Меня любил Ромео

Глава 29. Бенволио

Целительница заботится о Тибальте. Она стремительна и серьезна, и Виола наблюдает за ней, как завороженная. Старая Джузеппа оттягивает сначала одно веко пациента, потом другое, чтобы заглянуть в его невидящие глаза.

По ходу осмотра она говорит будто сама с собой, делая замечания о состоянии Тибальта. Я поражен масштабом ее знаний и широтой сострадания.

— Его тело живет, — в итоге говорит она. — Сердце бьется, кровь горяча…

— Значит, его можно спасти?

Целительница делает паузу и смотрит на Виолу.

— Дитя, пожалуйста, принеси мне из сада стебель фенхеля и четыре одуванчика.

Она выдает девочке небольшую корзинку, и та, довольная, бежит к задней двери, чтобы отправиться расхаживать по саду.

— Фенхель и одуванчик? — уточняю я. — Ингредиенты для какого-то лекарства?

— Ингредиенты для салата, — усмехается Джузеппа. — Ребенку нужен ужин.

— А ему? — я указываю на Тибальта. — Что нужно ему?

Она проводит рукой по его лбу и печально улыбается.

— А ему нужно чудо.

Приходит Розалина и беседует со своей наставницей. Она старается быть сдержанной и серьезной, но я вижу следы от слез на ее щеках. Несомненно, эти слезы предназначались Меркуцио. У меня и самого жжет глаза, но плакать я не буду. Друг поднял бы меня на смех, если бы увидел, что я рыдаю по нему, как девчонка.

— Значит, не клинок Ромео довел Тибальта до такого состояния? — вмешиваюсь я в разговор, чтобы отвлечься от горьких мыслей.

Целительница качает головой, указывая на рану.

— Из-за пореза он потерял кровь, но это не критично. Вы говорили, он упал?

— Да, — подтверждаю я. — Сильно упал.

— Ну, значит, его череп подвергся сильнейшему удару, и мозг повредился.

Я хотел было съязвить, что череп упрямого подонка слишком толст, а мозга внутри него нет, но Розалина любит своего кузена, поэтому я сдерживаюсь.

— Как же он продолжает дышать? — спрашиваю я.

Целительница кидает быстрый взгляд на Розалину, а потом тепло улыбается мне.

— Мозг — почти такая же удивительная тайна, как и бессмертная душа, синьор, — объясняет она. — Тибальт сейчас мертв разумом, но его телесная оболочка живет. Он… считайте, что его душа застряла между мирами. Это похоже на сон, от которого он уже никогда не проснется.

Я прочищаю горло, пораженный ее речами.

— И что же нам с ним делать?

Холод ползет по моей спине, когда я рассматриваю различные варианты.

— Не можем же мы похоронить его заживо, это убийство. Можно ли его выходить, чтобы доказать герцогу, что он жив?

— Я буду поддерживать его жизнь так долго, как смогу и насколько мне хватит инструментов, — говорит Джузеппа. — Но я ничего не могу обещать.

Розалина судорожно вздыхает, и я спешу ее утешить. Обнимаю за плечи и целую в щеку.

— Не отчаивайся, — мягко говорю я. — Вдруг душа Тибальта найдет что-то достойное жизни и решит задержаться здесь?

Но по сострадательному выражению лица Джузеппы я понимаю, что лучше бы душа Тибальта побыстрее нашла что-то, стоящее смерти.