Мессия-42

ГЛАВА 1 Нике. Триш. День первый

Все человеческие города, в которых мне довелось побывать, шумны, грязны, вонючи и напоминают муравейники. Там, где есть люди, обязательно найдется мусорная куча, базар с назойливыми торговцами, пара-тройка храмов да с десяток борделей. Люди вообще в своей массе коллективные создания и обожают шум и гам своих грубо слепленных городов. Вряд ли в нашей Галактике найдется другая раса, способная жить в такой неразберихе. Ну, может, только гоблины, но и они предпочитают устраивать свои бесконечные сражения на чистом воздухе, своевременно уничтожая отходы и сжигая покойников или просто переселяясь в другое место. Или взять, к примеру, эльфов: прожив в Вендревилле, главном городе Меона, несколько месяцев, я так и не поняла, где они хранят мусор и что они с ним делают. И ни одного нормального кабака: вместо того чтобы пить сорокаградусные напитки, которые, как всем известно, очень полезны для внутренней дезинфекции, они балуются вином, правда неплохим, но разве им обманешь душу?

Да и голова наутро от него становится чересчур чувствительной к любым звукам, а особенно к их тягучим завываниям, гордо именуемым песнями. С моей точки зрения, если в музыке нет барабанов, то это просто вой, и убедить меня в обратном у них так и не получилось. Да и плясать всю ночь у костра на трезвую голову мне не нравилось, если не считать того случая, когда я добавила в их яблочный сок немного дрожжей и, позаимствовав из местной лаборатории змеевик, соорудила перегонный аппарат. В ту памятную ночь моим прыжкам через костер могла бы позавидовать антилопа, а хитрое приспособление, которое Яша собрал из подручных средств, найденных в той же лаборатории, помогло транслировать какофонический концерт, устроенный нами, на пол-Меона. Стоит также упомянуть, что хозяин змеевика и кучи железок — местное светило алхимии — оказался очень обидчивым эльфом, так что последующие несколько дней нам пришлось ходить, покрывшись зелеными пятнами от подсыпанного в пищу порошка, что нас тогда по юношескому максимализму совершенно не смутило, а лишь добавило остроты впечатлений. Возвращаясь домой, я прихватила с собой чудо-порошок и опробовала его на отце, бабушке, нескольких преподавателях и даже на любимом тритоне нашего главного экзотехника.

Или взять гномов. Мы с братом как-то затеяли научный спор с Глорном на тему: имеет ли право человек, век которого столь недолог по сравнению с его братьями по разуму, населяющими нашу Галактику, прожить его в бесконечной череде удовольствий, и не является ли крайним проявлением жестокости заставлять двух молодых людей изучать сплавы и их составляющие вместо того, чтобы поощрить их искреннюю тягу к разного рода проказам. Зря мы это, конечно, сделали. Воспользовавшись правом сильнейшего и даже не снизойдя до логических объяснений, он заставил нас выдраить всю восточную часть нижнего отсека. Ну не подлость ли? Особенно если учесть, что площадь его не меньше трехсот квадратных метров и там находятся реактор, мини-кузница и система поддержки жизнедеятельности всего корабля. А самое обидное в этой ситуации то, что папа встал на сторону этого бородатого садиста и, когда мы, потратив кучу времени на чистку этих авгиевых конюшен, наконец, усталые и потные, закончили адскую работу, всыпал нам по первое число.

Кстати, разрешите представиться: Виктория Мария Зенолейн эн`Вито. Я чистокровный человек, мне двадцать три года по стандартному галактическому времени, рост сто семьдесят три, вес шестьдесят два, и это при втором размере бюста. Я очень рыжая, конопатая и зеленоглазая. Еще стоит упомянуть две вещи: во-первых, я терпеть не могу свое имя. Поэтому после долгих раздумий, лет этак в пять, я настояла на том, чтобы все звали меня просто Нике, а если кто назовет меня иначе, я не отзываюсь. Да и правду сказать, ну какая из меня победа, в самом деле! Ну и, во-вторых, где-то рядом бродит моя мужская ипостась, и зовут ее Яков Амари Зенолейн, или просто Яша. Это мой брат-близнец. Приставка эн`Вито передается в нашей семье только по женской линии и досталась мне по наследству от бабушки — на данный момент главного аналитика нашего дурдома, официально называющегося «МЕжпланетная Служба поддержания РавновеСИЯ срединной галактики Млечный Путь № 42», сокращенно МЕССИЯ-42. Цифры в названии обозначают номер модификации нашего корабля, на котором наше сообщество блатных и нищих и обитает. А корабль этот, надо сказать, необычен до чрезвычайности: свыше десяти тысяч душ, из которых лишь около шести — люди, населяют трансформирующийся автономный модуль, первая модификация которого, по слухам, была создана самим Гермесом Блистательным.

Но в то время наша, ныне наполовину одушевленная, МЕССИЯ была мертвым куском железа, способным лишь на то, чтобы не затеряться при вхождении в нуль-пространство, — и таскавшим за собой на отдельной платформе кучу громоздкого топлива, норовившего взорваться в самый неподходящий момент. С тех пор прошло много времени, и сегодня наш дом обладает всеми удобствами, возможными в век высокотехнологичной цивилизации, в сочетании с достижениями лучших магических умов современности.

Академия, обучающая особо талантливую молодежь, считается самым престижным учебным заведением нашей Галактики. Наши маги считаются самыми крутыми, спецназ самым отмороженным, а тюрьма для особо извращенных типов — самой неприступной.

Мы с братом обретались в этом городке уже пару часов, и за все это время я ни разу не присела. Феб, так он назывался, принадлежал небольшой человеческой империи ан, находящейся в южном полушарии Триша, одной из планет Капеллы в созвездии Возничего. Это было чисто человеческое поселение, в чем у меня не было ни малейшего сомнения: запах тухлой рыбы сбивал на лету комаров. Никакой эльф без марлевой повязки больше двух часов здесь бы не выжил. А нагромождение различных построек, возведенных по плану какого-то безумного архитектора, если вообще по плану, вызвало бы у любого нормального гнома устойчивую шизофрению с маниакальным разрушительным направлением и желание снести здесь все к гномьей бабушке. Феб считался портом, и что здесь было действительно прекрасным, так это огромная, неспешно перекатывающая волны река. Приютившийся на правом берегу городишко, по местным понятиям довольно крупный, казался бородавкой на нежном теле томной красавицы и вызывал искреннее желание немедленно поменять место жительства. Несмотря на эти незначительные неудобства, я получала большое наслаждение от прогулки. Постоянное нахождение внутри даже такой благоустроенной малышки, как наша «сорок вторая», было способно вызвать клаустрофобию даже у такого невосприимчивого существа, как гоблин.

Вот почему любому жителю МЕССИИ полагалось два стандартных месяца проводить на живых планетах, наслаждаясь естественными радостями, такими, как свежий воздух, городская вонь или туманное мерцание звезд на небе. Из-за этого закона нас постоянно отправляли в разные места с самого детства, причиняя множество неприятностей несчастным созданиям, подвернувшимся нам на пути. Мы с братом не просто родились на базе, как называют корабль активные агенты, мы — коренные жители уже во втором поколении и чувствуем себя в космосе гораздо увереннее, чем на земле. Однако приходится поступаться привычками ради своего будущего, рисующегося мне совершенно однозначно: Нике и Яков Зенолейны станут самыми знаменитыми агентами в истории Галактики и обязательно превзойдут Людвигу и Ричарда с той же фамилией, приходящихся нам родителями.

На данный момент мы должны доказать папеньке, волею судеб являющегося Командором «сорок второй», что выросли из ползунков и можем сами отвечать за свои поступки. Ровно месяц назад мы закончили Академию по специальностям: я — «Цивилизации. Нравы и обычаи их обитателей», а мой братец — «Предотвращение катастроф» и, воспротивившись желанию высокопоставленных родственников приковать нас к бумажной работе, пытались найти подходящий случай показать себя в деле. Долго ждать не пришлось: очень кстати нам подвернулось досье одного уникального типа, просидевшего в нашей тюрьме почти пятьдесят лет. Некто Галар, начавший свою карьеру именно в этом городе, закончил ее морем крови, горой трупов и долгим сроком в тюрьме для особо опасных преступников, обладающих необычными способностями. Дело все в том, что Галар — очень одаренный и начисто лишенный моральных комплексов черный маг, сумевший так истончить ткань бытия в этом мире, что нашей службе потребовалось приложить немало усилий для приведения его в порядок. Дядька отсидел свой срок, и потянуло старичка в родные пенаты, по местам боевой славы. Все бы ничего, но вот с Триша сразу поступил сигнал о всплеске магической активности, что было весьма странно, потому что, кроме огромного срока, к нашему подопечному было применено психокодирование в особо извращенной форме. Его мозг полностью запечатали и удалили не только сознательные импульсы, но и полностью ту его часть, что отвечала за генерацию лучистой энергии, являющейся основой оккультизма. После такой операции бывший маг теряет сам смысл существования и может сойти с ума. Но только не наш дедушка. Вместо того чтобы, откинувшись, заниматься выращиванием кактусов на тихой планете, специально предназначенной для бывших заключенных, он решил навестить родные места.

Конечно, случается, что невинный с виду, боящийся крови физик-теоретик может доставить неприятностей больше, чем какой-нибудь придурок с аккумулятором в мозгу, но только не в нашем случае. Я не поленилась просмотреть материалы из досье пятидесятилетней давности, и это надолго отбило у меня аппетит — там были описаны такие ужасы, что волосы вставали дыбом. Галар создавал сверхчеловека и в качестве подопытных образцов использовал всякого, кто попадался под руку. Особенно досталось эльфам — наверное, к ним у него был особый счет. А когда он понял, что своими силами светлую мечту не реализовать, то устроил небольшой местный апокалипсис, кликнув себе в помощь одного из демонов нижней вселенной. Вот такая грустная история. Но это прошлое, сейчас же мы с братом пытались отыскать следы милого дедушки. Эта благая цель и привела нас в город, ничем особым не отличающийся от тысячи таких же мрачных городишек, разбросанных по великому множеству звездных систем.

Вокруг меня бурлила жизнь. Огромные, по здешним понятиям, баржи и маленькие вертлявые суденышки, почтенные, с толстыми кошельками купцы, священники в разноцветных капюшонах, таинственные личности со шрамами, мужчины и женщины — все вместе это сливалось в однородную массу и создавало впечатление незыблемости и постоянства. Купив у торговки с лотка леденец в форме забавной птички о двух головах, я пробиралась сквозь толпу спешащего по своим делам люда.

С переносом нам повезло, а это большая редкость. Нуль-переход может закинуть вас куда ему будет угодно в пределах трех-четырех километров от намеченной цели, а особую трудность представляло то, что наша переброска была, мягко говоря, несанкционированной. Приняв решение, мы долго не раздумывали и, захватив необходимый для выживания минимум, сами себе устроили небольшое путешествие, поэтому, когда мы пришли в себя в кустиках, приблизительно в километре от западных ворот, то восприняли это как знак судьбы. Ведь нас запросто могло выкинуть в центре города, посередине реки или даже в стратосфере, что было бы уже совсем неприятно. План, разработанный еще дома, был прост — смыться с базы, внедриться в толпу аборигенов и найти свидетельства местонахождения нашего подопечного.

И вот теперь я пробираюсь по Фебу, стараясь обнаружить что-нибудь необычное, способное навести на мысль о том, где может находиться старый проходимец. Со второго взгляда, после того как прошла эйфория от гуляния на (не совсем) свежем воздухе под теплыми лучами солнца, меня что-то начало настораживать. Не сразу, но до меня стало доходить, что вокруг как-то подозрительно много людей в полном боевом облачении с красными нашивками стражи на рукавах. Для обычного города, будь он даже торговым центром империи, металла было многовато. Свой меч я оставила в гостинице и без него чувствовала себя неуютно. Не успокаивала даже кинжальная россыпь, спрятанная в разных потайных местах. Одно из главных правил агента — умение слиться с окружающей средой, а здесь вооружена была только стража. Всем остальным предписывалось зачехлять мечи при въезде в город, что нам очень доходчиво объяснили сегодня с утра у западных ворот. Содрав при этом пару серебряных монет, наверное, в качестве платы за лекцию. Теперь несуразности бросались в глаза одна за другой: один храм в центре — раз (в досье не говорилось, что местное население доросло до единоверия), отсутствие гоблинов — два (а этих можно встретить везде, им нипочем никакие ароматы) и, наконец, убогое и безлюдное здание городской администрации — все это вступало в противоречие с откормленными мордами стражи и шикарной стеной дворца наместника на берегу широченной реки, да еще со рвом вокруг. Плюс непонятная тоска в глазах текущих мимо людей… В общем, у меня возникли вопросы.

Помотавшись по местным библиотекам и архивам, заглянув в храм и слегка перекусив фирменным блюдом в нашей гостинице — большая рыбина, жаренная на угольях с большим количеством сладковатых корешков, — я со спокойной совестью завалилась на кровать, намереваясь соснуть часа четыре (перемещения в пространстве меня всегда выматывали), но тут с меня содрали одеяло. По комнате носился мой братец и поспешно скидывал наши вещи в походные мешки.

— Вставай, Нике, мы сматываемся!

— Ты никого не убил? — довольно спокойно поинтересовалась я, натягивая одежду и хватая меч со стойки. Я ненавижу, когда меня будят, но мы находились в боевых условиях и это немного сглаживало ситуацию.

— Если ты будешь копаться, то убьют нас. Там оказалась засада! Я-то подумал, что это наконец-то любовь, а она… — Он сокрушенно махнул рукой.

Ничего не попишешь, у моего братца не реже двух раз в год случаются приступы влюбленности, начались они у него с пятнадцати лет. Каждый раз это протекает бурно, с признаниями, песнями возле каюты избранницы и безудержным сексом, после которого мне приходится отпаивать его сливками. А так как в нынешнем году норму он еще не выполнил, рецидива стоило ожидать. Нет, я его не осуждаю, у меня тоже есть маленькие недостатки, но в данный момент я рассвирепела.

— Ты что, сдурел, менять планы только из-за того, что получил по физиономии?! Или у нас муж волшебником оказался? — С остальными Яшка справился бы одной левой: он уже два года подряд чемпион Академии по найтлингу. А это говорит само за себя.

— Мужа? Да не родился еще тот муж! — Это он правду говорил. Братец у меня обаятельный и очень профессиональный лапшист. — Это была гвардия Верховного жреца. И представь себе — в ней, оказывается, сплошь женщины!!! И эти стервы совсем не шутили.

— Жреца? Ничего не понимаю, местные священники не женятся!

— Неужели запреты кому-то мешали заводить детей? У Верховного жреца оказалась дочь. — Он повернулся ко мне, и я наконец-то рассмотрела, что лицо у него действительно немного помято, да и костюмчик слегка испачкан.

— Хи-хи, — не удержалась я, несмотря на его зверскую гримасу. Но тут забарабанили в дверь, и смех застрял у меня в горле.

— А ну открывайте немедленно! Именем наместника! Вы арестованы!

— Так… А чего это надобно от нас страже? — протянул Яшка. Тут уж я забегала по комнате. Интересно, как они меня вычислили?

— Вот не думала, что они так быстро хватятся!

— Ты чего-то сперла? — В голосе братца прозвучало торжество или мне послышалось? Пришла моя очередь строить ему зверскую физиономию.

— Позаимствовала, чтобы внимательно изучить! Это единственная интересная штуковина, подвернувшаяся мне за все утро, и учти — отдавать ее я так просто не собираюсь! — Должна же я иметь небольшой сувенир на память об этом городке. Слово-то какое нашел, сперла. Давай-ка лучше уйдем через крышу!

Не обращая внимания на трещавшую дверь, мы быстро покинули негостеприимную гостиницу через окно и, незаметно проскользнув прямо под носом у двух стоявших возле дверей амбалов, потрусили в сторону ближайших ворот.

Добрались до цели мы на удивление гладко, но перед самыми воротами нас нагнал конный патруль. Пришлось прорываться с боем, и, разбив парочку длинных носов, мы таки вырвались из города, обзаведясь при этом парой отличных лошадок, ранее бывших на казенном довольствии. Но это были цветочки, ягодки начались, когда подоспели основные силы. С городских стен послышались крики, мимо просвистело несколько стрел, и вслед за нами выскочил отряд хорошо вооруженных конников. Пришлось поднажать. Нет, это какое-то проклятие — если в округе есть хоть одна яма, мы обязательно в нее вляпаемся, а тут подвернулось целых две. Ну откуда мне было знать, что эта штука представляет для них такую ценность? И интересно бы посмотреть на девчонку, сумевшую отразить натиск моего братца, пусть даже ей для этого пришлось звать на помощь.

Петляли мы по округе часа два, почти сразу свернув с главной дороги на узкую боковую тропку. Оторвались мы с трудом. Кругом был лес, и мы, с трудом продравшись между густо растущими хвойными гигантами, внезапно выскочили на весьма широкую дорогу, на которой могла уместиться и телега. С наслаждением свалившись со спотыкающегося скакуна, я со страхом ощупала свои ноги и то, к чему они примыкают. Задница оказалась стертой в кровь, и мысленно я высекла себя за глупое пренебрежение лошадиным тренажером, входившим в обязательную программу подготовки. Пытаясь собрать разъезжающиеся ноги, я полезла в рюкзак с намерением намазать стертую попу чудосредством, захваченным из дома, но сделать это мне не дали. Яшка коршуном налетел на меня и устроил допрос с пристрастием.

— А ну-ка давай показывай. — Пришлось достать из-за пазухи.

— Ладно, держи, она мне всю кожу стерла.

Вещь, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, представляла собой отшлифованный булыжник, перевитый вкраплениями золотистого металла. Эта паутинка постоянно меняла размер, и поэтому казалось, что по камню ползает какое-то длинное многосуставчатое насекомое. Выглядело очень красиво.

— Что это? — выдохнул с восхищением брат, рассматривая мою добычу.

— Если бы ты перед отъездом удосужился заглянуть в книгу по истории Триша, то понял бы, — сказала я, глядя на него с превосходством. Мне иногда нравится поддразнивать его, давая понять, что я начитаннее, чем он. На самом деле это неправда, но забавно смотреть, как он начинает оправдываться, хотя иногда это бывает опасно — можно схлопотать по башке. — Это Невидящее Око, местный артефакт, единственная вещь, оставшаяся от той эпохи и попавшая мне на глаза. Кроме, конечно, дворца наместника. А эта штука стояла в храме. И таблички «руками не трогать» там прибито не было. Кстати, ты обратил внимание, что нам пока попадаются только люди? И это в мире, славящемся своим разнообразием!

— Ммм… — промычал он с глубокомысленным видом, рассматривая мой трофей. — Дочь Верховного жреца не совсем человек. — Я от удивления открыла рот. — Слишком уж раскосые у нее глаза, да и зрачки какие-то странные, что-то в них словно мерцает…

— Ну ты даешь! Где же она тебе подвернулась?

— Как где, в его доме, конечно! Такой пестренький домик, этажа на три, чуть левее того дворца, украсть который тебе не удалось.

— Чего ты туда полез? — спросила я, с трудом удерживаясь, чтобы не огрызнуться.

— За информацией. Не одна же ты у нас делом занимаешься.

— Ну и… — подбодрила я брата.

— Ну и ничего! Все рукописи свежие, на стенах цветочки намалеваны, даже в молельне ни одной человеческой статуи нет, все осьминоги какие-то да жабы с выпученными глазами. А бог солнца — в виде диска. Фантазии у людей — ноль.

— Не отвлекайся, — сказала я, направляя его в нужное русло.

— В молельне были какие-то книги, но рассмотреть их поближе я не успел. Вошла она. — Мне показалось, что в его голосе звучали нотки восхищения. — Не знаю, что она подумала, но ты бы видела, какие искры у нее из глаз посыпались! А какая у нее грудь! — Тут братец закатил глаза и сладострастно зачмокал.

— С чего ты решил, что она его дочь? — прервала я его сладостные воспоминания.

— Она сама так и сказала. Убери, говорит, свои грязные руки, скотина, от дочери жреца Ирелии, пока гнев солнцеподобного не испепелил тебя. — Ага, судя по всему, лицезрением бюста братец не ограничился.

— Какое деликатное воспитание, я бы на ее месте гнева ждать не стала, а лично оторвала бы тебе не только руки, но и дурную голову как абсолютно ненужную тебе часть тела.

— Спасибо за сочувствие, дорогая. А кто просил тебя хватать чужие вещи без спроса? Ты умудрилась настроить против нас светскую власть, и теперь в глазах закона мы просто воры. А ты знаешь, что здесь делают с ворами? Их варят в кипятке… по частям! — Он меня достал.

— А что здесь делают с настырными ухажерами?

Не знаю, чем бы закончилась наша перепалка, но тут Яшка заорал диким голосом и отбросил в сторону артефакт, которым размахивал у меня перед носом. Перчатка на руке дымилась, а само Око сияло ярко-белым цветом. Тут из леса выкатился оборванный человек и рухнул прямо мне под ноги. Следом за ним выскочили два огромных пса с злыми мордами, а за ними их хозяева, закованные в броню, с копьями наперевес. Наше раздражение нашло выход. Братец от возбуждения издал боевой клич Зенолейнов, напоминающий вой самца павиана во время брачных игр, и саданул кулаком по морде ближайшего коня. Тот встал на дыбы и скинул всадника. Я же без долгих раздумий воткнула меч в зубастую пасть пса, норовившего вцепиться в скорчившегося у моих ног парня, и, крутанувшись юлой, увернулась от нацеленного на меня копья. Не подумайте, что мы такие уж драчуны, просто денек выдался тяжелый, а дать себя зарезать или загрызть мы не могли. Ну просто из принципа! Над нами стала бы потешаться вся база, а папенька… Ну нет, об этом лучше даже и не думать.

Тело действовало само, вспоминая намертво вбитые уроки военного дела. Яша тоже времени зря не терял, и через несколько минут мы имели на руках два собачьих трупа и один человечий. Дядька, свалившись с лошади, треснулся головой о торчавшую из земли корягу. Второй всадник поспешно развернул коня и удрал обратно в лес. Для полного счастья нам только не хватало мокрого дела. К воровству припишут еще убийство и уничтожение редкого вида животных. Нет, скорее всего, дадут медаль, решила я, рассмотрев милого песика поближе.

У зверюги во рту ничего, кроме зубов, не оказалось, не было даже языка, а в широко раскрытых глазах застыла обжигающая ненависть. Такое создание не могло появиться в результате естественного отбора. Чувствовалась чья-то ужасно черная и ужасно вредная рука.

— …!!!! — Когда Яшка матерится, уши сворачиваются даже у опытных гоблинов. Подскочив к нему, я увидела, что он стащил шлем с незадачливого покойника, и от увиденного меня затошнило. Парень был мертв уже давно, так что неудачное падение ничего не меняло в его судьбе. Из голого черепа торчали пучки волос, а от лица остались ошметки полусгнившей плоти. Пустые глазницы внезапно сверкнули огнем, и братец, размахнувшись, поспешил отрубить голову у пытавшегося подняться трупа. Отбежав в сторонку, я с натугой избавилась от не до конца переваренной рыбины и, отстегнув с пояса фляжку, попыталась избавиться от мерзкого вкуса во рту, сделав хороший глоток абсента, так кстати захваченного с собой. Полынная водка вернула мне трезвость мышления и тут мне в голову пришла мысль, поразившая своей простотой: а ведь мы опять вляпались во что-то по-настоящему серьезное.

ГЛАВА 2 База. Два дня назад. Местонахождение — в двух парсеках от Сириуса

По комнате широкими шагами взад-вперед ходил высокий худой человек, вытирая полотенцем мокрые волосы. Облегающая темно-синяя майка вырисовывала рельефные мускулы тренированного тела, а плавность движений выдавала опасного бойца. У стены, следя за ним глазами, стояли навытяжку двое, парень и девушка, со свежими нашивками выпускников Академии на рукавах. В комнате пахло табаком и мятой. Большой черный стол, заваленный всевозможными бумагами и картами, загораживал собою единственный в комнате чахлый цветок. На одной стене висела неплохая коллекция холодного оружия, в которой выделялся здоровенный эспадон с мощной крестовиной, подмигивающий двумя изумрудными глазками выгнувшегося на рукояти дракона. Противоположная стена была полностью скрыта книжными полками.

Книги стояли в совершенном беспорядке: рядом с толстенными фолиантами по практической магии, переплетенными в блестящую кожу, были зеленоватые журналы «Современная алхимия», а учебная литература по теории относительности и навигационные справочники звездных трасс совершенно не гармонировали с «Кулинарными предпочтениями восточных силифидов». Конечно, любую информацию можно было вытащить из информационной системы корабля, но настоящей магией обладает лишь живая книга, созданная разумным существом, вложившим в нее часть своей души и таланта. А некоторые из них обладали такой силой, что справиться с ними могли только магистры высших ступеней магии, чувствовавшие себя здесь так же комфортно, как и специалисты, занимающиеся материальной стороной мира. Ясновидение и телепсихия соседствовали здесь с нейтринной астрофизикой и изучением гравитационных полей.

Будучи вот уже пять лет высшим чином в «МЕжпланетной Службе поддержки РавновеСИЯ», Ричард Зенолейн имел поистине огромную власть, но еще большим было уважение, которое питали к нему жители огромного корабля, ласково называемого ими МЕССИЕЙ или «сорок второй». Фактически подчиняясь Высшему Совету Межпланетного Содружества, Командор тем не менее нес личную ответственность за сохранение хрупкого равновесия в Галактике и слыл жестким и справедливым командиром. Когда в незапамятные времена произошло разделение вселенных, в каждой из них была создана служба, призванная следить за прочностью невидимой грани, не позволяющей ввергнуть мир в первичный хаос, и Ричард, по собственному опыту знавший, к чему может привести внедрение чуждой реальности, относился к своим обязанностям слегка фанатично. Проблема была в том, что еще до вступления в должность во время одного из прорывов он потерял жену, фактически перешедшую в один из нижних миров, и до сих пор переживал это довольно болезненно.

Срединный мир, или, как его еще называли, действующая Вселенная, был удивительным местом, населенным самыми разнообразными существами. И разумных среди них было предостаточно. Различаясь не только внешним видом и физиологией, они обустраивали планеты, руководствуясь своими вкусами, моральными принципами и внутренними побуждениями. Объединяло их только одно — всех устраивало существующее положение вещей и никто не желал переходить под власть Анубиса или Саваофа, властителей ближайших вселенных. Не всегда сосуществование проходило мирно, но внутренними делами Вселенной занимались другие службы, «сорок вторая» же вмешивалась лишь в критических ситуациях. Так что, решаясь вызвать огненную элементаль, жительницу магмообразной планеты нижнего яруса, или пытаясь завести дружбу с приятным существом, обещающим вам рай, стоило прежде подумать, не грозит ли за это долгий срок в тюрьме.

Первое правило для любого жителя МЕССИИ-42 гласит: прежде чем сунуть нос в открытую дверь, удостоверься, не ведет ли она к апокалипсису. А если уж вышла необходимость это сделать, позаботься, по крайней мере, о том, чтобы прежде получить должное образование в выбранной области. Для этого на корабле была создана знаменитая Академия, отбиравшая себе слушателей по всей Галактике. Имея двух ректоров — один отвечал за точные и гуманитарные науки, а второй был магистром магии высшей ступени, — она выгодно отличалась от обычных учебных заведений на сопредельных мирах и пользовалась там определенной славой. Из нее выходили лучшие секретные агенты, историки, политики, маги, и даже среднего троечника, сумевшего ее закончить, ждало обеспеченное будущее, пусть он и не сумел пройти отбор для получения работы на базе. «Сорок вторая» была одним из немногих мест, где магия и наука сплелись настолько тесно, что иногда невозможно было понять, где собственно магия, а где наука. Здесь вас могли научить варить философский камень из ингредиентов, полученных в химической лаборатории, здесь вы уясняли себе, что магнетизм, оказывается, не только раздел физики, но и обозначает отношения между существами и телами природы на основе нервной энергии. А изучая светские законы, вы понимали, что за проведение обряда, открывающего точечные порталы в соседние вселенные, можно запросто схлопотать пожизненное заключение в тюрьме специального режима, находящейся тоже здесь. Для этого был выделен добрый кусок левого отсека, охраняемый строже, чем золотой запас столицы Объединенных Миров, находящейся на планетах системы Альдебаран.

Занимаясь специфической работой, жители МЕССИИ, наряду с Академией, гордились также полным отсутствием этнических разногласий на своем корабле. Проводя жизнь в постоянном дрейфе от одной звездной системы к другой и видя самые разнообразные цивилизации, они умудрились создать свою, отличную от всех. И хотя люди имели здесь самую большую общину, это не мешало им находить общий язык с эльфами, гоблинами, кентаврами, гномами и еще тринадцатью расами, представители которых также считали «сорок вторую» своим домом. Отношение к любому жителю определялось только его личными качествами. Полный стандартный набор кислорододышащих разумных существ с отдаленных краев Галактики делал одно общее дело: ловцы, агенты, тюремщики, операторы, аналитики, ученые разных мастей и, конечно, маги, колдуны, ведьмы, телепаты и медиумы занимались поддержкой равновесия на более чем трехстах обитаемых мирах.

МЕССИЯ как космический корабль имела свои особенности. Совсем недавно, например, бортовой компьютер во всеуслышание женским голосом заявил, что подцепил одушевленность (можно подумать, это заразная болезнь), так что теперь является равноправным партнером и просит обращаться с ним соответственно его полу и рангу. Пришлось срочно вносить его в классификацию как информационное существо с правом присутствия на расширенных совещаниях. Эта мера позволила на какое-то время прекратить несанкционированные симфонические концерты, являющиеся несомненной страстью «сорок второй». Впрочем, несмотря на свои мелкие недостатки, эта надежная и верная посудина, способная почти мгновенно перемещаться из одной точки Вселенной в другую, представлявшая собой полностью автономную систему, которая обеспечивала проживавшие в ней десять тысяч душ провиантом и энергией, была силой, с которой считались все.

Итак, в данный момент Командор, или, иначе говоря, начальник базы, а по совместительству директор тюрьмы, Ричард Зенолейн нервно расхаживал по комнате. Вообще-то он был человеком выдержанным и степенным, что, впрочем, плохо согласовывалось с его биографией, недавно изданной отдельной книгой и напоминающей фантастический боевик. Но это было в юности, а сейчас, глядя на две рыжие головы с опущенными долу глазами, Ричард Зенолейн изволил гневаться.

— Только благодаря отличным оценкам вас не вышибли из Академии. Трое преподавателей отказались вести занятия, один спился. Два раза Академию тушили. — Остановившись, он осуждающе уставился на парня.

— Не надо на нас всех собак вешать! — вскинулся тот. Надо сказать, парень и девушка, несмотря на вполне естественное различие в росте, весе и длине волос, явно были близнецами. Более того, черты их довольно подвижных и в обычное время улыбчивых мордашек были юными копиями отчитывающего их злого дяди. Вот только волосы у юного поколения полыхали пожаром, а в зеленых глазах плясали чертики, Командор же был черноволос, кареглаз и выше парня почти на голову.

— Что?! А кто всучил старику Слику редкую породу драконообразных для зоологического уголка? И куда при этом девалась моя любимая саламандра?! — Командор сжал руку в кулак и помахал им сначала перед парнем, а потом перед девушкой.

— Папа! Это было три года назад! — вскричала девчонка, по-прежнему стоя навытяжку.

— Ха! — издал нежный отец. — Да такого экземпляра больше нигде не достанешь! Это же был перламутровый драконит, их в неволе штук пять на всю Галактику! — На это юному поколению ответить было нечего, и Командор продолжил: — Имейте характер сознаваться в своих проступках! Или вот ты, юная дева, зачем устроила перед выпускными экзаменами эту дурацкую фотоэкспозицию? Было достаточно обратиться с информацией в деканат!

Юная дева встряхнула рыжей гривой и с вызовом уставилась на отца.

— Ты сам нас учил, что ябедничать нехорошо! И потом, — у нее хватило совести слегка покраснеть, что, впрочем, на фоне ярко-рыжих волос было не так уж и заметно, — материал был получен не совсем законно. Нет, я не взламывала его каюту! — Девушка упрямо вскинула голову, отвечая на укоризненный взгляд отца. — Дверь была открыта! Почти…

— Да, — поддержал ее брат, — мы просто пришли с ним поговорить…

Обсуждаемый случай, произошедший около месяца назад, до сих пор был головной болью Командора. В один прекрасный день, а точнее, накануне выпускного экзамена, все стены перед деканатом оказались обклеены фотографиями, на которых были зафиксированы произведения одного очень уважаемого в преподавательских кругах доктора эзотеризма, автора кучи научных трудов по бестиарию действующей Вселенной, высокочтимого Корнелиуса. Под огромной, метровой надписью — «Тайные пристрастия беспристрастного джентльмена» — были помещены трехмерные проекции, вызвавшие переполох по всей «сорок второй». Дядечка имел милое, безобидное хобби — писал художественные полотна, отличавшиеся редкостным реализмом. На них он изображал своих коллег, подвергающихся изощреннейшим пыткам, какие только мог представить себе его хорошо развитый мозг. Сам Ричард был там изображен без рук, с вывернутыми наружу кишками и тучей парящих над ним насекомых. И все бы ничего, если бы маэстро не работал в жанре одушевленной живописи: его творения издавали звуки, двигались и воняли. Доказательством авторства являлась прямая трансляция из каюты Корнелиуса, демонстрирующая оригиналы. Успех выставки превзошел все ожидания. Скандал потряс Академию, накрыв своим крылом и всех остальных жителей МЕССИИ.

Тут же были введены экстренные меры по проверке психического здоровья как учителей, так и студентов, молодежь под шумок организовала профсоюз и потребовала присутствия своих членов при обсуждении важных вопросов, касающихся образования, некоторые горячие головы ратовали за пересмотр программы обучения и снижение пороговых нагрузок. Старший ректор Эстер, однако, положила конец студенческой вольнице, пообещав лично превратить каждого возмущающегося в земляного червяка, а все знали, что она слов на ветер не бросает.

— А может быть, дело в том, что он поставил вам неуды по бестиарию срединных миров? — гаркнул Командор.

— Но мы же его сдали!!! — В голосах звучала неподдельная обида, но Ричард хорошо знал своих отпрысков, а потому не обратил на это никакого внимания.

— Но уже другому преподавателю! — На это возразить было нечего, и, украдкой посмотрев на брата, девушка незаметно ему подмигнула. — Вот я и говорю, детишечки, — продолжал воспитательный момент Командор, — несмотря на ваши отличные аттестаты, не видать вам оперативной работы как своих ушей. И то, что вы мои дети, вам не поможет.

— Мог бы и не предупреждать, — пробурчал парень, багровея.

— Для начала пойдете к Саре, в аналитический отдел. У нее как раз запарка, — решительным тоном проговорил папа, а для верности еще раз помахал кулаком перед двумя конопатыми носами.

Представив себе, как они старятся под ворчание собственной бабушки, известной как довольно строгая начальница, занимаясь тем, что перебирают бумаги, читая о чужих приключениях, вместо того чтобы иметь свои собственные…

— Нет… Не надо!! — в один голос вскричали близнецы.

— Молчать! Поразговаривайте тут у меня, живо пайки заключенным будете носить всю оставшуюся жизнь. Все, стажеры, свободны! И чтобы завтра же прибыли в аналитический отдел!

Когда дверь чуть не разлетелась и за ней послышались совершенно не сдерживаемые ругательства, Командор позволил себе довольно улыбнуться и через потайную дверь, замаскированную книжным шкафом, вошел в небольшую комнату, где перед несколькими мониторами сидела седая женщина с усталым лицом, на котором светились ярко-зеленые глаза. На экранах были видны разные места корабля, а также кабинет Командора, где минуту назад находились близнецы. Щелкнув тумблером, женщина переключилась на коридор, по которому они шагали, оживленно переговариваясь. Женщина увеличила звук, в комнате раздались знакомые уже голоса.

— И чего он привязался с этой дурацкой ящерицей? — возмущалась девушка. — Да у него этой мерзости целый аквариум, а он нам из-за детской выходки собирается испортить жизнь!

Кинув полотенце на спинку дивана, Командор наклонился к экрану и довольно улыбнулся:

— Ну что, Сара, хороша парочка?

Сарувилла, бабушка близнецов, была матерью Людвиги, бывшей жены Командора, и имела прозвище «железная дама» за удивительно твердый характер. По кораблю ходили слухи, что у нее в голове компьютер вместо мозгов, и она не спешила их опровергать.

— Но Ричард! — укоризненно покачала головой госпожа главный аналитик. — Не слишком ли сильно ты на них наехал? Операция была выполнена прекрасно. А этот Корнелиус оказался жутким типом. Представляешь, как он изобразил меня? — Дама мило покраснела. — Фу, мерзость какая. Те твари, которых он изучал всю жизнь, поселились в его воображении.

— Но как он проходил психологическое сканирование? Это ведь обязательная процедура. — Сам

Командор был обязан проходить полный медицинский осмотр дважды в месяц.

— Обязательная для активных агентов, — пояснила Сара. — После возвращения это одна из процедур карантина. Ну ты ведь знаешь… Что же до постоянных жителей, то от них прохождения сканирования раньше не требовалось… до этого случая.

— Из них получатся отличные агенты, — задумчиво проговорил Командор, возвращаясь мыслями к своим детям. — С мозгами у них все в порядке, в меня, наверно. А с темпераментом — это к твоей дочери. Мои саламандры по сравнению с ней всегда выглядели несколько бледновато. — Ричард вздохнул, с грустью глядя на большой портрет полуобнаженной рыжеволосой женщины, занимавший почетное место в углу. Благодаря искусной подсветке она казалась живой и призывно улыбалась каждому, кто смотрел на нее. — Да… она всегда была слишком упрямой.

— Людвига умела обуздывать свою натуру, именно поэтому она и стала лучшей. — Голос Сары звучал спокойно, словно речь шла не о ее дочери и она просто констатировала факт. — Ее рекорд, 25 арестов, так пока никто и не превзошел, даже ты! — По лицу Сары скользнула горькая гримаса, скользнула и исчезла. Уже немало прошло лет с тех пор, как ее дочь не вернулась с задания.

— Я вовремя понял, к чему это может привести! Нельзя всю жизнь бездумно скакать по мирам и махать мечом! — Лицо Командора потемнело. — Мне до сих пор ее не хватает, — вздохнул он и устало опустился на небольшой кожаный диванчик, смахнув на пол лежавшие на нем бумаги.

— Не тебе одному, — пожала плечами Сара. — Никто не виноват, что так случилось. Это был ее выбор.

Запечатав Эрвил, она навсегда осталась с той стороны, но дух Балтазара не смог распространиться дальше. Ты же связывался с ней недавно через оракула. С ней все в порядке…

— Ага! Неплохо она там устроилась. Если так пойдет, то скоро весь нижний ярус будет под ее шпилькой. Вот только иметь такую жену меня не устраивает! Пусть теперь Балтазар с ней справляется, а мне бы юное поколение воспитать. Хотя… Я готов на многое, чтобы вытащить ее оттуда…

Тут Командор немного слукавил. Вытащить Людвигу с нижнего яруса, тем более так тесно прилегающего к срединному миру, как тот, на котором она оказалась, было возможно, просто для этого надо было нарушить определенные законы, гарантом которых являлся именно он. И на их нарушение Ричард никогда бы не пошел.

— Да ладно тебе, — позволила себе улыбнуться «железная дама». — Это великий подвиг, и я горжусь своей девочкой. Как будто я не знаю о дриаде с Белеса и почему ваше благородие так часто стали туда наведываться! — Оставив наконец в покое клавиатуру, она подошла к веренице бутылок на маленьком столике и налила себе ярко-красной шипящей жидкости в высокий бокал на ножке. С наслаждением отхлебнув, она продолжила: — Конечно, я постараюсь, чтобы моих внуков не постигло то, что выпало на ее долю. Они умны, но немного самонадеянны.

Эта характеристика близнецов не совсем соответствовала действительности. Ни одна заварушка, ни одно мало-мальски интересное событие не проходило без участия этих двух совершенно неуемных созданий. Им все было интересно: любую загадку они воспринимали как вызов им лично и любое противодействие — как объявление войны.

— В них слишком много энергии, — заметил Командор, нисколько не смутившись упоминанием о дриаде. — Надо ее излишек направить в мирное русло. Давай сначала устроим для них что-нибудь простенькое.

— Средние века, романтика, пара стычек, куча интересных впечатлений и свежий воздух, — закивала Сара. — Им это понравится. Только все надо сделать так, чтобы они не догадались. У тебя есть что-нибудь на примете?

— Как насчет Триша? — тут же предложил Ричард. Судя по всему, он над этим уже думал.

— Галара имеешь в виду? — Бабушка совсем не удивилась. Последний месяц зять только и делал, что требовал информацию об освободившихся заключенных.

— Он на прошлой неделе туда вернулся. Вот тут у меня его досье. — Ричард щелкнул дистанционным пультом, и на мониторах появилось морщинистое, довольно неприятное лицо старика лет восьмидесяти. — Вряд ли он на что-то способен после психокодирования, но проследить за ним не помешает.

— Согласна, — сказала Сара. — По правде говоря, я так и не поняла, почему он решил вернуться. У нас очень неплохие условия для престарелых преступников, но это было его право. Подсуну им пару отчетов о проказах милого дедушки, пусть знают, какие на свете бывают мерзавцы.

Триш, как уже было сказано выше, был одной из множества планет, вращающихся вокруг Капеллы в звездной системе Возничего. По иронии судьбы, находясь рядом с источником огромной силы — а в том месте сходилось три магических луча, — впервые внимание Службы эта планета привлекла лишь около пятидесяти лет назад из-за Галара. До той поры, несмотря на бурную и довольно жестокую тамошнюю жизнь, эксперты и аналитики МЕССИИ считали ее совершенно безобидной. Межгалактическая полиция первая забила тревогу: в Совет обратились эльфы с жалобой на геноцид против их народа на Трише.

Когда к делу подключилась «сорок вторая», история уже успела зайти так далеко, что планета покрылась братскими могилами. После экспериментов сумасшедшего колдуна пришлось посылать бригаду чистильщиков. С них семь потов сошло, прежде чем перебили всех монстров. Опыты Галара с нечеловеческими расами привели в ужас Совет и чуть не вызвали новое противостояние между людьми и остальными расами. Положение спасло лишь то, что колдун использовал людей в своих опытах не меньше, чем всех остальных. Этнические отношения были одним из самых больных вопросов во Вселенной. Специальная конституция, подписанная двадцатью шестью основными видами, регулировала почти всё, но иногда все-таки происходили инциденты, подобные тому, с чем пришлось столкнуться на Трише.

— Ты уверена, что там безопасно? — Командор волновался, прекрасно зная своих детишек, умудряющихся находить неприятности на пустом месте.

— Ну… — протянула бабушка, — где сейчас безопасно? — Вопрос был риторический и Ричарда не успокоил, поэтому она продолжила: — Не беспокойся, с их подготовкой им ничего не грозит. Добавим жучков к уже имеющимся, поставим в известность активного агента… К тому же недавно оттуда вернулась инспекция по контролю за магической активностью. Там нет ни малейших отклонений.

— Ну и ладушки, — кивнул Командор. — Тогда так и сделаем. Если я их хорошо знаю, аналитической работой они прозанимаются от силы дня полтора. Предупреди ребят на пункте переброски, чтобы не волновались и сделали вид, что ничего не видят. Да… и проследи, чтобы они прошли медобследование и…

— Да не беспокойся ты так, я все устрою. — Сара успокаивающе похлопала зятя по плечу. — Ну, устроят они небольшую войну, в первый раз, что ли? Все равно выйдут сухими из воды… — Ричард усмехнулся, вспомнив проделки близнецов.

— Да я за Триш беспокоюсь, — шутливо сказал он. — А кстати, этот любитель подглядывать, как там его звали, Корнелиус, куда девался? Он же вроде был крупным специалистом по нежити.

— Я приказала проследить за ним, надо просто поднять отчеты. Так… минуточку… — Сара пощелкала кнопками, по экрану побежали строчки на всеобщем. — Сначала система Васат, потом Арктур и Эракис. Скорее всего, там он и осел. Если я не ошибаюсь, там есть людская колония, хотя эта система и принадлежит темным эльфам.

— Уточни, там ли он. А теперь давай займемся Ревилем. Подтвердился ли сигнал о некроманте? — перешел на официальный тон мессир Командор.

Дети детьми, но работы, как всегда, было невпроворот.

ГЛАВА 3 Марк. Рождение

Огромный пульсирующий шар чрезвычайно мерзкого цвета надвигался сверху неотвратимо, как смерть. Находясь в центре черной воронки, я наблюдал, как в стенах, сжимающихся вокруг, мелькают искаженные в муке лица и, ограниченный светящейся пентаграммой, выложенной на мозаичном полу, чувствовал бессильную ярость. Единственный раздававшийся звук — пробирающий до костей металлический скрежет — не давал сосредоточиться, делая тщетными все попытки мыслить здраво. Тело сотрясалось от разрядов боли, и, пытаясь заслониться от приближающегося шара, я вдруг обнаружил, что у меня вместо рук крылья, а вместо пальцев — острые кинжалы. Некогда белоснежное оперение покрылось пятнами крови, и сквозь него просвечивали чешуйчатые участки зеленоватого тела.

Стенки вот-вот должны были сомкнуться — страшная клетка готовилась проглотить очередную жертву. Мозг, лихорадочно искавший выход из западни, свело судорогой, и я, с яростным криком попытавшись выцарапать из себя этот ужас, не рассчитав силы, снес себе половину черепа. Все виденное тут же побледнело и стало рассыпаться на глазах. Картины с бешеной скоростью сменяли одна другую, и я больше не успевал реагировать на них. Кошмарная тварь с тысячью глаз хватает меня щупальцами, но в последний момент превращается в здоровенного амбала с плеткой в руке, и я, согнувшись от нестерпимой боли, натыкаюсь на грустный и нестерпимо ласковый женский взгляд, постепенно наливающийся огнем и голодом. Огромный стол, заваленный книгами и смутно знакомыми безделушками, яркий свет режет глаза. Блеск металла, жар огня и прохлада ветра поют мне сотней голосов, постепенно вытесняемые предсмертным хрипом. Кто-то шарит в пространстве, протягивая ко мне бесплотные руки, и, чувствуя на шее стягивающуюся удавку, я понимаю, что еще немного — и боль и ненависть вытеснят из моей души все светлое, что еще в ней осталось. И тут, оттеснив в сторону сплав муки и наслаждения, меня пронзила весьма необычная в данной ситуации мысль: а какого черта я здесь делаю? И кто, собственно, я такой? Не говоря уже о том, что я даже не могу вспомнить свое имя. Это замкнуло круг, черный шар забвения, натужно застонав, лопнул, разбрызгивая остатки галлюцинаций, и наконец, поглотил меня полностью.

Первое, что я увидел в реальном мире, была чья-то рука, тыкающая мне под нос клочок не слишком чистой, отвратительно воняющей тряпки. Отмахнувшись от мерзостного запаха, я угодил по плечу человеку женского пола, владелице настырной конечности. Девушка, на голове которой пылало пламя, вид имела озабоченный и не обращала на огонь никакого внимания. Перепугавшись за нее, я заорал как бешеный, за что без лишних разговоров получил по физиономии. Удар у незнакомки поставлен был неплохо — щеку словно обожгло, но боль помогла прийти в себя. Реальность перестала расплываться, взгляд сфокусировался, и я сообразил, что принял за пламя всего лишь необычный цвет волос. Приподнявшись на локтях и оглядевшись, я обнаружил, что нахожусь на заросшей лесной дороге, сейчас день и никакой черноты в округе не наблюдается. Звон в голове унялся, но одна проблема по-прежнему требовала решения. Пошарив вокруг, я нащупал важную вещь и, не задумываясь, сунул ее в карман. Но что-то продолжало приближаться, в воздухе отчетливо запахло мускусом.

— Надо уходить, — прохрипел я, не узнавая собственного голоса. — Опасно… здесь… оставаться.

— Ну надо же, а мы-то думали здесь открыть вечер неожиданных встреч. Вот незадача, здесь, оказывается, опасно.

В поле зрения появился здоровый детина с окровавленным мечом под мышкой и с таким же пламенем на голове, как и у девицы. Он сердито на меня посмотрел. Неподалеку лежали два мертвых грима. Их пасти даже в мертвом состоянии вызывали дрожь.

— Опасно… оно приближается, надо спуститься ниже. — Я попытался встать, но у меня это плохо получалось. Тело ныло и отказывалось повиноваться. Но, кажется, что-то в моем голосе их все-таки встревожило, потому что, положив предварительно меч на землю, незнакомец поднял меня и посадил в седло стоявшего тут же коня.

— Нике, надо бы его привязать, а то свалится. Дерьмово ты выглядишь, парень, — обратился он ко мне, успокаивая перебиравшую ногами лошадку.

— Не надо, я не… упаду. — Я не мог допустить, чтобы меня связывали. Никогда больше. Эта мысль мне показалась необычайно важной, но тут меня затошнило, и мир снова стал расплываться. Однако в то время как тело силилось удержаться на коне, мозг лихорадочно пытался определить того, кто приближался. Этот кто-то очень хотел есть, я ощущал его голод просто физически и чуть не пропустил то, что мне старался втолковать усадивший меня на коня парень.

— Ну и ладно, тогда пеняй на себя, — бурчал он, продолжая тем не менее свои старания устроить меня поудобнее. — Нике, чего ты там чешешься? — рявкнул он на девушку.

— Куда-то камень запропастился, — отозвалась та, ползая в том месте, где я только что лежал. — Куда ты его выбросил?

— Да здесь он должен быть, я его просто с руки скинул, — ответил парень.

Конь нервно переступал копытами, заставляя меня плотнее вжаться в седло. Чудище продолжало неторопливо приближаться, передвигаясь под землей так же просто, как мы по поверхности. Я оглянулся на рыжих, совершенно невозмутимо ползавших по траве, и удивился: как они могут чувствовать себя спокойно рядом с этим монстром?

— Смотри, как я руку обжег, а от перчатки так вообще ничего не осталось, — продолжал парень, демонстрируя сестре ладонь.

— Ч-ерт! Ты представляешь, что будет, если мы его не найдем? — Мускусный запах стал сводить меня с ума.

— Надо уходить, оно приближается! — заорал я во всю глотку. Но было уже поздно. Воздух вокруг сгустился и потемнел, а с неба, чистого всего какое-то мгновение назад, в землю ударила молния.

— Твою!… — выругался парень. — Ладно, Нике, плюнь! Сопрешь что-нибудь еще. — Он торопливо подхватил сестру под мышки и усадил на коня. То, что это были брат с сестрой, сомнения не вызывало. Оба были рыжие, невысокие и очень похожие друг на друга. Только у парня была косая сажень в плечах, а девчонка… Она выглядела очень изящной…

Все-таки мы попытались уйти, хотя я и знал, что это бесполезно. Мы удалялись от опасного места со всей возможной скоростью, но мне становилось все хуже и хуже. Чужое сознание накатывало волнами, заставляя морщиться от боли. Мир расплывался и складывался в жуткую мозаику. Голос в голове нашептывал непонятные слова, и земля застонала от боли, когда ОН стал выбираться на поверхность. Лошади захрапели и заметались из стороны в сторону. Не успел я опомниться, как снова оказался на земле. Мои спутники повытаскивали мечи, и тут из-под земли, выкидывая веером щупальца, показалось огромное существо, напоминавшее паука.

— Это Арах, — слово выплыло откуда-то из подсознания, — слуга Шилоса. Держитесь подальше от жвал — они ядовитые!

— Как скажешь, шеф! — прокричал парень, отрубая приблизившееся щупальце.

Чудовище зашипело и выстрелило паутиной, мгновенно накрывшей их обоих. Силы были неравны, но тут у меня в голове как будто что-то щелкнуло. Не сознавая, что делаю, я выхватил подобранный мною предмет из кармана и выставил его перед собой. Он полыхал в моих руках маленьким солнцем. Срывавшиеся с моих губ слова были древними как мир и сливались с раскатами грома над головой:

— Энтенно терра Арахо! Арахо квин порее! — Арах втянул щупальца и замер на месте. Медленно поворачивая огромной головой, он пытался разобраться в ощущении дискомфорта, поразившего его. — Энтенно эрвигентум!

Вырвавшийся из камня мощный луч света вонзился прямо в центр его тела. Промахнуться было невозможно, но отдача была столь сильна, что меня отбросило на пару метров. Чудом не выпустив камень из рук, я старался не отводить луч от брюха зверя. Раздался визг, чудище с такой быстротой рвануло обратно под землю, что только камни полетели в разные стороны. Звон наконец-то исчез окончательно, и я со спокойной совестью рухнул на землю с целью тут же умереть — сил не осталось даже на то, чтобы заставлять легкие дышать. Но сквозь окутавшую меня слабость в мой затуманенный мозг пробилась мысль, что мирно помереть мне не позволят. С каждым судорожным вдохом в меня втекала энергия, которой окружающие спешили со мной поделиться. Мягкая и тягучая — от деревьев, неодобрительно смотревших на мои усилия и в то же время с готовностью делившихся со мной своей вечностью. Колючая и прохладная — от летнего ветерка, напевавшего быструю песенку о том, как здорово быть ураганом и летать над бескрайней водой. От жучка, доверчиво уткнувшегося мне в ладонь, и, наконец, остаток чистой энергии от сверкнувшего напоследок камня, превратившегося в обычный булыжник.

Вокруг лежали вывороченные с корнем небольшие деревца и кусты. Одна из куч земли зашевелилась, и из нее, чертыхаясь и отплевываясь, показались две рыжие головы.

— Яшка! Я хочу домой, к маме, — заныла девчонка.

— Обязательно, дорогая. Лет через восемьдесят, раньше в ад тебя все равно не пустят. — Этот ответ меня слегка озадачил, но любая попытка сосредоточиться вызывала тошноту.

Он помог ей подняться и, отряхивая то, что осталось от куртки, подошел ко мне.

— Ты живой? — Парень нагнулся и стал усаживать меня, прислонив к ближайшему дереву. Я судорожно кивнул, и тут его взгляд упал на выроненный мною предмет, и он присвистнул от удивления:

— Ну надо же! Вор у вора… Нике, смотри, как вовремя тебя обокрали. — С осторожностью, обернув руку тряпкой, он поднял выроненный мною при падении камень.

— Сильная, оказывается, штука, — проговорила девчонка. Она бросила уважительный взгляд на камень и повернулась ко мне. — Ты знаешь, что это такое? — Не дождавшись моего ответа, она прыгнула в сторону, хватая под уздцы единственную не успевшую удрать лошадь.

— Ну и из какого же подземелья ты выполз? — спросил парень.

— Почему это из подземелья? — оскорбился я, хотя, в сущности, какая была разница, все равно я не помнил, откуда взялся.

— Ха! Видел бы ты себя — еще чуть-чуть, и будешь просвечивать. Тебя как зовут?

Обычный вопрос застал меня врасплох.

— Вот черт, Нике, кинь мне свою фляжку, быстро! — Одной рукой парень приподнял меня за плечи, а другой поднес ко рту небольшую емкость с жидкостью. — Давай-ка глотни. Блин! Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так белел, хотя вроде бы дальше некуда.

Я отхлебнул и закашлялся, из глаз потекли слезы и даже волосы на голове зашевелились — жидкий огонь, попав мне в горло, превратил мои внутренности в раскаленную печь, а добравшись до желудка, вызвал там атомную войну.

— Это… что? — Удивительно, как я вообще смог говорить.

— Абсент, конечно, — фыркнула Нике. — Очень полезная штука. Венец эволюции человечества: если внутрь — мозги прочищает, а хочешь, сверху облейся — для дезинфекции. На, закуси. — Она сунула мне в руку кусок хлеба с сыром. Впившись в него зубами, я даже заурчал от удовольствия, никогда раньше я не ел такой вкуснятины. Огненная вода, остыв, вызвала зверский аппетит и обострила все двадцать четыре чувства, ну или сколько их там у меня было. Мир стал весело покачиваться, из-за дерева выглянул премиленький зеленый чертенок и, усмехнувшись, показал мне язык. Мои рыжие знакомцы заплясали вокруг хороводом, а лошадь хитро подмигнула.

— Ты вообще можешь что-нибудь объяснить, не падая при этом в обморок? — спросил парень. Я с усилием заставил себя сосредоточиться. Звуки расплывались в воздухе, с трудом складываясь в слова; как ни странно, мозги заработали лучше, а отхлебнув еще разок, я понял, что отсутствие памяти — это еще не конец света.

Мой рассказ произвел впечатление. Нике вытащила из своего бездонного мешка странный плоский предмет величиной с ладонь и, ткнув брата в бок, что-то ему показала.

— Яш, кажись, мы вытянули козырную карту. Смотри, сканер сгорел! Ты помнишь, чтобы эта штука когда-нибудь ломалась? — Потряся коробку, она пощелкала кнопками и со вздохом кинула бесполезную вещицу обратно в мешок. — Черт! А может, я его просто не зарядила… или взяла бракованный? — Она задумчиво подергала себя за челку. — Но все равно, это просто замечательно — встретить в первый же день парня, применяющего магию высшего порядка и даже не понимающего, что он делает. Эй, чудик! — Девушка тряхнула меня. — Ты хоть понимаешь, что делал?

— Н-не-е-а-а… — Земля качнулась, язык тоже не слушался, поэтому я отрицательно помотал головой, давая понять, что я тут вообще ни при чем.

— Э, да ты надрался! — Рыжая отобрала фляжку, к которой я присосался снова, и почему-то пощупала мне лоб. — Яш, ты не знаешь, какая температура для эльфов нормальная? А то он слишком горячий какой-то.

— П-почему у э… эльфов? — вмешался я.

Нике без объяснений опять полезла в мешок, достала оттуда плоскую штуковину и сунула мне под нос. Из маленького зеркала на меня глянула худая скуластая физиономия с сильно раскосыми прозрачными глазами. Волосы у незнакомца были белые, а взгляд туманный.

— Эт-то… кто? — удивился я. Отражение в ответ задвигало губами и усмехнулось.

— Ты, голубь, ты, — вздохнула одна из роившихся вокруг девчонок.

— А где… эльф-ф-ф? — Действительно, откуда ему здесь взяться?

Мне тут же повернули голову вбок и продемонстрировали в зеркале мое же ухо, отличавшееся крайней заостренностью.

— Ух ты! — восхитился я и схватил себя за ухо.

— Клиент созрел, — заметила Нике. — Яшка, сажай его обратно на коня, идти он все равно не сможет. Мне всегда было интересно проверить, как их порода реагирует на нормальные напитки. Оказывается, не очень…

— Опыт нельзя считать чистым, — хмыкнул в ответ Яша. — Может, у него это от истощения — это же чистый доходяга. Вот бы на Энлиле проверить… — мечтательно протянул он.

— Нет уж, — возразила сестра. — Этого монстра лучше не трогать. Давай лучше подумаем, что будем делать дальше. А заодно придумаем имя этому длинноухому, а то у меня такое чувство, что он с нами надолго.

— Поговорим об этом по пути, а то вдруг это чудо-юдо решит вернуться? — Меня снова подняли и усадили на совсем не обрадовавшееся этому животное.

— Н-не в-вернется, — захихикал я. — Он… сейчас о-очень занят, у него в брюхе дырка! — Эта мысль показалась мне смешной, и, вцепившись руками в гриву, я застонал от смеха. Яшка, повернувшись к сестре, повертел рукой возле виска — странный жест, значения которого я не понял, но показавшийся мне выражением недоверия. Поэтому, когда мы через несколько минут двинулись в путь, я решил не говорить им о пяти всадниках, что находились в полукилометре южнее нас. Все равно ударной волной их здорово накрыло, да и я, надо признаться, приложил к этому руку. Поэтому, не чувствуя никакой опасности и слегка успокоившись, я с чистой совестью задремал, покачиваясь в седле и уткнувшись в шею приятно пахнувшей жизнью животинки.

Надо отметить, что первая встреча с близнецами научила меня некоторым вещам, о которых я никогда не забываю. Во-первых — никогда больше не пью из личной фляги Нике. Как мне потом объяснили, наличие там абсента, от коего я чуть не помер, это моя большая удача. Обычно она такого туда намешивает — ну просто караул. И самое главное — это был первый и последний раз, когда я слепо последовал за этой парочкой.

Далеко на севере, внутри горы, с боку на бок перевернулось огромное существо. Острые, как бритва, когти непроизвольно выдвинулись из передних лап, крылья напряглись, из-под низко опущенного века блеснул ярко-оранжевый кошачий глаз. В окружающем мире что-то изменилось, и это его очень обеспокоило. Сам-то он ничего не боялся, да и не существовало в Галактике силы, способной причинить вред взрослому дракону, обладающему мудростью всех своих предков. О себе он не тревожился, гораздо больше его волновала безопасность предмета, находящегося прямо возле его носа. Довольно крупный перламутровый шар лежал в центре ямки, наполненной кипящей огненной жидкостью, в которой специалист без труда узнал бы лаву. Не первый день дракон силой своей магии удерживал вулкан от извержения, заставляя его выбрасывать необходимую для яйца энергию маленькими порциями, и уже начинал понемногу уставать. Пока еще незаметно, совсем чуть-чуть, но чешуйчатый покров гиганта утратил блеск, тело, лишенное свободы движений, мало-помалу теряло гибкость, а когти, некогда крошившие камень в пыль, начинали тупиться. Но дракон не сомневался — жертва того стоила, и сейчас с радостью наблюдал за тем, как его сын, зачатый более двухсот лет назад во время звездного танца, начал двигаться внутри своей необходимой темницы и задавать глупые вопросы. Маленькие дракончики созревали очень медленно. Сначала формировалось тельце, постепенно превращаясь в совершенный организм, не подверженный болезням и старости. Но это было не самое главное. Знания и внутренняя сила — вот что делало дракона драконом. Передача знаний — ответственный и долгий процесс. Именно поэтому много лет назад была выбрана эта планета. Здесь было все, что нужно: едва не вспыхнувший вулкан, силовые линии, густые и мощные, и покой. И вот когда процесс был почти завершен, в окружавшем планету поле стали появляться небольшие вихревые возмущения. Это очень не понравилось старому дракону. А сегодняшний всплеск заставил его поежиться от нахлынувшего предчувствия. Нежно мурлыкнув, он облизал драгоценное яйцо длинным, раздвоенным на кончике языком. Что бы ни случилось, он сумеет защитить своего малыша.

ГЛАВА 4 Яков. Триш. День первый

Двигались мы так быстро, как только могли. Во время неразберихи, случившейся с нами в последнее время, мы потеряли всякую ориентацию и двигались теперь по едва заметной тропинке, которая петляла среди огромных деревьев, росших так густо, что дневной свет почти не проникал до земли. На единственной оставшейся лошади ехал, точнее, спал странный доходяга, а мы с сестрицей были достаточно тренированны, чтобы выдержать пеший переход и в более тяжелых условиях. Захваченный из дома компас помогал мало — на севере оставался Феб, а что нас ждало на юге, было неизвестно, но что ничего хорошего — это точно.

Этот мир удивил меня с самого начала. Очнувшись в кустах с серебристыми листьями и уставившись на желтоватый шар Капеллы, находящийся в высшей точке своей траектории, я испытал то чувство, которое моя сестра называет «предчувствие событий» и которое не раз помогало мне в самых экстремальных ситуациях. Все началось на Сильверии, планете, заселенной призраками, оказавшимися трехмерной проекцией материальных существ с прилегающих вселенных. Но когда мы с Нике удрали из-под купола — а нам было тогда лет по десять, и, насмотревшись приключенческих роликов из жизни активных агентов, мы мечтали об открытиях и подвигах, — этого еще никто не знал. Сильверия — место суровое и необорудованное для существования человеческого вида, с нее очень хорошо просматривается черная дыра, которая считалась ранее остатком массивной звезды, погаснувшей давным-давно и выкинутой из своего скопления вследствие гравитационных процессов.

Мы с Нике были там вместе с однокурсниками на практическом занятии по устройству Галактики, но, вместо того чтобы заниматься работой и штудировать термоядерные процессы, решили, что такое древнее место обязательно должно хранить тайны исчезнувших цивилизаций, и, позаимствовав скафандры, отправились на их поиски. Вот тогда я впервые ощутил странный холодок в основании черепа и покалывание иголочек в подушечках пальцев. Не обратив на это никакого внимания, мы ввязались в историю, закончившуюся для нас грандиозной поркой, а для штукарей с МЕССИИ — открытием. Оказалось, что черная дыра есть не что иное, как естественный туннель в соседнюю реальность. Тогда эта холодная заноза, пронзившая мое тело ледяной стрелой в момент нападения льдистого призрака (представьте себе сгусток серебристого тумана около метра в диаметре, со страшным комплексом неполноценности) и увеличившая скорость восприятия в несколько десятков раз, позволила нам с Нике выбраться из той заварушки живыми и относительно целыми. И вот сейчас мягкая прохладная лапа опять толкала меня в спину и не давала расслабиться напряженным мускулам. Нападение дохлого мужика с копьем наперевес сразу все поставило на свои места, и я с облегчением понял, что и на сей раз халявы не будет. Это успокоило, и дальнейшее развитие событий воспринималось мною уже спокойнее, к тому же и испугаться-то никто не успел: наш новый знакомый оказался крепким орешком и справился с пауком-переростком одной левой. Правда, Викуся сильно расстроилась по поводу порванного кафтана, но женщины вообще склонны поднимать шум по пустякам.

Доставалось нам в детстве довольно часто. Отец, словно компенсируя отдаленность маменьки, старался вовсю, а бабуля, отличаясь крайним занудством и повышенным интеллектом, от него не отставала. Но жизнь полна удивительных вещей, а человеческий век, к сожалению, не так долог, как у множества других рас. Чистые млекопитающие, доминирующими представителями коих являемся мы и кентавры, благодаря достижениям медицины и лекарского искусства продлили срок своей жизни до двухсот лет, но, похоже, это предел. Цивилизация лишила людей неудобств преклонного возраста, донимавших наших предков, таких, как немощность тела и преждевременный маразм, но в своей сути это не так уж много меняет. Приходится спешить жить. Существование огромного количества полукровок, не столь большого, чтобы выделять их в отдельную ветвь, но все же достаточного, говорило о том, что полуэнергетические расы — эльфы, гномы и прочие, не так уж и далеко ушли от нас по эволюционной лестнице. Осознание данного факта приводило многих в дикую ярость, добавляющую напряжения.

Этническое противостояние существовало всегда и порой принимало широкие масштабы, как случилось на этой планете пятьдесят лет назад. Всегда найдется кто-то, кто решил перестроить мир под себя и отказывается мириться с ограниченностью существования. Нашелся он и на Трише. Ничего не поделаешь, проблема создания сверхчеловека, способного покорить всех и вся и вознести своего создателя на пьедестал всемогущества, не давала спокойно спать множеству черных колдунов, и, к сожалению, около восьмидесяти процентов из них, согласно статистике, принадлежит к человеческому роду.

Среди прочих безумных прожектов в Галактике также набирала популярность идея о разделении звездных скоплений по расовому признаку, и существование такого места, как МЕССИЯ-42, не давало спокойно спать многим из экстремистских лидеров. Должность папеньки, звучавшая гордо — Командор, на самом деле предусматривала, помимо непосредственного руководства кораблем, искусство плести интриги и лавировать между Советом Объединенных Миров и Высшим магическим конклавом, которым он фактически подчинялся. Великие мира сего, внешне жившие в полном согласии, не упускали случая, чтобы не вставить друг другу шпильку, и очень часто нашей организации приходилось выбирать между молотом и наковальней. Лично я никогда не был в системе Альдебаран, выбранной Советом в качестве столицы, но вот главу Конклава, постоянно проживающего на МЕССИИ, знал очень хорошо. Эльф-полукровка Энлиль уже больше двадцати лет являлся одним из советников Командора и перешел к папеньке по наследству от старика Ромуальдо, занимавшего этот пост до него. Весьма таинственная личность, отличающаяся вредным, въедливым характером. Опасный тип. Мне не нравилось, что отец держит его у себя под боком.

Лес все больше густел, но тропинка не пропадала, продолжая уводить нас все дальше в чащу. Приходилось двигаться вперед, так как в город нам путь был заказан — слишком уж мы засветились там, притом не столько благодаря нашей яркой внешности, сколько тем, что умудрились за пару часов наступить на две мозоли сразу — светскую и духовную. И это, заметьте, совсем того не желая. Портреты наши, скорее всего, развешаны по всем тавернам, и за рыжие скальпы назначена награда. Интересно, сколько за них пообещали? Надеюсь, немало — бедолагам, рискнувшим на нас поохотиться, можно лишь посочувствовать. Моя сестрица в явном недосыпе, а в таком состоянии она опаснее горгоны Медузы. Согласно уставу активных агентов, нарушенному нами уже раз двадцать, при встрече с искусственно созданными полудемоническими существами мы должны были сообщить об этом местным жителям, но одним нарушением больше, одним меньше — в нашем случае несущественно. А сообщать о вылезшей из земли страшилке мы вообще не обязаны: похоже, он самый что ни на есть естественный. Привет от матушки природы.

Странен мир, создавший такой кошмар. Перед отъездом надо было получше изучить местную флору и фауну, а то лично я ограничился лишь последним отчетом да Галаровой биографией. Да… Самая большая наша проблема состоит в том, что мы, кажется, застряли здесь наглухо. Санкции на пребывание здесь у нас нет, то есть, проще говоря, надают нам по шеям по возвращении домой. Или заставят мыть общественные сортиры всю оставшуюся жизнь. Так что нет у нас другого выхода, кроме как вернуться со щитом. Вот бы откопать что-нибудь интересненькое, чтобы все про нас на время забыли, а потом вспомнили и погладили по головке. Ха! Конечно! Еще и леденец дадут! Короче, вляпались мы со всей силы по самые уши.

В голове моей внезапно забрезжил огонек. Прокручивая мысленно прочитанный материал, я вдруг понял, что, кроме Галара, не встретил там ни единого упоминания об эволюционных волшебниках на этой планете. Этот термин, в классификации по Мартелю, означает наличие способностей к магии в расах, изначально к ней неприспособленных и пришедших к этому в процессе долгих мутаций, да и то избирательно. К ним относятся, среди прочих, и люди, занимающие доминирующее положение в империи ан, торговым центром которой и является наш разлюбезный Триш. Эльфы же, к примеру, прирожденные волшебники, умеют преобразовывать мысленную энергию в физическую с того самого момента, когда осознали себя разумным сообществом, а было это в незапамятные времена, человечества тогда еще и в проекте не было. По некоторым из их легенд, содержащим процента два правды, они появились из первичной материи, раздраженной пением Великого Хаоса и как перворожденные идеальные создания.

Красивые сказки, не более. Человечество тоже считало себя пупом Земли, пока не ухитрилось так испоганить родную колыбель, что единственным способом выживания стала Первая галактическая интервенция. Представляете себе облом наших предков, когда на своих допотопных космических кораблях они вышли в космос и обнаружили, что он уже занят! И везде сплошная мифология! Но самое интересное во всем этом было то, что Объединенные Миры умудрились прохлопать зарождение человеческой цивилизации почти в центре Галактики, так что появление новой, молодой, агрессивной и быстро размножающейся расы оказалось для них большим сюрпризом! Интересное было время, полное приключений и подвигов… Не то что сейчас.

Передел сфер влияния прошел, как это ни удивительно, без глобального кровопролития, и за пару тысяч лет нам удалось прийти к соглашению по многим вопросам совместного проживания почти со всеми расами. Исключение составляют отдельные особи, но это уже нюансы. Даже в крепкой семье бывают ссоры с битьем посуды и взаимными оскорблениями, а тут… Так о чем это я… А, так вот: для эльфов жить в единении с окружающим миром — органическая часть их сущности и способ выживания. Человечество силу мысли осознало совсем недавно, и способность использовать ее проявляется далеко не у всех. Например, бабуля, происходящая из сильной семьи волшебников, оказалась к магии совершенно неспособной. И никаких способностей никому из своих потомков не передала: и Людвига, и мы с Нике — самые обычные человечки и использовать лучистую энергию мозга не умеем. Почему так происходит — вопрос к генетикам. На МЕССИИ существует целый отдел, занимающийся проблемой направленного лучистого воздействия и пытающийся поставить всю эту оккультную галиматью на научную основу. Успехи, конечно, есть, вот только нам, простым смертным, от этого никакой пользы. Умения нам никакие физические законы не прибавят. Кстати, Михаил, наш лучший друг и однокашник, после получения диплома напросился именно туда и гордится этим по праву — он единственный гоблин, получивший собственную лабораторию, за всю историю МЕССИИ.

Сам по себе талант не является редкостью. Среди всех рас Галактики существует бесчисленное количество магов типа лямбда или дельта. Это многочисленные лекари, метеорологи, пространственники, заклинатели стихий, медиумы и телепаты. Магов типа гамма уже меньше. Они более универсальны, чем первые, и обладают более сильной способностью концентрировать энергию. Бета, великих магистров, глав школ и различных направлений, вообще единицы, а вот маги альфа — абсолюты — рождаются раз в поколение (я имею в виду человеческое). Способностей лишить можно, но для этого подозреваемый в нарушении кодекса равновесия должен быть обвинен по двум пунктам — разрыв реальности и сознательный геноцид, после чего собирается совет из десятка магистров и проводится ритуал закупоривания. Гуманнее убивать… Бывший маг — это ходячий труп со смертью в глазах и без смысла существования. Вот почему решение Галара вернуться на родину я считаю полным дебилизмом.

Итак, если верить комиссии, здесь все в норме. Создание двигающихся зомби подразумевает гамма-воздействие, причем как минимум коричневого оттенка, а всплеск на таком уровне засекается на раз. Но взять нашего эльфа — вполне приличное колдовство. Да… Что-то комиссия схалтурила. Есть вероятность, что чистить сортиры мы будем в компании. Кто там был председателем? Кажется, Аргус. Худощавый тип с вечно помятым и небритым лицом, специализирующийся на психометрии. Очень странно — у него репутация занудного педанта, как он мог недосмотреть?

Тут мои мысли опять переключились на другое.

— Нике, что надо сделать, чтобы лишить человека памяти?

— Ударить по голове чем-нибудь тяжелым, но если ты имеешь в виду нашего спутника, то он не человек.

— Фрр! В чем разница? В ушах? — Для меня действительно не было разницы — в генетике я был не силен.

— У них череп крепче! — огрызнулась Нике и, посмотрев на меня искоса, добавила еще одну шпильку: — Если бы ты лучше учил происхождение и генетические особенности различных рас, а не скатал у меня ответы на экзамене, то не спрашивал бы ерунду! — Прочитав по моему лицу, что сейчас огребет, она прекратила выделываться. — Число и форма хромосом у нас с ними одинаковы, а вот окраска в щелочном растворе чуть светлее у эльфов.

— И что?

— Они дольше живут, лучше видят и слышат, но в то же время размножаются намного медленнее, поэтому даже на чисто эльфийских планетах, например на Меоне, население не превышает миллиона. В лучшие времена на Трише их популяция достигала двадцати тысяч, но…

— Знаю, знаю! — Вспоминать то, что я видел на кассетах, не хотелось. Наш спецназ скрупулезно зафиксировал все необходимое для вынесения обвинительного приговора. Парень я крепкий и, находясь с младенчества в той круговерти, что царит на нашем корабле, покрылся нечувствительной коркой, но заснятое вызвало у меня рвотные позывы: тела без голов, продолжающие двигаться, сросшиеся вместе человек и эльф, маленькие эльфята, присоединенные к странным приборам… Одним словом, Галар заслужил все, что с ним сделали. — Почему они не обратились за помощью к своим собратьям на других планетах? У них же есть свои способы связи.

— Похоже, Галар сумел закуклить информационный канал… — Сестрица, как всегда, демонстрировала необыкновенную осведомленность.

— Понятно. А что ты еще про них знаешь? — Время лучше проходит в разговорах, особенно когда пробираешься по бескрайнему лесу.

— Жизнь в их общинах меняется медленно, и очень редко встретишь эльфа-одиночку. — Общеизвестные вещи она могла и не повторять, но женщины обожают звучание собственного голоса, и эта особенность не зависит от расовой принадлежности. — Они обожают веселые сборища, танцы и музыку, — продолжала Нике. — И еще есть светлые эльфы, темные, лесные, озерные и даже морские всадники. И простым ударом по голове памяти их лишить нельзя — это уж точно! — Тут надо отметить, что светлая порода, отличающаяся общительностью и любопытством, была представлена на «сорок второй» во множестве, после нас, людей, они были четвертыми по численности. Темные, редко покидающие свои сумеречные планеты, освещаемые, как правило, красными карликами, бывали у нас реже, но все же бывали. Находясь у нас, они не вылазили из библиотеки и постоянно экспериментировали с магией защиты.

— А что ты думаешь насчет смешанных браков?

— Даже между темными и светлыми это редкость. — Увидав на моем лице недоверие, Нике поняла, о чем я думаю. — Если имеешь в виду Энлиля, то там была какая-то романтическая история. А что касается людей, то полукровки обычно результат насилия. Эльфы считают нас почти обезьянами, и эротических фантазий мы у них не вызываем. — Сестрица вздохнула и покосилась на меня. В последнее время я стал замечать за ней некоторые странности, но она вовремя сменила разговор. — А твоя знакомая из храма, кто она? — Мне сразу вспомнились вытянутые вертикально зрачки и довольно хищная усмешка на красивых губах.

— В ней было что-то кошачье. Не знаю… Надо отдать ей должное — она первая девушка, отхлеставшая меня по физиономии. А мне-то казалось, я неотразим… Эх! Жизнь полна разочарований.

— Кобель!

Если вы считаете, что иметь сестру-близнеца — неземное удовольствие, значит, вы недалекий и глупый человек. С самого детства Нике отличалась взрывоопасным умом, старающимся докопаться до сути всех происходящих вокруг нее событий. Проблемы при этом возникали у меня. Она начитана до безобразия, но на веру ничего не принимает. Если в книге написано, что розовые шихканские саламандры могут спариваться не только со своим видом, но и с малым каменным драконитом, то ей это нужно обязательно проверить. На практике оказалось, что брачные периоды данных видов не совпадают, и утверждение, приведенное в книге, гипотетическое. В результате мы имели пожар в зоологическом уголке, сердечный приступ у добряка смотрителя, а я лично — очередную порку от папаши за то, что согласился стащить саламандру для опыта.

Так в размышлениях и разговорах мы не заметили, как уперлись в высоченный забор, торчащий прямо посередине леса. Насторожившись, мы тут же разделились, и я, оставив больного на сестру, отправился на разведку. Меры предосторожности оказались излишними — за забором находился настоящий трактир с весьма интересной вывеской. «Последний приют» — прибил на столбе какой-то шутник. Довольно двусмысленно, вам не кажется? Последние полчаса мне спину сверлил чей-то внимательный взгляд, но инстинкты об опасности предупреждать не торопились, и пугать без надобности сестрицу я не хотел — при повышении уровня адреналина она склонна к неадекватным поступкам, а сейчас маленькая ядерная война нам была ни к чему. Войдя в ворота, я довольно ухмыльнулся, увидев в небольшой будке мирно дремлющего бородача. Картина поражала своей умиротворенностью, а валявшиеся рядом с арбалетом пустые кувшины вызывали легкую зависть и бурчание в животе. Сон охранника сморил надолго — до полного протрезвления, и я, просвистев условленную трель, дал понять Нике, что вход свободен. Охрана, конечно, была — пристальный взгляд по-прежнему буравил спину, но вид лошадей под навесом, мирно пережевывающих траву, и веселый свет в окне заставили меня рискнуть: надвигалась ночь, а находиться в лесу, по которому шляются зомби, зубы на волчьих ножках и недобитый паук, что-то не хотелось. Место напоминало штаб-квартиру какого-нибудь тайного общества, например, специализирующегося на изъятии кошельков у зазевавшихся прохожих, но нас это не смутило. Пожав плечами, Нике вошла внутрь, доверив мне заниматься эльфом и нашим единственным средством передвижения.

Я осторожно снял с лошади нашего знакомца, потихоньку приходящего в себя, и прислонил его к стеночке. Парень шатался, но стоял. Если честно, то выглядел он очень паршиво: на скуле кровоподтек, волосы сбиты в колтун, одет в лохмотья, весь бледный до синевы. В таком состоянии я еще эльфов не видел.

Обычно они другие — ухоженные и слегка высокомерные. А этому досталось сильно.

— Ну ты как? Двигаться можешь? — спросил я. Он посмотрел на меня мутными глазами и прохрипел:

— Голова… уммммм… — Тут он бросился за угол — откуда только прыть взялась, — и его вырвало. — Она сейчас треснет, — простонал он, покачиваясь. Если не считать ушей, он ничем не отличался от перепившего человека. Амнезия амнезией, но это явное похмелье, и это от двух глотков абсента. Может, для них он яд?

— Ничего, сейчас выпьешь чаю… Правда, лучше бы пива, но вдруг ты совсем копыта откинешь… — успокаивающее проговорил я, быстренько расседлывая окосевшую от усталости лошадку.

— У меня нет копыт… — Эльф посмотрел удивленно на меня и протянул вперед руки, демонстрируя отсутствие копыт. Рукава грязной рубашки задрались, и я увидел багровые, слегка поджившие шрамы, опоясывающие запястья.

— Что это у тебя? — Я без лишних слов попытался завернуть рукав повыше, но ветхая ткань рубашонки не выдержала такого обращения и, издав тоскливый звук, треснула, оставив у меня в кулаке добрый кусок рукава. От неожиданности я обомлел. На нем не было живого места, вся спина и грудь были покрыты едва поджившими красными разводами, перемежающимися бледными, давно зажившими. Кто-то сильно развлекался с ним довольно долгое время. У парня в глазах зажегся дикий огонек безумия, он резко отшатнулся. В воздухе запахло озоном. Медлить было нельзя, недолго думая, я стащил с себя плащ, закутал в него эльфа, прижал к себе и стал успокаивать как ребенка.

— Все в порядке… — медленно, чтобы до него дошло, говорил я. — Мы друзья… все хорошо… — Он перестал вырываться и потихоньку начал приходить в себя. Действительно, нам только на постоялом дворе землетрясения не хватало! На что способны маги защищаясь, мы с Нике знали на практике. Хорошо хоть она оставила Око у себя, а то он сгоряча колдонул бы меня запросто куда подальше…

— Хочу есть, — сообщил он, отодвинулся и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел к трактиру. «А где спасибо!» — мысленно вскричал я, и он тут же обернулся и кивнул:

— Спасибо. — И снова чуть не упал. Из трактира выскочил, матерясь, мужик с окровавленным лицом. Натолкнувшись на эльфа, он окаменел, на его лице отразилось крайнее удивление.

— Ты!!! Попался! — зарычал он и схватился за нож, висящий на поясе.

Да что это творится, господа! Избитого и едва держащегося на ногах парня сначала травят собаками, а потом без всяких объяснений пытаются зарезать! В голове моей помутилось. Академический психиатр считает, что у меня гипертрофированное чувство защитника слабых и обиженных. Даже пытался прописывать мне какие-то таблетки. Особенно после того, как я загремел в госпиталь с сотрясением мозга и переломанными ребрами после драки с шестью добела разозленными гоблинами, пытавшимися запинать своего более мелкого собрата. Мишка отличался от них наличием золотых мозгов, чувством юмора и романтическим характером. Если бы не подоспевшая Нике, кинувшая акустическую гранату, которую она всегда предусмотрительно таскает в косметичке, так легко я бы не отделался. В госпитале я провалялся месяца три, но сотрясение даром не прошло — с тех пор меня иногда замыкает. Тот же зануда психиатр называет это комплексом берсерка. Могу сказать одно: если вы довели меня до такого состояния — бегите и как можно быстрее, ибо останетесь без всех выступающих частей тела. И вот сейчас сквозь ослепившую и оглушившую меня ярость до меня с великим трудом дошли слова:

— Отпусти его, брат. Он и так уже почти мертвец. Я вижу в нем порчу. — Пелена, застлавшая глаза, рассеялась, я разжал руки и отбросил от себя почти задохнувшегося мерзавца, который отлетел на пару метров. Там мужик вскочил на ноги и с места развил неплохую спринтерскую скорость, а я с удивлением обнаружил, что хватка у едва держащегося на ногах эльфа каменная. Потирая плечо, онемевшее от такого обращения, я повернулся к нему:

— Он тебя узнал, это было видно по его лицу! Эльф покачал головой:

— Я не помню его, ничего не помню. — В голосе его звучала обреченность и покорность судьбе, а такие чувства мне совершенно непонятны. — Прошлое — серый туман с движущимися в нем тенями… — продолжал эльф, отвечая на невысказанный вопрос. — А может, я просто не хочу помнить? — Он вздохнул. — Пошли, может, твоя сестра уже перестала махать кулаками и раздобыла чего-нибудь съестного.

Действительно, пора было передохнуть. Денек выдался тяжелый, и ради жареного мяса, кувшина с чем-нибудь перебродившим и удобной постели я вполне был в состоянии сдержать темперамент и постараться некоторое время не нарываться на неприятности.

ГЛАВА 5 Сарувилла. База. День первый

Сара, полное имя Сарувилла эн`Вито, очень редко вспоминала, что принадлежит к одному из самых древних человеческих кланов волшебников, проживающих на Лемурии. В ее семье, специализировавшейся на магии превращений, малышка Сара была самым сильным разочарованием. Родня считала ее уродом, так как она не обладала никакими способностями к использованию силы своего мозга. Когда девочке исполнилось шестнадцать и стало ясно, что период созревания не принес перемен, глава семьи, досточтимый Витовий ар`Сато, решил, что пора поступить согласно традиции, действовавшей на Лемурии уже около двух тысячелетий, а именно избавиться от бесполезного существа, неспособного само о себе позаботиться. После умерщвления органы ее тела должны были пойти на приготовление различных алхимических препаратов и послужить на пользу семье. Нет, вы не подумайте, что папа был извращением или кровавым маньяком, просто на Лемурии взрослые особи могли выжить только будучи магами. Во времена первой интервенции пять громоздких железных монстров, которые их обитатели гордо именовали космическими кораблями, с трудом доковыляв до Проксимы, маленького красного карлика, одного из компонентов ближайшей к старине Солнцу тройной звездной системы Альфа Центавра, с облегчением рассыпались на одной из планет, лишив людей надежды на дальнейшее продвижение в глубь Галактики.

Условия, с которыми пришлось столкнуться путешественникам, нимало не совпадали с обычной средой обитания, и если бы не способность человечества к быстрой мутации, им пришлось бы очень туго. За первые сто лет снизив численность с полутора миллионов на каждый корабль до ста пятидесяти тысяч, они организовали пять семейств и приобрели странные, с точки зрения древнего человека, способности. Планета, заселенная огромными ящерицами и покрытая хищными деревьями, была непригодна для жизни. Наука перестала развиваться из-за отсутствия необходимых компонентов, но отсутствие в земной коре полезных минералов с излишком компенсировалось наличием мощных силовых линий, опоясывавших планету вдоль и поперек. Левитация давала возможность передвигаться в довольно разреженной атмосфере, а магия трансформации снабжала едой, жильем и даже воздухом.

Через некоторое время, научившись открывать порталы, они обнаружили густозаселенный космос, но, привыкнув к тому времени к своей новой родине, на новую интервенцию не отважились. Тем не менее они заслужили уважение среди разумных рас Галактики и приобрели репутацию мощных колдунов-нейтралов. Все жители были гамма, по Мартелю, и то, что на планете постоянно имелось не менее двух бета, заставляло и Совет, и Конклав проявлять сдержанность при общении с вздорными и высокомерными Сариными земляками.

Генетический отбор на планете был строжайшим, и девчонку спасло лишь то, что как раз в этот момент их планета привлекла внимание инспекторов «МЕжпланетной Службы поддержания РавновеСИЯ». Слухи о недопустимом поведении ар`Ревекков, ради наживы связавшихся с жителями одного из нижних миров, ходили давно, вот почему, когда бордовая растительность стала жухнуть на глазах, с неба посыпались кровь и зола, а по долинам стали бродить жуткие, пожиравшие все подряд монстры, Витовий, тогдашний глава дома ар`Сато, сразу сообразил, что барьер междумирья пополз по швам, и быстренько эвакуировал свое семейство в подземный бункер, предусмотрительно подготовленный как раз для такого случая. Сару с собой не взяли, оставив ей ритуальный кинжал и небольшой запас воздуха. Даже сейчас, спустя почти четыре десятка лет, имея двух внуков и должность главного аналитика МЕССИИ-42, Сара прекрасно помнила ужас одиночества, пережитый ею тогда, и, как никто другой, понимала принципы Кодекса равновесия, на которых и строилось само существование действующей Вселенной. «Добро и зло — субъективные понятия, зависящие от среды обитания и морального кодекса жителей…» Взрослые жители Тритона подвергались ритуальному суициду в момент вхождения младшего поколения в стадию юношества, а клан Витовия на Лемурии благополучно существовал и поныне. Что до ар`Ревекков, то они были стерты с лица планеты так вовремя прибывшим десантом. Великих семейств после того случая на планете осталось четыре. Уцелевшие члены проклятого рода перешли в другие кланы, и имя Ревекков на Лемурии звучит теперь как проклятие.

Отсутствие магических способностей Сарувилла восполнила логическим мышлением и познаниями в психологии, развитыми Академией. Ныне госпожа главный аналитик могла с точностью до семидесяти процентов спрогнозировать развитие событий без всякой магии. Ее опасались и недолюбливали, но уважали. В юности она прославилась тем, что ей удалось обыграть в покер самого Оори Пять Тузов, маленького лепрекона — короля мухлевщиков, сумевшего обчистить все казино системы Альдебаран, а это что-то да значило. Предыдущий Командор МЕССИИ Ромуальдо Ливен вовремя заметил способности девушки и направил их в мирное русло, доверив ей аналитический отдел, чему потом не мог нарадоваться. За время своего руководства Сарувилла сумела предотвратить множество прорывов, организовала разветвленную агентурную сеть, разбросанную по всей Галактике, и мастерски научилась управлять всеми, будь это человек, призрак, эльф или кентавр. Единственным, чего она не смогла предвидеть, стали действия ее собственной дочери.

Защита экранов, издревле поставленных для того, чтобы отгородить срединные миры от верхних и нижних ярусов, была одной из задач, решаемых на базе. Пятнадцать лет назад дочь Сары Людвига, пытаясь запечатать Эрвил, одну из эльфийских планет, была вынуждена остаться на одном из нижних миров, принадлежащем племени человекообразных демонов — вириллов, один из которых, Балтазар, и стал новым зятем Сары. Впрочем, госпожа главный аналитик, зная свою девочку, всегда подозревала, что вина Балтазара не так велика, как думал Ричард, первый зять, занимавший ныне пост Командора, и иногда задумывалась над тем, что станет с нижним ярусом, когда очередной муж ей надоест.

Сейчас лицо Людвиги плясало перед Сарой в огне, который горел в стоявшей перед ней жаровне. Госпожа главный аналитик сидела, удобно развалясь в кресле, и обменивалась с блудной дочерью последними новостями.

— Ты стала слишком мнительной, — говорила Сара. — Заро парень неплохой, хоть и демон, а агенты ничего не сообщают, прямо затишье какое-то…

— Ага, перед бурей, — проворчала Людвига, посасывая через трубочку что-то зеленое и пузырящееся. — Загадочный он какой-то последнее время, и рожа виноватая. Как там близнецы поживают?

— Мы их с Ричардом на Гриш отправили, за Галаром проследить. А то в бой рвутся, а сами еще совсем зеленые.

— Галар… Это не тот товарищ, который уничтожил там почти все нечеловеческие расы несколько десятков лет назад? Он же вроде как еще сидит.

— Он самый, — кивнула Сара. Такой способ связи был очень удобен и позволял им обмениваться информацией в любое время. Яша с Викусей вообще считали, что иметь виртуальную маменьку очень удобно, и были совсем не против, чтобы и строгая бабуля тоже перешла в это качество. — Только он вышел уже.

— Ну, не знаю… Может, стоило все-таки их еще подержать на базе, пусть бы бумажки поперекладывали или поднатаскались в махании мечом? — проявила обеспокоенность маменька.

— Хм! Попробуй их удержи! Вспомни себя в этом возрасте: долго ли ты могла усидеть на одном месте? Хорошо, что еще удалось их в нужное место отправить, я вовремя состряпала отчетик, будто бы на Трише опять проблемы начались, и спрятала в кабинетный сейф, вот они и попались… дурачки.

Людвига понимающе улыбнулась.

— Они что же, еще не знают про тройной тайник в сейфе?

— У них же еще нет твоего опыта, дорогая, — польстила Сара дочери. На самом деле в сейфе давным-давно не было никакого тайника, все секретные документы записывались сразу на кристалл, стилизованный под рубин и вмонтированный в перстень, носимый мадам на безымянном пальце. А вот устройство для считывания стояло на самом видном месте кабинета и представляло собой самую обычную пепельницу, в которую она сейчас как раз и стряхивала пепел.

— А все-таки, вдруг что? — продолжала беспокоиться Людвига.

— Да мы на них датчиков нацепляли целую `уйму, мальчики в операторской каждое движение отслеживают. Да и что может произойти? Там недавно комиссия была — тихо все, никакого запаха магии, а уж о вторжениях и говорить нечего, — отмахнулась Сара. А зря. Не успела она это произнести, как хлопнула дверь и в комнату влетел взъерошенный мужик в белом халате.

— Привет, Сара!.. Людвига, привет! — затормозил он, увидев знакомое лицо. — Мадам аналитик, разрешите доложить! — Мужик вытянулся в струнку и состроил официальное лицо. Сара прекрасно поняла намек.

— Ладно, Лю, свяжемся завтра… Людвига кивнула:

— Пока, ма, и тебе пока, Гошенька. Ты по-прежнему главные глаза базы? Надеюсь, ничего кошмарного не произошло? — Ярко-зеленые глаза — отличительная черта всех эн`Вито — уставились на начальника операторского отдела.

— Н-нет, нет, все в порядке. Ежедневная рутина, — выдавил Гоша и для вящей убедительности махнул рукой. Врать он не умел никогда. Сара быстро нажала кнопку перед жаровней. Пламя зашипело и погасло. Лишнего дочери знать было неположено.

— Ну? — Сара повернулась к сотруднику. Доброй воркующей старушки больше не было. Улыбка исчезла, в глазах загорелись опасные огоньки.

— Рыжие пропали с экранов! — Мужик как будто всхлипнул. — А это просто невозможно — я сам устанавливал технику, и это первый сбой за все существование базы!

— Как пропали?! А ну пошли! — Сара выскочила в коридор, на ходу щелкнула пальцами, закрывая двери простейшим направленным заклинанием, наложенным на ноготь. Не будучи магом, она виртуозно использовала различные М-приспособления, изготавливаемые специально по ее заказу. Кабинет ее представлял собой мини-крепость, а засов был настоящим произведением искусства: две переплетенные одна с другой гидры мало того что никого не впускали, так еще и запросто могли перекусить неосторожно проходящего слишком близко сотрудника. После упорного труда, применив метод научного тыка, близнецы обнаружили, что неподкупные стражи обожают шоколадный пломбир с жареными орешками, и так обкормили их этим лакомством, что бедные змеи до сих пор разговаривали сиплыми голосами.

Сара, не снижая скорости, влетела в операторскую. Огромное помещение длиной несколько десятков метров было доверху заставлено новейшей техникой. Тут были странные конструкции, наполовину состоявшие из органики, разнообразные провода, непонятные железки, куча дисплеев и несчетное число разумных существ. Люди преобладали, но наметанный глаз мог выхватить из этой невообразимой кучи эльфа, гнома, кентавра и даже пару гоблинов. Каждый из присутствующих здесь был упакован в специальный костюм, напоминавший скафандр и утыканный множеством проводков. С помощью специального заклинания операторы (или ведуны) — а именно так назывались сидевшие существа в скафандрах — вводились в транс, позволявший им созерцать места, удаленные на множество парсеков и отмеченные специальными маячками. Это снабжало базу оперативной информацией из всех представляющих интерес мест. Был еще маленький зал, на двести кресел, следивший за особо важными персонами, к которым Сара относила магов альфа и бета (то есть весь Конклав), пятьдесят лиц Совета, составлявших малый круг, ну и за личностями, требовавшими пристального внимания, такими, к примеру, как внуки. Пару маячков вживили близнецам еще в юном возрасте, естественно, таким образом, что они об этом и не подозревали. Пойти на этот крайний шаг Ричарда побудила экскурсия на Меон, во время которой, несмотря на полную невозможность потеряться, Яша и Виктория умудрились это сделать, устроив среди эльфов ужасный переполох. Ну а потом влипли в очередную историю, чуть не вызвавшую политический скандал. Это была последняя капля, с тех пор ежевечерне на стол Командора ложился отчет о том, как провели день неугомонные отпрыски.

— Вот, смотри! — Георгий подтащил Сару к одному из дисплеев. По экрану бежали полосы, изображение отсутствовало. Сидевший в скафандре человек откинул шлем и прижал к носу носовой платок, быстро намокающий кровью. К человеку тут же подскочил молодой кентавр, серый в яблоках парень лет тридцати, дежурный целитель, и захлопотал возле него.

— Я пытался настроиться по новой, — всхлипнул молодой абсолютно лысый парень. — Не получилось…

— Прокрутите запись! — приказала мадам аналитик, проигнорировав оператора и его страдания.

Перемотав пленку, Георгий нажал на клавиши, на экране показался человеческий город в типичном для Триша стиле: невысокие постройки, оранжевое светило над головой и толпы аборигенов

— Здесь пока все в порядке, — пробормотал Гоша, снова тыча в клавиши толстыми волосатыми пальцами. «И как он умудряется попадать в нужные буквы», — некстати мелькнуло в голове у Сары, но тут изображение опять появилось, и на экране высветилась лесная дорога. Объекты стояли на месте, друг против друга, и разговаривали. Экран разделился на две части, позволяя наблюдать за братом и за сестрой одновременно. Внезапно Яша закричал, из леса выскочили всадники с копьями наперевес в сопровождении двух крупных животных, похожих на собак. Камера переместилась, показав на земле еще одно действующее лицо, лежавшее без сознания.

— Эльф, — сказала Сара. — Увеличить изображение и пропустить через базу данных. — Один из ассистентов кинулся исполнять приказание, а события тем временем развивались с необычайной скоростью.

Голый череп на месте головы одного из всадников, ошарашенные глаза эльфа, признающегося в амнезии, выползающее из земли чудовище, раскидывающее вокруг себя комья земли, и, наконец, ослепительно-белая вспышка, затопившая экран. Изображение исчезло, сменившись рябью.

— Что это? — Сара ткнула пальцем в экран.

— Не знаю, — глухо ответил оператор, очумело потряхивая головой. — Я впервые такое вижу. И ведомые у меня никогда не пропадали, и кровь из носа после приема никогда не шла! — Из боковой двери выехали автоматические носилки, кентавр, бережно уложив на них потерпевшего, набрал код доставки. Носилки уехали в госпиталь; повернувшись к Саре, парень доложил:

— У оператора отмечено резкое повышение давления. При трансе изменение физического состояния у ведущего наблюдается крайне редко благодаря встроенной системе отключения. Почувствовав опасное излучение, оборудование должно было просто вырубиться. — Кентавр развел руками, давая понять, что за технику он ответственности не несет, и, развернувшись, поскакал к пульту связи с госпиталем докладывать своему непосредственному начальству.

— Мощность зафиксировали? — поинтересовалась Сара, с трудом оторвавшись от бегущих по экрану полосок.

— Все измерили и передали для анализа по цепочке. — Георгий помахал кому-то рукой. Подскочила девчонка в веселеньком полосатом комбинезоне. — Ну и что?

— Очень сильный разряд направленного магического луча, прибор зашкалило. — Девчонка по-детски всплеснула руками. — Даже если близнецы в порядке, все маяки повыбивало напрочь, — захлебываясь, докладывала она. — Магистр Эстер сейчас пытается найти аналогию. Единственный факт — это то, что на Трише действует маг, по шкале характеризуемый как супермозг.

Последовала пауза. Все думали об одном и том же, слова были излишни. Маги типа супермозг в действующей Вселенной были редкостью чрезвычайной. Никто не знал предела их способностям, но стоило лишь вспомнить имена Анубис, Мардук, Мерлин, Саваоф и Люцифер, как перед глазами вставали великие дела, не всегда праведные, совершенные грозными властелинами и непонятыми странниками, для которых жизнь не ограничивалась существованием в одной

Вселенной и каждый шаг которых менял саму основу бытия.

— …!!!!! — Мадам аналитик вспомнила весь богатый лексикон, знание которого интеллигентные личности обнаруживают у себя только в момент глубочайшего стресса. — Командор в курсе? — закончив, повернулась она к Георгию.

— М-мы-ы… еще не докладывали, — запинаясь, выдавил из себя тот, пойдя красными пятнами. — Ч-что делать-то будем? — Он с усилием взял себя в руки, поменяв при этом цвет лица на ровный розовый.

— Доложу сама, — вздохнула Сара. — Значит, так. Подключитесь к нашим агентам на Трише. Докладывать о результатах каждые полчаса. Полный отчет о последней инспекции и вообще всю информацию о планете. Справку о существовавших когда-либо магах типа супермозг. — Помолчав секунду, она добавила: — Быстро.

Георгий, обрадовавшись точным указаниям, ринулся исполнять, а Сарувилла, достав из кармана миниатюрный видеофон, предназначенный для экстренной связи с определенными жителями МЕССИИ, настроилась на Ейхо, верховного целителя. Это был тоже кентавр, но в его черной шерсти поблескивала седина, а умное лицо с острой бородкой выражало крайнюю озабоченность.

— ЧП на операторском участке? — спросил он, забыв поздороваться. Когда главный аналитик связывается таким образом, не до сантиментов.

— Ты сталкивался с потерей памяти у эльфов? — ответила Сара вопросом на вопрос. И не дав ему ответить, продолжила: — Подбери полную информацию по этому вопросу и через полчаса подгребай к Командору, У нас большие проблемы.

Затем она связалась с худой женщиной, приветственно кивнувшей ей и тут же к кому-то отвернувшейся. Послышался резкий стук, магистр Эстер повернулась обратно и кивнула еще раз:

— Мы пытаемся просканировать пленку с самого начала, — предугадав вопрос, быстро проговорила она. — Результаты будут через двадцать минут.

— Советую обратить внимание на город, — также скороговоркой сказала Сара. — При просмотре у меня сложилось странное впечатление полной закупорки информационного канала. Вероятность постороннего воздействия — сорок пять процентов.

Эстер кивнула и отключилась. Следующим был смуглый эльф с забранными в хвост черными волосами и шрамом на лице. Он появился на экране в окружении зеленых молний и, не успев ничего сказать, прервал связь. Глава Высшего Конклава магов Энлиль вошел в М-портал и, выйдя из него, минуту спустя перезвонил.

— Все знаю. — Он всегда отличался лаконичностью. — Я у Эстер.

— Через полчаса у Командора, — торопливо скомандовала Сара. — Ситуация Ч.

Тряхнув головой, эльф снова отключился.

— Так… — выдохнула седовласая дама, доставая из кармана пузырек с успокоительным — железный характер иногда требовал химической подпитки, — и, вытряхнув на ладонь розоватую пастилку, задумчиво сунула ее в рот. Затем потерла грудь напротив сердца и пошла радовать зятя последними новостями.

ГЛАВА 6 Нике. Трактир

Внутри было весело, шумно и тепло. Народец пил что-то из больших деревянных кружек и смачно чавкал, поедая жареное мясо. Под ложечкой нестерпимо засосало. Боже, как же хотелось есть. Впрочем, хотелось и еще много чего, но прежде всего поесть, вымыться и поспать часиков пятнадцать. Стояло лето, но к вечеру похолодало, небо заволокло тучами, и мечта о теплой постели последние полчаса просто сводила меня с ума. Выглядела я весьма живописно: на боку кафтанчика здоровенная дыра, брюки нуждаются в чистке, а рыжие патлы в шампуни и расческе, но, как говорил мудрец, «красоту испортить трудно», — и я вошла в зал с гордо поднятой головой. Трактир появился как дар небес в ответ на мои мольбы, и упускать шанс выспаться в теплом месте на нормальной постели наше семейство не собиралось.

К тому же с нами был больной, и чувство интернационального долга, с детства вдолбленное в неокрепшие юные души любимым папочкой, повелевало позаботиться об убогом и разместить его в комфортабельных условиях. «Человечество, — вещал он при каждом удобном случае, — как доминирующая раса галактического содружества должно показывать пример добрососедских отношений… Поэтому не смейте драться с гоблинами (с гномами, карликами… и так далее, в зависимости от того, с кем у нас с Яшей на тот момент вышли этнические разногласия), а старайтесь найти мирный способ решения проблемы». Надо отметить — изворачиваться, дабы выжить, наша порода за сотни лет жизни на необъятных просторах Галактики научилась виртуозно. А что было делать бедным человечкам, явившимся к шапочному разбору, когда самые лакомые места для проживания уже разобрали более древние соседи? Нашим предкам приходилось изворачиваться, лгать, льстить и обманывать, но все это они проделывали так тонко, что ныне, занимая ведущие посты и удобно обустроившись на пригодных для проживания планетах, мы могли позволить себе борьбу за межрасовое равенство, доброту и взаимопонимание. «Ах, разрешите нам оставить у вас своих женщин и детей, пока мы подыщем свободный уголок где-нибудь на задворках Галактики. Мы обернемся быстро — за сотню-другую лет». Растроганные аборигены, которые в сто лет только-только выходили из подросткового возраста, соглашались.

После чего временные гости принимались активно размножаться на отведенном им участке и через сотню лет сгоняли хозяев в резервацию. Прелестный романтический способ экспансии… Так случилось и с Тришем. Когда-то эта планета была поделена между семьями светлых лесных эльфов, гномами, гоблинами и небольшой популяцией горных великанов. А что мы видим сейчас? Единственный эльф, попавшийся нам на пути, болен, слаб и нуждается в помощи. Эльфы, надо сказать, одна из самых сообразительных пород, и так лоханулись лишь единичные кланы. Отличаясь небольшой, по сравнению с людьми, численностью, они все-таки сумели сохранить большинство своих планет и сейчас могли себе позволить гавкать на нас свысока. С некоторых пор, а точнее, последние пять дней, я стала противоэльфийски настроенной девушкой, и, вернувшись на МЕССИЮ, первое, что сделаю, — это организую партию по борьбе с ними, которую сама же и возглавлю. Но все это будет потом, а пока парень, встреченный нами в лесу, нуждался в уходе и к тому же именно он спас нас от экзотического паука, а за добро надо платить добром… иногда.

Внутри было очень мило: камин, небольшие деревянные столы с грубыми табуретами, слева лестница на второй этаж, а прямо передо мной, в глубине довольно большого помещения, прилавок, заменяющий раздаточную стойку. Между столами носилась маленькая худая девчонка, таская полные кружки и убирая пустые. Народец при моем появлении замер, но тут же вернулся к более интересному занятию — набиванию желудков. Каждый из присутствовавших здесь мог победить на конкурсе «бандитская внешность месяца», настолько живописные физиономии меня окружали. Ребята, что заглянули в «Последний приют», были мечтой стражи, гнавшей нас как зайцев по пересеченной местности. В правом углу весьма пестрая компания кидала на стол кубики. Один из сидевших, взглянув на меня и коротко хохотнув, стал что-то втолковывать своим товарищам. Трактирщика видно не было, и, подойдя к стойке, я с нетерпением постучала по ней кулаком. Развитие событий не заставило себя ждать.

— Ну что ты, красавица, стучишь? — На меня пахнуло перегаром. — Ух, какой ножичек к спине прицепила, оттяпаешь себе косу ненароком! — И на мою задницу легла здоровая лапища. У… Ненавижу, когда лапают без спроса. Медленно повернув голову, я увидела стоявшего рядом того самого детину, что ухмыльнулся, когда я входила. Похоже, мальчикам стало скучно без женского общества, и они решили исправить это недоразумение обычным для них способом — снять первую подвернувшуюся им под руку девку. Сожалею, ребята, но на этот раз вам явно не повезло… Товарищи моего смелого друга уставились на нас во все глаза, в зале воцарилась тишина. Народ, перестав жевать, с любопытством ждал моей реакции. Ха! Ну я вам сейчас покажу кузькину мать!

— Если… ты… сейчас же… не уберешь… вонючую лапу… я ее… тебе… оторву… к чертовой бабушке, — как можно доходчивее, чуть ли не по слогам прошипела я.

Детина не внял и придвинулся еще ближе.

— Уй! Конечно, оторвешь, а нам рука и ни к чему. — Внезапно, ни с того ни с сего меня стало подташнивать, в голове зазвенели переливчатые бубенцы. — Пошли наверх, цаца! — Его голос приобрел тонкую сексуальность одного моего знакомого типа. На секунду мне даже показалось, что это он стоит рядом со мной, на отвратительную грязную рожу как будто наложилась язвительная усмешка красиво изогнутых губ одного моего хорошего знакомого. — У меня есть кое-что очень интересное для тебя. Я знаю, что нравится таким рыжулькам! — Иллюзия была настолько полной, что на какое-то мгновение я замерла от неожиданности, чем противник и воспользовался. Потная рука скользнула под кафтанчик и сжала левую грудь. Это привело меня в чувство. Встряхнувшись и прикусив до крови губу (боль помогает сосредоточиться), я перешла к действию. Все было очень просто. Для начала я резко дернула головой назад и попала мерзавцу точно в нос, сзади раздался крик боли, вогнавший меня в раж. Теперь надо было, крутанувшись на каблуке, перехватить наглую руку поудобнее. Мне вспомнилось, как на тренировках я ломала деревяшки куда потолще, чем эта. Кряк! Все — засранец ровненько отдыхает в уголке, а что он свалился на стол к своим приятелям и разлил все пиво, так это их личная проблема.

Тошнота прошла, морок рассеялся, и в трактир вернулись естественные звуки. Народ, сочтя инцидент исчерпанным, вернулся к своим делам. Собутыльники покалеченного захохотали и стали поднимать своего приятеля. Парень встал, вытащил из-за пазухи нож и, держа его в уцелевшей правой руке, молча пошел на меня. На сей раз он получил по зубам. Меч вытаскивать не хотелось, несмотря на душившую меня злость, я сообразила, что против всей банды, собравшейся здесь, мы с братцем не потянем. Придется применять запрещенное оружие, и это станет похоронным маршем всех наших надежд. Да и какой он мне противник, если я даже против Яши выстаиваю целых два раунда, а он как-никак последние два года ходил в чемпионах Академии по найтлингу.

— Эй, в чем дело? — рыкнули сзади. Услышав, что любимый трактир вот-вот разнесут на составляющие, наконец-то появился хозяин.

— Я… я ее сейчас урою, эту суку! — заорал мой ухажер, хлюпая разбитым носом. — Смотри, Борода, что она со мной сделала!

— Заткнись, Барри! По заслугам и почет! Нечего мне клиентов отбивать! — заворчал дядька. — И вы все! — накинулся он на приятелей увечного. — Развели тут игорный зал! Я ведь предупреждал, чтобы без шума! — И он аккуратненько положил на стойку здоровенную секиру о двух лезвиях. У папеньки такая в коллекции есть, и весит она почти как я.

— Ну извиняй, Борода!

— Погорячились!

— Все, все! Заканчиваем, — зашумели игроки, быстренько убирая кубики с глаз долой.

— Это Барри на лошадь спорил, что любая телка с ним без всяких разговоров пойдет, — загудел басом один из них. — Извиняй, девка, он хвастался, будто у него амулетик есть заговоренный. Вот и нарвался. Говорили же ему — гнилое это колдунство, а он туда же… спорить…

Амулетик? Я шагнула вперед и схватила ноющего Барри за ворот. На шее действительно что-то болталось, я дернула, мне на руку скользнула старая вытертая медалька на зеленоватой цепочке. Повернув больше не сопротивляющегося мужика спиной к себе, я добавила пинок для ускорения. Под гогот своих знакомцев, матерясь во весь голос, моя несостоявшаяся любовь выскочила на улицу. Снаружи раздался шум, но я, не обращая на него внимания, повернулась обратно к стойке.

— Чего угодно госпоже? — спросил трактирщик, обнажив в ухмылке хорошо отточенные частым употреблением зубы. Борода у него и впрямь была знатная — почти по пояс, заплетенная тонкими косичками. Кроме бороды, он имел также широченные плечи и маленький рост. Короче, передо мной стоял типичный гном, только те гномы, которых я знала, бороды стригли ровно и с секирами не играли. Они все больше кудесники — изобретатели и очень здорово умеют мастерить разные полезные штуки, совмещая в своих поделках высокотехнологичность с М-мастерством. Например, у всех людей на МЕССИИ в мочку правого уха вживлено специальное устройство, позволяющее понимать почти все основные языки Содружества. Их изобретение. Или вот заколки для волос, они просто чудо: не теряются и при необходимости, стоит только произнести код активации, попросту говоря — заклинание, тут же разворачиваются во вполне серьезные метательные ножи, сбалансированные специально под мою руку.

— Нас трое, и мы голодные… — Достав из кармана золотую монетку, я пустила ее волчком в его сторону. — Нам нужно также две лошади, продуктов на два дня и комнату переночевать.

— Лошадей не продам, — буркнул он, ловко поймав оплату. — Комнату пожалуйста, и жратву сейчас принесут. Дора! — крикнул он девчонке, одновременно протягивая мне деревянную кружку.

Я уселась за свободный столик и сделала маленький глоток — неизвестное пойло оказалось весьма неплохим темным пивом с едва уловимым запахом еловых шишек. Необычно, но очень ничего. Навестив перед отъездом госпиталь, разумеется, тайно, мы с Яшей прошли полный курс адаптации и теперь могли есть и пить что угодно.

Входная дверь снова хлопнула, вошел Яша с нашим новым знакомым. Братец был зол, как тысяча чертей, физиономия его полыхала костром, а съежившийся эльф кутался в его плащ. Тяжело дыша, Яшка сел на скамейку, а я пошла к стойке, чтобы взять еще две кружки пива. Пока он в таком состоянии, спрашивать его, что случилось, бесполезно — можно попасть под горячую руку. Подойдя к стойке, я натолкнулась на удивленный взгляд нашего хозяина.

— Эт-то ваш друг? — спросил он, показывая глазами на эльфа. Я кивнула.

— Я думаю, наверху вам будет гораздо удобнее, — зашептал мне на ухо трактирщик. — Еду вам принесут прямо туда.

— Для нашего друга лучше бульон и крепко заваренный чай, — уточнила я.

— Как прикажете… Только ведите себя тихо, хорошо?

Перестраховка не повредит. Я вернулась к столу. Братец уже успел выдуть мою кружку и стал принимать свой обычный цвет.

— Значит, так, поднимаемся и тихонечко идем к лестнице, — скомандовала я. — Комната готова, еда там. — Все-таки они молодцы, никаких восклицаний типа «а почему не здесь?» не послышалось. Оба как по команде поднялись и пошли наверх. Обведя взглядом трактир, я обнаружила, что все старательно отводят глаза и делают вид, будто ничего не видят. Такое положение вещей меня устраивало. Повернувшись к трактирщику и ткнув пальцем вверх: мол, не тормози с едой, я пошла следом.

Наверху уже стояла девчонка, которая тут же отвела нас в комнату. Присмотревшись, я поняла, что она старше, чем показалось сначала. Это была маленькая женщина, худая, темноволосая, с густыми сросшимися бровями, явно полукровка с большой примесью гномьей крови. С доброжелательной улыбкой она отперла нам дверь и побежала обратно вниз, что было понятно: другой обслуги я не видела и работы у нее было выше головы.

Комната была небольшая, зато лежбище в углу было знатное: покрытая шкурами кровать могла вместить не только нас троих, но и еще столько же.

— Ну и где же еда? — возмутился братец, увидев пустой стол. Я, сбросив походный рюкзачок на пол и вытащив из-за пояса кинжал, стала справа от двери.

Братец среагировал правильно и, пихнув эльфа в угол, стал с другой стороны.

— Подожди, сейчас принесут. Трактирщик, как увидел тебя, — кивнула я эльфу, — даже заикаться стал. Только надо быть настороже, что-то мне это все не очень нравится. А что там у вас произошло?

— Чтой-то меня это стало доставать, — пробурчал братец. Переговаривались мы шепотом, и это мешало ему проявить темперамент. — Здесь что, охота на эльфов открыта? Кто первый зарежет, тому приз?

— А точнее, триста золотых. За каждого живого, а за мертвого пятьдесят, — послышалось из-за двери. Она со скрипом приоткрылась, в щелочку просунулась голова хозяина. — Не волнуйтесь, один я. — Показался поднос, заваленный едой. — И очень странно, что вы об этом не знаете. — Хозяин шлепнул поднос на стол и с подозрением уставился на нас.

Смысл его слов дошел до меня не сразу, но когда дошел, у меня мгновенно пропал аппетит.

— Мы не местные и в вашей стране совсем недавно, — выдавила я из себя истинную правду. — Так… а ну стой! — Я ухватила за плащ попытавшегося выйти из комнаты эльфа. — Чего это ты удумал? Яшка, держи его!

Истерика длилась недолго, втроем мы быстро замотали эльфа в два плаща и уложили на шкуру.

— Со мной опасно! Вы и так много сделали, а тот человек обязательно приведет своих друзей, — пробормотал эльф, пытаясь высвободиться. Нет, он мне определенно начал нравиться, у парня не возникло даже мысли, что мы можем продать его за триста целковых. Да и вообще блондины моя страсть… ну, после брюнетов, конечно… или рыжих. Я посмотрела на братца.

— Какой человек?

— Да выскочил какой-то, стал размахивать ножом. Я его чуть не задушил, — торопливо объяснил Яшка.

— Это Барри, шулер по профессии, — вмешался в разговор трактирщик. — Пару лет назад хорошие деньги в Фебе снимал, пока все казино не прикрыли. Давно в этих местах его не было, а вчера явился… и сразу мне не понравился. Туманный он какой-то… Да и парням надоел до чертиков. Не беспокойтесь насчет него, ребята, Дора за ним присмотрит.

— А почему ты нас отправил наверх? Хочешь сам заработать деньжат? — с подозрением спросил братец. Косички на бороде трактирщика встали дыбом.

— Я пиво кровью не разбавляю! У меня другой способ зарабатывать! — возмутился он.

— Молчать! — закричала я. — Так, все сели и заткнулись. — Яша тут же уселся. Когда дело доходит до раскапывания истины, он всегда полагается на меня. Эльф на кровати затих. Гном поморщился и тоже сел.

— Кое-что ясно и так, например, о роде деятельности ваших постояльцев не буду даже спрашивать, не мое это дело. Но почему вы не удивились, увидев меня, и так остро среагировали на нашего блондинистого друга? Да и народец что-то уж больно старательно глаза отводил…

Гном слегка поерзал на табурете и, с вызовом глядя на меня, признался:

— Наши люди засекли вас еще на входе в город. — Он с ухмылкой погладил свою бороду. — Слишком уж вы заметные, а последнее время в Фебе мало интересных приезжих. А уж когда вы выкатились из города с сопровождением, грех было не проследить.

Замечательно! Узнай папа, как нас просто вычислили, зудел бы целую неделю. И в самом деле позор, ну что мне стоило выкраситься перед отъездом в нейтральный цвет — в седой, например, или электрик…

— Удирали вы здорово, а потом наши отстали, но сообщение о появлении в лесу двух рыжих чудиков доставили. Про эльфа в донесении ничего не было.

— Ясно… — Ухитрившись не покраснеть и с завистью наблюдая, как Яша запихнул себе в рот половину ножки неизвестной мне дичи, я стала дальше вытягивать информацию. — Что с эльфами не так?

— … Ну, — протянул он, покосившись в сторону кровати. Эльф успокоился и с любопытством прислушивался к разговору. — Есть одно предсказание, из новых, будто появится некто Элверт, из рода Лари. Дана будет ему сила великая, ибо он правая рука Шилоса, и цель его будет — месть смертным людям за ту резню, что устроили они почти полвека назад. Вот власти и лютуют. Кого поймают, сразу в острог. Только не могут они в неволе, мрут очень. — В его голосе прозвучала озабоченность.

Яшка, с трудом дожевав ножку, по-моему, даже с костями, подошел к кровати и освободил связанного, сунув ему в руку пиалу с желтоватой жидкостью.

— Выпей, енту болтовню необходимо запить…

— Почему все-таки вы решили нас не выдавать? — Сомнения в доброжелательности трактирщика у меня оставались. Триста золотых — немалая сумма. — Внизу куча народу, и уж кое-кто, наверно, обратил внимание на нашу компанию. Да и Барри — этот-то молчать не станет…

— Пустые разговоры. — Борода поднялся, давая понять, что пора заканчивать. — Не выдам, потому что причина есть, а внизу, конечно, обратили внимание, но это все наши, местные из Приречья, они хоть и шебутные, но безобидные. С властями у них у самих споры разные, и светиться им не с руки. Так что расслабьтесь, а то выглядите вы паршиво. Особенно вот он. — Трактирщик мотнул головой в сторону эльфа, прихлебывающего бульон.

— Ладно… — Яша решил внести свою лепту в разговор. — А что вы можете сказать по поводу огромной твари в виде паука со щупальцами, с огромной скоростью передвигающегося под землей? А также придурков без кожи на голове и саблезубых собак? — Черт, братец всегда отличался невоздержанностью и вывалил все основные новости. Гном от таких известий выпучил глаза и подпрыгнул на месте.

— Где вы такое видели?

— В лесу, пару часов назад, — объяснила я.

— Как… как же вы спаслись? — Дядька выглядел испуганным не на шутку. И я его не винила, мне самой все еще было не по себе от мысли, что где-то рядом бродят такие твари. Я даже собиралась предложить вернуться завтра туда и провести более полную зачистку местности.

— У нас есть пара козырей в рукаве. — Мне показалось, что мой ответ попахивал самодовольством. Но Борода был не таким уж простым товарищем.

— Знаю я ваши козыри, — вздохнул он, поймав мой взгляд, брошенный в сторону эльфа. — Все началось, когда эльфы ушли в северные леса. Раньше, при них, слуги Шил оса никогда не баловали, а теперь всякой чертовщины навалом. По одному никто не ходит — опасно. А вы уверены, что эта тварь не последовала за вами?

С кровати послышался смешок.

— Не беспокойтесь, ему сейчас не до того, — поспешила я успокоить трактирщика, пока мои спутники не распустили языки и не выложили всю имеющуюся у нас информацию.

Недоверчиво покачав головой, хозяин поднялся.

— Третьего дня пятерых эльфов взяли на северной границе: то ли разведка, то ли просто зазевались. Хотят показательную казнь устроить. А чтобы народ не возникал, накачивают пропагандой через край, вспомнили историю с отравлением семейства наместника… ну и так далее. Да там все равно никто не вякнул бы— совсем людишек запугали. Нет чтобы лес очистить от монстров да за колдунами расплодившимися приглядывать. А… — Он махнул рукой и низко поклонился в сторону кровати. — Я буду рассказывать внукам, как в моем доме пил пиво сам Элверт! — В его голосе слышалось благоговение.

— Стоп… Полегче на поворотах, — притормозила я его. — Почему ты решил, что это Элверт? Тут рот его растянулся в усмешке.

— А там, в предсказании-то, было еще о двух духах огня в подчинении у мстителя. Так что попали вы, ребята, наглухо. Придется соответствовать. — Он чуть не хихикал от удовольствия, паразит. — Ладно, нечего здесь сопли разводить, ешьте, отдыхайте, — сказал трактирщик, уходя. — В конце коридора есть ванная. Утром поговорим. Лошадей постараюсь достать. Все. — И он хлопнул дверью.

ГЛАВА 7 Большой Ревущий Медведь. Отрывки из дневника

Я так и знал, что они что-нибудь отчебучат. Не прошло и суток, а МЕССИЯ гудела как раздраженный улей, обсуждая их очередную выходку. В тот день, сидя у себя в лаборатории, я мог бы прозевать и конец света: закончив рисовать схему магических потоков в теле гоблина и пытаясь сопоставить ее с такими же графиками, но созданными на основе физиологии эльфа и человека, я начал улавливать скрытый смысл в разбросанных линиях и точках. Предчувствие открытия полностью поглотило меня. Получалось, что центр, в котором зарождается первоначальный импульс, как я и предполагал ранее, находится в мозгу любого вида, а именно в подкорке переднего мозга, где обычно располагаются отростки нервных клеток. На этом сходство заканчивалось. У всех подопытных импульсы передавались к разным органам: у большинства людей — к органам зрения и осязания, то есть магическое изменение они могли производить только с предметами, которые можно увидеть или потрогать. У нас и у гоблинов это было как-то связано с органами речи. А вот у эльфов — с обонянием и слухом. Обратно потоки шли через речь, зрение и осязание, причем у разных особей одного и того же вида по-разному. Исключения попадались на каждом шагу, не считая того, что зародыши данного вида нервных клеток имелись у всех без исключения тестируемых особей. Материала катастрофически не хватало: из моей расы принимать участие в эксперименте никто не согласился, так что схему пришлось рисовать с себя. С эльфами и людьми подсуетились близнецы. Вспомнив, на какие уловки им при этом приходилось идти, я улыбнулся.

Но все равно опытного материала не хватало. Сканирование потоков производилось специальным прибором моего изобретения, улучшенная модель которого ждала испытаний и отличалась более компактным видом — имела форму браслета с выдвигающимися антеннами по бокам и дисплеем в середине. На него я возлагал определенные надежды, намереваясь увеличить коллекцию графиков и набрать необходимое количество нужных образцов. Весь фокус состоял в том, что этот прибор позволял уловить любой, даже самый слабый магический поток на расстоянии полутора стандартных метров и переносил полученную информацию на тонкие углеродные палочки, сохраняющие информацию точнее любого имеющегося средства записи. Старая модель была очень громоздкой, занимала много места и при работе издавала лязгающий звук, отпугивая все живое, находившееся поблизости.

Пересканировав ручные графики в электронный вид, я занялся более тщательным анализом, но замигавшая на столе красная лампочка прервала мою работу на самом интересном месте. Это была прямая связь с рубкой управления, и хотя я как раз начал входить в азарт, пришлось прерваться. Командор не любил повторять дважды свои приказы, ослушника ждали казни египетские… или, в крайнем случае, общественно полезные работы на неопределенный срок. Отключив приборы и оставив на столе научный беспорядок, я бросился на зов. Если б я знал, что ждет меня впереди и как нескоро я вернусь к милым сердцу будням ученого, я бы закрылся изнутри, запаял дверь в лабораторию и постарался закончить свои исследования во что бы то ни стало. Но, с другой стороны, удивительная возможность оказаться в центре исторических событий была бы утеряна безвозвратно, и я никогда не собрал бы столь интересный научный материал. Вот так… Любая палка есть о двух концах. Нет, не так. У всех палок по два конца. А в сущности какая на… разница. Все равно это личные записки и их никто никогда не прочитает.

Итак, не успел я выйти из своей уютной лаборатории, как столкнулся с Ди, летящей с кипой папок в нужном мне направлении. Дивная Лань Среди Черных Камней — таково ее полное имя, она тоже гоблин, но в отличие от меня ей очень идет светло-зеленый цвет кожи, и совершенно очаровательно смотрятся маленькие рожки, прикрытые гривой ярко-салатовых волос. Она работает в операционном зале ведуном, а точнее тем, кто ведет активных агентов, следит за их действиями и вовремя сообщает все новости начальству. И вот эта степенная и полная достоинства девушка из рода Бурана Большая Дубина летела теперь по коридору, ничего не видя и не слыша.

— Привет, Мисшель, — поздоровалась она, наткнувшись на меня и уронив на пол разнокалиберные папки. Наши женщины меньше ростом, чем люди, но обладают развитой мускулатурой и способны причинить своему избраннику множество неприятностей. Любимое оружие моей маменьки — деревянная колотушка — виртуозно выбивало дробь на голове отца, особенно когда тот являлся в нашу уютную пещеру без добычи, и это всегда вдохновляло его на подвиги. И еще стоит отметить, что в отличие от людей чудо-клипсы, изобретенные Глорном, нам, гоблинам, не подходят, поэтому языки приходится учить самостоятельно, что накладывает отпечаток на произношение. Это и есть одна из причин нашей малой численности на базе, хотя не самая главная. Вот и Ди говорила не совсем правильно.

Я помог ей собрать папки и поинтересовался:

— Что произойти? Война?

Тут к месту будет заметить, что мы очень воинственный народ. При слове «война» или «битва» у любого нормального гоблина замирает сердце от предвкушения возможности разбить парочку черепов и увенчать себя бессмертной славой, хотя бы в глазах собственной жены. Вот и я поспешил блеснуть перед дамой.

— Твоя еще не знать? — удивилась она, кокетливым жестом откинув назад волосы и открыв миленькие острые ушки. — Твои друзья исчезнуть с экрана! Совсем пропасть! Гоша стать лысый, рвать волосы, а Командора совещаться вместе с семь! — выплескивала Ди совершенно невероятные новости. Исчезли с экрана? Так они, оказывается, были подключены! Вот уж новость так новость… Хотя, конечно, если хорошо подумать, то вполне логично, давно было пора. Слишком уж мои друзья непоседливые.

Дружу с рыжими я очень давно. Однажды в юности мы прошли древний обряд побратимства, выпив кровь друг друга. Мне при этом было хоть бы что, а вот мои новоявленные родственники долго мучились животами и некоторое время оттенок кожи имели весьма необычный для людей — бледно-зеленый с бордовыми разводами вокруг глаз. Пережито нами было много: эти совершенно неуемные создания вечно выплескивали из себя идеи, часто весьма глупые, и творили совершенно несусветные вещи. Над ними висел рок — неприятности притягивались к ним с силой магнита, но, обладая веселым, неунывающим характером, большинство их они просто не замечали. В лице Якова Амари я имел верного надежного брата, готового ради меня на все, а Никуся навсегда останется моим идеалом настоящей гоблинши — быстрой, разрушительной и веселой.

Очнувшись от воспоминаний, я заставил себя вслушаться в верещание Ди.

— Там полный шухер, произойти всплеск энергии. Триш счастливый! Супермозг — большая редкость. — Я обомлел.

Когда-то, еще на третьем курсе Академии, пришлось мне готовить реферат по теме «Магические

классификации разумных существ». Литературы в данной области написано очень много, и проблема состояла только в том, чтобы не переписать бездумно одну из книг, а высказать свое мнение. Перечитав толстенный справочник Мартеля, в его конце я натолкнулся на очень интересную сноску, объясняющую всплеск энергии около десяти тысяч лет назад возле звезды класса G, являющейся родиной человечества. Что-то, а скорее кто-то прикрыл возникшую там жизнь непроницаемой магической пеленой, говоря проще, навел сильнейший морок. Причем сделал это так круто, что, когда не так давно людишки высунули свой длинный нос в открытый космос, все разумное сообщество испытало настоящий шок и долго отказывалось верить собственным глазам. Мартель считал, что к данному феномену приложил руку маг класса супермозг, заинтриговав меня этим термином чрезвычайно. Перечитав справочник еще раз, я окончательно понял, что, кроме классической классификации и описания магических школ, я там больше ничего не найду.

Это меня настолько заинтриговало, что подвигло на дальнейшие поиски. И именно тогда я узнал, что изредка на планетах рождаются личности, способные к удивительным трансформациям физического мира, буквально перекраивающие реальность под себя. Называли их по-разному: боги, демиурги, создатели, великие странники, но везде было одно и тоже. Сначала рождение, сопровождавшееся предсказаниями на планетарном уровне, затем, так сказать, выкукливание — обучение, взросление, созревание — самый важный момент в становлении любого мага. От гармоничности протекания процесса и от внешней среды зависят его будущие моральные принципы и духовное здоровье: путь (свет — тьма, хаос — равновесие), цель (власть, познание мира, создание или разрушение) и многое другое. Затем идет сам процесс существования, обычно очень короткий и заканчивающийся катастрофами.

Я полагаю, что к процессу создания из хаоса бесконечной пирамиды вселенных руку приложили маги именно такого класса, хотя ученые сочинили теорию Большого Взрыва, являющуюся на данный момент общепризнанной. Каждый из тех, о ком я веду речь, был огромной головной болью для Содружества, особенно в процессе формирования. Многие из них придерживались Великого Закона Равновесия, но даже в этом случае вольно или невольно они меняли существующую реальность под себя, и ткань мироздания не раз трещала по швам, не выдерживая их пыла. Наш срединный ярус слишком для них тесен. В общем, я веду к тому, что регистрация супера ставила нашу организацию в состояние ЧН — «чрезвычайной нестабильности» и грозила большими переменами.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове с быстротой молнии, и только тут до меня дошло полностью, что сказала Ди.

— Рыжие пропали на Трише? — От волнения я перестал изображать приятного кавалера и говорить на межгалактическом с акцентом. Выпендрежа мои соотечественники не любили, и, говоря правильно, я рисковал получить от дамы полный от ворот поворот. К счастью, она была настолько возбуждена, что не обратила на мой просчет никакого внимания.

— Да, пропасть! — закивала Ди.

Подхватив гоблиншу одной рукой, а второй зажав под мышкой собранные с пола папки, я развил скорость, близкую к звуковой.

В приемной Командора толпилась целая толпа разнообразных существ. Шум и гвалт оглушили прямо с порога. Прислонив Ди к стеночке и бросив на пол ее дурацкую макулатуру, я без стука ворвался в кабинет, где вокруг огромного черного стола сидели семеро.

Любое общество строится вокруг определенных личностей, а не наоборот, что бы кто ни думал. Руководящий состав на МЕССИИ во времена всех сорока двух модификаций подбирался очень тщательно, и каждый, кто занимал один из семи ключевых постов, был настоящим профессионалом и неординарным существом. Нынешняя команда считается одной из самых сильных. Итак, руководящий состав базы:

Магистр Эстер, человек, очень сильная магисса, ректор Академии, автор трудов «Трансформация материальности» и «Тысяча способов защиты». Худая, высокая, одевается в черное, большая любительница шоколада. Маг класса бета с уклоном в магнетизм. Местная жительница в третьем поколении.

Глорн Великий, гордость гномьего племени, кряжистый мужичок с аккуратно подстриженной бородкой. Заправляет всеми научными изысканиями на «сорок второй», а значит, он мое непосредственное начальство. Имеет дьявольский нюх на полезность любого изобретения, что дает мне некоторую надежду на правильность выбранного пути. Его хобби — вживление микрочипов в живую материю, а цель жизни — создание биоробота с магическими способностями.

Прибыл на МЕССИЮ в юном возрасте из планетного скопления Порциона.

Виланий, светлый эльф, второй ректор Академиии. На сегодняшний день самый старый житель Безвременья, недавно было с помпой отмечено его двухсот-семидесятипятилетие. Отвечает за гуманитарное образование нашей молодежи. Глава департамента по межрасовым связям и большой гуманист. Обожает симфоническую музыку. Постоянно проживает на Ме-оне.

Глава Магического Конклава магистр Энлиль, помесь светлого и темного эльфа. Маг класса альфа, а учитывая, что на сегодняшний день таких на всю Галактику зарегистрировано всего одиннадцать, можно считать, что МЕССИИ сильно повезло. При вынесении обвинительного заключения отвечает за проведение подавляющих ритуалов. Смуглый, на лице косой шрам от угла рта до уха. Самая загадочная личность на корабле — о его прошлом нам, рядовым жителям, ничего не известно. Нрав тяжелый и злопамятный. Я стараюсь держаться от него подальше, особенно после того как четверо суток простоял у него в кабинете в виде каменной статуи — тело потом месяц чесалось. Слабости и хобби не известны.

Ейхо, кентавр, верховный целитель. Вороной брюнет. Глава реабилитационного центра, изумительный хирург и большой специалист по вирусам. Наш госпиталь в мировом сообществе пользуется славой лучшего лечебного заведения. Чем только ни прельщают Ейхо, пытаясь заманить в частную клинику, но для целителя такого уровня любое ограничение смерти подобно. Поэтому он будет жить здесь всегда, и только смерть разлучит нас. Аминь… Единственная слабость, после медицины — женские особи любого вида.

Госпожа главный аналитик — Сарувилла, человек. Логическое мышление, доведенное до совершенства. Железная женщина, способная пожертвовать всем ради поддержания РавновеСИЯ. Ходят слухи, что нисхождение дочери на нижний ярус было просчитано ею заранее, но так как это был единственный способ заштопать прореху, она пошла на это не моргнув и глазом. Похоже на правду… У нее две страсти: внуки и старинные артефакты, но даже сейчас, когда рыжие вляпались в очередную проблему, эта баба выглядит спокойнее всех остальных и невозмутима как обычно.

И, наконец, тот, кто может удержать всю эту разномастную банду в подчинении, — Командор. Знаю его с самого детства: когда близнецы притащили меня на «сорок вторую», он в какой-то мере заменил мне отца, научив есть жареное мясо и определив в начальную школу. Справедливости ради надо отметить, что ремнем мне от него доставалось не меньше, чем его разлюбезным детишкам, чему я чрезвычайно рад, ибо лишь благодаря этому из меня что-то вышло. Беспристрастно описать его все равно не смогу, поэтому пытаться больше не буду. Единственное, что могу сказать, — мужик он суровый и непослушания не приемлет. Жаль рыжих… Попадет им на этот раз неслабо… Курит крепкие сигары. Увлечение — кулинария.

В кабинете Командора, просторном помещении с круглым столом посередине (намек на какую-то древнюю человеческую легенду), стоял дым коромыслом, высшие сановники по-простецки ругались и покрикивали друг на друга. Было накурено, по полу раскиданы бумажки, на огромном экране, закрывавшем сейчас одну стену, прокручивался сюжет, но на него никто не обращал внимания. Когда я ворвался в кабинет, все дружно замолчали и уставились на меня.

— Скажи-ка нам, юноша, — прошелестел Энлиль, — а не говорили ли тебе Яков с Викторией о своих планах на Трише? — От этого голоса у собеседника Энлиля по телу ползли мурашки и возникало желание покаяться в краже туалетной бумаги из общественного туалета двадцать лет назад, которую к тому же он и не совершал. Но я толстокожий туповатый гоблин, а потому, подскочив к столу, так ударил по нему кулаком, что он чуть не перевернулся.

— Как вы их отпустили без меня? Кто там за ними присматривает? Вы же знаете, что они ходячая катастрофа и постоянно вляпываются во всякое дерьмо! — Кажется, у меня пошел из ушей пар. Близнецы — моя семья, они ближе мне моих многочисленных родственников, оставшихся на Уруке, и сейчас проснувшийся во мне дух древних воителей требовал крови. Сказать, что я рисковал, это не сказать ничего: любой из присутствующих мог изменить мою жизнь легким щелчком пальцев, но поступить иначе я не мог. Чувство вины грозило перелиться через край, ведь они действительно пытались мне что-то рассказать, а Нике даже выпросила один из новых сканеров. Но вместо того чтобы поинтересоваться, что такое они затеяли, я так увлекся своей работой, что отмахнулся от них как от назойливых мух. Мне первому из гоблинского племени доверили отдельную лабораторию, и я горел желанием доказать всем, что мы способны делать не только гадости.

Ейхо подал мне стакан воды. Выпив, я слегка отдышался и попробовал рассуждать здраво. С момента их исчезновения прошло не более суток, так что уйти далеко от Феба, а именно этот город упоминал Яков как первоначальную точку своего путешествия, они не могли. Нужно срочно собирать манатки и лететь на выручку. Пробраться в пункт переброски не составит большого труда — раз это удалось им, получится и у меня. И не забыть захватить с собой карту, паек и…

Тут я остановился и зажал рот обеими руками. Сам того не замечая, я выбалтывал все это вслух. Слушали меня внимательно, но, судя по разочарованным лицам, ничего интересного я не сказал.

— Вы отпустите меня на Триш? — еле сдерживая ярость, прорычал я. Подмешивать в воду и пищу всякую гадость, влияющую на физическое состояние, я считаю верхом подлости. Это святое! — Или мне обойтись без вашего разрешения?

— Какая молодежь пошла нетерпеливая, — проворчал Глорн. — И никакого уважения к авторитетам. Ты, паренек, прямо сейчас заскочи к Ейхо, как раз есть повод протестировать одну новую разработку.

Кентавр кивнул.

— Препарат экспериментальный, — сказал он, — поэтому, будь добр, по возвращении представить отчет.

— И захвати с собой свой аппарат для сканирования магических потоков. Вроде это ты утверждал, что у любого разумного существа такие существуют? — улыбнулся Виланий. — Я думаю, никто не возражает против альтернативного исследования феномена? — с той же улыбкой обратился он к остальным.

— Уже около сотни агентов посланы на Триш. Целесообразно ли посылать еще одного, неподготовленного? К тому же всем известна репутация гоблинов на планетах Содружества. Его появление там могут воспринять неадекватно, — сочла своим долгом напомнить Эстер.

— На Трише гоблинов иногда принимают на службу странствующие воины в качестве оруженосцев. Я думаю, такая легенда для него сойдет, — сказала Сара. Выглядела она совершенно спокойной, но, судя по расширенным зрачкам, спокойствие давалось ей с трудом.

— И кто же будет этим странствующим? — спросил полушепотом Энлиль.

— Я, — сказал, поднимаясь, Командор.

— Я против, вам нельзя покидать корабль, предлагаю отправить Медведя одного, — запротестовала Сара. — Концентрация М-излучения, которую мы имеем в данный момент возле Капеллы, по всем законам должна получить резонансный отклик. Вероятность мощного прорыва — девяносто восемь процентов. В таких условиях Командор не может покинуть свой пост.

Нервы у тетки действительно были железные.

— Прошу учесть, что в случае возникновения экстраординарной ситуации со мной можно установить пси-контакт и у нас достаточно специалистов, способных выдернуть меня по точечному порталу. На время операции я снимаю с себя обязанности Командора в связи с невозможностью действовать беспристрастно. — Ричард умеет быть настойчивым, когда хочет, и никто из присутствующих спорить с ним не рискнул. Сара неодобрительно поджала губы и отвернулась, демонстрируя свое несогласие. Командор продолжал:

— Признаю свою косвенную вину за происшедшее, но прошу учесть, что предвидеть такое развитие событий было невозможно в принципе. Вместо себя предлагаю Вилания. Кто за его кандидатуру, прошу голосовать. — Пошушукавшись, присутствовавшие стали поднимать руки. — Вот и хорошо. — Командор со вздохом повернулся ко мне. — Давай, сынок, подбери челюсть и бегом. На сборы даю два часа.

Я выскочил из кабинета как ошпаренный. Нужно было срочно бежать в госпиталь, собрать оборудование, опечатать лабораторию, и на все про все два часа стандартного времени. Кто мог знать, что все так закрутится?

— Мисшель? Может твоя пригласить меня на свидание? — Передо мной замаячило светло-зеленое видение. Уж не съела ли она чего, раньше на все мои поползновения у нее был один ответ — оплеуха. — Твоя такой сильный. Ди нравится сильный гоблин. — Не совсем вежливо отодвинув девушку моей мечты в сторону, мысленно я взял себе на заметку новый способ ухаживания: хочешь женщину — бей ее дубиной по голове или потаскай минуты две под мышкой.

ГЛАВА 8 Феб. День второй

Планета Триш великолепно подходила для проживания человеческой расы, почти ничем не отличаясь от старушки Земли. Желтая звезда класса G, по всем параметрам являясь близнецом Солнца, насчитывала около десятка спутников, на один из которых и наткнулся корабль древних переселенцев. Ослабевшие от долгого путешествия люди вызвали у аборигенов острую жалость, и они, потеснившись, пустили к себе небольшую колонию, расплодившуюся за неполную тысячу лет до пяти миллионов человек. Выстроив с десяток крупных городов и сотни две помельче, люди заняли все самые лучшие районы, оттеснив эльфов в северные леса, гномов в горы, и начали успешно перестраивать планету под себя. Контакт с остальными кораблями был потерян, и лишь спустя несколько столетий удалось наладить более-менее устойчивую связь с другими представителями своей расы. Ныне на Трише находились две империи — ан на севере и Зивейн на юге, которые и поделили почти всю планету между собой. Имелись также пара независимых королевств, несколько баронетств и свободная республика Берн, собравшая на маленьком пятачке возле Эрнейских гор самых отъявленных головорезов со всех окраин. Жители этого мира в большинстве своем знать не знали ни о какой Галактике и считали свой дом центром мироздания. Официальная религия была проста до безобразия и перешла к деградирующему (с этой точки зрения) населению от небольшого племени великанов, проживающих в северных горах. В центре ее были: хороший парень-дракон Олвей, живущий в одной из многочисленных пещер, и плохой — его младший брательник, паук Шилос, поселившийся под землей и делающий всяческие пакости своему родственничку. Священники обладали определенным весом в обществе и всеми силами старались укрепить свою власть. Короче, жизнь текла спокойно и неторопливо, и если бы не Галар, отчудивший неслыханное пятьдесят лет назад и заваливший окрестности горами трупов, в Галактике никто и внимания не обратил бы на Триш. Но что случилось, то случилось, время шло, и сейчас о том, что произошло когда-то, среди людей помнило только старшее поколение.

Феб, имея удобное местоположение на судоходной реке, чувствовал себя торговой столицей империи ан и являлся перевалочной базой для самых разных товаров: с юга везли вино, пряности, табак, вывозили ценные шкурки огромных жаб («Наши ткани не намокают и не пригорают»), а также мед, древесный уголь и мерцающие голубыми звездочками живые камни — лереи. С севера суда везли лес и, конечно, посван — серебристый мох, растущий в пещерах Эрнейских гор, один из важнейших компонентов для парфюмерного и фармацевтического производства. Это был довольно большой, по местным меркам, город тысяч в десять населения, огороженный здоровенной стеной, воздвигнутой явно не без участия гномов. Экономика не ограничивалась торговлей — слава о мастерстве местных кузнецов и портных расходилась по всему Тришу. Соленая и копченая рыба подавалась на стол самого императора, а вкус местной наливки, производимой по особому рецепту, надолго оставался в памяти настоящего ценителя. Короче, народ был трудолюбив, зажиточен и предприимчив, и все бы хорошо, если бы не одно но…

Городом управлял наместник Аргус Сентровер, приходившийся императору троюродным дядей. И вот два года назад этот еще не старый, довольно образованный и сильный человек пережил страшную трагедию: его жена, леди Милена, добрейшее создание, и трое сыновей-погодков умерли мучительной смертью, отравившись самым безжалостным ядом этого мира, по иронии судьбы изготавливаемым из того же серебристого мха. Невинное растение, веками применяемое эльфами для лечения порезов, при смешивании с молоком оказалось ядом для людей, так и не сумевших придумать противоядия. В малых дозах посван применялся для увеличения мужской силы, а при смешивании с арникой горной, он приобретал цвет шоколада и использовался для изготовления румян, красок для волос и слабительного. Все эти качества не спасли несчастный мох от массовых репрессий. Весь ужас заключался в том, что смерть не наступала моментально и на третьи сутки приходило долгожданное облегчение. Отравленные умирали со счастливой улыбкой на губах, ибо прекращение боли есть наивысшее чувственное удовольствие любого человеческого существа. Посван был объявлен вне закона.

Массовые казни, последовавшие за гибелью семьи наместника — казнены были почти вся прислуга, дворцовые повара, стража, аптекари и купцы, — не принесли ему облегчения, а отсутствие смысла в убийстве трех детей, не причинивших никому никакого зла, наполнило его сердце жестокостью. Его святейшество Йорик второй, попытавшийся умилостивить сраженного горем отца, тоже попал под раздачу, так что теперь верховным священником был Нерий третий. Йорик же исчез в неизвестном направлении, а может, давно уже сгнил в казематах, что было более вероятно. Нерий, не отличавшийся высокими моральными принципами, как его предшественник, тут же направил энергию уничтожения в нужное ему русло. Непонятно, чем ему не угодили аборигены, но у парня были явные фашистские задатки. Так появилось на свет якобы древнее предсказание о мстителе за нечеловеческие расы — и охота началась. Эльфы первыми почуяли, чем это грозит, и быстренько ушли еще глубже на север. И очень вовремя — все не люди в одно мгновение оказались вне закона. Но иногда слишком безрассудные головы задавались вопросом: кто же все-таки отравил семью наместника? А семьи, потерявшие в то время родственников или друзей, возненавидели Аргуса лютой ненавистью.

С самого утра на улицах Феба происходило что-то странное: количество стражи, и прежде немалое, увеличилось почти вдвое. На главной площади, прямо перед храмом Олвея, сооружали что-то деревянное, а слухи, бродившие по улицам, отличались редким разнообразием. Одни считали, что власти, собравшись с духом, решили покончить с гильдией контрабандистов, другие — что в город прибывает сам император, третьи клялись, что ночью по улицам возили в клетке дьявола. Все три версии не сулили горожанам ничего хорошего, поэтому народ старался поскорее припрятать все нелегальное и, на всякий случай, легальное. Обменные конторы были закрыты. Большинство лавочек, торговавших тканями, посудой и более-менее ценной чепухой, тоже. Порт, правда, работал как обычно, но это и не удивительно, ведь контрабандисты им не пользовались. Весь товар обычно разгружался ниже или выше по реке, а затем тайными тропами переправлялся по назначению.

Лес, простирающийся к югу от города, с давних времен считался проклятым. Из-за чего все началось, никто уже и не помнил, но до сих пор детей пугали страшными сказками о медведях-оборотнях или исчезнувших грибниках. Взрослые к месту и не к месту вспоминали крестьянскую семью, исчезнувшую с одного из хуторов пару лет назад, оставив на месте нетронутое хозяйство. А с приходом весны вытаявшие трупы на обочине дороги лишь подогревали воображение обывателей. Неоднократно, особенно после появления на дороге очередного мертвеца, городская стража прочесывала лес вдоль и поперек, но натыкалась лишь на погасшие кострища да на волчьи стаи, расплодившиеся в великом множестве. Но все это не пугало любителей незаконного заработка. Знающие люди поговаривали, что кострища да мертвецы — это просто побочный эффект увеличивающихся пошлин на ввоз.

Около двенадцати часов пополудни трактир «Зеленый петух», выгодно расположившийся между портом и рынком, был полон. Народ собрался, чтобы обсудить последние новости. «Зеленый петух» был одним из немногих мест, где варили пиво по старинным рецептам гномов и подавали его с тонко порезанной и засоленной определенным образом кабаньей кожей. Экзотическое кушанье называлось шмярк и обладало способностью вызывать жажду, благодаря чему посетители в трактире не переводились. Народец, опасавшийся болтать на улице, быстро опрокидывал в себя по паре стаканов и шепотом делился с соседями информацией.

— Я сам видел! — убеждала своих соседей потертая личность в пыльном халате. — Иду я домой, а они его везут. А рука возьми да и высунься, зеленая вся и с когтями! Я так перепугался, что сам чуть не позеленел.

— Ха! Да тебе после того, что ты вчера выпил, не только руки должны мерещиться! — пихнул его под бок сосед.

— А может, это твоя жена маникюр сделала? — поинтересовался второй. Кругом захохотали.

— Я вам точно говорю! В городе самого Ерша видели, ему тут один хмырь деньги должен за товар, очень большие. Вот он и сунулся, — слышалось рядом.

При упоминании известного имени в помещении на минуту повисла тишина. Ерш, таинственный глава гильдии контрабандистов, ухитрявшийся всегда выходить из многочисленных переделок живым и невредимым и державший в строгом подчинении своих многочисленных соратников, являлся национальным героем. Трактирщик махнул помощнику, разносившему стаканы, и тот удвоил усилия. Людишки опять зашептали:

— А виселица-то пятиместная, я лично столбики посчитал… Говорят, лазутчиков взяли, ну, этих… из лесных.

— Чего они сунулись? Не к добру все это…

Народ волновался… Сооружение виселицы напоминало о событиях двухгодичной давности, но правду знали немногие. Одним из этих счастливчиков был хозяин благословенного заведения многоуважаемый Хипа Одноглазка, имеющий самое непосредственное отношение к контрабандистам и, более того, связанный с одним из предводителей семейными узами.

А случилось вчера вот что. Из храма светоносного Олвея воры украли главную реликвию — правый глаз божества, которым, по преданию, бог отказался смотреть на мерзость материального мира и собственноручно вырвал его из глазницы. На этом он не успокоился, в других храмах Триша хранились правая рука, печень, язык и волосы светоносного. А еще поговаривали, будто далеко на юге, среди бескрайних песков, существует святилище, где хранится его детородный орган. Зачем Олвей разобрал себя на запчасти, было известно, но вот как он существовал в разобранном состоянии, никто не знал. Впрочем, согласно догматам бог был весел, жизнелюбив и вел непримиримую войну с Шилосом, своим младшим братом. Наглость воров не знала предела: был полдень и в храме находилось довольно много народу. Правда, его святейшество отсутствовал, но весь младший состав находился неподалеку, в трапезной. Храмовая гвардия несла службу по обыкновению, да и молящихся было немало. Отсутствие реликвии заметили почти сразу и, так как каждая магическая вещь имеет свой звук, вызвали слышащего. Осквернителей выследили быстро, но численное преимущество городской страже не помогло. Мерзавцам удалось покинуть гостиницу и, оторвавшись возле ворот, удрать из города. Судя по всему, без черной магии здесь явно не обошлось, иначе этот факт объяснить было невозможно. Страже наверняка отвели глаза, а любое колдовство, как известно, от Шилоса.

Дальше происходили совсем уж невероятные вещи. Посланный в погоню отряд вернулся через несколько часов в весьма потрепанном виде. Дело было ночью, но храм, подсвеченный огнями, встретил их в полной готовности. Сам его святейшество Нерий с нетерпением расхаживал около стилизованного изображения своего патрона, пытающегося испепелить младшего родственника. Дракон выглядел жалко и напоминал облезшую змею, страдающую огненной отрыжкой, а тонкие ножки паука вызывали у любого нормального прихожанина одно желание — прихлопнуть его тапкой, чтоб не мучился, сердечный, от дистрофии. Команда, состоявшая из пяти служителей рангом пониже, настороженно следила за Нерием — в таком настроении, как сейчас, он был опасен для окружающих. К тому же ходили слухи, что вроде воры забрались даже в его дом, и это привело его в бешенство. Маленького, толстенького и с виду совершенно безобидного настоятеля боялись больше, чем наместника, императора, главного дознавателя или всех их, вместе взятых. Многие предпочли бы оказаться в одной пещере с разъяренным троллем, чтобы только не наблюдать очередную приближающуюся истерику. Лишь один священник, изможденный человек с крючковатым носом, завернутый в оранжевое одеяние, в то время как все остальные были в красном, с любопытством следил за этими нервными перемещениями. И вот гром грянул. Вместо воров и реликвии стражники привезли три странных предмета в мешках и невероятную историю. Мужики, неоднократно попадавшие в переделки, имевшие награды за доблесть и много повидавшие в жизни, имели бледный вид и трясущиеся конечности. А в мешках находилось такое!! — Ваша милость, это просто невероятно! Мы уже почти настигли их, но тут земля затряслась, с совершенно чистого неба полетели молнии, поднялся ветер и сдул нас с коней, — докладывал вытянувшийся по стойке смирно сержант. — Песня демонов до сих пор звучит у нас в ушах. Мы потеряли сознание, а когда очнулись, их уже не было, только огромная дыра в земле. Да вот это. — Он с отвращением кивнул в сторону мешков.

— А Око! Где оно? — завизжал, не выдержав, Нерий. — Вас посылали не грибы собирать, а доставить священную реликвию. — Нерий подбежал к одному из мешков и в ярости пнул его ногой. Холстина треснула, и оттуда вывалился черный хвост. — Так… — протянул Нерий совершенно спокойно и дернул мешок. Существо, лежавшее там, было гораздо больше волка, в раскрытых красных глазах застыла ненависть, а ощерившаяся пасть была полна острых, растущих в два ряда зубов. Зверь был фактически разрублен пополам, но даже в мертвом состоянии повергал в панику.

— Не может быть… — оторопело прошептал настоятель. — А ну-ка развяжите остальные!

Во втором мешке оказался такой же зверь, только в пасть у него было забито копье, а вот в третьем лежал человеческий труп в железных доспехах. Забрало было откинуто, и окружающие смогли сразу увидеть отсутствие на лице кожи и застывшую идиотскую ухмылку.

— Ну надо же — темный охотник! Выходит, слухи были правдивы… Это действительно происходит! — воскликнул один из священников, оказавшийся ближе всех к трупу.

— Так… — зашипел побагровевший еще больше Нерий. — Откуда в лесу взялась этакая пакость? Вы же там неоднократно устраиваете рейды, так откуда они там взялись? — Если бы взглядом можно было поджигать, от сержанта давно остались бы одни головешки.

— Нам никогда раньше не попадалось ничего подобного, это в первый раз. Да и сейчас они нападали не на нас, а на воров. Мои люди говорят, — голос сержанта понизился до шепота, — что это все проклятие… А мы не обучены воевать с демонами. — По щеке сержанта медленно ползла вниз капля пота, а ведь в храме было довольно прохладно. — У двоих из моих людей сломаны ребра — дерево на них упало, один до сих пор в полуоглохшем состоянии…

Его святейшество топнул ногой, но тут раздался спокойный и слегка гнусавый голос человека в оранжевом:

— Не дави на парнишку, Нери. Лучше спроси, где второй охотник?

— Второй? — Все повернулись к невозмутимому священнику.

— Темный охотник и грим всегда ходят парой. — Губы оранжевого раздвинулись в странной усмешке. — У нас два трупа гримов. Сразу возникает вопрос: где второй охотник?

— Не было второго! — вскричал сержант. — Зато мы поймали двух лошадей, судя по сбруе, одна из них его. — Он мотнул головой в сторону трупа.

— Ладно, сержант. Забирайте людей и идите в казарму, до завтра вы свободны, — махнул рукой Нерий. — Вполне возможно, что наместник решит выслушать ваш доклад лично, но это все завтра. Лошадей загоните в конюшню, раненых к целителям.

После ухода стражников разговор между служителями культа пошел более откровенный:

— Через неделю в город должна прибыть императорская проверка. Как же это все некстати… — простонал настоятель, плюхнувшись в мягкое кресло и кивнув своим подчиненным. Все чинно расселись по скамейкам, кроме оранжевого, натянувшего на руки перчатки и разглядывающего пасть грима через увеличительное стекло. — Ну что ты там выглядел, Дан? — обратился к нему Нерий.

— Созданы недавно, трупы совсем свежие. Убиты весьма профессионально, стрела попала прямо в глаз, — доложил тот, переключаясь на охотника. Сняв с него железный нагрудник, он обнажил кусок ссохшейся плоти и предусмотрительно отскочил в сторону. Рука трупа дернулась, кулак в железной перчатке рассек воздух там, где секунду назад находилась голова человека, и с грохотом упал обратно на мозаичный пол.

— Замечательно! — непонятно чему обрадовался Дан и схватил волнообразно изогнутый нож. Точным ударом он отсек руку, выставившую в непотребном жесте палец, и, засунув дергающуюся конечность в мешок, стал невозмутимо снимать с трупа доспехи.

— Совершенный свежак, — продолжал он излагать свои наблюдения. — Максимум двенадцать часов. Надо проверить кладбища, найти разрытую могилу. Обряд должен был проводиться где-то поблизости.

— Займешься этим с утра, — кивнул патрон, — а сейчас кликни служек. Пусть уберут здесь все, а эту дрянь сожгут. И предупреди, что, если начнут болтать, станут такими же.

Дан кивнул и выскользнул за дверь. Неслышно появившиеся подростки лет пятнадцати шустро навели порядок и так же тихо удалились. Вернувшись, оранжевый собрал все железо в мешок и присоединился к своим товарищам.

— Ладно, а что там с эльфами, нашли нужного? На сей раз поднялся самый пожилой из присутствующих.

— Да, светлейший, — кивнул он. — Правда, пришлось применить пятую ступень… Нерий махнул рукой:

— Мне не нужны подробности, главное — результат. Для церемонии все готово?

— Да, осталось дождаться нужного положения луны, и можно действовать.

Впервые светлейший соизволил растянуть рот в улыбке.

— Это послезавтра. Ну что ж, надеюсь, все знают свои обязанности. — Присутствующие закивали, — Помните, наше будущее зависит от слаженности действий. — В глазах священника засверкали фанатичные огоньки. Окружающие неотрывно, словно под гипнозом, смотрели на вскочившего со своего места настоятеля. — Через сутки каждый из вас будет обладать огромной властью! Именно мы составим костяк нового мира, и я надеюсь, что каждый из вас сработает строго по плану. — Резко затормозив перед подставкой со свечами, он махнул рукой. — На этом все. Все свободны, кроме Дана.

Священнослужители, кланяясь, стали исчезать за дверью. Оранжевый, не дожидаясь разрешения, бесцеремонно плюхнулся на скамью. Нерий плотно прикрыл дверь за последним и сел рядом с ним.

— Ну что? Ты ведь не все рассказал? Давай выкладывай!

— Очевидцы упоминали цвет волос… Рыжий цвет наводит на неприятные воспоминания. — Порывшись в небольшом мешке, висевшем на поясе, он достал оттуда листок бумаги и протянул его Нерию. — Вот держи, врага надо знать в лицо.

С фотографии на Нерия смотрели две улыбающиеся веснушчатые мордочки. Его святейшество злобно прошипел:

— Так вот, значит, кто проник в мой дом. Он видел Ирелию… Он должен умереть…

— Парень — просто ангел по сравнению со своей сестрой. Вот кого надо уничтожить в первую очередь. — Дан вытащил из кошелька тонкую скрученную трубочку и, подойдя к свечке, прикурил. — Никак не могу отвыкнуть от сигарет. Ты уже придумал отвлекающий маневр?

— Разумеется. На послезавтра назначена казнь четверых эльфов. Виселицы уже строят. Это должно помочь. — Нерий, машинально отвечая, продолжал рассматривать любительский снимок, сделанный на какой-то вечеринке. На заднем плане виднелись надутые воздушные шарики и огромный белоснежный торт. — Так это кусочек твоей прошлой жизни? Очень мило…

Оранжевый бесцеремонно стряхнул пепел прямо на пол.

— Все может перемениться, особенно послезавтра. Они обменялись заговорщицкими взглядами.

— Ладно, пошли спать. Завтра надо будет провести огромную подготовительную работу. И приглядывай за остальными, нам не нужны сбои перед финишем. — Его святейшество не забыл, что является главным в компании, и решил напоследок слегка покомандовать.

Через минуту комната опустела. А еще через мгновение тяжелая скамейка отодвинулась, и из открывшегося отверстия показалась чумазая физиономия двенадцатилетнего мальчишки, одетого в хламиду храмового служки.

Вот что было на самом деле, и вряд ли кто-то из собравшихся в трактире «Зеленый петух» мог об этом знать. И уж точно никто не знал, что с самого утра, как только открылись ворота, из города выехал одинокий всадник. Его не пугала возможность нарваться на темного охотника или попасть на глаза стражникам, отправившимся в очередной рейд. Было кое-что поважнее.

ГЛАВА 9 Марк

Я проснулся в холодном поту. Сковывавшая тело усталость бледнела перед приснившимся мне кошмаром. Я снова стоял в центре сужающейся воронки, и тысячи мертвых глаз смотрели на меня с укоризной. Я с трудом вырвался из объятий сна, чувствуя на языке солоноватый вкус крови. Пощупав пальцем прокушенную губу и решив, что для одной ночи ран достаточно, я тихонько вылез из-под мохнатой шкуры. Рядом, подложив ладошку под щеку, по-детски сопела моя новая знакомая. Нике… Странное имя для девушки, не женское. Напоминает шипение капельки воды на угольях, таких же ярко-красных, как ее шевелюра. Девчонка чмокнула губами и улыбнулась во сне, ей, в отличие от меня, снилось что-то очень приятное. Яши в комнате не было, еще до того, как мы заснули, он пошел вниз вливаться в коллектив и, судя по всему, делал это до сих пор. Очень хорошо, мне было необходимо побыть одному и попытаться проанализировать ситуацию. Холодная вода из кувшина, вылитая на голову, стряхнула остатки сна. Проведя рукой по стриженой голове, я невольно усмехнулся: вчера, после того как меня отмыли в бочке, Нике не смогла расчесать сбитые в воронье гнездо волосы. Пришлось состричь. Шрамы обнаружились даже под белым ежиком волос, правда, в отличие от остальных, это были бледные, хорошо зажившие рубцы. Выглядел я очень живописно — наш хитрый хозяин, заглянувший к нам попозже, чуть не помер со смеха, впервые увидев стриженного почти налысо эльфа.

Эльфа? Зеркало отразило незнакомое лицо, красивое в своей асимметричности, но чужое, неправильное… Я не помню даже своей внешности… Беспомощность шевельнулась в груди, мягко пробежала по жилам и громыхнула в затылке, заставив поморщиться от боли и голода. На столе обнаружилось холодное мясо, оставшееся после ужина. Я быстро съел его и, устроившись возле небольшого окошка, задумался.

Чувствовал я себя вполне сносно: шрамы подживали на глазах, голова не гудела, звездочки в глазах отсутствовали, недели две спокойной жизни — и я смог бы восстановиться полностью. Но вот с памятью дело было совсем худо. Казалось, моя сознательная жизнь началась в тот момент, когда я очнулся на той самой поляне, то есть несколько часов назад. При попытках вспомнить, что же со мной было до встречи с рыжими близнецами, окружающий мир расплывался и начинал терять очертания, и это меня пугало — выйдя из небытия, я совсем не торопился обратно. Здесь мне нравилось гораздо больше. Запахи, звуки, цвета… приятнее, чем сидеть в глазастой воронке. Да и рановато… Что-то мне говорило, что есть у меня какая-то подспудная цель, сверхзадача… Вечный вопрос «зачем я живу?» не давал покоя.

Ладно, не будем напрягаться, сказал я себе, а попытаемся систематизировать те знания, что сидят в моей черепной коробке. Итак, что же я знал? Я знал, где я, как называется этот мир, как зовут моих спутников. Хоть они и звучали не так, как остальные встречающиеся нам люди, но их мелодия была чистой и приятной. Мне нравилась их чужеродность и загадочность. Они плохо вписывались в окружающий мир и, судя по всему, были здесь такими же странниками, как и я. От них веяло безграничными просторами и необузданной энергией без тормозов. Нике в их тандеме являла собой движущую силу, а Яша был способен протаранить любое препятствие, возникшее у него на пути. К тому же, надо отметить, рыжая девчонка, щедро усыпанная веснушками, радовала глаз с чисто эстетической точки зрения… Приятная парочка…

Так… Что еще? Я знаю, кто такие Шилос, Олвей и Элверт, и точно уверен, что это все не я. Хотя при звуках последнего имени что-то во мне напрягалось. Как ни странно, когда я сказал об этом, рыжие отнеслись к моему сообщению спокойно.

— У тебя все равно имени нет, — сказал Яша. — Так почему не Элверт?

— Оно мне не нравится, какое-то чересчур чистенькое и сладенькое. Может, оно и подошло бы какому-нибудь холеному эльфу, но я пока не чувствую себя ни эльфом, ни кем бы то ни было еще. Я парень без расовой принадлежности и желаю такое же имя— без всякого намека на мой статут как индивидуума, — заявил я.

— Правильно, — кивнула Нике. — Мне мое тоже не нравится, вот я и придумала сокращение. Ну и как ты желаешь называться?

Я ненадолго задумался. Имя — очень важный аспект в жизни любого мага, а то, что я маг, не вызывало сомнений: мир вокруг переливался насыщенными красками, не замечаемыми моими спутниками. Солнечный свет смешивался с голубоватыми лучами энергетических линий, Око на прикосновение отзывалось музыкой живого существа, а шумовой фон информационного поля сбивал с толку и мешал сосредоточиться. Имя — это не просто набор звуков, это идентификационный код, этакий ярлычок, налепленный на лоб и влияющий на то, как окружающий мир будет к тебе относиться. Без имени тебя не существует — ты вне оболочки, тебя просто нет.

— Мрак… — внезапно вырвалось у меня. — Я хочу, чтобы меня звали Мрак.

Почему я это сказал, до сих пор не могу понять— слово прозвучало в воздухе и затренькало сотнями бубенчиков, соглашаясь со мной. Во взгляде Нике промелькнуло уважение, Яшка же по-прежнему сосредоточенно жевал, не забывая прихлебывать вонючую жидкость из деревянной кружки.

— Это ты круто придумал, колоритно, — качнула головой Нике, — но знаешь, местный народец не поймет… Давай лучше пока мы будем звать тебя Марком, для конспирации, а как выберемся отсюда, можешь и Мраком зваться. Красиво и коротко. МММарк, Мрррак, — произнесла она, словно пробуя слова на вкус.

Я бы назвался и горшком, если бы она захотела, но поправка мне понравилась. На том и порешили. Так что теперь я с именем. Больше ничего у меня нет, кроме шрамов, конечно. Нике, увидев эту красоту на моем теле, так закусила губу, что прокусила ее до крови, а глаза из зеленых стали почти черными. Мне сразу захотелось что-нибудь разбить или кого-нибудь покалечить. Волна красного бешенства захлестнула меня, затмевая сознание, но, к счастью, я довольно быстро взял себя в руки в самом буквальном смысле — вцепившись в собственное запястье, сумел отвлечься от дурацких мыслей, в результате получив четыре царапины. Близнецы замерли, а увидев свежую кровь, очень забавно переполошились.

— Что с тобой? Ты в порядке? — наперебой заговорили они. Я не знал, что отвечать, но отметил про себя, что, похоже, помимо того, что у меня нет прошлого, я еще и подвержен приступам трудно сдерживаемой ярости. А вдруг я опасен для окружающих? Эта мысль не принесла облегчения. Не дождавшись ответа, Нике намазала меня пахучим кремом из зеленой коробочки, затем обняла и чмокнула в щеку.

— Эй! Не расстраивайся. Мы ребята крепкие, и если тебе захочется побиться в истерике или начать себя жалеть, не стесняйся — мы справимся. Ну, если ты, конечно, не вздумаешь лупить нас сфокусированным лазерным лучом как бедную экзотическую зверушку.

Нехотя высвободившись из ее объятий и стараясь не расплескать заново ярость, перекатывающуюся внутри меня, я надел чистую рубаху, пожертвованную Яшей и болтавшуюся на мне как на вешалке — он в плечах шире и намного упитаннее. Близнецы носились со мной как с писаной торбой: кормили, одевали, били за меня вражеские морды, а когда я напрямую спросил их, чего, в сущности, им от меня надо и не проще ли было бы бросить меня в том лесу и отдать гримам, Яша посмотрел на меня как на больного, а Нике фыркнула и разразилась целой речью.

Так я узнал, что они, оказывается, вообще не с Триша и являются полномочными представителями некой крупной организации, находящейся в странном месте, называемом космическим модулем нового поколения. И послали их, чтобы проследить за крупным уголовным авторитетом по имени Галар. При звуках этого имени я чуть было опять не потерял над собой контроль, но в то же время был уверен, что слышу его впервые. Именно тогда я понял также, что чувствую, когда мне говорят неправду. Излучаемая Нике музыка при небольших увеличениях с ее стороны чуточку меняла тональность и приобретала запах горячего железа. Не думаю, что она врала, но единственное я понял твердо — никто и никуда их не посылал. Затем она объяснила, что я первый попавшийся им интересный парень, все остальные сплошь мудаки (это слово я не понял) и идиоты. Особенно цветистые выражения она употребила, когда описывала стражу, непонятно почему погнавшуюся за ними, так что пришлось бежать из города. Досталось и Олвею, в храме которого она позаимствовала временно генератор, из которого я качал энергию для того, чтобы прогнать Арахната. Своей в тот момент мне не хватило бы даже на то, чтобы зажечь свечу.

— Так это прибор? — изумилась Нике. — Никогда не видела ничего подобного! — Мне так понравилось выражение ее лица, что захотелось сказать еще что-нибудь этакое.

— Да нет, — сказал я, удержавшись. — Это лерей, правда, не совсем обычный. Обычно такие маленькие и голубые — детеныши. А этот — древний и чрезвычайно мудрый экземпляр, родоначальник. Сам не знаю, как мне удалось направить его энергию в нужном направлении. Это получилось чисто инстинктивно…

— Ни фига себе инстинкты! — воскликнул Яша. — До сих пор я был уверен, что к ним относятся две вещи — еда и секс, а тут оказывается, что магия тоже из этой области!

— Заткнись! — цыкнула на него сестра и отвесила ему подзатыльник. — Тебе лишь бы брюхо набить! — Она снова повернулась ко мне. — А эти существа, что гнались за тобой? Собаки-переростки и ожившие мумии? Много их здесь водится или это так… штучные экземпляры?

Пришлось объяснять, что такое темная охота. Все очень просто: берешь свежий труп разумного существа, умершего не своей смертью. Из людей лучше брать священников или магов, а лучше всего они получаются из эльфов. Снимаешь с них кожу и опускаешь вместе с сопровождающим в специальный раствор. Для сопровождающего подстреливаешь парочку волков или медведей, одомашненные животные не подходят. Лучше, конечно, волки, а здесь они как раз водятся в изобилии.

Не успел я перейти к описанию раствора и соответственно ритуала энвольтования, как меня перебили:

— Все, все! Мы уже поняли, что ты большой специалист по изготовлению всяких гадостей! — воскликнул Яшка. — Меня сейчас стошнит от таких подробностей. И где ты был, когда мы три раза бестиарий пересдавали?

— Это не гадости, а полудемонические существа, — сказал я, обидевшись, что меня так грубо перебили. — И, что самое главное, их используют для уничтожения кого-то конкретного. В раствор обязательно добавляют волосы и слюну жертвы, а так как у вас их пока взять не могли… Вы ведь на планете меньше суток? А весь процесс занимает часов тридцать, не считая выкапывания трупов…

— Значит, на тебя какой-то колдун открыл сезон охоты? А до этого ты каким-то образом поплевал ему в котел, — тут же сделала вывод его сестрица. — Интересно, как долго они за тобой гнались? В состоянии ты был дерьмовом, да и сейчас, ты, конечно, извини, но марафон не потянешь. Надо с утра вернуться на то место и все там рассмотреть, может, тут замешан наш подопечный… Слушай, а откуда ты это все знаешь?

Хороший вопрос, жаль, что ответа у меня не было… В моей голове царила такая каша, что понять, откуда всплыли знания по изготовлению простейших кадавров, было невозможно. Но и этот осколок знаний стал для них потрясением.

— Академические преподы вдалбливают студентам основные М-термины и приемы, для общего развития, наверное. Но с нами этот фокус не прошел… Мы с ней, — Яша мотнул головой в сторону сестры, — полные бездари, и для меня все термины — набор звуков и лишены всяческого смысла. Это Мишка у нас спец. Графики разные чертит да с приборчиком бегает. Наносит магические потоки в телах разных существ на единую карту… Пытается доказать теорию о вседоступности магии. Он считает, что любой разумный с рождения обладает М-способностями, только в нашем обществе их не умеют развивать. На базе его серьезно не воспринимают. И добровольцев для опытов приходилось отлавливать специально, — добавил он с ухмылкой.

Нике захохотала:

— Ага! Особенно было весело, когда мы устроили несчастный случай самому Энлилю. Будто бы на него статуя свалилась. Пока он в бессознательном состоянии валялся, Мишель его и просканировал… Только никому не говори, а то он нас так колдонет — света белого не взвидим.

Интересно было бы поболтать с образованным парнем, таким, как их друг Мишель, вот только непонятно, что тут нужно доказывать? Звучат не только люди, но и предметы. Везде разлита музыка, сливающаяся в мощный магический поток.

Сквозь мутное оконце с трудом просматривался двор, освещенный тусклым фонарем. Шел дождь, и, наблюдая за перемещениями водяных капель по стеклу, я понял, в чем различие между физическим стуком и басистым рокотом, раздававшимся внутри моего черепа. Вода — одна из семи великих стихий мироздания, и как первооснова она звучала чистым и мощным басом. Шалея от древнейшей музыки, я все глубже и глубже погружался в нее, и мир вокруг раскрылся, словно бутон цветка. Я стал всем, оставаясь при этом индивидуальностью: вот я лошадь, дремлю, стоя под навесом рядом с гостиницей, и мне снится жеребенок, скачущий по пестрящему цветами лугу. Миг — и я уже волк, взбудораженный запахом жертвы, рядом со мной волчица, и мы знаем, что, если не добудем сейчас еды, выводок, оставшийся в уютной пещере, недавно обнаруженной мною, останется голодным. Новое усилие — и я в центре грозы, я — молния, что ударила в старый колодец возле разрушенного дома, я — ручей: бегу, стараясь быстрее соединиться со своими братьями в огромной реке. Сила переполняла меня, мир был прекрасен, и я был его хозяином. Я — рыба, я —лодка, я — кусок камня из стены. Я…

«Помоги…» Шепот расколол мою вселенную на мелкие осколки, заставив очнуться. Я находился в теле крупного голубя, смотревшего на простирающийся внизу город с верхушки высокого дерева, растущего около городской стены. Сосредоточившись, Я-голубь без труда определил источник. «Пожалуйста…» — снова раздалось в голове. Голос шептал, умолял и приказывал. Он был слаб, но настойчив, и это подвигло меня к действию. Я-мышь пробежала темным туннелем и оказалась в низенькой комнате без окошек. Там кто-то находился. Еще миг, и он — это я. Тут же меня выгнуло от знакомого ощущения безысходности, судорогой пробежала боль, цепь на шее натянулась, перекрывая кислород. «Помоги… брат…» — громыхнуло во мне, и, дернувшись со всей силы, я снова оказался в собственном теле возле окна. От моментального перемещения мир перевернулся вверх тормашками, и я с грохотом свалился на пол. Как раз в этот момент открылась дверь и в комнату влетел Яшка, принеся с собой убойный запах пива.

— Что случилось? Ты живой? Почему не спишь? — прошептал он, зыркнув в сторону кровати, на которой тихо посапывала сестра.

— Вс-с-е… — просипел я, с трудом шевеля сведенными судорогой губами. — Все-е-е в порядке.

— Твою мать… — выругался он сквозь зубы. — С тобой инфаркт схватить можно. Чего тебе не спится по ночам? — Он стянул с себя сапоги, снял брюки и, оставшись в длинной рубашке, подошел ко мне, шлепая босыми ногами по полу. — Утрись. — Он протянул мне полотенце. — У тебя кровь на лице.

Пока я приходил в себя, он успел нырнуть под шкуры и, умащиваясь там поудобнее, спросил:

— Ну что на сей раз? — Он широко зевнул, полежал немного с закрытыми глазами, потом заговорил снова: — Надеюсь, никакой кошмар не приближается сейчас под землей? А то выспаться уж больно хочется… Спокойной…

Выспаться я ему не дал, сказав:

— Мне надо в город… Срочно.

Он рывком сел на постели, потом, тяжело вздохнув, перебрался за стол. Кажется, мое заявление утвердило его в мысли, что мозги у меня явно набекрень. Повертев пальцем у виска, он отвернулся к окну.

— У тебя явная склонность к суициду. — Его энергичная натура требовала выхода, но мир отделался только разбитым кувшином, хлопнувшимся на пол от сотрясения стола, когда он ударил кулаком по столешнице. — Почему? Зачем тебе это надо? Ты же слышал, там сейчас очередной геноцид против твоей расы. Хочешь, чтобы тебя за компанию повесили?

— Меня позвали… — Ну не мог я объяснить ему свои ощущения. Я и сам не понимал их. Было чувство, что меня позвал очень близкий родственник. — Там нужна моя помощь. Пойми, я должен понять, что во мне не так, а это шанс…

— Твой шанс — это обыскать лес в том месте, где мы тебя нашли, — попробовал втолковать он мне. — Да и как тебя могли позвать?

— Не спрашивай, просто поверь… Я там нужен. Очень нужен…

— Черт!!! Эти твои магические штучки! Шантажист! Ты знаешь, что мы не можем бросить тебя, но…

— Ша, хлопцы, — раздалось с кровати. — Что происходит? Какого черта вам не спится? — Заспанная мордочка Нике вопросительно смотрела на нас одним проснувшимся глазом.

— Ничего особенного, дорогая, — елейным голосом сделавшего пакость человека пропел ей брат. — Спи, завтра тяжелый день. — Он с такой яростью уставился на меня, словно хотел провертеть во мне дырку. Я сделал невинную физиономию. — Мы завтра возвращаемся в Феб, — внезапно сказал Яша.

Нике потерла второй глаз кулачком.

— Ладно, — на удивление легко согласилась она. — Если на спасательную операцию, то я согласна. Вешать эльфов — кощунство какое! Да нам этого в жизни Виланий не простит. — Тут она не удержалась и зевнула. — Но только не говори, что тебя не посещала идея спасти ту нятерку, — сказала она, глядя на брата. — Кстати, я тут слышала, что тебя вроде позвали? — Ее взгляд обратился на меня, и я понял, что ее сонный вид обманчив — мозги у нее работают преотлично. — Кто бы это мог быть? — продолжала Нике. — Там, в городе, есть еще один маг, которому нужна помощь?

Мне стало неловко: день был действительно тяжелый, а я среди ночи всех переполошил. Но мне было необходимо уговорить их пойти со мной. В одиночку шансов у меня добраться до места не было никаких. Да, я маг… И отсутствие памяти еще полбеды, с этим можно при желании справиться. Хуже было то, что внутри меня сидело нечто… Та сила, что переполняла меня пять минут назад, могла снова вырваться наружу в любой момент, и справиться с этим самостоятельно в следующий раз я не смогу: уж больно это сладко — чувствовать себя хозяином мира… Помощь была нужна как воздух. Пришлось соврать.

— Арахнат остался голодным, и к тому же он ранен. Боюсь, что освобождение негативной энергии, которое произойдет во время казни, может его привлечь.

И вполне возможно, что не одного его… Эти твари чувствительны к истончению энергобалансов. — Промелькнувшая в аурах близнецов нотка доверия дала мне понять, что причину я придумал убедительную, другое дело, что сам я чувствовал себя при этом пре-погано. Вот уж не знал, что врать друзьям так стыдно…

— А, да ладно! — Нике махнула рукой. Майка, в которой она спала, слегка сползла, и меня бросило в жар. Наверное, я извращенец…` Или всех эльфов привлекают человеческие женщины? А может, я все-таки не совсем эльф? Странная мысль…

— Это все замечательно, но ты-то чем можешь помочь? Ты пока полный доходяга. — Меня, ощутившего власть над миром, такое отношение задело, но я сдержал желание поразить их суперпуперволшебством и скромненько потупился.

— Мои силы растут, и я уже кое-что могу. — Скользнув мысленно в обломки кувшина, я поднапрягся и через мгновение продемонстрировал им целый. — Вот! Может, это пригодится? Только не спрашивайте как, — сказал я близнецам, которые смотрели на меня пораскрывав рты. — Я сам не знаю, как это получается… — Вторая ложь далась уже легче — сказывался опыт.

Ну в самом деле, должны же быть у меня секреты.

ГЛАВА 10 Виланий. А в это время…

Виланий стоял нахмурившись перед старинным зеркалом и с напряжением в него всматривался. Его красивое лицо выглядело усталым, лоб пересекала морщина, глаза покраснели: работа с пространственным искажателем вытягивает очень много энергии, особенно когда пытаешься отыскать «то, не знаешь что» и в качестве ориентира используешь маловразумительные отчеты постоянных агентов, прижившихся там, куда они засланы, и не видящих смысла в своей работе. Гладкая поверхность зеркала словно подернулась изморозью, и внутри заклубились густые облака, пронзаемые тут и там толстенными раскормленными молниями. Осторожно, как бы нехотя, стало проступать изображение человеческого города, стоящего на берегу широкой, но изрядно заросшей реки. «Идиоты, — подумал магистр. — Сразу видно, что всех эльфов прогнали. Еще лет двадцать, и бедняжка полностью уйдет под землю». «Бедняжка» текла неторопливо, огибая приютившееся на правом берегу поселение и не обращая на него никакого внимания. Эльф нетерпеливо постучал по стеклу. Прибор есть прибор, и если он начинает глючить, самое надежное средство — физическое воздействие. Как ни странно, зеркало послушалось и, перевернув изображение, приблизило город. Гроза осталась сверху, а внизу стали угадываться очертания домов.

Зеркало, подарок матери, пресветлой хранительницы Великого леса, старшей жрицы Невидимой Пустоши, Простирающейся За Гранью, вывезенное с Меона много лет тому назад, заслуживало того, чтобы рассказать о нем отдельно. Эльфийская цивилизация, в процессе своего развития достигшая необычайного единения со своими планетами, считающимися у эльфов чем-то вроде высших существ, была большой мастерицей на всяческие селекционные штучки. Темно-зеленая, теплая на ощупь рама являла собой изогнутые ветви необычного растения, имеющего короткий мощный ствол с небольшой впадинкой на верхушке. Ствол и ветви, опушенные мелкими серебристыми листочками, больше напоминавшими иголки, при прикосновении издавали мелодичный звон. Росло это чудо в здоровенной глиняной кадке, расписанной эльфийскими рунами, и очень любило свежий навоз на завтрак. Самое главное, ради чего и выращивались эдварры, или пространственные искажатели (а именно так их классифицировал справочник «Особенности светло-эльфийской флоры»), находилось в центре перекрестья ветвей и представляло собой зеркалоподобный цветок, обладающий весьма необычными свойствами — по желанию своего хозяина он показывал любое место, отдаленное на приличное расстояние.

Чрезвычайная редкость растений, выращиваемых не одно столетие, не позволяла экспортировать их за пределы Меона, и данный экземпляр можно было с уверенностью назвать артефактным. В отличие от операторского центра МЕССИИ, сплошь заставленного приборами и увитого километрами проводов, здесь все зависело от искусства мага и его осведомленности о месте поиска. И вот сейчас как раз с вторым условием у Вилания и возникали проблемы. Эдварр мысленно заскулил, как напроказивший щенок, ментально уловив недовольство хозяина, и зазвенел иголками, демонстрируя готовность исполнить любой каприз. Эльф вздохнул поглубже и попытался сосредоточиться. Он вспоминал, как пятьдесят лет назад приезжал на Триш в составе расширенной делегации. Пробыл он там недолго и в основном общался с лесными эльфами, но примерно представлял местонахождение Феба, а именно этот город и был предметом поиска. В его обязанности тогда входило посещение дома Лари, главенствующей семьи светлого рода, и он, просидев всю командировку в изрядно потрепанном форте, выдержавшем штурм армии, которая состояла из результатов экспериментов старины Галара, досыта насмотрелся на трогательное единение различных рас, сплотившихся перед лицом общей опасности.

Словно отвечая на мысли хозяина, зеркало эдварра заструилось серебром, и на экране отобразились развалины, поросшие мхом и увитые ползущей растительностью. Покинутый форт являл собой печальное зрелище. Нахмурившись, Виланий резко провел рукой перед глазами, стирая изображение, и напел мантру, очищающую сознание. Достигнув нужной глубины концентрации, он спроецировал образ искажателю, и ранее уже мелькнувший город наконец обрел очертания, развернувшись в широкую панораму с высоты нескольких метров. Настраивая четкость изображения, Виланий прокручивал в голове сегодняшнее совещание у Командора, закончившееся для него весьма печально: согласившись временно исполнять обязанности руководителя «сорок второй», он взвалил на свои плечи все проблемы, связанные с этой должностью. А их, как всегда, хватало: в ряде миров набирало силу движение «все против всех», или сокращенно ВПВ. Его неуловимые пока лидеры проповедовали необходимость полной изоляции всех рас, населяющих Вселенную, и, судя по донесениям, использовали для достижения своих целей запрещенные средства.

Считая смешение культур непоправимым грехом, они призывали к уничтожению полукровок, называя их уродами и неполноценными личностями. Ледовые великаны Сириуса грозились свернуть часть пространства вокруг своего светила в случае отказа в предоставлении им двух голосов в Высшем Совете. В отношениях гномов с эльфами наметилась очередная конфронтация (младший сын Велтигора Величественного, председателя сообщества свободных гномов, при всех назвал Двалля орАттава, наследного принца темно-эльфийской семьи из созвездия Волопаса, надменной скотиной. В ответ вельможный эльф вырвал из бороды гнома изрядный клок волос, нанеся тому смертельное оскорбление. Закончилось все грандиозной потасовкой). К этому надо было добавить непроверенные слухи с Ревиля о создании там новой некромантической секты, а этот вид магии был запрещен конвенцией № 55 от 1015 года по современному летосчислению.

По правде говоря, только секта была напрямую связана с должностными обязанностями Командора, но отслеживать приходилось все заслуживающие внимания новости. Ведь никогда не знаешь, кто и когда предпримет очередную попытку прорыва. Проблемы росли, словно снежный ком, катящийся с горы. А так как ни один светлый эльф по доброй воле не согласится заниматься административной работой долгое время, оставался один выход — найти двух рыжих сорванцов побыстрее и вернуть сбежавшего Ричарда, давно — это Виланий знал точно — мечтающего о полноценном отпуске. Свысока поглядывая на молодую энергичную расу людей, эльфы отлично умели направлять излишки человеческой агрессивности в нужное русло. Недаром последние шесть командоров базы были людьми… А Виланию, вместо того чтобы бдеть на страже, ужасно хотелось дописать трактат «Потерянные племена и их роль в современном мире», ну и еще слетать на Меон на традиционный праздник восхождения второго солнца, случающегося раз в сто сорок лет.

Ректор самой прогрессивной Академии Галактики, Виланий никогда не признался бы в своем недоверии к техническим штучкам, изготовленным из холодных металлов, не имеющим ауры и ломающимся в самый неподходящий момент, что не мешало ему пользоваться нуль-переходами (действовавшими надежнее магических порталов), клипсами-переводчиками и разными мелочами, упрощающими быт работающего на благо Великого Равновесия эльфа. И сейчас, настраиваясь на Феб, город, в котором предположительно была зафиксирована вспышка, классифицированная как супер, он был уверен, что сумеет сделать это быстрее, чем Гоша со своими ведунами.

— Ну вот, — сказал он, со вздохом вытирая лоб зеленым шелковым платком. — Похоже, получилось…

Город в отражении приобретал четкость. Среди клубов тумана можно было разобрать дома и витиеватую вязь улиц. Кое-где горели фонари, а в одном месте огней было так много, что можно было рассмотреть огромный, стоявший на возвышенности замок.

— Скажи, Виль, почему люди всегда стремятся к монументальности? И по высоте построенного здания можно определить ранг правителя. — К зеркалу подошел смуглый эльф со шрамом на лице.

Энлиль, живое воплощение кошмаров ВПВ, отличался экзотической внешностью, сочетая черные волосы и смуглость кожи с пронзительно-яркими голубыми глазами.

— Ты не прав, этим грешат не только люди. — Виланий подвинулся, давая коллеге больший обзор.

Полукровка Энлиль был в возрасте первого перехода, как назывался промежуток между ста и ста тридцатью годами, обладал редкими способностями мага класса альфа, был язвителен, нетерпелив и имел редкий талант охотника за колдунами. Он мог ощутить черное воздействие в течение полугода после его применения. Выбранный пятнадцать лет назад главой Конклава и будучи главным магическим экспертом базы, он втайне завидовал светлому Виланию, отличавшемуся веселым нравом, добрым сердцем, неистощимыми этнографическими познаниями и многочисленным семейством на Меоне, к которому он мотался при каждом удобном случае. Светлый напоминал ему эльфов древности, веселых беспечных созданий, радующихся каждому прожитому мгновенью. Сам Энлиль разучился смеяться в тот момент, когда его родная планета Крион, наскочив на огромный метеорит, в одночасье превратилась в голый безжизненный камень. Никакое колдовство, никакая наука не смогли предотвратить трагедию. Население, более пятисот тысяч, погибло вместе с ней, сознательно отказавшись покинуть место катастрофы. Для эльфов ощущение ментальной связи со своей планетой необходимо как кислород. И чем ты старше, тем эта связь сильнее. Взрослые настолько срослись с лесами, деревьями, птицами, с ветрами и разливами рек, со своим темно-красным небом над головой, что сама мысль об отсутствии всего этого убила многих уже до катастрофы. Спасти удалось только самых юных, но лишь немногие из них сумели прижиться в других общинах. Кто-то стал наемником, меняя нравственность на звонкую монету, кто-то обозлился на всех и стал отшельником, а кто-то сошел с ума, потеряв смысл жизни. Энлилю в этом смысле повезло больше, его спасла часть светлой крови, текущая в его венах. Пройдя ад, он оставил позади прошлое и научился использовать боль в сердце как рычаг для управления сознанием. Но, как ни странно, новость о появлении сигнала «супермозг» на одной из самых захудалых планет содружества вызвала настоящую бурю в его душе. Почему не раньше, не на Крионе? Почему это должно было произойти сейчас? Наблюдая за приближающимся городом, он с трудом сдерживал ярость, и стоявший рядом Виланий это почувствовал.

— С тобой все в порядке? — спросил он. — Ты сегодня очень сильно фонишь.

Применение магии подразумевало использование определенных М-полей, еще не до конца изученных современной наукой и подчиняющихся, как любое магнитное или электрическое, своим законам. Первое правило, гласившее: «Любое магическое действие вызывает ответное противодействие», подтверждало закон сохранения энергии. Его использование вызывало резонансные колебания, ощущаемые любой настроенной на прием особью. Или, если говорить попросту, любой волшебник, в зависимости от силы и опыта, мог ощущать присутствие другого в момент колдовства, и чем неопытней был маг, тем сильнее было эхо. Энлиль фонил едва заметно, но ощутимо, и это удивляло, потому что раньше за ним такой небрежности не наблюдалось. Он вообще отличался редкостной бесшумностью, двигаясь плавной скользящей походкой, едва касаясь пола. На МЕССИИ его за глаза называли «призраком» за умение оказываться всегда там, где он больше всего нужен. Только сильное потрясение могло вывести его из себя. «Что-то с ним творится не то… Интересно, что это он так разволновался», — думал Виланий, пристально глядя на расстроенного друга.

— Я очень хотел бы оказаться сейчас там. От меня там было бы больше пользы, чем от кучки дилетантов, даже если они вооружены этими последними достижениями «техники». — В хриплом голосе сквозил сарказм и несвойственная эльфам страстность. Виланий в ответ только хмыкнул. В своей нелюбви к научным новинкам он явно был не одинок.

— Не расстраивайся, все еще только начинается. Из древних легенд можно заключить, что появление такой силы всегда сопровождается огромными разрушениями и катастрофами. В этом отношении Сара права — нам надо быть начеку. Возможно учащение несанкционированных прорывов с ближайших измерений. Так что на твою долю работы хватит, еще и надоест.

— Ты так говоришь, как будто при тебе такое уже случалось, — ухмыльнулся Энлиль, немедленно установив непробиваемую пси-защиту.

Они находились в дальнем родстве: отец полукровки Энлиля приходился матери Вилания семиюродным внучатым племянником, который попал на Крион с археологической экспедицией много лет назад. Любовная история, произошедшая там, вызвала большой шум, что не помешало всем на Меоне предаться скорби и каждый род телепортировать на мертвую планету охапки цветов.

Потерять самообладание настолько, чтобы это стало заметно окружающим, было не в стиле Энлиля. Всеми силами стараясь поддерживать репутацию холодного, беспощадного и сурового парня, он почти не притворялся. На ряде планет его знали под кличкой Дзинга, что в вольном переводе с языка мелких чертей дагонов означало «Невидимая смерть». Но этот факт из своей биографии Энлиль предпочитал скрывать, утаивая также и причину возникновения шрама, вызывающего у Ейхо профессиональный интерес (у эльфов порезы и ушибы заживают на удивление быстро и без рубцевания ткани). Полное досье на каждого жителя «сорок второй» хранилось в особом записывающем кристалле, доступном для чтения только на уровне Командора, а их на памяти Энлиля сменилось уже двое. При Ромуальдо, предшественнике Ричарда, Энлиль, начиная трудовую деятельность на посту главы Конклава, был очень благодарен за предоставленную ему возможность постоянно поселиться на МЕССИИ, если, конечно, чувство, им испытываемое, можно было так назвать. Никакое досье не могло дать ответа, что хранится в глубоком туннеле души полутемного эльфа.

Изображение в зеркале перемещалось, высвечивая приземистые дома, закрытые лавки и группы вооруженных людей, попадавшиеся довольно часто.

— Слишком много стражи, — профессионально отметил Энлиль. — А ты не можешь наложить на изображение энергетическую сетку?

Виланий кивнул, и город окрасился синим цветом с ярко-голубыми прожилками. Оба эльфа удивленно охнули: такое количество силовых линий можно было наблюдать только на полигоне, предназначенном для тренировки адептов. В естественных же условиях энергия представляла собой более размытую субстанцию. Слегка поменяв обзор, так, чтобы можно было охватить взглядом весь город сразу, Виланий схватился за голову: в одном месте, прямо в центре, синева сгустилась до черноты, демонстрируя сильнейший выброс первозданной силы.

— Такого пятьдесят лет назад не было, — выдавил он. — Тогда составлялись подробные энергокарты Триша, вон на столе валяются, и там ничего подобного не зафиксировано.

— Виль, хочешь не хочешь, а мне туда надо смотаться. — Страстность полукровки выплеснулась через край; повернувшись к светлому, он вцепился тому в рубаху. — Ты же читал последний доклад Аргуса: отсутствие магической активности сразу должно было нас заинтересовать. Там творится что-то неладное. И уже очень давно…

— О чем ты? — Виланий отодвинулся, пытаясь вырваться из железной хватки смуглых пальцев. — Не ты же тогда председательствовал в суде, и ритуал подавления проводил не ты. Тебя тогда здесь еще не было, а я был! В той истории много грязи и белых пятен. Я был на планете во время зачистки и застал парочку его изобретений в полуживом состоянии. С тех пор у меня устойчивое отвращение к мясу и, боюсь, на всю жизнь. Между нами говоря, там действительно было что-то странное. Галар на суде выглядел невинной овечкой, заливался слезами и пытался покончить с собой. Представляешь? Черный маг с муками совести— это очень необычно.. Энлиль титаническим усилием взял себя в руки.

— Извини, просто я считаю себя слегка виноватым в том, что случилось, — сказал он покаянным тоном. — Я сделал глупость и, боюсь, непоправимую.

Схватив одну из карт Феба, он стал быстрыми штрихами накладывать изображение линий на город, покрывая кусок синтетического пергамента синими разводами.

— И поэтому, — уже спокойнее продолжал он, — я прошу дать мне санкцию на посещение Феба. Если это проделки этого супера, только я сумею вовремя вызвать весь Конклав для его нейтрализации.

Виланий недоверчиво хмыкнул: что-то в поведении Энлиля наводило на мысль о личных мотивах, но в душу друг другу у эльфов лезть не принято, а чернота в центре зеркала внушала очень нехорошие предчувствия.

Внезапно в комнату ворвался Гоша, еще более взъерошенный, чем обычно.

— Господа! Мы в полном дерьме!

Оба эльфа от неожиданности подпрыгнули.

— Что еще случилось? — Виланий быстро взял себя в руки.

— Сильнейший прорыв в районе малой Центавры. Два оператора сгорели прямо у меня на глазах, это… это… — Не дослушав, Виланий кинулся к стоявшему в углу агрегату, мигавшему разноцветными огоньками.

Разбив стекло, он нажал красную кнопку. По кораблю, находившемуся в режиме отдыха, прокатился сигнал тревоги. Запускалась программа подготовки нуль-перехода, тюремный корпус перешел на режим усиленной охраны, а студиозусы и юное поколение срочно по специально зафиксированному для такой ситуации М-порталу эвакуировались в специальное общежитие, находившееся в районе Спики, — им принимать участие в спецоперациях было не положено. Все действия на такой случай давным-давно были разработаны аналитиками, и сейчас все происходило строго по плану. Огромная искусственная планета неторопливо встряхивалась, как огромное животное, меняясь на глазах. Одевшись в броню, свернув атмосферу и закачиваясь необходимой энергией от ближайшего светила, она быстро превращалась в огромный космический корабль. Все жители автоматически становились хорошо отлаженными боевыми единицами. Каждый знал свое место, был специалистом в выбранной им области и мог выполнить работу с закрытыми глазами. Буран Большая Дубина, глава активного корпуса, подгонял своих головорезов зычным голосом, втайне радуясь случаю хорошенько подраться — после восстановления прорехи по эту сторону всякий раз оставался добрый кусок иномирья с желающими свежей плоти монстрами, и вот тут его жаждущая битвы душа отрывалась по полной программе. Полный прорыв с нижнего яруса — это самое неприятное, что могло произойти в действующей Вселенной. Время от времени тот или иной демон прорывался на поверхность, что и произошло на Эрвиле, но точечные прорывы были не так опасны, как разрыв самой ткани бытия. Полчища демонов уничтожали все живое на своем пути и превращали подобие цивилизации, существовавшее в мирах, в ад. Однажды произошел прорыв с верхнего яруса, но и рай при близком рассмотрении живым существам не понравился. Они хотели просто жить, размножаться, растить детей, и никто не спешил в потусторонний мир раньше срока.

— Надо дать знать Командору! — сказал Энлиль, поворачивая Вилания к себе лицом. — Он лучше разбирается в военных действиях, чем все остальные на базе, вместе взятые. Что-то мне говорит, что это события одной цепи. Ну так как насчет санкции?

Виланий кивнул:

— Действуй, только будь осторожен! Мне кажется, что на Трише сейчас может быть опаснее всего. Постоянно держи со мной связь, не вздумай ставить блокировку. Мне будет необходима вся информация, которую ты сможешь добыть. Да, — крикнул он в спину убегающему главе Высшего Магического Конклава, магистру класса альфа Энлилю, — тебе придется открывать портал, мы не можем сейчас тратить энергию на нуль-переходы.

— Он давно уже открыт, — донеслось в ответ, и Виланий остался в обществе Гоши, испуганно смотрящего на своего нового Командора.

— До старта осталось десять минут, — раздался мелодичный женский голос. — Просьба экипажу занять свои места и пристегнуться.

Гоша выбежал за дверь, а эльф подошел к селекторной связи.

— Шестерку… то есть пятерку, — поправился он, — срочно ко мне. Остальным — приятного перехода.

Он подошел к круглому столу со стоявшими вокруг креслами и, усевшись, пристегнулся. До старта оставалось чуть больше девяти минут.

ГЛАВА 11 Мишка. Отрывки из дневника

Ненавижу нуль-переходы! О боже! Какой болван решил, что они безопасны? Уже прошло больше часа, а меня все еще тошнит, в боку колет, а в глазах плавают красные мухи. Несмотря на статистику, утверждающую, что лучше помучиться часок от мигрени, чем если тебя располовинит при сбое М-портала, я все-таки предпочитаю мгновенную смерть медленной агонии. Как-то, не поленившись порыться в архиве, я обнаружил, что двадцать три процента смертельных случаев среди магов — неудачные перемещения в пространстве, пятнадцать процентов — встреча с нежелательными существами, тринадцать — козни завистников, ну и так далее на страницу мелким почерком. Зато гениальные ученые, путешественники и странствующие лицедеи, сумевшие дожить до глубоких седин, обычно к концу жизни сходят с ума. И я подозреваю, что не последнюю роль здесь играет огромное количество сделанных ими нуль-переходов… Оооооо!

Так, кажется, полегчало. Удобно устроившись на спальном мешке, я с удовольствием наблюдал за суетой Командора. Пока я лежал в отключке, он успел разобрать прихваченное с базы оборудование и сложить костер, над которым в небольшом котелке уже вовсю булькало… да это кофе!!! Мигрень прошла сразу. Ради того, как люди готовят пищу, я готов жить с ними всю жизнь. У меня дома кулинарным изыском считается кусок полуобгоревшего мяса, а то, что старший Зенолейн вытворяет с пригоршней жиров, белков и углеводов, всегда приводит меня в телячий восторг. Одним большим хлюпом высосав котелок до дна, я с наслаждением осмотрелся.

Мы находились на небольшой полянке, окруженной со всех сторон мощными деревьями, ярко-зеленая крона которых терялась в заоблачных высотах. Справа, нарушая гармонию девственного леса, на длинном, вкопанном в землю стержне поворачивалась в разные стороны улавливающая антенна, считывая из окружающего мира всю представляющую интерес информацию — от температурных режимов и до движения тепловых сгустков (иначе говоря, движущихся теплокровных объектов). Командор сидел рядом с портативным анализатором, снабженным искусственным интеллектом десятого поколения, и, одним глазом просматривая бегущую по монитору информацию, начищал специальной тряпочкой любимый двуручник, прихваченный из настенной коллекции. Здорово у него это получалось, очень профессионально. Руки мягко летали по длиннющему лезвию вверх-вниз, лаская металл, как любимую домашнюю зверушку. Мне стало стыдно. Несмотря на принадлежность к расе воинов, я с трудом мог отличить эспадон от шпаги, а боевой лук от охотничьего. Вот если вам потребуется доказать формулу правдоподобия или просчитать зависимость гравитационного поля от геомагнитного, тогда милости прошу, всегда пожалуйста.

Собираться пришлось в ужасной спешке, и из оборудования я успел захватить только специальный компас собственного изобретения (единственная стрелка должна по идее показывать в сторону существа, обладающего наибольшим магическим излучением), портативный сканер (считывает магический фон, крепится на руку кожаными ремешками), электронную записную книжку, пару диктофонов и аптечку. Полевые испытания компаса проведены не были. На базе он всегда указывал на Энлиля, что еще не являлось свидетельством его безупречного действия. Сейчас стрелка показывала в северо-восточном направлении. Вот сканер был довольно надежен, и демонстрировал он полное безразличие.

Так… И где мы находимся? Жуя бутерброд с сыром, я изучал мелькавшие на мониторе анализатора данные.

Судя по ним, мы находились намного южнее Феба. Огромная река, на берегу которой и находился город, текла с северных гор и терялась где-то на юге. Вокруг нас был лес, плавно переходивший в болото на востоке. Даже двигаясь по прямой, пешком на путь до города могло уйти дня два — еще один минус нуль-переходов: одна и та же программа может забросить вас куда угодно. Нужно было срочно подумать о транспорте.

— Интересно… — Я не заметил, как Командор подошел и наклонился через мое плечо. — Обрати внимание, здесь какие-то развалины. Совсем недалеко… Вот здесь. — Он ткнул пальцем в едва заметную точку на нарисованной устройством карте.

— Да, действительно. Это совсем рядом. Буквально пара часов быстрым ходом. Интересно, что делают люди в непроходимой чаще? Так… а это что у нас такое? — Судя по всему, с запада к постройкам двигался довольно крупный отряд.

— Да, сынок, кажется, здесь очень оживленно. Давай двигайся. Установи здесь маяк и не забудь, что ты мой оруженосец. — Я с опаской покосился на здоровенный меч. — Не бойся, малыша я буду носить сам. Тебе же достанется оборудование.

Вы представляете, так называть здоровенный кусок металла, пусть и острый. Он и к Яшке так ласково никогда не обращался, самое нежное, что я от него слышал, — это рыжий оболтус. Вечная проблема отцов и детей, мой мне в десять лет дал подзатыльник и выпроводил добывать мамонта.

Дожевав хлеб, я споро принялся за дело. Быстро прорыв круговую канаву диаметром около пяти метров, мы установили в центре маяк. Пока Ричард программировал его, я потушил костер, свернул антенну и запаковал все это в мешки. Оборудование стандартного образца весило мало и занимало много места только в разобранном виде. На все про все ушло часа два, затем мы двинулись по направлению к обнаруженному жилью. На базе меня вырядили в живописный костюм — дурацкие штаны до колен, в которых я ощущал себя карликом-переростком, и колючий камзол с множеством карманов. Для полного счастья не хватало дудочки, и можно писать картину «Гоблин — властелин лесов», хорошо хоть меня никто из родственников не видит — всю жизнь смеялись бы.

Вообще-то мы, гоблины, предпочитаем каменистые, горные местности. И хоть мое полное имя звучит как Большой Ревущий Медведь, а это лесное чудовище, на самом деле лес за свою недолгую жизнь вживую я видел впервые. Из-под ног выскочила кудлатая зверушка и весело оскалилась на меня: ну вот, даже нашим меньшим братьям и то весело. Не скажу, что от своей первой прогулки по лесу я был в полном восторге. Через пару минут я ухитрился натереть ногу, занозить все, что можно, колючками и стукнуться головой о специально подставленную деревом ветку. Вне всяких сомнений — с их стороны это был гнусный заговор. Эти огромные, покрытые листьями штуки быстро раскусили мою беспомощность и решили испортить мне жизнь во что бы то ни стало. Но ничего, я выносливый, большой и сильный. Я выдержу. Командор легко шагал впереди, не замечая никаких неудобств, я же пыхтел следом, топая как слон.

Вскоре мы действительно вышли к развалинам. Судя по их живописному виду, здесь когда-то находился огромный каменный дом, от которого сейчас остались осколки былого величия: полуобвалившаяся каменная ограда, остатки стен, увитые плющом, виднеющиеся кое-где камни, бывшие прежде широкой мощеной дорогой, — все пришло в запустение и демонстрировало окончательную победу времени.

— Чую, здесь кто-то есть, иначе анализатор не зафиксировал бы это место, — прошептал Командор и заставил меня спрятаться в траве. Среди камней что-то мелькнуло, и показалась огромная морщинистая физиономия.

— Тролль! О, черт, только их здесь не хватало, — простонал Ричард. Кто бы мог подумать, что он расист? Но я его не винил. Тролли были неприятными существами, наверное, еще более неприятными, чем мои многочисленные родственники.

— Грых, крдык вах, — прокаркал здоровяк, обращаясь к кому-то за своей спиной.

Перед отъездом в лаборатории Ейхо мне установили пару штучек, изобретенных специально для существ с ускоренным превращением веществ в организме до конечного продукта. Поясню. Метаболизм у гоблинов столь могуч, что их организм расщепляет любой инородный предмет, попавший внутрь, за считанные дни. Вот почему постоянный имплантант мне решили заменить обновляющейся программой, сделанной в форме фиолетовой таблетки, и снабдили меня целым пузырьком с этими самыми таблетками. Они должны были помочь мне понимать речь любого разумного существа. Глотать раз в день после еды. Это новое изобретение, ребята в госпитале запищали от радости, когда Ейхо подсунул им меня в качестве подопытного кролика. Но, кажется, у них ничего не вышло. Понимал тролля я с трудом. Хотя, может, это вообще не язык, а кашель?

Но тут из-за тролльей спины показалось существо, заставившее меня сильнее вжаться в землю. Мысленно я возблагодарил Драхаха, верховного гоблинского бога-воина, за то, что у Ричарда хватило мозгов подойти к развалинам против ветра. Из легенд я знал, что эти твари имеют очень тонкий нюх. Лярва, низший подвид Великого Дракона, встречалась крайне редко, в основном на планетах, вращающихся вокруг звезд класса G. Обладая мощным телом, покрытым чешуей, змеиной головой и ядовитым дыханием, троллю она была по колено и выглядела рядом с ним комнатной собачкой. И действительно, на ее шее острыми иглами блестел ошейник, а поводок был намотан на кулак великана.

— Чертово создание, — к своему удивлению разобрал я. — Двигайся, Грых, а то когда хозяин вернется, нам будет полный крдык. — Поводок дернулся так, что голова животного чуть не слетела с шеи. — Как ты мог его упустить? Теперь хозяин будет очень недоволен. Если Могучий, Сильный и Страшный его не вернет, хозяин рассердится. Нехорошо… Могучий лучше уйдет… Он умный, он спрячется… — И тролль, таща за собой не сопротивляющегося повизгивающего звереныша, скрылся за кучей камней с другой стороны поляны.

Повернув голову, я заметил, что Командора рядом уже нет. Только тень скользнула по траве. Кто бы мог подумать, что люди умеют так двигаться? Подхватив мешки, я пополз следом и, лишь ткнувшись носом в булыжник, наконец осмелился приподняться. Внезапно на меня пахнуло сероводородом и в спину уткнулось что-то холодное.

— Хляр, хляр, хляр, — нежно промурлыкало сзади.

Медленно повернув голову, я наткнулся на взгляд вертикальных зрачков. Тонкий раздвоенный язык ласково лизнул меня в щеку. А она довольно симпатичная, промелькнуло у меня в голове, но это была последняя осознанная мысль. Рядом просвистела огромная дубинка, которая запросто пробила бы мне череп, не успей я вовремя отшатнуться. Зарычав от ярости и войдя в боевой режим, я бросился на тролля, вдвое превосходившего меня ростом. Меня до сих пор удивляет, как мало надо цивилизованному существу, чтобы вернуться в первобытное состояние. Моя мамочка могла бы мной гордиться. Минуты две я доблестно сопротивлялся, но один из ударов достиг своей цели, и я оказался на земле в полубессознательном состоянии. Я уже слышал свист дубины, грозившей превратить мой череп в яичницу, но тут подоспела неожиданная помощь: симпатяшка Грых накинулась сзади на своего хозяина и вцепилась острыми, торчащими в разные стороны зубами тому в загривок. Тролль выронил палку, оказавшуюся с меня ростом, и попытался оторвать от себя взбесившееся животное. Тут как раз подоспел Командор и раздавил у него под носом склянку с серебристой жидкостью. Воздух сотряс вопль, и через пару минут перед нами стояла прелестная статуя из зеленого пористого камня.

Хотя голова у меня тверже камня, на темечке вспухала огромная шишка. Под глазом наливался синяк (на самом деле у нас ушибы не синеют, а чернеют, потому правильно было бы сказать черняк), а моя подружка лярва чисто по-человечески жалобно поскуливала, качая на весу лапку. Подойдя к ней, я нежно погладил ее по гребню.

— Спасибо, ты меня спасла. — Грых подняла на меня глаза, большие с красными белками (почему-то я сразу решил, что это девочка), и доверчиво протянула мне лапу. Осторожно дотронувшись до мощной трехпалой конечности, я сразу понял, что перелома нет. Наряду с выбранной специальностью, каждый учащийся нашей Академии должен был пройти обязательный курс медицины и научиться оказывать первую помощь любому существу стандартного образца: кислорододышащему и с твердым скелетом. Это значит, что я могу сделать искусственное дыхание, вправить при надобности вывих и наложить шину на переломанную кость. Никогда не думал, что эти знания мне понадобятся. Вытащив из мешка эластичный бинт, я осторожно, стараясь не причинить боли, сделал перевязку. Наклонив змеиную голову набок, лярва благодарно хрюкнула и, подпрыгивая на трех ногах, обдала статую своего бывшего хозяина струей мочи. А может, это все-таки мальчик?

Выполнив свой гражданский долг и заведя полезное знакомство среди местной фауны, я выпрямился во весь рост и попытался понять, куда делось мое непосредственное начальство. Кругом было тихо и благостно: солнышко светило, птички пели, тухлыми яйцами пахло. Живи да радуйся. Вот только шишка саднила.

— Эй, оруженосец, подь сюды! — послышался голос Командора откуда-то из-под земли. Моя новая подружка бойко затрусила в развалины, я двинулся следом.

Около полуразвалившейся стены прямо в земле виднелось отверстие, вниз вели ступеньки. Спускаться пришлось недолго: лестница вывела в полукруглое помещение с дверью в противоположной стене. Возле нее суетился Ричард. Тухлыми яйцами запахло еще сильнее, в углу находилось лежбище тролля — куча веток и камней. Там же валялись остатки костей со следами острых зубов. Грых, схватив косточку, подбежала ко мне и положила ее у моих ног. Растроганный, я почесал животинку за ухом, поглядывая при этом на то, как Командор лихо вскрывает замок. Это напомнило мне о Нике с ее способностью проникать в закрытые помещения: вскрыть деканат ей было раз плюнуть. Наверняка папочкина школа. А еще она может так вытащить у тебя из кармана носовой платок, что и не заметишь, пока чихнуть не захочется. Да! Гены пальцем не раздавишь.

— Мишель, хватит мух ловить, что там со сканером? — Я взглянул на свою правую руку и вздрогнул от неожиданности. Стрелка сдвинулась с белого цвета и неотвратимо приближалась к пурпурному сектору. Без долгих слов я подскочил к Ричарду, уже успевшему открыть дверь, и потащил его в сторону. И как раз вовремя. Поскрипывая, дверь открылась, и оттуда вырвался сгусток огня, оплавивший каменный пол там, где только что стоял Командор. Раньше сканер так себя не вел. Пурпурный сектор означает применение огненной магии, а ею баловаться на базе можно было только на специальных полигонах. И нам, простым смертным, путь туда был заказан.

— Черт! — выругался трепыхающийся Ричард. — Да отпусти ты меня! Лучше посмотри, что твой сканер еще показывает. — Стрелка вернулась в нейтральное положение, но продолжала тихонько подергиваться.

— Не знаю, я раньше такого не наблюдал. Я его еще не во всех ситуациях протестировал, только в тех, что смог найти, — попытался я оправдаться. — Но пока не вижу ничего смертельного. Может, стоило воспользоваться ключом? — Я продемонстрировал ему ключ, который притащила и положила у моих ног моя ядовитая подружка.

Услышав в моем голосе нотки порицания, Ричард сверкнул на меня глазами и двинулся внутрь.

— Не умничай, а фиксируй фон. Судя по всему, твоя штука работает и весьма неплохо. Как только что заметишь, дай знать.

Показался длинный коридор, ведущий все ниже и ниже. Прошло минут пять, прежде чем мы снова уперлись в дверь, но уже из резного дерева. Стрелка на сканере перевернулась и уперлась в зеленый фон.

— Иллюзия! — вскрикнул я. — Это не то, чем кажется!

Командор вынул из висящих справа на поясе ножен кинжал и осторожно дотронулся до двери. От укола во все стороны пошли круги, как от камня, брошенного в воду.

— Замечательно… — проворчал он себе под нос. — Мне это начинает надоедать. Ну-ка, Мишка, отойди.

Отступив на несколько шагов, он достал из кармана переливающийся кристалл, в котором я узнал нейтрализатор последнего образца, и нажал на выступающую кнопочку. Такой прибор вырубал действие любого колдовства на расстоянии до трех метров. После этого его выкидывали на свалку, больше одного раза использовать его было невозможно — перегорал.

В воздухе отчетливо запахло озоном, по двери прошла рябь, но вид ее не изменился: все та же тяжелая деревяшка с вырезанной на ней головой и расходящимися от нее лучами.

— Зачем понадобилось накладывать иллюзию, как две капли похожую на оригинал? — спросил я почесывавшего затылок Ричарда.

— Наверное, под иллюзией было скрыто что-то еще… Видать, здесь живут большие затейники, — ответствовал он и подергал ручку.

Дверь плавно отворилась, и мы оказались в большой круглой комнате, уставленной книжными полками. Сама собой зажглась под потолком люстра, освещая вырезанную на полу пентаграмму и стоящую в ее центре жаровню с кучкой пепла. В комнате неуловимо пахло сандалом и разложением. Сбоку находился стол, накрытый красным бархатом, с кучей сваленных на нем безделушек, среди которых сразу бросались в глаза огромные песочные часы и изогнутое лезвие жертвенного ножа. Стены, также затянутые красным бархатом, говорили об отсутствии вкуса у того, кто проектировал эту конуру. Но тут сквозняком бархат приподняло, и за ним обнаружилась еще одна дверь, приведшая нас в совершенно другой мир. Таким оборудованием, какое находилось там, не побрезговал бы воспользоваться и Ейхо. Мини-операционная сияла профессиональной чистотой. В специальных самоочищающихся контейнерах плавал инструмент, яркие лампы зажглись сами собой, а под потолком тихо зажужжала вентиляция.

— Что-то мне все это очень не нравится, — пробубнил себе под нос Командор. Ну а кому это понравится? Здесь явно попахивало контрабандой. Но это не наше дело. За исполнением межпланетного закона следила совсем другая организация, и к нам это отношения не имело.

— По-моему, мы что-то пропустили, — сказал Командор. Он подошел ко мне и, приподняв мою руку, посмотрел на сканер. Стрелка подрагивала на белой половине. — Пройдись вдоль стен, здесь еще должны быть помещения. Нутром чую.

Я привык доверять нутру Командора и поэтому послушно простукал стену по периметру, в то время как он пытался вскрыть обнаруженный им сейф, замаскированный стоящей на нем безобразной статуей зайца-переростка. И точно — одна из книжных полок сдалась под моим натиском и, скрипнув, приоткрыла отверстие, откуда на меня пахнуло сыростью. Сканер молчал, и я, собравшись с духом, протиснулся в щель. Фонарик высветил в глубине прохода металлическую решетку, а подойдя поближе, я обнаружил, что попал в самое настоящее пыточное царство. По стенам висели хлысты, цепи, крюки. В углу находилось сооружение, отдаленно напоминавшее камин с идущим вверх дымоходом. Рядом на небольшом столике лежали острые и колющие предметы, от одного взгляда на которые меня пробирала дрожь. Чуть поодаль стояло кресло с защелками для рук и ног, явно не предназначенное для троллей: размерчик маловат. Слева в углу за железной решеткой находилось подобие кровати, туалет типа сортир и закрепленная в стене цепь, заканчивающаяся ошейником. Все место было пропитано флюидами страха и боли. Не выдержав, я выскочил из страшной комнаты как ошпаренный и, заикаясь, доложил шефу результаты разведки.

Командор, который к тому времени набил сумку документами и предметами из вскрытого сейфа, скомандовал отход, и мы, выскочив на воздух, скоренько чесанули в лес. Зеленый монумент тролля уже слегка оплыл по краям. Еще немного, и парень вернется в свое естественное состояние, вот только злости в нем будет раза в два больше. Моя свежеиспеченная подружка Грых потрусила следом за нами.

ГЛАВА 12 Нике. День второй

Впереди послышался шум реки. Наш проводник, тот самый бородач, который сладко сопел в обнимку с пустым кувшином возле ворот «Последнего приюта», заставил всех спешиться. Город с этого места был виден как на ладони. Возле ворот маячили хмурые лица неудовлетворенных жизнью стражников, собирающих с проезжающих въездную пошлину. Мимо таких живоглотов трудно проникнуть в Феб незаметно. Придется ждать смены караула, когда у ворот появится прикормленная контрабандистами смена. Все это объяснил нам Хруст, как звали бородача, удобно устраиваясь на предусмотрительно прихваченном одеяле. Чувствуется, что вся процедура отработана до мелочей… Ничего не поделаешь — не мы первые, не мы и последние. Ребятам после нас здесь жить и работать, так что не стоит ждать от них, что бросятся на штурм хорошо укрепленного города, даже ради таких прекрасных глаз, как мои.

Глубоко вздохнув, я приступила к неприятной процедуре — стала напяливать дурацкий черный парик на свою чудную шевелюру. Марку было в этом плане легче, не надо было скручивать волосы в пучок. Проблему же с ушами и глазами решили просто: на глаза повязали черную повязку — будет изображать слепого, голову замотали рваным платком и сверху натянули капюшон. Выглядел он больным, немощным и заразным, и если не вздумает высовываться, вряд ли кто обратит на него внимание. Братец смотрелся гораздо живописнее: грязные волосы, кровавый рубец на шее и пара кинжалов за поясом. Мою же неземную красоту пришлось замазать грязью. Какой кошмар! Когда все закончится, целый день буду в горячей ванне отмокать.

Сегодня с утра все завертелось очень быстро. Солнце выстрелило по голове как из пушки. У меня бывают приступы лени, и сегодня был как раз один из них. Поднявшись в дурном настроении с кровати и буркнув на Яшку, благоухающего за версту пивом («Вот паразит! Не мог меня позвать…»), я побрела по коридору с целью утонуть в бочке с холодной водой. Не скажу, что это помогло, но по крайней мере левый глаз открылся. Протерев замызганное зеркало, я достала мешочек с косметикой и с грехом пополам сделала себе лицо. Недавно один товарищ, имевший на меня определенные виды (впрочем, как и я на него), попытался вогнать меня в комплекс неполноценности, сказав, что человеческие самки имеют резкий запах, особенно во время цикла. И добавил, что может учуять меня за полсотни метров… Как будто я дичь какая-то…

Не на ту напал! Нас такими гадостями не проймешь. Хотя определенное чувство дискомфорта я все-таки ощутила. Обозвать меня самкой! Вот засранец. Надеюсь, один из предметов, брошенных мной в ответ, достиг цели и расквасил негоднику нос. Представив его красивую физиономию в столь плачевном состоянии, я улыбнулась и, волевым усилием прогнав дурацкие мысли из головы, заметила, что автоматически кручу в пальцах обретенный вчера медальон. Обычная позолоченная бляшка с грубым изображением женской головки в центре казалась теплой на ощупь. Как странно, сегодня она выглядела совсем обычно, но вчера мне показалось, что… Надо показать Марку. Раз он у нас юный гений — пусть соответствует. А может, и не такой уж он и юный, у этих эльфов не поймешь никогда…

Вместо того чтобы вернуться в комнату, я спустилась вниз. Очень хотелось есть, да и кое-какая информация не была бы лишней. В зале, кроме Доры, никого не было: девушка домывала пол. Увидев меня, она улыбнулась, бросила тряпку в ведро и подошла к стойке.

— Может, чаю хотите, чайник только что вскипел? — спросила она и, не дожидаясь ответа, скрылась за боковой дверью.

Оооо! Чай — ответ на мои молитвы… С баранками… Помотав головой, я напомнила себе, что иду на разведку и расслабляться раньше времени не стоит. Вдруг они тут вместо благородного растения заваривают веник, ведь сколько миров — столько вкусов.

Двинувшись следом, я оказалась на кухне, поразившей меня своей чистотой.

— Дора, а где все? Тихо очень, а вчера народу порядочно было. — Примостившись возле небольшого столика, я взяла большую глиняную кружку. Чай пах мятой, с детства моим самым любимым запахом, и гормоны, с утра донимавшие, начали потихоньку успокаиваться.

Девушка странно покосилась на меня и уселась рядом.

— Кто на улице, кто спит еще… — охотно пояснила она. — Вчера ваш братец изволил всех напоить до полусмерти, так что кто послабже, еще не спустился. — Ясненько, вливался в коллектив… Это делать он умеет хорошо.

— Хм… Надеюсь, он вел себя прилично? — Вопрос поставлен был правильно. Перепив, он способен на разные гадости, умудряясь вмешивать в них и меня.

— Обошлось без драки, — обрадовала меня Дора. Потом, слегка помявшись, решилась задать вопрос: — А вы правда видели Араха так близко отсюда? Папа говорит, что вы единственные, кто остался жив после встречи с этим чудовищем. — Ее волнение показалось мне смешным.

— А кто тогда рассказал, что они вообще существуют? — хмыкнула я, дуя на крутой кипяток. — А это правда, что у вас эльфов вешают? — в ответ спросила я. Это навело меня на некоторые размышления. Может, стоит применить столь экзотический опыт на МЕССИИ, есть там двое, по которым петля плачет.

— И не только их, — взахлеб, спеша высказаться, пока ее внимательно слушают, затараторила Дора. — Два года назад в Фебе что-то произошло, мы тогда там трактир держали. «Зеленый петух» называется, может, видели? — Я кивнула. Красочная вывеска, изображающая больную ощипанную птицу с зеленой кожей и одной ногой, попалась мне на глаза где-то в районе порта. — В одну ночь пришлось срочно сматываться оттуда. Говорят, в других городах все по-другому: там уважают всех, к какой бы расе ты ни относился… Многие наши перебрались в Аксельм. Но папа говорит, что мы должны оставаться здесь, — чирикала она, выкладывая мне на тарелку яичницу. — Здесь тоже неплохо, только посплетничать не с кем, кругом одни мужчины. — Бедная девочка. Стараясь не перебить поток словоизвержения, я поддакивала в нужные моменты и упоительно чавкала: крошка готовила великолепно.

— Дора, — ухитрилась я таки вставить фразу, — у тебя случайно не найдется краски для волос? Нам с братцем надо слиться с местностью, а то уж больно мы яркие.

Вообще-то об этом стоило подумать раньше. Дома можно было подобрать любой необходимый реквизит, но в спешке мы про это забыли.

Девушка утвердительно кивнула:

— Все есть: и краска, и парики, даже накладные шрамы и деревянные конечности. Папа очень предусмотрительный… Ой, а вот и он! — пискнула она.

— Кыш, чертовка. Метешь языком как помелом, — проворчал гном, шлепнув болтливую дщерь по турнюру. Девчонка, покраснев, выскочила за дверь.

— Нам надо поговорить. — Борода подошел и, налив себе чаю, уселся рядом. — Ваши приятели наверху?

— А где же еще? Всю ночь дергались, спать не давали. Зато сейчас хоть из пушки пали… — Тут в голове у меня мелькнула одна мысль, требующая немедленной проверки. — Мне тоже надо с вами поговорить. Если я правильно вычислила вашу профессию, то у вас в городе должен быть свой человек, не так ли? — Гном нахмурился.

— А вы умная девушка… Что вы задумали? Зачем интересуетесь тем, что вас не касается? Это может повредить вам.

Ой, как страшно, будто я раньше с разбойниками не сталкивалась.

— Мне может повредить совсем другое… — Решившись, я объяснила причину любопытства. Узнав, что мы собираемся вернуться в город, да еще за компанию с эльфом, он вздохнул.

— Я так и знал…

— Вот только не надо рассказывать новые сказки про предсказания и прочую чушь, — вежливо попросила я. — Просто у нас там дело…

Гном усмехнулся в свою знаменитую бороду.

— Какая неромантическая девушка, — хмыкнул он и снова посерьезнел. — Я не знаю, что происходит. — Голос его прозвучал хрипло. — Сегодня, еще темно было, приехал посыльный от брата моей покойной жены. Она, знаешь ли, была человеком. — Он в раздумье пожевал губами. Получился забавный звук, вроде чмока, но мне почему-то смешно не было. — Так вот, этот парень — надежный такой парень, все зовут его Одноглазым — сейчас заправляет в «Зеленом петухе» вместо меня. Нам-то с дочей пришлось поменять место жительства… В городе происходят разные непонятки. Затевается нехорошее дело, а народец, вместо того чтобы взбунтоваться — мы же всегда с эльфами чуть ли не в родстве жили, — ходит как в воду опущенный. Да и последнюю партию посвана стража перехватила прямо на перегрузе. Хорошо, хоть ребята умудрились удрать… — Дядька наконец-то встретил родственную душу — меня.

За двадцать минут беседы я узнала полный политический и экономический расклад ситуации. Овдовевший наместник, подзуживаемый верховным священником странного драконьего культа, пытался настроить людей против остальных рас, изначально населявших эту планету. Народец не поддавался, но на стороне наместника была стража, многочисленная и хорошо вооруженная, а до императора было далеко и жаловаться пока никто не рисковал. Кто посмелее, подались за город — к лесным братьям, промышлявшим контрабандой и мелкими грабежами, остальные же только чесали языками, ведя себя при этом тише воды ниже травы… Власти, неоднократно прочесывавшие лес, обнаружить затерянный в чаще трактир не могли по причине нахождения в штате разбойничков местного лесовика, профессионально запутывающего дорогу. На вопрос, как же мы оказались здесь, Борода ответил, что благодаря эльфу. На них простенькое лесное колдовство не действует.

После разговора Борода пообещал дать нам проводника и свести в городе с парой-тройкой нужных людей. А также похоронить нашу троицу с большими почестями в приятном живописном месте. Я же дала слово, что по возвращении на базу непременно вышлю ему партию арбалетов с разрывными стрелами. По льготной цене. И, разумеется, так, чтобы никто об этом не узнал. Расстались мы друзьями: дядька так растрогался, что чуть не удочерил меня.

Выйдя на улицу, я обнаружила, что в отличие от дома там довольно оживленно. Вчерашние постояльцы занимались тем, что седлали лошадей, чистили доспехи и оружие. Их было даже больше, чем накануне.

Увидев меня, они прокричали мне что-то приветственное, а один из них, довольно высокий и чернявый — вчера я его не видела — подошел поближе.

— Ребята мне рассказали, как ты вчера лихо расправилась с ухажером. Ты всегда такая пылкая, цыпочка?

Как же мне надоели сильные и крутые мужчины, с некоторых пор у меня на них аллергия и чесотка по всему телу. Хотя цыпочка, наверно, немного вежливей, чем самка…

Я состроила зверскую рожу, но подумала, что драться сейчас не в моих интересах, и решила подавить мерзавца интеллектом. Это мне тоже не удалось, так как чья-то рука сзади взяла меня за плечо, приподняла и отодвинула в сторону. В поле зрения оказался Марк, одетый в новую одежду. И выглядевший более-менее сносно, по крайней мере, не так бледно, как вчера.

— Ее зовут Нике… И, кстати, ночью я почувствовал смерть недалеко отсюда. Что вы сделали с Барри? — Так-так, у нашего доходяги прорезались зубки. Похоже, он умеет не только склеивать разбитые кувшины.

— Он нарушил кодекс, — помрачнев, ответил чернявый. — Он напал, дважды… в зоне безопасности. Напал на гостей… И открыл наше существование постороннему человеку.

Вторая фраза мне не понравилась.

— А мы тоже посторонние? — спросила я этак небрежно.

— Ха-ха-ха, — заржал он как конь. — Ну какие же вы посторонние! Мои люди вас пасли с самого утра, еще до того, как вы покинули город. — Наверное, на моей физиономии выросли бородавки. Только это могло вызвать такой дружный смех. — Ситуация усложняется, приходится смотреть в оба, — пояснил чернявый, отсмеявшись. — Правда, из города вас вышло двое. Откуда взялся этот? — Он мотнул головой в сторону эльфа. Смех прекратился, и сейчас передо мной стоял воин, готовый в любой момент вытащить меч. Его взгляд мне не понравился, но тут наконец-то вышел Яшка.

— Сандр, хватит выделываться, лучше скажи, нет ли у тебя лишней кольчуги. — Братец с чернявым обменялись рукопожатиями. Интересно, когда они успели закорешиться? Поймав мой удивленный взгляд, Яшка пожал плечами.

— Ты вечером сразу заснула, ну а я с ребятами пивка попил. Общение, знаешь ли, объединяет. А Сандр оказался здесь лучшим игроком в покер… Кстати… — тут он слегка замялся, — я ему проиграл твою каму… Так как насчет кольчуги?

От возмущения я замерла. В нашей семье все чем-нибудь увлекаются: бабушка запищала бы от удовольствия, притащи мы ей Невидящее Око, папаня собирает разных зверюшек и обожает печь торты. Моя страсть — кинжалы. Стилеты, пробиватели кольчуг, куттары, кортики, ангристы, даги. С широкими клинками, с разбрасывающими клинками, с клинками треугольной формы, с клинками в форме листка, с желобками для стока крови. Да я никому пальцем не разрешала дотронуться до моих драгоценностей, а он… этот… проиграл каму? Широкий клинок с рукоятью из нефрита, специально сделанного шероховатым для более удобной притирки с рукой. Замечательно подходящий для моей левой руки, в то время как ножны из зеленой кожи гармонируют с цветом глаз. И к тому же это был подарок… Братец, почуяв, что пахнет жареным, юркнул обратно в трактир, а Сандр, еще не понимающий, что мне захотелось крови, с улыбкой повернулся ко мне.

— Да никаких проблем… А ты, цыпочка, — последнее слово он произнес чуть ли не по слогам, — не расстраивайся. Мы тебе вместо твоего, ножичка пилку для ногтей подберем…

Лучше бы он промолчал. То, что произошло дальше, напомнило мне учебный фильм по практической магии. Сандра приподняло в воздух и отшвырнуло к забору. Рядом со мной что-то сдавленно охнуло, и, обернувшись, я увидела, как Марк, держась руками за виски, сползает по стеночке, а из прокушенной губы течет струйка крови — кажется, о ментальной отдаче ему ничего известно не было. В воздухе зазвенел металл, в мгновение ока мы оказались окружены двумя дюжинами хмурых людей, тыкающих в нас хорошо отточенным железом. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не Сандр. Мужик оказался крепким: отряхнувшись по-собачьи, он поднялся и так рявкнул на своих товарищей, что не осталось никакого сомнения, кто в компании главный.

— Значит, правда, — морщась, протянул он, потирая затылок и с удивлением рассматривая Марка как неведомую и опасную зверушку.

Эльф пришел в себя довольно быстро, даже чересчур быстро для новичка, и с вызовом уставился на Сандра. В воздухе отчетливо запахло дракой. Из трактира выскочил Яшка вместе с хозяином, который тут же вклинился между нами.

— Какого черта вы здесь устраиваете! — Голосок у Бороды был знатный. От его рева жалобно зазвенели стекла в окнах и захрапели лошади. — Не смей задирать моего компаньона!

Судя по всему, эти слова Сандра очень удивили. — Компаньона? — переспросил он. — Какого компаньона?

— Малышка отныне полноправный член команды, и, кроме того, она с сегодняшнего дня мой экономический советник. У нее, в отличие от вас, голова варит совсем неплохо!

Так ему! Увидав на лице разбойничьего командира безмерное удивление, я поняла, что пора идти ва-банк, и выступила вперед.

— Мой брат никогда не умел играть в карты, и он не имел права ставить на кон мою вещь. — Взглядом я попыталась испепелить Яшку. — Но с ним я разберусь сама… Позже… А вот тебе я предлагаю сыграть в очень простую игру. — Продемонстрировав ему серебряную монетку, я подкинула ее пару раз на ладони. — Если выпадет орел — ты возвращаешь мне каму, а решка…

— Если выпадет решка, ты отдашь мне тот стилет, что у тебя за голенищем сапога.

Тут я его резко зауважала. Этот кинжал заметить было невозможно, и его слова говорили о том, что он признал во мне профессионала. Кто мог ожидать в такой глуши столь изысканный комплимент. Но делать было нечего: уважение — это хорошо, но с дорогой для себя вещью я расставаться не собиралась.

Сунув монетку ему в руку, я кивнула. За полетом обычного кусочка серебра с любопытством наблюдали все присутствующие. И когда монетка коснулась земли, по двору прошел вздох. Выпал орел, в чем я и не сомневалась. С улыбкой он протянул мне мою драгоценность, которую я тут же прицепила справа к поясу. Инцидент можно было считать исчерпанным, но народ почему-то не расходился.

— Я хотел бы пригласить тебя в «Пересмешник», поужинать. — Сандр прямо-таки лучился галантностью. — В любое удобное для тебя время. Дай знать в «Зеленом петухе» хозяину, как надумаешь. — И совсем другим тоном он рявкнул в окружающую нас толпу: — А ну быстро закончили седлать лошадей, обормоты, через пару минут трогаемся!

Кругом все засуетились, а один из парней, вот этот самый Хруст, подошел к нам.

— Борода приказал провести вас в город. Так что поторопитесь, мы выезжаем сразу за первой группой.

Нам выделили трех лошадок, достаточно смирных, чтобы не упасть с них на первом же повороте, и по виду довольно выносливых. Яшка, чувствуя свою вину, занялся приготовлениями, а у меня оставалась еще пара дел.

Первым на очереди был Марк.

— Признайся, монетку перехватил ты? Эльф задумчиво посмотрел в небо.

— Почему ты так решила?

— А мне, как и Яше, никогда не везло в азартные игры. Я делала ставку на хорошее воспитание и интеллигентность этого разбойничьего вожака.

— Не понял, — удивился он.

— Правильная речь, чистые ногти, аккуратно подстриженная борода и армейская выправка, — пояснила я. — Да он как минимум младший сын какого-нибудь дворянчика. А то, что нас не прирезали перед трактиром, говорит о том, что здравый смысл не сумел убить в нем задатки приличного человека. Так что спасибо. — Подойдя, я погладила его по руке и прошептала на ухо: — У тебя здорово получилось. Скажи, а что бы выпало на самом деле?

— Не знаю, — также тихо прошептал он в ответ и улыбнулся, чем очень меня порадовал — улыбка ему чрезвычайно шла.

— И еще, — я немного повысила голос, — резко энергию выбрасывать из себя нельзя, можно вообще отключиться. Когда будешь делать это следующий раз, попытайся нащупать силовую линию и восстанавливайся из нее. А пока вот держи! — Я протянула ему Око. — С ним у тебя получается гораздо лучше.

Камень я ему отдала вполне сознательно: парень был еще довольно слаб для боевой магии, а силовое прикрытие могло понадобиться в любой момент. Ну а его забобоны придется потерпеть. В конце концов, он все-таки пытался меня защитить, а это не так уж и плохо.

Поговорив с Марком, я вошла в трактир и немножко пошепталась с Дорой, успевшей собрать для меня мешок с кучей различных специфических предметов, специально созданных для изменения внешности. Впереди оставалась самая тяжелая часть. Надо было придумать, как проникнуть в укрепленный замок наместника.

ГЛАВА 13 Яшка. День второй

Со мной не разговаривали. Всю дорогу до Феба Нике дулась и даже не смотрела в мою сторону. Ну что ж… Она имела право, хотя мне и было слегка обидно — кусок железа оказался ей дороже родного брата! Да у нее этим барахлом дома забита целая комната! Правда, этот кинжал я уже раньше где-то видел… Но вот где? Да и Марк тоже хорош… Защитник, мать его… Чуть все не испортил! Додумался, дери его за ногу, демонстрировать способности на без пяти минут союзниках! Хорошо еще, что Сандр парень отходчивый. Хотя, конечно, судьба Барри заставляет задуматься, так ли это. Перед отъездом кое-кто из вчерашних собутыльников успел мне нашептать на ухо о трагических событиях сегодняшней ночи… Порча, значит… Уж не знаю, кто его испортил, но со слов информатора, бедолага искренне раскаялся в своем поведении и, не выдержав мук совести, украл на конюшне лошадиную сбрую, пошел в лес и повесился. Хм… Весьма и весьма сомнительно… Помню я его рожу, такие не знают ничего о совести и за жизнь цепляются всеми когтями… Но, что самое странное, мимо как раз проходил Сандр. И наш знакомец, желая облегчить муки совести, исповедовался бравому разбойнику в своих прегрешениях… Оказывается, Барри был доверенным лицом некоего пожилого господина, прибывшего недавно из Аксельма, столицы империи ан, где мы и находились. Этот господин заинтересован в установлении нелегальных торговых контактов и готов был обменять крупную партию лереев на посван, являющийся здесь для людей чем-то вроде пыльцы дерева исс для эльфов. От нее у них крепко сносит крышу, ну то есть буквально… Происходит странная реакция, и что-то там внутри у них взрывается. Бах! И нет головы… (Место, где растет исс — блуждающий астероид, кочующий по галактике, подчиняясь только своим законам, огорожен сторожевыми маяками и охраной, состоящей исключительно из гоблинов. На них почему-то пыльца совершенно не действует). Так вот, этот дядька, назвав необходимые пароли, без труда прибарахлился, несмотря на то что Сандр — парнишка с принципами и с сомнительными личностями предпочитает не связываться. Но тут на уговоры поддался… То ли любопытство сыграло свою роль, то ли куш был слишком жирный, не знаю. Все закончилось, как только доблестный разбойник получил деньги. Старичок дал маху, расплатившись сразу за все, не получив фактически и половины. Барри пора было убирать… Мы подвернулись весьма кстати. Вся эта картина сложилась у меня в голове из разрозненных кусочков информации, и я думаю, что она недалека от истины. Марка Барри видел на маленькой глянцевой картинке, лежавшей в бумажнике господина, — как истинный вор он не мог не проверить личность своего нанимателя. Но самое странное в этом деле то, что, по словам Барри, этот господин ненавидел Марка лютой ненавистью и умудрился заразить этим чувством и его. «Это дьявол! — кричал несчастный со слезами на глазах, цепляясь за петлю. — Его надо уничтожить!» Но Сандр, не будучи суеверным, решил, что тот просто набивает себе цену. М-да… Я не такой наивный, чтобы поверить в романтические бредни про зону безопасности. Здесь замешаны очень крупные деньги.

Покосившись на Марка, я решил, что на дьявола он мало похож: те черные, покрыты шерстью и на лбу имеют небольшие наросты, похожие на рога (на самом деле это особый орган, отвечающий за пространственное искривление и позволяющий им без труда перемещаться на большие расстояния). Так что насчет дьявола Барри, сомнений нет, погорячился, но странностей у Марка и без этого предостаточно: амнезия, ночные бодрствования, странные видения, а еще (какой кошмар!) он, оказывается, чует смерть…

Лошади осторожно ступали по едва заметной тропинке среди густо растущих деревьев. То, что вчера мы вышли к «Последнему приюту», просто чудо. Дорогу назад мы без Хруста ни за что не нашли бы, у меня вообще плохо с определением на местности, и без компаса я как без рук. А он последнее время крутится как сумасшедший и отказывается функционировать.

Тут мои мысли приняли более приятное направление. Я вспомнил девушку, встреченную вчера в доме Верховного жреца. Глубокие переливающиеся глаза, мечущие искры, поразили меня сильнее, чем я думал. Мысленно я дал себе слово обязательно разузнать о красавице, а слова, данного себе самому, я никогда не нарушаю. К тому же этим можно было заняться прямо сейчас.

— Слушай, Хруст, — прервал я нашего проводника, рассказывающего очередной неприличный анекдот Нике, — ты из Триша?

— Не-е… — протянул тот. — Я с севера, с гор. Вся моя семья осталась там: брат, маленькая сестричка и мать. Отец-то помер, уже давно… А на жизнь надо как-то зарабатывать. Вот я и пошел с Сандром, когда он позвал. — Это было неожиданно и интересно… Сестрица тут же навострила ушки.

— Так Сандр не из столицы? А мне показалось, что за его плечами самое малое пажеский корпус…

— И не только, — загадочно ответствовал Хруст. — Только он все равно из наших, его предки пришли туда с первой экспедицией. Все их семейство до сих пор пользуется уважением, а отец может собрать в любой момент до пятисот мечей под свое знамя. В общем, мы соседи… — Тут он замялся, испугавшись, что ляпнул что-то лишнее. И замолчал.

Сестру это не устраивало, но все ее обычное умение вытаскивать из людей информацию ей на этот раз не помогло. Парень был готов болтать о чем угодно, но только не об этом. Когда она наконец отстала от него, я возобновил свои расспросы.

— Ну, меня не интересует твое прошлое и все эти ваши тайны королевского двора. Лучше скажи, дружок, почему у вас только один храм в таком большом городе, как Феб? Вы что, все верите в этого идиотского бога, похожего на дракона?

И вот тут Хруст меня удивил по-настоящему.

— Почему идиотского? — обиделся он. — Олвей на самом деле существует. Его логово именно в северных горах. Правда, еще дальше на север от моей деревни, но…

— Олвей существует. — Марк впервые за всю дорогу соизволил открыть рот. До этого он ехал полностью отрешенный от внешнего мира. Такого молчаливого эльфа я встречал впервые. Обычно они более общительны. — Как и Шилос. Этот мир очень древний, и здесь много загадок.

— Откуда ты знаешь? — Моя сестрица просто исходила любопытством. — Ты же ничего не помнишь.

— Я не помню того, что касается меня самого, — объяснил он, — а в остальном моя голова забита всяческой информацией под завязку. Трудно объяснить. Я думаю о чем-то, и все тут же всплывает из подсознания. И получается, что я это знаю…

Какое-то время мы ехали молча, думая каждый о своем. Я, например, думал о драконах. Если и существовали в нашей Галактике создания более загадочные, чем они, то их до сих пор не встретили. Драконы — самое странное племя нашего мира. Они запросто могут пересекать безвоздушные пространства, перемещаясь от планеты к планете. Могут питаться энергией звезд и принимать ванны в их раскаленных недрах. Некоторые ученые даже считают, что барьер между ярусами не представляет для них никакой трудности. Доказать это невозможно, потому что они никогда не вступают в контакт с другими расами. Однако на всех обитаемых планетах можно выслушать целый букет легенд, сказаний, песен или сказок про эти существа. Да если бы наши узнали, что один из них облюбовал Триш — завтра же здесь бы была половина МЕССИИ.

— Если Олвей — дракон, то кто тогда Шилос? — Сестрица всегда умела задавать правильные вопросы.

— Он из ассуров, и они с Олвеем совсем не враги. Я думаю, что между ними есть что-то вроде договоренности — Олвей не лезет в дела ассура, а тот в дела дракона. И им глубоко наплевать на копошащихся на этой планете людишек, эльфов, гномов и остальных. — Привлекательное, но очень бледное лицо эльфа исказилось от ярости. — Им все равно, что происходит в окружающем их мире, главное, чтобы их не трогали!

Ничего себе, нам только ассуров здесь не хватало! Великие скитальцы, или ассуры, представляли собой немногочисленное блуждающее племя весьма необычных существ, способных принимать любое обличье по своему желанию. В естественном состоянии они имеют вид черного облака, на первый взгляд состоящего из пылевой взвеси, а на самом деле из миллиарда микроскопических насекомых, что относит их к существам ройного типа. Обладая высоким уровнем интеллекта и хорошо развитыми М-способностями, они предпочитают одиночество и редко селятся группами. На моей памяти только однажды один из них посетил МЕССИЮ, но истинного облика не демонстрировал, так что, если бы не отец, я бы об этом и не узнал. Нике дернула поводья, подъехала вплотную к Марку и, приобняв его за плечи, что-то зашептала ему на ухо. Это выглядело… несколько интимно, и Хруст, ткнув меня под бок, выразительно кивнул в их сторону, состроив при этом уморительную гримасу.

— Известное дело… и чего это баб обычно на убогих тянет? — прошептал он мне на ухо.

Мне его шепот не понравился, не его это дело, на кого тянет мою сестру, что я ему тут же и сказал, а для верности помахал у него перед носом кулаком. Хруст ошибку тут же осознал и затараторил с удвоенной скоростью:

— Немудреное дело — дракон, у нас тут в лучшие времена кто только ни шлялся по дорогам: эльфов было много, да и сам Борода, между нами говоря, гном типичный. Его предки до сих пор в наших горах металлы разные добывают. А вот женился на местной и теперь и не думает назад возвращаться — его из города турнули, так он перевалочную базу организовал. Мужик — кремень, но против Сандра хиловат будет. Слишком сердобольный.

— Ага, — тут же откликнулась Нике, — Барри твой разлюбезный начальник лично на сук подвешивал или кого из корешков попросил? Кто у вас штатный палач, не ты ли?

Сестрицу я знал как облупленную и понял, что неосторожные слова проводника были ею услышаны. Но я решил ей не мешать, меня тоже покоробило такое отношение к человеческой жизни. Одно дело — честный бой, а другое — хладнокровное убийство, пусть и отъявленной сволочи. Да и вообще, мне сегодня лучше не отсвечивать — кинжал простят мне еще не скоро. А что делать, если в карты мне не везет с самого детства. Мои мысли были прерваны криком и руганью — Хруст с Нике громко выясняли отношения. Зевнув, я подъехал к Марку. Общение с сестрицей повлияло на него благотворно, и на хмурой ранее физиономии гуляла слабая улыбка. Ничего, парнишка, если она за тебя возьмется как следует, научишься не только улыбаться, но и ругаться матом. А если некоторые думают, что эльфы этого не умеют и в их языке нет никаких ругательных слов, то вот что я вам скажу. Недавно я сам был свидетелем, как один эльф из самой верхушки нашей базы так матерился на гоблинском языке, что некоторые обороты из его лексикона я потом даже записал в блокнотик, специально заведенный для мудрых мыслей. И, судя по всему, его до такого непотребного состояния довела именно моя сестрица. О, кажется, я вспомнил, где раньше видел каму! Нет, не может быть… Я явно что-то путаю…

Крики слегка поутихли, оказалось, что мы прибыли на место. Отсюда город был виден как на ладони, точнее, восточные ворота. Тут меня снова одолели сомнения по поводу нашей авантюры. Весь мой опыт кричал о том, что в город возвращаться нельзя, и все-таки я туда шел. Ради чего? Ради прекрасных глаз таинственной незнакомки или чтобы спасти пару-тройку эльфов, совершенно мне не знакомых? Проще было вернуться на место, где мы встретили Араха, и попытаться обыскать там лес. Я думаю, найти логово, где держали Марка, не составило бы большого труда, вполне возможно, что именно там мы отыскали бы ответы на множество вопросов, которых с каждым часом становилось все больше и больше.

Мои размышления о смысле жизни прервал Хруст, заставивший нас спешиться. Местное светило, оранжево сверкающее над головой, клонилось к закату, а в сумерках в город проникнуть было намного легче — капитан новой смены караула, со слов Хруста, был мужем троюродной сестры одного из ребят Сандровой группировки. И это позволяло нам пронести разные колюще-режущие предметы, запрещенные к ввозу, без всяких нареканий со стороны властей. Да и изменение внешности требовало времени. Из меня получился отличный бродяга: симпатичный мерзавец, готовый в любой момент дать сдачи, но не настолько опасный, чтобы его можно было сразу кинуть в тюрьму. Нике превратилась в жгучую брюнетку — на это ей понадобилась целая пригоршня чего-то очень грязного, так как веснушки замазываться никак не желали. Папаня нас ни за что бы не узнал, если б увидел. А из Марка получился вполне приличный слепец с черной повязкой на глазах. В руку мы ему сунули палку, закутали в серый порванный плащ с капюшоном и сказали сильно не высовываться. От возмущения его передернуло, но усилием воли он сдержался и промолчал. Хрусту менять ничего не надо было. Ирония судьбы — мы, никому не причинившие вреда, пробирались в город замаскированные с головы до пят, а один из местных бандитов готов был войти туда при свете дня с высоко поднятой головой.

Тут Нике достала из сумки карту города.

— И нечего на меня так смотреть, — огрызнулась она, глядя на меня, хотя, видит бог, вид у меня был самый невинный. — Взяла во временное пользование.

— Это же карта Бороды! — воскликнул Хруст. — Она у него в кабинете висела! Нике сердито фыркнула:

— Хруст, перестань меня напрягать, верну я ему карту, позже.

Я придвинулся ближе. С первого взгляда домик наместника был совершенно неприступен: высокая стена высотой метра в три окружала его по периметру, там и сям торчали башенки, слева дом огибала река, а главный вход хорошо простреливался со всех сторон.

— А может, бомбочкой долбануть? — пробурчала Нике, оценив неприступность замка. — Снести все к едрене фене — и вся недолга.

Я наморщил лоб и почесал в затылке для ускорения мыслительного процесса. То, что она захватила с базы запрещенное оружие, меня не удивляло, у меня самого в карманах было припрятано кое-что про запас, но все это выдавало нас с головой и сделало бы дома персонами нон грата. Если сейчас мы еще могли надеяться, что отделаемся хорошей поркой, то после фейерверка сразу могли бы менять пункт приписки.

— Там должны быть потайные ходы. Один из них, скорее всего, здесь. — Я ткнул в карту пальцем. Это было, удобное место — с одной стороны вплотную примыкала река, и в случае необходимости можно было уйти по воде. — Наверно, там и лодка спрятана. И, кроме всего, есть же канализация.

— Я через отстойники не полезу, — рявкнула сестрица.

Не успел я ей ответить, как Хруст шикнул на нас и мотнул головой в сторону дороги. По ней двигалась небольшая, хорошо организованная армия, человек этак пятьсот. Впереди скакали закованные в броню всадники, числом пятьдесят, не меньше. В середине повозки с припасами, и завершали процессию колонны пехоты, бодро шагающей в ногу.

— …!! — выругался Хруст. — Они вызвали подкрепление из столицы! Плохо дело… Может, вернемся? — В голосе бравого проводника звучали просительные нотки. — Это же профи. Они сейчас такой шмон наведут в городе — ни чихнуть ни пернуть.

Рядом тихо ойкнула сестрица.

— Яша! Скажи, ты это тоже видишь?

Во главе отряда, рядом со знаменосцем и мужиком при командирских регалиях (плюмаж на железном колпаке у него был самый большой) ехал — кто бы вы думали? — наш родной папаша. Это был не просто шок, из головы моментально вылетели все сколько-нибудь связные мысли. Такое состояние у меня иногда бывает во время похмелья — хочешь подумать о чем-нибудь, а в голове полная пустота. Дальше сюрпризы посыпались как из рога изобилия: справа от него на коренастом пони ехал Мишель собственной персоной. Маленькая лошадка отличалась недюжинной выносливостью: кроме гоблина, ей еще пришлось тащить на себе целую кучу разных мешков и свертков. Инстинктивно я пригнулся, хоть и понимал, что отсюда нас увидеть невозможно.

— Это ваш родственник? — шепотом поинтересовался Марк.

— П-п-почему ты так думаешь? — Нике от волнения слегка потряхивало.

Эльф положил ей одну руку на затылок, а другой стал водить вдоль позвоночника.

— Расслабься… Вот так, дыши глубже… Скорее всего — это ваш отец. Я прав?

— М-м-мур… — Сестрица от удовольствия зажмурилась. — У меня с утра голова побаливала… Марк, ты просто волшебник.

— Кто? Отец? Так вы все сочинили? — Хруст был зол не на шутку. — Вас приняли как родных, а у вас, оказывается, отец в регулярных имперских войсках!

Без предупреждения я схватил его за шиворот и тряханул со всей силы.

— Не дури, парнишка! Он последний, кого мы здесь ожидали увидеть. И он тоже не местный, как и мы. Посмотри, кто у него в оруженосцах? Что-то у вас здесь гоблины не сильно тусуются среди людей. — И я повернул его голову в сторону шествовавшей своим путем колонны.

Мишка как раз показался во всей своей красе — здоровенный, с зеленоватой кожей и асимметричным лицом.

— Вы про этого друга рассказывали? Очень интересно. — Марк с интересом уставился на дорогу.

Мне становилось с каждой минутой все яснее, что произошло что-то неординарное. Командору не так просто было оставить свое место, как может показаться. Обладая фактически огромной властью, он был рабом МЕССИИ в большей степени, чем все мы, простые смертные. И то, что он сейчас находился здесь, означало только одно — Триш из зачуханной третьесортной планетки внезапно превратился в важный объект. Настолько важный, что удостоился внимания самого Командора.

— Интересно, а он знает, что в городе уже построены виселицы? Если нет, то его ждет неприятный сюрприз, — заметила Нике, быстро уничтожая все следы привала. — И ты знаешь, Марк, ты мне так и не сказал, кто зовет тебя в город и зачем, но сейчас я не пропущу затевающееся там шоу ни за что на свете.

Мысленно я с ней согласился. Вечеринка грозила приятными неожиданностями.

ГЛАВА 14 Феб. Ночь третьего дня

Закончился еще один день, но даже темнота не смогла остудить страсти, бурлившие в портовом городе. Рассказывают, что название города — Феб — пошло от имени его основателя — Фебюссона Живодера, который вошел в историю империи ан как человек, познавший смысл жизни в полной мере. Он сумел построить город, повесить всех своих врагов и родить сына, ставшего родоначальником длинной цепи поколений, оборвавшейся два года назад убийством малолетнего наследника. Впрочем, действующий наместник, приходящийся старине Живодеру восемь раз правнуком, был мужчиной в самом соку и не терял надежду на пополнение генеалогического древа.

В третьем часу после захода солнца Его превосходительство губернатор Приречья, — князь северных земель, императорский наместник и просто троюродный дядя юного императора Аргус Сентровер сидел за шикарно накрытым столом в доме Его Святейшества Нерия третьего. Доблестный вельможа занимался тем, что пускал слюни, поедая глазами сидевшую напротив девушку, но это занятие отнюдь не мешало ему отдавать должное дивному жареному поросенку, беззащитно лежавшему перед ним на золотом блюде. Да и вино у священника к столу подавали недурственное… Девушка была стройна, темноволоса и довольно мила, если бы не одно но… Огромные мерцающие глаза кошачьего разреза производили странное гипнотическое действие на лиц противоположного пола.

Своей матери Ирелия не помнила, но зато всегда рядом был заботливый отец, готовый выполнить малейший каприз ненаглядного дитяти. Ее обучали языкам, истории, танцам и пению. Образование было лучшее из возможных при сложившихся обстоятельствах. А они были таковы, что в дом пускали исключительно женщин. Единственным мужчиной в доме был сам Нерий, все же остальные — прислуга, начиная с кухарок и уборщиц, хорошо вымуштрованная охрана и даже приходящий трубочист — были бабами. До поры до времени девчушку это устраивало, но вот пришла пора созревания, и вместе с физическими изменениями, вполне обычными и ничем не примечательными, стали происходить перемены, невидимые глазу. Сначала обострился слух. Нет, она не стала слышать ультразвук или еще что-нибудь в этом роде, но, находясь рядом с человеком, слышала стук его сердца и шум тока крови в венах. Затем что-то случилось со зрением, и теперь, скосив глаза определенным образом, она могла рассмотреть внутреннее строение любого живого существа, находившегося рядом. Поначалу ее это забавляло, но, поделившись своими открытиями с отцом, она была чрезвычайно удивлена его бурной реакцией. Нерий разразился воплями, забегал по дому как сумасшедший и приставил к дочери усиленную охрану.

В следующий раз Ирелия поступила умнее. Когда она поняла, что может каким-то образом проникать в мысли окружающих, папаша об этом не узнал, хотя и был единственным человеком, в чью голову она не смогла залезть. У девушки появился неистощимый источник информации о мире за стенами дома, и однажды, набравшись храбрости, она рискнула удрать, внушив перед этим охране, что мирно спит в своей комнате.

Внешний мир привел ее в ужас. Это оказалось грязное, вонючее место, полное волосатых назойливых существ, очень бурно на нее реагировавших. Чудом вернувшись домой здоровой и невредимой, с тех пор она и не помышляла о путешествиях, удовлетворившись существующим положением вещей. Поэтому, когда пару лет назад Нерий, бывший тогда вторым в церковной иерархии, нарушил все свои запреты и решил вывести дочь, которой только что исполнилось восемнадцать, в свет, представив ее наместнику и его семье, она разбушевалась, наотрез отказываясь куда-то идти. Ирелия топала ногами, швыряла посудой и даже разбила любимую папочкину вазу с изображением пучеглазого страшилища. Ничто не помогло — ее запаковали в корсет, соорудили из волос башню, навесили кучу лереев и в закрытой карете отволокли в большой каменный дом.

Как ни странно, все прошло совсем не плохо. Супруга наместника, очаровательное, добрейшее создание, встретила бедную сиротку с распростертыми объятиями, а Ирелия, вернувшись домой и отмывшись от грязных мыслей ее мужа, сумела быстро вернуть себе душевное равновесие. Спустя некоторое время произошли события, черной страницей вписанные в историю Феба: Аргус овдовел, а Нерий повысил свой статус до Его Святейшества.

Девчонка тем временем научилась контролировать свою способность читать мысли и почти не реагировала на Сентровера, который стал регулярно появляться в их доме после смерти жены. Но сегодня она с большим трудом сдерживала гримасу отвращения: по всем признакам, этот напыщенный индюк собирался сделать ей предложение. Пытаясь отвлечься от масляных взглядов, бросаемых на нее, она вспоминала недавнего вора, забравшегося в дом и улизнувшего из-под носа доблестных телохранительниц. В его мыслях она не обнаружила ничего грязного: кроме искреннего восхищения ее красотой, там ничего не было, и ей это понравилось.

— Ирелия, звезда моя, — напыщенно произнесли рядом. Повернув голову, она обнаружила своего поклонника стоящим перед ней на коленях. — Прими от меня этот скромный дар как небольшое дополнение к обожающему тебя сердцу и…

Но тут его прервали. В дом ворвались стражники из числа личной охраны Аргуса. Воспользовавшись случаем, девушка, закрыв лицо салфеткой, тут же скрылась в соседней комнате, а Нерий вскочил и замахал руками.

— Как это понимать?! — заорал он. — Какого Шилоса вы сюда врываетесь?! Аргус, что все это значит?

Его превосходительство поднялся с колен, швырнул подарок на стол (весьма недурственное ожерелье) и грозно уставился на нарушителей спокойствия. Старший, с капитанскими нашивками, вытянулся по стойке смирно и стал бойко докладывать:

— В замке сработала сигнализация. Кто-то проник в подземелье. Все камеры взломаны, четыре охранника выведены из строя, заключенные исчезли. И еще… — Капитан замялся.

— Не тяни кота за хвост, солдат, — рявкнул наместник, пристегивая к поясу меч, временно снятый перед обедом. В высшем обществе считалось дурным тоном садиться за стол вооруженным.

— Лопнула канализация. В подвале сейчас стоит такая вонища, что больше пяти минут там никто не выдерживает. Поэтому точно доложить о произошедшем не представляется возможным.

— Хи-хи-хи, — послышалось сзади. Лицо наместника от удивления перекосилось — за все время знакомства он никогда не видел Нерия смеющимся.

— Я очень рад, что тебе это кажется смешным, — процедил он сквозь зубы. — Может, поделишься со мной своими мыслями?

Утерев слезы, священник хрюкнул от полноты чувств.

— Извини, но теперь ты станешь посмешищем всего города. Тебя будут называть Вонючка Аргус и… А что скажет император!

— Заткнись! — Посуда на столе жалобно зазвенела от удара здоровенного кулака по столешнице, несколько бутылок с вином перевернулись, пачкая белоснежную скатерть. — Ты знал, что возможны диверсии, потому и перевел чертову четверку в храмовую тюрьму! И теперь из-за твоего молчания мой дом превратился в сортир! И ты еще смеешь смеяться! Да я тебя… — Наместник пошел пятнами, глаза закатились, он покачнулся и рухнул на пол.

— Ирелия! — закричал священник. Солдаты бросились на помощь, но, похоже, было уже поздно. Изо рта наместника пошла пена, конечности судорожно подергивались. — Ирелия! Сюда, быстрее!

Девушка выскочила и кинулась к лежавшему на полу человеку. При ее появлении стражники мгновенно обо всем забыли и вытаращились на сладостное видение. Ирелия опустилась на колени перед наместником, положила ему ладонь на лоб, а второй рукой стала постукивать по его грудной клетке. Спустя некоторое время судороги прекратились, бордово-красное лицо стало бледнеть, приобретая более естественный цвет. Девушка, бледная как полотно, поднялась и, молча поклонившись отцу, пошла к выходу.

— Кто это? — прохрипел капитан, дернувшись следом за ней. Это было его последнее в жизни движение — из-за его спины выросла мускулистая женская фигура с кинжалом в руке и тренированным движением резанула его по горлу. Две ее подруги так же профессионально расправились с остальными двумя солдатами. В глубине дома послышался вскрик — и все стихло.

Нерий брезгливо покосился на сочащиеся кровью трупы и повелительно взмахнул рукой:

— Падаль убрать. А этому, — он с презрением посмотрел на пытающегося подняться Аргуса, — вытереть слюни и никуда не отпускать, пока я не вернусь.

Раздав указания, полненький священник скрылся за той же дверью, куда ушла его дочь.

Ее он обнаружил в спальне забившейся в угол и молча глотающей слезы. Отшатнувшись от его руки, она попыталась вжаться в стену.

— Ты сделала доброе дело сегодня, дочь моя… — Но договорить ему не удалось.

— Ты заставил меня спасти убийцу и убил ни в чем не повинных людей, я почувствовала их смерть! — Речь Ирелии была бессвязной, но папаша замечательно уловил основную мысль.

— Ты почувствовала! Что это значит? — Он схватил дочь за плечи и потряс, словно надеясь вытрясти из нее ответ. — Каким еще уродством ты обладаешь? — В наполненных слезами глазах зажглось не свойственное девушке ранее упрямство. Нерий пришел в бешенство. — Что? Сопротивление? Ну ладно…

Крепко держа сопротивляющуюся дочь за руку, он вытащил ее в коридор и, открыв какую-то дверь, втолкнул внутрь. Проскрежетал ключ. Помещение, где оказалась Ирелия, было часовней. В центре мрачного помещения без окон находился треугольный алтарь, заставленный засушенными растениями и уродливыми фигурками. Именно здесь накануне чуть было не поймали вора.

В голове Ирелии пели демоны, и такого ужаса, как сейчас, она никогда ранее не испытывала. Одно дело читать в мыслях людей воспоминания о совершенных убийствах, и совсем другое — прочувствовать то, что ощущает умирающий человек. А сейчас ее заперли и оставили наедине с этим ужасом! Момент ухода трех молодых, полных сил людей она ощутила во всех нюансах и теперь тщетно пыталась взять себя в руки. Черная бездна безумия подмигнула ей слепым глазом, и когда сзади чья-то рука зажала ей рот, она потеряла сознание. Первый раз в жизни…

— Эй, ты жива? — Очнувшись от гадкого запаха и открыв глаза, Ирелия увидела над собой грязного вида девицу с засаленными черными патлами, тыкающую ей под нос что-то чрезвычайно омерзительное. — Как все-таки здорово, что я прихватила из дома такое универсальное средство, — воскликнула девица, снова ткнув ей под нос тампон. — Кто бы мог подумать, что самым популярным зельем на этой планете будет обычный нашатырь!

Расчихавшись, Ирелия не сразу заметила в часовне еще двоих. Только через несколько минут, вытерев слезы, она обратила внимание на изможденного парня с палкой в руке, стоявшего возле полки с книгами и задумчиво изучавшего надписи на корешках. Вскоре обнаружился еще один. Он сидел в кресле и смотрел на нее телячьими глазами. Этого она узнала довольно быстро: можно изменить внешность, но как изменишь окраску мыслей? Вчерашний вор вел себя совершенно правильно, то есть был абсолютно невменяем. Что же до девушки и второго мужчины, то их мысли были для нее закрыты. Такое было только с отцом Ирелии, и она удивилась.

— Кто вы? Здесь нельзя находиться, вас убьют, — проговорила Ирелия, вцепившись в руку темноволосой девицы. — Они только что убили троих лишь потому, что я попалась им на глаза.

— Интересно, что же в тебе такое, из-за чего убивают людей? — поинтересовалась брюнетка, предварительно толкнув брата в кресло — а что это был брат, сомнения не вызывало, — и вылив на него воду из кувшина, очень кстати стоявшего на маленьком резном столике.

— У нее ярко выраженные свойства суккубы. — Не отрываясь от книг, изрек бледный. — Скорее всего — это была мать? Ведь так? — Он наконец-то повернулся, и Ирелия поняла, что это не человек.

— Вы… вы ведь эльф? — робко проговорила она и подошла поближе. Капющон плаща был опущен, и необычная форма ушей бросалась в глаза.

Изяществу его поклона мог бы позавидовать любой столичный ловелас.

— Разрешите представиться, Марк, светлый эльф. А это мои друзья, Нике и Яков, духи огня. А как ваше имя?

Девчонка, представленная как Нике, громко фыркнула:

— Ты ему больше верь, он тебе такого наплетет! Эльфы вообще любят прикалываться, все, что они говорят, надо делить на восемь. Ну да с ним все ясно, а вот что это творится с Яшкой? Что-то я не припомню у него такой буйной реакции на противоположный пол.

— Я Ирелия, дочь верховного жреца. И сколько я себя помню, это обычная реакция мужчин на меня. А насчет суккубы… я не знаю. Моя мать умерла при родах…

Со стороны Марка послышался шум — огромная книга свалилась с полки на пол. Все замерли, но снаружи было тихо, и Нике зашипела, как рассерженная кошка:

— Пошли отсюда, пока с боем прорываться не пришлось. Мадам покажет нам, где здесь подземелье. А ты, Марк, лучше бы подумал, что делать с братцем моим. — Она бросила осуждающий взгляд на Яшку. Выглядел тот совершенно уморительно: вода стекала с волос черными струйками, оставляя дорожки на лице и на шее. Стоя рядом с Ирелией, он пытался читать ей стихи, но слова давались ему с трудом, и звуки, им издаваемые, были похожи скорее на рычание самца павиана во время брачных игр.

— А! Вы, наверное, ищете тех четверых эльфов, которых должны завтра повесить? — спросила Ирелия, ловко уворачиваясь от назойливого ухажера.

— Ты знаешь, где они? Мы решили, что стоит поспрашивать у того напыщенного индюка, который тебя сюда втолкнул. Уж он-то должен знать — все-таки шишка местного масштаба. И почему четверо? Их же пятеро было. — Нике в это время была занята тем, что странным образом пыталась изогнуть обычную шпильку для волос.

— Я знаю только то, о чем говорил Аргус, — немного помявшись, сказала Ирелия. — Я подслушала… Их перевели в храмовую тюрьму сегодня, и Аргус обвинял моего отца в том, что тот все знал. А потом… потом… они убили этих троих… — Ирелия, не выдержав, зарыдала в голос. Яша кинулся ее успокаивать, а его сестра, поковыряв в замке изогнутой штуковиной, открыла дверь.

— Храм так храм, нам без разницы. Слушай, нежное создание, пошли с нами, мы тебя спрячем в одном миленьком трактире, там тебя сам черт не найдет. Отсидишься какое-то время, а то твой папочка уж больно крут на расправу. — Попытавшись безрезультатно оторвать брата от Ирелии, она растерянно посмотрела на Марка. — Я его раньше таким не видела, что это с ним?

— Обычная реакция на суккубу, — ответил тот, запихивая книги в мешок. Похоже, он начинал входить во вкус профессии вора и взломщика. — Дай-ка мне тот медальон… Ну тот, что отобрала вчера у Барри…

Брови Нике удивленно поползли вверх, но она молча достала из кармана цепочку с золотистым кругляшом и протянула эльфу.

— Здесь наложено простейшее заклинание приворота, — объяснил тот, держа цепочку правой рукой и пропуская ее через переплетенные особым способом пальцы левой. Внутри круга возникло голубоватое свечение, быстро исчезнувшее. Поморгав, Ирелия решила, что ей это почудилось. — Вот если поменять полюса и утолщить основание, получится замечательный антиприворот…

— А я — то думала, что это такое? Хотела спросить, да постоянно забывала. — Нике с удовольствием наблюдала за манипуляциями Марка. — От нее звук такой странный… как перезвон колокольчиков.

— Магия всегда звучит… Хотя ты же вроде говорила, что не имеешь никаких способностей? — Физиономия эльфа была воплощением простодушия, но мелкие бесенята, сидевшие в глубине глаз, говорили о том, что он не так прост.

— Не издевайся… — пробурчала Нике и повесила цепочку на шею Ирелии.

Взгляд Яшки тут же прояснился, и он со злостью уставился на сестру.

— Ты зачем меня облила? — Яшка сдернул со своей головы черный парик, под которым засияла знакомая рыжая шевелюра. — И в голове гудит… как с перепоя. Объясните, в конце концов, что здесь творится! — сердито потребовал он, не забывая при этом говорить шепотом. Затем уставился на дочь жреца. — Ну так как, пойдешь с нами? Я еще не рассказал самое интересное — как охотился на грифонов… А может, это они охотились на меня?

Дочь жреца с удивлением пощупала бляшку на шее.

— Подумать только… свобода… Только давайте сначала заглянем в папочкин кабинет — я знаю, как открыть сейф за картиной. Не могу же я покинуть отчий дом без средств к существованию! — С этими словами Ирелия скользнула за дверь.

Близнецы переглянулись и, пожав плечами, последовали за ней. Марк подождал, пока все вышли, потом подошел к алтарю и начертил рукой в воздухе какую-то фигуру. Линии зажглись слабым зеленоватым светом, а он, завершив рисунок, плюнул в самый его центр. Зашипев, линии растаяли, а в воздухе сильно запахло лавандой.

— Умерла родами, говоришь? — прошептал эльф себе под нос. — И это суккуба-то! Ну ладно, это тебе небольшой сюрприз. — Прозрачные глаза Марка налились кровью, а от улыбки повеяло холодом. Однако через минуту он присоединился к своим спутникам и был, как обычно, бледен и спокоен.

Когда через двадцать минут его святейшество обнаружил в часовне вместо дочери огромную змею, свернувшуюся кольцами и едва помещавшуюся там, крик его был слышен за два квартала от дома. Но еще громче он кричал, обнаружив исчезновение старинных книг и совершенно пустой сейф.

ГЛАВА 15 Мишка. Отрывки из дневника

В такой ситуации, как сейчас, я оказался впервые, и не скажу, чтобы мне это доставляло удовольствие. Сидеть в железной клетке в подвале, даже если она оборудована туалетом типа сортир, столом и масляной лампой, меня не прельщает. Не все гоблины, знаете ли, обожают жить в грязи и ютиться в пещерах или землянках. Я вполне цивилизованное существо, и мне иногда нужна ванна, да и одежду почистить не мешало бы. Заточение было преподнесено как забота обо мне, и действительно, город оказался каким-то очень странным. Представляете, я тут единственный гоблин! Раньше я думал, что нашего брата не встретишь только на планетах со среднегодовой температурой ниже минус двадцати. Ну не любим мы холод. Радовало только одно — то, что Командор оставил мне свою сумку с бумагами, вытащенными из тайника.

Пытаясь удрать от оживающего тролля, мы налетели на группу вооруженных людей, оказавшихся разведкой элитного отряда имперских войск, командовал которым барон Эдер, светловолосый здоровяк, поразивший меня чрезвычайно вежливым обращением. Император, а если говорить точнее, имперская служба безопасности, обеспокоилась слухами о непотребствах, творящихся возле одного из важнейших городов империи. Появление разного рода чудовищ, с недавних пор встречающихся в этих местах, а также достоверная информация о разрытых могилах на кладбищах, о странных огнях, звуках и исчезновении людей очень сильно встревожили власть, трепетно относящуюся к любому насильственному изменению естественного хода вещей. События пятидесятилетней давности так всех перепугали, что теперь чиновники предпочитали перестраховаться. Вот господина барона со товарищи и послали разобраться с проблемой. Полномочия при этом предоставили ему самые широкие.

Весельчак Эдер с улыбкой намекнул, что относит нас к разряду именно таких проблем, и если мы хотим остаться живыми и здоровыми, то нам лучше поехать с ним и вести себя тише воды, ниже травы. После небольшого дружеского спора Командор дал слово не размахивать мечом направо и налево и признал себя личным пленником господина барона. А затем, как ни в чем не бывало, весь путь до города они проехали, обсуждая различные карточные игры и зависимость выпадения нужного числа при игре в кости от положения светил в небе, направления ветра и подергиваний мышц лица. Наша первоначальная легенда показалась Эдеру очень правдоподобной, особенно когда мы предъявили часть добычи из развалин. Хорошо еще, что Ричарду хватило мозгов не показывать бумаги из тайника, а барону благородства его не обыскивать.

Тут еще надо добавить, что моя подружка Грых, учуяв появление чужих гораздо раньше нас, скрылась в неизвестном направлении, что, по правде говоря, меня особо не расстроило. У нас и без нее проблем хватало. Странность нашего положения заключалась в том, что разведка, посланная по нашим следам, обнаружила на месте развалин воронку глубиной около двух метров. От странной комнаты ничего не осталось, наш рассказ был сочтен ложью, и по приезде в город меня изолировали в этой дурацкой клетке. Помещение находилось под казармами и выполняло функцию камеры предварительного заключения. Судя по всему, здесь держали мелких правонарушителей до внесения ими небольшой денежной суммы в фонд бедствующей стражи. Сейчас, когда здесь разместили имперский отряд, барон счел целесообразным сделать из меня заложника. Командора разоружили (свой драгоценный эспадой он оставил здесь) и дали ему относительную свободу передвижения. Зря они это, конечно, сделали. Знай они, какого хищника оставляют на свободе… Ну да ладно, это их проблема. А передо мной стоит задача спасти себя от скуки. Вот поэтому я от нечего делать и сунул свой здоровенный носище в стопку документов.

Вначале меня постигло сильное разочарование— я с большим трудом понимал смысл написанного. В пяти толстенных тетрадях, обшитых красной кожей, гномья клинопись переходила в эльфийскую вязь, а всеобщий был так густо пересыпан разного рода специфическими терминами, что смысл улавливался с трудом. Не помогли даже сразу две фиолетовые таблетки, принятые в качестве дополнительного стимула. Описание химических опытов, граничащих с алхимией, странные графики, формулы, медицинский сленг и даже стихи — все это представляло собой редкостную мешанину. Писавший был либо гений, либо… Хотя скорее гений. До сих пор мне не встречалось настолько разносторонне талантливой личности. Дело двигалось туго, пока в середине второй тетради я не наткнулся на рисунок, при виде которого по моему позвоночнику побежали ледяные мурашки. В полный страничный лист в мельчайших подробностях был изображен продольный срез головного мозга взрослого эльфа. Почему взрослого? Там внизу была надпись. На следующем листе был тот же самый срез, но ребенка. Затем на всеобщем языке шли пояснения, от которых мурашки превратились в слонов, а волосы стали дыбом. Полное описание процесса трепанации.

Отложив бумаги в сторону, я попытался собраться с мыслями. Некстати вспомнилась чистенькая белоснежная комната, сверкающая металлом медицинских инструментов, и ржавый ошейник, прикованный к стене. С трудом обуздав разыгравшееся воображение, я вернулся к тетрадям. И тут меня прервали. Загремел засов, и на пороге появились три добрых молодца, принесшие мне еду.

Не знаю, что им там наговорили, но вели себя они странно. Поднос с миской и кувшином просунули через прутья, причем двое с обнаженными тесаками стояли и прикрывали третьего. Напрягать ребят я не стал, вел себя смирно — не рычал и на стенки не бросался. Вид у них был очень серьезный, и когда один из них, молодой вихрастый парень, вдруг подмигнул, я подумал, что это обман зрения. Организованно удалившись, они снова оставили меня одного. Понюхав бурду в миске, я с отвращением скривился. Редкостная гадость, как раз в духе моей третьей тетушки Смешливой Лисы, поменявшей уже трех мужей из-за своего неумения готовить. Если учесть, что неприхотливость гоблинов в еде вошла в поговорку, можно представить себе, как здорово это у нее получается.

Не успел я вытряхнуть серо-зеленую массу в туалет, как снова раздался скрежет и ко мне ввалился тот самый вихрастый парнишка. Усевшись на пол и отхлебнув из принесенного с собой кувшинчика, он стал рассматривать меня с таким видом, как будто решал, стоит меня есть сырым или лучше сначала слегка прокоптить на медленном огне.

— Тебе привет, — наконец открыл он рот. Я пожал плечами и, не обращая на него внимания, опять придвинул к себе тетрадку. Она была занимательнее каких-то дурацких приветов.

— Эй, чудик зеленый, тебя что, это совсем не интересует? — Выдержка ему изменила на второй минуте молчания.

Я понял, что вряд ли мне удастся продолжить чтение, поэтому демонстративно потянулся и зевнул во весь рот, стараясь показать во всей красе свои клыки, приспособленные природой для разрывания сырого мяса. Это заставило моего посетителя слегка поежиться.

— Ну почему же, конечно, любопытно. Но я по своей натуре пацифист и надеюсь, что мне не придется вытряхивать из тебя информацию.

Мои родичи считают меня неповоротливым увальнем и относятся ко мне как к инвалиду, но произвести впечатление на неподготовленного человека для меня проще пареной репы. Войдя в боевой ритм, я молниеносно переместился к решетке и, протянув руку, ухватил вихрастого за шиворот. От неожиданности он выронил кувшин, тут же разбившийся, и подавился жидкостью, которую только что отхлебнул.

— Вот это да! — восхитился он, откашлявшись. — А рыжие говорили, что ты неповоротливый. — Упоминание о близнецах заставило меня выпустить его воротник.

— Они ничего не натворили особо извращенного? — Мои слова почему-то его сильно рассмешили.

— Натворили, но пока еще не очень много. Мелочи… Раскурочили домик нашего любимого правителя и загадили реку нечистотами. Но ночь длинная, так что у них еще все впереди. — Парень заржал как лошадь.

— В этом есть что-то смешное? — не понял я его юмора. Он стер с лица ухмылку и нахмурился. Мелкие морщинки, собравшиеся под его глазами, тут же добавили ему лет двадцать. «А ведь он намного старше, чем кажется», — мелькнула у меня мысль.

— Наш город болен. Даже воздух здесь пропитан ядом страха и ненависти. Два года я ждал благоприятного случая, чтобы вырвать этот гнойник с корнем. Но тут вваливаются твои друзья, как слоны в посудную лавку, и делают за меня всю работу. — Он немного помолчал. — Да! Я считаю это смешным! — Он приблизился настолько, насколько позволяла решетка. — Я не знаю, откуда взялась ваша компания, но вы как свежий ветер в этом отстойнике. — По его лицу прошла рябь, и передо мной опять стоял двадцатилетний мальчишка.

— Кто ты? — с трудом выдавил я, уже догадываясь о правде. Сканер лежал на столе, и вряд ли его стрелка находилась в нейтральном положении. Незнакомец вздохнул.

— Уже два года я никто. Так… Просто стражник. За некоторые ошибки приходится очень дорого платить, и не всегда тебе самому. — И он стал рассказывать.

Картинка с его слов вырисовывалась жуткая. Около двух лет назад, после убийства семьи, губернатор Аргус Сентровер устроил геноцид в одном отдельно взятом городе. Данной ситуации сильно поспособствовал нынешний глава ордена Олвея, Его Святейшество Нерий третий, имеющий над губернатором странную власть. За короткий срок ему удалось полностью подчинить больное воображение Аргуса и установить в городе свой порядок. Отныне все расы, кроме людей, конечно, были здесь персонами нон грата. Но, как ни странно, первыми пострадали как раз люди. Эльфы в городе и так не жили, предпочитая леса. Они просто ушли еще дальше на север. Гномы, лучшие кузнецы и сапожники империи, с легкостью перебрались в другие города. А гоблины просто снялись с места за одни сутки и испарились в неизвестном направлении. Экономика города была подорвана мгновенно и надолго: изделия из металла подорожали сразу раза в три, дичь из лесов ушла вслед за эльфами, и хуже всего было то, что практически сразу в округе стали появляться разные монстрообразные чудики, причем не все из них были безобидными.

Жители окрестных деревень, снабжающие город продовольствием, стали жаловаться. Многие предпочли свернуть хозяйство и перекочевать под охрану высоких стен. Гильдия контрабандистов переживала свой расцвет — ровно половина товара на рынок попадала в обход закона. Казна пустела не по дням, а по часам. А тут при прочесывании леса стража чудом умудрилась задержать пятерых эльфов, неизвестно за каким бесом сунувшихся на запретную для них территорию. В любое другое время их бы по-тихому прирезали где-нибудь в подвале, предварительно выбив всю необходимую информацию, но сейчас властям необходимо было срочно поднять свой авторитет. Поэтому назначили публичную казнь. И вот тут на сцене появляются близнецы.

— Я сразу понял, что происходит что-то странное. Никто в империи не стал бы воровать священную реликвию храма — нет таких дураков. Это не просто преступление — это кощунство. И на голову осквернителя сразу падает проклятье Олвея и верховного священника. Его судьбе не позавидует и прокаженный. Но… — Тут он перевел дух и устало вытер капли пота со лба. По его лицу опять прошла рябь, увеличивающая его возраст. — Но они ушли от погони, а в город явился барон Эдер со своими молодцами. На площади стоят четыре виселицы, только четыре… Мне все это очень не нравится.

Парень начал частить и задыхаться. Меня это напрягло, и, подскочив к мешкам, сложенным в углу, я достал медицинскую аптечку, смоделированную на человека. От древнего предмета осталось только название. Теперь это было устройство, надеваемое на правую кисть и оказывающее первую помощь в зависимости от состояния человека. Анализы и впрыскивание нужных лекарств происходило почти мгновенно.

— Ты человек?

Мой вопрос его удивил.

— Да, по крайней мере я им был до последнего времени, — кивнул он.

Больше ни о чем не спрашивая, я схватил его за руку и натянул на нее аптечку. Устройство зажужжало, и через некоторое время загорелся зеленый огонек, что означало завершение процедуры. Парень сразу стал выглядеть получше — лицо порозовело и дыхание выровнялось. Он с удивлением стащил с руки прибор.

— Прогресс… Я так и понял, что вы оттуда. Пятьдесят лет назад ваши коллеги уже побывали здесь. Они явились как раз для того, чтобы остановить скатывание этого мира в ад. Почему же вы всегда являетесь в последний момент? — В его голосе звучали обвинительные нотки.

Я почему-то разозлился — он не имел права стоять здесь и нести чушь, у меня есть чем заняться, вместо того чтобы выслушивать жалобы этого ненормального.

— Мы не скорая помощь! В Галактике сотни миров, и у каждого из них свои проблемы. Все имеют право на самостоятельное развитие! — Кажется, я разозлился не на шутку. — И резолюцию о невмешательстве еще никто не отменял. — Тут я понял, что оправдываюсь, и это открытие мне не понравилось. — Мы приехали за близнецами. На данный момент нас больше ничего не интересует, — уже более спокойно добавил я. — И если у вас нет точной информации о присутствии на вашей планете черного колдуна и о какой-либо проблеме, связанной с равновесием, можете меня больше не напрягать. Мы пас…

Я пожал плечами и вернулся к столу. Стрелка на сканере действительно подергивалась, но в пределах нормы. Никакого опасного воздействия. Парень стоял возле решетки и лыбился во весь рот. От его улыбки меня передернуло.

— Ты, кажется, не понял… Там только четыре виселицы, одной не хватает, — повторил он шепотом. — Куда девали пятого эльфа? Как ты думаешь? Есть, знаешь ли, один древний обряд. Очень, очень древний… Для вызова одного могущественного демона нижнего яруса. И, насколько мне помнится, там необходима жертва…

Ну, этим-то меня не возьмешь. Один из профилирующих предметов, изучаемых каждым жителем Безвременья, — «Теория черных влияний». В наши головы напихали столько информации в этой области, что каждый из нас без запинки может, проснувшись ночью, оттарабанить весь список высших разумных существ астрального мира в любой последовательности и с любой буквы. А их, между прочим, семьдесят два. Так вот, могу вам сказать как специалист — вызвать демона не так уж и просто.

Во-первых, их всего семь, и это очень занятые и могущественные существа. Нижний ярус подчиняется своим законам, и его правителям совсем не нравится, когда их пытаются оторвать от дел. Во-вторых, подготовка к церемонии — процесс долгий и болезненный. И единственным жертвоприношением здесь не отделаешься. Нужно учесть кучу дополнительных факторов — от положения звезд и до направления ветра. Конечно, время от времени делаются попытки, но вызывают не демонов, а, например, тех же астральных жителей. Или элементалов, в крайнем случае виррилов или полубесов. И иногда попытки заканчиваются весьма необычно: вызванные становятся достойными жителями нашего мира. Но это бывает редко. С демоном возникают большие трудности. Для подготовки церемонии требуются месяцы, а если еще учесть, что подчинить его фактически невозможно, то сам факт вызова становится бессмысленным.

Наверное, парень понял по моему лицу, что я ему не верю, поэтому зачастил:

— Это длится уже два года. Точечный контакт с Беллиаром был установлен в шестой день шестого месяца. Завтра… точнее, уже сегодня — годовщина. Тогда были принесены первые жертвы. Они умирали три дня. Момент их смерти положил начало отсчету подготовительной работы.

Вот это мне уже не понравилось. Товарищ оказался хорошо подкован в теории.

— Так… Очень мило… И кто же были жертвы? — спросил я, не найдя ничего умнее. Если это правда, ну то, что он говорит, то Триш, Капелла, да и вообще вся Галактика находятся в полной заднице.

— Жена наместника и его дети. — Бамц! Его ответ вызвал эффект разорвавшейся бомбы. Кажется, мы вляпались. Вот дерьмо! Интересно, а Командор в курсе?

— Так кто же ты такой? — Но он опять оставил мой вопрос без точного ответа. Я попробовал зайти с другой стороны. — Ты говорил, что в курсе местонахождения рыжих. Почему же ты обратился ко мне, а не к ним? Или хотя бы к Командору? Ну, к тому длинному, что приехал со мной, — пояснил я в ответ на немой вопрос.

Но тут нас прервали. По ступенькам вниз спустились трое солдат из отряда барона и, загремев ключами, стали отпирать мою клетку. Я быстренько смахнул разложенные по столу бумаги обратно в мешок, схватил эспадон Командора и двинулся вверх по лестнице. Оказалось, что ночь подошла к концу и темнота уже начала таять, заменяясь молочно-белым туманом. У меня было предчувствие, что грядущий день запомнится мне на всю жизнь. На всю оставшуюся…

ГЛАВА 16 Феб. Ночь третьего дня (продолжение)

Храм находился в центре города и издали бросался в глаза благодаря песочному цвету стен и ярко-красному орнаменту, бегущему по фасаду. Днем со стороны казалось, что здание переливается на солнце перламутром, а стрельчатые окна и бронзовые фигурки дополняли картину и делали ее незабываемой. На фоне остальных домов, одноцветных, в основном построенных из серого камня, он смотрелся очень живописно. Однако ночью это впечатление исчезало, приобретая соленый привкус страха. Прохожим мерещились острые клыки, появлявшиеся невесть откуда у смешных рожиц идолов. Они выпучивали глаза, в которых светилось подобие жизни, и пытались ухватить зазевавшегося колючими щупальцами. Подсветка из газовых рожков усиливала впечатление, доводя до кошмара. Горожане старались после заката солнца не появляться в этих местах: да и что хорошего здесь можно было увидеть? Либо примерещится какая-нибудь жуть, либо попадешь в лапы патрулю, а тот сдерет три шкуры за нарушение тишины и спокойствия. Лучше держаться от дурного места подальше — целее будешь.

Но сегодня народ старался держаться отсюда подальше даже днем. Стук молотков на площади сводил с ума женщин и мужчин, а детей выгнал с улиц в душную темноту домов. Запах свежеспиленного дерева заглушил все эмоции и впервые стал выбывать отвращение.

Вечером, когда прибыл вооруженный отряд имперской гвардии, город вымер окончательно. Трактиры опустели, лавочки и магазины закрылись пораньше, в районе порта активность снижалась, быстро устремляясь к нулю. А четыре виселицы в центре площади, возведенные по приказу наместника и благословленные в полдень их святейшеством Нерием третьим, хоть и успокоили слегка народ, понявший, что повальных казней не будет, но особой радости не вызвали. Достойные горожане предпочитали развлекаться в кабаках, и зрелище умирающей плоти их не вдохновляло.

Впрочем, для троицы, пробиравшейся по темным улицам, отсутствие зевак было как раз кстати. Профессионально обходя вооруженные посты, растыканные там и сям, группа целеустремленно двигалась к храму, и, судя по всему, помыслы у них были самые недобрые. Скользнув в тень при виде пяти закованных в броню фигур, стоящих как раз возле парадных дверей храма, один из них неловко повернул голову, и скользнувший вниз капюшон обнажил коротко стриженную, почти лысую голову с торчащими острыми ушами. Глаза у парня посверкивали красноватыми отблесками и видели в темноте как днем. Шедший следом за ним споткнулся о камень и буркнул себе под нос что-то непотребное.

— Шшшш, — прошипел эльф. — Что вы топаете как слоны! А еще хвастались, что получили соответствующее образование!

— Нике, ты представляешь? Этот доходяга нас учить будет, — пробурчал матерившийся своему более мелкому товарищу и без всяких усилий, уцепившись за особо мерзостную фигурку, взобрался на небольшой козырек, выполняющий также функцию балкончика с цветочными горшками. — Давайте сюда, здесь окно приоткрыто… — прошептал он и втянул наверх свою сестрицу. Марк, быстро оглянувшись и не обнаружив ничего опасного, залез последним. Никто из них не заметил, как неподалеку от стены отделилась полупрозрачная фигура и последовала за ними. Лишь стражники слегка поежились, почувствовав легкий порыв ветра, и еще плотнее запахнулись в форменные плащи.

В приоткрытую форточку запихнули девчонку как самую мелкую из троицы, и затем, когда она открыла окно, все оказались в темной, заставленной мебелью комнате. Яша сразу же споткнулся о какую-то скамейку и запрыгал на одной ноге, потирая ушибленную коленку.

— Вот черт! Темно как в… — Он снова выругался и, сунув руку в один из своих многочисленных карманов, вытащил карандаш-фонарик. Тонкий лучик света высветил высокий расписной потолок, множество скамеек и небольшую кафедру в левом углу.

— Похоже на помещение для лекций… — прошептала Нике, доставая второй фонарик и засовывая его за ухо. Затем она извлекла связку отмычек и занялась своим любимым делом — взламыванием запертого замка.

— Здесь воняет, — внезапно подал голос Марк. Близнецы с удивлением уставились на него.

— Чем?

— Магией, — пояснил он. — Мерзостный запах. Все им пропитано, поэтому давайте-ка я пойду вперед: я и вижу в темноте без проблем, и смогу разобраться, если что не так. Что-то мне говорит, что здесь будет все не так просто, как в замке наместника. — И без лишних слов, отодвинув близнецов в сторону, он скользнул в мрак длинного коридора.

По вскоре обнаруженной крутой лестнице они спустились в огромный зал с увеличенным подобием алтаря, виденного ими в доме преподобного Нерия.

— Это здесь я Око свистнула… — Нике кивнула в ту сторону.

— Кто мог знать, что твои клептоманские замашки могут спасти нам жизнь, — хмыкнул брат. — Больше никогда и пытаться не буду подавить твои инстинкты.

— Инстинкты вообще подавлять нельзя, — со знанием дела подтвердил Марк, отдергивая тяжелую портьеру, за которой обнаружилась еще одна лестница, ведущая вниз.

Выставив вперед левую руку с зажатым в ней Оком, которое медленно наливалось голубым светом, эльф стал медленно спускаться по ступеням. Воздух вокруг него потрескивал, и шлейф разноцветных искр, подымаясь с пола, делал его худую фигуру похожей на разноцветную елку. Лестница оказалась длинной и спустя пятнадцать минут плавно перешла в пахнувший сыростью коридор. Каменные ступени сменились утоптанной землей, слева и справа стали появляться двери, но Марк уверенно шел вперед, пока не остановился перед одной из них.

— Я чувствую за ней звук, схожий с моим, — прошептал он еле слышно, — но здесь что-то не так.

Око, сиявшее густым синим светом, издало тонкий нежный перезвон, соглашаясь с хозяином. Вытащив из кармана кусок мела, Марк нарисовал на дереве круг со странными закорючками внутри. Искорки, окутывающие его, на мгновение стали ярче, а затем, треснув в последний раз, совсем погасли. Пришлось снова зажигать фонарики, так как все сразу погрузилось в непроглядную тьму. Отступив на шаг, Марк полюбовался на свое художество и с горделивым видом обернулся к застывшим в удивлении спутникам.

— Ваш выход, миледи. Надеюсь, у вас найдется подходящая отмычка?

— Круто, — выдохнул Яша. — Это ты чего тут такое делал?

— Нейтрализовал защитное заклинание, — пояснил Марк и слегка подвинулся, пропуская вперед Нике. — Скорее всего, против воров. Даже удивительно, как вы сумели удрать из города, вас должны были выследить в течение часа.

— Вак и выло, — проговорила Нике — говорить мешал зажатый в губах фонарик.

— Просто мы оказались проворнее, — пояснил ее брат. — Так вот почему здесь нет охраны! Они просто понимают, что никто далеко не уйдет… — протянул Яша и задумчиво добавил: — Но после всего, что произошло, здесь народу должно быть, что грязи. А мы пока не видели ни одного служителя, даже самого завалящего!

— Это был направленный луч, ведущий к кому-то наверх. Если бы мы открыли дверь сразу, через мгновенье здесь была бы куча народу. Это тебя устраивает? — В искусственном свете фонариков его посверкивающие красным глаза выглядели как у сиамской кошки.

— Местная сигнализация, — понимающе прошептал в ответ Яшка. И тут в замке отчетливо щелкнуло, и дверь стала открываться. Изнутри донесся стон, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не броситься внутрь. — Но все равно, никакая сигнализация не заменит человека. Что-то дерьмовое у меня предчувствие…

— У меня тоже… — В тоне Нике звучала озабоченность. — Здесь много чего не складывается. С самого начала… Ну ладно… Пофилософствуем попозже. А сейчас все чисто? Можно заходить?

Эльф с шумом втянул воздух и замер, прислушиваясь.

— Ничего не чувствую. Эх! Была не была! — И он шагнул в дверь.

Внутри помещение было перегорожено надвое железной решеткой, за которой находились четыре чумазые фигуры. Замка на решетке видно не было, железные штыри, вырастая из пола, врастали в потолок сплошным полотном. Яшка кинулся было вперед, но эльф перехватил его.

— Стоять! Всем стоять! — Яша упал, еще раз подивившись силе, скрытой в тщедушных с виду руках. — Это не то, чем кажется!

— Черт! У меня и так уже все ноги в синяках, а тут еще ты со своими выходками! — Тут за решеткой опять послышался стон, и два лица с характерным разрезом глаз повернулись в сторону вошедших.

— Это не просто решетка, — пояснил Марк, осторожно подходя поближе. От возбуждения его аккуратный носик подергивался, как у собаки, почуявшей аромат свежей косточки. — Очень сильная штука, одностороннего действия. Если с этой стороны дотронешься — разнесет на мелкие кусочки.

— С чего ты взял? — В голосе Нике звучал здоровый скепсис человека, далекого от всяких магических вывертов.

— А черт его знает, — махнул тот рукой. — Я сам не понимаю, откуда у меня в голове что берется. Там такая мешанина… Короче, надо искать ключ, очень жаль, но твои здесь не подойдут. — Судя по тону, Марк действительно сожалел.

— Нам отсюда не выйти, — прошелестел один из запертых. Его лицо кровавой маской смотрело на них без всякого выражения. — Лучше дайте нам кинжал, брат. Дети леса не должны быть развлечением для грязной толпы.

Его слова задели Нике за живое.

— Слушай, остроухий! Мы, между прочим, часть этой толпы! И вообще, лучше помолчи, за умного сойдешь, раз уж красоту тебе подпортили… — Ее гневная тирада не произвела на эльфа никакого впечатления.

— Дай кинжал, брат! — В его голосе слышалась мольба.

— Вы рассказывали, что попали на планету с помощью портала… Расскажите в общих чертах теорию, — потребовал Марк, не обращая внимания на страдальца.

— Любая живая и неживая материя состоит из энергетических волн, — наперебой затараторили близнецы. — Пользуясь направленным лучом, их можно переслать в любую точку пространства. Главное — зафиксировать точку выхода и иметь мощный источник энергии…

Яша вдруг умолк и резко дернул Марка за рукав.

— Слушай, ты давай только не дури! Не вздумай нам тут устраивать показательные выступления по открытию мини-порталов. Развеешь нас всех на атомы!

— Да ну тебя, — надулся эльф. — Такую идею на корню рубишь. А если энергию перекачать в другое место? — выдвинул он новую идею.

Яшка снова протестующее замахал руками:

— И куда ты ее денешь?

В этот момент послышался резкий металлический звук, и воздух в помещении ощутимо завибрировал. Железные штыри медленно разошлись в разные стороны, открывая проход.

— Так, говоришь, ключа не найду? — послышалось из угла. Нике стояла на коленях и ковырялась отверткой во внутренностях прибора, обнаруженного под половой дощечкой. — Обычная механика… Ничего сложного… Так… сейчас поставим предохранитель… — Снова раздался щелчок, и штыри замерли в раскрытом положении. — Все! — Она подпрыгнула на месте. — Так же просто, как испортить канализацию.

Зрелище, представшее перед ними, было душераздирающим. Двое пленников лежали без сознания, один баюкал у груди переломанную руку, и эльф, просивший кинжал, выглядел в этой компании чуть ли не здоровяком. Марк кинулся к нему и, приподняв за остатки рубашки, спросил:

— Где пятый? — От волнения его била дрожь. — Где младший сын?

Нике и Яшка, осматривавшие остальных, с удивлением на него покосились: в таком состоянии они видели его впервые. Отчаяние, озабоченность, печаль — да, но только не страсть, столь несвойственная эльфам, а именно она звучала сейчас в голосе Марка. Переглянувшись, они решили не вмешиваться. Операция, инициатором которой являлся их экстравагантный друг, делала неожиданный поворот. Но за неполные двое суток они уже попривыкли к странностям Марка, поэтому и теперь не очень удивились.

— Они… его… забрали… — прохрипел полузадушенный эльф. Марк слегка ослабил хватку. — Еще вчера… днем. Они пытались вычислить его среди нас, но потом пришел оранжевый, и мы не смогли помешать… — Он кивнул в сторону своих друзей. — Он пришел как раз, когда добрались до меня.

— Один мертв, у другого перебиты руки в локтях и сильно разбита голова, а вот этот отделался простым переломом и сотрясением мозга. Судя по всему, всех сильно пытали, — доложил Яша. — И зачем, спрашивается, они выстроили четыре виселицы, если можно обойтись и тремя?

— Они могут повесить и труп, — отшвырнув соплеменника, прорычал Марк. — Вся эта комедия с казнью — чистой воды фарс! Им нужен был младший сын главы дома Лари. Именно с ним у меня был контакт прошлой ночью. И если мы его не найдем, может произойти нечто ужасное! — В его глазах загорелись огоньки безумия, в комнате резко запахло озоном. Именно этот запах стоял в воздухе после того, как Арахнат покинул место битвы, поспешно удирая с дыркой в животе. Нике, подскочив к эльфу, схватила его за плащ.

— Марк! Перестань! Давай вытащим живых. А потом подумаем, куда могли деть твоего таинственного собеседника. — Ее голос подействовал на эльфа успокаивающе. Дыхание его стало не таким шумным, он на мгновение уткнулся лицом в ее волосы, но тут же отдернулся.

— Сними этот парик, он тебе не идет… — Говорил ли он это с иронией или серьезно, по невозмутимому лицу понять было невозможно.

Нике, решив взять руководство вечеринкой на себя, скомандовала:

— Яшка, потащишь бессознательного, Марк, держи Око наготове. Дерьмовое у меня предчувствие…

— Мы не можем оставить здесь нашего друга, — возмутился разговорчивый. — Он должен быть похоронен в лесу…

Нике подскочила к нему и точным движением отправила его в полный нокаут.

— Яшка, потащишь двух, весят они немного — справишься.

Ее брат без лишних разговоров взвалил на плечи два тела, на каждое по одному, и, крякнув, доложил:

— Тяжеловато, но терпимо. Ну что, двинулись?

Подхватив третьего за здоровую руку, Нике потащила его к выходу, и троица удалилась тем же путем, что и пришла. Возвращение в трактир «Зеленый петух», где их дожидались Хруст и Ирелия, прошло почти без происшествий. Единственным, что несколько их обескуражило, были неподвижные тела на лестнице, ведущей в основной зал. Четыре человека в красных сутанах, вооруженные арбалетами, профессионально выведенные из строя, не представляли опасности. Без сознания валялась и охрана перед главным входом. Однако наши друзья, решив, что сейчас не время разбираться со столь своевременной эпидемией, сбивающей людей с ног, оставили обсуждение задачки на потом.

Полупрозрачная фигура скользнула в раскуроченную темницу и склонилась над трупом.

— Эти ребята — чистая катастрофа, — пробормотало существо себе под нос. И, проделав пассы руками, прошептало старинную фразу ухода эльфов: — Пусть путь к свету будет для тебя короче мысли и да пребудет с тобой милость Великого Строителя. — Затем, достав из кармана бутылочку с какой-то жидкостью, неизвестный обрызгал мертвеца. Плоть стала таять на глазах, и через мгновение от нее остались только въевшиеся кровавые пятна на полу. Так же беззвучно неизвестный, вытащив вставленный Нике предохранитель, опустил решетку на место и, произнеся заклинание, навел иллюзию присутствия в камере четырех тел. После этого Энлиль, глава Высшего Конклава магов, вышел из состояния невидимости и покинул помещение, прихватив с собой забытую Нике отвертку.

ГЛАВА 17 Нике

События закручивались со скоростью света. Наше невинное поначалу приключение принимало странный, мрачноватый оборот. Это напомнило мне зыбучие пески, виденные когда-то на одной далекой планетке, где наш курс проходил практические занятия по выживанию. Я видела там огромную ящерицу, в пылу погони за более мелким собратом потерявшую бдительность и увязшую в песке по самую пасть. Свой приз, мелкую зеленую тварюгу, она дожевывала, медленно погружаясь в сыпучую бездну. Ей даже не хватило мозгов попытаться вырваться. У нас же мозги есть, но вырваться мы тоже не пытались, что говорит о полном их отупении. Трупы стали возникать из воздуха пачками, а мертвый эльф в камере вообще ввел меня в депрессию. Его светлые, слипшиеся от крови волосы вызвали неприятные ассоциации, как будто я увидела лежащего передо мной старого знакомого. Знакомого, помочь которому я не успела… или просто не смогла. Ведь появись мы на этом чертовом Трише на два дня раньше да приглядись получше к этому городку в тот — первый день, не пришлось бы сейчас мучиться от сознания упущенной возможности. Наверное, вот так и отец живет всю жизнь с сознанием упущенного безвозвратно момента. Влага, готовая выплеснуться из глаз, придала мне злости. Раскисать я не имела права. К тому времени, когда мы добрались до «Зеленого петуха», у меня из ушей уже валил пар.

В трактире мы застали благостную картину — Хруст учил Ирку играть в карты. С моим медальончиком на шее она получила возможность общаться с противоположным полом не боясь, что ее сразу изнасилуют, и, как ни странно, очень быстро к этому привыкла. Наверное, все-таки та часть ее сущности, что не являлась человеком, была крепким орешком. Любая девчонка из моего племени схватила бы стойкую клаустрофобию или боязнь открытого пространства, ну или, на худой конец, склонность к суициду.

Хозяин «Зеленого петуха» внешне очень походил на свою племянницу Дору — такой же невысокий и чернявый. Притворяясь законопослушным, он виртуозно вел дела, обеспечивая безопасное убежище для своих лесных друзей, превративших трактир в надежную конспиративную квартиру. Привычный ко всему, трактирщик, увидев раненых, без лишних разговоров приволок воды, чистых тряпок и бутылек с вонючей жидкостью в качестве антисептического средства. Ирелия, припахав Хруста, все-таки слегка попавшего под ее влияние, тут же занялась перевязками и делала это так умело, что у меня появилась возможность перевести дыхание и содрать с себя опротивевший парик. Волосы под ним превратились в воронье гнездо, а бессонная ночь и темные подземелья вымотали меня до предела. Прощай, неземная красота! А впрочем, ради кого здесь выделываться? Пара-тройка эльфов, слишком сильно избитых, чтобы обращать внимание на кого-то кроме себя, мой братец, видевший меня и в более непотребном виде, полусуккуба и два контрабандиста. Одноглазый срочно закрыл заведение после прибытия в город вооруженного отряда, так что, когда раненые стали стонать, дополнительных проблем это не создало. Нокаутированный мною очнулся почти сразу, и сейчас при виде его физиономии, изрядно помятой, угрызения совести стали терзать меня с новой силой.

Собрав волю в кулак, я подавила их в зародыше и напомнила себе, что иначе наша прогулка в храм могла затянуться на пару лет, так как эльфы отличаются крайней неуступчивостью в вопросах проведения разного рода обрядов. Вопреки ожиданиям, меня не то что не обматерили, но даже не обратили на меня никакого внимания. Парень во все глаза уставился на Марка и даже попытался бухнуться перед ним на колени, что при его состоянии не составило бы ему труда, но братец оказался рядом и тут же подхватил бедолагу за пояс.

— Я… я не узнал, — заикался эльф, пытаясь смахнуть заливавшую глаза кровь, что потекла из раны на лбу. — Кано Элверт ол раэн, — перешел он на эльфийский. — Утулиэн аурэ! Йаур дурамдал о лах… — Кажется, легенда о своеобразном эльфийском спасителе была в этом мире очень популярна.

— Ласто бет ламмен, — загнул ему в ответ Марк. — Меня зовут М-а-р-к. Повторяю для слабослышащих — Марк. Другого имени не было и не будет! Лучше скажите, какого лешего вы приперлись в этот проклятый город? — От такого обращения у бедняги совсем съехала крыша. Не дожидаясь его ответа, я отвернулась от этой парочки и подошла к столу, возле которого хлопотала жреческая дочка. Малышка вызывала у меня противоречивые чувства: с одной стороны, мне не нравилось, что братец, которого я считала, и не без оснований, своей собственностью, при виде ее начинал захлебываться слюной и тяжело дышать, а с другой — то, как она ограбила родного отца в момент обретения свободы, вызвало оторопь и дало понять, что противник она достойный.

Мне всегда нравилось больше общаться со стервами, чем с домашними кошечками. Сейчас она занималась тем, что ловко сдирала одежду с тяжело раненного эльфа, до сих пор не пришедшего в себя. Выглядел эльф еще паршивее, чем Марк в момент нашей с ним встречи — у того, по крайней мере, все кости были тогда целы. Простой перевязкой здесь было не обойтись, было ясно, что без квалифицированной медицинской помощи парень точно даст дуба, причем в самое ближайшее время. И тут Ирелия меня удивила еще раз: одну руку она положила несчастному на лоб, другой стала постукивать его по грудной клетке. Через пару секунд такого массажа по белому, до синевы, телу эльфа пробежала волна дрожи. Висящие плетьми руки, переломанные в локтях, дернулись и со щелчком встали на место, трупная синева потихоньку отступала. Сначала она ушла с губ, затем, со второй волной, — и со всего тела. Глядя на отрешенное лицо Ирелии, я почувствовала, как, поддаваясь странному ритму, отбиваемому маленьким кулачком, снова погружаюсь в странное состояние — в голове все громче и громче звенели колокольчики, пока их звон не превратился в набатный гул. Тело раненого дернулось, как от электрошока, он закашлялся и открыл глаза — и в тот же миг Ирелия сползла на пол.

— Все… — прошептала она, — больше не могу… Это уже второй за день… Никогда не думала, что могу так устать. — У нее из носа потекла кровь, и малышка потеряла сознание.

Мы с Яшкой бросились к ней, но Марк, отстранив нас, успел первым. Широко открыв ей рот, он прижался к нему своими губами, и в воздухе опять разлился запах озона, преследующий меня последние два дня. Интересно, а какие на вкус у него губы? Ой! Я точно переутомилась, что только не лезет в голову с недосыпа! И чего меня вечно тянет не туда?

Наш друг тем временем сумел вернуть краску на лицо девушки и уступил место моему брату, заквохтавшему вокруг нее растревоженной курицей.

— Ей надо поспать, — сказал мне Марк, подойдя. — Судя по всему, у нее полное истощение сил. Суккубы очень часто обладают целительским даром, но вряд ли рядом с ней был кто-то, кто мог ее научить пользоваться силовыми линиями. — Он устало улыбнулся мне и повернулся к чудесно исцеленному. — Как ты себя чувствуешь?

Вопрос был интересный. Как можно себя чувствовать, вернувшись с того света? Надо будет позже у него спросить, успел ли он увидеть границу и каково это — быть почти мертвым?

Передо мной лежал совсем юный эльф, не старше нас с Яшей, по их меркам совсем подросток. Его взгляд еще не успел припорошиться пылью времени, а пережитое придало ему оттенок человечности. Кстати, во взгляде Марка я тоже ни разу не видела гордыни или высокомерия — отличительных эльфийских черт, и мне в нем это нравилось. В их расе любому, кто не достиг тридцати лет, что считается у них возрастом совершеннолетия, не разрешается участвовать в военных операциях. Разве что в качестве…

— Ты паж младшего сына? — спросила я Марка, забинтовывая голову третьего раненого. Марк утвердительно кивнул, судорожно поправляя порванную рубаху. — Марк, а как этот младший сын смог связаться с тобой? Телепатия? — На этот вопрос ясного ответа я не получила. Наш друг опять ушел в полную несознанку: мол, не помню и все… и глаза сразу стали жалобные, как у брошенной собаки. Прикусив свой длинный язык, я подавила желание тесно прижаться к нему и постараться убедить, что потеря памяти — не самое страшное в жизни. Главное — не потерять голову.

Хозяин принес чай, и Яша, закутав свою пассию в плед, присоединился к нашей теплой компании, рассевшейся вокруг маленького столика. Необходимо было обговорить дальнейшие действия.

Первым начал братец. Хрустя куском сахара, он вопросительно уставился на Марка:

— Итак, что дальше?

— Угу, — поддержала я его, — где искать пятого?

Эльфы благоразумно молчали. Признав в нашем стриженом друге своего вождя, они старались вести себя тихо, грязной толпой нас с Яшей больше не обзывали и были просто паиньками. Хруст и трактирщик пожали плечами: дескать, не знают. Ирелия могла бы помочь, но толку от нее сейчас не было никакого. Интересно, а кого она еще сегодня лечила? И тут я заметила, что все как-то странно смотрят мне за спину, а Яша, так тот вообще стал похож на спелую морковку, сравнявшись цветом лица с волосами. Медленно повернувшись, я одной рукой поставила кружку, а другой полезла в пояс, где было спрятано тонкое шило на бамбуковой рукояти, способное пробить кольчугу, но вытащить его я не успела. При виде того, кто стоял позади меня, рука моя сама разжалась и взлетела к губам, из которых вылетело «Ой».

— Ну привет, детишечки! — Знакомый голос звучал спокойно, и это был первый признак того, что сейчас нас будут бить, причем, возможно, даже эспадоном.

Передо мной стоял Ричард Зенолейн, наш отец и непосредственное начальство.

Выглядел он, как всегда, франтовато, вся эта средневековщина не оставила на его внешности никакого следа. Форменный черный мундир сменился зеленоватым камзолом, ничем не отличавшимся по покрою от одежки, в которой был Хруст. Только на папеньке он выглядел щеголевато, а на контрабандисте висел мешком, был мятый и весь в пятнах, что и не удивительно — другого-то у него не было.

Мягкой кошачьей походкой папенька подошел ко мне — я, как назло, была к нему ближе всех — и, схватив за шиворот, точно котенка, приподнял над стулом.

— Ну что, доча, — прошипел он с веселой улыбочкой, — представь меня своему другу. Вон тому. — Его бровь дернулась в сторону Марка, спокойно попивающего чаек.

— Как ты вошел? — дернулся трактирщик. Наивный! Мои способности по проникновению в закрытые помещения — сотая часть того, что умеет этот старый волкодав. Братец наконец-то пришел в себя и попытался вставить свои пять копеек:

— Батя! Нам не нужна здесь нянька, зачем ты приперся?! — За что тут же схлопотал по физиономии. Бить без предупреждения — это тоже семейная черта.

— А вы знаете, детишечки, что я за вами всю ночь мотаюсь, вместо того чтобы пить вино в компании господина барона? И очень расстроен тем, что у вас вместо мозгов опилки! Вы меня просто разочаровываете! — Мою рубашку отпустили, и я со всего маха шлепнулась на пол, ушибив попу. С боевым кличем я подкатилась папеньке под ноги и со всей силы дернула его за плащ. Яшка навалился сзади, но через мгновение нас раскидали по углам как кутят. Стол мы опрокинули, но чайник хозяин успел спасти, вовремя отскочив к стеночке. Вот так всегда! Нам еще ни разу не удалось его завалить — ни вдвоем, ни поодиночке. Почесывая ушибленные места — я задницу, а братец челюсть, — мы смогли наконец-то обнять нашего горячо любимого папу. При ближайшем рассмотрении я увидела, что, несмотря на щегольской вид, лицо у него усталое, поспать этой ночью ему тоже вряд ли удалось.

— Мы видели вас с Мишелем возле ворот, — сообщила я после минуты взаимных похлопываний. — Только не хотели вас во все это впутывать…

— Вы впутали нас, когда наткнулись на этого товарища, с которым я мечтаю познакомиться. — Отец подошел к Марку, не сдвинувшемуся с места и спокойно смотревшему на него снизу вверх.

— Меня зовут Ричард, и я отец этих двух рыжих идиотов. А кто вы?

— Марк. Так меня назвала ваша дочь, и мне нравится… — Из его слов было непонятно, ему нравится имя или я. — Зачем я вам нужен?

— Ребята пропали с радаров, когда повстречали тебя в лесу. Приборы зафиксировали при этом вспышку энергии, равную которой по силе не излучает ни один маг современности. Так кто же ты такой, Марк?

Я почувствовала себя действительно полной идиоткой. Ну конечно же все это было подстроено! И отчет в сейфе, и вживленные маячки… И когда они только успели?

— Папа, вы с бабулей все подстроили! — дошло до Яши. — Это что, типа выпускной экзамен? Дескать, смогут ли эти придурки действовать самостоятельно? — Голос братца задрожал от переполнявшей его обиды. Да и я чувствовала себя не лучшим образом. Узнать, что тебе не доверяют самые близкие люди, не очень приятно.

— Это обычная процедура! — заорал на нас отец, оторвав взгляд от эльфа. — Любой активный агент должен пройти проверку в реальных условиях на живом деле! И все было бы хорошо…

— Если бы не подвернулся я? — По-моему, Марк чувствовал себя дерьмово. — Вы это хотели сказать? Какой-то там прибор показал, что я опасен? Да я за этих двух горло перегрызу, если бы не они, меня уже не один раз убили бы! — Эльфа трясло, шрам, пересекавший его голову, вздулся, а глаза подернулись пеленой. Я быстренько влезла в пояс и достала то, что уже дважды выручило меня в этом мире — драгоценный пузырек с нашатырем. Парня трясло все больше, он свалился на пол и его стало выгибать как при эпилепсии. Папа с Яшей прижали его к полу и удерживали, а я, разжав ему зубы, засунула между ними длинную рукоять одной из своих игрушек, предварительно обмотав острый конец носовым платком. Приступ длился недолго, через пару минут Марк затих и отключился.

— Папа, что это с ним? — Кажется, я все-таки заревела. — У эльфов же никогда не бывает эпилепсии!

Отец нахмурился, пощупал у Марка пульс и, завернув рубашку, осмотрел шрамы, покрываюшие его тело.

— Его надо срочно на базу, Ейхо должен разобраться. Он что-нибудь рассказывал о себе?

— Да он даже не помнил, как его зовут, мы его подобрали в совершенно непотребном состоянии, — решил освободить меня от необходимости говорить мой брат.

Я и в самом деле говорить не могла, единственный выход для меня в таком состоянии — действовать. Захотелось что-нибудь разбить, прыгнуть со скалы или, на худой конец, напиться до потери сознания. Вместо всего этого я закутала Марка в очередной плед, вспомнив, как ранее Яша так же хлопотал вокруг Ирелии, и постаралась через силу улыбнуться. С детства лучше этого лекарства я не знала, перед ним отступает любая депрессия, беда или боль. Надо только дать понять, что ты сильнее их, и тогда все само собой проходит. Братец в это время рассказывал о наших последних приключениях, остановившись на том, как мы разнесли канализацию в небольшом домике наместника. В этот момент Ирка очнулась и сонно пробормотала:

— Его от этого удар хватил… Пришлось лечить… Яшка сразу заткнулся и кинулся к своей зазнобе. Папаня удивленно на меня покосился, но я только пожала плечами. На данный момент меня заботило совсем другое.

— Как мы доставим его на базу? Ты где-то зафиксировал портал?

Но тут вылез эльф, ранее мной побитый. Похоже, он был старшим в этой компании и считал себя вправе все время встревать.

— Его нельзя увозить с планеты, он старший сын дома Лари и должен принять судьбу, предназначенную ему с рождения.

— Откуда вы взяли, что он старший сын? Насколько я знаю, сын тот погиб во времена этого чертового маньяка Галара. — Папенька подготовился к путешествию гораздо лучше нас. А может, быть в курсе всех событий входит в его обязанности как Командора? — Без должной медицинской помощи он может умереть или, еще того хуже, сойти с ума. А вы знаете что-нибудь страшнее, чем сумасшедший маг такой силы?

— Он не сумасшедший, он айна. — Насколько я поняла, это было какое-то местное определение болезни Марка, потому что мой переводчик повторил это слово буквально. Мне снова захотелось закатить этому паразиту оплеуху.

— Слушай, длинноухий, вместо того, чтобы здесь выделываться как уж на сковородке, лучше бы подумал, где искать младшего, которого вы так чудесно потеряли! — Эльф дернулся от моих слов как от пощечины и с яростью посмотрел на меня.

— Вэн! Ты не понимаешь, о чем говоришь! Младший сын поехал искать брата, это была его судьба и его долг! А наш долг погибнуть, спасая членов семьи короля Элвенира ол`Лари! — Я беспомощно посмотрела на отца, но тут Марк пошевелился и схватил меня за руку.

— Надо… его… вытащить, — проговорил он, задыхаясь. — Я только что видел, где он. Для обряда нужна жертва… — Я осторожно вытерла пот у него со лба, что тоже было необычно, ведь эльфы никогда не потеют, и тут закрытая дверь трактира содрогнулась от ударов.

— Открывайте немедленно, сэр Ричард, я знаю, что вы там! — Барабанивший был очень настойчив, но встречаться с кем то бы ни было не входило в наши планы. Отец и один из эльфов подхватили под руки Марка, Яша схватил в охапку Ирелию, еще до конца не пришедшую в себя, и мы быстро двинулись к запасному выходу, ведомые нашим дорогим одноглазым трактирщиком.

Все было бесполезно — у черного хода нас поджидал хорошо вооруженный отряд, и соотношение сил было явно не в нашу пользу. Поместив раненых в центр, наше семейство заняло круговую оборону и приготовилось продать жизни подороже, но тут из-за спин вооруженных до зубов имперских гвардейцев высунулась знакомая зеленая фигура и, растолкав всех, попыталась обнять всех нас одновременно. Никогда я не была так рада видеть его корявенькое и до боли родное лицо.

— Мишка, черт зеленый, откуда ты здесь взялся? — Мы с Яшей повисли на нем с двух сторон, а тот лишь счастливо щурился, не забывая при этом загораживать нас своей широченной спиной от солдат. Те, как ни странно, нападать не спешили, а выступивший вперед высокий блондин официально обратился к нашему отцу:

— Сэр Ричард, события принимают весьма странный оборот, я думаю, что пока мы не привлекли внимания, нам лучше вернуться в это пошарпанное здание. Нам ведь есть о чем поговорить, не так ли?

Командор кивнул. У нас действительно выхода другого не было, сила была на их стороне, а Марк, наше тайное оружие, соображал пока совсем плохо. Пришлось вернуться обратно. Отряд, состоявший из пятнадцати человек, разместился в центральном помещении, и хозяин ринулся поить вояк пивом, в то время как мы вернулись в прежнюю комнату.

Затем последовал рассказ… Сначала говорил барон Эдер. С его слов выходило, что уже пять лет, как торговый город Феб стал вызывать определенную озабоченность у имперских спецслужб. Поначалу ничего серьезного не было — мизерное уменьшение товарооборота, недопоступление налогов в казну… Все это можно было объяснить. Плохой год, неурожай, да мало ли что может случиться. В службе безопасности взяли это на заметку, но своевременное прибытие в столицу Аргуса с богатыми подарками для императора, бывшего тогда восторженным мальчишкой, свело на нет намерение некоторых чиновников послать в город проверяющего с особыми полномочиями. К тому же жена наместника, Милена Сентровер, была родной дочерью главы налогового ведомства страны, так что благодаря усилиям заботливого папеньки шум смолк на ранней стадии. Продолжение последовало через три года: смерть дочери и внуков свела в могилу и налогового министра, а вспыхнувшая затем в этом районе антиэльфийская истерия обеспокоила службу безопасности до крайности.

— Однако действовать открыто мы не могли, — пояснил барон, заметив, что мы смотрим на него вопросительно. — Убитый горем Аргус имел право на компенсацию, к тому же были представлены доказательства причастности эльфийского сообщества к этому убийству…

— Мы никогда не убиваем детей! — прокричал один из эльфов, стукнув кулаком по столу. — Мы не имеем никакого отношения к убийству Милены, прабабка которой была лесным эльфом!

— Это я виновата… — вдруг всхлипнула Ирелия. — Но я правда не хотела! Милена была единственным человеком, относившимся ко мне по-человечески… — Теперь она уже рыдала в голос и понять ее было почти невозможно. Я принесла ей воды, и через некоторое время она смогла продолжать.

— Я чувствую не только где болит и умею перенаправлять потоки энергии в протоплазме, но и слышу мысли… Вот только с отцом не получалось, с Марком да вот с ней… — Ирелия кивнула в мою сторону. Это меня удивило: я с детства не отличалась никакими магическими талантами, а тут вдруг оказалось, что у меня стоит ментальная блокировка. А ведь прежде тесты ничего такого не показывали…

— Так вот, — продолжала Ирелия, всхлипывая, — это Аргус сам убил жену и детей… Он… хотел жениться на мне-э-э-э… — И она завыла.

Марк поднялся с кресла и, подойдя к девушке, погладил ее по голове.

— Твой отец — страшный человек. Ты не должна винить себя в том, что не могла изменить… — Ирелия уткнулась Марку в рубашку, и на груди у него стало расплываться мокрое пятно. — Успокойся, единственное, что я могу сказать тебе точно, — суккубы не умирают родами. Это противоречит их природе… — Эти слова, сказанные не по теме, моментально остановили истерику. Глаза Ирелии в один миг высохли, и она твердым голосом продолжила:

— Это он убил Милену и малышей. Два года подряд Нерий скармливал ему меня малыми дозами, приглашая на ужин раз в неделю. Девяносто пять раз я была вынуждена выслушивать его кровавые мысли и грязные признания, зная, что могу в любой момент остановить его черное сердце. А сегодня я была вынуждена вытащить его с того света… Мне очень жаль, но я страшная трусиха…

Господин барон смотрел на эту сцену с открытым ртом.

— Вы наполовину суккуба? Я думал, что их никого не осталось… — Тут он был, конечно, не прав. В нашей Галактике существовало несколько закрытых для посещения планет, заселенных этой таинственной и малоизученной расой. Иногда также встречались изолированные поселения на крупных разнорасовых планетах. Теперь, после встречи с Ирелией, я поняла, почему они так не любят общество.

Эдер покачал головой и заговорил снова:

— Именно тогда возникла идея внедрить своего человека в местную оппозицию, и от него стали поступать самые неутешительные сведения. Наряду с эльфами эту территорию стали покидать и остальные народности, и, что уж совсем странно, живущие здесь люди все воспринимали как само собой разумеющееся.

— Нет не все! — возмутился Хруст.

— Юноша, вы родились в этом городе? — со вздохом спросил его барон.

— Нет…

— Вот в этом-то все и дело, — сказал Эдер. — Все, кто возмущался, были либо помесью разных рас, либо не местные. Прибавьте еще ходячих мертвецов, вырезающих целые деревни, странные огни и целую кучу прочих безобразий, творящихся в округе. Сложив все это вместе, вы получите закономерный результат — направление сюда проверяющего именно с теми самыми — особыми — полномочиями. И этот проверяющий я… — Эдер перевел дыхание и, вытащив из кармана серебряную с насечками фляжку, сделал хороший глоток. Занюхав жидкость ладонью, он передал фляжку отцу и снова заговорил:

— Короче, проведя исследование и благодаря единственному разумному существу в вашей компании, — он кивнул в сторону Мишеля, — я пришел к выводу, что в данном городе уже в течение двух лет идет подготовка к обряду прорыва в один из нижних миров, и, кажется, мы все попали сюда в самый последний момент.

— Со мной связался странный парень без возраста и понарассказал такое! — перебил его Мишка. — Я так и не понял, кто это мог быть…

Барон усмехнулся.

— Вот это как раз и не загадка. Скорее всего это Йорик, предшественник преподобного Нерия…

— Скажите, барон, — голос Командора был вежлив и холоден, как хорошо закаленная сталь, — вы в каком году заканчивали Академию?

— Я изделие пятьсот тридцать пятого выпуска, — усмехнулся блондин, — факультет международной психологии. Тогда все только про ваши похождения в мирах и говорили. Вы были моим кумиром, и когда мои ребята наткнулись на вас в лесу, я понял, что дело еще хуже, чем представляли в столице. Но возникает вопрос — где? И можем ли мы все остановить?

— Можем. — Марк уже совсем очухался и понял, что пришло его время. — Я могу показать, где ведется подготовка. У вас есть карта города? — Эдер тут же вытащил из планшета листок бумаги. Марк пару секунд разглядывал рисунок, потом ткнул в него пальцем. — Вот здесь.

— Но ведь это дом жреца! — удивилась я, увидев, куда он показывает. — Мы же там уже были!

— Мы были в доме, но не в подвальных помещениях, — пояснил Марк, подняв на меня свои грустные глаза. — Я уверен на сто процентов, что младший сын находится именно там. Я был в нем во время приступа. — Он устало потер лоб. — Не стану скрывать, я сам еще многого не понимаю из того, что со мной происходит. И уж поверьте, — он обращался к своим соплеменникам, смотревшим на него во все глаза, — если я когда-то и был кем-то другим, то тот другой давно мертв. Поэтому спасение младшего сына — ваша единственная надежда. И еще одно. — Марк перевел взгляд на Эдера, потом на моего отца. — Надо торопиться. Благоприятное время для вызова — полдень. Так что у нас с вами в запасе часа четыре, не больше.

Тут я не выдержала. Отойдя потихоньку в сторону, я устроилась на диванчике и тут же провалилась в сон. Должна же я встретить конец света, не падая при этом в обморок от недосыпа.

ГЛАВА 18 Марк. Момент истины

Я чувствовал себя не познавшей радости цветения маленькой веточкой, оторванной порывом ветра от материнского ствола. Целый день, а затем всю ночь, прилагая огромные усилия, мой разум инстинктивно нащупывал дорогу среди энергетических нитей, сплетающихся вокруг меня в странный узор. Оглушающий скрежет, постепенно заменяя гармонию, вытеснял остатки сознания, и когда в «Зеленом петухе» мое тело не выдержало напряжения, я, наблюдая сверху за его конвульсиями, как ни странно, почувствовал облегчение. Плоть была слаба, но дух… о, мой дух был всесилен! Понятие «чудо» перестало существовать. Боль, терзавшая плечи и голову, исчезла. А зловоние этого грязного города, сводившее с ума больной мозг, мгновенно растворилось в стихийно возникшем свежем аромате фиалок, наверное, самом любимом в моей прошлой, забытой жизни.

Мир принадлежал мне, и был он прекрасен. Я вытянул вверх миллионы рук, покрывшихся корой, глаза всех живых тварей даровали мне необычайное разнообразие картин внешнего мира. Я осязал и обонял настолько тонко, что перестал различать отдельные кусочки мозаики, сложившейся под конец в величественное и совершенное полотно. Облака высоко над головой тихо напевали грустные песни, и глубоко внизу билось алое раскаленное сердце.

«Привет», — ласково шепнули мне на ухо, и я понял, что это голос самой планеты, матери всех живущих на ней, огромного разумного существа, обладающего неограниченным запасом нежности по отношению ко всем своим детям. Потянувшись к ней и став частью этой грандиозной мистерии, я познал радость рождения и своевременность смерти. Я стал частью мира, а мир стал мной. И длилось это вечно…

Внезапно сквозь окутывающую меня эйфорию откуда-то снизу чистой нотой прозвучал чуждый этому миру звук. Тонкая нежная нотка звенящих колокольчиков нарушала целостность и вызывала странные, щемящие душу воспоминания. Опустив голову, я заметил далеко внизу несколько крошечных копошащихся фигурок. Звук шел от одной из них, и я, приблизившись к ним, испытал то, что можно назвать шоковой терапией: на полу обшарпанной, смутно знакомой комнаты лежало мое тело, а рядом с ним суетилась та, что звучала нежнее шепота летнего ветерка. И тут я познал еще одно чувство, ранее мною не испытанное, — стыд. Воздух накалился, заставляя краснеть самые дальние отголоски моей души, а Вселенная моментально съежилась до капли слезы, блеснувшей в уголке глаза маленькой рыжей девчонки.

Я уже собирался вернуться обратно в свое тело, пусть и не совсем здоровое, зато такое родное, когда до меня вдруг донесся до боли знакомый шепот:

— По… мо… ги… — Виновато оглянувшись на моих друзей и решив еще немного побыть без сознания, я поднялся над трактиром, с усилием сдерживая свое суперэго и стараясь не скатываться снова по дорожке, ведущей к божественности или, вернее будет сказать, безумию, осмотрелся вокруг. Зова больше не было, но однажды прозвучав, он оставил светящийся след в информационном поле, признаться, довольно разреженном. Было очевидно, что народец здесь очень прост в своих желаниях и особыми проблемами, вроде смысла жизни, себя не утруждал. Нырнув в подвернувшегося так кстати воробья, который дремал под стрехой трактира, я, заработав крыльями, отправился по подтаявшим следам, стараясь успеть, пока они не исчезли окончательно.

Подлетев к зданию, в котором мы сегодня уже были — дому Верховного жреца, ничем не отличавшемуся от соседних строений, кроме своей величины (а он по сравнению с ними казался просто громадиной) и забора, специально вознесенного на такую высоту, чтобы посторонние не могли узнать, что творится за ним, я заметил, как след ушел в землю под огромным старым деревом, наверняка ровесником, а то и постарше самого Феба. Почтительно приветствовав великана и попросив у него заранее прощение, я нырнул в твердое тело, моментально окутавшее меня своей нежностью, пронесся по нему и вылетел через корни глубоко под землей. Неясная тревога, охватившая меня, еще когда, войдя в темницу, я не нашел там того, ради кого заявился в этот паршивый городишко, усилилась. Гул в голове становился все мучительнее, в окружающей темноте мне почудились горящие голодным огнем глаза, постоянно преследующие меня во сне.

Собрав силы в комок, я швырнул свое сознание еще глубже и, продравшись сквозь каменную кладку, оказался в пустой, совершенно черной комнате. Именно черной, так решил я, хотя в царившей здесь темноте я не различал цветов — отказало даже мое эльфийское инфракрасное зрение. Впрочем, это лишь доказывало отсутствие в этом помещении теплокровных живых существ, а вовсе не отсутствие самой жизни вообще. То, что мне до сих пор встречалась лишь органическая жизнь, отнюдь не исключало иного. Чернота вокруг внезапно пошевелилась и приняла форму воронки, в которую меня стало засасывать. Дернувшись, я понял, что увяз основательно — еще мгновение, и я, полностью растворившись, стал бы частью этой живой черноты.

От ярости и страха я закричал, но кричать было нечем, ибо в этом месте не было ничего, во что можно было бы переместиться. Сам смысл материи переродился здесь в бесконечность, а сквозь приближающиеся стенки воронки мне злобно улыбались глаза неведомого этой Галактике существа. Кошмар сбывался, но тут внезапно где-то в мегамилях от меня раздался скрип открывающейся двери. В комнату ворвался слабый лучик света, но и его оказалось достаточно, чтобы тьма отступила, съежилась и моментально растеклась по стенам, принимая форму комнаты. В помещение, шаркая ногами, вошел человек, закутанный в рясу. В его руке, — о, счастье, — дрожал нежный огонек свечи. Это был совсем молодой парень. Он чуть ли не бегом пересек комнату по диагонали и остановился возле небольшого уступа, замеченного мною ранее. Швырнув шевелившийся сверток на уступ (из него послышалось сдавленное мяуканье), он развернулся и галопом поскакал обратно к двери. Больше я не раздумывал — нырнул в него, моментально окунувшись в мысли и чувства этого донельзя перепуганного существа, и с облегчением выскользнул за дверь страшной комнаты, пытаясь понять, кто же мне подвернулся. Его-меня отправили отнести сверток, зная, что это опасно. А все потому, что он-я недостаточно низко поклонился Его святейшеству! Нехорошо получилось, конечно, да еще суп сегодня был пересоленный, и пить хочется ужасно, и еще эти чертовы критические дни у Линды…

Тут я не выдержал и оттеснил личность человека в сторону, загнав ее глубоко в подкорку. Мне хотелось смеяться. И как люди только умудряются думать столь примитивным аппаратом! Это трудно себе представить, поневоле задумаешься, разумные ли они существа. Кто бы мог подумать — столько мыслишек, оказывается, вертятся одновременно в этом аппарате, которым люди пытаются думать. Неудивительно, что на их планетах нет никакого порядка — они просто физически не могут сосредоточиться на чем-то одном! Как только я выскочил из комнаты, дверь за мной тут же заперли. Две здоровенные тетки, одетые по последнему слову военной моды, задвинули засов и встали на караул по обе стороны двери. Такое почтительное отношение к странному черному помещению меня насторожило, но, стараясь не дергать лицевыми мышцами, я пошел по коридору и очутился в большой пятиугольной комнате, задрапированной черной тканью.

В отличие от виденного ранее этот цвет был самым обыкновенным, да и света здесь хватало. Можно сказать, здесь был даже его избыток — бесчисленные свечи в самых разнообразных подсвечниках не оставляли для тени ни единого уголка. Посередине находился алтарь такой же пятиугольной формы, как и сама комната. Подойдя поближе, я потрогал постамент и обнаружил, что он странным образом может вращаться в любую сторону и в каждый луч вставлены железные защелки. Все это напоминало… но вот что?

Все, пора заканчивать с воспоминаниями, тем более находясь в чужом теле, сразу отреагировавшем на мою растерянность. Пульс участился, дыхание стало перехватывать, и меня вышвырнуло наружу. Парнишка свалился на алтарь, тут же поехавший против часовой стрелки, и очумело помотал головой. Из боковой двери выскочил пожилой дядька в оранжевой сутане, схватил его за шиворот и, ругаясь, потащил из комнаты. Святотатство? Как интересно…

Ладно, хватит отвлекаться, необходимо найти этого младшего сына, будь он трижды неладен. Все-таки между нами существует какая-то связь, не зря же я как оголтелый кидаюсь на его зов о помощи… И, похоже, ему грозят крупные неприятности — вчерашний зов был гораздо мощнее, чем сегодняшний слабый шепоток. Не потеряй я так кстати сознание, ничего и не услышал бы. Плоть ограничивает сознание и не дает нужной быстроты реакции. Но сейчас, пережив момент божественности и побывав на шаг от смерти, я ощущал необычайную легкость мысли и был способен на многое, например, все-таки отыскать его в этом переплетении коридоров.

Поймав последний отблеск следа, я стремительно пролетел сквозь три комнаты, не оглядываясь и не обращая внимания на людей, попадающихся мне на пути. Было такое чувство, что надо торопиться — времени оставалось мало, звавший меня постепенно погружался в туман, и, боясь потерять своего таинственного собеседника, я на полной скорости влетел в его тело. Такой реакции, как раньше, не было, парень был практически при смерти и, будучи связанным по рукам и ногам, прореагировал на мое появление весьма слабо. По сравнению с теми, кого мы вытащили из храмовой темницы, он был, не считая пары-тройки уже подживавших шрамов, почти цел. Он уходил сам, по своей воле; от такого равнодушия к жизни меня охватил гнев, прокатившийся по венам эльфа волной огня и выдернувший его буквально с порога. Его тело выгнулось, и он закашлялся, восстанавливая дыхание.

— Ты пришел? — обдало меня его мыслью, еще весьма слабой. Я не ответил, пытаясь освободиться от злости, все еще переполняющей меня. Когда умирает человек, он изо всех сил сопротивляется этому, его инстинкты отказываются поверить в наступление конца, и, осознавая свою изначальную смертность, он проживает отпущенный ему недолгий век гораздо насыщеннее, чем любой из моих так называемых соплеменников. Бывают, конечно, исключения, но такой простой мозг, как у них, имеет право на сбой. Но когда перестает бороться такая совершенная машина, как та, в которой я сейчас находился… Нет, это просто вызывает ярость.

— Почему?! — проревел я, продолжая насильно накачивать его легкие воздухом.

— Неужели ты не понимаешь? Через пять часов моей кровью откроют портал в самый темный ярус нижней вселенной! — прошептал он в ответ. — Я не желаю стать привратником для того, кто полезет оттуда…

Это многое объяснило. А я — то думал, что он нужен местным властям в качестве заложника. Вынырнув из тела и зависнув над ним, я внимательно изучил его лицо, рассмотрев в первый раз. Это оказался эльф, только-только вошедший в зрелый возраст, лет ему было не больше пятидесяти. Нежное лицо с чуть вздернутым носом и твердым подбородком. Только ненормальный сумел бы найти внешнее сходство между моим изломанным телом, лежащим сейчас без сознания в трактире, и этим красавчиком, не потерявшим элегантность даже перед лицом смерти.

— Ты серебристое облако моей мечты, — прошептал парень традиционную фразу признания, заставив меня улыбнуться. Меньше всего я походил на юную эльфийскую деву, любующуюся луной в обществе блестящего кавалера.

— Ты маг? — задал я глупый вопрос. То, как он лихо вышел со мной на связь, подразумевало довольно сильные способности. Однако его рассказ меня удивил.

— Это началось месяц назад… — стал объяснять он. — До этого все было как обычно. — «Обычно» для нашего вида означает всякие мелочи, например, умение разговаривать с животными. — А месяца полтора назад у меня стали появляться видения. В первый раз это случилось на празднике фруктов. Как рассказывали, я внезапно упал на землю, стал кричать, обхватив голову руками… Но я ничего этого не помню. Боль была такая сильная, что просто сводила с ума. Мне мерещились тени в окружающей меня темноте и усмехающиеся, налитые кровью, глаза. Очнувшись, я обнаружил вокруг выжженную землю и перепуганных родственников. Потом приступы стали повторяться чаще, а видения становились четче.

— Ты видел только глаза или еще что-нибудь? — Схожесть кошмаров меня заинтересовала.

— Они искали тебя… — вздохнул он. — Мама всегда считала, что ты жив, а когда я заболел, пригласила лучших мудрецов с Меона, и они сказали, что это ты…

— Что я? — не понял я.

— Зовешь на помощь… — Кажется, парень снова стал отъезжать. Однажды связавшись со смертью, от нее так просто не избавишься. Требовались более решительные меры. Истончившись в струну, я стал перекачивать в него энергию находящегося на поверхности дерева. Великан был рад помочь, и вдвоем мы накрепко перекрыли дверь ухода, в которую пытался выскользнуть мой так называемый братец. Он тут же почувствовал себя лучше и продолжил рассказ, зачастив так, будто боялся не успеть:

— Человек в теле эльфа. Живой, но видевший смерть. Святой и сумасшедший. Айна, впитавший в себя всю силу мира… Познавший семь стихий и отказавшийся от мудрости…

— Эй, парнишка, хватит стихи сочинять, я уже все понял. Вот только если я такой страшный, чего ж ты за мной приперся?

Он помолчал, и в его молчании была грусть. Потом он снова заговорил:

— Ты — старший сын, и тебе нужна моя помощь… — Это был ответ истинного эльфа, и я почувствовал себя неловко. И именно сейчас я точно понял, что не являюсь его братом в полном смысле этого слова… А если и являюсь, то только частично. Но мог ли я сказать ему об этом?

— Здесь есть люди, они помогут, — прошептал я ему. — Продержись немного, и мы тебя вытащим…..

Он улыбнулся мне одними губами, вид у него был печальный.

— Уйти из жизни не так уж и легко, — вздохнул он. — Не думаю, что смогу решиться второй раз. Если ты поймешь, что ничего нельзя сделать, убей меня… — попросил он еле слышно. — Пожалуйста…

— Можешь на меня рассчитывать, но сейчас дай слово, что продержишься до нашего появления и перестанешь в одиночестве заниматься суицидом. — А может, стоит обзавестись родственничками? Наверняка неплохо быть наследным принцем.

— Обещаю, — прошептал он мне в ответ, и я со спокойной совестью выскользнул наружу, решив еще немножко осмотреться.

Камера, маленькая сырая комнатушка с железной дверью, охранялась тремя стражниками, занятыми игрой в карты. Штатные топоры, которые положено было держать под рукой, кучей лежали в углу, пуговицы на мундирах были расстегнуты, и, судя по количеству стоявших рядом пустых кувшинов, ночь для этой троицы прошла удачно. С осоловелым видом они лениво хлопали по столу ладонями и не ожидали от охраняемого пленника никаких неожиданностей. С трудом сдержав подступившую комком злость, я проскользнул дальше и в боковой комнате наткнулся на виденного ранее священника в оранжевой сутане, изо всех сил хлеставшего по физиономии парнишку, сослужившего мне невольную службу, предоставив свое тело. Экзекуция проводилась в тишине и с полнейшей невозмутимостью: обычная рутинная работа, вот только кончик загнутого книзу носа слегка подрагивал. Несчастный служка боялся пошевелиться, несмотря на разбитую губу и наливающиеся вокруг глаз кровоподтеки. В невозмутимости священника было порочное наслаждение, он занимался своим делом с такой тщательностью, с какой Нике чистила свои многочисленные кинжалы. Не выдержав этого изуверства, я скользнул в тело оранжевого и перехватил контроль над его руками.

Надо сказать, что чем сложнее предмет, в который переселяешься, тем труднее происходит слияние. Общаясь с растениями и животными, я чувствовал в них искреннее желание помочь и старался действовать осторожно: не пугать и не причинять вреда. Неодушевленные предметы встречали меня прохладой и податливостью. В разумных же существах до этого момента я успел побывать трижды. Но сейчас я столкнулся с холодной яростью, злостью и отпором такой силы, что от неожиданности вылетел из оранжевого с неплохой скоростью. Священник отскочил в угол и рявкнул на избитую жертву:

— Пшел отсюда! И чтобы я больше никогда тебя не видел!

Парнишка испарился в мгновение ока, а дядька, вытащив из кармана круглую штуковину, с волнением на нее уставился. Затем, затравленно оглядевшись, выскочил вслед за ним. Такое его поведение меня насторожило, и, решив посмотреть, что же будет дальше, я постарался не отставать. Пробежав по коридору, он свернул в сторону и, одолев рывком ведущую вверх лестницу, оказался в богато отделанной комнате с камином в углу. Перед ним в удобном кресле сидел Его святейшество Нерий и задумчиво смотрел на огонь.

— Нерий, включай разрядник! — заорал он. — Быстрее, подробности потом!

Толстенький священник неожиданно прытко подскочил к шкафу и, распахнув створки, обнажил черный бок мигающего огоньками прибора. Я подлетел поближе, намереваясь рассмотреть все подробности, но тут мое Я пронзила острая боль, вырвавшиеся из странного прибора лучи закружили меня в воздухе, и через мгновение я очнулся в собственном теле, закутанном в плед.

Слабость навалилась с новой силой, а в нос ударило зловоние, после моих экспериментов с фиалками показавшееся просто нестерпимым. Прошло не больше двадцати минут реального времени, но я ощущал себя старше на несколько веков. Очень трудно падать с небес на грешную землю, в буквальном смысле… Однако надо торопиться. Вцепившись в руку сидевшей рядом Нике, я попытался говорить членораздельно.

— Надо, его… вытащить. — С первого раза получилось плохо. Язык отказывался повиноваться, и, с силой втянув в себя воздух, я попытался еще раз. — Я знаю, где надо его искать.

Получилось еще хуже, к тому же все так завертелось, что слушать меня было некому. К тому моменту, как мне удалось привлечь внимание, времени осталось совсем мало. Ночь закончилась, небо стряхнуло прозрачность и оделось в бирюзовые одежды, на востоке торжественно поднималась Капелла. Пришел новый день, но что он нес с собой? Если мы собирались его пережить, необходимо было объединить усилия и увеличить скорость. Подготовка к ритуалу подходила к концу, и, по моему мнению, лучше всего было ударить за час до вызова. Именно в этот момент силы, участвующие в действе, примут исходное положение, но апогея еще не достигнут. И если в этот момент вырвать жертву и разобраться с чернотой, чуть не поглотившей меня, мы имеем шанс остановить прорыв еще до его начала. Еще мне не давал покоя странный прибор, сумевший обнаружить мое присутствие. Круглая же штука в руке оранжевого типа как две капли воды была похожа на часы на запястье у Мишеля.

Ситуация прояснилась, когда заговорила Ирелия. Нерий, отец девушки (впрочем, его отцовство вызывало у меня большие сомнения — суккуба всегда выбирает безупречного партнера для спаривания, а толстенький с садистскими замашками священник под образ идеального партнера не подходил), использовал дочь для того, чтобы заставить Аргуса создать точечный портал для связи с нижним ярусом. А то, что для этого он собственноручно отравил жену и детей, как раз объяснялось очень просто. Приворотная сила суккубы обладает в юном возрасте огромной силой, заставляющей лиц противоположного пола других растерять голову, а при постоянном, строго вымеренном общении полностью подавляет. Вот только их святейшество не учел, что дети рано или поздно вырастают, и делать ручную зверушку из суккубы опасное удовольствие. Через пару лет девочка и без моей помощи научилась бы контролировать свою силу, а постоянное ощущение зла в окружающих ее особях могло вызвать желание избавиться от них любой ценой. Удивительно, как малышка после всего пережитого смогла сохранить желание помогать и исцелять. В такой ситуации искренний интерес, проявляемый к ней моим рыжим другом, был как нельзя кстати. Любовь — лучшее лекарство от стрессов, и это одно из ее противоречий, так как она сама по себе уже стресс. Барон схватился за голову:

— О черт! Мне только вторжения здесь не хватало. Детка, мне нужен подробный план дома, а от тебя, — он кивнул мне, — я жду полного рассказа о подземелье, как его найти, сколько там охраны и где точно держат наследного принца дома Лари. А то нам для полного счастья не хватало только дипломатического разрыва с эльфами.

Я честно попытался вспомнить все, что видел, рассказал о двух дамах, трех охранниках у камеры, юном служке и товарище в оранжевой сутане, которого описал с полнейшими подробностями.

— Стоп! — воскликнул Яша, оторвавшись от дочери жреца. — Какой такой оранжевый? Я здесь таких не видел, они же все в красном.

— Есть один такой, — вспомнила Ирелия, уже полностью пришедшая в себя, но все еще бледная. — Его отец один раз приводил, правда, меня заперли в противоположном крыле дома, но я все-таки подслушивала… Секунды две, не больше. У него в голове все перевернуто, мысли какие-то квадратные, что ли… Трудно объяснить, но, по-моему, он психически болен.

— Болен, значит, — проворчал Эдер. — Мессир Ричард, я надеюсь на вашу помощь в этом деле. Ваши знания как специалиста по улаживанию таких деликатных вопросов будут для нас неоценимым подспорьем.

Отец моих рыжих товарищей согласно кивнул, и дело завертелось. Теперь я точно знаю, что энергичность у Зенолейнов — родовое качество.

ГЛАВА 19 Яшка

Я смотрел на высокий забор, опоясывавший дом Верховного жреца, и вовсю ворочал извилинами. За неполные два часа Эдер на пару с батей развили бурную деятельность, эвакуировав население целого квартала, расставив имперский корпус по периметру и предприняв попытку проникнуть внутрь, закончившуюся полной неудачей. Дом, в котором я успел побывать без особых усилий уже дважды, превратился в неприступную крепость, огороженную непробиваемым полем непонятного происхождения. Что только мы ни пробовали: делали подкоп, перелазили через ограду, Марк попытался пробить ее разрядом, но только всех перепугал и поджег крышу стоявшего поблизости дома. Пришлось ему срочно вызывать дождик, он и вызвал, да такой, что мы все чуть не утонули. У парня явные проблемы с чувством меры, он никак не может правильно рассчитать силу воздействия, перебарщивая процентов этак на тысячу. Мощности у него хватает, а вот знаний и ума, похоже, не очень…

Местное светило неумолимо двигалось к зениту, время поджимало, а мы, армия полных идиотов, все еще не знали, что делать. К моим ногам упал очередной труп голубя, с размаху налетевшего на невидимую преграду, и тут мое терпение лопнуло. Ткнув локтем сидевшую рядом сестренку, я выдвинул еще одну пришедшую в голову идею.

— У тебя ведь остался XVB-21? — Вопрос прозвучал скорее как утверждение. У Нике всегда припрятана в рукавах пара-тройка сюрпризов, и любимые акустические глушители были среди них. — Давай шандарахнем…

— Ага, — кивнула она, меланхолично жуя зеленую травинку и глядя на меня опухшими со сна глазами. Ее способность засыпать в любое время и при любых обстоятельствах всегда вызывала у меня легкую зависть. — И помрем глухими… Ты считаешь это хорошей идеей?

Да, мозги у нее явно не проснулись.

— Нет, — терпеливо объяснил я. — Попросим нашего мага-недоучку телепортировать эксвэшку за стену и там его активировать. Хуже все равно не будет…

В глазах у Нике замелькали красноватые веселые искорки — верный признак того, что идея пришлась ей по вкусу.

— О, да ты еще что-то кумекаешь! — Она хихикнула и потрепала меня по плечу. — А я — то думала, что после встречи с прекрасной суккубой серое вещество из головы у тебя плавно перетекло в одно место пониже пояса! — Нике тут же отпрыгнула, уходя из зоны удара.

Я не обиделся, Ирелия на самом деле произвела на меня огромное впечатление, и я надеялся, что сумею завоевать красотку. Сейчас девушка моей мечты вместе с бароном, отцом, Мишкой, Марком, тройкой эльфов, Сандром и еще несколькими неизвестными мне личностями держали большой военный совет в лавчонке неподалеку, переименованной на время боевых действий в штаб. Сандр, появившийся весьма неожиданно в сопровождении полусотни молодцов разбойничьего вида и обменявшись с Эдером крепкими рукопожатиями, дал понять, что получил известие о приближении с севера отряда эльфийских лучников, снаряженного на выручку своему ненаглядному принцу. Не эльфы, а тормоза; если бы наша доблестная троица не замутила воду, они успели бы как раз к похоронам.

Сестрица помчалась к штабу, а я следом за ней, стараясь не отставать. Доблестные разбойники, оказавшиеся на самом деле хорошо подготовленным отрядом глубокой имперской разведки, занимались тем, что наводили на обмундирование последний лоск, не забывая передавать по кругу глиняные кувшины. Некоторые из них дружески мне кивали, вспоминая нашу совместную попойку прошлой ночью.

Сестрица, нырнув в штаб, вернулась с гоблином и бритым эльфом, который повязал на голову что-то вроде банданы и стал выглядеть еще живописнее. Мишель в ответ на наше предложение справедливо заметил, что в случае удачи Их Величество Большой И Ужасный Командор сотрет нас в порошок, ибо в случае неудачи стирать в порошок будет нечего. Мы, со своей стороны, поинтересовались, до чего конкретно досовещались штабные крысы, занятые пустым сотрясением воздуха вместо того, чтобы спасать мир? Сами мы на совете не присутствовали по причине кровной обиды — оказывается, наше путешествие на Триш было целиком и полностью спланировано дражайшими родственниками. Более того: не доверяя нам, в нас вживили маячки, а когда они перестали посылать сигнал, вся вельможная семейка встала на уши. Короче, мы обиделись…

Новости не порадовали: маяк, установленный отцом и Мишелем в лесу по прибытии и призванный обеспечить связь с «сорок второй», не подавал признаков жизни, а нуль-переход можно было открыть, только установив надежную связь с принимающей стороной. В штабе царило уныние, и интересных идей никто не выдвигал, пришлось брать ответственность на себя. Марк ответственность взять согласился, но сказал, что боится перестараться — он запросто мог телепнуть заряд не на два метра, а на противоположную сторону планеты. Нике его успокоила:

— У меня их три штуки осталось, так что можешь спокойно пристреляться. — Тем временем она достала из различных частей туалета эксвэшки и, собрав из запчастей что-то вроде мини-ежиков, сунула их Марку. (Про три штуки она, как мне кажется, соврала. Мне показалось, их у нее было около десятка) — Смотри, для активации достаточно сжать верхушку посильнее, так что постарайся держать их нежно.

Эльф подошел к стене и положил руку на поле, тут же окутавшее его руку сеткой электрических разрядов.

— Так… — протянул он. — Кирпичная стена шириной приблизительно в метр и до дома около пятнадцати, суммарно это шестнадцать-семнадцать метров. Давайте я сначала попробую камешками.

Я провел на земле линию, отсчитал семнадцать шагов и замер, изображая мишень. Обстреливали меня минут пять: сначала галька разлеталась в разные стороны или просто исчезала в вышине, но постепенно стала ложиться все кучнее, пока меня не засыпало по колено. Выбравшись, я вернулся к нашей компании, занявшей исходную позицию. Марк лег на землю, положив на живот первого ежика, а Миша замер со странным приборчиком в руках — пропустить такое действо, не зафиксировав для потомства, он просто не мог. Эльф закрыл глаза и судорожно вздохнул, а я предусмотрительно заткнул уши пальцами: доверяй, но рассчитывай только на себя — девиз Зенолейнов, не раз спасавший нам жизнь в различных ситуациях. Боялся я напрасно. Первый заряд испарился без последствий, не знаю, где он сработал, во всяком случае, про него мы никогда больше не слышали. А вот второй попал прямо в яблочко: раздался свист, и поле, на которое я опирался, исчезло.

— На штурм! — заорала нежная сестренка и первая вскарабкалась на трехметровую стену, используя в качестве трамплина мою многодумную голову. Дернувшись вслед за ней, я успел заметить, как Марк, вставая, ошарашенно трясет головой, ужасно удивленный собственным успехом.

Голос у Нике звонкий, а когда надо, так и пронзительный, так что, взлетев следом за ней на стену, я не сомневался, что штурм действительно начался. По ту сторону земля оказалась усыпана катающимися по ней вопящими стражниками. Было их много — яблоку упасть негде. То-то с утра я не видел никого из их братии. На сочувствие, хотя я и знал последствия акустической бомбочки, времени не оставалось: Капелла почти вошла в зенит. Влетев на полном ходу в дом, я побежал за целеустремленно рвавшейся вперед Викусей. До Нерия я хотел добраться первым, имея к нему небольшой личный счетец. Мне, знаете ли, очень не нравится, когда из людей с детства выращивают рабов, даже если это суккубы. Вот так мы с ней и влетели бок о бок в комнату, подробно описанную Марком и являющуюся кабинетом Верховного жреца. Дверь, замаскированная висевшим гобеленом, заставила нас притормозить и дождаться гоблина, несшегося следом — большого специалиста по снесению препятствий. Марк тоже не отставал и, пнув на пороге одного из стражников (не ожидал я от него такой жестокости), ринулся к шкафу. Прибор там отсутствовал, но зато стоял целый ящик со странного рода поделками, которые он и вывернул на пол. В одной кругляшке Мишка опознал пропавший у него полгода тому назад сканер и, зарычав на неизвестного вора, со всей дури ломанул плечом несчастную дверку. Среди своих сородичей наш Медведь считается мелким экземпляром, но это не умаляет силы разъярившегося гоблина. Дерево, жалобно скрипнув, дало трещину посередине, и, толканув ее еще пару раз, мы открыли проход в уходивший под землю туннель.

— Черт! — выругалась сестрица. — Я фонарик оставила в сумке. Марк, можешь соорудить факел, не спалив при этом полдома?

Тот, немного подумав, плюнул себе на руку и сотворил ослепительно яркий шарик, тут же заживший собственной жизнью и бодро устремившийся вниз. Мы потрусили следом. Внезапно пол тряхнуло, и с потолка посыпались мелкие камушки.

— Быстрее! — закричал Марк. — Они решили начать ритуал раньше времени!

Удвоив скорость, мы выкатились в широкий коридор и напоролись на знаменитую женскую стражу. Бабы дрались как звери, попавшие в капкан. Их было около десятка, и если бы не подоспевшая подмога, нам пришлось бы туго. Оставив гвардейцев выполнять свои непосредственные обязанности, мы все-таки прорвались в пятиугольный зал, и я замер от охватившего меня ужаса.

На алтаре лежал привязанный эльф. В теле бедняги уже торчало два ножа — по одному в каждой ладони, и в данный момент стоявший около пленника Нерий сосредоточенно протыкал ему правую ступню. Света в комнате не было, и если бы не метавшийся в разные стороны шарик Марка, я не смог бы разглядеть и собственного носа. Стон, донесшийся с алтаря, вывел меня из ступора, и я бросился вперед. В глазах, как обычно в таких ситуациях, помутилось — мне хотелось порвать мерзавца на части, но внезапно я увяз в черной субстанции, упавшей на плечи со стены и полностью меня обездвижившей. Рядом бесновался гоблин и материлась Нике, с губ которой срывались самые грязные выражения. Очутившись в таком же положении, как и я, они тоже не желали мириться с тем, что разворачивалось перед нами. Толстенький священник, закончив тем временем с правой ногой, проткнул левую и, тяжело вздохнув, как работяга после двенадцати часов работы, обратил внимание на нас.

— Очень рад наконец-то с вами познакомиться, — ощерился он в издевательской улыбке. — Моему другу ваше присутствие доставит двойное удовольствие, он очень хотел заняться рыжими лично. Он на вас очень обижен…

— Ах ты козел! — вызверилась сестрица. — Да знаешь где мы видели твоего друга? — Дальше шло перечисление мест, поражавшее знанием географии.

— О! — удивился Нерий. — Крошка, ты плохо воспитана. Придется мне сначала поучить тебя вежливости. — И он, подойдя к Нике, отвесил ей пощечину. — Запомни, дева… я говорю — ты слушаешь. — Зашипев, Нике плюнула и попала мерзавцу в глаз. Я был горд — метко плеваться научил ее я.

Проморгавшись, священник залепил ей еще раз и предусмотрительно отскочил после этого в сторону.

— Какой характер… Пожалуй, я оставлю тебя себе, будет интересно обломать столь норовистую кобылку. — Он вернулся к алтарю. — Ничего, малыш, потерпи немного, осталась всего пара минут. — Толстяк потрепал эльфа по голой груди запачканными пальцами. Присмотревшись внимательнее, я понял, что это кровь. — А тобой, — он ткнул пальцем в сторону странно притихшего Марка, — я займусь лично… попозже. Шутка со змеей, знаешь ли, мне очень не понравилась. И, кстати, не скажете, где моя девочка? — вежливо поинтересовался он. — Молчите? Ну и ладно… Потом вы все мне расскажете… Даже то, чего не было.

Во мне бурлила злость, и, не обращая внимания на его болтовню, я пытался вырваться, но вместо этого застревал все больше и больше. Мягкая, липкая чернота обволакивала тело и, самое страшное, мысли. Перед глазами плыли круги, и лишь жгучая ярость наполняла меня адреналином, не давая потерять сознание. Нерий поднял над головой последний нож, встав в классическую позу жертвователя, описанную во всех учебниках по черной магии (мы с сестрой добыли как-то в библиотеке запрещенную книгу и, не понимая слов, вдоволь налюбовались красочными иллюстрациями). Капелла вошла в зенит, и нож стал неотвратимо опускаться — вместе с державшим его жрецом. Что-то изменилось в его облике, пока до меня не дошло — прямо в центре лба у него торчала ярко-зеленая рукоять стилета. Мертвая туша свалилась на распятую жертву, и ритуальный нож вместо сердца вонзился эльфу в бок. Портал был завершен, противоположная стена засветилась густо-черным светом — я никогда раньше такого не видел, — и из развернувшегося пространства стала вываливаться чуждая нашему миру субстанция — нечто студенистое и чрезмерно вонючее. Если так выглядит демон, то не мудрено, что они обладают столь мерзким характером, наверняка парнишку замучил комплекс неполноценности.

Поднялся ветер, эльфа на алтаре выгнуло от боли, и я почувствовал, что сжимающие меня путы ослабли. Ветер сбивал с ног, но я, преодолевая его, пополз вперед, стараясь добраться до алтаря быстрее, чем рассекающие пол трещины. Из-за моей спины ударил луч света, впечатывая монстра обратно в портал. Тварь сопротивлялась, завывая дурным голосом. От этого крика внутри у меня все перевернулось, захотелось бежать отсюда сломя голову, и не сделал я этого исключительно из чувства противоречия. Земля под ногами ходила ходуном, свет и тьма, смешиваясь, создавали жуткую картину. Я дополз… Очутившись возле ног несчастного, я обнаружил, что ножи с такой силой раздробили его ступни, что застряли в тягучем веществе алтаря. Делать было нечего, пришлось их выдирать, разворотив ноги эльфа еще больше. Подняв голову, я обнаружил, что руками занимается отец, неизвестно как оказавшийся здесь, и, столкнув труп священника, мы сдернули безвольное тело жертвы на пол. И очень вовремя, так как на то место, где оно лежало, свалился огромный камень с потолка, который точно добил бы несчастного. Обернувшись, я обнаружил источник света, так не понравившегося демону: Марк, сжимая одной рукой Око, вторую вытянул вперед. Из середины ладони и бил яркий луч. На сей раз он себя не ограничивал и использовал свою недюжинную силу на полную катушку. «Может, он и в самом деле супер…» — мелькнула мысль. Тем временем отец, не обращая ни на что внимания, бинтовал эльфа, не забыв вколоть ему витаминный комплекс специальным пистолетиком. С потолка начали падать камни и комья земли, демон издал оглушительный вопль, меня долбануло камнем по голове — и внезапно все закончилось.

Я осторожно огляделся. На стенах одна за другой вспыхивали газовые лампы. От светящегося портала остались одни трещины. Марк ничком лежал на земле, Мишель поднимался, стряхивая с себя мелкие камушки, а вот на том месте, где лежала сестрица, возвышался целый курган: обвалившийся потолок накрыл ее, погребя под собой. Вскрикнув на два голоса, отец и Мишка бросились откапывать рыжульку. В отличие от них я подошел неспешно, уверенный, что с ней ничего не случилось. Считайте это седьмым чувством…

Вы не поверите, кого мы раскопали первым, — магистра Энлиля, главу Конклава, одного из одиннадцати альфа и опаснейшего парня «МЕжпланетной Службы». Он медленно поднял залитое кровью лицо, — один из камней, падая, рассек ему бровь, — и внизу, под ним блеснул рыжий локон. Тут-то я наконец и вспомнил, где видел раньше ту самую каму с зеленой нефритовой рукоятью — она была неотъемлемой частью гардероба полукровки, постоянно висела у него на поясе с правой стороны, а с левой обычно висел тот самый стилет, рукоять которого я сподобился наблюдать во лбу незадачливого священника. Мишка, рыкнув, без церемоний дернул магистра вверх, вытащив наружу и его, и ту драгоценную особу, в которую он вцепился мертвой хваткой. Сестрица была жива-живехонька и пережила завал без особого ущерба для здоровья. Первое, что она выдала, отплевавшись от пыли, забившей ей рот, было:

— Ни за что!

Похоже, это был ответ на заданный ранее вопрос.

— Кхм, — многозначительно кашлянул я, оттаскивая отца в сторону и строя гримасы Мишке. — Здесь все в порядке, давайте займемся остальными.

Сестрица, вырвавшись из объятий Энлиля, подскочила на месте и ринулась к лежавшему без сознания Марку.

— Марчик, Марчик, — повторяла она, тряся его за грудки, — ты живой? — Марк сел и очумело потряс головой.

— Н-н-нет. Я ничего не чувствую. — Он всхлипнул.

— И неудивительно, коллега, — сказал Энлиль, присаживаясь на корточки около него. — Вы сожгли все силовые линии в округе, а может, еще дальше. Я, знаете, тоже ничего не чувствую.

— Так это вы телепортировали заряд за стену? — спросил Марк. Так вот, оказывается, почему он тогда так удивился.

— Я прибыл ночью и успел прикрыть вашу компанию во время путешествия в храм. — Виноватое выражение, мелькнувшее на его лице, стерлось, и, аккуратно промокнув носовым платком бровь, он стал прежним эльфом, излучающим спокойную силу и уверенность в том, что Вселенная крутится вокруг него.

«Ну ничего, — со злорадством подумал я, — сестрица еще устроит тебе сладкую жизнь». Очень уж трогательно он прижимал ее к себе под завалом.

В комнату ввалились отряды во главе с Сандром и эльфами, и тут пол под нами вдруг начал проседать. Схватив всех уцелевших, мы ринулись наверх. В медленно проваливающейся под землю комнате остался только с недоумением смотрящий в потолок труп Нерия, так и не успевшего понять, почему он потерпел неудачу.

На улице был полный ажур: кругом валялись трупы оказавших сопротивление идиотов, вся женская стража была уничтожена, множество домов в округе развалилось. Особняк священника грозил провалиться под землю в любой момент. А звезда по имени Капелла весело сияла на небосклоне, и чириканье стайки бордовых птичек позволяло думать, что жизнь продолжается и порванная ткань бытия успешно заштопана.

Ирелия суетилась вокруг двух десятков раненых, но я с облегчением обнаружил, что неестественная бледность на прелестном личике отсутствует, и готов был поклясться, что она мне обрадовалась.

— Он умер, — отвечая на ее вопросительный взгляд, выдавил я. Все-таки она считала его своим отцом, и я не знал, как она отреагирует на известие о его смерти.

Она немного помолчала, а потом брезгливо передернула плечами:

— Странно, но я не испытываю по этому поводу никаких чувств. Словно умер человек, совершенно мне неизвестный.

Тут меня в сторону оттеснили эльфы, притащившие еле дышащего младшего сына.

Положив руку ему на кровоточащий бок, Ирелия зажмурилась… но ничего не произошло.

— Я… у меня не получается… — растерянно прошептала она, пробуя еще раз. — Я чувствую, где у него травма и что надо делать, чтобы ее залечить, но… чего-то не хватает.

Я успокаивающе дотронулся до ее плеча; невинный жест, вызвавший во мне массу положительных эмоций.

— Марк перестарался и выкачал всю магию в округе. Что нас и спасло.

Я стал торопливо рассказывать ей о нашем приключении, ничего, не преувеличивая, но на самом правдивом месте — когда я изображал в лицах, как одной левой разбирался с ее подружками из бабского легиона, — меня безжалостно перебили.

— Младший сын будет в порядке? — оттеснил меня в сторону старший из эльфийской тройки. Этот парень меня здорово достал, но, сдержавшись, я покинул мини-госпиталь и присоединился к остальным в штабе. Барон Эдер, слегка помятый, но непобежденный, жал руку моему отцу и рассыпался в благодарностях за столь слаженную работу нашей команды. Пробравшись к Нике, сидевшей в углу рядом с Мишелем, я наклонился к ее уху.

— Ордена еще не раздавали?

Она подняла ко мне лицо с наливающимся синяком под глазом — результатом разговора с Нерием — и улыбнулась:

— Ага, папенька скоро начнет, ты как раз вовремя.

— Ты лучше расскажи ему, в какой мы заднице оказались, — процедил гоблин, задумчиво рассматривая сбитые костяшки кулака.

— Лиль… то есть Энлиль, — поправилась она, смутившись, — покинул базу при ситуации «Полный П» (разговорное обозначение полного прорыва, если кто не понял), — а так как Марк слегка поиграл с энергетическими линиями, то мы не сможем не то что открыть портал, но даже связаться с «сорок второй». И все это на неопределенное время.

Высказать свою точку зрения я не успел по причине зубодробительного свиста, оглушившего всю честную компанию. Кто-то наткнулся на третью акустическую бомбу, благополучно забытую нами возле стены.