Мифы северных народов России

Глава 1. Образы Вселенной

Как северные народы видели и понимали мир, Вселенную до того, как на территориях их проживания появились школы и книги, распространившие научные знания? Как осмысляли видимую окружающую среду — тайгу и тундру, реки и озера с их обитателями, небо, солнце, луну и созвездия, дождь и снег, гром и радугу? Ограничивался ли их мир видимыми вещами и явлениями, или они полагали, что существуют и другие сферы мироздания? Как люди представляли себе эти сферы и что о них думали?

Узнать об этом мы можем из двух типов источников — вербальных и визуальных. К вербальным источникам относятся фольклорные произведения: мифы о сотворении мира, легенды о путешествиях шаманов по сферам мироздания, мифологические рассказы о странных происшествиях, действие которых разворачивается не только на этой земле. Визуальные источники — это изображения на шаманских бубнах и других предметах, культовых и повседневных; орнаменты на одежде; рисунки, созданные по просьбе исследователей. О том, как северные народы представляли себе мироздание, может поведать и обустройство ритуальных площадок, моделировавших Вселенную или ее сегменты.

В мифологии народов Севера Вселенная, ее части и элементы (небо, земля, солнце и т. д.) часто предстают в образе живых существ. Земля воспринимается как огромная самка, обычно лосиха или важенка[6], рождающая все живое. Так, орочи считали, что деревья, трава, мох — это шерсть земли, животные — это насекомые, обитающие в ее шерсти, а птицы — это летающие над ней мошки. Когда лосиха-земля переминается с ноги на ногу, происходят землетрясения. Селькупы думали, что Мать-земля — это живое существо, зверь или птица: лес — это шерсть (или перья) Земли, река — ее кишка, устье реки — рот, исток — хвост, притоки левого берега — ноги, а противоположный берег — спина. В мифах хантов земля называется согон, пунын («кожистая», «шерстистая»): земля подобна «звериному телу, в бороздах которого текут реки, по коже которого идут тропы. По рекам и тропам плавают или бродят рыбы, звери, люди, а во всем этом вместе взятом идет жизнь» [13, с. 260].

Нганасаны полагали, что все живые существа, в том числе люди, — это дети Моу-нямы (Земли-матери), огромной важенки; они появились некогда из ее шкуры. Весной Моу-нямы линяет, как все звери. Старый мех на ее теле (прошлогодний мох, трава) вылезает, а новый — растет. Голова важенки-Земли повернута в сторону запада, она идет туда вслед за солнцем. Так же представляли себе землю и долганы.

^{Долганский бубен.}

^{© МАЭ РАН, 2023}

Традиционные представления народов Сибири о пространстве и времени визуально наиболее полно воплощены в шаманском бубне. Бубен — это не только музыкальный инструмент, но и универсальное выражение модели мира, карта мироздания. Особое значение придавалось и бубну в целом, и каждой его детали, будь то рисунок, подвеска, элемент конструкции или материал, из которого изготовлены отдельные его части.

^{Схематическое изображение бубна: а — наружная сторона бубна; б — бубен сбоку; в — внутренняя сторона бубна; 1 — шкура, натянутая на обечайку, деревянный обруч круглой или овальной формы; 2 — обечайка; 3 — резонаторные «шишки»; 4 — место прикрепления шкуры к обечайке; 5 — свободная кромка шкуры; 6 — железные скобы с подвесками; 7 — крестовина (рукоять бубна); 8 — резонаторные щели в обечайке}

^{Прокофьева Е. Д. Шаманские бубны // Историко-этнографический атлас Сибири. М.; Л., 1961. С. 436, рис. 1}

Значение бубна как модели Вселенной ярче всего проявляется в тех случаях, когда на внутреннюю или внешнюю стороны обтяжки и на обечайку нанесены рисунки. Обычно сама композиция разрисовки шаманского бубна воспроизводила основные членения мироздания — его деление на Верхний, Средний и Нижний миры. Кроме трехчастного деления по вертикали, встречаются бубны, разделенные на четыре зоны, а также бубны с концентрическим или плоскостным изображением миров.

^{Эвенкийский шаманский бубен. Россия, Забайкальская обл. Нач. XX в. (слева). © МАЭ РАН, 2023.}

^{Рисунки на эвенкийском бубне (справа). Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX — начала ХХ в. М.; Л., 1954. С. 171, рис. 62–1}

На этом эвенкийском бубне изображения в каждом секторе ориентированы по вертикальной оси: животные и птицы как бы движутся снизу вверх. В левом верхнем секторе нарисован лучистый круг — это солнце, оно соединено линией с лучистой звездой; там же луна в виде полумесяца, летящая птица и два оленя — самец (с рогами) и самка. В правом верхнем секторе изображены фигуры двух тигров — самца и самки. В левом нижнем секторе — пара оленей (самец и самка), культовое сооружение из жердей, соединенных между собой поперечинами, и двух групп кольев по сторонам. В правом нижнем секторе нарисовано шесть летящих ос (их изображения больше напоминают птиц, однако в описи собирателя указано, что это «рой ос», а, согласно мифам многих сибирских народов, жалящие насекомые произошли из тела сожженной и низвергнутой в Нижний мир демонической женщины-людоедки). Можно предположить, что первый из перечисленных выше секторов означает небесный мир, второй — мир горной тайги и ее обитателей, третий — мир людей, четвертый — подземный мир, из которого вылетают насекомые.

На внешней стороне бубна встречаются изображения плоской земли, окаймленной горами и морями, куполообразного неба, опирающегося на края земли, и другие рисунки, отражающие представления о Вселенной.

^{Карандашный рисунок селькупского бубна.}

^{© МАЭ РАН, 2023}

Рисунок ниже был сделан в 1928 году селькупом Фомой Пеших по просьбе этнографа Е. Д. Прокофьевой. Правая половина рисунка символизирует светлый (Верхний, небесный, дневной) мир, а левая — мир темный (Нижний, подземный, ночной). В соответствии с традиционной для селькупских бубнов композицией небо занимает центральную часть поверхности бубна, земля — среднюю, а подземный мир — крайнюю часть (примыкающую к обечайке). На внутреннюю сторону обечайки бубна селькупы также наносили рисунки (в исполнении Фомы Пеших они оказались изображенными на самом бубне). Этому же композиционному членению соответствуют и размещенные на бубне изображения: в нижней правой («светлой») части нарисованы олени (олень — символ Верхнего мира), а в левой («темной») — медведи (медведь — символ Нижнего мира); снизу справа — обычные человеческие фигуры, а слева — обитающие в подземном мире безголовые существа. В верхней части бубна нарисованы облака (возможно также, что это изображение щели между куполом неба и краем земли), под ними — солнце, луна и перелетные птицы (в правой части представлены еще и луки с наложенными на них стрелами). Центральную часть композиции занимает характерное для селькупских бубнов изображение ящерицы — родового духа-помощника шаманов. В нижней левой (темной, ночной и, по-видимому, подводной) части бубна нарисована лодка с сидящим в ней человеком, а в правой — парная ему фигура человека на нарте, запряженной оленем. Хорей[7], которым ездок погоняет оленя, нарисован отдельно, позади едущего, поскольку обе руки у него заняты: в одной он держит шаманский бубен, а в другой — колотушку. Судя по этим атрибутам шаманского снаряжения, а также по тому, что нарта имеет семь планок-копыл, соединяющих полозья с сиденьем (в отличие от обычной четырехкопыльной нарты семикопыльная считалась священной и предназначалась для хранения и перевозки культовых предметов, изображений духов и т. п.), на рисунке изображен либо сам камлающий шаман, либо умерший шаман-предок, направляющийся на священной нарте в Верхний мир. Интересно, что солнце и луна на рисунке Фомы Пеших поменялись местами: солнце находится в левой части рисунка, а луна — в правой; возможно, это означает, что путешествие шамана приурочено к лунному, то есть «темному» (ночному или зимнему) времени.

У народов Южной Сибири (алтайцев, хакасов, шорцев) внешняя поверхность бубнов делилась по вертикали на три части, символизировавшие три сферы Вселенной. В верхней части изображалось небо со светилами, радугой, облаками, Млечным Путем. На левой стороне помещалось солнце, именуемое матерью, на правой — месяц, именуемый отцом. Такое расположение солнца и месяца отражало летнее время, ибо шаманы путешествовали по небу с весны до осени, пока небо «не замерзало». Рисунки звезд, по утверждению самих шаманов, помогали им ориентироваться в космосе во время камлания. Поперечная полоса, нарисованная под небесной сферой, обозначала населенную людьми землю. Ломаная линия посередине полосы символизирует горы. Нижнее поле бубна представляло подземный мир, и там изображались обитавшие в нем существа. Наглядный пример такого визуального разделения — хакасский бубен из коллекции Российского национального музея музыки.

^{Музыкальный инструмент Хын-оды (бубен хакасского шамана). XIX в.}

^{Российский национальный музей музыки, Москва}

Размещенные в нижней части этого бубна фигурки людей, взявшихся за руки, олицетворяют женщин — «горных русых дев», которые призваны «отвлекать» злых духов от шамана, когда он теряет силы и нуждается в их помощи. Змея и лягушка, изображенные в самом низу бубна, считались опорой мироздания. Примечательна и фигура всадника, нарисованная красной краской в верхней части бубна. По толкованию шаманов, эти всадники — добрые духи, покровительствующие людям и шаманам; они «разъезжают» на изыках, то есть на конях, которых люди посвятили им во время специальных обрядов.

Не только рисунки, но и некоторые части конструкции бубнов осмыслялись как зоны Вселенной и как переходы из одного мира в другой. Ханты и селькупы с внутренней стороны бубна прикрепляли семь проволочных скобок или стержней с подвесками, которые обозначали семь кругов Вселенной; замкнутое кольцо символизировало границу земли, а разомкнутое снизу кольцо — вход в Нижний мир.

^{Внутренняя сторона селькупского бубна.}

^{Прокофьева Е. Д. Костюм селькупского (остяко-самоедского) шамана // Сборник музея антропологии и этнографии. Вып. 11. М.; Л., 1949. С. 348, рис. 11}

Символизировали зоны шаманского космоса и изображения соответствующих животных. Селькупы на внутренней стороне обечайки бубна рисовали красной краской оленей (олень — символ Верхнего мира, поэтому его изображение помещали вверху) и черной краской медведей (поскольку медведь ассоциировался с Нижним миром, его изображение находилось в нижней части обечайки).

На телеутском бубне (см. ниже) в верхней части представлены «небесные» существа (птицы, кони), а в нижней — хтонические, то есть принадлежащие к подземному миру животные (змея, рыба, ящерица).

^{Рисунок на телеутском бубне.}

^{Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX — начала ХХ в. М.; Л., 1954. С. 655, рис. 95}

На якутских бубнах верхний конец крестовины-рукояти оформлялся в виде головы птицы, а железные подвески воспроизводили облик птиц, рыб, промысловых и мифологических животных. У народов Амура бубны разрисованы изображениями мифических змей, драконов, а также ящериц и лягушек, считавшихся опорой мироздания. На бубнах эвенков рисунки оленей и коз размещались в верхней части, а тигров — в нижней. Значение имел даже материал, из которого была изготовлена конкретная деталь, например: береза считалась деревом Верхнего мира, а кедр — деревом мертвых.

В результате бубен оказывался «картой» мифологизированной Вселенной, причем иногда эта карта была весьма подробной: помимо трех основных миров, астральных, животных или растительных символов, обозначавших ту или иную космическую зону, на бубнах присутствовали изображения гор, морей, болот, стойбищ людей и духов, их жилищ, расположенных рядом с ними священных деревьев, ездовых и жертвенных животных и т. д.

^{Рисунки, нанесенные на обечайку кетского бубна.}

^{Анучин В. И. Очерк шаманства у енисейских остяков // Сборник музея антропологии и этнографии. Т. 2, вып. 2. СПб., 1914. С. 60, рис. 57}

^{Бубен хакасской шаманки. По Н. Ф. Катанову.}

^{Алексеев Н. А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1984. С. 168, рис. 6}

На бубне хакасской шаманки (см. выше) мы видим три пространственные зоны: Верхний мир (А), Нижний мир (Б) и три слоя земли (В), которые отделяют небесный мир от подземного. По словам шаманки, в Верхнем мире расположены солнце (а), луна (б), Венера (в), звезды (г). В Нижнем мире обозначены: священная береза (д), дух — покровитель шамана (е), желтые девы, или «русалки» (ж), «черные люди» (з), духи (и), «вещие черные птицы» (к), сам шаман (л), волк (м) и горный дух (н).

На этом бубне более тщательно разработана нижняя треть изображения: скорее всего, бубен предназначался для камланий — путешествий в Нижний мир. Туда шаман отправлялся, чтобы исцелить больного, проводить душу умершего или еще с какими-то целями, требовавшими контакта с духами Нижнего мира. Подробнее мы опишем это во второй части книги, а сейчас вернемся к вербальным источникам наших знаний о космологии народов Севера — к их мифологическим рассказам.

Небесные светила — солнце и луна — воспринимались народами Севера как персонифицированные, часто антропоморфные персонажи. В мифах некоторых народов солнце выступало как женщина (у хантов и манси, селькупов, кетов, эвенов, нивхов, юкагиров, чукчей, орочей, удэгейцев, отдельных групп бурят и эвенков), у других народов — как мужчина (у бурят, эвенков, тувинцев, хакасов, коряков). У многих народов Севера встречался мотив брака небесных светил, поэтому луна, соответственно, представала то как мужчина, то как женщина. Причем даже в мифах одного народа могло быть по-разному. Так, у самодийцев родственны термины, используемые для обозначения луны и мужчины (деда, старика), например: ира у селькупов, иры и ири у ненцев. Наряду с этим записан ненецкий миф о браке солнца-мужчины и луны-женщины, он же «свернут» в загадку: «Красавица друга догнать хочет; пока догоняет, несколько раз умирает». В мифологии нганасан и солнце, и луна воспринимались как женщины — Коу-нямы и Кичеда-нямы (Солнце-мать и Луна-мать), так же считали нанайцы, некоторые группы манси, эвенков, юкагиров, бурят и якутов (ср. якутскую загадку: «Когда старшая сестра в гости приходит, младшая прячется»). У самодийцев, кроме того, бытовало представление, что солнце и луна — это два глаза верховного бога Нума, добрый и злой соответственно; этими глазами Нум видит все, когда путешествует вокруг земли[8].

Интересны мифы о происхождении пятен на луне. Самое распространенное у народов Севера объяснение звучит так: на луне виден шаман с бубном — подобное толкование встречается в мифах самодийцев, якутов, долган, некоторых групп эвенков. Что же касается того, как именно шаман попал на луну, — тут версии разнятся. По одной из них, давным-давно шаман решил потягаться с луной и приблизить ее своим камланием. Рассерженная луна приблизилась и притянула к себе шамана — приклеился шаман к луне и с тех пор так и стоит на ней. Другую версию мы находим в мифах ненцев и нганасан: шаман отправился к луне за важной информацией, но луна взяла его себе в мужья, и он навсегда остался с ней.

Очень любопытное преломление эта мифологическая история имела в практике шамана Демниме Нгамтусуо из авамских нганасан. По его словам, однажды он попал в беду — провалился под лед на реке. Луна спасла его — «притянула», как в мифе, — но не забрала с собой, а оставила на земле. После этого шаман стал считать луну своим божественным помощником и сделал металлическое изображение сцены спасения для своего костюма.

В чукотской мифологии мы также встречаем этот мотив. Луна — на этот раз мужчина — разгневалась на двух шаманов, которые своими злыми чарами истребили других людей, и с помощью аркана притянула провинившихся шаманов к себе. Так и стоят они на луне, привязанные за голову и руки. По другому мифу, луна своим арканом поймала девочку, которая не слушалась своей приемной матери.

^{Изображение сцены спасения шамана луной. Нганасаны.}

^{© МАЭ РАН, 2023}

^{Чукотский рисунок: слева — луна в образе мужчины с арканом в руках, рядом с ним пойманная девочка в чукотском комбинезоне; справа — шаман на луне.}

^{Богораз-Тан В. Г. Чукчи: в 2 ч. Ч. II: Религия. Л., 1939. С. 26, рис. 21}

Алтайцы, хакасы, якуты, буряты и другие народы знают иную мифологическую историю. По мифу хакасов, однажды мачеха послала падчерицу ночью к реке за водой. Увидев, что прорубь замерзла, девочка горько заплакала. Луна услышала детский плач, приблизилась к девочке и стала тянуть ее к себе. Девочка ухватилась за кустик тальника, но не смогла удержаться. С тех пор на луне видно девочку с ведрами и кустиком тальника, а хакасы не отпускают детей ночью из дома. В мифах обских угров, южных селькупов, кетов месяц забирает девочку в наказание за то, что она смеялась над ним и дразнила, показывая пальцем: «Ой, дедушка, ты сохнешь, а я хорошо живу». С тех пор считается грехом дразнить небесные светила. Хакасы тоже полагали, что на луну нельзя показывать рукой; если сделал это случайно, надо произнести: «Не я показывал, а чурбан показал».

В мифах эвенков, нанайцев, негидальцев, якутов, коряков, юкагиров девочка-сиротка сама умоляет луну забрать ее. Коряки говорят, что некогда злая мать выгнала дочь из дома. Девочка пошла к реке и сказала луне, что даже та о ней не печалится; спустилась тогда луна с неба, схватила девочку и унесла с собой. Через год дочь явилась матери во сне и пожаловалась, что на луне пища есть только в то время, когда луна прибывает; когда же луна убывает, девочке приходится жевать рукава своей одежды. С тех пор коряки в определенные дни кормят живущую на луне девочку, а в праздники на крыше юрты оставляют пищу — это жертва луне и девочке. У ительменов и некоторых групп якутов иная трактовка: однажды ленивая девушка засмотрелась на луну, а та взяла и утащила ее к себе; с тех пор детям запрещают смотреть на полную луну. У эвенков есть загадка: «Какая девочка живет одиноко?» (ответ: девочка на луне).

Нивхи считали, что на луне живет собака, которая иногда хочет съесть луну. Поэтому во время лунных затмений пытались испугать собаку, живущую на луне, звоном железных предметов, стреляли в нее из лука или из ружей.

В Нижнем, подземном, мире также есть солнце и луна, но светят они слабо, а солнце почти не греет. Ненцы считали, что живые люди могут иногда видеть «солнце хальмеров», то есть умерших, — это северное сияние. Когда на земле ночь, в Нижнем мире — день, светит полярное сияние и мертвые кочуют по своей темной стране. Подобное мифологическое «переворачивание» видим и в мифе эскимосов: полярное сияние — это духи моржей, играющие на небе в мяч, а мячом им служит человеческий череп. Впрочем, есть и противоположное толкование полярного сияния — это духи умерших людей играют в мяч черепом моржа.

^{Изображения солнца и луны с девочкой на эвенкийском бубне.}

^{© МАЭ РАН, 2023}

^{Мани, преследующий лося, похитившего солнце. Майская писаница. Наскальный рисунок, р. Мая.}

^{Окладников А. П., Мазин А. И. Писаницы бассейна реки Алдан. Новосибирск, 1979. С. 63, рис. 15, табл. 53}

Эвенки полагали, что небо — это тайга Верхнего мира, в котором живет космический лось Хэглун. Каждый вечер он похищает солнце и уносит его в чащу. Некогда небесный лось навсегда похитил у людей солнце — и на земле наступила вечная ночь. Охотник Мани бросился в погоню за лосем, поднялся на небо и вернул солнце людям.

^{Фрагмент карты звездного неба с созвездиями Большой и Малой Медведицы.}

^Shutterstock

В соответствии с мифами ненцев небесный свод — это полог из шкур наподобие покрышки чума, только натянутый над землей. Он укрывает землю от «внешнего» сияющего неба. Звезды — это дыры в пологе, через которые видно настоящее небо. По другому ненецкому мифу, звезды — это озера на нижнем слое неба. Согласно мифам селькупов и хантов, звезды — это корни деревьев, растущих на первом небесном ярусе, а негидальцы и орочи полагали, что это отверстия в небе, проделанные корнями деревьев.

По воззрениям многих народов Сибири, Полярная звезда — это своего рода «закрепка» неба. Нганасаны называли ее хи’ фатадя («ночи звезда») или тёфо («гвоздь»), азиатские ненцы-юраки — нум-чехуа, что значит «божий гвоздь или рычаг, на котором вертится все небо». У хантов и манси Полярная звезда — это железный столб верховного бога Торума, к которому привязан его упряжной олень. Эвенки-орочоны называли эту звезду алтын сагасу («золотой кол»), амурские эвенки и нанайцы — хада («кол», а также «гвоздь» или «свая для привязывания лошади»). Чукчи именовали Полярную звезду «воткнутого кола звезда», коряки — «гвоздь-звезда». Другие звезды ходят вокруг этого «гвоздя», как привязанные олени. Этот мифологический мотив нашел отражение в чукотском рисунке (см. ниже), созданном по просьбе этнографа Владимира Богораза.

^{Изображение Полярной звезды и Рассвета на чукотском рисунке.}

^{Богораз-Тан В. Г. Чукчи: в 2 ч. Ч. II: Религия. Л., 1939. С. 26, рис. 19}

Полярная звезда — композиционный центр рисунка. От нее идут четыре линии по четырем сторонам света. На конце одной из этих линий, внизу слева, у подножия горы, находится Рассвет — божество Верхнего мира, хозяин промысловых животных. Он изображен в виде человека с сиянием вокруг головы. Рассвет стоит к нам спиной, в левой руке держит корытце, в котором ему была принесена жертва, а в правой — лисицу, предназначенную человеку взамен жертвы. Справа от него сидит собака, принесенная ему в жертву, а слева к нему подходит другая лисица — ее он тоже пошлет людям в обмен на щедрые дары. В верхнем правом углу мы видим еще одну большую гору, на фоне которой нарисовано божество по имени Вечер с семьей. В правой нижней части рисунка — божество по имени Мрак, выходящее из ветвей дерева. Солнце и луна на рисунке расположены друг напротив друга. Среди звезд можно различить Венеру (в верхнем левом углу), созвездия Орион и Плеяды, а также Млечный Путь.

Чукчи считали, что Млечный Путь — это песчаная река со множеством островов; юкагиры, некоторые группы эвенков и обские угры воспринимали его как дорогу перелетных птиц. Эвенки верили, что Млечный Путь — это след от лыж космического охотника Мани. Похожее толкование было и у самодийцев: Млечный Путь — это лыжня культурного героя, ненецкого Йомбо или энецкого Ди’а. У селькупов Млечный Путь — дорога Нун ия, сына верховного бога Нума. А в мифологии кетов есть варианты: Млечный Путь может быть следом от лыж не только сына небесного бога Еся, который ушел охотиться на западную сторону неба и, как и селькупский Нун ия, замерз там, но и богатыря Альбэ, преследовавшего злую Хоседэм, и первого шамана Доха, поднимавшегося этой дорогой к солнцу. Мотив «Млечный Путь как лыжный след» распространен очень широко, и на Русском Севере это скопление звезд часто называют просто «лыжня».

Любопытно, что мифология некоторых северных народов связывала Млечный Путь и радугу. Северные селькупы полагали, что Млечный Путь — это «ночная радуга», он образуется из дыма и искр от очага чума Небесной старухи-матери и задерживает тьму — злое начало ночи.

Радугу обычно понимали как дорогу божеств. Чукчи считали, что, идя по радуге, можно проникнуть в Верхний мир (конечно, это было доступно только героям мифов или шаманам). Кеты думали, что радуга — это дорога грома, по которой он ходит к озеру или реке пить воду, чтобы потом снова пустить ее на землю в виде дождя или тумана. Нивхи Сахалина и нганасаны Таймыра считали радугу не дорогой, а украшением или оторочкой на подоле одежды грома, а ненцы — опушкой одеяния небесного бога Нума либо его жены: по-ненецки радуга называется нув(м) пан, что означает «божий подол» или «неба подол». Ханты понимали радугу как лук грома или бога Торума, из которого он стреляет «громовыми стрелами». (Громовыми стрелами называли окаменевшие остатки моллюсков белемнитов, а также кремневые топоры, наконечники стрел и копий.) Тот, кто найдет такую стрелу, будет удачливым в рыбалке и охоте.

^{Кремневые орудия — «громовые стрелы». Палеолит.}

^{Wikimedia Commons}

При этом у хантов записан близкий к кетскому мотив: радуга (чуга-ëгол) — лук грома; лунг («дух») опускает его на землю и набирает из рек и озер воду, чтобы потом опять пустить на землю дождь. У эвенов есть загадка про радугу: «Через реку лук выгнулся». В то же время у хантов бытует представление о том, что гром — это большая черная птица, похожая на самку глухаря, с крыльями в виде двух колотушек. Когда она летит — громко стучит крыльями и кричит, когда открывает красный рот — сверкает молния. Нганасаны также считали гром большой железной птицей. В ненецкой мифологии фигурирует огромная птица Минлей, имеющая семь пар железных крыльев, — она создает ветер по приказу Нума. Гром происходит оттого, что птица Минлей хлопает крыльями, а молнии — от сверкания ее глаз. Согласно другому ненецкому мифу, гром — это грохот медных нарт небесных духов, когда они аргишат (то есть кочуют) по каменным небесным горам, а молния — это искры из-под полозьев. Селькупы полагали, что гром — это стук копыт небесного коня, на котором на землю спускается культурный герой Ича.

У народов Южной Сибири радуга — это пояс неба. Хакасы считали, что человек, сумевший пройти под радугой (буквально «взвалить на себя небесный пояс»), поменяет пол и станет бессмертным.

Большая Медведица у многих народов Сибири и Дальнего Востока — это либо лабаз с лесенкой (помост или амбарчик для хранения припасов), либо сцена уже упоминавшейся космической охоты. Эвенкийский миф (см. выше) повествует о том, как охотник Мани, его собаки и лось Хэглун превратились в созвездие Большая Медведица. В мифе хантов на небе жил шестиногий лось; бог неба Нуми-Торум послал богатыря Мось-хум, тот отрубил лосю две ноги и бросил их на землю. С тех пор у лосей четыре ноги, а люди могут их догнать. Небесный лось — это созвездие Большая Медведица, а Млечный Путь — дорога, по которой Мось-хум гнал небесного лося. Селькупы ковш Большой Медведицы отождествляли с самим небесным лосем, а три звезды ручки ковша — это три преследователя лося: тунгус (эвенк), остяк (хант) и самоед (ненец). Эвены считали, что этими тремя охотниками были эвен, эвенк и юкагир, поспорившие, кто из них лучший следопыт. Они погнались за огромным зверем и не заметили, как оказались в Верхнем мире. Там бог Сэвэки превратил лося, трех охотников и собаку в звезды за то, что они без его позволения поднялись на небо. Об этом говорит эвенская загадка: «Три человека пешком всю жизнь преследуют снежного барана, и не отстают, и не догоняют» (ответ: Большая Медведица). У чукчей Большая Медведица называлась Дикий Олень.

Малая Медведица иногда понимается как теленок большого лося (у эвенков) либо же как охотники, которые ловят диких оленей сетями (у нганасан): впереди важенка с теленком, сзади — притаившиеся охотники.

Созвездие Плеяды у ненцев, энцев, обских угров — это утиное гнездо; у чукчей и коряков — сито, или решето, либо группа оленей, в которую целится искусный стрелок. Нганасаны толковали это созвездие как охотников: говорили, что они ловят сетями души умерших людей и убитых оленей. Якуты называли созвездие Плеяды юргял, что означает «продушина», подразумевая отверстие, через которое на землю идет холод. В якутской сказке богатырь шьет себе «рукавицы из тридцати пар волчьих лап, чтобы заткнуть юргял, когда она будет дуть-разить холодом-стужей». Негидальцы, удэгейцы, нанайцы называли созвездие Плеяды Семь Сестер, а хакасы и тувинцы полагали, что это шесть девушек. Тувинцы говорили, что раньше их было семь, но одну забрал себе Долан-бурхан (Большая Медведица), и после этого на земле стало теплее.

Планеты у северных народов называются «кривоходящие звезды», потому что они постоянно меняют свое положение на небе. Венера у чукчей именовалась «светлая звезда», «большая звезда» и «большой глаз». Иногда ее называли «многоодежная», так как она неодинаково светит в разное время суток. Кометы у чукчей известны как «дымящиеся звезды» — раньше люди верили, что в кометах живут какие-то существа, которые день и ночь готовят себе пищу. Про падающие звезды чукчи говорили, что они съезжают с неба на санках. Коряки думали, что такие звезды везут подаяние небесным беднякам: те, что летят от земли к морю, везут оленину, а те, что от моря к земле, — китовый жир.

Можно еще многое рассказать о том, как видели звездное небо народы Севера, но пора переходить к следующим сюжетам. Любознательного читателя отошлем к списку рекомендованной литературы и каталогу фольклорно-мифологических мотивов Ю. Е. Березкина, о котором речь шла выше.

^{Изображение мирового древа на бубне селькупского шамана.}

^{© МАЭ РАН, 2023}

Одним из важнейших символов архаической модели мира является священная вертикаль, axis mundi — ось мира. В разных этнокультурных картинах мира она может иметь различное воплощение. В культурах Севера ось мира наиболее часто представлена в виде древа, прорастающего сквозь все миры и соединяющего их. Например, в якутском и долганском мифологическом эпосе олонхо действие происходит в трех мирах — небесном Юэхээ Дойду, земном Орто Дойду и подземном Аллараа Дойду. В центре мироздания — мировое древо Аал-луук мас, крона которого — в Верхнем мире, ствол — в Среднем, в корни уходят в темный Нижний мир. В мифах селькупов «дерево неба с почками» имеет семь ветвей на правой, солнечной, и семь ветвей на левой, ночной, стороне; на верхних ветвях сидят кукушки — священные птицы, покровительницы рождений; в дупле дерева хранятся души еще не родившихся детей, а в семи корнях живут семь змей, охраняющих дорогу в Нижний мир. В мифах народов Алтая три сферы Вселенной связывает либо дерево пай кайынг («богатая береза»), либо темир-терек («железный тополь»), на ветвях которого находятся зародыши детей и скота. Изображения мирового древа встречаются на бубнах, одежде, утвари и других предметах.

^{Суклам — спинка женской нарты. Кеты.}

^{КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»}

^{Рисунок мирового древа на суклам.}

^{Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX — начала ХХ в. М.; Л., 1954. Вклейка к с. 88, рис. 75}

Три части мирового древа — крона, ствол, корни — символизировали три мира шаманского космоса, что подчеркивалось изображением в соответствующей части особых существ. У кроны дерева рисовали птиц, рядом со стволом — копытных животных, у корней — змей, ящериц, лягушек, рыб.

^{Изображение нанайских родовых деревьев на куске бересты.}

^{Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX — начала ХХ в. М.; Л., 1954. С. 239, рис. 108–1}

^{Ритуальное дерево с привязанной жертвой — оленем. Рисунок селькупского шамана.}

^{Прокофьева Е. Д. Костюм селькупского (остяко-самоедского) шамана // Сборник музея антропологии и этнографии. Т. 11. М.; Л., 1949. С. 374, рис. 38}

^{Ритуальные коновязи у озера Байкал.}

^Shutterstock

Зримым воплощением мирового древа было реальное дерево, около которого совершались обряды и на которое вывешивались жертвы божествам и духам.

Еще одним вариантом мировой вертикали была сэргэ — ритуальная якутская коновязь. Ее украшали образами мифических зверей, приношениями из ткани. На столбе коновязи вырезали горизонтальные канавки, верхняя из которых предназначалась для коней небожителей айыы, средняя — для лошадей обычных людей, а нижняя — для коней демонов абаасы, обитателей Нижнего мира.

Подобные ритуальные коновязи, воплощающие идею мировой оси, были также у бурят, алтайцев и некоторых других народов.

Другим воплощением мировой оси было живое существо. Так, на рисунке Фомы Пеших, о котором шла речь выше (см. выше), мы видели изображение ящерицы — родового духа-помощника шаманов: оно расположено по центру рисунка и, по сути, выполняет роль оси мира. Похожее изображение присутствует на другом селькупском бубне (см. выше), однако в данном случае перед нами дерево.

На кетском бубне (ниже) в роли такой вертикали изображен «мировой человек» — это Бангдэхып (Сын земли), женившийся на дочери небесного бога Еся. Он стал первым шаманом кетов и выступает как дух-помощник владельца бубна. Пять длинных линий на его голове означают, по словам шамана-рассказчика, «мысли шамана».

^{Рисунки на кетском бубне.}

^{© МАЭ РАН, 2023}

По другим трактовкам, на бубне изображен легендарный кетский шаман Дох. Глубинный смысл, объединяющий этих персонажей, заключается в том, что они играли роль связующего звена между мирами Вселенной, а также между предками и потомками, между прошлым и будущим. Так, Бангдэхып, родившийся на земле из деревянной колоды, не имеет ни отца, ни матери (мифологический мотив одиночества первого человека). Его связь с Верхним миром выражается в том, что он женится на дочери неба, спущенной на землю ее отцом; когда после ссоры жена уходит от него обратно на небо, Бангдэхып отправляется туда же и возвращает ее на землю. Основные сюжеты, в которых фигурирует Дох, также повествуют о его шаманских путешествиях: в верховья (на юг), в теплую страну богини Томэм; в низовья (на север), к богине смерти Хоседэм; на небо — в поисках лучших мест жительства для своих сородичей (Дох считался предком одного из двух родовых подразделений кетов) и т. д. Дох сохраняет связь с живущими на земле поколениями кетов и после своей смерти: он научил людей правилам поведения, сформулировал основные моральные и правовые установления. Как отмечал В. И. Анучин [5, с. 7], Доху «приписывается создание правил енисейского обычного права и многих правил философской и житейской мудрости. В большом ходу у енисейцев полупесни-полупритчи, которые речитативом поют шаманы, и каждая глава такой притчи неизменно заканчивается словами: “Так Дох говорил (рассказывал)!”».

Образ «мирового человека» обычно занимает центральное место в композиции бубна: он либо нарисован на внешней стороне обтяжки, либо вырезан на вертикально расположенной рукоятке бубна.

Разрисовка алтайского бубна (см. ниже) наиболее ярко передает мифологическую идею тождества макро- и микрокосмоса, природы и человека. В верхней части бубна, по сторонам от головы «мирового человека», нарисованы солнце, луна, утренняя и вечерняя Венера. Мелкие звезды в виде точек покрывают всю поверхность бубна, что придает ему масштабность мироздания. Две дуги, состоящие из пяти полос каждая, между которыми расположены точки-звезды, изображают радугу (по другим толкованиям — Млечный Путь). Поперечная линия на месте рук осмыслялась как тетива лука, а отходящие от нее вниз короткие прямые отростки — как стрелы. Ниже помещены антропоморфные фигуры взявшихся за руки и как бы пляшущих «небесных дев» — дочерей светлого небесного божества Ульгеня, которые считались помощницами шамана. Внизу слева нарисован шаман с бубном и колотушкой (на бубне, в свою очередь, тоже нанесена антропоморфная фигура, аналогичная главному изображению). Внизу справа мы видим дерево с привязанной к нему жертвенной лошадью, около нее — фигуру шамана.

^{Рисунки на алтайском бубне.}

^{Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX — начала ХХ в. М.; Л., 1954. С. 642, рис. 84}

На рукоятке другого алтайского бубна (см. ниже) вырезаны две антиподально расположенные головы. Верхнее изображение осмыслялось как шаман-предок, а нижнее — как его жена, дочь верховного божества Ульгеня, дающая шаману магическую силу во время камлания.

^{Алтайский бубен с двухголовой рукояткой. Рисунок Г. Гуркина.}

^{Потапов Л. П. Алтайский шаманизм. Л., 1991. Вклейка к с. 192, рис. 2}

Ненцы вырезали на рукоятках бубнов семь личин шаманских духов-предков, а ханты — глаза и рот духа бубна. У эвенков сам бубен символизировал голову: верхняя его часть называлась «макушка», нижняя — «подбородок», а резонаторы или отверстия под ними — «уши учителя шамана».

Следующей ипостасью мировой оси был огонь. Вьющиеся струйки дыма и языки пламени, танцующие над домашним очагом или охотничьим костром, соединяли сферы космоса. Недаром во многих культурах огонь считался не только домашним божеством, но и посредником между людьми и другими божествами и духами. Люди кормили «бабушку-огонь» (как говорили эвенки) кусочками пищи, одаривали ценными подношениями (например, ханты клали в огонь красную ткань для Нэй-анки, Огня матери, — «семиязычной женщины в красном одеянии»), а также просили ее передать дары обитателям Верхнего и Нижнего миров. В ответ через огонь (и от него) человек получал предсказания и помощь.

^{Уроборос. Барельеф.}

^Shutterstock

В мифах народов Алтая мировой вертикалью могла быть и гора, упирающаяся вершиной в небеса.

Наконец, воплощала мировую ось и река. Так, у кетов осью Вселенной считался Енисей. В его верховьях (ассоциирующихся с небом, верхом, теплом) живет благожелательная богиня Томэм, оттуда прилетают птицы и приходит весна. А в низовьях Енисея (понимаемых как подземелье, низ, холод) обитает злая Хоседэм — она поедает души людей и владычествует в загробном мире, который находится на острове в устье Енисея.

Казалось бы, река течет в горизонтальной плоскости — как она может связывать Верхний, Средний и Нижний миры? Обратимся к данным лингвистики и мировой мифологии. Так, в русском языке мы говорим «верховья» и «низовья» реки, как будто реки текут сверху вниз. В Древнем Египте считали, что река Нил, называвшаяся тогда Великая река (Ятрау), берет свое начало в небесных сферах. Одновременно бытовало и другое мнение: воды Нила попадают на землю из Нижнего мира. Впрочем, если учесть, что священная река проходила круговой путь по всем мирам, никакого противоречия не будет. По ней плыл в ладье бог солнца Ра, и люди видели его свет только тогда, когда ладья показывалась из Дуата, загробного мира. Священная река была похожа на уроборос — змею, кусающую свой хвост.

Считается, что этот символ появился в Древнем Египте и означал вечность, Вселенную, цикл смерти и возрождения. Хотя не исключено, что аналогичные символы, наделенные схожим смыслом, возникли независимо и в других культурах.

Такой же круговорот жизни воплощало и мировое древо — например, на нанайских женских свадебных халатах делали изображения родовых деревьев, которые символизировали продолжение рода и плодовитость.

^{Элемент женского свадебного костюма. Нанайцы. Хабаровский край, с. Оми. Кон. XIX — нач. XX в.}

^{© МАЭ РАН, 2023}

У каждого нанайского рода было свое дерево, в ветвях которого жили души людей в виде птичек-оми, спускавшихся на землю, чтобы войти в чрево женщины из этого рода. После смерти душа человека отправлялась в загробный мир Буни, находящийся под землей, чтобы через какое-то время снова стать птичкой-оми и вновь обрести жизнь в своей родовой группе. Так люди, их души и тела, участвовали в круговороте природы и жизни, подобно водам священной реки.

По представлениям эвенков, в верховьях «водяной дороги-реки» — в Верхнем мире — живут души людей и оленей, за их счет пополняется число живущих на земле. Вдоль среднего течения реки — в Среднем мире — обитают живые люди и животные. В низовьях находится мир мертвых, куда шаман провожает душу умершего. Зримым воплощением мировой реки была реальная река.

Несмотря на то, что в восприятии людей реки имеют отношение к вертикали мироздания, текут они все же по этой земле, а значит, связаны и с горизонталью мироустройства. В культурах Севера, как и в других местах ойкумены, кроме вертикального членения мира на три сферы, существовало и горизонтальное разделение — на четыре стороны света. При этом вертикальное и горизонтальное членения Вселенной не были независимы друг от друга; образующиеся сегменты мироздания совпадали: Нижний и Верхний миры ассоциировались с определенными сторонами света. С какими именно? Давайте узнаем это из записей этнографа.

Как же появился этот прекрасный и столь сложно устроенный мир?

Глава 2. Мифы творения

Среди всех мифов человечества, пожалуй, самые распространенные и узнаваемые — мифы творения. В них повествуется о происхождении мира и его элементов, земного ландшафта и созвездий, растений и животных, человека и его культуры. Эти мифы еще называют этиологическими (от греч. αιτία — причина), поскольку в них говорится о том, как и почему возник тот или иной элемент мироздания. Такие мифы легко узнать — они заканчиваются особой формулой «с тех пор» (с тех пор на луне видно шамана, с тех пор у бурундука три полоски на спине, с тех пор собаки не разговаривают, с тех пор люди стали умирать…). Начинаются же такие мифы часто с сообщения о том, что когда-то — давным-давно, на заре времен — дела обстояли иначе, чем сейчас: на луне не было пятен, собаки умели говорить, а люди были бессмертными. Таким образом, точкой отсчета в этиологических мифах служит современное состояние мира, именно его они призваны объяснить, показать, как и почему получилось то, что мы видим вокруг себя, — будь то хорошее (например, жизнь на земле), плохое (болезни и смерть) или нейтральное явление, вроде пятен на луне. Современное состояние мира в мифах творения — это своего рода вершина горы, высшая точка, откуда человечество смотрит назад; предел, за которым может быть только разрушение мира (о нем мы поговорим в конце книги).

Характерная и крайне любопытная черта этиологических мифов — близость концепций сути и происхождения. Ответ на вопрос «Что это такое?» может состоять в рассказе о том, как это появилось, и наоборот. Поэтому довольно трудно, иногда даже невозможно отделить рассказ об образах мира от повествования о его происхождении. В предыдущей главе, например, встречались такие случаи: эвенки, отвечая на вопрос «Что это такое?» о Большой Медведице, обязательно вспомнят историю о погоне охотника Мани за лосем Хэглуном.

В этой главе используется альтернативный подход — повествования о происхождении мира и форм жизни будут иногда сопровождаться констатацией начального и конечного (современного нам) состояний. Тем не менее сейчас мы сосредоточимся не на статичных образах сложившегося космоса, а на динамике, на историях о том, как появилось все, что существует в этом мире.

Зачем вообще люди придумывали этиологические мифы? Для чего человеку нужны подобные истории? Во-первых, чтобы объяснить особенности окружающего мира себе и своим детям; это когнитивная функция мифов. Во-вторых, чтобы найти в этих рассказах успокоение и утешение — мало что беспокоит людей так же сильно, как неизвестность и неопределенность; это психотерапевтическая функция мифов. В-третьих, чтобы передать знания молодому поколению и воспитать его в соответствии с коллективными ценностями; это социализирующая функция. В-четвертых, чтобы объединить сообщество вокруг главных идей и сподвигнуть его на совместную деятельность; это функция социальной интеграции. В-пятых, чтобы в образной форме «зашифровать» и сохранить ценности и правила жизни сообщества — жизненно необходимая процедура в условиях тотальной устности; это функция сохранения культуры. В-шестых, чтобы обосновать и санкционировать существующие социальные институты, законы и правила жизни — напомню, что Бронислав Малиновский называл мифы хартией институтов культуры, то есть своего рода конституцией архаической эпохи; это конституирующая функция. Наконец, в-седьмых, чтобы дать волю поэтической фантазии (а тяга к творчеству возникла еще на заре человечества) и возможность удовлетворить любопытство и потребность в развлечении; это рекреационная функция мифов.

Правда, я допустила неточность, написав, что люди «придумывали» мифы. С этим не согласятся ни ученые, ни носители традиции. С одной стороны, с точки зрения фольклористики мифы и в целом фольклор не имеют автора, точнее, являются продуктом коллективного творчества, когда авторство принадлежит всему народу. В условиях устной традиции каждый рассказчик вольно или невольно меняет текст, но никто из исполнителей не считает себя его автором. С другой стороны, с точки зрения носителей традиции, люди не придумывали мифы, а лишь передавали из поколения в поколение близко к тексту то, что рассказывали очевидцы сотворения мира или непосредственно божества и культурные герои. Все, о чем говорится в мифах, — истинная правда, сколь бы фантастическим ни было их содержание (например, что люди некогда были бессмертны или что вода в реках текла в обе стороны). Просто в начале мира, во времена первотворения, все было совсем не так, как в наши дни.

В научной литературе время сотворения мира называют также термином «времена сновидений», по выражению одного из племен австралийских аборигенов. И действительно, у многих народов есть представление, что в эти времена человек попадает во сне, а окончательно вернется туда после смерти. Шаманы погружаются в эти времена, когда совершают камлания — символические путешествия по пространству и времени. Там, во «временах сновидений», продолжает создаваться мир, действуют божества и духи, животные могут разговаривать, а люди — летать по воздуху. По сути, «времена сновидений» — это не время, а вечность.

Поскольку все, что говорится в мифах, понималось как истинная правда, их содержание считалось не просто важным, а священным. Особенно это касалось мифов эзотерических, содержавших тайные сведения, которые могли быть доступны только определенным людям — например, мужчинам, прошедшим инициацию, или кровным родственникам по отцу или матери. Эти тайные знания под страхом смерти нельзя было разглашать непосвященным или чужакам. А что именно делало мифы тайными, эзотерическими? В первую очередь конкретная информация (имена, географические координаты), связывающая содержание мифа с настоящим. Например, именно так звали героиню мифа — и значит, она прародительница рассказчика; именно в эту скалу ушел первопредок; именно за этой речкой хранится в лабазе священное изображение богатыря — покровителя местного народа. Эти знания должны были хранить «свои», а «чужим» доставались рассказы о «неких» безымянных героях и местах.

^{Шаман и шаманка. Литография.}

^{Pauly Theodore, de. Description ethnographique des peuples de la Russie. Par T. de Pauly. Publie a I’occasion du jubile millenaire de I’Empire de Russie. Saint-Petersbourg, 1862}

Однако не все мифы были тайными — существовали экзотерические, общедоступные версии мифов, а также полностью открытые мифы. Большинство мифов творения являются открытыми: они повествуют о происхождении Вселенной, общего дома человечества, следовательно, могут быть доступны любому человеку на планете.

Все этиологические мифы строятся по одной и той же схеме: некто сотворил неким образом нечто/некоего. В этой схеме мы имеем актанта (деятеля), предикат (действие) и объект, он же результат творения. О происхождении каких объектов сообщают этиологические мифы? Что создается в ходе творения мира? Это могут быть природные объекты (земля, вода, солнце, луна, звезды, животные и растения и т. д.), человек или культура (орудия труда, жилище, обрядовые установления, особенности социальной организации, обычаи). В соответствии с тремя типами создаваемых объектов мифы могут быть космогоническими, антропогоническими и социогоническими.

Набор предикатов (действий) в мировых космогониях достаточно обширен — это могут быть как простые действия, характерные для архаических мифологий охотников-собирателей эпохи неолита (например, спонтанное превращение), так и сложные, свойственные религиозным системам Древнего мира (например, возникновение Вселенной из взрыва мирового яйца).

Мифологии народов Севера в большинстве своем архаические, хотя в них встречаются и заимствованные мотивы, в основном из христианства и буддизма. Назовем основные мотивы северных космогоний.

Спонтанное творение. В одном из мифов самых северных жителей Евразии, нганасан Таймыра, пригодная для жизни земля возникает будто бы сама собой: покрывавший ее лед растаял, на ней выросла трава, затем появились северные олени и люди — мужчина и женщина, основатели человеческого рода. По мифологии эвенов, на земле сам собой вырос лес, появились олени. В космогонии орочей земля в начале времен была покрыта водой, затем море отступило, и выросла земля. На покрывавшей землю воде были волны, от этого на земле образовались горы.

Добывание. Если в предыдущем случае творение — это чаще всего спонтанный и анонимный акт, то здесь уже появляется намеренно действующий персонаж, ответственный за налаживание жизни на земле. Он тем или иным способом добывает природные и культурные объекты — находит, обменивает или похищает у первоначальных хранителей. Так, Ворон, культурный герой чукотско-корякской и эскимосской мифологии, похищает мячи у некоего божества — из этих мячей получаются небесные светила. А в эвенском мифе, о котором речь шла выше, земля в начале времен состояла лишь из камней. Орел полетел на край земли, принес оттуда в перьях песок и развеял его по камням — так возникла плодородная почва, на которой уже сами собой смогли вырасти разные растения, в том числе олений мох — ягель; с тех пор эвены не убивают орла. Заметим, что орел не только добывает землю, но и переносит ее из одного локуса в другой. Иными словами, здесь мы встречаем следующий предикат творения — пространственное перемещение.

Пространственное перемещение. Мы уже знакомы с картой звездного неба северных народов — многое из того, что мы видим сейчас на небосводе, появилось в результате перемещения с земли: Большая Медведица — это картина космической охоты на огромного лося, пятна на луне — самодовольный шаман или девочка-сиротка. У кетов известно созвездие Dejtdγdn, что значит «кузнецы» (по-видимому, это Кассиопея); о нем есть такой миф: в то время, когда земля росла, семеро кузнецов изготовляли на ней нож; внезапно они переместились на небо и превратились в звезды. Схожим образом описывается появление небесных светил в мифологии чукчей, коряков и ительменов: Ворон бросает в небо похищенные мячи — и они превращаются в солнце и луну. В мифе нганасан самый первый олень, у которого один рог был из камня, а второй — из мамонтовой кости, бросил вверх свой каменный рог — из него возникли тучи, пошел снег; когда же первый олень бросил кверху свой мамонтовый рог, то ударил мороз, а небо стало ясным.

Пожалуй, самый распространенный на Севере миф с предикатом «пространственное перемещение» — это вылавливание кусочка ила со дна Мирового океана. Из этого кусочка на поверхности воды постепенно вырастает суша, на которой зарождаются живые существа. Этот миф известен нганасанам, ненцам, селькупам, обским уграм и, по всей видимости, является прауральским космогоническим мифом, то есть он возник в те давние времена, когда уральский праязык еще не разделился на отдельные языки [38].

^{Гагара.}

^Shutterstock

^{Каменушка.}

^Shutterstock

Этот миф, повествуя о возникновении земли, объясняет особенности гнездования двух птиц. А в другой версии этого мифа толкуются и различия в их внешнем облике: у гагары после ныряния остались растрепанные перья на макушке, а у птички, доставшей со дна океана землю, выступила от напряжения кровь. С тех пор у всех птиц этого вида на оперении присутствуют красные пятна: на голове и на боках (если в мифе фигурирует каменушка); на макушке (если ныряет чомга); вокруг глаз и на горле (когда речь идет о красношейной поганке), а у краснозобой казарки, изображенной на гербе Таймырского Долгано-Ненецкого округа, — на груди.

Миф о ныряльщике за землей (иногда в роли ныряльщика выступает и гагара, иногда землю добывают обе птицы) широко распространен в Сибири — кроме уральских народов, он известен кетам, эвенкам, нанайцам, негидальцам, алтайцам, бурятам, якутам, юкагирам, чуванцам, корякам и другим коренным народам Севера, а также русским старожилам Сибири. Встречается этот мифологический сюжет и в других частях света, от Древнего Египта до Полинезии.

^{Краснозобая казарка.}

^Shutterstock

А в мифе нивхов водоплавающая птица иначе решает проблему. Чирок (в другом варианте — кряква) плавает по Мировому океану, хочет снести яйца. Но как сделать гнездо, если вокруг одна вода? Птица придумывает выход: выщипывает себе перья, пух и вьет из них гнездо. Ее утята вырастают и делают так же. Гнезда соединяются в остров, который в итоге превращается в большую землю.

Биологическое порождение. В мифе нганасан, когда землю еще покрывал лед, первый мужчина, весь белого цвета, нашел первую женщину. Она сказала, что уже родила червей, птиц и все живое. Вместе они родили ребенка-травинку, от него ледяная земля стала постепенно покрываться травой, а затем на свет появился второй ребенок — олень. По мифам коряков, вначале были две пары божеств: Ыган и Ыга родили Солнце и Ночь, а Чынгу и Тонга — культурного героя ворона Кутхиняку и его сестру Митчгынэ. Митчгынэ вышла замуж за Солнце и родила звезды и Луну. Отец-Солнце наказал своим детям следить за тем, что происходит внизу, а его шурин Кутхиняку отправился добывать землю и налаживать жизнь на ней. Культурный герой Ворон у ительменов именуется Кутху, у чукчей — Куркил. С этими персонажами связан следующий предикат творения.

^{Ворон Кутху. Деревянная статуэтка.}

^Shutterstock

Превращение. Ворон Кутху сотворил землю из своего сына по имени Сымскалин, рожденного его женой Илькхум. А ворон Куркил создает землю так: испражняется в небе, его экскременты падают и превращаются в материки, острова и горы; его моча, достигнув земли, становится пресной и превращается в реки. На земле вырастают деревья, Куркил стесывает с них щепки и бросает в воду: сосновые щепки превращаются в моржей, дубовые — в тюленей, щепки от кедрового стланика — в белых медведей, от каменной березы — в китов, от других древесных пород — в рыб, крабов и прочих морских обитателей; а щепки, упавшие на землю, становятся сухопутными животными.

В эвенкийском мифе медведь, спасший девушку от преследований ее брата, умирает, а части его тела превращаются в культурные объекты: из его шкуры возникает жилище, из кишок — домашние олени, а из головы и плеч медведя появляются старик и старуха, которые становятся родителями для спасенной девушки.

В мифе эвенов в похожей роли существа, из тела которого создается мир, оказывается олень.

Сотворение демиургами. Этот предикат в мифологии северных народов чаще связан с созданием человека, чем с происхождением Вселенной, однако иногда он встречается и в космогонических мифах. Так, согласно якутскому мифу творения, божества Ар-тойон, Юрюнг-тойон и Сюгэ-тойон создают небо и землю, а Адсйарай бёго — метеоры. У байкальских эвенков творец Буга создал свет и отделил его от тьмы. В мифе забайкальских бурят прежде была одна вода, и только лягушка находилась на ней. Бог перевернул лягушку брюхом кверху и устроил на ней Вселенную: на каждой лапе он создал отдельный тип (двипа)[10], на одной из лап поместил Зампу-тип (Джамбудвипа)[11]. На пупе лягушки он воздвиг гору Сумбур-агула, на ее вершине находится Полярная звезда, Алтан-гатасун («золотой кол»). У эвенков-орочонов история с лягушкой звучит иначе: вначале были вода и небо, в воде жили змея и лягушка, на небе светили солнце, луна, звезда Чолбон (Венера) и жила Энекан Буга, хозяйка Вселенной. Змея была старой, уставала и мерзла в воде, поэтому попросила лягушку достать землю и укрепить ее на воде, чтобы она могла отдыхать и греться на солнце. Лягушка нырнула, достала землю, но, когда начала ее укреплять, земля стала тонуть. Лягушка испугалась, что змея будет ругать ее за беспомощность, перевернулась, стала лапами поддерживать землю — и так и осталась до наших дней [31, с. 19–20]. Когда лягушка шевелит лапами или головой, происходят землетрясения.

^{Рисунок эвенкийской статуэтки медведя.}

^{Иллюстрация Веры Пошивай}

На алтайском бумажном календаре в центральном поле круга изображена космическая лягушка, поддерживающая созданную землю. Пояс вокруг лягушки — это Мировой океан, в котором плавают две огромные рыбы. Сама земля изображена в виде полоски, окружающей океан. Левая половина круга соответствует лету и осени, правая — зиме и весне. Животные и растения, изображенные на периферии круга, обозначают членения годового цикла.

^{Алтайский бумажный календарь.}

^{© МАЭ РАН, 2023}

Интересен мотив землетрясений. Как правило, он связан с движениями водного существа, которое держит землю, как в случае эвенкийского мифа о лягушке или мифов шорцев и хакасов. В шорском мифе Бог укрепил землю на трех китах; когда киты меняются местами, происходят землетрясения. У хакасов в мифе творения фигурируют три окуня — землетрясения случаются, когда они виляют хвостами. Ту же историю с тремя рыбами встречаем у тунгусо-маньчжуров Амура и Сахалина, а также у нивхов. Однако не всегда существо, вызывающее землетрясения, является опорой мироздания. Когда появилась земля, говорится в мифе эвенков-орочонов, хозяйка Вселенной Энекан Буга поселила на ней мамонта Сэли. Это не понравилось змею Дябдару, и он начал изгонять мамонта с земли — они дрались до тех пор, пока не провалились под землю. После этого, помирившись, стали духами Нижнего мира; кучи земли, которые они наворотили во время драки, превратились в горы, а углубления — в реки и озера. Похожий мифологический сюжет встречается у ненцев: мамонт наворочал горы и овраги, образовал озера и реки. Нум разгневался, утопил мамонта, и теперь мамонт живет под землей и под водой, прокладывая себе путь рогами (рогами люди считали бивни, которые находили в отложениях на берегах рек), от этого бывают громкий треск льда при ледоходе, обвалы берегов рек в половодье, землетрясения. Любопытно, что ненцы, селькупы, обские угры, кеты представляли мамонта как водное чудовище, иногда как громадную щуку, которая может выплыть из озера или реки и утащить человека.

В космогонических мифах часто встречается мотив соперничества демиургов. Обычно антагонистами становятся братья. Один — добрый и мудрый — творит мир и все полезное для людей, которых планирует создать (Сэвэки у эвенков, Ульгень у алтайцев, Нум у ненцев). Другой — злой и хитрый — портит творение брата и создает все вредное: зиму, горы и болота, колючие растения, хищных и ядовитых животных (Харги у эвенков, Эрлик у алтайцев, Нга у ненцев). В мифологии якутов и долган добрые божества айыы создали землю очень красивой и ровной, но злой дух абаасы затоптал и исцарапал ее — так появились реки, озера и горы.

В мифологиях, подвергшихся влиянию христианства, творец и его противник иногда называются Бог и черт. В мифах хантов в начале времен было только море, верховный бог Торум насыпал на него горсть земли. Появился черт, сделал болота, кочки и ямы. У чулымцев гагара достала землю со дна океана по просьбе Бога. Черт запросил половину земли — Бог отказал. «Ну, хоть кол воткнуть», — сказал черт, и Бог разрешил. Черт воткнул кол и вытащил обратно, а из дыры в земле вылетели комары и мошки. Бог заткнул дыру, но те вредные насекомые, что успели вылететь, с тех пор живут на земле и досаждают людям. Похожий сюжет есть у алтайцев, телеутов, шорцев и бурят. А согласно кетской мифологии, вредные насекомые появились по другой причине: женское демоническое божество Хоседэм сожгли на костре, и ее пепел превратился в комаров, оводов и гнус. Такую же историю рассказывают ненцы о лесной ведьме Парнэ.

Другие животные тоже возникли в первоначальные времена, тогда же, как утверждается в мифах, они обрели те или иные особенности внешнего вида и образа жизни. Например, у хантов существует миф о ссоре медведя с бурундуком: бурундук хотел, чтобы медведь был ему старшим братом, а медведь — чтобы бурундук был ему старшей сестрой. Хватил медведь в сердцах бурундука лапой, но тот успел убежать — с тех пор на спине бурундука остались полоски от когтей медведя.

А в мифе эвенов ссорятся медведь и собака. Любопытно, что в этом мифе о временах творения говорится с точки зрения современного рассказчику мира — мира, в котором уже существует ружье.

Миф о том, почему у медведя нет большого пальца, очень древний, его варианты широко распространены в Евразии. Интересно, как эвены его рассказывали, когда у них еще не было ружей?

Независимо от того, как создается мир и его элементы, процесс творения может быть волевым актом самого творца либо ответом на чью-то просьбу. Так, в эскимосском мифе в начале времен была сплошная тьма, Ворон закаркал: «Кау, кау» («свет, свет») — и стало светло. А в чукотском мифе ворон Куркил создает сушу по приказанию антропоморфных существ, которые возникли у горизонта из пыли, образовавшейся от трения неба о землю. У нганасан птичка просит Моу-нямы, шкура которой покрыта льдом, оттаять, чтобы стало теплее, поэтому в тундре есть лето; а мышка хочет долгую зиму, чтобы ее не нашли под снегом, — Земля-мать исполняет и эту просьбу, и теперь зима в тундре длится 9 месяцев.

В другом мифе нганасан мы встречаем закономерность, о которой уже упоминалось выше, — о необходимости что-то создать говорится ретроспективно, с точки зрения уже сотворенного космоса: надо сделать огонь, чтобы люди, которые появятся позже, могли согреться; надо у шестиногого лося убрать две ноги, чтобы будущие люди могли его догнать на охоте. Боги вообще очень предусмотрительны.

Важно подчеркнуть, что для мифологического сознания все описанные способы творения Вселенной эквивалентны: они часто сочетаются или заменяют друг друга. Так, в одном палеоазиатском мифе Ворон добывает свет, пробивая клювом небесную твердь, в другом — похищая световые мячи и кидая их на небо. В одном мифе Ворон приносит людям огонь, а в другом — создает из дерева инструменты для добывания огня.

Похожие предикаты (добывание, перемещение, создание, порождение) мы встречаем и в мифах о происхождении человека — антропогониях.

Мифы о происхождении человека представляют собой либо часть космогоний, либо отдельные повествования. В обоих случаях человек обычно появляется уже после того, как мир создан. Например, у хантов бог Торум спустил своего сына на землю в золотой люльке. Мальчик сделал из земли мужчину и женщину, дунул на них — и они ожили. Затем Торум создал морошку и бруснику и сказал людям: «Питайтесь ими». В другом хантыйском мифе, наоборот, Торум и его мать сначала создали ягоды, а уже потом — человека.

В более редких случаях мы видим противоположную ситуацию: сначала появляются люди, а потом боги создают для них землю и все остальное, что нужно для жизни. Например, ненецкий верховный бог Нум сделал первого человека на небе. Внизу была лишь вода, поэтому он решил создать для человека землю.

Как же возникает человек? Это зависит от того, какой предикат используется в мифе и какой мифологический герой осуществляет творение. Если речь идет о спонтанном возникновении, то люди сами появляются на земле. Так, в мифе нганасан Коу-нямы (Солнце-мать) растопила лед, птичка прилетела, бросила травку. Моу-нямы (Земля-мать) ожила, из ее шкуры поползли черви, обросли шерстью, как медведи; затем шерсть отпала, они стали как люди, принялись рожать детей. А вот как рассказывается об этом в мифе нивхов: когда появилась земля, на ней выросли разные деревья, и, когда смола лиственницы коснулась земли, появились люди-нивхи.

Если в мифе говорится о создании человека из подручного материала, то действовать будет творец-демиург, а материалом ему послужит привычное для этой местности вещество (глина, камень, дерево). В одном чукотском мифе творец создает человека из костей нерпы, в другом — из земли, глины, травы. В мифе селькупов человек произошел из развилки березы. Миф их соседей хантов дает сразу две версии: изготовление человека из глины и превращение березовых веток в мужчину и женщину. В других хантыйских мифах человек появляется из слюны Нуми-Торума или от рыбы (ногти людей — это остатки рыбьей чешуи), а в нанайском мифе — из капли крови культурного героя.

Согласно мифу якутов, Матерь Божия сделала из песка двух мужчин и женщину. У телеутов Ульгень сотворил тело человека из земли, а кости из камней. Эвенки рассказывают: бог Буга, чтобы сделать человека, взял железо на востоке, огонь — на юге, воду — на западе, землю — на севере. Эти элементы он превратил соответственно в сердце, теплоту, кровь, мясо и кости. Так Буга создал мужчину и женщину [66, с. 34]. Бурятский миф повествует о том, как бог Эсэгэ Малан вместе с матушкой Эгэ Юурэн создали землю из пылинок, добытых со дна океана, а оставшиеся частички пыли разбросали по поверхности воды. Смешавшись с водой, пылинки превратились в крохотные живые существа; некоторые застряли в прибрежной гальке, выросли, стали людьми. В другом бурятском мифе боги Шибэгэни-бурхан, Мадари-бурхан и Эсэгэ-бурхан увидели птицу ангата, велели ей нырнуть, достать черную землю, красную глину и песок. Птица нырнула, достала. Тогда боги разбросали по воде черную землю, красную глину и песок, сотворили землю, на ней выросли травы и деревья. После этого создали человека: из красной глины — тело, из камня — кости, из воды — кровь; так сделали мужчину и женщину.

Мужчину и женщину демиурги иногда создают из одного материала, а иногда — из разных: например, выстругивают их из разных пород дерева. У хакасов Бог сделал человеку жену из ребра — здесь, конечно, очевиден библейский мотив, а вот миф хантов вполне аутентичен: Светлый мальчик, сын Торума, после создания земли высморкался, от этого возник червь-змея, превратившийся в мужчину. Он встретил женщину. Они спросили друг друга, из чего каждый возник: он — из соплей Светлого мужа-отца, она — из черной земли. Она легла и стала тянуть его к себе. Оказалось, что у него гениталии под мышкой. Она оторвала их и поставила на место, после чего мужчина и женщина вступили в брак и родили много детей.

Очень часто боги создают первую пару людей, а последующие поколения рождаются естественным образом. У народов Амура есть такой миф: небесный дух Абукаэньдули создал по собственному подобию мужчину и женщину, они вступили в брак и родили множество людей, поколение за поколением. У хантов Бог создал мужчину (пырись) и женщину (эква), от них произошли люди, которые разделились на роды и племена.

В архаичных мифологиях божества иногда сами рождают человека. Так, в нганасанском мифе божество Моу-нямы, мать всего живого, рождает и человека.

У хантов богиня Тёрас-най-анки, дочь Торума, родила первых людей. В мифах манси богиня Земли Калтащ-эква в виде птицы снесла яйцо в гнезде на мировом древе. Из этого яйца вышла первая женщина-прародительница. Да, биологическое порождение может быть весьма необычным. В нанайском мифе первыми людьми, неизвестно откуда взявшимися, были брат Ходай и сестра Мяменди. Однажды Мяменди укусила свой палец — и из него пошла кровь. Как только капля крови упала на землю, появились три человека: мужчина и две женщины. У женщин стали рождаться дети, и таким образом произошли все люди, которые до сих пор живут на земле [30, с. 237].

Если в мифе повествуется о добывании, то действует чаще всего культурный герой: он не создает человека, а находит его и помогает ему стать полноценным существом — так чукотский Ворон встречает человека-оленя и разделяет его на человека и оленя, учит человека говорить, отправлять естественные надобности, вести себя культурно.

Демиурги используют иной подход: чтобы сделать человека полноценным, они оживляют слепленную из глины или вырезанную из дерева фигурку и наделяют ее душой. У ненцев хозяин земли вылепил из глины мужчину и женщину и вдунул в изображения душу. У хакасов Бог выливает душу на человека. Кетский создатель Есь качает в люльке деревянную фигурку человека — «воспитывает».

Очень интересный, хотя и редкий мифологический мотив — происхождение человека от животных. В якутском мифе Юрюнг айыы тойон создал сначала коня, от него произошел полуконь-получеловек, а уже от этого существа — человек [78, с. 148]. В мифологии эскимосов люди происходят от собак, чей облик за несколько поколений изменился на человеческий, либо от брака собаки и человека. А по мифу эвенов, человек произошел от медведя.

В других мифах, наоборот, говорится, что медведь произошел от человека. Так, нганасаны рассказывают, что жила некогда девочка-сирота, ее обижали люди, а потом уехали без нее, и осталась она на стойбище одна. Заплакала бедная сиротка, поднялась на горку, там ее увидел хозяин земли, пожалел, обещал защитить — и превратил в медведя. Так появились медведи. А в мифе хантов один богатырь заблудился в лесу. Чтобы продраться сквозь бурелом, он снял одежду и полез нагишом. Мох на колоде, через которую он перелезал, стал его шерстью, а свою одежду он не смог найти и превратился в медведя.

Кукушка — по мифам хантов, ненцев, энцев, эвенов — раньше тоже была человеком. Это была женщина. Однажды она заболела и попросила детей принести воды. Дети играли и не захотели помочь матери. Тогда мать сказала: «Не нужна я своим детям», взяла доску для шитья и приспособила ее как крылья, взяла наперсток и надела его как нос — и превратилась в кукушку. Улетела кукушка, увидели дети, бросились за ней: «Мама, мама, вот вода, вернись», но она не вернулась. С тех пор кукушка бросает своих детей в чужие гнезда, а там, где бежали ее дети и порезали ноги о траву, выросли красные таежные ягоды.

Есть очень любопытный ненецкий миф, по которому птица-ныряльщик, оказывается, изначально тоже была человеком! Нум сделал первого человека на небе, но внизу была лишь вода, и тогда он решил создать для человека землю. Превратил его в гагару и велел нырять. В первый раз гагара принесла в клюве песок, во второй раз — ил, в третий раз — кусочек земли. Нум слепил землю, бросил на воду, да забыл вернуть гагаре человеческий облик, и с тех пор она плавает и плачет.

В мифах многих народов Севера люди не были первыми разумными существами, созданными на земле. Так, у нганасан на земле, еще покрытой льдом, появились первые живые существа — дямада («имеющие горло»). Им было холодно, и они подослали птичку ущипнуть Моу-нямы, Землю-мать. Та сблизилась с Коу-нямы (Солнце-мать), от этого потеплело, а лед стал таять. Из шкуры Моу-нямы выползли голые черви кальсюо — первые люди. Коу-нямы заявила дямада, что они дети Земли и должны жить на ее теле, после чего покалечила их и превратила в каменных идолов фала-койка («священные камни, скалы»). В нганасанском же мифе говорится, что раньше на земле жили людоеды Нерому-мунтату’о (Медно-красные), их уничтожает культурный герой Дяйба-нгуо.

В мифах чукчей говорится, что сначала на земле жили великаны, которые затем превратились в скалы. Хантыйский бог Торум первыми создал существ из стволов лиственницы — эти великаны назывались менквами. Время, когда на земле жили менквы, — менквенг-торум («менквов эпоха»). Менквы были антропоморфны, но от людей их отличал высокий рост, острая голова, железное тело и длинные ногти. В некоторых мифологических рассказах сообщается, что у менквов один глаз посреди лба и рот сзади. Менквы оказались глупыми, они убежали в лес, где и живут до сих пор. После этого Торум создал людей из сердцевины лиственницы, сплетенной лиственничными корнями. Люди были мохнатыми, и Торум их уничтожил. Наконец, он сделал настоящих людей: сплел их из тальника и обмазал глиной — и наступило «человеческое время, кукольное время». В мифах северных народов первых неудачных существ, представляющих для людей опасность, уничтожают боги и культурные герои либо эти существа сами уходят на окраины обитаемой земли, в леса и горы, где становятся демонами, людоедами или «дикими народами», столкновение с которыми, как правило, грозит человеку бедой.

В антропогонических мифах обычно говорится о происхождении первого человека или первой пары людей, но подразумевается создание всего народа или даже всего человечества — недаром названия народов, этнонимы, означали буквально «человек» (так переводятся, например, этнонимы «ненец», «кет», «нивх», «хант» и другие). Однако есть и такие мифы, в которых повествуется о происхождении разных народов. В эвенском мифе бог Сэвэки вылепил из глины сначала мужчину и женщину эвенов, а затем русских и якутов. В чукотском мифе коряки сами возникли из собачьего помета, эвены — из забытой рукавицы, русские — из огнива. В мифе нивхов люди появились из древесной смолы: нивхи — из смолы лиственницы, поэтому красные; белотелые ульта (ороки) — из смолы пихты, а айны — из еловой смолы.

В ненецком мифе говорится: когда люди населили землю, то стали строить ступенчатый дом. Человек в железных рукавицах и бакарях[12] (так описывается верховный бог Нум) ударил рукавицами — людей разбросало, и заговорили они на разных языках. В этом мифологическом рассказе прослеживается влияние библейского предания о Вавилонской башне.

В мифологии народов Амура есть такой сюжет: когда люди перестали помещаться на земле, небесный дух Абукаэньдули срубил самое большое и толстое дерево на небе, поставил его на краю земли, и человечество с тех пор стало развиваться вдоль ветвей этого дерева. Так в мире появились различные народы. Удивительно красивый и точный образ — здесь и мировое древо, и древо языков народов мира.

Важные вопросы, на которые призвана отвечать мифология, — откуда на земле в целом и в человеке в частности появилось зло? Почему наряду с добрыми поступками человек способен на дурные и жестокие? Отчего люди болеют и умирают? Мы уже знаем, что создание скал и болот, колючих растений и кровососущих насекомых, хищных и ядовитых животных мифологическое сознание связывало с действиями вредного брата творца. Может быть, и здесь причина в его кознях?

Действительно, во многих бедах и несчастьях виноват злой и хитрый соперник создателя — он портит людей, потенциально идеальных и бессмертных. В бурятском мифе бурханы-творцы, создав человека, загадали: чья свеча наутро будет гореть, в чьем горшке вырастет цветок, тот оживит людей и станет им покровительствовать. Шибэгэни-бурхан проснулся и увидел, что перед Мадари-бурханом горит свеча и в его горшке вырос цветок. Он подменил свечу и горшок на свои и лег спать. Наутро он был признан победителем, но Мадари-бурхан сказал ему: «Теперь оживленные тобой люди тоже будут красть и ссориться».

В мифе телеутов Ульгень, сотворив тело человека, отправился искать ему душу и наказал собаке, у которой еще не было шкуры, сторожить свое создание. Пришел брат творца Эрлик и соблазнил собаку шерстяной шкурой. Собака пустила Эрлика к человеку, тот вложил дудку ему в зад и дунул, тем самым оживив его. Когда Ульгень вернулся, он хотел истребить людей, но Лягушка уговорила его оставить их такими, как есть. Похожий сюжет имеется в мифологии ненцев: человек в железных рукавицах и бакарях (бог Нум) вылепил мужчину и женщину и пошел за душами для них, велев собаке охранять свое творение. Тут явился человек с черным лицом (Нга, брат Нума) и оживил кукол. Когда Нум узнал об этом, он сказал, что теперь люди станут болеть.

Этот сюжет в северных мифологиях чаще всего используется для объяснения того, почему люди болеют. С незначительными вариациями он встречается практически у всех коренных народов Сибири и Дальнего Востока — от ненцев до бурят.

В мифе эвенков бог Сэвэки вылепил фигурки людей из глины и положил их сушиться под охраной собаки, своего помощника-караульщика. Харги, старший брат бога Сэвэки и хозяин Нижнего мира, попросил собаку показать ему фигурки, пообещав дать ей шубу. Собака тогда еще была без шерсти и мерзла, поэтому охотно впустила Харги в пещеру. Тот оплевал фигурки и обмазал их слюной. Узнав об этом, Сэвэки вывернул людей наизнанку — с тех пор люди подвержены болезням (кашлю, насморку и т. д.), а источник этих болезней находится у людей внутри. Шубу собаке Сэвэки оставил, но лишил ее умения разговаривать и приказал всегда служить человеку.

У чулымцев Бог сделал собаку и человека, пошел за душой и велел собаке охранять человека. Черт попросил собаку показать ему творение Бога, посулив собаке накормить ее и осыпать черной шерстью. Собака согласилась и разрешила черту взглянуть на человека, а черт проткнул пуп человека и наплевал туда. Вот поэтому люди и болеют. А собаку в наказание Бог подчинил человеку.

В ненецком мифе верховный бог Нум сотворил собаку и человека. Сказал он собаке: «Береги хозяина», а сам ушел. Собака позабыла о своем долге, а тут пожаловал Нга и разбросал пепел, превратившийся в человеческие хвори и недуги. Когда Нум вернулся и увидел, что произошло, он пнул собаку. С тех пор левый бок у собаки вдавлен.

У якутов творец Юрюнг айыы тойон создал статуи людей и поместил их в каменный дом, около которого поставил сторожа и велел ему не пускать в дом злого духа абаасы. Злой дух подкупил сторожа, пообещав ему теплую шубу, зашел в дом и испачкал нечистотами статуи людей. Увидев содеянное, Юрюнг айыы тойон превратил сторожа в собаку, а статуи вывернул наизнанку. С тех пор люди внутри полны грязи.

В бурятском мифе боги-демиурги бурханы создали людей покрытыми шерстью, а собаку, наоборот, голой. Шибэгэни-бурхан поднялся на небо, а собаку оставил сторожить людей. Вскоре явился демон Шитхыр. Собака начала лаять, но тот соблазнил ее, дав ей шерсть и пищу. Шитхыр оплевал людей и ушел. Когда Шибэгэни-бурхан вернулся, он проклял собаку, велев ей грызть кости и есть экскременты. Он соскреб с людей шерсть, оставив волосы только на голове, так как она не была оплевана, потому что люди держали на голове руки.

В другой версии эвенкийского мифа творения злой дух Харги не оплевывает человека, но вредит ему иначе, причем тоже не без «помощи» нерадивого караульщика — собаки. Младший брат Харги сделал собаку и человека, человека полностью покрыл панцирем — крепкий будет. Положил человека и собаку в два разных амбара и пошел делать реки. Собаке он строго-настрого наказал не давать ключи от амбара, где лежит человек, старшему брату. Но старший брат перехитрил собаку — прельстил ее теплой пестрой шкурой, и собака открыла амбар. Проник старший брат в амбар и содрал с человека панцирь, оставил лишь ногти на пальцах. Когда младший брат вернулся, он наказал собаку, лишив ее способности говорить.

У народов Сибири и Дальнего Востока существуют и другие мифологические сюжеты, объясняющие возникновение болезней, — правда, эти сюжеты встречаются редко. Так, в мифе ненцев говорится, что Бог решил заселить землю живыми существами. Появились звери, рыбы и люди, население земли увеличилось. Бог сказал: «Это нехорошо; надо, чтобы умирали». Создал тогда Бог болезни, и теперь земля стала лучше — ее население сильно вырасти не может и совсем вымереть тоже не может. В этом мифе представлен один из мотивов, объясняющих происхождение смерти. В мифологии северных народов наиболее часто встречаются три таких мотива: спасение земли от перенаселения, соперничество богов, ложная весть.

В первом случае землю от перенаселения спасает своей волей творец или культурный герой. Ненецкий Нум создает болезни, чтобы люди умирали и освобождали место для новых поколений. В хантыйском мифе говорится о временах, когда люди были бессмертными и о них заботились две прародительницы, Пор-нэ и Мось-нэ. Пор-нэ озабочена тем, что размножившимся людям будет недоставать пищи. Мось-нэ предлагает сделать реки масляными, а Пор-нэ видит выход в том, чтобы люди стали смертными. Концовка рассказа звучит так: «Пор-нэ хоть и злая, но умная, а Мось-нэ глупая, хоть и добрая». Нанайский культурный герой Ходо, осознав, что людям на земле уже не хватает места, прокладывает путь в подземный мир мертвых Буни и сам становится его владыкой. В другом нанайском мифе эта роль приписывается женскому персонажу Мамилжи. Она решила, что людей чересчур много, и умерла, чтобы показать им путь в загробный мир.

Мотив соперничества богов обычно связан с двумя братьями-творцами. Эвенкийский Буга создал человека, люди начали размножаться, и, когда их народилось много, его брат Бунинка потребовал себе половину. Тогда Буга пообещал ему порочных людей после их смерти, а добродетельно живших на земле он брал себе. По всей вероятности, этот мотив отражает влияние христианства. В приведенном далее нганасанском мифе мы видим состязание двух женских божеств, по итогам которого заключается соглашение: отныне всех умерших забирает себе хозяйка Нижнего мира.

Третий мотив — ложная весть, или ошибка посланника. Верховное божество посылает к людям своего помощника с наказом сообщить, что надо сделать, чтобы первый умерший возродился (например, положить его на растущее дерево). Однако помощник забывает наставление, путает или нарочно искажает информацию (например, велит людям положить умершего на мертвое дерево), и в результате люди становятся смертными. В кетском мифе небесный бог Есь однажды услышал плач, раздающийся с земли, и отправил своего сына узнать, что случилось у людей. Люди сказали посланнику, что у них умер человек. А до этого люди жили вечно и никто из них еще не умирал. Сын Еся сообщил новость отцу, а Есь велел передать людям: «Пусть сделают лабаз высотой в семь саженей и покойника на него положат. На седьмой день человек оживет». Сын Еся пришел к людям и говорит им: «Вы яму в земле в семь саженей выкопайте и спустите туда вашего человека». Люди так и сделали. Есь очень рассердился на своего сына и превратил его в собаку, сказав: «Теперь иди вниз к людям, с людьми живи». С тех пор люди стали смертными, а собаки живут у людей.

А в мифе хантов несчастного посланника, снова собаку, обманывает зловредный соперник творца — так же, как и в мифе о происхождении болезней.

Возникновение человеческой культуры — следующий этап после создания Вселенной и самого человека. Культурогенез часто является составной частью мифов творения: обустроив Вселенную и создав человека, божества учат людей жить на земле, создают необходимых для человечества животных и растения, снабжают людей нужным инвентарем — жилищем, орудиями труда, огнем, ритуальными предметами и т. д.

Например, в мифе ненцев хозяин земли, вылепив из глины людей и вдунув в них душу, задумался: «Как люди будут жить без огня?» Взял он тогда из земли железо, а хозяин неба достал с неба кремень. Они высекли огонь, а затем создали для людей дикого и домашнего оленей. В другом ненецком мифе гагара и утка договорились, что утка принесет землю со дна Мирового океана, а гагара будет своим носом болезни выпускать, прокалывая больных. С тех пор шаман при лечении колет больного носом железного изображения гагары.

В чукотских мифах культурный герой Ворон встречает первых людей, которые произошли из пыли, образовавшейся в результате трения краев неба и земли. Эти люди дикие — они волосатые, не умеют говорить, не знают огня, уничтожают все вокруг. Ворон «социализирует» их: учит говорить, справлять естественные надобности и совершать половой акт, пасти домашних оленей, правильно разделывать и есть моржа и дикого оленя — иными словами, учит их вести себя подобающим образом по отношению к другим людям, к животным и божествам. Ворон дает людям одежду и деревянные «огневые доски» — инструменты для добывания огня. Это антропоморфная доска (контуры ее напоминают фигурку человека) с углублениями для лучкового сверла[13]. С тех пор огневые доски считаются священными, называются гыр-гыр, что значит «амулет, семейная святыня», их держат в каждом доме как духов-хранителей. Углубления, получающиеся на доске от сверления, считаются глазами духа, а скрипящий звук, возникающий при трении, — его голосом.

Человеческая культура — это одежда, жилище, приготовленная на огне пища, орудия труда и культовые предметы, речь и правила поведения. Всем этим наделяют людей создатели. Однако важнейший мотив социогонических мифов — это установление брачных правил, в частности запрета на инцест. Почему так? Дело в том, что основной смысл мифов творения — победа над хаосом, установление порядка, космоса. Природными символами хаоса в мифах являются мрак, бездна, Мировой океан, смешение стихий (неба и земли, земли и льда) и т. д. — творцы устраняют эти элементы в процессе космизации. Персонажами, воплощающими хаос, в мифах выступают чудовища, первобытные великаны (например, дракон, проглотивший солнце, или змей, устроивший наводнение) — с ними борется культурный герой, налаживающий жизнь на земле. А в человеческих обществах главным символом хаоса считаются неупорядоченные отношения полов. Недаром, говоря про первобытных людей, ученые XIX века приписывали им промискуитет, то есть беспорядочные сексуальные связи, — таким образом они старались подчеркнуть дикость первобытного общества (как выяснилось в XX веке, это неправда — у человечества всегда были довольно строгие брачные нормы). Подобный подход к описанию других народов существовал и в древности, он известен со времен Античности и сохранился вплоть до наших дней — называя какой-то народ врагом, политики будут ссылаться прежде всего на нарушение «брачных норм», отсутствие «половых табу». Разумеется, это свойственно и фольклору: в исторических преданиях такой прием использовался для характеристики других народов, в быличках — для выделения «чужих» в собственной среде (например, ведьм и колдунов), в социогонических мифах — для пояснения того, как формировалось человечество.

Итак, в социогониях повествуется о происхождении общества, его обычаев и норм, то есть социального космоса, из неупорядоченных и нерегулируемых, хаотических способов существования людей. Главный символ социального хаоса — инцест, брак между кровными родственниками. Мифы, будучи священными установлениями, своего рода конституцией архаической эпохи, строго запрещают людям вступать в инцестуальную связь. Но как именно мифы это делают?

В некоторых мифах говорится об инцесте первопредков, обычно брата и сестры. Их инцест необходим — они первые люди на земле и только так могут дать начало человеческому роду. Однако при этом их инцест наказуем и запрещен следующим поколениям. Так, в мифе ульчей инцест брата и сестры, родившихся от первой пары людей (появившихся из дерева), всячески осуждается: звери и птицы, встретившие их в лесу, смеются над ними и дразнят. В конце концов от стыда они превращаются в духов болезней, наказывающих людей за инцестуальные отношения. У нганасан божества-нгуо за подобный проступок карали людей заболеванием гениталий, которое приводит к смерти. В эскимосском мифе рассказывается о том, что солнце прежде было девушкой, а луна — ее братом. Брат влюбился в сестру и приходил к ней по ночам, когда было темно. Чтобы узнать, кто ее посещает, девушка вымазала ладони золой и испачкала лицо любовника. Поняв наутро, кто к ней приходил, она в ужасе убежала из дома. Брат бросился ее догонять. Они убежали так далеко, что оказались на небе и превратились в светила. Луна светит не так ярко, как солнце, потому что испачкана золой, от этого же на ней и пятна. С тех пор браки между родственниками запрещены.

Второй мифологический способ обосновать запрет на инцест — предложить альтернативу. Во многих мифах народов Севера появляется герой, спасающий девушку от инцестуозных преследований ее брата и становящийся ее мужем. Как правило, это медведь или персонаж, каким-либо образом связанный с медведем.

^{Медведь. Деревянная статуэтка. Эвены. 1919.}

^{The National Museum of Finland (по лицензии CC BY4.0)}

У народов Амура (в частности, у нанайцев, нивхов, орочей) распространен миф, в котором девушка, преследуемая братом, убегает в лес и становится женой медведя; брат находит ее и по ошибке убивает сначала ее мужа-медведя, а затем и ее саму. Перед смертью сестра завещает брату воспитать ее детей-медвежат в своем селении — так возникает традиция медвежьего праздника (о нем мы поговорим во второй части книги). В мифе эвенков бог Сэвэки создал землю, чтобы спасти брата и сестру, которые плавали на плоту. Тогда брат убил медведя, съел его мясо и превратился в богатыря. После этого он женился на своей сестре, и от их брака появились люди.

В мифе хантов говорится, что когда-то, еще до возникновения человеческой эпохи, жили на свете брат и сестра Мось. Брат нашел где-то женщину, чтобы сделать ее своей женой (или вырезал себе жену из дерева), но сестра убила невестку и, подменив ее, вступила в инцестуальный союз с собственным братом. У них родился сын. Узнав правду, брат убил свою сестру и ребенка, ибо считал преступным жить с сестрой как с женой, и тем самым наложил запрет на инцест. Во второй части мифа рассказывается о том, как душа женщины Мось превратилась в растение порых; его съела медведица, у нее родились два медвежонка и человеческая девочка. К их дому-берлоге пришли люди, убили медведей, а человеческая девушка стала женой богатыря Усынг-отыра. Перед смертью мать-медведица заповедала дочери правильно похоронить ее и сыновей, благодаря чему после смерти они превратились в созвездие Большая Медведица. Так миф устанавливает брачные нормы и обряды медвежьего праздника.

Брачные нормы, предписывающие заключение брака за пределами определенной социальной группы, называются экзогамией — буквально «брак с чужим» (от греч. экзо, что значит «снаружи, вне», и гамос, что значит «брак»). Экзогамные нормы подразумевают, что нельзя вступать в брак внутри своей родовой или территориальной группы. Медведь — это тот самый правильный «чужой», в мифах он выступает оператором, способствующим отказу от инцеста и установлению нормального брака — вне своей группы.

Надо отметить, что инцест понимался в архаических обществах весьма широко: это неподобающие отношения не только внутри группы кровных родственников, но и внутри классов людей, не все из которых являются родственниками. С этой точки зрения инцест для архаического общества это не просто биологическое кровосмешение, а нарушение принципа разделения социальных связей по происхождению (родственники) и по браку (свойственники), и в этом смысле инцест практически совпадает с нарушением экзогамии.

Так, у хантов и манси прослеживается деление всех родовых и территориальных групп на две фратрии, или половины, — Пор и Мось. Эти фратрии экзогамны, то есть внутри них браки запрещены, но возможны между ними. Об этом и говорит миф о брате и сестре Мось. Нормальный брак — это брак между фратриями Мось и Пор (Усынг-отыр — основатель фратрии Пор), и здесь он заключается при участии медведя-посредника.

Еще один мифологический способ утвердить правильные брачные нормы — показать людям пример, создать прецедент. Так действуют божества, прежде всего палеоазиатский Ворон. Если браки Ворона и его детей носят инцестуозный характер, то они всегда оказываются неудачными, и наоборот: правильный брачный союз, то есть заключенный с «чужим» — женщиной-травой, женщиной-китом и т. д., обязательно будет счастливым. Иная «видовая» природа супруга или супруги в данном случае является метафорой социальных различий. Подобный принцип мы видим в тотемических классификациях: каждая экзогамная группа носит имя того или иного животного, растения или другого природного объекта. Иногда такое существо считается предком данной группы людей, но это не обязательно. Главное в тотемизме — разделение племени на отдельные классы с природными именами для строгой организации брачных отношений. Все знают, что медведи могут заключать браки, например, с зайцами, а гуси — со щуками, и никто не запутается в системе браков, установленной божествами и первопредками.

Кроме установления экзогамных норм, брак культурного героя с представительницей того или иного класса существ оказывается средством достижения и других целей. Это мифологический способ освоения природного пространства и превращения его в пригодный для жизни людей мир. В качестве приданого за жену Ворон добывает необходимые людям объекты. Он вступает в брак с женщиной-травой, женщиной-лососем, женщиной-шишкой, облачной женщиной, то есть с теми существами, которые персонифицируют природу. Таким образом происходит своего рода «социализация» природы, ее окультуривание, и между представителями двух сфер устанавливаются нормальные отношения, включая обмен благами. В вариантах чукотского мифа старший сын Ворона Эмэмкут женится на женщине с Середины моря, которая управляет погодой, на женщине-черемше, женщине-раковине, женщине — белом ките, которая пригоняет своих сородичей под гарпун мужа и обеспечивает ему успешную охоту. Желанные женихи для дочери Ворона Тинианавыт — это дети хозяина неба, облачные люди, во власти которых находится погода, а значит, удачный промысел морского зверя и рыбная ловля. Отсюда следует, что брачные приключения палеоазиатского Ворона и его детей — это символическое выражение возникновения социума и правил его организации: установление экзогамии через отказ от кровосмешения, установление брачных связей с существами, персонифицирующими природные силы, от которых зависит хозяйственное благополучие.

Интересный вариант подобных мифов есть у народа манси: культурный герой Тарыг-пещ-нималя-сов добывает рыб и перелетных птиц, женившись и на дочери Водного владыки, и на дочери Южной женщины. В качестве приданого он забирает из водного мира рыб, а с теплого южного неба — перелетных птиц, в результате чего они становятся доступными для людей Среднего мира. Любопытно, что он также заключает брак с дочерью ведьмы, которую, как и дочерей хозяев водного и небесного миров, привозит к себе домой, тем самым лишая мир ведьмы ее враждебности.

Здесь же упомянем широко распространенный в мировом фольклоре, в том числе у народов Севера, сюжет о браке с чудесной супругой: лесная женщина, став женой героя, доставляет мужу и его родственникам определенные блага (морских зверей, если она женщина-морж; мед, если она пчела, и т. д.). И наоборот: девушка, вышедшая замуж за звериного супруга, обеспечивает своим родителям безбедное существование. В сюжетах о браках с животными или существами из иного мира (то есть с «чужим родом») также метафорически выражается нормальная экзогамия — это главное общественное установление, знаменующее социальную упорядоченность. В этих историях речь идет о мифологических героях, а не о людях, однако хитрость в том, что такие герои символизируют человеческую общину. По словам известного исследователя мифологии Е. М. Мелетинского [34, с. 60], миф об отказе от инцестуального брака в пользу экзогамного и есть яркий пример социогенного мифа.

Итак, мы рассмотрели устройство мифологической Вселенной народов Севера и познакомились с повествованиями о ее происхождении. Далее мы подробнее поговорим об обитателях этой Вселенной, о божествах и демонах, и о том, как устроена жизнь людей в Среднем мире в окружении других существ — животных, растений и духов.