Мёртвый Легион

Фигуры на доске

Два человека сидели в глубоких креслах в небольшой уютной комнате друг напротив друга. Между ними находился низенький столик с гнутыми ножками. На самом же столике расположилась шахматная доска с уже расставленными фигурами. Игра должна была вот-вот начаться, но пока что мужчина с пронзительно-голубыми глазами и коротко подстриженными седыми волосами задумчиво смотрел на соперника. Он словно изучал своего визави, и так происходило каждый раз на протяжении ста двадцати лет и постепенно стало своеобразным ритуалом. Другой же мужчина, привольно устроившись, как ни в чём не бывало маленькими глоточками потягивал самый дорогой кофе, который только можно было найти на всём белом свете. Он давно привык к этому ритуалу, считая его попросту бесполезным. Нынешнего противника он знал более полутора сотен лет, и на протяжении ста двадцати из них они каждый вечер приходили в эту комнату, играли в шахматы ровно одну партию, после чего, пожелав друг другу спокойной ночи, расходились в разные стороны дворца, хотя, после этого, никто так спать и не ложился. Суть же была в том, что мужчина считал изучение своего противника лишь пустой тратой времени. Ведь при сыгранных более сорока трёх тысячах партий, голубоглазый не проиграл ещё ни разу. Сегодня всё закончится так же, как и всегда. Впрочем, подобные мысли не являлись смирением перед неизбежным поражением, скорее это была реальная оценка вещей, которая ничуть не мешала попыткам выиграть.

Голубоглазого знали как непревзойдённого стратега; может, именно поэтому он в своё время отказался от титула Императора, и его до сих пор именуют просто Лордом — лордом Диксом, если быть совсем точным. Хоть Император знал Лорда свыше полутора столетий, он практически никогда не мог предсказать его следующий шаг. Дикс славился своей неординарностью, и именно поэтому его боялись абсолютно всё. Держа в своих руках власть над самой могущественной структурой Империи, именующейся Теневые, или просто Тени, он мог позволить себе такую слабость, как партия в шахматы со старым другом, известным всем под личностью Императора. Примечательно, что в Лорде большинство людей совершенно не могли заподозрить столь влиятельную персону. Дикс выглядел на двадцать-двадцать пять лет, а вкупе с вечно растрёпанными, когда отрастают, волосами и не сходящей с его лица улыбкой казался совсем юнцом. Но обманчивое представление заканчивалось, едва взгляд Лорда останавливался на его собеседнике. Пронзительно-голубые глаза, казалось, замораживали на месте, а их хозяин видел людей насквозь, знал о них всё самое сокровенное. Улыбка на его лице была скорее снисходительной, нежели весёлой, она создавала ощущение, будто человек знает нечто такое, о чём другие и не догадываются. Самое интересное заключалось в том, что это было абсолютной правдой. Лорд знал всё. Своего рода хобби — знать всё, и не просто знать, а уметь в нужный момент воспользоваться этим знанием во благо Империи или себе. В остальном этот человек казался вполне обычным: он имел средний рост вкупе с худощавым телосложением, волевой подбородок, тонкие, холодные губы, идеальной формы нос и светлые, едва заметные брови. Одет лорд Дикс был по обыкновению в шёлковую белую рубашку, кожаные чёрные штаны, сапоги и чёрную бархатную накидку, которую он, войдя в комнату, как всегда, повесил на спинку кресла.

Его оппонент — Император — представлял собой полную противоположность. Массивен, если не сказать огромен. Его шёлковая рубашка вздувалась от чрезмерно развитой мускулатуры, рост переваливал за сажень, чёрные, несмотря на возраст, как смоль, волосы аккуратно уложены и собраны на затылке в длинный хвост. Тёмные глаза излучали смертельную опасность, зрачков не было видно, его глаза были полностью чёрные, без белка. Кроме лорда Дикса, никто не мог выдержать подобный взгляд. Кожа у Императора, в отличие от Дикса — истинного, немного бледного аристократа, — была смуглой, лицо — непроницаемо спокойным, немного обветренным. Если первый походил на изнеженного сыночка, привыкшего, что всё ему приносят на блюдечке, то второго можно было спутать с каким-нибудь особо опасным головорезом. Внешность зачастую обманчива. Лорд Дикс представлял собой куда большую опасность, нежели сам Император, но этим знанием обладали лишь трое, для остальных всё представлялось с точностью до наоборот. Развеивать это застоявшееся мнение ни один, ни другой не пытался, а третьему, вернее, третьей и вовсе не было до этого дела.

— Что ты задумал? К чему всё это? Ты хочешь изменить конечную цель игры? — Император, наконец, допил свой кофе. Поставив чашку рядом с шахматной доской, он устремил взгляд на собеседника.

— Думаю, белые должны ходить первыми. Таков закон игры, — сказав эту фразу, никоим образом не отвечающую на заданные вопросы, лорд Дикс недовольно посмотрел на стоящую чашку: он не любил, когда рядом с шахматами находилось что-то постороннее. Повинуясь лёгкому взмаху пальцев правой руки, кофейная чашка взмыла в воздух, после чего Дикс резко сжал пальцы в кулак. Чашка, последовав жесту, беззвучно смялась, превратившись в небольшой комок фарфора. Последовал очередной взмах, и комок исчез в пламени камина, являющегося единственным источником света в комнате.

— Фигуры? — не обратив ни малейшего внимания на произошедшее, вновь задал вопрос Император.

— Не хватает парочки пешек, но, думаю, с этим проблем не возникнет. — Лорд Дикс с самым заинтересованным видом принялся разглядывать откуда-то взявшийся заусенец.

— Ты до сих пор считаешь, что надо начинать действовать? — сильно нахмурившись, произнёс Император.

— Да. Я так считаю. Империя разваливается на глазах, необходимый предел достигнут. Наши враги и так уже собирают армии, план должен полностью реализоваться за ближайшие пять лет, иначе можем потерять инициативу. Слишком долго мы жили хорошо. Народ зажирел, и из-за этого могут возникнуть лишние проблемы.

— Есть кто на примете? Кто будет недостающими пешками?

— Не беспокойся, скоро найду тех, кого нам надо… тем более, пешки в некоторых случаях становятся ферзями. Надо искать материал пластичный, тот, что можно будет в случае чего поднять на качественно новый уровень.

— Возраст?

— До ста, максимум до ста пятидесяти, — убеждённо заявил лорд Дикс.

— Старички нам не нужны? — улыбнувшись, задал очередной вопрос Император.

— Совсем не нужны. Среди них редко кто встречается с гибким мышлением.

— Хм… Это может стать интересной партией.

— Не может, а будет. При игре таких масштабов скучать не придётся.

Некоторое время собеседники сидели молча. Лорд Дикс решал для себя чрезвычайно важный вопрос: подождать конца вечера и в своих апартаментах воспользоваться щипчиками или просто откусить этот проклятый заусенец? Наконец, он сделал свой выбор.

— Видели бы тебя настоящие аристократы, — тихо засмеявшись, произнёс Император.

— Я к их числу не отношусь, — пробубнил лорд, пытаясь ухватить зубами заусенец. — Они сами именуют меня лордом Диксом, я их не заставлял меня так звать.

— И как же им тогда тебя звать? — Видимо, этот вопрос Императора очень сильно заинтересовал, он даже немного подался вперёд.

— Почему бы просто не называть меня по имени? Они ведь не мои подчинённые, а я не такой сноб, чтобы трястись за свой титул. Дикс, вот и всё.

В следующую секунду стража, стоящая за дверьми, невольно вздрогнула от сумасшедшего хохота, раздавшегося из-за двери. Сначала покосившись друг на друга, стражники взглянули на дверь, при этом мучительно раздумывая, стоит ли беспокоить высокопоставленных господ из-за столь странного смеха Императора? Наконец, один из них принял решение и, едва заметно покачав головой, вновь устремил свой немигающий взгляд в стену напротив. Его напарник повёл себя точно так же. Лучше думать, что это был просто смех, смех и ничего более.

— От твоего хохота закладывает уши, — недовольно поморщился лорд Дикс, после чего сплюнул в сторону камина — злосчастный заусенец был откушен. От плевка огонь обиженно дёрнулся, но больше ничем своего возмущения не показал — даже стихии признавали власть этого человека.

— Ты сам меня развеселил. Дикс, просто Дикс, — не выдержав, Император снова раскатисто захохотал.

— Может, начнём? — дождавшись, когда успокоится его собеседник, произнёс лорд.

— Кто ходит? — всё ещё посмеиваясь, спросил Император.

— Белые ходят первыми, правила игры нарушать нельзя.