Меня любил Ромео

Глава 4

Солнце полностью показало себя на востоке, когда я сменила платье и снова вышла из дома. На этот раз для того, чтобы нанести визит Джузеппе.

Джульетта осталась у себя, желая начать подготовку к маскараду. К тому же ее родители хотели сказать ей что-то очень важно. Поэтому мы с кузиной попрощались, обменявшись теплыми улыбками.

Я иду через городскую площадь, впитывая в себя вязкую суету Вероны, и надеюсь, что не заблужусь.

Мне нравится этот город. Торговцы громко спорят с покупателями о цене и качестве товаров. Знатные господа беспокоятся о сохранности своих нарядов, дети играют и визжат на ступеньках перед собором Святого Петра. В воздухе смешались ароматы лука и чеснока, лампового масла, свежего хлеба, древесины и медовых фруктов.

Мир вокруг меня жаркий и безмятежный. Такой простой. И такой возвышенный.

Я подхожу к каменному домику, чуть удаленному от главной площади. На двери вырезанно одно слово: «Целительница». Я вхожу внутрь, и стены дарят мне прохладу и окутывают запахом трав.

Джузеппа приветствует меня улыбкой. Ее длинные волосы собраны в серебристый узел на затылке, а кожа ее лица на удивление гладкая для женщины, которая живет в этом мире уже без малого шестьдесят лет.

— Добрый день, синьорина Розалина, — склоняет она голову. Я делаю то же самое.

Наставница просит помочь ей со связкой новых пучков мяты. Благодаря жаре они высохли быстрее, чем она рассчитывала, и я с радостью приступаю к задаче.

Нет места в Вероне, где я бы чувствовала себя более полезной, чем здесь. Медицинские знания прошлого и будущего выделяют меня на фоне остальных горожан и дворян. А кто-то даже подозревает, что мы с Джузеппой тут колдуем, и называет целительницу ведьмой.

Меня так называть пока не смеют.

Джузеппа рада, что я прихожу к ней. У нее нет детей, так что однажды она надеется завещать свою лавку мне, и я буду счастлива, если она это сделает. Опять-таки, тут женщин не так много способов найти себе дело по душе. А мази, травы и отвары мне нравятся.

Мою тихую беседу с целительницей прерывают грубые возгласы, доносящиеся с улицы. Я выхожу из домика и вижу… О, ну конечно. Кто еще способен так орать?

На площадь явился Тибальт.

***

Бенволио

Я оставил Ромео наедине с его печалью. В попытке развеять тоску я прихожу на площадь перед собором Святого Петра. И что я вижу? Двое слуг Капулетти сцепились с нашими слугами — моим верным Абрамом и пажом Ромео, Бальтазаром. Они стоят лицом к лицу с этими задиристыми псами и уподобляются им.

Клянусь, я так устал от подобных сцен. Но, может, я должен позволить им выпустить пар? Пусть дерутся, разрывая друг друга на части во имя вражды, которая, по справедливости, им даже не принадлежит.

Но нет, я не в силах просто стоять и смотреть.

Слуга Капулетти, жилистый парень с короткими волосами, который зовется Самсоном, первым ринулся в бой и… Боже правый, он укусил Бальтазара за палец! Еще пара мгновений, и воздух полнится не только отборной бранью, но и звоном мечей.

Я достаю собственный клинок и в три быстрых шага оказываюсь среди них.

— Стой, дурачье! — командую я. — Убрали оружие, быстро!

Абрам мне кланяется и вкладывает меч в ножны. Бальтазар меня знает, так что он тоже исполняет приказ. Сомневаюсь, что два болвана на службе у Капулетти признают меня — они выглядят так, будто им плевать на мои слова.

Но они определенно понимают, что перед ними не какой-то бродяга, а знатный синьор с некоторой степенью власти. Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд, а потом они всё-таки опускают клинки.

Я подбираю слова поприличнее, чтобы напомнить им всем (и нашим слугам в том числе), что жители Вероны, не говоря уже о герцоге Эскале, устали от перепалок, порожденных враждой двух упрямых семейств.

— Разойдитесь… — начинаю я, но меня прерывает чья-то сильная рука, которая сжимается вокруг моего горла.