вместе с вами. Кстати… если ты покопаешься в комнате, находящейся напротив окон Вельды, то найдешь там винтовку с оптическим прицелом, принадлежавшую Бэзилу Левиту. Возможно, тебе удастся установить, где он ее приобрел.

— И ты говоришь мне об этом только теперь? — спокойно сказал он.

— Я сам ее только что нашел.

— Что все это значит?

Я не стал рассказывать ему о своих предположениях.

— Не знаю. Подумай сам.

— Ладно. А теперь пришли мне пули побыстрее.

— Я пришлю их с посыльным.

Я позвонил в агентство «Стрела». От них пришел посыльный, забрал конверт, в который я положил два кусочка свинца, и ушел. Я растянулся на кушетке…

Возможно, я проспал часа три Это был глубокий сон без сновидений, и, когда зазвонил телефон, я услышал, наверное, только четвертый или пятый звонок. Я сказал «алло» и услышал в трубке голос Вельды:

— Майк…

— Да, детка. В чем дело?

— Можем мы встретиться, чтобы немного поболтать? Я крепко сжал пальцами трубку. «Поболтать» — это было наше кодовое слово. Оно означало — «опасность, будь настороже».

Я понизил голос на случай, если нас кто–нибудь подслушивает, и небрежно сказал:

— Конечно, крошка. Где ты будешь?

— В небольшом ресторанчике на Восьмой авеню, неподалеку от Мэдисон–Гарден. Бар Лью Грина.

— Знаю. Сейчас приеду.

— Только, Майк… приезжай один.

По дороге к лифту я зашел в бюро Ната Дратмана и уговорил его дать мне автоматический пистолет тридцать второго калибра, который я сунул сзади за пояс брюк. Затем я взял такси и поехал к бару. Воздух был насыщен влагой, и на мокрых тротуарах отражался свет фонарей. Был один из тех вечеров, которые не сулят ничего хорошего.

В баре пара крепких парней полупьяными голосами обменивалась какими–то историями, вопил телевизор. Узкий сводчатый коридор вел в заднюю комнату, погруженную в полутьму. Проходя мимо, я услышал тонкий голос:

— Тихо, мистер.

У стены стоял человек, держа руку в кармане пиджака. Мне не стоило бы большого труда справиться с ним — безразлично, вооружен он был или нет, — но я повиновался ему. Он провел меня к боковой двери, где ждал еще один тип, нагло усмехнувшийся при виде меня.

— Он всегда носит с собой большую пушку. Ты уже обыскал его?

— Обыщи сам, — сказал худой. Второй знал, где надо искать. Он вытащил мой сорок пятый из кобуры и сказал:

— Красивая штучка…

Усмехнувшись еще раз, он сунул пистолет в карман и указал на дверь:

— Пошли. У входа нас ждет машина. Вы у нас важная персона.

Они привезли меня в Лонг–Айленд–Сити. Дом находился в районе, где все здания предназначались на слом, чтобы расчистить место для фабрики. Машина остановилась перед заброшенным магазином, и, когда старший из двух кивнул, я вылез из машины и последовал за ним в проход между зданиями. Тощий шел за нами в некотором отдалении.

Трое сидели за столом, в кресле на дальнем конце — Вельда. Комната была освещена ярким резким светом переносной лампы. Этот свет четко обрисовывал контуры людей и придавал их лицам нереальный вид.

Я посмотрел на Вельду:

— Ты в порядке, дорогая?

Она кивнула, но рот ее был крепко сжат.

Здоровенный парень сказал:

— Значит, вы и есть Майк Хаммер? Я свирепо ответил:

— А вы — Дел Пеннер. Его лицо стало жестким.

— Вы его обыскали?

Оба парня у двери кивнули, и один вытащил из кармана мой пистолет.

Дел сказал:

— Вы рассчитывали слишком быстро справиться с нами, Хаммер. Но мы не дураки…

— Откуда же я знал?

— При вашей профессии всегда нужно быть готовым к неожиданностям.

— Учту. Так в чем дело, Пеннер?

— Вы послали эту девушку разведать обо мне. Зачем?

— Затем, что кое–кто наступил мне на ногу. Парень по имени Кид Хэнд. Насколько я слышал, вы должны унаследовать его место. А я не люблю, когда меня трогают. Ясно?

— С вами может произойти еще нечто худшее, чем просто нападение, Хаммер. Но мы слышали, что вы теперь большая шишка, так что если вас убрать, то поднимется слишком много шума. Не то чтобы мы его боялись, но просто кому охота вешать себе на шею следствие? Однако вам придется кое–что выложить нам. Ну, начинайте.

— Ясно. Вы, стало быть, поднялись наверх. Пеннер подчеркнуто незаинтересованно пожал плечами:

— Кто–то всегда бывает наверху. Дальше.

— Кто такой Дикерсон?

Они все молча переглянулись, потом Дел Пеннер решил мне ответить. Подумав немного, он сказал:

— Раз вам известно имя, остальное мы вам можем сказать. Никому не известно, кто такой Дикерсон.

— Кому–то все–таки известно.

— Возможно. Но не мне и не вам. Что еще?

— Значит, вы действуете на собственный страх и риск?

— Не беспокойтесь за меня. Когда девушка появилась в баре и стала расспрашивать обо мне, я просто заинтересовался, почему она это делает. Я спросил ее, и она мне ответила, что это поручение ей дали вы. Теперь послушайте меня, Хаммер. Мне известны обстоятельства, при которых были убиты Кид Хэнд и ранен в живот Марв Каниа. Пока что я не получал относительно вас никаких распоряжений, но, как я уже сказал, если за мной начинают шпионить, то меня интересует, почему это происходит.

— Допустим, Пеннер. Я такой же обидчивый, как и вы. Пусть каждый, кто захочет обменяться со мной выстрелами, учтет это. А похоже, у вас есть такое намерение, и я не единственный, кто так думает. Только запомните, что в этом городе не так–то просто совершить убийство и потом скрыться безнаказанно. Раз уж вы унаследовали пост Кида Хэнда, вы обязаны знать это.

Пеннер принужденно улыбнулся:

— Картина ясна, Хаммер. Но я как раз и пытаюсь воспрепятствовать крупной пальбе.

— Значит, приглашение сюда я должен расценивать как предупреждение?

— Что–то в этом роде.

— Или, может быть, вы хотите заранее оказать кому–то услугу?

— То есть?

— Ну, точно так же, как Кид Хэнд, желая оказать кому–то личную услугу, спустился со своего высокого пьедестала и решил снова побаловаться с пистолетом.

Атмосфера накалялась. Однако Дел Пеннер смотрел на меня так, будто до него не дошли мои слова.

— Итак, это предупреждение, Хаммер. И оставьте меня в покое… Я думаю, что вы стоите полторы тысячи долларов. Две ваши смерти обойдутся мне в полторы тысячи. Я заплачу их — и больше у меня никто не будет стоять на дороге. Понятно?

Опершись о стол, я придвинулся к его лицу и спросил:

— А сколько стоите вы, Дел?

Он не моргая смотрел на меня жесткими светлыми глазами. Я сказал:

— Пошли, Вельда. Джентльмены доставят нас домой… В машине мы сидели впереди, рядом со старшим гангстером, а тощий тип уселся сзади. Всю дорогу до Манхэттена он поигрывал моим пистолетом. Затормозив у моего бюро, старший сказал:

— Выметайтесь!

— А мой пистолет?

— Он слишком хорош для такого слабака, как ты, — сказал он. — Я оставлю его себе на память.

Я молниеносно выхватил из–за пояса пистолет тридцать второго калибра и приставил к его шее, а Вельда повернулась и направила браунинг на тощего типа. От неожиданности тот поперхнулся, потом отдал мой пистолет, облизав пересохшие губы, и попытался что–то выдавить из себя.

.Старший гангстер сказал:

— Послушай, приятель…

— Я никому ничего не спускаю, парень. Передай это своим.

Он закатил глаза. По–видимому, он меня понял. Мы вышли из машины, и она, взвизгнув шинами, укатила. Я посмотрел на Вельду и улыбнулся:

— Как ты догадалась, что я собираюсь сделать?

— В последнее время мне слишком часто приходится читать чужие мысли. Я поняла, что произойдет.

— Не знаю, что мне сделать: поцеловать тебя или отшлепать?

Она лукаво улыбнулась:

— Ты всегда можешь меня поцеловать.

— Ты только не проси меня.

— Почему бы и нет? Иначе, мне кажется, я от тебя ничего не добьюсь…

Мы отправились поужинать в ресторан Тедди, находящийся в деловой части города. За одним из столиков сидели супруги Адаме и Хай Гарднер. Они пригласили нас к себе.

Заказав нам по бифштексу, Хай осведомился:

— Вы пришли поужинать или что–то разузнать?

— И то и другое.

— Джо неплохо поохотился для тебя. Он обратился ко мне, а я еще кое к кому, и постепенно картина жизни интересующей тебя особы начала проясняться. Когда ты разрешишь опубликовать эту историю?

— Когда срок подойдет.

— Ну ладно. Итак, что же произошло с этой Салли Девон?

— Рассказывай, Джо, — сказал я. Он с трудом дождался возможности высыпать на нас только что полученный ворох новостей.

— Ну, Майк, и задал же ты мне задачку! Здесь уже почти никто не помнит эту женщину. Все старые истории давно позабыты. И ты знаешь, кто откопал информацию для тебя?

— Конечно, Синди!

— Как ты догадался?

— А кто же еще?

— Итак, слушай. Нам удалось найти нескольких танцовщиц, работавших вместе с Салли, и мы нажали на этих старых дам. Оказывается, Салли была в шоу–бизнесе, но недолго, а кроме того, это был просто фасад для других ее дел. Бывшим подругам не хотелось выдавать Салли, идти против старой дружбы… Но кое–что мы смогли узнать. Салли Девон была не чем иным, как шикарной шлюхой. Одно время она водилась с разными денежными тузами, а когда ее время прошло, она связалась с парой крупных гангстеров. Вельда озадаченно посмотрела на меня:

— Но если она спуталась с гангстерами, то как же ей потом удалось подцепить Сима Торренса, который производил впечатление совершенно порядочного человека? Здесь что–то не вяжется.

— Отлично вяжется, — сказал Хью. — Он помогал ей, еще в бытность свою помощником окружного прокурора. Знаешь, как это бывает: она все еще была красавица и при этом неглупа. Итак, они стали друзьями, а позже он женился на ней. Я могу назвать вам кучу политиков, женатых на бывших танцовщицах. Это случается чаще, чем ты думаешь. — Он положил вилку на тарелку и отпил из стакана. — Так в чем суть дела, которым ты занимаешься? — спросил он. — Шантаж?

— Не знаю, — ответил я.

— Что же ты тогда знаешь? Подумав, я спросил.

— Торренс сейчас довольно влиятельная личность, не правда ли?

— Настолько влиятельная, насколько можно быть, не будучи губернатором.

— Ясно. Он сказал мне, что в различное время ему угрожали парни, которых он упрятал за решетку.

— Они все это делают.

— Но другие не попадают в такую кашу.

— Ну, и дальше?

— Хай, мне нужно проглядеть отчеты о всех больших процессах Торренса и о людях, которые ему угрожали. Наверняка у тебя в архиве есть все это.

Пожав плечами, он рассмеялся:

— Насколько я понимаю, все это нужно тебе сегодня же.

— Почему бы нет?

— Итак, отложим ужин и поедем ко мне в контору. Вставайте…

Досье, заведенное Хаем на Сима Торренса, было довольно обширным и состояло из множества газетных вырезок. Мы разделили их между собой и уселись читать за письменный стол. Вскоре все вырезки были разобраны. Джо нашел четыре угрозы в адрес Сима Торренса. Синди — шесть. Мы с Вельдой — три. И Хай еще одну. Он засунул вырезки в копировальный аппарат, дал мне копии, а сами вырезки опять разложил по местам.

— Можно нам теперь разойтись по домам? — спросил он.

Джо был еще не прочь продолжить, но Синди слегка ткнула его под ребро.

— Ну что ж, по домам так по домам, — сказал я. Внизу все распрощались, и мы с Вельдой пошли вместе. В одном отеле на Сороковой улице я снял два номера — для себя и для Вельды. Поцеловав ее на прощанье, я отправился к себе. Вельде это не понравилось, но у меня была еще работа.

Приняв душ, я уселся на кровати и стал просматривать копии газетных вырезок. Одну за другой я сбрасывал их на пол, пока у меня не осталось четыре. Все остальные люди, когда–то угрожавшие Симу Торренсу, были или мертвы, или сидели в тюрьме. На свободе оставались четверо: трое из них были освобождены условно и находились под наблюдением полиции, и один полностью отсидел тридцать лет, хотя был осужден пожизненно. Его освободили за хорошее поведение, как это иногда бывает.

Ему было сорок два года, когда он вошел в камеру, и семьдесят два, когда он вышел из нее. Его звали Сонни Мотли, и на снимке он был изображен в своей небольшой обувной мастерской на Амстердам–авеню. Я отложил эту вырезку и просмотрел остальные.

У Шермана Баффа было две судимости. Сим Торренс имел полное право упрятать его за решетку. Бафф при всех угрожал в зале отомстить всем присяжным и судье, а в особенности Симу Торренсу.

Затем был еще Арнольд Гудвин, сексуальный маньяк. Насильник. Он считал Торренса ответственным за тяжелый приговор. Адреса Гудвина не было, но раз он освобожден условно, его будет нетрудно найти через полицию.

Николае Бекхауз, бандит с целым рядом приводов, оказал сопротивление при аресте и заколол полицейского. Адреса тоже не было, но его также можно было узнать в полиции.

Я сложил три вырезки и сунул их в карман брюк, потом лег на кровать. И тут раздался стук в дверь.

Держа в руке свой сорок пятый, я отодвинул задвижку и отступил в сторону. В комнату, улыбаясь, вошла Вельда, затворила дверь и прислонилась к ней спиной.

— Собираешься застрелить меня, Майк?

— С ума сошла! Чего тебе надо?

— А ты не знаешь?

Я притянул ее к себе, поцеловал в волосы, но тотчас почувствовал огонь ее губ. Вельда прильнула всем телом ко мне, ее твердые груди прижались к моей груди.

— Я буду вести себя нагло, любовь моя… пока ты не уступишь.

— Ты отправишься немедленно к себе в постель!

— В постель — да, но не к себе.

Вельда отстранилась и направилась к моей кровати. Медленно–медленно, рассчитанными движениями сняла с себя одежду. Немного постояла передо мной обнаженная, с улыбкой, потом скользнула в постель и стала ждать.

— Теперь посмотрим, кто из нас наглее, — сказал я и лег рядом с ней. Выключил свет, накрылся простыней и покрывалом, повернулся на бок спиной к Вельде и закрыл глаза.

— Настоящий ублюдок, — ласково произнесла она. — Я убила бы тебя… если бы не любила!

Глава 5

Я встал и оделся еще до восьми. Большое, красивое, черноволосое и сильно растрепанное существо, всю ночь с удобством проспавшее в моей постели, потянулось, поглядело на меня сонными глазами, потом выпрямилось и расхохоталось.

— Злишься? — спросил я.

— Определенно. — Она показала мне язык. — Ты еще заплатишь мне за эту ночь!

— Вылезай–ка из постели. У нас много дел.

— Посмотри на меня.

— Ни за что.

Я отвернулся к зеркалу и принялся повязывать галстук. Сказать по правде, не так–то легко было отвести глаза от ее большого и такого красивого в своей почти пугающей гармонии тела. Она постояла немного, прекрасно зная, что я все–таки смотрю на нее, потом нагая прошествовала в душ, не позаботившись закрыть за собой дверь. На этот раз я увидел нечто новое. Большой свежий рубец, который пересекал бедро, и еще несколько параллельных ему на нижней части спины. Я не раз видел такого рода отметины. Их оставляли ножи. Или хлыст. Руки мои замерли на секунду, потом я снова взялся за галстук.

Вельда вышла, завернувшись в махровое полотенце на манер саронга; она благоухала свежестью и туалетным мылом, но я уже не смотрел на нее. Достал копии вырезок и сделал вид, что читаю их, пока она одевалась, потом дал вырезки Вельде, чтобы она убрала их в свою сумочку, и пропустил ее первой в дверь.

Нажав в лифте кнопку, я взял Вельду под руку и сказал:

— Больше не делай этого, котенок. Ее зубы сверкнули в улыбке.

— О нет, Майк. Ты заставляешь меня ждать слишком долго. Я готова на что угодно, только бы заполучить тебя. Можешь жениться на мне прямо теперь…

— Теперь у нас нет на это времени.

— Тогда приготовься страдать, джентльмен! Позавтракав, я отправился к Пату в бюро, чтобы он связал меня с офицерами, которые наблюдали за Баффом, Гудвином и Бекхаузом. Оказалось, что за Баффом и Бекхаузом наблюдает один человек, и он охотно дал мне сведения.

Шерман Бафф женился, жил в Бруклине и имел мастерскую электроприборов, где выполнял заказы больших фирм. Его дом находился в хорошем районе, у него был значительный доход, любимая жена, — и, судя по всему, он не имел ни малейшего намерения возвращаться к прошлому. Наблюдавший за ним полицейский сообщил, что Бафф стал полезным членом общества.

Николае Бекхауз тоже регулярно отмечался в полиции, но его приводил брат, зубной врач, заботившийся о нем. В драке во время тюремного заключения Бекхаузу повредили позвоночник, так что его частично парализовало. Мозг его тоже пострадал — у него было сознание десятилетнего ребенка.

Наблюдавший за Арнольдом Гудвином полицейский говорил со мной более чем обеспокоенно. С Гудвином всегда были трудности, и уже три месяца как он не отмечался. Офицер попросил меня, в случае если будет найден след Гудвина, уведомить его. Он опасался, что Гудвин, прежде чем его найдут, успеет убить еще кого–нибудь.

Кажется, Арнольд Гудвин был тем человеком, которого мы разыскивали.

Вельда спросила меня:

— А ты не хочешь посетить четвертого?

— Сонни Мотли?

— Это займет всего пару минут.

— Ему уже за семьдесят. Почему ты считаешь это нужным?

Она задумчиво сказала:

— Когда–то это было очень громкое дело — «Убийца за три миллиона долларов».

— Но он получил срок не за убийство. У него было три судимости, и поэтому, когда его схватили во время грабежа, его автоматически ждало пожизненное заключение.

— За это время можно накопить много злости.

— Конечно. Но в семьдесят лет не очень–то хочется бегать в поисках наемных убийц после тридцатилетней отсидки Будь разумной.

— Ладно Но ведь это не займет много времени — Сдаюсь. От продавца газет мы узнали, что мастерская Сонни Мотли всегда открывается в семь часов утра.

Сонни — усталый, сутулый старик — сидел у окна и чинил каблук у дамской туфли. Он был похож на плешивого Деда Мороза.

Вельда и я уселись на деревянные стулья, и он отложил молоток и подошел к нам, чтобы почистить нам туфли. Мастерская была старая, и вдоль одной стены тянулись полки с обувью.

Когда он кончил, я дал ему доллар и спросил:

— Давно уже здесь работаете? Он опустил деньги в кассу и усмехнулся, когда я отказался от сдачи.

— Полтора года. — Он сдвинул очки на нос и испытующе поглядел на меня. — Репортер?

— Нет.

— Вы похожи на полицейского, но полицию я уже давно не интересую. Значит, вы частный сыщик, верно? Я не ответил ему, и он, тихонько хихикнув, сказал:

— У меня большой опыт общения с сыщиками, молодой человек. Поэтому не наводите тень на плетень. Так что вас интересует?

— Эта мастерская принадлежит вам?

— Конечно. В течение тридцати лет в заключении я откладывал по паре центов в день от того, что платило государство, а кроме того, делал бумажники и пояса и продавал их, и на эти деньги купил мастерскую. Она стоила недорого, а сапожное дело — это единственное, чему я учился… Правда, вам это совсем неинтересно.

Засмеявшись, я кивнул:

— Ладно, Сонни. Мы пришли расспросить о делах давно минувших дней: вы угрожали убить Сима Торренса?

— Ну да. Об этом меня часто спрашивают. Большей частью репортеры. — Он подвинул свой табурет и усмехнулся. — Я тогда здорово разозлился. — Он рассмеялся и сдвинул очки на лоб. — Правда, если бы его сейчас убили, я не стал бы проливать слез, но знаете, мистер…

— Хаммер. Майк Хаммер.

— Да, мистер Хаммер… Ну так вот, я вдоволь насиделся, с меня хватит. Не то чтобы моя жизнь теперь сильно отличалась от тюремной: та же работа и по стольку же. Но я теперь на свободе. Понимаете?

— Конечно.

— Ну и есть кое–что еще. Я уже стар. Мой образ мыслей изменился. — Он посмотрел на Вельду. — То же произошло и в отношении к женщинам. Когда–то я мог с ума сойти при мысли, что не смогу получить понравившуюся мне женщину. О, в то время я очень хотел убить Торренса. Но огонь постепенно угасает, и становишься равнодушным. Точно так же я думаю сейчас и о Торренсе. Он мне безразличен. Я почти не вспоминаю о нем — разве только репортер или кто–то вроде вас начинает расспросы, — и эта история кажется мне забавной. Глупо, не правда ли?

— Нет, не глупо, Сонни.

Он захихикал и закашлялся, потом посмотрел на меня:

— Так же глупо, как мое имя. Сонни. Да, приятель, когда–то я имел успех у женщин. У меня был чертовски юный вид, и каждой хотелось согреть меня материнской лаской. Тут я и снимал сливки. — На секунду в его глазах появилось печальное выражение, но потом он опять пустился в воспоминания. — Сонни… Да, было время. Но теперь огонь погас…

— Ну… — Я взял Вельду под руку, и он понял, что мы собираемся уходить.

Он поспешно сказал, как человек, страшащийся одиночества и не желающий терять слушателей:

— Если хотите, я покажу вам газетный отчет о моем процессе. Кто–то сохранил его для меня. Подождите минуту. — Он быстро встал и засеменил в заднюю комнату, дверь которой была прикрыта занавеской.

Послышался стук ящиков, и скоро старик вернулся со старыми газетными листками. Во всех заголовках мелькало имя Сонни Мотли.

Как сообщали газеты, в 1932 году какой–то неизвестный сообщил полиции, что банда Сонни Мотли и Блэки Конли готовилась совершить нападение на транспорт с деньгами. Этот неизвестный сообщил полиции такие подробности, которыми мог располагать только человек, готовившийся принять участие в нападении, и эта информация, казалось, совершенно лишала ограбление шансов на успех. К несчастью, молодой прокурор Сим Торренс промешкал, и, когда на место прибыла посланная им спецгруппа полицейских, три миллиона долларов уже перекочевали из броневика в нанятую бандитами машину.

Но здесь Блэки Конли сыграл с товарищами злую шутку. Когда появились полицейские и открыли огонь, он, то ли испугавшись, то ли решив обмануть подельников, вскочил за руль и бросился прочь, сделав несколько выстрелов по нападавшим. Одним выстрелом он ранил Сонни Мотли, помешав тому скрыться с места преступления. В припадке ярости в зале суда Сонни крикнул, что он тоже стрелял в мерзавца, одурачившего его, и что если он и не убил его, то в один прекрасный день все равно найдет его и убьет, и Сима Торренса тоже. Машину так никогда и не нашли, а Блэки Конли и деньги исчезли бесследно.

Сонни терпеливо ждал, пока мы прочтем все и вернем ему газеты. Потом он сказал:

— Нам удалось бы ограбление, если бы не этот мерзавец Блэки.

— Вы все еще сожалеете о провале?

— Нет.

— Как вы думаете, что же тогда произошло?

— Я много думал над этим, мистер Хаммер, и пришел вот к какому выводу. В самом деле явно что–то не сошлось. Кто–то хотел подставить ножку мне, а подставил себе. И я думаю, что Блэки с машиной лежит где–то на дне реки…

— Деньги так никогда и не появились?

— Да, они пропали вместе с Блэки. Они не достались никому. Надеюсь только, что я действительно попал в этого мерзавца.

— В вас еще сохранилось порядочно злобы, Сонни.

— Уже нет. Мне просто жаль те тридцать лет, которые пришлось отсидеть из–за него. Этот Торренс припаял мне пожизненное, как рецидивисту. Это был громкий процесс, и он сделал Торренсу имя. — Сонни надел очки, с отвращением еще раз посмотрел на газеты, потом скомкал их и бросил в мусорную корзину. — Дерьмо… Какой смысл пережевывать это дерьмо.

Казалось, он еще больше постарел и ссутулился.

— Простите, что мы разбередили старые раны, Сонни, — сказал я.

— Ничего, мистер Хаммер. Заглядывайте, если вам нужно будет навести блеск на ботинках… На улице Вельда сказала:

— Трогательный старик, не правда ли?

— Они все такие.

Мы попытались взять такси, но это удалось не сразу: нам пришлось пройти два квартала. Когда мы наконец сели в такси и стали отъезжать от тротуара, в нас чуть не врезался голубой грузовик. Наш шофер привык к таким вещам и глазом не моргнул.

Вельда вышла у офиса Пата. Ей предстояло еще расспросить его о Бэзиле Левите и Киде Хэнде и, кроме того, попытаться восстановить наши старые связи. Если в городе появилось новое лицо, значит, как сказал Джерси Тоби, для этого были основания. Были основания для смерти двух людей и для попытки убить меня. И были причины планировать убийство Сью Девон, а значит, где–то был человек, которому были известны причины.

Я дал шоферу адрес Сима Торренса в Вестчестере, а сам откинулся на спинку сиденья, чтобы еще раз все обдумать. Сначала движение было не особенно оживленным, но когда мы добрались до северной части Манхэттена, оно стало гуще.

Такси остановилось перед светофором. Вдруг я услышал чей–то крик, повернул голову и увидел капот голубого грузовика, который врезался нам в бок и опрокинул меня на сиденье. Тут же такси содрогнулось от мощного толчка. Над моей головой просвистели куски металла и осколки стекла. Мгновение машина балансировала на двух колесах, потом завалилась набок. Наступила мертвая тишина первых секунд после катастрофы.

Шофер тихо застонал, запахло бензином. Но кто–то уже открывал переднюю дверцу, и в машину протянулись руки, чтобы вытащить шофера. Я помог людям и сам выбрался наружу. Я стоял в окружении зевак, отряхивая костюм. Человек двадцать окружили шофера, который, казалось, не пострадал, но был в шоке. Грузовик стоял поперек улицы и упирался в такси так, что было ясно: либо водитель сделал это нарочно, либо был сильно пьян.

Однако в кабине грузовика водителя не было. Кто–то сказал, что видел, как он выпрыгнул из машины и побежал к метро. Свидетелю показалось, что он был ранен. Во всяком случае, он держался за живот и спотыкался на ходу. Потом я оглядел машину. Этот голубой грузовик в точности походил на тот, который чуть не врезался в нас, когда мы с Вельдой садились в такси.

Я ушел с места происшествия, никем не остановленный. Я записал номер такси и решил заняться этим делом позже; теперь же у меня не было времени, чтобы участвовать в длительной процедуре расследования дорожного происшествия. На ближайшем углу я подозвал другое такси и дал шоферу тот же адрес. Возле дома Торренса я попросил шофера подождать и позвонил в дверь.

Вторая встреча с Джеральдиной Кинг была такой же приятной, как и первая. Расцветка ее пуловера очень гармонировала с голубизной глаз и тициановским цветом волос. Она была одета не как секретарша и держалась свободно и непринужденно.

Заметив мое восхищение, она сказала:

— Я всегда считала, что женщины должны быть приятны для глаз, как картины.

— Жаль, что у меня не хватит денег приобрести такую картину.

— Они не всегда стоят денег. Некоторые можно получить в подарок.

— Благодарю, — проворчал я, но потом улыбнулся. — Однако, чтобы вас заполучить, требуется быть видной политической фигурой.

— Это не помешает, — сказала она, распахнув дверь. — Проходите, мистер Торренс находится в своем кабинете.

Когда я вошел в комнату, Сим отложил какие–то бумаги в сторону, встал и пожал мне руку.

— Рад видеть вас, Майк. Что я могу для вас сделать?

— У вас потрясающая секретарша, — заметил я.

— Что? — Он нахмурился и, помолчав несколько секунд, сказал:

— Ах вот оно что… Да, конечно.

— Я встретился с парой людей, когда–то грозивших вас убить, мистер Торренс.

— Да?

— Вы сказали, что знаете по крайней мере десяток таких парней. Арнольд Гудвин был среди них?

— Сексуальный маньяк?

— Да, помимо всего прочего.

— Да, он тоже мне угрожал. Но он был так молод, что я не придавал его угрозам никакого значения. Почему вы спросили об этом?

— Потому что он условно освобожден, но уже два месяца не является отмечаться в полицию.

— Он был с небольшим сдвигом. Вы имеете в виду… Я пожал плечами:

— Эти типы способны на все, лишь бы отомстить объекту своей ненависти. Мне о Гудвине пока еще ничего не известно, но я им займусь.

— По–моему, лучше сообщить в полицию.

— Там уже знают. Трудность только в одном: до того как его схватят, он может натворить кучу дел. Он может застрелить вас и Сью. Я советую вам обзавестись вооруженным охранником.

— Мистер Хаммер… мы живем в год выборов. Если эта история разнесется повсюду, вы понимаете, что это для меня означает?

— Придется вам выбрать из двух зол меньшее.

— Что ж, возможно, будет разумно иметь кого–то в доме. Думаю, Джеральдина сможет это устроить.

— Значит, мне этим не заниматься?

— Нет, благодарю вас, мы сами сделаем.

— Отлично. Кстати, я встречался с Сонни Мотли.

— Сонни Мотли? — Он снял очки. — Но ведь он получил пожизненное.

— Можно заработать амнистию после тридцати лет хорошего поведения. Он на свободе. Вы его еще помните?

— Конечно! Именно этот процесс принес мне известность. Вы не думаете, надеюсь…

— Этот старик всецело занят своей мастерской. Нет, «не думаю, чтобы с этой стороны вам что–нибудь грозило. Тридцать лет за решеткой сделали свое дело. К тому же ему сейчас за семьдесят. Он достаточно надышался тюремным воздухом. Но сам процесс был очень интересный. Ведь Блэки Конли так и пропал с этими деньгами?

— Майк, мы тогда сделали все от нас зависящее, предусмотрели все возможности. Обшарили все уголки, уведомили федеральные власти и Интерпол, но ни Конли, ни денег не нашли.

— Как вы думаете, что произошло? — спросил я. Торренс устало потер глаза.

— Он мог удрать из Штатов, купить себе новый паспорт и вести себя осторожно, чтобы не привлечь ничьего внимания. Деньги он мог тратить понемногу. Так обычно поступают в подобных случаях. Ограбление было хорошо подготовлено. Конли или заранее планировал удрать с деньгами, или просто скрылся, когда началась стрельба, — мы так и не узнали этого, но так или иначе, он исчез.

— А машина?

— Он мог сбросить ее в реку.

— Сонни, кажется, считает, что его кто–то ликвидировал.

Торренс покачал головой и задумался:

— Сомнительно. Ведь номера банкнотов зарегистрированы. Нет, по–моему, Конли удрал. Теперь он, возможно, уже мертв. Если мне не изменяет память, он был на восемь лет старше Сонни. Значит, теперь ему должно быть около восьмидесяти. — Он пристально посмотрел на меня. — Странно, что вы вспомнили об этой истории.

— Меня интересует прошлое. По–моему, оттуда вернулось что–то опасное и подозрительное. Он кивнул:

— Возможно, вы правы. Скажите, могу я вам чем–нибудь помочь?

— Можете. Еще и еще раз вспоминайте прошлое. Старайтесь припомнить все мелочи — какими бы незначительными они вам ни казались. И подумайте также о том, кто мог вас настолько ненавидеть, чтобы убить Сью или вас.

— Я подумаю, мистер Хаммер.

— Есть еще кое–что.

— Да?

— Ваша бывшая жена. Насколько хорошо вы ее знали? Что вам было известно о ней?

Торренс отвел взгляд. Некоторое время он смотрел на руки, потом опять взглянул на меня.

— Насколько я понимаю, вы навели о ней справки?

— Да.

— Ну, что же вам сказать… Когда я женился на Салли, мне было известно ее прошлое. В порядке объяснения я могу вам только сказать, что я любил ее. Если бы я хотел придумать причину для оправдания, то напомнил бы пословицу: о вкусах не спорят. Когда мы познакомились, она была в трудном положении. Мимолетное деловое знакомство перешло в дружбу, а дружба переросла в любовь. Однако, к несчастью, она стала алкоголичкой и потом умерла. Почему вы спрашиваете меня об этом?

— Я думаю о возможности шантажа.

— Вряд ли. Все это было известно, но меня никто никогда не шантажировал.

— Может быть, просто не пытались.

— Что вы хотите этим сказать?

— Не знаю, — ответил я. — Просто новые стороны в деле. Их тоже нужно иметь в виду. — Я встал и взял шляпу. — Ладно, пока это все. Если мне что–то понадобится, я уведомлю вас.

— Всегда к вашим услугам.

Джеральдина Кинг сидела в маленьком кабинете на первом этаже. За пишущей машинкой и в очках она выглядела идеальной секретаршей. Когда я вошел в комнату, она быстро натянула на колени слишком высоко поднятую юбку.

Я присвистнул:

— Черт возьми!

Сняв очки, она положила их на стол.

— Они мне не идут, не правда ли?

— Скажите мне одно: как может Торренс вообще работать, когда вы находитесь поблизости от него? Хихикнув, Джеральдина пожала плечами:

— Очень спокойно. Я для него не больше чем машина, присланная партией ему в помощь. Я могу танцевать по дому раздевшись, и он этого не заметит.

— Хотите пари?

— Нет, правда. Мистер Торренс занят только своей работой. Политика — это вся его жизнь, больше для него ничего не существует. Он уже так давно находится на общественной службе, что ни о чем другом и не думает. Так что если он обедает с женщиной или появляется с ней в обществе, то только из политических соображений.

— Все это ради голосов избирательниц?

— Да. Женщины проголосуют за вдовца, верного воспоминаниям, но забаллотируют закоренелого холостяка.

— Сим сообщил мне, что вы прошли с ним через несколько избирательных кампаний? Это правда?

— Да.

— Он сталкивался когда–нибудь с трудностями?

— Какого рода?

— Может быть, кто–то пытался докопаться до его прошлого, чтобы запугать его. Какая–нибудь попытка шантажа или угроза убийства? Он сказал, что не знает ни о чем подобном, но такие вещи часто остаются внутри партии и не доходят до кандидата.

Откинувшись на спинку кресла, Джеральдина задумалась, потом покачала головой:

— Думаю, я бы об этом знала. Партия хорошо организована и хорошо понимает, какое значение могут иметь подобные вещи в предвыборной борьбе. Тогда мне тоже сообщили бы. Но пока я не вижу, чтобы кто–то мешал мистеру Торренсу делать карьеру. Он чист, абсолютно чист. Поэтому мы так и взволновались, когда сбежала Сью. Один этот случай может отрицательно повлиять на выборы. Человеку, который не может навести порядок в собственной семье, вряд ли доверят управление штатом.

— Вам известно, что Торренс теперь находится в довольно щекотливом положении?

— Да, могу себе это представить. — Она встала и подошла ко мне. — Вы думаете, что Сью опять взялась за прежнее? Эта дикая история о том, что мистер Торренс убил ее мать?

— Кажется, она крепко вбила себе в голову эту мысль.

— Сью по натуре фантазерка. Иногда мечты могут принимать вполне реальный характер. Кажется, у нее было не очень счастливое детство. Вряд ли ей известно, кто ее настоящий отец. Если она публично бросит в лицо мистеру Торренсу свои упреки, то это может ему очень повредить.

— Я попробую поговорить с ней. Где она?

— В задней части парка есть летний домик, где она занимается. Там она обычно и живет.

— Постараюсь помочь вам.

Улыбнувшись, Джеральдина обвила руками мою шею, встала на цыпочки и прильнула губами к моему рту. Поцелуй был нежным и томительным, словно она высасывала на пробу сок из сливы, прежде чем решить, стоит ли их покупать.

Потом она медленно отстранилась и сказала:

— Спасибо.

— Это я должен благодарить, — с улыбкой возразил я.

— Думаю, что я скорее возненавидела бы вас, чем полюбила.

— Что же хуже?

— Сами выбирайте.

— При случае обязательно, детка…

Сначала мне показалось, что Сью нет в доме, но потом я услышал скрип дверцы шкафа и постучал. Она открыла дверь. Ее улыбка была похожа на солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи. Она пожала мне руку.

— Добрый день, Майк. Рада, что вы пришли. А где Вельда?

— Она занята. Можно войти? Она пропустила меня в комнату. Садовый домик был явно построен специально для нее. Одна стена была зеркальной. Возле нее находился станок для балетных упражнений. На одной полке стоял проигрыватель и лежала куча пластинок, другая была завалена балетными туфлями. На штативе был укреплен микрофон. В углу стоял небольшой рояль, на крышке которого лежали ноты любимых шлягеров и плюшевые игрушки. В оставшейся части комнаты стояли кушетка, туалетный столик и шкаф. На небольшом письменном столе лежала груда старых альбомов и картонных папок. Когда я постучал, она как раз занималась ими.

— Что ты делаешь, Сью?

— Разбираю вещи моей матери.

— Она уже давно умерла. Пойми это, наконец.

— Я знаю. Хотите посмотреть, какой она была?

— Охотно.

У нее была пара старых афиш. Кроме того, на стенах висело несколько снимков, сделанных в ночных клубах. На них была изображена женщина с красивым, но пустоватым лицом. Не знаю, случайно это получилось или нет, но на снимках она выглядела типичной красоткой — этакой блондинкой без мозгов. На нескольких фотографиях она была снята в компаниях, но везде рядом с ней стоял один и тот же мужчина. Это был тщедушный темноволосый человек с колючими, глубоко посаженными глазами. Он был похож на фанатичного священника, собирающего для ближайшей проповеди материал о грехах прихожан.

— Она была красива, — сказал я.

— Она была прекрасна, — поправила меня Сью. — Я все еще помню ее лицо.

— Но эти снимки были сделаны до твоего рождения, — заметил я.

— Знаю. Но я помню ее. Еще я помню, как она разговаривала со мной. И помню, что она говорила о Торренсе. — Она замотала головой так, что волосы разлетелись. — Я все помню. Она ненавидела его.

— Сью… но ведь они были женаты.

— Это все равно.

Я строго посмотрел на нее:

— Сью, сколько раз я должен повторять тебе одно и то же. (Она пожала плечами и закусила тубу.) Твоя мать была алкоголичкой. Сим пытался отучить ее от спиртного, но ему это не удалось. Мать могла возненавидеть его за эти попытки. Выброси из головы мысль о том, что он убил ее.

— Она сказала мне, что ее убила змея.

— Алкоголикам часто видятся мыши, змеи, слоны и прочие подобные вещи. Не смей вбивать себе в голову эту идею!

— Она еще сказала мне, что я должна найти какое–то письмо. Я его непременно найду.

— Тогда тебе было всего три года. Как ты могла запомнить такие вещи?

— Однако я помню.

— Ладно, ищи это письмо. Но пока ты его не нашла, дай мне одно обещание.

— Какое?

— Не доставляй Торренсу дополнительных трудностей. Я сам занимаюсь этим делом, и не удирай из дома, не предупредив меня. Обещаешь мне это?

— Возможно, — сказала она, улыбнувшись.

— Чего ты еще хочешь?

— Поцелуйте меня! Я проворчал:

— Только что я получил поцелуй от Джеральдины Кинг.

— Негодяй! Но мне это безразлично. — Она обошла стол и стала передо мной, заложив руки за спину. — Я не возражаю против того, чтобы быть второй.

Я поцеловал ее.

— Не так, — сказала она.

— А как?

Я начинал терять контроль над этой опасной игрой. Я умею вести себя с женщинами, но как быть, если на шее у тебя виснет девчонка.

Она показала мне как. Это было похоже на внезапный взрыв — одновременно нежный и страстный, полный огня, о котором я и не подозревал. Поцелуй был недолгим, но он растревожил все мое существо, и я увидел, что Сью тоже задрожала. В потемневших глазах появилось желание, щеки покрыл румянец.

— Надеюсь, что второй вам понравится больше первого, — сказала она.

— Само собой, девочка, но только больше никогда не делай так. — Я с трудом выдавил на лице усмешку и отстранил Сью от себя. — Ну, не вешай носа.

— Хорошо, Майк…

Я вышел из дома, сел в такси и дал шоферу адрес Пата…

Глава 6

Новый инспектор отдела по расследованию убийств перешел из другого ведомства. Это был человек с тяжелым характером, я был знаком с ним уже несколько лет. Его звали Спенсер Гребб, и он терпеть не мог частных детективов и полицейских репортеров. Он бросил на меня многозначительный взгляд. Наверняка в его записной книжке моя фамилия стояла на первом месте, да еще подчеркнутая красным карандашом.

Окружным прокурором был Чарльз Форс Его заботила только карьера. Был молод, талантлив и работал до изнеможения. Кроме того, он был хорошо знаком с тонкостями своей профессии.

Сейчас эти люди сидели рядом, а между ними находился Пат. Они глядели на меня с благосклонностью озорников, которые выпустили из клетки дичь поразмяться, чтобы потом охота доставила им больше удовольствия.

Поприветствовав Пата, я спросил:

— Ты проверил пули?

— Обе они выпущены из одного пистолета — того же самого, из которого был убит Бэзил Левит. Ты упомянул Марва Каниа. Ты сможешь опознать человека, который тогда стрелял?

— Если это Марв Каниа, то да.

— Посмотри на этого парня.

Пат перебросил мне через стол увеличенную фотографию.

Посмотрев на нее, я положил ее на стол.

— Это он.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Он дважды пытался убить меня. Один раз в здании, где находится мой офис, а второй раз сегодня, врезавшись грузовиком в такси, в котором я ехал Инспектор Гребб сказал:

— Вам следовало бы тотчас уведомить нас о случившемся.

— А я делаю это только теперь. Это было похоже на обычную аварию, и, кроме того, меня ждали дела, поэтому я не мог остаться на месте преступления.

Инспектор криво усмехнулся:

— Вам известно, что мы можем наказать вас за это? Не правда ли, мистер Форс?

Прокурор формально, без выражения улыбнулся. Это была одна из тех улыбок, которыми он пользовался в зале суда.

— Мне тоже пришло это в голову, инспектор. Я собрал весь свой запас наглости, отпущенный мне Богом, присел на край стола и посмотрел на них обоих.

— Давайте выясним наши отношения раз и навсегда, джентльмены. Я знаю, что вы охотно подставили бы мне ножку, но предупреждаю, что так просто я не дамся. В конце концов, я теперь представляю влиятельное государственное учреждение. Если хотите выяснить величину этого влияния, можете попробовать задеть меня. Нравится вам или нет, я теперь действую в официальном качестве, и это дает мне некоторые особые права. Я не вчера родился и советую быть поосторожнее, друзья. Капитан Чемберс может подтвердить, что я работаю вместе с полицией. Следовательно, не надо наступать мне на ноги. Вы и не представляете, сколько неприятностей могу я причинить, если захочу… — Я посмотрел на Чарли Форса. — Особенно по части прессы.

Он нахмурился:

— Вы мне угрожаете, мистер Хаммер? Я кивнул и усмехнулся:

— Вот именно. Это один из моих козырей. Плохое паблисити отразится на вашей карьере. Так что советую не пробовать на мне ваши фокусы.

Мое заявление им не понравилось, но им пришлось его проглотить. Их тоже можно было понять. Им было неприятно видеть, как бывший частный детектив работает на ФБР. Особенно с моей репутацией.

Форс встрепенулся и улыбнулся фальшивой улыбкой:

— Мы получили указания работать в контакте с вами.

«Спасибо, Рикерби», — подумал я.

— Мы сейчас занимаемся Бэзилом Левитом, — сказал Пат.

— Что вам удалось узнать?

— Мы нашли его приятельницу, которая сообщила, что он получил какое–то задание, но какое именно, она не знает. Он сказал ей только, что ему хорошо заплатят, а позже он получит еще. Он уже строил грандиозные планы. Кроме того, есть еще пара людей, которым известно, что у него были деньги. Вот и все.

— Как насчет винтовки?

— Украдена примерно месяц назад в спортивном магазине. Номер есть у нас в списке. Левит собрал винтовку в перчатках, но допустил оплошность, вставляя магазин. Поэтому у нас есть хороший отпечаток его пальца.

Форс вмешался:

— Ну, нас теперь интересует, в кого он собирался стрелять.

Я взглянул сначала на часы, потом на него:

— Это вам, наверное, уже объяснил Арт Рикерби. Вы ведь знаете, что случилось с Вельдой?

— Конечно, — любезно согласился он. — Это мы знаем. Но я сейчас задаю себе вопрос: не кроется ли за этим что–то еще?

— Ну что ж, продолжайте задавать себе этот вопрос.

— Вы ведь тоже были там.

— Я только вошел. Левит наблюдал за домом несколько дней.

— Не вас ли он поджидал?

Я решил оставить его в этом заблуждении. Пусть подумает сам, ни к чему ему все рассказывать.

— Этого я еще не выяснил, — сказал я. — Как только узнаю, тотчас сообщу вам.

Гребб и Форс одновременно встали и направились к двери. Осмотр окончился, они убедились, что я представляю собой достойного соперника Гребб на прощанье холодно взглянул на меня и сказал:

— Не забудьте о своем обещании.

Когда они вышли, Пат укоризненно покачал головой:

— Так ты не приобретешь друзей.

— Кому нужны такие друзья?

— В один прекрасный день могут понадобиться.

— Значит, у меня есть еще время. Послушай, приятель, тебе известно, что происходит в городе? Пат кивнул.

— Вы выяснили о Дикерсоне?

— Нет еще.

— Разве возможно, чтобы появился большой босс, на которого все работают, но никто не знает, кто он такой?

— Это еще не самое худшее. Тебя интересует, какими сведениями мы располагаем?

— Конечно.

— Со всех концов страны в Нью–Йорк стекаются гангстеры, но они пока ведут себя тише воды ниже травы, так что нам не за что их арестовать.

— Сколько их?

— Не так уж много — с десяток, наверное. Однако сразу заметно, что в городе неладно. Что–то носится в воздухе.

— Может быть, у них просто съезд?

— Нет, очевидно, запахло большими деньгами. Кто–то позвал их в город и платит им. Тут же крутятся парни из гангстерского синдиката, тихие и дружелюбные, и тоже чего–то ждут. Все старые банды зашевелились. Появился некто, достаточно могущественный, чтобы привести в действие все связи от Атлантического до Тихоокеанского побережья. Ожидаются крупные события Хотелось бы мне знать, что кроется за всем этим — Он нервно забарабанил пальцами по столу. — Что тебе известно о деле, Майк?

Я рассказал ему все с самого начала и без утайки — с того, как я вошел в квартиру Вельды, и до моего теперешнего посещения. Я почти видел, как работает его мозг, сортируя факты и раскладывая их по полочкам, откуда он в любой момент без затруднений сможет достать их, если того потребует дело.

Наконец он сказал:

— Здесь есть пара странных совпадений.

— Даже больше.

— Насколько я понимаю, тебе что–то нужно от меня.

— Да. Освободи меня от убийцы.

Он посмотрел на меня, прищурившись.

— Мы делаем все, что можем. С пулей в животе он долго на ногах не продержится.

— Пока он держится, и прекрасно держится. — Я встал и взял шляпу. — Кроме того, Арнольд Гудвин…

— Я пошлю пару людей на его розыски. Это одно из совпадений, и оно мне не понравилось. Такие типы опасны, им ничего не стоит убить человека. Одобрит это Торренс или нет, но я поставлю охрану около его дома Мы сделаем это тихо, так что он ничего не узнает.

— Да, так будет лучше. Ну, пока…

— Кстати… Сюда звонил Джо Адаме. Он хотел с тобой поговорить. — Пат улыбнулся. — Он рассказал мне забавную историю. Когда–то ему присвоили звание почетного полицейского. Сегодня его задержали за превышение скорости, и тогда он предъявил свой значок Полицейский отдал ему честь и отпустил Так Джо убедился, какая полезная вещь этот значок.

— Пат, это ведь старый анекдот!

— Но все равно смешной…

Я позвонил Джо из телефонной будки и договорился о встрече в «Голубой ленте». Время обеда уже прошло, ресторан пустовал, и в ожидании Джо я выпил кофе.

Он пришел, заказал пирог и молоко, и я спросил его:

— Ну, где горит?

— Я разыскал тебе приятельниц Салли Девон. Среди них была некая Полин Вольтер, и она рассказала, что неделю назад она случайно встретила Эннет Ли — ту горничную, которая жила у Салли Девон и присутствовала при ее кончине.

— Но ведь теперь она древняя старуха!

— Да, древняя, но еще достаточно бодрая. Какое–то время она была костюмершей Салли, а позже чем–то вроде прислуги. Как тебе это нравится? Тебе не кажется, что из меня получится хороший детектив?

— Нет, если ты всюду будешь демонстрировать свой полицейский значок, — со смехом сказал я.

— Эй, послушай…

— Ладно, я пошутил. Теперь серьезно… Эта миссис Ли может знать что–либо интересное. Хорошо иметь влиятельных друзей, вроде тебя.

Джо вытащил из кармана визитную карточку и написал на ней адрес.

— Она живет в пансионе на другом конце города, выходит очень редко, так что ты почти наверняка ее застанешь. Я сунул карточку в карман.

— Что ты скажешь, если мы сразу отправимся туда? У тебя есть время?

— Конечно, старина…

Эннет Ли жила в нижнем этаже дома из песчаника. Ее дохода едва хватало, чтобы прокормить себя и кошку, а ее единственным развлечением были события, происходившие перед окнами. Это была хрупкая, высохшая старушка. Целый день она сидела у окна в качалке и раскачивалась взад и вперед.

Люди часто недостаточно ценят стариков и их память. Конечно, их рассказы часто бывают бессвязными, они перескакивают с одной темы на другую, но в самой этой бессвязности таятся драгоценные крупицы фактов — вдруг они могут вспомнить такое, что у всех уже давно выветрилось из памяти.

Что касается Эннет Ли, то все связанное с Салли Девон она помнила довольно хорошо. Салли взяла ее к себе, когда та была больна и ей предстояла операция. Салли ухаживала за ней и оплачивала расходы, поэтому, когда ей, в свою очередь, понадобилась помощь, Эннет Ли охотно пошла к ней.

Я стал расспрашивать ее о прошлом Салли, но она молчала, подозрительно глядя на меня. У нее развязался язык только тогда, когда она поняла, что нам все известно. Оказывается, Салли недолго была танцовщицей. Она вскоре ушла с эстрады и перешла на содержание мужчин. Среди ее клиентов оказались непорядочные, и вскоре она попала в беду.

Эннет, конечно, знала Сима Торренса. Он ей никогда не нравился, но она должна признать, что он всегда хорошо обращался с Салли, их брак мог бы быть удачным. Она думает, что у Салли был комплекс вины по отношению к прошлому, и именно поэтому она начала пить.

Эннет Ли вспомнила и тот вечер, когда Салли умерла: на улице, на морозе. Это было очень печально. Эннет пыталась привести ее в чувство, но безрезультатно. Я спросил ее, не считает ли она, что Сим Торренс может иметь какое–то отношение к смерти Салли.

Эннет Ли изумленно посмотрела на меня:

— Как вам это пришло в голову?

— Меня просто интересует ваше мнение.

— Почему вы спрашиваете?

— Во всяком случае, Сью уверена в этом.

— Дочка Салли?

— Да.

— Чепуха. Она в то время была слишком мала, чтобы помнить что–нибудь.

— Возможно, — сказал я. — Но ее не переубедишь. Сначала она говорила, что Торренс виноват в смерти ее матери, потом утверждала, что это сделала змея.

Лицо Эннет застыло, а взгляд стал ясным и живым.

— Змея? Салли действительно говорила о змее всякий раз, когда бывала пьяна. Забавно, что вы вспомнили эту историю. Никогда не подумала бы, что маленький ребенок может запомнить подобные вещи… Да, Салли действительно говорила о змее. Но ее убила не змея. Она умерла посреди двора, прямо у меня на руках. Она замерзла, бедная девочка. Она была сильно пьяна и больна. Может быть, для нее это был лучший выход…

Она откинулась на спинку качалки и закрыла глаза. Длинный разговор утомил ее. Я подмигнул Джо, и мы встали.

— Благодарю вас, — сказал я. — Может быть, я зайду к вам как–нибудь еще.

— Пожалуйста.

Ритмическое покачивание качалки замедлилось, мы направились к выходу. Я уже открыл было дверь, но тут покачивание опять усилилось.

Эннет Ли сказала.

— Молодой человек…

— Да, мэм?

— Его так и не схватили?

— Кого вы имеете в виду?

— Того, кто удрал с деньгами. Очень большими деньгами. Дружка Салли…

Я подозвал Джо, и мы вернулись, закрыв дверь.

— С большими деньгами?

— Да, с тремя миллионами долларов. Кажется, его звали Конли. Блэки Конли. Довольно опасный тип. Он был хуже всех. Его поймали?

— Нет, не поймали.

Глаза старухи были закрыты, и она качала головой.

— Я так и думала. Он был ловкий малый. Я знала, куда он собирается поехать с этими деньгами.

— Куда, миссис Ли? — осторожно спросил я. Она не ответила. Она спала.

— Черт возьми! — сказал я.

Контуры картины начали проясняться…

Забросив Джо домой, я отправился к себе. Там меня ждала Вельда с известием, что Дел Пеннер действительно теперь прочно занимает то место, которое освободилось со смертью Кида Хэнда.

Я позвонил Пату, попросил его собрать для меня все сведения, касающиеся Блэки Конли, и отправил за этой информацией Вельду. Когда она ушла, я уселся за письменный стол и повернулся так, чтобы видеть в окно бетонное ущелье, называемое Нью–Йорком.

На улице медленно темнело, легкий туман повис над городом. Еще час, и опять пойдет дождь. Огни рекламы мерцали в воздухе, как отдаленные молнии; где–то выла полицейская сирена, потом ей стала подпевать вторая Сим Торренс предполагал, что Блэки Конли смог удрать. Ладно, допустим, так и произошло Допустим, он просидел все эти тридцать лет на мешках с тремя миллионами долларов. Он боялся их тронуть и не хотел обменивать из опасения много потерять на комиссионных. Он просто сидел и ждал. Ему пришлось ждать долго, чтобы убедиться, что полиция его больше не разыскивает. Но что в этом невероятного? Разве так уже не бывало раньше? Хэрмони Бразерс сорок один год сидел в обнимку с полумиллионом и только на смертном одре признался, где спрятал деньги. Фрэнки Бойл шестнадцать лет скрывал в своем матрасе семьдесят тысяч долларов. Каждую ночь он засыпал на нем мертвым сном и не тронул ни одного цента. Он сошел с ума, когда в пансионе, где он жил, случился пожар, обратив в пепел все его неосуществленные желания.

Итак, допустим, Блэки Конли удрал и просидел на своих миллионах тридцать лет. Под старость у него неожиданно развился комплекс власти, и он снова решил вылезти на свет Божий. Несмотря на тридцать лет бездействия, он не потерял сноровки, он хорошо помнил, что и как.

Блэки Конли — это и есть Дикерсон!

Что ж, вполне возможно.

Вопрос: зачем ему понадобилось убивать Сью Девон?

Ответ первый: если Блэки любил Салли, а она родила ребенка от другого мужчины, то он мог так возненавидеть этого ребенка, что захотел его смерти. Однако это соображение было не слишком удачным. Что–то слишком много людей пытались убить Сью. Сначала Бэзил Левит, а потом Кид Хэнд и Марв Каниа.

Однако на этот вопрос может быть и другой ответ: за голову Сью, вероятно, была назначена награда, и если она велика, то каждый из убийц, очевидно, пытался получить ее Кид Хэнд мог нуждаться в деньгах и в то же время хотел на кого–то произвести впечатление. Именно этим объяснялось то, что Левит так спешил за мной на квартиру Вельды. Он решил, что я пришел за этими деньгами — платой за кровь Блэки Конли, он же мистер Дикерсон, и стервятники…

Вернувшись от Пата, Вельда положила передо мной пачку фотографий и документов, запечатлевших для потомков жизнь и подвиги Блэки Конли. Я уже видел недавно этого человека — в комнате Сью. Блэки Конли был тем самым мужчиной, который был изображен на снимках рядом с Салли Девон в ночном клубе.

Перечень арестов начинался где–то в далекой юности. Если он теперь жив, то ему уже восемьдесят два года. Почтенный возраст. Но для таких людей возраст ничего не значит.

Пат приложил еще записку, в которой советовал мне перечесть протокол судебного заседания, где в последний раз упоминалось имя Конли. Это был отчет о процессе над бандой, с которой был связан Конли, и его история была изложена там достаточно подробно. Дело было объемным, и чтение его заняло немало времени. Чтобы отвлечься, я взглянул на Вельду. В ответ она показала мне язык.

— Я знаю, ты хотел, чтобы я это сделала.

— А ты сама не хотела?

— Хотела. Но скажи, что мы ищем?

— Факты прошлой жизни Блэки Конли.

— Почему бы вновь не обратиться к Сонни Мотли?

— Пожалуй. Но хотелось бы зайти и с другого бока Я поделился с ней своими соображениями и увидел, каким сосредоточенным стало ее лицо. Кивнув, она сказала:

— Это возможно, Майк Кажется. , в этом есть смысл.

— Но не совсем убедительно? Она облизнула губы.

— У меня просто предчувствие.

— Понимаю. Не хватает еще кое–каких звеньев. Тебе придется съездить к Эннет Ли: мне кажется, ты сумеешь кое–что вытянуть из нее. Она может многое рассказать о Блэки Конли.

— Хорошо, дорогой.

— Только будь осторожна. Этот Конли все еще шныряет вокруг. И Арнольд Гуд вин тоже. Они могут быть ключевыми фигурами в нашем деле.

— Пат обещал тебе позвонить, как только он что–нибудь узнает о них.

— Хорошо.

— Кроме того, он просил передать тебе, что Чарли Форс что–то затевает против тебя, а инспектор Гребб уже установил за тобой слежку.

— Я так и предполагал. К счастью, я знаю выход из этого здания, который ему неизвестен.

— Кстати, ты сам напросился, умник. А я тебя предупреждаю об этом, только чтобы кто–то не прихлопнул тебя. Я сама хочу это сделать, но мне на это понадобится время.

— Ни тебе, ни кому другому меня не достичь. Вельда засмеялась, встала и взяла сумочку.

— Я сняла для тебя квартиру. Она обставлена. Ключ лежит в ящике письменного стола. Кстати, в спальне есть большая двухспальная кровать…

— Вежливые люди дожидаются приглашения. Вельда тряхнула головой и улыбнулась:

— В гостиной есть диван, если ты хочешь оставаться джентльменом.

— Ты разве не можешь подождать, пока мы поженимся?

— Не могу. — Она надела плащ и завязала пояс. — Если тебя не толкать, ты с места не сдвинешься.

— У тебя есть дубликат ключа, я угадал?

— Конечно.

— Тут же сменю замок.

Она состроила мне гримасу и, выходя, бросила:

— А я поступлю, как ты: просто собью замок выстрелом. Пока, красавчик.

Обувная мастерская Сонни Мотли уже час как закрылась, но мальчик–газетчик был на своем посту и сказал мне, что старик в это время всегда сидит за кружкой пива в ресторанчике на углу.

Это был довольно обшарпанный бар, знававший, возможно, лучшие времена. Около стены стояло штук шесть столиков, в воздухе пахло пивом и жареными котлетами. У стойки болтали две уже не молодые потаскухи, перед телевизором торчала пара юнцов, время от времени отпивая из своих кружек. Сонни сидел один за столиком и проглядывал бульварную газету. Возле него стояла кружка с пивом и лежала сдача с доллара.

Я уселся напротив и сказал:

— Добрый вечер, Сонни.

Он поднял на меня глаза, свернул газету и открыл в улыбке беззубый рот.

— Черт возьми, вот уж кого не ожидал. Хорошо, что вы пришли Составите мне компанию.

— Я пришел не только для того, чтобы составить вам компанию.

— Понятно. Когда частный детектив встречается со старым арестантом вроде меня, то уж наверняка не затем, чтобы составить ему компанию. Но если я могу с кем–то поговорить, то это для меня уже компания. Иногда мне хочется даже опять оказаться в тюрьме, обратиться к надзирателю, чтобы перекинуться парой слов. Кому еще нужен старик вроде меня?

— Вы, случайно, не встречали людей из своей старой банды, Сонни?

— Послушайте, мистер… как вас там, — он щелкнул пальцами, — Хаммер. Глисон, Типпи Уэллс, Лиса Гарри, Гвидо Санчи — они все мертвы. Винни Панчо и Уилли Фикгеро сидят. Я как–то написал Уилли в Атланту, но ответа не получил. Кто еще остается?

— Блэки Конли.

— Да, но он тоже мертв.

— Сим Торренс думает, что ему удалось бежать.

— Чепуха!

Я заказал бармену пиво и опять повернулся к Сонни:

— Может быть, он действительно сумел удрать?

— По–моему, это исключено.

— Но если он теперь объявился с теми тремя миллионами, которые тогда у вас похитил?

Сонни громко расхохотался и стукнул кулаком по столу.

— Это было бы остроумно. Что ему делать с этими деньгами? Его всегда интересовали только женщины, а теперь, в его возрасте… Нет, Хаммер. — Он откинулся на спинку стула, посмеиваясь своим мыслям. — Хотя, возможно…

— Вот и давайте рассмотрим эту возможность.

— Давайте.

— Он стар, но он еще мог бы попробовать разыграть из себя большого босса, как в старые добрые времена.

— Но кто сегодня будет с ним сотрудничать?

— Три миллиона долларов способны многих убедить. А сам он может остаться в тени. Совершенно не обязательно всем знать, кто он такой.

Сонни больше не смеялся. На его лице появилось выражение задумчивости. Он сделал большой глоток из кружки.

— Нет, — сказал он. — Блэки не вернется, Хаммер. Никогда.

— Почему?

Он улыбнулся мрачно и удовлетворенно:

— Потому что я его ранил, мистер. Я всегда хорошо стрелял. Вы знаете, что он ранил меня, и я не смог бежать. Но когда он садился в машину, у меня появился шанс отомстить. Он оказался у окна, и тогда я выстрелил. Я уверен, что попал в него и серьезно ранил. Наверное, он заполз куда–то и умер. Или вместе с машиной свалился в реку.

— Возможно.

— Но я могу ошибаться. — Он хихикнул и отпил пива. — Я с удовольствием повидал бы старину Блэки. Интересно было бы выяснить, попал я в него тогда или нет.

— Вы слышали когда–нибудь фамилию Дикерсон?

— Нет.

— Ну и ладно.

— Кто он такой?

— Я сам не знаю.

— Но хотите знать.

— Как вы догадались?

— Я достаточно долго просидел в тюрьме, Хаммер, чтобы многое усвоить. Там я научился понимать даже невысказанное. Например, вы спросили у меня не все, что хотели Правда?

Я заказал два пива и сказал — Ладно, старина, не буду тянуть. Вы помните Салли Девон?

Сонни нахмурился и вытер ладонью рот — Конечно. Она была моей подружкой.

— Я думал, она была подружкой Конли.

— Этот негодяй не пропускал ни одной бабы, чьей бы она ни была.

— Даже вашей?

— Да. Пару раз я с ним крупно поговорил и один раз подрался. Но это ничего не дало. Он был старше всех нас и довольно хитрый. Салли хорошо к нему относилась. Если бы я ее не поколотил, она могла бы как–нибудь сбежать с ним… — Он вдруг замолчал, и его взгляд стал холодным и твердым. — Может быть, вы думаете, что Блэки из–за нее хотел устроить заговор и попытаться стать главарем вместо меня?

— Возможно.

Холодное выражение покинуло его лицо, и передо мной снова сидел прежний усталый старик. Он захихикал и покачал головой, как бы забавляясь шуткой.

— Черт возьми, — сказал он, — этот парень всегда был себе на уме.

— Куда вы хотели скрыться с деньгами, Сонни, после похищения?

— Разве вы не читали в газете?

— Лучше расскажите мне сами.

Старик качнул головой, как китайский божок.

— У нас были наготове грузовик с прицепом и легковая машина. Мы хотели закатить машину в прицеп и уехать, а потом бросить грузовик и удрать на легковушке. Кто бы нас тогда нашел? Однако Блэки обвел нас вокруг пальца и сбежал.

— У вас было приготовлено укрытие?

— Да, мы сняли загородный дом в Катскилле. Полицейские долго дежурили там, поджидая Блэки, но он не приехал. А ведь это могло стать преступлением века.

— Может быть, так оно и есть, — заметил я.

— Что вы хотите этим сказать, молодой человек?

— Может быть, Блэки разработал план не только для нас, но и для себя. Представьте себе, что он устроил еще одно убежище, где и скрылся. Может быть, он просидел там все эти годы, а теперь решил, что настала пора выйти на белый свет. И вот он здесь с тремя миллионами долларов и создает организацию для последнего решающего удара.

Сонни опять покачал головой и некоторое время сидел молча.

— Нет, только не Блэки, — наконец сказал он. — Он не мог обходиться без женщин, а теперь он слишком стар. — Через несколько секунд он добавил:

— По–моему, вы усложняете дело. Но если захотите еще раз поговорить со мной, то приходите. Вы первый человек, который за долгое время поболтал со мной.

— Ладно, — сказал я.

Я записал адрес своей новой квартиры на спичечном коробке.

— Если понадобится, вы сможете разыскать меня здесь или в моем офисе. При этом вам может перепасть пара долларов…

Я положил на столик доллар за пиво и ушел. Сонни остался сидеть, посмеиваясь своим мыслям. Я подумал, что охотно бы присутствовал при его встрече с Блэки Конли — лицом к лицу…

Глава 7

Из телефонной будки я позвонил Хаю и узнал у него номер телефона Пита Ладеро. Пит был дома, и я попросил его привезти мне вырезки из газет о деле банды Мотли — Конли. Он начал ворчать, потому что смотрел по телевизору свою любимую программу, но журналистская жилка в конце концов пересилила — ему не хотелось упускать возможную сенсацию.

Я поел в ресторане–автомате на Шестой авеню. Выбрав любимые блюда, я поставил их на поднос и спустился на нижний этаж, чтобы спокойно обдумать полученные факты. В этот ресторан я зашел не случайно. Я знал, что Джерси Тоби постоянно завтракает здесь… Так оно было и на этот раз. Я дал ему спокойно поесть, потом взял чашку кофе и подсел к нему за столик. При виде меня его чуть не хватил удар. Он быстро огляделся вокруг.

— Черт возьми, оставь, наконец, меня в покое. Что тебе нужно?

— Немного поболтать, Тоби, только и всего.

— Оставь меня в покое, Майк. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ты доставляешь мне одни неприятности.

— Могу доставить еще больше, дружок.

Он смотрел на меня некоторое время, потом сказал:

— Так я и думал. Итак, в чем дело?

— Опять Дикерсон, Тоби.

— Я уже рассказал о нем все, что знал.

— Да, но что ты скажешь по поводу денег? Если парни со всех концов страны стекаются в Нью–Йорк, значит, им кто–то платит. Кто же это так бросается деньгами?

Тоби облизнул пересохшие губы и схватился за сигарету.

— Майк… если я тебе это скажу, ты оставишь меня в покое?

Я пожал плечами.

— Обещай мне это, Майк.

— Ладно. Но только если дело будет того стоить.

— Ну ладно, слушай. Как–то раз одна из моих девушек — Марджи Рыжая — была с парнем. Его имя, Майк, я тебе не могу назвать. На Марджи клюют самые крутые ребята. Что–то в ней такое есть… Да, так вот… Этот парень приехал из Чикаго, где он работал на одного большого босса — стрелял, выполнял другие поручения. Так он рассказал Марджи одну забавную вещь. Его босс одолжил его кому–то. Представляешь? Это его–то босс, который в жизни не оказывал никому ни одной услуги. У него можно только что–то купить или отнять силой. Значит, какой–то человек здесь, в Нью–Йорке, хорошо знает его босса, если он мог добиться такого одолжения. Не спрашивай меня, что именно он знает, мне это неизвестно! Но я ведь не вчера родился и кое–что соображаю. В городе кто–то сколачивает гангстерскую организацию. Для этого ему нужны люди, и он одалживает их у других, вероятно, благодаря тому, что шантажирует боссов и держит их в руках.

— И все эти парни приезжают от крупных боссов?

— От крупнейших…

— Спасибо. Ты мне очень помог.

— Это меня ничуть не радует. У меня только одна надежда: что ты найдешь его раньше, чем он найдет меня.

— Не беспокойся об этом, — сказал я, и встал. Я вышел на улицу, в дождь, и размышлял всю дорогу до офиса. Если Джерси Тоби прав, то мистер Дикерсон действительно действует умно, и если Дикерсон — Блэки Конли, тогда все прекрасно сходится. У Конли есть энергия и ум, необходимые для этого. Тридцать лет он прятался, собирая тем временем информацию о крупных гангстерах, а теперь шантажирует их и одалживает мелких гангстеров для черной работы…

Пит Ладеро появился в моем офисе через четверть часа после моего приезда. Он положил на стол папку и открыл ее.

— Можешь ты сказать мне, что тебя интересует?

— Мне нужна информация о Блэки Конли.

— Но ведь он давно умер.

— Ты уверен в этом?

— Ну… — Он замолчал и вгляделся в мое лицо. — У тебя есть конкретные факты?

— Ты помнишь процесс?

— Смутно.

— Если Конли жив, то в его распоряжении три миллиона долларов. Он достаточно стар и зол на весь свет, чтобы устроить еще раз заварушку.

— О, Хаммер — воскрешающий из мертвых, — начал издеваться Ладеро. — Ты ищешь что–то определенное?

— План похищения денег, составленный Конли. Возьми половину вырезок себе, и посмотрим, что у нас получится.

Мы уселись и стали разбирать вырезки. Но большая их часть была мне уже известна. У обвинения не было никаких проблем. Сонни Мотли был взят с поличным. Он, правда, в течение всего процесса громогласно поносил все и вся. Особенно доставалось Торренсу и Конли.

Наиболее интересным была пропажа трех миллионов долларов, хотя на ноги были подняты все федеральные службы. Сонни Мотли был готов на все, только бы выяснить, кто стоял за той ловушкой, в которую он угодил: Блэки Конли или некое неустановленное лицо, которое всем и заправляло Но у Торренса не было никаких доказательств участия в деле этого неизвестного.

Салли Девон выступала на процессе в качестве свидетельницы Однако ее показания были очень короткими Она заявила, что ничего не знала о готовящемся ограблении, и это подтвердили другие обвиняемые. Репортер привел в отчете заключительную фразу ее показаний, которая заинтересовала меня. Покидая свидетельское место, Салли заявила: «Хотелось бы мне поймать ту змею, которая ответственна за это».

Я задержал взгляд на этой фразе. Ведь Сью повторила несколько раз, что ее мать убила змея. Кажется, она действительно что–то запомнила. Вероятно, в пьяном виде Салли проклинала того предателя, который донес о готовящемся ограблении в полицию и по чьей вине оно не удалось.

Постепенно картина начала вырисовываться.

Змеей был тот человек, который планировал ограбление. Тот, которого никто не видел и не знал Тот, который с самого начала решил обмануть товарищей и Г похитить добытые деньги.

Блэки Конли. Ловкая и хитрая бестия. Он был подручным Сонни, но с самого начала дело разрабатывалось по его плану. Потом он сбежал с деньгами. Он оказался более ловким, чем его считали друзья. Он выждал тридцать лет и теперь вернулся в гангстерский бизнес.

Если все это сойдется! А это должно сойтись…

Я долго смотрел на вырезку.

Пит спросил:

— Ты нашел что–нибудь?

— Кажется, да.

— Скажешь мне?

— Почему бы и нет? — Я отложил вырезку и посмотрел на него — Ты умеешь молчать?

— Сначала расскажи.

Выслушав меня, он присвистнул и сделал несколько записей Я предостерег его — Пока подожди публиковать это. Иначе этот тип сбежит, получив предупреждение, и мы останемся с пустыми руками.

Он отложил карандаш и улыбнулся:

— Ладно, Майк. — Потом он собрал вырезки и направился к двери. — Дай мне знать, если тебе что–то понадобится.

Я подмигнул ему, потом снял трубку и позвонил Пату. В виде исключения он был дома и стал ворчать, потому что я его разбудил.

— Какие новости, Пат? — спросил я.

— У меня есть для тебя одна неожиданность.

— Да?

— Хочешь вычеркнуть из своего списка Арнольда Гудвина? Он мертв.

— То есть?

— Два месяца назад погиб в автомобильной катастрофе в Саратоге. Его труп пролежал все это время в морге, потому что никто не хотел его забирать. Рапорт пришел только сегодня вместе с отпечатками пальцев.

— И это он?

— Несомненно. Отпечатки очень отчетливы. Это он.

— Что ж, это сокращает список. А что с Бэзилом Левитом?

— Нам пришлось раскапывать все его прошлое, а это не так–то легко. Но мы нашли кое–что. Девятнадцать арестов после того, как он потерял лицензию частного детектива. Осужден только дважды. Ему везло. Во время одиннадцатого ареста обвинялся в нанесении телесных повреждений. Его защитником был Сим Торренс, и ему удалось добиться оправдания.

— Это совпадение мне не нравится, Пат.

— Ах, не придавай этому значения. Сим в то время был адвокатом, и у него были десятки таких случаев.

Левит никогда не брал себе дважды одного и того же адвоката. Но всегда это были первоклассные юристы. У Торренса была тогда прекрасная репутация, и шансов проиграть дело было ничтожно мало. Тем не менее я вызвал Торренса для объяснений, но он прислал Джеральдину Кинг с подробным отчетом. За час, пока рассматривалось дело, он получил пятьсот долларов.

— А кто был потерпевшим?

— Один придурок. Все закончилось уличной дракой, но Торренсу удалось убедить суд, что Левит действовал в пределах самообороны. Кстати, еще новость; наш нынешний прокурор Чарли Форс защищал его во время семнадцатого ареста. То же самое обвинение, и его опять оправдали. — Забавно, что они знакомы.

— Майк, если имеешь дело с судом и полицией, то поневоле познакомишься и с преступниками. Торренс общается с ними так же, как ты и я. Но оставим это. Я послал двух агентов показать кое–где фотографии Левита и справиться о нем. Сегодня вечером мне звонил один человек, очевидно видевший эту фотографию, и спрашивал, почему мы интересуемся Левитом. Он не назвался, и я не сказал ему ничего, только предложил ему прийти к нам, если он знает что–нибудь о Левите. Он сказал «О'кей» и повесил трубку. Единственное, что нам удалось установить, — это то, что звонок произведен из той части Бруклина, где находятся магазины, рестораны и бары.

— Черт возьми, Пат. Левит бывал там.

— И еще миллион других людей. Кстати, это был звонок из открытого телефона, не из будки. Вероятно, телефон стоит в баре, потому что я слышал обычный шум и музыку.

— Тогда подождем. Возможно, он позвонит.

— В большинстве случаев они звонят, — сказал Пат. — Есть у тебя новости?

— Да, кое–что есть. Завтра утром я зайду к тебе и расскажу. Спокойной ночи.

Повесив трубку, я стиснул руками голову и, глядя на телефон, попытался связать воедино все частности. Странно, думал я, чертовски странно. Однако в каком–то смысле отдельные части этой головоломки и подходили одна к другой все лучше…

Пронзительно зазвонил телефон и прервал мои мысли. Я снял трубку и услышал взволнованный голос:

— Майк, говорит Джеральдина Кинг. Вы не сможете к нам срочно приехать?

— А что случилось, Джеральдина? Она была слишком взволнована, чтобы объяснять, и сказала только:

— Прошу вас, Майк, приезжайте сейчас же. Это очень важно.

И повесила трубку.

Я оставил Вельде записку, где указал, куда я поехал, и обещал потом отправиться к себе на квартиру.

Полицейский, стоящий на посту у дома Торренса, внимательно изучил мое удостоверение, прежде чем пропустить. Здесь я увидел двух репортеров, которые разговаривали с агентами полиции и капитаном пожарной команды. Но казалось, они мало что узнали от них.

Джеральдина Кинг с озабоченным лицом открыла мне дверь.

— -Что случилось? — спросил я — Сюрел садовый домик Сью.

— А она сама?

— Она не пострадала Лежит сейчас в постели Входите — Нет, я хочу сначала осмотреть домик. Она натянула пуловер, и мы прошли под дождем к тому месту, где стоял садовый павильон. От него осталось не много — только фундамент. Пожарные и дождь уже затушили пламя, лишь в воздухе висел запах гари.

— Все, можно возвращаться, — решил я. Вернувшись в дом, она налила нам обоим по бокалу и, отвернувшись, молча смотрела в окно. Я терпеливо ждал, пока она будет в состоянии продолжать разговор. Момент наступил, когда в моем бокале объем жидкости уменьшился наполовину.

— Сегодня утром Сью — не знаю почему — крикнула мистеру Торренсу прямо в лицо, что он убил ее мать. Она заявила, что знает это от самой матери.

— Как она могла узнать от матери, кто ту убил, если мать мертва?

— Не придирайтесь! Сью говорила о каком–то письме, которое она собирается найти. Вы знаете, что она перенесла в домик все вещи, принадлежавшие матери?

— Да, я видел.

— Мистер Торренс сейчас ведет важную предвыборную кампанию. Он пришел в ярость и решил покончить с этим делом раз и навсегда. Он вышел в сад, зашел в Павильон и стал рыться в вещах. Он хотел убедиться, что там нет никаких писем Увидев его в павильоне, Сью, плача, прибежала туда и просила его уйти. Нам так и не удалось успокоить ее. Она заперлась в павильоне и отказалась выйти. Нам ничего дурного не приходило в голову, потому что такие приступы у нее случаются не в первый раз. Мы уже к ним привыкли. После обеда мистеру Торренсу позвонили и вызвали в комитет партии на совещание. Примерно два часа спустя я выглянула из окна и увидела дым. Садовый павильон загорелся изнутри, и Сью еще была там. В горящем домике на полную мощность играла радиола, и через окно я видела, как Сью танцует посреди комнаты с большой плюшевой игрушкой в руках, принадлежавшей когда–то ее матери. Она не хотела выходить и не отвечала на мои призывы. Тогда я начала кричать. К счастью, мимо ограды случайно проходил полицейский…

— Нет, — сказал я, покачав головой, — он оказался там не случайно. Он стоит на посту. Но продолжайте.

— Он прибежал и выломал дверь. Сью была уже без сознания. Она лежала на полу, а пламя лизало стены. Мы вынесли ее и уложили в постель. Один из соседей увидел огонь и вызвал пожарную команду. Она приехала, но было уже поздно. Пожарным ничего не удалось сделать. Дома не очень жаль, но теперь мы никогда не узнаем, действительно ли мать Сью оставила ей письмо.

— Где был Торренс в это время?

Она медленно повернулась, покачивая в руках бокал.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, но буквально за двадцать минут до происшествия я говорил по телефону. Он был в городе.

— Вы уверены?

— Да. Кроме него, я общалась еще с двумя членами его команды.

— Где он сейчас?

— На пути в Олбани с несколькими членами партии. Я позвоню ему сейчас и попрошу вернуться.

— В этом нет необходимости. Где Сью?

— Она заснула. Она совершенно обессилена. Знаете, ведь это она устроила пожар.

— Нет, не знаю.

— Зато я знаю.

— Откуда?

— Она сама мне сказала. И вам скажет то же самое, когда проснется.

— Тогда разбудим ее…

В спальне соседствовали самые разные предметы, так что затруднительно было определить, кто здесь живет — взрослая девушка или ребенок. На стенах висели фотографии Салли Девон, убранные в рамки. Стоял еще один проигрыватель с тем же, что и в летнем домике, набором пластинок. Здесь же были разбросаны мягкие игрушки, изображающие забавных зверюшек, и куклы в балетных костюмах.

Сью спала как ребенок. Ее белокурые волосы разметались, одной рукой она обнимала большого плюшевого медвежонка с облезлым мехом. Она прижималась к нему щекой и улыбалась во сне.

Я тронул ее за руку:

— Сью…

Она проснулась не сразу. Мне пришлось дважды повторить ее имя, прежде чем она открыла глаза.

— Привет, Майк, — сказала она.

— Сью, это ты подожгла павильон?

— Да, я сожгла все старые бумаги матери. Мне не хотелось, чтобы он в них копался.

— Что случилось потом?

— Не знаю. — Она улыбнулась. — Все вдруг сразу вспыхнуло. Мне стало так весело–Я начала петь и танцевать, пока все горело. Больше я ничего не помню…

— Ладно. Теперь спи.

— Майк…

— Что?

— Извините меня.

— Не беспокойся, все в порядке.

— Он… он теперь выгонит меня?

— Не думаю. Это был несчастный случай.

— Нет. Это не несчастный случай.

Я присел к ней на кровать и взял ее за руку. Она была еще в шоке и в этом состоянии, вероятно, могла сказать больше, чем в каком–либо другом.

— Сью, помнишь, ты рассказывала мне, что твою мать убила змея?

Она взглянула мне в глаза:

— Да, помню. Она часто повторяла, что ее убьет змея.

— Что это за змея?

— Она сказала, что ее убьет змея, — повторила Сью. — Я помню… — Ее глаза расширились, и я почувствовал, как ее пальцы напряглись. — Она сказала…

Мне не следовало с ней больше говорить. Она была слишком взвинчена. Я наклонился над ней и поцеловал ее. Страх исчез из ее глаз так же быстро, как и появился. Она опять улыбнулась.

— Засни опять. До встречи завтра.

— Не уходите, Майк.

— Увидимся завтра.

— Прошу вас…

Я подмигнул ей и встал.

— Спи, крошка. Ради меня…

Я оставил горящий ночник и приоткрыл дверь спальни, потом спустился к Джеральдине. Усевшись на кушетку, я взял вновь наполненный ею бокал и стал задумчиво отхлебывать.

Дождь стучал по стеклам, массируя их твердыми мокрыми пальцами. Джеральдина включила проигрыватель, задернула шторы и выключила свет, оставив гореть одну лампочку. Только после этого она нарушила молчание:

— Что будем делать, Майк?

— Пока ничего.

— Там, на улице, репортеры.

— Что ты им сказала?

— Объяснила, что пожар возник случайно. Ведь ничего существенного не произошло… Ну, сгорела одна из садовых построек. Если бы дело не касалось мистера Торренса, никто и не заметил бы.

— Им вряд ли удастся что–либо высосать из этого происшествия.

— Но если Сью будет продолжать добиваться своего… Пойми, Майк, это год выборов. Ты знаешь, какое значение имеет результат для обеих партий. Ведь наш штат ключевой. Отсюда прямая дорога в Белый дом. Но даже если этого не случится, влияние здешнего губернатора на всю национальную политику огромно. В такой ситуации любая мелочь может оказаться роковой. И мы… мы не можем никак воздействовать на Сью.

— Ваша команда понимает это? Она кивнула и сделала глоток.

— Да, поэтому я здесь. Это не первая моя кампания в качестве помощницы Сима Торренса и охранницы Сью. Правда, я не афиширую именно эту мою функцию, но мне удается как–то сгладить ее неприязнь к отчиму. Она всю жизнь хотела повторить путь матери, оказаться на сцене. Она занималась пением, танцами… брала все, что Сим Торренс мог ей дать. Она пользовалась всем, но отдалялась от него все больше и больше. Вот хотя и горькая, но правда.

— Это твои предположения?

— Нет, она сама мне говорила.

— Верю, что так.

— Что же делать? Ситуация критическая.

— Попробую что–нибудь придумать.

— Пожалуйста, Майк. Нам, как никогда, нужна помощь.

— Тебе действительно нравятся эти политические дрязги?

— В них моя жизнь, Майк. Без этого я ничто.

— Вообще–то ты еще слишком молода, чтобы думать о смерти. Тебе бы не мешало иметь ребенка.

— Почему ты считаешь, что женщинам нет места в политике?

— Потому что это противоестественно.

— Тебе бы хотелось, чтобы женщина была просто женщиной?

— А разве женщина может быть кем–то иным?

— Хорошо. Для тебя я буду просто женщиной. Она поставила свой бокал на кофейный столик, взяла мой и поставила рядом — оба недопитые. В ее глазах появился особого рода голодный блеск, лицо порозовело, губы припухли. Ее пальцы поочередно касались пуговиц на блузке, пока та совсем не распахнулась. Еле уловимым движением плеч она сбросила ее, чтобы освободившимися пальцами заняться застежкой лифчика. Мгновение — и он последовал на пол вслед за блузкой.

Я смотрел, не прикасаясь к ней, любуясь мягкими очертаниями набухших грудей с твердеющими от охватывающего ее возбуждения розовыми конусами. Она была так близко, что я чувствовал теплый аромат, источаемый ее телом, видел, как, задвигались мышцы живота, стянутого поясом юбки.

— Какова я… как женщина?

Потом я обхватил ее, полуобнаженную, и посадил себе на колени. Я касался ее волос, гладил кожу — сначала нежно, потом все яростнее, пока она не затрепетала.

Она обхватила руками меня за шею, стала искать губами мой рот. Со сладким стоном она приникла к моим губам, и некоторое время мы были одним целым. Потом Джеральдина откинулась, но ее губы, казалось, продолжали прижиматься к моим, глаза были закрыты, дыхание прерывалось. , Где–то в доме стали бить часы, а удар грома ответил им эхом. Я провел рукой по выпуклому животу, и мои пальцы уперлись в жесткий пояс юбки. Она застонала, задержала дыхание и втянула живот, чтобы пустить мою руку ниже. Пальцами и ладонью я сжал мягкую податливую плоть, потом вытащил руку.

Она открыла глаза, улыбнулась, потом снова закрыла их и… заснула. Я продолжал держать ее на коленях, пока не убедился, что сон ее стал крепким и спокойным. Тогда я пересадил ее, облокотив на спинку дивана. Потом я набросил ей на плечи блузку и прикрыл накидкой, которую снял со спинки стоящего рядом стула.

Утром она почувствует себя лучше Хотя, наверное, возненавидит меня за сегодняшнее. А может быть, и нет. Я поднялся по лестнице в комнату Сью. Она спала, подмяв под себя любимую плюшевую игрушку.

Я вызвал такси и в ожидании его вышел на улицу. Полицейскому, стоящему на посту, я сообщил, что обе женщины сейчас спят, и велел держать ухо востро. Он козырнул и скрылся в темноте.

Сев в такси и сообщив водителю адрес моих новых апартаментов, я с улыбкой стал думать, как среагирует Вельда, узнав, чем я занимался час назад. Она не поверит, если я скажу ей правду. Тогда не стоит и упоминать об этом вечере.

Шел дождь, улицы были пустынны. Машина остановилась, я расплатился и вошел в дом. Вероятно, его недавно отремонтировали: в вестибюле пахло краской. Поднявшись на лифте на четвертый этаж, я нашел свою дверь и сунул ключ в замочную скважину.

В гостиной слабо горела настольная лампа, еле слышно играло радио. Через дверной проем я увидел лежащую на кушетке Вельду и тихо рассмеялся. По–видимому, она упрямо ждала меня, но сон сморил ее, и она решила довольствоваться диваном, предоставив мне кровать. На цыпочках я вошел в комнату. Мне не хотелось будить Вельду. Однако, проходя мимо нее, я взглянул и оцепенел: она не спала. Кто–то нанес ей тяжелый удар около виска, и кровь запеклась у нее в волосах. Я потряс ее за плечо и сказал:

— Вельда…

Застонав, она медленно открыла глаза и попыталась заговорить, но язык ее не слушался. Однако я все понял по ее взгляду. Повернувшись, я увидел стоящего у стены Марва Каниа. Одну руку он прижимал к животу, а в другой держал пистолет, нацелив его на меня.

Наконец–то он до меня добрался…

В его взгляде ясно читался приговор — его и мой. От его одежды пахло запекшейся кровью. Его лицо было искажено болью. Наверное, он был молод, но сейчас выглядел старым, как сама смерть.

— Я жду вас, мистер… — сказал он.

Я медленно, очень медленно выпрямился. Можно было попробовать вытащить пистолет, но против Каниа у меня вряд ли был шанс. Хотя он и стоял на пороге смерти, пистолет он держал твердо. Он направил дуло мне в живот.

— Я выстрелю тебе туда же, куда ты ранил меня, приятель. А это означает конец. Ты проживешь еще некоторое время и будешь так же мучиться от боли, как и я. Но если ты пошевелишься, я выстрелю тебе в лоб.

Я подумал, не удастся ли мне быстро упасть на пол и избежать пули. Он прочел мои мысли и усмехнулся, несмотря на боль.

— А Вельда? Что будет с ней?

— Какая тебе разница? Ведь ты умрешь.

— И все–таки?

Его лицо исказилось от ненависти — Ее я тоже застрелю, а потом уйду отсюда, чтобы спокойно умереть. На свободе, под дождем, а не в душной комнате Мне всегда хотелось умереть в парке…

Его лицо захлестнула волна боли, он полузакрыл глаза, но потом открыл их. Я стоял неподвижно и надеялся только на то, что Вельда успеет убежать, если я заслоню ее своим телом. Каниа прочел и эти мысли и рассмеялся Смеясь все громче, он одновременно прицеливался.

Этот смех и доконал его, оборвав последнюю нить жизни в нем. Он почувствовал, как жизнь утекает из его тела, и побледнел от страха и злобы, потому что понял, что опять остается в проигрыше. Он начал нажимать на спусковой крючок, но пистолет выпал из его ослабевшей руки, а сам Каниа рухнул лицом на пол…

Я поднял Вельду и отнес ее в спальню Там я смыл кровь, потом расстегнул ей платье и накрыл одеялом, а сам бросился на постель рядом с ней. В соседней комнате лежал мертвец, но он мог подождать до утра…

Глава 8

Наутро, в девять часов. Пат был у меня. Вместе с ним приехали инспектор Гребб и Чарли Форс По выражению лица Пата я понял, что другого выбора у него не было, и кивнул ему, чтобы показать, что понял это Фотографы сделали все снимки, труп вынесли, и полицейский врач теперь занимался Вельдой Гребб указал мне на стул и сам сел напротив — Вы у нас как бельмо на глазу Но теперь мы вас прижмем — За то, что я вовремя не сообщил о трупе!

— Этого вполне достаточно. Вы уже основательно засветились, а в вашей могучей конторе не любят агентов, о которых идет молва. Там предпочитают людей, держащих рот на замке. Так что вскоре ваше удостоверение аннулируют, и вы станете простым смертным.

Я улыбнулся, продемонстрировав обоим, что все зубы у меня целы и здоровы.

— Ладно, ребята. Я приду к вам, но не один, а со своими друзьями. Предупреждаю, вам будет несладко. Зарубите себе это на носу, вы двое, чьи мысли заняты только получением очередного звания. Если вы думаете, что я у вас под колпаком, вы жестоко ошибаетесь. У меня слишком прочное положение в конторе, о которой вы упомянули. Я слишком много для них сделал, и они еще не расплатились за прошлое. Но я продолжаю работать на них, и не в их интересах подставлять меня. Вам не съесть меня, это ясно, но боюсь, до вас это дойдет только тогда, когда вы набьете себе шишек.

Гребб и Форс молчали. Но Гребб был опытным чиновником и сразу понял, что ветер задул в другую сторону. Хотя он пытался скрыть свое разочарование, я заметил, как изменился его взгляд. Он посмотрел на часы и сказал Пату:

— Займитесь этим делом, капитан. Я буду ждать вашего рапорта.

— Постараюсь как можно скорее представить его, инспектор.

Они удалились — два спокойных человека, с кучей подозрений в голове. Когда они ушли, я спросил Пата:

— К чему весь этот цирк?

— К тому, что городская полиция постепенно начинает нервничать. Она не знает, что за игра здесь ведется, и я тоже не знаю. Поэтому они суются в каждую щель, где что–то происходит. Неудивительно, что ты их особенно интересуешь.

— Но я рассказал тебе все, что знал. Пат кивнул:

— Да. Но разве это что–нибудь дало? Расследование еще не закончилось, а кроме того, в него мешается еще твоя сумасшедшая голова. Такое дело тебе всегда удается решить как–то по–своему. — Я хотел возразить, но он предостерегающе поднял руку. — Конечно, я помню, что ты работаешь вместе с нами, но ты всегда следуешь своим мыслям и идешь своим собственным, нешаблонным, путем. Я всегда говорил, что тебе следовало бы остаться полицейским.

— Я пытался.

— Из тебя также получился бы незаурядный преступник. Иногда я задаю себе вопрос: что у тебя в голове? Ты живешь в двух мирах — нашем и своем собственном, не внутри и не снаружи, а точно на границе между, ними.

— Это–то и хорошо.

Пат смотрел на меня некоторое время, потом спросил:

— Как он смог тебя найти?

— Это было нетрудно. Дважды ему это уже удавалось. Может быть, он последовал за Вельдой, когда она вышла из офиса.

— Она тебе уже рассказала что–нибудь?

— Нет. Но может быть, она теперь поговорит с нами. Пошли.

Врач сообщил нам, что у Вельды небольшое сотрясение мозга, дал рецепт на лекарства и ушел.

Вельда попыталась улыбнуться нам, но ее лицо сморщилось от боли.

— Ты сможешь говорить, девочка? — спросил я.

— Да.

— Как этот тип забрался сюда? Она покачала головой:

— Не знаю. Я не заперла дверь, так как подумала, что ты скоро вернешься. Потом я пошла в ванную. Когда я вернулась в гостиную, он выскочил из спальни, навел на меня пистолет и приказал лечь на кушетку. Вероятно, он боялся, что я буду кричать, поэтому ударил меня по голове. Я один раз очнулась, и он опять ударил меня. Больше я ничего не помню…

Я посмотрел на Пата:

— Вероятно, это произошло так: Каниа дожидался ее возле офиса. Когда она вышла оттуда одна, он последовал за ней, предполагая, что она встретится со мной. Вельда облегчила ему задачу, оставив дверь открытой.

— Мне очень жаль, Майк…

— Не волнуйся, детка. Он больше не придет.

— Майк?

— Да?

— Миссис Ли хотела с тобой еще раз поговорить. Пат насторожился и с улыбкой сказал:

— Об этом ты мне не рассказывал.

— Это одна старая дама. Когда–то она была костюмершей Салли Девон. Она присутствовала при ее кончине. Старуха с удовольствием болтает со всеми, кто приходит к ней в гости, но я надеюсь, что она сможет вспомнить что–нибудь важное.

— Неужели надо копаться в прошлом тридцатилетней давности?

— У трех миллионов тот же возраст…

Рядом с кроватью была розетка для телефона. Я принес аппарат, поставил его на ночной столик и включил в сеть.

— Оставайся в постели, — сказал я Вельде. — Я буду время от времени тебе звонить. Если тебе что–нибудь понадобится, вызови управляющего. Я отдал ему свой ключ, и он будет проверять всех, кто придет.

— Майк, в этом нет необходимости. Я…

Я заботливо прикрыл ее одеялом и вышел вместе с Патом. Минут двадцать спустя появились двое агентов из его отдела и получили задание найти следы Марва Каниа. Обычно профессиональный убийца не оставляет следов, но у Каниа уже была судимость, и он был хорошо известен. Возможно, в Нью–Йорке найдется человек, знавший о его задании.

Я сказал Пату, что встречусь с ним после обеда, спустился с ним по лестнице и вручил управляющему ключ от квартиры и пять долларов. Пат отправился к себе, а я сел в такси и поехал к Эннет Ли.

Когда я вошел в комнату, старушка опять сидела в своей качалке; она приветствовала меня радостной улыбкой.

— Хорошо, что вы снова пришли, молодой человек, — сказала она, протянув мне руку и предложив сесть. Я положил шляпу на стол и придвинул к себе стул.

— Вчера у меня была ваша секретарша. Мы с ней так мило болтали. Знаете, у меня не так уж часто бывают гости.

— Она передала мне вашу просьбу навестить вас.

— Да. — Эннет Ли кивнула и откинулась на спинку кресла, полузакрыв глаза. — Мы обсуждали с ней разные вещи… Мне теперь около девяноста лет. Думаю, что я прожила слишком много.

— Жизнь никогда не бывает слишком долгой.

— Возможно. Меня еще радуют многие вещи. Например, я люблю мечтать. А вы мечтаете, мистер…

— Хаммер.

— Да. Хаммер. Вы мечтаете, мистер Хаммер?

— Иногда. Но вы хотели со мной о чем–то поговорить, миссис Ли.

— О да. — Подумав секунду, она сказала:

— Да, вот о чем. Мы с юной дамой вчера говорили о Салли и Сью. Да, об этом. Милая Салли, она была так красива. Жаль, что она так умерла.

— Миссис Ли… ту ночь, в которую она умерла, вы помните ее?

— О да, конечно.

Она на минуту остановила качалку, а потом снова стала равномерно раскачиваться.

— Она была пьяна?

— Бедняжка Салли всегда была пьяна. Она начинала с утра. Я ничего не могла с этим поделать и только старалась быть с ней и развлекать ее. Она по большей части молчала, а если говорила, то это был пьяный бред, который не всегда можно было разобрать. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Да.

— А тут еще история со змеей, о которой вы упомянули. Она была, что называется, одержимая…

— Она боялась змей?

Эннет Ли подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза:

— Нет, в том–то и странность. Она не боялась. Она просто… ненавидела ее.

— Речь шла об одной змее?

— Простите, как?

— Она говорила о змее в единственном числе или во множественном — о змеях? Вы сейчас сказали «змея»

Качалка резко остановилась. Эннет Ли изумленно посмотрела на меня, прижав палец к губам:

— Вы правы! Именно в единственном! Она говорила о змее — Продолжайте — Как странно, что я не понимала ее Да, она говорила о змее. Она ненавидела змею и потому уехала из города и жила в имении Торренса. Она не хотела возвращаться.

— Эннет, кто был отцом Сью?

Женщина взглянула на меня, высоко подняв брови:

— А это важно?

— Возможно.

— К сожалению, не могу вам этого сказать.

— Почему?

— Просто потому, что не знаю. Сью носит девичью фамилию матери, она никогда не знала имени отца, потому что, вероятно, Салли сама толком не знала, кто отец. Знаете ли, Салли была довольно легкомысленной.

— Мог это быть Блэки Конли? Эннет Ли захихикала:

— Нет, только не Блэки.

— Почему?

— Потому что он был бесплоден. Думаю, что именно в этом заключалась основная причина неустойчивости его характера. При этом ему всегда хотелось слыть покорителем сердец. Он обхаживал всех женщин. Дважды он был женат, но детей у него не было, а ему так хотелось иметь сына… Приятели часто подшучивали над ним из–за этого. Он обычно приходил в ярость и как–то застрелил одного. Но вы упустили из виду главное.

— Что?

— Блэки тогда уже не было в живых. Он исчез задолго до рождения Сью.

— Сим Торренс может быть отцом Сью?

— Сим Торренс? Нет. Сью родилась до того, как они поженились — Но он все же мог быть ее отцом.

— Вы не понимаете, мистер…

— Хаммер.

— Да, Хаммер. Видите ли, как обстояло дело. Я была знакома с Салли давно и знала, что у нее было много мужчин. Но среди них не было Торренса… Потом, когда родилась Сью, Салли совершенно изменилась. Ее не интересовали больше мужчины, ей был нужен только ее ребенок. Собственно говоря, ее брак не был по сути браком. Я вам открою одну маленькую тайну. Салли знала Торренса уже долгое время, и она его так долго и умело обрабатывала, что он женился на ней. Ей хотелось, чтобы Сью выросла в хорошей семье. Я помню все так, как будто это было вчера. Обычно Салли уходила вместе с Торренсом, но однажды она привела его в нашу квартиру и объявила, что они поженятся.

— Как это воспринял Торренс?

— Как и любой старый холостяк. — Она понимающе улыбнулась. — Был взволнован. Но он вел себя по отношению к Салли и Сью как джентльмен. Церемония бракосочетания была скромная, а потом он отвез их в свое поместье.

— Вы тоже поехали с ними?

— Разумеется. Я единственная, кто могла присматривать за Салли и девочкой. Она, знаете ли, была неважной хозяйкой. Да и не хотела становиться ею. Она очень дорожила своим прошлым образом жизни. Ей хотелось, чтобы ее продолжали баловать, восхищались ею.

— Как я понял, она не делила с Торренсом супружеское ложе?

— Может быть, это покажется странным, но… проститутки обычно не находят радости в сексе.

— Действительно, — согласился я. — Как правило, они фригидны.

— Именно так. Салли была фригидной. Ее пугала возможная беременность, ее пугала даже сама близость с мужчиной.

— Торренса она тоже боялась?

— Она боялась всех мужчин, мистер… — На этот раз мне не пришлось повторять свое имя, она сама вспомнила его:

— Хаммер. Торренса она тоже боялась, но он относился к этому с пониманием. Кроме того, как большинство мужчин, он был поглощен работой. Его настоящей женой была работа.

— Миссис Ли… В прошлый раз вы говорили тоже о Блэки Конли. Вы помните?

— Да, помню.

— Вы тогда сказали, что были посвящены в планы ограбления, которое он организовал вместе с Сонни Мотли.

Она перестала качаться и удивленно посмотрела на «меня:

— Вы хотите найти те деньги?

— Я полицейский, миссис Ли. Я разыскиваю деньги, но не только. Важнее найти убийцу, найти что–либо еще, только бы отвести беду от Сью.

— Но ограбление было еще до ее рождения.

— Я знаю. Но беда может прийти именно из прошлого. Постарайтесь вспомнить, что тогда происходило.

— Вы думаете, это поможет?

— Я очень на это рассчитываю.

— Хорошо. Понимаете ли, Сонни был марионеткой. Формально он был главарем, но он сам не планировал ту операцию. Они работали на кого–то другого.

— Да, это мне известно.

. — Блэки получил задание найти место, где они могли бы укрыться после ограбления. Ему точно объяснили, куда следует пойти и что сделать. Я знаю это потому, что подслушала его телефонный разговор. — Она рассмеялась. — Этот Блэки мне никогда не нравился. Он был в нашей квартире в то время, когда позвонили. Кстати, банда Сонни все ограбления планировала на квартире Салли. Тогда она дружила с Сонни, но кое–что у нее было и с Блэки.

— Гм–м…

— Собственно говоря, мне не полагалось знать об их делах. Я всегда находилась в других комнатах. Но я беспокоилась о Салли и часто подслушивала незаметно для них.

— На процессе причастность Салли к ограблению не была доказана, — заметил я.

— Конечно, молодой человек. Мне не хотелось, чтобы она увязла по уши. И без того ее вызывали свидетельницей.

— Да, но ее показания были короткими. Она объявила, что ни о чем не знает и не имеет никакого отношения к делу. Ее можно было считать невинной жертвой.

Эннет Ли посмотрела на меня своими выцветшими глазами и рассмеялась:

— О нет, Салли не была невинной жертвой. Она была полностью в курсе дела. Просто она очень хорошо сыграла свою роль на суде. — Наклонившись вперед, старуха прошептала:

— Скажу вам больше: Салли была основным звеном в этом плане. Через нее он приводился в действие, все связи шли через нее. Дело началось так. Какой–то незнакомец установил через Салли связь с Сонни и предложил ему это ограбление. Нет, Салли совсем не была невинной жертвой…

Я не сказал Эннет Ли, как много для меня значила эта информация. Меня все больше интересовала связь Салли с незнакомцем.

— Как проходил разговор Блэки с незнакомцем, который позвонил?

— Ну, я услышала мужской голос. Этот человек приказал Блэки связаться с торговцем недвижимостью и дал ему адрес.

— И Блэки снял дом в Катскилле?

— Да. Он сразу же позвонил маклеру и договорился о встрече на следующий день. — Она широко открыла глаза. — Но вот что любопытно: сразу же после этого Блэки позвонил Хови Грину.

— Кто это?

— Это был бутлегер, который, кроме того, владел конторой по торговле недвижимостью. Он был чем–то обязан Блэки: кажется, тот убрал у него с пути какого–то человека. Блэки сказал Хови, что ему нужно укрытие вне города на некоторый срок, и тот обещал ему подыскать.

— Где находится это укрытие?

— Вот этого я не знаю, молодой человек. Хови сказал, что постарается сделать это для Блэки, вот и все. Думаю, что после этого Блэки пошел к нему и там все устроилось. Хови Грин тоже мертв. Вскоре он погиб.

— Перед ограблением?

— Этого я точно не помню. Я взял шляпу и встал.

— Вы очень помогли мне, Эннет.

— Правда? Я кивнул.

— А Сью? С ней ничего не случилось?

— Нет.

— Приведите ее как–нибудь ко мне. Я с удовольствием встречусь с ней.

— Хорошо.

— До свидания…

В два часа я позвонил Пату и договорился с ним встретиться — у него в офисе. Он был не в восторге от этого предложения, потому что знал, что инспектор Гребб захочет присутствовать при нашей встрече, а ему хотелось поговорить со мной с глазу на глаз.

Когда я пришел, Пат сидел один, копаясь в обычном своем бумажном море. Дождавшись, пока он кончит, я спросил его:

— Кто из полицейских принимал участие в аресте банды Мотли? Жив хоть кто–нибудь из них?

— Ты сегодня преподносишь нам одни сюрпризы.

— Что ты имеешь в виду?

— Инспектор Гребб был одним из них. Он находился в полицейском управлении, когда пришел сигнал тревоги.

— Черт возьми!

— Почему?

— Ты думаешь, он помнит детали?

— По–моему, он вообще ничего не забывает.

— Тогда сходим к нему.

— Ты действительно этого хочешь? — недоверчиво спросил Пат.

— Это самое простое. И он будет меньше копаться в этом деле.

Кивнув, Пат снял трубку и набрал номер. Поговорив, он положил ее и сказал:

— Инспектор будет счастлив сам посетить нас… Вскоре Гребб пришел, на этот раз без Чарли Форса.

— Кому я понадобился? — спросил он. Пат указал на меня.

— Вот это неожиданность! Он пододвинул стул и сел.

— Пат сказал мне, что вы участвовали в деле Мотли тридцать лет назад?

— Это был мой второй день на службе в полиции, Хаммер. Так что вы теперь знаете, насколько я близок к пенсии. Хотите вернуть меня к счастливым прошлым временам?

— В ваших теперешних не меньше счастья.

— Не будем говорить об этом. Так что вас интересует в деле Мотли?

— Как полиция узнала о нем? Гребб выудил из кармана сигару, откусил кончик и закурил.

— Так же, как и о большинстве подобных дел: анонимный звонок. Кто–то позвонил в управление из города.

— Звонок принял Торренс?

— Нет, кто–то из служащих, и передал информацию Торренсу, а тот начал действовать.

— Где были вы во время операции?

— Мы прятались около грузовика, в котором они хотели сбежать. Это был мой второй день на службе. Меня только что выпустили из школы, и я уже попал в серьезную переделку. Но именно тогда я решил остаться полицейским.

— За сколько времени до ограбления вас предупредили?

— Примерно за час, если не ошибаюсь. Этого было вполне достаточно. Мы справились бы и за пятнадцать минут.

— И так никто и не узнал, кто вам звонил?

— Нет.

— А его искали?

Гребб пожал плечами, потом сказал:

— Советую вам запомнить: мы предпочитаем скорее иметь неизвестного, но живого осведомителя, чем покойника. Допустим, мы разыскали бы этого парня и поставили на свидетельское место, а через пару дней его труп был бы найден в канаве. Мы и не пытались искать этого человека. Кто бы он ни был, он сослужил свою службу. Ограбление было предотвращено, шайку мы схватили.

— Оно не было предотвращено, инспектор. (Он удивленно посмотрел на меня.) Деньги… Вы их так и не нашли.

— Это и раньше случалось. Нельзя получить все.

— И Блэки Конли исчез бесследно. (Сигара дернулась у него во рту.) Если он не умер… Он стряхнул пепел и сказал:

— Ну, что касается денег…

— У меня такое предчувствие, что они скоро выплывут.

— Тогда нам хотелось бы ознакомиться с вашими предчувствиями.

— Я знакомлю вас с фактами, а предчувствия оставляю при себе, пока они не подтвердятся.

— Тогда давайте факты.

— Но у меня нет ничего нового, вам все известно. Только я вижу их в иной связи, чем вы, вот и все.

Гребб опять сунул сигару в рот и встал со стула. Многозначительно посмотрев на Пата, он сказал.

— Не заставляйте меня долго ждать, капитан… И вышел.

— Почему ты его всегда злишь? — спросил Пат. — И что еще ты забрал в голову?

— Я думаю, что Блэки Конли еще жив.

— То есть?

— Он был фактическим главарем банды. Он разрабатывал все планы. Перед ограблением он позвонил в полицию, потому что хотел выдать своих товарищей. Он разработал для банды один план бегства, а для себя другой. Он вполне мог удрать на машине, прихватив с собой три миллиона…

Я передал Пату содержание моего разговора с Эннет Ли. Он слушал меня, постукивая по столу, и время от времени делал записи в блокноте.

— Хорошо, мы выясним, что сохранилось отдел Хови Грина. Если он покупал или снимал что–то для Блэки, это должно быть отражено в документах.

— Неужели ты думаешь, что Блэки проводил эту сделку под своим настоящим именем?

— Попробуем проверить. А пока посмотрим, что у нас есть на Грина.

Пат позвонил в картотеку, и через двадцать минут полицейский положил на стол папку с надписью: «Хови Грин, покойный». Пат раскрыл ее. Грин — известный как бутлегер, шесть адресов, две небольшие судимости. Подозревался в том, что навел убийцу на след Френсиса Гормана, другого бутлегера, своего конкурента. Однако доказательств не было. Занимался разными делами, но все они, насколько известно, были нелегальными. Считался богатым человеком благодаря своим доходам. Был застрелен перед своим домом из машины. Убийца так и не был найден. Произошло это за три дня до ограбления.

— Это подозрительно, Пат.

— Вижу.

— Если Блэки действительно приобрел у Хови Грина участок законным путем, с соблюдением всех формальностей, и подписался чужим именем, то ему достаточно было убить Хови Грина, и тогда никто не узнал, бы, где он прячется.

Пат закрыл папку и отложил ее в сторону — Нужно будет проверить все сделки, которые осуществлял Грин в последнюю неделю перед смертью.

— Это долго, у нас мало времени.

— Но у меня есть кое–что, чего нет у тебя. — Я понял, что он имеет в виду. — У меня есть люди. Они могут ускорить срок, нужный для поисков.

Прежде чем я успел ответить, зазвонил телефон. Недолго поговорив, Пат положил трубку и задумчиво посмотрел на меня:

— Это звонил мой агент, которому я поручил разыскать следы Левита в Бруклине.

— Ну и что?

— Он завтракал с одним моим знакомым, который работает там в полиции. Они получили сообщение об убийстве. Он пошел вместе с другом, и оказалось, что убит тот человек, которому он показывал фотографию Бэзила Левита.

— Возможно, это след.

— Да. Поедешь со мной?

— Почему бы и нет?

Пат вызвал машину, и мы поехали в Бруклин. Нужный нам дом находился в торговом квартале. Это был ресторанчик, зажатый между зеленной лавкой и посудным магазином. Возле ресторана стояла полицейская машина, и сержант наблюдал за входом. Рядом стояли два детектива и разговаривали. Пат узнал одного из них, подал ему руку и представил мне как лейтенанта Джо Кавелло. Мы вошли в ресторан.

Бармен нервно повернулся на своем табурете и посмотрел на нас. Указав кивком на него, Кавелло сказал:

— Он нашел убитого.

— Когда?

— Час назад. Полез в погреб за пивом и нашел там человека. Застрелен из оружия небольшого калибра. Примерно тридцать второго…

— Время смерти установлено?

— Доктор сказал: от двенадцати до пятнадцати часов. После вскрытия будет известно более точно.

— Кто он, собственно?

— Владелец этого ресторана.

— Вы его знали?

— Не очень близко, — сказал Кавелло. — Он имел «тару приводов в участок. Один раз за избиение жены, Другой — за участие в азартных играх. Люди из сосед-;них домов постоянно торчали здесь, потому что здесь дешевое виски. Иногда тут случались потасовки, но ничего серьезного. Знаете, как бывает в этих местах. — Я послал сюда Нельсона и Кили, — сказал Пат. — Они должны были разузнать что–нибудь о Левите. Вы были в курсе дела?

— Да. Нельсон проходил мимо участка и сказал нам об этом. Он видел труп. Это тот самый человек, которого он спрашивал о Левите. Я тоже немного поинтересовался, но здесь, кажется, никто не знал Левита.

— А бармен?

— Исключено. Он здесь работает только в дневное Время. Как только появляется хозяин, он уходит. Не знает никого из ночных завсегдатаев.

— Он живет где–то поблизости?

— Нет. Здесь его вообще ничего не интересует. Пат продолжал расспрашивать Кавелло, а я прошел в другой конец ресторана. Там находилась задняя комната, служившая кладовой. Кроме того, в ней стоял холодильник. В комнате горел свет, и я спустился вниз — туда, где мелом было обозначено положение трупа. Меловая черта шла наполовину по полу, наполовину по стене — значит, человек был найден сидящим.

Я поднялся наверх и присоединился к Пату и Кавелло, которые были теперь в задней части зала для посетителей.

Кавелло сказал:

— Как вы слышали, убитый — его звали Томас Клейн — закрыл бар раньше обычного. Он просто выгнал последних посетителей. Это было не в его правилах. Он всегда дожидался до конца, если из посетителя можно было выдоить хоть пару центов. А тут он вдруг разозлился, выставил клиентов и погасил свет. Больше нам ничего не известно. Мы разговаривали с несколькими посетителями, бывшими здесь. Они ушли в другой бар, проторчали там некоторое время и отправились по домам. У всех есть алиби. Среди них нет ни одного уголовника, все порядочные люди. Насколько мы поняли, Клейн хотел встретиться здесь с кем–то с глазу на глаз — Он провел нас к столику в углу и указал на пол, где было небольшое пятно. — Кровь. Той же группы, что и у Клейна Здесь его застрелили, а потом убийца отволок его в погреб, чтобы труп не сразу можно было отыскать, а сам исчез Дверь закрывается на английский замок Сразу за углом оживленная магистраль, и он мог взять такси, если у него не было машины. Мы опрашиваем также шоферов…

Но я уже не слушал его. Я кое–что увидел в углу комнаты, постучал Пата по плечу и показал ему — Помнишь анонимный звонок о Левите?

— Да.

На стене висел телефон–автомат, а рядом с ним стоял музыкальный автомат. Пат подошел и посмотрел названия пластинок.

Он спросил Кавелло:

— Во многих барах телефон установлен вне будок?

— Да. А что?

— Пока не знаю.

— Может быть, я помогу вам? Пат коротко рассказал ему о звонке, и Кавелло обещал узнать, был ли у Клейна в это время разговор по автомату. Но он не очень верил в удачу. Здешние жители не любили полицию.

Вошел детектив и поздоровался с Патом. Пат представил его как Лью Нельсона, но он тоже не сказал нам ничего нового. Я спросил» его:

— Как реагировал Клейн, когда вы показали ему снимок Левита?

— Он был поражен. Однако сказал, что не может сообщить ничего серьезного. Мне показалось, что он лжет. Правда, другие реагировали на фотографию примерно так же. Этот Левит был типичным уголовником, и я предполагал, что никто не захочет связываться с этим делом. Клейн спросил меня, что произошло с Левитом, и когда я сказал, что он убит, это, кажется, явилось для него большой неожиданностью. Не знаю, может быть, я ошибаюсь, но у меня создалось впечатление, что в голове у него закрутились какие–то колесики. Он долго изучал фотографию и в конце концов сказал мне, что не знает его. Может быть, он решил предпринять что–то на свой страх и риск?

Нам больше нечего было здесь делать. Пат послал Нельсона продолжать поиски. Он обменялся парой слов с Кавелло, а я вышел из ресторана. Я стоял на тротуаре рядом с полицейским, потом он отошел к машине, и я увидел предмет, который прежде был закрыт его спиной.

В окне бара висел предвыборный плакат, на котором был изображен широко улыбающийся Торренс, а внизу стояла надпись. «С Симом победим»

Глава 9

Из ближайшей аптеки я позвонил в дом Торренса Набрав номер, я подождал минуту, но трубку никто не брал Я почувствовал, как в сердце закрадывается страх. Неужели поздно?! Наконец сонный голос ответил: «Алло!» — и я с облегчением вздохнул.

— Джеральдина?

— Да, Майк.

— Скажите, Торренс уже вернулся домой? Мой тон встревожил ее и заставил проснуться.

— Нет, он приедет примерно через час. Утром он звонил из Олбани и предупредил меня.

— Как Сью?

— Хорошо. Она еще спит. Я дала ей успокоительное.

— Прекрасно. Поднимите ее с постели, возьмите машину и срочно уезжайте.

— Но, Майк…

— Не волнуйтесь и делайте то, что я сказал. Я не могу вам всего объяснить по телефону, но вы в опасности.

— Куда нам ехать? Майк, я… Я дал ей свой адрес и сказал:

— Поезжайте сейчас же и оставайтесь там. У управляющего есть ключ, и он откроет вам дверь. Но вы никого не впускайте. Никого, понятно? Я могу только сказать вам, что вы в опасности. Мы опять нашли убитого. Вы поняли?

Теперь до нее дошла серьезность положения. Она сказала, что они сейчас же едут, и по ее тону я понял, что ей передалась моя тревога.

Я нажал на рычаг автомата, бросил в щель еще одну монету и набрал номер телефона своей квартиры. Вельда сразу же сняла трубку — Мы медленно движемся вперед, детка, — сказал я. — Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. Я могу ходить.

— Ну, отлично. Спустись вниз и скажи управляющему, что приедут Джеральдина Кинг и Сью Девон. Кроме них пусть никого не пускает. Ключ оставь у него, а сама поезжай в офис Сима Торренса и узнай, что он делал в течение вчерашнего дня Мне нужен отчет о каждой минуте. Вчера ему звонили. Выясни, был ли этот звонок произведен из офиса. Запиши все, даже если он на пять минут выходил в уборную. В первую очередь меня интересует, не отлучался ли он вечером.

— Хорошо, Майк. Как мне связаться с тобой?

— Позвони на квартиру. Как только я окончу дело, я поеду туда. И поторопись, беби.

— Понятно. Всегда как можно быстрее, хоп, хоп… Ты меня любишь?

— Подходящий момент для такого вопроса.

— И все–таки?

— Конечно, дурочка.

Она рассмеялась своим низким воркующим смехом и повесила трубку… Пат спросил меня:

— Где ты пропадал?

— Мы накололи убийцу, дружище. Он на секунду опешил.

— Ты что–то обнаружил?

— Да. Взгляни сюда.

Я указал ему на плакат в окне с портретом Торренса.

— Ну и что?

— Сим добрался почти до вершины лестницы. Скоро он добьется того, к чему стремился всю жизнь. Теперь только один камень висит у него на шее — это Сью Девон. Она постоянно угрожает разоблачить его прошлое, и это ей может удаться. Много лет назад он защищал одного гангстера и, когда ему понадобилось, обратился к нему. Этим гангстером был Бэзил Девит Торренс хотел убить Сью, и она инстинктивно почувствовала его намерения Она убежала из дома и встретила Вельду. Но не подозревала, что уже поздно. Левит преследовал ее по пятам, выследил и снял квартиру в доме напротив, где стал с винтовкой поджидать, когда Сью выйдет или покажется в окне. Дело осложнялось тем, что Вельда тоже пряталась. Она восприняла рассказ девушки всерьез и прятала Сью до тех пор, пока не уладила свои собственные проблемы. Тогда она захотела уехать из квартиры вместе со Сью. Пат, Левит приходил не за Вельдой, а за Сью. Увидев меня, он решил, что Торренсу надоела его медлительность, и тот послал за девушкой кого–то другого, а Левиту самому хотелось заработать эти деньги. Поэтому он так внезапно ворвался в квартиру. Встреча Торренса с Левитом, несомненно, состоялась в ресторанчике, потому что он забыл, что плакаты с его портретами развешаны по всему городу, и думал, что его никто не узнает. Возможно, Клейн не отнесся серьезно к его появлению в ресторанчике. Вероятно, что–то начало доходить до него только тогда, когда ему показали фотографию Левита. Постепенно он связал все факты воедино–Сначала он позвонил тебе, чтобы немного разузнать о деле, и, когда ему не сказали ничего конкретного, у него зашевелились подозрения. Тогда он решил, что Торренс у него в руках. Он позвонил ему вчера и предложил встретиться. Сим, наверное, потерял голову от страха. Он придумал повод уехать из дома и, возможно, совершил поездку в Олбани еще и в качестве алиби. Это мы выясним, когда позвонит Вельда. Потом он приехал сюда, поговорил с Клейном и убил его…

— У тебя слишком богатое воображение, Майк. Но лучше всего нам сейчас поехать к Торренсу…

В час пик Нью–Йорк походит на настоящий сумасшедший дом. Из окна небоскреба автомобили выглядят как полчища муравьев, но стоит оказаться среди них — и ты попадаешь в настоящий ад, где воедино слились грохот, гудки автомобилей, звуки сирен и ругань. Надо всем висит назойливый запах выхлопных газов, несгоревшего бензина, и в тщетном стремлении выиграть время машины часто продвигаются вперед по несколько километров в час. В обычное время дорога из Бруклина до дома Сима Торренса заняла бы не больше часа, но в этот вечер мы задержались и подъехали к его дому только в восемь часов. В окнах горел свет, но было тихо. Мы подождали полицейского, обходившего участок.

Пат показал ему удостоверение, но он уже узнал меня.

— Все в порядке? — спросил Пат.

— Да, сэр. Мисс Кинг и девушка уехали, а Торренс недавно приехал. Никаких особенных происшествий не было. У вас есть для меня какие–то указания?

— Нет. Мы хотим побывать у мистера Торренса.

— Хорошо, сэр.

Мы оставили машину на улице и направились к дому. Я держал в руке пистолет, Пат тоже вытащил свой. «Кадиллак» Сима Торренса стоял перед домом, мотор его еще был теплый. Мы оба знали, что делать. Мы проверили окна и двери в задней части дома, потом опять вернулись к входной двери. Я позвонил, а Пат отошел в сторону.

Никто не вышел, и я позвонил еще раз.

Третьей попытки я делать не стал, а просто нажал на дверь, и она открылась. Я вошел в вестибюль, Пат последовал за мной, держа в поле зрения углы. В доме царила неестественная тишина. Горел свет, но нигде не было видно ни души. Мы прошли нижний этаж, осмотрели все, но никого не встретили. Я указал на лестницу. Спальня Сима Торренса находилась как раз рядом с лестницей. Дверь была приоткрыта, и в комнате горел свет. Мы распахнули дверь.

Карьера Сима Торренса окончилась. Он лежал на полу лицом вниз, и в голове у него была дырка от пули. Мы обежали все комнаты в поисках убийцы, но безрезультатно. Тогда мы вернулись к Симу. Обернув носовым платком трубку, Пат сообщил в полицию об убийстве. Положив трубку, он сказал:

— Мы в дурацком положении, Майк.

— Почему?

— Нужно было позвонить из Бруклина сюда и все передоверить здешней полиции.

— Ну и что? Мы всегда можем сказать, что просто хотели нанести визит мистеру Торренсу. Я был здесь вчера сразу же после пожара и хотел сегодня еще раз убедиться, что все в порядке. Это очень просто.

— А как насчет женщин? С ними нужно поговорить прежде всего.

— Конечно.

В ожидании полиции мы осмотрели комнаты в поисках следов убийцы, но ничего не нашли, даже гильзы. Я обошел все комнаты, чтобы понять, каким образом убийца попал в дом. В конце концов я это обнаружил. Окно в спальне Сью было открыто. Вероятно, убийца перелез через ограду, когда поблизости не было полицейского, а потом взобрался на второй этаж по шпалерам.

Постель Сью была смята. Наверное, Джеральдина очень спешила. Плюшевый медвежонок еще лежал под одеялом и был похож на спящего человека. Я подошел поближе и заметил в одеяле дырочку. Откинув его, я увидел в теле медвежонка пулю. Сью опять пытались убить.

Я уже хотел положить одеяло на место и позвать Пата, когда заметил кое–что любопытное. Медвежонок был старый, он принадлежал еще матери Сью. Часть швов давно распоролась, и оттуда торчала грязная вата, но один шов казался свежераспоротым. Вероятно, во время сна Сью надавила телом на игрушку, и шов разошелся. Я увидел торчащий «из него белый уголок.

Это было письмо.

Я вытащил его, но не успел просмотреть. Завыла полицейская сирена, и в доме появились представители власти. Я сунул письмо в карман и позвал Пата. Он быстро разобрался в ситуации, но промолчал. Дело напоминало обычную кражу со взломом, однако в нем намечались такие сложности, о которых Пату не хотелось говорить, прежде чем мы не обсудим все детально.

На улице уже дежурили репортеры. Дело обещало быть громким. Как–никак речь шла об убийстве кандидата на пост губернатора штата… Завтра утром об этом будут кричать заголовки всех газет, а происшествию в Бруклине они отведут от силы три строчки.

Пат промолчал еще и потому, что убийство Торренса следовало сначала обсудить в вышестоящих кругах, и только потом оно могло стать добычей газетчиков.

Только через час нам удалось покинуть дом и вернуться к машине. Приехали партийные тузы, их атаковали репортеры, но они не сказали ни слова. Они были достаточно влиятельны, чтобы проникнуть в дом, однако там высший полицейский чин тотчас взял их в оборот и стал расспрашивать.

Пат молчал почти всю дорогу, потом сказал:

— Одна твоя теория лопнула.

— Какая?

— Ты утверждал, что Торренс собирался убить девушку. Как же он мог в таком случае отвести от себя подозрение?

— Очень просто. Тебе известно, что ему часто угрожали?

— Да.

— Ну, так он мог сказать, что ему угрожал отомстить какой–то неизвестный, он–то и застрелил девушку.

— Но Сью жива.

— Кто–то пытался сегодня ее убить. Держу пари, что первый выстрел был сделан в ее постель. Потом убийца зажег свет и увидел, что попал в медвежонка. Тогда он дождался возвращения Сима и убил его. Все было подстроено так, будто имела место попытка грабежа, и грабитель в испуге застрелил неожиданно появившегося хозяина дома. Если полиция пойдет по этому пути, тогда убийце не грозит никакая опасность.

Я посмотрел на Пата:

— Тут есть еще кое–что. В ночь первой попытки убийства Сью было две группы: Левит и Кид Хэнд с Марвом Каниа. Они работали порознь, но охотились за Сью.

— Ну, и чем это объяснить?

— По–моему, тремя миллионами долларов.

— Чьими?

— Блэки Конли.

— Ты думаешь, деньги у него?

— Хочешь пари?

— На что?

— Как–нибудь повеселимся вечером в городе: ты, Вельда, я и какая–нибудь девушка. Мы найдем тебе даму. Проигравший оплачивает все расходы.

Пат кивнул:

— Согласен. Но можешь не подыскивать мне даму. Я сам себе ее нашел.

— Она работает в полиции?

— В твоем обществе это не помешало бы… Пат довез меня до моего дома, и я обещал позвонить ему и рассказать о том, что удалось узнать Вельде. Он хотел доложить о деле Торренса начальству и получить указания.

Я постучал в дверь, окликнул Джеральдину и попросил ее открыть мне. Вельда еще не возвращалась. Сью лежала на диване в гостиной. Она еще была под действием успокоительного. Я посадил Джеральдину рядом с ней и рассказал им, что произошло.

Поначалу Сью вообще никак не прореагировала, потом спросила:

— Он действительно мертв?

— Да.

Казалось, она повзрослела за последние несколько дней. Глядя в пол, она пожала плечами:

— Мне очень жаль, Майк, но я не чувствую боли. Я ощущаю только свободу и облегчение.

У Джеральдины был такой вид, будто она сейчас потеряет сознание.

— О нет, нет… — несколько раз повторила она. Потом взяла себя в руки и спросила:

— Как это произошло, Майк?

— Мы этого не знаем.

— Это ужасно. Избирательная кампания…

— Дело обстоит гораздо хуже. Кандидата всегда можно заменить. Лучше всего позвоните в свой офис. Там, конечно, большой переполох, и, если вам удастся победить на выборах, это будет чудо. А времена чудес, можете мне поверить, давно прошли.

Джеральдина хотела расспросить меня поподробнее, но в этот момент зазвонил телефон. Это была Вельда.

— Майк, я только что услышала… Это правда?

— Да. Его застрелили. Что тебе удалось узнать?

— В указанное тобой время Торренса никто не видел. Он отсутствовал неизвестно где примерно два часа.

Каждый думает, что он был у кого–то другого, но можно предположить, что его вообще не было в офисе. — Ну что ж, это меня и интересовало. Возвращайся. Мне не хотелось оставлять у себя Джеральдину и Сью, потому что я ожидал кучу посетителей и знал, что буду по горло занят. Я позвонил в отель, заказал две комнаты и вызвал такси. Женщинам не хотелось уезжать, но я объяснил им, что другого выбора нет. Они должны были совершенно исчезнуть из виду. Я предупредил Джеральдину, чтобы они ели у себя в комнате и никуда не выходили до тех пор, пока я не разрешу этого.

Когда они ушли, я сел за письменный стол и вытащил из кармана письмо. Старая бумага хрустела, и от нее исходил еще слабый аромат духов. Письмо было написано сплошными каракулями, как обычно пишут пьяные, но буквы можно было разобрать.

+++

«Дорогая Сью!

Я чувствую, что приближается день моей смерти, и хочу предостеречь тебя от одного человека. Этот человек — мой муж, Сим Торренс, которого мы в разговорах часто называли «змеей». Опасайся его, моя девочка, потому что он хочет нашей смерти и вполне может пойти на убийство.

Я познакомилась с Симом, когда меня обвиняли в торговле наркотиками. Он помог мне избежать суда при условии, что я свяжу его с Сонни Мотли, которому он предложил план ограбления. Это ему было легко сделать, потому что, как окружной прокурор, он знал все маршруты, связанные с деньгами. Сима деньги не интересовали. Он хотел выдать банду, чтобы людей Мотли схватили и чтобы потом, благодаря судебному процессу, он стал героем дня. Так и произошло. После этого мы продолжали встречаться, и, когда у меня родилась ты, я решила выйти замуж за Сима, чтобы завоевать тебе прочное положение. Я никогда не любила Сима, и он ненавидел меня, как и всех людей, которые мешали его карьере. Я вышла за него замуж ради тебя, дорогая. Это письмо я прячу туда, куда он не доберется, а ты когда–нибудь найдешь его. Будь осторожна, моя радость. Торренс попытается убить тебя, если сможет. Опасайся несчастных случаев. Он постарается обставить твое убийство именно так…

Твоя любящая мать».

+++

Торренс — «змея»! Человек, которого все боялись. Крупный политик, удачливый юрист, наводчик, организатор убийств и, в конце концов, сам убийца, — и все это в одном лице. Подходящая кандидатура на пост губернатора! Избиратели так никогда и не узнают, какого счастья они лишились.

Змея. Подходящее прозвище для него. И я оказался прав в своих предположениях. Торренсу так и не удалось получить три миллиона, но они чертовски безразличны ему. Его интересовала только его карьера, когда он обдумывал ограбление и затем обвинил банду Сонни Мотли в суде. Это был его первый шаг наверх по лестнице успеха, и он его тщательно обдумал.

Мне было интересно, как Торренс собирался покончить с Салли, если бы та сама не помогла ему. Хотя это не важно — у него в распоряжении было сколько угодно способов. Ведь женитьба на ней позволяла ему контролировать каждый ее шаг и исподволь готовить убийство, которое впоследствии можно будет выдать и за несчастный случай, и за самоубийство, и вообще за что угодно.

Сейчас я явственно представлял, как, явившись однажды в имение, Торренс нашел Эннет Ли спящей, а Салли совершенно пьяной. Ему осталось только вынести жену под ледяной дождь, а холод доделал остальное. К сожалению, таким же способом нельзя было отделаться от ребенка — возникли бы подозрения, началось бы расследование И Сью на долгие годы оказалась занозой, сидящей у него в мозгу.

Торренс терпеливо ждал. Чтобы повысить свой политический рейтинг, он разыгрывал роль заботливого и любящего отчима. Когда наступил подходящий момент, он обратился за помощью к Левиту. Но его выбор оказался неудачным. У Левита был слишком длинный язык, и смерть настигла его раньше, чем он выполнил дьявольское задание.

В каком–то смысле Сью сама почти спровоцировала Торренса на убийство. Она так и не смогла расстаться с мыслью, которую вбила ей в голову мать. Наверное, Сью знала, кого подразумевала Салли под «змеей». Очевидно, Салли часто называла его так. Неудивительно, что он почти не допрашивал ее на процессе. И неудивительно, что он почти обезумел от страха, узнав, что Сью ищет какое–то письмо своей матери. Он стал обыскивать ее вещи. Этот поступок был продиктован полной растерянностью. Он боялся, что рано или поздно эти факты всплывут на свет и это будет означать его политическую смерть… и смерть вообще.

Но Салли ошибалась. Змеей был не Торренс, а тот, кто сидел в норе с тремя миллионами долларов. И ядовитее этой змеи не найти. А Торренс?.. Торренс был червяком.

Я сложил письмо и спрятал его, но в это время раздался звонок в дверь. Пришла Вельда. Пока она готовила кофе, я рассказал ей обо всем, что произошло в этот день. Она дважды прочитала письмо и сразу же поняла его значение и связь с происшедшим — Пат знает о письме?

— Нет, я сначала хотел позвонить Арту Рикерби Прошло почти полчаса, пока я изложил все факты Рикерби и обсудил с ним возможное развитие событий. В основном его, конечно, интересовал политический аспект дела.

— Как же мне теперь быть, Арт? — наконец спросил я. — Это еще не кончилось.

— Это никогда не кончится, Майк. Если это кончится, то сразу начнется что–то другое.

— В полиции теперь попытаются оказать на меня давление. Мне не хотелось бы потерять мое удостоверение ФБР — это все, что у меня есть.

Помолчав немного, он ответил:

— Я хочу вот что сказать тебе, Майк. У каждого в работе свой почерк. Мы не можем работать по одному шаблону. Некоторое время ты был вне игры, но теперь появился вновь и должен остаться. Учти одно: пока ты не проштрафился, никто не отберет у тебя удостоверение. Делай то, что считаешь нужным, но всегда помни, что за тобой наблюдают со всех сторон, так что делай все правильно.

— Прекрасно. Значит, теперь мне нужно остаться в живых..

— Ну, если тебе действительно угрожает опасность, тогда я могу только повторить твое собственное любимое выражение: «Кисмет <Судьба, доля (араб.)>, дружище».

Он положил трубку, и я рассмеялся. Вельда спросила:

— Чему ты смеешься?

— Сам не знаю, — ответил я — Это будет довольно забавно. Гребб и Чарли Форс начнут теперь прыгать на меня, как тигры, и попытаются выключить меня из игры, но им это не удастся.

Вельда подошла и обняла меня.

— Им это никогда не удастся. Ты сам тигр… Раздался звонок в дверь, и я услышал голос Пата.

— Иду! — крикнул я, продолжая держать Вельду в объятиях.

Но он не отнимал пальца от кнопки. Поцеловав Вельду, я открыл дверь.

— Я говорил по телефону, — объяснил я. — Входи. С ним были четыре детектива Двух я знал, двух других Пат представил мне — Вельда здесь?

— Да, а что?

— Она была сегодня в офисе партии и расспрашивала о Торренсе. Теперь они хотят объяснений. Чарли Форс вне себя от ярости.

— Присядьте, и я вам все объясню.

Вельда присоединилась к нам, и мы все сели. Я рассказал Пату все, чтобы сэкономить время и не отвечать на его расспросы по поводу каждой частности. Я передал ему информацию Вельды и сообщил имена людей, которых она расспрашивала, а в заключение передал слова Арта Рикерби Спрятав записную книжку, Пат сказал»

— Это первая причина, по которой я пришел. Но есть и вторая. Эти агенты занимались делом Хови Грина, и им удалось кое–что раскопать — Что именно?

— Маклерская контора Грина после его смерти полностью перешла в руки его партнера — человека по имени Квинси Малек. Примерно полтора года спустя он заболел туберкулезом и умер От его племянника мы узнали, что к моменту смерти он почти разорился Остатки его денег достались семье, а конторские документы были помещены куда–то на склад. В настоящее время десяток моих людей роются на различных складах и пытаются их найти. Племянник смутно припоминает, что Малек просил их сохранить. Документы наверняка не занимают много места и за много лет хранения могли принести хозяевам склада не больше пары сотен долларов. Мы не знаем, что удастся найти. Мы проверяем все сделки по продаже участков, которые Хови Грин совершил перед смертью Если ты прав, то мы должны что–то найти.

— Сколько времени это займет, Пат?

— У тебя есть лучший вариант?

— Возможно, но мне нужно подумать. Я сообщу тебе, если мне придет в голову какая–нибудь стоящая мысль. У тебя сейчас достаточно сведений для работы. Позволь мне попробовать что–нибудь самому, а в случае неудачи я возьму ответственность на себя.

— Майк, мне это не нравится. Ведь на свободе разгуливает убийца…

— Тогда пусть я буду мишенью. Он перевел взгляд на Вельду, сидевшую рядом со мной.

— Она будет в безопасности, — сказал я. — Я проделываю это уже не в первый раз.

— Побереги ее, — тихо сказал Пат, и я понял по его голосу, что он никогда не перестанет любить ее — Сколько человек ты пустил на поиски книг?

— Столько, сколько смог — И если ты первым что–то найдешь? — допытывался я.

Он улыбнулся.

— Поскольку ты являешься сейчас наполовину полицейским, я могу рискнуть и дать тебе информацию Только не забывай, что я жду такой же любезности и от тебя.

— Отлично. Как мы будем держать связь?

— Через мой офис. Если нам удастся что–нибудь узнать, я оставлю тебе сообщение.

Он встал, а я полез в карман, вынул письмо и передал ему.

— Оно было зашито в медвежонке Сью. Оно касается Сима, но сейчас мне не хотелось бы передавать его Сью.

Пат пробежал письмо, покачал головой и сунул его в карман.

— Ты настоящий волшебник, Майк! Везет же тебе

Когда они ушли, я растянулся на диване и стал думать. Вельда приготовила кофе и уселась рядом со мной. Уставившись в потолок, я пытался изо всей этой пестрой мозаики составить картину, имеющую смысл. Картина выстроилась, не хватало только лишь лица. Лица Блэки Конли. Но я знал, что скоро увижу его, — такое у меня было предчувствие.

— Майк… куда мы пойдем?

— Ты соображаешь быстрей меня, детка…

— Иногда я тоже могу отличиться.

— Ты никуда не пойдешь. Я пойду один.

— Возьми меня с собой, Майк.

Она нежно погладила меня по подбородку.

— Ладно.

— Ты не хочешь сказать мне, что тебя беспокоит?

— Одна мысль, детка. В картинке что–то не сходится.

— Что именно?

— Зачем Блэки Конли понадобилось убивать Сима?

— Майк… — Она смотрела мимо меня и была погружена в свои мысли. — Может быть, Конли решил перехитрить Торренса тогда, тридцать лет назад. Не забывай, что Конли старше Сонни и намного хитрее. Может, он узнал, кто планировал ограбление, и решил его опередить.

— Возможно, ты права.

— Первый удар он нанес по Сью, — продолжала она, — но он также был косвенно направлен в Сима, и в следующий раз он решил покончить с обоими.

— Это еще не совсем ясно, — сказал я, — но ответ у меня постепенно складывается. — Она ждала, и я добавил:

— Трудно представить себе человека восьмидесяти лет, лезущего по стенке на второй этаж. Правда, он мог послать какого–нибудь гангстера.

— Не знаю, Майк. Вспомни Бернарда Мак–Фолдена. Именно в таком возрасте он совершил свой первый прыжок с парашютом.

— М–м… Что ж, тогда возможно, что это сделал сам Блэки.

— Значит, наша задача — найти Блэки Конли.

— Верно.

— Каким образом?

— Нужно освежить память другого старика, и тогда мы, возможно, получим ответ.

— Сонни Мотли?

— Да.

— Сегодня же?

— Сейчас же, детка…

Глава 10

Найти Сонни Мотли было нелегко В баре не знали его домашнего адреса. Надзиравший за ним полицейский тоже знал только адрес его мастерской, но не знал, где он живет. Я обошел несколько соседних газетных киосков, но там мне ничего не смогли сказать. Во время расспросов в последнем киоске один шофер, услышав имя Сонни Мотли, спросил:

— Вы имеете в виду старика?

— Да, хозяина обувной мастерской.

— Что вам от него нужно?

— Ничего особенного. Нам нужны сведения об одном лице, и, возможно, он сможет помочь нам.

— Ну, эти старые арестанты ни с кем не разговаривают. Из них даже не выжмешь «добрый день»…

— Вы знаете, где он живет?

— Да, я часто вожу его домой. Садитесь, я вас подвезу. Мы сели в такси. Шофер отвез нас в мрачный квартал, находящийся сразу же за Гарлемом, и показал дом Сонни Мотли.

— Он живет на нижнем этаже. Сейчас, наверное, уже спит.

— Я его разбужу.

Я дал шоферу доллар за труды, вышел из машины и поднялся по ступенькам из песчаника к окованной железом двери. Мне пришлось позвонить шесть раз, прежде чем в комнате зажегся свет.

— В чем дело? — послышался голос.

— Сонни?

— Кто вы такой?

— Майк Хаммер.

— О, черт…

Он открыл дверь. На нем был домашний халат, лицо его было мрачно как ночь. Однако при виде Вельды он просиял:

— Хэлло… Кто у меня в гостях?

— Это Вельда, мой секретарь.

— Прошу вас, входите, не стойте на улице. Черт возьми, давно уже женщины не посещали моего дома.

Он закрыл дверь и провел нас в комнату.

— Прошу простить, у меня довольно просто и неубрано. Надеюсь, вас это не смущает. Я не ждал гостей. Хотите выпить?

— Нет, благодарю.

— Ну а я выпью в честь такого дня. Меня редко посещают такие потрясающие женщины.

— Мне кажется, что вы уже стары для таких восторгов, Сонни.

— Телом — может быть, но душой молод. Присядьте, я пойду оденусь и через минуту выйду.

Для сидения нам на выбор предлагалось несколько ящиков из–под яиц и из–под яблок. Софа в углу выглядела довольно шаткой, в кресле рядом с ней не было сиденья. Самыми удобными нам представлялись ручки кресла: Вельда села на одну, я — для равновесия — на другую.

Казалось, нетрудно выбрать, где удобней жить — здесь или в современной тюрьме. Но, как уже сказал Сонни, здесь он чувствует себя немного свободнее.

— Виски не хотите?

— Нет, благодарю.

— Что ж, тогда не буду пачкать стакан, — сказал он, поднес горлышко бутылки ко рту и сделал хороший глоток. Потом он уселся на софу. — У вас самые прелестные ножки в мире, мисс, — заметил он восхищенно.

Вельда почувствовала себя неловко, но я ответил:

— Я сам всегда ей это говорю.

— Тогда повторите еще раз. Женщины любят выслушивать подобные вещи… Но собственно говоря, чем вызван ваш визит?

— У меня есть к вам еще пара вопросов, Сонни. Он сделал широкий жест:

— Выкладывайте ваши вопросы. Если смогу — отвечу.

— Я не могу отделаться от мысли, что ваш старший партнер еще жив.

Его плечи задрожали от неслышного смеха.

— Нет, мистер, выбросьте это из головы. Этот парень мертв. Не знаю, как и где он умер, но он мертв.

— Давайте предположим, что он жив, и посмотрим, что у нас из этого получится.

— Пожалуйста.

— У меня есть для вас новости — Например?

— Сим Торренс умер. Его глаза расширились.

— Это правда?

— Правда. Он захихикал:

— Наконец–то этот подонок попался. А скольких людей он отправил в тюрьму! Надеюсь, его смерть не была легкой?

— Его застрелили.

— Хорошо. Приведите мне человека, который это сделал, и я всегда буду бесплатно чинить ему обувь и чистить ее.

— Вы же говорили, что Торренс вам безразличен.

— Нет, я сказал, что у меня нет к нему ненависти, но я не сказал, что он мне безразличен. Я удовлетворен Завтра утром я забуду о его существовании А что еще за новость?

— Сим Торренс был тем человеком, который в свое время организовал ваше ограбление.

Сонни в этот момент поднимал бутылку ко рту, но, услышав мои слова, опустил ее Он посмотрел на меня с недоверием — Кто вам сказал об этом?

— Завтра прочтете в газетах.

Он выпрямился, совершенно забыв о бутылке.

— Вы хотите сказать, что…

— Не только это. Одновременно он планировал подставить вас. После этого процесса его карьера двинулась вперед.

— Это правда?

— Каждое слово, Сонни.

— Чертов ублюдок! О, простите, мисс.

— Теперь прошу вас подумать над следующим. Предположим, Блэки Конли что–то заподозрил, разработал план бегства и исчез с деньгами; все же остальные попали в руки Торренса.

Казалось, Сонни чуть не задыхается.

— Черт побери, — проворчал он, и в глазах его сверкнула тень прежнего огня. — Трюк с двойным дном Конечно, теперь мне все понятно. Блэки разработал план бегства. Но для себя он придумал другой план и, бросив нас на произвол судьбы, исчез с деньгами. — Закинув голову назад, он громко рассмеялся. — Он был гораздо умнее, чем я думал…

— Сонни, — продолжил я, — предполагалось, что Блэки арендует дом, в котором вы собирались прятаться после ограбления. Но кажется, в то же время он купил еще один участок у Хови Грина, вероятно на чужое имя.

— Это похоже на подонка Хови. Он готов был на все, лишь бы заработать лишний доллар. Я рад, что Блэки пристрелил его.

— А это сделал он?

— Конечно! Незадолго до ограбления Я был там и все видел.

Я ошеломленно посмотрел на него Поймав мой взгляд, он сказал:

— Да, я знаю. Убийство не имеет срока давности в штате Нью–Йорк. Вы можете всегда привлечь меня к суду как сообщника. Вы думаете, что это для меня имеет значение? Оглядитесь вокруг. Что я здесь имею? Ничего, абсолютно ничего, о чем можно пожалеть. Я уже получил пожизненное. Что может быть хуже? В лучшем случае я проживу еще десять лет, но что мне с ними делать? Жить в этой грязной дыре? Весь день забивать гвозди в чужие ботинки? Без близких, без друзей. В тюрьме и то лучше, чем здесь.

Я махнул рукой:

— Меня не интересует история с Хови Грином. Я ищу Блэки Конли.

— Каким образом вы надеетесь его найти?

— Вы знали Грина?

— Мы выросли на одной улице…

— Ясно. У Грина были деловые бумаги, которые позже перешли к Квинси Малеку.

— Я его тоже знал.

— В них отмечались номера и границы участков. Если мы их найдем, то сможем проверить все следы и найдем участок, купленный Блэки.

— Вы думаете, он еще там?

— Куда ему деваться?

— Но это совсем не в его стиле. — Сонни потер руки. — Хотя, возможно, я знаю Блэки хуже, чем думал. И что еще?

— Вы знали и Квинси Малека?

— Да.

— Куда он мог отправить бумаги на хранение?

— Откуда я знаю. — Он откинулся назад. — У него было много дел.

— Конторские документы, Сонни. Полиция сейчас проверяет Малека; если вы что–нибудь вспомните, то это поможет нам выиграть время.

— Но ведь это было тридцать лет назад.

— О чем вы тогда думали в тюрьме? Эта история принадлежит прошлому, а вам не о чем было больше думать, как о прошлом.

— А женщины? — усмехнулся Сонни. — Я всегда думал только о женщинах. Во всяком случае, до шестидесяти лет. Не о тех женщинах, которых я знал, а о других, незнакомых, которых, может быть, и на свете не было. А после шестидесяти я стал думать о прошлом.

— Теперь вам есть о чем подумать. Некоторое время Сонни сидел молча, с кислым лицом.

— Скажите мне, мистер, что мне это даст? Ничего. Это важно для вас, а для меня — нет. Это только вызовет у меня злобу. Сейчас у меня нет почти ничего, но нет и злобы. Нет, я не могу вам помочь. Я испытал достаточно злобы, и с меня хватит.

— Это вам не повредит, Сонни.

— Вы думаете? Если мое имя появится в газетах, то прощай покой. Думаете, мне удастся возобновить аренду мастерской? Достаточно, что я сидел, и есть люди, которым это известно. Но если узнают все, то мне дадут пинка и выбросят из квартиры. Нет, мистер, не хочу.

— Вы можете получить вознаграждение.

— Все равно. Или я запью на эти деньги, или меня пристукнут и отнимут их. Нет, не хочу, мистер Хаммер. Я слишком стар, чтобы пускаться в подобные авантюры.

Я был в затруднении. Сонни не хотел ничего говорить и был по–своему прав. Но я должен найти к нему подход.

Я сказал:

— Я могу сообщить полиции о вашем соучастии в убийстве Хови Грина, и вас арестуют.

Сонни проворчал:

— Что за милый гость. Вы хотите взять меня за горло?

— Нет. Помогите мне, и я помогу вам. Он опять уставился на ноги. Прошла минута, и он захихикал:

— Черт возьми, а почему бы и нет? Выполню, как это говорят, свой гражданский долг…

— Квинси Малек, Сонни. Откинувшись назад, он закрыл глаза.

— Итак, подумаем. Как поступил бы этот парень со своими конторскими документами? Он никогда не предполагал, что так быстро сыграет в ящик. Он всегда все хранил при себе. Если он завещал все своей семье, то они постарались разыскать эти книги. У Квинси было много недвижимости в городе: дома, квартиры и прочее. Он покупал их по дешевке, а потом выжидал повышения цен. У него было хорошее чутье.

— Где он хранил конторские книги?

— Думаю, он отдал их на хранение.

— Кому?

— Наверное, такому человеку, которого мало кто знал. У него были две сестры, они жили в его доме. Забавные женщины. Я как–то слышал, что он заключил с ними договор. Они имели право пользоваться домом, но он мог в любое время забрать его обратно. Так что ему ничто не грозило. Итак, по–моему, стоит поискать книги у этих сестер. Дом был их единственным источником дохода, так что они наверняка его не продали и еще живут в нем.

— Как их фамилия, Сонни?

— Вот этого я не знаю, мистер. Но вы легко можете узнать, если немного покопаетесь. Я помню факты, а имен уже не помню. Это вам поможет?

— Возможно, это след.

— Может, мне придет в голову еще что–то. Позвонить вам?

Я записал для него номера телефонов офиса и квартиры и положил карточку на стол.

— Позвоните, и если никто не ответит, то позвоните попозже и сообщите Вельде или мне.

— Ладно. — Он сунул записку в карман брюк. Потом, казалось, его что–то осенило. — Эй, послушайте. Если найдете старого негодяя Блэки, сообщите мне об этом, ладно? Я с удовольствием пощупал бы эти деньги, только пощупал бы — больше ничего. Думаю, я имею на это Право — в конце концов, это стоило мне тридцати лет…

Пат тоже не спал всю ночь. Я позвонил ему в офис и передал рассказ Сонни. Он решил, что имеет смысл проверить эту версию, и направил двух агентов на поиски сестер. Ему больше ничего не удалось узнать, если не считать того, что они нашли пару домов, ранее принадлежавших Малеку. Они обыскали их сверху донизу, но безуспешно. Эксперты размышляли над местонахождением книг, но тоже безрезультатно.

Я спросил у Пата старый адрес Квинси, и он дал мне адрес офиса и квартиры. Оба дома он лично обыскал, но ничего не нашел.

Положив трубку, я спросил у Вельды, не хочет ли она есть. Рядом находился ресторан–автомат, и мы решили выпить кофе с бутербродами.

За одним из столиков сидел Джерси Тоби. При виде меня он просто встал и испарился, оставив на столе почти нетронутую чашку кофе.

Мы бросили монеты в автомат, взяли еду и сели за столик. На улице опять начал моросить дождь.

Вельда спросила:

— О чем ты думаешь? Отставив чашку, я сказал:

— У меня такое чувство, что здесь что–то не сходится. Какая–то мелочь, но я не знаю, какая именно.

— Ты скоро вспомнишь.

— Но мне нужно сейчас.

— Поможет тебе, если я поговорю с тобой об этом?

— Нет.

— Ты уже вплотную подошел к разгадке этого дела, не так ли?

— Нет, мы уже решили его. Практически мы ухе сидим на трех миллионах долларов. Правда, в дополнение к этому еще имеется убийца, который разгуливает на свободе и смеется нам в лицо.

— А что, если этих денег нет?

— Дорогая, такая сумма так просто не исчезает… Они где–то надежно спрятаны.

— Почему бы тебе еще раз не позвонить Пату? Может быть, им удалось что–то найти.

— Мне не хочется его подгонять.

— Думаю, он не будет возражать.

Мы встали и разыскали телефонную кабину, было три часа ночи, но Пат все еще сидел на работе. Полиции так и не удалось разыскать конторские книги Хови Грина, но у них было нечто другое.

— Мы взяли одного из бывших гангстеров, — сказал Пат. — Он прибыл из Детройта. Наш агент застукал его с наркотиками и арестовал. Мы ждем, когда он расколется. Его боссы не хотят иметь ничего общего с контрабандой наркотиков. Поэтому, если они узнают о том, что он принимает героин, это будет для него равносильно подписанию собственного смертного приговора. Теперь он выпрашивает защиту у полиции.

— Что он рассказал?

— Теперь мы знаем, зачем гангстеры съехались в Нью–Йорк. Кто–то собрал информацию о крупных боссах, когда–либо провинившихся перед гангстерским синдикатом, и начал шантажировать их. Они были вынуждены одолжить этому человеку самых лучших своих людей, из которых он собирается создать новую банду.

— Странно, что рядовому гангстеру все это известно.

— Ничего странного в этом нет. В этих кругах ничто долго не остается тайной. Держу пари, что другие гангстеры, если мы их возьмем, расскажут то же самое.

— Ты ведь говорил, что они не сделали ничего противозаконного.

— Ну, может быть, нам удастся их немного запачкать… в интересах правосудия, конечно.

— Иногда это единственный путь. Но скажи, Пат, кто мог изобрести такой план шантажа? Наверняка это парень с головой.

— Кто–то это сделал.

— — По–моему, самая подходящая кандидатура — Блэки Конли, — сказал я. — Он мог не пожалеть на это пары долларов из своих трех миллионов. И у него было время и хорошая голова на плечах, чтобы все обдумать.

— Теперь мне тоже так кажется.

— Как насчет жены Малека?

— Подожди минуту. — Пат отложил трубку, справился у кого–то и опять взялся за трубку. — Я только что получил сообщение от одного полицейского на пенсии, с которым мы поддерживаем контакт. Он припомнил, что в свое время Малек встречался с одной девушкой, но он не знает ее адреса. Вторая жена Малека как–то заявила в полицию, что эта девушка — проститутка. Но удалось выяснить, что это была просто месть ревнивой женщины. К сожалению, старик не помнит адреса.

— Черт возьми!

— Мы попробуем поискать. Куда ты направляешься?

— Домой. Я устал.

— Тогда до завтра, — сказал Пат.

Я повесил трубку и посмотрел на Вельду.

— Никто не может выяснить, где Малек проводил свободное время, — сказал я.

— Посмотри в телефонной книге, — сострила Вельда.

Подумав, я кивнул:

— Возможно, ты права, детка.

— Но я просто пошутила, Майк. Я покачал головой:

— Пат только что сказал мне, что у него была вторая жена Малека. Значит, была и первая. Давай посмотрим.

В телефонной книге было шестнадцать Малеков, и я приготовил шестнадцать монет, чтобы их всех обзвонить. От тринадцати Малеков я получил самые разнообразные ответы — от приглашения поразвлечься до пожелания провалиться ко всем чертям, но все это были не те Малеки. Наконец, на четырнадцатый раз, мне ответил дрожащий женский голос. Да, ее зовут миссис Малек и она была замужем за Квинси Малеком. По ее мнению, это не слишком подходящее время для визита, но если дело обстоит так серьезно, как я говорю, то нам можно приехать.

— Мы кое–чего добились, детка, — сказал я Вельде.

— Ты позвонишь Пату?

— Нет, сначала я хочу все выяснить сам…

Такси довезло нас до угла Восьмой авеню и Сорок девятой улицы. Вельда нашла нужный номер дома, и мы вошли в подъезд.

Миссис Малек жила на втором этаже. Дом был старый, на лестнице пахло жареной рыбой, но там наконец нас ждала развязка всей истории.

Дверь нам открыла миссис Малек — накрашенная Старуха в старомодном пестром халате. Ее волосы были закручены на бигуди и покрыты косынкой.

Я представился, она улыбнулась в ответ и пригласила на кухню, где стала заваривать чай. Нам с Вельдой пить не хотелось, но отказываться было неудобно. Только приготовив и подав чай, миссис Малек спросила, что нам нужно.

— Миссис Малек, — сказал я, — дело касается вашего мужа.

— Он уже давно умер.

— Знаю. Мы разыскиваем то, что он оставил после себя.

— Но он мало, очень мало «оставил. То, что он оставил, я давно потратила и живу теперь на ренту.

— Мы разыскиваем деловые бумаги, которые могли остаться от него.

— Вот так совпадение!

— Что вы имеете в виду?

— Значит, вы тоже интересуетесь ими?

— А кто еще интересовался ими, миссис Малек? Она налила мне еще чашку чая и осторожно поставила чайник на стол.

— Ах, не знаю. Несколько месяцев назад мне позвонил один человек. Он интересовался, не оставил ли мне Квинси на хранение какие–нибудь деловые бумаги. По–видимому, ему понадобились конторские книги, чтобы выяснить спорный вопрос в отношении какого–то участка.

— Квинси оставил что–нибудь у вас, миссис Малек?

— Да, конечно. Я была единственным человеком, которому он мог доверять. Однажды он пришел ко мне с большой папкой, и я обещала спрятать ее.

— И когда вам позвонили?..

— Я сказала то же самое, что и вам.

— Кто звонил?

— Не знаю. Это был какой–то неопределенный голос — то ли мужской, то ли женский, и имени этот человек не назвал. Он предложил мне сто долларов за разрешение посмотреть книги и еще сто, если они ему помогут.

— И что же?

Ее выцветшие голубые глаза испытующе посмотрели на меня.

— Мистер Хаммер, я старая женщина, и я не богата. В моем возрасте двести долларов — большие деньги. Поскольку эти бумаги без толку пролежали здесь все эти годы, я не видела причин отказать.

Будто струйка холодной воды пробежала у меня по спине. Вельда казалась спокойной, но ее пальцы, державшие чашку, побелели.

— Кому вы их отдали, миссис Малек?

— Мальчику–посыльному, а он передал мне конверт с сотней долларов.

— Вы запомнили мальчика?

— Ах, нет! Это был просто посыльный. Кажется, латиноамериканец. Он плохо говорил по–английски.

— Черт возьми, — сказал я.

— Выпьете еще чашку чая, мистер Хаммер?

— Нет, благодарю.

Третьей чашки я бы не выдержал. Взглянув на Вельду, я печально покачал головой.

— Бумаги, разумеется, он вернул, — вдруг сказала миссис Малек.

— Что?!

— С приложением еще ста долларов. Их принес другой посыльный.

— Послушайте, миссис Малек… если вы позволите мне просмотреть эти бумаги и я найду то, что мне нужно, то вы получите пятьсот долларов наличными. Вас это устраивает?

— Это было бы чудесно. Еще чаю?

Я взял у нее из рук чашку чая, выпил, и все обошлось благополучно. Но эта женщина заставила меня нервничать. Она спокойно дождалась, пока я выпью чай, потом встала, извинилась и скрылась в своей комнате. Через несколько минут она вернулась и принесла большую, тщательно завязанную папку.

— Вот они, мистер Хаммер.

Вельда и я осторожно открыли папку, положили ее на стол и увидели бесчисленное количество документов. Каждая бумага представляла собой купчую на участок с указанием цены, имени маклера и покупателя, а также адрес и данные участка. Я посмотрел на даты. Они относились к тому времени, которое меня интересовало.

— Это поможет вам, сэр?

Я вынул бумажник и положил на стол пятьсот долларов, почти все, что у меня было. Женщина не дотронулась до денег.

— Между прочим, одного листа не хватает. Мне опять стало не по себе. Я посмотрел на деньги, а потом на миссис Малек.

— Откуда вам это известно?

— Они у меня пересчитаны. Раз уж Квинси доверил их мне, я хотела быть уверенной, что с ними ничего не случится. Дважды в год я их пересчитываю. Когда мне их вернули, я тоже их пересчитала и установила, что одного документа не хватает. — Она посмотрела на меня. — Я их пересчитала дважды…

— Наверняка это именно та бумага, которую мы ищем.

— Тогда я, возможно, еще смогу помочь вам. — Она таинственно улыбнулась. — Несколько лет назад я серьезно заболела. Я много времени провела в постели и от нечего делать решила составить точную опись бумаг Квинси. И я переписала все документы. — Она вынула из кармана халата толстую записную книжку и положила на стол. — Посмотрите этот список внимательно и проверьте, какой бумаги не хватает.

Я взял записную книжку, положил ее в папку и опять завязал ее. Потом надел шляпу и взял папку.

— Я верну их вам, миссис Малек. Возможно, полиция задержит их на пару дней, но потом я их верну.

— Я уверена в этом. И благодарю вас. Я улыбнулся ей:

— Знаете что? Я вас, пожалуй, поцелую.

— Ради Бога. — Она посмотрела на Вельду:

— Вы не против?

— Нет, — сказала Вельда и при этом покраснела, как девушка…

Мои последние три доллара ушли на такси и на гамбургеры. Приехав в офис, мы вывалили содержимое папки на пол, разделили бумаги поровну, открыли записную книжку и стали сверять их по списку.

На рассвете я позвонил Пату, но ничего не рассказал ему о нашей находке. Пока мне не удалось узнать ничего нового. Затем мы опять принялись за бумаги. Эти поиски могли бы продолжаться весь день, но нам повезло. Около трех часов дня Вельда нашла систему, с помощью которой дело пошло быстрее, и мы отыскали недостающий документ.

Это была купчая на имя некоего Карла Салливана на участок в округе Олстер, плат Нью–Йорк; точно было обозначено местонахождение и границы участка. Внизу стояли, очевидно списанные с оригинала, инициалы «Б К.» — Блэки Конли…

Глава 11

Мне пришлось одолжить у Джорджа из «Голубой ленты» пятьдесят долларов на дорогу, и он дал их мне без звука.

Я взял машину напрокат и сел в нее вместе с Вельдой. Мы поехали не по главному шоссе, а по дороге № 17 и заехали в Сентрал–Велли, чтобы повидать знакомого маклера по продаже недвижимости. Меня ин-, тересовали имеющиеся у него сведения об участке. После взаимных приветствий я перешел к делу и дал ему адрес участка. Он быстро нашел его на своей карте.

Как–то странно посмотрев на меня, он спросил:

— Это твой участок?

— Нет, но он меня интересует.

— Ну, если ты надеешься купить его, то напрасно. Эта местность представляет собой девственный лес. В этом районе ищут месторождения газа, и фирмы пытались разыскать владельца этого участка. Они хотели послать туда своих людей, чтобы пробурить пару пробных скважин. Этого нельзя сделать без согласия владельца, а его так и не удалось найти. Налоги за участок уплачены вперед, так что власти это не интересует, и теперь никто не может посягнуть на этот участок, пока не появится владелец — Плохо.

На лице маклера вдруг появилось жадное выражение.

— Майк, ты знаешь владельца?

— Да.

— Как ты думаешь, мы не сможем обтяпать с ним дельце?

— Сомневаюсь.

Его лицо выразило разочарование по поводу денег, которые ему не суждено заработать.

— Но если он захочет продать свой участок, то замолвишь за меня словечко?

— Хорошо.

Казалось, это его удовлетворило. Мы расстались с ним и поехали дальше. Через час с лишним мы добрались до перекрестка, который вел к участку. Еще полтора километра мы проехали по грунтовой дороге до ручья. Заросший след едва намечал продолжение дороги.

Я проехал немного дальше и поставил машину за кустами, чтобы ее не увидели случайные прохожие. Затем я вернулся к Вельде, и мы стали пристально разглядывать дикий ландшафт, в который нам еще предстояло вторгнуться.

Деревья были высокие и толстые — ели, дубы и клены. Между стволов росли кусты терновника, орешник, а за вершинами виднелись далекие горы.

Было поздно, солнце уже садилось.

— Это где–то здесь, — сказал я. — Не знаю, как Конли удалось здесь спрятаться.

Дикие животные еще до нас проложили проход через кустарник. Он был таким узким, что иногда приходилось сгибаться вдвое, чтобы пробраться по нему. Тропа постепенно шла вверх, потом нам пришлось спускаться. Наконец мы увидели деревянную хижину и поспешили к ней. Однако она почти развалилась. В углу ее лежали два ящика: один с нетронутыми ржавыми консервными банками, другой с кухонной посудой, тщательно уложенной. На полу лежали остатки матраса, служившего пристанищем для мышей.

Что–то не сходилось в моей версии.

Мы спустились по склону и дошли до небольшой поляны с мягкой травой.

— Майк, — сказала Вельда.

Я остановился и обернулся к ней.

— Я устала, Майк. Может, мы немного отдохнем?

— Конечно. Здесь самое подходящее место. Со вздохом облегчения она опустилась на траву, сбросила туфли, вытянулась и устремила усталый взгляд в небо.

Облака были красными от заката, и вечерние тени сползали с гор.

— Здесь чудесно, Майк.

— Не то что в городе, правда? Она рассмеялась:

— Конечно.

Я уселся рядом с ней, снял пиджак и положил в сторону пистолет. Вельда притянула меня к себе и поцеловала в губы.

Солнце опустилось ниже, и его лучи проходили сквозь стволы деревьев. Один луч упал на странно окрашенный предмет у подножия небольшого холма. Предмет, которому было не место здесь, среди дикой природы с ее естественными красками. Я пристально вгляделся в этот предмет, пытаясь понять, что это такое. И я понял…

По–видимому, мои руки напряглись, потому что Вельда слегка вскрикнула от боли.

— Оставайся здесь, — сказал я и вскочил, направляясь туда.

— Майк…

Я не стал терять времени на ответ. Я бежал к подножию холма, продираясь через кустарник, и с каждым шагом необычный предмет вырисовывался все отчетливее, и я понял, что не ошибся в своих предположениях.

Это был автомобиль тридцатилетней давности. Его задок проржавел, но кузов был в полной исправности, если не считать нескольких пятен ржавчины. Да, раньше машины делали на совесть. Она была новой, когда ее украли, и была так прочно сделана, что продержалась тридцать лет. Машина превратилась в почти герметически закупоренный гроб из стали и стекла — в склеп на колесах.

Потому что в ней был человек…

Теперь он превратился в мумию. Он сидел в углу и все еще держал в руке пистолет, нажимая пальцем на спусковой крючок. На правой стороне его груди было небольшое темное пятно. У его ног лежали три мешка — в каждом по миллиону долларов.

Наконец–то я нашел Блэки Конли!

Подбежала Вельда. Мягкая трава заглушала ее шаги, и я заметил ее, только когда она остановилась рядом со мной, оцепенев от ужаса. Она закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

— Майк… что это? — прошептала она.

— Человек, которого мы искали. Блэки Конли. Ему почти удалось заполучить деньги… У меня за спиной раздался голос:

— Почти, мистер Хаммер. А мне это удалось… Шагов этого человека я тоже не услышал. Он бесшумно подкрался к нам и направил на нас пистолет. Я чувствовал себя полнейшим болваном. Мой пистолет остался лежать на пиджаке, и теперь нас ожидала участь этой мумии.

— Привет, Сонни, — сказал я.

Это была змея… Настоящая змея с ядовитым жалом. Выражение усталости и безразличия исчезло с его лица, алчными глазами он смотрел на автомобиль. Казалось, в предвкушении удачи он помолодел на несколько десятков лет. Да, Сонни Мотли был стар, но он принадлежал к тем людям, которые вечно остаются молодыми. Он участвовал в азартной игре и вышел из нее победителем.

— Вы мне здорово» надоели, мистер Хаммер, — сказал он. — По–настоящему я испугался, когда вы напали на след Малека, Я собирался еще немного повременить и не наведываться сюда, но потом понял, что вы можете опередить меня.

Он рассмеялся. С его точки зрения, все получилось очень забавно.

Вельда схватила меня за руку, и я понял, что она боится. Для ее нервов это было слишком.

— Вы ловкая ищейка, Хаммер, — сказал Сонни. — Если бы я имел дело с полицией, тогда я мог бы спать спокойно. Но мне пришлось еще отбиваться от вас. — Он рассмеялся. — О, эти наши разговоры. Спасибо, Хаммер, вы всегда держали меня в курсе дела. Может быть, вам понравилось мое лицо…

— Мне казалось, что у вас больше здравого смысла, Сонни.

Он перестал смеяться.

— Здравого смысла? А зачем он мне? Неужели вы думаете, что годы, проведенные в тюрьме, прошли для меня даром? Вам следовало бы внимательно изучить мое дело, мистер. Я всегда был твердым орешком, но, если требовалось, мог разыграть и святую невинность.

— Больше этого вам не удастся.

— Держу пари, что удастся. За тридцать лет, проведенных в тюрьме, я все спланировал. Благодаря тюремным связям мне удалось раздобыть информацию о крупных боссах гангстерских синдикатов, и теперь они все пляшут под мою дудку. Я создал банду, которая только ждет сигнала, чтобы приняться за дело. Я еще возьму свое в оставшиеся годы.

— Вы по–прежнему полны ненависти. Сонни Мотли медленно кивнул и удовлетворенно улыбнулся:

— В этом вы чертовски правы. Я ненавидел этого сукиного сына Торренса до глубины души и хотел отомстить ему, убив его приемную дочь. Это было ошибкой. Мне казалось, что он любит ее, а на деле вышло, что я оказал бы ему услугу, расправившись с ней.

— Да, она мешала ему.

— Я довольно скоро это понял. Пристрелив его в его собственном доме, я пытался также найти девушку, но она исчезла. Где она была? (Я пожал плечами.) Впрочем, это не имеет значения. Я думал, что вы раскусите меня быстрее. Тем более, что я совершил ошибку.

Я понял, что он имеет в виду. Я вспомнил аварию, когда Марвин Каниа попытался протаранить грузовиком такси, в котором я ехал. Это Сонни Мотли сообщил ему, где я нахожусь, пройдя в заднюю комнату своей мастерской, пока я чуть ли не плакал, растроганный его рассказами о тяжелой тюремной доле, заставившей старого уголовника встать на путь истинный. Я также вспомнил, как передал Сонни картонку из–под спичек с адресом моей новой квартиры, и буквально через считанные часы Марв уже был там, и лишь удача спасла нас с Вельдой.

— Марв Каниа прятался у вас? — спросил я.

— Да. Он был на пороге смерти, но хотел разделаться с вами Это поддерживало в нем жизнь.

— Но это и убило его, Сонни.

— Кроме меня, никто не заметит его отсутствия. — Он улыбнулся. — Забавно! Вы всегда считали, что за этим делом скрывается старина Блэки. Забавно! В тюрьме меня вдруг осенило, и я понял, как развивалось ограбление. В последнюю минуту до Блэки, очевидно, дошло, что что–то неладно, и он решил сбежать с деньгами. Тридцать лет я ждал этого дня. Теперь я загребу три миллиона и заживу как король…

— Вы не получите их, Сонни.

— Каким образом вы мне помешаете? Оружие у меня, а не у вас. Я прихлопну вас здесь, и ни одна живая душа не узнает об этом. Блэки нашел хорошее местечко. Вам придется умереть.

— Очень жаль, но вы не получите этих денег, Сонни! Он покачал головой:

— Они все еще лежат в машине.

— Приглядитесь получше. Мы были здесь до вас. Я надеялся, что он займется дверцей машины и мне удастся выбить у него из руки пистолет.

— Э, нет, мистер Хаммер, — сказал он. — Вы меня не проведете. Деньги в машине, и старина Блэки все еще держит свой пистолет на взводе. Хотите бросить прощальный взгляд на три миллиона?

Не сводя с нас дула пистолета, он протянул руку и попытался открыть дверцу машины. Она не поддалась. Он еще раз резко дернул ручку дверцы, и она, заскрипев, приоткрылась. Толчок потряс машину, и человек, убитый им тридцать лет назад, стал рассыпаться в прах.

Сонни стоял спиной к машине, не сводя с нас глаз, но он почувствовал, что в машине что–то происходит, и слегка повернул голову. Он успел увидеть, как мертвец рассыпается. В какой–то момент мертвый палец Блэки от сотрясения нажал на спуск пистолета. Этого ничтожного нажатия оказалось достаточно для выстрела. Из дула вырвалось пламя. Пуля попала Сонни Мотли в грудь, отбросив его на метр, и он рухнул на землю замертво.

Есть предел человеческим силам. Есть предел возможности человека выносить напряжение и страх. Все кончилось, и я почувствовал себя так, будто ничего и не было. Я ощущал только огромное облегчение, что все позади.

— Это конец, правда? — тихо спросила Вельда.

— Да, — ответил я.

Я взял ее за руку, и мы стали взбираться вверх по склону холма…