Мечта

Я вернулась в реальность от того, что почувствовала на себе взгляд. Пристальный такой взгляд. Возвращаться из грез не хотелось, но чувство, что меня рассматривают, как под лупой, никуда не исчезало.

ОН стоял от меня метрах в двух. Красивый! Вот прямо первая мысль при виде его. Очень красивый!

— Какое кино смотришь, красавица? Давай знакомиться, Павел.

Он протянул мне руку, а я как завороженная протянула свою.

— Маша.

— Кофе?

Я лишь пожала плечами.

— Пойдем, а то я еще не пил с утра, а теперь не жалею: такая приятная компания образовалась.

Я пошла. Мы сидели за столиком и пили потрясающий макиато с фисташковым сиропом из таких специальных стеклянных кружек на ножке. Это было потрясающе, я съела шоколадный маффин с мороженым внутри и просто таяла от этого сладкого, немного приторного завтрака, с таким милым, ниоткуда взявшимся кавалером.

Он оказался студентом. Учился на втором курсе университета. А я просто школьница, просто акселератка, просто выгляжу старше своих пятнадцати. Но с ним уж больно уютно, тепло как-то. И говорит он вроде обыденные вещи, но так увлекательно и интересно его слушать…

— Мария, так где ты учишься? — второй раз повторил он свой вопрос.

— В школе, — совсем смущаясь отвечала я.

— А лет сколько?

Вот тут я поняла, что сказав правду, мгновенно потеряю его. А его появление и все сопутствующие обстоятельства походили на начало новой сказки, которую я опять начала себе придумывать. Так могу я какое-то время побыть принцессой рядом с прекрасным принцем?.. И я, не задумываясь над последствиями, решила, что могу.

— Семнадцать, — ответила я.

Ну не грех, ради такого парня накинуть себе пару лет. В конце концов я не глупа, так что, может, и прокатит.

Видимо, он поверил, потому что для красного словца, сказав с видом старшего, что школу прогуливать нехорошо, назначил мне встречу в субботу. Я обещала быть, и мы расстались, на целых два дня.

Домой я летела как на крыльях. Все было ново. Нет со мной так еще никто не разговаривал и никто не был так потрясающе красив. Вот никто, совсем-совсем никто. Я думаю, что и Настю с периодически возникающими засосами на шее никто никогда не приглашал в кафе и никто из ее знакомых мальчишек не был таким. Ну таким… вы понимаете? А он был — Павел! Звучит!

И меня опять понесло в новую сказку и новые мечты, и героем в ней уже был Павел. Правда, до подвенечного платья в своих мечтах я с ним не доходила. Подвенечное платье и я в фате так и принадлежали Володечке. Но сказка с Павлом тоже была очень даже романтичной.

Дома все было как обычно, уроки я делать не стала, залегла в кровать с книжкой и наушниками. Математику спишу, а устные успею на переменах. Главное, что сочинение писать только к понедельнику. Училка по лит-ре у нас старая крыса. Все ей не так и, как бы мне ни казалось, что я круто пишу, ей все равно плохо. То образы недостаточно яркие, то описаний мало, а я не пойму, что она хочет? Воду? Так водой сыт не будешь, а так в остальном по-моему нормально и интересно. Но у Насти четыре, а мне больше тройки — фиг. Видите ли, у меня способности и я могу лучше, а Настя нет. То что пишет — ее предел. Вот дура старая, чтоб ей пусто было!

Я даже к бабушкиному приходу ужин приготовила. А она с порога на меня наехала, почему я в школе не была. Если бы она еще знала, что из моего прогула вышло!!! Да пусть хоть ремнем по заднице, но я все равно счастлива. Нет, с ремнем это я погорячилась. Никогда ремня не было. Самое худшее, что бабуля может, так это настучать папе. А он лишит меня недельных денег на личные нужды. И деньги он даст, только меньше, чем обычно. Так я их и так экономлю, мне не нужно столько. Зато потом можно себя чем-нибудь побаловать. А не даст — так не побалую. До субботы я еле дожила, извелась вся. И в школе, что успела подтянула, чтобы меня без всяких вопросов бабуля гулять отпустила. Короче, за три пятерки мне было обеспеченно субботнее время.

Мы встретились. Как ни странно, он был так же хорош, как и при нашем знакомстве. Гуляли, разговаривали, в кино сходили. Он меня за плечи обнимал, когда страшно было. Пошли же на ужастик. Потом посидели в кафе. Он оказался иногородним и снимал комнату у одной старушки. А я рассказывала, что живу с бабушкой, а иногда с папой. Что мама в Канаде, в маленьком городке на берегу озера Норт Бэй. Что там у них с отчимом дом. Потом рассказывала, как прошлым летом к ним в огород забрался медведь и съел все помидоры, которые отчим выращивал. Мы от души смеялись. Он спрашивал, почему я не уеду к матери. А я отвечала, что мне здесь лучше, что с мамой я особо близка никогда не была, а с отцом очень даже, что братьев люблю — сыновей отцовских. Мы говорили о музыке и совпадали почти во всем, в литературе он был просто асом, а я — серой мышкой. Короче, столько общего у меня ни с кем никогда не было. Это все так ново, так классно. Такие ощущения, просто супер! Смущало лишь одно: мне не было семнадцати.

А потом, когда уже луна вовсю светила, он решился меня поцеловать. И тихо так вокруг, как будто в городе и нет никого. Он притянул меня к себе и нежно коснулся губами кожи лица, потом глаз, бровей, щек, потом губы мои нашел и настойчиво, но нежно целовал. А меня трясло, как осиновый лист!!! А он думал, что мне холодно и все крепче прижимал к себе. А меня трясло не от холода, а от страха… Если бы вы знали, что я чувствовала тогда! Да, наверно, и вы тоже чувствовали, когда вас целовали впервые. Но это было хорошо. Просто улетно хорошо! А потом он начал спускаться к шее. И тут я совсем испугалась. А вдруг у меня останутся засосы, как у Насти. Что со мной бабушка сделает и говорить не приходится. Ремня мне тут уж точно не избежать. Я вырвалась, отскочила от него, как ошпаренная. А он говорил, что я сладкая и что нам будет хорошо вместе. Я соглашалась, но только не сейчас, а потом. И он согласился, что «потом». Хотя, наверное, в слово «потом» мы вкладывали разный смысл.

Мое первое настоящее свидание дало новую пищу для мыслей, я вспоминала каждый момент, каждое слово, каждое прикосновение и поцелуй. Первый, настоящий поцелуй… Боже, как мне хорошо, но как страшно! А что дальше? Как мне встречаться с ним, если я вру? А как сказать правду? А если это любовь?

В воскресенье встретиться не удалось, только по телефону поболтать. Так у нас разговор больше чем на час растянулся. Но мне надо было писать сочинение, и я писала. Только каждый раз, закрывая глаза, чувствовала его губы на своих губах, и улетала в страну грез.

Литературная ведьма мой шедевр не оценила и поставила очередную тройку. Ее стараниями у меня выходила тройка за год, если я все не исправлю. А тут еще пришло известие от мамы, что они с Германом решились на совместного ребенка и она уже «немножко» беременна. Дальше же последовало заявление, что как только она родит, бабушка должна будет приехать помочь ей. Бабуля нервничала. Конечно, впереди было еще целых полгода, но она не представляла, как оставит меня одну в Москве, и не представляла, как откажет маме помочь с внуком. В результате она психовала и все время на меня ругалась. То я полы не так помыла, то про посуду и вовсе забыла. Стоит в раковине на кухне грязная. Так мы и жили.

С Пашей получалось встретиться не чаще раза или двух в неделю. Мне кажется, что я влюблялась в него с каждым разом все больше и больше. Целовались мы теперь постоянно, и ласкал он меня все жарче и настойчивей. Но мы были в общественных местах, в кино, на концертах рок групп, в кафе, и приливы нежности происходили на улице. А весна лишь только вступала в свои права, то есть было попросту холодно. А к нему идти я под всякими предлогами отказывалась.

Бабуля после очередного звонка мамы вызвала папу и объяснила ему, что мы с ней должны переехать в Канаду. Просила дать разрешение на выезд и помочь с оформлением документов. Папа был мрачнее тучи. А я вообще в шоке. Я привыкла ездить к маме в гости, привыкла жить здесь и менять что-либо никак не хотела. А папа? Он был моим лучшим другом, в определенных пределах, конечно, то есть про Пашу, он, естественно, не знал. Да и бабуля не знала. А еще, если я уеду, то надежда встретить Володю когда-нибудь потом гасла и стремилась к нулю, я же должна была встретиться с ним, пусть я даже буду замужем и с детьми, но встретить я его просто обязана. Он должен понять, что потерял меня навсегда. Я продолжала любить его всей душой, только мечты изменились. Теперь я в моих грезах была с другим, а Володе оставалось лишь локти кусать. Поэтому мысли про переезд просто убивали меня.

Паша провожал после очередной встречи, а я думала про скорый отъезд.

Он спросил меня в чем дело, и я рассказала и про маму, и про папу, и про бабулю, и что мне ехать надо, а я не хочу.

— Маша, тебе же скоро восемнадцать. Можешь остаться. Будем жить вместе, у тебя же квартира, — совершенно неожиданно предложил он. И так ласково смотрел на меня.

А я просто больше не могла обманывать самого лучшего парня на свете, после Володечки, конечно.

— Паш, прости, мне скоро шестнадцать.

Мое признание решило все. Он сказал одно единственное слово: « Дура!» Повернулся и ушел. И когда он уходил, его взгляд был злой и колючий. Я не понимала, что произошло. Ведь если он любил меня, как говорил, то почему так отреагировал! Я же честно! Я же ничего плохого не хотела. Я ревела, потом позвонила ему, а он сказал, что с малолетками не общается. Это был удар! Я не знала, как жить дальше. Но папа заметил, что со мной что-то не то. И я все рассказала. Как на духу. Странно, но папа понял и не осудил. Он объяснил, что так бывает, что тот парень просто искал девушку с квартирой в Москве. А потом долго про отношения между мужчиной и женщиной. Я все знала, но слушала его, понимания, что он мой единственный друг. Что если я уеду к маме, то просто предам человека, на которого всегда могу опереться. И я решила остаться. Я уже взрослая, справлюсь.

====== Deja vu ======

Я любила гулять. Просто бродить по улицам, разглядывать старые дома, восхищаться их архитектурой, любила каменную мостовую и толпы людей. Интересно, что я никогда не ощущала себя частью толпы. Люди отдельно, я отдельно. Я всегда ощущала себя частью своей мечты! Это да! А мечты уносили меня туда, где я никогда не бывала и не буду, туда где была сказка, а иногда ад.

В мечтах я была красивой, талантливой и просто необыкновенной. Инфантилизм — скажете вы. Может вы и правы, но от этого мои мечты не становились тусклей, нет — только ярче, только воздушнее и совсем не реальными. И в моих мечтах всегда присутствовал Он. Да Он —герой моих грез. Какими только качествами не наделяла я его. По сути своей он давно перестал быть реальным человеком. Он стал сказочным персонажем, только моей личной сказки.

Я женщина, родилась женщиной, и я просто обязана была любить мужчину. Вот я и любила, только выдуманного, с реальными, такими знакомыми чертами лица, принадлежащими совершенно реальному живому человеку. И характер был его, и улыбка, и все все все. Только его давно не было в моей жизни! Да и был ли он в ней когда-нибудь? Скорее нет, чем да.

Он не видел во мне женщину. Он любил меня-ребенка. Просто потому, что хотел быть отцом. Я так думаю… Нет женщину во мне он точно не видел!

Почему же он не уходит из моей головы, из моего сердца?

Да я глупая. Никогда умом не отличалась, и не красивая, ну не дал мне Бог потрясающей внешности. Обычная я. Ничем не выделяющаяся из толпы. А ОН! А Он тоже не Апполон и даже не модель. Но он самый самый!

И тут я увидела его! Я не могла обознаться! Да поверьте же мне — обознаться я не могла! Он стоял держась за фонарный столб, покачиваясь от избытка выпитого спиртного, в шикарном темно синем костюме, расстегнутом пиджаке, ослабленном галстуке. Пьяный настолько, что еле держался на ногах — столб помогал. За ним находился крупный мужчина в сером. Охранник, так я видела, да и в кино они выглядели именно так.

Я не могла пройти мимо просто так, я только подойду, погляжу, побуду рядом и уйду. Я же помню — он женат, у него дети уже наверно, в том возрасте как я тогда была.

И я направилась к нему, ничего не замечая на своем пути.

Предательский каблук застрял в мостовой, я потеряла равновесие и рухнула прямо перед ним.

Бедные мои коленки! Они опять взвыли от боли!

— Deja vu, какое-то! — воскликнул он, хоть язык у него прилично заплетался.- Маша, дай руку, нехорошо девочке на голой земле сидеть.

Он узнал меня, — пронеслось в голове. Счастье, то какое! Я подала руку и он вместе с охранником подняли меня с земли. Охранник, что-то говорил, но я не слышала. В голове стучало лишь одно — он узнал меня.

— Ты не понимаешь, — услышала я снова его голос, — это же моя Маша! Посмотри, это ее глазки с грустинкой, коленки разбитые… Это моя девочка, которая умеет любить. Ты Федор не понимаешь, только моя маленькая девочка любила меня. Я тогда тоже не понимал, а она и была счастьем.

Охранник Федор уже держал только его, а я стояла и смотрела и не верила своему счастью. Мое чувство к нему было взаимным, и я готова с ним… Да куда позовет, туда и готова!

По моим ногам стекала кровь, каблук был сломан, и я сняла туфли, оставаясь босиком. Но все не имело значения, все не имели значения. Лишь бы он не ушел, лишь бы позвал меня за собой! А я пойду, и не потому, что не гордая, и не потому, что распущенная, и не потому что молодая! А только лишь потому, что люблю его! Понимаете! ЛЮБЛЮ!

— Скажи мне, — говорил он перебивая мои мысли — Ведь ты Маша? Моя Маша? Да?

— Да, я твоя Маша, — прошептала я.

— Ты поедешь со мной? Я увезу тебя на край света!

— Поеду, Володечка.

— Володечка, да Федор, это она!!! Только она меня так называла. Пойдем в машину, детка.

Мы ехали в машине долго, очень долго. И всю дорогу молчали. Видимо, каждый думал о своем. Не знаю о чем он, а я о том, что те девять лет, что мы не виделись сильно изменили его. Он стал другим: важным, властным и пьяным. По всей видимости он сильно пил. Почему? Ведь я раньше, когда мы были знакомы никогда не видела его пьяным, а может просто не видела, не замечала, не обращала внимания. Он был большим и сильным тогда, а я всего лишь влюбленным ребенком. Что с людьми делает время! Почему-то подумалось о маме. Я была у нее, у них с Германом буквально несколько месяцев назад. И я мечтала уехать, поскорей вернуться в Москву, домой. И не потому, что я их не любила. Маму просто невозможно не любить, а маленький братик лез в душу.

Нет, годы проведенные врозь сделали свое дело и мы стали чужими. Даже разговоры были ни о чем. Мама не знала чем я живу. Говорить негатив не хотелось, а позитив без негатива казался таким тусклым… Короче у них своя жизнь и свои проблемы, а у меня своя. Я понимала, что и с Володей все обстоит так же. Я даже не была уверена, что он узнал меня. Скорее всего, его алкогольный мозг заменил меня реальную на меня в прошлом. Он не видел меня долгих девять лет! Мог ли он узнать? Нет, не мог.

Я другая, он другой! Мы чужие друг другу люди, объединяемые лишь воспоминанием, лишь моментами духовной близости взрослого мужчины и маленькой девочки, умеющей лишь мечтать.

Зачем я поехала с ним? Ведь сейчас все разобьется, как хрустальный фужер и останется лишь пустота.

Но тут же я уверовала, что даже если разобьется, то я просто смогу жить дальше, не сравнивая каждого со своим идеалом, своим Володечкой.

Я вернулась из своих мыслей, когда машина въехала в ворота и остановилась у входа в дом. Если, конечно то огромное трехэтажное строение в современном стиле можно было назвать домом.

Он грубо выволок меня из машины, я задела разбитой коленкой дверь и чуть не закричала от боли. Но настоящая боль была впереди.

Во-первых, его глаза изменились. Они стали холодными и жесткими. Он втянул меня за руку на третий этаж, затащил в спальню и бросил на кровать.

— Денег хочешь?

— Нет. О чем ты?

— Не притворяйся. И не смей делать вид, что ты моя Маша. Да ты похожа и я повелся. А теперь отрабатывай…

Он срывал с себя одежду сильными, но неуклюжими движениями, запутывался в пуговицах от того, что руки не слушались, а когда разделся сам обратил внимание на меня.

-Ты еще одета?

Он кинулся на меня, разорвал кофточку, потом юбку, белье.

Я пыталась сопротивляться и получила удар в солнечное сплетение, мне нечем было дышать, а потом другая боль. И ничего кроме боли.

Я пыталась расслабиться, понимая, что меня силой сюда никто не тащил, я сама поехала с ним, слегка перепутав мир грез с миром людей. Я не знаю, сколько продолжался мой кошмар, только мой насильник задергался и упал на меня.

— Херовая ты профессионалка, неудачная шлюха! Вали отсюда! Ни копейки не получишь!

Я с трудом выползла из-под его тела, глянула на свою порванную одежду, которую уже невозможно надеть. Потом перевела взгляд на него. Я не поверила своим глазам, он спал. Лежал на своей кровати и храпел. А под ним алели пятна моей крови.

Отсюда надо выбираться. Душ, ванна и все остальное будут дома. Главное попасть домой! — я заставляла себя думать.

Я натянула на себя его рубашку, нашла мою сумочку. Кошелек и ключи от квартиры были на месте.

Я выскочила из спальни так быстро, как мне позволяли разбитые коленки и боль внизу живота. Напротив двери стоял охранник-Федор.

— Он заплатил? — вопрос вышиб пол из-под ног.

Я почувствовала, что теряю сознание.

Очнулась в машине, резкий запах нашатыря встряхнул мозг. Рядом со мной был Федор.

— Может к врачу?

— Нет, домой, если можно.

— Деньги у тебя в сумке, я надеюсь тебе хватит, чтобы не идти в полицию.

— Мне не нужны деньги.

— Нужны, они слишком хорошее лекарство. Пойми, заявлять бесполезно, ты знаешь с кем ты связалась?

— Да.

— Вот и умница. Он не вспомнит утром с кем был. Не ты первая, не ты последняя. Интересно, по чистой случайности ты Маша. Он бредит ей каждый раз, как напивается. Может к врачу, кровь у тебя, понимаешь?

— Домой.

Они привезли меня домой, проводили до квартиры и, пригрозив, что мне не жить, если я заявлю в полицию уехали.

А я лежала в ванне и исступленно терла себя мочалкой. Но душу отмыть не возможно. Кто мне виноват? — Никто. Только я сама. Только я.

Я легла в свою кровать, укуталась в одеяло и смотрела в потолок. Я не мечтала ни о чем первый раз в жизни…

Периодически я забывалась сном, потом снова и снова прокручивала события вчерашнего вечера и ночи. Что не так? Что случилось с самым лучшим человеком на свете? Моя душа болела за него. Я поражалась себе, но в голове крутилось только то, что его надо спасать, надо вернуть его прежнего, а то ведь сопьется и пропадет.

Как жить дальше я не думала, я даже не могла себе представить, как встать с кровати. Каждое движение приносило новую вспышку боли. Живот болел весь, сверху образовался черный синяк, а снизу… Об этом было страшно подумать, он наверно, разорвал всю меня. А еще коленки, к которым прилип пододеяльник…

И звонок в дверь. Бесконечный звонок в дверь. И кто так звонит? Я одна, у меня нет родственников, кроме папы, подруга не в курсе моего приключения, и она вообще не в курсе того что происходит со мной. Мама из Канады точно не прилетела, да и бабушка влюбленная в своего внука тоже. Позвонят, надоест и перестанут.

Но не переставали. Потом звонок умолк охрипнув напоследок. Но появился другой жужжащий звук. Соседи ремонтируют, — пронеслось в голове. И звук многократно усилился, потому, что голова то болела.

А потом в моей комнате появились люди. Федор и еще один бугай. Они вошли и встали у двери, как две статуи. Через минуту я увидела Его, и ОН направлялся ко мне.

Я закричала, и отключилась. Очнулась у Него на руках.

— Маша, Машенька, прости.

— Нет, нет. Уходи, я не выдержу больше, я не хочу. Я не заявлю никуда, только уйди, навсегда, совсем, я не вспомню о тебе больше. Уйди Володя. Уйди!!! Отпусти меня, забудь! Не убивай!!! Я уеду к маме, я затеряюсь! Только не убивай!

— Маша, я пришел чтобы просить прощение. Не для чего больше. Я не узнал тебя. Я расскажу тебе все…

— Не надо, пусть твои волкодавы уйдут. И как ты попал в мою квартиру? Я не закрыла дверь?

— Мы ее срезали. Ты не открывала. Я испугался.

— Чего?

— За тебя.

— За меня? Ты смеешься? Володя, кроме тебя и твоих людей мне никто никогда не угрожал. Так спаси меня от себя — уйди.

— Сейчас приедет врач.

— Зачем?

— Я должен быть уверен, что ты в порядке.

— Я в порядке, выгони своих громил и я встану. Мне одеться надо, неужели не понятно!

Он просто сделал знак рукой и они вышли.

— А ты? — почувствовав контроль над ситуацией, спросила я.

— Что я там не видел?

— Ничего, ты был пьян.

— Маша, я не хотел.

— Я поняла. А бить меня ты тоже не хотел?

Он лишь помотал головой из стороны в сторону.

— Хорошо, пусть твой врач меня осмотрит, ты удостоверишься, что я жива и тебя не посадят. И ты уйдешь, только дверь починишь. Твои громилы способны починить дверь?

Он позвонил куда-то и говорил исключительно о двери.

Тем временем пришел врач, видимо очень ценящий свое время и услуги. Так он выглядел и так себя вел. Но под пристальным вниманием Володи он сделал свое дело добросовестно, получил гонорар и выписал рецепты, объяснив, что и как надо пить и мазать. Один из громил срочно сбегал в аптеку. Володя пересмотрел все упаковочки лекарств и забрал одну из них.

— Это тебе не надо, — очень авторитетно произнес он.

Я не стала спрашивать, что мне не надо.

— Маша, я чайник поставлю? Пить хочется.

— Ставь, — мне стало смешно.

Я никогда так не напивалась и похмелья у меня никогда не было, но насколько ему не хорошо, я видела. Только жалости у меня к нему не было.

Он вскипятил чайник и заставил меня съесть бутерброд.

Потом привезли новую дверь. Установили, он отдал мне ключи.

— Один комплект, я беру себе. Чтобы больше не взламывать. Маша, я надеюсь…

Я не дала ему договорить.

— Нет, Володя, не надейся. Я вижу тебя в последний раз.

— Хорошо, — как-то легко сдался он, — вот тебе моя визитка, звони, в любое время, если я не отвечу, то Федор обязательно. Я не прощаюсь, Маша. Мы сможем найти общий язык.

Я не стала возражать. Он уходил, вот пусть и уходит.

Наконец, за ним закрылась дверь.

Я вздохнула и разревелась. Так обидно! И все не так! Не так я должна была встретиться с ним, не таким должен был быть он! Почему же он ушел? И неужели никогда не вернется?

Телефон вернул меня к действительности. Звонила мама. Она долго пыталась достучаться до меня, говорила что хочет понять, что у меня точно все в порядке. Не заболела ли? Говорила, что у нее предчувствие, а мне стало хорошо, как в детстве. Когда все невзгоды кончались в маминых объятиях. Вот, что такое мама! Ведь находится за тридевять земель, на другом континенте, а чувствует, все про меня чувствует! Но я не стану ее беспокоить, там Владик растет, милый мой братишка! Пусть мама будет счастлива, я не буду добавлять ей забот. Я положила трубку. Вроде убедила и она мне поверила.

====== Папа, что делать? ======

Я заткнула надоедливый будильник, и снова уплыла в сон. Вставать не хотелось, торопиться мне не куда. Тело еще все болит. Коленки с утра не гнутся, так что остается только валяться в кровати. Но не получилось, минут через двадцать после будильника раздался звонок в дверь. Очень настойчивый звонок.

На негнущихся ногах я подошла к двери и глянула в глазок. Там был папа, конечно, я открыла.

— Папа, привет, что ты так рано,? Я сплю еще.

— Скажи спасибо, что я не приехал среди ночи. Звонила твоя мать. Что у тебя случилось? Маша, она была сильно обеспокоена.

— С каких пор, она сильно беспокоится обо мне?

— С тех пор, как ты появилась на свет. Маша, она, может быть не самая лучшая мать на свете, но она тебя любит. Как умеет, матерей не выбирают, ты же понимаешь?!

— Защищаешь?

— Да нет, говорю прописные истины.

— Кофе будешь? Пойдем сварю и проснусь наконец.

— Пойдем.

Я варила кофе и накрывала на стол. Делала бутерброды, достала варенье. Мой родитель внимательно осматривал меня, но сохранял видимость спокойствия, хотя глаза говорили об обратном.

— Маша, а почему ты поменяла дверь?

— Замок сломался.

— В таком случае меняют сердечник, а не ставят дорогущую дверь. Кстати, откуда у тебя такие деньги?

— Папа, мне соврать?

— Нет, врать не надо. Да, мать не зря беспокоилась…

- Маша, я приехал и не смог попасть в квартиру, хотя у меня всегда были твои ключи. Этажом выше дежурит чей-то охранник. Он сфотографировал меня у твоей двери. В твоей прихожей стоят пакеты из очень дорого бутика. И ты при этом не хочешь мне врать и просишь не беспокоиться. У тебя сбитые коленки и синяки на руках. Мне продолжать? Или ты все-таки разъяснишь ситуацию.

— Пакеты? Какие пакеты?

— Вот и я спрашиваю, что за пакеты? — очень серьезно спросил мой отец. — С кем ты связалась? Какие у вас отношения?

— Маша, ты прекрасно понимаешь, что я все равно выясню. Лучше расскажи сама.

— Папа, я взрослая. Просто я шла, увидела старого знакомого, каблук застрял и я рухнула. У меня сам знаешь, какая координация. Он помог мне подняться, а я выросла не маленькая, вот и синяки на запястьях. Потом выяснилось, что потеряла ключи. Он поменял дверь. Вот и все. Только не забывай, что я совершеннолетняя.

— И потому ты рыдала? Такой неприятный, крутой знакомый. От невинной встречи с которым можно проплакать всю ночь. И ты не называешь, его имени. Секрет большой, а криминала нет. За кого ты меня держишь?

Он поднялся с табуретки так и не допив свой кофе. Прошел в прихожую и взял пакеты, зашел в спальню и вытряс содержимое на кровать. Там были пара блузок, юбка, брюки, босоножки и белье. Очень красивое и, по всей видимости, очень дорогое, но кроме того слишком откровенное. Такое надевают, для соблазнения.

Надо было видеть выражение лица моего отца, да и мое пожалуй тоже. Мое искреннее изумление не осталось незамеченным папой.

— Пойдем допивать кофе, — произнес мой отец, хотя сам был мрачнее тучи.

— Володю, папа я встретила Володю. Помнишь, такого?

— Вашего бывшего соседа? Не только помню, но и знаю. Он звонил мне несколько раз, интересовался тобой и немного Галей, что у тебя с ним?

— Я тебе уже все сказала.

— И я поверил! Маша, Володя является главой очень крупной и серьезной компании с не совсем легальным бизнесом и хорошей крышей. Он опасен, дочка. Время и деньги, сделали свое негативное дело. Он вовсе не тот парень в которого ты была влюблена ребенком, и который потворял твоим чувствам.

— Да не была я в него влюблена…

Я встретилась с глазами отца и поняла, что сказала совсем не то. В них не было больше возмущения и раздражения, а только жалость и теплота.

— Ты до сих пор любишь его! — он не спрашивал, он утверждал.- Что же делать, дочка? Он женат, он старше тебя, он мой ровесник почти. Да что бы я не говорил, ты же не услышишь. Машенька, пойми: он — твоя мечта, а ты его игрушка.

— Ты мне доверяешь?

— Влюбленной женщине? Нет! Однозначно — нет! Ты хотя бы цела?

— Морально или физически?

И я разревелась. Прямо как маленькая девочка. Ужасно, но я рассказала папе все. Потому что должна была произнести свои мысли вслух. Я говорила и говорила. И чем больше говорила, тем больше понимала, что несмотря, на все что со мной произошло, я боюсь только того, что не увижу Володю больше. Потому, что люблю. Люблю так, что готова снова терпеть боль и унижение, но с ним и от него. Причем я убеждала папу, что никогда не признаюсь в своих греховных мыслях никому, и Володе в первую очередь. А дальше я пыталась уговорить папу, не пытаться общаться с Володей. потому, что вдруг внезапно ощутила страх за моего родителя. Я была искренняя в своих слезах и желаниях, а папа слушал, стиснув зубы, и пытался меня успокоить, как мог. Но что его слова, по сравнению с тем, что переживала моя душа. Ведь не одни слова не могут передать мою противоречивую гамму чувств.

Папа жил у меня неделю. Но время шло, все было спокойно — Володя не появлялся. В подъезде дежурил его охранник. Я к нему привыкла, даже здоровалась, когда выходила в магазин. Он заикаясь отвечал. А я что? Мне веселье. Так дни шли за днями, а Володя не появлялся. Постепенно я поняла, что уже и не появится. Вот так и окончились мои первые отношения с мужчиной. Если честно, то других я не хотела и от этих ждала романтики, а не насилия. Но романтики в моей жизни было мало и, видимо, уже и не предвиделось. Только мечты.

Чувствовала я себя уже достаточно, в смысле физически, хорошо. А вот морально…

Я ждала, думала в трехтысячный раз, как мы встретимся, как он узнает меня, как признается в том, что любит и останется со мной. Свадебное платье снилось. То самое из бутика. И будто нет у него никакой жены, и не крутой он вовсе, и не сволочь. Но увы… все увы…

И папе домой пора к сыновьям и жене. Боится он меня оставить одну. Но я хочу одна, чтобы не стесняясь и не прячась выплакать все, чтобы орать в голос. Чтобы не приходилось говорить и улыбаться, и есть, да есть еду обычную, и готовить чтобы было не надо. Не могу, тошнит аж.

Прошла еще неделя. Папа звонил, заходил через день. Заставлял есть. Просил пойти к психологу. Зачем мне психолог? Мне Володя нужен. А его нет и уже никогда не будет…

Похудела я сильно, осунулась и сникла совсем. До начала занятий время есть, успею прийти в форму. Мама звонит, я ей ничего не говорю. У нее в Канаде свои проблемы.

Там у Германа конфликты с бабулей, они не могут сойтись с ней по всем вопросам, касающимся воспитания моего братишки. Мама бесится. И без бабушки они не могут, и с ней никак. Я сочувствую, а что еще могу. Просить, чтобы она вернулась? Так мне без ее нравоучений хорошо. Да я привыкла уже одна, это мое нормальное состояние. Пытаюсь маму учить жизни, говорю, что надо терпеть. Кто будет с братиком, если не бабуля. Пыталась объяснить ей, что жить надо отдельно, чтобы было где уединиться и отдохнуть друг от друга. А она лишь орет, что где взять деньги на вторую квартиру. Работать она не может, так как опять беременная. Но это ее проблема… Мне плевать.

У меня вон своя проблема наметилась. Месячных нет. Снова и снова вспоминаю тот день, и потом следующий. Врач тогда говорил о таблетках, о каких таблетках? И пила я их или нет? Я пила только то, что дал Володя. А потом еще что-то, но явно, не от беременности. Надо тест купить. Но как? Этот охранник таскается за мной везде и конечно обо всем докладывает. Как я так влипла?! Подожду еще неделю… А потом что? И как я буду одна с ребенком? Да так же, как бабушка была, а потом мама. Прорвемся!

Прошла еще неделя. Тошнота усилилась, рвало даже от воды. Похожа стала на анорексичку. А месячных нет, и тест уже не нужен и так все понятно. Решила поговорить с папой, пока не поздно. Без его поддержки я не выкарабкаюсь. Вот вечером и поехала. Мой охранник за мной следом. Вот и в его присутствии есть какая-то выгода — домой возвращаться не страшно.

Папы еще не было, только Света и она готовила. Я сказала, что мне надо в туалет и сидела в обнимку с унитазом. Жуть! Встать не могла. Слышу — отец пришел.

— Слава, у нас Маша.

— Как она?

— Из туалета не выходит. Ее в больницу надо.

Я вышла и прислонилась к стенке.

— Не надо в больницу, пройдет. Мне поговорить надо.

— Об аборте? — с вызовом произнесла Света.

— Так категорично?

— А как? Тебе девятнадцать, ты студентка, без матери, без мужа, и собираешься рожать от насильника? Конечно — аборт! без вариантов. Правда, Слава?

Отец сник, хотя и так был расстроен. А я не стала ничего говорить. Надела босоножки и собралась домой.

— И куда ты? — возмущенно спросил мой отец, — ты зачем приходила?

— Уже не зачем…

— Маша, ты пришла ко мне. Света может иметь свое мнение, но ты моя дочь, и решать будем мы с тобой.

— Пойдем на улицу, тут воняет.

— А там твоя тень, около крыльца. Он даже поздоровался со мной. Я думаю, что информация не для его ушей.

Я послушно прошла в кухню, где уже было открыто окно.

— Ты тест делала?

— Нет, и так все понятно.

— Может невроз?

— Папа, не тешь себя надеждой.

— Света, тест купи. Пожалуйста.

Она собралась и пошла. А папа воспользовался ее отсутствием.

— Ты хочешь рожать?

— Ты мне поможешь материально?

— А его отец?

— Не буду я ему навязываться. Он же не пришел, только эта тень. Продукты появляются в холодильнике. Я тому, кто приносит, уже записку оставила — к черту послала, но бесполезно… То икра, то рыба соленная, вчера угря копченного обнаружила. Так я его съела. Так захотелось. Плохо, да?

— Ешь, я тебе этого купить не могу, а тебе надо. Ты сама на тень похожа. Надо есть, Маша.

— Я не могу, не держится…

— А потом еще раз поешь, что-нибудь задержится. И к врачу надо. Надо чтобы тебя наблюдали.

— Потом.

— Когда ты Володе скажешь?

— Ты думаешь надо?

— А как? Отец кто?

— Да ну его к черту, такого отца!

— Что за наследственность дурацкая!!! Маша, а чем он не отец?! Ребенок его?

— А чей?! Конечно его!

— А ты его любишь! Несмотря ни на что любишь, и ребенка его хочешь, потому, что любишь.

— Не его я люблю, папа, а воспоминание о нем. То что я выдумала, то что напредставляла, напридумывала.

— Но отец — он. Вот, Машка, представь, если бы я не знал о тебе, а ты обо мне. Как бы мы жили? А ведь у меня уже была семья, мальчики. Но тебя приняли, потому что — иначе как?! И я счастлив, что ты у меня есть. Володя тоже должен знать. И давай, я отпрошусь с работы и пойду с тобой в поликлинику, на учет встанешь. Светке от токсикоза таблетки давали, витамины выписывали. Помогало! И тебе нужно, хорошо, малыш.

— Хорошо твоей Светке, ты рядом был.

— Я и с тобой рядом буду. Прорвемся, дочка. Только Володю в нашу тайну посвятить придется.

— Ты со мной пойдешь?

— Конечно. Но завтра к врачу.

Наш разговор прервало появление Светланы, с тестом, лимонами и апельсинами.

Я с удовольствием выпила воду с лимоном, и мне стало немного легче. Потом сделала тест.

Неопровержимые две полоски.

Света только вздохнула и покачала головой. А папа поцеловал в щеку, и поздравил, а потом добавил, что уже пару лет мечтает стать дедушкой. Явно врал, но мне его вранье было бальзамом на душу.

Он проводил меня до метро. Там сумку с апельсинами и лимонами дал в руки моей тени и пожелал счастливо добраться.

Утром мы были в поликлинике. Врач поставила шесть — семь недель беременности. Шесть недель и три дня. Я же лучше знаю, до минуты срок сказать могу. Вот только папу она приняла за моего мужа. А он ей пытался объяснить, что он папа, но только мой, а теперь почти дедушка.

Впереди нас ждало самое тяжелое испытание — встреча с Володей…

====== Крах ======

— Папа, я сама. Дальше я сама.

— Ну я тебя до офиса его провожу.

— Зачем?

— Чтобы не заблудилась. Машенька, вот увидишь, поговоришь с ним и станет легче. По крайней мере все на свои места встанет.

— Думаешь?

— А как иначе? Дочь, то что он к тебе неравнодушен очевидно. То, что ты его любишь никому объяснять не надо. Детей у него нет. Неужели в тридцать шесть лет ему сына или дочь не хочется?

— Папа, он женат, ты помнишь?

— Женат. Только первую ночь в качестве мужа, он провел с тобой на лавочке. Ты сама мне рассказывала. Баловал он тебя в детстве. А жена не стенка. И живут они раздельно. Не бойся, или давай вместе пойдем.

— Другой он, папа.

— В смысле? Не такой как ты его помнишь? Или не такой, как ты его придумала?

— Не знаю, но боюсь, как будто на краю пропасти стою и рассуждаю прыгнуть или подождать.

— Так страшно? Почему?

— Потому, что боюсь, что он меня отвергнет.

— Значит отвергнет, и ты будешь об этом знать. И рассчитывать только на свои силы. Ну еще на мои.

— Маме не говори.

— Не скажу, сама скажешь. Позже, когда все образуется.

— А думаешь — образуется?

— Маша! Пойдем вместе.

— Нет! Все, я могу!

Мы распрощались с папой, он обещал позвонить. Я шла к офису Володи, а моя тень за мной. Я несколько раз оборачивалась в его сторону, но его бесстрастное лицо ничего не выражало.

Около здания из стекла и металла я остановилась и долго стояла в задумчивости. Было страшно. Я не видела с того самого дня, после той самой ночи. В моей сумке до сих пор лежал конверт с деньгами, который мне сунул охранник-Федор. Проститутка, вот кем я для него была. И он заплатил, наверно, щедро, с барского плеча! Я не смотрела, думала отдать конверт при встрече. Но на следующий день у меня все так болело, что я и не вспомнила про конверт. А потом он больше не пришел… только продукты появляются в холодильнике и эта тень. Вернее их три, они сменяют друг друга. И вот теперь появлюсь с заявлением, что залетела. А если он посмеется? А если заставит избавиться от ребенка? А вот на это я совсем не согласна. Но он был нежен тогда, на следующий день. А до того был зверем. Так кто он есть?

И тут я поняла, что просто стоя около здания никаких ответов не получу. Так, что придется войти и принять правду, какой бы она не была. И готова или не готова я к этой правде уже значения не имеет.

Я вошла. Навстречу мне вышел охранник, очередной.

— Что Вы хотели? На работу?

— Нет. Я хотела переговорить с генеральным директором.

Он был удивлен.

— По личному вопросу, — добавила я.

— Увы. Его нет.

— Я подожду.

— Нет. Его нет в городе и даже в стране.

— А когда будет?

— Он не докладывает. — охранник улыбался, глядя на мое растерянное лицо.

— Не расстраивайтесь, и забудьте о нем, милая девушка…

И тут он заметил мою тень. А я готова была разрыдаться. Видимо мои бушующие гормоны никак не давали мне даже казаться леди. Они поздоровались и пожали друг другу руки, потом перекинулись парой слов. Я не слышала, что они говорили, потому что шмыгая носом шла к выходу.

— Мария Вячеславовна, — подал голос мой вечный спутник, — не расстраивайтесь. Он вернется. Он в Италии, там его супруга проживает. Ну и дела конечно.

Это был последний камень брошенный в мою могилу. Контрольный выстрел. Но я взяла себя в руки.

— Как Вас зовут?

— Андрей. Но это не важно. В мои обязанности не входит знакомство и общение с Вами, только контроль.

— Контроль чего?

— Контактов, Вашей безопасности. Мне запрещено вступать с Вами в какие-либо переговоры.

— Но Вы вступили.

— Вы слишком расстроены, а Вам в Вашем положении нежелательно нервничать.

— Так Вы и о положении знаете?

— Я все знаю, что связано с Вами. Мне за это деньги платят и не малые.

— Так Вы обо всем докладываете?

Он только кивнул головой.

— А что он?

— Не знаю, мы напрямую не общаемся. Мне Федор начальник. Он начальник охраны и всей службы безопасности. Вы домой?

— Нет. Погуляю немного.

— Хорошо.

Я присела на лавочку и была благодарна Андрею, что он сел на соседнюю. Я смогла погрузиться в себя, не ощущая ничьего влияния и присутствия.

В голове стучало. Он в Италии у жены. И о моей беременности он знает. Мои тени все докладывают. И мой токсикоз тоже мимо их глаз не прошел. Вот откуда копченная рыба и икра. А я ем, пусть аморально и неправильно я поступаю, но ем, потому, что оно во мне задерживается, в отличие от всего остального. И кто мне все приносит, и когда? Я ничьего присутствия у себя в квартире не замечаю. А продукты появляются. Я конечно, помню, что один комплект ключей он оставил себе, но я думала, чтобы самому прийти, а он у жены. Папа говорит, что детей у него нет. А вдруг есть? И откуда мой папа о нем так много знает? Жена же точно есть. Я помню ее. Красивая, эффектная дама. Куда мне до нее?! В общем это полный крах. Крах моей мечты, моей любви, моего будущего. И какая гарантия, что этот всесильный Володечка просто не отберет моего ребенка и не отдаст ей? Я уже убедилась, что люди для него пыль. И я пыль. Он использует меня и выбросит.

Я взвыла в голос. Андрей тряс меня за плечо и протягивал пачку разовых платочков. Я его поблагодарила. А он ответил улыбнувшись. (Оказывается он умел улыбаться)

— Все образуется, Мария Вячеславовна.

И оно образовывалось. То есть я просто привыкала, ко всему. Ко рвоте по утрам и не только по утрам, к селедке и копченным угрям. К витаминам и сокам, появляющимся в холодильнике. К моим трем теням: Андрею, Виталию и Косте. Они представились и мы даже иногда перебрасывались парой фраз.

Близился сентябрь и занятия в институте. Володя не появлялся и не давал о себе знать. И я уже не ждала. Нет еще мечтала, но уже не ждала… В душе был крах всех моих надежд.

Папа заходил через день, а по субботам я гостила у них со Светой. Так протекала моя жизнь. Тихо, спокойно и бесцельно. Я просто жила по инерции.

Еще пара дней и приступлю к занятиям. Я вернулась от папы поздно. Мой охранник со мной. Сегодня Виталий. Открыла дверь и вошла. Не знаю почему, но тишина в квартире настораживала. Я прошла в спальню и начала раздеваться, накинула халат, когда услышала сзади себя голос

— Ну и где ты была так поздно?

Я заорала.

====== Володя ======

— Маша, милая, родная. Что ты так испугалась, это всего лишь я.

Он сидел рядом со мной на кровати и держал меня за руки.

— Так неожиданно, я просто… Да я чуть не умерла со страху. Откуда я могла знать, что ты окажешься в квартире!

— Ну у меня же ключи.

— Тебя не было почти три месяца.

— Я был вынужден уехать. Расскажи про себя.

— Я искала тебя. Приходила в офис, но меня развернули.

— Зачем искала?

— Да вот вернуть хотела.

Я поднялась с кровати прошла к полке и взяла конверт. Потом протянула ему.

— Я не шлюха, Володя.

— Даже не сомневаюсь. А что еще сказать хотела?

Его глаза смеялись, но он пытался быть серьезным.

— И одежда, что ты мне купил, или кто другой по твоему распоряжению мне не нужна. Только вот рыбу я всю съела.

— Хоть чем-то угодил, что еще?

— Все. Скажи своим гориллам, чтобы забрали пакеты, деньги не забудь и иди.

— Прогоняешь?

— Как видишь.

— Почему?

— Во-первых, я привыкла одна. Во-вторых, ты не тот человек, которого я хотела видеть в своем доме. Так что забирай все то, чем хотел меня купить и иди.

— Не тот? А когда-то ждала меня.

— Это давно было.

— Так тогда ждала?

— Ждала. Но… я выросла, и узнала жизнь.

— И мне в ней нет места? — я лишь покачала головой.

— Значит, нет?

Я закрыла глаза в беззвучном стоне.

— Я любил тебя, Маша. Боялся признаться себе, боялся люди поймут, что люблю и осудят, но любил.

— Это было давно.

— А что изменилось? Я и сейчас…

— Не надо. Я тебя ненавижу, за то, что ты со мной сделал. Нет не о физическом насилии, я сейчас говорю. Хотя было больно. Ты сломал меня морально, ты — тот человек, которому я верила, которого любила, оказался просто монстром.

— Маша, я был пьян и не ведал, что творю. Я не узнал тебя. Вернее ты мерещилась мне в каждой девушке, а потом я понимал, что это не ты.

— На тот раз, была я, но меня это не спасло.

— То есть, ты все еще прогоняешь меня.

— Да!

— Ладно, об этом мы поговорим позже, как ты себя чувствуешь? Выглядишь не очень.

-Как выгляжу, так выгляжу. Не нравлюсь и ладно…

— Что ж ты колючая такая?

— Где ты был?

— В Италии. Есть вопросы которые я откладывал на потом, и вот понял, что решать их надо было раньше.

— А конкретнее.

— Конкретнее не получится. Это бизнес, а ты о нем ничего не знаешь.

— Легальный?

Он улыбнулся и обнял меня за плечи, а я не сопротивлялась.

— Всякий, моя девочка. У нас вечер вопросов и ответов?

— А у тебя вопросов нет?

— Есть и вопросы и проблемы. На некоторые вопросы ты могла бы ответить, если бы хотела, а проблемы увы, только мои.

— Так задавай свои вопросы.

-Первый и главный, ты будешь со мной?

— В каком смысле? И я ж тебя прогнала.

-Ты же видишь, что я не ушел. Я пришел чтобы остаться.

— Я не готова.

— Ты беременна. Не совершай ошибок своей матери.

— Зачем ты женился тогда?

— Это бизнес. Деньги, а впрочем я считал это удачной сделкой. Ошибся.

— Что будет с ней?

— Не знаю, мы не смогли договориться. Она живет в Италии. Меня больше интересует, что будет с нами.

— В смысле, что значит с нами?

— Я хочу быть с тобой…

Он смотрел мне в глаза и держал за плечи. А глаза ведь не врут, в отличие от языка, вот и мои не врали. Я попыталась отвести взгляд, но поздно — мои глаза уже все сказали.

— Вот и хорошо, почти договорились. — с улыбкой произнес он.- все будет хорошо, Машенька. Давай ужинать и спать.

— Сегодня?

— Сегодня, малыш.

Мы ужинали. У меня в голове роились мысли, причем был такой разброд, что я на чем-то конкретном сосредоточиться не могла. Все шло не так и так одновременно. Я не могла понять, чего же мне не хватает. Ведь он вот он, рядом. Не этого ли я хотела? Не о том ли мечтала? Так что не так? Нет лишь романтики, нет признаний, нет поэзии. Но может он просто вырос из этого состояния. Не тот возраст и не то положение. И где его гориллы? Он без них никуда. И те, что были моей тенью, мелочь по сравнению с его Федором.

Еда не лезла в горло. Но он заставил все съесть. И оно осталось во мне, как не удивительно. Потом я убрала и вымыла посуду, а он засел с ноутбуком.

Странно как-то, как будто мы уже давно вместе и это обычный вечер. И так будет каждый день, и каждый вечер. Я стояла в дверях и смотрела на него, а он был весь в своих цифрах. Потом отвлекся немного и посмотрел на меня.

— Я сейчас, Маша.

Что сейчас? И что дальше? Я не успела подумать, как услышала.

— Машенька, еще пару минут и спать.

— Вместе?

-Вместе, просто спать.

Он сопел в мои волосы и просто спал, его руки прижимали мое тело. А я думала и, чем больше думала, тем страшнее мне было. Как я буду жить дальше? Где? Я очень хочу здесь в моем доме. И какой он, тот человек который сопит мне в волосы, такой желанный и незнакомый, чужой и родной одновременно.

====== Рассвет пасмурного дня ======

Мы позавтракали. Ему был не по вкусу растворимый кофе и он обещал решить этот вопрос. Обычное утро, обычной семьи. Только семьи ли? Он собирался уходить. Надел вчерашнюю рубашку, галстук и пиджак. Я молча проводила его до двери. Вот сейчас он уйдет… и что? Вернется ли? Ждать? Или не ждать? Отпустить? Только хочу ли я его отпустить… На глазах появились слезы. Он взял руками мое лицо и поцеловал меня в лоб, а потом большими пальцами стер слезы.

— Машенька, нам будет хорошо вместе. Все наладится, ты мне веришь?

Я покачала головой из стороны в сторону. Потому что он был миражом, и я отчетливо понимала это. Я понимала, что ничего не будет, и надеяться мне по сути не на что. Да я и не надеюсь. Живу просто сегодня и сейчас. Я хочу семью, нормальную, счастливую: чтобы ждать его с работы, а он чтобы целовал меня входя в дом, и дети навстречу ему бежали, и чтобы уходя он бы меня целовал на прощание, и чтобы я была уверена, что он вернется ко мне и только ко мне. Чтобы знала, что не зря жду…

— Ты верь мне, Машенька. Я не предам. Ты все, что у меня есть. Ты самое дорогое, что у меня есть. — говорил тем временем он.

И внутри снова разлилось тепло, прямо как тогда ночью на лавочке, когда я поверила… Когда я любила всем своим сердцем, всем своим естеством, всей тогда еще безгрешной душой.

Что осталось у меня от этой души? Одна кровоточащая рана. И только страх, какой-то невероятный безотчетный страх, за моего ребенка, за мое будущее, за себя саму. И присутствие в моей жизни Володи, хоть он и был самым любимым и желанным для меня человеком, только усиливало мои опасения. Я не видела выхода из создавшейся ситуации, да и масштабы моей трагедии я тоже оценить все еще не могла. Я не знала о нем ничего, кроме того, что он был нашим соседом и я его любила. Вчера и ночью мне было тепло и спокойно от его присутствия, но это ощущение улетучилось, как только за ним закрылась дверь. Но ничего не поделаешь, надо жить в той реальности, которая есть. Я оделась, собралась и отправилась на учебу. Моя тень, естественно за мной. В метро была давка, и он стоял совсем рядом, закрывая меня от окружающих собой.

— Надо решить, как Вы будете ездить в институт, мне не нравится сегодняшняя ситуация, обратно поедем не на метро.

— Хорошо, как скажете, — совсем вымученно произнесла я. Меня мутило. Но мой охранник видимо не совсем правильно воспринял мое настроение.

— Он хороший человек, Мария Вячеславовна.

— Кто?

— Владимир Александрович.

— Зачем, Вы мне это говорите?

— Потому, что Вы переживаете. Он плохо поступил с Вами, но он любит Вас. Мы все рады.

— Чему?

— Вашему присутствию в его жизни.

Я только ухмыльнулась. Все пары он был в аудитории, даже не прогуляешь, при желании. Подруга Кира все пыталась выведать, что со мной, почему я так изменилась внешне, и кто этот мужчина, что ходит за нами всюду. А я заметила, как он снял Киру на телефон и уже наверняка выяснил кто она такая. «У нас полиция бы так работала, как частная охрана некоторых личностей, » — пронеслась мысль. Кира же щебетала весь день. Она отдыхала на море и там познакомилась с парнем. О нем она могла говорить часами. Я радовалась только тому, что могу сегодня о себе промолчать. Может, завтра я о себе сама знать буду хоть чуть больше. И может, буду понимать, что можно говорить подруге, а что нет. Она о моем положении скоро догадается, так что объяснений не избежать. А что я скажу, шла по улице, села в машину бывшего знакомого, он меня изнасиловал, теперь радостно жду его ребенка и жру угрей с икрой вперемешку? А еще он женат, и вообще криминальная личность. А Кира все болтала и смешно размахивала руками, а я все копалась в своих мыслях, не забывая поддакивать, и как мне казалось вовремя соглашаться. Пока я не услышала.

— Вот и хорошо, значит завтра в семь, а он друга своего приведет!

— Кого приведет?

Я услышала смех моей тени.

— Слушай, а вот тот за нами ходит, это кто?

— Папа нанял, я из доверия вышла.

— И что теперь? Папа может не разрешить тебе встретиться с нами?!

— Не знаю. Давай завтра.

— Давай, но я надеюсь.

— Я постараюсь.

Домой мы ехали в такси. Мой охранник сидел рядом со мной.

— Владимиру Александровичу…

Я не дала ему договорить.

— Я ему не жена, так что мне все равно, что он подумает, если я встречусь с подругой. Я терплю Ваше присутствие, и этого уже с меня достаточно. Вам не кажется?

— Вы привыкните.

— Никогда.

Домой я поднималась уже раздраженной. Дверь была закрыта на защелку изнутри. Позвонила. В мыслях уже готова была сравнять его с землей, Володечку этого. Но двери открыла мама. От вида габаритов ее живота мне стало просто страшно. Мы обнялись и я вошла в дом.

— Маша, я волновалась, я же понимаю, что все не так как ты говоришь. Я звонила Свете, твой отец молчит, как партизан. Я все знаю… Слава встретил меня сегодня и привез сюда и двери открыл.

— И?

— Что? И?

— Ну Света тебе рассказала, дальше что? Прилетела в таком положении, в такую даль зачем?

— Решить все!

— Что все?

— Я поговорю с ним.

— С кем?

— С Володей Субботиным. Вот с кем. Паразит! Я ему все скажу!!!

— Скажешь, если он придет, конечно. Надеюсь к нему домой ты не собираешься?

— Маша, расскажи мне все.

— Мамуль, всего я не знаю, да и не всего тоже. У меня будет ребенок, ты будешь бабушкой. Рада?

— Нет. И ты прекрасно понимаешь, что нет. Без мужа? Ребенок? Как ты собираешься его растить? Одна? Маша, ты представляешь, какая это обуза? Это пеленки, памперсы, не пойди никуда, куча денег, которые уходят в унитаз. Ты просто не понимаешь! Ты не осознаешь, с чем ты столкнешься!

— Я люблю его, — почти шепотом произнесла я.

— Володю?!

— Нет, ребенка. Я хочу его. Он не будет обузой, потому, что я его люблю. Это аргумент?

— Маша, я тоже тебя любила, но это так трудно все! А ты в девятнадцать лет калечишь собственную жизнь! Будут у тебя еще дети…

— Мама, я хочу есть. Ты готовила?

— Я с самолета, я беременна. Я должна была отдохнуть.

— Да, конечно! Тогда мы пьем чай с тем, что найдем в холодильнике, а потом подумаем, что готовить. Папа подойдет вечером?

— Да, он обещал.

— Хорошо, пойдем питаться. Это важно в нашем положении.

Пока мы пили чай с бутербродами с семгой мама выясняла кто приносит мне продукты, и сколько денег дает мне Володя на жизнь. Еле как сменила тему. Ужин мы приготовили, вернее я приготовила. Мама себя чувствовала не очень хорошо и лежала. Я была рада передышке. Но в голове крутилось одно — придет Володя сегодня или нет. Он не говорил о своих планах со мной, а с мамой тем более не захочет говорить. Да и вообще захочет ли говорить с мамой. Он ее знает, слишком близко знает. И тут я была шокирована собственным открытием — он же встречался с моей мамой. Интересно, насколько близко встречался? Самое ужасное, что в душе взыграла ревность. Я немножко забыла, что мама давно замужем, и у них с Германом вот-вот будет второй ребенок. Важно было лишь то, что у него, у Володи, были женщины, много женщин и жена есть, которой он спокойно изменяет, и я есть, и наш малыш. А может, я не важна для него, а только лишь ребенок? А если он отберет его у меня? У живой не отберет! Вот в чем я уверена. Я сложила руки на животе, как бы защищая своего малыша. Потом вдохнула, выдохнула и поняла, что я ничего изменить не могу, а значит все будет так, как будет. А вот с парнем Киры я завтра обязательно познакомлюсь. Почему нет? Я никому никаких обещаний не давала.

Вечер наступил в срок. Папа подошел, мы ужинали. Мама несколько раз поднимала тему о том, что ребенок мне пока не нужен. Папа вспылил. Сообщив, что это не ей решать, а он готов помочь мне и материально, и морально, и физически, и вообще всем чем сможет. Мама заявила, что разговор еще не окончен, и пожелала видеть Володю. Вот тут раздался звонок в дверь. Я открыла, очень надеясь, что это не он и он одновременно. Но это был не он. Привезли кофе-машину, распаковали поставили куда я указала, положили рядом несколько мешочков кофе в зернах. В девять вечера папа уехал. Я все еще ждала Володю, хотя часы тикали не в мою пользу. Мама легла рано. Устала с дороги. А я почти не спала. Отключалась не на долго и снова прислушивалась к ночной тишине.

Он не появился.

Утром настроения не было. Есть не хотелось. Оставила маме ключи, просила быть на связи если куда выйдет, предупредила, что буду поздно. На занятиях думала, что могу завалить сессию, если так буду «внимательна». Я присутствую и отсутствую одновременно. Я ничего не слышу и не слушаю. Я живу и копаюсь в своем внутреннем мире, а там сплошные сквозняки.

После пар мы с Кирой засели в библиотеке, надо было написать реферат и сообщение. В шесть засобирались на встречу.

В туалете подкрасили ресницы, блеском подвели губы. А я еще ничего, подумала я глядя в зеркало, только взгляд уставший. Кира же просто цвела и пахла.

— Маш, а этот твой тип тоже пойдет? — спросила она про мою тень.

— А куда денется, ему за это деньги платят.

— Он тебе не надоел?

— Ну если папику так спокойней, то пусть таскается за мной, жалко что ли?

Мы встретились с ребятами. Кирин Костя был ничего, а второй Максим так, ничего хорошего. А может, просто моя голова была забита Володей, что мне просто было не до Максима. И потом он был нашим ровесником, ну почти нашим, так что никаких чувств вызвать у меня не мог. Но я решила провести вечер с Кирой, так что плевать. Мы зашли в кафешку, они заказали коктейли, я апельсиновый сок. Мы болтали, рассказывали случаи своей студенческой жизни, Кира с Костей вспоминали отдых на море. Время шло незаметно, я расслабилась и смеялась в ответ каждой шутке. Вернули меня в действительность испуганные глаза Киры и Кости, обращенные ко входу в кафе. А дальше я спиной ощутила его присутствие. А потом на мои плечи легли его руки. Он поздоровался со всеми, поцеловал меня в затылок и произнес

— Машенька, уже девять, пора домой.

Потом он подозвал официанта и попросил счет, взял мой стакан с соком и попробовал. Повернулся в сторону тени, мы все тоже смотрели на моего охранника. Но тот лишь отрицательно покачал головой. Показывая, что алкоголь я не пила. Володя улыбнулся мне, расплатился за всю нашу компанию и предложил Кире подвезти ее до дома. Самое интересное, что она безоговорочно согласилась. Мы оставили растерянных парней в кафе, а сами прошли к машине. За рулем черного ягуара сидел Федор. Володя усадил Киру на переднее сиденье, рядом с водителем, а сам со мной устроился на заднем. Я была жутко зла на него. Еле сдерживала себя, чтобы не начать скандал прямо сейчас и он, видимо, меня просчитал.

— Машенька, прости. У меня вчера была важная встреча, очень поздно закончилась. И я бы все равно приехал к тебе, но я был пьян, а у тебя мама. Ну не самое лучшее время и состояние для встречи с твоей матерью. Кстати, зачем она приехала?

— Волнуется за меня. Неужели не понятно?

— И все?

— Нет, убеждает, что мне рано иметь детей. Настаивает на аборте. Говорит, что ребенок это обуза и куча денег спущенных в унитаз.

— Зачем сама третьего ждет?

— Она замужем и ждет второго от любимого мужа. Она говорит о внебрачных детях.

— То есть о тебе?

— Не знаю, она любит меня, ты сам знаешь, что любит. Просто не хочет повторения ее ошибок, а я была ошибкой. Знаешь, то, что я тебе сейчас скажу тебе не понравится. Но это правда, которую придется тебе принять. Ты никогда ни при каких обстоятельствах не отберешь у меня моего ребенка, какой бы всесильный ты не был. Запомни, мы с ним не отделимы друг от друга.

Он лишь улыбался, снисходительно глядя на меня. А потом поцеловал в висок.

Машина остановилась. И только тут я поняла, что мы были далеко не вдвоем и Кира все слышала. Значит придется завтра с ней объясниться. Но мне все равно, впереди маячила встреча с мамой. А тут уже пахло жаренным. Володя же казался совершенно спокойным.

— Ты меня отвезешь домой и все?

— Нет, я к тебе. Кофе теперь и у тебя пить можно.

====== День Ночь День ======

— Здравствуй, Галя.- прямо с порога произнес Володя.

— Явился?

— Да. Только вот перед тобой я отчитываться не обязан, а Машеньке я все объяснил.

— Педофил чертов.

— Ой ли? Твоя дочь совершеннолетняя.

— Я ненавижу тебя! Я…- она бросилась на него с кулаками и слезами одновременно.

— Галя, в твоем положении нервничать вредно. Успокойся. Мы пройдем в дом и там можешь говорить, я выслушаю. И все объясню, но только запомни — я люблю Машу.

— И зачем ты влез в нашу жизнь? Вот проклятье на мою голову!

— А по делу? Галя, я устал, Маша устала. Мы сейчас поужинаем, и спать. А то девочка у нас только соком сегодня питалась.

— Я не готовила.- мама казалась взбешенной, он же был самим спокойствием.

— Маша, пиццу заказать? Или нормальный ужин?

— Володь, я не хочу. Ты что хочешь, то заказывай. А хочешь я быстро что-нибудь соображу. Типа жаренной картошки.

— Хорошо, я решу вопрос с едой, две беременные женщины в доме. А тебе, Машуня, учиться надо, а не кухней заниматься.

— Я буду готовить. Я умею.

— Золотко ты мое.

Он набрал вызов и попросил доставить ужин — немедленно.

Вошел в мою комнату, снял пиджак, рубашку и галстук. Затем с полки в моем шкафу достал джинсы и майку.« И откуда в моем шкафу его вещи? — пронеслось в голове, — хотя какая разница, оттуда откуда и продукты в холодильнике». Я тоже переоделась в домашнее. Минут через двадцать доставили ужин, Федор вошел и передал ему что-то. Потом мы сели за стол. Он снова дал понять маме, что сейчас не время для выяснения отношений. Было вкусно и мама чуть успокоилась.

— Галя, — первым начал разговор Володя, — сколько ты собираешься гостить у Маши?

— Тебе то что? И не у Маши, а у себя дома!

— Хорошо, сколько ты собираешься жить у себя дома в Москве?

— Какое твое дело?

— Объясню. Ты на большом сроке беременности, тебя надо поставить на учет и договориться где ты будешь рожать, на всякий случай.

— Я вернусь к мужу.

— Вернешься, но я боюсь, что уже с ребенком.

— Хорошо, согласна.

— Тогда я позвоню своему врачу и он устроит тебе консультацию.

— Хорошо.

— Да, Галя, можно ли мне пока ночевать в твоем с Машей доме?

— Хорошо, не выгонять же тебя на ночь глядя. И потом моя сумасшедшая дочь глаз вчера не сомкнула. Бегала от окна к окну. И мне спать не давала.

— Почему, Машенька? Надо было позвонить? Прости.

Он обнял меня за плечи, и прижал к себе. А я не могла понять, почему мама почти успокоилась.

— Галя, если ты себя хорошо чувствуешь, давай по спальням и спать. У меня работа завтра.

— Я хочу выяснить.

— Пожалуйста, только завтра. Маша не пойдет с подружкой, мы приедем пораньше и поговорим.

И свершилось чудо, мама согласилась.

Володя обнял меня за талию и завел в комнату.

— Мы будем просто спать? — как-то совсем по детски спросила я.

— Слушай, ты хоть целовалась с кем-нибудь?

— Конечно, даже не сомневайся.

— Смотри, как много я пропустил. И кто он был?

— Зачем тебе? Ну он был красивый. Володя, это так давно случилось.

— Давно?

— Очень давно. Я была молодой и глупой.

— А теперь ты старая и умная?

Он уже смеялся. И ласково гладил меня по спине. Потом поцеловал в висок. Так невинно поцеловал… А я хотела по другому, большего, чтобы я задыхалась от поцелуев, чтобы… Господи куда меня несет? У меня уже был опыт с ним… Теперь я мать, чего же я хочу? А еще думаю, что поумнела со своих пятнадцати! Ничего не поумнела! А тело мое предательское, что делает!

Но его губы уже накрыли мои, и я ответила, всем своим естеством давая ему понять, что я хочу его, что он должен обладать мной.

Я растворялась в нем и в своих желаниях, А он целовал мою шею, покусывал мочки ушей, потом перешел к груди. Это было просто необыкновенно. Да вот от чего можно даже умереть, приняв смерть как награду. Плавно нежно, чувственно, затрагивая каждый участок кожи, каждый нерв моего естества. Желания сливались и раздваивались. Я хотела чтобы его ласки длились вечно и хотела ощутить его в себе — до боли, до безумия. Я была готова, я ждала и желала его, а он все медлил. Нет мне было невероятно сладко, но я мечтала слиться с ним, чтобы ощутить его, чтобы понять, что он мой, только мой, чтобы никогда не отпускать…

— Пожалуйста!

— Что малыш?

Я дотронулась до его плоти. Дважды его просить не пришлось. Мы были единым целым, он обладал мною, а я им. И речь шла не только о телах, танцующих древний танец любви. А больше о единении чувств, жизней и наслаждении друг другом.

Утром он проснулся первым. И облокотившись на локоть разглядывал меня спящую. А мне было так хорошо, что открывать глаза не хотелось, чтобы не спугнуть мою сказку. Чтобы вдруг не оказалось, что это сон или мечты мои опять…

— Глазки открой, красавица. Я же слышу, что ты проснулась.

— Как слышишь? — я искренне возмутилась.

— Дышишь по другому.

-А ты, что подслушиваешь?

Он навис надо мной и начал целовать. Если бы вы знали, как мне было хорошо. Но раздался стук в дверь и голос мамы

— Вы вставать собираетесь? Кто-то грозился на работу с утра, а кто-то в институт.

Мы разочарованно посмотрели друг на друга, а потом слились в глубоком поцелуе.

Как не хотелось вставать и расставаться с ним тоже не хотелось. Но он уже сидел на краю кровати и натягивал майку. А я не могла оторвать от него взгляд. Как я люблю его!!! Боже, как я люблю!!!

— Я отвезу тебя, потом на работу. Кстати, Кира хорошая подруга? Тебе придется объясниться с ней.

— Очень хорошая, настоящая, понимаешь?

— Нет, Машенька, не понимаю. У меня нет друзей, кроме тебя.

— А я тебе только друг? — сердце защемило, настроение пропало.

— Ты мое все, Машенька, ты мой воздух, ты мое счастье, ты моя единственная женщина.

— Единственная? — я не смогла скрыть иронии.

— Да, — он задумался на минутку, пожал плечами и продолжил, — я просто не любил других, и все казалось иначе.

— Никогда никого не Любил?

— Нет. Иногда, казалось, что это любовь. Но потом очень быстро приходило прозрение. Сникла почему?

— А вдруг и со мной так?

— Да, нет. С тобой иначе. Я гнал от себя чувства к тебе, я боялся их. Но периодически срывался и звонил твоему отцу, как старому приятелю. Я тогда хоть что-то слышал о тебе.

— Я всегда жила здесь, ты бы мог…

— Не мог. Что бы я предложил тебе? А ты достойна большего.

— А что ты предлагаешь сейчас?

— Разве, я что-то предлагал? Маша, я решаю эту проблему. Пока я могу предложить только себя, такого, как есть сейчас. И ты приняла меня, не задавая лишних вопросов. Так не задавай их дальше, позволь мне решать!

— Хочешь сказать, что у меня нет права голоса?

— Есть, но ты не знаешь, с кем связалась.

— Так объясни.

— Нет. Пока нет. Давай будем жить в нашей маленькой сказке.

Я промолчала. А что я могла сказать? Что боюсь того, что сказка не сегодня так завтра закончится? Так боюсь! До паники, до дрожи в коленках! Боюсь этого, как самого большого кошмара! Но я поняла, еще и то, что, что бы плохое я не узнала и не услышала о нем — я не поверю! Потому, что знаю его как никто! И верю в него, как никто! И я смогу! Я все смогу! И все выдержу! Ради него, ради себя и нашего ребенка — моя мечта станет явью! И тут я почувствовала себя совсем другой — сильной.

После завтрака он позвонил куда-то и договорился насчет мамы. Обещал что через час за ней заедет Виталий и отвезет к врачу. Еще сказал, что у меня теперь будет домработница. Она же будет и готовить. Маму просил объяснить ей что и куда.

Затем Мы с Федором доехали до места моей учебы. По дороге Володя разрешил секретничать с Кирой, если я считаю ее надежным человеком. Я была благодарна, потому, что эмоции очень надо было выплеснуть, а потом после того, что она давеча слышала в машине, расспросов мне все равно не избежать. Как только я вышла из машины меня встретил охранник Андрей. И мы с ним прошли в аудиторию. По дороге я задала ему мучающий меня вопрос, есть ли охрана у моей квартиры ночью.

— Конечно, прозвучал ответ, — двое в подъезде и двое на улице, особенно когда Владимир Александрович у Вас. Вашу маму тоже охраняют.

— Спасибо.

Тут я увидела Киру и мы обнялись.

— Ты сегодня светишься, подруга. А у меня куча вопросов, вот просто куча.

— Погуляем после пар?

— А то. Я же хочу услышать ответы. Так охрану к тебе приставил Субботин?

— Ты знаешь Володю?

— Лично? Только вчера видела в первый раз. А слышать о нем слышала. Мой дядька у него работает в отделе снабжения. Ты вообще в курсе, что у него жена имеется?

— Виталина? Мы знакомы. Очень давно были знакомы, мне было десять. Он жил этажом выше.

— Твои ответы приводят к новым вопросам, но мы опаздываем.

Все пары я думала только о нем и о том, что произошло ночью. И улыбалась, как дурочка. А еще я хотела, чтобы как можно быстрее наступил вечер, и я снова оказалась в его объятиях. И тогда пусть остановиться время, и весь мир подождет… Только день никак не кончался. Время, правда, все равно шло, хоть медленно, хоть ползком, но вперед, и пары как ни странно завершились. Мы с Кирой зашли в кафе перекусить.

— Ну колись уже, — нетерпелось ей.- Вот оставь человека на три месяца, вернее на все лето, а тут как-будто и не знакомы вовсе. И весь прошлый год как бы отсутствовал. Мы ж с тобой как сестры.

— Да, были есть и будем. Кира, все так неожиданно. Но сегодня у меня был первый секс, прикинь!

— Машка, ты с дуба, того, да? Вы вчера в машине о беременности говорили. Так с кем и когда у тебя был секс?

— Да с ним, вчера настоящий. А тогда так, не помню, больно было. Но он (я показала пальцем на живот) завелся. Теперь живет.

А потом я изложила подруге свою историю. Она слушала раскрыв рот.

— Машка, ты сдурела. Ты знаешь кто он? И ты представляешь, сколько у него таких как ты? Мне искренне жаль тебя. Хочешь, я узнаю у дядьки все про его жену?

— Хочу. Только без имен.

— Будет сделано.

На этом мы с Кирой расстались. Андрей проводил меня на стоянку к припаркованной на стоянке «Тайоте» и мы поехали домой.

====== Мама ======

Я очень тихо вошла в квартиру: они разговаривали. Мама с Володей, тихо, спокойно, как два старых друга.

— Я не думала, что женишься, ты же говорил мне, что никогда и ни под каким видом.

— Галя, я был не готов связать с тобой свою жизнь, мы были просто партнерами.

— У меня никогда не было такого как ты. Поверь, мне есть с чем сравнивать.

— Верю. Ты хотела замуж, а я не собирался жениться, во всем остальном ты меня устраивала. — Он ухмыльнулся, громко так. А потом продолжил, — Герман работал у меня в отделе, толковый инженер, и ему была нужна семья, а все никак, потому я вас и свел. Знаешь, много раз анализируя ту ситуацию, я пришел к выводу, что благодаря нашей связи, я мог быть ближе к Маше.

— Ближе теперь некуда. Володя, а если бы она была твоей дочерью?

— Перестань, свои если бы. Я все понимаю. Но то, что происходит, выше простого понимания. А если бы ты знала сколько проблем!

— Ты их решишь? Ты женишься официально?

— Пока нет. Виталина не дает развод и не хочет делить фирму. У меня двадцать процентов, остальное ее. Но она ничего не понимает в делах. Только жизнь прожигает.

— Мне казалось, что вы были парой.

— Я пытался по началу. Но она даже не стала мне просто другом.

— Она старше тебя?

— Не на много, ей уже сорок. Галя, я привык к хорошей жизни, я привык руководить, я умею играть и выигрывать. Я наслаждался всем этим, до поры. У меня есть дом, нет, не тот, что подарил мне тесть. Этот я купил сам.

— На честные деньги?

— Галя, честные деньги это зарплата инженера, чтобы не умереть с голоду, это зарплата врача без благодарностей, и т.д. когда доходы превышают то, что нужно для жизни, они по определению не могут быть честными. Это игра.

— Что случилось с Виктором Васильевичем?

— Умер. Официально от сердечного приступа, реально от болевого шока.

— И ты пришел к власти?

— Да. А кто? Его сын-наркоман умер от передоза сразу после смерти отца. Осталась Виталина и я. Но она рук не замарает. Она понятия не имеет, как дороги строят. Купил ей диплом папаша.

— Ты так ненавидишь ее?

— Ненавижу? — нет. Ненависть сильное чувство, а я к ней давно просто равнодушен. Я даже ее отказ дать развод воспринял спокойно. Это было предсказуемо. Что-то Маши долго нет. Подожди позвоню.

Затем он вышел в прихожую, где я сидела за вешалкой.

— Подслушиваешь?

— Да. Ты же мне такое не говоришь.

— Знать очень хочется? Пойдем к столу, мы тебя ждали.

Мы поели, я убирала со стола. Мыла посуду и ревновала. Это было новое для меня чувство, но невероятно сильное и очень болючее, как будто иголки под ногти загоняют. Оно как волна накрывало меня холодом и сжимало сердце. Да, раньше я такого не ведала! Мне было так плохо от этого чувства, что где-то в глубине стало зарождаться еще одно, не менее мерзкое и не менее разрушающее — ненависть. Причем ненависть к собственной матери. «Как она могла!!! Она и Он!!! Нет, я не понимаю!!! Не принимаю!!! И не хочу!!! Зачем она приехала?! Зачем требует убить мое дитя?! » И вывод воспаленный и раздраженный мозг выдал мгновенно: «Она любит Его! Она Любит МОЕГО мужчину!!! Какая же она мне мать после этого?!» Мне необходимо было выплеснуть все свои чувства и я грохнула тарелки об пол. На грохот в кухню вошла мама.

— Ты с ума сошла?! Зачем бьешь посуду?

— Что у тебя с ним было?!

— С кем?

— С Володей! Ты к нему примчалась, не ко мне?! Страшно стало?!

— О чем ты, Маша?

— Я подозревала, я вспоминала, да ты и он! — я уже выла в голос.

Она попыталась меня обнять, но я оттолкнула ее, и выскочила из кухни. Я вбежала в мою комнату, там был он. Он просто сидел на кровати с ноутбуком и наушниками в ушах. Он даже не сразу понял, что я вошла, так был погружен в свои дела, но мне было все равно. Я закрыла ноутбук, чуть не сломав его. Он аж подскочил.

— Бабник и гад! Вот ты кто!

— Да что ты, Машенька.

Я рыдала, и успокоиться уже не могла. Он обнимал меня и целовал, и просил объяснить, а я не могла вымолвить и слово, потому, что слезы душили и обида, и ненависть, и все вместе, и зубы стучали, а с кухни донесся голос мамы

— Маша, Володя, помогите.

Он кинул меня на кровать и побежал на кухню, а я за ним — он же к ней бежал. Около мамы на полу была лужа воды и по ногам все еще текло. Если бы вы знали как я испугалась!

— Мама, что это? Что случилось?

— Скорую вызывайте, воды отошли. Ну ты, Машка даешь! Ну и толканула!

— Уже вызвал, сейчас, пойдем в комнату. Схватки есть?

— Нет. Дочь взбесилась.

— Галя, сейчас поедешь рожать. Срок какой?

— Тридцать пять недель, я думала в Канаду вернуться. Там убрать надо на кухне, еще тарелки битые.

И тут я поняла, что натворила. Кинулась к маме, и стала уговаривать ее потерпеть, и что все будет хорошо. Володя сел между нами и обнимал нас обеих, а мы плакали. Я просила прощения у мамы и спрашивала, что теперь будет. Он уговаривал меня успокоиться, и подумать о нашем ребенке. А мама просто дрожала и говорила, что хоть и в третий раз, но рожать она боится.

В больнице я никак не хотела оставлять маму одну, но Володя потребовал, чтобы меня осмотрели, дали успокоительное и прокапали. Там был тот врач, которого он приглашал ко мне. Теперь он не казался таким чопорным, а был сама любезность. И обращался ко мне по имени отчеству. Пришлось все стерпеть. Я сначала лежала в палате одна, если не считать медсестру. Потом подошел тот врач и спросил пила ли я в тот его визит все таблетки. Я честно сказала, что пила только то, что Володя дал. Он ухмыльнулся и пригласил меня на УЗИ. Вот там мы с Володей увидели его — нашего малыша и услышали, как бьется его сердце. Может, мне показалось, но у моего мужчины в глазах были слезы. Теперь меня наблюдать будет этот врач, так решил мой мужчина.

Мне разрешили увидеть маму и сказали, что все в порядке , скоро родит. Вот только на роды не пустили. Мама родила мальчика, мы его сфотографировали и послали фотку Герману. Ребенок был немного недоношенный, но вполне нормальный и здоровый. День оказался сумасшедшим, домой мы вернулись глубоко за полночь.

— Машенька, а концерт в честь чего был? — спросил мой мужчина, когда мы уже ложились спать.

Мне стало стыдно. Вот просто жутко необыкновенно стыдно. А он тем временем продолжал.

— Так, что случилось? Я понимаю, что у тебя особое положение, даже животик стало заметно, я понимаю, что гормоны играют, но толкнуть мать! За что?

— Она к тебе приехала? Что у вас было? — сквозь зубы процедила я, потому что снова накатило.

— У меня с Галей? Когда было? Ты что ревнуешь? Вот новости! Поверить не могу. Маша, мне список написать и расписать, что с кем и в каком году, а рядом сколько тебе было лет при этом?

— Да нужно очень! Да я ревную! Потому что все не так и все не правильно! Понимаешь?! Ты это или нет?!

— Что не так? И что надо сделать, чтобы было так? — он снова казался спокойным, в отличие от меня.

— А что уже сделаешь! Я любила тебя, все эти годы. Я верила в нашу встречу. Я мечтала о романтике, о цветах, я… я букеты выбирала и представляла, как ты даришь мне их…- слезы катились по щекам, — о том, как ты будешь рад увидев меня представляла! А что получилось? И что есть теперь? Я чувствую себя инкубатором. Мне кажется, да я почти уверена, что не нужна тебе! Что ты со мной ради ребенка. И почему у тебя — женатого мужчины, до сих пор нет детей? Я вижу, что все идет по твоему только тебе ведомому плану. Я даже тебя не знаю… Я вижу, как ты манипулируешь людьми и мне кажется, что и мной тоже. Ты решаешь, все ты! А что я? Я не представляю, что нас ждет завтра, а я мать и мне ребенка растить! Я же в полном неведении. Я даже не знаю, чем ты занимаешься! Пойми меня! Постарайся хотя бы. Да я переживаю и нервничаю, и сорвалась потому, что она (мама) не хочет чтобы я рожала, а с тобой беседует о том, о чем со мной ты ни — ни. Расскажи о себе, дай мне понять, что я не вещь в твоей жизни. Я и на счет бизнеса пойму, я учусь на экономиста. Почему ты распоряжаешься моей судьбой и мной в целом, и не можешь довериться мне?

— А ты доверяешь мне?

— Нет, пока подчиняюсь. И только. Я еще не решила, я ничего не решила, потому, что все-таки надеюсь услышать что-то от тебя.

— Может быть завтра?

— Вот так всегда — завтра, но ведь и завтра ничего не происходит.

— Машенька, мы вместе всего третий день и третью ночь. О каком всегда ты говоришь? Давай я отвечу на один простой вопрос, — чем я занимаюсь? Так вот я строю дороги. У меня фирма четвертая по масштабу строительства дорог. И фирма для меня очень много значит…

— Больше, чем я?

— Это второй вопрос. Тебе придется научиться жить по моим правилам.

Больше он не сказал не слова, а завалился в постель, укрылся одеялом, сгреб всю меня к себе и уснул, снова сопя в мои волосы.

====== Я хочу знать! ======

Я смотрела на Киру и ждала, а проклятая пара никак не заканчивалась. И предмет сложный — математический анализ, потом перерыв и лекция по этому же анализу. А вот после лекции по макроэкономике я должна встретиться с Володей. Он сказал, что для маминого малыша надо все купить самим, что очень важно покупать вещи с любовью. А кто его любит — конечно родная сестра. «И бывший любовник его матери» — пронеслось в голове. Но я ничего не сказала, потому, что после шопинга он обещал пообедать где-нибудь и весь оставшийся день провести со мной.

Может, пойму, что он обо мне думает, и как все будет складываться. И после этой пары Кира расскажет, что о нем узнала у дядьки. А препод все что-то говорил, а я думала.

С каждой минутой, с каждой секундой я все больше боялась потерять Володю. Он стал моим! Пусть не так, как я мечтала, но моим, хоть немножко. И он говорит, что я нужна ему, а вчера во время УЗИ у него были такие глаза…

Может, мне просто надо жить и наслаждаться тем, что происходит сегодня и сейчас. Вот рядом он со мной и вот оно счастье, а завтра будет завтра и оно принесет что-то новое, а может не принесет. Так и слава Богу! Но я хотела знать, хотела быть уверена, что он мой и только мой, и со мной он навсегда.

Наконец пара закончилась. Мы с Кирой прошли в сквер у корпуса и сели на совсем отдельно стоящую лавочку. Мой охранник остановился так чтобы нас хорошо видеть, но слышать нас он не мог.

— Кира, ну, что узнала?

— Так чуть-чуть. Боюсь тебя это не устроит. Я же не могла сказать дядьке, что моя лучшая подруга встречается с его боссом и что ей девятнадцать. Я просто расспрашивала его о работе, можно ли туда на практику. Ну, а потом кто такой Субботин.

— Он говорит, что Субботин мужик с головой, и что дело знает, и отслеживает все от «А» до «Я». Требовательный, жесткий, не терпит обмана. Толковый руководитель, короче. Ему компания досталась от тестя. Тот как-то мгновенно умер от инфаркта, но хоронили в закрытом гробу. Сын был ничтожеством, сгорел от наркотиков. Его отец лечил сколько раз, все без эффекта. А потом ему кто-то такую дрянь подсунул, что тот умер. Тогда разборки были между компаниями за сферы влияния, и бывший руководитель кому-то из высшей власти дорогу перешел. Субботин сумел договориться со всеми. Стало тихо. Компания досталась Виталине. Ее отец вовремя замуж выдал за Владимира. Дядька говорит, что она не глупа и та еще штучка. Говорит, что особой любви не было, скорее сделка. Но брак крепкий, основан на акциях. Она живет в Италии последние семь лет. С кем живет, он не знает. Прилетает на крупные мероприятия, типа дня рождения мужа. Правда, говорит, последний раз, он напился потом выкурил что-то и на улицу ушел, больше не вернулся. Его охранник Федор с ним был. Раньше он так с женой не поступал. На людях у них все чики-чики. Вот и все.

— А дети?

— Я спросила, но он только плечами пожал, говорит, что откуда ему знать, никто о детях не говорил. Маша, вот все, что смогла. Дядька обещал спросить у него на счет нашей практики, у нас две недели, практика должна быть. Потом курсовая. Теоретический анализ экономической системы Ты про курсовую помнишь?

— Честно, нет. А как я пойду туда на практику, с моей тенью? И к нему? Сколько у меня времени?

— Месяц. Машка, вернись на землю. Еще не хватало институт бросить! Мы будем не в кабинете генерального практику проходить. Хотя ты можешь и там.

— Да нет, институт бросать никак нельзя. Мне специальность нужна. И не надо надо мной издеваться.

Мы отсидели еще две пары. Занятия окончились. Ко мне подошел охранник Костя.

— Мария Вячеславовна, Владимир Александрович немного задерживается, просил подождать его.

— Хорошо. И называйте меня просто, Маша. Я еще не доросла до имени отчества.

Но он лишь улыбнулся. Долго ждать мне не пришлось. Вскоре подъехал знакомый мне «Ягуар», и я забралась на заднее сиденье прямо в его объятия.

— Я так скучал по тебе, Машенька. Так ты на практику в мою компанию собралась? А почему так извращенно попросилась?

— Это Кира, я забыла про практику.

— Ты ж хорошо училась.

— Это прошлый год было. А в этом, не представляю, как сдавать.

— Не занимаешься?

— Почти нет. В голову не лезет.

— Надо, Маша! Понимаешь, надо!

— Понимаю, что надо! Но у меня проблем выше крыши! Ты это понимаешь?

— Конкретней.

— Первая и самая главная — ты!

— Я?!

— Да ты, еще моя внеплановая беременность, совершенное непонимание, как я жить буду, на что и с кем!

— Маша, ты со мной живешь, я в состоянии тебя обеспечить.

— С тобой? Ты сам мне сказал, что предложить ничего не можешь. Пусть все будет пока так. А как это так? Ты мне говоришь, как Скарлет Оʼхара, я скажу тебе завтра, а потом мило беседуешь с моей мамочкой. Я тебя не знаю. Вот какой вывод я сделала. Я боюсь того, что не знаю и не понимаю. Вчера ты сообщил очень важную весть о себе. Ты сказал, что строишь дороги. Так вот от Киры я узнала в десятки раз больше о твоих дорогах, чем от тебя. А тогда у ресторана был твой день рождения и ты бросил там жену, чтобы развлечься с девицей? Так?

— Маша, что за допрос с пристрастием?

— Я хочу знать! Я имею право знать, кто на самом деле отец моего ребенка! Или по твоим представлениям это лишние факты для меня? — я уже кричала.

Он попросил остановить машину и мы прошли в какой-то сквер. Я даже не знала в какой. Сели на лавочку.

— Да ты права, это был мой день рождения. Мы отмечали, я напился, затем вспомнил тебя, я часто вспоминал тебя, но всегда гнал от себя эти мысли. Видимо, даже такой человек, как я умеет любить. Я вспоминал, как ты забиралась ко мне на колени, когда я приходил к вам, как усаживалась рядом и я играл с твоими волосами, я прокручивал в голове ту ночь, когда ты призналась мне в любви, а я не понял, просто поверить не мог. И тогда на меня накатывала тоска. Вот и в тот день все повторилось. Я вышел на улицу проветриться, еще курил что-то, я не помню, Маша. А потом увидел тебя. Я думал показалось, но ты побежала ко мне и упала. Прямо, как тогда. А потом сказала, что ты Маша. Когда я так напивался, ко мне клеились девицы, они готовы были быть кем угодно, лишь бы я платил, и я платил. Только ненавидел их всей душой. Пока мы доехали до дома, я был уже уверен, что это не ты, а очередная. Я хотел отомстить, за разрушенную мечту. Мою мечту о тебе. Я был груб. Животное одним словом. Я не помню как ты ушла, я помню, как злился. Утром меня разбудил Федор. Сказал, что у нас проблемы, что девочка не была проституткой, что она может заявить на меня. Тогда я увидел кровь на простыне. Я был в шоке, от того, что полностью потерял человеческий облик, если сделал с девушкой такое. Я спросил, отвезли ли они ее к врачу и оказали ли помощь? Он ответил, что нет, что она не захотела и они отвезли девушку домой, что дали деньги, просто положили в сумочку. И тогда я спросил кто она? Я чуть не умер услышав ответ. Дальше ты знаешь. Я не дал тебе противозачаточные таблетки, потому что хотел невозможное. И оно свершилось. Я полетел к жене и пытался любыми путями получить развод, но нет. Она не согласна. Она пригрозила выкинуть меня из дела, а я так уже не могу. Сказала, что ей все равно с кем я сплю, но официально я буду ее. Вот и все. Я ищу пути, я пытаюсь я придумаю, что-нибудь.

Я оттаяла, опять поверив ему. Я решила больше ни о чем не спрашивать. Я его слишком люблю чтобы отпустить. Он со мной и хочет быть со мной. Так может смириться? Может подчиниться и жить по его правилам. Я решила попробовать. Мы снова сели в машину и поехали в магазин за вещами для маленького братика, к новым событиям и новым размолвкам.

Мне казалось, что он скупил все, что нужно ребенку от рождения и до лет трех. Я возмущалась, говорила, что мама не сможет все везти с собой, но он сказал, что часть отправит посылками. А Герман получит. Что это им в помощь, что оплатит билеты мамы, потому что он разговаривал с Германом и понял, что они нуждаются. А потом потащил меня смотреть коляски и манежи и вообще мебель для детской. Мы смеялись, выбирая мебель, я розовую, а он голубую, а потом сошлись во мнении, что детская должна быть просто белой. Я сказала, что не хочу знать заранее пол будущего ребенка, а он что ему все равно кто будет первый. Я еще больше смеялась, и говорила, что мне одного за глаза хватит, а он что, Маш, надо клонировать. В общем мы дурачились и были просто беззаботны и счастливы, пока в отделе не появилась женщина лет тридцати, и не произнесла

— Володя, представь мне свою спутницу.

====== Шок ======

Я смотрела то на Володю, то на нее. Она невысокого роста, очень стильно одета, с интересными восточными чертами лица, жестким взглядом и длинными черными волосами. Я не могла назвать ее красивой, но очень эффектной — да. На ее шее висело около пяти золотых цепочек разной толщины и плетения. А вот, как она смотрела на меня мне совсем не нравилось: оценивающе, свысока, и ее выводы были явно не в мою пользу.

Затянувшееся молчание прервал Володя.

— Маша — это Зарема, мой деловой партнер, Зарема — это Мария.

— Ну не только деловой, так ведь? — она хищно улыбнулась, а я готова была бежать куда глаза глядят. Но никак не могла, так как Володя держал меня за талию.- Очень приятно, Мария! — а потом она снова переключилась на Володю — Я искала тебя, при поставке случились отходы, надо ликвидировать последствия. Сам знаешь, не в первый раз. Надо перетереть условия следующей поставки. Кризис, товар дорожает. Таможня злобствует.

— Хорошо, давай встретимся в ресторане. В том же, как обычно. В восемь, устроит?

— А что ты манежи разглядываешь? Неужели?

— Да подруга родила, надо подарок сделать.

— От тебя, что ли? — она рассмеялась обнажив идеальные зубы.

— Нет, жена друга.

— А у тебя друзья есть? Странно, но ладно, до вечера. — Она провела рукой, в кольцах на каждом пальце, по его груди, кивнула мне и ушла, очень грациозно так удалилась.

Я стояла в полной растерянности, и не знала, как мне реагировать. Ругаться? Выяснять что-то? Зачем? И что это даст? Только потраченные нервы и эмоции. Зря, все зря! Мне не быть счастливой с ним. Как много у него прошлого, такого тяжелого и неприятного. Как много женщин бывших и настоящих. И как жить с таким грузом? А смогу ли я не обращать на все внимания? Нет, пожалуй не смогу. Вот так десять долгих лет мечтала о нем и моя мечта сбылась, но, что я имею? Счастлива ли я? Нет, однозначно нет. Но самое интересное, что мечтать -то я продолжаю. Несмотря ни на что, и главное то, что моя реальность и мои мечты — две противоположности, но в обоих есть Он.

А Он тем временем продолжал меня спрашивать, про шкафы для детской, а я и слушать не могла, потому что разговор с собой занимал меня целиком и полностью. И хотя разговор с собой был о нем, но я никак не могла услышать и его тоже, только себя. Все происходило в двух параллельных реальностях.

— Маша, надо поехать ко мне домой и посмотреть в какой комнате мы устроим детскую, и вообще там надо сделать ремонт, к рождению малыша и к твоему переезду.

— Какой ремонт?

— Ну в моем доме, надо сделать ремонт, а ты будешь руководить, потому, что ты будешь там жить.

— Я в твоем доме? Володя, у меня есть где жить.

— Я понимаю, что есть где жить тебе одной, но нам всем там тесно и у меня есть дом, нормальный дом.

-Это тот? — я чувствовала, как страх зародившийся глубоко внутри меня где-то в районе желудка начал расти и пускать свои щупальца в мою душу. А в ней было ох как не спокойно.

— Хорошо, если тебе так неприятен тот дом, то давай его продадим и купим другой. Я займусь этим вопросом.

— Нет, я пока не могу даже думать об этом, мне хорошо в моей квартире. Давай оставим эту тему. У нас еще куча времени.

— Время идет быстро. Хорошо, как скажешь, я не буду давить на тебя. Мне и в квартире твоей с тобой хорошо.

Я улыбнулась ему и мы пошли к машине, где уже лежали все вещи для маминого малыша.

Я не захотела обедать в ресторане, мы заехали за заказом для передачи маме и дальше в роддом. Повидались с ней, посмотрели мальчика, я даже на руках его подержала, а вот Володя не стал его брать на руки, я так и не поняла почему. Посидели с ней немного и пошли.

— Машенька, я буду поздно, у меня встреча. — вдруг заговорил он, — Сейчас тебя отвезем домой, потом я поеду.

— Не встреча, Володечка, а свидание.

— Ты сомневаешься в моих словах? — удивленно произнес он.

— А я должна верить тебе безоговорочно? — в тон ему с нотками удивления произнесла я.

— Маша, что бы тебе не показалось, это лишь бизнес, без личного.

— А я поняла, что приятное сочетание того и другого.

— Маша! — он недовольно повысил на меня голос.

— Будешь убеждать меня, что я не права? Что у меня глаз нет? Какая ручка у нее ухоженная и сколько золота на ней! А нежная какая!

— Маша, тебе придется научиться мне доверять. — жестко, слишком жестко говорил, он.

А я не привыкла. Я вообще, не привыкла отчитываться перед кем-либо и подчиняться тоже. Я одна живу почти четыре года. Да, я правильная и да, мне можно доверять, и я ответственная. Но ему доверять трудно, не человек, а одни вопросы. Хоть и самый любимый, но такой незнакомый и непонятный. И ему доверять?

— Мне необходимо быть на встрече. Но если ты скажешь нет, я не поеду. Теперь решение за тобой.

Я никак не ожидала такого оборота. И сказать, чтобы он не ехал, я тоже не могла. И отпустить не могла, я не доверяла ему, а этой деловой партнерше и подавно. И вдруг меня осенило. Решение пришло само собой и показалось мне единственно верным. А главное безумно простым.

— Я с тобой еду на встречу. Обещаю, что буду молчать и только присутствовать, и что содержание разговора унесу с собой в могилу.

— Значит так? — он удивился, ну надеюсь до могилы, ты тысячу раз забудешь ее содержание.

— Значит, вместе идем? — с видом победителя произнесла я.

— Хорошо. Только не задавай там никаких вопросов. Я потом тебе все объясню.

— Не буду, я как мышка посижу, честное слово.

Он притянул меня к себе и его губы коснулись моих. Я закрыла глаза. Да закрыла, хотя могла бы часами любоваться им. Но вот закрыв глаза во время поцелуя, я оказывалась в Раю собственных ощущений, я чувствовала все происходящее со мной гораздо острее, вкуснее, ярче. Меня накрывали волны тепла и возбуждения. Да возбуждения, и я уже эти пряные нотки отчетливо ощущала. « Как быстро я стала самкой, — пронеслась шальная мысль, — у меня секс – то был всего два раза, в смысле сладкий секс, настоящий. А вовсе не тот первый раз, когда я забеременела.»

Он долго выбирал мне одежду для ресторана из моего гардероба, но потом совершенно разочарованно посмотрел на меня и сказал, что моим обликом придется заняться ему лично. Мне не понравилось. С чего это я должна носить то, что он хочет. У меня вещи, которые я купила сама, потому, что они мне нравились, мне было удобно и комфортно в них, а тут не то я ношу, видите ли.

Я возвращала вешалки в шкаф, когда он увидел те пакеты, они просто валялись внизу под вешалками.

— Тебе не понравились те вещи? Я сам тебе их выбирал.

— Ты хочешь, чтобы я надела, то что там?

— Выбери сама, только давай не будем спорить по мелочам.

Это был шаг навстречу. Я оценила. Достала блузку и юбку из одного из пакетов, а еще надела то белье. Он внимательно смотрел, как я одеваюсь и улыбался. «Угодила» — пронеслось в голове. Я привела в порядок волосы, надела туфли на каблуке и была готова.

Нас провели в отдельный кабинет, там за столиком уже сидела та восточная девица. Она была действительно хороша. А с какой ухмылкой она глянула на Володю, при виде меня, стоило посмотреть! Мы сели за столик. В кабинет вошел Федор со странной штукой в руках и все проверил, потом сказал, что все чисто. Володя заказал ужин, даже не спросив, что я хочу.

— Зарема, выглядишь ты как всегда! — он улыбался ей.

— А я смотрю, ты основательно влип. При ней можно говорить?

— Да, можно. Я ее десять лет знаю.

Она расхохоталась и захлопала в ладоши.

— Понимаю, она хорошенькая. Миленькая чистая девочка. Вот чего тебе в жизни не хватало, так это чистоты. Но как посмотрю, ты ее уже запачкал, твоего ребенка она ждет?

— Да, моего. Давай к перейдем к сути, а то у меня есть более приятные дела. Так что там у тебя?

— Во-первых, товар подорожал. Так что следующая партия будет по триста баксов.

— Интересно сколько ты накручиваешь? Процентов триста?

— Я рискую. А еще обхожу две таможни двух государств, транспортировка тоже денег стоит и содержание обходится в копеечку. Ты мою прибыль не считай, помоги с неликвидами.

— При транспортировке?

— Да. Три штуки ушли.

— Твоя проблема, не моя. Я отвечаю, только за то, что купил и что на моем содержании.

— Но у тебя тоже отходы бывают! И что ты такой не сговорчивый?

— Да я свое дело знаю, успокойся и со своими неликвидами разбираюсь сам, а твои на твоей совести.

— Так ты товар берешь?

— Сколько?

— Сто пятьдесят, без трех.

— Сто сорок семь? По двести?

— По триста.

— Зарема, по триста мы еще не обсуждали и это следующая поставка.

— Тебе жалко денег?

— На что?

— Я открыла фирму по поставке капельного орошения.

— Будешь совмещать?

— Да, у нас товар контролируется, приходится платить крыше, за содержание, а так легальный бизнес. Приносит меньший доход, но зато меньше риска.

— Хорошо, вот тебе за сто сорок семь, по двести двадцать.

Он достал конверт и не заглядывая внутрь передал ей. Она взяла с не очень довольным лицом.

— Там чаевые есть, так что все в порядке. Передавай товар бригадиру, я завтра приеду и проконтролирую. Баня обязательна. Следующую партию мы обсуждать не будем. Все через Анатолия.

— Мне хотелось бы тебя видеть.

— Прости, у меня Маша.

— Виталина тебе не мешала.

— Виталина не мешала.

Дальше речь шла о выгоде использования капельного орошения в фермерских хозяйствах Казахстана. После ужина мы вернулись ко мне домой. Если бы кто только знал, как меня распирало любопытство. Я не поняла ничего из их разговора. Конечно мои предположения о не только деловых отношениях с этой красоткой подтвердились. Но я почти не отреагировала на эти отношения. Я ведь знала, что женщины у него были, а вот что за товар меня очень интересовало, что там криминал сомневаться не приходилось, но что это? Я предполагала, но никак не могла решить что это? Наконец я осмелилась спросить.

— Володя, а что ты у нее купил?

— Узбеков.

— Людей?!

— Да, рабов.

====== Жирная точка ======

— Как рабов? Объясни мне.

— Очень просто. Это люди, которые должны кормить семью, заплатить калым за невесту, поднимать детей, ну и все остальное, что нужно нормальным людям, помочь родителям в конце концов. Но денег нет и работы нет, совсем нет. Как им жить? Вот они собирают необходимую сумму и отдают человеку, который обещает их переправить в другую страну, где есть работа. Дальше их собирают в группы для отправки. Между Казахстаном и Узбекистаном есть села в которых одна часть принадлежит одному государству, а другая другому. Как рассказывала Зарема, в одном таком селе есть нелегальный пропускной пункт. Через огород одного жителя. Ему тоже платят конечно! Так вот, ее люди скупают молодых парней по пятьдесят баксов за штуку. Некоторые имеют навыки работы в той или иной сфере, некоторые нет. Далее ночами, чтобы не попадаться ГАИ они перевозят их через Казахстан к нам, или продают в Казахстане.

— Не понимаю, то есть посредникам платят и сами рабочие и вы, то есть те, кто их покупает?

— Получается — да. Но они рискуют.

— А зачем они тебе?

— Лопатой землю перекидывать. Маша, это дешевая рабочая сила, это безотказные рабочие готовые работать за гроши. А я им предоставляю жилье, работу, питание. И еще плачу зарплату.

— Альтруист, блин. Если бы все было так хорошо, как ты говоришь, то зачем тебе они? Бери нормальных рабочих. И плати им нормально, тогда их кормить не придется!

— Узбеки экономически выгодней. И как правило, они лучше работают. Не уходят в запои, не воруют, их не надо искать, если они не вышли на работу. Они живут, там где работают. Когда они зарабатывают, сколько им нужно, они возвращаются домой.

— И опять платят посредникам?

— Да, но это уже их проблема.

— То есть ты практически используешь рабский труд?

— А ты? Разве ты не ездишь по тем дорогам, которые они строят? К тебе приходит убирать и готовить женщина, ты ее видела? Тебя хоть немного интересовало, кто она, и сколько я ей плачу? А она тоже узбечка, так начни с себя критику. Ты пользуешься плодами рабского труда и тебе не стыдно, а меня ты в чем обвиняешь? А те таджики, которые с самого раннего утра убирают улицы? Ты думала сколько они получают, и насколько тяжел их труд? Ты вчера бросила пакет мимо урны и пошла дальше! Ты подумала, кто его уберет? Маша начинай критику с себя, и не осуждай других. Мы с тобой одинаковые.

— Я не получаю прибыль за их труд, может быть, я не подумала, когда не подняла пакет или конфетную обертку, но то, что делаешь ты, просто ужасно!

— А я получаю прибыль, за все. И прежде всего за то, что имею голову на плечах и знаю, как ее получить. Ты знаешь, из чего складывается стоимость дороги?

— Из асфальта, — совершенно простодушно ответила я.

Он просто рассмеялся.

— Все начинается с проекта. Да с теоретического проекта строительства дороги. И уже на этом этапе смета расходов явно завышается, потому, что ее все равно урежут, при утверждении. Дальше идет выравнивание местности, то есть надо снять горки и закопать ямки, это я тебе примитивно объясняю. Есть такие машины автоскреперы, они собирают слой земли в свой ковш, а потом высыпают ее там, где не хватает. Но они нужны не всегда, иногда дешевле использовать узбека с лопатой и кетменем, это экономит машиночасы и топливо, то есть горючее. А еще надо спилить и выкорчевать деревья, осушить болота, снести здания, если они мешают. Никто не считает сколько деревьев спилено, и сколько горючего затрачено, и лес куда ушел, и сколько кубов земли перекидали, а это все человекочасы и деньги. Потом надо уложить подушку дороги, потому, что твой любимый асфальт просто на землю не кладется. Подушка – это гравий, щебень, песок. И каким слоем они уложены тоже подсчету не подлежит. И как их привезли, разровняли автогрейдером и укатали катком тоже никто не знает. Главное, что все подготовительные работы сделаны, и каждый этап дал свою прибыль. А вот теперь переходим к твоему любимому асфальту. А тут работает асфальтоукладчик и каток, а еще твои бедные узбеки края заравнивают, лопатами машут. Слой и качество асфальта приносят тоже дополнительную прибыль. Все равно за зиму, даже самый хороший асфальт разобьют грузовики и попортят погодные условия, а весной мы все подлатаем и еще прибыль получим. А кроме крупных дорог есть мелкие, где не нужна большая техника, а хватает узбеков все с той же лопатой. Я не говорю, что в стоимость дороги входит еще зарплата всех, кто там трудится, и кто проектирует, и моя, и бухгалтеров, и бригадиров. А еще тридцать процентов от всех затрат составляют затраты на взятки чиновникам всех мастей. Теперь ты хоть чуть чуть понимаешь?

— Понимаю! Какой ты гад понимаю, и откуда у тебя столько денег понимаю. Только чувствую, что неправильно все это. А если умирают твои узбеки?

— Мы их закапываем. Маша, прекрати говорить глупости. Они знали, на что шли и чем может все кончится, тоже знали, а мне что идти в полицию и заявлять на себя, потому что они что-то там не поделили и подрались, и один другому голову размозжил?

— Но виновный должен быть наказан…

— Он и так наказан, жизнью своей наказан. С него хватит. А умершего искать не будут, а его заработок я его семье все равно передаю.

— Все равно ты гад.

— И что? А ты думала, что я белый и пушистый? И чистенький весь такой?

— А тестя ты убил?

— Нет. Я не хотел его смерти. И Павлика мне жалко, хоть он давно потерял человеческий облик, но он был не злой. Я думал на Виталину сначала, а потом вычислил, кому это было надо. И с ним разобрался. А Вита, нет, она бы такое не потянула. Стерва она, конечно, но не на столько.

— А разобрался как?

— Маша, не задавай глупых вопросов! Жестко разобрался, чтобы ему не повадно было! Он заткнулся навсегда.

— Ты убил его?

— Нет, но он понял, кто я, и больше не лезет в мои дела. Он для меня не опасен. Что ты так смотришь на меня?

— Думаю.

— О чем?

— О тебе, о твоих делах, о твоей сущности. О моем ребенке. О себе.

— И что думаешь?

Он попытался сесть рядом со мной и обнять меня. А я не могла. Вот просто не могла выносить его прикосновения, они были как будто ледяными, и как будто замораживали меня. И тут я поняла, что не смогу жить с ним. Потому, что он совсем не тот человек, которого я люблю. А того, что сидит передо мной, я полюбить никогда не смогу. Неужели он был всегда такой? Или за то время, что я его не видела, он стал таким?! Нет! Я не могу!!! Я не могу!!! Я должна, я просто должна пересилить себя и разорвать, разрушить все, что нас связывает. А что нас связывает? Мечты?! Так они светлые были…, а теперь, я не могу мечтать о нем, я не могу допустить, чтобы у моего ребенка был такой отец! И я смогла, я сделала то, что должна была сделать, хотя, если бы вы только знали, как тяжело мне давалось каждое слово!

Я подошла к окну и смотрела во двор, на ту лавочку, где призналась ему в любви, на те качели, где раскачиваясь, ждала его возвращения с работы. И он приходил, приносил мне «сникерс», или другую шоколадку, но всегда… я даже додумать не смогла, потому что-то, что я собиралась произнести рушило все, обрывало мои мечты, гасило последний лучик надежды на наше совместное будущее!

— Уходи… Совсем! Навсегда! Забудь обо мне, убери свою охрану. Дай мне жить! Дай возможность дышать воздухом, дай мне выносить и родить МОЕГО ребенка. И запомни только МОЕГО! Потому, что ему не нужен такой отец! Потому, что я хочу, чтобы мой сын или моя дочь выросла человеком, нормальным, не использующим рабский труд и не дающим взятки. Он будет честным без тебя! А я смогу его таким вырастить! Уходи, и никогда, слышишь, никогда не возвращайся! Ты говорил, что любишь меня, вот ради меня и его, — я показала на свой слегка выпирающий живот, — не возвращайся, забудь, если в тебе осталось хоть что-то человеческое!

Он подошел к шкафу, достал свои вещи, сложил их в пакет. Я не обернулась. Я боролась с собой! Потому, что в это время во мне жили две Я. И одна кричала, чтобы он не уходил.

А потом он ушел, оставив ключи от моей квартиры на столе в кухне…

====== Пустота ======

Я лежала на кровати и смотрела в потолок. Сколько прошло времени я не знала, оно текло в пустоту… и все вокруг было совершенно не важно! Он не вернется! Больше никогда не вернется! А дальше вставал вопрос — зачем мне теперь жить?

Я совершенно точно знала, что как только маму выпишут из роддома, то есть завтра, она будет настаивать на прерывании беременности и может она права? Зачем мне ребенок от него? Он был пьян тогда, и еще что-то курил… Но его ребенок- все , что у меня осталось, связывающее меня с жизнью. Я люблю его! Я люблю его… Я люблю их. Но, я все сделала правильно, я решила все так как надо и я поставила точку. Жирную, жирную точку.

Господи! Что же я наделала? Как я буду жить без него?! Зачем мне жить без него?! Или не жить? Нет, я не могу, я не одна, нас двое. Я вспомнила равномерный стук биения сердца моего ребенка, он живой, он существует и сейчас плачет вместе со мной, ведь мы единое целое пока. Я стала говорить с ним, положив ладонь на живот. Я говорила долго, я всю свою жизнь ему рассказала… Плохие мысли ушли и появилась надежда. Это он, мой малыш, мне ее послал. Я поняла, что это не конец! Что если все так случилось, то оно должно было случиться. И пусть все идет, как идет. Ведь если я раньше лишь жила в своих розовых мечтах с ним, то в действительности все случилось. С ним я стала женщиной, он подарил мне ту замечательную ночь и два оргазма в придачу, и я мать его ребенка. Ничего, все образуется, все обязательно образуется.

Я поблагодарила моего малыша, ведь он и только он дал мне надежду… наш общий ребенок!

Я поднялась с кровати. Голова кружилась, но я по стеночке доползла до кухни. Я глотнула воды, взяла в руки оставленные им ключи и снова разрыдалась. Открыла двери в подъезд, прошла все этажи, вышла на улицу — моих охранников не было. Я вернулась домой, положила ключи под подушку и обнаружила его футболку. Я так и уснула в обнимку с его футболкой, на его стороне кровати.

Утро не принесло никакого облегчения. Я опять смотрела в потолок, надеясь взглядом просверлить там дыру. В институт решила не ходить. Мне еще маму с малышом из роддома забирать… теперь одной. Справлюсь. Куда денусь… Еще надо к тому врачу подойти и сообщить, что наблюдаться я у него больше не буду. У меня нет таких денег, чтобы платить за прием. И потом, я молодая, здоровая… Неужели простую беременность не выношу?! Но вставать жуть, как не хотелось.

Я проверила наличие ключей под его подушкой, поцеловала футболку и встала. На часах было почти десять утра. Да, Кира удивиться, что меня нет, только и успела подумать я, как раздался телефонный звонок.

— Мать, где шляешься? — услышала я голос подруги.

— Да, прикрой, если можешь. Я проспала.

— А ночью что делала? — она рассмеялась, а у меня снова полились слезы.- Машка, у тебя все нормально?

— Да, почти. Не телефонный разговор. Мне маму сегодня забирать. Вот сейчас в душ, оденусь и поеду.

— Субботин с тобой?

— Нет. Уже нет. И больше не будет.

— Поссорились?

— Разошлись. У нас дороги разные.

— Он подписал нашу практику, мне дядька звонил, поставил в известность. И как теперь?

— Не сейчас, Кира. Мне пора.

Я отключилась, и подумала, что-то, что он подписал практику, хорошо. У меня есть шанс, хоть издали увидеть его. Но я отмела эту дурацкую мысль и пошла в душ. Надо с папой поговорить. Может, у него в компании можно будет пройти практику. И вообще, надо браться за ум и начинать учиться. Нам с малышом нужна профессия и деньги, честно заработанные деньги.

Я сложила все для выписки мамы в два пакета и поехала в роддом. Она уже ждала меня.

— Ты что, одна?

— Да, а что сейчас такси вызовем к роддому. Доедем, не беспокойся.

— Вовка где?

— Не знаю. Мы расстались вчера.

— А брюхо?

— Мое, мама я у тебя помощи не прошу и к тебе со своими проблемами не обращаюсь.

— Вот ты как заговорила? — она забрала пакеты, а я пошла в ординаторскую.

— Можно? — Тот врач сидел за столом и что-то писал.

— А, Машенька, заходи. Что-то беспокоит?

— Нет. У меня все хорошо. Я пришла извиниться, что побеспокоила Вас. Я буду наблюдаться по месту жительства. У меня нет денег на Ваши консультации, а напрягать папу я не хочу. У него семья, у меня братья подростки.

— Машенька, все оплачено, вплоть до родов. И за Вашу маму тоже.

— За маму спасибо, а я увы не могу. Так что спасибо и прощайте, Вы отметку поставьте в моей карте.

— Вы хотите прервать беременность? — спросил он с нотками беспокойства в голосе.

— Нет, просто учусь жить самостоятельно и принимать правильные решения. Я буду рожать, даже не думайте иначе.

— Жаль. Машенька, жаль. Я хороший врач.

— Даже не сомневаюсь. Но так надо.

Он проводил нас с мамой до дверей, и мы на такси вернулись домой.

Дома было очередное выяснение отношений. И почти истерика, когда я сказала, что домработницы больше не будет. Продукты в доме не появились, мне пришлось сходить в супермаркет. Потом мама отказалась готовить. Ей все было тяжело. Она занималась сыном, а на меня только покрикивала. То не так, это не так, тут постирай, купи порошок специальный для детских вещей, и все крутилось вокруг нее и ее сына. Она при мне звонила Герману, и обещала приехать через две недели.

Две недели я пожалуй выдержу. Между нами как будто черная кошка пробежала. Она и разговаривала со мной сквозь зубы. Видимо, я совсем не оправдывала ее надежд. Ну и ладно. Нам не жить под одной крышей.

Бабуля звонила, спрашивала, как я маме помогаю, очень беспокоилась и за нее, и за меня. Сказала, что точно не вернется. Надо мальчиков растить. Я скучала по ней, но привыкла одна. И во время разговора, я осознала, что хочу остаться одна. Это мое комфортное, нормальное состояние. Это то, к чему я стремилась.

Если бы вы знали, как я устала в эти две недели. Учеба, за которую я взялась основательно, магазины, покупки, готовка, так как мама готовить не собиралась. Она была на меня сердита за ту истерику и теперь отыгрывалась по полной. Стирка и уборка тоже достались целиком мне. Еще она могла подойти к серванту, или телевизору, провести пальцем и с победоносным видом показать мою нерадивость, в виде наличия пыли. А потом, перед самим отъездом выговорила мне, что разочарована во мне и счастлива, что мы живем раздельно. Что я дура свою судьбу упустила, и что я ни копейки от нее не получу. Мы даже в аэропорту не обнялись. Так она и улетела в Канаду с обидой на меня.

С папой я встречалась только на моей территории. После того, как Света все рассказала моей маме, я старалась у них не бывать. Короче весь мир был против меня и я против всего мира. Папа как обычно приносил мне деньги на жизнь, оплачивал мою учебу и квартирную плату. Но теперь брать у него деньги было почему-то стыдно. Раньше, я брала и ни о чем не думала, а теперь понимала, что Света сердится, у них семья, а тут я и еще с ребенком. Но как заработать я не знала. Учеба съедала много времени и уход за мамой с малышом тоже занимал почти пол дня. Зато, как только они уехали, время освободилось. А свободное пространство пустым не бывает, в голову лезло всякое, и там плодилось и размножалось, меняя картину мира, да и саму меня. Идя по улицам я стала видеть тех же таджиков, убирающих территорию, я стала здороваться с нашим дворником, хотя его раньше не замечала. И у него тоже была семья, и дочь, моя ровесница, только где-то очень далеко. И он скучал по родным. Но должен был их обеспечить. Вот и жил в каморке в полуподвальном помещении, убирал наш двор и брался за любую работу. А еще я скучала. Совершенно дико тосковала по Нему! Я пыталась убедить себя, что пройдет. Что отпустит, но не проходило, да и не могло пройти. Десять лет я мечтала о Нем, и не просто о Нем, а о нашем совместном будущем, и сама собственными руками все разрушила. Я так и спала с его ключами под подушкой и футболкой в руках. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить, но с кем? С папой? Так он последнее время смотрел на меня осуждающим взглядом. Со Светой вообще теперь не разговаривала. С бабушкой по телефону, или по скайпу, так она человек другого поколения, да и с двумя внуками она совсем зашивается. С мамой мы говорили сквозь зубы, и только Герман общался со мной легко и свободно. Но с ним мы говорили просто ни о чем. Приближалась практика. И меньше всего я хотела проходить ее в Его компании. Просила папу, но он сказал, что за неделю ничего сделать не может. А девчонки с курса завидовали мне с Кирой, многие вообще не смогли найти место прохождения практики, а без характеристики с места прохождения, курсовая сильно тускнела. Работу я найти тоже не могла. Куда не сунусь, все смотрят на живот и просто показывают на дверь. Даже клининговую кампанию простой рабочей и то не взяли. А тут еще Кира все в душу влезть пытается. Я ей сказала, что поссорились в очередной раз и разбежались, что все хорошо, просто замечательно, а она не верит. Вот и сегодня посекретничать решила. А мне так тошно!