Меня любил Ромео

Глава 6. Меркуцио

Мой добрый и честный друг делает наитруднейший выбор и покидает синьорину, чтобы спасти ребенка. О, в этом весь Бенволио! Обаятелен, как черт, но порядочен до неприличия. К счастью, я этим не страдаю.

Когда Бен издалека кивает мне и уносится прочь, я подхожу в девушке, которую он оставил лежать на траве. Мы с ней сокрыты не только от опасности, но и от лишних глаз.

Я пытаюсь придумать причину, по которой Бенволио не воспользовался своим шансом, но, право, не нахожу ни одной. Во имя всего живого, она же ангел! Ангел, от которого у любого мужчины потекут слюнки. Мой дорогой друг мог легко приподнять ее юбки и полюбоваться коленями. Мог поцеловать эти пухлые губы, которые слегка разомкнуты, словно в приглашении.

Ох, черт…

А ведь она не только красивая, но и смелая. Я видел, как она рисковала шкурой, чтобы спасти непонятного мальчишку. Но не то что бы ее смелость имела значение, конечно. Куда больше меня волнует ее красота. И это красота неизвестного происхождения. Из какого она дома?

Я сажусь рядом с красавицей и покорно жду, когда она придет в себя. Любопытно, что она скажет, когда увидит меня рядом?

Господь свидетель, каких усилий мне стоит держать свои руки подальше от ее корсажа.

Еще пару мгновений, и она открывает глаза. Похожа на котенка — милого и растерянного. И глаза у этого котенка пронзительно голубые. Даже затуманенные, они выглядят умными. О, это может быть интересно, не так ли? Чем умнее добыча, тем приятнее хищнику ее поймать.

— Добрый день, госпожа, — говорю я, делая свой голос мягким и заботливым.

Впрочем, возбужденная хрипотца лишь придаст пикантности моменту.

Девушка удивленно моргает, и ее пышные ресницы ослепительно хороши. Хочу, чтобы они так же трепетали под моим лицом или… в другом месте.

Она немного хмурится и сосредотачивает на мне взгляд. О, я всегда его узнаю! Кажется, она поняла, кто перед ней сидит. Вспомнила о моей репутации? Да, милая, ты хоть и вдали от боя, но я представляю опасность иного сорта.

— Что случилось? Где ребенок? — наконец спрашивает она.

О, моя заботливая синьорина…

— Вас чуть не убили, — спокойно говорю я. — А насчет мальчика… Он в безопасности.

И я не собираюсь признаваться, что ни в ее спасении, ни в безопасности ребенка нет и капли моих усилий.

Она продолжает смотреть своими прекрасными глазами, и я почти вижу, как работает ее разум. И хоть она и умна, ее вывод явно ошибочен, потому что, на мое счастье, она улыбается мне. О, мой наивный ангел…

Эта улыбка могла бы свести меня с ума, если бы только я не был Меркуцио.

— Спасибо, добрый синьор, — говорит она голосом, похожим на песню сирены. — И спасибо, что спасли меня.

Не вижу смысла ее исправлять. Вместо этого я отвечаю на ее благодарность скромным кивком. Она хочет сесть, но я мягко уговариваю ее этого не делать.

— Отдыхайте, госпожа. Вам опасно делать резкие движения.

— Вы… Вы же Меркуцио? — шепчет она.

— Да, — улыбаюсь я. — Он самый.

Я беру ее за руку. Самая мягкая рука, которую я когда-либо держал. А их было немало.

— Я в долгу перед вами, — говорит она.

Она, конечно, ничем мне не обязана, но кто я такой, чтобы перечить даме?

— Как пожелаете, cara mia.

— Розалина, — сладко выдыхает она. — Зовите меня Розалина.

Я открываю рот, чтобы поблагодарить ее за то, как легко она назвала свое имя, но на площади поднялась новая суматоха. Судя по крикам глашатаев, приехал герцог Эскал. Его Светлость давно выступает против распри между кланами Монтекки и Капулетти.

Если я не уберусь отсюда прямо сейчас, то герцог может меня заметить и обвинить в зачине грандиозной драки. Забавно, но я впервые не заслуживаю такого упрека.

— Что ж, моя милая госпожа, — улыбаюсь я. — Вижу, вашей жизни ничего не угрожает.

Мне редко приходится говорить дамам правду, но сейчас мое замечание справедливо, поэтому я продолжаю:

— Увы, я должен проститься с вами.

Как только я произнес эти слова, она сжала мою руку и рванула ко мне. И даже не покраснела, гляди-ка ты. Ее губы так близко... А эта Розалина полна сюрпризов.

Кажется, я где-то слышал ее имя. Но от кого — не помню. Нужно расспросить друзей.

— Когда мы увидимся снова, Меркуцио?

— Не знаю, прекрасная Розалина, — говорю я, и снова не вру.

Она смотрит на меня так… Будто я не гнусный негодяй, а древний Бог, сошедший с небес и явивший ей чудо. Никто никогда не смотрел на меня так, и мое сердце на миг сжимается. О, ей-богу, если бы я был способен на любовь, то полюбил бы ее прямо здесь. Сейчас. Она бы, без сомнения, стала той, кому я бы с радостью отдал свое сердце.

Но я слишком хорошо знаю, что любовь — это грязный трюк.

Поэтому я встаю, быстро кланяюсь и поспешно удаляюсь. Хочется перейти на бег. Клянусь, ее голубой взгляд прожигает мне в затылок! Ледяной жар ее глаз делает меня беспомощным, и я поворачиваюсь, чтобы улыбнуться ей еще раз.

Только один раз.

Розалина. Моя доблестная, изысканная Розалина.

Когда я обхожу собор и выхожу с площади, мне приходит в голову, что я только что встретил единственного человека в Вероне, который может оказаться для меня опаснее, чем я сам.