Матерям убитых дружинников

Они не умерли,

стоят в разгаре боя,

как фитили.

Их светлые тени

сливаются с полями цвета меди,

с железной завесой ветра,

с парапетом гнева,

с грудью небес.

Они стоят среди пшеницы,

высокие, как полдень,

над равниной.

Из мёртвых тел

колокола

звонят победу.

Сёстры, горсть пыли на земле,

разрушенное сердце,

верьте в ваших мёртвых!

Они не только корни

под камнем, одетым в кровь,

их рты кусают порох,

идут на приступ,

и поднятые кулаки не уступают смерти.

Из тел поверженных выходит жизнь.

Матери, знамёна, сыновья!

Лицо с разбитыми глазами на страже.

Оружье полно земных надежд.

Сбросьте траур,

чтобы слёзы стали металлом,

чтобы точили день и ночь,

чтобы долбили день и ночь,

пока не рухнут двери злобы.

Я знал ваших детей,

я гордился их жизнью,

как горжусь их смертью.

Их шаги в метро

звенели по утрам рядом с моими.

Их смех врезался, как гроза,

в глухие мастерские.

Среди плодов Леванта, сетей рыбацких Юга,

цемента, типографской краски

я видел их горячие сердца.

Матери! Моё, как ваши

полно горем: лес, омытый кровью,

с хищным туманом бессонницы

и с одиночеством любого дня.

Но сильнее, чем проклятье мерзким гиенам,

сильнее, чем ярость, презренье, плач,

матери,

сквозь скорбь, сквозь смерть, смотрите

сердце дня,

который занялся.

И мёртвые приветствуют его из-под земли,

сжав кулаки над золотом пшеницы.