Михайлов или Михась?

Олег Якубов

Часть первая. Тайны женевского процесса

Часть вторая. Авторитетный человек

Светлой памяти Веры Георгиевны и Анатолия Павловича

МИХАЙЛОВЫХ

посвящается

ПРЕДИСЛОВИЕ

Глубоко убежден, что каждая вышедшая в свет книга живет по своим, не зависящим от автора законам, а посему предварять или комментировать содержание – труд зряшный. Но я пишу эти строки с единственной целью – оградить все изложенное на этих страницах от любых двояких толкований. В книге использованы подлинные документы, приобщенные к уголовному делу, именно эти материалы, а также комментарии самого Сергея Михайлова, его адвокатов, экспертов стали основой всего здесь изложенного.

Беспристрастность Фемиды и личные амбиции ее служителей – суть понятия разные. Известно, что заключенные в американских тюрьмах могут защищать докторские диссертации и писать книги, а один из арестантов лондонской тюрьмы вот уже третий год подряд участвует в чемпионатах мира среди курильщиков трубок, и на эти чемпионаты его отпускают беспрепятственно. Созданы десятки фильмов, написаны сотни книг и исследований о пеницитарной системе Запада. Да, в тамошних тюрьмах можно иметь собственный расчетный счет и питаться, как в приличном ресторане, можно по ночам смотреть телевизор, а при желании заключенные даже могут вступить в брак друг с другом. Все это действительно осуществимо, и тем не менее это не более чем внешняя сторона дела.

Но вот в самом центре Европы, в стране, которая гордится своими демократическими достижениями, был арестован человек. Арестован без всяких на то оснований и заключен в тюрьму на долгих два года лишь потому, что человек этот родился и жил в России, является ее гражданином. И возбужденное в Швейцарии против Сергея Михайлова уголовное дело можно назвать делом, возбужденным не против одного человека, а против всех русских, против России. Но как ни старалась швейцарская юстиция, как ни попирала она все человеческие права Михайлова, как ни фальсифицировала документы, раздутый миф о «русской мафии» еще раз предстал перед всем миром мыльным пузырем. В своих стремлениях швейцарцы были не одиноки. Два года мощнейшие спецслужбы восьми стран мира пытались «слепить» это инспирированное их швейцарскими коллегами отнюдь не уголовное, а по своей подоплеке политическое дело. Но в семидесяти двух томах присяжные не сумели обнаружить ни одного подтвержденного документами факта, который позволил бы им признать Сергея Михайлова виновным.

И все же этой книгой я не претендую на анализ того, как западный мир пытается противостоять влиянию русского бизнеса на мировую экономику. Скорее всего, это скорее – зеркальное отражение событий, происходящих с человеком, которого пресса всего мира называла главарем Михасем, окрестила отцом русской мафии и крупнейшей преступной группировки, но извиниться перед которым никто не удосужился и по сей день.

Автор

Часть первая

ТАЙНЫ ЖЕНЕВСКОГО ПРОЦЕССА

Глава первая

АРЕСТ

Документы уголовного дела № Р\9980\96 Полиция безопасности

Бригада KORUS

Информация от полиции

До настоящего времени поименованный Михайлов Сергей, родившийся 7.2.1958 в России, органам женевской полиции был неизвестен.

Женева,15.10.96.

Республика и кантон Женева Полиция безопасности

Отчет инспекторов Ваннера – личный знак S7312, Шиурера —

личный знак S7904, Кампиша – личный знак S7905.

Господину шефу полиции безопасности

Мы подтверждаем, что в этот день мы отвезли в полицейский участок по приказу комиссара полиции господина Реборда, именуемого: Михайлов Сергей, урожденный Михайлов, сын Михайлова Анатольевича (на самом деле – Анатолия. Здесь и далее автор сохраняет стиль и орфографию приобщенных к делу документов), родился в Москве, русский и израильтянин. Он же «Михас», женат на Людмиле Анатольевне, бизнесмен, который был задержан когда он прилетел в аэропорт Куантрэн из Вены (Австрия) рейсом sr 0031\15, прилетающим в Женеву в 23.35.

Женева,16.10.96.

Республика и кантон Женева Судебная власть Прокуратура

Дворец правосудия, площадь Бург де Фур, 1. Господину следственному кантональному судье Касается Р 9980\96

Господин судья,

вслед за моими телефонными переговорами, которые я вел с господином Жаном Трекани, касающимися вчерашнего ареста господина Михайлова Сергея, против которого прокуратура ведет первоначальное дознание, я обращаюсь к вам.

Из статьи, появившейся в бельгийской прессе, следует, что обвиняемый связан с российской организованной преступностью. Обвиняемый выразил согласие на посещение своего местожительства, которое он занимает со своей женой в городе Борекс. Женевская полиция безопасности и инспекторы вашего кантона уже связались друг с другом. Настоящий документ адресован вам в силу Соглашения об уголовной межкантональной помощи.

Примите, господин следственный Кантональный Судья, выражение моего глубокого уважения.

Жан Луи Кроше, прокурор. 16 октября 1996 год

Вена – Женева, 15 октября 1996 года.Вечер – ночь.

Все не заладилось с самого начала. В венском аэропорту Сергей обнаружил, что невесть куда делся билет на самолет. Еще накануне вместе с паспортом он положил его в сумку, и вот теперь билета не оказалось. Паспорт, другие документы, бумажник – все было на месте. Один проклятущий билет куда-то запропастился. Кто-то из друзей пошутил: «Значит, не судьба, Серега, оставайся в Вене. Полетишь в Женеву через пару дней». Но Антон Кандов быстро связался с гостиницей. Расторопный портье отправил кого-то в номер, который занимал Михайлов, и выяснилось, что билет лежит в самом центре стола. Сергей готов был присягнуть, что из сумки его не вынимал, но факт оставался фактом, да и некогда было в аэропортовской суете анализировать происшедшее. К тому же Антон скороговоркой, сопровождая ее смешной гримасой, изображал учтивого портье: «Не беспокойтесь, господин Михайлов. Наш посыльный, господин Михайлов, уже выехал в аэропорт на такси, и билет, господин Михайлов, через несколько минут будет у вас. Приятного вам полета, господин Михайлов, приезжайте к нам еще».

– Ты, как всегда, оптимист, Антонио, – хлопнул Сергей приятеля по плечу. – Тебе никто не в состоянии испортить настроение. В этот момент в зале появился посыльный с билетом. Сергей наспех попрощался с друзьями, подхватил сумку и поспешил к окошку паспортного контроля. Забрав паспорт и пройдя границу, обернулся, еще раз махнул рукой друзьям и скорым шагом направился вниз, к залу регистрации, где у стойки уже выстроились в очередь пассажиры рейса sr 0031\15 Вена—Женева.

От первого лица

Сергей МИХАЙЛОВ:

Я уже направился на посадку, когда зазвонил мой сотовый телефон. Ответив, я услышал голос жены одного своего друга. «Сережа. Я видела тебя во сне, сон нехороший», – сказала она. Тут посадка на самолет идет, из-за кутерьмы с билетом нервы на пределе. А мне сон собираются рассказывать. Я сначала хотел сказать, что мне не до снов, но неловко было перебивать. «Приснилась мне башня с решеткой, а за решеткой – ты, – продолжала рассказывать моя знакомая. – Возле башни какая-то женщина. Я у нее спрашиваю, что Сергей делает в этой башне. Она отвечает, что туда его упрятали люди, которые хотят отнять его деньги. И женщина эта меня успокаивает – ты, мол, не волнуйся, денег у него не отнимут. Сережа, ты знаешь, я уже много раз убеждалась, что у меня сны вещие, не нравится мне этот сон, ох не нравится».

Ну, я ее выслушал и отправился в самолет. Недосуг мне было над снами размышлять. Полет из Вены в Женеву короткий, всего-то чуть больше часа. В дороге даже сосредоточиться не успеваешь. К тому же я все время думал об этом злополучном билете. У меня вообще-то хорошая память, я на нее никогда не жаловался. Точно ведь помнил, что положил билет в сумку и не доставал оттуда. Как он на столе оказался – ума не приложу. И то, что не мог вспомнить, меня и злило, и раздражало. Но, скорее всего, причиной этого раздражения было просто дурное предчувствие. Сейчас, конечно, можно сказать все что угодно. Но я на самом деле чувствовал, что не надо мне лететь в Женеву. Но и не лететь я не мог. Я ведь подал прошение предоставить мне вид на жительство в Швейцарии и утром следующего дня, то бишь 16 октября, должен был получить ответ на это прошение. Причем ответ, как мне сказали, положительный. И об этом, как я потом понял, знал не только я. Мои телефоны к тому времени уже прослушивались. Швейцарские полицейские понимали, что я прилечу не позднее вечера 15 октября, и меня уже ждали.

* * *

В аэропорту Куантрэн он протянул паспорт женщине в пограничной форме, и та привычно защелкала клавишами компьютера. Потом подняла глаза. Пристально посмотрела на Михайлова и попросила его немного подождать. Снова уткнулась в экран компьютера, потом позвонила по телефону, скороговоркой произнесла несколько фраз и, опять обращаясь к нему, сказала:

– Еще немного терпения, господин Михайлов.

Через несколько минут у стойки паспортного контроля появились двое сотрудников службы безопасности аэропорта. Забрав паспорт и сверив фотографию с оригиналом, один из них спросил:

– Вы говорите по-английски?

– Немного, – ответил Сергей.

– Может быть, вам проще говорить по-немецки?

– Да, лучше по-немецки.

– Господин Михайлов, у вас возникли кое-какие проблемы.

– Проблемы? Какие именно?

– Как раз это мы и хотим сейчас уточнить. Пожалуйста, пройдемте с нами.

Они прошли длинным коридором и зашли в явно служебного назначения комнату. Светло окрашенные стены, обычная канцелярская мебель. За стеклянной перегородкой сидели за компьютерами двое служащих. Снова предложив Михайлову подождать, сотрудники службы безопасности удалились. Сергей опустился на скамью. Потом достал из кармана сотовый телефон и набрал номер своего женевского компаньона Андрея Милованова.

– Андрей, у меня проблемы. Я задержан в аэропорту, и ситуация кажется мне достаточно неприятной.

– Понял тебя, – лаконично ответил Милованов. – Сейчас попытаюсь прояснить ситуацию.

Он еще не успел убрать телефон, как из-за перегородки вышел служащий и протянул руку:

– Господин Михайлов, передайте мне ваш телефон. Сдерживая возмущение, Сергей внешне совершенно невозмутимо спросил:

– Я обязан вам его отдать?

– Да, господин Михайлов, вы обязаны отдать телефон.

– В таком случае я отдаю его вам. – И Сергей протянул телефон.

Снова разместившись на скамье, он выждал несколько минут и достал второй аппарат. «Господа, будьте точны в определениях, – усмехнулся он про себя. – Ты, братец, сказал, что я обязан отдать тебе телефон, но ты ведь не говорил, что я обязан не разговаривать по телефону». Повернувшись боком к стеклянной перегородке, он прижал телефон плечом к уху так, что со стороны ничего не могло быть видно. Быстро набрал домашний номер. Ответила младшая дочь.

– Где мама?

– Она поехала в аэропорт, встречать тебя.

– Передай маме, что у меня проблемы: меня задержали в аэропорту, – не дожидаясь ответа, он отключился, убрал телефон в карман.

Именно в этот момент в комнате появились несколько высоких мужчин. Явно старший из них по званию или по должности заявил:

– Мы представители женевской полиции, я инспектор Кампиш. Господин Михайлов, у нас к вам несколько вопросов. Согласны ли вы ответить на них?

– Я согласен ответить на несколько ваших вопросов, – ответил Михайлов.

– В таком случае, я прошу вас пройти с нами. – И Кампиш извлек из-за пояса наручники, красноречиво расстегивая их.

– Вы считаете эту меру необходимой? – уточнил Михайлов. – Я ведь добровольно изъявил согласие ответить на ваши вопросы и не возражаю против того, чтобы ехать с вами.

– Это совершенно необходимая мера, господин Михайлов, – категорично заявил инспектор Кампиш. – Если вы не подчинитесь нам, мы вынуждены будем применить силу.

На следующий день во всех швейцарских и многих газетах других стран мира появилось сообщение об аресте в аэропорту Каунтрэн Сергея Михайлова. Каждый, без исключения, из репортеров счел своим долгом описать процедуру ареста с такими подробностями, словно вся журналистская рать при этом присутствовала. И сцена зловещего защелкивания наручников на запястьях

«“крестного отца” русской мафии» была воспроизведена со всеми возможными мельчайшими деталями. Тут, в этой сцене, были бесстрастные глаза полицейских, исполнявших свой священный долг, и протянутые вперед руки Михайлова. Не берусь ничего утверждать по поводу взглядов инспекторов женевской полиции, поскольку в глаза им не заглядывал. А вот протянутые руки действительно были. Правда, наручники на них не сразу защелкнулись. Когда Сергей протянул соединенные в запястьях руки, Кампиш отрицательно покачал головой.

– Нет-нет, господин Михайлов, руки – за спину!

Сергей понимал, что сопротивление в этой ситуации ни к чему не приведет, и лишь спросил:

– Но почему именно за спину? А если я не подчинюсь?

– Тогда мы применим силу, – вновь заявил Кампиш, и в подтверждение его слов двое инспекторов встали у Михайлова за спиной и крепко взяли его за руки – чуть повыше локтей.

Документы уголовного дела № Р 9980\96

Государственный и административный округ Женевы, площадь Бург де Фур, 1.

Судебная власть Кабинет прокурора

Просьба собственноручно подписывать всю корреспонденцию, отправляемую на имя судьи.

Относительно: господина Михайлова Сергея.

На меня возложена обязанность провести уголовную процедуру по пункту отмывания денежных средств (статья 305 уголовного кодекса), участие в криминальной организации (статья 260 УК), нарушение федерального закона о приобретении недвижимости иностранцами, нарушение федерального закона о проживании иностранцев в Швейцарии.

Я возбуждаю уголовное дело. Жорж Зекшен,

судебный следователь.

Судебная власть Кабинет прокурора

№ Р 9980\96 против Михайлова Сергея

Настоящим прошу господина шефа полиции поручить инспекторам Кампишу, или Ванеру провести переговоры с Московским бюро Интерпола по поводу полученных данных через ОССО от 18 октября 1996 года. Необходимо получить дополнительные данные об участии Михайлова Сергея в криминальной организации под названием «Солнцевская».

Необходимо указать, что данная информация должна быть использована для передачи дела судебному учреждению в России.

Жан Луи Кроше, прокурор.

Факс

Вниманию: Шефа женевской полиции Ваша ссылка: Операция «Наказание» Наша ссылка: ОССО 215010 KL

Объект: Михайлов Сергей Анатольевич, 07.02.58.

В ответ на ваш запрос от 16.10.96 по поводу данного лица информируем вас о нижеследующем. Наш офис получил сведения в генеральном секретариате Интерпола в Лионе, что наш запрос вызвал некоторые проблемы в Москве. Разные службы российской полиции не сошлись во мнении относительно информации, касающейся Михайлова Сергея, переданной швейцарским службам.

Московское отделение Интерпола считает Михайлова Сергея главой криминальной группы «Солнцевская» и очень опасной личностью.

Мы получили ответ из нашей центральной службы по борьбе с организованной преступностью следующего содержания:

«Михайлов Сергей, сын Анатолия, 07.02.58 год. Солнцево Московской области, зарегистрирован по адресу: Москва, ул. Новопеределкинская, 8—20, кличка Михась, фигурирует в оперативных файлах центральной службы по борьбе с организованной преступностью как лидер организованной преступной группы под названием «Солнцевская». Данное лицо долгое время не проживает в России, наша служба не располагает официальными материалами для его ареста. Спасибо за сотрудничество.

Интерпол, Москва.

Республика и кантон Женева

Департамент полиции, юстиции и транспорта Служба безопасности

Рапорт инспектора Ваннера – личный знак S7312.

Господину Зекшену, судебному следователю

Касательно: № Р 9980\96 господина Сергея Михайлова, организованная преступность

Проведение домашнего обыска

Господин судебный следователь поручил нам провести обыск в соответствии с Конкардатом по юридической помощи между кантонами по уголовным вопросам в доме Михайлова Сергея, а именно: Борекс, кантон Во, улица де Турнио, участок 12. В 8.30 утра мы прибыли вместе с господином Водрозом, офицером полиции, и господином Клерком Мишелем (представитель технической службы кантональной полиции. – О.Я.) по указанному адресу, чтобы провести обыск.

Мы прибыли на место вместе с переводчицей, пятью инспекторами, тремя жандармами с собаками, определяющими наличие взрывчатых веществ. Инструкторами с собаками, определяющими наличие наркотиков, тремя специалистами и фотографом и жандармом из кантона Во. Весь дом, подсобные помещения, гараж, технические помещения и бассейн были полностью обысканы. Жандармы сняли показания радиоактивности. Специалисты проверили сад с помощью детектора по металлу. Ничего подозрительного не было обнаружено.

В подсобном помещении мы обнаружили множество документов, которые приобщены к описи имущества.

Две машины были перевезены в наш гараж, где их дополнительно осмотрели специалисты. Ничего подозрительного не было обнаружено.

Касательно: УД № Р 9980\96 против г-на Сергея Михайлова. Господин судебный следователь.

Я ссылаюсь на наш телефонный разговор от 30 октября 1996

года.

Господин Сергей Михайлов официально опровергает обвинения, которые в основном или даже исключительно основываются на общественных слухах и статьях в прессе. Средства массовой информации выставляют господина Сергея Михайлова в роли

«“крестного отца” русской мафии». Мой клиент будет невозмутимо сохранять кодекс молчания в отношении разговоров о криминальной организации мирового масштаба.

Господин Михайлов стал жертвой данных клише, рассчитанных на широкую публику. Он хочет дать показания о своей профессиональной деятельности, банковских операциях, различных коммерческих проектах и доходах. Он предлагает вам приступить к обсуждению данных вопросов с рациональной точки зрения, а именно с заблаговременным уведомлением о том, какая тема будет обсуждаться. Учитывая огромный поток коммерческих сделок, заключенных господином Михайловым, он не всегда может сразу припомнить все детали. А потому мне кажется целесообразным и логичным предоставить ему дополнительное время перед обсуждением предполагаемого вопроса.

Вы упомянули о том, что собираетесь предпринять меру по сверхзадержке. Господин Михайлов обратил мое внимание и внимание господина Изенеггера на необходимость того, чтобы судебный следователь разрешил поверенным обвиняемого присутствовать на его собственных допросах.

Спасибо за внимание к моему письму. С уважением Поль Гулли-Харт, адвокат.

* * *

Женева, октябрь – ноябрь 1996 года.

Нигде и никогда, ни в одной из газет не упоминалось кодовое название, которое дали швейцарские полицейские операции по задержанию Сергея Михайлова. Его зашифровали столь надежно, что даже в материалах уголовного дела оно проскочило лишь единожды. «Наказание» – более кощунственное название и представить себе трудно. Еще только планируя операцию, запрашивая Интерпол и собственную информационную службу, полицейские, с подачи следственного судьи Жоржа Зекшена, предопределили суть всего того беззакония, которое творилось на протяжении более чем двух лет. Никто из них в виновности Сергея Михайлова и не сомневался. Они были уверены, даже убеждены – арестован крупный международный преступник, чья вина заключается уже в том только, что он живет на белом свете, дышит одним с ними воздухом, отдыхает на тех же курортах. А коли так, то о каких доказательствах может идти речь. Надо наказать – и вся недолга.

Но вернусь к ночи 15-го, а вернее сказать, уже 16 октября. Было уже около двух часов нового дня, когда инспекторы вывели Михайлова из здания аэропорта и усадили в полицейский «мерседес». Кампиш уселся рядом с водителем, Михайлова усадили в середину на заднее сиденье. По бокам от него, не очень-то заботясь о его удобствах, разместились еще двое полицейских. Взвыли сирены, разбрасывая ядовито-синие отблески, завращались мигалки. Сергей увидел, что одна машина следует впереди их «мерса», другая – позади. Разрывая темноту всполохами мигалок, этот кортеж из трех автомашин мчался по улицам ночной Женевы.

– Мы везем вас в полицейское управление, – не поворачивая головы, произнес Кампиш с переднего сиденья, словно отвечая на незаданный вопрос.

Сергей лишь кивнул головой, хотя инспектор этот кивок видеть не мог.

В полицейском управлении с него сняли наручники, и они ненадолго остались с Кампишем вдвоем в кабинете. Вскоре появился еще один человек, который представился инспектором Ваннером. Начался допрос. Вопросы были, в основном, общего порядка: откуда приехал, куда направлялся? Где собирался жить и чем заниматься в Швейцарии?

– Я арестован? – поинтересовался Сергей.

– Нет, вы пока задержаны, – пояснил Кампиш. – И потому, господин Михайлов, я прошу вас откровенно ответить на мои вопросы. Не следует упрямиться и не следует ничего от нас скрывать.

– Хорошо, я не стану упрямиться, тем более что скрывать от вас мне нечего.

Кажущееся благодушие полицейских не обмануло Михайлова. Он видел, что, несмотря на улыбки, больше напоминавшие оскал, и нарочито расслабленные позы, инспекторы предельно собраны и сосредоточены. Так хороший боксер, нанося сокрушительный удар, без замаха бросает вперед расслабленную руку с почти открытой перчаткой и только за миллиметр до цели сжимает ее в кулак, концентрируя в нем всю мощь. Сам отменный спортсмен, Михайлов понимал, что сидящие напротив него люди готовятся именно к такому «удару» и лишь ждут, пока их противник, говоря языком боксеров, раскроется. И потому на улыбки он отвечал улыбкой. На вопросы – коротко и без каких-либо комментариев.

– Ну хорошо, господин Михайлов, я вижу, наша беседа вас уже утомила. Нужно дать вам возможность немного отдохнуть. Эту ночь вы проведете у нас, – сказал наконец Кампиш.

Они спустились куда-то вниз, Михайлову выдали поролоновый матрас, одеяло и полотенце. Дверь камеры захлопнулась. Мягко щелкнул замок, и он наконец остался один. Разбудили его рано, принесли какой-то завтрак. Как Сергей позже ни силился, но так и не смог вспомнить, что он ел в то утро, 16 октября в камере внутренней тюрьмы женевского полицейского управления.

Его снова привели в тот же кабинет, и те же инспекторы – Кампиш и Ваннер – продолжили допрос. Снова натянутые улыбки, уважительное «господин Михайлов», те же самые, что и вчера ночью, вопросы. После нескольких часов беседы Кампиш спросил:

– Господин Михайлов, как вы отнесетесь к тому, что мы возьмем у вас отпечатки пальцев?

– Нет, я не позволю вам это сделать, – твердо заявил Михайлов.

– Что значит «не позволю»? – почти искренне изумился Кампиш. И все же изумления в его вопросе было чуть меньше, чем злорадства и превосходства человека, полностью распоряжающегося ситуацией. – Вы что же, предпочитаете, чтобы мы вызвали специальную группу?

– Вызывайте, – столь же категорично ответил Михайлов.

В этот момент дверь кабинета открылась и вошла средних лет женщина. Поздоровавшись со всеми на французском языке, она тут же обратилась к Сергею:

– Господин Михайлов, я переводчица, моя фамилия Агапьева, рада буду, если сумею вам чем-то помочь.

– Спасибо, госпожа Агапьева, – поблагодарил ее Михайлов. – Мне действительно нужна ваша помощь. Объясните этим господам, что я не собираюсь потакать их произволу.

Агапьева повернулась к полицейским, внимательно выслушала их, потом сказала, обращаясь снова к Сергею:

– К сожалению, это не произвол. Отпечатков пальцев они требуют у вас на вполне законном основании.

– Но позвольте, – возразил Михайлов. – Мне сказали, что я не арестован, а лишь задержан для выяснения некоторых обстоятельств. Никакого обвинения мне не предъявлено, на каком же основании на этой стадии у меня собираются получить отпечатки моих пальцев? Ведь существует закон, что отпечатки можно взять только у человека, которому предъявлено обвинение.

– Да, я знаю, что во многих странах такой закон существует. Но в Швейцарии свои законы, и наш закон позволяет взять отпечатки пальцев даже у задержанного человека до предъявления ему обвинений, – пояснила переводчица.

– Госпожа Агапьева, как я понимаю, вы являетесь официальным переводчиком, и если вы мне официально подтверждаете, что такой закон в Швейцарии существует, то я не собираюсь делать ничего такого, что бы противоречило закону, и соглашусь на эту процедуру.

– Господин Михайлов, я официально подтверждаю, что такой закон у нас существует.

После неприятной процедуры его снова отвели в одиночную камеру внутренней тюрьмы. В тот момент он еще не знал, что уже все газеты мира пестрят сообщениями о его не задержании, а аресте, что многие, особо прыткие репортеры криминальной хроники уже прогнозируют скорую «победу женевской юстиции над русской мафией». Он не знал, что происходит дома, как успокаивает дочерей жена. И конечно же, он не знал, даже предположить не мог тогда, что его путь к свободе только начинается и будет этот путь длиной больше чем два года.

От первого лица

Сергей МИХАЙЛОВ:

Утром 17 октября меня привезли в женевский Дворец правосудия. Здесь в одной из комнат меня встретил довольно моложавый, франтовато одетый, с длинной и густой гривой волос субъект, который представился мне как судебный следователь Жорж Зекшен. Вернее, представила мне его переводчица госпожа Бийо. Я сразу отметил, что русским языком госпожа Бийо владеет намного хуже, чем мадам Агапьева, которая переводила накануне. Но даже из этих весьма неумелых и, как я имел впоследствии возможность не раз убедиться, довольно неточных переводов я понял, что следователь преисполнен сарказма. Он растягивал слова, подкрепляя их жестикуляцией, то и дело поправлял свою шевелюру. Допрос проводился в присутствии адвоката, которого, как он сам сказал, нанял мой компаньон. Первым делом этот человек предупредил, что его гонорар составляет 500 швейцарских франков (385 долларов США. – О.Я.) в час. После этого адвокат, вероятно, решил, что его миссия полностью исчерпана, и лишь равнодушно, совершенно ни во что не вмешиваясь, наблюдал за происходящим. Мне пришлось уже вскоре от этого адвоката отказаться. Но в тот момент и равнодушный ко всему адвокат, и постоянно кривляющийся следователь меня раздражали, я чувствовал, что это раздражение мешает мне сосредоточиться. В конце концов я взял себя в руки и стал спокойно парировать все вопросы следователя в его же манере, отвечая сарказмом на сарказм. Видно, это ему не понравилось, и он решил обострить ситуацию. Как раз в тот момент речь шла о моих многочисленных поездках. Разумеется, я не скрывал, что занимаюсь международным бизнесом, и не видел никаких оснований скрывать свои передвижения. Поначалу никакого подвоха я в этих вопросах не замечал. Но потом последовал вопрос о том, когда я ездил в Америку, в каких городах бывал и что делал. Я ответил, какого числа, месяца и года прилетел в США, рассказал, что у меня были деловые встречи в Нью-Йорке, после чего я поехал в Майами, где отдыхал… На этом месте Зекшен меня перебил и воскликнул: «Посмотрите на него. Ему мало Черного моря, он ездит отдыхать на океан!»

Я сдержался от язвительной реплики и спокойно ответил:

– Господин следователь, если вы будете меня перебивать, то никогда не узнаете истины. Вы меня не дослушали. Я действительно отдыхал в Майами два дня, а потом продолжил работу, и у меня были встречи по бизнесу.

Эта фраза мне понадобилась, чтобы хоть немного сбить спесь со следователя. На самом же деле мне все стало ясно и понятно. Не хвалясь, скажу, что у меня достаточно обостренная интуиция. Никакой своей заслуги я в этом не вижу, поэтому говорю об этом так спокойно и уверенно. Есть люди с обостренной интуицией, есть такие, у кого интуиция, ну скажем, развита не так сильно. Я своей интуиции привык доверять, хотя никогда не спешу делать о людях скорые выводы. Однако и в силу первого восприятия верю. Относительно следователя Зекшена мне стало все ясно после его фразы о том, что мало мне Черного моря и я отправился отдыхать на океан. Он ведь, этот господин из Женевы, был оскорблен в своих самых лучших чувствах и оскорбление скрывать не счел нужным. Какой-то русский, более обезьяна, нежели человек, посмел отправиться туда, куда путь открыт только представителям высших рас. Я не увидел, я седьмым чувством ощутил его ненависть ко мне, и вот в тот самый миг я понял, что просто так он меня отсюда не выпустит, что именно этот человек постарается любыми путями доказать, что я злодей и мое место за решеткой.

После этого эпизода я моментально установил своеобразные рамки этого допроса. Заявил следователю, что отвечу на все его вопросы относительно Швейцарии и не собираюсь отвечать ни на один вопрос, касающийся моей деятельности вне этой страны.

– Я в вашей стране иностранец, и будьте любезны относиться ко мне, как к иностранцу, – заявил я Зекшену.

Ему такой оборот дела, конечно, не понравился, и вскоре он завершил допрос. В этот день меня также отправили во внутреннюю тюрьму полицейского управления. Но уже на следующий день я оказался в женевской тюрьме Шан-Долон. Перед этим Зекшен объявил, что против меня возбуждено уголовное дело и я обвиняюсь в отмывании денег, причастности к организованной преступности, нарушении правил проживания иностранцев в Швейцарии и нарушении правил приобретения иностранцами недвижимости.

* * *

В следственную тюрьму Шан-Долон Сергея Михайлова отправили утром 17 октября. В машине было несколько заключенных. Однако никто из них не делал ни малейшей попытки заговорить ни друг с другом, ни с охраной. После короткой процедуры оформления Сергей оказался в просторной комнате с большим окном. Решетки на окне не было, но стекло тонировано таким образом, что через него проглядывал лишь небольшой клочок пасмурного неба. В камере – кровать, привинченный к полу стол, довольно вместительный, изготовленный из фанеры платяной шкаф, отгороженный туалет. Уже на следующий день жена передала Сергею белье, кое– что из одежды. Он с удовольствием переоделся в спортивный костюм, так было удобнее.

Следственная тюрьма Шан-Долон построена сравнительно недавно и вмещает максимум 250 заключенных. В камерах сидят по нескольку человек, но количество их не превышает восьми. Большинство из них иностранцы. Швейцарцев буквально единицы, в основном сидят они за различные экономические преступления и потому в следственной тюрьме подолгу не задерживаются. Заключенные очень общительны меж собой. Исключение составляют разве что итальянцы и албанцы, которые предпочитают общаться только друг с другом.

При поступлении каждому заключенному вручается брошюрка, рассказывающая о правилах пребывания. Эта инструкция здесь имеется на всех языках, на которых говорят обитатели Шан-Долона. На русском языке она была издана в феврале 1994 года и, хотя с тех пор правила претерпели некоторые изменения, представляет, на мой взгляд, достаточный интерес, чтобы процитировать из нее отдельные места.

«(Русский)

Тюрьма Шан-Долон

Правила пребывания

К ВАШЕМУ ВНИМАНИЮ

Дирекция ОГЛАВЛЕНИЕ:

Общая информация о тюрьме Юридическая информация Служба медицинской помощи Служба социальной помощи Священнослужение

Служба по приведению приговора в действие и меры наказания

Дамы и Господа

Вы находитесь в тюрьме Шан-Долон, которая в принципе является тюрьмой предварительного заключения.

Ваш почтовый адрес:

22, chemi CHAMP-DOLLOMP

CH-1226 THOEX

По прибытии вы можете получить бумагу и почтовые конверты для извещения ваших родственников или друзей. Если у вас нет денег, то администрация тюрьмы готова оплатить почтовые расходы, разумеется, в разумных пределах.

Также вы получаете: ручку, зубную щетку, зубную пасту, мыло, бритву, расческу. В случае отсутствия у вас денег возможно обновление вышеперечисленных вещей.

Начальник блока или его заместитель обязательно в ближайшее время встретятся с вами. Тюремный персонал постарается ответить на все ваши вопросы, но не забывайте, что в тюрьме вы не одни.

Деньги

Ваши деньги помещаются на счет, открытый на ваше имя в нашем кассовом отделе. В случае, если ваши деньги не блокированы по постановлению суда, вы можете распоряжаться ими по вашему усмотрению

Ценные вещи

Мы вам советуем, если вы этого еще не сделали, сдать ценные вещи в нашу канцелярию, так как в случае воровства, пропажи или утери из камеры тюрьма ответственности за пропавшее не несет.

В камере

Вы обязаны содержать в порядке и чистоте камеру, а также следующие предметы:

2 одеяла

2 простыни

1 наволочка

1 большое полотенце

1 маленькое полотенце

1 полотенце для посуды

1 подушка

1 суповая ложка

1 кофейная ложка

1 вилка

1 нож

1 пластиковый стакан

Вы можете получить каталог бакалеи и моющих средств.

Начальник блока

Он обходит каждое утро все камеры около 7.00. Именно его в первую очередь вы обязаны уведомить о ваших проблемах.

Телефон

Телефонные разговоры запрещены, но в случае другой возможности контакта с вашей семьей или в профессиональных целях вы можете получить специальное разрешение, заполнив спецформуляр, который выдается начальником блока. Телефонные разговоры возможны только при наличии денег на вашем счету.

Передачи

Передачи проверяются. Для вашего удобства сообщите вашим посетителям, что они могут положить деньги на счет для того, чтобы вы могли выписывать продукты из нашего магазина. Ваши посетители также могут покупать для вас все необходимое напрямую у нас.

Алкоголь

Напитки, содержащие алкоголь, запрещены.

Бакалейный магазин

При наличии денег и заполнив формуляр, вы можете приобрести любые продукты, фигурирующие в каталоге тюремной бакалеи.

Работа

Вы можете направить в письменном виде запрос заведующему трудовой деятельностью в тюрьме о поиске для вас рабочего места.

Спорт

Начальник блока сообщит вам о возможности спортивной деятельности на вашем этаже. Также вы можете использовать один час в неделю для занятий спортом в большом спортивном зале.

Строго запрещается

Бросать предметы из окон категорически запрещено.

Аудио-, видеотехника

Разрешены аппараты:

Радиоприемники

Телевизоры

Кассетные магнитофоны

Эту технику можно купить или взять напрокат в тюрьме, получить извне.

Все приборы, позволяющие запись или передачу информации, запрещены.

Диагональ телевизора не должна превышать 47 см. Вы можете выписывать музыкальные кассеты.

Стирка

Нижнее белье и носки вы стираете сами в камере. Начальник этажа вам выдаст стиральный порошок.

Вы имеете возможность передать вашу одежду тем, кто наносит вам визит. При этом одежду вы помещаете в пакет и передаете надзирателю. На пакете вы должны отметить ваше имя, фамилию и номер камеры.

Вы можете отдавать одежду для стирки в нашу бесплатную прачечную. Но мы не несем ответственности за кражу, потерю, исчезновение вашего имущества из прачечной.

При желании возможна платная химчистка. Вы должны заполнить специальный разовый листок и сдать его в понедельник в 8.00 начальнику вашего блока.

Медицинская помощь

Мы вас ставим в известность, что каждый заключенный может получить общую медицинскую консультацию у дипломированных специалистов. Дежурный врач может организовать встречу с любым медицинским специалистом, которые регулярно навещают нашу тюрьму. Заключенные, которые желают получить квалифицированную медицинскую консультацию, должны обратиться к администрации тюрьмы в письменном виде, желательно с изложением мотивов. Это обращение вы должны опустить в специальный ящик со знаком креста, которые есть в каждом блоке. Ответ вы получите в течение ближайших 48 часов. Конфиденциальность гарантируется.

В случае необходимости срочного медицинского вмешательства члены персонала придут вам на помощь. Независимо от тюремного режима, в котором вы находитесь.

Священнослужение

Для сердца в тюрьме все двери открыты.

Необязательно быть верующим, чтобы позвать нас на помощь!

Священники не зависимы от тюремной администрации. Вы можете с ними встречаться наедине, в их кабинете. Вы можете попросить встречу в любую минуту, также вы можете переписываться со священниками.

Служба по приведению приговора в действие

Мы вам сообщаем, что по статье 38 уголовного кодекса Швейцарии вы можете добиться условного освобождения после двух третей срока вашего наказания. Наша служба подготавливает необходимые документы за несколько недель до истечения двух третей вашего срока. Обратившись к нам, вы можете рассчитывать на полную поддержку.

Директор тюрьмы Шан-Долон Жак Реймон. Заместитель директора Джордж Ла Праз».

* * *

В 5.30 утра в камеру заглядывает надзиратель – гардиан (буквальный перевод с французского – вратарь. – О.Я.). Ему достаточно убедиться, что заключенный на месте, и в таком случае он даже двери камеры не открывает. В 7.30 развозят завтрак. Каждый из обитателей Шан-Долона выбирает себе по вкусу молочные продукты – йогурты, кефир и так далее. Ближе к полудню в коридорах накрываются столы на обед. Усаживаются в каждом коридоре человек по 30—40. Обед состоит из нескольких блюд, качество продуктов и уровень приготовления ничуть не уступают приличному ресторану. Так кормят далеко не во всех швейцарских тюрьмах – Шан-Долон недаром считается тюрьмой образцовой. Чистота здесь, скорее, напоминает больничную, все сияет и блестит. Уборка камер производится самими заключенными. Белье большинство из них предпочитают стирать сами, а одежду отдают в прачечную. Гардианы с подследственными исключительно любезны – так предписывает инструкция, следовательно, если кто-то из надзирателей инструкцию нарушит, то заметивший это нарушение коллега не преминет сообщить начальству, не видя в этом для себя ничего зазорного. У любезности есть и материальная основа. Рядовой тюремный служащий поначалу получает от шести до семи тысяч швейцарских франков (до 3400 долларов США. – О.Я.), а после некоторой выслуги лет эта сумма может увеличиться до 10 000 франков. Кроме того, служащие тюрем получают в свое распоряжение автомобиль. Пользуются значительными социальными льготами и накопительными программами, обеспечивающими их старость.

Одним словом, гардианам есть, ради чего стараться, они и стараются. Если кто-то из заключенных по какой-либо причине жалуется на сокамерника, то его непременно переводят в другую камеру.

Никакого особого режима для заключенных не существует. Нет ни подъема, ни отбоя. Можешь хоть весь день валяться в койке или ночь напролет смотреть телевизор.

Каждому вновь поступившему в тюрьму Шан-Долон здесь немедленно открывается расчетный счет, на который родственники или друзья могут перевести деньги. Счет обычный. Нигде не указано, что он относится к тюрьме. Некоторые заключенные не сообщают своим родственникам, что находятся в тюрьме, и те переводят деньги в полной уверенности, что у близкого человека просто возникли временные материальные затруднения. В тюремном магазине можно купить продукты, в том числе разнообразные фрукты, предметы личной гигиены, любые сигареты, напитки (кроме спиртных), кое-что из одежды и обуви. В тюрьме Шан-Долон также можно купить телевизор и магнитофон, а радиоприемники установлены в камере. Впрочем, и у тех, кому денег на тюремный счет не присылают, есть способ поправить свое материальное положение. Можно выбрать себе работу по вкусу – заниматься уборкой тюремных помещений, работать в прачечной, на кухне, в различных мастерских. В месяц каждый заключенный, решивший работать, может получить до тысячи швейцарских франков. Работать здесь зазорным не считается. В Шан-Долоне вообще никаких преступных иерархий не существует, общая атмосфера доброжелательности распространяется здесь на всех.

После обеда и ужина, который длится полтора часа, с 17.00 до 18.30, заключенные могут поиграть в пинг-понг или просто о чем-то поговорить. Неизвестно, есть ли в коридорах подслушивающие устройства, но инструкция, во всяком случае, запрещает надзирателям слушать, о чем говорят заключенные.

В тюрьме Шан-Долон есть и женское отделение. Оно находится в одном корпусе с мужским, но в обособленном коридоре. По инструкции, встречи женщин и мужчин запрещены. Но иногда они встречаются в коридорах во время сопровождения к адвокату или к следователю и успевают перекинуться парой слов, в основном узнать имя друг друга. Надзиратели к этой вольности относятся весьма терпимо.

Раз в неделю подследственным предоставляется возможность час-полтора заниматься в спортзале, и еще раз в неделю на открытой площадке во дворе они могут поиграть в футбол.

Конечно, от того, что клетка золотая, она не перестает быть клеткой, но, как говорится, если из двух зол выпадает меньшее, то оно и благо.

Сергей свой тюремный быт наладил довольно быстро. Все гардианы признавали, что камера русского отличается особой чистотой. Не терпящий беспорядка, он и в камере не позволял себе расслабляться. Сергей не курит. Но в камере у него всегда было несколько пачек сигарет. За столь скромные подарки он получил дополнительное ведро и оборудовал себе в туалете некое подобие душа, который в жару просто спасал его. У него появились тряпки и швабры, он надраивал линолеум на полу своей камеры до зеркального блеска, по нескольку раз в день вытирал пыль, не ленился дважды, а то и трижды за день выносить пластиковый пакет с мусором.

Когда Сергей впервые получил список продуктов из тюремного магазина, то был поражен ассортиментом продуктов – несколько сортов колбасы, разнообразные консервы, многое другое. В графе «фрукты» значилось – любые. Стояла глубокая осень, он засомневался, что написанное соответствует действительности, и стал вносить в заказ все, что приходило в голову: арбуз, ананасы, виноград, абрикосы и многое другое, что только мог вспомнить. Каково же было его удивление, когда на следующий день гардиан подкатил к его камере сразу несколько тележек и, пыхтя от натуги, стал разгружать ящики. Когда он закончил, в камере негде было повернуться. Сергей попросил служителя оставить до вечера тележки в коридоре и перед ужином сгрузил все фрукты и поставил их на общий стол.

Белье и одежду стирал он себе сам, много читал. Не меньше часа занимался в камере гимнастикой. Не упускал возможности поиграть в пинг-понг, пойти в спортзал. Собственно, обедами, ужинами и раз в неделю посещениями спортзала и ограничивалось все его общение с заключенными. Даже общих прогулок и игр в футбол заключенный Михайлов был лишен. Убийцы, грабители, мошенники, торговцы наркотиками и весь прочий тюремный люд выходили на прогулку. Вместе гоняли мяч, и лишь один-единственный обитатель следственной тюрьмы Шан-Долон отправлялся на прогулку на крышу, затянутую металлической сеткой. Со двора доносились чей-то смех, гомон, глухие удары мяча, и от этих звуков на душе становилось еще муторнее. За два с лишним года он ни разу не ступил на землю. Об этом позаботились следственный судья Жорж Зекшен и прокурор Жан-Луи Кроше.

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

Сергей МИХАЙЛОВ:

Я вспомнил увиденный первый раз еще в детстве фильм «Мертвый сезон». Там советский разведчик Ладейников, которого прекрасно сыграл Банионис, говорит: «Ганди сказал однажды: “Никто не может считать себя полноценным человеком, не отбыв какой-то срок в тюрьме. Кажется, у меня впервые в жизни будет возможность спокойно поразмышлять”». Трудно спорить с великими, тем более что тюрьма действительно добавляет человеку какого-то опыта. Правда, весьма специфического. Что касается возможности поразмышлять, то действительно – если на что у меня времени в женевской тюрьме хватало, так это на размышления. Я довольно часто вспоминал свою семью, маму, которой с нами уже нет, думал об отце, беспокоился о его здоровье. Отец у меня долгие годы служил в армии, потом, до самой пенсии, работал водителем. Человек он твердых устоев, прин-ципиальный, и я считаю, что многое в моем характере от него. Не могу сказать, что я упрям, но если решение принял и твердо убежден, что оно правильное, то переубедить меня трудно. Конечно, какие-то качества воспитала во мне и мама. Она была сердобольным человеком, никогда не оставалась равнодушной к чужой беде. Работала мама в торговле, а по-следние годы возглавляла коммерческий отдел райисполкома. Ее в нашем районе очень ценили. Вероятно, коммерческая жилка во мне от нее. После окончания школы служил в армии, учился на курсах администраторов, потом в Институте пищевой промышленности. Работал администратором гостиницы «Советская», ответственным за распределение питания среди иностранцев. В 1984 году меня арестовали. Тогда время было особое – андроповские ставленники повсюду на-водили свои порядки. Тюремное наказание мне отбывать не пришлось, на работу в Калининскую область меня отправили. Сменилась власть, мое дело было пересмотрено, и приговор суда был изменен. В те годы я наивно полагал, что власть исправила ошибку. Возможно, со стороны исполнителей так оно и было. Но система никому никаких ошибок не прощает и крепко хранит их в своей памяти. Это сфабрикованное против меня дело, хотя впоследствии судимость и была снята, позволяет моим недругам постоянно твердить о моем якобы уголовном прошлом. Газеты мне в тюрьму Шан-Долон доставляли довольно регулярно, и я поражался тому, что почти в каждой статье упоминали эту историю двенадцатилетней давности, используя ее чуть ли не как самый главный аргумент того, что у меня преступное прошлое.

Глава вторая

ШИТО БЕЛЫМИ НИТКАМИ

Документы уголовного дела № Р 9980\96

Солнцевская межрайонная прокуратура

№ Н-16

…сообщаю, что в соответствии со ст. 57 УК РФ гр. Михайлов Сергей Анатольевич, 1958 г. р., прописанный по адресу: г. Москва, ул. Новопеределкинская, д. 8, кв. 20, является лицом не имеющим судимости.

Прокуратурой Михайлов С.А. к уголовной ответственности не привлекался.

Солнцевский межрайонный прокурор г. Москвы советник юстиции Кисель В.В.

Генеральная прокуратура Российской Федерации За номером 1-222

…сообщаю, что сведений о господине Михайлове Сергее Анатольевиче, год рождения 1958, прописан в г. Москва, ул. Новопеределкинская, дом 8, квартира 20, в Следственном отделе Министерства по делам общественности Российской Федерации не имеется.

Сотрудники следственного управления, а также другие следственные подразделения Прокуратуры Российской Федерации, следственные органы Министерства внутренних дел, Федеральные службы безопасности (ФСБ) и Налоговая полиция Российской Федерации не располагают сведениями о том, что против господина Михайлова возбуждалось уголовное дело.

Начальник следственного отдела

Государственный советник юстиции 3-го класса В.И. Казаков.

Республика и кантон Женева

Департамент полиции, юстиции и транспорта Рапорт инспектора Ваннера – личный знак S7312 Господину начальнику службы безопасности полиции

Господину судебному следователю Зекшену

Касательно: № Р 9980\96. Дело господина Михайлова, организованная преступность.

Господин судебный следователь передал мне копию документа с переводом и попросил узнать у Интерпола о достоверности этого документа и о компетентности господина Казакова В.И. из следственных органов Российской Федерации. По просьбе представительства Интерпола в Москве этот документ и его перевод были отправлены в ОССОО. Копия данного документа была также отправлена в комиссариат СКУБАК (инспектор Ваннер имеет в виду канцелярию начальника отдела РУОП г. Москвы по фамилии Скубак. – О.Я.), сотрудники которого имеют надежные отношения с полицией кантона Цюрих.

По поводу подписи упомянутого документа сообщаю следующее. На самом деле существует человек по фамилии Казаков Василий Иванович, год рождения 18.01.1927. Он является народным депутатом с 1991 года.

Приложение к рапорту.

Казаков Василий Иванович, российский политик. Родился 18 мая 1927 года.

1953 г. – заочно закончил Всесоюзный институт инженеров. 1944—1954 годы – мастер, начальник цеха на Ленинградском

машиностроительном заводе.

Член КПСС.

1947—1991 годы – инструктор, начальник отдела городского комитета КПСС Ленинграда.

1970 год – член Центрального комитета КПСС, председатель Исполнительного комитета Ленинграда по делам трудящихся.

1970—1973 годы Заместитель председателя Совета министров РСФСР, вышел на пенсию.

Депутат высшего Совета РСФСР 8-го, 9-го, 10-го и 11-го созывов, награжден орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Красного Знамени и орденом Ленина.

Простим огрехи нелепого документа, представленного следствию полицейским инспектором Ваннером. Где он раздобыл это чудо служебного бумаготворчества, знает, должно быть, он один. Если верить данному «документу», то получается, что Василий Иванович Казаков одновременно работал в Ленинградском горкоме КПСС и был заместителем председателя Совмина РСФСР. В этот же самый период, вероятнее всего, в свободное от работы на партийном и советском поприще время, он успевал сбегать на машиностроительный завод, где, по-видимому, подрабатывал мастером и начальником цеха. Пусть простит мне Василий Иванович эту язвительность, тем более что к делу Михайлова он не имеет никакого отношения и в это повествование попал лишь по нелепой случайности. А впрочем, по нелепой ли?

Швейцарские следственные власти послали запрос в Москву с просьбой установить степень компетентности начальника следственной части Генпрокуратуры России В.И. Казакова. Владимир (но отнюдь не Василий) Иванович Казаков в правоохранительной системе России фигура настолько заметная, что перепутать его с каким-либо однофамильцем было попросту невозможно. Ответить швейцарцам, что начальник следственной части прокуратуры РФ – лицо, не компетентное подписывать официальные письма, чиновники не могли, это означало бы явную ложь. И тогда швейцарцам подсунули биографию российского политика Василия Ивановича Казакова. Разбирайтесь, мол, в нашей бюрократической мешанине сами – компетентен бывший зампред Совмина РСФСР подписывать исходящие из прокуратуры бумаги или нет. Самое парадоксальное, что следователь Зекшен и прокурор Кроше и этот документ сумели использовать в качестве компромата против Михайлова, сделав глубокомысленный вывод, что политик Казаков не имел права подписывать документ, адресованный следствию. А раз так, то Казакова подкупили «солнцевские» и он состряпал бумагу в защиту Михайлова.

Тогда, в самом начале долгого следственного пути, и Михайлову, и его адвокатам такое отношение Зекшена к документам казалось по меньшей мере странным. Спустя несколько недель стало ясно: следователя устраивают любые подтасовки, сколь бы нелепо они ни выглядели. Сказать, что состряпанное Зекшеном и Кроше дело было шито белыми нитками, значило бы не сказать ничего. Полагаю, во всех женевских магазинах не хватило бы белых ниток, дабы использовать их в инспирированных против Михайлова обвинениях. Стоило в деле появиться документу, так или иначе, прямо или косвенно свидетельствующему в защиту Сергея Михайлова, как Зекшен заявлял, что это не что иное, как происки русской мафии. В любой стране органы юстиции признают аффидевиты – нотариально заверенные или данные под присягой документы. Сергей Михайлов стал единственным в мире исключением.

Документы уголовного дела № Р9980\96

Управление полиции

Рапорт инспектора Ваннера Документ № 96.624.715.22

Господину начальнику службы безопасности полиции Господину судебному следователю Зекшену

Касательно: уголовного дела Михайлова Сергея, организованная преступность

По распоряжению судебного следователя, 7-го, в четверг, и 8-го, в пятницу, ноября 1996 года мы забирали подозреваемого из тюрьмы Шан-Долон для проведения допросов и для выяснения следующих деталей, а именно:

происхождение финансовых средств;

время, на которое он приезжал в Швейцарию; способы получения израильского паспорта;

все вопросы, способствующие продвижению следствия. Михайлов отказался отвечать на все вопросы без своих адвокатов. Он даже не ответил на вопросы о своем пребывании и пребывании своей семьи в Швейцарии. Однако мы его предупредили о том, что проводили слушание его жены. Мы ограничились тем, что поспорили с ним. Мы посчитали ненужным составлять письменный отчет о допросе.

Мы подчеркиваем тот факт, что в ходе беседы 8 ноября, в пятницу, обвиняемый высказал инспектору Кампишу следующее:

«Я ничего больше не знаю о вашем деле, а вы мне не верите».

Обвиняемый должен был вернуться в наш отдел в понедельник, 11 ноября, однако он отказался покидать тюрьму Шан-Долон.

Подписи: инспектор Ваннер инспектор Кампиш.

Касательно: расследования УД № Р9980\96 против г-на Сергея Михайлова

Господин судебный следователь,

в пятницу 8 ноября 1996 года инспектора полиции провели допрос нашего клиента… На нашего клиента оказывалось давление с целью получить информацию… Допрос был снят на видеокамеру, но протокол не был составлен.

В понедельник 11 ноября 1996 года, в 8 часов утра представители полиции безопасности пришли в тюрьму Шан-Долон с целью провести новый допрос. Господин Изенеггер, который в это время проводил совещание с господином Михайловым, решительно выступил против нового допроса, и он не состоялся.

Принимая во внимание, что вы строго соблюдаете нормы проведения уголовного расследования, я напоминаю вам о статье 164 уголовно-процессуального кодекса Женевы, в которой говорится о том, что:

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ ПРИБЕГАЕТ КО ВСЕМ СПОСОБАМ СБОРА УЛИК, ПРЕДУСМОТРЕННЫМ НАСТОЯЩИМ КОДЕКСОМ, В ТОЙ МЕРЕ, ПРИ КОТОРОЙ ОНИ СЛУЖАТ ДЛЯ ОТКРЫТИЯ ПРАВДЫ,

и о статье 165 уголовно-процессуального кодекса Женевы, где говорится, что:

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ НЕ ДОЛЖЕН ИСПОЛЬЗОВАТЬ МЕРЫ ПРИНУЖДЕНИЯ, УГРОЗЫ, ОБЕЩАНИЯ И ДРУГИЕ СПОСОБЫ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ПРИЗНАНИЙ ИЛИ ЗАЯВЛЕНИЙ.

По всей видимости, описанные выше сцены допроса не соответствуют законным требованиям. Мы не можем представить, что вы дали разрешение на такие методы, и, принимая во внимание то, что вы сами руководите расследованием, мы убедительно просим вас прекратить подобные допросы и не повторять их в будущем.

Мы пересылаем копию настоящего письма господину прокурору Жану Луи Кроше в силу действия статьи 206 уголовно-процессуального кодекса Женевы, ибо службы полиции находятся в его ведении.

Господин Михайлов намерен подать жалобу. С уважением

Адвокаты: Поль Гулли-Харт Ральф Освальд Изенеггер

Республика и кантон Женева Судебные органы

Офис судебного следователя Почтовый ящик 3344

Женева, 12 ноября 1996 года Площадь Бург де Фур, 1.

Господину Поль Гулли-Харту, адвокату Господин,

я получил ваше письмо, содержание которого меня очень заинтересовало.

Руководствуясь сведениями, полученными мною от инспекторов полиции, которым было поручено вести следствие, я делаю вывод, что действия были корректными и профессиональными. Кроме этого, они точно соблюдали переданные мной инструкции от 5 ноября 1996 года.

Я считаю этот вопрос закрытым. С уважением

Судебный следователь Ж. Зекшен

Те, чьи действия судебный следователь Зекшен определил как

«корректные и профессиональные», были уже известные Сергею полицейские Кампиш и Ваннер. О, они действительно были профессионалами своего дела. Сами внешне невозмутимые, они строили тактику допроса таким образом, чтобы вывести Михайлова из себя. Немудреную эту тактику Сергей разгадал практически сразу и твердо решил не давать своим мучителям ни малейшего повода насладиться плодами своих издевок.

…8 ноября 1996 года его разбудили затемно. «На допрос, господин Михайлов», – пояснил тюремщик, словно извиняясь. Сергей наспех умылся и отправился вслед за служителем длинным коридором. Когда он вошел в кабинет полицейского управления, часы показывали только 6 утра. В кабинете никого не было. Стрелки часов продолжали свой мерный ход, час тянулся за часом. Лишь в полдень в кабинет заявились Кампиш и Ваннер.

– Пришлось ждать переводчицу, – сказал Кампиш. – Надеюсь, господин Михайлов, вы к нам не в претензии, в Женеве не так– то легко найти человека, хорошо знающего русский язык.

Через несколько минут в кабинет вошла уже знакомая Сергею переводчица Корин Бийо. Начался допрос. Ваннер и Кампиш поочередно спрашивали у Михайлова, как он может объяснить тот факт, что у него дома обнаружено 47 тысяч швейцарских франков, о том, сколько времени он находился в Женеве, как получил израильский паспорт. После каждого вопроса Сергей заявлял, что отказывается отвечать в отсутствии адвокатов.

Исчерпав вопросы, Кампиш решил прибегнуть к тактике угроз:

– Послушайте, господин Михайлов, нам ведь и без ваших признаний все известно. По сути дела, все уже решено, и вы получите пять лет тюрьмы. Вам ничего не поможет, и никто за вас не заступится. В Москве, как только узнали, что вы арестованы, во главе вашей организации тут же встал другой человек. Понимаете, вы для них больше никто, и ни на чью помощь вам рассчитывать не приходится. Однако подумайте о своей жене, о детях. Ведь ваши дочери учатся в швейцарской школе, они получают хорошее образование, а вы им вредите. Если вы откажетесь помогать следствию, мы вынуждены будем выслать вашу семью из Швейцарии.

Подождав несколько минут и убедившись, что Михайлов никак не отреагировал на его слова, Кампиш распорядился отправить подследственного в изолятор. Продержав Михайлова там три часа, он снова вызвал его. Но на сей раз лишь для того, чтобы сообщить, что допрос окончен.

Это было в пятницу. В субботние и воскресные дни допросы в Швейцарии проводить запрещается, и на два дня следователи оставили его в покое. Но в понедельник Кампиш и Ваннер заявились в Шан-Долон в восемь часов утра. Они не сомневались в том, что сумеют продолжить допрос, но буквально на несколько минут раньше сюда приехал адвокат Михайлова Ральф Изенеггер. Познакомившись во время одного из своих путешествий с молодой москвичкой и женившись на ней, Ральф Изенеггер довольно сносно овладел русским языком. Общаться с ним было Сергею гораздо проще, чем с другими адвокатами. Узнав, что его подзащитного вновь хотят увести на допрос, Изенеггер запротестовал:

– Вы применяете к моему подзащитному тактику угроз и шантажа, и мы обжаловали ваши действия у судебного следователя и прокурора, – заявил адвокат полицейским. – Кроме того, вы уводите моего подзащитного для допроса в слишком раннее время, не поставив в известность его адвокатов. Это недопустимо! Я категорически возражаю против такой формы допросов.

Выслушав гневную тираду адвоката, полицейские предпочли ретироваться.

От первого лица

Сергей МИХАЙЛОВ:

С самого начала адвокат Поль Гулли-Харт был категорически против того, чтобы я отвечал на вопросы следователя и полицейских. Он считал, что, используя свое право на молчание, я предоставлю адвокатам широкое поле деятельности и дело вскоре будет закрыто. Именно в этой позиции мы с господином Гулли-Хартом общего языка не находили. Я считал, что мне нечего скрывать и своими ответами на вопросы сле-дователей я, наоборот, как можно быстрее внесу ясность.

Не скрою, поначалу поведение полицейских казалось мне вполне лояльным. Они всячески подчеркивали, что лишь исполняют свой долг. После одного эпизода я даже проникся некоторой симпатией к Кампишу. Когда в доме, который мы с семьей арендовали, произвели обыск, то было обнаружено 47 тысяч швейцарских франков. Как каждый россиянин, я предпочитал всегда иметь наличные, нежели пользоваться кредитными карточками и чековыми книжками. С наличными было как-то привычнее. Так вот, Кампиш, внося в протокол обнаруженные при обыске деньги, спросил меня: «Господин Михайлов, ваша семья остается в Женеве, им понадобятся деньги. Сколько денег оставить вашей жене?» – «А сколько бы вы оставили своей жене в подобной ситуации?» – ответил я вопросом на вопрос.

Кампиш призадумался, потом отсчитал восемь тысяч франков (чуть более шести тысяч долларов США. – О.Я.) и оставил эти деньги на столе. Этот жест, скажу честно, меня растрогал, я решил, что полицейские действительно лично против меня ничего не имеют, а лишь выполняют свой служебный долг. Лишь несколько месяцев спустя, пообщавшись в Шан-Долоне со швейцарцами из тюремной администрации, я понял, что этот жест Кампиша был не более чем проявлением вечной склонности швейцарцев к подсчетам. И уж не кто иной, как Кампиш уже вскоре дал мне понять, что его озлобленность против меня лично заставляет его даже нарушать закон. Эти злосчастные 47 тысяч, которые мы с женой и не думали прятать, мои поездки по всему миру, то, что я и не думал скрывать, что являюсь состоятельным человеком, – все это вызывало его злобу. Так же, как для Зекшена и Кроше, для Кампиша и Ваннера русские люди – это люди второго сорта. И уж какие могут быть церемонии с такими «недочело-веками».

Но вернусь все же к моей тактике на допросах. Я уже говорил, что, считая, что мне скрывать нечего, довольно охотно отвечал поначалу на вопросы следователей. Но уже вскоре понял, что это не вопросы, направленные на установление истины, а коварные ловушки. На допросах следователи постоянно интересовались моими контрактами. Не имея под рукой никаких документов, как я мог вспомнить конкретные даты, цифры, имена? Ведь речь шла в том числе и о контрак-тах, заключенных и осуществленных мною несколько лет назад. Разумеется, я сказал, что к таким вопросам мне нужно подготовиться. Об этом писали в своих ходатайствах и адвокаты. Но следователи не желали их слушать, они настаивали, чтобы на все их вопросы я отвечал немедленно. Более того, судебный следователь Жорж Зекшен вынес постановление о

«сверхзадержке» моего дела. Этот швейцарский юридический термин в переводе на обычный русский язык означает, что Зекшен вынес постановление, которым засекретил все мое досье на неопределенное время. Таким образом, он лишил и меня, и моих адвокатов возможности знакомиться с материалами дела. О какой защите отныне могла идти речь, если мы даже не знали, какие материалы находятся в моем досье.

* * *

Документы уголовного дела № Р9980\96

Судебные органы

Офис судебного следователя

Письмо судебного следователя Жоржа Зекшена к Фиби Банку Швейцарии.

…располагает или располагал ли он (С. Михайлов. – О.Я.) в Швейцарии или за рубежом сбережениями, управление и сохранение которых было вам поручено, напрямую или косвенно, или через третьих физических и юридических лиц, а именно через банковское управление вашей группы.

Если вы располагаете данной информацией, прошу немедленно выслать мне копию открытия счета, все необходимые для этого бумаги и все документы с последующими изменениями.

В соответствии со статьей 178 уголовно-процессуального кодекса Женевы настоящий документ является распоряжением на обыск и арест.

При рассмотрении уголовного дела секрет банковских операций не сохраняется.

Я остаюсь в вашем распоряжении для дополнительной информации.

Заранее благодарен за помощь. С уважением

Судебный следователь Жорж Зекшен.

Общество швейцарских банков Аешерворстад, 1.

Получено: офис судебного следователя Республика и Кантон Женевы.

Господин судебный следователь.

Мы передали ваше распоряжение по нашим филиалам для проведения поисков. К сожалению, мы не можем вам сообщить информацию относительно господина Михайлова или упомянутых в вашем распоряжении компаний. Наше общество не может провести такого рода поиски по центральным регионам ввиду следующих причин:

с одной стороны, банковское общество Швейцарии не располагает информационной системой, позволяющей провести поиски. С другой стороны, в силу Конкордата о международной взаимопомощи у вас есть возможность непосредственно обратиться к упомянутым кантонам, в которых, по вашим предположениям, находятся финансовые средства юридического или физического лица. В настоящих условиях мы отметим, что Банковское общество Швейцарии поддерживает деловые отношения с частными клиентами и организациями из стран бывшего Восточного блока только в Бали, Женеве и Цюрихе.

В дополнение мы можем сообщить вам, что не располагаем сведениями о клиентах наших банков за рубежом.

Мы рассчитываем на ваше понимание. Вы, конечно, знаете, что между банками и правовыми отделами кантонов идут переговоры по преодолению выхода из подобных нашей ситуаций.

Г-н Вирс,

советник по юридическим вопросам,

г-н Зиммерманн,

уполномоченный представитель.

* * *

По поводу ареста Сергея Михайлова в Швейцарии слухи и вымыслы циркулировали самые невообразимые. Если говорить о том, что все это уголовное дело стало неким юридическим феноменом ХХ века, то с полным основанием могу утверждать, что количество различных версий, перемешанных с элементарными сплетнями, также феноменально. Как на Западе, так и в России целая группа журналистов быстренько смекнула, что на этой «долгоиграющей» сенсации можно сделать себе достаточно звучное имя. А засекретив досье Михася, следователь Зекшен этим развязал руки тем, кто не располагал практически никакими фактами, зато обладал буйной фантазией. За два года было опубликовано несколько сот статей, десятки книг-скороспелок, где излагались самые фантастические подробности о жизни и преступной деятельности главы «Солнцевской» группировки. Забегая немного вперед, расскажу о реакции швейцарских журналистов после пресс-конференции в Женеве. Эту пресс-конференцию собрали адвокаты Михайлова вскоре после того, как досье было частично рассекречено, сам обвиняемый и его защита получили доступ к некоторым материалам дела. Так вот, после окончания пресс-конференции репортеры вынуждены были признать, что о деле Михайлова у них было совершенно искаженное мнение и оглашенные на встрече документы произвели на них эффект шока. Впрочем, большинство из них от шока оправились достаточно быстро, и снова со страниц западных газет на Михайлова был обрушен ушат клеветнической грязи. Российские коллеги, дабы не отставать, эту новую кампанию охотно поддержали. Не обошли вниманием и мою скромную персону.

В конце декабря 1997 года обозреватель журнала «Огонек» Георгий Рожнов опубликовал статью, полную намеков и недоговоренностей. Если говорить коротко, то речь в статье шла о тех продажных журналистах, которые, искажая факты, защищают Михайлова. В качестве самого мощного удара Рожнов использовал мою публикацию, в которой говорилось о том, что следователь Зекшен вынес постановление изъять из дела Михайлова все аффидевиты защитного характера и оставить в деле лишь документы обвинительного содержания. Сам по себе этот факт, если верить статье в

«Огоньке», господина Рожнова потряс до глубины души. Потряс настолько, что он предпринял настоящее журналистское расследование. Не владея французским языком, обозреватель «Огонька» попросил одного своего московского коллегу, хорошо говорящего по-французски, помочь ему. Московские журналисты связались с Женевой и переговорили с одним из маститых криминальных репортеров газеты «Трибюн де Женев». Ему-то они и процитировали тот абзац из моего материала, где речь шла о столь странном, если не сказать больше, решении следователя Жоржа Зекшена. Выслушав российских коллег, швейцарец якобы воскликнул: «Какая ложь. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!» Благородный гневный пафос моего швейцарского коллеги мне вполне понятен. Такого действительно никогда не было, ибо и быть не могло. В уголовно-процессуальном законодательстве любой страны, и Швейцария не является исключением, говорится о том, что в обязанности следователя входит сбор фактов, наиболее полно способствующих открытию истины. Не обвинения или оправдания, но истины. И следователь, ограничивающий поступление в досье документов того или иного характера, тем самым совершает должностной проступок. Однако негодовать по этому поводу оказалось куда как проще, нежели заставить Зекшена изменить свое необъяснимое, прежде всего с точки зрения закона, решение. Более того, это решение следователя нашло живой отклик в душе прокурора Жана Луи Кроше, и он вынес решение на рассмотрение Обвинительной палаты кантона Женева. Адвокаты благодушествовали. Блестящий знаток международного права, президент коллегии адвокатов Бельгии Ксавье Манье, один из авторов европейской Декларации прав личности, не без тонкого юмора утверждал в те дни: «Ну что ж, нам, наверное, придется поделиться с господином прокурором частью своего адвокатского гонорара. Во всяком случае, у нас теперь отпала необходимость писать протест в Обвинительную палату. Вынося решение следователя на суд, мсье Кроше выполнил нашу работу. Вполне очевидно, что Обвинительная палата решение следователя отменит как абсолютно противоправное и беспрецедентное в истории мировой юриспруденции». Мэтр Ксавье Манье в зал заседания Обвинительной палаты женевского Дворца правосудия входил с легкой улыбкой, небрежно перекинув через плечо отороченные мехом горностая кончики своей адвокатской мантии. Через полтора часа, после окончания заседания Обвинительной палаты, мэтр Ксавье Манье с нескрываемой злостью не укладывал, а запихивал в свой элегантный портфель бумаги. Он отказался отвечать на вопросы журналистов и лишь заявил, усаживаясь в вызванное для него на площадь Бург де Фур такси, что немедленно отправляется в Страсбург, где подаст в Европейский суд по правам человека жалобу на столь вопиющее решение: Обвинительная палата удовлетворила ходатайство прокурора Жана Луи Кроше и утвердила решение следователя Жоржа Зекшена об изъятии из досье уголовного дела

№ Р 9980\96 всех документов, свидетельствующих в защиту обвиняемого.

Эти события разворачивались за месяц до того, как в журнале

«Огонек» появилось гневное разоблачение Георгия Рожнова. Собственно говоря, московскому обозревателю Рожнову можно было и не разорять либо свой личный, либо и без того скудный бюджет своего издания телефонными звонками в Женеву. Достаточно было позвонить московскому адвокату Михайлова Сергею Пограмкову, и история с изъятием документов из досье предстала бы перед огоньковцем во всем своем очевидном беззаконии. Но такой сенсацией Рожнов вряд ли сумел бы кого-то удивить. Совсем иное дело – вы-вести на чистую воду «продажных» журналистов…

Свою версию выдвинули в книге «Цветная масть» полковник милиции в запасе Вячеслав Разинкин и редактор отдела журнала

«Милиция» МВД России Алексей Тарабрин. Вот что они пишут:

«Главной сенсацией средств массовой информации не только Швейцарии, но и многих газет всего мира осенью 1996 года была тема ареста в аэропорту Куантрэн крупного мафиозо из Москвы Сергея Михайлова, или Михася. (По поводу термина «мафиози» редактор отдела криминальной хроники американской газеты «Новое русское слово» Александр Грант замечает: «…Напомню московским авторам, что “мафиози” – множественное число, а одного члена мафии нужно называть именно “мафиозо”, тогда итальянцы не так обижаются».) Он прилетел в Женеву… из Вены. Пройдя без инцидентов таможенный контроль, Михайлов спокойно вышел из стеклянных дверей аэровокзала. Жест рукой – и к нему подкатил шикарный “роллс-ройс”, водитель которого уже давно поджидал своего хозяина. Вот только на сей раз ему не суждено было отвезти своего патрона домой. Буквально в двух шагах от “роллс-ройса” он был задержан агентами четырех спецслужб разных стран».

Ссылаясь на московскую газету «Экспресс», Разинкин и Тарабрин продолжают: «Интерпол считает 38-летнего Михайлова человеком № 1 в списке наиболее опасных преступников, подлежащих немедленному аресту. Михайлову предъявляются обвинения в убийстве, отмывании грязных денег, контрабанде наркотиков, а также создании крупнейшей международной сети проституции и управлении ею. Следствие считает, что именно он ответствен за наводнение стран Западной Европы проститутками из бывшего СССР, количество которых оценивается в 12 тысяч человек. В Европе Михайлов имеет 17 ночных клубов, один из которых находится в Швейцарии, а четыре в Бельгии. В России он опирается на созданную и по-прежнему контролируемую им банду гангстеров».

Я умышленно привел здесь именно эту, не самую злую, хотя и чрезвычайно насыщенную «фактами» цитату. Уж если авторы не удосужились узнать из достоверных источников истинные подробности задержания Сергея Михайлова в Женеве (о каких четырех спецслужбах разных стран и шикарном «роллс-ройсе» ведут они речь?), то уж остальные детали точно так же высосаны из пальца. Замечу, опять забегая вперед, что даже в официальном обвинении, составленном следователем и подписанном прокурором, не было ни слова, ни даже намека на создание международной сети проституции в Западной Европе, ни на убийства или контрабанду наркотиков.

Старые журналисты рассказывают такую зловещую байку. Однажды утром в приемную редакции газеты «Правда» позвонил взволнованный мужчина.

– Сегодня в вашей газете написано, что я освобожден от занимаемой должности и исключен из рядов КПСС, – срывающимся голосом произнес он. – Но ничего подобного нет. Меня никто не освобождал от должности и не исключал из партии.

– А газета «Правда» у вас сейчас под рукой? – вежливо осведомились на другом конце провода.

– Конечно, – ответил мужчина.

– Тогда прочтите, что написано под заголовком.

– Орган Центрального Комитета КПСС, – прочитал тот.

– Так скажите, товарищ, – спросили его из редакции, – может ли орган Центрального Комитета КПСС ошибаться? Раз написано – значит, так оно и есть. В крайнем случае – будет.

В нынешние времена, видимо, мало что изменилось. Ну разве что в худшую сторону. Свободу слова многие теперь воспринимают как свободу клеветы, не забывая при этом, что бывшая «великая общность – советский народ» по-прежнему свято верит в печатное слово. Тем более слово, подтвержденное такими «убедительными» цифрами: 12 тысяч проституток, 17 игорных клубов. Вот в округленные цифры, скажем, в 10 тысяч проституток и 20 клубов, поверить было бы трудновато, а 12 и 17 звучат так правдоподобно. Примерно так же «правдоподобно», как изложенный в одной из московских газет «факт», что буквально накануне своего ареста Михайлов бродил вокруг Женевского озера и приценивался ко всем большим особнякам на предмет их немедленной покупки.

Свою версию происшедшего высказал и аккредитованный в Женеве собственный корреспондент РИА «Новости» Игорь Седых:

– В свое время имя Михайлова возникло при расследовании дела Вячеслава Иванькова – Япончика. Якобы даже существовала некая магнитофонная запись, из которой можно было понять, что Япончик и Михась находились в дружеских отношениях. Правда, впоследствии экспертиза идентичность голосов установить не смогла. Так или иначе, но американцы вознамерились допросить Михайлова в качестве свидетеля по делу Иванькова, и через Интерпол был разослан во все страны соответствующий запрос. Потом Япончика осудили, надобность в Михайлове как в свидетеле отпала, однако Интерпол по запарке ордера на задержание Михайлова не отменил. Тут, на мой взгляд, произошла чисто техническая неувязка. Но к этому моменту появилась публикация в бельгийской «Ле суар», в которой Михайлов был изображен как глава русской мафии. Имея формальный ордер Интерпола и воодушевившись статьей бельгийской газеты, швейцарцы не сомневались, что в их сети попалась «акула» преступного мира. Остальное известно.

Да, остальное действительно известно. Швейцарская полиция арестовала иностранного гражданина, а уж потом к этому иностранцу стали «примерять» самые разнообразные преступления. Для молодого следователя Зекшена наступил, как он, вероятно, считал, звездный час. На таких процессах делается имя, на долгие годы создается репутация следователя проницательного, бескомпромиссного борца с международной мафией. Вот-де правоохранительные органы всех стран мира не смогли поймать и арестовать неуловимого Михайлова, один только он, Зекшен, сумел не только арестовать главаря российского преступного мира, но и расследовать совершенные им страшные преступления, преступления века. Так или примерно так рисовалась Зекшену ситуация. Собственно говоря, Зекшен, как он сам считал, и это видно из материалов дела, ничем особенно не рисковал. Он полагал, что ему долго с Михайловым и возиться-то не придется. Как минимум три страны должны были, по мнению следователя, потребовать выдачи Михайлова – Россия, Израиль и США. Зекшен не учел одного – ни Россия, ни Израиль, ни США не признали Михайлова преступником и не пожелали ввязываться в международный юридический беспредел. Помочь (но об этой своеобразной помощи речь пойдет впереди) – это пожалуйста, но принимать кардинальные меры – увольте. Вы, швейцарцы, арестовали, вы и расхлебывайте.

Когда в канцелярию следователя на площадь Бург де Фур пришли официальные ответы из Москвы и Иерусалима, следователю бы опомниться, извиниться перед задержанным и отделаться легким к тому временем нареканием начальства. Но он уже закусил удила. Вероятно, не последним фактором были и арестованные в Женеве счета Михайлова, на которых числилось более двух миллионов американских долларов. Ведь в случае успеха (читай – обвинительного приговора) эти средства поступали бы не только в доход государства, но и часть их – в бюджет следственных органов Женевы. А такая существенная «инвестиция» не могла остаться без внимания и должной оценки начальства и представлялась Зекшену мощным трамплином к служебным высотам.

* * *

Документы уголовного дела № Р 9980\96

МВД России

Региональное управление по организованной преступности по г. Москве

г. Москва, ул. Шаболовка, 6

№ 316

Факс инспектору Кампишу

На ваш запрос от 06.12.96 г. в отношении Михайлова С.А.

Региональное управление по организованной преступности МВД РФ по г. Москве по интересующему вас вопросу располагает следующей информацией:

Михайлов Сергей Анатольевич, 07.02.58 – лидер солнцевского организованного сообщества, кличка Михась, образование среднее, кандидат в мастера спорта по борьбе.

Проживал: г. Москва, ул. Новопеределкинская, д. 8, кв. 20. С декабря 1993 года постоянно проживает в Австрии, Чехии, Венгрии. Задерживался в декабре 1989 года за вымогательство вместе с братьями Авериными, Люстарновым Е.А., Тимофеевым С.И. денег и автомашин у председателя кооператива «Фонд» В. Розенбаума, в конце 1993 года по подозрению в организации убийства В. Власова, директора казино «Валери». Привлечь к уголовной ответственности не удалось в связи с отказом потерпевших и свидетелей под влиянием угроз со стороны подозреваемых от своих первоначальных показаний.

В конце 80-х годов с началом перестройки и возрождением капиталистических отношений в России собрал группу, в которую вошли:

Аверин Виктор Сергеевич, 31.05.57, кличка «Авера-старший»,

Аверин Александр Сергеевич, 12.04.59, кличка «Авера-младший»,

Люстарнов Евгений Алексеевич, 20.10.56, кличка «Люстарик»,

Тимофеев Сергей Иванович, 18.07.55, кличка «Сильвестр» ( погиб в 1994 году),

Кудин Михаил Юрьевич, 23.09.58, кличка «Мишка Квакин», Анисимов Анатолий Алексеевич, 13.03.58, кличка «Булеля», Скрылев Андрей Васильевич, 20.12.62, кличка «Скрыль», Шаповалов Геннадий Викторович, 24.01.63, кличка «Шаповал», Хачидзе Джемал Константинович, 16.06.37, кличка «Джамал», вор в законе.

В декабре 1989 года группа «контролировала» (отбирала часть выручки) более 20 коммерческих фирм Москвы и области, в том числе рестораны «Советский», «Покровка», «Турист», «Комета», «Аист», «Нил», «Якорь», гостиницу «Дагомыс», Партнербанк.

Свое название группа, а в настоящее время преступное сообщество, получила по названию района г. Москвы, где проживает большинство членов данного сообщества.

В настоящее время «Солнцевское» преступное сообщество насчитывает около 800 активных членов, объединенных в 10—12

«бригад» во главе с «авторитетами» преступного сообщества. Каждая бригада контролирует определенные фирмы, предприятия и банки в Москве и Подмосковье. В то же время у сообщества имеется общая касса («общак»), в которую отчисляют часть средств все «бригады». При возникновении трений с другими преступными группировками «на разборки» приезжают члены нескольких бригад.

Координаторами действий «бригад», арбитрами в возникающих спорах, а также распорядителями «общака» являются Михайлов С.А. и Аверин В.С.

Кроме того, Михайлов С.А., Аверин В.С., Тамм А.А., Скрылев А.В. через покупку недвижимости в странах Западной Европы, создание фиктивных фирм, офшорных компаний «отмывают» деньги, полученные в России путем вымогательства, торговли оружием и наркотиками.

В связи с большим объемом и конфиденциальностью материала передать его по факсу не представляется возможным. Нами будут изысканы иные возможности его передачи вам.

С уважением

Начальник 9-го отдела РУОП по г. Москве майор милиции Седов В.В.

Республика и кантон Женева Судебные органы

Офис судебного следователя

В данных условиях необходимо приостановить состязательное следствие, право на ознакомление с делом и право снимать с него копии. Это необходимо для того, чтобы обвиняемый не мог строить свои ответы на основе содержания дела.

Необходимо распространить данные меры на адвокатов обвиняемого. Данная мера не должна рассматриваться как выражение недоверия к адвокатам, но как мера, способствующая завершению следствия.

Целью настоящей меры является предотвращение провала следствия, которое судебный следователь надеется довести до конца.

Таким образом, принимая во внимание статьи 1 и последующие, а именно 139 параграф 1 и 3, 142 параграф 3 Уголовно-процессуального кодекса,

СУДЕБНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ

задерживает состязательное следствие и частично задерживает право на ознакомление с делом и право снимать с него копии. Данные меры относятся также и к адвокатам.

Оповещает о принятом решении господина Сергея Михайлова через его адвокатов Поля Гулли-Харта и Ральфа Освальда Изенеггера и сообщает о том, что у них есть 10 дней для подачи обжалования на данное решение в Обвинительную палату. Обжалование должно быть аргументировано и отправлено в канцелярию Обвинительной палаты.

Судебный следователь Жорж Зекшен.

Республика и кантон Женева Следственная власть

Кабинет судебного следователя ФАКТЫ

Господин Сергей Михайлов, гражданин России и Израиля, родился 7 февраля 1958 года, проживает в Борексе (кантон Во), был арестован 17 октября 1996 года и обвинен господином судебным следователем Жоржем Зекшеном в участии в криминальной организации (статья 206 Уголовного кодекса) и в отмывании денег (статья 305 Уголовного кодекса). Обвинения были аргументированы следующими фактами:

Господин Михайлов имеет паспорта государств Коста-Рика, Россия и Израиль без получения гражданства Коста-Рики и без подтверждения гражданства Израиля.

Господин Михайлов часто посещал Россию, Израиль и Швейцарию для выполнения деятельности, суть которой невозможно определить.

Господин Михайлов располагает значительными денежными средствами и не может дать объяснение относительно внушительной суммы денег – 47 000 швейцарских франков (36 000 долларов США. – О.Я.), которая была обнаружена на его вилле в Борексе.

По некоторой информации полиции и прессы, господин Михайлов является одним из авторитетов криминальной организации под названием «Солнцевская».

Господин Михайлов отказался сообщить об источнике своих доходов, их обьеме и банковских учреждениях Швейцарии, в которых они хранятся.

Направляет настоящее уведомление господину генеральному прокурору в его прокуратуру судебный следователь

Жорж Зекшен.

Приписка от руки: получено 17.06.97 года.

Господину прокурору Жану Луи Кроше

Господину судебному следователю Жоржу Зекшену

Господин Михайлов оспаривает наличие серьезных обвинений. Создается впечатление, что он был арестован на основании публикации в прессе и сообщений полиции. Бесполезно искать в деле точных и ясных доказательств вины господина Михайлова. У следствия нет доказательств того, что господин Михайлов занимается отмыванием денег в Швейцарии. В рапортах полиции нет даже намека на существование таких гипотез. Сведения, собранные полицией и магистратом, более всего указывают на то, что господин Михайлов не ограничивает свои расходы, находясь «в подполье» (по словам прессы), и открыто проводит свою деятельность, добиваясь вида на жительство в кантоне Во,не находится под уголовным преследованием органов правосудия Российской Федерации или Израиля, нет доказательств того, что он привлекался к уголовной ответственности в других странах,

ведет законную коммерческую деятельность в кантоне Во, в обстоятельствах по покупке виллы в Борексе необходимо разобраться, но при изучении документов и объяснительных записок дела не установлено то, что господин Михайлов нарушил закон, сумма в 47 тысяч швейцарских франков, обнаруженная в Борексе, не является доказательством того, что кассатор принадлежит к преступной группировке или занимается отмыванием денег, высказывание судебного следователя о том, что «в настоящее время господин Михайлов не может дать объяснений по своей коммерческой деятельности в Швейцарии», является преждевременной оценкой доказательств его вины.

Необходимо принять во внимание по поводу российского и израильского паспортов, что в Израиле много тысяч человек имеют по два паспорта, а также то, что наличие паспорта Коста-Рики оправдано консулом государства Коста-Рика.

Необходимо добавить, что господин Михайлов был арестован и лишен свободы на неопределенный срок. Его деловые отношения, совершенно законные и важные, были внезапно прерваны, и его экономические интересы значительно пострадали. В настоящее время решается вопрос о том, чтобы лишить господина Михайлова юридической поддержки его адвокатов и права на ознакомление с собственным делом. Совершенно очевидно нарушение основных прав кассатора. Очевидно и то, что общественные слухи не могут служить для этого оправданием.

Ральф Освальд Изенеггер, адвокат.

* * *

Долгие годы я наивно и доверчиво полагал, что правоохранительные органы, в какой бы стране они ни находились, занимаются исключительно борьбой с преступностью, но никак не способствуют организации преступников и управлению их противоправной деятельностью. Но, судя по названию, в Москве именно такая организация была. Как иначе можно понять расшифрованную аббревиатуру московского РУОП – региональное управление по организованной преступности. Заметьте, не организация по борьбе, а просто управление по преступности. Так, во всяком случае, явствует из документа. Но оставлю мелочные придирки к словам, тем более что суть документа для всех заинтересованных лиц была, понятно, куда важнее названия. Итак, в московском РУОПе был подготовлен документ, под которым должен был подписаться начальник 9-го отдела РУОПа по Москве майор милиции Седов. Но сбоку от его напечатанной на пишущей машинке фамилии стоят две жирные диагональные черты, и документ подписан заместителем Седова Скубаком. В таком виде факс и поступил в канцелярию судебного следователя Жоржа Зекшена. Фраза об объемности собранного московской милицией материала и его строжайшей секретности не только не остановила Зекшена, но, напротив, раззадорила еще сильнее. После непродолжительных переговоров с Москвой судебный следователь заручился обещанием господина Скубака, что в ближайшее время в Женеву прибудет нарочный, который доставит полный пакет документов о преступной деятельности Михася в России. И этим нарочным оказался майор все того же московского РУОПа Николай Упоров. Непривычная для швейцарского произношения фамилия в документах поначалу то и дело искажалась. То писали «Опуров», то писали «Упоров», а в одном из документов фамилию майора даже умудрились «скрестить» с местом его службы и написали «Руопов». В конце концов российский милиционер, видимо, обратил внимание своих женевских коллег, что негоже искажать фамилию столь ценного источника информации, и укрепился в документах дела под своей истинной фамилией – Упоров. Два года спустя, во время судебного процесса Сергея Михайлова, выяснилось немало любопытных и чрезвычайно важных для понимания дела подробностей того, как Упоров вообще оказался в Женеве и стал, по признанию Жоржа Зекшена, главным свидетелем обвинения. Но на сей раз я не хочу забегать вперед и не стану нарушать хронологию событий.