Метель нам пела песенку...

Сергей Легеза Метель нам пела песенку...

Здесь, наверное.

Кабинет - пять на три. Мебелишка потрепанная, со светлой покоробившейся полировкой. На столе, под плексигласом, - календарь, какие-то бумажки.

Невнятный плакат на стене: кошечки-собачки.

Девица - тут же. Невзрачненькая, с мышиным хвостиком волос.

- А бланки где у вас?

- Да какие там бланки...

И в слезы.

И в дверь.

И только каблучки зацокали, удаляясь.

Волька озадачился. Экое, право, начало.

Прошелся вдоль стен. Старый вытертый паркет поскрипывал и щелкал. От окна поддувало: линялые шторы выгибались пузырем.

Заведение культуры, н-да...

- Что, устраиваться?

Волька едва не подпрыгнул от неожиданности, Оглянулся через плечо.

Там, у входа, опершись плечом о косяк и сунув руки в карманы, стоял невысокий, крепко сбитый, с намечающейся плешью. Пышные усы спускались к подбородку.

- Да я, вот...

- Угу, - кивнул этот, у двери, понимающе. - А Нинка где? Опять убежала?

Вот свиристелка... Спишут ведь вчистую. - Выпрямился, поскреб подбородок. - Бланк небось тебе нужен? - спросил.

Волька кивнул.

Мужик шагнул к столу, потянул ящик. Склонился, перебирая бумаги и бормоча неразборчиво.

- Ага, - сказал наконец. - Вот, стало быть, - протянул Вольке бланк. - На имя Панкратия Исидоровича Черного пиши. И главное, срок укажи: с завтрашнего числа и по седьмое. Чтобы потом претензий не было, - добавил. - В сто вторую занесешь, - сказал еще напоследок.

Кашлянул глухо и вышел.

Волька присел за стол, склонясь над бланком.

Где-то вдалеке играла бравурная музыка, говорили что-то неясное. "И славные рыцари..." - донеслось только.

Веселятся, подумал Волька. Пляшут и поют. Славные рыцари, поди ты.

Он вздохнул и потянулся за авторучкой - та торчала в стаканчике здесь же, на столе. Разгладил бланк.

В верхней части - логотип: лев на задних лапах с улыбающейся маской на морде. Ишь ты. Впрочем, кому какое дело? И страньше бывало.

"Директору ЗАО "Терпсихора" Черному П.И. ..." - начал он.

Вдали зазвенело железо, потом кто-то взревел: надсадно и яростно.

Волька прислушался, но рев не повторился, звон тоже стих. С минуту ничего не происходило, но вот - сдвоенные шаги в коридоре, дребезжание железа, легкий скрежет. Затем дверь распахнулась.

Двое. Один: в темно-зеленых бриджах, черно-зеленой куртке с красными вставками по рукавам, пояс с кольцами белого металла. У пояса - короткий кинжал в простых черных ножнах. Пепельные волосы спадают на уши, в правой мочке - крупная медная серьга с гранатом. Замшевые сапожки. Второй - в кольчуге, металлические вставки через грудь, волосы под бармицей, полосы сажи на щеках. Тяжеленные с виду сапоги с металлической окантовкой. Несут кого-то: с натугой, по-над самым полом. Третьего. В латах. Волочится рука: покоробившийся обгорелый металл перчатки скребет по паркету.

- Давай, заноси. Осторожней, осторожней.

Опустили под стену (латы щелкнули коротко). Тот, что в кольчуге, привалился рядом. Стянул сетку бармицы с головы: волосы слиплись, топорщатся в стороны. Справа, по груди, через металлические бляхи - глубокая вмятина.

- Леха, - прохрипел второму, с серьгой. - Гони за доктором, Леха. Где-то он возле Сидора терся. Давай.

Леха кивнул, рванул к двери. Дробно затопотал по коридору.

Волька смотрел на все это растерянно.

Этот же, сидящий, отстегнул от пояса флягу, запрокинул голову, ерзая кадыком. Закашлялся.

- Твою мать, - выдохнул.

Лежащий под стеной застонал и слабо шевельнулся.

- Тихо, Семен, тихо, - сидящий приподнялся, придержал лежащего за плечо. - Сейчас Леха доктора приведет, - облизнул губы. - А таки мы его сделали, Семен. - Посмотрел на Вольку через плечо. - Новенький? - спросил. - Новенький, - пробормотал, не дожидаясь ответа. - Наблюдай, новенький, как у нас здесь. Весело... - сплюнул в угол.

Волька лишь сглотнул. Сказать, что все это было неожиданным... Куда ж, однако, мы попали? ЗАО "Терпсихора", значит...

А в дверях нарисовался уже Леха. С ним - старенький врач: бородка клинышком, пенсне даже на переносице. Добрый доктор Айболит, судя по всему.

И два оглоеда - в белом и с закатанными рукавами. Группа прикрытия, стало быть.

Айболит присел, провел ладонью над грудью лежащего, поглядел на второго.

- Что, - проговорил, - опять попались? Говорили же вам... Берите-ка, ребятки, - уже оглоедам. Те нагнулись слаженно, подхватили Семена под руки и за ноги, понесли.

Айболит с Лехой помогли встать второму. Тот шагал тяжело, приволакивая ногу. Обернулся от дверей, помахал Вольке.

- Давай, новенький. Встретимся...

Некоторое время Волька сидел, словно пришибленный. Вот, значит, как. А главное - им же говорили. Это что ж получается - не впервые, что ли? Просто обалдеть.

Так стоит ли?

Он снова поглядел на бланк.

А впрочем...

"Заявление..."

Едва успел начать писать и - поднял голову. Похоже, по коридору опять кто-то шел. Равномерно стучала деревяшка. Тым-тым-тым... Палка? Костыль? Детские санки?

Скрипнула дверь.

- Табачку не найдется?

На пороге стоял... Пират? Да, наверное. Распахнутый, не первой свежести камзол. Треуголка. Седая косичка парика. Деревянная нога и черная повязка на одном глазу. В руке - трубка с прямым чубуком.

Волька похлопал по карманам, достал пачку.

Одноногий ловко выщелкнул пару сигарет, распотрошил их над листом бумаги, орудуя узким, синеватой стали ножом, ссыпал табак в трубку. Примял большим пальцем, чиркнул спичкой. Выдохнул серое кольцо в потолок.

- Красота, - протянул. - Отвыкаешь ведь, - сказал, глядя на Волькину курточку. - Пятнадцать, мать его, человек на сундук мертвеца... А чтобы стопочку кто налил - так скорее удавятся.

Вокруг левой глазницы у него виделось из-под повязки - блеклое, но явственное - красно-синее месиво шрамов.

- Здоровский грим у вас, - кивнул Волька.

Пират затянулся опять.

- Грим... - бормотал. - Выйдешь вон работать - узнаешь, какой грим. - Притопнул деревяшкой. - Час который? - спросил.

- Три почти, - глянул Волька на часы, а одноноги: поскреб подбородок.

- Пора, - сказал. - Встретимся небось, салажонок, сказал через плечо и затянул хрипло: - Когда воротимся мы в Портленд, клянусь, я сам взойду на плаху...

Вновь стукнула дверь

"Вот только в Портленд воротиться - не дай нам, боже, никогда..." - донеслось. Потом хлопнула еще дверь - дальше по коридору, и голос стих.

Волька потер ладони. Все страныие и страныпе. Но - интересней и интересней. Чем же закончится-то?

"Прошу принять меня на работу... С условиями труда..." Дата. Подпись. Куда теперь? В сто вторую, что ли?

А где у нас сто вторая? Возле сто первой, надо полагать.

Волька выглянул в коридор: лампы горели через одну, пыльные тени толпились по углам. Вытертый линолеум, плохо крашенные плинтусы.

Похоже, в ту сторону, налево.

За спиной коридор изгибался вправо: где-то там были подмостки.

Около сто второй, вплотную к стене, стоял стул: старенький, с деревянным жестким сиденьем. Что-то в его пропорциях было не так, но с расстояния оставалось непонятным - что. И лишь подойдя вплотную, Волька понял, в чем дело: ножки у стула были урезаны почти вполовину. Для наших маленьких друзей, видимо. Колобок там или Чебурашка какой.

Дурдом форменный.

Из-за двери доносились голоса. Волька прислушался.

- А ты куда смотрел, Егор? - раздраженно спрашивал знакомый уже голос усатого мужика. - Тебя я о чем просил?

- Да, Викторыч, не углядишь ведь! Ты ж знаешь, как оно бывает. Как инстинкт все равно что: хоп - и готово...

- Я тебе дам ли готово"... Это с драконом такие номера проходят: зрители в восторге, а обормоты на роль всегда найдутся. Нервы, опять же, пощекотать. А здесь что прикажешь делать? Опять объявление давать будем? Третий раз за неделю...

- Так ведь и в сценарии сказано: "...и проглатывает", - заметил осторожно третий голос. - Мы ведь строго придерживаемся...

- Ты-то хоть помолчи, Варвара-краса... Не тебе ж теперь перед Исидоровичем отдуваться. Намылят вот мне холку - на вас ведь отыграюсь, так и знайте!

Волька осторожно постучал. Потянул за ручку.

Усатый ("Зам. директора по кадрам Ормусов Г.В." - вспомнилась Вольке табличка возле двери) нависал над двумя, что сидели тут же, у стола. Один был большой, на полкабинета, в коричневом меховом трико и в гриме: по щекам и подбородку бежала бурая шерсть, лишь глаза высверкивали. Вторая - в безрукавке, мехом наружу, хвост свисает со стула, рыжие волосы растрепаны и лишь кое-как собраны в пучок на затылке. Оба - потупившиеся. Распекают их, похоже.

- Можно? - шагнул вперед Волька, чувствуя себя довольно неловко.

Усатый глядел искоса.

- А-а, новенький... Написал? - протянул руку.

Волька отдал заявление. Кадровик проглядел: быстро, наискось.

- Годится, - сказал. Протянул тонкую картонную папку. - На вот. Сценарий. Просмотри до завтра. Ничего сложного - с ходу играть можно.

Волька кивнул, а усатый помахал рукой.

- Завтра - в восемь утра: познакомлю с остальными. Все, извини.

И опять повернулся к этим двоим.

Волька тихонько прикрыл за собой дверь.

- В общем, - донеслось, - чтобы в последний раз. Повторится - вышибу сразу. К ветеринарам пойдете, на опыты.

Волька хмыкнул и неспешно пошел к выходу, заглядывая на ходу в папку.

Было там с десяток страниц, текст незамысловатый. "Это - чтобы тебя лучше слышать..." и все такое прочее. На последней странице зацепился глазами: "Охотники разрубают Серому Волку живот, и оттуда выходят невредимые бабушка и Красная Шапочка". Добрая детская сказка со счастливым концом.

На крыльце он постоял, прикуривая сигарету, кинул спичку в снег. Елка у входа била наряжена, лукаво перемигивались лампочки.

Проехала машина. "Говорят, под Новый год, что ни пожелается..." - тянулась вслед песенка.

Волька выдохнул дым и пошел ловить маршрутку.

***

Директору ЗАО "Терпсихора"

Черному Панкратию Сидоровичу

от Агенцова Владимира Павловича

ЗАЯВЛЕНИЕ

Прошу принять меня на работу на должность "Серый Волк" для проведения новогодних шоу на срок с 30 декабря ... года по 7 января ... года. С условиями работы ознакомлен и согласен.

Инструктаж по технике безопасности на рабочем месте прошел.

29 декабря ... года. Агенцов В.П.

--------------------------------------------------------------------

"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 03.03.2005 13:46