Мгла

Дебора Бладон

«Мгла»

Книга вне серий

Переводчик – Айман Б. (1-4 гл.), Наталья Лобода (с 5-й гл.)

Редактор – Наталья Лобода

Оформление – Наталия Павлова

Русифицированная обложка – Наталия Айс

Перевод выполнен для группы –

Аннотация:

Айла Лэйн – амбициозный скрипач, которая тоскует по карьере, которая была у ее бабушки, и всегда планировалась для нее. Несмотря на решимость оставить за собой след на Манхэттене и следовать своей мечте, казалось, она просто не могла вернуться на прежний путь. Угнетенная болью от потери своей бабушки, Айла думает, что нашла идеальное отвлечение, но это идеальное отвлечение будет подвергать ее таким испытаниям, какие она даже не могла бы себе представить.

Работа – единственное в жизни для Габриэля Фостера. Члены его семьи и дальнейшая их жизнь зависит от него. Он неустанно работает, чтобы держать под контролем всех и все в своей жизни. Когда Айла Лэйн встречается у него на пути, то весь его мир сходит со своей оси.

Притяжение сильное и незамедлительное.

Она не похожа ни на кого из тех, что он когда–либо встречал. Он – это все, что ей необходимо, хотя она об этом и не знала. Когда они исследуют то, что могут предложить друг другу, то оба осознают, что может быть недостаточно того, чем один готовы друг с другом поделиться.

Глава 1

Айла

– Сколько вы здесь работаете? – его голос интеллигентный, глубокий и спокойный. Не такая редкость, слышать такой голос в этом магазине. Я здесь работаю в течение шести недель и, как минимум два раза в неделю через дверь, вальсируя, входит неприлично богатый мужчина, с ненасытной потребностью рассматривать молодых женщин, одетых в дорогое белье.

– Добро пожаловать в Liore, – мягко говорю я, поглядывая налево, где он стоит.

Я должна поднять глаза. Он большой: не только из–за роста, но и из–за ширины плеч. У него темные карие глаза, его волосы точно такие же темные. Рельефный нос, сильная челюсть – исключительно яркие черты лица. На нем темно–синий костюм, возможно, даже черный. Это сложно определить из–за света люстр в этом богатом пространстве.

– Айла, – его взгляд падает сначала на мою грудь, и останавливается на бейджике с моим именем, – Приятно познакомиться, Айла.

– Приятно познакомиться… – я делаю паузу. Не только потому, что я обязана узнавать имена клиентов, чтобы подарить им личный опыт покупок. Я хочу узнать, как его зовут.

– Габриэль, – говорит он, слегка пожимая мне руку.

Имя странно знакомое. Пока я раздумываю об этом, вижу, как он поглядывает через бутик на моего босса.

– Чем я могу Вам помочь, Габриэль? Вы ищете что–то для своей девушки или, может быть, для жены?

Выражение его лица слегка меняется.

– Ни той, ни другой у меня нет.

Жаль и не жаль, одновременно. Это именно тот тип мужчины, которого я представляла в своем воображении, когда прибыла на Манхэттен. Я окончила школу меньше двух лет назад, и мои мечты получить стипендию в «Джуллиард» исчезли так же быстро, как и моя незапятнанная репутация, когда я нарушила слишком много правил в старшей школе.

– Вы ищете что–то конкретное? – краем глаза замечаю через проход от себя взмах руки одного из моих коллег. Я его игнорирую, потому что, когда клиент готов сделать покупку, даже если магазин будет охвачен пламенем, я не сдвинусь с места ни на дюйм. Комиссионные здесь самые большие из всех, что я когда–либо зарабатывала в розничной торговле, а секрет гарантии больших продаж – это сделать так, чтобы клиент чувствовал себя единственным покупателем в бутике.

Его глаза сканируют различные бюстгальтеры, выставленные у нас, далее они движутся к кружевным трусикам и подвязкам.

– Если я попрошу Вас, Айла, примерить что–нибудь для меня, Вы это сделаете? Вы отведете меня в одну из ваших примерочных?

Я читала справочник сотрудника. Нет, я его пролистала по пути на работу в первый рабочий день, несколько недель назад. Правило номер один: никогда не идти в примерочные с мужчинами–покупателями. Мужчины, которые ведут вас в это тихое пространство – жаждут более приватное дефиле. Я знаю это.

– Мне очень жаль, Габриэль. Это противоречит политике компании.

Он осторожно изучает мое лицо. Темные круги под моими голубыми глазами выглядят немного убого при ярком утреннем свете, но в то же время чувственно и соблазнительно. Мои светлые волосы до плеч сегодня прямые, что делает акцент на высоких скулах. Я здесь чтобы продавать женское белье, а светло розовая лента вокруг моего сегодняшнего платья, подчеркивает все, что надо. Он все еще не ушел, значит, все еще готов покупать.

Он сокращает маленькую дистанцию между нами, делая один шаг ко мне.

– Вы не производите впечатление молодой девушки, которая соблюдает все правила.

Звучит заманчиво. Не только потому, что это лишние деньги, которые будут у меня в кармане.

– Я не следую правилам, Габриэль. Если хотите увидеть приватное шоу, я могу приехать к вам в офис после работы.

Он вскидывает брови из–за моего предложения.

– Это то, что вы часто предлагаете клиентам?

Я никогда раньше никому такое не предлагала.

– Я лишь предлагаю такое тем, кто явно меня интересует.

– Я дам вам свою визитку.

Его рука шарит во внутреннем кармане пиджака. Я беру визитку из его длинных, тонких пальцев и смотрю на него. Я не успеваю прочесть, к нам подходит мой босс – Сесилия.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, но она уставилась на Габриэля. Она кладет руку ему на плечо.

– Мистер Фостер, – говорит она медленно. – Я вижу, вы познакомились с нашей новой девушкой, Айла, ты рассказываешь мистеру Фостеру обо всем, что мы предлагаем, да?

Я смотрю на визитку: «мистер Габриэль Фостер – генеральный директор «Фостер Энтерпрайзес» и человек, кому принадлежит этот бутик.

– Айла была довольно гостеприимной, – Он скользит кончиком указательного пальца по моему запястью. – Она приедет сегодня ко мне в офис. Я буду ждать вас в четыре, Айла.

– В четыре, – повторяю я. – Я буду там в четыре, сэр.

Его глаза медленно скользят по моему телу, прежде чем остановится на моем лице.

– Не опаздывайте и захватите те образцы, о которых мы говорили.

Я замираю, когда его рука бежит вверх по моей руке, прежде чем он проходит мимо меня в сторону выхода.

***

– Ты ранее не ответила на мой вопрос, – Сесилия бросает на меня взволнованный взгляд, когда заходит в кладовую, ее темные кудри подпрыгивают на спине при каждом ее шаге, – мне нужно, чтобы ты объяснила, что тут происходит.

Мне нужно от нее отвязаться.

После того как Габриэль Фостер покинул магазин, мой босс направила на меня свое внимание. Ей не может быть больше двадцати восьми лет, но ее строгий, без излишеств подход к управлению магазином, значительно добавляет ей возраста. Она отчитывала меня, как ребенка, когда я на прошлой неделе опоздала на смену на четыре минуты, и постоянно меня воспитывает, говоря о том, как больше продать каждому клиенту.

Я не нуждаюсь в ее снисходительном отношении. Я хорошо делаю свою работу. И я доказала это буквально десять минут назад, когда мой последний клиент здесь оставил более восемнадцати сотен долларов, и покинула магазин с бледно–розовым пакетом с логотипом Liore поперек него. Учитывая тот факт, что она пришла только за парой черных трусиков, я бы назвала это огромным успехом.

– На какой вопрос? – спрашиваю я, не отрываясь от распаковки очередных коробок.

Сегодня в бутике день доставки, это означает, что каждый сотрудник отдела продаж, должен потратить час на то, чтобы разобрать новый товар, чтобы его подготовить, прежде чем он будет выставлен на продажу. Я ненавижу эту часть своей работы, ведь это означает, что комиссионные, которые должны быть моими, пойдут в карманы моих коллег.

– Вопрос о том, что происходит между тобой и мистером Фостером? – она лезет в коробку и достает короткий, желтый, атласный халат, – Тебе нужно это погладить, прежде чем вешать.

Я смотрю на паровой утюг в углу. Я включила его, как только начала открывать коробки и увидела помятые вещи. Я знаю, как важна безупречная репутация для бренда Liore.

– Я позабочусь об этом, Сесилия.

– Ответь на мой вопрос, о чем говорил мистер Фостер? Почему ты идешь к нему в офис с образцами?

Я шумно вздыхаю. Признайся я в том, что предлагала владельцу компании, на которого мы обе работаем, мне урежут и так короткую смену, и в сущности, это будет концом моей работы. Сесилия, безусловно, относится к тому типу, который «следует всем правилам». Это одна из тех вещей, в чем мы полные противоположности. Я делаю шаг в сторону утюга с халатом в руке, мысленно надеясь, что она изменит ход своих мыслей и не станет тыкать в меня скучным учебником о том, как пользоваться паровым утюгом, хотя она мне уже несколько раз показывала, с тех пор как я тут устроилась.

– Он спрашивал про партию кружевных подвязок, которые прибыли на прошлой неделе? – халат из ее рук падает в коробку, – Должно быть, из–за этого он сегодня был здесь. Предполагалось, что я лично должна была проверить качество этого заказа и доложить ему. Я совсем забыла об этом.

Я еле заметно пожимаю плечами, пока наблюдаю, как она суетится вокруг нераспечатанных коробок на полу.

– Брось все это, – она взволнованно размахивает руками в моем направлении, – мы должны все подготовить, чтобы быть в его кабинете к четырем часам.

– Мы? – я цепляюсь за одежду в моей руке. – Я думаю, мистер Фостер хотел видеть только меня. Он ничего не говорил о вас.

Любое подобие уязвимости покидает ее лицо, когда она поднимает свои идеально выщипанные темные брови.

– Ты забыла, что ты работаешь на меня, Айла Лэйн? Ты ничего не знаешь об этих образцах. Это одна из новых коллекций, которую мистер Фостер одобрил. Я пойду с тобой. Ты будешь смотреть и учится.

Не говоря ни слова, я бросаю халат обратно в коробку, и направляюсь в ее сторону. Как бы Сесилия не раздражала меня ежедневно своим дыханием буквально у меня за спиной, она может стать моим спасательным кругом на этой встрече. Я смогу сохранить свою работу, если я правильно разыграю свои карты.

Глава 2

Габриэль

Я вижу свою мать через открытые двери моего офиса, прежде чем она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Именно в этот момент я вспоминаю, что сам назначил эту встречу. Я пригласил ее сюда, потому что мне нужны ответы.

Пока я наблюдаю, как она ведет светскую беседу с моим ассистентом, я не могу не восхищаться тем, как она ведет себя в окружении других людей. Она проявляет чрезмерную уверенность. Как она держит свои плечи – тому свидетельство. Вы бы никогда не подумали, глядя на нее, что она легкомысленная и безрассудная, когда на самом деле, так и есть. Она знает, что я мало чем могу повлиять на ее поведение, кроме как объяснить влияние ее действий на бизнес в целом. Я не сомневаюсь, что она осознает на какой риск идет. Это то, что подпитывает ее и толкает вперед.

Я тянусь, чтобы открыть рамы деревянных двойных дверей, но в этом нет необходимости. Ее темные глаза ловят мой взгляд, пока она оглядывает зону регистрации. Ей наскучило то, о чем непрерывно болтает София, мой помощник. Это явно. София, с другой стороны, не обращает внимания на ее незаинтересованность, а только еще больше повышает голос. Ее громкая болтовня заполняет все пространство, просачиваясь в мой кабинет.

– Габриэль, – красные губы мамы мгновенно трогает улыбка, – Я рано.

Она не рано.

Я попросил ее встретиться со мной почти час назад. Она предложила поужинать сегодня вечером, но мои планы на вечер не подлежат обсуждению. Когда я объяснял ей, что хочу видеть ее в своем кабинете не позднее трех часов, она сказала, что будет к пяти часам. Сейчас без четверти четыре.

– Проходи в мой кабинет, – я смотрю на нее, пока она делает жест рукой, как бы приказывая Софии идти. Этот же жест она использовала и для меня.

– Твой секретарь рассказывала мне диковинный случай про жабу.

Я опускаю взгляд на мраморный пол, чтобы скрыть ухмылку.

– Про жабу?

– Она спрашивала, где я выросла, мистер Фостер, – София продолжает. – я рассказывала ей о некоторых вещах, которые увидела, когда возвращалась домой.

Я поднимаю взгляд и смотрю прямо на нее. Я понятия не имею, где ее «дом» находится. Она начала работать тут, сразу после того, как мой бывший ассистент бросил работу более трех месяцев назад. Я не помню ее имени, но подлая ненависть в ее глазах, когда я ей отказал в дополнительном недельном отпуске на медовый месяц, была запоминающейся.

Все наболевшие обиды которые накопились в ней в течении восемнадцати месяцев, которые она на меня работала, столкнулись с ее здравым смыслом, и злость взяла над ней вверх. Она выплеснула такой шквал оскорблений, что мне пришлось немного потрудиться, чтобы отличить одно от другого.

Когда она успокоилась, я спокойно объяснил ей, что ее двухнедельный отпуск уже исчерпан несколько месяцев назад, а дать ей еще «несколько дней» было бы потерей времени. Она мне будет нужна на неделе моды в Лондоне, а не на Карибском море с коктейлем из тропических фруктов и ароматного рома.

– Нам нужно поговорить, мама, – я говорю, не обращая внимания на ожидаемый вопрос о детстве Софии и какой–то амфибии, которая по–видимому играет важную роль в истории ее жизни. – Вы можете продолжить этот разговор, после того как мы закончим.

Она стреляет в меня предупреждающим взглядом, который должен был выражать угрозу. Это возможно сработало бы, и определенно так бы и было, если бы я все еще был ребенком, но сейчас, когда мне тридцать два года и я управляю международным конгломератом, который гордо носит нашу фамилию, то влияние, которое оказывал взгляд, исчезает, и это к лучшему.

– Ты вынуждаешь меня быть грубой, Габриэль, – она тихонько поправляет алмазную сережку в левом ухе, – Я только знакомлюсь с Софией. Ты можешь подождать несколько минут, пока мы не закончим.

Теперь стало ясно, что она понимала, почему я вызвал ее на эту встречу именно сюда. Также очевидно, почему она настаивала на обсуждении всего за ужином. Она хотела безопасность, которую ей обеспечил бы заполненный ресторан. Моя мать достаточно хорошо меня знает, чтобы понять, что обсуждение семейного бизнеса в общественных местах для меня неприемлемо.

– Это не может ждать, – я направляюсь в свой кабинет, – нам надо поговорить, и мы поговорим, сейчас.

Ее губы сжимаются в твердую, тонкую линию, и она чрезмерно драматично бросает пальто и сумочку на стол Софии, прежде чем направится за мной.

***

– Твой отец не захотел бы в этом участвовать, – она выгибает шею, уже в третий раз, чтобы взглянуть на закрытую дверь моего кабинета, после того как я предложил ей сесть на черный кожаный диван, прежде чем сесть самому. – Он бы все это не одобрил.

Я расстегиваю пиджак.

– Когда ты в последний раз с ним говорила?

– Почему ты спрашиваешь? Не имеет значения, когда я с ним разговаривала.

Вообще–то имеет.

С тех пор, как они развелись больше десяти лет назад, их отношения качнулись, как маятник, от обожания до презрения, граничащего с ненавистью. Обычно в игре последнее, с тех пор, как мой отец преподнес должность в компании своей последней пассии в полное обозрение моей матери.

Его случайные связи были с девушками моложе меня, которые рассматривают его как ступень на лестнице к успеху. Ни одна из десятков женщин, с которые флиртом пробивали себе путь в жизнь моего отца, не продержалась дольше нескольких месяцев.

– Ты знаешь, как я ценю твой вклад, мама, – я откидываюсь на спинку стула, желая, чтобы язык моего тела передал такой же смысл, как и мои слова. Я всякими сложными способами, путем многих проб и ошибок понял, что единственный способ справится с Джанной Фостер – это заставить ее почувствовать себя незаменимой и ценной. – Также ты знаешь, что я не нанимаю новых дизайнеров на данный момент.

В раздумье она трет свой лоб. Движение убирает в сторону несколько прядей ее темно–каштановых волос. Моя мать никогда не скрывала свою погоню за молодостью. Она первая в списке, по крайней мере, у трех престижных пластических хирургов Манхэттена. Ее усилия вернуть себе молодое лицо, забрали у нее то естественное сияние, которое я видел, когда я был ребенком. Я помню, тогда думал, что она была самой красивой женщиной, которую я когда–либо видел. Теперь, когда я смотрю на ее идеальное лицо, я вижу потрепанную изнутри, постоянно находящуюся в руках времени, женщину.

– Твой отец тебя надоумил? Ты об этом?

Это коварная тактика, которая направлена на то, чтобы прервать разговор на полпути. В перетягивании каната, который все еще есть и продолжается расторжением их брака, мои родители смотрели на моих двух братьев и меня, как на главный приз. Когда мы отказались принимать, чью–либо сторону, она усилила игру. Теперь, когда есть связанный с нами бизнес, она во всем обвиняет моего отца. А он, тем временем, слишком занят своей двадцатилетней девушкой, и даже не помнит, что компания все еще существует.

– Речь идет о Данте Кастро, – я останавливаюсь на мгновение, прежде чем продолжить, тщательно обдумывая следующие свои слова. – Он талантливый дизайнер, но у нас нет места для него. Тебе нужно отменить предложение, которое ты ему сделала.

После моих слов, ее челюсть напрягается.

– Я не сделаю ничего подобного. Я уже позвонила нескольким своим друзьям, чтобы сообщить, что он возглавит мужской отдел.

По последним подсчетам, она позвонила своим контактам в четырех ведущих модных журналах. Каждый из которых обратился ко мне в последние два часа, чтобы узнать мою реакцию на объявление, что моя мать обеспечила работой неизвестного дизайнера, чьи таланты сомнительны, но это заставит ревновать моего отца. Я не собираюсь передавать бразды правления над нашей мужской линией одежды кому–то, чьей гордостью является проектирование футболок с логотипами любителей скейтбординга.

– Ты должна позвонить ему прямо сейчас, – я слегка нажимаю пальцами на ее левое колено, – Он нам не подходит.

– Он нам идеально подходит, – она начинает дуться, выпячивая вперед нижнюю губу. – Габриэль, я уже сделала объявление. Как это будет выглядеть, если я не дам ему эту работу?

Я шумно втягиваю воздух, желая сказать ей, что вакансия уже занята одним из самых креативных дизайнеров в современном мире. Это плохо скажется на ее глухих, а теперь еще и расстроенных ушах.

– Дай мне слово, и я заставлю его исчезнуть до официального анонса.

– Сделай это, – говорит она, разглаживая ткань своих темно–синих брюк. – Исправь это так, как ты всегда делаешь.

Глава 3

Айла

Я нервно шарю в своем смартфоне, пока мы сидим в приемной «Фостер Энтерпрайзес». Сесилия прилипла ко мне со своим планом: доставить открытые коробки со скользящими кружевными подвязками в кабинет мистера Фостера.

Мы буквально запихивали сумки Liore в багажник такси рядом с магазином. Короткая мысль о том, что теннисные туфли, которые уже находились в тесном пространстве, пахли, как труп человека, промелькнула в голове, но Сесилия так нервничала, что забыла, что я еду с ней.

Мы сидим здесь почти тридцать минут, и как минимум двадцать Сесилия потратила на что–то вроде репетиции, которая звучала, как ночной рекламный ролик о неоспоримых заманчивых качествах подвязок с безумно завышенными ценами, которые мы принесли.

Если бы она удосужилась спросить о моем мнении, но она не спросила, я бы сказала ей, что если одно единственное, что требует мистер Фостер, это честность, критика о качестве материалов и о расположении крючков для зажимов – это было бы на первом месте в моем списке.

– Тебе нравится работать в магазине?

Мой взгляд отрывается от увлекательной игры на моем телефоне и направляется к лицу женщины, которая нас встретила возле лифта и провела в приемную мистера Фостера. Пространство большое и светлое. Мебель изысканная, а стены окрашены в светло–серый цвет.

Единственное яркое пятно – это женщина за столом, София. У нее легкий южный акцент, который напоминает мне мою учительницу в третьем классе. Она красивая, но только когда молчаливая и скромная.

Я взглянула в сторону Сесилии, которая до сих пор в режиме подготовки. Я жду, когда двери кабинета мистера Фостера откроются, но этого не происходит. Разговор о работе, которую я могу потерять, не помогает моей нарастающей тревоге. Если меня уволят, то я хочу знать, чтобы не терять время и начать искать новую работу, пока мое будущее действительно начинается.

– Это замечательное место для работы, – я стараюсь звучать так искренне, как могу. – А вам нравится здесь работать?

Наступает небольшая пауза, пока ее глаза устремляются через комнату к закрытой двери кабинета. Я вижу колебание в ее глазах, прежде чем слышу это в ее словах:

– Мне очень повезло с этой работой.

Я должна надавить и спросить о большем, но намек на ее рассерженный тон не располагает. Я скорее всего буду уволена из «Фостер Энтерпрайзес» в течении часа, так что, возможно, я вижу ее глаза в последний раз.

Я прочищаю горло в намерении сказать какую–нибудь банальщину про погоду или ветер, который внезапно подул в городе во второй половине дня, но как только я собираюсь заговорить, двери кабинета мистера Фостера распахиваются.

Сесилия и я в унисон поворачиваемся к красивой женщине, выходящей из двойных дверей, которая одета в темные брюки и белую блузку. Когда она поворачивается, то темно–каштановые волосы рассыпаются по ее плечам. Оттуда, где я сижу, не видно человека, к которому она тянется, но я знаю, что это должен быть он. Всего через несколько секунд, она это подтверждает приглушенным тоном.

– Ты всегда был моим любимчиком, Габриэль. И всегда им будешь.

Глубокий смех заполняет пространство, когда он, делая шаг, оказывается в поле зрения и берет ее за руку. Он подносит ее руку к губам, и смотрит на нее.

– Эшер твой любимчик, мама. И все это знают.

Она коротко качает головой, и тянется к нему, чтобы поцеловать его в щеку.

– Мистер Фостер, – Сесилия игнорирует любое чувство порядочности и прерывает нежный момент, вскакивая на ноги. Ее руки пробегаются по юбке ее простого коричневого платья, – мы пришли чуть раньше, сэр. Вы сказали нам быть здесь в четыре. А мы приехали в три пятьдесят. Я говорю это, чтобы вы знали.

После ее слов, его глаза переходят от матери к Сесилии, а потом и на меня, чуть задерживаясь, пока его мать не гладит его по груди.

– Хочу ли я знать, о чем идет речь? Что эти двое делают тут со всеми этими сумками Liore? Это какая–то доставка одежды? Они работают в приюте?

Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться над ее словами, что мы собираем дорогущее белье, чтобы одеть нищих города. Если этот комментарий меня забавляет, то Сесилия наоборот сводит с ума.

– Я менеджер бутика Liore, мэм. Вы ведь Джанна Фостер?

Протянутая рука Сесилии на мгновение зависает в воздухе, прежде чем Джанна пожимает ее.

– Я Джанна Фостер. Что вы здесь делаете? Если вы управляете магазином, вы должны быть там?

Да, миссис Фостер, она должна. Вместо этого, она притащила свою задницу сюда вместе с подвязками, хотя я должна была прийти одна.

– Я принесла несколько образцов из нашей новой коллекции, – она дико машет руками перед собой и неуклюже натыкается на мешок сзади и все содержимое мешка падает на полированный пол.

Джанна строит гримасу, и указывает на беспорядок рядом с Сесилией.

– Посмотри, что ты наделала.

Прежде чем Сесилия поворачивается, чтобы собрать подвязки, я уже стоя на коленях, обратно заталкиваю их в мешок. Я была бы счастлива остаться там, где я стояла, но чтобы сохранить свою работу, я должна произвести хоть какое–то впечатление на Габриэля Фостера. Это возможно мой единственный шанс.

Тишину в комнате нарушает стук каблуков о мраморный пол. Я мельком вижу черные оксфорды, прежде чем они полностью появляются в поле зрения. Я не сразу понимаю, что происходит, пока не вижу его на корточках рядом с собой. Я делаю глубокий вдох, надеясь, что он не уволит меня перед всеми этим женщинами, пока я стою на четвереньках с бельем в руках.

– Позвольте мне помочь, – его дыхание обжигает мою щеку, когда он наклоняется, чтобы поднять несколько образцов.

Я только тихонько киваю, но мое дыхание перехватывает, когда наши руки случайно соприкасаются. Прикосновение, в сочетании с запахом его изысканного одеколона и звука его голоса, вскружило мне голову. Я закрываю глаза в надежде отогнать искушение прислониться к нему.

– Ты сейчас занят, сынок, – голос Джанны заставляет Габриэля поднялся на ноги. – Я ухожу. Позвоню тебе завтра.

– До завтра, – повторяет он. – Я позабочусь о том деле, которое мы обсудили, до конца дня.

Как только я встаю, Джанна с пальто в руках и сумочкой, поворачивает за угол в сторону лифта.

– Мистер Фостер, – Сесилия встает прямо перед Габриэлем. – я готова показать вам образцы.

– Образцы? – его руки тянутся к серебристому галстуку. Он его поправляет, продолжая глазами изучать мое лицо. – Это образцы, которые были доставлены на прошлой неделе?

– Это они, – она проходит с двумя сумками мимо него в офис.

Я следую ее примеру, потому что сейчас Сесилия буквально управляет этой встречей с ее неуместной мыслью приехать со мной в офис «Фостер Энтерпрайзес». Мистеру Фостеру, кажется, далеко не наплевать на все эти вещи, которые мы притащили с собой. Может быть, я недооценила то, что произошло в магазине.

Я беру оставшиеся два мешка и направляюсь в его кабинет. Но облегчение, которое наступило, исчезает в ту же секунду, когда он берет меня за локоть.

Его дыхание обжигает кожу на моей щеке, когда он наклонятся вниз, близко ко мне, его голос достаточно низкий, что только я могу разобрать его слова.

– Я хотел, чтобы ты пришла одна, Айла. Я думал, что я ясно дал понять это.

Черт. Просто замечательно.

Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, когда он убирает руку. Я делаю глубокий вдох и вхожу в его кабинет, ожидая его следующего шага.

Глава 4

Габриэль

– Прошу прощения за задержку, – говорю я, как только закрываю двери позади себя. – появился вопрос, который я не мог проигнорировать.

Сесилия, менеджер бутика, энергично кивает головой в понимании, хотя сейчас около пяти часов. После ухода мамы, я отлучился в один из пустых залов заседаний и сделал звонок Данте Кастро, чтобы решить его карьерный вопрос. Я наполовину ожидал более бурной реакции на эту новость, но он воспринял все спокойно.

Я ожидал, по крайней мере, один или два вопроса о том, почему мы вообще предложили ему эту работу, но ничего подобного не случилось. Его голос поник, когда он сообщил, что все понял и на этом закончил разговор.

Я провел следующие тридцать минут, связываюсь с контактами в журналах, чтобы исправить то, что я называю «просто небольшой недочет со стороны одного из наших внутренних менеджеров».

Я не вижу никакой нужды позорить мою мать. Если я не смогу найти путь, чтобы спасти ее от унижения, то Я его создам. Это все составные части управления и бизнесом, и семьей. Безусловно, помогло то, что я предложил каждому контакту свободный доступ за кулисы на наш показ во время недели моды в Нью–Йорке.

– Могу ли я начинать сейчас? – Сесилия буквально подпрыгивает с дивана, – я распределила подвязки на диване по цветам.

Я смотрю в сторону большого кожаного дивана, где меньше чем час назад сидели я и моя мать. На подушках и подлокотниках расположилось кружевное белье.

– Я сделала презентацию, – Сесилия смотрит вниз на смартфон в своих руках, – все мои заметки открыты. Я готова начинать, когда вы будете готовы.

В отличии от Сесилии, Айла сидит спокойно, скрестив ноги, а ее правая нога качается вверх–вниз. Ее руки покоятся на коленях, осторожно держа на месте подол юбки ее розового платья.

Когда я вошел в комнату, только голова Сесилии повернулась в мою сторону. Плечи Айлы были несколько напряжены, но они расслабились, как только заговорила ее менеджер. Я не упоминал о том, чтобы Сесилия пришла в мой офис, когда был в магазине ранее. Я не уверен в том, что Айла сделала, чтобы убедить своего босса, но это впечатляет. Я восхищаюсь ее креативностью и упорством. Хотя это ничего не меняет.

Предложения Айлы было достаточно, чтобы продлить приглашение. Вне зависимости от того, кто делает предложение, сексуальные услуги для клиентов являются основанием для увольнения. Она может быть новенькой, но нет места для оправданий. Любой сотрудник, который не следует рекомендациям компании – это расходный материал, даже если этот человек имеет лицо, которое парализует все движения, и тело, которое может поставить любого на колени.

Она застала меня врасплох, когда я пришел сегодня в бутик. Я заметил ее, прежде чем приблизился к ней. Я просто встал, как вкопанный у двери, наблюдая, как она возиться с дисплеем. Мое намерение поговорить с Сесилией улетучилось в тот момент, когда я увидел Айлу.

Она поправляла каждое белье, ее нежные ручки позаботились о том, чтобы линии трусиков лежали симметрично на столе. Каждые несколько секунд она поднимала голову, чтобы просканировать место рядом с ней. Я понял это, как естественное желание найти себе следующего покупателя. Она была запрограммирована на охоту. Хоть ее руки и были заняты другим делом, но ее целью не было представить наш товар в самом лучшем свете, цель была в том, чтобы сделать еще одну продажу.

Мое тело моментально отреагировало, когда она повернулась в сторону, и я впервые увидел ее профиль. Щедрые изгибы ее тела под платьем просто манили. Она потрясающая, миниатюрная, и к тому же, я полагаю, невероятно трахается. Она также как минимум на десять лет моложе меня.

Когда она посмотрела мне в глаза и предложила поехать ко мне в офис, мой член напрягся. Я был уже твердый, пока Сесилия не коснулась моего плеча, и не напомнила, где я нахожусь.

Бизнес есть бизнес, и здесь нет места удовольствию. Я держу их раздельно из необходимости. Я никогда не прикасался к женщине, которая работает на меня. Это бы привело к своего рода осложнениям, на которые у меня нет ни времени, ни склонности.

– Я впечатлена образцами, мистер Фостер, – Сесилия начинает то, что, я знаю из опыта, будет нудной и долгой презентацией к каждому кружевному белью, которые мы заказали несколько недель назад. Женщина хорошо делает свою работу, но она очень замкнута, – Я могу пройтись по ключевым моментам для вас.

Или ты можешь просто убраться отсюда, и я смогу перекинуть Айлу через колени.

Я качаю головой, отгоняя эти мысли прочь, и не отрываю глаз от Сесилии.

– На ваш взгляд, они наравне с другими коллекциями Liore?

– Конечно, сэр, – счастливо щебечет она, – наши клиенты будут в восторге от них.

– Я не согласна, – мягко вставляет Айла, – мне они вообще не нравятся.

Я чувствую, как начинаю улыбаться, но я сдерживаюсь, и поворачиваюсь к ней лицом.

– Вы не согласны?

Она делает небольшой вздох, а ее язык пробегается по нижней губе, увлажняя ее.

– Я бы не стала носить ни одно из них.

Сразу же мою голову заполняют мысли о голой Айле, но я быстро их прогоняю, потому что знаю, что, вероятно, через несколько часов я буду глубоко в женщине, которую встречу в клубе, что больше никогда не вспомню этот образ. Я легко смогу прогнать это желание, я это чувствую. Я делал это уже много раз, когда я чувствовал тягу, я знал, что должен сопротивляться.

– Айла, – Сесилия повышает голос. – ты не можешь так говорить.

– Я не собираюсь втюхивать ему эту фигню, – выплевывает она в ответ. – Эти образцы не заслуживают места в бутике. Вы даже не потрудились взглянуть на них поближе.

– Мистер Фостер, не обращайте внимание. Айла – новенькая. – Сесилия проходит мимо меня к дивану, – она молода. Ей всего двадцать. Она не понимает этот бизнес и то, как мы его ведем.

Это опять же доказывает, что не надо судить книгу по обложке. По большей части я думаю, что слова имеют значение, но не во всех случаях. Когда Айла поднимается со стула, я с восторгом наблюдаю за ее покачивающимися бедрами, пока она направляется к Сесилии.

Она двигается с такой грацией, что большинство женщин, которые даже в два или в три раза ее старше, никогда не овладеет таковой. Она чувственная, спокойная, и в ее голубых глазах бушуют искры.

– Что вы носите под платьем? – она останавливается всего в нескольких дюймах от Сесилии и ее руки упираются в бедра.

Я придвигаюсь ближе, заинтригованный вызовом в ее голосе. Сесилия разворачивается на каблучках, и ее руки подпрыгивают, чтобы скрестится на ее груди. Она по меньшей мере, на четыре дюйма выше, чем Айла, но язык их тел не оставляет ни малейшего сомнения в том, кто стал жертвой.

– Почему ты спрашиваешь у меня что–то подобное? Это не твое дело.

Я стою рядом с ними и наблюдаю за этим представлением. Айла уверена в себе и спокойна, и не отрывает глаза от Сесилии. Ее губы немного приоткрываются, прежде чем она наклоняет голову влево и смотрит на подвязки и каблуки ее менеджера.

– Вы не носите белье Liore?

Руки Сесилии импульсивно тянутся к тонкому коричневому ремню на ее талии и она одергивает его.

– Ты нарываешься, Айла. Никого не интересуют мои трусы.

– Это Liore или нет? – Айла слегка шевелит ногой и указывает, открывая свои подтянутые и загорелые ноги.

– Я не буду на это отвечать, – взгляд Сесилии падает на пол. – у меня нет ответа.

– Вы только что на него ответили, – говорит Айла тихо, после обходит Сесилию. – я знала это, когда впервые вас встретила.

– Знала что? Ты ничего не знаешь обо мне.

– Ошибаетесь, – Айла берет скользящие подвязки и качает ими в воздухе между ними обеими, – Я знаю, что вы покупаете трусы в универмаге. Я полагаю, они из белого хлопка. Вы покупаете их в упаковке, по три или четыре штуки, и пока ты там, берете лифчик со стойки, не примеряя. У вас размер «32Б» ведь?

Сесилия скрещивает руки на груди.

– Да, но…

– Как вы можете их судить, если вы их никогда не носили? – Айла поднимает трусики. – Кружево непрочное и шершавое. Оно может царапаться.

Я держу руки в передних карманах штанов, заинтригованный сценой передо мной. Я знаю, что я должен вмешаться и спасти Сесилию от урока правильного выбора белья, но слишком заворожен Айлой, чтобы вмешиваться.

– Застежки неудобные и труднодоступные, – Айла переворачивает одежду. – Вам придется попросить кого–нибудь помочь его надеть. Это уже нарушает планы.

– Какие планы? – спрашивает Сесилия с невинной легкостью.

Айла опускает подбородок, и легкая лукавая улыбка трогает ее губы.

– Многие из наших клиентов приходят в наш бутик, чтобы купить что–то для особого случая.

Сесилия пожимает плечо.

– Я не понимаю.

– Когда я надеваю что–то подобное, – Айла начинает, держа трусики перед собой, – в последний раз, когда я надела что–то такое, мне пришлось все сделать самой, и мой парень увидел меня в этом в конце свидания, как и планировалось.

Парень.

Это слово застревает в горле, дыхание перехватывает, а в животе образовывается тугой узел. Естественно у нее есть парень. Каждый мужчина с мозгами будет добиваться ее и сражаться за первый шанс. Скорее всего, это – студент с вечным стояком, ничем не интересующийся, кроме своих собственных проблем. Кем бы он ни был, я сомневаюсь, что этот говнюк дает ей все то, чего она хочет или в чем нуждается. Если бы он это делал, то сегодня днем она не предложила бы мне приехать в мой офис.

Господи. Что я с собой делаю? Она работает на меня. У нее есть чертов парень.

– Вы же знаете, что каждый месяц имеете право получать бесплатное белье на сумму в триста долларов? – Айла сует трусики в руки Сесилии. – вы должны носить это белье, если вы продаете его.

– Мы не можем просто брать товар с полки, – вздыхает Сесилия, – Айла, а ты пользовалась этой услугой? На тебе сейчас белье Liore?

– На мне пуш–ап, из коллекции «Очарование», с телесным кружевом, и соответствующие V–образные трусики.

Я перехожу к попыткам скрыть реакцию своего тела на эти слова. Я чувствую, как жар охватывает мое тело, пульс учащается. Мой член начинает болеть, буквально болеть, натягивая боксеры.

Я возглавлял этот отдел в течении нескольких месяцев. Я видел много шикарных женщин в нашем белье, но ни одна из них не заставляла меня так реагировать. Это глубокое, интенсивное и, на данный момент, совершенно нежелательное чувство.

– Это указано в справочнике сотрудника, – спокойно говорит Айла. – я спросила у Уоллис, когда только начала работать в магазине, и она показала мне все документы, которые я должна заполнять каждый месяц.

Это еще одна причина, почему я попросил Уоллис Кларксон взять на себя ответственность за управление бутиком. Я пригласил ее из другого отдела по надзору, когда магазин открывался. Но она настаивала, что Сесилия идеальный кандидат для менеджера бутика. Вот почему она временно вышла работать консультантом. Сесилия отвечает за организованность в магазине, в чем я начинаю сомневаться.

– Она права, Сесилия, – я прерываю, нуждаясь в том, чтобы побыстрее закончить эту встречу. На самом деле, это случится не так быстро. – Это одно из преимуществ твоей должности, и ты должна этим воспользоваться.

Глаза Сесилии переходят от Айлы на меня.

– Я сделаю это, сэр. Я начну носить белье Liore каждый день.

Глава 5

Айла

По крайней мере, я сегодня переубедила Сесилию в вопросе ношения в не–такого–жаркого белья сотрудниками Liore. Если бы у меня было терпение, и хоть какой–нибудь интерес, я бы также предположила, что, одеваясь на работу, она прекратит ежедневные набеги на шкаф своей бабушки.

Кто я такая, чтобы судить? Она, очевидно, выйдет отсюда с работой, а меня, скорее всего, направят прямо в... ну, в мою квартиру. Я слишком устала, чтобы сегодня вечером даже думать о поиске новой работы.

Я пыталась произвести неизгладимое впечатление своим знанием нижнего белья Сиссили. Она может поверить, что я могу сказать, что она носит простые белые трусики и бюстгальтеры, потому что это очевидно из ее поведения.

По правде говоря, в один прекрасный день я мельком увидела ее после работы в комнате персонала, переодевающуюся в свою повседневную одежду: отвратительные желтые штаны и соответствующую блузку. Вот когда я заметила, что она ней не одето ничего из того, что продается в бутике. Вообще–то это – тот образ, который навсегда будет выжжен в самых дальних уголках моей памяти.

– Айла права. – Мистер Фостер потирает пальцами кружево одной из бретелек пояса с подвязками. – Это вообще не то, что я ожидал. Я это не одобрял.

Сесилия делает шаг к месту рядом с ним, ее руки жадно тянутся вниз, чтобы поднять черные подвязки.

– Я должна согласиться. Наши клиенты определенно не нашли бы их приемлемыми.

Да, чтоб тебя, Сесилия. В самом деле? Теперь, ты со мной согласна?

– Упакуйте их и отправьте обратно. – он бросает подвязки на диван. – Я завтра сделаю необходимые звонки и отправлю новый образец из материалов, которые я одобрил.

– Я могу принести его в Ваш офис, как только он прибудет. – бормочет Сесилия себе под нос, пока заталкивает подвязки обратно в сумки.

– Конечно – говорит она, кивая головой. – В конце концов, я за это отвечаю.

Я закатила глаза, не заботясь о том, уловит Габриэль Фостер это движение, или нет. Я чертовски сомневаюсь, что сохранила свою работу. Я никоим образом не утешаю себя надеждой, что он не вспомнит о том, что произошло в магазине ранее.

С тех пор, как мы приехали, он был завален тем, что разбирался с Сесилией и ее импровизированным собранием. Я ожидаю, что буду следующей в его повестке дня, что означает, что мне не только придется столкнуться с его гневом, но я должна буду это сделать с Сесилией в качестве свидетеля. Если это не карма, то я не уверена, что именно.

– Вам нужно что–нибудь еще? – он скрещивает руки на груди, пока наблюдает за Сесилией, неловко обращающейся с сумками. – Я полагаю, что мы рассмотрели все, с чем вы сюда пришли.

– Да, спасибо, но если мне придет на ум что–нибудь еще, то я Вам позвоню. – она пихает своей ногой две сумки в мою сторону. – Мы с Айлой пойдем обратно в магазин и запакуем это. Она может забросить их в офис курьера по дороге домой.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, понимая, что, если я действительно выйду отсюда с работой, мне придется делать все, что она говорит, учитывая, что она технически контролирует каждое мое движение в Liore.

– Айла не будет сопровождать Вас обратно в бутик. – он делает широкий шаг в нашу сторону. – Мне нужно с ней поговорить.

Лоб Сесилии хмурится, когда она изучает мое лицо.

– Я ее менеджер. Существует что–то, о чем мне нужно знать?

– Это вас не касается. – его глаза сосредоточены на моем лице. Я знаю, что он ждет, чтобы я на это отреагировала, но я этого не сделаю. Я не собираюсь ломаться перед своим менеджером. Я не хочу давать ей возможность даже мельком взглянуть на эту часть меня. Для нее, я просто еще одна в череде женщин, которые будут работать на Liore в течение короткого времени, прежде чем они что–то испортят.

Я слышала, как она делилась своими историями с Уоллис, в то время как они выкладывали товар на полки. Я буду не первой и не последней женщиной, которая будет уволена из бутика мистера Фостера. Я просто не хочу быть единственной, которая была им уволена перед Сесилией.

– Должна ли я подождать в приемной? – она изо всех сил пытается поднять все четыре сумки. – Я могу там подождать, пока Айла не освободится.

– В бутике есть для вас работа. – он хватает ручки двух сумок. – Я прикажу Софии, чтобы она вызвала для Вас автомобиль. Водитель поможет с сумками.

В ответ она только слабо кивает, когда он ведет ее к дверям своего кабинета и дальше из моего обзора. Когда он закрывает дверь позади них двоих, я опускаюсь обратно в кресло, в котором сидела ранее, чтобы подождать того, что уготовила моя судьба.

***

– Если Вы собираетесь меня уволить, вы можете сделать это сейчас? – я постукиваю по мраморному полу носком одной из моих босоножек. Я вообще не двигалась с тех пор, так как он вернулся в свой кабинет и сел за стол. Он отсутствовал почти двадцать минут, которые для меня ощущались дольше, чем вечность. – Я не люблю играть в игры.

Мое предложение провоцирует слабую улыбку на его полных губах.

– Вам не нравится играть в игры? Произвожу ли я на Вас, Айла, впечатление, как такой человек, который участвует в играх?

Это провокационный вопрос. Судя по тому факту, что над входом в здание, в котором мы сидим, красуется его фамилия, я бы предположила, что Габриэль Фостер играл больше, чем в добрую долю своих корпоративных игр, чтобы быть хозяином положения в беспощадном мире моды. Модели одежды, созданные в его компании, популярны на самых известных мировых подиумах.

Линии «Arilia» для женщин и «Berdine» для мужчин задают тон для успеха компании. Эти модели классические и сложные.

Я взглянула на ценник двух платьев из весенней коллекции, когда несколько недель назад примерила их в бутике в Сохо. Я сделала несколько селфи в зеркале, прежде чем стянуть их со своего тела и передать обратно женщине, ожидающей за дверью примерочной. Она вздохнула себе под нос. Это был слабый звук, который нес осуждение кого–то, кто думал, что я не могу себе позволить дорогую ткань, использование которой подразумевал бренд «Arilia».

Я вышла из магазина и села в автобус, чтобы доехать на свою смену в Liore. Нижнее белье Liore является новым предложением бренда Foster, но оно уже хорошо продается и в течении некоторого времени, я бы хотела быть связана с этим брендом, посредством постоянного потока комиссионных вознаграждений. Это означает, что мне нужно попытаться спасти ситуацию и убедить Габриэля Фостера, что обычно после работы я не планирую тайных встреч в кабинетах мужчин, которые посещают магазин. Я могла отстаивать свою точку зрения, когда Сесилия была в комнате, но теперь есть только я, борющаяся за свою работу.

– Я не думаю, что Вы играете в игры. – я стараюсь казаться искренней. – Я этого не говорила.

Он наклоняется вперед, его темные глаза впиваются в меня.

– Вы предложили мне приватное шоу в комфортной обстановке моего офиса. Я хотел бы понять, что именно это влечет за собой.

Я нервно скольжу своими руками по тонкой ткани юбки моего платья. Я смотрю вниз на свои колени, бледный телесный лак на моих ногтях имеет сколы, оставляя неровный слой сияния, который ловит луч света, когда я скольжу руками к своим голым коленям.

– Айла? У Вас есть для меня объяснение? – спрашивает он, его голос меня пугает.

Я смотрю вверх и через стол, где он сидит. Это солидное место, откуда он ведет свой бизнес, и, по–видимому, также делает людям тонкие намеки. Сейчас он проделывает это со мной. Я знаю, что он ждет, что я отступлю. Такие мужчины, как он, всегда этого ждут. Они думают, что тот факт, что у них больше жизненного опыта, или более крупный банковский счет, означает, что они могут своими словами загнать меня в угол, или в некоторых случаях, с помощью их тел.

– Я такого никогда раньше не делала. – признаюсь я. – Я не делала такого предложения никому из мужчин, которые заходили в бутик.

Его левая бровь выгибается, когда поднимается вверх уголок его губ.

– Я был твоим первым?

Мои глаза путешествуют по его лицу, наблюдая за тем, как его взгляд скользит по моим губам, прежде чем упасть на мою шею. Он этим наслаждается. Он испытывает немного извращенное удовольствие от наблюдения за мной, ерзающей в этом кожаном офисном кресле.

Он хочет, чтобы я сломалась и в извинении упала на свои колени, таким образом, я могу сохранить свою работу. Я вижу это в том, как его пальцы бренчат по краю стола. Он расслаблен и полностью, совершенно контролирует себя.

– Вы были первым. – я быстро прохожусь языком по своей нижней губе, внезапно чувствуя, будто воздух в его кабинете становится тяжелым и плотным. – Мне не следовало предлагать приехать в Ваш офис. Я не знаю, почему я это сделала. Я предполагаю, что не думала ясно.

Он поправляет свою серебряную запонку, затем другую, прежде чем изящно встать на ноги.

– Встань, Айла.

Я делаю это, потому что у меня нет другого выбора, хотя я и не уверена в том, что мои колени не согнутся от сочетания стресса и желания, которое я чувствую прямо сейчас. Я логически понимаю, что он позвал меня сюда, чтобы сделать мне выговор за нарушение одного из обязательных правил компании, но я не могу не задаваться вопросом, какой он, когда не одет в костюм, а его внимание сосредоточено исключительно на женщине, которую он жаждет. Он другой с тех пор, как выставил Сесилию. Энергия, которую он излучает, – непристойная, более интенсивная.

– В таком случае, политика компании ясна. – говорит он без каких–либо эмоций.

Скрежет в его голосе резонирует, заставляя меня отступить на шаг. Я скрещиваю руки на груди. Этот беспокойный жест направлен на то, чтобы помочь мне обрести свое хладнокровие. На кону моя здесь работа, и даже если я знаю, что завтра смогу устроиться в еще один розничный концерт, мне придется работать вдвое больше, чтобы заработать те деньги, я получаю в Liore. Мне просто нужно продержаться до моего дня рождения в следующем месяце.

– Я – лучшее, что у Вас когда–либо будет. – ляпнула я.

– Ты лучшее, что у меня когда–либо будет? – его голос понижается, когда он делает шаг ко мне. – Вам нужно объяснить мне это.

Я вздыхаю, понимая, насколько высокомерно звучат мои слова.

– Мои продажи больше, чем у всех остальных девушек вместе взятых. Я усердно работаю. Я подвигаю товар. Я – ценный актив для Liore.

– Я сегодня утром проанализировал цифры за прошлый месяц, когда получил их из бухгалтерии. – он кивает подбородком на своей стол. – Ваши продажи впечатляют. Я не собираюсь с этим спорить.

Я провожу кончиками пальцев по своему лбу, прежде чем посмотреть снизу вверх в его лицо.

– Мистер Фостер, сегодня ранее я сделала глупую ошибку. Я гарантирую, что это никогда не повторится.

Он бросает быстрый взгляд вниз на серебряные часы на своем запястье.

– Эта компания – продолжение моей семьи, Айла. Я ожидаю, что все до единого сотрудники «Фостер Интерпрайзес» будут следовать кодексу поведения, изложенному в руководстве сотрудника.

Да, я знаю, что нарушила кодекс, когда я, по существу, предложила приехать к нему в офис и организовать для него приватное шоу с показом нижнего белья.

– У меня нет оправдания за свое поведение, сэр. Я хочу эту работу. Мне нравится работать на Liore. Все, о чем я прошу, – это второй шанс.

Он чуть–чуть наклоняет голову назад, пока его глаза меня изучают.

– Вы все еще на испытательном сроке. Один инцидент, как этот, – основание для его прекращения.

Мое сердце тонет в словах. Не то, чтобы я планировала всю жизнь продавать нижнее белье. Я этого не хочу. Сейчас я сомневаюсь, что охотно проработала бы здесь три месяца. Прямо сейчас мне нужны те деньги, которые дает мне эта работа, и эти рабочие часы, позволяющие мне заниматься одной вещью, которой я на самом деле увлечена, моей музыкой.

Liore никоим образом не является «всем» для меня. Это средство для достижения цели, и на данный момент, я не хочу отказываться от этого.

– Пожалуйста, помимо того, что произошло сегодня, примите во внимание характеристику моей работы. – я смотрю прямо в его карие глаза, уверенная в том, что чувствую: между нами что–то происходит. – Если вы дадите мне еще один шанс, я обещаю, что вы не пожалеть об этом.

– У меня нет уверенности, что это не то, что вы делаете на регулярной основе. – его голос понижается. – Вы казались очень спокойной, когда делали мне непристойное предложение.

Я была очень спокойна, потому что это было именно то, что я хотела. Магнитное притяжение, которое я чувствовала между нами в бутике, только усилилось с тех пор, как я вошла в его кабинет. Кто бы ни сделал ему непристойное предложение? Он безумно великолепен и горячий, как ад.

– Я думала, что Вы привлекательный. – начинаю я, прежде чем остановиться, чтобы сделать глубокий вдох. – Очевидно, что вы очень привлекательный, сэр. Я просто хотела немного повеселиться. Я обычно не делаю такие вещи. Я не такая.

– А какая Вы? – спрашивает он, напугав меня своим вопросом.

– Какая я? – повторяю я в ответ. – Я не уверена, что знаю, что Вы имеете в виду.

Легкая улыбка трогает его губы.

– Из того, что я видел сегодня, Вы – очень амбициозная, работящая женщина, которая не боится идти за тем, что она хочет. Помимо этого, что мои знания о вас ограничены тем, какая вы проницательная в отношении наших продуктов, и тем фактом, что у вас есть парень.

– Нет. – в спешке выдыхаю я. – У меня нет парня, но вы правы, я очень много работаю. Я считаю, что работаю больше, чем кто–либо в магазине.

Его брови приподнимаются.

– Нет парня? Вы упомянули о нем, когда говорили с Сесилией о нижнем белье.

Смущенная, я встаю на ноги, желая, чтобы он не требовал от меня оставаться на месте. Я чувствую себя выбитой из равновесия.

– Я имела в виду моего последнего парня. Мы встречались в Чикаго, прежде чем я переехала сюда. Он любил красивое нижнее белье.

– Понятно. – бормочет он себе под нос. – Я не правильно это понял. Хотя, я абсолютно правильно понял ваше непристойное предложение. Его было трудно не заметить.

– Я это понимаю. – говорю я, мой голос звучал странно и с придыханием. – Если бы я могла взять это назад, я бы это сделала. Это была ошибка, сэр. Все мы иногда их делаем.

Он слегка поворачивает голову, чтобы оторваться от моего взгляда, прежде чем сделать шаг назад.

– Я должен быть кое–где этим вечером. Если бы не это, мы бы продолжили этот разговор, но мне нужно на этом его закончить.

Я ощущаю чувство паники подымающееся внутри меня. Это не имеет никакого смысла. Я должна взять свою уязвленную гордость и уйти, не оглядываясь назад, но я не могу. Я даже не хочу думать о том, чтобы пройти через еще одну серию собеседований, в попытке произвести впечатление на незнакомца только, чтобы получить очередную тупиковую работу. Я просто хочу продолжать ходить в Liore и продавать нижнее белье, пока моя жизнь не будет упорядочена.

– Мистер Фостер, я Вас не подведу. Я докажу Вам, что я – ценный актив. Я не сделаю снова то, что сделала сегодня. Даю Вам свое слово.

Он поворачивается, его руки подпрыгивают, чтобы застегнуть верхнюю пуговицу на его сшитом на заказ пиджаке.

– Очень хорошо, Айла. Мы вернемся к этому через несколько дней. Прямо сейчас у меня нет времени. Вы это переживете.

– Я могу завтра вернуться к работе? – мой голос меня предает, когда я звучу гораздо более возбужденной, чем являюсь на самом деле.

– Вы останетесь сотрудником. – начинает он, прежде чем остановить себя, его глаза приковываются к моим губам. – Вы останетесь сотрудником, на данный момент. Это мгновенно изменится, если вы пересечете еще одну границу.

Я не говорю ни слова. Быстро ему киваю, забираю свою сумочку и направляюсь прямо к дверям.

Глава 6

Габриэль

– Я скучала по тебе прошлой ночью, Габриэль. – ее голос предвкушающий и нетерпеливый. – Я ждала тебя, пока не было уже далеко за полночь.

Это слова женщины, с которой я больше никогда не буду спать снова.

Я сделал эту ошибку, более чем три года тому назад, когда мы встретились в клубе на Нижнем Ист–Сайде. Я был один, медленно попивал стакан скотча, когда она села рядом со мной.

Я там искал утешения, приехав сразу после того, как сорвалась коммерческая сделка. Я был зол, терзаем желанием и, когда ее рука коснулась моего бедра, то схватил ее руку и притянул к себе. То, что начиналось, как поцелуй между незнакомцами, закончилось тем, что через два месяца она валялась сломанной кучей на полу моего офиса.

Я привел ее в комнату отеля с почасовой оплатой через несколько минут после того, как мы встретились. Комната была маленькой, отвратительной, и предоставляла все, что мне было нужно: затащить ее в ту яму отчаяния, в которой я находился в то время. Я ее грубо трахал, использовал ее, и, когда дело было сделано, она снова об этом молила.

Я дал ей требуемое на следующую ночь и в течение бесчисленных ночей после этого, но не из–за того, что мое тело не могло ей сопротивляться. Это было бегством, которого я жаждал.

Каждая ночь была повторением предыдущей, но с меньшим количеством эмоций. Пока, наконец, в одну ночь с каждым толчком моего члена в ее горле, я не почувствовал растущую пустоту. Когда я посмотрел вниз на ее лицо, покрытое смесью пота, ее помады, и моего освобождения, то обнаружил, что об этом сожалею.

Именно тогда я все и закончил; сказал ей, что это было не из–за нее, но, когда тянулись дни, а ее настойчивость росла, то мое терпение лопнуло. Она звонила, посылала сотни е–мейлов и сообщений, а затем, в тот день, когда она приехала в мой офис, одетая в один лишь плащ, я был настоль жесток, как никогда.

Я был холоден и черств, когда говорил ей о том, что она для меня ничего не значила. Я приказал ей выметаться из моего кабинета, моей жизни, и из города, если я правильно помню. Я хотел, чтобы она исчезла, и, когда схватил ее за руку, чтобы пихнуть к двери, то она рухнула. Она упала на пол, плача и шепча слова о своей любви и нашей связи.

Я стоял там, возвышаясь над ней, решительный и непреклонный, когда поднял ее обратно на ноги, застегнул пальто вокруг ее обнаженного тела и приказал охране сопроводить ее на улицу.

После этого я избегал тот клуб в течение более чем двух лет. Изгонял свою потребность в удовлетворении своих желаний, когда путешествовал. Я встречался с женщинами в Риме или Лондоне, а когда ночь заканчивалась, то они были забыты так же легко, как и фильм, который я смотрел во время полета туда.

Месяцы назад, когда я, наконец–то, решился вернуться в тот же клуб, она снова села рядом со мной, когда я заказал свой напиток. Я вздрогнул, когда она коснулась моей ноги. Швырнул ее руку на ее собственные колени, а потом я посмотрел в ее лицо, и когда это сделал, то увидел огромное отличие.

Она была замужем, развелась, и снова была помолвлена – и это все в течение тех нескольких лет, что мы не разговаривали. Она была там со своим женихом, банкиром, занимающим высокий пост на Уолл–стрит, которого она встретила на концерте. Я пожал ему руку, извинился и понял, что, в конечном }счете, ее отчаянное поведение за несколько лет до этого не имело ничего общего со мной. Все дело было в ее внутреннем импульсе найти кого–то, кто бы ей дорожил, и она это сделала.

– Как дела у Клинтона? – спрашиваю я лишь потому, что, если жених уже не играет значительную роль в ее жизни, то рядом со мной ей не место. – Когда свадьба?

– Твое приглашение на почте. – она, не колеблясь, садится за стол рядом со мной. – Ты будешь один или кого–нибудь с собой приведешь?

Я не знаю, существует ли в этом вопросе какой–либо больший умысел, помимо очевидного. Мы проделали долгий путь, и, хотя я никогда не включал ее в круг своих друзей, она мне больше и не враг. Существует часть меня, которую она видела, и которую мне нужно защищать; и сейчас искренность – наилучший способ добиться этого.

– К сожалению, у меня плотное расписание, Сэйдж, но я пришлю подарок. Где вы зарегистрированы?

Она игнорирует вопрос, предпочитая заказать напиток, когда подходит официант.

– Почему тебя бы не было в клубе? Я предполагала, что ты там будешь.

Я отталкиваю свой ленч в сторону, внезапно мой аппетит исчезает.

– Моя помощница сказала тебе, что я буду здесь?

Ее зеленые глаза сканируют шикарный интерьер «Аксель НЙ», прежде чем они снова останавливаются на мне.

– Я заглянула в твой офис, чтобы тебя перехватить. Она мне сказала, что у тебя какое–то дело за ленчем, но, увы, ты здесь один.

Я делаю мысленную заметку проинструктировать Софию о тонкостях работы с Сэйдж Батлер, которые включают в себя: не говорить ни в коем случае Сэйдж, где я нахожусь.

– Чего ты хочешь?

Ее взгляд падает на официанта, который в настоящее время приближается с ее бокалом мартини с долькой лимона.

– Мне нужно сделать глоток, прежде чем мы поговорим.

Мне нужна целая бутылка виски, прежде чем я смогу вести полномасштабную беседу с Сэйдж, но во второй половине дня у меня намечены три встречи, которые требуют моего полого внимания. Бокал, который я наполовину выпил, – это мой лимит на день. Я должен буду полагаться на него, чтобы справиться с оставшейся частью моего ныне испорченного ланча.

Она осторожно потягивает напиток, покатывая жидкость на своем языке, прежде чем ее проглотить. Немного откидывает назад свою голову. Мужчина, сидящий за столом рядом с нами, следит за ее движениями, его глаза сосредоточены на ее коротких черных волосах. Они беспорядочно уложены, что только еще больше отражает женщину, которой она может быть. Все остальное в ней – безупречно, вплоть до ее дорогих туфлей на каблуках и впечатляющего кольца с бриллиантом, украшающего ее левую руку.

– В чем дело, Сэйдж? У тебя есть пять минут до того, как мне нужно уходить.

Мои слова встречены ее хмурым взглядом и еще одним глотком мартини.

– Почему тебя не было в клубе? Я хотела с тобой поговорить. Я там кое–кого встретила, думаю, тебе понравится.

Я тру заднюю часть своей шеи, когда смотрю на официантку, разговаривающую с парой, стоящей у входа. Ее волосы светлые и прямые, спускаются чуть ниже подбородка. Она худая, как вешалка, неуклюжая и, из того, что я увидел, плохо выполняет свою работу.

Я ее заметил в тот момент, как уселся. Я краем глаза заметил цвет ее волос, что привлекло мое внимание. Это тот же самый оттенок, что и у Айлы, но на этом сходство заканчивается. Краткое напоминание о женщине, которая убедила меня дать ей второй шанс, был моим спутником на протяжении всего моего ленча.

Черт, она была у меня в голове с тех пор, как вчера вечером покинула мой кабинет, оставляя за собой след своего аромата. Состоящего из простого сочетания жасмина и ее кожи. Он был легким, воздушным и опьяняющим.

По существу, я вытолкал ее за дверь, чтобы остановить искушение, которое чувствовал: желание подтолкнуть ее к тому, что она собиралась сделать, когда предложила приехать в мой офис. Я бы хотел услышать эти слова. Я хотел, чтобы она сказала мне, шаг за шагом, что бы произошло, если бы я не был Габриэлем Фостером, человеком, владеющим Liore, а потом я хотел, чтобы она мне это показала.

Я налил себе выпить и сидел в своем кресле после того, как ушла София. Смотрел на огни нижней части Манхэттена в то время, как меня захватили видения о том, чего у меня никогда не будет.

Айла обнаженная на диване в моем кабинете с широко расставленными ногами, а мое лицо похоронено между ее бедрами.

Айла в моей постели, ее совершенная круглая попка в воздухе, когда тишину заполняет лишь ее жадное хныканье.

Я беру то, что хочу от женщин, которых желаю. Как только я их поимел, то очень легко отталкиваю их в сторону в пользу того, кто ждет за углом. С большинством женщин это великолепно срабатывает.

Я знаю себя достаточно хорошо, чтобы знать, когда одного кусочка будет недостаточно. Именно так было бы с Айлой. Я это почувствовал в тот момент, когда она повернулась ко мне в бутике и посмотрела в мои глаза. Она обладает силой, чтобы разрушить мужчину, поставить его на колени в жалком отчаянии.

Я сомневаюсь, что она это даже понимает. Она была в блаженном неведении о своем влиянии на меня.

Было больше часа ночи, когда я, наконец–то, позвонил своему водителю и вышел из кабинета, направляясь домой в просторный, пустой пентхаус, ради которого я так тяжело работал. Я принял душ, не холодный, но прохладный. Он не сделал ничего, чтобы подавить мое желание. Я знал, что мог бы гладить свой член, пока бы не кончил, но это бы уменьшило только физическое давление. Ничто не успокоит удушливую потребность или желание.

Я ее не знаю.

Я не могу ее иметь.

Мне нужно ее забыть.

– Габриэль, ты меня не слушаешь?

Я прошелся рукой по своим волосам.

– Я не заинтересован, Сэйдж.

– Я тебе даже о ней не рассказала. – она допивает свой напиток одним быстрым глотком, ее язык вырывается наружу, чтобы слизать с ее губ любую пролившуюся жидкость. – Она идеально тебе подходит. Я знаю, что тебе нравится. Тебе не повредит, если ты с ней встретишься.

Я смеюсь, когда открываю свой бумажник, чтобы достать несколько купюр. Бросаю их на стол, когда встаю, протягиваю руку, чтобы поднести стакан виски к моему рту. Выпиваю все, что там есть. Жидкость прожигает горячий путь через язык в мое горло.

– Мне не повредит, но мы оба знаем, что это повредит ей.

Глава 7

Айла

– Ты не оставила записку, Айла. – его голос потрясает меня, когда я иду через порог и в свою квартиру. – Я проснулся, а тебя уже не было.

Я останавливаюсь на своем пути и пялюсь на него. Он одет в серые тренировочные штаны и больше ни во что. Его твердая грудь на полном обозрении, хотя он знает, что не должен бродить полуголым. Она его постоянно за это пилит. Она может быть моей самой лучшей подругой, но, видимо, у нее мало доверия относительно того, что я не брошусь на ее бойфренда.

– Найджел. – говорю я тихо его имя, в надежде, что смогу найти хотя бы футболку, которую он может набросить, прежде чем Кассия проснется и обнаружит, что он не с ней в постели. – Надень какую–нибудь одежду.

– Ты сказала, что сегодня утром мы поговорим о кое–каких вещах. – он идет к дивану, делая большие шаги. Я испытываю немедленное чувство облегчения, когда он натягивает через голову синий свитер. – Я встал рано, чтобы мы могли это сделать.

Я тру рукой свое лицо, убирая на место несколько своенравных прядей своих волос.

– Я пошла на пробежку. Мне нужно было сжечь чуть–чуть энергии.

Его глаза сканируют коридор, останавливаясь, чтобы сосредоточиться на дверь спальни Кассии.

– Она крепко спит. Прошлой ночью она опять работала допоздна.

Я не могу сказать, что удивлена. Кассия Монктон – это сама суть сосредоточенности и упорства. Мы вместе ходили в среднюю школу в Чикаго, и как только мы ее закончили, то ее жизнь направилась в совершенно ином направлении, чем моя.

Она переехала на Манхэттен, чтобы посещать «Колумбийский университет», у нее была полная стипендия. Она заняла место стажера в «Hughes Enterprises», в их подразделении по разработке программного обеспечения. Ее жизнь шла по тому пути, который она запланировала даже прежде, чем мы встречались.

Единственное, что отсутствует – это муж, о котором она всегда говорила, когда мы были моложе. Найджел, кажется, думает, что отвечает всем требованиям, но я знаю лучше. Кассия не стесняется, когда речь идет о нашем с ней доверии, Найджел – это приятное, временное развлечение.

Она почти на год моложе меня, и в двадцать лет, последнее, что у нее на уме – это свадьба. К сожалению, это единственное, что на уме у Найджела, именно поэтому он запланировал этот разговор, который я тщетно попыталась избежать, отправляясь на пробежку на рассвете.

– Я не мог спать. – признается он, когда садится на белый диван. – Слишком нервничал.

Я иду в открытую кухню.

– Я собираюсь взять бутылку воды. Ты что–нибудь хочешь?

– Я хочу, чтобы ты пошла со мной и помогла мне выбрать обручальное кольцо.

Моя рука останавливается на полпути в воздухе, когда я тянусь к холодильнику. Я делаю глубокий вдох. Не хочу быть в центре всего этого. Я делала это слишком много раз в старшей школе, когда Кассия не могла набраться смелости, чтобы порвать с ребятами, с которыми встречалась. Она звонила мне, плача, умолять меня быть той, кто позвонит ее бойфрендам, чтобы их бросить.

Я всегда отказывалась, и каждый раз, вместо того, чтобы проявить порядочность, она медленно отдалялась, заканчивая отношения тем, что игнорировала парней, которым когда–то признавалась в любви.

В один прекрасный день между нами был вбит клин, когда я взорвалась, крича на нее за то, что она бессердечная. После этого мы не говорить в течение нескольких месяцев, но потом во вторник рано утро, когда навсегда моя жизнь изменилась, она пришла ко мне домой и поддерживала меня. Она все еще по–своему меня поддерживает, а я все еще пытаюсь направлять ее, чтобы она считалась с сердцами мужчин, которые слишком легко в нее влюбляются.

– Ты не хочешь покупать кольцо прямо сейчас. – наконец–то, говорю я, когда откручиваю крышку бутылки с водой. – Почему бы не подождать до ее дня рождения?

– До него еще несколько месяцев. – обращает внимание он. – Я не могу ждать так долго.

Я делаю большой глоток воды, держа ее во рту, прежде чем проглотить, надеясь, что тишины в комнате будет достаточно, чтобы отправить его обратно в комфорт кровати Кассии. Это не работает.

– Мне нужно, чтобы ты мне с этим помогла, Айла. – он обхватывает ладонями свой лоб. – Если я ее не спрошу, и все изменится, то всегда буду об этом сожалеть.

Это точно. Сомнение. Он это чувствует.

Не удивительно, учитывая тот факт, что сейчас Кассия не проводит с ним почти столько же времени, как это делала шесть месяцев назад, когда они только начали встречаться. В те времена она не могла заткнуться о том, кой Найджел идеальный. Теперь, большую часть времени, его имя упоминается только тогда, когда она говорит мне о том, что она не знает, что действительно хочет.

В один день он путался под ногами. На следующий день, когда она не слышит от него вестей в течение нескольких часов, то безостановочно пишет ему сообщения, и я избегаю приходить домой, опасаясь услышать, что эти двое занимаются сексом в своей комнате. Половину времени она его не хочет, а другую половину – готова ради него на все. Все, что я могу сделать, это держаться от них обоих на достаточном расстоянии, чтобы не быть втянутой в гущу событий. Сейчас я пытаюсь сделать именно это, но Найджел не облегчает мне этого.

– Ты пойдешь со мной, чтобы посмотреть на кольца? У меня есть время завтра.

– Завтра я занята. – ляпаю я в ответ без учета свое расписания. – Кассия не очень любит сюрпризы. Подумай об этом, прежде чем что–нибудь сделать.

– Конечно. – хмуро говорит он. – Я об этом подумаю.

Я делаю глубоко вздох от облегчения, когда смотрю, как он встает, идет по коридору и исчезает в темноте комнаты Кассии

***

– О чем Вы с мистером Фостером говорили после того, как я покинула его кабинет? Это было обо мне?

Да, Сесилия, конечно, это было о тебе. О чем еще может захотеть говорить самым горячий мужчина, которого я когда–либо видела, как не о тебе и твоем гардеробе, который, кажется, с каждым днем становится все более уродливым?

– О погоде. – выстреливаю я, когда быстро, но внимательно ее осматриваю. Я надеялась, что мои глаза меня обманули, когда двадцать минут назад вошла в бутик, но это действительно был разноцветный брючный костюм в сочетании с зелеными ботильонами. Она выглядит, как радуга, врезавшаяся в дерево.

Я выбрала короткое, платье с цветочным принтом и туфли зеленого оттенка. Мне следует закончить свои шуточки, если я сегодня хочу внимания клиентов. С тех пор, как я начала свою смену, то в бутик зашло всего три человека, они фактически остановились, чтобы поглазеть на Сесилию.

– О погоде? – повторяет она в ответ, пока вскидывает обе брови. – Мистер Фостер не производит впечатление человека, который говорит о тривиальных вещах. К тому же, зачем бы мне нужно было уходить, если вы об этом говорили? Я знаю, что это было обо мне.

Поезд ее эго явно покинул станцию ​​и на бешеной скорости катился вдоль по рельсам. Я предполагаю, что топливом для этого является тот факт, что мистер Фостер позвонил десять минут назад, чтобы рассказать ей о новой рекламной акции, которую он хочет запустить в следующем месяце.

Я подслушала разговор, или, по крайней мере, ту часть, которую говорила Сесилия. Ее голос был более высокого тембра. Она внимательно слушала, а потом задала ряд коротких вопросов, прежде чем поблагодарить его за звонок. Та улыбка, которая осветила ее лицо, когда она повернулась ко мне, раздражала меня так, как это не должно было быть.

Сесилия – пожизненный сотрудник Liore. Очевидно, что она планирует строить здесь свою карьеру, так что я не должна ее винить за то, что она хорошо делает свою работу. Мне следует, контролировать свое отношение, если я собираюсь наметить новый курс. Я хочу эту работу в обозримом будущем, так что мне нужно делать то, что необходимо, и что включает в себя подчинение ее правилам. Она, в конце концов, мой босс.

– Что ты делаешь в последнюю среду месяца? – ее слова останавливают меня, когда я уже огибаю прилавок, направляясь к клиенту, который второй раз бросает взгляд на шелковые трусики.

– Что? Ты имеешь в виду 30–е число? – я поворачиваю назад, так что стою к ней лицом.

Она тихо кивает.

– Ты работаешь только до трех часов дня. Я должна работать до закрытия магазина, но мне нужно, поменяться сменами.

Я изучаю ее лицо, задаваясь вопросом, тестирует ли она меня. Это не имеет значения, делает она или нет, в тот вечер я занята.

– Мне очень жаль, Сесилия. Я не могу. У меня есть планы.

Я вижу, как что–то мелькает в выражении ее лица. Я не могу это распознать, так как оно исчезает слишком быстро.

– У меня тоже есть планы. Мои связаны с мистером Фостером.

Если она ожидает от меня какой–то реакции, то я не собираюсь реагировать. Я стою стоически, хотя мой мозг мчится. Габриэль Фостер и Сесилия? Если бы я поставила на это деньги, то проиграла бы. Мне не кажется, что она его тип, но что я знаю?

– Я попрошу кого–нибудь другого. – она смотрит через мое плечо. – Я не хочу разочаровывать мистера Фостера. Он ждет этого с нетерпением.

Уверена, что так и есть. Я не имею понятия, почему бы ему с нетерпением этого ждать, но каждому свое, как говорится.

– Ты должна выйти в зал, Айла. – ее пальцы указываю мне за голову. – Клиенты ждут.

Я бросаю быстрый взгляд в ту сторону, куда направлена ее рука: мужчина средних лет держит бюстгальтер на расстоянии вытянутой руки, его «Rolex» выглядывает из–под рукава его пиджака. Я улыбаюсь, когда иду прямо к нему, зная, что к тому времени, когда он выйдет из магазина, я заработаю половину своей арендной месячной платы.

Глава 8

Габриэль

– В кого теперь ты «вставляешь свой болт»?

Мне не нужно смотреть, чтобы знать, кто стоит в дверях моего кабинета. Это – тот же вопрос, который он задавал мне с тех пор, как мы были подростками, живущими в тесном особняке. Тогда он был таким же дерзким и откровенным, как и сейчас. Тот факт, что он недавно женился, вообще не сделал его более сдержанным. Калеб, мой младший брат, никогда не изменится.

– Закрой дверь. – мои глаза остаются прикованными к планшету.

– Это же не та женщина из бухгалтерии, да? – отрывисто спрашивает он, когда захлопывает за собой дверь. – Когда я был там на прошлой неделе, то мельком увидел ее компьютер, и ты, мой дорогой брат, у нее на заставке.

– Я что? – я, наконец–то, смотрю вверх. – У кого?

– Я не знаю ее имени. – он опускается в одно из кресел перед моим столом. – Она рыженькая с чокнутыми глазами. Она работает на третьем этаже в кабинке возле лифта.

– Я с ней не знаком. – говорю я с ухмылкой. – Я у нее на заставке?

Он кивает.

– Это фото, где ты одет в смокинг. Должно быть, она скачала его с корпоративного веб–сайта. Ты хорошо в нем выглядишь. Держу пари, что она «нажимает на выключатель», глядя на фото, когда все остальные в ее отделе уходят в конце дня.

– «Нажимает на выключатель»? – я изгибаю бровь.

– Ну, ты знаешь, она «слегка ударяет по своей фасолинке», делает «двойной щелчок мышкой». Ты – ее сладенький, когда она...

– Заткнись. – я буквально содрогаюсь при этой мысли. Я не имею ни малейшего понятия, какую сотрудницу он имеет в виду, но я не обращаю внимания на взгляды, которые бросают на меня некоторые работающие в здании женщины, когда я каждое утро вхожу в вестибюль. Кроме того, довольно часто во время поездки в переполненном лифте какая–нибудь женщина прижимается ко мне своим телом.

Я был свидетелем того, как то же самое происходило с Калебом. Это все еще происходит, в некоторой степени, но многое изменилось с тех пор, как он женился на Роуэн Белл, моем втором руководителе в отделении Liore.

– Как Белл? – спрашиваю я, а не только потому, что она почти месяц была в Европе, но правда в том, то я ее обожаю. Я рассматриваю ее, как младшую сестру. Это имеет смысл, учитывая тот факт, что она жила по соседству с нами, когда мы были детьми.

– Несчастна без меня. – широкая улыбка захватывает власть над его в ртом. – Тебе нужно ей сказать, чтобы она возвращала сюда свою задницу, Габриэль. Я по ней скучаю.

– Я по ней тоже скучаю. Я могу пересчитать своих близких друзей по пальцам одной руки, и Белл в верхней части списка. Я защищаю ее от кое–каких вещей, я не хочу, чтобы мир знал их обо мне, но, помимо этого, я с ней близок. Я был взволнован, когда она решила уйти со своей последней работы, чтобы работать у меня. Она полна решимости такая же, как и я, касательно того, чтобы Liore добился успеха, что является главной причиной того, что она так умело справляется с повседневными операциями.

– Она вернется в конце недели. Я полагаю, что она тебе об этом уже сказала.

– Сказала. – он откидывается в кресле, скрестив ноги. – Ты не ответил на мой вопрос.

– На какой вопрос?

– С кем ты перепихиваешься в последнее время? – он постукивает пальцами по ручке кресла. – Я слышал, что в конце месяца ты приведешь кого–то на бенефис.

– Ты неправильно слышал. – я наклоняю свой подбородок в его сторону. – Я пригласил несколько сотрудников из наших магазинов. Это хороший маркетинговый ход. Он показывает, как сильно мы заботимся о наших сотрудниках.

– А та симпатичная блондинка, которая умчалась из твоего офиса прошлым вечером, является одним из тех сотрудников?

Я откидываюсь на спинку кресла, скрестив руки на груди.

– Она не приглашена.

Он смотрит мимо меня на окна с обширным видом на Манхэттен.

– Я ждал лифт. Она практически оббежала меня, чтобы войти в него передо мной. Как ее зовут?

– Зачем тебе? – огрызаюсь, слишком быстро, слишком напряженно.

– Ооо. – его руки взлетают в ложной капитуляции. – Я не преследую ее. Я женат, помнишь?

– Как я могу забыть? При каждом удобном случае ты напоминаешь мне о том, что я никогда не найду женщину столь же совершенную, как та, на которой ты женат.

– Я видел ту блондинку раньше. – его рот задумчиво изгибается. – Я пытался это вспомнить с тех пор. Я откуда–то ее знаю.

– Она работает в бутике Liore на Пятой авеню.

– Я никогда там не был. – он наклоняется вперед в своем кресле. – Я, должно быть, спутал ее с кем–то еще. В Нью–Йорке много симпатичных блондинок.

Я провожу пальцем по экрану своего планшета, выводя на экран серию изображений галстуков из будущей мужской весенней линии. Он пришел сюда, чтобы поговорить о делах, а не обсуждать Айлу Лейн. Она может быть красивой блондинкой, которую я жажду трахнуть, но она сотрудник. Она под запретом и, хотя, этот вызов является заманчивым, но не его последствия.

Сегодня вечером я собираюсь найти именно то, чего хочу.

Всего на несколько часов мне нужна женщина: великолепная, жаждущая, и чьи пределы выстраиваются в одну линию с моими.

***

– Она не имеет ничего общего с большинством девушек, которые сюда приходят. Она – другая.

Это маловероятно.

Также это несущественно.

Сегодня вечером я пришел в этот клуб с одной целью. Если эта цель приходит в виде женщины, которая, как думает Сэйдж, является одной–в–своем–роде, так и будет. Я здесь не для того, чтобы осуждать. Никто из входящих в этот клуб, не будет этого делать. Мы все здесь по одинаковым причинам: чтобы трахать или быть трахнутым, чтобы приказывать или подчиняться.

Единственное различие между любым из нас – это толстый, стеклянный барьер, который отделяет опытных членов клуба от тех, кому любопытно. Там также это вопрос соглашения о конфиденциальности, которое вы подписываете, когда вас пригласили переступить порог частной зоны клуба «Skyn».

Осторожность имеет первостепенное значение и, к счастью, требуется по закону.

Я здесь общаюсь со многими из элиты Нью–Йорка. Ни один из них не хочет, чтобы их пристрастия следовали за ними в мир за пределами этих стен. И я не отличаюсь от них.

– Ты едва коснулся своего напитка, Габриэль. – Сэйдж поднимает свой практически пустой бокал для тоста. – За то, что ты, наконец–то, ринешься обратно в бой.

Я слегка киваю, моя рука крепко сжимает стакан скотча, который я заказал вскоре после того, как приехал. Как только Калеб покинул мой кабинет с инструкциями, касательно коллекции галстуков, я отправился в спортзал, чтобы сразиться в спарринге с Лэндоном Беккетом, старым другом. Я был неугомонным и хотел выпустить сдерживаемую энергию, прежде чем пойти в душ.

Говоря о Калебе: его жизнь приняла форму предсказуемости с женщиной, к которой он испытывает страсть. Я сомневаюсь, что он бы понял мою потребность быть здесь. Я сомневаюсь, что это бы поняло большинство людей в моем близком окружении.

Я никогда не заботился об этом. Я никогда не искал чьего–либо одобрения, когда дело доходило до того, что я делаю после работы, в мои собственные часы. Это моя жизнь. Это мои потребности. Это то, что я жажду, и сегодня я нахожусь здесь, чтобы их утолить.

– Она там. – пальцы Сэйдж нарисовать невидимый след вдоль стекла.

Я придвигаюсь ближе, мои глаза внимательно всматриваются в переполненный людьми танцпол, расположенный прямо перед нами. Некоторые из них знают, что есть и другие, с четким и не подверженным цензуре видом того, что они делают. Другие, те, которые являются новичками для «Skyn», думают, что это просто еще один клуб на Нижнем Ист–Сайде, что и следует из рекламы. Они не обращают внимания на тот факт, что зеркальная стена, которая проходит вдоль танцпола, три ночи в неделю становится чем–то еще.

И в те ночи эти большие комнаты за стеной начинают оживать посредством укомплектованного бара, музыки, и все этих людей, которые хотят одно и то же. Позади прозрачного зеркала мы можем оценить, жаждать и, наконец–то, пригласить кого–то в это место, где легко дается согласие, и редко обмениваются настоящими именами.

Для тех из нас, кто понимает эту необходимость, есть частные комнаты, оснащенные всеми инструментами для удовольствия и для боли, мы здесь находимся по одной причине, по одной–единственной причине.

– Где? – я наклоняюсь ближе к Сэйдж, надеясь, что мой голос будет слышен сквозь увеличивающийся звук ритмичной музыки, наполняющей весь клуб.

Она постукивает рукой по стеклу.

– Это она. Она одета в красное платье. У нее длинные волосы, каштановые. Она практически такая же высокая, как и я.

Я осматриваю танцпол. Я практически сразу выделяю из толпы женщину, на которую указывает Сэйдж. Ее платье, алого цвета, плотно обхватывает ее тело. Она высокая и гибкая, и у нее тело танцовщицы. Она робкая, ее глаза мечутся от одной стороны комнаты в другую, все время избегают кого–либо.

– Она жаждет с тобой встретиться. Я рассказала ей о тебе.

Эти детали были бы редкими, в лучшем случае. Сэйдж, как и любой, имеющий приглашение в эту зону клуба, ценит свою частную жизнь. Она не будет добровольно рисковать своей репутацией, являясь лицом одной из самых успешных линий по уходу за кожей страны.

С того эпизода в моем офисе несколько лет назад, она проявляла сдержанность. Я не доверяю ей полностью. И никогда не буду, но я признаю ее необходимость быть на глазах общественности. Ее бренд – это то, что побуждает ее держать скрытыми свои собственные секреты, а также мои.

– Как ее зовут? – спрашиваю я, когда поворачиваюсь, чтобы взглянуть на брюнетку. Я не ожидаю ответа, основанного на правде. Меня не волнует ее настоящее имя. Я позову ее, вне зависимости оттого, что она хочет, лишь на сегодняшний вечер, потому что, когда я выйду из этого клуба, я знаю, что вожделенная нужда, которую я испытываю прямо сейчас, утихнет. Я также знаю, что через некоторое время я снова почувствую желание, но я буду в Италии по делам, или Германии, или еще где–нибудь, да где угодно, далеко отсюда.

– Ее зовут…

Голос Сэйдж заглушен. Это не из–за музыки, или бурных звуков голосов, раздающихся рядом с нами; меня застигает врасплох не это. Все дело в моем дыхании. В моем собственном затрудненном дыхании.

Я застываю, когда мои глаза блуждают от женщины, на которую указала Сэйдж, к другой, находящейся на другой стороне танцпола. Хотя она повернута ко мне спиной, но притяжение мгновенное и интенсивное.

Сначала я заметил ее ноги. Они не длинные, но слегка загорелые. Они исчезают под тонким куском черного шелка, который служит только для того, чтобы покрывать округлости задницы безупречной формы. Задняя часть ее платья с лямкой на шее, надетого на ней, отсутствует, обнажая гладкую, изящно изогнутую спину.

Когда она слегка поворачивается, хвост, в который стянуты ее волосы, движется в такт ее движениям, а серебряная сережка–кольцо в левом ухе ударяет о ее шею. Даже под приглушенным освещением танцпола, нельзя не узнать под тканью платья очертания ее полной груди. Она гибкая, чувственная и, хотя я еще не видел ее лица, она, бесспорно, самая красивая женщина в той комнате.

– Габриэль. – я чувствую руку Сэйдж на своем плече. – Ты меня слышишь? Я сказала, что ее зовут Джови.

– Не она. – я смотрю на женщину в коротком черном платье. – Я не хочу Джови. Она не та самая.

– Она та самая. – ее голос настойчив. – Я разговаривала с ней. Мы выпили прошлым вечером. Она идеально подходит.

– Нет, я нашел ту, которую я хочу.

– Кого? – ее интонация невыразительная и суровая.

Я чувствую, как затвердевает мой член, когда женщина, от которой я не могу оторвать глаз, начинает двигаться под музыку. Ткань ее платья трется о ее задницу, соблазняя каждого в поле зрения. Я вижу очевидные голодные взгляды мужчин вокруг нее. Я смотрю, как они продвигаются ближе, окружая ей, как дикие животные, которыми они и являются.

Ни один из них не будет касаться этого тела, пробовать его на вкус, или удовлетворить его так, как буду я.

Я двигаюсь к одному из менеджеров клуба, которые находятся здесь, чтобы содействовать потребностям людей в этой комнате. Их работа состоит в том, чтобы выходить и разведывать обстановку. Они разговаривают с клиентами клуба, которые привлекли внимание частного члена. Если этот интерес является взаимным, то они приводят из их в этот зал, инструктируют относительно протокола и делают всю необходимую бумажную работу, что является гарантией того, что происходящее здесь, остается здесь.

Я поправляю пряжку своего ремня, прежде чем моя рука слегка задевает переднюю часть моих штанов. Я такой твердый, что боль причиняет мучения. Это именно то, что мне нужно. Она – то, что мне нужно.

– Есть кто–то, с кем вы хотели бы встретиться?

Пожилой человек, который подходит ко мне, не использует мое имя, даже если мы вместе ходили на ленч, в рамках моего бизнеса.

– Та, что в коротком черном платье, в серебряных туфлях на шпильках и с серьгами–кольцами.

Он смотрит мимо меня на стеклянную стену, его рука поднимается в воздухе.

– Эта, сэр?

Я снова поворачиваюсь к танцполу и, когда мои глаза еще раз ловят ее, то мои руки сжимаются в кулаки. Прямо сейчас она стоит ко мне лицом, ее шея слегка наклонена влево, когда она разговаривает с блондином, которого я видел здесь, за пеленой из стекла. Он постоянный член клуба и, когда она смотрит в его глаза, мой желудок сжимается.

Тогда, я вижу то, как она случайно об него трется, и, когда она смотрит в ту сторону, где я стою, спрятанный за стеклянной стеной, нельзя не заметить блестящий взгляд ее голубых глаз.

– Она – та, сэр? Это блондинка?

– Возьми себе еще выпить. – я поворачиваюсь в сторону Сэйдж. – Мне нужна минутка.

Она рассеянно кивает, когда идет в сторону бара.

Я опускаю глаза на менеджера.

– У вас проблема.

Он нервно посмеивается.

– У меня проблема?

– Эта женщина – несовершеннолетняя.

– Это невозможно. – он перемещается ближе к стеклу, пока его нос не останавливается рядом с ним. – У нас строгая политика в отношении надлежащей идентификации. Это бы выяснилось на входе.

– Это возможно. – шиплю я. – На самом деле, это реальность. Этой женщине двадцать лет. Также, она явно в состоянии алкогольного опьянения.

– Я не уверен в том, как это произошло. – он достает из кармана смартфон. – Я прикажу работникам службы безопасности выставить ее.

– Вы прикажете женщине–менеджеру спокойно вывести ее, прежде чем она проведет ее домой.

– У нас не хватает персонала ...

– Это не просьба. – я смотрю туда, где стоит Айла, ее руки в настоящее время вокруг шеи мужчины, с которым она разговаривает. – Сейчас же позаботьтесь об этом, или я позвоню Джулиану, чтобы он разобрался с этим сам.

Упоминание о владельце клуба достаточно, чтобы зажечь огонь под менеджером. Когда он уходит, я поворачиваюсь обратно к танцполу. Подношу к своим губам стакан, находящийся в моей руке, делаю большой глоток и сыплю проклятия себе под нос, пока задаюсь вопросом, что, бля, Айла Лэйн делает в этом клубе.

Глава 9

Айла

– Вам нужно пойти со мной.

Я сначала ее игнорирую, и не потому, что я груба. По крайней мере, я стараюсь не быть грубой. Я не обращаю на нее никакого внимания, потому что уверена, что она разговаривает с женщиной рядом со мной, которая сверкала своими сиськами перед каким–то парнем, расположившемся на барном стуле.

В своей работе я вижу много грудей. В любой день я бы рискнула предположить, что вижу, по крайней мере, четыре или пять пар, когда помогаю клиенткам примерять бюстгальтеры.

Я не сравниваю их с моими, потому что знаю, что мои – эффектные. Я не тщеславна. Просто, каждый парень, с которым я когда–либо трахалась, говорил то же самое.

Ну, я имею в виду, что они говорили другие вещи, типа: я хороша в оральном сексе или я слишком громкая, когда кончаю, но, по большей части, им нравились мои груди. Мне они тоже нравятся.

– Извините. – вместе со словами я чувствую легкое постукивание на своем плече.

Интонация слишком высокая, чтобы это был Барри. К тому же, он пялится на меня и, по крайней мере, в течение двух минут не сказал ни слова. Я думаю, что он у меня о чем–то спросил. Он меня о чем–то спросил?

Меня тошнит. Типа, прямо сейчас мне настолько плохо.

– Я бы хотела, чтобы вы пошли со мной. – снова слышу я голос. Это определенно женщина.

Я смотрю слева от себя, и вижу ее там. Она одета во все черное. Даже ее темные волосы стянуты назад в пучок. Она полная противоположность веселью. Она не веселая. Интересно, связана ли она с Сесилией.

Думаю, что меня может стошнить.

– Она никуда с вами не пойдет. Я беру ее с собой в заднюю комнату. – очень громко говорит Барри, светловолосый дантист, которого я встретила ранее. Он говорит это так громко, что у меня болит голова.

– Есть проблема, сэр. – сварливая дама тянет меня за руку. – Я собираюсь сопроводить ее из клуба.

– Этого не произойдет. – Барри хватается меня за талию. – Мы идем в заднюю комнату. Я пригласил ее, и она приняла приглашение.

Технически я еще не ответила согласием. Он приглашал меня, когда целовал мою шею и слюнявил мне на ухо. Я склонялась больше к тому, чтобы не идти. Он – не мой тип, и я сегодня не использовала нить для чистки зубов, так что мы совсем не подходим друг другу. Я знаю, как сильно стоматологи ненавидят, когда вы не используете зубную нить. Моя бабушка всегда говорила, что если ты не можешь сказать что–нибудь милое, попробуй и скажи что–нибудь милое ... нет, подождите, если ты не можешь сказать что–то милое, скажи что–нибудь неприятное? Нет... это было...

– Ты – хороший танцор. – я постукиваю своей рукой по его груди. – Мне нравится с тобой танцевать.

– В чем проблема? – Барри игнорирует мой комплимент. – Я не понимаю, в чем проблема.

– Проблема с ее удостоверением личности. – женщина указывает в сторону моего клатча.

– Какая проблема? – голос Барри становится еще громче. У меня определенно головная боль.

– Тсс. – подношу палец к своим губам. – Ты такой громкий.

Женщина в темной одежде наклоняется близко к нам обоим.

– У нас есть основания полагать, что она использовала поддельное удостоверение личности, чтобы попасть в клуб.

Ну, дерьмо. Я так чертовски опростоволосилась прямо сейчас.

Я притягиваю ближе свой клатч. Это поддельное удостоверение личности дорого мне стоило, и мне оно нужно, по крайней мере, в течение следующих десяти дней, пока мне на самом деле не исполнится двадцать один год. Я не хочу, чтобы эта женщина отняла его у меня. Что если однажды я решу, что мне нужно выпить после работы?

Кого я обманываю? После сегодняшней ночи, я никогда не буду пить снова.

– Ее удостоверение легитимное. – говорит Барри.

– Не говори «легитимное». – морщусь я, когда смотрю в его лицо, и качаю головой из стороны в сторону. – Это не круто, Барри. Ты словно за тем холмом, ты знаешь, что я имею в виду?

Женщина разговаривает с нами, сдерживая смех.

– Дай мне это удостоверение. – Барри хватает мой клатч так быстро, что у меня нет времени, чтобы среагировать. В большинстве своем это имеет отношение к двум, подождите, к трем водкам с содовой, которые я выпила с тех пор, как попала сюда.

– Я хочу ее обратно. – я стараюсь выдернуть сумочку, чтобы она снова была у меня в руках. – Это мое.

– Сэр, вам нужно сделать шаг назад. – сейчас рядом с нами стоит мужчина, одетый в темный костюм. Я узнаю его лысую голову. Я видела ее, когда впервые пришла в клуб. Он встречает некоторых людей, у двери.

– Он взял мою сумочку. – скулю я. – Скажите ему вернуть ее назад.

Я сильнее тяну за клатч, но Барри схватил его мертвой хваткой. Он качает головой и стискивает зубы.

– Я покажу вам, что ее удостоверение настоящее. Ей, по крайней мере, двадцать пять лет. Посмотрите на нее.

Я тяну сильнее.

– Ты думаешь, что мне двадцать пять лет? В самом деле? Я кажусь тебе двадцати пяти летней?

– Как минимум. – Барри толкает лысого мужчину в сторону, когда тянет мой клатч. – Просто скажи им, что удостоверение личности настоящее, так что мы можем пойти в заднюю комнату.

– Нет. – я качаю головой, когда отпускаю клатч. – Оно не настоящее. Мне всего лишь двадцать. Мне не будет двадцати одного года еще в течение десяти дней.

Я не вижу выражение лица Барри, когда он падает на свою задницу. Мои глаза прикованы к моему клатчу и тому, как он вылетает из его рук и движется по воздуху, я шепчу про себя молитву о том, чтобы сломанная застежка держалась крепко.

Но она не держится.

Все, что я могу сделать, это прикрыть свои глаза, когда содержимое моего клатча выливаться и находится в поле зрения практически в любой комнате, кто остановился, чтобы посмотреть на суматоху, которую мы вызвали. Я слышу слабые вздохи и хихиканье, когда на пол вываливается мой телефон, шесть презервативов, две десятидолларовые банкноты и поддельное удостоверение личности, прямо рядом с новыми блестящими наручниками, которые я принесла с собой

***

– Ты дерьмово выглядишь, Айла.

Если бы сегодня я потрудилась посмотреть в зеркало, то, вероятно, увидела бы это сама. Я нарочно его избегала. На самом деле, это первый раз, когда я целый день бодрствовала, а добралась лишь только до дивана.

Я упала в постель сразу после того, как меня довезли. Женщина из клуба не только проводила меня к обочине, она забралась на переднее сиденье темного седана, который остановился на улице после того, как она сопроводила меня, держа за спину.

Я дала свой адрес, когда его спросили, ни разу не интересуясь, почему я не была выброшена из клуба, чтобы самой позаботиться о себе. До того, пока я не проснулась этим утром, я не осознавала, что женщина также помогла мне добраться в здание и осталась со мной, пока я не закрыла дверь своей квартиры после того, как поблагодарила ее за все.

– Я слишком много выпила вчера вечером. – я делаю глоток из бутылки с водой, которую держу в своей руке в течение последних тридцати минут. – У тебя есть аспирин?

– У меня есть то, что поможет. – Кассия марширует через гостиную в ту сторону, где она бросила свою сумочку, когда пять минут назад вернулась домой. – У тебя было свидание? Куда ты пошла, что так напилась?

Я пошла в эксцентричный клуб, потому что мне нравится, когда меня заковывают в наручники и шлепают, пока моя задница не начинает гореть, Касс. А Что ты делала прошлой ночью?

– Никакого свидания. – признаюсь я. – Я никого не встретила с тех пор, как прибыла в Нью–Йорк.

Ее брови оживились, когда она вылавливает из своей сумочки бутылку ибупрофена.

– Ты никого не встретила? Я думаю, что это имеет смысл. Ты работаешь в магазине нижнего белья. Должно быть, туда все время ходят одни лишь женщины.

Это не так. По крайней мере, половина клиентов – мужчины, также ищущие что–то для своей женщины, или мужчины, которые ищут кого–то, кто бы устроил им бесплатное дефиле.

– Ты не поверишь, сколько мужчин приходит в Liore, желая зайти в примерочные.

– Ты шутишь. – ее голос взрывается в пространстве, воздействуя на мой до сих пор больной мозг. Я клянусь, что сегодня болят даже мои ресницы. Я открываю бутылку и закидываю в свой рот две таблетки, используя последнюю воду, чтобы их запить.

– Я серьезно. – говорю я спокойно, надеясь, что она поймет намек и смягчит свой тон. – Со мной такое случалось несколько раз.

– Ты никогда не делала это на самом деле? Скажи мне, что ты этого не делала.

Я должна быть обижена этим вопросом, но не могу. Кассия знает меня лучше, чем кто–либо. Она была той, кто смеялся вместе со мной, когда в старшей школе меня поймали с капитаном команды дебатов в кладовке класса искусства. Мы только целовались, но этого было достаточно для еще одного предупреждения в моем деле.

– Я этого не делаю. – говорю я честно. – Это противоречит политике компании. Я бы не стала рисковать.

– Я удивлена тем, насколько тебе нравится эта работа. – она идет на кухню. – Я знаю, что это просто временная работа, но ты гробишь себя там.

Я гроблю себя. Мне вчера заплатили, и со всеми комиссионными, которые я заработала, мой чек был на самую большую сумму, чем когда–либо. Если бы у меня не было никакого другого направления в жизни, то я могла бы остаться в Liore на год или два.

Хотя, я не могу позволить этому случиться. Я дала себе обещание и продажа белья в течение следующих трех или четырех, или более лет моей жизни, не является частью этого.

– Ты уже решила, собираешься ли ты на прослушивание? – она идет обратно в комнату со стаканом апельсинового сока. – Вот, выпей это.

Я на ощупь беру стакан из ее рук, когда смотрю на ее лицо. Ее оливковая кожа светится. Ее ореховые глаза окружены длинными, красивыми ресницами. Она редко использует косметику. Ей никогда не нужно было это делать. Ее естественная красота соперничает с любой женщиной, которую я когда–либо встречала.

– Нет, еще нет. Мне нужно больше времени, чтобы думать об этом.

– Есть женщина, с которой я работаю с в Hughes Enterprises. Я рассказывала ей о тебе и...

– Ты рассказывала ей обо мне? – прерываю я. – Что ты ей сказала?

– Обычные вещи, которые кто–либо рассказал бы другому человеку о своей лучшей подруге. – она нервно переминается с ноги на ногу. – У вас много общего.

Непроизвольная улыбка растягивается в уголках моего рта.

– Она также играет на скрипке, как и я?

– Никто не играет на скрипке, как ты, Айла. – она проводит своей рукой по моему лбу, чтобы убрать в сторону мои волосы. – Если ты сходишь на прослушивание для того открытия Струнного оркестра, то ты получишь это место. Черт, если ты скажешь им, кем являешься, то они предоставят тебе место, не заставляя тебя сыграть ни одной ноты.

Я с трудом сглатываю. Я знаю, что она пытается помочь, но она не помогает. Это в Швейцарии. Это полностью отличается от моей жизни здесь.

– Я еще к этому не готова. Мне нужно больше времени.

Вздох, вырвавшийся из ее рта, заметен в тишине комнаты.

– Я знаю. Я просто не хочу, чтобы ты тратила свой талант. Это дар, Айла. Я знаю, что ты можешь этого и не видеть, но это правда.

Я это вижу. Это потому, что я провела первые тринадцать лет своей жизни, выставленной на показ по всему земному шару, словно цирковой пони со скрипкой в ​​руке. Я была талоном на еду моей матери, и она, недвусмысленно, дала понять, что мой талант был тем, что держало на плаву нашу семью.

Она возмущалась тем фактом, что, когда она была ребенком, то моя бабушка, Элла Амхерст, была сосредоточена на своей собственной карьере в качестве главного скрипача Лондонской филармонии. Моя мама бунтовала всеми возможными способами, включая то, что забеременела мной, когда она была еще подростком.

Когда они обе, наконец–то, поселились в Чикаго вскоре после того, как родилась я, то моя бабушка заняла там место в Оркестре. Моя мать сошлась с одним мужчиной, а потом еще с одним, и, в конце концов, все закончилось тем, что у меня было две младшие сестры и куча отчимов.

Единственным моим утешением, которое провело меня через все неурядицы, была скрипка, подаренная мне моей бабушкой. Она научила меня играть, и с каждым приглашением, которое я получала, чтобы появляться в местных телевизионных программах или радиостанциях, росла и жадность моей матери. В конце концов, она договаривалась, чтобы я играла на свадьбах, на днях рождения и даже на похоронах.

Я была очаровательной белокурой девочкой с большими голубыми глазами и с талантом бабушки. Это была обыкновенная новизна, внимание знаменитостей и королевской семьи, которые думали, что мило обратить внимание на маленького ребенка, который мог играть классическую музыку наравне со многими из лучших музыкантов в мире.

Пока раздувался мой банковский счет, страдала моя учеба в школе, и когда мне нужно было повторно идти в седьмой класс, потому что репетитор, которого наняла моя мать, существовал только на бумаге, как повод для списания налогов, вмешалась моя бабушка.

Она рано ушла на пенсию, наняла адвокатов и бухгалтеров, а когда осела пыль, и были найдены мои целевые счета, то для всех было очевидно, что большой дом моей матери и ее дорогой автомобиль не были оплачены из ее зарплаты менеджера. Она у меня крала; деньги, время, мое детство.

Тогда я переехала к своей бабушке, и каждый день после школы она настаивала, чтобы я сначала заканчивала свою домашнюю работу, а потом мы играли на наших скрипках, бок обок, ее помощь мне усовершенствовала мою технику. Это – те моменты, которыми я всегда буду дорожить.

– Ты подумаешь о прослушивании, Айла. Обещай мне, что сделаешь это. – руки Кассии покоятся на моих плечах.

– Я об этом подумаю. Я обещаю.

Глава 10

Габриэль

– Если понадобится, чтобы мой адвокат в этом участвовал, то я к нему обращусь.

Это должно звучать также угрожающе, как и звучит. Также доказано, что это – эффективный способ борьбы с полчищами людей, которые считают, что могут производить поддельные, некачественные товары, и продавать их с прикреплёнными к ним поддельными лейблами Arilia или Berdine.

– Нет, пожалуйста, нет, сэр. – маленький, на вид кроткий человек пялится на меня снизу вверх. – Я не знал. Я вам все отдам. Вы можете забрать их прямо сейчас.

Это решит все его проблемы. К сожалению, это лишь продлит неизбежное. Если я заберу десятки белых мужских рубашек и горсть женских блузок, которые у него лежат на видном месте, то это лишь создаст брешь в его бизнесе не более чем на день, или два.

Эти портативные тележки, торгующих поддельными товарами, являются такой же частью пейзажа улиц Манхэттена, как и те, что продают хот–доги и крендели. Единственное отличие состоит в том, что продавцы пищи зарабатывают на жизнь честным путем.

Он может прикидываться скромником столько, сколько захочет, но я видел, как это происходило снова и снова.

– Я в течение часа пошлю кого–нибудь, чтобы разобраться с этим. – я разворачиваюсь на месте, не обращая внимания на его умоляющие предложения обойтись без полиции.

Я это сделаю.

Все, что мне нужно, это угроза судебного процесса, представленная в виде одного из штатных адвокатов компании, чтобы гарантировать, что больше ничто не нанесет вред любому из модных брендов «Фостер»; поэтому этот торговец будет обвинен.

Я делаю быстрый звонок начальнику юридического отдела «Фостер Энтерпрайзес», обрисовывая ей ситуацию, в том числе расположение тележки, которая, по иронии судьбы, находится менее чем в одном квартале от моего офиса.

Когда я заканчиваю звонок, то слышу безошибочный сигнал, информируют о новом сообщении.

Я смотрю вниз на экран своего телефона, читаю сообщение и сыплю проклятиями себе под нос.

Что это за хрень?

Я пошел в местный магазинчик, чтобы достать чашку кофе и прочистить свою голову. Мне нужен был свежий воздух и отдых от этого дня, который был наполнен ни чем иным, кроме обыденных проблем, которые ощущаются, как пустая трата моего времени.

Сейчас у меня другая актуальная проблема и, так как мой водитель находится, по крайней мере, в пятнадцати минутах езды отсюда, то я делаю единственное, о чем могу думать. Я бросаю бумажный стаканчик в мусорное ведро, машу рукой в ​​воздухе и ловлю первое проезжающее такси, чтобы оно отвезло меня в бутик Liore.

***

Это самый эротический случай дежавю, который я когда–либо испытывал.

Когда я иду через дверь бутика, мои глаза мгновенно притягивает Айла. Она стоит с клиенткой ближе к задней части бутика.

Сегодня ее волосы выглядят по–другому. Они волнистые, словно она позволила им высохнуть самостоятельно, прежде чем пробежать пальцами по золотым локонам. Ее платье бледно–голубого цвета, приталенное и отделанное кружевом. Она выглядит невинно и кротко. Ее внешний вид совершенно не похож на то, как она выглядела три ночи назад в Skyn, когда ее сопроводили из клуба.

Я покинул приватную комнату и стоя в тени, слушая, как она говорит с женщиной–менеджером, которая была послана, чтобы сопроводить ее домой. Она была милой, сексуальной и неотразимой, когда пыталась отобрать свой клатч у мудака, который не имел никакого права быть рядом с ней.

Я наблюдал, будучи в ужасе и, вместе с тем, был очарован тем, как ее клатч открылся, показывая все, что она туда сложила перед тем, как приехала в клуб.

Презервативы и деньги не были неожиданностью. Наручники застали меня врасплох.

Я не касался ни одной пары с колледжа, когда использовал их на женщине, которую я встретил в клубе, похожем на Skyn. Она была уверена, что это было то, чего она хотела, но когда она услышала щелчок металла закрывающегося вокруг ее запястий, и я раздвинул ей ноги, чтобы ее трахнуть, то она запаниковала.

Я возился с ключом, пока их открывал, пытаясь ее успокоить, но она шлепнула меня по лицу и умчалась.

Она в гневе оставила мою комнату в общежитии с наручниками все еще прикрепленными к одному из столбиков моей кровати. Я выбросил их в мусорное ведро вместе с ее номером.

Я предпочитаю более мягкие ограничения. Ткани, которые дают достаточно свободы, чтобы позволить женщине чувствовать себя комфортно, но достаточно прочные, чтобы удержать ее точно там, где я хочу, чтобы она была.

Предпочтение Айлы – металл. Хотя, судя по состоянию ее наручников, которые упали на пол в нескольких футах от места, где я стоял, они редко используется, если вообще когда–либо использовались.

Это может говорить об ее опыте или об отсутствии такового. В любом случае, становится все труднее ее игнорировать.

– Мистер Фостер, вы наконец–то здесь.

Я смотрю справа от себя, где стоит Сесилия, ее голос передает ту же панику, что и ее сообщение.

– Сесилия, здание не горит. Я не вижу, чтобы кто–нибудь стоял с оружием, требуя денег. – я указываю на переполненный торговый зал. – Если и существует чрезвычайная ситуация, то я ее здесь не вижу.

– Я не имела в виду, чрезвычайную ситуацию такого рода, сэр. – она сжимает пару кружевных трусиков в своих узловатых кулаках так сильно, что я не удивлюсь, если они разорвутся на две части.

– Не обращайтесь грубо с товаром.

– Я попыталась позвонить Уоллис, но звонок идет прямо на голосовую почту. – она тяжело вздыхает, когда ее глаза обследуют бутик. – Я нашла кое–что в одной из примерочных. Я не знаю, что с этим делать.

Я понятия не имею, почему не позвонил ей, прежде чем примчался в бутик. Вообще–то, это ложь. Я знаю почему. Причиной является блондинка, красивая без каких–либо усилий, которая сейчас стоит, наклонившись вперед, чтобы достать бюстгальтер, который уронил тот клиент, которому она помогает. Я хотел видеть Айлу.

– Вы посмотрите на это?

– Посмотрю на что? – я не могу оторвать от Айлы своего взгляда. Она смеется. Ее глаза, танцуют на лице женщины, которой она помогает. Совершенно очевидно, почему она продает больше товаров, чем любой другой продавец в этом магазине. Она – очаровательная. Кто в здравом уме смог бы от нее уйти?

– Это в бэк–офисе, сэр. – рука Сесилии покоится на моем предплечье. – Я сейчас вам покажу.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на ее руку.

– У меня нет на это времени. Вы менеджер. Ваша задача справиться с чем угодно и со всем, что включает в себя этот магазин.

– Я знаю. Я это делаю. Я просто не знаю, как справиться с этим.

– Вы ведете себя подобным образом и с Роуэн? – спрашиваю из явного разочарования.

«Фостер Энтерпрайзес» – место работы тысяч людей по всему миру. Каждый из этих людей должен отчитываться перед кем–то, кто стоит над ним в иерархии компании. Для Сесили это Роуэн Белл, и прямо сейчас, я проклинал тот факт, что вообще послал ее в Европу. Она должна быть здесь, держа за руку Сесилию, чтобы провести ее через этот последний «не кризис».

– Каким образом?

– Что именно я здесь делаю? – высвобождаю свою руку, так что могу повернуться, чтобы стать к ней лицом. – Я не могу себе представить, что такое вы нашли, что оправдывает то, что я должен был бросить все, чтобы приехать сюда.