Между Сциллой и Харибдой

Глава 5. Операция «Самец прилизанный»

Идея единого пулемёта в России вовсе не нова: ещё в начале 1920-х годов конструктор стрелкового оружия Владимир Фёдоров предложил создать таковой девайс – пригодный для установки на сошки, на полевые станки и на бронетехнику.

Однако, нет пророка в своём Отечестве!

Рисунок 8. Единый пулемёт «MG-34» на универсальном станке.

Первыми воплотили эту идею в жизнь немцы и, единственные из всех воюющих стран – применили на деле во время Второй мировой войны. Наличие в составе пехотного отделения «пилы Гитлера» – пулемёта МГ-34, позволило Вермахту перевернуть с ног на голову всю пехотную тактику. Наступление, впредь осуществлялось переносом вперёд огня – а не живой силы. Основную роль играл именно пулемёт – остальные пехотинцы в немецком отделении являлись лишь обслугой и охраной, обеспечивающими его эффективную работу. Каждый пехотинец Вермахта был обучен стрельбе из пулемёта и мог в любой момент заменить вышедшего из пулемётчика. Таким образом, огонь вёлся – пока в отделении был цел хоть один целый солдат.

В обороне МГ-34 (а затем «газонокосилка» МГ-42) выкашивал ряды наступающих, а в наступление не давал обороняющимся высунуть нос из окопа… Поэтому по большому счёту – не важно, чем был вооружён рядовой немецкий пехотинец: «шмайссером» МП-40, новейшим «штурмгевером» или отстойно устаревшей винтовкой «Mauser 98k» с болтовым затвором, что чаще всего. Подход под прикрытием подавляющего огня пулемёта к оборонительным позициям противника на расстояние эффективного броска гранаты, затем щедро накидать «колотушки» в окопы и, наконец крикнуть оставшимся в живых:

– РУСС, СДАВАЙСЯ!!!

И, сдавались… А куда деваться?! Не каждый из нас способен сопротивляться в заведомо безнадёжной ситуации.

Конечно многие скажут, что в советском стрелковом отделении был ручной пулемёт Дегтярёва – «ДП»…

Не, а!

Чаще всего конструкторы оружия конструируют свои девайсы соответственно тактико-техническим требованиям заказчика. «Генералы всегда готовятся к прошедшей войне», – сказал кто-то из великих мира сего.

Наши красные командармы были ничем не хуже, в смысле – не умнее, вот и заказали!

Этот ручной пулемёт (я бы даже сказал – автоматическая винтовка на сошках, как американский «BAR») был разработан с учётом опыта Первой мировой войны и глядя на образцы оружия той же эпохи. Вот на той, на Великой европейской войне – он бы вполне прилично смотрелся на фоне «Льюиса», «Шоша» и немецкого «DMW MG 08/18» – творчески запиленного со станкового «DMW MG 08»… Клона британского «Maxim-Vickers Mk. I» или нашего «Максима», то бишь.

После появления «МГ-34» наш «Дягтярь» – безнадёжно устарел, как впрочем и, все другие пулемёты армий мира. Да, осуществлять «поддержку» он мог, но подавлять…

НИКОГДА!!!

Ну и, что делать?

А делать что-то надо…

Я бы никогда в эту тему не встрял – ибо отчётливо понимаю всю её сложность, если бы не один – доставшийся мне волей случая, «рояль»… Срочную службу я проходил в кадрированном танковом полку на Урале, где солдат-срочников было меньше – чем офицеров и даже прапорщиков. Один из последних (по национальности «небрат», что немаловажно) за что-то меня сильно «полюбил». А так как он был заведующим, не положим – продовольственного склада с сухпайком, а совсем наоборот – стрелкового со снятыми на хранение танковыми пулемётами, свою «любовь» ко мне он мог выразить только «регламентными работами» по разборке-сборке, чистке-смазке, консервации-разконсервации вверенного ему имущества.

Не… Всё по уставу – не придерешься и не пожалуешься кому по инстанции. Только и оставалось как благодарить судьбу, что «крупняк» – 12-ти миллиметровые зенитные танковые пулемёты хранились на другом складе, а мне достались лишь спаренные с пушкой 7,62 миллиметровые «ПКТ» с электроспуском.

Вот я и между хозработами, караулами и прочими солдатскими занятиями – только тем и занимался что изучал устройство «Пулемёта Калашникова, Танкового» и, к дембелю – знал его наверно даже лучше, чем создатель и, ненавидел – сильнее всех солдат стран НАТО вместе взятых.

А что это такое – «ПКТ»?

Это практически тот же – считающийся в конце 20-го века лучшим, единый пулемёт Калашникова – принятый на вооружение Советской Армией в шестидесятых годах, только адаптированный – под спаренный с танковым орудием.

Значит, что?

Значит, адаптировать его можно и в другую сторону – в пехотный вариант, то есть.

Рисунок 9. Пулемет «ПКМС» на универсальном станке Степанова.

Попробовать в любом случае стоит, а если у меня срастётся, РККА получит лучший пулемёт Второй мировой войны – лёгкий, простой и надёжный.

Если судить по его деталям, «ПК» достаточно доступен в изготовлении для советской промышленности конца 20-х – начала 30-х ходов. В его конструкции широко применена штамповка, в том числе основы пулемёта – ствольной коробки, к которой приклёпывается, прикручивается и приваривается всё остальное.

Пулемёт заточен под самый распространённый на тот момент русский трёхлинейный патрон с рантом, неприхотлив для суровых солдатских рук вчерашних крестьян – с тремя классами образования в лучшем случае и, навыками работы с «балдой» в колхозной кузнице… Он просто сказочно «неубиваемый» и, может продолжать работать – даже лишившись некоторых деталей.

Смогу ли его восстановить по памяти?

Конечно, нет: кое-что в памяти стёрлось с тех пор, а линейных размеров – я изначально не знал даже приблизительно … Однако, у меня на компе есть другой «рояль»: достаточно много видео, фото-материалов и рисунков как самого пулемёта в целом виде, так и его частей. Есть у меня и видео[15] с графическим изображением работы его движущихся частей – с которого не помешало бы переснять учебный фильм, в случае принятия на вооружение.

Точно зная калибр, я надеялся восстановить и приблизительные линейные размеры.

Однако, срослось!

За одну зиму, занимаясь кроме этого другими делами – в том числе литературной деятельностью, с помощью программ компьютерного автоматизированного проектирования и черчения – мне удалось изготовить полный комплект документации на пулемёт ПКМ, универсальный станок Степанова к нему и, заодно – машинки Ракова для набивки патронных лент.

Конечно, о составе сплавов я могу дать подсказку – есть у меня инфа о жаропрочных сталях для ствола в частности… Но вот о всевозможных хитростях и тонкостях изготовления, допусках и посадках – всё без чего пулемёт не запустишь в массовое производство, даже речи не ведётся. Это всё придётся искать опытным путём. По имеющейся на этот счёт некоторой инфе, должно выручить то, что как и «АК-47» – «ПК» достаточно снисходителен к точности изготовления. В частности благодаря регулятору газового двигателя, он малочувствителен к зазору между газовой трубкой и поршнем, а имеющаяся регулировка узла запирания, не только облегчает замену перегретого стрельбой ствола – но и снижает требования к точности изготовления его внешних размеров.

Так, так, так…

А кто у нас будет искать и находить «опытным путём»? А потом, пробивать через тупые командармские лбы принятие на вооружение и запуск в массовое производство?

Срочно нужен главный конструктор, которого как и в случае с Дыренковым – надо найти-выбрать по мной ранее озвученным критериям…

Напомнить?

Кандидат метящий в «кресло» главного конструктора эпохи Сталина (возможно не только эпохи Сталина) кроме всего прочего, должен быть:

Во-первых: отмороженным на всю голову типом – чтоб на такое решиться.

Во-вторых: наглым, подлым, беспринципным ублюдком – не останавливающимся ни перед чем, вплоть до письменных доносов на конкурентов.

В-третьих: иметь реализуемую в тех условиях – при существующем оборудовании, технологиях, материалах и квалификации работников, идею самой «вундерваффли».

В-четвёртых: иметь незаурядные организационные способности, уметь эффективно организовать работу безымянных «негров» – инженеров, конструкторов и технологов своего КБ.

В-пятых: быть достаточно «пробивным» малым – чтоб, «протолкнуть» своё изделие в серию.

Так, так, так…

Где бы нам с вами такого найти?

Инфы про отечественных оружейников в принципе хватает… Известных и не очень… Но как правило они заняты «пилением» собственных систем. Захочет ли тот же Дегтярёв, предпочесть мою конструкцию собственной? Уже состоявшийся творец-конструктор, это я вам скажу – личность достаточно своенравная…

Роясь в казалось бесконечных завалах инфы в собственном компьютере, нахожу вот это:

«…создатель знаменитого пулемета "ШКАС" Шпитальный Борис Гаврилович заинтересовался автоматическим оружием еще в период его работы самым обыкновенным слесарем вагоностроительного завода в городе Мытищи. Параллельно с работой будущий конструктор учился в Московском механическом институте. Засиживаясь над книгами в институтской библиотеке, будущий автор знаменитого пулемета, загорелся идеей создания автоматического оружия превосходящего по всем показателям все существующее в его время.

Процесс конструирования занял несколько лет. Знаний не хватало, опыт практически отсутствовал, средства для воплощения идеи в жизнь также были ограничены. Все изменил Научный моторный институт, в который для работы был направлен Борис Гаврилович. Именно там он наконец то смог завершить свои конструкторские изыскания и предоставил готовый образец для оценки специальной комиссии. В дальнейшем оружие было несколько доработано известным в то время конструктором Иринархом Комарицким. От фамилий двух человек, принимавших участие в создании пулемета, и сложилось его название – Шпитального Комарицкого Авиационный Скорострельный, сокращенно ШКАС».

Сразу же в голове всплыло кое-что другое.

Я вспомнил, что читал где-то, как будучи любимцем Сталина за свой «авиационный скорострельный» (безусловно выдающееся достижение советской оружейной промышленности тридцатых годов), Борис Гаврилович не по-детски кошмарил других конструкторов авиационного вооружения и инженеров-производственников. Особенно доставалось последним, так как пулемёт «ШКАС» – своей сложностью изготовления и низкой технологичностью, был настоящим технологическим геморроем всё время своего нахождения в серии. Естественно, признать это «гениальный» изобретатель не мог – не лишившись доверия верхов и, следовательно – валившихся оттуда «плюшек». Поэтому все сложности с производством своей скорострелки, Борис Гаврилович объяснял вредительством заводских специалистов…

Сколько там у Шпитального было «скелетов в шкафу» – одному Богу известно, но не про то речь… В результате таковой его бурной деятельности на 22 июня 1941 года наша боевая авиация была вооружена пулемётами винтовочного калибра – с редкими вкраплениями крупнокалиберных «березиных», да 20-ти миллиметровых «ШВАКов»… Перевооружаться пришлось уже во время войны – меняя недостаточно мощные «ШВАКи» – на 23-х миллиметровые пушки Волкова-Ярцева «ВЯ-23» на штурмовиках, а на истребителях – на более лёгкие и технологичные и пушки «Б-20» того же Березина. Вы только прикиньте – во что это встряло во время эвакуации большинства оборонных заводов?!

А не убить ли мне одним выстрелом двух зайцев?

Свято место пусто не бывает и, если я отвлеку Шпитального на творческий запил по готовым чертежам единого пулемёта – возможно Березину удастся свой авиа-крупняк запустить в серию пораньше. Ну не Березину, так Владимирову или ещё кому – конструкторов оружия на Руси хватает с избытком.

Желательно бы подкатить к Шпитальному раньше – чем когда в его голову пришла идея создать авиационный пулемёт.

Роем дальше…

«В 1919 году Борис Шпитальный начал работать помощником машиниста на Северной железной дороге. В 1921–1922 годах он – механик на Мытищинском вагоностроительном заводе, а в 1923 он перешел в лабораторию гидравлических установок при Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Одновременно с работой Борис учился в Московском механическом институте на кафедре авиационного машиностроения и уже тогда он задался целью создать скорострельный пулемет».

Чёрт, блин – неужели уже опоздал?

Срочно в Мытищи!

Сперва выследив, затем примерно по такой же схеме как и Дыренкова – я вызвал будущего главного конструктора в «свой» кабинет, арендованный в псевдо-строительной конторе Ксавера близ Кремля. Когда он вошёл, я не особо торопясь спрятал в ящик стола лежащие на нём бумаги с которыми якобы работал, затем якобы нехотя привстав поздоровался за руку и важно представился:

– Начальник третьего управления при военно-техническом секторе ИНО ОГПУ Паулс. Раймонд Паулс… Садитесь пожалуйста, товарищ Шпитальный.

В этот раз я принял облик прибалта – мама родная не узнает: невыразительное лицо типичного чухонца, белые – как будто выцветшие волосы, соответствующее произношение. Было дело – имел отношения с этой публикой, когда поддержанные иномарки из Германии гонял…

Скажем прямо и честно: с первого же взгляда Борис Гавриилович произвёл на меня такое неизгладимое впечатление – что я даже слегка струхнул. Хотя 1902 года рождения: на два года младше меня самого – «этого»…

НО!!!

Эдакий матёрый человечище, в буквальном смысле – брутальный альфа-самец, с гладко прилизанной чёлкой!

Такие имеют врождённую способность подчинять мужчин и покорять женщин…Такими обычно изображают в голливудских боевиках наикрутейших американских гангстеров: бычья шея, массивная челюсть, тяжёлый взгляд исподлобья – в котором читается непоколебимая уверенность в собственной правоте во всём, чего бы это не касалось.

Если мне удастся убедить его, если он всерьёз воспримет порученное ему и возьмётся за него со всей присущей ему энергией – за успех можно не переживать: по горам трупов – но он добьётся своего!

Рисунок 10. Шпитальный Борис Гавриилович.

Преодолев некоторую невольную робость – что стоило немалых усилий, светанув своей «корочкой» – я в свою очередь предельно вежливо потребовал предъявить документы:

– «Доверяй, но проверяй»! А наше «ремесло», сами понимаете, требует особой бдительности…

– Я всё понимаю, товарищ… Эээ…

– Паулс. Раймонд Паулс.

Положив его удостоверение перед собой на стол, не отрывая от него взгляда открываю сейф и достаю из него папочку с грифом «Личное дело. Шпитальный Б.Г. Совершенно секретно». Боковым зрением вижу, как у моего визави округлились очи…

Сверивши данные удостоверения и досье, пару раз посмотрев на «оригинал» – сверяя его с фотографией, я вернул документ владельцу и откинувшись на спинку кресла, молвил:

– У меня такой вопрос… Это правда, что Вы всерьёз увлеклись конструированием стрелкового оружия? Пулемётом?

У того, аж челюсть нижняя вывалилась едва не задев столешницу:

– Да… Но, откуда Вы…?

Должно быть, сведения скаченные неизвестно откуда – были слегка неверны. Возможно, Борис Гавриилович – пока только в облаках витал и своей идеей ни с кем не делился…

Вот так и попадают впросак с «нотами забитыми инфой»!

Как бы там не было, но я его удивил. А удивить, если верить Суворову (настоящему Суворову – а не Резуну, пишущему свои высеры под этим ником) – значит победить! С всевозрастающей уверенностью в успехе мероприятия, я приложил палец ко рту:

– «Ремесло» у нас, знаете ли, такое – всё и про всех знать!

Насладившись произведённым впечатлением, жгу дальше:

– Чтоб наш с вами разговор продолжился, Вы должны подписать подписку о неразглашении… Если согласны – получите предложение от которого не сможете отказаться. Если нет…

В этом месте я незаметно нажал ногой кнопку под столом и тут же зазвонил телефон…

– Минуточку… Слушаю…

Подняв и плотно прижав трубку к уху, я тут же соскочил с места и вытянулся «в струнку»:

– Так точно, тов… Никак нет, тов… Вы же знаете, как нам не хватает людей! Хорошо, я понял Вас… Сделаем всё, что в наших силах, товарищ Председатель Реввоенсовета!

Сажусь на место, достаю платок и вытираю лоб:

– Уффф…

Вижу Шпитальной тоже соскочив, стоит столбом и «пожирает» взглядом телефон…

ХАХАХА!!!

Кстати забыл ещё в тот раз сказать…

Аппаратик-то из «роялей»!

Не работает правда ни черта – кроме звонка, но впечатление производит – особенно своей «вертушкой», на который я присобачил отполированную до золотого блеска звезду – вырезанную со своей дембельской пряжки. Зуб на выбивание даю – такого ништяка даже у самого Сталина нет и, не скоро будет.

– Садитесь, товарищ Шпитальный…, - глядя ему в глаза через очки в новомодной оправе, устало жалуюсь, – ну и работа – все требуют гениальных изобретателей, а где я их возьму? Не… Напишу рапорт о переводе в отдел по борьбе с контрреволюцией: там проще – всего лишь надо врагов по почкам бить, а не уговаривать каждого заср…

Когда я удручённо замолк и уставился в окно, тот открывает было рот – но я вдруг «ожив», его снова опережаю:

– Если не желаете подписываться под неразглашением – просто выйдите отсюда и идёте дальше трудиться лаборантом в сельскохозяйственной академии и учиться в Московском механическом институте…

Снизив голос до громкого шёпота:

– Но предупреждаю – у ОГПУ очень хорошая память.

Тот, сглотнув вмиг пересохшим горлом – кадык туда-сюда:

– Я согласен…

– Отлично, – вынимаю из папки с личным делом стандартный бланк и кладу перед ним, – тогда вот вам – хорошенько ознакомитесь и распишитесь.

Сличив подписи на бланке и в папке с личным делом, закрываю её и, положив руки на стол «поймав» взгляд, начинаю рассказывать:

– Как можно понять по названию, наш отдел занимается научной и военно-технической разведкой в странах развитого капитализма… Грубо говоря – мы покупаем или воруем разработки образцов оборудования, техники и вооружения и, пытаемся… Уффф… Внедрить их у нас.

Вдруг замолкаю и понимающим голосом – гостю надо время для осмысления полученной информации, спрашиваю:

– Может чаю, Борис Гавриилович? А то Вы весь какой-то напряжённый…

– Не откажусь… В горле, знаете… Хм, гкхм… Пересохло…

Нажав кнопку селектора:

– Товарищ Меркель – два чаю, будьте так добры.

Слышимость в «секретарской» отличная, поэтому буквально пару минут поднос с двумя стаканами в старой работы подстаканниках, были перед нами. Проводив взглядом Лизину попку туго затянутую в форменную юбку, я шутейно вполголоса заметил:

– Не верьте слухам, что секретарши из немок хороши только на работе… Хахаха!

Шпитальный несколько оттаяв, поддержал:

– Хахаха!

Мой доверительный тон и чаепитие послужило как бы «отмычкой». Вижу как он исподволь расслабился и приступаю к «вербовке»:

– Если Вы подпишите соглашение о сотрудничестве с нашим отделом и ОГПУ в целом, мы дадим Вам один из таких проектов для реализации… Ну? Соображайте скорее товарищ – Вы у меня сегодня не один…

– Что за проект?

Слегка округлив очи:

– Вообще-то секрет, но я Вам скажу… ПУЛЕМЁТ!!!

Вижу, озадачен:

– Почему именно я?

– Известные оружейники заняты собственными проектами… Красной Армии требуется много оружия!

Больше не раздумывая:

– Хорошо, я согласен! Что подписать?

Достаю ещё один стандартный бланк из папочки с личным делом:

– Вот здесь… Число и подпись.

Встаю и с торжественным видом протягиваю и жму руку:

– Поздравляю, товарищ Шпитальный: теперь Вы – один из нас! Надеюсь, оправдаете возложенное на Вас доверие и поможете вооружить нашу пехоту лучшим в мире единым пулемётом…

Тот, вдруг совершенно неожиданно для меня, покраснев могучей шеей как как пионерский галстук – срывается почти на крик:

– Почему «пехоту»? Я задумал авиационный скорострельный пулемёт! Я изобрёл не имеющую аналогов подачу патронов…

А в гневе он страшен!

Подавив острое желание забраться под стол, опять же, я как можно более благожелательно, но твёрдо:

– Спокойно, товарищ! Партии, правительству и руководству ОГПУ видней что важнее: массовый пулемёт для многочисленной советской пехоты или авиационный – в условиях, когда у нас ещё нет массовой авиации… Пейте чай – пока горячий и, остыньте.

Когда он успокоился, рассудительно говорю:

– Мы понимаем важность авиационного вооружения ВВС РККА, но оно на порядок сложнее пехотного… Взявшись сразу за сложное, не свернёте ли Вы себе бычью шею, товарищ Шпитальный? Не лучше ли будет сперва набив руку, так сказать – на уже почти готовом и более простом проекте, лишь затем браться за авиаоружие? Возможно позаимствовав оттуда некоторые идеи?

Ещё сомневается… Но ничего!

– Эта система задумывалась как «единая» – пригодная в качестве станкового, ручного пулемёта и для установки на технику… Если ваша задумка о какой-то особенной подачи патронов верна, то позже Вы сможете адаптировать единый пулемёт и под неё – снабдив красную авиацию вашей скорострелкой.

Не забываем про «пряник»:

– К тому же, если Вы получите всемерную поддержку нашего военного руководства – если эта стрелковая система будет принята на вооружение… Перед Вами все двери будут открыты! Что-то ещё непонятно?

Сделав ещё пару глотков чаю, поразмыслив над моими словами, окончательно успокоившись и, даже преисполнившись некоторым энтузиазмом, тот:

– Хорошо, я согласен. Когда можно будет ознакомиться с доступными документами по единому пулемёту?

– Хоть сейчас, но сперва Вы должны подписать договор об…

Чем больше бюрократии – тем более правдоподобней будет выглядеть этот спектакль для простого смертного. Возможно поэтому, он в этот раз ни секунды не задумываясь:

– Подпишу – раз должен! Где?

– Вот здесь… Отлично!

Убрав в сейф лично дело, я достал из него же здоровенный пакет документации по пулемёту Калашникова. Прежде чем передать из рук в руки, не моргая смотря поверх очков глаза в глаза, говорю:

– Ещё раз заостряю ваше внимание, товарищ Шпитальный, что эту документацию рискуя жизнями раздобыли для нашей Республики товарищи иностранцы – сочувствующие делу коммунизма… Поэтому, даже упоминание о ней – может подставить их под удар. Смотрите не проболтайтесь – в ОГПУ «разговорчивых» не любят!

Тот, едва по запарке не перекрестившись:

– Клянусь! Даже маме родной… Даже на пытке… Тайна этого пулемёта умрёт вместе со мной!

Многозначительно кивнув:

– Мы Вас достаточно хорошо знаем, поэтому ни капли не сомневаемся в вашей преданности делу Октября…

Шпитальный достал первый лист из пакета и ахнул в восхищение:

– Вот это качество! Как это они сделали? Ведь это не карандашом от руки начерчено!

– Согласен – до западного качества технической документации нам ещё…

– Здесь же по-русски…? А почему метрическая система? Документы из Германии? Тогда понятно – там много наших… Ээээ… Не наших – белоэмигрантов…

На все его вопросы отвечаю крайне сухо:

– Не знаю – моё дело передать Вам эти чертежи. И кстати, излишнее любопытство, в ОГПУ – тоже не особо приветствуется…

– Понял!

Полностью ознакомившись с документами, Шпитальный завис в замешательстве:

– Да, здесь же всё готово! Мне право слово неудобно будет… Это же плагиат?!

Эх, молодой ещё… Это потом он будет беззастенчиво присваивать идеи и труд своих безымянных «негров», а пока стесняется позаимствовать разработку классовых врагов.

Безапелляционно отвечаю, со всей возможной строгостью:

– Неудобно галифе через голову одевать! Они нам больше за интервенцию должны, поэтому отставить розовые интеллигентские сопли, товарищ!

Впрочем я нисколько не сомневался, что это он просто ломается как красна девица…

Заметив некую победную эйфорию – наступившую после «застенчивости», я с жестью в голосе произнёс:

– Только не вздумайте успокоиться и решить что всё дело в шляпе! Что Вам удастся сказочно легко протолкнуть это изделие в серию и потом почивать на лаврах! В руководстве РККА – множество ретроградов, скрытых и откровенных врагов… Думаете зря, тов… Очень высокопоставленный товарищ, поручил это дело ОГПУ? Думаете зря, даже в самом ОГПУ – пришлось создавать этот секретный для большинства самих же чекистов, отдел?

Вижу, проникается на уровне подкорки.

– С врагами народа мы сами разберёмся – вам же предстоит внедрить много новейших технологий и победить предубеждения ретроградов. Безусловно, Вас будут заставлять переделать пулемёт под некие – уже давно устаревшие требования Империалистической или Гражданской войны…

Ударив кулаком по столу, да так что подпрыгнул и жалобно зазвонил красный золотозвёздный телефон:

– СТОЙТЕ НАСМЕРТЬ!!!

– За каждую заклёпку или гайку – стойте насмерть! Особенно сопротивляйтесь матерчатой ленте – от «Максима» и, его же колёсному станку.

Напоследок, Шпитальный крепко взялся «за репу»:

– Как мне назвать его? Этот пулемёт, в смысле…

– Не знаю, называйте как хотите – это не так важно, – спохватываюсь, – впрочем, могу подсказать: назовите «ППШ».

Увидев немой вопрос, расшифровываю аббревиатуру:

– «Пехотный Пулемёт системы Шпитального». На мой вкус – звучит…

– «Пехотный Пулемёт системы Шпитального»…, - как сомнамбула повторил он, – звучит, ещё как звучит!

Наконец, последний вопрос:

– Как с Вами связаться?

– С нами, с ОГПУ – «связываться» не надо… Чревато!

– Я в смысле – как мне выйти на связь?

– Зачем?

– Ну… Мало ли, что…

Делаю страшные глаза:

– Ни в коем случае не ищите выход на наш отдел! Мы сами периодически будем выходить на связь с Вами… В случае же обстоятельств непреодолимого характера, пишите «до востребования» вот по этому адресу.

Пишу на бумажке:

– Запомните, а бумагу сожрите… Оговорился, извиняюсь – сожгите. Но это только в самом крайнем случае – наша «контора» не любит быть в няньках.

Протягиваю на прощанье руку:

– Удачи Вам, товарищ Шпитальный!

– До свидания, товарищ… Ээээ…

– Паулс… Раймонд Паулс.

Когда без пяти минут всемирно известный конструктор стрелкового оружия вышел, в кабинет прошмыгнула Лиза и, усевшись на колени – впилась мне в губы подобно вышедшей из зимней спячки медицинской пиявке:

– Ты сегодня был как тигр… Мой тигр!

Пришлось расстегнуть ей блузку и, поласкав руками, нежно взяться зубами за чувствительный сосок…

– Ммм… Дааа…, - закинув голову назад, простонала она.

После успешно проведённого мероприятия, «псевдотрах» прямо на рабочем месте с собственной секретаршей – это просто неописуемо!