Меня любил Ромео

Глава 15. Бенволио

Я просыпаюсь на покрытой мхом земле, а Розалина — рядом со мной. Уже почти рассвело. Ее щека лежит на моей груди, ее волосы рассыпаны у меня по плечам, а ритм ее дыхания совпадает с биением моего сердца.

Есть ли в этом мире мужчина счастливее меня? Боже правый, бы отдал всё, чтобы остаться навсегда в этом моменте. Хочется запечатать его, как пузырек воздуха в янтаре.

Через мгновение Розалина открывает глаза и на краткий миг прижимается ко мне, а потом… Очевидно, она вспоминала про наше местонахождение. И она от души отталкивается ладонями от моей грудной клетки, выбивая из легких воздух.

— М-м-м! — я хватаюсь за грудь, пытаясь вздохнуть и не рассмеяться над ее испуганным видом.

Розалина уже на ногах, и она бледна. Ее опасения понятны, и я хочу ее успокоить, но для начала мне нужно встать.

— Черт, Бенволио, что мы наделали? Что мы наделали?!

— Ну, мы поспали, — выдавливаю я, перекатываясь на колени. — А до этого разговаривали. Клянусь, больше ничего не было.

Она упирает руки в боки и щурится, когда я встаю.

— Ты уверен?

Я улыбаюсь ей.

— А ты нет?

Розалина на мгновение задумалась.

— Я… Да, ладно, прости. Вчера было так много вина, я просто испугалась, вдруг чего не помню. Мы просто разговаривали, да?

— Да, — киваю я, позволяя себе заправить ей за ухо один непослушный локон. — Мы просто решили, что лежа на траве удобнее рассматривать звезды.

Румянец возвращается к ее щекам, а в глазах появляется облегчение.

— Ага, я помню, — она улыбается и загибает пальцы. — Мы обсуждали маскарад, характер Меркуцио, политику герцога. А еще, — ее улыбка стала озорной, — ты рассказал, что боишься высоты.

— О чем ты поклялась не говорить ни единой живой душе за пределами этой рощи.

— И я помню, что твой любимый цвет — изумрудный…

— А ты до двенадцати лет верила в… Как ты сказала? Зубную фею?

Она смеется, и этот звук заставляет меня поверить в то, что феи и правда существуют. И что одна из них стоит прямо передо мной.

Розалина делает шаг вперед и нежно целует меня в щеку. Я вздрагиваю от неожиданности. Определенно, она ведет себя раскрепощеннее, чем любая другая дама в Вероне, но это вовсе не выглядит как распутство. Это больше похоже на… свободу?

— Это была чудесная ночь, Бенволио, — говорит она. — Спасибо тебе.

Мы идем, взявшись за руки, и слушаем отдаленные звуки просыпающегося города. Пока мы молчим, я пытаюсь придумать повод увидеть Розалину снова. А это непросто, учитывая адскую вражду, которая раздирает наши семьи. Если бы не эта глупость, мы встретились раньше.

С чего вообще всё началось? И когда закончится? Если старейшины не могут преступить через свою гордость, то может нам, их потомкам, стоит быть умнее?

Внезапно внутри меня всё подпрыгивает, а в голове мелькает мысль — яркая, как вспышка молнии, которая уже через секунду оформляется в четкую идею. Мне становится трудно дышать. Что, если… Вот же, он способ! Такой простой и сладостный… Может, небеса наконец улыбнутся мне и Вероне?

Мы достигаем границы рощи, выходя на дневной свет. В лучах солнца глаза Розалины кажутся слишком чистыми и прозрачными, чтобы быть настоящими.

Но прежде чем я раскрою ей свой план, мне нужно знать две вещи.

— Розалина, — начинаю я. — Скажи честно, тебе всё еще нравится Меркуцио?

Она закусывает губу и отводит глаза. Я едва осмеливаюсь дышать в ожидании ответа.

— Не знаю, — наконец выдыхает она. — Он хороший человек, но… Кажется, я придумала себе его образ, который не совсем совпадает с реальностью. Не уверена, что мне стоит и дальше держаться за фантазии.

Мне хочется подхватить ее на руки и закружить, но я не решаюсь. Вместо этого я прочищаю горло и спрашиваю:

— А что насчет Ромео? Не посчитаешь ли ты меня бесчестным, если я…

Она отмахивается и звучно усмехается, но мне кажется, я вижу тень тревоги на ее лице.

— Забудь про это, — говорит она, — Ромео уже нашел себе применение в другом месте.

— Ты уверена? Он так по тебе страдал…

Она смиряется меня внимательным взглядом.

— Ты будешь знатно удивлен, когда увидишь его снова.

Я широко улыбаюсь и, наверное, смотрюсь как дурачок, но это новость лишила меня последнего препятствия — теперь ничто не помешает мне искать любви этого небесного существа. А мой план кажется еще более надежным.

— Тебе нужно домой, — советую я. — Но сначала пообещай, что мы скоро встретимся.

— Обещаю, — весело и доверчиво улыбается она. — Только назови место.

— Таверна под названием «Дикая землеройка», недалеко от площади.

Ее глаза округляются.

— Что, прости?

Это прозвучало дико, и я спешу объясниться.

— Это заведение недостойно тебя, но мне будет проще заманить туда Меркуцио. Видишь ли, у меня есть план…

Розалина смеется.

— План заманить меня в таверну? Любопытно! В таких заведениях я еще не была.

— Мне показалось, ты была бы не против положить конец вражде Монтекки и Капулетти. Я прав?

Она кивает.

— Да, от этой вражды одни проблемы.

— Тогда моя стратегия такова: к полудню я приведу в «Землеройку» Меркуцио, а ты… ну, скажем, Тибальта. Они придут, и мы с тобой сделаем одно объявление.

Она приподнимает тонкую бровь.

— Что за объявление?

— Что мы обручены.

Ее глаза распахиваются, а рот беззвучно открывается при мысли о таком внезапном и серьезном развитии наших отношениях. Но, слава Богу, она не отказывается сразу. Розалина несколько секунд молчит, а потом обретает голос.

— Ты… — бормочет она. — Ты делаешь мне предложение?

— Не совсем, но…

— Мы скажем, что поженимся…

Моей сообразительной красавице нужно еще пару мгновений, чтобы всё понять.

— О, да! Бенволио, ты гений!

Она подпрыгивает и порывисто обнимает меня. Если бы она знала, что при этом творится у меня внутри.

— Блестящий план! — она продолжает сиять. — Если Тибальт и Меркуцио поверят, что мы поженимся, они должны будут признать, что Капулетти и Монтекки — одна семья. Мы всех спасем!

Она кружится на месте в порыве волнения и вдохновения.

— Это идеально, Бен! Племянник и племянница глав семейств… И почему до этого никто не додумался раньше? Они могли бы закончить вражду в два счета, если бы захотели.

— Что ж, — улыбаюсь я. — Тогда ее закончим мы. И больше ничто не помешает нам…

— Видеться! Свободно общаться, приходить друг к другу на пиры. Отлично!

Честь требует, чтобы семья не убивала семью, так что я всем сердцем верю, что наш план сработает. Даже Меркуцио, который пренебрегает понятием чести и вообще не Монтекки по крови, воздержится от убийства родственников своего лучшего друга.

Розалина дарит мне еще одну улыбку.

— Значит, в полдень в «Дикой землеройке»? — уточняется она.

— Если ты согласна.

— Да!

Мы проходим еще некоторое расстояние в приятной задумчивости, но Розалина то и дело забегает вперед. Не выразить словами, как я рад, что она поддержала мой план. И, может…

— Бен, а ты уже думал о настоящем браке? — интересуется она.

К моим щекам приливает кровь, и я просто киваю в ответ, чтобы не начать заикаться.

— А как бы ты это сделал? Предложение, я имею в виду. Какие тут… Каких бы традиций ты придерживался?

Несмотря на предмет разговора, тон, которым она задает вопросы, скорее академический, а не романтический.

— Ну, — я пожимаю плечами. — Если это будет брак по любви, то я бы хотел что-то возвышенное. Много поцелуев, лунный свет и я, преклонив колено, предлагаю девушке драгоценный камень и свою любовь, которая продлится всю жизнь.

Ее сладкий вздох меня очень радует.

— А что насчет тебя? — спрашиваю я, слегка наклоняя голову, чтобы скрыть свой интерес. — Ты бы, наверное, хотела чего-то пышного и торжественного?

К моему великому потрясению, она качает головой.

— Я уже не уверена, что вообще хочу замуж. Это… слишком рискованно, когда брак на всю жизнь.

Что это? Кто-то только что вонзил кинжал мне в сердце? Клянусь, кажется, так и есть.

— Но… — я пытаюсь подобрать слова. — Вчера тебе нравился Меркуцио. Если бы он позвал тебя замуж, ты бы разве не согласилась?

Она звонко хохочет.

— Это вряд ли! Одно дело, что он мне нравился, но выходить за него замуж я точно не собиралась. К тому же… — она печально вздыхает. — Вот об этом я и говорю. Я позволила себя очаровать, и всё закончилось падением с балкона. Нет, я не могу себе позволить еще одну ошибку. Только не когда на кону вся моя жизнь.

Темп ее речи замедляется, а взгляд становится задумчивым.

— Ты поймал меня, и наша ночь… Обсуждение медленных поцелуев…

Она быстро качает головой, словно стряхивая с себя воспоминания о волшебных моментах, что мы разделили. Ее улыбка осторожна.

— Фальшивой помолвки будет более чем достаточно, Бен. Когда город забудет о междоусобице, мы скажем, что расторгли ее, и оба будем свободны.

Это совсем не то, на что я рассчитывал. Остаток пути мы идем молча. Только рядом с рыночной площадью я немного замедляюсь, а Розалина непонимающе смотрит на меня.

— Если нас увидят вместе в этот час, — поясняю я, — это будет серьезным ударом по твоей репутации.

Видимо, размышления о нашем плане заняли все ее мысли, раз она забыла о предосторожности.

— Да, ты прав. Было бы разумно расстаться здесь.

Но никто из нас не двигается.

Не хочу ее отпускать. Пытаюсь придумать повод, чтобы поговорить с ней еще хотя бы минуту.

— Эм… А как ты заманишь Тибальта в таверну?

В ее глазах вспыхивает озорство.

— О, это будет просто! Я скажу ему самую откровенную чушь…

Но прежде, чем она успевает мне всё объяснить, мы слышим звук шагов, которые приближаются к нам. Подмигнув мне, Розалина приподнимает подол юбок и торопливо уходит.

— До встречи, Бен, — громко шепчет она на прощание.

Слуга Ромео, Бальтазар, появляется рядом со мной как раз в тот момент, когда Розалина скрывается за углом собора. У него есть новости для меня. И это серьезно.