Милашка

Пять ударов сердца, и снова этот звук ― тихий и одновременно такой невыносимо громкий. Он словно специально медлил, чтобы замершее в его ожидании лёгкие смогли, наконец, вдохнуть сырой холодный воздух колодца, а маленькое, покрытое мехом тело ― снова задрожать…

И вот уже очередная капля сорвалась с решётки, прикрывающей светлое пятно выхода из моей ловушки, расположенное слишком высоко, чтобы подняться к нему по скользкому мху даже с такими цепкими, как у меня, коготками. Один раз я уже пытался сделать это и, сорвавшись, только чудом не разбился о каменные стены и не угодил в тёмную ледяную бездну.

Мне тогда повезло зацепиться за кусок ржавого, торчащего из стены железа и по нему забраться на нависавший в опасной близости от воды небольшой карниз. После вчерашнего проливного дождя влага, столь желанная измученному жаждой горлу, подобралась почти к самому убежищу, грозя в любой момент унести с собой маленькое тело, напоив его «до смерти». Я грустно улыбнулся:

– Неплохо прозвучало, похоже, у меня и правда есть способности к сочинительству, как часто повторял Грэг. Мерзавец, называвший себя другом и бросивший здесь умирать от голода и страха…

Пережив вчерашнее наводнение, я было воспрянул духом, но судьбе этого показалось мало, и она продолжила свои испытания. Ведь для подобных мне яркое солнце наземного мира ― не менее опасно, чем толща воды под ногами. Большие круглые глаза привыкли к полутьме подземелий, и лишний свет мог навсегда ослепить, сделав лёгкой добычей многочисленных обитателей тёмных, обманчиво пустых коридоров родины.

А там, наверху, кажется, снова наступил жаркий, а главное, солнечный день. Лучи коварного небесного светила проникали даже сюда, во мрак колодца, заставляя испуганно пищать, бегая от одного края маленького карниза до другого, в надежде спрятаться от слепящего костра, и вымаливая у смерти хотя бы несколько часов отсрочки.

Кто-то из богов услышал эти жалкие мольбы, и тень закрыла солнце, затем заскрипела ржавая решётка, прикрывавшая колодец, и по гулкому звуку я догадался, что «спаситель» отбросил её в сторону. Надо мной снова потемнело, и высокий детский голос прокричал:

– Эй, ребята, бегите сюда ― я снял решётку. Кажется, Маша была права, там кто-то есть. Вроде зверёк, спорим, крысёныш. Дим, тащи фонарик, сейчас посмотрим, кто тут у нас… И камни захвати, кто первый собьёт это чучело в воду, тому и откусывать от шоколадки. Спорим, это буду я! А вам, дурачьё, и крошек не останется, ― и человеческий детёныш противно захохотал, напомнив смех Эда, столкнувшего беднягу в эту мерзкую трубу, а Грэг, вместо того чтобы помочь, сбежал, то же мне, друг…

Все три сердца нестройно забарабанили в груди, заставив от ужаса вцепиться маленькими лапками в мох на стене: перспектива была нерадостной ― эти исчадья преисподней ― люди, о которых с дрожью в голосе нам, детям, рассказывал Наставник, были отвратительнее любых чудовищ, обитавших в извилистых переходах подземелья. Они губили всё, к чему прикасались, убивая или пленяя каждое живое существо, попадавшее в их, на первый взгляд, совсем нестрашные руки. И чем необычнее была «находка», тем печальнее становилась её участь. Во всяком случае, Тимми-Пройдоха, славный весёлый малый, так и не вернулся в катакомбы после храброй попытки подобраться к человеческому жилью…

Я помнил его: он был одним из немногих, кто не смеялся над моим маленьким ростом и не дразнил Милаш-кой, намекая на почти девчачий, слишком светлый мех шкурки… И зачем только Тим поспорил с Эдом, что принесёт из огромной пещеры что-нибудь интересное, может быть, даже палец настоящего человека. А вышло всё совсем наоборот: Эд с пеной у рта рассказывал, что собственными косыми глазами наблюдал, как Пройдоху схватили эти страшилища и, запихнув в тарахтящую тележку на колёсах, увезли в неизвестном направлении. Больше мы его не видели…

Сверху донёсся новый приступ хохота злого детёныша, и я задрожал ещё сильнее: это наверняка уродливое чудище попытается меня утопить или, что ещё хуже ― вытащить под лучи горячего солнца, где любого ночного жителя ждала медленная и мучительная смерть. А я ещё слишком мал и слаб и не могу дать ему отпор: Наставник Родж говорил ― чтобы стать настоящим воином, должно миновать целых три полных оборота дневного светила. Вот тогда бы мы померялись силами ― прошедшее все этапы превращения тело станет высоким и сильным, выросшие и почерневшие когти одним лёгким прикосновением распорют любую плоть, рот, полный острейших зубов, разгрызёт его кости за несколько мгновений…

О, мечты, мечты, если бы всё было так просто… Недаром Родж, почёсывая толстое, покрытое тёмным мехом брюхо, усмехаясь, добавлял: