Металлист. Назад в СССР

Глава 3

Я играл до тех пор, пока не почувствовал, как начинают болеть пальцы, на которых ещё пока не было нужных мозолей. Ну хотя как играл. Импровизировал, на ходу сочиняя и обыгрывая обрывки знакомых мелодий. Запинался, косячил, само собой. В пальцах не было такой подвижности, суставам и сухожилиям подобные нагрузки были в новинку. Да и строй классической русской семиструнки был для меня непривычным, из-за чего я несколько раз сбивался.

— В лагере, говоришь, научился? — удивлённо воскликнул сосед, когда я в последний раз провёл пальцами по струнам и с сожалением отставил инструмент в сторону.

Всё это время, пока я играл, он молча таращился на меня, как на инопланетную форму жизни.

— Я-то думал, тебе пару аккордов блатных показали… А ты вон как шпаришь… — сказал он. — Это так нынче в пионерлагерях учат?

— Показали-то немного, остальное я сам, — сказал я.

В принципе, даже почти не соврал. Примерно так и было в моей реальности, гитару я осваивал самостоятельно, без всяких преподавателей и музыкальных школ. Подбирал аккорды и мелодии на слух, упорно просиживая десятки и сотни вечеров наедине со своей первой гитарой, шестиструнным болгарским «Орфеем», доставшимся в наследство от дядьки, который разбился на мотоцикле. Сейчас у меня, значит, есть фора.

— Талант! — воскликнул сосед.

— Да бросьте, — сказал я.

В талант я не верил и не верю. Есть предрасположенность и целеустремлённость с упорством, и их соединение обычно и принимают за «талант». Если человек предрасположенный не будет трудиться над собой, то его легко заткнёт за пояс человек, просто потративший тысячи часов на обучение. Талантливым музыкантом я себя никогда не считал. А вот целеустремлённым и упрямым — да.

— Не, зуб даю! — возразил сосед. — Ты ж прям… Вот так!

Он изобразил в воздухе что-то отдалённо похожее на соло на воображаемой гитаре.

— Никогда не слышал, чтобы вот так пиликали, — добавил он. — Вживую, в смысле. А аккордами можешь? Высоцкого знаешь песню, про дурдом?

— Не, пальцы болят, — отбрехался я, демонстративно потирая раскрасневшиеся от струн подушечки пальцев.

— Ну ты, конечно, даёшь, — протянул сосед. — Не ожидал, не ожидал. Давай краба!

Я протянул свою тощую ручонку, и он сграбастал мою ладонь в свою пятерню, крепко пожимая обеими руками. И я не ожидал, что моя импровизация приведёт его в такой неподдельный восторг. Подумаешь, немного размял пальцы. В конце концов, это же не соло Фридмана из «Tornado of Souls». И даже не гнусавая песня про одуванчики на трёх блатных аккордах.

— А дома-то гитара есть у тебя? Я бы пришёл, послушал ещё, как играешь, — сказал сосед. — Хотя чё это я, откуда у вас, Люська же эт самое… Слушай, Шурик, а забирай вот эту, дарю!

Я недоверчиво нахмурил брови.

— Ну нет, как это, — буркнул я. — Я не могу.

— Бери-бери, мне всё равно скоро эт самое… Да и всё равно без дела стоит, пылится, а так хоть в хороших руках будет. Бери, говорю, — настоял сосед.

— Спасибо, конечно… — протянул я.

Грех отказываться, когда тебе предлагают инструмент, который всё равно пришлось бы добывать так или иначе. Пусть это всего лишь старая пошарпанная ленинградка, она станет первым шагом на моём пути обратно к музыкальному Олимпу.

Снаружи, в подъезде, послышался какой-то шум, голоса, детские визги. Сосед криво усмехнулся.

— Ну, маманя твоя точно идёт, зуб даю, — сказал он, поднялся, сунул в зубы папиросу и уверенно направился к двери.

Я пока остался сидеть на тахте.

— Люсь! Привет! Нашёлся твой Шурик, вон, у меня сидит, чаёвничает, — послышался голос в подъезде.

— Ну я ему щас задам… — послышался другой голос.

В крохотную квартирку разъярённой фурией влетела дородная баба, мокрая от дождя и разбрызгивающая холодные капли.

— Ты! Скотина! Подлюка такая, где ты шляешься! Где шлялся, я спрашиваю! И чё мы сидим⁈ Расселись, как королевичи, а ну, поднимайся, бестолочь, живо домой! — вместо приветствия она перешла на визг, который я воспринимал с трудом.

На соседа ей, похоже, было абсолютно плевать, как и на троицу малолетних детей, заглядывавших из подъезда внутрь чужой квартиры. Скандалами и сценами она, очевидно, питалась, как энергетический вампир.

Даже выглядела она как не очень умная, но зато склочная и желчная баба. Брыластое лицо, мелкие пергидрольные кудри, презрительно поджатые тонкие губы. Мне она показалась крайне неприятной собеседницей. Особенно когда диалог начинается с прямого оскорбления.

Так и хотелось спросить, мол, тётя, вы вообще кто. Но я понимал, что таким вопросом, возможно, подпишу себе смертный приговор.

— Я в больнице был, — открыто сказал я. — С черепно-мозговой травмой.

Женщина ахнула, картинно схватилась за сердце. Актриса из неё была посредственная.

— Ты дрался? Дрался, я спрашиваю? — визг превратился в театральный шёпот. — Кто тебя побил? Ты их запомнил? Мы сейчас пойдём в милицию!

— Да ладно тебе, Люсь, чё пристала к парню, — попытался вмешаться сосед.

— Витя, не лезь, — строго ответила она.

Ага, ну хоть так имя своего благодетеля узнал, надо запомнить.

— Чё не лезь, это ж пацан, обычное дело, — возразил сосед.

— Вот своих детей родишь, тогда и будешь воспитывать! — взвизгнула мать.

Ставлю копейку против всего золотого запаса СССР, Таранов-старший вышел за хлебом и не вернулся. Короче говоря, я собрал настоящее комбо из проблем. Даже неудивительно, что мой реципиент был… Таким. Мать-тиран загнобила всю семью, и вот кто с полным правом носит фамилию Тарановых.

— Пошли домой, хватит истерики устраивать, — чётко и внятно произнёс я.

Мать заткнулась мгновенно, захлопав ртом, как вытащенный на берег карась.

— Ты как с матерью разговариваешь, щегол!!! — визг превратился практически в ультразвук.

Я переглянулся с соседом. Он продолжал криво ухмыляться, явно развлекаясь от созерцания подобного шоу.

Она попыталась схватить меня за ухо, но я увернулся, протискиваясь мимо неё к выходу. Получил несколько несильных оплеух, пока накидывал пальто (прилетело именно по нему), быстро сунул ноги в боты, юркнул в подъезд, где меня ждали ещё трое невольных зрителей.

Две сестры-двойняшки и братик, получается. Младшие. Девочки точно из начальной школы, а пацану на вид было годика четыре.

— Привет, — на ходу бросил я.

— Привет, — хором ответили они.

Мать выскочила следом, толкнув меня плечом, и пошла открывать дверь уже в нашу квартиру. Номер один. Ключи, оказывается, были под ковриком.

— Шурик! — ухмыляющийся сосед выглянул следом и тихонько протянул мне гитару.

— Благодарю, дядь Вить, — так же ухмыльнулся я в ответ.

Наша квартира была такой же маленькой и тесной. Кухня и единственная комната разделялись тонкой стенкой, в которую была встроена круглая железная печь, выкрашенная чёрной краской. Здесь интерьер выглядел ощутимо беднее. Впятером, значит, ютились в однушке без удобств. Людмилу Таранову стало даже немного жаль.

— Так! Сашка! Воду иди неси, кто её потащит, я? Таня, Лиза, уроки делать, через полчаса проверю! Максимушка, солнышко моё, иди сюда ко мне, я с тебя курточку сниму, хороший мой!

Понятно, кому в семье достаются все крохи тепла и заботы. Я не стал даже раздеваться. Тайком поставил гитару в уголок у входа, прикрыв чьей-то курткой, схватил ведро.

— Ты идиот? — уперев руки в боки, спросила мать. — Нет, я спрашиваю, ты идиот?

Я выдохнул носом, потирая переносицу, чтобы сейчас не натворить глупостей ещё больших. Меня такое обращение категорически не устраивало.

— Флягу бери, придурошный! На колонку за водой марш! Тебя сколько не было, кто нам воды принесёт? — продолжила мамаша.

— Соседа бы попросила, — сказал я.

— Чего-о-о-о⁈ — вновь начался визг, но я в этот момент уже захлопнул дверь снаружи.

Взял и флягу-сорокалитровку, и погнутую в нескольких местах тележку на колёсиках. Пустая фляга громыхала о тележку на каждой кочке и луже.

Колонку я видел по дороге сюда, поэтому пошёл напрямик к ней, не переставая удивляться таким поворотам судьбы. Да уж, неожиданно это всё. И неожиданность это не самая приятная. Как будто бы Бог, Сатана или кто угодно ещё решили проверить, из насколько глубокой задницы я смогу вылезти.

Возле колонки ожидаемо разлилась большая лужа. Мне она, впрочем, не особо помешала, и я, расположив флягу на нужном месте, принялся налегать на рычаг. Да уж, это тебе не водомат с озонированием и оплатой через мобильное приложение, это старая советская колонка, однако вода из неё лилась до изумления вкусная.

Возвращаться домой не хотелось совершенно, и я тянул время, наполняя флягу максимально медленно. Только когда к колонке подошла баба с пустыми вёдрами, пришлось немного ускориться.

— Привет, Санька, — сказала она.

— Здрасьте, — буркнул я.

Тут, похоже, вообще все всех знали. И обо всех. Так что я предпочёл смыться прежде, чем она заведёт беседу ни о чём.

Дома меня снова встретила недовольная мать.

— Тебя только за смертью посылать! Ты за водой в Ленинград ездил? — проворчала она, но всё же помогла поставить флягу на место.

Я наконец разделся и прошёл в комнатку, где девочки вдвоём за одним столом корпели над уроками, а маленький Максим играл на полу с ярким пластмассовым самосвалом. Мать осталась на кухне, изобретать, чем в этот раз накормить четверых детей.

Пора посмотреть, чем вообще жил Саша Таранов до того, как ему проломили голову. И как жил.

А жил он, судя по всему, как простой советский задрот-радиолюбитель. Нашлись стопки явно бэушных журналов «Техника — молодёжи», паяльник с медным жалом, россыпь выдранных отовсюду конденсаторов, транзисторов и диодов, самодельный радиоприёмник, какие-то полуразобранные недоделки, инструменты вроде бокорезов, пассатижей и прочее барахло, которое сам Сашка наверняка почитал за настоящие сокровища. Я же радиотехникой никогда особо не увлекался, освоил паяльник для домашних нужд, и всё, этого мне было достаточно. В моём времени всё необходимое можно было в два клика заказать в готовом виде. В том числе электронику.

Хотя вид Сашкиных богатств навёл меня на мысли о кастомных педалях перегруза и прочих эффектов. Некоторые мои знакомые увлекались подобными самоделками. Я же предпочитал взять хороший процессор, например, AXE FX или Line 6, и не парить себе мозг вечно коротящими соединениями, отваливающимся заземлением, проблемами с коммутацией, питанием, экранировкой, и прочими сопутствующими увеселениями.

Похоже, мне всё-таки придётся освоить пайку в нужном объёме, здесь не получится заказать примочку из Китая или найти на сайте с объявлениями. Буду мастерить самоделки, как в старые добрые.

— Са-а-а-ша! — пожарной сиреной заорала мать из кухни. — Это ещё что такое⁈

— Что? — я выглянул из комнаты.

Мать держала в руке гитару, так, будто это была ядовитая змея. Твою медь.

— Гитара, — сказал я.

— Я вижу! Откуда она тут⁈ — спросила она.

— Сосед подарил, — сказал я. — Дядя Витя.

— Нет, ты совсем ку-ку? Нашёл, у кого подарки принимать! А если он у тебя теперь за эту гитару что-нибудь попросит? Какую-нибудь маленькую услугу? — произнесла она. — Сколько раз говорить, не бери чужое! Ты же знаешь, кто он такой!

Она в сердцах поставила гитару обратно в угол, почти швырнула. Струны жалобно дзынькнули, я дёрнулся к гитаре, как подстреленный.

— Кручусь, как белка в колесе! Как рыба об лёд! — повизгивая, затянула жалобную слезливую шарманку она. — А ты! Неблагодарный! Весь в отца!

Я равнодушно смотрел, как она пытается привычно манипулировать собственным сыном, но что-то идёт не так. На дешёвые провокации и манипуляции я не поведусь. Я на всякий случай прошёл в кухню и взял гитару, эту несчастную дешёвую ленинградку, которая точно не стоила никаких истерик. Уберу подальше, у этой женщины точно хватит наглости сломать инструмент только потому, что сын действует не по её хотению. Порвать струну или ещё как-то напакостить. Лишь бы я вернул гитару соседу.

— Ма-ам! Мы уроки сделали! Можно нам погулять? — раздался голос одной из сестёр.

Мать уставилась на меня с недобрым прищуром.

— Саша. Проверь у них уроки, — приказным тоном сказала она. — Потом пойдёшь с ними. Присмотришь.

Пф. А я-то думал. Но и гитару оставлять наедине с мамашей не просто опасно, а жуть как опасно. В вольере с крокодилами и то безопаснее.

— Гитава! — воскликнул Максимка, потянул ручки к струнам, провёл пальцами неуклюже.

Первым порывом было забрать инструмент, но в мозгу тут же родилась единственная верная тактика.

— Максимка! Хочешь, научу? — спросил я.

— Научишь? Ты⁈ — фыркнула мать.

— Научи, научи! — восторженно завопил ребёнок.

— Я пока гитару положу на шкаф, а когда вернусь, то мы с тобой будем учиться играть, хорошо? — я присел на корточки, заглядывая братику в лицо.

— Ховошо! — улыбнулся он щербатым ртом.

Я извлёк несколько мажорных аккордов, частушечных, резко заглушил струны, поднялся. Гитару положил наверх, на платяной шкаф, надеясь, что у матери хватит совести не лишать ребёнка обещанного урока. Преподавателем гитары я тоже какое-то время подрабатывал, программа занятий у меня примерно выстроена.

— Вот и договорились, — сказал я, скрепляя наш договор крепким рукопожатием.

Сёстры удивлённо переглянулись, когда я подошёл к ним, заглядывая в раскрытые тетрадки. Домашка по математике, несколько примеров. Всё аккуратно, чистенько, по-девчачьи.

— Молодцы, отлично, — сказал я, даже не вникая в суть заданий. — Собирайтесь.

— Ты уже проверил? — тихо спросила одна, но вторая пихнула её в бок, мол, не надо лишних вопросов.

Пришлось ещё немного подождать, пока они выберут, что надеть. При всей нашей бедности гардероб у них более-менее приличный. В отличие от меня.

Когда девочки наконец собрались, я тоже быстро оделся. Мельком взглянул, чем занимается мать — на плите что-то кипело и бурлило. Сейчас ей точно не до моей новой гитары. Попрощались, ушли.

Молча вышли во двор, синхронным отработанным манёвром покинули пределы видимости из окон. Дошли до колонки с водой, где я уже недавно был. Лужа возле неё стала ещё больше.

— Всё, дальше можешь не провожать, — сказала одна из сестёр. Кажется, Таня.

— Надолго вы? — спросил я.

Девочки переглянулись. Кажется, я начинаю их отличать друг от друга.

— Какая тебе разница, подождёшь, — нахмурилась Таня.

— Ну Тань, зачем ты так… — тихо промямлила Лиза.

— Нет, ждать я никого не буду, у меня и своих дел хватает, — возразил я. — И либо вы сейчас называете мне точное время, либо я иду вас везде сопровождать.

— Только не это, — закатила глаза Таня.

— Да я и сам не хочу, — сказал я.

М-да, у сестёр я тоже не в авторитете. В каком они классе, в третьем? Четвёртом? Уже появляются свои секретики, в которые старшего брата посвящать не надо.

— Саш, мы через часик придём, — сказала Лиза.

Хотелось бы верить, но не верилось. Если бы это сказала первая, то ещё ладно, но в их парочке Лиза явно была ведомой. Лидером и заводилой была Таня, ершистая и самоуверенная.

— Ровно через час на этом же месте, — строго сказал я.

— Ага, — бросила Таня.

Рычагов воздействия на них у меня, кажется, немного. Но один всё-таки был.

— Иначе следующего раза не будет, — сказал я.

— Саша! — взвилась сестра. — Я… Я… Маме расскажу!

Я засмеялся в ответ. Вот это пугало меня меньше всего.

— Про то, что вы уходите одни? — спросил я. — Запомни, сестрёнка, я теперь на голову отбитый, мне всё похрену.

— Ну точно, башкой стукнутый… — пробурчала она.

— А тебе в больнице уколы ставили? — спросила Лиза невпопад. — Больно было?

— Нет, Лиза, не больно, — сказал я. — Всё, шагом марш к подружкам.

— А ты откуда зна… — начала Лиза, но сестра дёрнула её за рукав.

— Идём, — приказала она.

А я остался вновь предоставлен самому себе, по крайней мере, на ближайший час. Мне есть, чем заняться и без сестёр. Например, пройтись по Чернавску и подумать о том, где можно оборудовать себе репетиционную базу. Которая послужит мне ещё и убежищем. Долго находиться под одной крышей с Людмилой Тарановой я точно не смогу.